Глава 14

Болан не верил, что Сьюзан Лэндри снова свяжется с ним. Она сбежала просто потому, что не могла смириться с образом его жизни, не могла — а возможно, и не желала — принять его точку зрения. Что ж, вот и прекрасно. Всего хорошего. Чего ради ей поступаться своими глубоко укоренившимися принципами? Чтобы ублажить живого мертвеца? Смешно!

Тем не менее сам факт ее ухода заставил Болана на некоторое время задуматься. Неужели он до такой уж степени конченый человек, как считала Сьюзан? И впрямь — была ли по-настоящему осмысленной вся его война, если глядеть на нее со стороны? Раз за разом вокруг возникали новые кучи дерьма взамен расчищенных ранее. В таком случае — по меркам нормальной человеческой морали — чего он в действительности добился, обильно оросив землю кровью врагов, даже не своих собственных, а в значительной мере абстрактных, врагов, как он считал, всего рода людского?

Допустим, Лэндри права. И, допустим, вся нынешняя жизнь Мака Болана — не более, чем дурная пародия на полноценную, достойную жизнь. Так что же, считать теперь его каким-то недочеловеком, «жалким атавизмом давно ушедших веков», как изволил выразиться некий фельетонист?

Болан поймал свой взгляд в зеркале заднего вида и невольно поразился увиденному: у него были влажные глаза!

Проклятье!

Он себя жалеет! Почему? Лишь потому, что какой-то шмакодявке, какому-то напыщенному ребенку, которому впору было бы работать классной дамой в допотопной провинциальной школе, не нравятся его поступки?

Да ну ее к черту!

От всей души Болан послал Лэндри свое пылкое «прощай». Конечно, часы, проведенные с нею в постели, были чудесны. Но не только это нужно сердцу и разуму солдата. Особенно разуму. Поскольку несходство взглядов, в принципе непреодолимое, не могло в итоге вызвать ничего другого, кроме тихой ледяной ярости. А она не способствует ни делу, ни сближению людей.

Превращенный в катер, боевой фургон выплыл в ту часть залива, где не было других судов, и теперь Болан мог хорошенько рассмотреть кливлендский порт. Два буксира тащили поврежденную «Кристину» к месту ее прежней стоянки.

Болан улыбнулся с мрачным удовлетворением и направил «броневик» на северо-запад — к широкому проходу, соединявшему залив непосредственно с озером Эри. Пора было пощипать кое-кого из местной «знати».

Судя по последним данным, полученным из Вашингтона, там в верхних эшелонах власти возникло некоторое беспокойство, не обязательно, впрочем, связанное с действиями Палача. Скорее всего, правительственных чиновников всерьез начали волновать участившиеся в Кливленде случаи мошенничеств. Если бы удалось доказать, что здесь замешан Тони Морелло, можно было бы уверенно сказать: в столице благополучно прохлопали возникновение и расцвет одной из крупнейших и опаснейших в стране банд головорезов.

Похоже, Болан вступил в игру в наиболее подходящий момент. Шайка Морелло переживала пиковый — критический — период своего развития, и ее члены начинали грызться друг с другом, как пауки в банке. Это был неизбежный этап в существовании всякого, достаточно мощного преступного клана. Болан знал: в подобной ситуации достаточно небольшого, но очень точно направленного толчка извне — и равновесие внутри системы разом нарушится, и все малоприятные события приобретут лавинообразный характер, предвещая близкую катастрофу.

Вот таким-то «катализатором краха» и собирался выступить Мак Болан.

— Выйдя из залива на открытую воду, Болан развернул «броневик» на юг, в сторону Гордон Шорс. Чуть погодя он подключил рулевой пульт и предоставил бортовому компьютеру управлять машиной самостоятельно. Сам же он вызвал на дисплей схему города и ввел в цифровой преобразователь все имена из добытого в Пайн Гров списка. Тотчас в различных точках на схеме города запульсировали красные огоньки. Они указывали на те места, где «корпорации» Морелло очень скоро придется позаботиться о своей безопасности.

Болан жаждал сражения.

И теперь, глядя на карту Кливленда, он видел перед собой по меньшей мере дюжину предстоящих битв.

— За все деньги Китая я не согласился бы стать полицейским, — буркнул водитель, пребывая в мерзком расположении духа. — Это ведь кошмар: ничего не делать, а только ждать, ждать... День и ночь, день и ночь... Ничего себе работенка!

— В Китае полицейские денег не получают, Хоппи, — усмехнулся Джонни Кармине, глава команды боевиков. — Все, что они получают, — это одежду да рис.

— Я так и думал, — не унимался Хоппи. — Но даже если бы мне платили, я все равно не брал бы ни цента. Полицейский надзор, Джонни, самая паскудная штука на свете.

— Он не любит полицейского надзора! — повторил Кармине двоим боевикам, сидевшим позади.

Оба парня нервно засмеялись.

Водитель разозлился:

— Чего они смеются? Эй! Они же ни черта не поняли, что ты им сказал.

Как бы мы еще отвязались от этих бродяг?

— При помощи... — Кармине щелкнул пальцами и очень тихо проговорил: — Пистолетов!

В каждое заднее окно мгновенно высунулась пушка, предохранители зловеще клацнули. Кармине ткнул локтем водителя и сказал:

— Видал? — он сделал рукой знак в сторону заднего сиденья, и пушки словно испарились. — Эти парни попали в лузу.

— Ну и копошились бы себе на корабле, — проворчал водитель. — От них у меня мурашки по спине.

— А вот объявится здесь этот парень — будешь рад радехонек, что мои ребята рядом, а не на корабле.

— Парень не появится. Чего ему здесь делать?

— Нельзя знать заранее, Хоппи, нельзя.

Кармине потянулся и вскинул бинокль.

— Видно что-нибудь? — спросил водитель спустя минуту.

— Одно дерьмо, — вздохнув, отозвался Кармине. — Кабак тих и спокоен, как рождественская ночь. Бьюсь об заклад, он сейчас там и трясет задницей от страха.

— Думаешь, знает, что мы здесь?

— Откуда? Скорее всего, до смерти боится, что к нему вдруг пожалует этот недоносок. А может, и нет. Интересно, понимают ли его ребятки, что на самом деле происходит?

— Я и сам не понимаю, — признался водитель. — Можешь обернуться и спросить своих любителей спагетти.

— Брось, Хоппи, меня уже тошнит от твоих подковырок. Лучше не трогай парней.

— Как скажешь.

Тут в зеркале заднего вида водитель заметил странный автомобиль.

— Кто-то едет, — сообщил он.

— Автофургон, — сказал Кармине, в свою очередь посмотрев в зеркало заднего вида. — Его только здесь и не хватало.

— Они теперь шастают где угодно, — ответил водитель, разглядывая приближающуюся машину.

Целый дом на колесах... Из-за проклятых дымчатых стекол совершенно невозможно разобрать, что там внутри...

Большой восьмиколесный фургон двигался медленно, нерешительно, словно шофер что-то высматривал. Чуть позади автомобиля с боевиками он вдруг резко остановился, потом снова тронулся и, заехав на тротуар, обогнул машину Кармине. На расстоянии ста футов впереди нее он окончательно заглушил мотор.

— Вот сукин сын, — прорычал водитель. — Весь вид загораживает!

— Умолкни! — невольно напрягшись, приказал Кармине. — Смотри в оба.

Из фургона вылез здоровенный парень и с сомнением принялся озираться. На нем были брюки из хлопчатобумажной саржи и куртка, какие носят актеры в видеороликах, рекламирующих сигареты. Наряд дополняла ковбойская шляпа. В руке парень держал небольшую бумазейную сумку белого цвета, аккуратно, точно пакетик с ланчем, подвернутую сверху.

— На пикничок, никак, собрался, — прыснул водитель.

— Заткнись! И не спускай с него глаз!

Боевики на заднем сиденье нервно зашевелились: о чем шел разговор, они не понимали, однако по тону догадались, что возникли какие-то осложнения. Парень неторопливо направился кмашине с боевиками. Из уголка его рта вызывающе торчала незажженная сигарета. Когда он приблизился, водитель опустил стекло и злобно проорал:

— Не загораживай дорогу, ты! Вали отсюда!

Поравнявшись с Хоппи, парень небрежно коснулся кончиками пальцев полей шляпы и без предисловий объявил:

— Хоуди. Разыскиваю номер 3215.

— Такого здесь нет, — огрызнулся водитель.

— У тебя что, пекарня на колесах? — съязвил Кармине.

— Убери ее, ковбой, — настойчиво повторил Хоппи.

— Хорошо, — кивнул парень. — Больше я не буду вам мешать.

С неожиданным проворством он через раскрытое окно швырнул бумазейную сумку на заднее сиденье и тотчас опрометью бросился к своему фургону.

— Эй! — растерянно вскрикнул Хоппи. — Ты чего?

— Вот так штука, — ничего не понимая, пробормотал боевик, к которому на колени хлопнулась сумка. — Это...

— Нет! — вдруг завопил Кармине. — Выбрось ее!

Но итальянец соображал чересчур долго.

Хоппи и Кармине рванулись было к «пакетику с ланчем», однако даже той быстроты, с какой они среагировали, на сей раз оказалось недостаточно.

Жуткий взрыв разворотил тяжелый лимузин, расшвыривая во все стороны пылающие металлические части вперемешку с окровавленными кусками человеческих тел. В непостижимую долю секунды на том месте, где только что стоял автомобиль и пассажиры его вели неспешный разговор, возник фонтан всепожирающего адского огня.

Позже в городских теленовостях будет заявлено: «Пока невозможно даже определить, сколько людей находилось в машине. Это работа экспертов. Что касается взрыва, то в настоящее время удалось только установить, что внутри автомобиля разорвалось очень мощное устройство. Подрывной заряд, по-видимому, находился на заднем сиденье. Он разнес весь автомобиль. Крышка багажника оказалась отброшенной на тридцать футов. Среди остатков автомобиля обнаружены также металлические обломки различного оружия, в том числе двух легких полуавтоматических винтовок. При дальнейшем расследовании мы уделим этому факту особое внимание».

Официальное заявление не содержало, однако, упоминания о значке снайпера, найденном возле развороченного автомобиля. Этому факту полиция сразу же уделила особое внимание.

Глава 15

Болан отлично понимал далеко идущие планы Морелло. Он мог предвидеть его шаги, даже не подслушивая передаваемые по телефону инструкции, которые неслись из штаб-квартиры на Кайахога. В своих поступках Морелло неукоснительно следовал давно известному правилу: стремительное нападение — лучшая защита. Он разослал своих головорезов, чтобы те неусыпно следили за каждым, чье имя содержалось в «списке голубков» из Пайн Гров. Предполагалось, очевидно, что Лэндри или Соренсон, или они оба выдали Болану эти имена. Морелло не столько «охранял» данных людей, сколько использовал их как наживку для противника. В такой логике не было ничего удивительного, если тот, кто затевал подобное, верил, что двое противников будут играть в одну и ту же игру и в одно и то же время. А эту игру, с какой стороны ее ни рассматривай, Болан понимал очень хорошо.

В тот вечер после удачного нападения ему повезло еще раз буквально через двадцать минут. У заводской конторы близ Вашингтон Парка Болан наткнулся на Джеральда Парму и его команду. Их уже не на шутку встревожило, что подразделение Джонни Кармине упорно не отвечает на вызовы по радио. Тем не менее четверо боевиков в автомобиле Пармы никак не прореагировали на появление высокого человека в фермерской спецовке, который вышел из лесочка и беззаботно зашагал к месту их стоянки.

Ярдах в пятидесяти от машины человек остановился, достал из внутреннего кармана своей мешковатой спецовки какой-то сверток, после чего неспешно развернулся и направился обратно.

В это время Парма по рации докладывал на Речную Базу:

— У нас все в порядке. Никого, кроме рабочего с фермы. Похоже, придурок высматривает место, где бы подрочить. А мы ему мешаем.

Шофер внезапно встрял в разговор:

— Здесь поблизости нет ферм, Джерри. Ни одной.

Боевик позади Пармы пронзительно вскрикнул: «Смотрите!» — и схватился за пулемет.

«Рабочий с фермы» опять стоял к ним лицом, однако теперь в руках у него поблескивал короткий оружейный ствол. Парма инстинктивно бросился на пол, по ошибке решив, что имеет дело с обычным обрезанным пулеметом. Но это был не пулемет, а гранатомет М-79, который стрелял 40-миллиметровыми реактивными снарядами, начиненными взрывчатым веществом: Оружие пыхнуло едким дымом, и тотчас снаряд врезался в заднюю дверцу. Прячась за нею, один из боевиков отчаянно пытался поймать на мушку нападавшего. Тщетно! Мощный взрыв буквально подбросил тяжелый автомобиль, и в следующий миг машину охватило пламя. Двое на заднем сиденье были убиты на месте. Парма что-то надсадно кричал, силясь укрыться на полу, под приборной доской. Взрывная волна выбросила водителя из кабины, и теперь он, в горящей одежде, корчился на земле. Секунду спустя новый снаряд врезался в автомобиль — стена огня взметнулась еще выше, и отчаянные крики тотчас смолкли. Наконец пламя подобралось к бензобакам, и они оглушительно лопнули. От прекрасного лимузина остались только жалкие обломки.

Горящий водитель на четвереньках выполз из-за разбитого капота и принялся судорожно вертеться на месте, силясь сбить с себя пламя. В пятидесяти ярдах от пожара раздался третий хлопок — и третий снаряд помчался к цели, неся гибель и одновременно избавление от мук. Человеческий факел завалился на бок и больше уже не шевелился.

Мужчина в спецовке с равнодушным лицом постоял еще несколько секунд, высматривая, нет ли поблизости непрошеных, случайных глаз, затем сунул в кобуру большой серебристый пистолет, повесил на плечо гранатомет и быстро зашагал прочь.

Десять минут спустя он нанес очередной удар — к западу от места предыдущей бойни, в престижном жилом районе. Вилли Сентенниал и его команда практически так ничего и не поняли, хотя все погибли с пистолетами в руках. Что-то врезалось в их автомобиль, разбив заднее окно и мгновенно наполнив салон удушливым газом. Когда задыхающиеся боевики попробовали выбраться из машины, невидимое автоматическое оружие четырежды пропело свою мстительную песнь, и все четверо замертво свалились у обочины.

Палач вновь ступил на тропу войны.

И теперь весь Кливленд знал об этом.

Болан выключил экран секторного обзора и развернул фургон в направлении Речной Базы. По ней также предстояло нанести удар, но не в числе первоочередных. Пока же, проведя несколько пробных огневых атак, Болан собирался хорошенько оценить, насколько оказались задетыми «нежные чувства» Тони Морелло.

Опасаясь ненароком «засветить» свой бортовой аппарат, Болан остановился у первого же уличного телефона и позвонил Лео Таррину.

Тайный агент отозвался почти сразу.

— Кажется, дело сдвинулось, — сообщил ему Болан. — У тебя есть какие-нибудь новости для меня?

— Я проверил тот загородный клуб, — ответил Лео. — Никаких порочащих данных. Но насчет Кливлендской Полусотни ты оказался прав. Большинство из них связаны с клубом. У этого, с позволения сказать, братства жуткая разрушительная сила, даже если ее использовать только для развлечения. Тебе известно, сколько в нашей стране заключается сделок за джином и тоником?

— Предполагаю, — усмехнулся Болан. — По-моему, я уже начал нащупывать кое-какие нити. Поверь, это сущий гордиев узел. Александр Великий разрубил его мечом. Вероятно, мне придется последовать его примеру. Не волнуйся, последствия меня нисколько не страшат. Ты уже слышал отдаленный гром?

— Нет еще, но это и не удивительно. Я ведь говорил тебе: Морелло мало кому обязан в этом городе. Чем бы он ни занимался, он все делает самостоятельно. Кстати, насчет гордиева узла. Ты обожжешь себе задницу, дружище. Федеральные органы легко выйдут на тебя. Ты и так успел наделать слишком много шума прежними своими подвигами, и поэтому Броньола начинает беспокоиться.

— Я его понимаю, Лео. Он славный парень.

— Разумеется. Так вот, среди кливлендской элиты я не нашел ни одного, кто обладал бы достаточным политическим весом. Лучше поищи в других местах. Если у кого-то реальная дальняя цель, он должен нуждаться в крепкой политической основе. От этого и пляши.

— Стараюсь, — подтвердил Болан. — Впрочем, я еще не выявил всех игроков. Пока я сумел определить только одно — сферу интересов.

— Ну, и как там обстоит дело?

— Все — на уровне догадок, хотя, конечно, есть и более или менее обоснованные предположения, — задумчиво ответил Болан. — Ты не слышал, каков долгосрочный прогноз погоды?

— Погоды? Вроде нет. А что?

— Синоптики предупреждают, что нынешняя зима будет рекордно холодной.

— Разве у нас до сих пор энергетический кризис? Или возникли какие-то непредусмотренные нюансы?

— Пока не знаю, — отозвался Болан. — А что касается энергетического кризиса, то он вовсе не преодолен. Смягчен немного — только и всего. Это-то меня и беспокоит. Допустим, зима и впрямь окажется дьявольски холодной: температура упадет ниже нуля, и так продлится месяц или два. Вся промышленность северо-востока будет заморожена. Какова для этого региона ситуация с топливными резервами? Достаточно ли запасов нефти? Сколько природного газа?

— Ты спрашиваешь меня?

— Именно.

— О'кей, я попытаюсь разузнать. Но ты ведь кое-что уже нащупал, разве нет?

— То ли да, то ли нет. Конечно, кому-то мой вопрос покажется почти бредовым, и все же я хотел бы знать: способны ли какие-нибудь хваткие операторы монополизировать рынок в этом регионе?

— Не думаю, — ответил Таррин. — Такими вещами слишком сложно манипулировать. А ты хочешь сказать...

— Никакими конкретными сведениями я не располагаю. Но я внимательно просмотрел сеть топливопроводов в регионе, уделяя особое внимание тем участкам, где, как я выяснил, сидят люди, так или иначе вовлеченные в игру Морелло. Очень непросто было распутывать этот клубок. И, главное, все, до чего не дотронься, пахнет газом.

— Газом?

— Да! Природным газом, сжиженным газом, топливной нефтью. Тут задействовали все стадии процесса: сверление скважин, обогащение, транспортировка, хранение, продажа и даже перевалочные пункты. Ряд малых газовых компаний сейчас уже намертво схвачен кое-кем из особенно напористых.

— Я же говорил: этой промышленностью трудно управлять.

— Как и в тридцатые годы — всем, что было связано с алкоголем. А это доказывает только одно: сколько бы люди ни пытались управлять, все равно...

— Хорошо. Я разберусь с этой чертовски холодной зимой. Что-нибудь еще?

— Найди мне политиков-мошенников, Лео. Найди мне денежных мешков, у которых отчетливые интересы в данной области.

— Я мог бы назвать тебе целую дюжину, не вставая со стула, — мрачно усмехнулся Таррин. — Между прочим, как там поживает твой судья?

— Вряд ли он здесь замешан. Скорее всего, он вообще ничего не знает.

— Но у них к нему свой интерес?

— Да. Им нужно было его заласкать. Прежде чем начинать с ним серьезную игру.

— Ладно, поговорим еще об управлении. Тебе не кажется, что они попытаются прикрыть все базы? Если, конечно, все так, как ты себе представляешь.

— Не исключено, — тихо произнес Болан. — Хорошая мысль. Благодарю, Лео. Звякну тебе позже.

— Я всегда здесь. — Тайный агент вздохнул и повесил трубку.

Болан вернулся в фургон и обнаружил, что бортовой телефон подает сигналы вызова. Выждав несколько секунд, Болан поднял трубку и небрежно спросил:

— Вам кого?

— Мне нужно... Я думала... — раздался сконфуженный голос. — Это Сьюзан, Сьюзан Лэндри.

Болан ответил, не меняя тона:

— Рад слышать.

— Я же говорила, что позвоню!

— Я в это не верил.

Ее голос звучал так, словно она готова была вот-вот заплакать:

— Я хочу к тебе, в твой маленький теплый домик на колесах. Я сыта по горло всеми этими глобальными проблемами. А ну их к черту, правда! Я хочу быть рядом с тобой и помогать тебе сортировать записи.

Отвечая ей, Болан засек время.

— С тобой все в порядке?

— Да, не волнуйся. Трудности позади.

— Ты в надежном месте? — нахмурился Болан.

— Вполне. — Последовала долгая пауза, затем Лэндри спросила: — Я могу вернуться домой!

Болан нахмурился еще сильнее.

— Я полагаю... пусть все будет так, как мы наметили, Сьюзан. Ведь мы с тобой договорились встретиться в полночь. В полночь! Давай так и поступим.

Наступила еще одна томительная пауза.

— Ну, пожалуйста. Из меня выйдет хорошая помощница. Ты не заедешь за мной прямо сейчас? Я в торговом центре на Сноу Роуд, в Брукгейте. — Новая пауза. — Я буду около...

— Давай лучше поступим так, — сказал Болан. — Я сам назначу место встречи. Позвоню тебе через десять минут. Дай номер телефона, с которого звонишь.

— Я... Я не могу этого сделать. — Пауза. — Я тут... одолжила аппарат. Я сама перезвоню. Через десять минут?

— Через десять минут, — жестко сказал Болан и отсоединился.

Он не сомневался, что Лэндри говорила с ним под дулом пистолета. Кто-то таким образом пытался выйти на Болана. Она все же умудрилась намекнуть на это. Что ж, ловко у нее получилось, ничего не скажешь. Девчонка — просто молодец!

Конечно, она искренне хотела помочь ему с его коллекцией. И если бы не это дурацкое происшествие...

Болан запустил ленту в режим ускоренного воспроизведения и подключил блок ввода данных. Спустя сорок секунд весь разговор оказался в памяти компьютера. Болан вновь запустил ленту — с самого начала, но уже в нормальном режиме. Динамики ожили:

— Вам кого?

— Мне нужно... Я думала... Это Сьюзан, Сьюзан Лэндри.

Болан яростно нажал кнопку «стоп» и замер, неподвижно уставясь в одну точку. Бедная, наивная девочка, что же они такое должны были с тобой сделать, если ты выдала номер его телефона? Ведь слова — ничто. По первой же фразе, по тому, с какой интонацией она была произнесена, Болан сразу догадался: Сьюзан Лэндри угодила в ловушку.

— Что ж, до следующего звонка оставалось четыре минуты. Через двести сорок секунд коллекция Палача начнет пополняться. Вне всяких сомнений.

Если он не отыщет девушку целой и невредимой, никто не поможет Тони Морелло. Даже сам Господь Бог.

Глава 16

Звонок раздался вовремя, секунда в секунду, как они и договорились. Болан схватил трубку:

— Да, слушаю.

Теперь она гораздо лучше владела собой.

— Так где мы встретимся? — настойчиво спросила она.

— Сможешь быть в Эджуотер Парке через пятнадцать минут?

Пауза.

— Я... Да, наверное, смогу.

— О'кей. Возле лагуны. Будь там. Я не стану ждать.

— Ты приедешь в своем уютном, маленьком домике на колесах?

— Еще чего, — ответил Болан. — И поторопись. Лучше окажись чуть-чуть пораньше.

Менее чем через минуту первый большой лимузин с командой боевиков покинул поместье и направился к городу. За ним сразу же последовали три других. Благодаря своей оптической чудо-системе Болан отлично видел, как все они, миновав ворота, выворачивали на автостраду. Каждая машина была битком набита профессиональными стрелками, но ни в одном из автомобилей Болан не заметил Тони Морелло или Сьюзан Лэндри. Это несколько озадачило его. По его предположениям, они должны были взять девушку с собой — как наводчицу или приманку. Впрочем, в подобных случаях действия Морелло вряд ли кто взялся бы точно предугадать. И потому Болан не стал ограничивать себя какими-то жесткими тактическими заготовками. Он всегда предпочитал иметь возможность для маневра, держа про запас несколько вариантов атаки. Один из них заключался в том, чтобы пробраться в логово врага и вырвать оттуда Лэндри целой и невредимой.

Увиденное даже облегчало в определенной мере его задачу. Морелло явно погорячился, выслав сразу четыре автомобиля, по восемь боевиков в каждом. Это значительно ослабило охрану его дворца. Как говорится, нет худа без добра.

— Спустя минуту после того, как за четвертым лимузином захлопнулись ворота, Болан начал готовится к сражению. Скинув цивильную одежду, он остался в своем черном боевом костюме. Своеобразным дополнением к нему служили ременные подсумки с гранатами, дымовыми шашками и зажигательными приспособлениями. «Большой Гром», автомат 44-го калибра, висел у правого бедра; «красавица беретта» — слева под мышкой. Мощное комбинированное оружие — наступательная винтовка М-16, дополненная М-203, — покоилось на груди, представляя собой сочетание 5,56-миллиметрового пулемета с 40-миллиметровым пистолетом, причем последний мог стрелять разрывными пулями, картечью, а также дымно-газовыми патронами.

Уже через пару минут Болан покинул кабину фургона и устремился к стене, окружавшей поместье Морелло. Одним прыжком он перемахнул через ограду и, не останавливаясь, побежал по саду — к тому месту, где еще недавно происходил «теплый» разговор Соренсона и Морелло. Но тогда была почти ночь, а теперь сияло солнце; тогда здесь не было никого, а теперь стоял охранник, насмерть перепуганный внезапным появлением Палача.

Боевик глухо замычал и метнулся было к дереву, возле которого чуть раньше беспечно оставил свой автомат. Бросившись на землю, он почти дотянулся до оружия, но в тот же момент черный пистолет в руке нападавшего беззвучно плюнул в его сторону, и жизнь несчастного на этом свете завершилась. Он даже не успел позвать на помощь.

Не задерживаясь ни на секунду, Болан двинулся дальше.

Еще один охранник тревожно озирался возле автомобильной стоянки. Он вовремя повернулся, чтобы увидеть короткую вспышку, — свинцовый посланник смерти безошибочно нашел адресата. Впрочем, на сей раз парень издал отчаянный предсмертный крик, чем привлек внимание другого караульного, который моментально выскочил на веранду, пытаясь на ходу выдернуть револьвер из кобуры. Не давая противнику опомниться, Болан кинулся к нему, ударил по голове рукояткой «беретты» и точно нацеленным ударом ноги раздробил ему кадык. Охранник еще только начинал валиться на ступени, а Болан уже промчался мимо него к распахнутым дверям.

Еще один боевик возник на пороге, очумело уставясь на Палача. Тот влепил парню заряд прямо в лоб и, отшвырнув в сторону, ворвался в дом.

Он увидел просторный вестибюль, отделанный панелями из черного дерева, с громадными раздвижными дверями, ведущими во внутренние покои особняка, с широкой лестницей, полукругом уводящей на второй этаж. Поразительно, но повсюду стоял застарелый, тяжелый запах плесени, как будто помещение никогда не проветривали.

Сверху раздались пистолетные выстрелы, и в пол у ног Болана врезались одна за другой три пули. Отпрыгнув под лестницу, Болан послал наверх заряд взрывчатого вещества. Над головой мигом расцвел пышный фейерверк, и по всему вестибюлю забарабанили градины осколков. Секция перил второго этажа с треском обвалилась, увлекая за собой дымящееся тело. Для верности Болан дополнительно выпустил длинную очередь из М-16, разбивая штукатурку в пыль и дробя на мелкие щепки древесные панели.

Топот ног и отчаянные вопли возвестили о панике, начавшейся в резиденции.

Со второго этажа раздался срывающийся крик:

— Перестаньте! Перестаньте! Мы сдаемся!

— Всем вниз! — громко скомандовал Болан. — Руки за голову, двигаться по одному!

С завидной поспешностью в вестибюль начали спускаться перепуганные боевики. Весь облик громадного разъяренного мужчины в черном не сулил им ничего хорошего.

— Выходить из дома и не оборачиваться! Быстро! Быстро!

Охранников оказалось трое. Болан схватил последнего и грубо припечатал его к стене.

— Где девушка? — прорычал он.

— Кажется, внизу, — выдохнул парень. — В подвале.

Он показал испуганными глазами, в какую сторону идти.

Болан толкнул парня на выход, угрожающе предупредив:

— Скажи своим дружкам, чтобы валили отсюда ко всем чертям.

У парня только пятки засверкали.

Пока Болан искал лестницу в подвал, огонь распространился по всему верхнему этажу. В подвале горел тусклый свет, и из дальнего конца его доносились приглушенные стоны. Лестница изгибалась под прямым углом, и посреди нее располагалась небольшая площадка. Болан послал туда очередь из пулемета, после чего начал быстро спускаться.

Внизу, рядом с лестницей, лежал, залитый кровью, раненый охранник.

— Не стреляй, — прохрипел он. — Здесь все в порядке. Не стреляй!

Болан осторожно прошел мимо него. Действительно, ничего угрожающего он не заметил. Большая квадратная комната с высоким потолком. Когда-то, по всей видимости, здесь был съемочный павильон. Теперь же все подверглось жуткому разорению: пара дорогостоящих кинокамер, осветительные приборы, несколько кроватей, кушетка, кабельная оснастка с металлическими стойками и цапфами, звуковая аппаратура — все было изрешечено пулями и превращено в хлам.

На полу корчился Фредди Бьянки.

Обе ноги его были раздроблены выше колен. Кто-то умело отстрелил их из автоматического оружия. Болан безжалостно спросил:

— Черт возьми, Фредди, что это с тобой?

Испытывая адскую боль, Бьянки тем не менее пытался наложить на одно из бедер импровизированный жгут, каковым служил его собственный брючной ремень.

— Дай руку, — взмолился мафиози.

— Мне нужна девушка.

— Здесь ее нет. Помоги мне.

Болан ткнул в горло Бьянки дулом М-16.

— Сейчас помогу, — произнес он почти ласково.

— Подожди, я скажу тебе! Но сделай же что-нибудь, дьявол побери! Я умру от потери крови.

Болан опустился на колени рядом с несчастным и молча принялся помогать ему. Спустя минуту он сказал:

— Порядок. Вероятно, теперь ты не умрешь от потери крови. Хотя ноги, скорее всего, потеряешь. Впрочем, если тебе быстро окажут помощь, то и ноги можно будет спасти. Кто это так тебя разукрасил? Морелло?

— Он окончательно рехнулся, — простонал Бьянки. — Стал совсем бешеный. Бешеный, слышишь?!

— Скажи мне что-нибудь новенькое, — усмехнулся Болан. — Где девушка?

— Он забрал ее. Сразу утащил, как только уехали ребята. Я пытался объяснить ему: девчонку лучше сохранить — ну, для сделки, если все пойдет прахом. А он... Нельзя передать! У него уже засело это в башке. Он хочет девицу на главную роль!

— Что? — ахнул Болан.