Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Питер Стайлс - Убийство жарким летом

ModernLib.Net / Классические детективы / Пентикост Хью / Убийство жарким летом - Чтение (стр. 1)
Автор: Пентикост Хью
Жанр: Классические детективы
Серия: Питер Стайлс

 

 


Хью Пентикост

УБИЙСТВО ЖАРКИМ ЛЕТОМ

Часть первая

Глава 1

Мальчик стоял, плотно прижавшись к стене дома, стараясь спрятаться в тень; он молился о том, чтобы стать невидимым, чтобы эта стена разверзлась и поглотила его. На противоположной стороне улицы медленно и методично убивали человека.

Все было как обычно, и казалось, так будет всегда. Тимми Фэллон пошел в Ист-Виллидж — обиталище хиппи. Там был парень, который играл на гитаре и пел песни о дружбе, любви и потерянных детях. Тимми сидел в битком набитой прокуренной комнате и слушал, слушал… Только после двух часов ночи он вдруг спохватился, что теперь ему нелегко будет добраться домой.

Правда, Тимми не особенно беспокоился о том, что ему предстояло пройти десять кварталов одному, — за все время еще никто ни разу не приставал к нему. И все же ночь была не лучшим временем для прогулки в одиночестве хорошо одетого подростка. По улицам могли рыскать доведенные до отчаяния наркоманы в поисках денег, но они никогда не тронули бы ребенка — у него просто не могло быть при себе таких денег.

Бары уже закрылись; стеклянные витрины маленьких магазинчиков на Третьей авеню и тех, что встречались Тимми по пути домой, опустили металлические решетки. Несколько бездомных кошек рылись около контейнеров с мусором.

На Четырнадцатой улице Тимми повернул на запад к Ирвинг-Плейс и направился дальше в жилые кварталы, где неподалеку от Гремерси-парка находился многоквартирный дом, где его отец работал смотрителем и в подвале которого жила его семья.

На середине пути между Четырнадцатой и Пятнадцатой улицами Тимми вдруг услышал какой-то звук, доносившийся с противоположной стороны. Это был глухой захлебывающийся крик.

— О, пожалуйста! — услышал Тимми.

Он остановился и посмотрел на другую сторону улицы. Четверо мужчин окружили пятого, стоявшего на согнутых ногах и пытавшегося руками прикрыть голову и лицо. Не произнося ни слова, они били его в живот, нанося тяжелые удары огромными, словно молоты, кулаками, пока он не упал на тротуар. Внезапно мужчины куда-то исчезли — может быть, скрылись в какой-нибудь из аллей или же в подъезде одного из домов — Тимми этого не знал. Избитый мужчина неуклюже распластался на тротуаре.

По Ирвинг-Плейс промчалось такси. Если его водитель или пассажир и видели человека на тротуаре, то не обратили на него внимания.

Медленно, с невероятными усилиями мужчина приподнялся на четвереньках, качая головой, словно боксер, получивший сотрясение мозга.

— О, пожалуйста! — снова простонал он.

Тимми хотел было броситься на помощь, но что-то удерживало его и не давало выйти из тени здания. Он продолжил путь домой, не упуская из виду пострадавшего. Стояла жаркая августовская ночь. Пот струйками стекал по телу мальчика.

Вдруг неизвестно откуда снова появились те же четверо и без слов, без злобных криков, с какой-то механической жестокостью опрокинули свою жертву на тротуар и снова принялись избивать ее. На этот раз еще более безжалостно пинали свою жертву ногами. До Тимми доносились тихие, исполненные муки стоны.

И опять четверка куда-то исчезла, а избитый человек, словно темная груда тряпья, остался лежать на тротуаре.

Тимми огляделся. Он знал этот район как свои пять пальцев. Бар Пита, наверное, уже был закрыт, магазин обоев тоже, а сторож, охранявший гараж, видимо, спал где-то наверху и реагировал только на звонок. В одном или двух высоких домах светились огни. Тимми подумал было закричать во все горло, чтобы позвать на помощь, но так и не сумел издать ни звука. Где же полицейский? Его никогда не бывает на месте, когда он нужен!

Темная груда лохмотьев на противоположной стороне улицы снова зашевелилась. Человек с огромным усилием поднялся и, шатаясь, двинулся в северном направлении. Но на углу Семнадцатой улицы его уже поджидали те четверо.

Он обернулся, сделал шаг, пытаясь бежать, но тут же упал. Преследователи уже не давали ему подняться. В свете уличного фонаря сверкнула разбитая бутылка в руках одного из них, и острое стекло вонзилось в лицо избитого.

Раздался страшный крик.

Он вывел Тимми из оцепенения, и мальчик помчался к своему дому. Послышался возглас. Оглянувшись, Томми увидел, как один из бандитов бросился за ним. Пробежав по Восемнадцатой улице, он нырнул в узкую аллею. Здесь Тимми играл, когда еще был совсем маленьким, и знал, что в конце аллеи есть высокий забор, окружавший садовый домик. Единственный его шанс к спасению — перелезть через этот забор.

Тимми и раньше приходилось совершать такие прыжки. В кромешной тьме ему удалось точно определить расстояние; он подпрыгнул, ухватился руками за верхушку забора, подтянулся и перепрыгнул на противоположную сторону, упав на мягкую клумбу с цветами. Некоторое время Тимми лежал на ней, сдерживая рыдания, готовые вырваться из его груди. По другую сторону забора раздался быстрый топот ног, потом все затихло.

— Подходите к дому с поднятыми руками, — хладнокровно произнес чей-то голос, — иначе буду стрелять.

— О, Питер! — воскликнул Тимми.

В садовом домике зажегся свет. В проеме двустворчатого окна, доходившего до земли, облокотившись на одну из створок, стоял человек в трусах и футболке. Он стоял на одной ноге, потому что вторая была ампутирована ниже колена. В правой руке, твердой как скала, он держал револьвер.

— Ах ты, дурачок! — сказал Питер. — Ты что, не понимаешь, что я мог разнести твою голову без предупреждения?

— О, Питер! — воскликнул Тимми, пробираясь к фигуре, стоявшей в дверях. — Они там убивают человека!..



Питер Стайлс сидел на краю кровати, поправляя ремни, которыми прикреплялся протез ноги — изделие из алюминия, пластика и волшебных пружин, создававших голеностопный сустав. Рядом висел телефон, трубку которого Питер прижимал приподнятым плечом к уху.

— Сержант Конвэй? — спросил Питер решительным голосом. — Это Питер Стайлс… У меня все прекрасно, но сейчас нет времени говорить о погоде… Четверо бьют смертным боем парня на Ирвинг-Плейс… Нет, я этого не видел, но у меня здесь мальчик, который все рассказал мне. Я собираюсь идти… Не волнуйтесь, я могу о себе позаботиться.

Пока Питер натягивал широкие брюки, белую трикотажную водолазку и куртку из твида, Тимми Фэллон рассказал о том, что произошло.

— Ты узнал кого-нибудь из мужчин, Тимми? Ты ведь знаешь всех в этом районе.

— Фонари на Ирвинг-Плейс не очень яркие, к тому же все магазины уже были закрыты. Это… это были не битники; это большие, сильные, коротко подстриженные парни в рабочей одежде. Я даже толком не разглядел их. Того, который погнался за мной, узнал бы, если б увидел снова. Его-то я никогда не забуду.

— А на кого они напали?

— Он негр, Питер. Хорошо одетый, вернее, был хорошо одет до того, как на нем все изодрали.

— О Господи! — сказал Питер и опустил револьвер в карман куртки. Лето обещало быть долгим и жарким из-за ожидавшихся выступлений самых неистовых членов организации «Власть — черным». Но пока в городе еще не произошло ничего, что могло бы спровоцировать взрыв террора и насилия.

В дверях дома Питер остановился, чтобы взять тяжелую терновую палку из подставки для зонтов. В те дни, когда он еще только учился пользоваться протезом, эта палка помогала ему удерживать равновесие; теперь же он взял ее как оружие.

— Оставайся здесь, — сказал Питер мальчику. — Позвони отцу и расскажи о том, что произошло. Никуда не уходи до тех пор, пока он или я не придем за тобой.

— А мне нельзя с тобой, Питер?

— Не хочу, чтобы человек, который охотился за тобой, увидел тебя снова, — ответил Питер. — Делай, как я сказал.

Для нескольких миллионов американцев, читавших «Ньюсвью мэгэзин», Питер Стайлс был хорошо известной личностью. В еженедельной колонке, которую он вел в журнале, печатались самые важные и лучшие материалы. Собственная история Питера в значительной мере объясняла, почему он стал знаменитым комментатором и информатором о случаях бессмысленного насилия. Примерно пять лет назад Питер с отцом возвращались в машине с лыжной базы в Вермонте. Два хохочущих хулигана решили поиграть с ними в пятнашки во время спуска по извилистой горной дороге. Машина Питера врезалась в заграждение, перевернулась и упала в глубокую долину. Его самого выбросило наружу; теряя сознание, Питер слышал крики отца, горевшего среди обломков пылающего автомобиля, но ничем не мог ему помочь. В больницу Питер попал без ноги, которую оторвало ниже колена.

Прошло много времени после этого трагического инцидента, прежде чем Питеру удалось восстановиться физически и психологически. Изменился и стиль его публикаций: из легкомысленного и остроумного обозревателя светской хроники он превратился в бескомпромиссного борца против бессмысленного насилия, которое, словно страшная болезнь, поражало страну.

Всю свою жизнь Питер прожил в Нью-Йорке и очень любил его, но в последнее время город изменился: люди откровенно боялись ходить вечерами по притихшим улицам. Всего лишь в нескольких кварталах от дома Питера, находившегося неподалеку от Ирвинг-Плейс, в Ист-Ривер, тинейджеры стали все больше увлекаться наркотиками, участились случаи изнасилований и убийств. Нынешним жарким летом напряжение нарастало. В других городах уже произошли беспорядки, и Нью-Йорк ждал, затаив дыхание и вознося молитвы о том, чтобы и здесь не произошло кровопролития или массовых погромов. Время от времени на улицы выходили бедняки, борющиеся за свои права. Достаточно было небольшой искры, чтобы пороховая бочка террора взорвалась, и Питер чувствовал, что такой инцидент мог произойти прямо за порогом его дома.

Он шел, едва заметно прихрамывая, спрятав терновую палку под мышкой. Кругом было тихо. На углу Ирвинг-Плейс Питер столкнулся с женщиной средних лет, тащившей на поводке подагрического спаниеля.

— Слава Богу! — воскликнула она. — Там, на тротуаре, лежит человек. Я… я думаю, он сильно покалечен. Не знаю, что делать. Я… у меня собака!

Не останавливаясь, Питер пошел на противоположную сторону площади к человеку, которого Тимми назвал «грудой лохмотьев». Вокруг не было никого, кроме причитавшей женщины с собакой, да и та уже отошла от него. Сержант Конвэй пока не отреагировал на телефонный звонок.

Когда Питер увидел чернокожего, лежавшего на тротуаре, хриплый возглас вырвался из его груди. Не нужно было быть врачом скорой помощи, чтобы определить, что этому человеку уже ничем нельзя было помочь. Глаза его выскочили из орбит, а черное лицо зверски изрезано, видимо разбитой бутылкой, о которой говорил Тимми. Одна рука вывернута за спину и явно сломана. Сквозь красную пену на Питера оскалился опухший, разорванный в клочья рот с выбитыми зубами.

Женщина с собакой все же решилась и подошла поближе, глядя на стройного темноволосого человека с палкой из тернового дерева. Прямой рот его был плотно сжат, а холодные голубые глаза потемнели, полные сострадания.

— Я… я могла бы вызвать доктора из своей квартиры…

— Спасибо, но уже не надо, — сказал Питер. Он отвернулся, и слабая дрожь пробежала по его телу. — Бедняга. Я знаю, кто он…



Красный проблесковый маячок мигал на крыше полицейской патрульной машины, остановившейся рядом с Питером у бордюра тротуара. Из нее вышли двое полицейских; один из них — с револьвером в руке. Он узнал Питера, хорошо известного в этом районе. Было время, когда люди из полицейского участка круглосуточно охраняли самого журналиста и его квартиру от друзей человека, который с помощью Питера проводил остаток жизни в тюрьме.

— Добрый вечер, мистер Стайлс. Сержант Конвэй сказал, что вы звонили.

— Здравствуйте, Повальски.

Второй полицейский оглядел тело.

— Нам понадобится санитарная машина, — сказал он и, подойдя к патрульной машине, стал громко вызывать кого-то по рации. Скрипучий голос, раздавшийся в ответ, неожиданно прозвучал слишком громко.

— Вы видели, как это произошло? — спросил Питера Повальски.

Журналист покачал головой:

— Тимми, сын Майка Фэллона, видел. Вы ведь знаете Фэллона, он работает смотрителем полудюжины небольших домов в этом районе. Так вот, Тимми перелез через забор в мой сад, за ним гнался один из тех, кто сделал это.

— Мальчик шел так поздно ночью?

— Он ходил в центр — там у них было что-то вроде встречи всеобщего благоволения и братской любви.

— Опознать не сможет?

— Нет, но мне известно имя убитого. Это Ричард Симс, один из известных чернокожих интеллектуалов. По-моему, он автор пьесы «Голос черной трубы», которая сейчас идет на Бродвее.

— В центре, в районе Юнион-сквера, было что-то вроде массового митинга, — сказал Повальски. — Мы были наготове на тот случай, если бы ситуация начала выходить из-под контроля. Да, жаркое лето. Этот парень, наверное, был там.

— Его убили четверо белых.

— А сколько чернокожих теперь пойдут убивать белых из-за этих четверых, сколько всего порушат, да и полицейским достанется! — с горечью сказал Повальски.

— Я вам больше не нужен? — спросил Питер.

— Следователь захочет поговорить с мальчиком.

— А нельзя ли не втягивать его в это? Человек, который гнался за ним, не разглядел в темноте Тимми. Если вы привлечете мальчика, то можете указать на него убийцам. Им не нужен свидетель преступления.

— Я доложу об этом капитану. Думаю, у него больше полномочий, чтобы решать такие вопросы.

Питер направился на угол площади, к клубу «Плейерс», где он довольно часто проводил свободное время. Это был элегантный старый дом. Всем известный Эдвин Бут организовал здесь клуб актеров, художников и журналистов. Сейчас свет горел только в одном окне с матовыми стеклами над дверью. Питер нажал звонок для ночных вызовов. Через некоторое время появился Том, ночной сторож.

— Простите, что заставил вас ждать, мистер Стайлс. Я был на четвертом этаже.

— Это вы извините за беспокойство. Мне нужно заглянуть в вашу телефонную книгу. Там, на углу, убили человека.

— Теперь уже нигде не чувствуешь себя в безопасности, — заметил Том.

Питер спустился по крутой лестнице в слабо освещенный зал, где располагался ресторан, в котором мясо и рыбу жарили на глазах у публики, прошел мимо стола для игры в пул к кабинкам с телефонами, включил свет над телефонной книгой и некоторое время изучал номера в районе Манхэттена, а затем вернулся обратно по лестнице в фойе.

— Где лучше ловить такси ночью, Том?

— Около кафетерия в районе Двадцать пятой улицы, — сказал сторож. — Водители останавливаются там выпить чашечку кофе.

— Спасибо.

Питер направился к двери.

— Будьте осторожны, мистер Стайлс. Я думаю, что этот человек, которого убили, торговал наркотиками и, наверное, хотел поднять цену на дозу.

— Сомневаюсь. Ну, пока, увидимся, Том.

Питеру повезло: ему удалось поймать такси, когда он проходил по Гремерси-парку. Он назвал водителю адрес на западе в районе семидесятых улиц. В машине было радио, по которому прослушивались переговоры полицейских. Питер взглянул на лицензионное удостоверение водителя, находившееся напротив него: оно было на имя Патрика Клэнси.

— Каким образом к вам поступают звонки, адресованные полиции?

Клэнси посмотрел в зеркало заднего вида и сказал:

— Я работаю по совместительству.

— Вы коп?

— Пятнадцатый полицейский участок, — ответил Клэнси. — Я услышал, что какого-то парня убили на Ирвинг-Плейс. Я как раз находился неподалеку, но сделать ничего не мог. А что это вам пришло в голову ехать в эту ночлежку?

— Ночлежку?

— Тот адрес, что вы мне дали. Отель «Молино» — девушки по вызову, гомосексуалисты… Вы ведь Питер Стайлс, не так ли?

— Да.

— Я узнал вас по фотографии в «Ньюсвью». Видел, что прихрамывали, когда шли к моей машине.

— Спасибо. Так по тому адресу, что я вам дал, отель?

— А вы не знали?

— Я искал одного человека в телефонной книге, а там даны только названия улиц и номера домов.

— Если это нормальный парень, ему, наверное, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь знал его адрес в «Молино», — сказал Клэнси.

Слово «ночлежка» очень подходило к отелю «Молино». Это было пришедшее в совершенный упадок сооружение с карнизом из стекла и металла, нависавшим над тротуаром. Буква «и» в облезлой золотой надписи отсутствовала. В грязном, плохо освещенном вестибюле сидел за столом престарелый портье в старомодной униформе с зеленым козырьком для защиты глаз от яркого света и читал комиксы.

— Мне нужен Ричард Симс.

— 402-й, — не поднимая глаз, произнес портье и показал рукой на лифт.

Лифтера не было. Добравшись в скрипящей кабине до четвертого этажа, Питер вышел в коридор и в нерешительности остановился у 402-го номера. Потом все же позвонил.

Через мгновение дверь на цепочке приоткрылась. Симпатичная белокожая светловолосая девушка устало посмотрела на Питера.

— Миссис Симс?

— Да.

— Нельзя ли мне с вами немного поговорить? Меня зовут Питер Стайлс.

— О Боже, что-то случилось с Ричардом! — сказала девушка.

— К сожалению, это так.

— Что-то плохое?

— Мне очень жаль, но случилось самое худшее.

Дверь перед ним резко захлопнулась, а затем широко распахнулась, уже без предохранительной цепочки. Девушка держалась за ручку двери, словно боялась упасть.

— Это произошло на митинге? — спросила она. — Я ведь просила его не ходить туда! Я умоляла его! Спрэг и другие были готовы убить его, и он это знал. Знал, что набросятся на него.

— Может быть, вам лучше присесть? — сказал Питер.

Два окна комнаты выходили в темную вентиляционную шахту прямо на неотштукатуренную кирпичную стену, но сама она от пола и до потолка была уставлена книгами. Посередине стоял большой рабочий стол с пишущей машинкой, аккуратно прикрытой пластиковым чехлом от пыли, а у стен — кушетка и два удобных мягких кресла. Питер понял, что кушетка раскрывалась и превращалась в кровать. Все здесь было чисто и аккуратно. Лампа освещала комнату мягким светом.

Белокурая миссис Симс нетвердой походкой, словно двигаясь в темноте, подошла к дивану и опустилась на него.

— Это произошло на митинге? — спросила она.

— Нет. — Питер старался не показать своего удивления: он не знал, что негр Ричард Симс был женат на белой. — Ваш муж шел по Ирвинг-Плейс примерно час назад. Один мой знакомый мальчик видел, как на него напали четверо бандитов, и прибежал ко мне за помощью, но, когда я нашел Ричарда, было уже слишком поздно.

— О Господи!

— Я пришел, чтобы подготовить вас. Через несколько минут явится полиция.

Девушка обернулась. Рот ее был искривлен горькой усмешкой.

— И что же вы хотите узнать от меня первым? О, я ведь знаю, кто вы, мистер Стайлс! Высокооплачиваемый журналист. — Она снова отвернулась. — Простите, вы ведь делаете свою работу. Ричард был сторонником движения ненасильственного протеста. Джонни Спрэг и его компания из организации «Власть — черным» ненавидели его. Он умел убеждать, умел подобрать нужные слова. Сегодня он пошел на митинг, потому что знал: обстановка могла стать взрывоопасной. О, я знаю вас и вашу компанию, мистер Стайлс. Вы в вашем журнале публиковали материалы о Ричарде: об одном из «немногих здравомыслящих людей» в движении чернокожих, как вы его называли. Боже мой, мистер Стайлс, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то, кроме чернокожего, боролся за ненасилие? — Она покачала головой. — Ричард! Бедный Ричард!

— Его убили четверо белых, миссис Симс, а не Спрэг и его компания.

Она медленно повернулась, глядя на Питера широко раскрытыми глазами:

— Это я убила его, — прошептала она.

— Дорогая миссис Симс…

— Я убила его! — В ее голосе прозвучали истерические нотки. — Я не должна была выходить за него замуж. С этого и начались все неприятности. Его друзья ненавидели Ричарда из-за меня, а мои друзья не могли терпеть его. Я должна была повернуться и убежать, когда он попросил меня выйти за него замуж, но, Боже мой, я так его любила!

Раздался резкий звонок в дверь.

— Постарайтесь взять себя в руки, — сказал Питер.

— Миссис Симс!

Звонок повторился.

Девушка сделала беспомощный жест, а Питер пошел открывать дверь. На пороге стояли два человека, один из которых с удивлением взглянул на Стайлса. Это был коренастый седой человек с мягким взглядом серых глаз. Обгоревшая черная вересковая трубка свисала из угла его рта. Питер узнал Джерома Маршалла, прокурора округа Манхэттен. А ведь он никогда не появлялся лично на месте расследования убийств; не бывало его и на предварительном следствии.

— Здравствуй, Питер, — сказал Джером. Они были старыми знакомыми. — Рад видеть тебя здесь. — Мягкий взгляд серых глаз переместился с Питера на девушку, которая встала при появлении прокурора и держалась за спинку кресла, чтобы не упасть. — Миссис Симс, я — Джером Маршалл, окружной прокурор, а это лейтенант Пайк из группы по расследованию убийств.

Пайк — большой и сильный мужчина с венчиком рыжих волос, окаймлявших лысину, — повернулся и закрыл дверь. Лейтенант выглядел растерянным.

— Питер уже сообщил вам обо всем? — спросил Маршалл.

Девушка кивнула.

— Мне очень жаль, действительно искренне жаль.

— Это его не вернет. — Она покачала головой. — Он ругал меня, когда я употребляла подобные выражения, но вы… вы не могли бы придумать что-нибудь пооригинальней для такого случая?

— Я понимаю, — сказал Маршалл. Сдвинув брови, он неодобрительно посмотрел на свою трубку, словно удивился, обнаружив, что в ней нет табака. Прокурор залез в карман своих серых твидовых брюк и достал оттуда желтый клеенчатый кисет. — Вы конечно же не знаете, что я никогда не присутствую на ранних стадиях расследования. Вот Питер это знает, поэтому и удивился, увидев меня.

— Вы здесь потому, что боитесь, что убийство моего мужа повлечет за собой всплеск насилия, — сказала девушка.

Джером Маршалл занимал пост окружного прокурора уже много лет, и его поддерживали обе политические партии. Его прямота и честность как должностного лица стали притчей во языцех. Он отлично умел разбираться в людях — честных и нечестных — и почти всегда оказывался прав. Маршалл был непреклонен, охраняя закон и защищая людей силой закона. Наделенный интуицией, он с симпатией и состраданием относился к людям, понимая, что невыносимый гнет обстоятельств зачастую толкает человека на крайние поступки.

— Бывают обстоятельства, миссис Симс, — сказал Маршалл, — когда наша работа становится особенно неприятной. Мы вынуждены приходить к людям в такие трагические моменты их жизни. Нам приходится игнорировать их желание побыть в одиночестве, собраться с духом, чтобы предстать неуязвимыми перед обществом и прессой. — Он взглянул на Питера. — Есть у вас кто-нибудь, кто мог бы вам помочь, миссис Симс? Семья? Адвокат? Друзья вашего мужа?

— Эти друзья испытали бы чувство огромного облегчения, если бы я вообще исчезла с лица земли. — Она зло засмеялась под влиянием сильного эмоционального напряжения. — В семье я была белой вороной и белым пятном на репутации Ричарда. Я думаю… Думаю, его убили за то, что он верил в свою правоту, в то, что говорил. Он жил по своим убеждениям. Не существует, считал он, белых и черных, есть только хорошие или плохие люди.

— А ваша собственная семья?

— У меня есть сестра, которая разговаривает со мной, для остальных я все равно что умерла.

— Вы не хотите позвонить сестре?

Девушка на какое-то мгновение заколебалась, но потом покачала головой:

— Пусть Кэрол узнает об этом из газет. Тогда она сможет принять свое собственное решение: захочет она быть со мной или нет. Если она услышит мой крик о помощи, у нее не останется выбора.

Маршалл поднес зажигалку к трубке и выпустил облачко дыма.

— Предположим, что она не прочтет об этом в газетах, — сказал он.

— Тогда тысяча доброжелателей позвонят ей и скажут: «А вы не читали новость о муже Мэриан?»

— Предположим, — сказал Маршалл удивительно спокойным тоном, разглядывая дым, расплывавшийся от трубки по всей комнате. — Предположим, что ее друзья тоже ни о чем не узнают из газет, что тогда?

— Погоди минуточку, Джером, — сказал Питер.

Маршалл глубоко вздохнул. Его голос неожиданно сник.

— Мне нужно сорок восемь часов, Питер, — сказал он. — Я здесь потому, что хочу попросить тебя и миссис Симс пока никому не говорить о случившемся.

— Ты хочешь скрыть эту историю? — спросил Питер, не веря своим ушам.

— На сорок восемь часов.

— Это невозможно, — сказал Питер. — Есть еще Тим Фэллон.

— Один из моих помощников сейчас находится у Фэллонов, — сказал Маршалл, — и убеждает их в том, что мальчик окажется в большой беде, если они не будут держать язык за зубами.

— Есть еще четверо, которые убили его.

— Ты думаешь, что они станут жаловаться? — спросил Маршалл. — Но если они это сделают, мы их схватим.

— Там еще была женщина со старым спаниелем.

Маршалл кивнул.

— Ты знаешь, у меня большой опыт, и здесь совпадение как раз пошло мне на пользу, — сказал он, — эта женщина оказалась матерью одного из моих конторских служащих. — Маршалл снова вынул трубку изо рта и тупо посмотрел на нее. — Остаетесь ты, Питер, и миссис Симс.

— Почему? — спросил Питер.

— Он боится, что если эта история выплывет наружу, то долгое жаркое лето закончится мощным взрывом, — сказала Мэриан Симс. — Вам нужно время для того, чтобы губернатор привел в готовность национальную гвардию, так ведь, мистер Маршалл? — Слова Мэриан были полны горечи: боль еще не улеглась. — Ваши люди всегда стараются получить особые преимущества. Нас, негров, — а я отношу себя к неграм, — всегда об этом просят, чтобы потом нас же и отшвырнуть.

— Справедливое обвинение, миссис Симс, — сказал Маршалл. — Но вы когда-нибудь видели массовую панику в большом городе? Мне довелось это наблюдать в Париже во время Второй мировой войны, когда немцы вплотную подошли к городу. Тысячи людей стремились убежать оттуда — куда угодно и как угодно. Они дрались друг с другом за место в любом транспорте. Все буквально сошли с ума от страха.

— О Господи! Мистер Маршалл, неужели именно сейчас мы должны обсуждать логику бунта? Мой муж мертв!

— Пожалуйста, будьте снисходительны, миссис Симс, — ответил Маршалл. — Я несу за вас ответственность, но еще и отвечаю перед законом за жизни восьми миллионов человек, поэтому я должен, не обращая внимания на вашу боль, задавать вам какие-то вопросы, говорить полуправду и, наконец, просить вас об одолжении — у меня просто нет выбора.

— А если я откажусь?

— Тогда, в силу необходимости, вы будете вынуждены сотрудничать с нами даже помимо вашей воли, — сказал Маршалл.

— Это — самое отвратительное, что я когда-либо слышал, — вмешался Питер. Гнев начал закипать в нем. — Я тоже должен буду сотрудничать с вами помимо моей воли, Джером?

— Думаю, нет, — ответил Маршалл. Он подошел к темному окну и посмотрел на кирпичную стену.

— Вы не обязаны отвечать на вопросы, не посоветовавшись с адвокатом, миссис Симс, — сказал лейтенант Пайк, впервые вступивший в разговор. Его глубокий голос прозвучал как отдаленные раскаты грома.

— Я знаю об этом, — сказала Мэриан Симс, — и буду отвечать только на те вопросы, на которые сочту нужным.

«Удивительная женщина, — подумал Питер. — Несмотря на такую трагедию, у нее хватает храбрости стоять на своем и бороться с тем, что она считает для себя враждебным».

— Ваш муж когда-нибудь говорил вам о плане негритянского восстания на это лето?

— Таких планов была дюжина, тысяча планов! — тут же ответила Мэриан. — Решать нам. Мы все — вожди, а не рядовые индейцы.

— Я имею в виду нечто более конкретное, чем просто беспорядки. Это такие же серьезные вещи, как и смерть вашего мужа.

— А почему вас так беспокоят эти бунты, мистер Пайк? — спросила Мэриан. — Кого убьют? Нескольких полицейских и тысячи негров. Чью собственность сожгут бунтари? Собственность других негров. Чьи магазины разграбят? Магазины, принадлежащие неграм. Так о чем вы заботитесь? Почему бы не позволить нам уничтожить самих себя? Разве для вас это не легче?

— Кажется, именно вы совсем недавно говорили о том, что сейчас не время решать логические задачи, — заметил Пайк с мальчишеской усмешкой, которая тут же исчезла, и лицо его стало хмурым. — Миссис Симс, мы полагаем, что существует специальный план нанесения удара по городу, мощного удара. Ваш муж когда-нибудь упоминал о нем?

— Нет, не упоминал. Спрэг кричал, что спалит Мэдисон-сквер-Гарден, Колумбийский университет, «Грейси-Мэншн». Ричард и его друзья убеждали и настаивали на том, что мы должны выражать протест более масштабно — так, чтобы его прочувствовали и поняли, но безо всякого насилия. Ни о каком специальном плане Ричард мне никогда не говорил.

— Благодарю вас, — сказал Пайк. — Сейчас уже среда, утро. — Он посмотрел на часы. — Без десяти пять. Мы полагаем, что в пятницу, примерно в пять вечера, то есть, грубо говоря, через шестьдесят часов, этот специальный план может быть введен в действие. Нам нужно время, миссис Симс, чтобы подготовиться к этому. Если новость о смерти вашего мужа узнают сегодня утром, это вызовет цепную реакцию, что приведет в действие упомянутый план. Вот как все просто.

— Звучит совсем не просто, — сказала Мэриан.

— Спрэг и ваш муж не находили общего языка, — продолжал Пайк. — Но Спрэг сделает из вашего мужа героя и использует его смерть как детонатор для взрыва.

— Мой муж и был героем, — спокойно сказала Мэриан.

Джерри Маршалл медленно отошел от окна, теребя трубку и дотрагиваясь ею до кончика носа.

— Вам понадобится большое мужество, миссис Симс, — сказал он. — Возможно, даже большее, чем мы имеем право просить у вас.

«Умный, тонкий старый шельмец, — подумал Питер. — Внушать девушке, что ей недостает мужества в этой ситуации, для того чтобы она вступила в схватку с Кинг-Конгом!»

— О чем вы говорите? — спросила Мэриан.

— Вам придется жить два дня так, словно ничего не произошло, — ответил Маршалл. — Если будут спрашивать о вашем муже, вы должны будете отвечать, что у него все в порядке и он куда-то уехал. Вам придется обманывать свою семью, друзей, семью и друзей мужа.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10