Пожилая пара за ближайшим к ним столиком предусмотрительно придержала вазу с пирожными, опасаясь, что она может опрокинуться от таких бурных излияний чувств, и с интересом наблюдала за встречей сестер.

Наталья услышала позади себя звук нетвердых шажков Стефана и его голосок:

— Мамочка! Мамочка! Пойдем посмотрим на море!

Катерина оторвала свой взгляд от Натальи и перевела его на племянника и на высокого, широкоплечего мужчину, подхватившего его на руки. Наталья же с влажными от слез глазами смотрела на мать.

— Мама… — сказала она сдавленным голосом, оставив Катерину и нерешительно приближаясь к Зите. — О, мама!

Наконец мать смогла ее обнять. Наконец кончилась их длительная и мучительная разлука.

— Думаю, надо заказать шампанское, — сказал Джулиан, продолжая держать Стефана на руках и провожая Катерину назад к столику. Он повернулся к няне, стоявшей с красными от смущения щеками, она была явно недовольна таким неприличным проявлением чувств.

— Было бы неплохо, если бы вы осмотрели заказанный нами номер и проверили, готова ли кроватка для Стефана, — вежливо сказал Джулиан, понимая ее смущение. — Сейчас я представлю малыша его бабушке и тете, а потом приведу наверх.

Няня кивнула в знак согласия и с облегчением покинула гостиную, очень признательная Джулиану, который вел себя, как истинный англичанин.

Наталья и Зита уже сидели рядом, взявшись за руки, и Зита смотрела на Стефана.

— Так, значит, ты Стефан, — мягко сказала она, протягивая к нему свободную руку. — Может быть, подойдешь поближе и поздороваешься со мной? Я давно хотела с тобой познакомиться.

Стефан радостно протянул ей свою пухлую ручку.

— Я хочу посмотреть на море, — откровенно сказал он. — Хочу увидеть волны.

Зита улыбнулась, и Наталья впервые заметила паутину морщинок на тщательно напудренном лице матери. Она быстро взглянула на Катерину. Та стояла рядом с Джулианом, и внезапно Наталья увидела явное напряжение на внешне спокойном лице сестры.

— Теперь все в прошлом, — оживленно заговорила Наталья. — С нами больше не произойдет ничего ужасного.

Катерина улыбнулась, но в ее глазах под густыми ресницами затаилась боль.

Подошел официант с шампанским, и Наталья сказала;

— Я всегда надеялась, что мы соберемся все вместе в Конаке, чтобы выпить шампанского за встречу.

Все промолчали.

Наталья улыбнулась, зная, что всем тоже хотелось бы встретиться в Белграде, а не в Ницце.

— Впрочем, не важно, — философски заметила она, наклоняясь к Стефану и усаживая его себе на колени, — наша следующая встреча будет в Белграде!

Зита с ужасом посмотрела на Джулиана поверх склоненной головы Натальи. Поняв по его исполненному муки взгляду, что он еще ничего не сказал жене о ее положении, она сказала немного неуверенно:

— Наверное, Петр уже проснулся и надо привести его сюда.

А лотом я поведу детей к морю, чтобы показать его Стефану. — Зита снова повернулась к Джулиану:

— Не хотите ли пойти с нами?

Он кивнул, понимая, что у моря они смогут поговорить с глазу на глаз.

Катерина с трудом удерживалась от слез при мысли о том, что Наталье неведомо уготованное ей будущее, и, догадываясь о намерениях матери и Джулиана, сказала:

— Я иду за Петром. Хочешь пойти со мной, Наталья?

Наталья сразу вскочила. Конечно, ей хотелось пойти с сестрой. И не только потому, что она с нетерпением ждала встречи с племянником, но и потому, что ей хотелось расспросить Катерину о ее бывшем муже, узнать, когда и где та познакомилась с майором Злариным и почему они так поспешно поженились.

— Я познакомилась с Иваном вскоре после твоего отъезда, — сказала Катерина, поднимая сонного Петра с постели. — Надвигалась война, и папа понял, что его долго не будет в Белграде. Когда Иван получил приказ остаться в городе и защищать его, папа попросил майора позаботиться о маме и обо мне. Иван пообещал выполнить его просьбу, и папа привел его в наш дом, чтобы познакомить с нами.

— И ты сразу в него влюбилась? — спросила Наталья, принимая озадаченного Петра из рук Катерины и сажая его себе на колени.

Катерина все еще чувствовала себя виноватой перед Иваном и не знала, стоит ли говорить об их отношениях.

— Нет.., вряд ли… — неуверенно сказала она.

Глаза Натальи удивленно расширились.

— Тогда почему же…

Катерина не дала ей закончить. Петр уже совсем проснулся и слушал их разговор. Она поспешно сказала:

— Я все расскажу тебе потом. Когда мы будем одни. — Она начала надевать на Петра теплые рейтузы.

— Кто еще из наших уцелел? — спросила Наталья с побелевшим лицом. — Евдохия? Вица?

Катерина кивнула, и Наталья продолжила:

— А Макс? Он жив?

Лицо Катерины потемнело, и Наталья была уверена, что сейчас услышит от сестры о гибели Макса.

— Макс и его люди одними из первых вошли в Белград.

Сейчас он там вместе с Сандро. — Катерина на мгновение заколебалась, затем сказала со странной интонацией в голосе:

— Он женился. Встретил в Салониках гречанку и…

— Гречанку! — Наталья была удивлена не меньше, чем если бы Катерина сообщила, что Макс женился на турчанке. — И как к этому отнеслась тетя Евдохия?

Катерина опустилась на колени и начала втискивать ручки Петра в рукава пальто, так что Наталья не могла видеть выражения ее лица.

— Одному Богу известно, — сказала Катерина, застегивая пуговицы на пальтишке Петра, а затем добавила:

— У них есть сын. Ксан.

Наталья недоверчиво покачала головой:

— Не могу себе представить, чтобы Макс женился. Он был всегда таким унылым и молчаливым. Я обычно боялась с ним танцевать. Он такой неуклюжий и…

— Просто он очень застенчив, — неожиданно сказала Катерина, поправляя темно-синий бархатный воротник на нежно-голубом пальтишке сына.

У Натальи приоткрылся рот от удивления.

— Застенчив? — недоверчиво переспросила она, когда снова обрела дар речи. — Как такой великан может быть застенчивым? Он ведь герой войны!

— Тем не менее, — сказала Катерина уверенно. Она распрямилась. — Пойдем вниз и познакомим Петра со Стефаном Наталья продолжала сидеть. Ей надо было выяснить еще кое-что, о чем не хотелось говорить при матери и Джулиане.

— Ты слышала что-нибудь о Гаврило, Трифко и Неджелко? — спросила она с тревогой в глазах. — Тебе Известно, где они отбывают наказание — в Боснии или в Австрии? — Заметив выражение лица Катерины, она почувствовала, как ее сердце сжимается от страха. — В чем дело, Трина? Неужели никто не знает, где они? Неужели…

— Позволь, я отведу Петра в другую комнату, — сказала сестра.

Катерина подвела сына к двери в спальню, открыла ее и сказала:

— Подожди меня здесь, милый. Поиграй пока с моей шкатулкой. Я долго не задержусь. Обещаю.

Когда она вернулась в устланную мягким ковром комнату, ее лицо было мрачным. Наталья со страхом смотрела на Катерину.

— Так в чем же дело? — вновь спросила Наталья дрожащим голосом. — Гаврило болен? Или он…

Катерина села напротив и нежно взяла сестру за руку.

— Он умер, — сказала она глухо, зная, как нелегко сообщать подобную новость.

Наталья попыталась что-то сказать и не смогла. Казалось, она падает в бездонную пропасть. Гаврило не мог умереть, особенно сейчас, когда миллионы славян освободились от габсбургской тирании и его считали бы спасителем, а не преступником.

— Он умер в крепости небольшого городка, где-то между Прагой и Дрезденом. Чешский врач, который там его лечил, написал об этом Сандро…

— А Трифко и Неджелко? — прошептала Наталья. — Их тоже нет в живых?

Катерина кивнула, и Наталья глухо застонала, обхватив себя руками.

— Сожалею, Наталья. Это действительно так. — Она немного помолчала, затем тихо добавила:

— Они все страдали чахоткой, и болезнь их сгубила.

Катерина не стала говорить об условиях, в которых содержали заключенных, — о холодных, сырых казематах без окон, где мог умереть любой. Не сказала она и о последних мучительных днях Гаврило.

"Ему сломали при аресте ребро и руку, — сообщал доктор в письме, написанном мелким аккуратным почерком. — Он не получил надлежащей медицинской помощи, и рука загноилась.

В 1917 году ее ампутировали, и поэтому перестали надевать наручники. Он был закован в ножные кандалы, находился в почти бессознательном состоянии и постоянно кашлял"

Это было слишком тяжело, и Катерина не стала делиться с Натальей подробностями.

— Пойдем вниз, — мягко сказала она. — Надо познакомить Петра со Стефаном.

Наталья глубоко переживала смерть бывших друзей, но старалась не показывать своих чувств, потому что знала — ее мать не хочет вспоминать о том, что явилось причиной их столь долгой разлуки.

Днем, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, пока она не останется одна, чтобы выплакаться вволю, Наталья заметила, что Петр, будучи младше Стефана, одного с ним роста. Она снова подумала о майоре Зларине. Очевидно, он был высоким брюнетом, судя по шелковисто-черным волосам Петра. Наверное, он был красив. Как Ники.

При мысли о Ники она задумалась, рассказать ли о нем Катерине. Ей хотелось, чтобы сестра узнала, какой ответственный пост ее любовник скоро займет в национальном правительстве. Но можно ли довериться сестре? От безуспешных попыток прийти к какому-то решению у Натальи разболелась голова, и она мучительно думала о том, почему в ее жизни все время возникают сложности.

Ночью, когда Стефан и Петр мирно спали в соседней комнате, Наталья присела на край Катерининой кровати с чашкой какао в руке. Сестры были в ночных рубашках, и вся обстановка напоминала прежние времена. Правда, Наталья не собиралась оставаться в комнате сестры на ночь.

— Я очень соскучилась по нашим разговорам перед сном, — сказала Наталья с трогательной откровенностью. — Помнишь, как мы делились своими секретами, как хихикали…

Улыбка осветила лицо Катерины.

— Разве? — усмехнулась она.

Наталья вспомнила о своих тайных посещениях кофейни «Золотой осетр» и покраснела.

— Я хотела рассказать тебе тогда о Гаврило, — смущенно сказала она, — но боялась, что ты не одобришь мои знакомства.

Они немного помолчали. Катерина подумала, что их жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, доверься ей тогда Наталья, а Наталья страдала оттого, что снова никак не могла открыть душу сестре, как хотела, и только потому, что боялась ее неодобрения.

Вместо того чтобы рассказать ей о Ники, она подтянула колени к груди и спросила:

— Может быть, расскажешь мне об Иване? Мама и папа одобрили твой выбор? Вы венчались в церкви? Почему ты так поспешно вышла замуж, если не была влюблена в него с первого взгляда?

— Не я полюбила Ивана с первого взгляда, — медленно произнесла Катерина, — а он влюбился в меня при первой же встрече. После свадьбы он мне в этом признался.

— Но он должен был объясниться в любви до свадьбы! — возразила Наталья, еще более заинтригованная.

Катерина немного подалась вперед, потуже обхватив руками свои колени; ее длинные волосы, свободные от шпилек, шелковистыми прядями спадали на плечи.

— Все началось тогда, когда папа написал маме письмо, в котором сообщал, что Макс хочет на мне жениться и что…

— Макс! — Потрясенная Наталья едва не свалилась с кровати. — Не могу поверить! Макс? Он никогда не проявлял ни малейших признаков любви к тебе. Помнишь, как…

Катерина быстро ее прервала:

— Папа отнесся благосклонно к его предложению. В своих письмах во время упорных боев с австрийцами он надеялся, что я соглашусь стать женой Макса. Он был очень огорчен… — Она смущенно замолчала, а Наталья с увлажнившимися глазами погрузилась в горькие воспоминания.

— Тем, что привело к моему браку с Джулианом?

Катерина кивнула; ее горло сжалось. Затем, вновь обретя способность говорить, она продолжила:

— Единственное, чего хотел папа, так это быть уверенным в моем будущем, и я поняла — если скажу ему, что влюблена в кого-то другого, он не станет настаивать на моем браке с Максом.

— Но при этом ты ни в кого не была влюблена! — Наталья едва могла поверить в то, что услышала. Но не могла же Катерина ей лгать.

— В отсутствие папы Иван добросовестно выполнял данное ему обещание по возможности заботиться о маме и обо мне. Я относилась к нему с большим уважением, и он был очень красив…

Катерина снова замолчала, и Наталья не стала ее торопить.

Затаив дыхание, с округлившимися глазами, она ждала продолжения рассказа.

— Когда австрийцы впервые перешли границу и наши войска отступили на юг для передислокации, это было ужасное время, Наталья. Госпитали были переполнены ранеными. Я работала медсестрой вместе с мамой, Сиси и Хельгой, и мы знали, что наши солдаты уходят и город будет оккупирован.

Ивану удалось меня повидать. Он очень просил меня отправиться вместе с мамой в Ниш, но я ему сказала, что это невозможно. С первых дней боев мама твердо решила, что не покинет город…

Наталья глубоко, с удовлетворением вздохнула. Она всегда знала, что ее мать героическая женщина, и вот теперь получила подтверждение этому.

— Я ему сказала, что, если бы он попросил меня о чем-нибудь другом, я бы согласилась без колебаний…

— И? — Наталья едва сдерживала свое волнение. — И что он сказал?

— Он попросил меня стать его женой.

— И ты согласилась? Едва зная этого человека? Ты согласилась только ради того, чтобы не выходить за Макса?

Красивое лицо Катерины исказилось от мучительной боли.

— Да, — сказала она, чувствуя себя виноватой. — На раздумья не было времени, и я надеялась, что в дальнейшем смогу полюбить Ивана, тогда как была совершенно уверена, что не способна полюбить Макса.

Наталья была поражена.

— Я едва могу в это поверить, Трина. Что было бы, если бы ты ошиблась и не смогла полюбить его после свадьбы?

Катерина молчала, ее глаза потемнели от чувств, которые она не могла выразить. Когда-нибудь она расскажет Наталье о свадебном пире и о том ужасном откровении, когда вдруг поняла, что вряд ли сможет полюбить Ивана, в то время как к Максу у нее возникли нежные чувства. Однако сегодня еще не время.

Уже за полночь, и она уверена, что Джулиан ждет Наталью в их номере, соседнем с ее комнатой.

Спустя некоторое время Наталья, поцеловав сестру и пожелав спокойной ночи, ушла к Джулиану, а Катерина лежала без сна в темноте, вспоминая ту минуту, когда он ее приветствовал.

Их встреча оказалась не такой страшной, как она опасалась. Война его изменила, как изменила всех, хотя не было заметно каких-либо явных признаков лишений, которые он перенес, воюя во Фландрии. Несмотря на то что на его висках появилась седина, светлые волосы были по-прежнему густыми и упругими, как у барашка, и подлиннее, чем обычно у англичан, которых ей приходилось когда-либо встречать. Она была рада, что он жив и здоров, но к радости примешивалось и другое чувство, которое оказалось гораздо мучительнее, чем она предполагала.

Катерина по-прежнему его любила. Она поняла это в то мгновение, когда Джулиан коснулся при встрече ее руки, и ей стало не по себе, как в тот день, когда она узнала, что он женится на Наталье.

Она ощущала почти физические муки. Это была ноша, с которой ей придется пройти через всю жизнь ни с кем не делясь, особенно с Натальей.

Наталья тоже мучилась, нуждаясь в исповеди Через несколько дней после их возвращения в Лондон Ники должен будет отправиться в Белград, и она со Стефаном собиралась поехать вместе с ним или чуть позже, как только представится возможность. Когда это произойдет, вряд ли удастся сохранить в тайне их отношения, и ей хотелось обо всем рассказать Катерине сейчас, чтобы ее предупредить.

Не дожидаясь последнего дня в Ницце, Наталья набралась храбрости. Они гуляли вдвоем по паркам, спускающимся с холмов к порту, которые напоминали Наталье Калемегданские сады.

Джулиан пошел со Стефаном и Петром в морской аквариум.

Зита прилегла после обеда.

— Как жаль, что завтра придется распрощаться, — внезапно сказала Катерина.

Хотя январское небо оставалось безоблачным, было довольно прохладно, и ее руки в перчатках были глубоко спрятаны в муфту из волчьего меха.

Наталья поплотнее прижала к горлу шерстяной воротник своего пальто. Оно было застегнуто на перламутровые пуговицы до самого верха, а на голове красовалась подобранная в тон шляпа с эгреткой из ярких перьев.

— Это ненадолго, — сказала она Катерине. — Я хотела рассказать тебе кое-что с первых минут нашей встречи и вот сейчас наконец решилась.

Катерина посмотрела на нее с внезапным опасением. В голосе Натальи прозвучали знакомые вызывающие нотки. Она прекрасно помнила этот тон, многозначительный, предвещавший неприятности.

Они подошли к деревянным скамейкам, с которых открывался великолепный вид на море, и Катерина сказала:

— Давай сядем. Ты опять что-то натворила?

— Я влюбилась, — сказала Наталья, решив не тратить время на предисловие.

Катерина облегченно вздохнула.

— Рада за тебя, — искренне сказала она. — Впрочем, можно было бы и не говорить об этом. Стоит только взглянуть на тебя и Джулиана…

Тонкие брови Натальи взметнулись вверх, почти скрывшись под ниспадающей на лоб челкой.

— Речь не о Джулиане, — сказала она, удивившись наивному предположению Катерины. — Джулиан и я просто друзья. Я влюбилась в славянина. Хорвата. Его зовут Никита Кечко, и он…

Катерина посмотрела на нее странно спокойно.

— Это невозможно, — медленно произнесла она наконец. — Я тебе не верю. Как ты могла кем-то увлечься?

— Это не увлечение, Трина, — раздраженно сказала Наталья. — Я люблю Ники. Уже три года. Он активный член Югославянского комитета, и ему обещана должность в новом правительстве. Он уезжает из Лондона в Белград через несколько дней, и я, вероятно, поеду с ним. А если нет, то последую за ним, как только смогу…

— Я тебе не верю! — повторила Катерина с широко раскрытыми, потемневшими от гнева глазами. Подобного выражения глаз сестры Наталья никогда не видела прежде и не могла понять сейчас. — Я не верю, что ты можешь быть такой эгоистичной, глупой и.., безнравственной!

Румянец стерло со щек Катерины, и Наталья почувствовала, что кровь отхлынула и от ее лица.

— Безнравственной? — обиженно воскликнула она. — Как ты можешь говорить такое? Да если бы я не пожертвовала собой, выйдя замуж за Джулиана, мама была бы разлучена с папой более чем на четыре года!

— Они и так были в разлуке, — сказала Катерина с неожиданной резкостью. — И у мамы не было бы необходимости сопровождать тебя в Швейцарию или куда-нибудь еще, если бы не твое неосторожное, безответственное поведение…

— Это не правда! — возмущенно парировала Наталья. — Моя встреча с Гаврило в Сараево была лишь роковой случайностью…

— Роковой случайностью? — Вспомнив обо всем, к чему привела эта роковая случайность, Катерина почувствовала, что ее охватывает гнев, на который она, как считала прежде, никогда не была способна. — Эта «роковая случайность» разрушила наш мир! Из-за нее мы теперь никогда не станем той единой семьей, какой были раньше! Никогда! Никогда! Никогда! И все из-за того, что ты ни разу не задумалась о последствиях своей дружбы со студентами-националистами! Ты и сейчас не думаешь ни о ком, кроме себя! Джулиан тебя любит! Как ты можешь его бросить после всего того, что он для тебя сделал?

Это была самая серьезная ссора между ними, и она возникла так неожиданно, что Наталья не могла поверить в случившееся.

— Джулиан знает, что я его не любила, когда мы поженились, — возразила она, желая, чтобы Катерина поняла реальное положение вещей и то, что теперь самое главное для нее — поскорее вернуться в Белград. — Папа и мама об этом знали, да и ты тоже! Ты не можешь требовать, чтобы я прожила всю свою жизнь без любви…

— Ты никогда не жила без любви! Как и сейчас! — Никогда еще Катерина не говорила так страстно. — Джулиан любит тебя всем сердцем, и это очевидно, стоит только на вас посмотреть.

Ты должна быть с ним счастлива. Ты не можешь его бросить… это будет просто безумием!

В нескольких шагах от них по дорожке пробежала белочка и исчезла в кустарнике на склоне горы. Никто из сестер не обратил на нее ни малейшего внимания.

— Это вовсе не безумие, — возразила Наталья, смертельно обиженная. — При сложившихся обстоятельствах это самый разумный и честный поступок.

— При каких это обстоятельствах? — Катерина говорила очень тихим, но неумолимым тоном.

Наталья колебалась, но Катерина не спускала с нее глаз, и она поняла, что у нее нет другого выхода, как только рассказать всю правду.

— У меня будет ребенок, — призналась Наталья. — Это ребенок Ники, и я хочу сообщить об этом Джулиану, как только мы вернемся в Лондон. Мне не хотелось портить нашу семейную встречу, и потому я пока еще ничего ему не сказала…

— Боже милостивый, — прошептала Катерина, неуверенно поднимаясь со скамьи с побелевшим лицом. — Боже милостивый!

— ..и я уверена, он меня поймет. Не то, что ты. Мы по-прежнему останемся друзьями. Стефан будет его навещать по праздникам, а может, Джулиан приедет в Белград…

— В Белград?

— Да. Я" уже тебе говорила. Ники уезжает из Лондона в Белград. Он будет участвовать в формировании нового правительства, хотя я пока не знаю, в каком качестве…

— И ты намерена последовать за ним?

В голосе Катерины прозвучали странные нотки. Настолько странные, что Наталья вдруг испугалась.

— Да. Я же говорила. Мы можем поехать вместе, или я отправлюсь за ним следом через несколько дней вместе со Стефаном…

Катерина подумала о всех страданиях, которые пришлось претерпеть их семье из-за глупости Натальи в прошлом, и о тех муках, которые может принести ее нынешнее дурацкое поведение. Она подумала о Джулиане, о его бескорыстии и честности, а также о том, что если бы он не поспешил жениться на Наталье, то мог бы быть ее собственным горячо любимым мужем.

— Ты никогда не вернешься в Белград, Наталья, — очень медленно и твердо произнесла Катерина. — Сандро запретил тебе въезд в страну.

Наталья недоуменно посмотрела на сестру.

— Я тебе не верю! Ты просто пытаешься меня запугать!

Катерина покачала головой, и Наталья почувствовала, что ее охватывают холодные волны ужаса.

— Этого не может быть! — Ее голос сделался хриплым и едва узнаваемым. — Сандро меня любит! Зачем ему так поступать? Нет абсолютно никакой причины…

— Сандро готов на все, чтобы отстоять честь Сербии. Ему было очень нелегко принять такое решение. Еще до того, как ты покинула Белград, австрийцы потребовали твоей выдачи. В их архивах до сих пор хранится копия этого документа. Если о нем станет известно, мировая общественность свяжет убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда с домом Карагеоргиевичей.

Сандро решил, что в случае возникновения такой ситуации он заявит, что ты была объявлена персоной нон грата в Сербии сразу же после убийства. Он давно сообщил мне о своем решении. Он также рассказал об этом папе, а папа — Джулиану.

— Нет! — Наталья почувствовала, что земля закачалась и уходит у нее из-под ног. — Я тебе не верю! Будь это правдой, Джулиан рассказал бы мне об этом!

— Возможно, он не хотел причинять тебе боль. — Голос Катерины был неумолимо тверд. — Возможно, он ждал подходящего момента, так же как и ты, чтобы сообщить ему о Никите и о своей беременности.

Наталья пыталась что-то сказать и не могла. Ужас сковал ее. Какова будет реакция Ники, если он узнает, что она никогда не сможет вернуться в Белград? Останется ли он в Лондоне? А если нет и Джулиан отреагирует на ее сообщение так же резко, как Катерина, что тогда? Что делать? Куда деваться?

Но самое главное — как она сможет жить дальше, не имея возможности вернуться на родину? Она даже не могла себе представить такое будущее. Это невыносимо. В ее ушах до сих пор звучали чудовищные слова — «персона нон грата».

— Что же мне делать, Трина? — хрипло прошептала Наталья. — Я не смогу всю оставшуюся жизнь провести в изгнании!

Я не смогу жить с такой болью! Я не переживу этого!

На какое-то мгновение их взгляды встретились, и Наталья с ужасом наконец поняла, что выражали серо-зеленые глаза сестры. Это было презрение.

Она судорожно втянула в себя воздух, снова пытаясь протестовать, но Катерина, ни слова не говоря и не протянув руки, чтобы ее утешить, повернулась и медленно пошла по дорожке, по обочинам которой росли крокусы.