Глава 24

В последующие недели и месяцы Стефан очень скучал по Ники. Они больше года жили и воевали бок о бок, как родные братья, и, хотя переменчивый характер Ники часто его раздражал, боевая жизнь никогда не казалась ему скучной.

Вскоре после отъезда Ники пришли известия из Каира о том, что русские прошли с боями Румынию и скоро войдут в Югославию, чтобы соединиться с партизанской армией Тито для штурма Белграда. Немцы отступали на всех фронтах, и Стефан решил, что пришло время съездить в Сараево.

— В Сараево? — озадаченно переспросил Стефанович, произведенный в майоры. — Зачем тебе нужно в Сараево? Получен приказ двигаться на Белград.

— Я должен ненадолго туда съездить, — сказал Стефан, подумав, что сказал бы майор, знай он о его намерениях. — Я оставлю радиостанцию на твое попечение и быстро вернусь.

— Ты попадешь под трибунал, если в Каире об этом узнают.

— Вполне возможно, — сухо ответил Стефан. — Чтобы не было проблем, вытащи из радиостанции батареи. Отсутствие связи в течение суток не вызовет подозрений в Каире, да и нам будет спокойнее.

— Это ради женщины? — спросил майор, вдруг улыбнувшись. — Ты хочешь повидаться с женщиной?

— Нет, но я хочу кое-кому оказать услугу, — сказал Стефан, начиная разбирать свой автомат, чтобы он мог поместиться во внутренних карманах его куртки.

— Должно быть, ты очень ее любишь. — За малопривлекательной бородатой внешностью Стефановича скрывалось мягкое сердце. — Наверное, она необыкновенная.

Стефан спрятал свой разобранный автомат.

— Да, я очень ее люблю, — сказал он, — а она меня.

Он без особых препятствий добрался до Сараево и прошел пешком по его улицам. Немцев нимало не беспокоил молодой крестьянский парень в грязной одежде с совсем неуместным букетом белого шиповника.

Спрашивая дорогу по-сербскохорватски у пожилых женщин, он по разбитым улицам добрался до кладбища.

Хотя на могилах не было памятников с надписями, он без труда нашел то, что искал. Три каменные плиты лежали у ограды, заброшенные.

Центральная, под которой был погребен Гаврило Принцип, была немного приподнята, и Стефан положил на нее свой букет.

Он долго стоял молча, думая о девятнадцатилетнем парне, чей поступок привел к ужасной катастрофе. То, что случилось в Сараево солнечным июньским днем тридцать один год назад, ввергло мир в страшную трагедию. Даже сейчас, во время Второй мировой войны, слышались ее отголоски. Стефан вспомнил свою мать, проведшую в изгнании всю взрослую жизнь. До сих пор она не могла вернуться на родину, которую страстно любила. Его снова удивило отсутствие у нее злобы на людей, виновных в ее несчастье. Она считала Гаврило Принципа своим другом.

Стефан подумал, как сложилась бы жизнь его матери, если бы Гаврило признался в том, что разговаривал с ней на Восточном базаре в Сараево, что часто встречался с ней в Белграде в кофейне «Золотой осетр». Вполне возможно, что Наталья предстала бы перед судом, обвиняемая в соучастии в заговоре с целью убийства австрийского эрцгерцога. И, возможно, умерла бы в тюрьме, как Гаврило и его друзья, и была бы похоронена рядом с ними.

Эта мысль ужаснула Стефана, и он понял, что мать была права, считая Принципа своим истинным другом. Пожелав ему вечного покоя, он перекрестился и, завершив тем самым свою миссию, пошел назад к воротам кладбища.

Ему потребовалось более полутора суток, чтобы вернуться в свой отряд. Хотя он располагался в густом лесу, Стефан легко нашел партизан. Надежно укрытый от вражеских самолетов, лагерь находился у речки с крутым песчаным берегом, в котором было множество нор, где вполне мог укрыться человек.

Издав тихий свист, который был его обычным сигналом, Стефан осторожно приблизился.

— У нас гости, — сказал стоявший на посту Иелич. — Они говорят, что знают тебя. — В его глазах светилось любопытство. — Майор Стефанович думает, что один из гостей и был причиной твоего визита в Сараево.

Сердце Стефана гулко забилось. Майор полагал, что причиной его отъезда в Сараево была женщина, и только одна женщина могла прийти в лагерь партизан — Ольга.

Среди серых пилоток бойцов, сидящих и разговаривающих на берегу речки, Стефан не увидел лихо заломленной фуражки.

Но плотную фигуру Марко было невозможно с кем-то спутать.

— Марко! — радостно крикнул Стефан, бросившись к нему. — Какого черта ты здесь делаешь? Петр с тобой? А Ольга?

Марко шагнул ему навстречу. Он выглядел непривычно в партизанской форме.

— Я здесь по той же причине, что и ты, — сказал он, широко улыбаясь. — Чтобы драться с немцами.

Где сейчас остальные, трудно сказать. А Ольга представляется майору.

— Тогда я лучше пойду туда, — сказал Стефан, вырываясь из медвежьих объятий Марко. Ему не терпелось снова увидеть Ольгу.

При его приближении майор выглянул из-за хрупкой фигурки девушки, с которой он разговаривал, и на его лице отразилось огромное облегчение.

— Стефан! Слава Богу, ты вернулся! — воскликнул он, поднимаясь на ноги. — Все наше соединение двинулось на Белград.

А нам приказано остаться, чтобы перерезать коммуникации между Белградом и Сараево. К нам прибыло пополнение. Это лейтенант Марко Томошевич и лейтенант Ольга Маринко. Полагаю, ты с ними знаком?

Стоявшая спиной к Стефану Ольга повернулась. Ее бледное овальное лицо было таким же бесстрастным, как и во время их первой встречи, когда он сидел за столом на хуторе Петра.

Но Стефан увидел выражение ее глаз и понял, что под внешним безразличием скрываются неуверенность и застенчивость.

Он догадался о причине ее стеснительности, и внутри у него все запело.

— Да, — сказал он, вдруг осознав, что и она догадывается о его чувствах. — Мы знакомы. Как ваше плечо, лейтенант Маринко?

Ольга приподняла плечо, как бы показывая, что оно больше ее не беспокоит. Она не отрывала от него глаз.

— Лейтенант Томошевич и лейтенант Маринко — специалисты-подрывники, — оживленно сказал майор. — Мы собираемся ночью взорвать железную дорогу между Белградом и Сараево в ближайшем от нас месте. Необходимо обсудить план действий.

— Я должен сначала связаться с Каиром, и если сели батареи, мне понадобится помощь, чтобы завести генератор и зарядить их.

— Лейтенант Маринко тебе поможет. Во время ночной операции мы разделимся натрое. Две группы будут прикрывать дорогу слева и справа, а третья заложит взрывчатку. Ты с лейтенантом Маринко займетесь этим, я буду командовать одной из прикрывающих групп, а лейтенант Томошевич — другой. Я пойду и поговорю с людьми.

Командир ушел, и когда Стефан убедился, что их никто не услышит, он спросил:

— Что с остальными, Ольга? Они также влились в отряд партизан? Где Петр?

Она начала сухо и официально, словно отдавала рапорт:

— После вашего отъезда мы укрылись в пещере, время проходило почти в полном бездействии. Необходимо было получать разрешение от генерала Михаиловича на каждую диверсию, а тот почти всегда отклонял наши планы. Среди бойцов росло недовольство, и двое из них, Пеко и Тома, последовали за вами на северо-запад, чтобы присоединиться к партизанам Тито.

— А что потом? — Стефан достал из кармана пачку сигарет и предложил ей закурить.

Она отрицательно покачала головой и с грустью сказала:

— А потом мы получили подтверждение, что некоторые отряды четников сотрудничают с немцами. Майор Зларин говорил, что они делают это без санкции генерала Михаиловича и что мы будем по-прежнему ему верны, однако терпеть такое было довольно трудно. Владко сказал, что лучше сражаться в рядах коммунистов, чем прослыть пособником немцев, и после ожесточенного спора с майором Злариным он ушел, прихватив с собой Милоша.

Внезапно ощутив слабость, Ольга присела на ствол поваленного дерева.

— После этого мы уже перестали быть жизнеспособным отрядом. Майор Зларин сказал, что он уходит к генералу Михаиловичу, и предложил мне и Марко пойти с ним.

Впервые за время разговора в ее глазах отразилось неприкрытое страдание.

— Марко сказал, что генерал Михаилович утратил доверие бойцов Сопротивления. Он сказал также, что пошел в лес, чтобы сражаться с немцами, и если осталась единственная возможность делать это, только вступив в ряды партизан, он так и поступит.

— И вы ушли вместе с ним.

Она кивнула.

— Мы вступили в отряд, базировавшийся в двадцати милях к югу от Сараево. Два дня назад пришел приказ присоединиться к главным силам армии и быть готовыми к штурму Белграда.

Мы предложили, учитывая наш опыт подрывников, перебросить нас в отряд майора Стефановича, где пользы от нас будет больше.

— Я рад, что вы здесь, — сказал Стефан, пристально посмотрев на девушку. — Я часто о вас думал.

Руки Ольги были сложены на коленях. Она отвела от него свой взгляд и смотрела на них, слегка покраснев. У нее были длинные тонкие пальцы с красивыми миндалевидными ногтями. Стефан подумал о том, как в таких трудных условиях ей удается сохранить кожу рук чистой и гладкой. Он подумал также, что, кажется, готов совершить ужасную глупость. Он вспомнил, как отец ему рассказывал о том, что он почти мгновенно влюбился в его мать, едва ее зная. Мать тоже говорила, что вышла замуж весьма опрометчиво, но, учитывая обстоятельства, при которых они поженились, она должна была так поступить. Тем не менее их брак оказался довольно удачным и счастливым.

Следуя семейной традиции и доверившись своей интуиции, Стефан хрипло произнес:

— Я скучал без вас, Ольга. Мы были вместе так мало времени.

— Да, — сказала она, поднимая голову и глядя ему в глаза.

На этот раз ее лицо не было бесстрастным. — Я тоже скучала.

Когда вы ушли, я вспомнила, что даже не поблагодарила вас за перевязанное плечо, и, кроме того, вела себя не очень-то вежливо, потому что не знала, что вы наполовину серб.

Стефан усмехнулся:

— Разве это имеет значение?

Она пояснила с серьезным видом:

— За несколько недель до вашего появления Би-би-си несколько раз сообщала о диверсиях, которые якобы совершили партизаны Тито, хотя на самом деле это сделали четники. Мне стало ясно, что англичане решили отказаться от поддержки генерала Михаиловича и впредь поддерживать Тито. Тогда у меня появилось враждебное чувство к англичанам, а следовательно, и к вам.

— А теперь? — спросил Стефан улыбаясь.

В глубине ее темных глаз промелькнул отсвет ответной улыбки.

— А теперь я поняла, что вы не типичный англичанин. Что вас по-настоящему беспокоит происходящее в моей стране.

— Да, — искренне сказал он, вспомнив о неотложной необходимости связаться по радио с Каиром. Он бросил окурок сигареты. Эту беседу они продолжат позже в более подходящей обстановке. Сейчас важно запустить генератор, чтобы зарядить батареи и послать сегодня вечером сообщение. — Пойдемте, — сказал он, протягивая ей руку и помогая встать.

Стефан чувствовал, что между ними завязываются совсем другие, более близкие отношения. — Нас ждет работа.

Вечером Стефан отстучал радиограмму о наступлении на Белград и ждал ответа. Он оказался совершенно неожиданным.

Ему надлежало оставаться в отряде до взятия Белграда, а затем посетить там Британскую миссию и получить дальнейшие указания.

Когда в сумерках Стефан отправился, возможно, на свою последнюю диверсию в Югославии, он думал о том, что будет с ним и с Ольгой. Неужели он снова с ней расстанется, так и не объяснившись, и не попросит ее выйти за него замуж?

Отряд быстро спускался двумя колоннами вниз по склону холма. Ольга шагала где-то впереди со взрывчаткой в мешке и винтовкой на плече. Почувствовав на себе его взгляд, она обернулась. На мгновение их глаза встретились, и она широко ему улыбнулась.

Стефан тоже улыбнулся в ответ. Он уже не колебался и был готов на ней жениться. Помешать этому могло только одно. А вдруг она стала коммунисткой? Если это так, то их политические взгляды настолько различны, что совместная жизнь будет чревата большими трудностями. Он подумал, что этот вопрос надо ей задать, когда они останутся наедине.

Стемнело, и теперь они двигались при бледном свете луны, избегая проезжих дорог и обходя села стороной.

Наконец майор, возглавлявший колонну, остановился. Впереди, метрах в двухстах, пролегала главная железнодорожная магистраль между Сараево и Белградом.

Каждый хорошо знал свою задачу. Марко и его команда заняли позицию, с которой они могли прикрыть огнем Стефана и Ольгу от немецкого патруля.

— Ты готова? — прошептал Стефан Ольге, когда издалека послышалось приближение немецкого состава с оружием и боеприпасами.

Она кивнула, выражение ее лица было напряженным.

— Хорошо, — сказал он, испытывая необычайное волнение. — Тогда вперед!

Они дружно рванули по влажной от росы траве к железнодорожной насыпи и забрались на нее, когда уже можно было различить приближающийся поезд. Хотя прежде они никогда не работали вместе, оба действовали слаженно и молниеносно.

Когда Стефан достал взрывчатку, а она встала на колени напротив, чтобы присоединить к заряду детонатор, он понял, что другого момента поговорить с ней наедине у него не будет.

— Я хочу тебя спросить, — сказал он, вытирая со лба пот, после того как заложил взрывчатку под рельс. — Ты коммунистка?

Ольга глубоко втянула в себя воздух, а затем, полностью ему доверившись, кратко ответила:

— Нет.

Стефан быстро вставил взрыватель. Состав приближался к ним с огромной скоростью, и оставалось всего лишь несколько секунд, чтобы отбежать подальше. Взглянув в последний раз на заряд, он схватил Ольгу за руку и нырнул вместе с ней под откос.

Когда поезд был уже совсем близко, Стефан крикнул на бегу, стараясь перекричать грохот:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Раздался взрыв и скрежет раздираемого металла. Состав сошел с рельсов и рухнул с насыпи. Вагоны с грузом падали друг на друга, и во все стороны разлетались обломки. Когда Стефан бросился на землю, увлекая за собой Ольгу, он услышал в ответ всего лишь одно слово:

— Да!

Романтические связи не одобрялись в партизанских отрядах, и Стефан с Ольгой знали, что им ни в коем случае нельзя проявлять свои чувства. На обратном пути на базу Ольга шагала рядом с Марко, а Стефан шел в нескольких метрах позади.

В отряде царило приподнятое настроение не только из-за успешной операции, но и потому, что все знали: штурм Белграда неминуем и, может быть, уже начался.

Было раннее утро, когда они вернулись в свой лагерь. Здесь их радостное настроение улетучилось.

Постовой бросился к ним навстречу с побледневшим лицом.

— Через несколько секунд после вашего ухода прибыл связной, — сказал он командиру. — Приказано двигаться на Белград.

— Что еще? — спросил тот, зная, что этот приказ не мог расстроить партизана.

Лицо бородача исказилось от горя.

— Он сообщил также, что майор Кечко погиб от взрыва бомбы. Даже похорон не было, так как от него почти ничего не осталось.

Все застыли от неожиданной скорбной вести. Смерть была для них обычным явлением. Кечко все любили. Он командовал ими, когда они попали в кольцо на горе Дурмитор и когда каждый отряд был предоставлен самому себе. Благодаря ему они уцелели.

— Черт побери, — сказал Йелич, по его щекам текли слезы. — Дьявольщина какая-то!

Стефан чувствовал себя так, словно его ударили кулаком в солнечное сплетение. Многие месяцы они вместе с Ники жили и воевали, и тот был для него как старший брат.

Стефан незаметно спустился к речке и долго стоял на берегу, засунув руки глубоко в карманы брюк. Он так и не понял, почему Ники проявлял живейший интерес к его семье, но не сомневался, что это было искренно. Стефан вспомнил о том, о чем Ники попросил его перед их расставанием, и его горло сжалось. Сзади треснула веточка, и он обернулся. Перед ним стояла Ольга.

— Я не знала, хочешь ли ты побыть в одиночестве или тебе нужен кто-то, — нерешительно сказала она.

— Мне нужна ты, — сказал Стефан. — Давай прогуляемся по берегу, и я расскажу тебе о своем друге Ники Кечко.

Три недели спустя они уже были в Белграде. Ольга родилась и жила в Загребе и никогда раньше здесь не бывала.

— Город трудно узнать, — мрачно сказал Стефан, когда они шли по изрытым воронками улицам к Британской миссии. — Это разрушенное здание было королевским дворцом. В нем никто не жил после старого короля Петра. Возможно, Тито разместит здесь свой штаб.

— А дом твоих бабушки с дедушкой? Где он?

— Недалеко отсюда, — сказал Стефан с побелевшими губами, и его сердце сжалось от страха. — Как только я закончу дела в миссии, мы пойдем к ним.

В городе повсюду виднелись следы жестоких боев. На улицах и на площадях чернели обгоревшие танки, повсюду из земли торчали деревянные кресты над могилами погибших.

Он вошел в миссию один, оставив Ольгу у входа.

— В вашем распоряжении всего восемь часов, — сказал ему бригадный генерал в форме шотландских стрелков. — Вы должны прибыть на аэродром к 18.00. Полетите в Северную Италию к тамошним партизанам.

Обрадовавшись, что не надо тратить время на официальный доклад о выполнении задания, Стефан быстро вышел наружу, готовясь по возможности мягче сообщить новость Ольге.

— Это ведь ненадолго, не так ли? — сказала она немного неуверенно, когда он привлек ее к себе.

Его губы коснулись ее шелковистых волос.

— Да, — нежно сказал он. — Немцы бегут не только из Югославии. Они отступают повсюду. Через несколько месяцев война кончится, и тогда мы будем вместе всю оставшуюся жизнь.

Ольга знала, что он говорит искренне. Их пальцы переплелись.

— Пойдем к твоим старикам, — сказала она, зная о его опасениях. — Если их дом разрушен, у нас есть восемь часов, чтобы их отыскать.

Невысказанным осталось то, что они могут их не найти и даже не узнать, что с ними сталось.

Крепко держась за руки, они пошли по разбитым улицам.

Повсюду можно было видеть русских солдат. Их было так много, что, казалось, Белград за одну ночь превратился в русский город. Иногда Стефан и Ольга замечали американский или британский флаг, свисающий из окна, но это русские сражались вместе с Первой партизанской армией Тито и освободили город, и именно они были героями.

С замиранием сердца Стефан свернул на улицу Князя Милана и приблизился к знакомым ажурным воротам особняка Василовичей. Он испытал невероятное облегчение при виде уцелевшего белостенного дома.

Во дворе стоял джип с советским флажком, а рядом валялся разорванный и втоптанный в грязь немецкий флаг.

Когда они поднялись по каменным ступенькам, тяжелая дубовая дверь неожиданно распахнулась. Перед ними стоял исхудавший, оборванный Лаза.

— Я увидел, как вы шли к дому, господин Стефан, — сказал он, когда тот переступил через порог. — Я заметил вас из окна генеральского кабинета.

— Генеральского? — переспросил Стефан, обнимая его.

— Да, — ответил Лаза, приветливо улыбаясь Ольге. — Во время войны здесь располагался главный штаб немцев, а теперь русских. Они разрешили господам пользоваться несколькими комнатами.

— Так, значит, они здесь? — Голос Стефана сорвался от волнения. — Все вместе?

Лаза кивнул, и его глаза подозрительно заблестели.

— Они в итальянской гостиной, господин Стефан. И с ними господин Ксан. Он им сказал, что вы скоро сюда прибудете.

Стефан вытер рукой увлажнившиеся глаза. То, что дедушка, бабушка и тетя живы после трехлетней немецкой оккупации, было сверх его ожиданий. Он повернулся к Ольге, чувствуя, что следующие несколько мгновений будут самыми волнующими в его жизни.

— Пойдем, любовь моя, — сказал он, слегка запинаясь, и взял ее за руку. — Я хочу познакомить тебя с моими родственниками.

Лаза шел впереди по мраморному полу вестибюля и распахнул двустворчатые двери маленькой гостиной.

— Господин Стефан, — провозгласил он с дрожью в голосе. — И их барышня.

Стефан смутно вспомнил, как, будучи маленьким мальчиком, он вошел в солнечную гостиную отеля «Негреско» и был впервые представлен своей бабушке и тете. Тогда, как и сейчас, они сидели вместе за чаем, и он подумал о том, до чего же они элегантны и красивы. На бабушке было нежно-бирюзовое платье, а на тете — кремовая блузка и юбка цвета жженой умбры, в тон ее медно-каштановым волосам.

С комком в горле он увидел, что по причудливому совпадению на бабушке снова было бирюзовое платье, а тетя надела блузку цвета слоновой кости и темно-коричневую юбку, очень похожие по тону на те, что были на ней много лет назад. Правда, их наряды сейчас не выглядели столь роскошно, как тогда, а казались довольно поношенными.

Когда бабушка, вскрикнув, встала и широко раскрыла ему свои объятия, он увидел, что невзгоды, безусловно, повлияли на ее красоту, но не смогли ее победить. Белоснежные волнистые волосы были по-прежнему уложены в высокую прическу, и хотя лицо покрылось паутиной морщин, красивые черты и обворожительная лучистая улыбка делали их незаметными.

— Стефан! — радостно воскликнула она, обнимая внука. — О, Стефан! Мне просто не верится! И Ксан тоже здесь! Он появился всего час назад и сказал, что ты скоро сюда придешь, но я боялась ему верить!

Сидя у окна, выходящего во двор, Ксан улыбнулся Стефану, чрезвычайно довольный, что его двоюродный брат-англичанин смог прийти в их фамильный особняк.

— Ксан принес нам известия о Петре и Максе, — хрипло сказал дед со своего места у камина. — Тито объявил амнистию офицерам, служившим у генерала Михаиловича. Ксан убедил Петра и Макса ею воспользоваться.

Стефан осторожно высвободился из объятий бабушки. Прежде чем перейти к другим семейным новостям, надо было сделать самое важное.

— Я хочу представить вам Ольгу, — сказал он, взяв девушку за руку. — Мы познакомились в отряде Петра, когда тот воевал в Черногории. Мы вместе боролись с немцами, вместе подрывали поезда. На этой девушке я собираюсь жениться.

Катерина восторженно вскрикнула и быстро подошла к ним.

— Так, значит, вы были в отряде моего сына? — спросила она Ольгу, обнимая ее с сияющими глазами. — Вы были вместе с Петром?

Ольге трудно было ответить, потому что в этот момент Ксан издал ликующий свист, а Алексий оживленно заговорил:

— Поздравляем! Поздравляем! За это надо выпить! Где Лаза?

Где, черт побери, бутылка клековахи, которую я припрятал?

— Не могу поверить! — сказала Зита. — Сегодня день удивительных событий! Знаменательный день!

— Когда вы собираетесь пожениться? — спросил Ксан Стефана, когда шум утих и Лаза поспешно принес драгоценную бутылку клековахи. — Сейчас или после окончания войны?

— Когда кончится война. Раньше не получится, так как сегодня вечером я отправляюсь в Италию.

— В таком случае у нас будет двойная свадьба, — сказал Ксан, подойдя к Ольге и сердечно целуя ее в обе щеки. Он явно одобрял выбор своего двоюродного брата. — Думаю, гораздо лучше будет отпраздновать обе свадьбы в мирное время.

— Это прекрасная идея, — сказала Зита, взяв стаканчик клековахи, который протянул ей Алексий. — К тому времени наш дом освободится, мы приведем в порядок бальный зал и устроим прием. Все будет, как прежде! Соберутся все родственники…

Лицо Катерины помрачнело.

— Ты кое-что забыла, мама, — мягко сказала она. — Если свадьба состоится в Белграде, Наталья не сможет на ней присутствовать.

Зита растерянно на нее посмотрела. На какое-то мгновение она действительно забыла о том, что Наталье запрещено возвращаться на родину, и вся ее радость померкла. Она повернулась к Алексию и сказала прерывающимся голосом:

— Я забыла, Алексий. Как это могло случиться? Как я могла забыть?

Ольга озадаченно посмотрела на Стефана.

Тот, не в силах вынести огорчения бабушки и расставаясь с мечтой о чудесном двойном бракосочетании, быстро сказал:

— Тогда, может быть, лучше устроить обе свадьбы в православной церкви в Ницце? Ницца всегда была для всех нас вторым домом и…

— Нет! — категорически заявил Ксан, возвращаясь на свое место у окна.

Когда все удивленно повернулись в его сторону, он повторил:

— Нет! Я женюсь на Зорке только в Белграде.

Катерина шумно втянула в себя воздух.

— Не думаю, что это разумное решение, Ксан, — заметил Алексий. — Наталье очень хотелось бы присутствовать на свадьбе дочери…

— Если Ксан так принципиален и хочет устроить свадьбу в Белграде, я уверен, что мама это поймет, — сказал Стефан, помрачнев. — Но я не стану здесь жениться. Моя мать и так достаточно настрадалась за годы изгнания, не имея возможности присутствовать на семейных праздниках в Белграде, чтобы пропустить и мою свадьбу.

На лоб Ксана упала прядь шелковистых темных волос, и тот откинул ее назад нетерпеливым жестом.

— Ради Бога, Стефан! За кого ты меня принимаешь? Разумеется, я не мыслю церемонии без тети Натальи!

— Тогда что же ты предлагаешь?

Ксан усмехнулся.

— Я предлагаю устроить двойную свадьбу в Белграде, — повторил он, с улыбкой наблюдая за Стефаном, который явно его не понимал.

Стефан ждал, видя, что Ксан его поддразнивает и что он не стал бы это делать без задней мысли.

С легкой грацией, характерной для всех его движений, Ксан поднялся и сказал с наигранным раздражением:

— Это так очевидно, что мне просто не верится: неужели ты не можешь меня понять?

Он оглядел присутствующих. Только глаза деда светились пониманием. Ксан сунул руки в карманы брюк и сказал:

— Когда кончится война, а это случится через несколько месяцев, человек, который придет к власти в Югославии, не будет принадлежать к семье Карагеоргиевичей. Это будет Тито.

Стефан облегченно вздохнул.

Ксан усмехнулся, видя, что Стефан все понял и теперь клянет себя за то, что не сразу сообразил, в чем дело.

Однако ради Зиты и Катерины он продолжил:

— Тито вряд ли обеспокоит возвращение тети Натальи в Белград. Времена изменились. Мир стал другим. Теперь никого не волнуют причины начала Первой мировой войны. Этот вопрос давно предан забвению.

Катерина прерывисто дышала. Только Ольга по-прежнему оставалась в недоумении. Ксан подошел и ласково взял ее за руки.

— Пробил час возвращения тети Натальи на родину, — мягко сказал он. — Пришло время воссоединиться всей нашей семье.

Глава 25

Наталью, как и ее мать, ошеломило сообщение Стефана.

— Значит, я могу поехать на родину? — изумленно сказала она. — Я могу вернуться в Белград?

— Да, — повторил он. У его ног, растянувшись на полу, удобно устроилась Рози.

Когда до сознания Натальи наконец дошло сказанное сыном, она ухватилась за каминную полку, чтобы не упасть.

— Поскольку теперь ты можешь свободно передвигаться по Европе, — продолжал Стефан, — мы с Ксаном устроим наши свадьбы в Белграде.

Наталья посмотрела на него с недоверием.

— Разве так уж свободно? Домой возвращаются тысячи солдат и беженцев! Об этом пишут в газетах!

— Да, сейчас не до путешествий, — согласился Стефан, вспомнив о том, как ему пришлось возвращаться из Италии всего несколько дней назад. Он посмотрел на отца в ожидании поддержки. — Может быть, в конце месяца отцу удастся организовать поездку через Форин оффис?

— В конце месяца! — Глаза Натальи удивленно расширились. — В конце месяца? — повторила она, глядя на своего любимого сына, как на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической больницы. — Я больше тридцати лет ждала возвращения на родину, и теперь, когда у меня появилась такая возможность, ты предлагаешь ждать целый месяц! Ни за что! Я еду сейчас же! Сегодня! Через минуту!

И словно ураган она рванулась к двери. Джулиан сдержанно преградил ей дорогу.

— Я понимаю твое нетерпение, дорогая, — мягко сказал он, — но Стефан прав. В Европе все еще царит хаос и…

Наталья повернулась к сыну.

— Когда ты собираешься поехать за Ольгой? — спросила она срывающимся голосом с пылающими от возбуждения щеками. — Или тоже будешь ждать до конца месяца? И Зорка лишь в конце месяца встретится с Ксаном?