Глава 23

– Я вижу, что герцог Марнский снова на борту «Коринфии», – сказал капитан Рид с довольным блеском в глазах. – Вы можете стать герцогиней, если не проявите осторожность.

– Глупости! – горячо возразила Кристина. – Ему просто приятно находиться в моей компании, только и всего. Он никогда не делал попыток завлечь меня в свою каюту с помощью шампанского, как этот американский конгрессмен из каюты С-4.

– Вы помните о том, что прошел ровно год с того дня, как вы отправились в Америку без билета? – спросил Калеб, глядя на вздымающиеся волны.

– Отправилась без билета – это мягко сказано. Была насильно увезена – так будет точнее.

Калеб покачал головой, погрузившись в воспоминания.

– Боже мой, какой дикаркой вы тогда были! Глаза сверкают, волосы спутаны так, словно их никогда не касалась щетка, ругаетесь на чем свет стоит и требуете вернуть вас в Ливерпуль!

– Ну, насчет ругани вы, должно быть, преувеличиваете, – возразила Кристина. – Просто я была раздражена.

Калеб засмеялся.

– Не спорю, что были раздражены, и не могу вас осуждать за это. Но все, что ни делается, – к лучшему. Я буду скучать по вас, когда вы смените «Коринфию» на «Лебедя».

Кристина погладила его по руке.

– Если график движения будет соблюдаться, то суда будут встречаться посреди океана. Я позабочусь о том, чтобы капитан приветствовал вас тремя выстрелами.

– Если они найдут капитана, – заметил Калеб. – Мистер Голденберг хочет заполучить молодого капитана «Ниневии». Но тот, кажется, не очень рвется стать капитаном «Лебедя» Во всяком случае, он не пожелал встретиться и переговорить с мистером Голденбергом на эту тему. Всем же другим претендентам было отказано. Мистер Голденберг скоро примет решение. Судно вот-вот будет спущено на воду. Нужно набирать команду, а помощников себе должен набирать сам капитан – это его привилегия. Так получается, что на сей раз мы будем в Саутгемптоне одновременно с «Ниневией», и мне даны инструкции связаться с ее капитаном и в личной беседе объяснить, что именно ему предлагает мистер Голденберг. Как можно отвергать столь заманчивое предложение – быть капитаном «Лебедя»?

– Да, трудно в это поверить. А что собой представляет «Ниневия»?

– Судно гораздо меньше, чем пароходы Кунарда и «Уайт стар». По всей видимости, оно было восстановлено из корпуса старого корабля. И в этом заслуга капитана – он создал чудо. Капитан молод и хорошо знает свое дело, а это как раз то, что требуется мистеру Голденбергу. Я бы очень хотел уговорить капитана дать согласие. Иначе, боюсь, мистер Голденберг отправит меня на пенсию.

– Чепуха! – возразила Кристина. – Вы самый опытный и уважаемый капитан.

– И самый старый. Сейчас осталось совсем немного тех, кто плавал к мысу Горн, южной оконечности Америки, хотя подозреваю, что капитан «Ниневии» тоже добирался туда на трехмачтовых барках и китобойных судах, когда был мальчишкой.

– В таком случае он именно тот, кто должен быть капитаном «Лебедя». Я мечтаю о встрече с ним.

На прогулочной палубе Кристина увидела герцога Марнского, который вышел подышать морским воздухом. Он помахал ей тросточкой с черной эбонитовой ручкой, Кристина в ответ помахала ему рукой.

– Идите к нему, – с доброжелательной улыбкой сказал Калеб. – Осчастливьте его. Он становится неотъемлемой фигурой на борту «Коринфии», прямо как вы. Он зарезервировал себе каюту на следующие два месяца.

Кристина поправила боа из соболиного меха и, подставив лицо бризу, спустилась на прогулочную палубу к герцогу.

– Обратите внимание на американца, – сказал герцог, кивнув в сторону конгрессмена. – Дома он несгибаемый борец против порока, здесь же ведет себя как настоящий ловелас. Яркий пример ханжества.

– Я это тоже заметила.

Герцог улыбнулся:

– Не знаю, как это вам удалось. Вам не случается попадать в щекотливые ситуации?

– Постоянно! – бодро ответила Кристина. – Но я научилась из них выпутываться.

Герцог засмеялся, и они продолжили прогулку, то и дело приветствуя пассажиров первого класса, которые сидели в креслах, накрывшись пледами и одеялами, полные решимости насладиться воздухом и просторами Атлантики.

Герцог никогда не лез за словом в карман и в то же время не относился к числу тех, кто действует поспешно и опрометчиво. Вопрос, который герцог задал сейчас, он заготовил давно:

– Я думаю, вам было сделано немало предложений выйти замуж, Кристина?

Они уже давно называли друг друга по имени, хотя Кристина предпочитала называть его «герцог», а не «Фредерик». Обращение «герцог» звучало в ее устах мило и очень дружелюбно, а имя «Фредерик», как ей казалось, ему совсем не шло.

– Случалось, – признала Кристина, не желая говорить о том, что не было ни единого рейса, во время которого ей не делали бы подобного предложения.

– Миллионеры, губернаторы штатов, владельцы рудников… Тем не менее вы не приняли их предложений. Почему?

– Я никого из них не полюбила.

– Ах, любовь… – Герцог оперся руками о поручень, глядя на белые барашки волн и размышляя о великой силе и значении любви для человека, который был так же молод, как Кристина.

– Должно быть, ваш муж был замечательным человеком?..

Кристина положила локти на поручень и прижалась подбородком к рукам. Она дала Тео согласие играть роль, которую он ей назначил, однако со временем это давалось ей все труднее. Первоначальное опьянение от того, что она появляется в роскошных вечерних туалетах и мехах, что за ней ухаживают богатые мужчины – как старые, так и молодые, – прошло, и суета вокруг ее персоны все более утомляла. Единственным утешением для нее было море. Это так здорово – наслаждаться зрелищем бесконечной глади или бегущих волн. Только это и поднимало ей дух. Что касается герцога, то он стал ей близким другом и заслуживал того, чтобы быть с ним честным.

– У меня никогда не было мужа.

Герцог продолжал с тем же выражением смотреть на Кристину, лишь на мгновение что-то дрогнуло в его лице.

– Вы не хотели бы видеть меня своим мужем?

– Вы не стали бы задавать мне этого вопроса, если бы хоть немного больше знали обо мне. Я совсем не та, какой кажусь.

– Мало кто из нас тот, каким кажется, – серьезным тоном заметил герцог.

Кристина усмехнулась:

– Мой отец был моряком. Моя мать – испанской цыганкой. Они любили друг друга, но не были женаты. Я не думаю, что они вписались бы в семью герцогов Марнских.

– У герцогов Марнских все было как раз наоборот. Они женились, но никогда не любили.

Оба засмеялись, затем герцог сказал:

– Но вы так и не дали мне ответа.

Кристина покачала головой, глаза ее затуманились.

– Человек, которому я обязана всем и к которому питаю глубокое уважение, просил меня о том же самом, однако я ему отказала. Я не хочу выходить замуж, герцог. Когда-то я этого хотела, но теперь – нет.

Кристина резко повернулась и пошла прочь. Герцог остался стоять у поручня. Кто бы ни был тот человек, но он нанес ей глубокую рану, подумал герцог.

Вечером того же дня за обедом зашел разговор о новом лайнере компании «Уайт стар» – «Титанике».

– Это нечто потрясающее, – сказал первый помощник капитана. – Если его поставить вертикально, то он окажется выше монумента Вашингтону.

– Самый большой корабль в мире! – с благоговением проговорил Адам Руни. Ему было всего четырнадцать лет, и он был горд, что ему выпала честь обедать за капитанским столом.

Его отец, губернатор штата, оторвав взгляд от красивой женщины по правую руку от капитана, с самоуверенностью воспитанника Гарвардского университета заявил:

– Ты прав, сын. Такого никогда раньше не было. Я думаю, что скоро вы будете плавать без пассажиров, капитан Рид.

Капитан Рид улыбнулся:

– Сомневаюсь, мистер Руни. Корабли Голденберга, может быть, и меньше, но по комфорту и кухне превосходят суда других компаний. Скоро будет спущено на воду новое судно – «Лебедь». – Калеб Рид встретился взглядом с Кристиной. – Оно произведет настоящую сенсацию, смею вас уверить.

Адам Руни не проявил никакого интереса к лайнеру под названием «Лебедь».

– А правда, что «Титаник» не может утонуть?

– Сейчас почти все корабли непотопляемы, – весело сказал его отец. – Не правда ли, капитан? Водонепроницаемые перегородки и все такое прочее. Сейчас пересечь океан не более опасно, чем перейти улицу.

Капитан Рид, чьей обязанностью было вселять уверенность в пассажиров и убеждать в надежности корабля, на борту которого они находятся, согласился, однако в душе у него сомнения оставались. Он был слишком опытным морским волком, чтобы верить, будто на море есть нечто непотопляемое.

– Мы намерены возвратиться на «Титанике»! – гордо заявил мистер Руни. – Нельзя упускать такой шанс. Он отплывает десятого апреля, всего лишь на неделю позже, чем мы планировали возвращение. Я весьма сожалею, капитан Рид, но надеюсь, вы меня понимаете. Младший Руни мне никогда не простит, если я не воспользуюсь этим шансом.

– Я так понимаю, что вы тоже собираетесь дезертировать с «Коринфии»? – спросил Рид, обернувшись к герцогу Марнскому.

Герцог кивнул:

– Только на время первого рейса. Как заметил мистер Руни, нельзя упускать шанс. Такое случается раз в жизни.

Мистер Руни снова обратил свой взор к Кристине. На ней было черное с оборками, украшенное жемчугом платье, волосы, собранные на затылке, ниспадали волнами на плечи; несколько выбившихся завитков спускались на щеки. У мистера Руни родилось величайшее искушение – дотронуться до завитков и убрать их на место. Ему страшно хотелось, чтобы Кристина подняла глаза и встретилась с ним взглядом, но она упорно смотрела вниз, ковыряя вилкой семгу.

«Титаник» должен был отправиться в плавание в день рождения ее матери, и Кристина заказала себе каюту рядом с каютой герцога. Теобальд настоял, чтобы Кристина воспользовалась подобной возможностью и совершила путешествие на крупнейшем лайнере соперничающей компании. Он хотел узнать от нее все заслуживающие внимания подробности. О меблировке, пище, обслуживании, качке во время шторма. «Лебедь» должен быть спущен на воду в начале июня, и Теобальд хотел изложить в прессе сотню причин, по которым любители морских путешествий должны предпочесть «Лебедя» гигантскому «Титанику». Он предполагал, что огромные размеры лайнера сделают его трудноуправляемым, особенно в Нью-Йоркской бухте, перенасыщенной судами. Кристина должна была выявить и расписать все мельчайшие недостатки корабля-гиганта.

– Большой, – заявил попыхивающий сигарой Теобальд, обращаясь к своим подчиненным, – вовсе не означает лучший. Мы должны внимательно, строго и пристрастно посмотреть на него!

В ожидании отправления «Титаника» Кристина около трех недель должна была провести на берегу. Герцог снова пригласил ее в Анерсли, однако Кристина отказалась. Она намеревалась повидать Мерри и Джоша. В ее жизни было слишком много знакомых и совсем мало друзей, поэтому ей не хотелось терять связи С людьми, к которым она была дружески расположена.

Кристина вздохнула. Мерри была счастлива с Джошем. Молли стала матерью, чем весьма гордилась. На секунду Кристине представился рыжеволосый младенец, гукающий от удовольствия и идущий ей навстречу на своих маленьких ножках. Она сердито отогнала видение и поправила на пальце кольцо с изумрудом, подаренное ей Тео. Откуда только приходят эти идиотские фантазии? Девлин О'Коннор – всего лишь жалкий бабник, и очень хорошо, что она от него избавилась. Да о чем тут говорить? Если бы она только захотела, могла бы хоть завтра стать герцогиней! И ее сыновья принадлежали бы к элите английского общества.

– Дурочка! – проговорила она вслух, чтобы встряхнуться.

С какой стати Девлин О'Коннор до сих пор занимает ее мысли? Она давно рассталась с ним. Кристина вспомнила, как торжественно встречал ее в Нью-Йорке Тео в последний приезд. Развод скоро будет оформлен, и теперь его не сдерживали никакие условности. Он заказал отдельную яхту, украсил ее от носа до кормы развевающимися вымпелами и по заливу подплыл на ней к «Коринфии». Высыпавшие на палубу пассажиры с интересом наблюдали, как он по веревочной лестнице, не снимая соломенной шляпы и с сигарой в зубах, преодолел пятидесятифутовую высоту до палубы. Услышав, что этот предприимчивый джентльмен – не кто иной, как сам мистер Голденберг, президент Пароходной компании Голденберга, пассажиры стали бурно приветствовать его. Тео ухмыльнулся, швырнул недокуренную сигару в воду и прямиком двинулся в каюту Кристины.

– Если вы передумаете, я немедленно пришлю к вам моего шофера, – сказал герцог, когда они прощались в Саутгемптоне. – Но лучше сделайте это сейчас, Кристина. Поезжайте в Анерсли вместе со мной.

– Нет. – Она улыбнулась. – Всего через три недели мы сможем наслаждаться обществом друг друга на «Титанике».

– Мы могли бы наслаждаться обществом друг друга целые три недели. Если бы вы увидели Анерсли, то, возможно, иначе посмотрели бы на многие вещи.

Она покачала головой:

– Я хочу повидать старых друзей.

Герцог вздохнул, признавая свое поражение. Он страстно желал ее, однако шестое чувство подсказывало ему, что неразумно торопить события. Не следовало подвергать риску установившиеся между ними отношения. Возможно, на борту «Титаника» дела пойдут иначе.

Кристина засунула руки поглубже в белую меховую муфту. Гармонировавшая по цвету шляпа была игриво сдвинута набок. Она помахала ему рукой.

Герцог также помахал ей и подумал, что его друзья никогда бы не поверили, если бы он сказал, что безнадежно влюблен в девушку, которую ни разу не поцеловал и которая смотрит на него просто как на друга. Многочисленные женщины, с которыми он имел дело, могли его считать кем угодно, только никак не «другом». Его опыт любовника подсказывал, что он мог бы при желании сделать ее любовницей, но этим бы все и кончилось. Фредерик, герцог Марнский, хотел большего. За последние несколько месяцев он все более утверждался в мысли о том, что хочет видеть Кристину, эту цыганку без роду без племени, в чем она бодро призналась сама, в роли своей жены.

Кристина остановилась в отеле «Юго-Западный». Она не обращала внимания на удивленные взгляды, которые неизбежно вызывает женщина без сопровождения. Однако аура богатства вокруг нее, багаж с ее инициалами, изысканно дорогая одежда сделали свое дело, и никаких вопросов ей никто задать не посмел. Коридорный с уважением отнес ее вещи в номер, а спустя час Кристина, приняв ванну и переодевшись, спустилась вниз, обратив на себя внимание всех находящихся в вестибюле.

Джош работал котельщиком. Мальчишка лет восьми, обалдевший от представшего перед ним благоухающего духами видения, сумел заговорить только тогда, когда Кристина перешла на северный диалект и спросила:

– Послушай, голубчик, в какой пивнушке обычно ошиваются котельщики?

Несколько серебряных монет в руке Кристины помогли ему оправиться от овладевшей им немоты.

– Это «Овца и флаг», а еще «Старый дуб» и «Герцог Йоркский».

– Спасибо. – Она сунула мальчишке монеты.

– Но вы не можете туда идти! Это не для таких, как вы!

– Не беспокойся! – Кристина потрепала мальчишку по щеке рукой, затянутой в лайковую перчатку. – Я бывала в местах и похуже.

Клиенты «Овцы и флага» замерли словно загипнотизированные, когда увидели на пороге видение в дорогой меховой шляпке, которое собиралось вторгнуться в их мужские владения.

– Кто-нибудь знает Джоша Лукаса?

От шока сумел оправиться лишь бармен, который сказал:

– Простите, мадам. Лучше обратитесь в полицию. Так скорее его поймают.

Кристина тут же направилась в сторону бара «Герцог Йоркский», а посетители «Овцы и флага» сошлись во мнении, что у этой леди, видимо, не все дома, если она решается одна ходить по пивным.

Аналогичным образом на появление Кристины отреагировали в «Герцоге Йоркском». Нашелся, правда, храбрец, который спросил, не может ли он заменить того, кого леди разыскивает. Кристина мгновенно отреагировала на эту реплику, сказав, что сообщит ему об этом года через два, когда он подрастет и начнет бриться, чем вызвала одобрительный хохот присутствующих.

Третья попытка – самая счастливая, решила она, входя в темное, прокуренное помещение «Старого дуба».

– Джош Лукас? Громадный парень с Севера?

– Он самый. – Кристина почувствовала, как заколотилось у нее сердце.

– Он живет в одном из домов позади бара. Номер тринадцать или четырнадцать.

– Спасибо. – Кристина вынула из сумочки денежную купюру и дала бармену.

Бармен с опаской посмотрел на купюру.

– Надеюсь, с ним не случилось никаких неприятностей? Он всегда казался мне порядочным человеком. Вел себя тихо, честно работал. Не знаю, может быть, вам нужен вовсе не он.

Кристина внезапно ощутила нервную враждебность со стороны прислушивающихся к разговору посетителей. Она поняла, что их настораживает. В их рабочий бар вломилась какая-то леди в лайковых перчатках, дорогой шляпе и муфте. Они наверняка решили, что эта леди хочет сама свершить правосудие за то, что их товарищ украл у нее пригоршню монет. Кристина засмеялась и, ко всеобщему удивлению, села на стул возле стойки.

– Это мой друг, – словоохотливо сказала она. – Как насчет пинты горького пива?

После некоторой паузы пришедший в себя бармен ухмыльнулся и стал наливать пиво.

– Черт побери! – проговорил он. – Откуда вы взялись?

– С Севера, как и Джош Лукас.

– Он сейчас женат, дорогуша, – сказал кто-то из сидящих за столом.

– Я знаю, его жена – моя приятельница, – откликнулась Кристина, беря в руки кружку с пенящимся пивом. – Будьте здоровы! – добавила она, поднесла кружку ко рту и, не останавливаясь, осушила ее до дна! Как-никак она была когда-то одной из девчонок Бесси Малхолленд.

Мужчины наблюдали за ней с открытыми ртами.

– Черт побери! – снова сказал бармен, когда мужчины стали наперебой предлагать ей показать дорогу к дому Лукаса.

В конце концов не менее дюжины мужчин покинули «Старый дуб» вместе с Кристиной. Бармен некоторое время понаблюдал за тем, как по улице двигалась меховая шляпка, затем взял кружку с остатками пены и принялся ее мыть.

Странная процессия повернула за угол маленького домика, наподобие тех, какие были в Ливерпуле. Сердце Кристины вдруг сжалось. Она увидела дом номер тринадцать. В окнах виднелись тюлевые занавески с оборками. Перед домом в крохотном дворике росли весенние цветы; дорожка от улицы до входной двери была обсажена тюльпанами. Ступеньки из белого камня выглядели чистыми и ухоженными, дверь и окна были выкрашены светло-голубой краской. Сопровождающая Кристину армия мужчин засвистела и закричала, после чего занавески на окнах раздвинулись, и прежде чем Кристина успела дойти до калитки дома номер тринадцать, дверь распахнулась, и навстречу ей по тропинке бросилась Мерри. Мужчины окружили женщин кольцом и зааплодировали, пока Мерри в деревянных башмаках и испачканном мукой фартуке обнимала подругу. На глазах у Кристины выступили слезы, и мужчины несколько притихли.

– Заходи, дорогая. А почему с тобой эта толпа?

– Я их встретила в «Старом дубе».

– Она выпила целую пинту пива! – выкрикнул один из мужчин, прежде чем Мерри закрыла входную дверь.

Кристина огляделась по сторонам. Маленькая комнатка сверкала чистотой. Большой стол был накрыт белой скатертью, и, похоже, здесь собирались нить чай. На столе лежала деревянная доска для резки хлеба; большая буханка, только что вынутая из печи, излучала аромат и тепло. Здесь же был сыр и стоял большой чайник, расписанный симпатичными розами.

– Джош! Джош! – крикнула Мерри. – Скорее спускайся и посмотри, кто к нам приехал! Ты ни за что не угадаешь! Ой, Кристина, я так рада, что ты приехала! Как здорово тебя увидеть! Как… – Мерри внезапно поперхнулась и закашлялась.

Радостная улыбка Кристины мгновенно погасла. Увлеченная объятиями и поцелуями, она не сразу заметила происшедшую в Мерри перемену. Мерри сильно похудела, лопатки выпирали из-под платья. Когда она стала кашлять в носовой платок, Кристина с холодным ужасом заметила капельки крови на материи, которую подруга тотчас же спрятала. В комнату вошел Джош, большой и слегка неуклюжий. Он как-то по-медвежьи обнял Кристину, отчего ее шляпа свалилась на пол. Затем слегка отстранил ее, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Джош чуть смущенно улыбнулся:

– Ты выглядишь сногсшибательно, девочка.

– Ты только посмотри на эту шляпу! – Мерри подняла ее и приложила к своим коротким кудряшкам, после чего весело закружилась по комнатке. – Я так понимаю, что тебе есть о чем порассказать! Вот ты сейчас и выложишь нам все за чаем!

Мерри снова закашлялась, и выражение лица Джоша стало тревожным и напряженным. Он обнял жену за сотрясаемые кашлем худенькие плечи. Кристине показалось, что этот приступ длился целую вечность.

Наконец Мерри, страшно побледневшая, подняла голову и изобразила непринужденную улыбку.

– Этот дурацкий застарелый кашель, – небрежно сказала она. – Его способен вылечить только свежий северный воздух.

Глаза Кристины и Джоша встретились. Ей хотелось кричать и плакать.

– А теперь, – с прежней веселостью сказала Мерри, – расскажи, откуда у тебя эти меха и перья. Рождественский подарок?

Было уже темно, когда Кристина закончила свой рассказ о Калебе, Тео и герцоге. Джош и Мерри сидели на потрепанном диванчике и, держа друг друга за руки, завороженно слушали. Кристине не нужно было спрашивать, счастливы ли они вместе. Когда Джош бросал взгляд на жену, в его глазах светилась такая любовь, что у Кристины щемило сердце. От ревности или от одиночества – этого она не знала. Она лишь знала, что рада за них. Хотя в течение вечера на Мерри не раз нападали мучительные приступы кашля.