Горестное чувство от того, что она лишилась любви и дружбы Катерины, обострялось тем, что она была навсегда отлучена от Сербии.

— Трина! — сказала Наталья с дрожью в голосе, безнадежно пытаясь восстановить добрые отношения с сестрой, прежде чем они навсегда расстанутся. — Трина!

На какое-то мгновение она увидела в глазах Катерины ту же боль, что испытывала сама, всего лишь на мгновение за последние сутки. Затем Катерина повернулась и ушла.

Отчаяние охватило Наталью, когда она вышла из отеля под руку с Джулианом. За последние несколько часов она потеряла Катерину и надежду вернуться на родину. Наталья вспомнила, в каком приподнятом настроении она приехала в отель «Негреско», а уезжает с болью в сердце. Единственным ее утешением оставался Ники.

В такси, когда они ехали на железнодорожный вокзал, она ощутила в душе проблеск надежды. Ники не допустит, чтобы она навсегда оставалась в изгнании. У него есть влиятельные друзья в Югославянском комитете, которые играют большую роль в формировании нового правительства. Они постараются ей помочь, сделав заявление от ее имени, и когда Сандро узнает о ее горе, он немедленно разрешит ей вернуться.

Вера в то, что она придумала в своем воображении, придала Наталье силы, когда пришло время попрощаться с матерью на перроне вокзала, и она сделала это с похвальным самообладанием. Теперь перед ней снова открывалось будущее. Скоро она будет в Белграде и тогда более обстоятельно поговорит с Катериной о Ники.

Когда поезд отошел от вокзала, Джулиан взял Стефана на колени, вытер ему слезы и пообещал, что он скоро снова увидится с бабушкой, тетей и двоюродным братиком. Наталья посмотрела на мужа и подумала, знает ли он о том, что Катерина его любит.

Она вспомнила, с какой непринужденностью и нежностью он приветствовал Катерину, когда они прибыли в «Негреско», и поняла, что Джулиан ни о чем не догадывается.

Чем больше Наталья думала о невысказанном признании Катерины, тем более невероятным оно ей казалось. Когда же Катерина успела влюбиться в Джулиана? И почему ничего не скачала ей об этом? Расскажи ей Катерина, что влюблена в Джулиана, она, Наталья, ни за что не согласилась бы выйти за него замуж.

Но сестра промолчала. Обе хранили при себе свои секреты, и вот что из этого вышло.

Поезд мчался на север. Наталья решила, что, после того как она расскажет Ники и Джулиану о будущем ребенке, никогда в жизни больше не будет что-либо скрывать. Слишком тяжелы потрясения, которые ей пришлось пережить. В будущем ее жизнь станет открытой книгой, без всяких неприятностей и сложностей.

Воодушевленная своим решением и уверенная, что ее изгнание лишь временное, Наталья взглянула на часы, подсчитывая время, оставшееся до встречи с Ники.

— ..итак, мы едем в Белград в конце недели! — радостно сказал Ники, наливая сливовицу в большие стаканы.

Они находились в его комнате, на кровати стояла большая, наполовину уложенная дорожная сумка. Наталья сидела рядом Ее сообщение могло очень расстроить Ники. Все эти годы войны он так же, как и она, мечтал вернуться на родину.

Глядя, как Ники одним духом опорожнил свой стакан.

Наталья почувствовала подступивший к горлу комок. Она не притронулась к сливовице и сказала:

— Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно.

Его широкая, ослепительная улыбка исчезла.

— О твоем муже? Ты не хочешь его оставить? Это потому, что ты довольно долго пробыла с ним в Ницце?

Она покачала головой, довольная тем, что он ее ревнует.

— Нет. Речь идет о политических проблемах…

Ники насторожился.

— Ты имеешь в виду князя-регента? — отрывисто спросил он. — Тебе известны его намерения, о которых он еще не сообщал? Относительно внутренней организации нового государства?

Наталья крепко сцепила руки на коленях и сказала:

— Это связано с одним из решений Александра, а не с новым государством.

— Тогда в чем дело? — Ники еще больше нахмурился. — Он написал тебе в Ниццу? Или передал сообщение через сестру или мать?

— Он сообщил через мою сестру. — Во рту у нее внезапно пересохло. — Я уверена, это ненадолго. Как только Александру объяснят истинное положение дел, он…

— Какое положение, о чем ты? — Ники весь напрягся и замер.

Наталья глубоко, прерывисто вздохнула.

— Из-за того, что я виделась с Гаврило в Сараево за день до убийства эрцгерцога, австрийцы потребовали моей выдачи…

Ники глубоко втянул в себя воздух и смотрел на Наталью расширившимися глазами.

— ..Александр опасается, что это может стать достоянием гласности, и тогда мировая общественность решит, что Карагеоргиевичи были связаны с заговором с целью убийства Франца-Фердинанда. Поэтому он мне запретил возвращаться в Сербию.

— О Боже!

Наталья не обратила внимания на это восклицание и быстро продолжила:

— Все это мне рассказала Катерина, но я ей не верю. Александр не мог объявить меня персоной нон грата. Скорее всего это идея премьер-министра. Александр, по-видимому, считает, что я вполне счастлива в Англии, и потому согласился на это, но когда он узнает, как я мечтаю вернуться на родину, он изменит свое решение…

— Но до конца недели этого не случится!

Наталья с болью посмотрела на дорожную сумку и сказала:

— Вместо Белграда мы могли бы поехать в Загреб и там подождать, пока…

— В Загреб?

Она кивнула:

— Я знаю, в Белграде сейчас происходят самые важные события, но Загреб — твоя настоящая родина, и мы могли бы находиться там, пока мой отец и твои друзья из нового правительства не объяснят Александру…

— Как же ты можешь поехать в Загреб? — сказал Ники, прервав ее. — Хорватия и Сербия теперь входят в объединенное государство. Если тебе запрещен въезд в Сербию, то, значит, и в Хорватию тоже. Ты не можешь поехать и в Загреб!

Наталья смотрела на него широко раскрытыми глазами, осознав наконец всю трагедию своего положения.

— Нет… — прошептала она ошеломленно. — Этого не может быть.., не может…

— На самом деле это так, — Сказал Ники. — Ты попросила сестру поговорить с Александром по ее возвращении домой?

Наталья покачала головой, все еще пытаясь оправиться от нового удара.

— Нет.

Ники пожал плечами и принялся укладывать свои вещи.

— В таком случае чем быстрее ты с ней свяжешься, тем лучше, — сказал он, кое-как запихивая одежду в дорожную сумку.

Наталья ошеломленно наблюдала за ним.

— Ты меня не понял, — сказала она. — Если нельзя вернуться в новое королевство, мы можем подождать в Лондоне, пока Александр не даст разрешения на мое возвращение в Белград.

— Ты — персона нон грата, — сказал он. — А я нет. И не останусь в этой чертовой стране ни на один день! Я не намерен торчать в Лондоне, дожидаясь решения твоих проблем.

Он начал застегивать замок на сумке, а Наталья, чувствуя, как взволнованно бьется ее сердце, снова повторила:

— Ты не понял, Ники. Я не могу оставаться без тебя в Лондоне, потому что.., потому что…

— Почему? — Ники усмехнулся, и по выражению его лица она поняла, что он подумал о сексе.

— Потому что у меня будет ребенок, — кратко сказала она.

Улыбка сошла с его лица.

— Это не слишком удачная шутка.

— Я не шучу.

Он нахмурился, не отрывая от нее взгляда, и Наталья почувствовала раздражение. Все складывалось не так, как она предполагала. Она думала, он будет гораздо больше расстроен, узнав о том, что она не может вернуться в Белград. И, конечно, не ожидала, что его планы останутся прежними. Но менее всего она рассчитывала сообщить ему о ребенке в такой совершенно неподходящий момент. Ей представлялось, что они нежно обнимут друг друга и Ники будет взволнован и рад, услышав эту новость.

Он нахмурился еще сильнее.

— Так, значит, ты беременна?

Наталья кивнула:

— И поэтому не могу оставаться в Лондоне одна. Как только я получу разрешение на въезд в страну, мы поедем вместе, и ребенок родится в Белграде…

Ники продолжал хмуриться.

— Ты еще не сказала об этом мужу?

— Нет. Но собираюсь рассказать сегодня вечером, когда вернусь домой. — Она оглядела маленькую неприглядную комнатушку. — Нам надо подыскать что-нибудь получше до отъезда в Белград.

— Ты уверена, что ребенок мой?

Вопрос был столь неожиданным и хладнокровным, что на мгновение Наталья подумала, не ослышалась ли она.

— Откуда ты знаешь, что ребенок мой? — повторил он. — Ты провела с мужем достаточно времени. Если ты беременна, вполне возможно, что это его ребенок.

— Нет! — Наталья едва не задохнулась от гнева. — Как ты смеешь делать такие предположения! Я забеременела еще до поездки в Ниццу! Еще до того, как Джулиан вернулся из Салоников!

— Это еще не значит, что ребенок от меня.

Наталья влепила ему звонкую пощечину. На секунду опешив, он нанес ей ответный удар, от чего она едва не упала на кровать.

— Негодяй! — прошипела она, восстанавливая равновесие, на ее ресницах блеснули слезы.

Ники равнодушно пожал плечами.

— Если ты беременна, то это еще не значит, что от меня, — повторил он. — Но даже если это так, для меня нет никакого политического смысла это признавать.

— Политического смысла? — Наталья смотрела на него, как на сумасшедшего. — Политического смысла? Речь идет о ребенке! О нашем ребенке! При чем здесь политика?

— Твой драгоценный двоюродный братец и его премьер-министр мечтают о королевстве сербов, хорватов и словенцев, имея в виду просто Великую Сербию. Однако есть иные влиятельные силы, которые считают, что будущее федеративное государство южных славян должно быть республикой, а не монархией.

— О чем ты говоришь? — Наталья забыла о ребенке и о намерении Ники вернуться в Белград без нее. — В новой конституции ясно сказано, что федеративное государство будет монархией! Это отражено и в названии: «Королевство сербов, хорватов и словенцев»!

— Это временное название, — сухо согласился Ники, — потому что без учреждения монархии новое государство вообще может никогда не родиться. Тем не менее остается место для маневра, и Хорватская националистическая партия намерена этим воспользоваться, чтобы соблюсти интересы Хорватии.

— Хорватская националистическая партия? — Наталья никогда о такой не слышала. — Значит, говоришь, эта партия намерена действовать против Александра?

— Только в том случае, если Александр будет против радикальной земельной реформы. А я думаю, он будет возражать. В таких обстоятельствах ты понимаешь, в какое затруднительное положение я могу попасть, если распространится слух о моей связи с Карагеоргиевичами, хотя и отдаленной?

Гнев Натальи начал угасать. Чувство, которое она испытывала сейчас, было посильнее гнева. Она была крайне разочарована и чувствовала себя одураченной.

Познакомившись с Ники, она была убеждена, что нашла родственную душу, что у них общие мечты и цели, что между ними существует как духовная, так и физическая гармония. И вот сейчас она поняла, что ничего этого никогда не было. Ники никогда не был предан ни ей, ни членам Югославянского комитета, для него были важны только интересы Хорватии.

Так же как, поддерживая дружбу с Гаврило, Трифко и Неджелко, Наталья не догадывалась об их истинных, террористических, намерениях, так и теперь она не сумела разобраться, что взгляды Ники противоречат ее воззрениям.

Наталья стояла напротив Ники, чувствуя, что ее щека все еще горит от его пощечины, и смотрела на этого человека так, словно никогда прежде его не видела. Их души вовсе не были родственными. Он даже не был ей другом. Друг по крайней мере выразил бы ей сочувствие по поводу запрета на ее въезд в Сербию и пообещал бы сделать все возможное, чтобы его отменить.

Ники же повел себя по-иному. Ему просто было на нее наплевать. Наталья оглядела комнату, зная, что находится здесь в последний раз. Она выглядела ужасно убогой. Как и их связь.

Теперь она наконец поняла, почему Катерина ее презирала. Это было вполне заслуженное презрение.

Наталья не сказала Ники ни слова на прощание. Чувствуя, что задохнется, если не выберется на свежий воздух, она повернулась и бросилась бегом по лестнице на улицу. Ники ее не окликнул, но даже сделай он это, она бы не остановилась. Их роман закончился. Навсегда. И никогда в жизни она больше не будет такой дурой.

— Теперь все кончено, — сказала она Джулиану двумя часами позже в их спальне.

Во время длительного, взволнованного объяснения ее отношений с Ники Джулиан ни разу не прерывал Наталью. Когда она вошла в комнату, он собирался пойти в детскую, чтобы почитать Стефану на ночь сказки Андерсена, и книга все еще была у него в руках.

— Я больше никогда не совершу подобной глупости, — искренне пообещала Наталья, в то время как Белла удобно устроилась у ее ног, — никогда.

Джулиан по-прежнему молчал и не двигался.

— Я очень сожалею, — сказала она. — Я действительно очень сожалею о ребенке. Я понимаю, как это усложняет дело…

Наконец Джулиан обрел дар речи.

— Боже милостивый! — произнес он каким-то чужим голосом. — Ты три с лишним года крутила роман, а теперь сожалеешь!

— Да. Я хотела бы, чтобы этого никогда не было. Чтобы я никогда его не встречала. Я хотела бы…

— Ты полагаешь, ребенок всего лишь создаст некоторые трудности?

Когда их глаза встретились, Наталья вдруг почувствовала неуверенность. Так же как ее сообщение Ники о ребенке вызвало у того непредвиденную реакцию, так и этот разговор развивался непредсказуемым образом.

— Мы не можем больше жить вместе, — резко сказал Джулиан. — Надеюсь, ты это понимаешь?

По выражению ее лица было ясно, что она не понимает.

— Будет лучше, принимая во внимание случившееся, если я найду себе какое-нибудь временное жилье и перееду туда, — продолжал он с напряженным выражением лица и с побелевшими губами. — При этом и Стефан будет меньше страдать…

— Я не могу жить здесь с твоими родителями! Тем более когда они узнают, что ты меня бросил! — Наталья ощутила слабость при одной только мысли об этом. — Твоя мать меня ненавидит! Она по-прежнему считает, что я тебе не пара… — Ее голос затих.

Джулиан не стал констатировать очевидное: его мать была абсолютно права.

— Скандал, связанный с официальным разводом, еще больше расстроит мою мать, и поэтому ради нее я не собираюсь возбуждать дело. Я буду проводить со Стефаном столько времени, сколько позволит моя служба, и приму любое назначение за границу, как только мне его предложат. Надеюсь, Стефан в сопровождении няни сможет навещать меня два или три раза в год.

Он говорил холодным, бесстрастным тоном, внезапно сильно изменившись, как это было с Катериной.

— Я не хочу жить порознь, — неуверенно сказала Наталья. — Я хочу, чтобы мы снова были друзьями…

— Друзьями! — Лицо Джулиана исказилось от боли. — Я ведь твой муж, черт побери! Я знал, что ты не была в меня влюблена, выходя замуж, но потом наши отношения были такими.., такими… — Он замолчал, вспомнив об их любовных ласках, затем продолжил:

— Не могу представить, как мы могли быть такими счастливыми и так понимать друг друга, если ты меня не любила.

В его голосе послышалась боль, и он, с явным усилием овладев собой, отчего Наталья совсем лишилась присутствия духа, жестко произнес:

— В конце концов я, конечно, подыщу для тебя подходящее жилье, и ты отсюда переедешь. Кроме того, когда Стефан подрастет и поступит в частную школу, надеюсь, он будет проводить каникулы со мной.

Наталья почувствовала, что на лбу у нее выступили капли пота. Сколько ей пришлось вынести за последнее время: сообщение о том, что ей навсегда заказан путь в Сербию; потеря дружбы и любви Катерины; разрыв с Ники. Но самое худшее происходило сейчас.

Рядом с Джулианом она могла бы пережить любые невзгоды, а без него.., едва ли. Впервые, хотя и слишком поздно, она поняла, как он был ей нужен. Неожиданно в голове у нее возникли строки из Библии, в которых говорилось о том, как Исайя продал свое право первородства за чечевичную похлебку. Так и она лишилась самого дорогого, что у нее было — любви и уважения Джулиана, — ради пошлого любовного приключения.

Неожиданно, когда они продолжали стоять, глядя друг на друга, она вдруг словно прозрела. Джулиан был самым красивым мужчиной, какого она когда-либо видела. Намного красивее Ники с его чисто цыганской внешностью. Он был также самым добрым и великодушным. Даже сейчас он проявлял благородство, не настаивая на, разводе, хотя она вполне его заслужила.

Прозрение легло непосильным грузом на ее плечи, и она едва дышала под его тяжестью. Она всегда считала Джулиана самым лучшим и дорогим другом, но сейчас поняла, что он представлял для нее нечто большее. Он был человеком, которого она любила. И любила уже многие годы.

Казалось, весь ее мир изменился, сорвавшись со своей оси.

Как же могла она быть так слепа? Так ужасно глупа? Она вспомнила страстный, необузданный отклик, который он вызвал в ней в их первую брачную ночь; тот пыл, с которым она встречала его на вокзале, когда он вернулся после офицерских курсов; муки неизвестности, которые она испытывала, не зная, жив ли он или погиб во Фландрии. Конечно же, она его любила. Он красивый, добрый и честный, и ни одна женщина на ее месте не могла бы его не любить. Он мог ее рассмешить, доставлял необычайную радость в постели и всегда был готов утешить в трудную минуту. А она в ответ предала его самым ужасным образом.

Всем сердцем Наталье хотелось сейчас сказать Джулиану о своей любви, но она знала, что теперь он ей не поверит. Слишком поздно. Признание в любви сейчас покажется ему просто грубой попыткой избежать той участи, которую он так решительно ей уготовил.

Она думала о том, как сузить разделяющую их пропасть, когда Джулиан холодно произнес:

— Кажется, нам больше нечего сказать друг другу, не так ли? — И, не дожидаясь ответа, с болью в глазах повернулся и вышел из комнаты, так же как Катерина в Ницце.

Когда дверь за ним закрылась, Наталья медленно опустилась на край кровати. Джулиан ушел, и она знала — он никогда уже не будет делить с ней эту комнату. Белла начала скулить, и Наталья взяла ее на руки, крепко прижав к себе.

Ранний вечер уже перешел в ночь, а она все еще сидела на постели, погрузившись в тяжелые мысли о прошлых ошибках, переживая нынешнее горе и не представляя, что делать в будущем.

Три дня спустя, когда Наталья вернулась со Стефаном после прогулки, к ней в холле подошла служанка.

— Мистер Филдинг в гостиной и хотел бы, чтобы вы прошли к нему, мадам, — сказала она.

Попросив служанку проводить Стефана в детскую и передать няне, Наталья со страхом вошла в гостиную. К ее огромному облегчению, там никого не было, кроме Джулиана.

Он стоял к ней спиной и смотрел в окно на парк. Джулиан повернулся, и она заметила, как напряглись его плечи, а на скулах заходили желваки.

Наталья хотела спросить, где он провел последние три ночи и как объяснит родителям свое отсутствие, но очень волновалась и решила: пусть он заговорит первым.

— Я получил назначение и уезжаю в конце недели, — сказал он.

Наталья была потрясена. Разумеется, она ни на минуту не сомневалась в том, что Джулиан говорил серьезно о своем намерении принять первое же предложение, но не ожидала, что это произойдет так скоро. Теперь, когда их глаза встретились, она потеряла всякую надежду на примирение до того, как он покинет страну.

— Куда ты едешь? — спросила она, вспомнив, как страстно утверждала, что никуда не поедет, кроме Белграда, и с иронией подумала, что, предложи он ей сейчас сопровождать его, она с радостью последовала бы за ним хоть в Тимбукту, хоть в таинственный Китай.

Джулиан немного помолчал. Его волосы цвета спелой пшеницы блестели в лучах весеннего солнца, проникающих через окно позади него. Затем он медленно произнес:

— В Белград.