Удобно устроившись в кресле, Дебора Харви взглянула в окно, выходящее на Холланд-Парк, соседствующий с Кенсингтонским дворцом, тяжело вздохнула и промолвила:
      – Не понимаю, как живут эти люди на площади Магнолий! Их домишки стоят едва ли не вплотную друг к другу, шагу нельзя ступить, не столкнувшись с соседом! Я чувствовала себя там так, словно бы попала на площадь Пиккадилли. Подруга матери Мэтью даже не скрывала, что торгует овощами на рынке! Представь себе, рыночная торговка чувствует себя у Мэтью как дома. Еще там был один странный молодой человек в брюках в обтяжку и с чудной прической. Волосы едва ли не закрывали ему глаза, что весьма необычно для мужчин, не так ли?
      – Может быть, его штаны сели после химчистки? – робко предположила менее категоричная Дженевра Харви. – Как-то раз я сдала в чистку шерстяную юбку…
      – Я содрогаюсь, представляя, какое влияние оказывают эти людишки на Мэтью, – продолжала изливать свое возмущение Дебора. – Неудивительно, что он сбежал! Нет, впредь все каникулы он должен проводить либо с тобой, либо у меня в «Голубятне». Если разобраться, именно там его родовое гнездо. Ведь эта вилла отойдет ему по наследству.
      Дженевра Харви, такая же худая и угловатая, как ее тетушка, обладала более покладистым и мягким характером. Взволнованная услышанным, она встала и, подойдя к окну своей гостиной, отдернула муслиновую занавеску, чтобы лучше были видны парк и улица.
      – Так вы говорите, что в их доме весь день толкутся посторонние люди? Это весьма странно, не правда ли?
      В ее голосе послышались завистливые нотки, словно бы такое положение вещей казалось ей не только необычным, но и в некотором смысле приятным.
      – Это чрезвычайно неудобно! – раздраженно воскликнула Дебора, уверенная в своей правоте. – Такая обстановка абсолютно не подходит для Мэтью! Ведь он не будет всю жизнь прозябать в рабочей среде, где царят такие ужасные нравы.
      Дженевра промолчала. Конечно, она будет рада, если Мэтью приедет на каникулы к ней или к Деборе. Однако то, что она услышала о порядках, заведенных в его доме, ее заинтриговало. Ей самой не довелось там побывать: дедушка препятствовал ее общению с Кейт Эммерсон, не усматривая в нем целесообразности. А после его кончины такого же мнения придерживалась Дебора, ставшая главой семьи. Она тоже категорически возражала против унизительных контактов с Эммерсонами.
      Для Дженевры так и осталось тайной, почему ее младший брат связался с девицей, которая спустя всего несколько месяцев после его гибели и рождения Мэтью вновь вступила в связь, на этот раз – с цветным. Даже сейчас, через много лет, ей не верилось в реальность этой истории. Уж очень все это напоминало скандальные сюжеты, обсуждаемые на страницах бульварных воскресных газет.
      – Так вот, я решила туда вернуться, – заявила Дебора, расправляя плечи в преддверии новых схваток с Эммерсонами. – Вполне вероятно, что мальчик скрывается где-то возле Темзы и вскоре будет обнаружен. Тогда я немедленно возьму его под свое крыло.
      – Если хотите, я поеду с вами, – предложила Дженевра, сгорая от желания встретиться с загадочной Кейт Эммерсон и постигнуть окружающую эту женщину тайну.
      – Ни в коем случае! – испуганно воскликнула Дебора. – Не хватало только, чтобы и ты посещала эти грязные трущобы, где ютятся рыночные торговцы и хулиганы. Ты напрасно потратишь силы и время, дорогая! Мэтью, разумеется, обнаружит полиция, а не шайка сомнительных типов. И как только это случится, я постараюсь объяснить представителям власти, что побудило мальчика убежать. Стоит подумать, как насмехались над бедняжкой одноклассники из-за его удручающе неблагоприятных обстоятельств… Бр-р-р! – Она содрогнулась, не найдя подходящих слов.
      Несмотря на резкий характер и агрессивные манеры, Дебора Харви имела одну слабость, о которой мало кто догадывался, – это был ее внучатый племянник. Она обожала Мэтью, души в нем не чаяла. Не имея своих детей, Дебора отдала этому мальчику всю доброту, сохранившуюся в ее сердце. Нужно признать, что Мэтью того заслуживал, как в свое время и его покойный отец. Вот почему леди Харви преисполнилась решимостью любой ценой оградить мальчика от ужасающей семейной обстановки. И она готова была лечь костьми ради выполнения поставленной задачи.
 
      – Боюсь, мадам, у нас спускает колесо, – сказал шофер, когда «бентли» величественно поворачивал на улицу Магнолия-Террас. Голос его звучал так, словно бы он обращался к королеве.
      – В таком случае устраните неполадку, Адамс! – велела Дебора, и без того нервничающая в связи с возвращением на ненавистную ей юго-восточную окраину.
      – Слушаюсь, мадам! – Шофер вырулил на площадь и затормозил напротив дома номер четыре. – Если вы там задержитесь, мадам, я мог бы слетать в гараж и сменить колесо всего за какие-то полчаса…
      – Хорошо, хорошо, Адамс! – раздраженно проворчала Дебора, слишком обеспокоенная судьбой внучатого племянника, чтобы переживать из-за какого-то колеса. Ей было необходимо поговорить с Кейт Эммерсон с глазу на глаз в отсутствие Леона.
      Адамс распахнул заднюю дверцу и, как только госпожа Харви ступила на тротуар, вновь занял водительское место, торопясь поскорее добраться до гаража.
      Дебора сделала глубокий вдох, готовясь к предстоящему испытанию. В доме Эммерсонов, конечно же, снова будет полно всякого сброда, но это следует воспринять как неизбежное зло и стоически вытерпеть. Опираясь на зонт, словно на трость, она поднялась по ступенькам на крыльцо, невольно отметив, что цветы в аккуратно врытых в землю горшочках удачно сочетаются с лимонным оттенком входной двери. В усадьбе «Голубятня» тоже росла лаванда, она чудесно гармонировала с розмарином. В палисаднике Кейт росли розмарин, и тимьян, и базилик, и огненно-красный шалфей.
      Деборе почудилось, что она перенеслась на сотни миль от этого места, но наваждение длилось недолго: к реальности ее вернул чей-то вызывающе громкий голос:
      – Не тратьте попусту время, пытаясь достучаться до Эммерсонов! Они все ушли на реку искать пропавшего Мэтью! Ни Леон, ни Кейт не вернутся домой до вечера!
      Дебора величественно повернулась и взглянула на стоящую на тротуаре с корзиной в руке Летти Дикин.
      – Остальные их дети в школе, а маленького Джонни забрала к себе жена викария. Так что стучите хоть до второго пришествия, вам все равно не откроют! – добавила она с возмутительной бесцеремонностью.
      Но Дебора и бровью не повела, услышав эту огорчительную новость. Она лишь кивнула, сдержанно поблагодарив за информацию. Летти хмыкнула: чего еще ожидать от этих снобов! Все они одним миром мазаны! От них и словечка доброго не услышишь, если ты им не ровня. Пусть теперь стоит хоть до темноты, чванливая ведьма!
      Бормоча нечто в этом духе себе под нос, Летти убралась восвояси. Дебора наморщила лоб, вспоминая, предупреждала ли она Эммерсонов о своем возвращении или нет. Как назло, Адамс укатил на полчаса в гараж! Теперь ей придется провести это время здесь, под дверью, словно какой-нибудь простолюдинке! Дебора оглянулась, надеясь найти стул или табурет, но сесть можно было только на низенькую каменную ограду палисадника. Дебора заскрежетала зубами. За все свои восемьдесят четыре года она ни разу не сидела на заборе и не собиралась делать этого и впредь! Вцепившись в резную ручку зонта, она вознамерилась стоически ждать здесь возвращения Адамса.
      За ней с интересом наблюдала Нелли Миллер, сидевшая в старом кресле с провисшим сиденьем на своем крыльце. Дом Эммерсонов находился напротив, через площадь, и церковь Святого Марка, стоявшая аккурат посередине, загораживала Нелли обзор. Так что ей пришлось сдвинуться влево. Нелли много раз проделывала это во время войны, когда к дому номер четыре подкатывал на «бентли» сам старик Харви, прадед Мэтью. Сегодня же сюда пожаловала его двоюродная бабушка, Дебора Харви, о чем Нелли уже была наслышана.
      День выдался жаркий, и старой леди, видимо, было нелегко стоять на крыльце в своем пурпурном длинном пальто до щиколоток и маленькой лиловой шляпке. Она слегка покачивалась, как показалось Нелли, хотя и держалась безукоризненно прямо, словно гвардеец, охраняющий королевский дворец.
      Время тянулось дьявольски медленно, «бентли» не появлялся. Это начинало забавлять Нелли, и она пробормотала:
      – Ну, и что же ты думаешь делать, милочка?
      Дебора Харви, пошатываясь, сошла по ступенькам на дорожку и исчезла из поля зрения Нелли. Когда прошло еще несколько минут, а Дебора так и не появилась, Нелли разволновалась, решив, что старуха упала. Нелли сама не раз падала и знала, как нелегко потом подняться. Поэтому она собралась с силами и встала с кресла, чтобы помочь незадачливой родственнице Эммерсонов.
      Изможденная жарой и непривычной для нее невозможностью сесть, Дебора действительно чуть не упала, когда увидела спустя несколько минут надвигающуюся на нее монументальную женскую фигуру. Остановившись в нескольких шагах, гора плоти спросила, тяжело дыша:
      – Разве Эммерсонов нет дома?
      Возмущенная столь бесцеремонным обращением, Дебора судорожно вздохнула, намереваясь дать нахалке достойный отпор. Но у нее ничего не получилось. Ей стало дурно.
      Нелли ее молчание не обескуражило, она и сама знала, что в доме номер четыре с утра пусто.
      – Что, жарковато в таком наряде, милочка? – сочувственно осведомилась она. – Голова, наверное, кружится? – Сама Нелли была в шлепанцах на босу ногу и в халате. – Нужно, чтобы тело проветривалось в жару, дорогуша! Я давно не обременяю себя летом лишней одеждой.
      Дебора пошатнулась и, хватая раскрытым ртом воздух, с трудом произнесла:
      – Мой водитель уехал в гараж… Мне как-то не по себе…
      Нелли окинула взглядом площадь: она была пуста, даже детвора не играла на ней в этот знойный час.
      – Я до гаража не дойду, а больше туда сбегать некому, – сказала она. – Если хотите, можете посидеть у меня. Я угощу вас чаем.
      Дебора широко раскрыла усталые глаза. Неужели эта вульгарная пародия на женщину в самом деле предлагает ей, аристократке, выпить вместе с ней чаю в ее плебейской халупе? Это было столь нелепым и абсурдным, что казалось нереальным. Но Нелли истолковала выражение лица Деборы и ее молчание по-своему и поспешно добавила:
      – Не беспокойтесь о том, что ваш шофер вас не застанет, когда вернется. Мы увидим его в окно и сообщим, что вы у меня. Ведь вас-то я заметила, сидя на крыльце!
      Дебора приложила руку в перчатке к пульсирующей жилке на виске, шляпка сдвинулась на затылок. Надо же, эта грузная женщина специально приковыляла сюда на своих распухших ногах, чтобы ей помочь! Только очень добрый человек способен на такое самопожертвование.
      – Если вы и дальше будете здесь стоять, вам станет еще хуже, – говорила тем временем ее спасительница. – Если мы обопремся друг на друга, то с Божьей помощью пересечем площадь и доберемся до моей веранды, где и выпьем чайку. Он очень бодрит в такую жару.
      Никогда в жизни Дебора ни на кого не опиралась, тем более на столь слоноподобное создание без чулок и в шлепанцах. Но предложение выпить чаю звучало заманчиво, и отказаться от него означало упасть в обморок прямо на улице. Перед ее глазами уже мелькали черные точки. Сдавленным голосом она пробормотала слова благодарности и приняла приглашение.
      – Не стоит меня благодарить, – с хриплым смешком ответила Нелли, беря новую знакомую под руку. – Я просто не могла допустить, чтобы вы рухнули на тротуар и таким образом испортили вид нашей площади.
 
      Билли заглянул в каюту «Дикой рябины» и присвистнул:
      – Ну и кавардак! Здесь явно кто-то побывал!
      Повсюду валялись газеты и обрывки бумаги, пустые консервные банки и ветки. В углу стоял котелок. Дейзи протиснулась мимо Билли в каюту, спеша увидеть все своими глазами, и обрадованно воскликнула:
      – Здесь был Мэтью! Только он способен устроить такой беспорядок. – Она подняла газету и взглянула на дату выпуска. – Он был здесь совсем недавно. Ура, Билли! Мы его нашли! – Дейзи была готова плакать и смеяться от радости.
      Юноша тоже пришел в неописуемый восторг. Мэтью он помнил с тех пор, как тот был еще младенцем. Осторожно войдя в каюту, он поинтересовался:
      – И что же мы будем делать дальше? Оповестим о своем открытии твоих родителей или дождемся, пока Мэтью снова сюда заявится?
      – Будем ждать его здесь, – рассудила Дейзи. Родителей они вряд ли застанут дома, а время упустят. – Я так рада, Билли! Я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой! Представляешь, как обрадуются все соседи, когда мы появимся вместе с Мэтью на площади? Мы станем героями дня!
      Лицо девушки так сияло, что в тесной грязной каюте стало светлее и уютнее.
      Сердце Билли затрепетало, осевшим от волнения голосом он произнес:
      – Дейзи! – И шагнул к ней, намереваясь поцеловать. – Я люблю тебя, Дейзи! Я так люблю тебя, что…
      Но она не дала ему договорить. Обняв его и поплакав на его груди, она проговорила:
      – Ты прелесть, Билли! Даже папа не догадался заглянуть сюда. Только тебе пришло в голову, что именно здесь скрывается Мэтью.
      Ее упругие, как яблочки, груди уперлись в его грудь, а шелковистые черные волосы щекотали щеку. От нее пахло свежестью и лимоном. Переполненная радостью, она совсем не слышала Билли.
      – Дейзи! – повторил он, чувствуя, что нужно воспользоваться ситуацией и действовать решительно. – Послушай меня! Я рад, что мы обнаружили Мэтью, но мне хочется поговорить с тобой не о нем, а о нас.
      Она подняла голову и взглянула ему в глаза. Он крепче прижал ее и хрипло вымолвил:
      – Я хочу тебя поцеловать, я должен тебя поцеловать!
      Дейзи была охвачена таким неописуемым восторгом, что забыла об осторожности. Билли обнаружил Мэтью и заслуживал благодарности. И если ему хочется поцеловать ее, что ж, она позволит ему это.
      Сердце Билли готово было лопнуть. Он давно мечтал об этом мгновении, которое запомнит на всю жизнь. Задыхаясь от волнения, он наклонился и прошептал:
      – Я люблю тебя, Дейзи! И буду любить всегда!
      Она почувствовала торжественность этой минуты и важность его обещания. В следующее мгновение их уста слились в горячем сладостном поцелуе, а время содрогнулось и застыло.
 
      Три подруги молча сидели на кухне у Керри. Кристина да и Кейт никогда не отличались разговорчивостью, но обычно заражались необузданной энергией Керри и тоже начинали в ее обществе хихикать и сплетничать, словно школьницы. Сейчас же они были подавлены безрезультатностью поисков и не испытывали желания веселиться. Каждая из них размышляла о своем.
      Кристина думала о том, что счастье ей может принести только маленький человечек. Без него все теряло смысл, даже брак с Джеком. Без ребенка их союз трудно было назвать семьей. Когда они решили пожениться, у них не было ничего общего, кроме неистовой страсти. Они тогда не думали о том, что между ними имелись опасные различия во взглядах на жизнь, обусловленные характерами, национальной и религиозной принадлежностью. Уставив невидящий взор в тарелку с имбирным печеньем, Кристина сжала лежащие на коленях кулаки. Существующие между ней и Джеком противоречия наверняка бы сгладились, если бы у них появился свой или усыновленный малыш. Но Джек был категорически против. Он отказывался взять ребенка из приюта. Его черствость перечеркнула ее надежды и отбила у нее всякое желание делить с ним постель, отчего их совместное существование стало невыносимо тягостным. Даже от воспоминания об этом Кристине стало тошно, она с трудом удержала прерывистый вздох.
      Иные мысли обуревали в этот момент Керри. Ей совершенно не хотелось тяжело вздыхать и сетовать на жизнь. Впрочем, и ее мысли не отличались разнообразием. Она не в состоянии была думать ни о чем другом, кроме жарких объятий Зака Хемингуэя. В душе ее боролись противоречивые чувства, которые она тщательно пыталась примирить. Ощущение своей вины сменилось сомнением и неверием, потом появилось желание навсегда порвать с этим человеком и даже не разговаривать с ним. Но тут же ей стало жутко от мысли, что такое может случиться, и захотелось поскорее его увидеть. Это желание было настолько сильным, что ей казалось: она умрет, если больше никогда не встретится с ним.
      Боже, вдруг отчетливо осознала Керри, ведь ей уже тридцать пять лет, а она мучается сомнениями, словно влюбленная девочка-подросток. Но попытка призвать на помощь здравый смысл не принесла облегчения. Она чувствовала себя юной, веселой и полной желаний.
      Пальцы Керри сжали чашку с остывшим чаем, который она так и не пригубила. Неужели такое же чувство испытывают и Кейт к Леону, и Кристина к Джеку? Почему же ей так не повезло с Дэнни? Отчего их брак не удался? Можно ли как-то исправить это, внести искру в серое безрадостное существование? Ей снова вспомнились головокружительные объятия Зака, и на щеках у нее вспыхнул румянец. Она поняла, чего ей хочется, и зарделась еще сильнее: такие греховные мысли посетили ее впервые.
      Кейт машинально пила чай, думая лишь о Мэтью. Где он сейчас? Что делать дальше, если он так и не найдется? А вдруг он уже никогда не вернется домой? Когда она полчаса назад шла по площади, Гарриетта Робсон крикнула ей из окна, что остальные участники поисков еще не вернулись. Керри предложила пойти к ней и выпить чаю. И вот теперь она сидит здесь, на кухне, ждет вестей и думает о своем старшем сыне. Естественно, на нее нахлынули воспоминания о его отце. Тоби Харви был ее первой любовью. А потом он погиб, и в ее жизни появился Леон. Фотография Тоби в серебряной рамочке стояла на каминной полке, а память о нем жила в ее сердце.
      Леон ее не ревновал. Для этого не было оснований. Тоби занимал особое место в ее жизни, но свою любовь она целиком отдала своему законному супругу и отцу ее детей. Кейт мысленно перенеслась в предвоенную пору, когда они с Тоби только-только познакомились и будущее рисовалось им в розовых тонах.
      – Керри! – раздался из прихожей голос Мейвис, а вслед за этим – громкий стук захлопнувшейся за ней входной двери. – Ты здесь? – громовым голосом спросила вошедшая, и весь дом заходил ходуном. – Я повсюду ищу тебя с самого утра.
      Керри вскочила со стула, словно ошпаренная, и, позабыв о сладких мечтах, откликнулась:
      – Стой там, я сейчас выйду!
      Она поспешно выбежала из кухни, не желая, чтобы возбужденная старшая сестра еще больше переполошила Кейт и Кристину, и без того пребывающих в подавленном настроении. Едва лишь Керри увидела стоявших в прихожей Мейвис и Джека, она поняла, что с сестрой творится что-то неладное. Вид у нее был явно нездоровый.
      – Что стряслось? – встревоженно спросила Керри. – Они нашли Мэтью?
      – Дело вовсе не в нем, – заорала Мейвис, – а в тебе!
      Керри моргнула. Это было что-то новенькое. Прежде беспокойство выказывала, как правило, она, и всегда не без оснований: Мейвис постоянно давала для этого повод. Керри недоуменно взглянула на Джека, он тоже смотрел на нее как-то странно.
      – Я тебя не понимаю, – пролепетала она. – С чего это ты вдруг из-за меня расстроилась?
      Мейвис положила руку на перила винтовой лестницы, словно опасаясь упасть, и выпалила:
      – Утром я случайно столкнулась с Летти Дикин. Она заявила, что видела, как вы с Заком Хемингуэем целовались прошлой ночью на пустоши. Я обозвала ее лживой коровой. А потом я встретила Зака. И он даже не стал этого отрицать! Как прикажешь это понимать, милочка?
      Керри похолодела. Если Зак все рассказал Мейвис, то мог и еще кому-нибудь об этом разболтать. Кто тянул его за язык? Боже, почему все так скверно обернулось?
      Тут подал голос все это время молчавший Джек:
      – По-моему, он признался во всем Мейвис, потому что она твоя старшая сестра. – Говоря это, он не сводил глаз с Керри, все еще не веря, что она действительно целовалась с Заком Хемингуэем.
      – Он считает, что у вас с ним завязывается роман, – звенящим, как струна, голосом продолжала Мейвис. – Не понимаю, как он мог это почувствовать за столь короткое время!
      Джека тоже мучил этот вопрос. Пусть Зак ловок и быстр на ринге, но в жизни он не мог проявлять такие же чудеса проворства. Беспокоило Джека и еще кое-что.
      – Ты не упомянула, что Летти, возможно, рассказала об увиденном Альберту, – напомнил он Мейвис.
      Керри пронзительно вскрикнула – яростно и отчаянно. Из кухни выбежали перепуганные Кейт и Кристина. Кейт подбежала к подруге, а Кристина замерла на месте, увидев мужа.
      Было очевидно, что он пришел сюда вместе с Мейвис и, вероятно, намеревался вместе с ней уйти. Значит, они провели вдвоем весь день!
      – Есть какие-то новости о Мэтью? – спросила Кейт.
      Заметив Кристину, Джек вынул руки из карманов и попытался угадать по ее лицу, слышала ли она разговор сестер.
      – Как ты здесь оказался? – звенящим голосом осведомилась его жена. – Ты ведь сказал, что пойдешь на реку вместе с Леоном и Дэнни!
      Она понимала, что ведет себя словно истеричка, но ничего не могла с собой поделать. Заметив тревогу в глазах мужа, она расценила это как признание его вины.
      – Я был с ними все утро, – спокойно ответил он, еще надеясь на мирный исход.
      Кристина продолжала сверлить его подозрительным взглядом. Его слова лишь подлили масла в огонь ее ревности. Даже если он и был вместе с другими мужчинами все утро, то, спрашивается, что он делал в обществе Мейвис до шести вечера?
      Между тем Керри пыталась успокоить Кейт:
      – Я чувствую себя прекрасно, просто Мейвис огорошила меня одной новостью. Тебя это никоим образом не должно касаться, Кейт! Тебе и своих неприятностей хватает!
      Кристина с трудом заставила себя оторваться от лицезрения неверного мужа и взглянула на Керри. Такой бледной и расстроенной она ее давно не видела.
      – И что же мне делать? – спросила Керри у сестры с дрожью в голосе.
      – Узнай, разболтала ли Летти Альберту, – посоветовала Мейвис. – А если нет, позаботься о том, чтобы она помалкивала.
      Смекнув, что ее присутствие сейчас нежелательно, Кристина неохотно направилась к Джеку. Проходя мимо Керри и старательно минуя взглядом Мейвис, она сказала:
      – Что бы ни случилось, я желаю тебе удачи!
      Керри вздрогнула, словно от удара током. Неужели и Кристина уже все знает? Боже, что она о ней подумает!
      Джек обнял жену за талию и сообщил:
      – Мы уходим!
      Но едва лишь они вышли в палисадник, он резко остановился, вспомнив о чем-то важном, чертыхнулся и вновь побежал в дом. Кристина окинула взглядом площадь. Все было спокойно. Кошка мистера Ниббса разлеглась на тротуаре, подставив солнцу спину. А через площадь торопливо шла в черной соломенной шляпе с гроздью искусственных вишен на тулье Хетти, держа курс на семнадцатый дом, чтобы серьезно поговорить с невесткой.

      Зак вообще не был склонен к сочувствию, но, шагая рядом с Леоном по пустоши, он проникся к нему симпатией и жалостью. Несмотря на все предпринятые усилия, след Мэтью не отыскался ни в Ротерхите, ни в Гринвиче.
      – Мэтью никогда не был взбалмошным ребенком, – в сотый раз заверял Зака Леон. – И что на него нашло? Исчез, никому ничего не сказав. У меня это в голове не укладывается. Ерунда какая-то! – Он провел рукой по жестким курчавым волосам.
      Зак сочувственно кашлянул, давая понять, что разделяет его тревогу и недоумение. Достав из кармана пачку сигарет, он протянул ее Леону и закурил сам.
      – Папа! Папа! – донесся издали девичий голос, и оба резко обернулись. Их догоняла Дейзи, крича на бегу: – Папа, Мэтью прячется на твоем старом баркасе! Об этом догадался Билли!
      – Черт бы меня подрал! – в сердцах воскликнул Леон.
      – Билли остался на «Дикой рябине» дожидаться его возвращения, – задыхаясь, продолжала Дейзи, – а я решила, что нужно сообщить вам, чтобы вы не нервничали.
      Леон отшвырнул зажженную сигарету и помчался навстречу приемной дочери. Девушка упала в его объятия и прижалась к его груди. Глаза ее сверкали.
      – Мы нашли в каюте старые газеты, пустые консервные банки и запас хвороста, – добавила она.
      Зак улыбался, наблюдая эту сцену и забавляясь несоответствием детской речи девушки и ее развитых форм.
      – Но самого Мэтью вы не видели? – уточнил Леон.
      Зак не стал дожидаться ответа. Он и так потратил весь день на поиски сына Эммерсонов, хотя у него было немало и своих забот. Ему еще предстояло хорошенько потренироваться в спортзале, чтобы подготовиться к матчу, который организовал Джек. Нужно было также уладить вопрос с Летти Дикин, выяснить, кому еще она рассказала об их с Керри свидании на пустоши. А главное – увидеться с Керри, в отношении которой у него действительно имелись самые серьезные намерения. Он впервые встретил женщину, пробудившую в нем такую бурю эмоций, и не собирался от нее отказываться.
      И Зак, двигаясь легко и уверенно, направился к площади Магнолий. В первую очередь он решил поговорить с Летти и выяснить, не разболтала ли она об увиденном прошлой ночью Альберту Коллинзу. Если слух уже дошел до Дэнни, подумал Зак, то придется попросить Леона стать его тренером. А Керри он отобьет у мужа любой ценой!
 
      – Разумеется, я ничего не сказала твоему свекру! – возмутилась Летти. – За кого ты меня принимаешь? Я только притворилась, что собираюсь это сделать, чтобы поставить на место Мейвис. Пусть не воображает, что может меня запугать!
      Пожалуй, со времени отмены карточек Керри не испытывала такого облегчения, какое она испытала после этих слов. И все пережитое волнение принесло свои результаты: она поняла, что не создана для роли неверной жены и, если поплывет по воле волн, упиваясь новыми впечатлениями, ей гарантирован нервный срыв.
      – Вот что я тебе скажу, милочка! – промолвила Летти, поставив на полку бара вымытый и тщательно вытертый бокал и достав из раковины с мыльной водой другой. – Если хочешь крутить хвостом, делай это где-нибудь подальше от нашей пустоши, где все выгуливают по вечерам собак. С таким же успехом ты могла бы миловаться с Заком под Льюишемской часовой башней!
      Керри не стала отвечать, чтобы не злить Летти, и предпочла вымучить любезную улыбку и ретироваться. В пабе «Лебедь», когда она туда вошла, было пусто, не заглянул в него никто и позже, хотя пошел уже шестой час. Вероятно, завсегдатаи решили помочь Леону в розыске Мэтью. Подходя к дверям, Керри вспомнила о Розе. Где ее черти носят? Ей давно пора было вернуться из школы домой. Быть может, она встретила Дейзи и тоже отправилась вместе с ней на поиски?
      Керри протянула руку к дверной ручке, но тут дверь распахнулась – и Керри испуганно вскрикнула. Летти Дикин невозмутимо поставила бокал на стойку и, привалившись к ней спиной, приготовилась к занимательному зрелищу.
      – И часто ты забегаешь сюда одна пропустить кружечку пива для поднятия настроения? – шутливым тоном поинтересовался у Керри Зак, сверля ее огненным взглядом.
      – Нет, разумеется, – вспыхнув, пробормотала она, чувствуя, как дрожат колени, а сердце грозится выскочить из груди. Но тут она напомнила себе, что зла на этого человека и не желает с ним иметь ничего общего. – Я пришла, чтобы поговорить с Летти. Ты сам знаешь, о чем.
      Зак закрыл за собой дверь и сжал запястье Керри сильной и властной рукой.
      – В таком случае мы здесь по одной и той же причине, – проговорил он, угадав настроение Керри. – Полагаю, Мейвис сообщила тебе, что я не сказал ей ничего, кроме того, что ей и без меня было известно.
      Керри хотела возразить, но прикусила язык, вспомнив, что он прямо заявил Мейвис: мол, между ним и ее сестрой завязывается нечто серьезное. В этом она не осмеливалась его упрекнуть.
      – Так рассказала Летти о нас Альберту или нет? – осведомился Зак, поглядывая на барменшу.
      – Разумеется, нет! – без тени смущения вмешалась она в разговор. – Если бы я не умела держать язык за зубами, я бы не работала в пивном баре. Здесь всякое случается, в том числе и маленькие любовные интрижки.
      Керри попыталась высвободить руку. Она была в том же ярко-красном платье с вырезом в форме сердечка, в котором Зак видел ее на рынке вместе с Джонни. Его взгляд снова притянули полные груди, в ложбинке между которыми сверкала золотая цепочка с медальоном.
      Обернувшись к Летти и густо покраснев, Керри воскликнула:
      – Надеюсь, ко мне это не относится! Я ни с кем не флиртую!