Глава 10

— Ей придется запастись выдержкой, если она хочет выжить в этой войне, — словно сквозь туман, услышала она голос мистера Татли. — Ведь Тоби Харви ей не доводился ни родственником, ни другом.

— Возможно, и так, — непривычно резко ответил мистер Мафф. — Но последние военные сводки могут расстроить любого, и вы, мистер Татли, могли бы проявить к бедняжке больше сочувствия. Пожалуй, было бы лучше, если бы вы отпустили персонал и помогли мне сопроводить мисс Фойт в медпункт.

— Ей уже легче, — с облегчением констатировала мисс Пирс. — Пожалуйста, отойдите назад, джентльмены, девушке нужен воздух.

— Ей больше поможет чашка крепкого чая, — дала практический совет уборщица. — Кипятильник включен. Сколько кусочков сахара ей положить — два или три?

— Три, — решительно сказала мисс Пирс.

Кейт попыталась подняться с пола и обнаружила, что мисс Пирс стоит возле нее на коленях.

— Не торопитесь, Кейт, — посоветовала она. — Обопритесь на меня и, прежде чем встать, сделайте несколько глубоких вдохов.

— До конца недели объявляется траур. Сотрудники отделов, в которых работал покойный, могут не приходить на службу. А далее я рекомендую всем мужчинам надеть на работу траурные повязки, — объявил мистер Татли. — Все свободны.

Кейт не вняла совету мисс Пирс и попыталась встать самостоятельно. Ей нужно было немедленно выйти из столовой и вообще из здания.

— Я чувствуя себя нормально, — словно издалека; услышала она свой голос. — Мне не нужно в медпункт, я не хочу чая.

— Кейт, дорогая моя, послушайте меня!

Но Кейт не желала выслушивать мудрую мисс Пирс. Ощущая назойливые взгляды тех, кто не покинул столовую по команде мистера Татли, она отчетливо и решительно заявила, что чувствует себя нормально и хочет уйти домой.

— Я провожу вас…

— Нет!

Лицо мисс Пирс приобрело недоуменное выражение, она обиженно поджала губы. Но Кейт сделала вид, что ничего не замечает. Сейчас ей срочно требовалось уединиться, дать волю буре чувств, разрывающих ее на части. Она пока не осознала случившееся в полной мере, ей все еще не верилось, что Тоби нет в живых и она его никогда не увидит. Это было слишком чудовищно.

— Как вы считаете, наградят молодого Харви посмертно крестом Виктории? — допытывался молодой сотрудник отдела планирования и дизайна у старшего коллеги. — Он ведь погиб как герой. Раньше казалось, что мне повезло — из-за слабого слуха меня освободили от строевой службы, но сейчас я в этом сомневаюсь. Хочется внести свой вклад в оборону Англии. А как по-вашему, возьмут меня в войска местной обороны? Или в отряд содействия пожарным?

Кейт незаметно вышла из столовой и покинула здание. Неужели всего несколько дней назад Тоби обнимал и целовал ее? Как спокойно и хорошо ей было в его объятиях! А теперь его больше нет. От этой мысли у Кейт заломило виски. Тоби мертв, а она жива, и ей придется прожить без него остаток жизни.

Послышался странный звук, похожий на жалобный стон маленькой затравленной зверушки. Женщина с детской коляской остановилась и удивленно обернулась. Кейт сообразила, что хнычет она сама. По щекам ее струились слезы. Где погиб Тоби? Над Дюнкерком? Значит, его оставили там, на побережье? Похоронят ли их? Неужели она так и не скажет ему свое последнее «прощай»?

Она не заметила, как добрела до пустоши. Июньское солнце жгло плечи и спину. Под голубым небосводом сверкал вдалеке шпиль церкви Всех Святых. Кейт знала, что в опустевшем доме ей будет невыносимо тяжело и одиноко, и замедлила шаг. Ах, если бы можно было повернуть время вспять! Если бы все стало как прежде, до вторжения во Францию германских войск!

На пустоши никого не было, если не считать мужчины, выгуливающего собаку. Кейт упала ничком на жесткую траву. Она плакала так, что, казалось, сердце не выдержит и лопнет.

Постепенно жара спала, солнце стало клониться к горизонту. Окрестности окрасились в мягкие предзакатные тона, небо обрело оттенок спелого абрикоса. А Кейт по-прежнему сидела одна на пустоши, уткнувшись лицом в колени, и оплакивала свою утрату. Безвозвратно ушла целая эпоха ее жизни, наполненная беззаботностью, любовью и смехом, и с этим нужно было смириться. Впереди вырисовывалось одинокое, безрадостное будущее. Ей предстояло теперь самостоятельно решать все свои проблемы. Кейт сжала пальцы так, что побелели костяшки. Тоби наверняка хотел бы, чтобы она была мужественна. На мгновение ей почудилось, что он где-то рядом, и она прошептала:

— Я люблю тебя! Люблю сейчас и буду любить всегда.

На кустик клевера у ее ног лениво опустился шмель, и на сердце у Кейт полегчало. Они все-таки стали любовниками, и воспоминания о той ночи будут жить с ней всегда, их у нее никто не отнимет.

Стало смеркаться. Она медленно встала: пора было возвращаться домой и начинать новую жизнь, одинокую и трудную. С бледным заплаканным лицом Кейт побрела к площади Магнолий.

Вечером кто-то постучал к ней, и Кейт, в надежде, что это Керри, подбежала к двери и распахнула ее настежь.

На пороге стояла мисс Годфри в коричневом твидовом костюме и башмаках. Глаза ее переполняла тревога, она робко сказала:

— Извини за бесцеремонность, Кэтрин, но мне только что сообщила эту печальную новость Эллен.

— Эллен? — недоуменно переспросила Кейт. — Я не совсем понимаю, о ком вы говорите…

— Эллен Пирс. — Мисс Годфри поправила выбившуюся из пучка седую прядь. — Она беспокоится, но стесняется навестить тебя без приглашения. Я подумала, что лучше это сделать мне. Поверь, мне очень жаль, что все так получилось. Крепись, детка!

Кейт пригласила ее войти, лихорадочно соображая, что об их с Тоби отношениях известно подружившимся дамам. Мисс Годфри при Кейт никогда не упоминала его имени, а мисс Пирс оставалась в неведении о том, что Тоби часто бывал на площади Магнолий.

Смущенная, мисс Годфри призналась:

— Боюсь, что известие, которое она сообщила, и твоя реакция на него настолько меня потрясли, что я позабыла об осторожности. Эллен, конечно, никому ничего не расскажет, она передает тебе свои глубокие соболезнования… — Она умолкла, охваченная волнением, но, заметив, что и Кейт с трудом сдерживает эмоции, дрожащим голосом добавила: — Если тебе потребуется наша с Эллен помощь…

— Нет, спасибо, — покачала головой Кейт. — Мне нужно немного побыть одной.

Мисс Годфри недоверчиво посмотрела на нее и, поняв, что Кейт говорит правду, мягко сказала:

— В таком случае я оставляю тебя одну, Кэтрин. Но с условием, что ты дашь мне знать, если тебе что-то потребуется.

— Хорошо, договорились, — охотно кивнула Кейт, благодарная мисс Годфри и за ее доброту, и за то, что она наконец-то уходит.

— Можешь стучаться ко мне в любое время, и днем и ночью, — уже на пороге добавила мисс Годфри и порывисто обняла девушку. — Крепись! Да хранит тебя Господь!

Закрыв за ней дверь, Кейт задумалась: не лучше ли ей было пригласить мисс Годфри на чашку чая? Тишина пустого дома угнетала ее сейчас особенно мучительно. Кейт стало тоскливо.

Но что изменилось бы, если бы мисс Годфри задержалась? Кейт знала ответ на этот вопрос: сочувствие соседки еще сильнее расстроило бы ее, и тогда уж она бы наверняка сломалась и окончательно пала духом.

Кейт стало зябко, несмотря на отупляющую жару душного летнего вечера. Она поежилась и обхватила себя руками. Как же сообщить о гибели Тоби отцу? Это известие раздавит его, он начнет волноваться об оставшейся одной дочери еще больше. Кейт собралась было заставить себя пройти в комнату и сесть за отцовский письменный стол, когда в дверь вновь постучали. На этот раз Кейт не сомневалась, что пришла Керри. Резко повернувшись на каблуках, она распахнула дверь настежь и, окончательно потеряв контроль над собой, бросилась к подруге на шею.

— Тоби умер! — прорыдала она. — Его больше нет, и я не знаю, как без него жить!

Несколько дней Керри практически не покидала дома Кейт. Розу она брала с собой. Кейт то и дело рыдала и причитала, несколько успокаиваясь, лишь когда Керри рассказывала ей последние сплетни об обитателях квартала. Случалось, что Кейт не только обретала рассудок, но и улыбалась. Например, когда подруга описывала бомбоубежище, вырытое на заднем дворе ее отцом.

— На это стоит посмотреть! — восклицала Керри, возводя к потолку глаза. — Да оно не выдержит и листовок, сброшенных с немецких самолетов, не то что бомб. Мама сказала, что, раз он не способен соорудить что-нибудь получше, она уйдет во время бомбежки к мисс Хеллиуэлл, которой вырыл бомбоубежище Джек Робсон. Оно настолько глубокое, что выдержит, как говорит Мейвис, даже Армагеддон.

Подруги сидели в спальне Кейт в легких халатиках, попивая какао с молоком.

— Что слышно о Джеке? — полюбопытствовала Кейт. Керри вскинула подкрашенные брови.

— Он сейчас дома, в увольнении. Весь такой из себя важный, словно бы запросто расправится в одиночку с Гитлером и всей его армией. Как только стало известно о его приезде, возле калитки Робсонов появилось столько девушек, что, если они не уберутся, Чарли грозится натравить на них Куини.

— А Мейвис? — склонила голову набок Кейт. — Она все еще под впечатлением его бравого вида?

— Он явно ее впечатлил, вот только не знаю, бравым видом или чем-то другим, — нахмурилась Керри. — Пока Тед воюет, она даже ходит с Джеком на танцы. Я пригрозила, что слухи дойдут до Теда. Но она говорит, что он не такой идиот, чтобы переживать из-за пустяков. Будто бы она только оберегает своего соседа и друга от похотливых льюишемских и гринвичских хищниц.

— Именно так она и выразилась? — удивилась Кейт.

— Нет, — хихикнула Керри, — она употребила другое, более смачное, выражение, но я довольно точно передала его смысл. Ты видела мисс Годфри за рулем кареты «скорой помощи»? Просто умора! На голове каска, в ушах жемчужные серьги, и одета в твидовый костюм! Ха-ха-ха!

Когда Кейт вышла на работу, мисс Пирс крепко пожала ей руку и с искренним сочувствием произнесла:

— Разумеется, здесь об этом говорить неудобно, но все же прими мои глубочайшие соболезнования, Кейт!

На этом их разговор в столовой оборвался: мимо проходил с чашкой чая в руке мистер Татли, до сих пор не снявший с рукава траурную повязку.

Новости из районов боевых действий поступали одна мрачнее другой. В течение двух недель, прошедших со времени эвакуации из Франции английских солдат, немцы дошли до Парижа. И вскоре Франция объявила о своей капитуляции.

— Теперь Великобритания осталась одна, — с грустью заметил мистер Мафф. — Читали речь Черчилля в палате общин? Он призвал всех англичан с честью исполнить свои обязанности и держаться так, чтобы даже через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звездный час!»

В начале июля пришло сообщение о высадке немцев на Нормандских островах. Мистер Мафф не мог удержать своих эмоций по этому поводу, но Кейт было не до них. У нее задерживались месячные, чего с ней никогда раньше не случалось. Каждый вечер, ложась спать, она молилась:

— Боже! Пусть я буду беременна! Умоляю, не допусти, чтобы у меня началась менструация! Сделай так, чтобы я оказалась беременной от Тоби!

Потом она еще долго не могла уснуть, гоня прочь мысли о чудовищных трудностях, которые навалятся на нее, если Бог внемлет ее мольбе. Ей придется сообщить эту новость отцу, потом терпеливо сносить сплетни и пересуды относительно отцовства ребенка. С работы, разумеется, придется уйти, и возникнет вопрос — на что жить? Вдобавок ко всему рано или поздно ей предстоит решить, говорить о том, что она носит ребенка Тоби, его деду или нет.

Последняя проблема представлялась ей неразрешимой. Джосс Харви не знал даже о том, что Кейт существует на свете. Как же она, вдруг возникнув из небытия, сообщит ему, что вынашивает дитя его любимого внука? Но если она умолчит, то, возможно, лишит его огромной радости. Пытаясь найти выход, Кейт всякий раз заходила в тупик и откладывала решение этого вопроса. Сейчас важнее всего было установить, беременна ли она, и ответ ей мог дать только врач.

— Срок настолько мал, что я не смогу ответить вам с полной уверенностью, — уклончиво сказал доктор Роберте, когда-то принимавший роды у матери Кейт. — Я только могу предположить, что вероятность беременности весьма велика. Но окончательно будет ясно только через две-три недели. — Врач нахмурился. — Я знаю вас с самого рождения, Кэтрин. И не ожидал… Даже не допускал мысли…

— Отец ребенка погиб в боях над Дюнкерком, — вымолвила Кейт, изо всех сил скрывая волнение. — Он сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой. Я хочу родить этого ребенка.

Доктор Робертс, хорошо знакомый с романтическими фантазиями своих юных пациенток, тяжело вздохнул.

— Будьте реалисткой, Кэтрин! — мягко возразил он. — Ваш ребенок будет признан незаконнорожденным. Вы оба будете от этого страдать. Подумайте о том, что вас ожидает!

Кейт встала с рассохшегося кожаного кресла.

— Если я беременна, то меня это только радует. Я буду любить своего ребенка, и это главное! А совсем не то, что он родится вне брака.

Доктор Роберте покачал головой.

— Все это, конечно, прекрасно, Кейт, но я прожил слишком долгую жизнь, чтобы предаваться радужным иллюзиям. Как только соседи узнают, что вы в положении, на вас навесят ярлык падшей женщины и отвернутся от вас.

Кейт презрительно усмехнулась.

— Не забывайте, доктор, что я наполовину немка. Меня теперь трудно испугать. Напротив, даже интересно стать для разнообразия отверженной не из-за своего происхождения, а по причинам нравственного порядка.

И прежде чем врач смог ей что-то ответить, она покинула кабинет, гордо вскинув голову с тяжелой длинной косой.

Случалось, Кейт с трудом сдерживалась, когда на работе кто-то вспоминал о смерти Тоби. Уже наутро после ее визита к врачу мистер Мафф вкрадчиво сказал:

— Говорят, старик Харви тяжело воспринял весть о гибели внука. Его можно понять, он потерял сына на прошлой войне. У бедняги теперь совсем не осталось близких.

Машинистка из отдела планирования и дизайна, забежавшая в офис мистера Маффа с бумагами, доверительно сообщила:

— Он был за штурвалом «харрикейна», а эти истребители, как утверждает мой брат, летчик, очень плохо ведут себя на малой высоте. Ничего, если я оставлю документы для мистера Маффа на его столе? Он, наверное, летел на малой высоте, поскольку дело было над берегом. Интересно, куда он упал? На сушу или на море? В любом случае у него не было шансов на спасение, верно? Пожалуйста, передай мистеру Маффу, что мистер Татли ждет от него быстрого ответа на этот меморандум.

Возвращаясь в тот вечер домой через пустошь, Кейт чувствовала себя обессиленной. Она была на грани физического и психического срыва и едва волокла ноги.

Навстречу ей по площади Магнолий торопливо шла в своей черной шляпке, нахлобученной на седые кудряшки, Хетти Коллинз. Увидев Кейт, она резко изменила направление. Кейт передернула плечами: пусть поступает, как ей угодно, если считает Кейт членом молодежной гитлеровской организации.

Кейт как ни в чем не бывало продолжила путь, раздумывая о том, хватит ли у нее сил и в дальнейшем выносить разговоры, от которых она до такой степени устала за сегодняшний день. Она так задумалась, что не заметила автомобиля с откинутым верхом, стоявшего напротив ее дома, пока буквально не наткнулась на него.

Когда же в поле зрения Кейт наконец попала эта спортивная машина, она вздрогнула, как будто от удара кувалдой в грудь. Машина была голубого, а не красного цвета, но за рулем сидел молодой человек в мундире ВВС, а рядом с ним — черный лабрадор.

Кейт замерла, чувствуя, как бешено застучало сердце и зазвенело в ушах.

Незнакомец выскочил из автомобиля, такой же светловолосый, как Тоби, только с более тонкими чертами лица, совсем мальчик.

— Простите, вы мисс Фойт? — Он подошел к Кейт. — Мы с вами не встречались, но Тоби вас довольно точно описал. Не так уж много девушек носят косу.

Она молчала, все еще лелея призрачную надежду.

— Да, это я, — наконец хрипло произнесла она, возвращаясь в суровую реальность. — Это Гектор там сидит?

Пес упредил ответ и, выпрыгнув на тротуар, подбежал к ней, радостно виляя хвостом.

— Конечно же, это он, — улыбнулся молодой летчик. — А меня зовут Ланс Мертон. Я был другом Тоби.

Его четкое произношение свидетельствовало о том, что он получил прекрасное образование.

— Тоби не оставлял для меня письма? — робко спросила Кейт, погладив Гектора.

Улыбка сползла с лица юноши.

— Нет, к сожалению… — Он потупился.

Кейт помолчала, свыкаясь с новым разочарованием. Взгляд ее упал на собаку, и в душе вновь затеплилась надежда.

— Вы присматриваете за ним? — спросила она, гадая, удастся ли ей уговорить Ланса расстаться с Гектором.

— Да, хотя на базе ВВС это довольно непросто.

— Вы не отдадите его мне?

— Считайте, что договорились, — ни секунды не раздумывая, кивнул Ланс.

Все обернулось удачнее, чем он предполагал. Он увидел фото этой девушки на дверце стенного шкафа Тоби, и она взбудоражила его воображение. Кейт была не похожа на других, она напоминала средневековую принцессу из сказок, которые он читал в детстве. Особенно очаровала Ланса ее толстая длинная золотистая коса. Даже на снимке ощущались внутренняя уверенность и чистота, особое благородство, которое будило его сексуальные фантазии. Теперь их связывал не только Тоби, но и Гектор, а значит, у него появился повод снова проведать ее, когда притупится боль утраты любимого. Цель была достигнута. Он увидел ее не на фотоснимке, а во плоти, и эта плоть показалась ему весьма соблазнительной.

— Не обижайтесь, что я так запросто к вам заехал, — сказал Ланс, с удивлением отмечая, что для натуральной блондинки у нее на редкость темные ресницы. — У моей мамы есть родственники в Блэкхите, и я, как любящий сын, время от времени навещаю их.

— Откуда у вас мой адрес?

— Тоби говорил, что вы живете на площади Магнолий, а на фотографии вы запечатлены возле этой калитки. Я сразу узнал магнолию в саду ваших соседей.

Кейт смутилась, не зная, как дальше себя вести. Друг Тоби не пожалел времени, чтобы навестить ее. Будь сейчас дома папа, она пригласила бы гостя на чашку чая. Но Карла не было, а кроме женственных черт лица, в наружности Ланса Мертона ничто не вызывало сомнений в его принадлежности к противоположному полу.

Кейт заметила за спиной летчика шепчущихся о чем-то мисс Хеллиуэлл и Мириам Дженнингс. Если пригласить Ланса в дом, об этом в одночасье узнает вся площадь Магнолий. В другое время это ее вряд ли бы обеспокоило, но теперь, когда она была почти уверена, что беременна, Кейт не могла позволить себе столь опрометчивый поступок. Ей совершенно не нужны дикие сплетни и домыслы о том, кто отец ее ребенка.

Ланс прервал затянувшееся молчание:

— Позвольте мне пока распрощаться с вами и оставить вас под охраной Гектора. Вы разрешите мне навестить вас как-нибудь в другой раз, если я буду случайно проезжать мимо вашего дома?

— Разумеется! — ответила Кейт, чувствуя себя виноватой за негостеприимство. Жаль, что рядом нет Керри, подумала она, или, на худой конец, мисс Годфри. Тогда бы она еще могла пригласить молодого человека в гости.

— Ну, до свидания! — пожал он ей на прощание руку, окончательно обескуражив ее таким неожиданным жестом.

— До свидания! — откликнулась Кейт, сожалея, что ей не удастся узнать от него что-нибудь о Тоби. Может, зря она струсила?

Но резкий мальчишеский голос, раздавшийся в следующий момент из густой листвы магнолии мисс Годфри, окончательно убедил ее, что колеблется она напрасно.

— Привет, Кейт! — нахально завопил Билли. — Как зовут твоего дружка? И где его самолет?

— Красивый пес! — одобрила Керри, когда Кейт познакомила ее с Гектором. — Как мило со стороны друга Тоби отдать его тебе.

— По-моему, его вынудили обстоятельства, — предположила Кейт. — Он посетовал, что на авиабазе трудновато держать собаку, и тогда я спросила, не хочет ли он отдать ее мне.

— Просто ему повезло! — Керри присела на корточки рядом с Гектором и потрепала его по голове. — Похоже, летчик и прикатил сюда именно для того, чтобы избавиться от этого красавца. А ты облегчила ему задачу, вот и все.

— Возможно. Он вел себя довольно странно и о Тоби упомянул как бы вскользь.

— Может быть, ему тяжело лишний раз вспоминать о погибшем друге? Ведь смерть Тоби означает, что и он в любой момент может умереть. Дэнни никогда не говорит, что его дружков убили. Он предпочитает употреблять другие слова, вроде «дали дуба» или «отбросили копыта».

Кейт не испытывала особого желания обсуждать эту тему, у нее были заботы поважнее: менструация так и не началась, а утром ее тошнило.

— Тебя рвало по утрам, когда ты вынашивала Розу? — спросила она.

— А как же! — Керри почесала у Гектора за ухом. — Из-за этого я и не тороплюсь заводить второго ребенка. Если нужно ни свет ни заря бежать на рынок, то приходится что-то выбирать: либо рвоту по утрам, либо торговлю.

— А когда тебя начало тошнить? — не унималась Кейт.

— Точно не помню, — наморщила лоб Керри. — Недели через две-три после начала задержки. Или через месяц. А почему тебя это волнует? — Но она и сама догадалась прежде, чем подруга ответила. Ее кошачьи глаза полезли на лоб. — Боже, Кейт! Да уж не… Нет, этого не может быть! Ты беременна?

Впервые после того, как она услышала, что Тоби погиб, Кейт ощутила, что ее разбирает смех.

— Да, — с облегчением призналась она, и лицо ее осветилось радостью. — Я беременна, Керри.

Кейт никому не раскрывала своего секрета еще несколько недель. Если не считать легкого недомогания по утрам и приступов рвоты, она чувствовала себя прекрасно, а потому и не торопилась навестить еще раз доктора Робертса: зачем лишний раз выслушивать его поучения? Не спешила она также оповещать о случившемся с ней отца, не желая расстраивать его раньше времени. Иначе представлялась ей проблема с дедом Тоби: она считала своим моральным долгом известить его, но не могла собраться с духом.

— Если бы Тоби успел поговорить с ним обо мне, это облегчило бы дело, — в сотый раз повторяла Кейт. Подруги удобно устроились в шезлонгах в саду за домом и наблюдали, как Роза пытается усесться Еерхом на Гектора.

— Откуда ты знаешь, что они с дедом о тебе не разговаривали?

— Тоби мне об этом обязательно рассказал бы!

В голосе Кейт ощущалось некоторое сомнение. Во время недолгого свидания в коттедже им было не до разговоров о деде — они дорожили каждым мгновением. Оставалась призрачная надежда, что Тоби все-таки написал в последнем письме дедушке о своем намерении жениться. А если нет? Тогда исход встречи с мистером Харви трудно предугадать.

— Может, стоит подождать, пока родится ребенок? — прочла ее мысли подруга. — Если повезет, он будет похож на отца, и старику Харви останется лишь взглянуть на младенца, чтобы убедиться в истинности твоих слов.

— Верно, — облегченно вздохнула Кейт и встала, чтобы оторвать Розу от Гектора, пока у него не иссякло терпение. — Именно так я и поступлю. Дождусь, пока появится на свет ребенок, а уж потом поговорю с мистером Харви.

— Болваны! — в сердцах воскликнул мистер Мафф спустя несколько дней, едва войдя в кабинет, и швырнул коробку с противогазом на стол. — Любопытно, что еще они придумают! Мой вам добрый совет, Кейт: не обращайте на это внимания! Пропускайте подобную чушь мимо ушей.

Кейт подняла голову из-за пишущей машинки, пытаясь догадаться, о ком он говорит — о Гитлере и его приспешниках или же о мистере Татли и его подчиненных.

— Извините, мистер Мафф, — как можно вежливее произнесла она. — Но я не понимаю, кого вы имеете в виду.

— Как? Вы ничего не знаете? — Ее начальник снял фетровую шляпу, с которой не расстался даже в этот жаркий летний день, и положил ее на бюро. — А по тону, которым рассказывала об этом секретарша Татли, можно было подумать, что до вас уже дошли сплетни!

Кейт вставила в машинку чистый лист.

— Какие сплетни? Местного или общенационального характера?

— Исключительно личного! — Он уселся за письменный стол и стал просматривать бумаги. — И лучше всего их игнорировать.

— Личного? — упавшим голосом переспросила Кейт. — Они каким-то образом касаются меня?