4

Когда Мейсон покидал дом, человек, поливавший из шланга ступеньки и тротуар перед зданием, с интересом посмотрел на него.

— Вы работаете тут дворником? — спросил его Траск.

— В этом квартале на моем попечении четыре дома. Может, в шикарной части города и используют контейнеры, но тут валяются кучи мусора. — Он показал на ручеек, подгоняемый его шлангом, который нес с собой россыпь сигаретных окурков и конфетных оберток.

— Я — брат Джерри Трасковера.

Морщины на лице собеседника изобразили искреннюю симпатию.

— Да, тяжелая история. Я хотел было зайти и поговорить с леди, но подумал, что сейчас, наверно, не время. Хорошо, что ребята в отъезде.

— Относительно арендной платы…

— О, теперь все в полном порядке, — заверил его собеседник.

— Теперь?

— Джерри немного задолжал во время болезни, но теперь они расплачиваются еще до конца месяца.

— Сколько он задолжал?

— Месяца за четыре-пять. Но когда Джерри вышел из больницы, он тут же все оплатил. Хозяин — очень порядочный человек. Зная все обстоятельства, он не беспокоил жильцов. Шестьдесят пять долларов в месяц не подкосили его.

— Он выплатил все скопом?

— Ага. Мы еще подумали, что, может быть, копы в участке пустили шапку по кругу…

Мейсон полез в карман за сигаретой. Он зажал ее губами, но не стал прикуривать.

— Вы знаете, куда Джерри и Лаура ходили за покупками? За продуктами и всем прочим? Я подумал, может, что-то нужно…

— К Ферручио. В квартале отсюда.

— Благодарю. Если миссис Трасковер будет нуждаться в помощи…

— Можете на меня рассчитывать.

— Я предполагаю, что хоронить будут отсюда?

— Еще не знаю, как все будет организовано.

Через полчаса Мейсон, держа под мышкой утреннее издание «Ньюс», снова очутился в кабинете капитана Силвермена.

— Вы отвели нам не так много времени, мистер Траск, — сказал Силвермен. — У меня кое-что нашлось на Хоукинса… но, скорее, пустяки. О Гантри пришлось собирать сведения на побережье.

— Так что относительно Хоукинса?

— Билл Хоукинс был зарегистрирован как докер.

— А я думал, что он был подменным поваром.

— Он был и тем и другим. Когда пять лет назад Портовая комиссия взялась за дело, всем докерам пришлось зарегистрироваться. Чтобы оставаться в списках, они должны были работать или хотя бы показываться на работе не менее восьми дней в месяц. Что Хоукинс и делал, в то же время подрабатывая на стороне поваром. В ночные смены. Криминала у него не так уж и много. Пара взломов и попыток совращения несовершеннолетних. Драка на одном из молов. Ни разу не сидел.

— Мог ли он работать носильщиком… скажем, вчера… на «Принцессе Генриетте»?

Силвермен прищурился:

— Мог бы. — Капитан снял трубку и попросил соединить его с информационным отделом Центра занятости на Четырнадцатой улице. На другом конце трубку снял кто-то, кого он знал. — Можешь ли проверить, работал ли парень по имени Вильям Хоукинс вчера на пирсе Р? Да, тот самый. Спасибо. — Положив трубку, полисмен посмотрел на Мейсона: — Они в курсе истории со стрельбой и все знали без всякой проверки.

— То есть он был на пирсе Р?

Силвермен кивнул.

— Фланнери работал в том же районе?

— В общем-то да. Но…

Мейсон разложил на столе Силвермена газету и показал на изображение Дойла Гантри.

— То есть вчера трое из них были на пирсе или рядом с ним. Пиларсик явился скупщиком краденого.

— Похоже, что все совпадает, — пробормотал Силвермен.

— Ну и?..

— Ну и что же теперь делать? — пожал плечами капитан. — Все они мертвы.

Мейсон извлек из кармана очки и стал протирать их.

— Вы назвали ростовщичество старым рэкетом «шесть за пять», капитан. Что вы имели в виду?

Силвермен снова пожал плечами:

— Вы одалживаете пять, а в конце недели платите шесть. Кредит из двадцати процентов.

— А если не успеваете заплатить?

— Значит, на следующей неделе платите двадцать процентов уже от шести.

Мейсон уставился на него:

— Вы хотите сказать, что если одолжили пятьсот, то к концу недели платите шестьсот? И семьсот двадцать через неделю?

— Математика простая, — подтвердил капитан.

Траск промокнул платком бисеринки пота на лбу.

— Когда Джерри вышел из больницы, то задолжал квартирную плату за пять месяцев, — задумчиво сказал он, словно припоминая факты, а не разговаривая с Силверменом. — То есть триста двадцать пять долларов. Ферручио, бакалейщику, он задолжал еще две сотни. Я проверил у него. Но Джерри расплатился со всеми разом. — Мейсон не сводил с Силвермена широко расставленных глаз. — Все думают, будто ваши люди пустили шапку по кругу. Это было?

Силвермен потянулся за окурком сигары в пепельнице на столе.

— Нет, — помолчав, сказал он.

— Значит, если Джерри одолжил пять сотен у такого, как Фланнери, в конечном итоге он оказался должен ему две или три тысячи. Как вы противостоите такому рэкету, Силвермен? Ведь это противозаконно, не так ли?

— Конечно это незаконно. Противоречит банковскому законодательству Штатов. Чрезмерные проценты. Но что вы можете сделать? Кто даст показания? Человек, который одалживает, нуждается в деньгах. Если он начнет выступать, окажется на мели. Обосновать обвинение не удастся. И так длится уже сотню лет, мистер Траск.

— А если коп попадается на крючок, как он отдает долг, Силвермен? Явно не из своей зарплаты.

— Коп не попадается на крючок. Он знает, к чему это ведет.

— Конечно, знает, — согласился Мейсон. Лицо его блестело от пота. Рубашка прилипла к телу, словно он окунулся в воду. — Но у него жена и двое детей, которые могут оказаться на улице, а он не может прийти к брату за помощью, потому что слишком горд. Он придумывает разные способы, которые, как ему кажется, помогут расплатиться с Фланнери, но они не срабатывают. Вот мы и пришли ко вчерашнему дню.

— Минутку, мистер Траск. Вы все это просто выдумали.

— Да? Что ж, проверьте эту выдумку, капитан. Нед Хоукинс, стюард, знал, в каком из чемоданов хранятся драгоценности. Камни мисс Шанд. Он дал знать своему брату Биллу, носильщику. Мистер Дойл Гантри прибыл к причалу поздравить мисс Шанд с возвращением и отвлек ее. Когда таможня проверила багаж, братец Билл подхватил чемодан, в котором лежали драгоценности. На улицу он вышел не через общий проход. Он двинулся по пути, который контролировал полицейский в штатском, в данном случае Джерри, — тот должен был направлять пассажиров и носильщиков к другому выходу. Но братец Билл прошел через этот выход, и, когда он изымал драгоценности из чемодана, полицейский смотрел в другую сторону. Далее братец Билл доставил драгоценности Пиларсику, который ждал его на станции подземки «Таймс-сквер». Пиларсик передал их кому-то еще, кто исчез до появления Джерри. Пиларсик расплатился с Гантри и братцем Биллом, передав им их долю. Здесь же был и Фланнери, который взял сумму, причитавшуюся Джерри! Джерри не собирался брать эти деньги, Фланнери получил его долг. И вот тут у Джерри что-то сдвинулось, и он открыл огонь по подельникам. Может, Джерри в самом деле сошел с ума, но он не мог этого вынести. Может, он и покончил бы с собой, но опоздал, и драгоценности уплыли. Я думаю, он хотел забрать их, чтобы выйти чистым из этого дела — то есть вернуть драгоценности. — Мейсон с трудом перевел дыхание. — Что вы об этом думаете, Силвермен?

Капитан растер щетинистый подбородок.

— Смахивает на правду, — неохотно признал он. — Но что вы от меня хотите? Все мертвы. Все ваши слова — только теория. И если даже не теория, все равно никто не проронил бы ни слова.

Мейсон был весь в поту, струйки которого текли под рубашкой. У него дрогнул голос.

— Те пятеро, что погибли сегодня утром, — сущая мелочь, Силвермен, и вы это знаете. Что вы собираетесь делать с настоящими вымогателями, ворами и убийцами, которые прячутся за сценой?

В глазах Силвермена вспыхнули гневные огоньки, но он сдержался.

— Послушайте, мистер Траск, я скажу вам то, что не говорил никому из своих коллег — в форме ли, в штатском, — которые служат в моем отделе. Как вы сказали, убитые — это мелкая сошка. У нас лучший окружной прокурор. В нашем округе — лучший полицейский комиссар города. Портовая комиссия проделала огромную работу, вычерпывая бездонные колодцы грязи в нью-йоркском порту. Но вы знаете, в чем проблема порта? Любовь к грязным деньгам. Я привожу вам слова отца Корридана, известного местного священника. Любовь к грязным деньгам, говорит он. К доллару, или к тысяче, или к десяти тысячам. К миллиону! Забывая о существовании Бога, деньги стараются получить любым возможным способом, говорит священнослужитель. А мы пытаемся противостоять этому нечестивому союзу, который гребет под себя баксы, — союзу бизнеса, политики, коррумпированных профсоюзов и уголовного мира. В регистре портовиков тридцать тысяч человек, и все они, задавленные страхом, хранят молчание — есть или нет комиссия, есть или нет окружной прокурор и полиция. Ваш брат попал в эту машину убийств, вымогательств, взяток и краж — и у него поехала крыша. Но я ничего не могу здесь поделать, мистер Траск, ибо и я — мелкая сошка. И вы тоже ничего не можете поделать, так как и вы — мелкая сошка. — Он грохнул по столу могучим кулаком. — Вы знаете, кто управляет этим районом порта? Я знаю. Знает и комиссар полиции, и окружной прокурор, и Портовая комиссия. Рокки Маджента — вот кто. Вам знаком его послужной список, мистер Траск? Тайная торговля алкоголем в двадцатых, затем наркотики, предоставление «крыши», букмекерство, торговля проститутками. Когда в начале тридцатых годах к власти пришли крикливые либералы и стал действовать акт Вагнера, по которому рабочие получили право на организацию, дела вроде пошли на лад. У рабочего люда появилась возможность бороться за свои права. Но кто вдруг встал во главе местного продажного профсоюза? Рокки Маджента и его люди. Рабочий человек вдруг узнал, что за право на работу надо платить. Эта плата исчислялась миллионами. Кому принадлежали ссудные и букмекерские конторы? Мадженте и компании. Наконец дела пошли настолько плохо, что законодательные собрания Нью-Йорка и штата Нью-Джерси обратились в комиссию по уголовным делам, созданную губернатором Дьюи, а он организовал Портовую комиссию, дав ей право на поголовную чистку. Та проделала чертову уйму работы, мистер Траск, но вы не можете за пять лет вычистить то, что копилось полвека. И знаете что, мистер Траск? Я сижу в своем кабинете, читаю газеты и узнаю, что Рокки Маджента отправляется в свое загородное поместье в Нью-Джерси, собираясь провести там несколько дней. Вы понимаете, что мне становится известно? Тут, в порту, кому-то предстоит умереть. Может, даже на моем участке. Потому что Рокки организует для себя алиби. Я смотрю во все глаза, и комиссия смотрит во все глаза — комиссия, где всего-навсего пятьдесят следователей, которым необходимо обслуживать семьсот пятьдесят портовых миль Нью-Йорка и Нью-Джерси! Может, нам повезет и мы что-то ухватим. Но большей частью нам не везет. А если все же выпадает удача и мы прихватываем болтуна, он отказывается говорить. Он знает, что в таком случае его жена и дети будут живы и сыты. А кого-то убивают, и никто не несет ответственности за это. Пелена молчания все плотнее, и все труднее проникать сквозь нее. — Силвермен устало откинулся на спинку кресла. — Мне очень жаль Джерри, мистер Траск. Он был хорошим копом, пока у него не начались неприятности. Видите, я готов взять на вооружение вашу теорию, если вам угодно. Но никто из нас — ни вы, ни я — не сможет пустить ее в ход. Так что идите домой и обдумайте урок, который вы получили от старой перечницы, — а он нелегким путем обрел эти знания.

Казалось, в маленьком кабинете не хватало воздуха и невозможно было вздохнуть. Мейсон, по окаменевшим скулам которого стекал пот, несколько секунд молча смотрел на Силвермена.

— Кто был близок к Игроку Фланнери? — спросил он тихим, еле слышным голосом.

— Идите домой! — рявкнул капитан.

— Кто был близок с Фланнери?

Силвермен тяжело поднялся из-за стола:

— Послушайте меня, Траск. Вы потеряли двух братьев. Один из них погиб в честном бою с бандитами этого города. Другой, возможно, сошел с ума от отчаяния, ибо сам впутался в уголовщину. Я не имел возможности что-либо сделать ни для одного из них. И если портовая землечерпалка вытащит из-под одного из причалов ваш труп с ногами в бочке с бетоном — да, такой способ все еще в ходу, — то и в этом случае я буду бессилен.

— Кто был близок с Фланнери?

— Ну что ты сделаешь с этим психом? — вопросил небеса Силвермен. — Хорошо. В регистре портовиков числится его брат. Я думаю, вы его найдете в том же информационном центре службы занятости, что и Хоукинса. Четырнадцатая улица. Он парень крутой: занимает немалый пост в банде Мадженты. Микки Фланнери.

— Спасибо. — Мейсон направился к дверям.

— Может, все это долбаное семейство Трасковер сошло с ума! — взорвался Силвермен. — Предупреждаю, что помочь вам я не смогу!

Мейсон повернулся, и на лице его блеснула скупая улыбка.

— Вы сможете рассказать мне, когда Рокки Маджента соберется покинуть город, — сказал он. — И теперь я знаю достаточно, чтобы работать под прикрытием. Не так ли?

С лица его сползла улыбка.

За спиной Мейсона тихо закрылась дверь.

Силвермен с такой силой врезал кулаком по столу, что все предметы на нем подпрыгнули.

Глава 2