Питер пошел к ней. Джанет встретила его с той самой банкой кофе в руках. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Хочу заварить еще один кофейник, — громко сказала она, протягивая Питеру клочок бумаги. Это был старый чек из лавки. На оборотной стороне его она написала: «Этот человек не рыбачил вчера на Монтауке. Посмотри на него. Да он пять лет не был на солнце!» Затем она снова сказала громким голосом: — Спасибо, Питер. А то я веду себя тут как слон в посудной лавке.

Скомкав бумажку, Питер сунул ее в карман. Он вернулся к Бернштейну, который только что прикурил свежую сигарету от окурка старой. Можно носить такую шляпу, которая полностью защитит от загара твою физиономию. Но и предплечья и запястья у Бернштейна были такими мертвенно-бледными, словно рыбье брюшко. Таким же было и его лицо.

— Кофе будет через пару минут, — сказал Питер.

— Прекрасно.

— Хорошо порыбачили?

— Великолепно, — кивнул Бернштейн. — Забыли обо всем на свете. Мир мог стать верх ногами, а мы бы так ничего и не узнали.

— С уловом повезло?

Бернштейн скромно потупился.

— В этом деле я не специалист. Вот у ребят все шло хорошо. Я же выловил лишь немного мелочи, кошке на ужин.

Любой рыболов обязательно упомянет название рыбы, которую он вытащил из воды, подумал Питер. Джанет была права. Если бы этот человек провел весь день на солнце, он бы был красный как вареный рак. Так где же, черт побери, вы были, мистер Бернштейн, в субботу вечером и в воскресенье?

Сидя за столиком в алькове, Питер задумчиво крутил в чашке остывший кофе. Он рассчитывал на помощь Бернштейна. Внезапно он понял, что не доверяет этому человеку.

— Вы предполагали, что я как-то смогу помочь вам? — спросил Бернштейн.

Питер в упор посмотрел на него:

— Мне повезло, что я сегодня могу разговаривать с вами. Ночью кто-то вломился ко мне и расстрелял кровать, на которой я спал.

— Боже милостивый!

— Крамер рассказал вам, что похитители выбрали меня посредником?

— Да.

— Похоже, кто-то не хочет видеть меня в этом качестве. — Питер помолчал. Что бы собеседник ни ответил, это не имело смысла. — Как мы выяснили, мистер Бернштейн, вряд ли сенатора и Селлерса захватили именно в том кинотеатре. Такая попытка была бы слишком рискованной. Слишком велика вероятность, что начнется суматоха. Так что мы склонны думать, что похищение произошло позже и в каком-то другом месте.

— Довольно убедительно. — Бернштейн прищурился, и Питер внезапно увидел, что глаза у него умные и проницательные.

— Крамер убежден, что у Вардона в городе есть какая-то квартира. Может, и коттедж где-то в сельской местности. В какой-то мере это подтвердил и Закари. Зная их любовь к оргиям, я прикидываю: а что, если после кино они и отправились в одно из таких местечек?

Бернштейн улыбнулся:

— Ознакомиться с новейшими теориями секса, а потом постараться претворить их в жизнь? Похоже на них.

— Вы знаете, где находятся эти их гнездышки?

— Коттедж в Вирджинии, — охотно сообщил Бернштейн. — Сенатор им часто пользуется, когда бывает в Вашингтоне. Если и есть квартира, о ней я ничего не знаю. Мы решили, что таковая должна иметься, поскольку сенатор бывал в Нью-Йорке почти каждый уик-энд — но из аэропорта куда-то исчезал. Пару раз я пытался проследить за ним, но он неизменно отрывался от меня. Не оставлял мне никаких шансов на успех.

— Вы знаете Эдварда Закари?

— Не могу сказать, что знаю, — уточнил Бернштейн. — Как-то раз сидели с ним за пивом в Вашингтоне. Мне кажется, он знал, что Вардон обращался ко мне, я рассчитывал на его разговорчивость. Но мне не повезло. Каждое слово приходилось вытаскивать из него буквально клещами.

— Он так предан своему боссу?

— Как собака, — сказал Бернштейн.

— Вы знаете женщину, которая руководит офисом Селлерса?

Бернштейн расплылся в счастливой улыбке:

— Франсин? Конечно, я ее знаю. Нанимая меня, Селлерс сказал, что по всем вопросам я могу обращаться к ней. Франсин получила указание сообщать мне всю информацию о Вардоне, которая поступала к ней.

— И что же она знала?

— Ничего существенного. Она ненавидела Вардона до дрожи из-за того, что в деле Ллойда Селлерс предстал не в лучшем свете. — Бернштейн покачал головой.

— Вы знаете, что она долгое время жила с Селлерсом, после чего он оставил ее и сделал управляющей офисом?

— Она мне рассказывала.

— Значит, вы говорили с ней?

— Вчера днем. Та еще куколка. Не буду скрывать от вас, что попробовал запудрить ей мозги. Дохлый номер.

Питер не мог представить себе, чтобы такая женщина как Франсин, могла без отвращения посмотреть на маленького, толстенького Бернштейна с его мертвенно-бледной кожей.

— Она что-то знает, — сказал Бернштейн. — То есть понимаете, я пытался ее расколоть. Узнал, что она каждый уик-энд бывает в Нью-Йорке. Но так и не смог выяснить, что это за парень, с которым она имеет тут дело.

— Кто платил за слежку?

Бернштейн рассмеялся:

— На мистера Крамера я эти расходы не вешал. Как вам уже известно, я работал на постоянной основе. Мне оставалось лишь представить дело так, что слежка за ней входит в расходы по делу Ллойда.

— Но они себя не окупили?

— Никоим образом, — согласился Бернштейн. — Так чем я могу вам помочь, мистер Стайлс?

— Вы довольно долго и бесплодно искали тайную квартиру Вардона. Так что сомнительно, что вы ее сможете обнаружить в ближайшие несколько часов.

— Никаких следов, — признал Бернштейн. — Но если Закари что-то знает и вы сможете убедить его, что откровенность спасет Вардона, он может и расколоться.

Питер помолчал.

— Начнем сначала. Когда вы только начали заниматься Вардоном для мистера Крамера, еще до процесса, удалось ли вам что-нибудь о нем выяснить?

— Когда Селлерс выпотрошил его, у него могли быть очень серьезные неприятности, — сказал Бернштейн. — Сенат, вне всякого сомнения, взялся бы за его проверку — с возможным исходом в виде импичмента, если вы это имеете в виду. Он носился как курица с отрубленной головой, пытаясь обрести помощь и поддержку. Можете ли вы поверить, что он обратился даже к Франсин Келлер с просьбой о помощи?

— Но она же доверенное лицо Селлерса!

— Вардон пытался делать все, что было в его силах. Он знал историю взаимоотношений Франсин с Селлерсом и предполагал, что она может держать камень за пазухой против него. «Оскорбленная женщина страшнее…» — как там дальше в пословице? Она высмеяла его. Что тут говорить — она предана Селлерсу.

— А что насчет парня, с которым она, по вашим словам, «имеет дело». Ее приятель на уик-энды?

Бернштейн вздохнул:

— Вы же сказали, что говорили с ней. В этой женщине кипит такой темперамент, что, когда Селлерс выставил ее из своей постели, ей пришлось найти мужика на стороне. Но это ничего не значит. Она на сто процентов в команде Селлерса.

— Значит, она высмеяла Вардона? И что он тогда сделал?

— Всего лишь за сутки с ним произошло чудесное превращение, — сказал Бернштейн. — Он стал уверенным, на лице появилась улыбка, все его тревоги развеялись как дым. Он что-то получил на Селлерса, и теперь Селлерс оказался в роли обезглавленной курицы. Ему пришлось дать задний ход. Когда этот прохвост оказался на его стороне, Вардон сумел убедить и остальных играть по своим правилам. Откуда-то, буквально из воздуха, появился хозяин дома во Флориде. Материализовался владелец частного самолета. Из офиса Вардона исчезли все упоминавшиеся документы. Все это означало, что и Закари, и остальные члены его команды готовы вступить в игру. Но ключевой фигурой в ней был Селлерс, и Вардон каким-то образом смог принудить его.

— И вы не имеете представления, как он это сделал?

Бернштейн отрицательно покачал головой:

— Мистер Стайлс, нам все время приходится иметь дело с одним и тем же. Нам удается что-то узнать о человеке лишь после того, как он по уши влезет или в теневой бизнес, или в политику, или в крупные силовые игры в том же бизнесе, или даже в организованную преступность. Начинается шантаж того или иного уровня. Порой это крупные финансовые сделки, а порой соглашения силовых структур; случается, речь идет о паре лишних голосов при голосовании в вашем местном «Клубе львов». Но неизменно присутствует давление. Кто-то что-то знает о другом человеке и использует эту информацию, чтобы продвигать события в нужном для него направлении. Для шантажиста единственный способ добиваться успеха — это держать язык за зубами. При малейшей утечке жертва уже не видит смысла платить за молчание. Вардон знал о Селлерсе что-то весьма существенное. Он заставил его опровергнуть свою точку зрения, в верности которой тот не сомневался, и поставить под удар свою репутацию журналиста; то, что знал Вардон, заставило Селлерса послушно играть на публике роль его друга, хотя Селлерс ненавидел сенатора. — Бернштейн вынул изо рта сигарету и перевел дыхание. — Это было моей обязанностью, когда я работал на мистера Крамера, выяснить, в чем крылась эта тайна. Но я никак не мог подобраться к ней.

— Вардон так умело скрывал ее?

— Боже милостивый, мистер Стайлс, неужели вы себе не представляете всю картину? Как и мистер Крамер, я думаю, что Джереми Ллойд был абсолютно прав. Данные, которые он собрал на Вардона и передал Селлерсу, полностью соответствовали истине. Но Вардон нашел какой-то рычаг, с помощью которого он сломал Селлерса. Теперь предположим, что он как-то допустил утечку. Терять Селлерсу было уже нечего. Может, ему грозило полное уничтожение, но можно ручаться жизнью, что, если бы Селлерс пошел ко дну, он бы потянул с собой и сенатора, ибо он-то знал, что сведения, переданные ему Ллойдом, были совершенно точны и Ллойд стал жертвой обмана. Если ему было нечего терять из-за утечки сведений, он мог размазать Вардона по стенке. Нет, сэр, то, что Вардон имел на Селлерса, он был готов беречь ценой собственной жизни, ибо, стань это известно всем, жизнь его кончилась бы. — Бернштейн прикурил новую сигарету. Его серые глаза превратились в узкие щелочки. — Вардон должен был знать, что большую часть времени Селлерс посвящает тому, чтобы изменить баланс сил — одержать верх в их борьбе. И конечно, узнай он, что Селлерс мертв, он бы с облегчением перевел дыхание.

Джанет принесла из кухни кофейник со свежезаваренным кофе. Чувствовалось, в каком она напряжении. Питер понял, что она, должно быть, слышала их разговор. Все, что рассказывал Бернштейн, вроде бы подтверждало теорию Питера. Но зачем ему было врать относительно своего воскресного отдыха?

Бернштейн поблагодарил Джанет за кофе и с удовольствием отдал ему должное. Он то и дело переводил взгляд с Питера на Джанет и обратно. Похоже, он ждал каких-то действий с их стороны.

— Что вы искали на Монтауке, мистер Бернштейн? — спросила Джанет.

Бернштейн поставил чашку на стол. Закурил очередную сигарету. Движения его были совершенно спокойны и уверенны.

— Вы ведь уже поняли, что вчера я не был на рыбалке, не так ли? — осведомился он. — Особенно вы, мисс Блейдс. Именно поэтому вы никак не могли найти кофе. Верно? Я обладаю способностью, как радар, улавливать тревогу. И в ту минуту, когда мистер Стайлс вернулся из кухни, я понял, что мне больше не доверяют. Кстати, как вы догадались?

— Отсутствие загара, — сказал Питер.

Бернштейн хмыкнул. Казалось, его ничто не волновало.

— Это доказывает, что я мало времени провожу на свежем воздухе.

— Во всяком случае, в последнее время, — вставил Питер. — Это заметно.

— Значит, вот как это было, — сказал Бернштейн. — Когда впервые объявили о похищении, я ровно ничего не слышал. Да и вообще вчера я весь день был не в курсе дел. Ничего не слышал вплоть до сегодняшнего утра. Я догадывался, что Уоллес Крамер, должно быть, ищет меня. Мне пришлось соврать ему, что я был в таком месте, куда не доходили никакие новости. Мои друзья каждый уик-энд удят рыбу на Монтауке. Я позвонил им и попросил, если кто-то будет интересоваться мной, сказать, что я был с ними. Мы посмеялись, ибо они знали, что я не в состоянии насадить червяка на крючок.

— Вам пришлось организовывать прикрытие для своих действий, — подытожил Питер. — Вы меня заинтриговали. Человек, который работает на Крамера, на Селлерса и к тому же на Вардона, должен иметь внятное объяснение, где он был в субботу вечером.

Бернштейн был не в силах сдержать охватившее его веселье.

— Общество должно было знать, что я весь день провел на рыбалке. Но коль скоро вы все пронюхали — скажу, чем я был занят. Я был занят с некоей дамой, муж которой пристрелил бы меня на месте, знай он, где я нахожусь. — Он снова взялся за кофе. — Вопросы, которые вы мне задавали, мистер Стайлс, довольно интересны. Так же как любопытен факт, что ночью кто-то пытался с вами расправиться. И у меня есть чувство, что вы не все мне говорите. О чем-то умалчиваете.

— Что вы имеете в виду?

Бернштейн пожал плечами.

— Это ваше дело, рассказывать мне или нет, — сказал он. — Но, может, я смогу помочь и без ваших откровений. Вы знаете, что Вардон возглавляет сенатский подкомитет, который расследует пути доставки наркотиков. Предполагалось, что сегодня он выступит с речью в ООН, не так ли? Следователи, приписанные к его комитету, составили список известных преступников, которые подозревались в том, что тем или иным образом имели отношение к наркотикам. Этот список известен и есть в материалах. Удивит ли вас, что в нем ровно двадцать семь человек? Все они, от A до Z, вошли в список заключенных, освобождения которых требуют похитители. Единственный, кого нет в этом списке, — это Джереми Ллойд.

— И что это доказывает?

— Ровным счетом ничего, — сказал Бернштейн. — Но сей факт заставил меня задуматься. Если не считать Ллойда, список готов к употреблению. Ставлю десять против одного, что его можно будет найти среди бумаг Вардона, которые он взял с собой в Нью-Йорк, готовясь к выступлению в ООН. У человека, который прислал записку от похитителей, был точно такой же список. Понимаете, ознакомиться с ним мог практически каждый. Он опубликован в отчетах конгресса. И здесь в Нью-Йорке, в субботу вечером, он оказался как раз под рукой. Совпадение? В моем деле я привык относиться с подозрением к такого рода совпадениям.

— То есть кто-то знал, что сегодня на заседании Генеральной Ассамблеи Вардон собирался огласить этот список?

— Может быть, — пожал плечами Бернштейн, попивая кофе.

— И вот почему похитители потребовали именно их освобождения, — сказала Джанет.

— Может быть. Добавив к нему Джереми Ллойда.

— Это же не значит…

— Это, вне всякого сомнения, значит, что каждый, кто упомянут в этом списке, ненавидел Вардона по-черному. Как и Сэм Селлерс. Тогда, спрашивается, почему они прихватили Селлерса?

— Публичная фигура? — предположил Питер.

— А почему вас пытались расстрелять прямо в постели? Вардон всегда должен был испытывать легкое беспокойство из-за вас. Ваша статья в «Ньюсвью» огорчила его. И если вы продолжаете копать…

— Но похитители назвали меня посредником.

— Прекрасный способ отвлечь от себя внимание.

— Но зачем им это надо?

Бернштейн поставил чашку с кофе и встал.

— Если вы и дальше будете называть их «они», мистер Стайлс, то мы просто теряем время. Я думаю, вы догадываетесь, что никакого похищения не было и в помине. Думаю, вы догадываетесь, что Селлерс был готов разоблачить Вардона, и тот разработал сложный план, чтобы убить его. Предполагаю, что так и случилось, но если вы не согласны, я остаюсь при своем мнении. Я должен еще отработать идею для мистера Крамера.

— Садитесь, — сказал Питер. Во рту у него пересохло. — Ночью в меня стреляли из пистолета 38-го калибра. Из него же убили и Селлерса. Нет никаких данных, что у Вардона было это оружие или вообще какое-то иное.

— А вот у Селлерса было, — сказал Бернштейн, прикуривая бессчетную сигарету. — И разрешение имелось. Он не расставался с оружием ни днем ни ночью. Поскольку все время опасался нападения. Издержки его бизнеса.

— И кто-то это сделал.

— Вардон, — заявил Бернштейн. — Так чем я могу вам помочь?

— Судьба моих друзей висит на волоске. Мне необходимо найти их. Но как?

— Все, вплоть до его бабушки, ищут Вардона, — сказал Бернштейн. — Копы, ФБР, ЦРУ, военные и миллион психов, которые надеются получить награду, обещанную «Синдикатом Кейна». Но в одном вы можете быть уверены. Вардон не засветится. Его вся страна знает в лицо.

— Разве что он спрячется под маской Хэллоуина, — с горечью сказал Питер.

Зазвонил телефон. Это был Бач.

— Могу кое-что сообщить, — сказал фэбээровец. — Думаю, мы нашли ту самую машину.

— Прокатную?

— Да. Из фирмы «Арко», что на Сорок четвертой. Взята днем в субботу и возвращена рано утром в воскресенье.

— С пятнами крови.

— Да, — признал Бач. — Лаборатория работает над ними. Чтобы арендовать машину, необходимо предъявить водительские права. И всплыло совершенно неожиданное имя. Человеком, который взял машину напрокат, был частный детектив Морис Бернштейн. Не тот ли это парень, что работает на Крамера?

У Питера застыла кровь в жилах. Слава Богу, что он стоит спиной к Бернштейну.

— Да, — перебарывая спазм в горле, сказал он. — Имеется в наличии.

— То есть как? Подожди-ка. Ты хочешь сказать, что он рядом?

— Да.

— Продолжай пудрить ему мозги. А я свяжусь с ребятами, которые дежурят у дома.

— Хорошо.

— Взял машину Бернштейн, — сказал Бач, — а вернула ее женщина. Это о чем-то тебе говорит?

— Догадываюсь.

— Продержись, — Бач помедлил, — пять — десять минут.

— Договорились.

Питер медленно опустил трубку. В висках у него гулко пульсировала кровь.

— Питер! — сдавленно всхлипнула Джанет.

Обернувшись, он увидел, что смотрит прямо в дуло пистолета Бернштейна. Тот был нацелен ему между глаз.