Глава 18

Они устроились на одной из съемочных площадок студии. В углу стояла выключенная камера, над головами собравшихся на длинном шнуре висел микрофон.

Лупо сидел на стуле за маленьким столиком, на котором стоял дымящийся кофейник и полная окурков пепельница. Раймон Лакурза устроился на маленьком жестком диване рядом с довольно пожилым мужчиной. Напротив Лупо на деревянном табурете сидел человек, одетый в черный боевой комбинезон, такой же, как у Болана. У его ног лежал пистолет-пулемет иностранного производства.

Все четверо смеясь смотрели программу новостей, увлеченно комментируя действия правительства, направленные против бесчинств «распоясавшегося маньяка» Болана.

Сам Болан и Клаудия молча следили за ними, стоя в маленькой аппаратной, отделенной от студии темным звуконепроницаемым экраном.

— Вы узнаете человека в коричневом костюме? — спросил Палач у вдовы Джека Витале.

Она мрачно смотрела в зал, поджав бледные губы.

— Думаю, да. Кажется, его зовут Каррико.

— Ну хорошо, тогда что вас гнетет?

— Человек на диване. Старик. Это Хармон Кил.

Болан промолчал, не зная, что ей ответить. В конце концов, он сказал:

— Жизнь часто преподносит нам неприятные сюрпризы. Надо уметь достойно переносить удары судьбы.

— Да. Вы правы.

Ее подбородок слегка дрожал.

Болану нетрудно было догадаться, о чем она думала. Перед ее внутренним взором проносились годы, в течение которых ею вертели, как марионеткой, предавали, продавали и дурачили... Как страшно теперь осознавать, что столько лет подряд она была душой и телом предана старому каннибалу.

Болан дорого бы заплатил, чтобы избавить ее от тяжкого испытания, но это было не в его силах.

— Посмотрите внимательно на Каррико, — сказал он Клаудии. — Проследите за его жестами, за тем, как он говорит, обратите внимание на постоянную улыбку, которая не сходит с его губ. Забудьте о лице. Посмотрите на человека.

Она резко выдохнула:

— О Боже! Не может быть!

— Пластическая операция изменяет черты лица, — негромко объяснил Болан. — Но она не может изменить характер. Этот тип оказался законченным негодяем: иначе трудно назвать человека, превратившего жизнь великолепной молодой женщины в сущий ад.

Болан заметил тоску в ее глазах: муж, которого она считала умершим три года назад, эксплуатировал ее, как рабыню в гареме. «Улыбчивый» Джек украл ее душу и принес в жертву своим преступным амбициям.

— Значит, Джек и Лупо — одно и то же лицо, — медленно произнесла она.

— Да. Вы сердитесь на меня?

Она растерянно покачала головой.

— Ну, тогда я займусь ими.

— Позвольте мне... позвольте мне сначала увидеться с ним.

— Это опасно. Он может...

— Мне все равно. Я хочу видеть его лицо в тот момент, когда он поймет, что мне известно его настоящее имя.

Болан кивнул головой в знак согласия. Она имела право так поступить.

— О'кей. Но помните, что это — маска, фасад, за которым скрывается сущность человека.

Она пристально посмотрела на Болана и улыбнулась ему с чувством глубокой признательности. Нежно коснувшись его плеча, она произнесла:

— То, что вы сказали, — истинная правда, Мак.

С этими словами Клаудия Витале повернулась и вышла из аппаратной. Она отправилась на очную ставку с дерьмом, спрятавшимся за роскошным фасадом.

Джек — Лупо покатывался со смеху, обращаясь к Таразини:

— Ты молодец! Впервые нам удалось так ловко подставить этого сукина сына...

Внезапно он замолчал, оборвав на полуслове свои восхищенные излияния и выражения братской любви.

Клаудия, возникшая из ниоткуда, неподвижно стояла в круге света, не сводя с Лупо ненавидящих глаз.

Откинувшись на спинку стула, он высокомерно и вызывающе смерил ее взглядом.

— Ну что ж, — начал он голосом, полным сарказма. — Наконец-то мисс Болтуха, золотая супершлюха, подстилка всего Вашингтона решила нанести нам визит. Похвально!

Побагровев, Хармон Кил встал с дивана. На его лице застыло изумленное выражение.

— Джек, вы мне не говорили, что...

— Спокойно, конгрессмен. Сегодня день "Ч". Вы все еще не отдаете себе в этом отчет?

Человек на табурете обернулся и оценивающе посмотрел на женщину своими наглыми масляными глазками.

— Так это она? — спросил он голосом, в котором сквозило любопытство.

Клаудия повернулась к нему.

— Я его жена. Миссис Лупо.

Лупо заморгал, перевел взгляд на Кила и взял со стола сигарету.

— Я так и знал, — заметил конгрессмен. — Я предупреждал вас, что в конце концов она все узнает.

— Миссис Лупо, — отрезала Клаудия. — Золотая супершлюха Вашингтона. Куда подевались итальянские традиции, Джек? Суперпреданность, суперлюбовь, привязанность и защита? Кусок дерьма!

Лупо вскочил, яростно грозя ей дрожащим пальцем.

— Грязная потаскуха! — закричал он. — Мерзавка! Ты первая завела шашни с этим комнатным Аполлоном, Тони Хакинсом. Мне бы следовало убить тебя за...

Он замолчал, не осмеливаясь закончить свою обвинительную тираду, и, опустив глаза, уставился на сигарету.

— Ты прав, Джек, — спокойно заметила Клаудия. — Тебе бы следовало убить меня. Но теперь ты больше никого не убьешь.

Она перевела печальный взгляд на старика-конгрессмена.

— И вы тоже, Хармон.

Лупо снова развалился на стуле и с издевкой захохотал. Лакурза последовал примеру своего босса.

Кил заерзал на диване и пробормотал:

— Не вижу смысла во всей этой истории. Ради Бога, прекратите балаган, сейчас не до смеха...

В этот момент из темноты, как из могилы, раздался ледяной голос:

— Смейся громче, Лупо. Ты смеешься в последний раз.

Смех оборвался. Лупо положил руки на стол, словно хотел удержать на нем что-то невидимое. Может быть, время. Он пристально вглядывался в темноту. Лакурза резко обернулся, сунув руку за борт пиджака.

Из темноты донеслось легкое, как вздох «фф-ф-фьют», и лицо Лакурзы превратилось в сплошную кровавую маску. Какие-то кошмарные ошметки и брызги крови упали на колени конгрессмена Кила.

Таразини наклонился, пытаясь поднять с пола пистолет-пулемет, но Болан мгновенно приблизился к нему и рукоятью огромного серебристого пистолета, как кувалдой, нанес страшный удар в затылок. Таразини кулем свалился на пол и больше не двигался.

«Улыбчивый» Джек Витале съежился на своем стуле.

— Погодите! Я не вооружен!

Но мир больше не хотел ждать. Лупо был явно лишним в нем.

«Беретта» кашлянула еще раз. Волчьи зубы разлетелись в стороны, и мозгового центра дня "Ч" не стало.

Клаудия не двигалась. Она даже не видела второй смерти своего мужа. Ее глаза были устремлены на Хармона Кила.

Холодным и жестким голосом она обратилась к Болану:

— Оставьте его мне. Я знаю, какое наказание лучше всего подойдет для таких предателей, как он.

Болан понял ее.

— Ты слышал ее? — спросил он старика. — Проваливай!

Конгрессмен встал и торопливо, даже чересчур быстро для человека его возраста пошел к лифту.

— Я поручу вам и его протеже, — сказал Болан Клаудии.

— Какого протеже?

— Не знаю. Я его пока не видел. А вот вы легко узнаете его. Это, без сомнения, будущий кандидат в президенты.

Клаудия кивнула.

— Да, человек с хорошей репутацией, человек, который пообещает покой вместо тревог и забот. О'кей, я им тоже займусь.

Болан взвалил Таразини на плечо.

— А этот мне еще понадобится. Он неплохо загримировался, что скажете? Обратите внимание на его каблуки — сантиметров десять, не меньше.

— Мистер Броньола будет очень рад с ним познакомиться.

Она подобрала пистолет-пулемет Таразини.

— И с этим оружием тоже. А сейчас... Как мы выйдем отсюда?

Болан улыбнулся ей.

— Следуйте за мной.

Он разбросал по студии несколько зажигательных бомб, и пламя разгорелось и весело загудело, прежде чем Мак успел закрыть за собой дверь туннеля.

Таразини приходил в чувство. Болан поставил его на ноги и толкнул впереди себя. Он зажег фонарь и, обращаясь к молодой женщине, сказал:

— Следуйте за человеком в черном.

— Я пойду за вами куда угодно, — ответила она.

Болан поправился, почувствовав двусмысленность сказанной им фразы:

— Нет, Клаудия, никогда не идите за кем бы то ни было. Цените и берегите свободу, идите своей дорогой.

Она улыбнулась ему:

— Как вы?

Мак посмотрел перед собой в глубь темного туннеля, который привел его к крушению заговора и теперь, лишившись своей тайны, стал всего лишь обычным подземным ходом. Он горько засмеялся:

— Да. Как я.

Эпилог

Клаудия позвонила Броньоле по номеру, который он ей оставил, уезжая по вызову Джима Уильямса. Потом, устроившись у окна на втором этаже дипломатической миссии Коста Брава, они с Боланом молча смотрели на языки пламени, вздымающиеся в ночное небо над зданием ИМАЖ.

Броньола приехал как частное лицо. Он посадил в машину самозванца, убившего шесть человек перед его домом, и сказал Болану:

— Честное слово, стыдно признаться, но я волновался, как мальчишка.

— Сейчас все в порядке? — спросил Палач.

— Скорее всего, да.

Болан протянул ему бумаги, микрофильмы и ключи от сейфа.

— Как только огонь погаснет, спуститесь в подвал, — сказал он. — Там такой сейф, что выдержит даже прямое попадание атомной бомбы. Думаю, в нем вы найдете немало материалов, которых достаточно, чтобы поставить на уши всю столицу.

— В том числе и одного старого конгрессмена, — добавила Клаудия. — Можете располагать мной, мистер Броньола, я готова дать свидетельские показания.

У Гарольда Броньолы не было времени, чтобы объяснить, как высоко он ценит то, что они сделали. Он откашлялся, благодарно развел руками и отвернулся, выглядывая на улицу. Молодая женщина и мужчина в черном тут же обменялись коротким поцелуем.

— За воротами вас ждет машина с дипломатическим номером, — сказал Броньола. — Вы узнаете шофера. У него есть одежда для вас. Положитесь на него — он знает, куда ехать. Из города можно выбраться лишь по одной дороге. Риаппи и его шайку мы обложили в их логове неподалеку от города, следовательно, вам здесь уже нечего делать. У частных причалов на Потомаке вас ждет катер, а в Александрии уже подготовили новую машину. Риппер знает все, что нужно.

— Спасибо, — поблагодарил Броньолу Болан.

— Не стоит благодарностей... Если бы только представилась возможность публично выразить вам нашу признательность... Я буду говорить об этом с президентом, уверен, что он захочет что-либо сделать для вас. Долг платежом красен...

— Об этом не может быть и речи, — смеясь, возразил Болан. — Я не люблю, когда у меня связаны руки.

Броньола улыбнулся, и они обменялись крепким мужским рукопожатием. Потом Болан обнял Клаудию за плечи и поцеловал, на этот раз долгим, жадным поцелуем.

Через пару минут он был уже на улице и усаживался на сиденье позади сияющего, как серебряный доллар, Риппера Алиотто.

— Мне сказали, что ты неплохой шофер, — бросил он улыбающемуся водителю.

— Куда поедем, мистер Болан? Прежде чем ответить, Болан вздохнул.

— Вывези меня из этого ада, Риппер, — с горечью сказал он, хорошо зная, что ему никогда не выбраться из вечного пламени своей войны.

Они медленно ехали по Массачусетс Авеню. Болан начал натягивать на себя одежду, разложенную на заднем сиденье.

— Где сейчас фронт, Риппер?

Их взгляды встретились в зеркале заднего вида.

— Повсюду. И вы это знаете не хуже меня.

Да, Болану это было известно. Где бы ни появлялся Палач, там всегда проходила линия фронта. Болан подумал о Вашингтоне и о тех людях, которые, несмотря ни на что, пытались навести в городе порядок.

— Поехали, Риппер.

— Куда?

— На новый фронт.

— А мы туда и едем. Я думал, вы знаете...

Болан усмехнулся, закрыл глаза и, расслабившись, откинулся на спинку сиденья.

Мак Болан стоял на мостике небольшого катера, идущего вниз по Потомаку. Он был одет в строгий серый костюм и пальто из верблюжьей шерсти: новая, хорошо выглаженная одежда выглядела довольно-таки неуместно на человеке, изнемогающем от усталости. Со стороны казалось, будто он превратился в статую, лишь его прищуренные серые глаза таинственно поблескивали из-под темной широкополой шляпы, надвинутой на лоб.

— Мистер Болан?..

Риппер подошел поближе и неуверенно позвал Мака.

— Фрэнки, Риппер, Фрэнки... — поправил его Болан.

— Ах да... Фрэнки. Я подумал, что мне будет лучше уехать из столицы. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Не в моих интересах высовываться где бы то ни было. Мне надо отсидеться в надежном месте.

— Неплохая идея, Риппер, — заметил Болан, пытаясь сдержать зевок.

Алиотто посмотрел на Болана, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

— Говори, Риппер, — подбодрил его Болан, пытаясь рассмотреть берег реки, скрытый за густой пеленой утреннего тумана.

— Хорошо, мистер Бо... Фрэнки. В худшем случае — вы не согласитесь. Так вот, я не знаю, куда и к кому вы направляетесь. Да, я знаю, что вы свое дело не оставите — это уже просто невозможно. Но вы должны отдохнуть, хотя бы несколько дней. Вы едва держитесь на ногах. Я, напротив, в полной форме.

— Я не вижу...

— Погодите. Я не боюсь вам это сказать. Я собираюсь в Аризону, в Вилкокс. У моего друга детства там есть небольшое ранчо. Это совсем недалеко от мексиканской границы. Какое-то время я отсижусь у него, а потом перейду Рио-Гранде, как это обычно делают «мокрые спины».

— Кто-кто?

— "Мокрые спины" — так называют мексиканцев, которые эмигрируют в Штаты без документов. Как правило, чтобы устроиться на работу. Час то эти люди переплывают реку ночью, чтобы не нарваться на пограничников, а затем укрываются у местных жителей.

— Но тебя интересует прямо противоположный маршрут, не так ли?

Риппер кивнул:

— Да. Единственная проблема состоит в том, что я не знаю, как добраться до Аризоны.

— Броньола дал тебе деньги?

— Конечно, но меня волнует проблема транспорта. Хоть Организация и в нокдауне, вас все равно ищут. Вокзалы, аэропорты, агентства по прокату автомобилей — все под наблюдением. Ищут вас, но не забывайте, что Лупо был бы не против разделаться и со мной. И несмотря на то, что вы его убрали, обо мне не забыли. Как только я попадусь им в лапы, меня искупают в Потомаке с железобетонными башмаками на ногах.

Болан обернулся и посмотрел на молодого итальянца.

— Ну и что ты мне предлагаешь?

— Организация ищет нас по отдельности — меня и вас. Но никто не додумается, что мы можем составить одну команду...

— Продолжай.

— Ну так вот. Вас ждет машина, но, по-моему, вы не в том состоянии, чтобы сесть за руль. Этим займусь я. За рулем я неутомим и провезу вас через Штаты, пока вы будете дрыхнуть сзади. Я знаю все окольные дороги, по которым можно про ехать незамеченным. А потом, по приезде в Аризону, в Таксоне, например, я передаю вам машину и исчезаю. Договорились?

Катер уже причаливал к берегу, и Болан увидел на пристани бежевый «шевроле».

«Как хочется спать, поспать бы несколько часов», — думал он. Только где укрыться? По радио, не переставая, говорили о нем и о его операции в Вашингтоне.

Мак сощурил глаза, делая нечеловеческое усилие, чтобы они не закрылись совсем.

— О'кей, Риппер, меня устраивает твое предложение, — пробормотал он.

— Даю голову на отсечение, это он, — сказал водитель «линкольна» Доминику Меанни.

— Не болтай ерунды, — проворчал тот. — Тебе повсюду мерещатся призраки. Парня, о котором ты говоришь, Болан укокошил позавчера в Вашингтоне. Откуда ему взяться сейчас в пригороде Таксона?

— Не знаю. Но это был Алиотто. Несколько лет назад мы работали вместе.

— Он был не один?

— Да.

— Как выглядел другой?

— Высокий, темноволосый, в шляпе, но его глаза...

— Вперед, — внезапно заорал Меанни. — Догони их!

— Может, предупредим остальных?

— Если второй тот, о ком я думаю, у меня нет никакого желания делить награду. Ну, быстрей же, черт возьми!

Пораженный возбуждением, охватившим командира группы, шофер до предела утопил педаль газа, бросаясь вдогонку за бежевым «шевроле», удалявшимся по автостраде номер 10.

Сидя рядом с Риппером, Болан рассматривал пустыню. Вдалеке, нарушая монотонный плоский рельеф долины, строго вертикально вздымались огромные красные скалы, служившие когда-то апачам великого Кочиза[2] и ренегатам Джеронимо естественными оборонительными рубежами. На промелькнувшем мимо дорожном указателе Мак успел прочитать: «Тумстоун», что живо напомнило ему о знаменитой перестрелке конца прошлого века в Коррале.

Болан иронически усмехнулся: Аризона здорово изменилась с тех пор.

— Нам сели на хвост, — бросил Риппер, поглядывая в зеркало заднего вида. — «Линкольн» в километре от нас. Только не оборачивайтесь. Здесь есть старая грунтовая дорога, которая ведет к заброшенному кладбищу автомобилей.

Незаметно он прибавил скорость.

— Да, они нас преследуют. Помните тех парней, что пили кофе одновременно с нами? Один из них показался мне знакомым, хотя я не помню его имени. Кажется, он работает на семейство, контролирующее Таксон. Должно быть, он узнал меня. Мне очень жаль, Фрэнки.

— Твоя свалка далеко?

— В овраге, среди скал. Там никто не появляется вот уже лет пятнадцать, разве что пострелять по старым машинам.

— Хорошо, поехали. Но не устраивай гонку. Пусть считают, что мы ничего не подозреваем.

Когда «линкольн» Меанни подкатил к ржавым воротам автомобильного кладбища, Болан уже поджидал преследователей, как следует подготовившись к приему «дорогих гостей». Риппер поставил «шевроле» в центре площадки и сделал вид, что копается в моторе. За поднятым капотом его почти не было видно, и чтобы добраться до Алиотто, мафиози должны были пройти мимо Болана.

Огромный «линкольн» остановился у ворот, дверцы его бесшумно открылись, громилы с револьверами в руках вышли из машины и осторожно двинулись вперед, стараясь не наступать на металлические обломки, которыми была усеяна до рога.

Болан наблюдал за ними, укрывшись за ржавым кузовом старого «бьюика».

То внимание, с которым мафиози следили за каждым движением Риппера, и взгляд, которым они обменялись, не оставляли ни малейшего сомнения в их намерениях.

Они прошли мимо укрытия Болана.

Мак встал из-за груды металлолома и, вытащив последнюю осколочную гранату, катнул ее под «линкольн», как шар в кегельбане. Граната, вздымая легкое облачко пыли, закатилась под кузов машины.

Взрыв приподнял лимузин над дорогой, и глухой грохот разнесся по оврагу. От неожиданности шофер Меанни подскочил и резко обернулся, удивленно вытаращив глаза. 9-миллиметровая пуля «беретты» угодила ему прямо в лоб и вышла сзади с фонтаном крови, обломками черепа и ошметками мозга. Меанни инстинктивно упал на землю и дважды быстро нажал на курок, целясь в Алиотто. Болан услышал, как вскрикнул Риппер, и выстрелил второй раз. Пуля впилась в затылок Меанни и, выйдя спереди, разнесла ему все лицо. Рука мафиози дернулась в предсмертной конвульсии, и он сделал последний выстрел в своей жизни.

Болан бросился к «шевроле». Алиотто с окровавленным плечом лежал около машины. Он лишь растерянно улыбнулся и прошептал:

— Вилкокс, мистер Болан... Вилкокс, — и потерял сознание.

Палач подтащил его к открытой дверце и уложил на заднее сиденье «шевроле».

Ради Риппера стоило сделать небольшой крюк. Он доказал свою честность и храбрость. Таких вещей Болан не забывал никогда.

Сев за руль, Мак сдал назад и, остановившись на секунду около трупов, бросил между ними значок снайпера. Нескончаемый список Палача, написанный кровью, пополнился еще двумя имена ми.

Проезжая под аркой ворот, Болан поднял глаза на облезший щит, на котором еще можно было различить выгоревшие буквы, складывавшиеся в короткое слово: «СВАЛКА».

А может быть, Аризона изменилась не так уж сильно?

Болан усмехнулся и дал газ.

1

ЗАС — засекречивающая аппаратура связи.

2

Вождь апачей племени чирикахуа (1812 — 1874). Совместно с Джеронимо объединил апачей и организовал упорное сопротивление правительственным войскам. (Прим. пер.)