Кристина надела шелковые трусики и, протянув руку за бюстгальтером, не удержалась от признания:
– Джек, я хочу сходить в агентство! Я понимаю, дорогой, что тебе не по душе моя затея, но годы идут, а своих детей у нас нет! Мне уже тридцать пять, в этом возрасте у моей бабушки было шестеро…
Она так разволновалась, что перешла на идиш, звучащий для Джека, как немецкий. Он вздрогнул и взглянул на нее с беспокойством и удивлением. Как можно даже думать на языке народа, погубившего стольких евреев? Это не укладывалось у Джека в голове, впрочем, как и многое другое в поведении супруги. Взять хотя бы ее затею с усыновлением ребенка из сиротского приюта. Разве он против детей? Но ему хочется иметь собственного ребенка! Его натура всегда противилась любому эрзацу, он был из породы людей, которые хотят иметь все только самое лучшее, натуральное! И менять свои устоявшиеся привычки и вкусы в таком важном вопросе, как дети, он не собирался.
– Нет, милая, – произнес он, изо всех сил стараясь казаться спокойным и вежливым. – Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Где гарантия, что нам не достанется ребенок с дурной наследственностью? Откуда нам знать, что он не страдает эпилепсией или астмой? А вдруг кто-то из его родственников был сумасшедшим?
– Все рискуют, заводя детей! – парировала Кристина, тряхнув головой и рассыпав по плечам шелковистые темные волосы. Она оставалась полуобнаженной, и ее бледная бархатистая кожа оливкового оттенка, узкая талия и полные тугие груди с сосками-виноградинами, как обычно, возбуждали Джека.
Как же он сможет ей возражать, если способен думать, глядя на нее, лишь о любовных утехах? Отшвырнув тенниску, которую намеревался надеть, Джек страстно прохрипел:
– Кристина… – Время для соития еще оставалось.
Она угадала по выражению его глаз, к чему он клонит, и, схватив лифчик, стала надевать его трясущимися от злости руками. Ей сейчас было не до глупостей. Слова мужа привели ее в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, она прошипела:
– Ты даже не понимаешь, что говоришь так же, как фашисты! Они тоже не могли смириться с возможностью рождения ущербных детей и стремились истребить всех неполноценных…
– Боже правый! Что за чушь ты несешь! Как ты смеешь сравнивать меня с нацистами! Это возмутительно! – воскликнул потрясенный Джек.
– В самом деле? – Сверкнув аметистовыми глазами, Кристина сорвала с вешалки в гардеробе блузку. – Лично я не вижу никакой разницы!
Такой отвратительный оборот их размолвки еще не принимали. Джек чувствовал, что нужно остановиться, пока не поздно. Но как? Не мог он заставить себя извиниться перед ней. Да и за что ему, собственно говоря, извиняться? Чем он ее оскорбил? Уж если на то пошло, просить прощения следовало не ему, а ей!
В этот момент с площади раздался голос Леона.
– Мы уже идем, Джек! – крикнул он. – Встретимся возле причала на Суррейском канале!
Джек подбежал к окну и, высунувшись из него, крикнул в ответ:
– Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – Он закрыл окно и, обернувшись к жене, сказал: – Продолжим этот разговор в другой раз. Сейчас нужно разыскивать Мэтью. А ты могла бы составить компанию Кейт. Ей требуется моральная поддержка, она подавлена горем.
Иного выхода из создавшегося положения он не нашел. Теперь он мог по крайней мере быть уверен, что застанет Кристину в нормальном расположении духа, когда вернется вечером домой. Натянув тенниску, он сбежал по лестнице, размышляя о том, что отложил все важные дела, намеченные на сегодня, из-за поисков чужого ребенка. А ведь ему нужно было встретиться с Джеком Соломонсом и договориться с ним о партнере для Зака Хемингуэя. Потом он собирался обсудить с одним подпольным дельцом условия проведения собачьего боя. Но отказаться помочь своей старой подруге Кейт Эммерсон он не мог и счел нужным отправиться на поиски пропавшего Мэтью.
Хлопнув входной дверью, Джек побежал догонять Леона и других соседей. Из головы все не выходили слова Кристины. Как посмела она сравнить его, своего мужа, с фашистом! Может быть, ему это послышалось? Теперь, когда похоть улеглась, Джека охватила злость. Разве для того он сражался с нацистами в Италии и Греции, чтобы его так оскорбляла родная жена?
Заметив, что он раздосадован и взволнован, Элайша Дикин истолковала это по-своему и попыталась его успокоить:
– Не принимай все чересчур близко к сердцу, старина. Мы найдем маленького беглеца. Вам с женой нужно радоваться, что у вас нет детей. От них одни неприятности!
* * *
– Твои родители рассердятся, когда узнают, что ты сбежала с уроков, – забеспокоился Билли.
– Ничего страшного, – заверила его Дейзи. – Они слишком взволнованы исчезновением Мэтью, им не до того. Мама и папа полагают, что его следует искать возле Темзы. И я с ними согласна. Мэтью обожает реку. Когда ему было пять лет, он пропадал там с утра до вечера вместе с отцом. Странно, что нам раньше не бросилось в глаза его желание пойти по стопам отца и тоже стать лодочником.
– Так, значит, твой отец начнет поиски Мэтью с причала на Суррейском канале?
Дейзи кивнула, челка упала ей на глаза. Она поправила ее и сказала:
– В детстве Мэтью частенько играл там. Если это ничего не даст, они будут продолжать искать в доках.
Билли сунул руки в карманы брюк, но тотчас же снова их вынул: штаны были скроены в обтяжку. Ему хотелось взять Дейзи за руку или обнять ее за плечи. Будь сейчас вечер, он бы так и поступил. Подобные поступки легче совершать в сумерках, в это время суток они кажутся более естественными и не вызывают недовольство у девушек. Но теперь, в девять часов утра, Дейзи наверняка оттолкнула бы его и разозлилась, допусти он такую вольность. Тем более что ее голова занята странным исчезновением брата.
– Твой отец уже не плавает на «Дикой рябине»? – спросил он и посмотрел на свои замшевые ботинки, перепачканные глиной. Да, прогулки по берегу явно не шли обуви на пользу.
Дейзи покачала головой, и Билли невольно отметил, что ее туфли остались столь же безупречными, какими были при выходе из дома. И как ей это удается? Дейзи и в детстве всегда выглядела аккуратной и тщательно причесанной.
Она нахмурилась и задумчиво взглянула на реку.
– Не думаю, что лодка еще на что-нибудь годна. Она пришвартована где-то в излучине Лающего протока и служит скорее всего пристанищем для уток.
Билли почувствовал, как екнуло у него сердце: именно на этом баркасе Леон Эммерсон плавал незадолго до войны, а когда вернулся домой из плена, то частенько совершал на нем путешествия по Темзе вместе с Мэтью и Лукой. В ту пору «Дикая рябина» стала для маленького Мэтью вторым домом.
– Готов побиться об заклад, что эта старая посудина стала пристанищем не только для уток, – возбужденно воскликнул он, схватив Дейзи за руку.
Дейзи изумленно уставилась на него своими васильковыми глазищами и прошептала:
– Черт побери! Конечно же, он там! Как это никто еще не догадался!
Билли просиял и предложил:
– Тогда вперед! Как нам, по-твоему, быстрее туда добраться?
– На твоем грузовичке, разумеется! – ответила сообразительная Дейзи. – Поедем через Блэкуольский туннель и по шоссе на Ист-Индия-Док.
– А куда потом? – едва поспевая за ней, спросил Билли.
Дейзи рассмеялась впервые за последние дни.
– Оттуда мы отправимся прямо к Лающему протоку. Возможно, нам придется оставить машину и немного пройти пешком: там вряд ли есть проезжая дорога.
Пока они добирались до места, где стоял грузовик, Билли подумал, что лучше отыскать отца Мэтью и сообщить ему о своей догадке. Тогда Леон сгоняет до протока на катере, а его чудесные замшевые ботинки будут спасены от неминуемой порчи в прибрежной грязи.
– Не кажется ли тебе, Дейзи, что… – нерешительно промямлил он, собираясь поделиться с девушкой своими сомнениями о целесообразности их путешествия.
– По-моему, нам следует поторопиться! – сверкая глазами, воскликнула Дейзи. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Билли откроет дверцу машины и поможет ей забраться в кабину. – В туннеле наверняка будет пробка, мы рискуем застрять в ней до вечера.
Билли признал свое поражение и, расплывшись в улыбке, подсадил Дейзи в кабину. Что такое испорченные замшевые ботинки по сравнению с предстоящей им долгой совместной поездкой? Пустяки! Да и торопиться им вовсе не обязательно: все равно Мэтью из своего убежища никуда не денется.
– Мы осмотрели оба берега канала, пока тебя не было, – сообщил Дэнни Заку Хемингуэю, уплетая картофельное пюре с колбасой и яичницей и запивая все это горячим чаем. Участники поисков Мэтью изрядно устали и решили перекусить и передохнуть в закусочной «Бертс». – А как ты узнал, где мы?
– Мне сказала мама Джека Робсона, – ответил Зак, беря табурет и подсаживаясь к столу. – Я решил сегодня не ходить на тренировку, раз вы все здесь. Я лучше помогу вам разыскивать беглеца.
Дэнни усмехнулся и, обмакнув хрустящий гренок в яичницу, дружелюбно пробурчал:
– Тебе пора разобраться, приятель, в родственных отношениях твоих друзей, если не хочешь неприятностей. Леди, с которой ты разговаривал, вовсе не мать Джека, а новая жена его папаши. Его матушка умерла, когда Джек и его брат-близнец были маленькими. Нынешняя супруга Чарли Робсона была когда-то директрисой в школе его сыновей. Джек сквозь землю бы провалился, если бы ты назвал Гарриетту его мамой.
Дэнни насадил на вилку кусок колбасы, опустил его в баночку с горчицей и отправил в рот.
Зак рассмеялся и воскликнул:
– А я и не знал, что у Джека есть брат-близнец! Где он живет? В этом же районе?
Дэнни положил вилку и помрачнел.
– Он погиб, сражаясь в Испании в составе интернациональной бригады.
Колбаса не лезла ему в горло. Когда-то они с покойным Робсоном были друзьями, вместе учились в школе. Потом Дэнни записался добровольцем в армию, а Джерри поехал воевать с фашистами в Испанию. Его убили через месяц в каком-то маленьком испанском городке.
А за соседним столом совещались Леон, мистер Ниббс, Джек и его отец. Вид у них был угрюмый.
– Если Мэтью где-то в доке в Гринленде, – заявил Джек, – нам его там не найти: все забито баржами, баркасами и катерами. Только напрасно потратим время.
Дэнни отставил тарелку и сказал:
– Джек редко говорит о брате. Но я знаю, что он часто думает о нем. Как и я.
Мистер Ниббс сдвинул соломенную шляпу на затылок и проговорил, морща лоб:
– В тех местах детвора не играет, насколько я знаю. Почему бы нам не расспросить о Мэтью тамошних рабочих? Грузчиков, водителей автокранов и докеров?
– Так мы и поступим, – кивнул Леон, отодвигая стул и вставая. – Пошли! Осмотрим сперва док в Гринленде, а потом доки Кинг Джордж и Кинг Эдуард.
Дэнни задумчиво уставился куда-то вдаль. Зак встал и похлопал его по плечу.
– Очнись! Все собрались идти в Гринлендский док. Расплачивайся и догоняй, я подожду тебя на улице.
Выходя из закусочной, Зак внезапно ощутил досаду. Дэнни стал ему симпатичен, и это создавало проблемы, поскольку он все больше влюблялся в Керри. Раздраженно хмыкнув, он потянулся и глубоко вздохнул.
Глава 10
– Да не могла я ошибиться! – горячилась Летти Дикин, стоя с Мейвис на тротуаре возле Льюишемской часовой башни. Они случайно встретились, когда каждая шла по своим делам: Летти – в универсальный магазин «Чизманс», а Мейвис – в «Вулвортс» и на рынок. – Я вышла ночью погулять с собачкой по пустоши, когда посетители паба разошлись, и стала свидетельницей этой гнусной сцены!
– Но ведь было темно! Как же вы разглядели, что они обнимались? – с подозрением спросила Мейвис. Ей не верилось, что старая сплетница говорит правду. Неужели Керри действительно втайне встречается на пустоши с Заком Хемингуэем? Это звучало столь же малоправдоподобно, как если бы Летти сказала, что викарий Боб Джайлс – любовник принцессы Маргарет, а папа римский – протестант.
Почувствовав, что Мейвис начинает закипать, Летти поставила на тротуар корзинку и, скрестив руки на груди, вызывающе заявила:
– Послушай меня внимательно, Мейвис Ломэкс! Я не слепая и не полоумная! Я видела собственными глазами, как твоя замужняя сестрица целовалась с Заком Хемингуэем. Чтоб мне провалиться на этом месте!
Мейвис прищурилась и прошипела:
– Ты все выдумываешь, Летти Дикин! Если я узнаю, что ты и дальше будешь распускать сплетни, тебе не поздоровится! Я вырву твой ядовитый язык и запихну его тебе в глотку!
Но собеседница была не из робкого десятка, слова Мейвис, наоборот, привели ее в ярость.
– Любопытно узнать, кого ты позовешь на помощь? Тебе не удастся заткнуть мне рот! Я говорю чистую правду, Господь тому свидетель!
– Доброе утро, дамы! – раздался голос Дэниела Коллинза, только что сошедшего с автобуса и намеревающегося перейти улицу. – Чудесная погода для дружеского разговора, не правда ли?
Летти торжествующе взглянула на Мейвис, и та прочла в ее светящихся злорадством глазах скрытую угрозу. Дэниел доводился Керри свекром, и последствия его роковой встречи с известной сплетницей было нетрудно предугадать.
– Погода и в самом деле чудесная, – приторно-сладким голосочком сказала она, подхватывая с тротуара корзинку. – Ты, случайно, не в сторону площади, Дэниел? Я могла бы дойти с тобой до «Лебедя».
Спустя три минуты Мейвис уже была возле семейного лотка и грозно вопрошала:
– Где черти носят нашу Керри, мама? Мне нужно срочно с ней поговорить.
Мириам, уже во второй раз за неделю заменявшая дочь за прилавком, неохотно проворчала:
– Она помогает Кейт сохранить рассудок, пока Леон с твоим папашей и другими соседями разыскивают юного паршивца, сбежавшего из школы.
Она деловито поправила алую помидорную пирамиду и положила поверх слегка подпорченных плодов парочку ярко-красных сочных красавцев, способных соблазнить покупателя.
– А Керри и Кейт тоже пошли искать Мэтью? – переспросила Мейвис, плохо соображая из-за охватившей ее паники. – Где же они надеются его найти?
Летти вполне могла рассказать свою дурацкую выдумку Дэниелу, из лучших побуждений, разумеется. Тот ей, конечно же, не поверит, поскольку еще не выжил из ума, но поделится своими сомнениями с женой. И вот тогда эта гнусная сплетня станет известна всей площади Магнолий и разразится грандиозный скандал. После этого жизнь Керри превратится в ад.
– Откуда мне знать где? – огрызнулась Мириам, мысленно проклиная отпрыска Эммерсонов за его глупый поступок, переполошивший всю площадь. По милости Мэтью Альберт оставил свое рабочее место и отправился на поиски беглеца вместе с Джеком, Чарли и Ниббсом, а Керри заявила, что Кейт нуждается в поддержке, хотя в дом номер четыре ранее уже пошла Кристина, очевидно, тоже для того, чтобы успокаивать и утешать расстроенную подругу. А самой Мириам вновь пришлось торчать за этим проклятым прилавком.
– Прекрасные твердые помидоры! – зычным голосом завопила она, да так громко, что Мейвис вздрогнула. – Подходите покупайте отменный товар!
– Если бы папа узнал, что ты пытаешься подсунуть покупателям мятые помидоры, он бы умер со стыда, – язвительно заметила Мейвис, понимая, что никакой другой информации от матери она уже не получит.
– Сейчас здесь распоряжаюсь я, а не твой папаша, предпочитающий лазать по берегам Темзы в поисках юного недоумка. Так что лучше прикуси язык, – парировала Мириам и, набрав полную грудь воздуха, закричала, словно сирена в тумане: – Подходите, дамы! Покупайте отличные твердые помидоры! У нас все без обмана, останетесь довольны!
– Он просто душка, бабуля, поверь! – воскликнула Берил, забежав домой в обеденный перерыв, чтобы проведать больную прабабушку и порадовать ее свежими сплетнями.
– Этот твой боксер? – с сомнением переспросила Лия Зингер, глядя на девушку своими не по возрасту живыми умными глазами. – Значит, ты ищешь себе приятелей среди спортсменов? Этот парень, наверное, тоже цветной, как Леон Эммерсон и Рей Робсон по прозвищу Шоколад? Не лучше ли подружиться с милым еврейским мальчиком, моя куколка?
– Но я не считаю себя еврейкой и не знакома ни с одним еврейским юношей, бабуля! – воскликнула Берил, отодвигаясь на край кровати, чтобы случайно не раздавить спящего под одеялом пекинеса по кличке Бутс, любимца Лии. – В роду дедушки не было евреев, а бабушка Мириам никогда не вела себя, как еврейка, в отличие от тебя. И мама тоже, как тебе прекрасно известно. Зачем же мне друг-еврей?
Лия в отчаянии воздела к потолку исхудалые руки и закатила миндалевидные глаза. Видит небо, ее зять Альберт обязательно когда-нибудь ответит за все свои грехи! Этот «гой» совершенно не уважал еврейские обычаи. Джек Робсон, женившись на еврейке, с пониманием отнесся к религиозным чувствам супруги и в течение года раз в неделю посещал раввина. Когда же Альберт женился на Мириам, он не потрудился сделать ничего подобного. Единственное, что привлекало его в еврейской культуре, так это кухня: он обожал сандвичи с солониной и вареники с яблоками.
– К тому же Зак вовсе не цветной, бабуля, – продолжала Берил, все еще не успокоившись после возмутительного предположения Лии. – Впрочем, я совершенно не понимаю, какая разница, черный он или белый!
Бутс недовольно пошевелился под одеялом, и Берил отодвинулась еще ближе к краю кровати.
– Он блондин, как и Кейт Эммерсон, и очень обходителен и любезен.
На Лию эти слова не произвели никакого впечатления. Ну и что из того, что этот белобрысый красавчик любезен? Все равно он не еврей.
– Слава Богу, что он еще не совратил тебя, – проворчала она, чем вогнала правнучку в краску.
– У него вообще пока нет подружки, бабуля, – торопливо выпалила она, грудью кидаясь на защиту боксера. – Мне так сказала Куини Тилет, у которой он снимает комнату.
Лия снова закатила глаза к потолку: какая же ее правнучка еще наивная! Даже если этот смазливый прохиндей пока не обзавелся подружкой, то, живя под одной крышей с танцовщицами и актрисами, он быстро исправит это упущение.
– А что думает о твоем ухажере твоя мамаша? – полюбопытствовала она, не слишком надеясь на утешительный ответ.
– Но он не ухаживает за мной, бабуля! – покраснев еще гуще, ответила Берил. – А мама видела его только один раз в спортивном зале. Они с ним даже не познакомились. Зато с ним знакома тетя Керри, потому что дядя Дэнни его тренер.
До рождения правнучки Керри, младшая внучка Лии, пользовалась ее особым расположением, поскольку в отличие от Мейвис была темноволоса и немного походила на еврейку. К тому же она неплохо стряпала и могла выставить на стол приличное угощение. Особенно ей удавался куриный супчик. Мейвис же была способна лишь поджарить яичницу да картошку.
– Тогда я расспрошу об этом молодом человеке твою тетю Керри. Авантюрист тебе не пара. А раз он боксер, значит, привык к легкой удаче. Поверь мне, деточка, я долго живу на свете и разбираюсь в людях.
* * *
– Кейт и Кристина вместе с Керри ушли искать Мэтью, – сообщила Гарриетта Робсон, четко выговаривая каждое слово, как и положено образованной даме. – Я присматриваю за Джонни. Не желаешь ли выпить чаю?
Мейвис покачала головой, ей некогда было распивать со старухой чай, да и не очень хотелось, поскольку в бытность свою директрисой Гарриетта однажды охарактеризовала ее как «девочку способную, но разболтанную и ленивую».
– Благодарю, но мне нужно срочно разыскать Керри. Вы не знаете, где именно они могут находиться?
Гарриетта поправила прическу и, выйдя на крыльцо, прикрыла за собой входную дверь, чтобы их случайно не услышал Джонни. Понизив голос до шепота, она сказала:
– Я точно не знаю, кажется, где-то возле реки. Леон с мужчинами отправился к Суррейскому каналу. Если им не удастся найти мальчика там, они пойдут к докам.
– Боже правый! – воскликнула Мейвис. – Найти мальчика в доках – дело нелегкое.
– Мэтью всегда любил играть возле Темзы, поэтому Кейт и Леон надеются, что он прячется где-то в тех краях, если, конечно, его не похитили, – помрачнев, добавила Гарриетта.
Мейвис в ужасе уставилась на нее, впервые осознав всю серьезность ситуации и всю меру страха и тревоги, выпавших на долю Кейт. Значит, не случайно Керри не пошла торговать овощами, а сочла необходимым быть сейчас рядом с подругой.
Понурившись, Мейвис побрела по обрамленной лавандой дорожке палисадника. Где же ей искать Кейт, Кристину и Керри? Вряд ли они находятся возле Суррейского канала, раз там уже побывали Леон и его помощники. Сомнительно также, что женщины отправились к докам, где они не очень хорошо ориентируются. Затворив калитку, Мейвис остановилась и окинула рассеянным взглядом площадь. Взгляд ее замер на распахнутой двери дома Хетти и Дэниела. Не пришел ли к ним кто-то? Возможно, это Летти? Мейвис представила, какие небылицы она может поведать доверчивой Хетти, и ей стало не по себе. Уверенность в том, что нужно как можно быстрее разыскать сестру, окрепла. Если Керри узнает, что говорят о ней злые языки, она немедленно положит конец сплетням и все разъяснит Дэнни, прежде чем это сделает кто-то из «доброжелателей».
Внезапно ее осенило: Мэтью, конечно же, сейчас в Вулидже! Паром, переправлявший людей через реку, всегда манил к себе мальчишек. Они обожали смотреть, повиснув на поручнях, как бурлит и пенится вода под огромными гребными колесами, и встречать восторженными криками проходящие по Темзе суда. Иногда Лука Эммерсон тоже наведывался туда, вместо того чтобы идти в школу, за что получал дома выволочку. Не долго думая Мейвис пошла к остановке 54-го автобуса – на нем можно было добраться до Вулиджа всего за пятнадцать минут. Она не сомневалась, что найдет Кейт именно там.
Не вынимая рук из карманов, Зак улыбнулся Мейвис.
– Мистер Ниббс тоже подумал, что мальчишка где-то здесь, и предложил мне отправиться вместе с ним. Видимо, ему не хотелось сломать себе шею, упав в открытый люк одной из заброшенных барж, получить по голове стрелой погрузочного крана или оказаться расплющенным каким-нибудь грузом.
– И что же? – спросила Мейвис, глядя на приближающийся к берегу паром, на носу которого развевался флаг с эмблемой лондонского муниципалитета – замок и щит.
– Ровным счетом ничего! – пожал плечами боксер. – Мы осмотрели все три парома, но Мэтью не нашли.
Он был приятно удивлен единодушным порывом обитателей площади Магнолий разыскать Мэтью Харви. Даже Мейвис включилась в поиски юного беглеца. Зак впервые столкнулся с такой сплоченностью живущих по соседству людей и был тронут. Оказалось, что человеческие особи способны не только сплетничать и перемывать косточки ближним, но и выручать их в трудную минуту.
– Вот паразит! – в сердцах воскликнула Мейвис и пригладила ладонью растрепавшиеся на ветру светлые кудряшки. Она перевела взгляд с парома на Зака и впервые посмотрела ему в глаза. Колени у нее задрожали, в груди возникло сладостное томление. Он был очень хорош собой и наверняка избалован вниманием женщин. Ничего удивительного, что в него влюбилась Берил и о его любовных похождениях уже ходят разные слухи. Вот только вряд ли этот красавчик мог польститься на такую корову, как Керри, он наверняка привык иметь дело исключительно с победительницами конкурса красоты.
– Вы не встречали сегодня Керри? – спросила она.
Тут на причалившем пароме ударили в гонг, и ему ответил басовитым гудком неторопливо приближающийся к пристани величественный красавец пароход, дымовую трубу которого украшала голубая звезда.
Зак посмотрел на Мейвис, и в его глазах она прочла понимание.
– Говорят, она ищет Мэтью вместе с Кристиной Робсон и Кейт Эммерсон, – добавила Мейвис, лихорадочно соображая, известно ли ему про Летти и кто еще может быть в курсе дела.
Он покачал головой, не отводя взгляда:
– Нет, не встречал.
Что ж, она сделала все, что в ее силах, чтобы предупредить сестру.
Очередной паром причалил к пристани, и мистер Ниббс, шляпу которого Мейвис заметила еще издали, принялся расспрашивать пассажиров, не видели ли они Мэтью.
– Я хотела довести до вашего сведения, – будничным тоном произнесла Мейвис, не видя причин хранить тайну, – что кое-кто видел, как вы с моей сестрой целовались ночью возле пруда рядом с пабом. Вас это, похоже, не волнует, но мой зять и его мамаша – простые люди, не блещущие особым умом. И они скорее всего поверят слухам. Тогда Керри придется несладко.
По скулам Зака заходили желваки. Оказывается, местные жители не только демонстрируют завидную сплоченность, если кто-то из них попадает в беду, но еще и весьма любознательны. Ему вспомнился злобный песик, который в ту ночь с противным лаем носился по пустоши. Однажды он видел эту собачку на поводке, который держала Летти Дикин. Так вот у кого, оказывается, здесь самый длинный нос! Зак закусил губу, размышляя над сложившейся ситуацией, и пришел к заключению, что ему на все это наплевать.
Мейвис ждала от него удивления или недоумения, но Зак лишь задумчиво наморщил лоб. Пауза затягивалась. Сквозь высокую металлическую ограду причала Мейвис видела, как вдали показался буксир, направляющийся к одной из пристаней на востоке от Гринвича. Посередине реки плыл большой пароход с голубой звездой на трубе. Высоко в небе застыли светлые пушистые облака. Зак молчал.
Наконец Мейвис не выдержала и воскликнула:
– Значит, это правда! Значит, вы с Керри и в самом деле были прошлой ночью на пустоши!
Будь на ее месте кто-то другой, он солгал бы ради спокойствия Керри. Но Мейвис ему обманывать почему-то не хотелось. Напротив, он чувствовал, что лучше сказать ей правду, иначе Керри обидится и больше не станет с ним встречаться.
– Даже если это и так, кому какое до этого дело? Мы с Керри взрослые люди и как-нибудь сами во всем разберемся, – невозмутимо ответил он.
Мейвис вытаращила глаза, совершенно ошалев от такой наглости. Ей все еще не верилось, что между этим белокурым атлетом и ее сестрой что-то назревает. Керри всю жизнь была скромницей и домоседкой и до замужества не гуляла ни с кем, кроме своего будущего супруга. Дэнни тоже никогда не изменял ей. Но факт остается фактом, и Зак Хемингуэй не собирался его отрицать.
Мейвис сжала кулаки и прошипела, дрожа от злости:
– Ах ты подонок! Мерзавец! Негодяй! Как ты смеешь совращать мою младшую сестру!
– Безобразие! – возмущенно воскликнула проходящая мимо дама с сыночком. – Что она себе позволяет! Эту девицу нужно призвать к порядку за такие выражения в общественном месте!
Ее пожилой супруг осуждающе хмыкнул и исподтишка окинул пышную фигуру Мейвис плотоядным взглядом. Мальчишка захихикал.
Не обращая внимания на возмущенную даму, Мейвис продолжала бушевать.
– Кому какое дело, говоришь? А вот сейчас узнаешь! – взвизгнула она и хотела двинуть Заку кулачком по подбородку. Тот наверняка бы рухнул, не будь он профессиональным боксером. Но реакция не подвела его и на сей раз: он успел уклониться от удара и схватить Мейвис за запястья.
– Спокойно, – сказал он, усмехнувшись. – Керри, конечно, твоя младшая сестра, но она давно не ребенок. И, как зрелая и разумная женщина, может сама решить, как ей поступать. Прошу учесть и еще одно обстоятельство: я не собираюсь совратить и бросить ее, у меня самые серьезные намерения.
Мейвис перестала вырываться и удивленно спросила:
– Серьезные намерения? Да кому, черт подери, ты морочишь голову? Керри по возрасту вполне годится тебе в тетушки! Она замужем, у нее семья! И я ни за что не поверю, что она воплощает твой любимый тип женщины. Ты просто хочешь развлечься с ней и лишний раз убедиться в своей непобедимости!
Для пущей наглядности Мейвис стукнула его ногой по голени. Ухмылка сползла с лица боксера. Он не ожидал, что его обвинят в намерении совратить и бросить Керри. Но больше всего его возмутило то, что Мейвис, как и Дэнни, не находит Керри привлекательной.
Зак отпустил запястья Мейвис и тряхнул ее за плечи.
– Не смей говорить о Керри так, словно бы она пожилая дурнушка! Почему вы все ее так не любите? Разве вы не видите, что она необыкновенная женщина, что в ней есть изюминка?
Мейвис побледнела, ярость ее сменилась страхом. Похоже, этот красавчик действительно втрескался в Керри по самые уши и не собирается считаться с тем, что она замужем. Над Керри нависла реальная опасность.
– Оставь мою сестру в покое! – закричала Мейвис. – Не смей ломать ей жизнь! Не смущай ее душу!
Зак отпустил Мейвис и, снова сунув руки в карманы, возразил:
– А если ей самой хочется изменить свою жизнь? Если она жаждет новых чувств и ощущений? Может быть, ей надоело это болото?
Мейвис не была высокого мнения о своем зяте, но он был ей симпатичен. Если бы он узнал о романе Зака с его женой, он бы впал в прострацию. Хорошо еще, что их отношения не успели зайти слишком далеко: если верить Летти, они всего лишь поцеловались. Тут Мейвис заметила приближающегося мистера Ниббса и воскликнула:
– Обещай, что никому не повторишь того, что сказал мне, Зак! Будь благоразумен!
Он кивнул: в его намерения не входило оповещать всю площадь Магнолий о своих тайных свиданиях с Керри. Конечно, Мейвис хотела выиграть время, чтобы иметь возможность поговорить с сестрой по душам и вправить ей мозги. Но это шло вразрез с его планами, а допустить их крушения Зак не мог. Он никогда еще не испытывал такого сильного влечения ни к одной женщине. Керри покорила его не только своим удивительным темпераментом, но и неподдельной искренностью. А это качество Зак ценил в людях превыше всех остальных, потому что хлебнул немало лиха в юности. И если только их чувства взаимны, тогда ему плевать на ее мужа, относящегося к ней, как к привычной мебели или домашней собаке. Взглянув поверх головы Мейвис, Зак увидел направляющихся к ним Леона, Джека, Чарли и Дэнни и сказал:
– К нам идут наши друзья. Судя по выражению лиц, им тоже пока не улыбнулась удача.
Мейвис резко обернулась и, заметив Дэнни, вздохнула с облегчением.
– Не могу ничем тебя порадовать, старина! – крикнул Зак Леону.
