– «Лав, инк.»? Что, черт возьми, это такое – «Лав, инк.»?
      Максимиллиан Шор нажал кнопку интеркома, уставившись на бумажку, которую держал в руке.
      – Пэтси, зайди, пожалуйста, ко мне на минутку.
      Как только Пэтси просунула голову в дверь, он помахал перед собой запиской.
      – Что это ты за бумажку мне оставила? «Лав, инкорпорейтид»?
      – Не знаю, босс. Я просто приняла сообщение. Я ее не расспрашивала.
      Макс подумал, что как секретарша Пэтси немного слишком дерзка. Однако в качестве сестры она вполне его устраивала. Родство между ними легко было заметить по одинаковым каштановым волосам и голубым глазам.
      – Ее? – опросил Макс.
      – Ее. Я не уловила ее имени, но она точно сказала, что ей необходимо поговорить с тобой прямо сейчас по срочному делу.
      – А она не сказала, что это за срочное дело?
      – Не-а. – Пэтси сверкнула насмешливой улыбкой. – В чем дело, братец? Получил сногсшибательный счет из нашего местного массажного салона?
      – Верно, – огрызнулся Макс. – Я все вечера там провожу. – Он откинулся на стуле и прищурился. – Почему ты решила, что это из массажного салона?
      – С таким-то названием, «Лав, инкорпорейтид»? Брось, что еще это может быть? – Пэтси понимающе ухмыльнулась и вернулась к своему столу.
      А действительно, что еще это может быть? Макс задавал себе этот вопрос, снимая трубку и набирая номер, указанный в записке.
      Ответивший ему женский голос был мягким и тихим и навевал мысли о горящих свечах, беседах шепотом и шелковых простынях.
      – Привет. Вы звоните в «Лав, инкорпорейтид». В данный момент никого нет, но, если вы оставите свой номер телефона и имя, я свяжусь с вами при первой возможности. Благодарю вас.
      Ей имело смысл обзавестись автоответчиком, решил Макс. Таким образом она может отсеять нежелательных людей, таких, как полиция нравов, и не придется даже разговаривать с ними. В некоторых видах бизнеса никакие предосторожности не могут быть излишними. Однако Макс не оставил сообщения. Если она хотела поговорить с ним, она сама ему перезвонит. Он подавил желание еще раз набрать номер, чтобы снова послушать тот же голос.
      Макс взглянул на золотые часы на своем загорелом запястье и поднялся. Черт, он обещал встретиться с Джеки в шесть, а сейчас уже пять минут седьмого. Она с него голову снимет за опоздание. «А почему бы и нет?» – подумал он с горечью. Она уже сняла с него все остальное. Последнюю рубашку. Отняла дом, машину, счета в банке.
      Натягивая на себя куртку, он снова взглянул на записку и пробормотал:
      – «Лав, инкорпорейтид». Интересное название. Еще интереснее было бы узнать, что хочет массажный салон, или что бы там ни было, от «Шор эффишенси консалтентс»?

* * *

      Кейтлин Александра Лав горела от нетерпения сменить одежду. Она ненавидела платья, колготки и высокие каблуки, – особенно высокие каблуки. Она сбросила туфли и слегка фыркнула. Высокие каблуки, безусловно, не были созданы для комфорта и больше напоминали древние орудия пытки, хотя, несомненно, делали женщин выше, а их ноги смотрелись лучше.
      Кейтлин знала, что она маленького роста, не больше пяти футов трех дюймов, если встанет на цыпочки, и, возможно, ее вес достигнет ста пяти фунтов после плотного обеда и в зимнем пальто. Однако ее это не волновало. Ей никогда не хотелось быть крупнее.
      Кроме одного случая, призналась она самой себе. Только раз в жизни она обнаружила, что ее маленький рост является недостатком. Она не смогла бороться достаточно долго и достаточно сильно, чтобы…
      Она резко перевела ход своих мыслей с неприятного предмета и натянула удобнее выцветшие джинсы и такую же выцветшую свободную красную рубашку.
      Вздохнув, Кейтлин нагнулась, чтобы поднять сброшенные туфли на каблуках, и бросила их в шкаф. Ее ноги уже никогда не будут прежними, раздумывала она, двигая онемевшими большими пальцами. Она не носила высокие каблуки больше года. Только низкие каблуки и теннисные туфли, даже в воскресную школу. Как она ненавидела наряжаться – особенно, чтобы произвести впечатление на налоговых инспекторов. Тем не менее, это помогало. Ей никогда еще не приходилось платить им больше нескольких сотен долларов. Конечно, возможно, положение спасал ее бедный, с вечно опухшими глазами бухгалтер.
      – Мам? Ой, мам!
      Кейтлин открыла дверь своей спальни.
      – Сюда, Джорди.
      Она услыхала топот, будто к ней неслось стадо буйволов, и приготовилась к атаке. Миниатюрный золотоволосый вихрь набросился на нее с горячими объятиями.
      – Мам, мам, знаешь, что? Мы играли с классом миссис Скотт на переменке в мяч и угадай, что? Мы выиграли. Я забил решающий мяч, и миссис Джозеф сказала, что я хороший игрок и…
      Кейтлин с любовью смотрела сверху вниз на малыша, который продолжал трещать. Она провела рукой по его кудрявым волосам, так похожим на ее собственные. Такими же, как у нее, были карие глаза с золотыми искорками, вздернутый носик и решительное очертание челюсти. Слава богу, от отца у него не было ничего.
      – Потрясающе, Джорди! – Кейтлин быстро обняла его. – Я рада, что ты сегодня так хорошо провел время. А теперь, тебе что-нибудь задано на дом?
      Он скорчил гримаску:
      – Разве нужно делать уроки прямо сейчас? А нельзя сперва поиграть?
      – Мы идем сегодня на обед, помнишь? Нужно приготовить уроки сейчас. Мне придется ненадолго пойти на работу, чтобы сделать несколько звонков. Можешь сделать уроки там, если хочешь.
      – У-у, мам, сегодня же у тебя выходной. Зачем тебе идти на работу в выходной?
      Кейтлин чмокнула его в лоб.
      – Извини, дружок. Когда ты босс, то иногда просто «надо». – Поскольку он по-прежнему выглядел огорченным, она прибегла к подкупу.
      – Как насчет пирожного с рожковым кремом, когда мы приедем туда? Я испекла немного только сегодня утром.
      В ответ на его внезапную улыбку она тоже улыбнулась. Они проигрывали эту сцену так часто с тех пор, как начался учебный год, что она уже стала привычной. Она загрузила Джорди в свой древний фургон и отправилась на работу.

* * *

      Что же он в конце концов здесь делает? Макс задавал себе этот вопрос, лавируя на своей машине по узким улочкам, застроенным по обеим сторонам складскими помещениями. Силвердейл не был таким же большим, как расположенный поблизости Шарлотсвиль или Фредерикс-бург, однако он был достаточно большим, чтобы иметь промышленный район. И «Лав, инк.» сидела прямо-таки посреди этого района.
      Макс вырулил на автостоянку, которая сильно нуждалась в ремонте. Единственным автомобилем на ней был потрепанный фургон с наклейкой на бампере, на которой было написано: «Позвольте внести в вашу жизнь немного любви». Должно быть, он попал куда надо. Он нашел этот адрес в телефонной книге вчера вечером и не смог устоять перед желанием заехать туда и посмотреть, что же это за бизнес. Пока что ему это было непонятно.
      Здание выглядело странно – длинный, приземистый склад с кровлей в виде арки. Не слишком импозантная внешность, но, возможно, импозантная внешность и не нужна, если держишь – что? Массажный салон? Службу «эскорта»? Он просто не мог понять, зачем нужно столько места? Здание занимало столько же места, как целый городской квартал, если не больше.
      Макс припарковал машину на почтительном расстоянии от престарелого фургона. В конце концов должна же быть какая-то причина появления всех этих вмятин и царапин. Не успел он закрыть и запереть дверцу, как появился маленький мальчик.
      – Ух, славная машина, мистер. А там настоящий телефон? – спросил он, прижимаясь вымазанным в шоколаде лицом к окну и заглядывая внутрь.
      Макс поморщился.
      – Да, настоящий. Вот, держи. – Макс протянул мальчику чистый носовой платок.
      – О нет, я не могу его взять, – немедленно ответил малыш. – Моя мама говорит, что нельзя ничего брать у человека, которого я не знаю.
      – Ну, твоя мама говорит очень умные вещи. А если я представлюсь? Я – Макс Шор.
      – Я – Джордан. – Он протянул испачканную руку.
      Макс торжественно пожал ее и сказал:
      – Ну, Джордан, теперь, когда мы знакомы, может быть, ты согласишься использовать мой носовой платок и вытереть шоколад с лица и рук.
      Макс вытер пятно на собственной руке, а потом протянул его мальчику.
      – Конечно, только это не шоколад. Это рожковый крем.
      – Рожковый. Ладно. Твоя мама здесь работает? – спросил Макс.
      – Ага. То есть, да, сэр, – ответил Джордан, возвращая Максу испачканный платок. – Она сегодня делает телефонные звонки и всякое такое.
      – Телефонные звонки? – Эта женщина смеет заниматься бог знает какими телефонными звонками, пока ее ребенок бродит по улицам?
      – Джорди! Сейчас же вернись сюда, негодник. Ты же знаешь, я не разрешаю тебе играть на улице.
      Она – ангел, подумал Макс, взглянув на нее, вся в золотых кудрях и ямочках. Ну, поправился он, окинув взглядом пышные формы, возможно, не совсем ангел. Но голос все же был тот самый. Голос, который преследовал его во сне всю прошлую ночь. Голос, который заставлял всех мужчин мечтать о том, как бы услышать его, охрипшим от страсти. Голос, который принадлежал владелице массажного салона? Или эскортной службы? Или подпольного бизнеса «секс по телефону»? И что нужно такому голосу от «Шор эффишенси консалтентc»?
      Самое подходящее время, чтобы выяснить, решил Макс, подошел к ней и протянул руку.
      – Привет. Я – Максимиллиан Шор из фирмы «Шор эффишенси консалтентс». Макс.
      Глаза у нее были самого нежного коричневого оттенка с золотыми искорками, словно солнечный свет, отразившийся в лужице кофе. Ее носик самую чуточку вздернут вверх у кончика, а подбородок, хоть и решительный, изящный и острый. Фигурка стройная, но вся из приятно округленных линий, ясно видных даже под мятыми джинсами и мешковатой рубашкой. Она принадлежала к тому типу, который его дедушка назвал бы «карманной Венерой». Она была женщиной, которую Макс назвал бы чистым соблазном.
      Кейтлин перевела взгляд с лица Джордана на крупную загорелую руку с ухоженными ногтями, на тыльной стороне которой поблескивали рыжевато-золотистые волоски. Она взглянула на свою руку, хрупкую, по сравнению с его рукой, и заметила темную кайму земли, окружавшую каждый ноготь, а затем быстро спрятала грязные руки за спину, как школьник, прячущий руки от удара линейки учителя.
      Кейтлин посмотрела ему в лицо, чтобы поздороваться, но для этого ей пришлось запрокинуть голову. Должно быть, он на десять-одиннадцать дюймов выше нее. И вся эта фигура высотой в шесть футов плюс дюймы была худой и опасно излучавшей мужественность. Он держался с той властной простотой и легкой уверенностью, которая привлекает женщин. Но не ее, сказала себе Кейтлин.
      Тем не менее, у нее появилось странное ощущение под ложечкой при взгляде на него. Это заставило ее насторожиться, и она слегка попятилась.
      – Мам! – Джордан дернул ее за рубашку. – Мам.
      Кейтлин повернулась к сыну.
      – Да, Джорди? – Почему она чувствует себя так, будто во рту у нее полно опилок?
      – Мам, у него в машине есть телефон и все остальное. Она просто замечательная.
      – Я уверена, что так оно и есть, милый. – Кейтлин снова взглянула на Макса и улыбнулась, немного нервно. – Мистер Шор, вам незачем было ехать так далеко сюда. Вы могли просто позвонить.
      «Ни за что на свете, – подумал Макс. – И ни за что бы не пропустил возможность увидеть вас».
      – Я все равно уже приехал в эту часть города, и я подумал, что загляну к вам и узнаю, что может сделать наша компания для вашего, э-э, бизнеса. Какую помощь вы бы хотели получить от нас?
      – Ну, это была идея моего бухгалтера, – призналась Кейтлин. – Он не очень обрадовался, когда у меня возникли небольшие затруднения со сбором всех отчетных документов для налоговой инспекции.
      – Понимаю. Вы – владелица?
      – Да. Кейтлин Александра Лав. Думаю, вы уже познакомились с моим сыном Джорданом.
      Так ее фамилия – Лав. Это объясняло название – «Лав, инкорпорейтид».
      – Какого рода делами занимается ваша фирма? – Макс больше не мог ждать. Ему просто необходимо было узнать, чем она зарабатывает себе на жизнь.
      – Я занимаюсь выращенными на органике травами. Некоторые из них я выращиваю здесь, другие импортирую.
      – Травы? Как приправы для приготовления пищи? – Макс старался не показать своего облегчения по поводу того, что она не занята каким-нибудь незаконным делом.
      – Мы действительно имеем дело с кулинарными травами. Однако мы занимаемся и лекарственными растениями.
      Кейтлин увидела у него на лице скептическое выражение и поняла, о чем он думает. Любое упоминание о лекарственных растениях всегда вызывало в памяти образ сморщенной старухи, живущей на вершине горы в домике из одной комнаты и готовящей. любовные напитки и тонизирующие настойки. Ну ладно, признала она, если он будет относиться к ней с подозрением, это не повредит делу. С этим справиться гораздо легче, чем с желанием. Со всем справиться легче, чем с желанием. Желание пугало ее.
      – Не хотите ли зайти и осмотреть все? – неуверенно предложила она. Его одежда – консервативный европейского покроя костюм и кожаные итальянские туфли ручной работы – не совсем подходила для посещения теплиц. Но выглядел он хорошо, вынуждена была признать Кейтлин, хоть и попыталась не заметить, насколько хорошо.
      – Да, – ответил Макс, – хочу. Возможно, лучше всего будет осмотреть хорошенько это травяное предприятие прежде чем решить, браться за ее дело или нет.
      Тем не менее, работа на фирму «Лав, инк.» имеет свои положительные стороны, решил он, когда Кейтлин повернулась и направилась к двери, покачивая из стороны в сторону своим крепким задом.
      Когда они вошли в здание, сразу стало очевидным, почему у него такая странная высоко изогнутая аркой крыша. Она была сделана из прозрачного тяжелого пластика, затененного только крупноячеистой тканью так, что солнечный свет падал пятнами и достигал каждого уголка в помещении. Пол покрывал гравий, а на длинных скамьях стояли сотни, если не тысячи растений в горшках. Одна стена была занята от пола до потолка полками, уставленными мешками и коробками.
      – Контора там, сзади. – Кейтлин прошла вперед, в дальний угол.
      Макс пробирался следом за ней, что напоминало скачки с препятствиями, состоящими из столов, поливальных шлангов и мешков с землей для горшков. Ему не хотелось задумываться над тем, что сделает гравий с подошвами его туфель. Однако хозяйство хорошо организовано, подумал он. Принимая во внимание все обстоятельства. Все растения выстроены в аккуратные ряды, каждое снабжено ярлычком, у каждого свой сифон для полива. Все пакеты на полках промаркированы и выстроены в алфавитном порядке.
      Контора представляла собой совершенно другую картину, и Макс застонал про себя, когда увидел ее. Неудивительно, что ее бухгалтер грозился уйти. Зрелище было душераздирающее. Небольшая гора бумаг украшала верх одинокого картотечного шкафчика. Целая горная цепь тянулась через то, в чем он предположительно угадал письменный стол. Пол завален разнокалиберными картонными коробками, набитыми разными документами. Телефонный аппарат наполовину скрыт под конвертами с почтой, и еще он заметил шнур, предположительно от калькулятора, свисающий с края стола. Сам калькулятор был полностью погребен. Ему придется взяться за эту работу, сказал себе Макс. Он ей необходим.
      Однако она слишком уж великолепна и здорово отвлекает от дела. Что-то подсказывало ему, что она была именно той женщиной, которой он мог бы увлечься, а он боялся увлечься. Он едва ли мог себе это позволить, особенно после Джеки. Он не мог позволить себе тратить эмоциональную энергию, причем не мог позволить себе этого с финансовой точки зрения.
      Компания была единственным, что Джеки не отняла у него, и в последние два года он вложил в нее всю душу. Первые шесть месяцев после развода он даже спал в своей конторе. Частично из-за преданности делу, но в основном из-за того, что не мог позволить себе расходов на квартиру. Почти все, что удавалось заработать, он пускал в деловой оборот. Даже дорогой костюм и красивая машина были связаны с бизнесом. В конце концов консультант по эффективности производства обязан был служить образцом преуспевания.
      Сейчас дела шли хорошо. Настолько хорошо, что он мог бы поручить это задание любому из своих подчиненных – возможно, Майклу или Эмили Джейн. Нет, Майклу – нет. Он слишком ловок, немного дамский угодник. Макс не хотел, чтобы он вертелся возле Кейтлин. Он лучше поручит это дело Эмили Джейн.
      – Ну, как вы считаете? – спросила Кейтлин. – Безнадежно?
      – Вовсе нет, – ответил он. – Но я думаю, что потребуется мое личное вмешательство. – «Проклятие! Теперь уже не придется и поручать этого Эмили Джейн». – Сначала мне необходимо выяснить, чего вы ждете от фирмы «Шор эффишенси консалтентс», что вы хотите от нас получить?
      – Мне нужна помощь в организации моей конторы. Можете чувствовать себя совершенно свободным, делайте так, как вам нравится. Мне просто необходимо добиться действительно хорошего ведения документации. – Кейтлин вздохнула. – Налоговая инспекция устроила мне проверку в этом году, и я не смогла найти половину квитанций. Вот почему мой бухгалтер взбунтовался.
      «Неудивительно», – подумал Макс, еще раз оглядев контору.
      – Чтобы организовать здесь все и наладить систему ведения документации потребуется неделя-другая. Мне бы хотелось встретиться с вашими конторскими служащими в эту пятницу, если можно, чтобы обсудить современные конторские операции.
      – Вы уже познакомились с моими конторскими служащими, – сухо ответила Кейтлин.
      – Это вы и есть?
      – Я и есть.
      – А, хорошо. – Макс помолчал. – Ничего, если я проведу здесь денек-другой и все посмотрю?
      – Я… это было бы прекрасно, – пробормотала Кейтлин, хотя и подумала, что он слишком опасен, чтобы позволить ему слоняться здесь даже в течение одного-двух дней.
      Затем она совершила ошибку и посмотрела ему прямо в глаза. Голубой цвет бывает разный – серо-синий, голубой цвет глаз новорожденного младенца, васильковый, морской волны. Но никто еще не придумал названия для голубого цвета его глаз, подумала она. И эти глаза были сейчас подернуты дымкой восхищения. Кейтлин с трудом глотнула, ее глаза были прикованы к его взгляду. Сердце ее начало сильно биться, и она почувствовала, что задыхается.
      Мгновение было полно напряжения и притяжения, изумления и страха. Оно быстро промелькнуло, потому что Джордан дернул Макса за рукав.
      – Мистер Шор, когда вы приедете в следующий раз, я смогу поговорить по тому телефону, что у вас в машине? Можно? Пожалуйста!
      Кейтлин с облегчением оторвалась от этого гипнотического взора и одернула сына:
      – Джордан, у мистера Шора не будет времени для…
      – Конечно, можно, – мягко вмешался Макс. – Кому ты хотел бы позвонить?
      – Моему лучшему другу Патрику. Он даже не поверит, что я звоню ему из машины! – Джордан продолжал болтать, следуя за Кейтлин и Максом к выходу.
      – Гм, спасибо, что вы берете меня в качестве клиента, – сказала Кейтлин, чувствуя себя неловко. – Я… э… думаю, что мы увидимся в пятницу. Ну, до свидания. – Она закрыла дверь немного чересчур поспешно, но ей не удалось изгнать из памяти эти невероятные голубые глаза.
      Хотя Кейтлин провела остаток дня, занося в каталог новые поступления, голова ее была занята совсем другими мыслями. Максимиллиан Шор. Он заставил ее ощутить ее собственную женственность так, как с ней уже давно не случалось. Действительно, уже много времени прошло с тех пор, как ее лучшая подруга Донна обвинила ее в том, что она отправила себя в ссылку в пустыню без эмоций и секса.
      Возможно, так оно и есть, призналась она себе, но так было гораздо безопаснее. Она не хотела рисковать. Что напугало ее, так это, что Макс Шор заставил ее почувствовать себя готовой к риску.
      С такой кашей в голове у Кейтлин не было настроения идти на шумный обед сегодня вечером. Если бы не Джор-ди, она бы позвонила Донне и извинилась. Но одним из сыновей Донны был Патрик, и Джорди весь день с нетерпением ждал встречи с ним.
      После обеда детей отправили наверх играть в видеоигры, а Кейтлин и Донна сели в гостиной со стаканами лимонада.
      – Я еще раньше хотела узнать у тебя, как вчера прошла твоя встреча с налоговой инспекцией?
      – Я сравнительно дешево отделалась, учитывая все обстоятельства. Но Арни недвусмысленно заявил мне, что если я не приглашу кого-нибудь, чтобы навести порядок в конторе и в документации, он уйдет от меня.
      – Боже, если так говорит милый старина Арни, то я бы приняла его всерьез.
      – Я так и сделала. Вчера вечером я вызвала специалиста по эффективному ведению дел. Он заходил сегодня взглянуть на мое предприятие. Говорит, что они смогут привести все в приличное состояние за пару недель.
      – Черта с два за пару недель! – возразила Донна. – Не забывай, что я видела твою контору. И одного не понимаю, как ты умудряешься не терять счета во всем этом хаосе.
      – Я их оплачиваю, как только они приходят, вот как. Мне приходится. Я знаю, что работа с бумажками – это не моя стихия. Чудо еще, что я умудрилась при этом окончить колледж.
      Донна фыркнула.
      – Твоя почти фотографическая память тебе не повредила.
      Кейтлин замолчала. У нее действительно была изумительная память, и это не всегда было благословением божьим. Она бы хотела забыть некоторые вещи. Хотя ей и нравилось воспоминание о глазах Макса Шора. Мысленно она попыталась определить все оттенки голубого цвета, которые только смогла припомнить: ляпис-лазурь, незабудки, цвет бейсбольной кепки любимой команды ее сына…
      – Хелло. Кто-нибудь есть дома?
      – Гм? Что? – Воспоминание о блестящих голубых глазах уступило место реальности.
      – Где ты была, Кейтлин?
      – Ох, прости, Донна. Просто грезила наяву.
      – О ком? – поддразнила ее Донна.
      К своему огорчению, Кейтлин почувствовала, как по щекам ее разливается румянец.
      – Ага! – с восторгом сказала Донна. – Все-таки кто-то есть! Как раз вовремя!
      – Нет, никого нет, – запротестовала Кейтлин.
      – Кто он?
      – Никто. Я хочу сказать, я всего лишь познакомилась… – Кейтлин остановилась, внезапно осознав, что выдала себя. Теперь Донна не отстанет. – Да ну, Донна. Давай не будем об этом, ладно?
      – Ни за что, – провозгласила Донна. – Ты мне собираешься рассказать, или как?
      – Не о чем рассказывать, правда. – Она слабо протестовала, но знала, что Донна снова и снова будет приставать к ней весь остаток вечера, как терьер с косточкой.
      – Я повторяю. Кто он?
      Кейтлин сдалась:
      – Его зовут Макс Шор, – нехотя сказала она. – Он владелец той консалтинговой фирмы, которую я вызвала.
      – И что? – Донна наклонилась вперед, ее глаза блестели.
      – И ничего.
      – Он пригласил тебя куда-нибудь?
      – Нет. А если бы и пригласил, я бы не пошла. Ты же знаешь, я почти не хожу на свидания. – Кейтлин встала и подошла к окну, глядя в темноту, но видела только прежние образы мысленным взором.
      – Да, и те парни, с которыми ты все-таки соглашаешься встретиться, все как один могут претендовать на ежегодную премию Каспара-трусишки. Ты уже сто лет не встречалась с по-настоящему сексуальным мужчиной. Как насчет этого Макса Шора? Он сексуален?
      Кейтлин выдохнула из глубины души:
      – Да. Немного чопорный, но определенно сексуальный. – Ее преследовали воспоминания о широких плечах Макса, густых, кажущихся мягкими волосах, длинных ногах, – и особенно об этих теплых, загадочных, интригующих голубых глазах.
      – Тогда вперед, почему ты не хочешь?
      Кейтлин с усилием вернула себя к Донне.
      – Не могу. – Она посмотрела на подругу обеспокоенно. – Донна, ты же хорошо знаешь, через что я прошла. Мне потребовались все эти последние семь лет, чтобы снова наладить свою жизнь.
      – Но ты это сделала. Вот что имеет значение, – мягко сказала Донна.
      – О, я действительно это сделала. Но иногда я чувствую себя так, будто меня скрепили канцелярскими скрепками и резинками. Я боюсь сделать что-либо, чтобы не раскачать лодку.
      Донна помолчала несколько мгновений, потом сказала:
      – Я знаю, что ты боишься. Но то, что с тобой случилось, произошло давно, и ты не можешь допустить, чтобы это наложило отпечаток на всю твою оставшуюся жизнь. Найди мужчину – настоящего мужчину. Выходи замуж. Устрой свою жизнь. Или не устраивай, а заведи страстный роман. Что бы ты ни сделала, но тебе нужно распрощаться с прошлым.
      – Не знаю, смогу ли, – голос Кейтлин звучал еле слышно. – Ох, Донна, не знаю, смогу ли я.

      Сегодня Максимиллиан Шор придет в теплицу, подумала Кейтлин, как только проснулась. Она все еще не была уверена, что рада этому. Тем не менее, после того, как она поспешно отправила Джорди за дверь к ожидающему его школьному автобусу, она с особой тщательностью оделась на работу.
      Вместо обычных выцветших джинсов и рубашки она надела более новые черные джинсы и светло-зеленую блузку. Она подняла вверх непослушные русые кудри, доходящие ей до плеч, и собрала их в узел, но вопреки всем ее усилиям с десяток маленьких прядок выбились из узла и мягкими завитками обрамляли ее лицо. Она даже покрыла ресницы легким слоем туши. Сюда больше ничего не пойдет, решила она, схватила сумочку и пошла к фургону.
      Как назло, дорожные пробки задержали ее дольше обычного, она опоздала на пятнадцать минут и, въезжая на стоянку, увидела, что Макс уже стоит у двери в теплицу. Ей следовало бы знать, что эксперт по эффективности не только приедет вовремя, но и будет посматривать на часы. Он выглядел элегантным и в то же время слишком заурядным, – на нем снова был костюм и галстук. Возможно, ей следовало предупредить его, что в теплице нет кондиционера, и к середине дня, когда ее заливает апрельское солнце, там становится довольно жарко.
      – Вы опоздали, – напрямик заявил Макс.
      Кейтлин прикусила язык и не произнесла тех извинений, которые готовилась принести ему. Она передумала предупреждать его о жаре. Пусть изжарится в своем темном костюмчике. Она подарила ему сахариновую улыбочку:
      – И вам тоже утро доброе, мистер Шор.
      – Первое, что я хочу сделать сегодня утром, – это вместе с вами проделать ваши обычные дела в конторе, – сказал Макс, как только они вошли в здание.
      – Ну, – мягко возразила Кейтлин, – первое, что я собираюсь сделать, – это полить дальнюю треть теплицы. Может быть, вы захотите ознакомиться с моей конторой, пока будете меня ждать.
      Макс вздохнул.
      – Прекрасно. Потом…
      – Потом я собираюсь полить среднюю часть теплицы. А потом я собираюсь полить ее переднюю треть.
      – Разве это не может подождать?
      – Нет, не может. Растения вянут. Люди – нет. – Сделав этот последний выстрел, она повернулась на каблуках и пошла в дальнюю часть здания.
      Макс хмуро смотрел ей вслед. Черт! Разве обязательно было начинать это утро с замечания в ее адрес? Он не знал, почему это сделал. Только подумал, как хорошо она выглядит, а в следующую минуту – резкое «Вы опоздали!» само сорвалось с его губ. Может быть, причиной было древнее, глубоко укоренившееся чувство мужского самосохранения, подумал он уныло. Хотя ее тоже нельзя назвать воплощенной любезностью. Она говорила резко, даже раздраженно.
      Та ли это женщина, которая снилась ему? Он всегда предпочитал, чтобы его женщины были мягкими, уступчивыми, высшего класса. Так что же привлекло его в этой саркастичной женщине, от горшка два вершка ростом, с характером гунна Атиллы, одевающейся, как подросток-беженец? Дьявол, возможно, она замужем. При этой мысли он нахмурился. Как он заметил, кольца на ней не было, но, с другой стороны, она была так чертовски независима, возможно, она просто предпочитала его не носить. Макс снова нахмурился и направился к конторе. Этот день складывался совсем не так, как он надеялся.
      Когда он открыл дверь конторы, его встретил все тот же хаос, к которому добавилась еще пара слоев почты. Без сомнения, его ожидала непростая работа. Макс покачал головой и спросил себя, разбирает ли Кейтлин когда-нибудь вообще бумаги. Когда он решил проверить картотеку, то увидел самого крупного из когда-либо виденных им котов, устроившегося среди бумаг.
      – Привет, котик. – Макс протянул дружественную руку и быстро отдернул ее, когда кот встретил его раздраженным ворчанием. – Извини. – И Макс решил начать с письменного стола.

* * *

      Кейтлин включила автоматическую систему полива, потом пошла вдоль рядов, следя за тем, чтобы каждое растение было правильно закреплено. Она занималась этой работой каждый день в течение многих месяцев с тех пор, как установила сифонную систему, но сегодня ее мысли были далеко от работы. Они были в конторе, с Максимиллианом Шором. По крайней мере, Макс решил быть сердитым прямо с утра. Так гораздо легче будет держаться от него на расстоянии. И одному Богу известно, как ей это необходимо.
      Но не может же она вечно избегать его, как бы соблазнительна ни была эта мысль. Ей придется когда-нибудь пойти в контору. Безобразие, что комната такая маленькая. Мысль о том, что она будет заперта в этом крошечном помещении с Максом, нервировала ее. И, неохотно признала она, возбуждала. Он излучал мужественность и заставлял ее ощущать себя мягкой, и женственной, и уязвимой в ответ. Только ей не хотелось чувствовать себя уязвимой. Больше она этого никогда не допустит.
      Через час Кейтлин вошла в свою захламленную контору и остановилась в изумлении. Макс каким-то чудом расчистил крышку стола. Он даже вскрыл и рассортировал почту за три дня – счета, платежные листы и договора на закупки лежали отдельными стопками.
      – У-у, я поражена.
      Он пожал мускулистыми плечами.
      – Понадобится еще несколько дней, чтобы все собрать. Однако организовать что-либо, то есть привести в порядок, – это самая легкая часть работы. Трудно поддерживать порядок. В этом и заключается моя обязанность. Вместе мы должны выработать работоспособную систему. Кое о чем я хотел бы сказать прямо сейчас. Конечно, если у вас есть время. – Его голос звучал подчеркнуто спокойно.
      Кейтлин слегка смутилась. Она была слишком обидчивой все утро. Не его вина, что она нервничает из-за него.
      – Извините меня, – быстро ответила она. – Я должна была предупредить вас заранее, что утро здесь бывает довольно бурным. Нужно полить растения, они не могут ждать. Утро пятницы еще хуже, потому что мне нужно звонить по телефону и собирать заказы на поставки в понедельник. А сегодня даже хуже, чем обычно, потому что Марта болеет всю неделю. – Она улыбнулась.
      От гунна Атиллы до ангела, и все, что для этого потребовалось – улыбка. Он мог бы смотреть на эту улыбку всю оставшуюся жизнь. Ой! А ЭТА идея откуда пришла к нему в голову? Макс быстренько собрал свои разбегающиеся мысли.
      – Я тут составил список некоторых предметов, которые понадобятся вам, чтобы привести в порядок контору. Я обычно имею дело со складом офисного оборудования на противоположном конце города, но если вы знаете кого-нибудь, кто продаст вам дешевле, – это ваше право.
      – О каком именно оборудовании идет речь? – осторожно спросила Кейтлин, подводя мысленно баланс расходов фирмы.
      Макс вынул маленькую записную книжечку из кармана рубашки и начал читать:
      – Один картотечный шкафчик на четыре ящика, приличный калькулятор, скрепки, синие и красные ручки… – Макс поднял глаза. – Вам известно, что у вас здесь только одна ручка, и к тому же зеленая?
      – Я люблю зеленый цвет, – пробормотала Кейтлин. – Продолжайте. Что еще?
      – Блокноты, картонные папки и конверты, хороший гроссбух…
      – Что-нибудь еще? – перебила Кейтлин.
      – Еще одно. Я вам усиленно рекомендую приобрести компьютер.
      – Компьютер? Ни в коем случае! – И дело было не только в расходах. Кейтлин ненавидела машины, даже автомобили. У них с фургончиком существовала нелегкая договоренность. До тех пор, пока он доставляет ее туда, куда она хочет поехать, она не сдаст его в металлолом. С компьютерами у нее не было соглашения. Она ненавидела их, и они ненавидели ее. Застыв от ужаса, Кейтлин слушала, как Макс начал петь хвалебную песнь компьютеру.
      – … И он может усовершенствовать систему отчетности и ведения счетов. Он может даже рассчитывать зарплату служащим.
      – В этом нет необходимости, – сказала Кейтлин. – У меня всего три служащих, кроме меня.
      Макс продолжал, будто не слышал ее:
      – … И он может вести текущий учет.
      – Никакого компьютера.
      – Послушайте, я понимаю, что это довольно большое первоначальное вложение денег, но оно оправдывает себя. Даже маленький персональный компьютер может сэкономить сотни человеко-часов.
      – Никакого компьютера.
      – Но они очень эффективны и позволяют исключить ошибки, допускаемые людьми.
      – Мне нравятся ошибки, допускаемые людьми. Зато я не люблю компьютерных ошибок. – Кейтлин говорила очень горячо.
      Ей следовало предвидеть, что эксперт по эффективности будет помешан на компьютерах. Она обещала Арни, что последует советам консультанта, но против компьютера она будет сражаться с Максом до последнего вздоха. Лучше всего сразу же дать ему понять свою точку зрения, потому что, если Макс заговорит о нем с Арни, она пропала. Арни вцепится в эту идею двумя руками.
      – Никаких компьютеров, мистер Шор. Никаких, ни единого, ноль.
      – Хорошо, хорошо. Не надо так горячиться по этому поводу.
      – А я и не горячусь! – Кейтлин осознала, что почти кричит. Она замолчала, шокированная. Она не кричала уже многие годы. Она всегда держала свои эмоции в узде, предпочитая ничего не принимать слишком близко к сердцу. Но в Максе Шоре было нечто такое, что заставляло ее раздражаться. По правде говоря, все ее тело приходило в возбуждение.
      Чувствуя неловкость, Кейтлин отвернулась и стала гладить кота, все еще возлегающего на картотечном шкафчике. Кот замурлыкал, издавая глубокий рокот удовольствия, и перекатился на спину.
      – Будь я проклят! – тихо прошептал Макс и, когда Кейтлин подняла на него удивленный взгляд, объяснил: – Этот кот все утро только и делал, что ворчал и шипел на меня.
      – Шарлемань? Он и мухи не обидит.
      – Мухи – возможно, но готов поспорить, что он может победить в весовой категории питбулей, – пробормотал Макс, и почувствовал себя немного смешным. Кот выглядел таким мягким и безобидным, когда лежал вытянувшись на спине, подставляя для поглаживания живот. Он протянул руку, но только он прикоснулся к голове кота, как тот схватил руку Макса когтями и зашипел, предостерегая его от дальнейших проявлений фамильярности.
      Кейтлин прошептала:
      – Надо же! И я все эти годы даже не подозревала, что он – бойцовый кот.
      – Ну, теперь вы знаете. Не будете ли вы так добры отозвать его?
      – Он меня не послушает. Шарлемань, в основном, сам себе хозяин. – Кейтлин почувствовала самодовольное удовлетворение. Макс попался как следует. Пока он не двинет рукой, Шарлемань будет просто держать ее. Но как только Макс попытается пошевелить пальцами, кот возобновит нападение.
      – И что же мне теперь делать? Стоять тут весь день и ждать, пока этот кот устанет?
      Он мог бы стоять тут весь день, внезапно подумала она, и она нисколько бы не возражала. У него красивая спина – мускулистая, но без бугров, и если бы она принадлежала к тому типу женщин, которые замечают мужскую задницу, то она бы, несомненно, обратила внимание на то, как ткань его брюк натянута вокруг тупого зада. Однако она не принадлежит к такому типу женщин. Она откашлялась.
      – Не весь день, но если вы подождете всего минутку…
      Кейтлин оторвала от блокнота длинную полоску бумаги и помахала ею перед котом. Уши Шарлеманя настороженно приподнялись, а хвост дернулся, после чего он протянул лапку, чтобы ударить по бумажке. Макс воспользовался моментом и отдернул руку, потом посмотрел на нее.
      – Видите? Он меня поцарапал.
      Не задумываясь, Кейтлин протянула руку и осторожно взяла руку Макса, глядя на еле заметные уколы от котгей.
      – Почти ничего не заметно, – сказала она, поглаживая кончиками пальцев кожу. – В следующий раз…
      Ее голос замер, когда пальцы Макса охватили ее ладонь, отчего та стала теплой и слегка задрожала. Тогда Кейтлин взглянула вверх, и ее карие глаза встретились с его голубыми. Его пальцы переплелись с ее пальцами, она провела языком по пересохшим губам. Неожиданная жажда, вспыхнувшая в глубине его взгляда, застала ее врасплох. Она отдернула руку и сделала шаг назад.
      Макс заметил обеспокоенность на лице Кейтлин. Какое-то мгновение она была такой же растерянной и такой же испуганной, как ребенок, который не может найти свою маму. Что испугало ее? Он? Или неожиданная вспышка страсти, поразившая их обоих? Какой бы ни была причина, страх в ее глазах вызвал у Макса желание заключить ее в объятия и обещать ей, что она всегда будет в безопасности.
      Кейтлин резко отвернулась и стала деловито просматривать стопку счетов на столе. Возможно, самым лучшим будет проигнорировать все происшедшее, подумала она.
      – Вы говорили, что хотите обсудить со мной нашу конторскую работу утром, нельзя ли перенести это на послеобеденное время? Мне сейчас надо сделать несколько телефонных звонков, а во второй половине дня придет К. С. и присмотрит тут за всем.
      – Это было бы чудесно. Если вы уберете этого кота, я даже попробую реорганизовать систему ведения картотеки.
      Макс вытащил из заднего кармана белоснежный платок и вытер со лба тонкую пленку пота.
      – Здесь всегда так жарко?
      – Не всегда. – Кейтлин слегка улыбнулась. – Обычно еще жарче.
      – Жарче?
      – Жарче. В теплице действительно имеется вентиляционная система, которая не позволяет температуре повышаться выше тридцати градусов, но здесь она не очень помогает.
      – Это я и сам вижу, – проворчал Макс, ослабив галстук.
      Как завороженная, Кейтлин смотрела, как Макс расстегивает и закатывает рукава рубашки, обнажая загорелые, мускулистые руки. Когда он начал расстегивать верхние пуговки рубашки, она пробормотала:
      – Я сейчас включу вентиляторы. – И повернулась, чтобы уйти.
      – Эй, прежде, чем уйдете, не будете ли вы так любезны забрать с собой кота?
      – Может быть, это и не поможет. – Кейтлин подняла кота на вытянутых руках, с которых этот огромный зверь свисал, болтаясь, как переваренные макароны. – Он сам умеет открывать дверь в контору.
      – Он живет в теплице?
      – Иногда. Иногда он провожает меня до фургона, когда я собираюсь уезжать. Тогда я знаю, что он хочет поехать со мной домой. Другими словами, он сам решает, где ему хочеться быть. – Кейтлин переместила тяжелого кота на другую руку, старательно избегая смотреть Максу в глаза.
      – Насколько я понимаю, ни Джордан, ни, э-э… ваш муж не страдают аллергией на кошек. – Поняла ли она, что он пытается получить информацию о ее семейном положении?
      – Ни у Джордана, ни у меня нет аллергии на кошек.
      Она не упомянула мужа, подумал Макс с облегчением. Несомненно, если бы она была замужем, она бы сказала что-нибудь и о муже.
      – А? Что? – Макс осознал, что Кейтлин что-то говорит ему.
      – Я сказала, – терпеливо повторила она, – что собираюсь теперь заняться телефонными звонками. Я обычно ем ленч примерно в полпервого – в час. Если хотите, можете присоединиться ко мне.
      – Это будет прекрасно, спасибо. Хотите, я закажу что-нибудь? – спросил Макс, подумав о компании «Супер Сабз» и их роскошных блюдах, увенчанных грудой острого перца, или о «Пигги Пицца» и их пицце с начинкой «из всего, кроме кухонной раковины».
      – Если вам не трудно, – улыбнулась Кейтлин. – Тут на расстоянии пары кварталов от нас есть прекрасное место, откуда доставляют еду. Их номер записан вон на той зеленой бумажке, прилепленной сбоку от телефона.
      Когда она вышла из конторы, Макс позвонил по указанному номеру и с разочарованием узнал, что в дежурные блюда входят жаренный на гриле тофу с лимоном, табули с грецкими орехами и овощные сэндвичи. О боже, нет, подумал Макс. Он не собирается заказывать эту гадость. Она не годится даже для животных. Ну, поправился он, подумав о Шарлемане, возможно, для одного животного. Но разве не любезно со стороны Кейтлин заказывать у них еду просто потому, что они по случайности оказались поблизости. Тем не менее, Макс вовсе не собирался быть любезным в вопросе о своей пище. Он закажет несколько настоящих блюд, подумал он с удовлетворением. Возможно, Кейтлин оценит приличный ленч.

* * *

      Кейтлин провела следующий час в задней части теплицы у телефона, пытаясь достать американский женьшень. Вешая трубку, после того, как она договорилась о заказе на восемьдесят фунтов, она почувствовала покалывание в затылке и, повернувшись, увидела, что Макс стоит позади и наблюдает за ней. Интересно, сколько времени он уже стоит так.
      – Привет, – произнесла она, чувствуя некоторое смущение.
      – Ленч уже в конторе.
      – Спасибо. Я сейчас приду.
      Кейтлин прошла к раковине и вымыла руки. Она надеялась, что Макс достал табули. Гарден готовит действительно вкусные табули. Тофу-сэндвичи на гриле тоже были хороши, а домашний салат с соусом из йогурта был просто великолепным. Ее рот наполнился слюной, она толкнула дверь в контору.
      Она чуть не застонала вслух, и ее аппетит съежился, как шерстяной свитер в горячей воде. Китайские блюда. Она не может есть китайскую пищу. Дело было не только в том, что это оказалась кисло-сладкая свинина, – она не ела мяса, – но в ней было полно глюконата натрия. Глюконат натрия вызывал у нее крапивницу. Она уже готова была сказать об этом Максу, но тут заметила, как аккуратно все накрыто. Стол был убран, и тарелки с салфетками разложены так тщательно, как будто это был фарфор, а не простая бумага.
      Он приложил столько усилий, и Кейтлин не решилась сказать что-либо, кроме: «О, вы не должны были так беспокоиться». Действительно, она бы хотела, чтобы он этого не делал.
      – Никакого беспокойства, – жизнерадостно ответил он. – Я подумал, что мы оба получим от этого удовольствие.
      Когда Кейтлин увидела его мальчишескую и все же так по-мужски опасную улыбку, она смирилась с предстоящей долгой ночью, полной зуда.
      Ленч прошел спокойно, потому что Макс ел с энтузиазмом, а Кейтлин незаметно выбирала зеленый перец и ананас, оставляя свинину на тарелке. После ленча Кейтлин объясняла обычный порядок ведения дел в конторе, или, если выражаться точнее, его отсутствие. К чести Макса, он ничего не сказал, хотя, если бы он имел привычку поднимать брови, они бы уже давно скрылись под прядью волос, которая падала ему на лоб.
      Интересно, не один раз на протяжении их беседы приходило ему в голову: Кейтлин, казалось, из тщеславия прилагает все усилия, чтобы не быть организованной. В конце концов, в такой тесной конторе, как у нее, гораздо легче было бы класть документы в папку, чем потом копаться в грудах бумаг, разыскивая их. Гораздо менее хлопотно.
      Учитывая то, насколько тщательно она пыталась контролировать свои чувства, это было интересное противоречие. Возможно, размышлял он, она не такая сдержанная, как хочет казаться всем остальным. Может быть, она старается подавить творческую, страстную натуру, а неряшливость и отсутствие порядка просто являются отдушиной для этих подавленных эмоций. Неожиданно Макс вздрогнул, осознав, что ему хотелось бы быть с ней в тот день, когда ее творческое начало и страсть вырвутся, наконец, на свободу.
      Был еще один кусочек в головоломке по имени Кейтлин, головоломке, которую он так страстно желал сложить. Больше всего ему хотелось вычислить, почему она избегала физических контактов. Было ли дело именно в нем, или она избегала вообще любых прикосновений? В ее конторе невозможно было двигаться, не задевая друг друга. Но вместо того, чтобы бросить дружелюбное «извините», Кейтлин опускала глаза и резко втягивала воздух.
      Когда в час тридцать появился К. С., Макс обнаружил, что дело все-таки не в нем самом. К. С., высокий компанейский подросток, ворвался в дверь конторы с воплем. Он сгреб Кейтлин в охапку и закружил ее, выкрикивая что-то о девушке по имени Диана и о вечере пятницы. Как только он отпустил ее, Макс заметил, как она провела дрожащей рукой по волосам.
      – Боже мой, К. С.! – воскликнула она с улыбкой, хотя Макс мог бы поклясться, что голос ее слегка дрожит. – Может быть, ты успокоишься и скажешь все это на простом английском языке?
      – Она сказала «да», Кейтлин. Мы встречаемся вечером в пятницу.
      – Здорово. Куда ты собираешься повести ее?
      – Черт, я еще об этом не думал. – Он помолчал, нахмурив брови. – Нужно, чтобы это было классное местечко, но не чересчур классное. Не хочу, чтобы она подумала, что я выставляюсь, понимаете? Может, нам пойти в… – Все еще бормоча себе под нос, он вышел из дверей конторы и направился в заднюю часть теплицы.
      – Эй, погоди! – крикнула ему вслед Кейтлин. – Как чувствует себя мама? – К. С. был сыном Марты.
      – Лучше, – крикнул он в ответ.
      Кейтлин повернулась к Максу и пожала плечами, извиняясь.
      – Извините за то, что мы отвлеклись. Но К. С. с ума сходил по Диане с тех пор, как познакомился с ней прошлым летом. Это свидание – результат года упорной работы. – Она закинула руку за голову и рассеянно почесала затылок. – Ну, все равно, давайте вернемся к нашим делам.
      Рассказывая об основных системах хранения документов, Макс занес в свой каталог памяти новый факт, касающийся мисс Кейтлин Александры Лав. Ей не просто не нравилось, когда к ней прикасались. Он знал нескольких человек, которым просто не нравились слишком фамильярные физические прикосновения. Нет, Кейтлин боялась их. Макс был поражен теми чувствами, которые это открытие вызвало в нем, – яростное желание защитить ее и сильный гнев на того человека или на те обстоятельства, которые сделали ее такой.
      Он продолжал украдкой поглядывать на нее, и каждый раз, когда она ловила на себе его взгляд, она смущенно поеживалась и потирала предплечья. Он заставляет ее нервничать – так ему казалось до тех пор, пока она не протянула руку за карандашом, и он увидел красные пятна, проступающие на ее руках.
      – Боже мой! – воскликнул он, наклоняясь вперед и схватив ее руку, которую она рассеянно почесывала. – Что это?
      Кейтлин опустила глаза и, хотя она ожидала этого, замигала, увидав характерные пятна крапивницы, покрывшие всю ее левую руку. Она так внимательно слушала Макса, что не заметила, когда начался зуд.
      – О, ничего особенного. Просто крапивница. – Она безуспешно попыталась освободить от его хватки свою руку.
      – Просто крапивница? Выглядит ужасно. У вас нет ничего, чем это можно помазать?
      – У меня в сумочке есть какой-то крем. Я сейчас принесу его и…
      Не отпуская ее, Макс сдернул ремень ее сумки со спинки стула. Он бросил ее на стол и бесцеремонно вытряхнул содержимое, выбрав из него тюбик лечебного крема. Он выпустил ее руку ровно на столько, сколько потребовалось ему, чтобы отвинтить крышку тюбика и выдавить щедрую порцию содержимого себе на ладонь. Схватив ее снова за руку, он начал намазывать крем длинными плавными движениями.
      – Я сама намажу, – быстро сказала Кейтлин, но он не обратил на нее внимания и продолжал втирать крем. Кожу ее покалывало в тех местах, где он к ней прикасался, а левую руку и кисть охватила странная слабость. Казалось, дыхание замерло в ее горле. В сущности, она не смогла нормально вздохнуть до тех пор, пока Макс не отпустил ее руку.
      Она только успела вдохнуть воздуха, как дыхание ее опять перехватило, когда Макс взял другую ее руку в свои и начал нежно втирать крем. Привычная паника, которая обычно охватывала ее при близком контакте, подняла свою безобразную голову, но стихла благодаря его поглаживаниям, почти завораживающе ритмичным.
      Так приятно, так естественно было прикасаться к ней, думал Макс, как в тумане лаская ее руки своими ладонями. И знала она об этом или нет, но эта женщина нуждалась в том, чтобы к ней прикасались часто. Но только так, как нужно, и чтобы это был тот мужчина, что нужно. И этим мужчиной был он.
      Шокированный тем, что пришло ему в голову, он резко выпустил ее руку.
      – Я, э-э… лучше выйду на улицу и погуляю несколько минут. Там, наверное, прохладнее, чем здесь.
      Да, во всех отношениях, подумала Кейтлин, с отсутствующим видом проводя пальцами по руке, которую он только что ласкал. Нет, поправилась она, он втирал противоаллергический крем. Если его прикосновения были непривычно приятными, то только потому, что крем был таким прохладным и успокаивающим. Решительно кивнув, Кейтлин повернулась и подняла телефонную трубку, которую теперь легко было отыскать на расчищенном столе.
      Когда Макс снова вошел в контору, он застал ее за обсуждением подробностей поставок. Их взгляды встретились, и она запнулась посреди предложения, но потом сделала усилие и снова собрала разбегающиеся мысли.
      – Гм, прошу прощения, Лютер, не могли бы вы еще раз повторить цену?
      Она поспешно нацарапала что-то на листке бумаги.
      – Ну, хорошо, спасибо, и если вам попадется «Salix alba», позвоните мне… Нет, мне не нужна «Salix пурпурная»… мой покупатель не хочет пурпурную… С этим нужно смириться, Лютер, в нашем деле мы даем покупателю то, что он желает, а он желает «альбу»… Еще раз спасибо.
      – Могу ли я узнать, что такое «Salix alba»?
      Она сделала попытку не встретиться с ним глазами.
      – Это кора ивы. Белой ивы, если быть точной. Она используется в медицинских целях.
      – Для чего? – голос Макса звучал скептически.
      – Как болеутоляющее.
      – Почему бы не принять аспирин? – рассудительно заметил Макс.
      – Кора ивы содержит салицил, который превращается в салициловую кислоту в организме. Салициловая кислота – это основной компонент аспирина.
      – Тогда почему бы не принять аспирин? – повторил Макс.
      – Потому что, – терпеливо объяснила Кейтлин, – некоторые люди не хотят, чтобы искусственно приготовленные химикаты накапливались в их организме.
      – И вы принимаете именно это, когда у вас болит голова?
      – Нет. – Улыбнувшись, Кейтлин, наконец, посмотрела на него. – Я принимаю аспирин.
      Макс широко улыбнулся в ответ, затем стал серьезным и пробормотал:
      – Знаете, а вы очень красивая, когда улыбаетесь. – Он протянул к ней руку и провел по щеке.
      Улыбка Кейтлин стала неуверенной, потом и совсем исчезла под его пристальным взглядом. Не рассуждая, она прижалась щекой к его ладони и провела языком по губам, не отрывая взгляда от его глаз. Такие голубые, подумала она. Как яичко малиновки, как барвинок… Она потеряла нить размышлений, увидев выражение его глаз. Он намеревался поцеловать ее. Он наклонил голову набок, ладонью обхватил ее щеку и большим пальцем провел по нижней губе.
      Она почувствовала, как налились ее груди, мурашки пробежали под их кожей, и странная теплота залила низ живота. Безмолвно она ждала, завороженная неожиданным пламенем, которое вспыхнуло в его взгляде. Но когда он наклонил к ней голову, старый, знакомый демон, с которым она жила семь лет, проснулся в ее голове. Его темная тень заслонила все, кроме страха, который всегда обитал поблизости.
      То, как она судорожно втянула в себя воздух, и неожиданно ставшее неподатливым тело дали Максу понять, что он торопится. В другой раз, милая Кейт, подумал он. В другой раз, но очень скоро. Он отнял руку и сказал с наигранной небрежностью:
      – Ну, мне пора идти. Мне нужно зайти обратно в контору, пока еще не слишком поздно. Дать вам адрес того склада офисного оборудования, о котором мы говорили?
      Когда Кейтлин задумчиво кивнула, он поискал в бумажнике и вынул карточку.
      – Спросите Дональда и скажите, что звоните по моей рекомендации. Он сделает вам скидку. До понедельника.
      Макс беспечно улыбнулся и ушел, довольный своими актерскими способностями.
      В совершенном недоумении Кейтлин смотрела вслед ему на дверь. Может, она его не так поняла? Наверное, потому что она могла бы поклясться, что он намеревался поцеловать ее. Она облокотилась о письменный стол, со все еще сильно бьющимся сердцем, и покачала головой, раздираемая чувством облегчения и разочарования. Какой странный человек, подумала она. Странный и действующий на нервы. И интригующий.

      – Это будет чудесно. До встречи. – Кейтлин повесила трубку и улыбнулась телефону. Очень любезно со стороны Макса предложить заехать к ней домой с бумагами, которые требовали ее подписи. Она оглядела себя с нарастающим ужасом. Не только ее дом был в страшном беспорядке, но и она сама не лучше. Она как раз возилась во дворе, и была разгоряченной, вспотевшей и грязной.
      Почему он не позвонил на пару часов раньше, когда они с Джорданом только что вернулись из воскресной школы, свеженькие и разодетые в пух и прах? А сейчас она выглядела предосудительно, как чей-нибудь младший братишка, в порванных джинсах, мешковатой рубашке и потрепанных тапочках. Пятна травы, частицы почвы и тонкий слой известки, которой она удобряла газон, покрывали ее почти с головы до ног.
      У нее уже не хватит времени привести в порядок и себя, и дом, поэтому, что же предпочтительней? Кейтлин подумала о гостиной. На одном краю дивана возвышается стопка белья из прачечной, которую нужно убрать на место. На кофейном столике разложена воскресная газета, а все пространство пола усыпано деталями от детского конструктора, и, по крайней мере, два грязных стакана из-под сока стоят на пыльном телевизоре.
      Потом Кейтлин посмотрела вниз на себя и приняла решение. Пусть гостиная выглядит просто комнатой, в которой живут.
      Кейтлин быстро убрала со двора инструменты и поспешила в ванную.
      – Джорди! – позвала она, включая душ. – Спустись в гостиную и собери свой конструктор. Хорошо?
      – Ой, мам, я как раз тут кое-что строю. Нельзя сделать это позже?
      – Джорди, пожалуйста. Сейчас к нам заедет мистер Шор. Он не привык к детям. Он сломает себе шею, проходя через гостиную. Ну же, подбери все с полу, ладно?
      – Но мам…
      – Джордан Рейнольдс Лав! Я сказала сейчас, пожалуйста.
      Кейтлин подождала, пока не услышала обиженный топот ног вниз по лестнице, потом закрыла дверь в ванную и залезла под душ.
      Она вытирала полотенцем волосы, когда услышала сквозь дверь приглушенный голос Джордана.
      – Я тебя не слышу, дорогой, – крикнула она. – Я через минуту выйду. – Обернувшись полотенцем, она открыла дверь и вышла в гостиную. – Джордан, что…? – Она резко остановилась.
      Расположившись на диване, Макс оглядывал окружающий его беспорядок и, когда он увидел Кейтлин, у него пересохло во рту. Боже, она была прекрасна с головы до ног. Ее влажные волосы свисали блестящими золотыми завитками, что придавало ей вид маленькой девочки. Однако полная грудь, натягивающая полотенце, никак не могла принадлежать маленькой девочке. А ее ноги – прекрасные ноги, великолепные ноги, казалось, были специально созданы для того, чтобы обвиваться вокруг мужской талии.
      Кожа ее имела цвет густого крема и блестела тысячами водяных капелек, словно капельки росы на белой розе, подумал Макс. Внезапный приступ острого желания пронзил его, он встал.
      – Кейтлин, – начал он и остановился, пораженный сухим хриплым звуком своего голоса.
      – Что вы здесь делаете? – пискнула Кейтлин. – Вы приехали раньше времени. – Потом добавила: – А где Джордан?
      – Он, э, сказал, чтобы я передал вам, что он пошел за Джерри, чтобы показать ему радиотелефон в моей машине.
      Жадный взгляд Макса неотрывно был прикован к розовому румянцу, появившемуся в верхней части ее груди и быстро разлившемуся вверх до щек. Он протянул руку и провел пальцами по дорожке, оставленной капелькой воды, которая извилисто тянулась через ее ключицы.
      Затаив дыхание, Кейтлин смотрела вниз, следя за его пальцами. Облизнув внезапно пересохшие губы, она отступила назад.
      – Прошу прощения, – сказала Кейтлин со всем доступным ей в данных обстоятельствах чувством собственного достоинства. – Я пойду одеться.
      Улыбка, одновременно мальчишески озорная и игривая, осветила лицо Макса.
      – О, ради меня можете не беспокоиться.
      – Я это делаю ради себя самой, – пробормотала Кейтлин, направляясь к себе в спальню. – Я не хочу простудиться на сквозняке.
      Когда Кейтлин вернулась в гостиную через несколько минут, на ней были хлопчатобумажные белые слаксы, – просто, чтобы он знал, что она не всегда ходит в джинсах, – и желтая футболка с глубоким вырезом. Желтые заколки придерживали влажные волосы, чтобы они не падали на лицо. Она надеялась, что выглядит столь же уравновешенной и собранной, как и он в своем темно-синем костюме, белой рубахе и темно-красном полосатом галстуке. Он что, не носит ничего, кроме костюмов? Кейтлин поймала себя на том, что ее этот вопрос интересует.
      Поскольку мысли Макса все еще были заняты воспоминанием о том, как выглядела Кейтлин за несколько минут перед этим, то он едва ли заметил, во что она одета сейчас. Лучше он будет вспоминать о ней, завернутой в полотенце, когда останется один, подумал он, почувствовав, что покрой его брюк стал несколько менее удобным. Он изменил позу.
      Э-э, Кейтлин… – он замолчал, лихорадочно вспоминая причину, по которой он к ней заехал. Ах, да! – У меня тут с собой копия стандартного договора, который вам надо подписать. Оплата, которую мы с вами определим, указана на второй странице. Если вам нужен день-другой, чтобы обсудить его с вашим адвокатом, пожалуйста, располагайте временем. – А если вам нужен годик-другой обсуждения со мной чего бы то ни было, располагайте мною тоже, подумал он мечтательно.
      Кейтлин не была расположена обсуждать важные деловые подробности. Она не в состоянии была уделить им достаточно необходимого внимания, когда Макс Шор и это выражение его глаз занимали ее мысли. Горячий блеск в синей глубине его глаз говорил ей, что он в точности помнит, как она выглядела в менее одетом виде. И что он полностью одобряет такой внешний вид.
      Воображение подсказало ей вопрос, а как выглядел бы Макс, завернутый всего лишь в полотенце. Его обычно приглаженные волосы были бы всклокоченными, а колечки волос на груди блестели бы от капелек воды. Стрелка из волос исчезала бы под краем полотенца и…
      Она глубоко вздохнула.
      – Полагаю, что так я и сделаю, – быстро сказала она. – Я хочу сказать, что дам просмотреть его моему адвокату. Не то, чтобы у нее был адвокат, но если Макс думает, что ей положено иметь такового, пусть так и будет.
      Кейтлин поднялась и сделала шаг к двери.
      – Ну, спасибо, мистер Шор, э-э, Макс, за то, что принесли мне договор. Я подготовлю его для вас через день-два, – произнесла она тоном, завершающим разговор, потом сделала паузу, ожидая, что он поймет намек и уйдет.
      Макс откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди и чувствуя себя, как дома.
      – Поскольку вы уже поднялись, – сказал он, – могу ли я попросить стакан воды? Сегодня довольно жарко, вы не находите?
      Кейтлин еще раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
      – Может быть, хотите чаю со льдом или фруктового сока? – предложила она, умудряясь говорить вежливо, но холодно.
      – Чудесно, – ответил Макс с улыбкой. – Или того, или другого. Я не привередлив. – Он прекрасно понял ее прозрачный намек и ее желание отделаться от него. У него для нее есть новость. Он не собирается никуда уходить.
      Обезоруженная, Кейтлин пошла на кухню. Она было подумала, что он понял намек. Не был же он настолько тупым, чтобы не понять его. Просто он настолько упрям, что проигнорировал его.
      – Или то, или другое. Я не привередлив, – передразнила она его, выдавливая ломтик лимона в чай. Он такой упрямый, подумала она, рассеянно выдавливая второй ломтик лимона. Она чуть ли не открыто просила его уйти, но он, очевидно, вместо этого решил действовать ей на нервы. Она выдавила третий ломтик, затем четвертый, размышляя над тем, как один мужчина может настолько раздражать ее.
      Она вызовет в нем ответное раздражение, если он еще что-нибудь себе позволит, решила она, неся ему стакан.
      «Ева со своим яблоком», – подумал Макс, поднимаясь и беря напиток из ее протянутой руки. Он сделал большой глоток и чуть не подавился, когда кислая жидкость, не подслащенная ни единой ложечкой сахара, полилась ему в горло. Он ухитрился сохранить невозмутимое выражение лица, и даже вежливо улыбнулся ей, делая очередной глоток, на этот раз лучше подготовленный к кислому вкусу.
      – Именно то, что мне нужно, – пробормотал он, пристально глядя на нее. – Немного чая с лимоном.
      Кейтлин покраснела от смущения, когда внезапно заметила количество ломтиков лимона, плавающих в стакане. Ой, как же это случилось? Она поежилась под его пристальным взглядом. Она, честное слово, не собиралась этого делать, но в нем было нечто такое, что лишало ее рассудка и здравого смысла. Он никогда не поверит, что она сделала это не нарочно, поняла она, глядя в его слегка прищуренные глаза.
      Судя по выражению глаз, он размышлял над тем, переломать ли ей руки и ноги или поцеловать. Она не была уверена, что бы ей больше понравилось. Но когда он пробормотал, что ему нужно немного сладкого, она поняла, на чем он остановился.
      Широко раскрыв глаза, с сильно бьющимся сердцем, она почувствовала, что ноги ее подгибаются, когда он очень нежно обнял ее за шею. Его движения были медленными и осторожными, будто он знал, что резкое движение может заставить ее отскочить. Большим пальцем он играл с мочкой ее уха, а остальные пальцы запустил в ее все еще влажные волосы.
      Его глаза – какого они цвета – индиго? лазурные? – ласкали ее губы, и их прикосновение было почти таким же ощутимым, как настоящий поцелуй. Несомненно, настоящий поцелуй не мог бы заставить ее сердце забиться еще быстрее, а ее лицо не могло покраснеть еще больше, чем сейчас. Кейтлин замерла, ожидая, когда нахлынет старая знакомая – паника. Странно, но тепло, исходящее от его прикосновений, по-видимому, усмирило панику.
      – Мам? Мистер Шор? Вот Джерри. Можно, мы посмотрим телефон в машине? – завопил Джордан, входя со своим приятелем в дом через парадный вход.
      С видом, который говорил, что он ни в коем случае не отказывается от своих намерений, Макс улыбнулся двум малышам.
      – Конечно, Джордан. Привет, Джерри. – Пожав руку мальчику с волосами цвета пакли, он представился: – Я – Макс Шор, – затем повел двух взволнованных мальчишек к машине.
      Кейтлин резко села, когда за ними закрылась дверь, и уставилась на стакан с чаем, который Макс поставил на стол. Она только теперь осознала, что не испугалась его. Когда он прикоснулся к ней, странное ощущение нехватки воздуха поразило ее, и ноги ослабели и подогнулись от разлившегося ощущения теплоты. Но страха не было. Паники тоже. И почему-то это испугало ее больше всего.

* * *

      Макс провел больше часа на улице в обществе двух жизнерадостных мальчишек. Всякий раз, когда Кейтлин выглядывала из дверей дома, она видела либо Джерри, либо Джордана, говорящих по телефону с большим оживлением, и Макса, стоящего, облокотившись о машину, со снисходительной улыбкой на лице. Один раз она рискнула выйти к ним с двумя стаканами молока для мальчиков, коробочкой изюма и остатком чая для Макса.
      – Ваш чай, – предложила она с нейтральным выражением лица.
      – Вот здорово! – сказал он с дразнящей улыбкой. – А можно мне тоже молока?
      – Конечно, – ответила Кейтлин чопорно и повернулась, чтобы идти в дом.
      – Только без лимона, – крикнул он ей вслед.
      Кейтлин поспешно удалилась, пока улыбка, которая просилась ей на губы, не появилась на ее лице. Она улыбалась все время, пока наливала ему молоко, особенно тогда, когда, повинуясь причуде, пристраивала ломтик лимона на край стакана.
      Ей удалось сохранять серьезность, когда она несла Максу молоко, но один взгляд на его лицо, когда он увидел этот ломтик лимона, лишил ее выдержки, и она не смогла удержаться, чтобы не хихикнуть. Ее смех несколько заржавел от нечастого употребления, однако это все-таки был смех.
      Максу было ясно, что смеялась она не часто, и его удивила внезапная нежность, наполнившая его. Он поклялся себе, что сделает все от него зависящее, чтобы она смеялась, и смеялась часто. Тени, которые, казалось, всегда таились в ее глазах, поведали ему, что в ее жизни было немного причин для смеха.
      Эта нежность отразилась в его взгляде, когда он посмотрел в ее глаза, а потом внезапно подмигнул ей. Он взял ломтик лимона и опустил его в молоко. Большой глоток оставил над его ртом, растянувшимся в мальчишеской ухмылке, молочные усы.
      У Кейтлин вырвался еще раз смешок, и она закатила глаза:
      – Вы сумасшедший.
      – Клинический случай, – согласился Макс.
      – Спасибо, что позволили мальчикам позвонить по вашему телефону, – пробормотала Кейтлин. – Я знаю, что вам это, вероятно, обойдется в целое состояние, но зато Джордану будет о чем говорить весь следующий месяц. – Взгляд Кейт задержался на волосах Макса, освещенных вечерним солнцем, отчего в них плясали золотые огоньки. «Солнечный дождик», – подумала она.
      – Они нашли ему лучшее применение, чем я, – ответил он. – Я уже подумывал о том, чтобы снять его. За тот год, что он у меня установлен, я пользовался им раза три. Затраты на его содержание обходятся дороже, чем экономия во времени, которую он дает.
      – Зато сегодня он принес много радости Джордану, – серьезно сказала она. – Многие дают детям пустые обещания и думают, что не имеет значения, выполнят они эти обещания или нет. Я рада, что вы сдержали ваше.
      – Просто я люблю детей, – ответил Макс. – У меня три племянника, которых я обожаю. Старший примерно одних лет с Джорданом. Его тоже восхищает этот телефон в машине. Его зовут Ален, а других Мэтт и Джоуи. Это ужасная пара близнецов. Их больше всего восхищает зрелище того, что они способны натворить.
      Они болтали еще несколько минут, потом Кейтлин вернулась в дом, чтобы ответить на телефонный звонок. Звонила Донна. Кейтлин упомянула о договоре и спросила, не посмотрит ли его ее муж, Рик, однако решила не называть человека, который этот договор принес. Донна придаст этому большее значение, чем нужно. В конце концов, Макс Шор был просто деловым партнером, не более и не менее, сказала себе Кейтлин.
      Она только повесила трубку, как ворвался Джордан, улыбаясь до ушей.
      – Мам, мне было так весело. Мы с Джерри позвали Патрика и Кении, а мама Джерри и Макс даже позволили нам поговорить с кем-то в его офисе. Кении не мог поверить, что я говорил с ним по телефону из машины, а Джерри взял трубку и сказал, что так оно и есть. Можно, он останется у нас обедать, мам? Мне кажется, он станет моим самым лучшим другом.
      – Ну а почему же нет, дорогой? Но ему нужно спросить сначала свою маму, хорошо?
      – О, здорово, спасибо, миссис Лав, – промурлыкал очень взрослый и очень мужской голос. – Но я думаю, моя мама мне разрешит.
      Кейтлин, обернувшись испуганно на этот голос, теперь смущенно опустила глаза на Джордана.
      – Джорди, а где Джерри?
      – Ему нужно было домой. Он идет на обед к бабушке. А теперь, можно я отведу Макса наверх в свою комнату? Я хочу показать ему мой новый танк. Это машина – Кобра, Макс. Вот плохие парни. А это…
      – Подожди минутку, – остановила его Кейтлин. – Джордан, я думала, ты хочешь, чтобы Джерри пообедал с нами, – осторожно произнесла она.
      – У-у, я хотел, чтобы Макс. Он мой новый лучший друг, мам. Я же тебе только что сказал, – терпеливо объяснил Джордан.
      – Правильно, – пробормотала она. – Думаю, меня только что провели.
      Это впечатление усилилось, когда она перехватила заговорщицкий взгляд, которым обменялись мужчина и мальчик. Кейтлин поразило, как хорошо ладили Макс и Джордан. Макс искренне любил детей, и Джорди чувствовал это и отвечал ему от всего сердца, как умеют только дети.
      Кейтлин занялась приготовлением обеда, а Джордан повел Макса наверх в свою комнату. Ее руки автоматически смешивали злаки, порошок и травы в фарш для овощных котлет, а уши прислушивались к звукам, доносящимся сверху. Она слышала восторженный хохот и болтовню Джордана, иногда прерывающуюся рокотом голоса Макса. Горло Кейтлин сжалось при мысли о том, что, если бы она жила нормальной жизнью, это был бы обычный семейный вечер дома.
      Она решительно отбросила эту мысль. Ее жизнь никак нельзя было считать нормальной, и мечта об обычной семье всегда будет только мечтой.
      Глубоко вздохнув, она вернула мысли к стоящей перед ней задаче, налила на сковородку оливкового масла и положила котлетки, потом зажгла горелку. Когда котлетки поджарились, она быстро нарезала хлеб из муки грубого помола, приготовила сэндвичи и открыла банку с яблочным соусом. Это была их любимая еда, и они с Джорданом готовили ее почти каждое воскресенье.
      По выражению лица Макса, когда он вошел на кухню, было очевидно, тем не менее, что это не станет его любимой едой. Садясь за стол, он слабо улыбнулся, но ему не удалось провести Кейтлин. А чего она ожидала от человека, который любит китайскую кухню, полную глюконата натрия и маленьких скрюченных кусочков свинины?
      Интересно посмотреть, что он будет делать? Придумает какой-нибудь благовидный предлог, чтобы отказаться от еды, или улыбнется и стерпит, как она китайскую кухню? Конечно, у нее еще и крапивница ко всем неприятностям. Она тайком наблюдала, что же выберет Макс. Следя за ним, она ела свои сэндвичи и вполуха слушала болтовню Джордана.
      Макс некоторое время размазывал по тарелке яблочный соус, потом слегка приподнял верхний ломтик хлеба и заглянул в середину. Неопознанный Поджаренный Объект. Что ж, выглядит достаточно безобидным. Он храбро взял сэндвич, слегка сжал хлеб, чтобы откусить кусок. Тут же клякса йогурта, смешанного с нарезанной зеленью, выплеснулась на грудь его безупречно чистой белой рубашки.
      Со вздохом Макс положил сэндвич обратно на тарелку. Ему следовало предвидеть, что так и произойдет, если он попытается съесть что-то такое, что ему не нравится. Неопознанные Поджаренные Объекты не входили в список его любимых блюд. Он пытался съесть его только из вежливости, и вот, посмотрите-ка!.. Он взглянул вниз, на пятно с отвращением. По крайней мере, хоть на шелковый галстук не попало.
      – Возьмите. – Кейтлин подала ему влажное бумажное полотенце. – Если вы снимете рубашку, я застираю ее в раковине. От йогурта могуть остаться пятна, если их сейчас же не ликвидировать.
      Когда руки Макса распустили галстук и начали расстегивать рубашку, Кейтлин пожалела, что не придержала язык. По мере того, как он расстегивал рубашку, все больше становилась видна его грудь. Она была такой же хорошо загорелой, как и тыльная сторона его ладоней, и блестела легким пушком таких же рыжевато-золотистых волосков.
      Когда Макс стряхнул с плеч рубашку, Кейтлин почувствовала, что не способна смотреть больше ни на что вокруг. Зрелище его широких загорелых плеч, мускулистых рук и мощной спины заворожило ее. Она попыталась глубоко вздохнуть, но в комнате, по-видимому, недоставало воздуха. Она поймала себя на том, что глаза ее ощупывают те места, до которых хотела бы дотронуться ее рука, и поспешно отвела глаза.
      Она взяла у него рубашку, подошла к кухонной раковине и открыла кран. Оттирая пятно, она мысленно искала в своем шкафу что-нибудь, что можно было бы надеть Максу. К сожалению, единственными достаточно большими вещами, которые имелись в ее распоряжении, было одеяло и мужская рубашка, используемая Кейтлин, когда она что-нибудь красила.
      Любой вариант сгодится сейчас, решила она. Ей просто необходимо было прикрыть его. И быстро. Его полуголый торс не давал ей сосредоточиться и вызывал странный зуд в ее ладонях, зуд, который можно было снять только прикосновением к нему.
      – Джордан? Пойди, пожалуйста, наверх и принеси мою рубашку, в которой я занимаюсь покраской, – попросила Кейтлин, закладывая рубашку Макса в сушилку.
      – О, не беспокойтесь обо мне, – сказал Макс. – Мне хорошо и так.
      – Никакого беспокойства, – быстро ответила Кейтлин. – Джордан, сходи за рубашкой, хорошо?
      – В этом нет необходимости, – настаивал Макс, в то время как Джордан припустил вверх по лестнице.
      – О, необходимость есть, – пробормотала себе под нос Кейтлин. – Здесь становится немного прохладно.
      – Прохладно?
      Кейтлин явно хотела, чтобы он поскорее оделся, подумал Макс, потом заметил, как ее глаза рассматривают его торс. Ему понравилась мысль о том, что вид его обнаженной груди беспокоит ее. Это означало, что она не была к нему равнодушной. Он решил, что, пожалуй, не станет одеваться.
      – Мне кажется, здесь ни капельки не холодно. Даже, скорее, тепло.
      Кейтлин встретилась с ним глазами и увидела в них вызов. Она никогда не могла оставить без внимания вызов.
      – Когда я открою окна, тепло не будет, – сладким голосом сказала она.
      Макс промолчал, но на губах его играла улыбка. Казалось, он так же твердо решил не надевать рубашку, как она – заставить его одеться.
      Джордан галопом сбежал вниз по лестнице и подал Максу старую, испачканную краской рубашку.
      – Вот мамина рубашка. Раньше ее носил папа Патрика. Она очень большая.
      – Большое спасибо, Джордан. Только она мне не нужна, – прибавил Макс, бросив взгляд на Кейтлин. – Мне и так хорошо.
      Не произнеся ни слова, Кейтлин открыла кухонное окно, улыбаясь тайком, когда по комнате пронесся ветерок. Была обычная апрельская ночь, температура воздуха ниже десяти градусов. От нее не ускользнуло то, что предплечья Макса покрылись гусиной кожей. Несомненно, теперь он наденет рубашку, подумала она, потом спросила себя, почему для нее так важно, чтобы он это сделал.
      Макс повесил рубашку на спинку стула, потом взял вилку и начал доедать остаток яблочного соуса на своей тарелке. Он взглянул на Кейтлин с беспечной улыбкой и указал на ее тарелку.
      – Вы же не хотите, чтобы ваша еда остыла. – Хоть еда не была единственным предметом, который остывал в этой комнате, подумал он, чувствуя на себе потоки холодного воздуха.
      Кейтлин заняла свое место за столом и взяла сэндвич. Она с трудом подавляла дрожь под струей холодного воздуха, гуляющего по комнате, но ей не хотелось доставлять Максу такого удовольствия.
      – Ой, мам, здесь холодно, тебе не кажется? – пожаловался Джордан.
      – Конечно, нет, Джорди. Я нахожу, что чудесный, прохладный ветерок освежает, особенно после нескольких необычно теплых дней. А вы, Макс? – Кейтлин с невинным видом взмахнула ресницами в сторону Макса.
      – О, да, я тоже, – согласился он, в упор глядя на нее, пока она не опустила глаза в этой борьбе характеров.
      – Ну, мне кажется, что холодно, мам. Я уже все равно поел, – пробормотал Джордан, заталкивая в рот остаток сэндвича. – Можно мне идти играть?
      – А? – Кейтлин с усилием оторвала взгляд от Макса. – О, конечно, Джорди. Нет, погоди. Может, тебе лучше сначала принять ванну? Хорошо?
      – Обязательно, да? – Когда она кивнула, он скорчил гримаску, потом просветлел. – Я возьму с собой солдатиков. – И Джордан побежал в ванную комнату.
      – Хотите еще что-нибудь? – вежливо предложила Кейтлин, снова взглянув на Макса. – Еще сэндвич или яблочного соуса? – Почему он не надевает рубашку? Уже стало совсем холодно. Она раздраженно спрашивала себя, можно ли обморозиться в апреле месяце.
      – Спасибо, не надо, все чудесно, – ответил Макс. Ради святого Петра, закройте же это окно, молча взывал он. Его мурашки уже сменились гусиной кожей.
      Кейтлин встала, отнесла свою тарелку в раковину и вымыла ее. Резкий ветер развевал желтые льняные занавески и трепал волосы Кейтлин.
      Вернувшись назад к столу, чтобы взять тарелку Макса, она вдруг увидела, как в глазах его загорелся огонь, и проследила за его взглядом, остановившимся на ее груди. Прохладный воздух вызвал еще одну реакцию. Ее соски съежились, стали твердыми и явственно проступили под рубашкой. Макс не отрывал от них глаз, а его руки шевельнулись, как будто были готовы потянуться к ней.
      – Ладно. – Она резко повернулась и поспешила к окну. – Пока хватит свежего воздуха, я думаю, – сказала она, закрывая окно, а ее щеки запылали.
      Макс откинулся на стуле и вытянул ноги, сплетя пальцы рук за головой. Он ухмыльнулся, наслаждаясь неловкостью Кейтлин. Первый раунд окончен, подумал он с дьявольским удовлетворением.

      – Вот ваша рубашка. – Как только сушилка остановилась, Кейтлин распахнула дверцу, схватила рубашку Макса и сунула ему в руки. – Наденьте, пока не простудились.
      – Мне ничуть не холодно, – благодушно отозвался Макс. – Особенно теперь, когда вы закрыли окно.
      – Наденьте рубашку, иначе я снова открою окно, – процедила Кейтлин сквозь зубы, потом прошествовала мимо него и вышла в холл.
      Постучав в дверь ванной комнаты, она просунула туда голову.
      – Джордан, ты закончил? А мыло брал? Хмм. Что-то оно сухое. – Она помолчала. – Попробуй еще раз, Джор-ди, и на этот раз с мылом, ладно?
      Закрывая дверь, она покачала головой.
      – Он часто так?
      При звуке голоса прямо у себя за спиной Кейтлин вздрогнула и резко обернулась.
      – Вы в порядке? – озабоченно спросил Макс. Лицо ее внезапно стало бледным, казалось, она вот-вот потеряет сознание.
      Кейтлин сделала глубокий вдох, цепляясь за дверную коробку.
      – Да-да, я в порядке. Я просто не очень приспособлена к неожиданностям. – Ей удалось улыбнуться, но голос ее немного дрожал. – На ваш первый вопрос: да, Джордан старается обойтись без мыла при каждом удобном случае. По-моему, в первом классе идет какое-то соревнование: кто из мальчишек соберет на себе больше грязи.
      – И кто лидирует? – легким тоном спросил Макс, хотя его занимательные глаза задумчиво наблюдали за ней.
      – Не знаю, но надеюсь, что не Джорди. – Кейтлин была рада, что Макс надел рубашку. – Кстати, я хотела заварить себе чашку чая из трав. Хотите тоже?
      – А у вас случайно не найдется кофе?
      Кейтлин чуть тряхнула головой. Она так и думала, что Макс из тех, кто пьет кофе. Очевидно, он не знает, как пагубно влияет кофеин на человеческий организм.
      – Я посмотрю.
      Она заставила себя оторвать пальцы от деревянной коробки двери и вернулась на кухню.
      Макс прошел туда следом за ней и встал, наблюдая, как она ставит кипятить чайник, потом – роется в кухонных шкафчиках. Пока у него два интригующих осколка мозаики. Во-первых, Кейтлин не нравится, когда до нее дотрагиваются. Во-вторых, она пугается, когда кто-то без предупреждения оказывается у нее за спиной. Макс немного над этим подумал, и ему не понравилась картина, которая у него получилась. Неужели муж Кейтлин занимался рукоприкладством? Макс никогда не считал себя сторонником физической расправы, но ему бы хотелось, чтобы этот тип попался ему в руки – кто бы он ни был. Десять минут – и он сумеет сравнять счет. Черт побери, ему даже пяти хватит.
      Кейтлин не могла не ощущать его внимательных взглядов. По правде говоря, она только что поняла, что всякий раз чувствует, когда Макс на нее смотрит, как будто в ней встроен радар, реагирующий на него. Эта мысль заставила ее нахмуриться. Она поставила перед ним дымящуюся чашку.
      – Э-э-э… Я смогла отыскать банку растворимого без кофеина. Я не очень-то помню, когда ее купила, но такое ведь не портится, правда?
      Макс слабо улыбнулся и втихую понюхал напиток, чтобы убедиться, что от него не пахнет каким-нибудь неизвестным веществом. Несомненно, она не слишком сильна в кулинарии. Перед его мысленным взором неожиданно мелькнул беспорядок в ее гостиной. И в домоводстве она явно тоже не сильна.
      А тут нечто неразличимое телесного цвета, отчасти завернутое в голубое махровое полотенце, выскочило из ванной комнаты, пронеслось по холлу и вверх по лестнице, роняя повсюду крупные капли воды.
      – Джордан? – крикнула вслед исчезающей фигурке Кейтлин. – В следующий раз вытирайся, прежде чем выйти из ванной.
      Пожав плечом, она протянула руку за шваброй с губкой и промокнула дорожку воды. Подняв глаза, увидела широкую улыбку Макса.
      – Ничего себе парнишка, а? – заметил он.
      – Да, конечно, – тихо согласилась она. – Иногда он просто ужасный, и хитрит слишком много, но он – самое главное, что есть в моей жизни.
      – А ваш… э-э… бывший муж часто видится с Джорданом?
      Макс понял, что затронул запретную тему: взгляд ее стал непроницаемым, она отвернулась. Он ожидал, что Кейтлин проигнорирует его неуместный вопрос, но, к его изумлению, она пробормотала:
      – Я никогда не была замужем.
      В голосе ее слышались нотки вызова: как будто она ждала, что он что-нибудь скажет по этому поводу.
      Макс замолчал. Значит, она мать-одиночка. Эта мысль его нисколько не оттолкнула. В наше время, когда существует столько легких вариантов, его восхитило то, что она решила оставить ребенка и растить его самостоятельно.
      – Вы его прекрасно воспитываете, – сказал он, мысленно отмечая про себя, что, значит, она не подвергалась рукоприкладству мужа.
      – Вы правда так считаете? – Она повернулась и посмотрела Максу в глаза. Лицо ее было серьезным. – Я стараюсь, но иногда приходится трудно. Я хочу сказать: с моим собственным делом и всем прочим, я живу не очень-то по расписанию…
      – Он кажется счастливым и здоровым. Он вежлив, дружелюбен и шалит в пределах нормы. Это говорит о том, что у него есть душевный комфорт. Не забывайте, у меня три племянника. Это делает меня специалистом по ребятишкам.
      Она чуть улыбнулась.
      – А, вот как?
      – Можете звать меня просто «Доктор Спок».
      Улыбка Кейтлин стала шире.
      – О, хотите еще кофе? – Она указала на почти пустую чашку. – В банке еще остался.
      – Нет, спасибо. Мне, наверное…
      – Мам? – окликнул с лестницы Джордан. – Я уже готов ложиться.
      – Хорошо, дружок, – отозвалась Кейтлин. – Я через минутку приду.
      – А Макс может прийти попрощаться?
      Она бросила быстрый взгляд на Макса, и тот кивнул.
      – Да, Джорди.
      Они поднялись наверх, и Кейтлин задумчиво наблюдала за Максом, который присел на краешек кровати и с явным вкусом рассказывал Джордану смешную историю. Может, дело было в том, что он проводит много времени с племянниками, но Макс вел себя с Джорданом так непринужденно, так естественно. И, конечно, Джордан безоговорочно откликнулся на его интерес.
      Сердце ее немного заныло. Она знала, что Джордан жаждет мужского влияния в своей жизни. Рик старается по возможности включать Джордана в свои мероприятия с сыном, такие, как походы с ночевками и бейсбол на заднем дворе, но это не то же самое, что безраздельное внимание мужчины-отца. Не удивительно, что он так быстро откликнулся на приветливость Макса.
      Но ее беспокоило, что в конце концов Джорди будет плохо. В конце концов Макс будет поблизости всего неделю или две. Как будет себя чувствовать Джордан, когда Макс перейдет к следующей работе? Может, ей следует положить этому конец прежде, чем дела зайдут дальше. Не то чтобы у нее были отношения с Максом, но она позволила ему как-то вклиниться в их жизнь. Ей нужно заставить Макса отодвинуться. Она постаралась не обратить внимания на болезненный укол, который причинила ей эта мысль, и смотрела, как Макс дружески обнимает Джордана.
      Пока они спускались с Максом вниз по лестнице, Кейтлин молчала, а в голове ее проносились беспорядочные мысли. Ей нужно время, чтобы собраться с мыслями. Она прошла прямо к двери на улицу и открыла ее, безмолвно давая Максу понять, что его просят уйти.
      – Спасибо за обед, – сказал он, потом улыбнулся чуть кривовато. – И спасибо за… хм!.. глоток свежего воздуха.
      Губы ее изогнулись в ответной улыбке, хоть и чуть заметной.
      – Я через пару дней подготовлю ваш контракт. Спасибо, что вы его занесли.
      Макс протянул руку и сжал пальцы Кейтлин. Он сделал вид, что не замечает ее деликатных попыток высвободиться, и обхватил ее руку своими ладонями.
      – Наверное, я вам должен обед. Как насчет какого-нибудь вечера на неделе? Можете взять и Джорди, если хотите.
      Кейтлин почувствовала, что глубоко внутри нее поднимается дрожь: большой палец Макса начал кругами гладить ее ладонь.
      – Я… э-э… обед – это необязательно.
      – Нет, обязательно. Вы же меня накормили.
      Дрожь передалась ногам.
      – Считайте, что это была благодарность за то, что вы разрешили Джорди и его приятелям звонить по вашему телефону из машины.
      – Для меня было удовольствием разрешить мальчикам звонить по моему телефону. Так что я все же ваш должник.
      – Это ничего, – настаивала она, с трудом переводя дыхание. И снова попыталась вытянуть свою руку. – Это был всего лишь сэндвич.
      Макс сжал свои теплые ладони, и теперь уже оба его больших пальца массировали чувствительную кожу ее запястья.
      – О, но я настаиваю на том. чтобы расплатиться с вами обедом. В какой вечер?
      Кейтлин снова потянула руку – и на этот раз смогла высвободиться.
      – Спасибо, конечно, Макс, но – нет.
      – Как насчет вечером в пятницу?
      Он легко не сдавался.
      Кейтлин сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.
      – Я не встречаюсь с мужчинами. – Она открыла сетчатую дверь. – Если вы собираетесь завтра прийти в теплицу, вам лучше подождать до второй половины дня. Утра у меня довольно суматошные. Вам, наверное, лучше надеть джинсы и футболку, потому что опять ожидается жара. Доброй ночи, Макс.
      Ее неуступчивый тон говорил, чтобы он не испытывал судьбу.
      Макс редко поступал так, как ему говорят. Он положил палец ей под подбородок и заставил поднять голову.
      – Такой упрямый подбородок, – пробормотал он и легко коснулся губами ее рта. – Но упрямство меня интригует. – Он легко поцеловал ее в нос. – Доброй ночи, Кейт.
      – Кейтлин, – автоматически поправила его она.
      – Мы увидимся завтра днем. Может, мы сможем решить, где нам пообедать в пятницу.
      Он сверкнул улыбкой, легко поцеловал ее в губы и ушел, не дав возможности ничего сказать.
      Кейтлин закрыла дверь, потом привалилась к ней спиной. Эти поцелуи были такими мимолетными, что страх даже не успел начаться, так почему же они оказались достаточно долгими, чтобы заставить ее губы все еще ощущать его прикосновение? Каждый раз, когда он прикасался к ней, тело ее предавало ее. Ее груди напрягались и ныли от одиночества. Ее руки, казалось, тянулись к нему, словно под действием магнита. Почему? Что было в этом человеке такого, что заставило ее гормоны работать на форсированном режиме?
      Кейтлин продолжала обдумывать этот вопрос, лежа в постели парой часов позже, глядя в потолок. Она ощущала себя ребенком, взявшим поиграть спички. Она знала, что будет больно, и боялась, но все же не останавливалась, зачарованная теплым, ярким пламенем.

* * *

      На следующее утро Кейтлин решила не ехать сразу же в теплицу. Вместо этого она отправилась в компанию, торгующую канцелярскими принадлежностями, которую ей рекомендовал Макс. Час спустя она выехала оттуда, загрузив в машину почти все, что ей велел купить Макс. Она даже сделала заказ на бумагу с грифом фирмы. В конце концов она уже достаточно долго ведет дело, и ее корреспонденция должна выглядеть профессионально.
      Из любопытства она приценилась к паре новых электровных пишущих машинок, но решила, что прекрасно обойдется своей электрической, которой исполнилось двенадцать лет. По правде говоря, у них было ненадежное перемирие. Конечно, «Q» и «Z» немного заедали, но она все равно редко пользуется этими буквами. Она не хотела рисковать и заводить прихотливую, дорогую машинку, с которой у нее еще могут не сложиться отношения.
      К четверти первого Кейтлин полила всю теплицу и провела два часа на телефоне. Она собирала заказ на двести различных растений в горшках, за которым должны были приехать на следующий день, когда хруст шагов по гравию заставил ее поднять голову. Это был Макс. Ее сердце забилось немного быстрее, но она решила, что это из-за того, что он пришел неожиданно. Она спрятала улыбку при виде его одежды. Если он считает, что это и есть «непринужденный деловой стиль», то ему нужно брать уроки.
      На нем были костюмные брюки и новая белоснежная рубашка с бежевым галстуком. Сделав скидку на жару, он снял пиджак, но по-прежнему был обут в свои дорогущие кожаные ботинки. Может, и хорошо, что он не явился в джинсах. У нее было предчувствие, что вид его длинных ног и узких бедер, обтянутых джинсами, окончательно разбудил бы ее либидо.
      – Привет, – чуть смущенно сказала Кейтлин. – Я закончу через несколько минут. Мне нужно собрать целиком этот заказ.
      – Можно, я помогу? – спросил Макс, обводя ее фигурку взглядом. Опять джинсы. Он подавил вздох. Он понимал, что платья – не слишком подходящая одежда для работы в теплице, но ему внезапно страстно захотелось снова увидеть ее голые ноги. Конечно, неплохо было смотреть и на то, как узенькие джинсы обтягивали ее крепенькую попку, и он не мог пожаловаться на то, как розовая футболка льнула к ее груди.
      – Если хотите. Сейчас я набираю двадцать пять горшков базилика – вот он, на ближнем конце стола – и ставлю их вот в эти коробки. А вы можете повернуться к тому столу, что у вас за спиной, и взять двадцать пять горшков со шнитт-чесноком – это вон те травянистые штуки – и поставить их вот в эту коробку.
      С этими словами Кейтлин закончила упаковывать базилик и перешла к английской лаванде. Пакуя ее, она наслаждалась терпким ароматом.
      – Что теперь? – спросил Макс, закончив свое задание.
      – Теперь я перенесу коробки к выходу, к дверям, где они будут дожидаться, когда их завтра с самого утра заберут.
      – Так вот что там были за коробки? Я заметил их, когда вошел.
      – Точно. Заказчики присылают за ними грузовики. У меня уже есть коробка с итальянской петрушкой, с шалфеем, с чабрецом и с мелиссой лимонной. И еще одна с эстрагоном. Это для «Зеленого единорога». Это розничный магазин растений в Ричмонде.
      – Они все для кухни, да?
      Кейтлин улыбнулась.
      – Сегодня кипящих котлов не будет. Вынуждена вас разочаровать. Хотя петрушка – это естественное мочегонное, а отвар из шалфея и чабреца, говорят, помогает наладить расстроенный желудок.
      – Мне бы он его расстроил, – пробормотал Макс, идя следом за Кейтлин в помещение кабинета.
      При виде пакетов с канцелярскими товарами на столе, Макс негромко присвистнул.
      – Вы-таки их купили.
      – Вы же сказали, что они мне нужны, так?
      – Ну, мне показалось, что вы не хотите…
      – Я не против обыкновенных, повседневных принадлежностей для конторы. Единственное, против чего я возражала, – это компьютер, – напомнила ему Кейтлин.
      – И это как раз та вещь, которая была бы вам по-настоящему полезна. Если бы вы только могли увидеть, что он…
      – Эй, кис-кис-кис! – прервала его Кейтлин.
      – Что вы делаете?
      – Зову Шарлеманя. Теперь, когда я знаю, что это кот-агрессор, я приучу его бросаться на вас каждый раз, как вы заговорите о компьютере этим одурело-восторженным тоном.
      – Одурело-восторженным?! – запротестовал Макс. – Что это вы говорите?
      – Именно то. Вы начинаете распространяться о компьютерах тем же благоговейным тоном, каким Джордан рассказывает о своем любимом бейсболисте.
      – Неправда!
      Кейтлин улыбнулась.
      – Нет, прав-да! – нараспев откликнулась она.
      – Не-прав-да! – пропел в ответ Макс и шагнул к ней.
      – Да! – дразнила она.
      – Нет! – Он сделал еще один шаг к ней.
      – А вот и да!
      – А вот и нет!
      Макс сделал еще один шаг, потом уперся обеими руками в стол по обе стороны от нее, поймав ее в ловушку. Его глаза жадно впились в ее губы.
      – Я не одурел от компьютеров, – пробормотал он негромко, и его теплое дыхание обвевало ее щеку. – Если я от чего сейчас и одурел, так это от крошечного ангелочка с золотыми кудрями и шоколадными глазами.
      Опустив голову, он проложил дорожку легких, как пух, поцелуев от ее щеки к губам.
      – Нет! – только и успела сказать Кейтлин, а потом его губы прижались к ее. Нежные, как прикосновение младенца, теплые, как летний день, его губы соблазняли ее, пока она не сдалась, полуоткрыв рот.
      Кейтлин задрожала от жаркой слабости, наполнившей ее тело. Ее руки, трепеща, взметнулись вверх и легли открытыми ладонями ему на грудь. Ее рот открылся перед его настойчивым языком, и с торжествующим стоном он стал осваивать эту новую территорию, и руки его обхватили ее.
      Только секунду назад она ощущала жар его тела и сильное биение его сердца. А в следующий миг ее демон дал ее рукам силу оттолкнуть его.
      Макс долгое мгновение вглядывался в нее, прежде чем понял, что глаза ее остекленели не от страсти, а от ужаса. Ее губы были такими сладкими, так были ему нужны, что только слепая паника, бушевавшая в ее остановившихся глазах, удержала Макса от того, чтобы снова притянуть ее к себе. Он сделал глубокий вдох, поняв, что перешагнул за какой-то невидимый барьер.
      Страх на ее лице обжег его, как крепкая кислота. Он понимал, что ему надо что-то сделать, чтобы умерить его. Он осторожно протянул руку и мягко провел пальцами по ее щеке, бормоча что-то успокоительное. Он даже не знал, что говорит – это казалось неважным.
      Через пару минут Кейтлин мигнула и выдавила дрожащую улыбку.
      – Извините. – У нее получился только приглушенный шепот, и щеки ее залила неяркая краска. – Я в порядке.
      – Хочешь поговорить об этом? Кейт? – голос Макса звучал ровно. Удивительно, подумал он – и это при том смятении, что у меня внутри.
      Кейтлин энергично помотала головой, отказываясь встретиться с ним взглядом.
      – Нет.
      – Бога ради! Что с тобой произошло? Кто это сделал? – слова вырвались, прежде чем Макс успел остановиться. Лицо ее дрогнуло, как от удара. – Кейтлин, – начал он уже спокойнее, но она стремительно повернулась и выбежала из конторы, прежде чем он успел задержать ее.

* * *

      – Хочешь рассказать мне, почему ты посредине дня здесь, а не на работе? – спросила Донна, ставя стакан травяного чая со льдом перед Кейтлин.
      Кейтлин взяла стакан и отпила глоток.
      – А я не могу просто прийти и навестить подругу, если мне захочется?
      – Обычно ты этого не делаешь, – сухо отозвалась Донна. – Не во время рабочего дня.
      – Может, сегодня мне просто захотелось повидаться с подругой, – защищалась Кейтлин.
      – Может, тебе сегодня просто надо было с кем-то поговорить.
      Голос Кейтлин упал почти до шепота:
      – Может, и так.
      – Так говори.
      Воцарилось долгое молчание, потом Кейтлин сказала:
      – Я думаю, не пойти ли мне к доктору Этли.
      Донна немного подумала.
      – К твоему психотерапевту?
      – Да.
      – Я думала, ты перестала к ней ходить несколько лет назад, потому что она тебе не помогала.
      Кейтлин вздохнула.
      – Я перестала к ней ходить, потому что она сказала мне, что я цепляюсь за страх, так как это безопаснее, чем справляться с другими чувствами. Я не хотела этого слышать. Я хотела, чтобы она произнесла какие-то волшебные слова и прогнала бы весь страх.
      – А теперь?
      – Теперь, кажется, я поняла, что она имела в виду. Было безопаснее бояться: так нет риска получить душевные раны. Но теперь я устала бояться.
      – Тот мужчина, которого ты встретила, имеет какое-то отношение к этому решению?
      – Не знаю. Может быть. – Кейтлин всмотрелась в свой стакан, словно надеялась найти там ответ. – Я делаю это не потому, что хочу наладить с ним какие-то отношения – я не хочу. Мы слишком разные. Но он заставил меня понять, какой эмоциональной калекой я стала. Я делаю это ради себя.
      Она минуту помолчала, потом добавила:
      – Кажется, будто я живу с очень уродливым призраком. Куда бы я ни шла, что бы я ни делала – я вижу, как этот призрак наблюдает из теней и готов наброситься на меня, если я почувствую себя слишком счастливой. Может, несколько лет назад я и не была готова бороться с этим призраком, но теперь я собираюсь это сделать.
      – Собираешься надеть свои боксерские перчатки, а? – мягко сказала Донна.
      Кейтлин улыбнулась:
      – Угу.
      Донна подошла к Кейтлин и обняла ее за плечи.
      – Ну и умница. С возвращением, Кейтлин, милая.

* * *

      Макс бродил по теплице. Хруст гравия под его ботинками и непрекращающееся жужжание вентиляторов были единственными звуками, которые он мог слышать, хотя он не переставал прислушиваться, не раздадутся ли звуки, которые скажут ему, что Кейтлин вернулась. Ее не было уже больше часа.
      Он продолжал мысленно прокручивать одно и то же. Кейтлин не нравилось, когда к ней прикасаются. Кейтлин пугалась, когда кто-то подходил к ней сзади. Кейтлин не подвергалась рукоприкладству мужа. Кейтлин боится. И тем не менее она была такая отважная и независимая, что он мог придумать только одно, что могло бы оставить после себя такую душевную рану.
      Желудок Макса сжался до тошноты, и он так крепко стиснул кулаки, что ногти впились в ладони. Ее изнасиловали. Может, он ошибается, но как он ни пытался, он не смог придумать больше ничего, что объясняло бы все факты. Горький гнев поднялся в Максе при мысли о том, что кто-то осмелился причинить ей боль. Он только мог надеяться, что насильника поймали и что он еще отсиживает свой долгий, долгий срок. Для подонка так будет безопаснее, подумал он мрачно: да поможет ему Господь, если он когда-нибудь попадется мне в руки.
      Макс услышал шаги и обернулся – там стояла Кейтлин.
      – Я не была уверена, что вы все еще будете здесь, – пробормотала она.
      – Я никуда не ухожу. – Слова его были обещанием.
      Кейтлин подняла голову, но не встретилась с ним взглядом, а остановила его на его подбородке.
      – Послушайте, я извиняюсь… за то, что тут случилось. Я, наверное, отреагировала слишком сильно. Я…
      – Я понимаю, Кейт, – негромко сказал Макс. Протянув руку, он взял ее руку и зажал между своими ладонями.
      – Кейтлин, – еще раз поправила она.
      Макс продолжал, словно не слышал:
      – Мне бы хотелось знать, что тут за растения.
      Он подошел к длинной невысокой скамье с саженцами в дальнем краю теплицы.
      Поскольку он не выпускал ее руки, Кейтлин пришлось идти за ним. Медленно ведя ее по узкому проходу, он останавливался у каждого ряда саженцев и спрашивал Кейтлин, что растет тут. Все это время он продолжал мягко, но решительно удерживать ее руку. Кейтлин несколько раз пыталась потянуть руку, чтобы высвободиться, но Макс просто на мгновение сжимал пальцы.
      – Не пройти ли нам в контору? – спросила Кейтлин, недоумевая, что придумал Макс.
      – А? О, нет. По крайней мере – пока нет. Я хочу узнать, зачем вам вот это. – Он указал на полскамьи Scuttelaria lateriflota. – Это для того, чтобы готовить, или еще для чего-то?
      Кейтлин озадаченно посмотрела на него. У нее было такое чувство, что ему на самом деле было наплевать, что это за растение, но она все равно ему ответила.
      – Это растущий цветок Северной Америки, называемый в народе «ермолка». Это – лекарственное растение, которое прежде употребляли американские индейцы. У него летом на верхушке расцветают маленькие сине-сиреневые цветочки.
      – А это что? – Он указал еще на одну группу растений.
      – Вас действительно все это интересует? – спросила Кейтлин с подозрением.
      Макс невинно улыбнулся.
      – Кейт…
      – Кейтлин, – прервала она его.
      – Кейт, меня интересует все, что вы можете сказать.
      Кейтлин с сомнением фыркнула.
      – Ну что же. Это Echinacea. Ее также называют багряным шишкоцветом. Это еще один дикорастущий американский цветок.
      – А он для чего?
      – У него есть обеззараживающие свойства, и считается, что он стимулирует иммунную систему.
      – А вы его пробовали?
      – Я его принимаю каждый день.
      Кейтлин быстро потянула руку.
      На этот раз Макс не только сжал пальцы, но и сплел их с ее пальцами. Кейтлин нахмурилась.
      – Извините, но не вернете ли вы мне мою руку?
      – Почему? Она вам нужна?
      – Понадобится.
      – Ну, когда понадобится, дайте мне знать, и я ее отдам, – логично сказал Макс.
      – А может, я хочу получить ее обратно прямо сейчас.
      – Но я сейчас получаю от нее столько пользы, – сказал Макс. – Вы же не заберете ее как раз тогда, когда я к ней так привязался, правда?
      Кейтлин почувствовала, что ее губы изгибаются в улыбке.
      – Если вам так необходимо что-то держать, по-моему, Джордан мог бы одолжить вам плюшевого мишку.
      Ее улыбка стала шире, когда она представила себе, как Макс ночью обнимает плюшевого мишку – и погасла, когда она сделала следующий шаг и представила себе, что Макс обнимает ее, что их руки и ноги переплелись. Кейтлин прижала свободную руку к желудку. Что с ней происходит? У нее никогда раньше не было таких фантазий!
      – Эй, мисс Лав, догадайтесь, куда я водил Диану в пятницу вечером?
      К. С. подлетел к ней, потом резко остановился. По выражению его лица Максу стало ясно, что он не привык входить и видеть, что его босс держится с кем-то за руки. Это Макс намеревался изменить. Если будет так, как ему хочется, то Кейтлин привыкнет держать его за руку – и часто.
      Пока неплохо, – подумал Макс: рука Кейтлин спокойно лежала в его ладонях, пока она болтала с парнишкой о его свидании и расспрашивала о Марте, которая по-прежнему лежала с гриппом. Но оказалось, что Макс слишком рано успокоился. Как только его пальцы расслабились, Кейтлин неожиданно дернула руку и высвободилась.
      Кейтлин подарила ему высокомерную улыбку и затрепетала ресницами, но Макс мог только улыбнуться. Медленно он облизал указательный палец и нарисовал в воздухе воображаемый знак. Ну вот и второй раунд, подумал он. В нем взяла верх Кейт. Пока, похоже, они квиты.

      Кейтлин не видела Макса в течение двух недель. Он уехал в Северную Вирджинию по делу, но звонил каждый вечер. Каждый разговор длился всего несколько минут, но Кейтлин все равно с нетерпением ждала его звонков. К тому же она немного ревновала к Джордану: когда к телефону подходил он, то разговаривал с Максом по двадцать минут, а когда отвечала она, то получала только жалкие десять.
      В воскресенье вечером Кейтлин сидела в шезлонге на заднем дворе и упражнялась в расслабляющем дыхании: доктор Этли посоветовала ей попробовать эти упражнения. Она ходила к ней каждый день с момента отъезда Макса из города. В середине «вдох – считай до пяти – выдох» она услышала – о, такой знакомый голос:
      – Кейт?
      – Кейтлин, – поправила его она, а потом с улыбкой подняла к Максу лицо. Приятно было его видеть – несмотря даже на серый костюм-тройку.
      – Ну что, Северная Вирджиния, наконец, вас вышибла?
      Он улыбнулся.
      – Они сказали, что если я не уеду, они меня пристрелят, как только увидят. Могу я спросить, что вы делаете?
      Макс охватил ее взглядом, мысленно отмечая все детали. На ней были обрезанные джинсы, подчеркивавшие ее стройные ноги, очередная футболка честно следовала всем формам, скрытым под ней, включая бугорки сосков. Его глаза на мгновение задержались на узле непослушных кудрей, потом вгляделись в теплые карие глаза.
      – Что я делаю? – повторила Кейтлин, беспокойно шевельнувшись под внимательным взглядом. – Я практикуюсь в дыхании.
      – Ну да, конечно, – пробормотал Макс. – Не хотелось бы забыть, как это делается.
      – Это метод расслабления, Макс. – Кейтлин вздохнула. – У вас была какая-то определенная причина, чтобы зайти?
      Макс уселся на траву рядом с шезлонгом, предварительно расстелив носовой платок, чтобы не испачкать брюки.
      – Ага. Я тоже хочу научиться дышать. Научите меня, Кейт.
      – Кейтлин.
      – Эй, вы же зовете меня Максом, значит…
      – Ну что же, хорошо, – поддразнила его Кейтлин. – Максимиллиан.
      Макс возмущенно фыркнул.
      – Не знаю, о чем думали мои родители, когда нацепили на меня это имя. У моей сестры славное, нормальное имя. Даже у моего младшего брата славное, нормальное имя. А мне досталось – «Максимиллиан». Можете себе представить, как над ним потешались другие ребята.
      – А почему вы не стали пользоваться вторым именем?
      – Ни за что!
      Казалось, эта идея его ужаснула.
      – Почему же?
      Макс преувеличенно огляделся, словно высматривая шпионов. Театральным шепотом он проговорил:
      – Поклянитесь никогда и никому не выдавать то, что я вам сейчас скажу.
      Кейтлин закатила глаза и с трудом справилась со смехом.
      – Клянусь.
      – Второе имя у меня еще хуже первого.
      – Не может быть! – Кейтлин притворилась, что поражена.
      – Да. Это… – Согнув палец, он поманил ее поближе. Когда она наклонила к нему голову, он прошептал: – Это имя – Тобиас.
      Смех, который она старалась сдержать, наконец вырвался на волю.
      – Тобиас? Максимиллиан Тобиас? – Она озорно улыбнулась ему, думая про себя, до чего он привлекателен. – Ну что же, раз вы настаиваете на том, чтобы звать меня Кейт, я, наверное, начну звать вас Максимиллиан Тобиас.
      – Хорошо, Кейтлин. Вы победили.
      – Спасибо, Макс. Я рада, что вы оценили мою точку зрения.
      – Легко оценить что-то, если смотреть на него под дулом заряженного ружья, – пробормотал Макс. – Ладно, Кейтлин, научите меня дышать на тот случай, если я вдруг забуду, как это делается.
      Кейтлин рассказала ему основу упражнения, но когда она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, Макс неожиданно для себя обнаружил, что вместо того, чтобы делать как она, он за ней наблюдает. Он вспомнил то время, когда его сестра была беременна. Интересно, как будет выглядеть беременная Кейтлин: со ставшими еще пышнее грудями, с телом, наливающимся ребенком? Его ребенком?
      Его фантазия перешла к созданию ребенка: ее груди мягки и податливы под его прикосновением, эти прекрасные ноги обхватывают его… Эти мысли так возбуждали, что Макс почувствовал, что должен начать делать дыхательные упражнения просто, чтобы прийти в себя.
      Несмотря на свое возбуждение, Макс не смог не заметить, что в Кейтлин что-то изменилось. Он не знал точно, что именно. Может, дело было в том, что глаза ее не воздвигли защитного экрана, как только она его заметила. Может, в том, что она не застыла автоматически и не расправила плечи. Или же в том, что она казалась теплее, мягче. Как бы то ни было, Макс почти терял дар речи.
      Однако ситуация резко изменилась: Джордан промчался по травянистой лужайке и бросился на Макса, повалив его на спину.
      – Привет, Макс! Сколько ты уже здесь? Я думал – может, ты позвонишь. Когда ты мне звонил, ты говорил по радиотелефону из машины? Мне еще никогда не звонили по радиотелефону. – Эту свою речь со скоростью девяноста миль в час Джордан произносил, сидя у Макса на животе.
      Кейтлин со смехом начала его ругать.
      – Джордан, безобразник, сию же минуту слезай с него. Невежливо давить людей.
      – А я могу на самом деле раздавить людей, мам? – спросил Джордан, пока Макс осторожно сел, отряхивая свою рубашку.
      – Конечно, можешь. Ты же уже большой мальчик.
      – Могу я раздавить тебя, мам?
      – Конечно – у-ух! – охнула Кейтлин, когда руки Джордана обхватили ее и с силой сжали. Она бессильно упала.
      Встревожившись, Макс поспешно вскочил, но тут же успокоился: Кейтлин приоткрыла один глаз и заговорщически ему подмигнула.
      Джордан захихикал.
      – Смотри, Макс, я раздавил ее так, что она заснула.
      – И правда, – отозвался Макс, снова устраиваясь на траве. – А ты знаешь, как ее разбудить?
      – Конечно. Она очень боится щекотки.
      – Боится, вот как? Интересная мысль, – многозначительно проговорил Макс, хотя и улыбнулся невинно, когда глаза Кейтлин распахнулись.
      – Эй, мам! Ты же должна спать! – возмутился Джордан.
      – А, извини. – Кейтлин снова закрыла глаза, но сначала послала Максу предупреждающий взгляд. Она расслышала в его голосе довольное мурлыканье.
      – Патрик пришел! – вдруг крикнул Джордан, услышав автомобильный гудок. – Мы собираемся в парк кататься на лодках, – сказал он Максу. – Пока, мам! – И он бросился бежать.
      Кейтлин приподнялась на локтях и смотрела вслед Джордану, чтобы убедиться в том, что они благополучно уедут. Потом повернулась и обнаружила, что Макс наблюдает за нею.
      – Боитесь щекотки, а? – проговорил он.
      – Ничуть, – ответила она ему, энергично тряхнув головой. – Джордан это просто так сказал.
      Блестя глазами, Макс спросил:
      – То есть вы хотите сказать, что Джордан соврал.
      – Конечно, нет! – возмущенно запротестовала Кейтлин.
      – Я так и подумал.
      Он потянулся к ее ребрам.
      – Не смейте! – взвизгнула она. – Или я отплачу вам.
      – Тогда это, возможно, будет одним из лучших моментов моей жизни, – пробормотал Макс и начал ее щекотать, ухмыляясь ее хихиканью.
      – Пришла пора мщения! – торжествующе объявила она, пару раз ткнув в ребра Макса, и удовлетворенно услышала, как он смешливо фыркнул. Кейтлин подалась вперед, чтобы пощекотать его еще, но потеряла равновесие и упала прямо на него. Смех замер на ее губах, когда она посмотрела в его лицо, оказавшееся всего в нескольких сантиметрах от ее собственного.
      Протянув руку, Макс нежно приложил ладонь к ее щеке.
      – Я обожаю слышать твой смех, Кейтлин, – прошептал он. – Ты даже не представляешь себе, насколько.
      Кейтлин затаила дыхание, ожидая отвратительного страха, но его почему-то не было. Даже когда Макс провел большим пальцем по ее нижней губе. Даже когда Макс пригнул ближе ее голову и прикоснулся губами к ее губам.
      И даже когда он просунул язык между ее внезапно раскрывшимися губами и легко провел его кончиком по ее зубам. И даже когда его рука легко провела по ее футболке, заставив ее сосок напрячься и запульсировать под его прикосновением.
      Прекрасно зная, насколько ненадежна ее податливость, Макс оставил еще один нежный поцелуй на ее губах и отодвинулся, всматриваясь в ее лицо. Вместо ужаса, который он так боялся на нем увидеть, было только недоумение.
      Хотя Кейтлин испытывала в этот момент массу эмоций, страха среди них не было. Медленно она села, не отводя от него взгляда.
      – Я… э-э… наверное, пойду, приготовлю нам обоим какое-нибудь холодное питье. Хотите травяной чай, обычный чай или содовую?
      – Обычный чай, – сказал Макс. – А лимон придержите.
      Поднимаясь на ноги, он улыбнулся, потом прошел следом за Кейтлин в дом. Его ничуть не расстроило то, как повернулись события. Ни капельки.
      Пока Кейтлин готовила прохладительное питье, он сидел за кухонным столом – предварительно пришлось снять со стула большую кипу газет. Чтобы освободить место для стаканов, со стола надо было снять куски картинки-мозаики и солдатиков. Увидев в кухонной мойке посуду от завтрака и ленча, и еще одну большую кипу газет на полу возле плиты, он вздохнул.
      – Спасибо, – сказал он, когда она поставила перед ним чай.
      – Без лимона, – улыбнулась она.
      – Великолепно. Можно задать глупый вопрос? – отважился он, наконец, заметив еще одну кипу газет – на этот раз высотой почти в метр – в прихожей.
      – Конечно.
      – Почему тут все эти газеты?
      – А, – живо ответила она, – я только что вытащила их из моей спальни. Мне надоело перебираться через них, чтобы добраться до постели.
      – А вам не пришло в голову, что их можно просто выбросить?
      Ее это шокировало.
      – С чего это? Я несколько месяцев их собирала.
      – Почему? Что, какая-то организация объявила сбор макулатуры?
      – Ну, нет, но кто-нибудь может это сделать – и тогда я к этому готова. Из нее ведь снова сделают бумагу, знаете?
      – Вы хотите сказать, что собираете их просто НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ? – недоверчиво спросил Макс.
      Кейтлин села немного прямее и вздернула кверху подбородок.
      – Вы имеете какие-то возражения против использования вторсырья?
      – Никаких. Абсолютно никаких, – поспешил он уверить ее. – Но просто можно было бы… ну… не так захламлять дом, если бы вы отнесли их, скажем, в гараж.
      Кейтлин чуть напряглась. Захламлять, а?
      – Этого я не могу сделать, – отозвалась она чуть слащаво. – Там я держу алюминиевые банки.
      – Возможно, если бы вы…
      Кейтлин резко встала, чуть не опрокинув свой стул.
      – Если вам не нравится, как я веду хозяйство, мистер Шор, можете уйти. Может, я чересчур неопрятна на ваш безупречный вкус, но, по-моему, мне еще можно не опасаться, что санинспекция меня закроет. По крайней мере, пока нет.
      Высоко подняв голову и выпрямив спину, она прошествовала в гостиную.
      Макс поспешно поднялся и пошел за ней, споткнувшись еще об одну кипу газет. Падая, он протянул руки, чтобы удержаться и задел за край маленького столика, уставленного коллекцией растений в маленьких керамических горшочках. Столик пошатнулся и растения соскользнули с него прямо туда, куда падал Макс.
      Испуганное «Нет!» едва успело сорваться с губ Кейтлин – и Макс приземлился прямо руками на керамические осколки.
      Она пробралась через комнату и опустилась рядом с ним на колени, как раз когда он сел.
      – Господи, Макс, ты в порядке?
      – Все просто великолепно, – сказал он сухо, глядя на руки, – если ты не боишься вида крови.
      – Боже! Нам лучше пойти в ванную, чтобы отмыть руки и посмотреть, что у тебя за порезы.
      При этих словах сердце ее упало. Крови, похоже, было очень много.
      К великому ее облегчению, большинство царапин были неглубокими – достаточно было антисептического крема и пластыря. Но один глубокий порез на левой ладони продолжал сочиться кровью даже десять минут спустя. Обеспокоившись, Кейтлин настояла на том, чтобы отвезти Макса в больницу, где бы ему наложили шов.
      Волнуясь, она дожидалась в приемной травмопункта. Наконец, та же самая медсестра, которая провела его в кабинет, вышла. Кейтлин встала.
      – Его уже можно забрать?
      – Понадобится немного больше времени, чем мы ожидали, – объяснила сестра. – Он упал в обморок.
      Кейтлин ахнула.
      – От потери крови?
      Ей казалось, рана кровоточила не так уж сильно.
      – Не совсем, – попыталась увильнуть медсестра. – Послушайте, может, ему и не понравится, что я вам сказала, но только когда доктор приготовил шприц, чтобы сделать ему противостолбнячный укол, мистер Шор только взглянул на него и завалился.
      Кейтлин спрятала улыбку. Картина вечно уверенного в себе мистера Шора, падающего в обморок при виде иголки, наполнила ее смехом – и неожиданной нежностью.
      – Если хотите, можете пойти навестить его, – предложила медсестра. – Кабинет номер три.
      – Нет, – пробормотала Кейтлин. – Спасибо, конечно. Ему может не понравиться, чтобы я знала, что он упал в обморок. Я просто подожду здесь. – Она села, все еще продолжая улыбаться, и взяла какой-то журнал.
      Прошло еще полчаса прежде чем Макс, наконец, вышел с замотанной бинтом рукой.
      – Привет, – сказал он, чуть махая рукой.
      – Сам привет! – Кейтлин положила журнал на столик и встала. – Господи! – невинным голосом воскликнула она, – сколько же швов они тебе наложили? Наверное, немало, а? Ты, точно, пробыл там немало.
      Макс провел пальцем под воротником и поморщился.
      – Хмм… Несколько, – наконец бесстрастно проговорил он.
      Кейтлин смотрела на него, широко раскрыв глаза.
      – Ты знаешь! – возмутился он.
      – Что знаю? – спросила она, потом улыбнулась. – Идем, стоик. – Она взяла сумочку, подхватила его под руку и вывела к автостоянке. – Почему бы тебе не вернуться сначала ко мне? Я приготовлю тебе ужин, а потом отвезу тебя домой.
      – Тебе не надо везти меня домой, я сам поеду.
      – Нет, с больной рукой не поедешь, – твердо возразила она.
      Макс несколько секунд молчал, но мысль его лихорадочно работала. Хотя он терпеть не мог оставаться без машины, он может воспользоваться этой ситуацией и заставить Кейтлин провести с ним еще немного времени. Он, просто не станет ей говорить, что его сестра живет всего в трех кварталах от его дома!
      – Ну, – наконец сказал он, – может, ты и права. Но как я утром попаду на работу?
      Он ждал ее ответа, затаив дыхание.
      – Наверное, я смогу подъехать и завезти тебя утром по дороге в теплицу. Я все равно не открываю ее до девяти. Ты, наверное, приезжаешь на работу раньше этого часа, да?
      – Я обычно бываю на месте к восьми тридцати.
      – Вот видишь, все прекрасно получается.
      Прекрасно, подумал Макс. Он добился того, что она предложила подвезти его до работы. Теперь надо только, чтобы она отвезла его и обратно тоже.
      – Мне, право, неловко тебя просить, но не могла бы ты и забрать меня на обратном пути? Мне надо будет взять машину от твоего дома.
      – Ох, я об этом не подумала. – Кейтлин помолчала, лихорадочно вспоминая огромный список дел, которые она наметила на следующий вечер. – Наверное, смогу. Когда ты обычно уходишь?
      – Полшестого или в шесть. Я ведь сам себе начальник. – Он широко улыбнулся. – Я могу уйти, когда только захочу, так что если в это время неудобно…
      – Нет, нормально. – Кейтлин мысленно пожала плечами. – Я обычно закрываю теплицу около пяти, так что у меня как раз будет время заехать за Джорди.
      Дорога до дома Кейтлин прошла в молчании: и Кейтлин, и Макс были заняты своими мыслями. Кейтлин прикидывала, как ей забрать Макса в полшестого и все-таки успеть отвезти каталог на следующий месяц в типографию, взять свой заказ в магазине, сдать давно просроченную библиотечную книгу и попасть в овощной магазин.
      В свою очередь Макс пытался сообразить, каким способом лучше заставить Кейтлин согласиться пообедать с ним в понедельник вечером. Он уже добился от нее обещания, что она отвезет его на работу и даже заедет за ним вечером. Будет довольно просто выманить ее пообедать, если действовать достаточно тактично, решил он.
      По возвращении домой Кейтлин энергично и умело приготовила легкий ужин. Она поставила на стол полные тарелки и Макс уставился в свою, пытаясь распознать странные комки в белом соусе на зеленых макаронах.
      У него, видимо, отразился в глазах вопрос, потому что Кейтлин, поймав его взгляд, непринужденно сказала:
      – Тофу-пюре под белым соусом со шпинатовыми макаронами. Это мой собственный рецепт. Свежий чеснок для вкуса, поджаренные подсолнуховые семечки для хрусткости. Джорди называет его тофу «Сюрприз», потому что я иногда добавляю в него лук или шампиньоны, или ростки фасоли. Это очень свободный рецепт.
      – Так.
      Макс нахмурился, потом решил попробовать. В конце концов, это не может оказаться хуже, чем Неопознанный Жареный Объект, который ему дали на прошлой неделе. А с другой стороны, может и оказаться – раз это тофу. В магазине он всегда старался обойти стороной соевый творог. Звучало это отвратительно. Будем надеяться, что вкус у этого продукта не настолько гадкий, подумал он, отважно берясь за вилку.
      Приятный сюрприз. Вкус не был отвратительным. Но хорошим его тоже нельзя было назвать. По правде говоря, Макс нашел его почти совершенно безвкусным, если не считать чеснока. Он подавил вздох и съел еще немного. На что только он не идет, чтобы провести с ней еще несколько минут! Он утешил себя мыслью, что всегда может позвонить в «Поросячью Пиццу», когда окажется дома. Они доставляют на дом.
      В середине ужина примчался Джордан, полный своей обычной безграничной энергией. Пока он безостановочно рассказывал о том, как провел день, Кейтлин чуть покачала головой и улыбнулась. Ах, как хорошо быть таким молодым и полным жизнелюбия! Иногда она уставала только глядя на него.
      – Эй, парень, – вмешалась она с улыбкой. – Тебе не помешало бы немного снизить скорость – хотя бы, чтобы успеть сделать вдох. Как по-твоему?
      – У-у, мам. – Джорди не остановился ни на секунду. – Ну вот, Макс, мы сделали такое! Мы сняли колеса с его скейтборда и прикрепили на эту доску. И потом мы взяли банку из-под кофе, и… А, знаю. Пошли, Макс, я тебе покажу. У меня в комнате есть карандаши, бумага и все такое.
      Тут Джорди взял Макса за руку и потянул наверх.
      – Эй, Макс, – крикнула им вслед Кейтлин, – оставить тебе ужин на тарелке?
      Оставить? подумал он. Господи, помоги!
      – Э-э, нет, – ответил он. – Спасибо, но я сыт.
      – Но ты не съел и половины. Джорди, дай мистеру Шору сначала доесть ужин, ладно?
      – В этом нет необходимости, – поспешно сказал Макс. – Мне и правда хочется посмотреть, что Джордан строил весь день.
      – Ну, если вы уверены…
      – Да, уверен.
      «…В том, что мои вкусовые ощущения не скоро восстановятся, вот в чем я действительно уверен», думал он.
      – Я упакую остальное, и вы сможете захватить это с собой.
      – Ах, спасибо, – ответил он. Может Чолли, его золотой Лабрадор, съест это.
      – Не беспокойся, Макс, – заговорщическим тоном прошептал Джордан, остановившись на лестнице, – мама не всюду кладет тофу.
      – Приятно слышать.
      – А иногда оно и в самом деле ничего. Особенно, когда она взбивает его с медом и корицей и мажет на тосты. Что у тебя с рукой? Швы накладывали? Мне один раз зашивали. Три шва на коленке и… – Джордан продолжал болтать, пока они добирались до его комнаты.
      Улыбаясь про себя, Кейтлин переложила остатки с тарелки Макса в небольшую коробочку. Она не думала, что он это съест – скорее всего отправит в мусорное ведро. Но будет забавно смотреть, как он станет притворяться, что в восторге, когда она даст ему эту коробочку, чтобы он захватил ее домой.
      Кейтлин сложила грязную посуду в мойку, потом решила воспользоваться несколькими спокойными минутами и снова попрактиковаться в дыхании и одновременно заняться тем, что доктор Этли назвала «творческой визуализацией». Кейтлин устроилась на стуле, закрыла глаза и начала глубоко дышать. Но через несколько минут она открыла глаза и села по-другому. Так. Теперь лучше. Она снова закрыла глаза и начала все сначала.
      – Ну, вперед, – пробормотала она и заерзала на стуле. Получалось совсем не так, как должно было бы. Предполагалось, что она будет воображать, как она сама ведет совершенно нормальную и счастливую жизнь. А то, что она видела – это то, как она сама ведет нормальную и счастливую жизнь с Максом. – Ну, ладно, – сказала сама себе Кейтлин, – попробуем в самый последний раз.
      Она вертелась и крутилась, пока, наконец, не села удобно и снова попробовала, но только ее веки сомкнулись, как она услышала веселый смех Макса.
      С добродушным вздохом она поднялась на ноги и направилась наверх. Она говорила себе, что это просто любопытство, но в глубине души призналась, что почти промерзшее ядро ее существа тянется к этому теплому смеху.
      Она долго стояла в дверях комнаты Джордана, наблюдая за ними. Они склонили головы над чем-то на маленьком письменном столе Джордана, и Кейтлин сравнила их – консервативную стрижку коричневых волос Макса рядом со спутанной копной золотых кудряшек Джордана. Они не могли быть более яркими противоположностями. Или казаться более на месте рядом друг с другом.
      Недостижимая мечта, печально подумала Кейтлин.
      Ей ужасно не хотелось нарушать сценку, которая, казалось, сошла прямо с полотна Нормана Рокуэлла, но ради Джордана Максу пора было уходить. Джордану так нужен отец, и он так быстро привязался к Максу, что Кейтлин не сомневалась, что он уже видит Макса в этой роли. Будет лучше, если Джордан и Макс будут проводить вместе меньше времени.
      Она постучала по открытой двери и с натянутой улыбкой сказала:
      – Извините, что обрываю ваше занятие, ребята, но пора уходить.
      – Уходить, мам? – жалобно спросил Джордан.
      – Уходить, золотко. Нам сейчас надо отвезти мистера Шора домой. Он не может вести машину из-за руки.
      – У-у, мам, а он не может побыть еще?
      – К сожалению, тебе завтра в школу. Не забыл?
      Макс послушно встал и взъерошил Джордану волосы здоровой рукой, потом небрежно положил ее мальчику на плечо:
      – Ничего, Джордан. Мы еще так займемся. Пошли.
      Кейтлин заметила непринужденно-дружеские отношения мальчика и мужчины и почувствовала беспокойство из-за того, как больно будет Джордану, если его общение с Максом будет ограничено. Однако это надо будет сделать. Если тянуть, то будет только хуже. Ей надо поговорить с Максом, когда она заедет за ним утром и попытаться объяснить положение дел. Одному Богу известно, что она будет говорить. Ей – точно не известно.
      Поездка к дому Макса была молчаливой. Джордан уже начал задремывать, а Кейтлин, казалось, погрузилась в раздумья. Макс все время посматривал на нее, гадая, что заставило ее лицо стать таким печально-задумчивым. Он сделал несколько попыток завязать разговор, но смог добиться от Кейтлин только односложных ответов.
      Отчаявшись, он прекратил эти попытки. К счастью для его самообладания, дорога была недлинной.
      Кейтлин не удивилась, увидев дом Макса. Каменное здание конца века с его чопорной элегантностью удивительно подходило ему. Даже ряд красных гераней, освещенных лампой на крыльце, соответствовал его традиционалистскому, консервативному характеру. Все было так непохоже на ее домик с огромными окнами и стеклянными потолками, и садом, который можно было бы назвать лоскутным одеялом. Она подавила вздох:
      – Доброй ночи, Макс.
      – Почему бы вам не зайти на минутку?
      – Спасибо, но мне надо поскорее отправить Джордана в постель. Я заеду утром.
      – Макс? – раздался с заднего сиденья сонный голос Джордана.
      – Да, приятель?
      Джордан сел и с интересом выглянул в окно, протирая глаза.
      – Это здесь ты живешь?
      – Точно. – Кинув на Кейтлин почти вызывающий взгляд, он добавил: – Хочешь посмотреть?
      – Конечно!
      – О, Джорди, уже почти время спать, и день у тебя сегодня был полон дел, – вставила Кейтлин, негодующе сверкая глазами на Макса.
      – У-у, мам, неужели нельзя зайти – всего на минутку? Ну, пожалуйста!
      Она еще попомнит это Максу! Она еще не знает как и когда, но ему от нее достанется.
      – Только на одну минутку, – уступила она, бросив на Макса еще один взгляд.
      – Прекрасно, – сказал Макс с невинной улыбкой и провел их в дом.
      Кейтлин осмотрелась, пока Джордан, встав на колени на идеально чистом полу, гладил до ненормальности воспитанного пса. Кейтлин считала, что собаки, конечно, должны быть воспитанными, но собака, которая не лаяла, когда отпирали двери, и не пыталась встать на передние лапы и облизать вам лицо, с ее точки зрения была ненормальной.
      Внутри дома все тоже было какое-то не такое. Ее не удивило, что дом оказался безупречно чист и со вкусом обставлен, но он был безлик. Ни цветов в горшках, ни ярких подушек для диванов и пола, ни журналов на кофейном столике, ни даже следов собачьей косточки или мячика для игры с собакой.
      А хуже всего в нем были тяжелые занавеси, закрывавшие каждое маленькое окошко. Чувствуя себя задушенной, Кейтлин вздрогнула, но, будучи к тому же хорошо воспитанной, сказала:
      – Здесь очень мило, Макс. Пошли, Джорди. Пора.
      Джордан немного поворчал, но обнял Макса и пошел следом за Кейтлин к пикапу. Когда Кейтлин пристегивала Джордана ремнем безопасности, он указал на завернутую коробочку на заднем сиденьи.
      – Макс забыл свой ужин, мам.
      – Точно, – пробормотала Кейтлин. Специально, решила она и расплылась в озорной улыбке. Самое малое, что она может сделать – это отнести его Максу!
      Улыбка, с которой Макс открыл дверь, впуская Кейтлин в дом, была искренней, но несколько изменилась и стала натянутой, когда взгляд его упал на коробочку.
      – Ну, спасибо, – сказал он, потом перевел взгляд на губы Кейтлин. – У меня тоже кое-что для тебя есть – я весь вечер об этом думал, так что я особенно рад, что ты вернулась.
      – О?
      Не слишком красноречивое высказывание, но в этот момент Кейтлин ничего лучше не смогла придумать. Пятясь, она почти ощущала его взгляд.
      Макс сделал шаг вперед.
      – Да, – сказал он, и его дыхание теплом прикоснулось к ее щеке. – Что у меня для тебя есть – это…
      Голос его замер, а губы его приникли к ее губам в поцелуе, который дразнил, упрашивал и манил. Он поднял одну руку и прикоснулся ладонью к ее щеке, но не притянул ее к себе, хоть ему до боли хотелось этого. Он старался быть нежным: одна рука гладила ее волосы, другая легла ей на талию.
      Только когда ее губы стали мягче и раскрылись под его губами, поцелуй его стал крепче, но Макс по-прежнему не терял власти над собой, как ни колотилось его сердце и ни дрожали руки от усилий, требовавшихся для этого. Его жадный язык робко проскользнул в медовые глубины ее рта, и она ответила на мягкие толчки его языка своим.
      Когда ее руки легли ему на плечи и ладони расправились, словно для того, чтобы оттолкнуть его, Макс напрягся, ожидая отказа. Но ее пальцы скользнули по его плечам к нему за спину и у Макса перехватило дыхание от радостного изумления. Осыпав сладкими, горячими поцелуями ее щеку и ухо, он приподнял ее на цыпочки и запечатлел еще один теплый поцелуй у основания ее шеи, а потом отпустил.
      – Доброй ночи, Кейти. – Голос его звучал чуть слышным шепотом, когда он открыл ей дверь.
      – Доброй ночи, – пробормотала Кейтлин, и рука ее прижалась к губам, словно для того, чтобы проверить, действительно ли это случилось.
      – Сладких снов, Кейти.
      – И тебе того же, Максимиллиан.
      Она сверкнула неожиданной улыбкой и ушла.
      Макс смотрел им вслед еще долго после того, как машина Кейтлин скрылась из вида. Она ответила на его поцелуй. Она по-настоящему ответила на его поцелуй!

      К следующему утру Кейтлин убедила себя, что откликнулась на поцелуй Макса просто потому, что психотерапия ей помогает, и она готова отреагировать на любого нормального, привлекательного мужчину. Это не имело абсолютно никакого отношения к особому обаянию Макса или необычной тяге, которую она к нему испытывает. Или к исходящему от него чистому, терпкому запаху, или потрясающему чувству, что его поцелуи созданы для нее.
      Ее сердцебиение участилось и дыхание сбилось, когда она подъехала к его дому, чтобы отвезти его на работу. И Макс только осложнил дело, прыгнув на переднее сиденье и немедленно прижав к себе с коротким, но весьма солидным поцелуем.
      – Привет, Кейт.
      – Кейтлин, – бездумно поправила она и поспешно снова включила двигатель пикапа. Она нажала на газ, двигатель загудел, но машина не двинулась с места. Она снова попыталась тронуться с места, но пикап по-прежнему не подчинялся. Бросив на Макса быстрый взгляд, она виновато пожала плечами:
      – Я… Его, наверное, заело, что ли…
      – Ну, – сказал Макс, пряча улыбку, – было бы, наверное, полезно, если бы ты включила задний ход, а не оставила двигатель на нейтральной передаче.
      С разгоревшимися щеками она сжала зубы и переключила передачу. Право же, он совершенно невозможный человек! Хорошо, что до его работы было недалеко и Макс, похоже, не был настроен на разговоры. Она сомневалась, что ей удалось бы связать и пару слов! Она не могла понять, почему Макс только улыбается и тихо что-то насвистывает себе под нос.
      Когда она затормозила у его конторы, он жизнерадостно сказал:
      – Увидимся в полшестого! – и быстро, но тепло поцеловал в губы.
      – Макс, веди себя как следует! – сказала она ему. – Ты должен это прекратить!
      – Что прекратить? – спросил он улыбаясь как-то слишком невинно.
      – Это! Как будто ты… как будто я… – Она смущенно остановилась.
      – Как будто ты моя? – Он непочтительно ухмыльнулся и покачал головой. – Извини, милая Кейти. Тебе следует к этому привыкать.
      Ага, подумал он – так же как он начал привыкать к тому, как солнце пробивается сквозь спутанные завитки кудрей, обрамляющих ее лицо. Как он начинает привыкать к ее озорной улыбке – как будто она придумала какую-то шутку, которой еще никто не знает. И даже как он начал привыкать к тому, как она ему не уступает.
      – Удачного дня, Кейт.
      Она подождала, пока он откроет дверь и выйдет из машины, потом громко ответила:
      – Я другого и не жду, Максимиллиан Тобиас.
      – Квиты, Кейтлин, – проговорил он, а она помахала рукой и отъехала.

* * *

      Пробираясь среди множества машин, заполнивших улицы в час пик, чтобы забрать Макса после работы, Кейтлин мысленно проигрывала заново весь свой день. Марта снова вышла на работу, так что Кейтлин теперь не надо было закрывать теплицу для своих утренних встреч с доктором Этли. Сегодняшняя оказалась пока самой удачной, решила Кейтлин. Доктор сказала Кейтлин, что очень довольна ее прогрессом, и предложила уменьшить количество занятий до одного раза в неделю и записаться в женскую группу поддержки. Она также высказала мнение, что Кейтлин готова к тому, чтобы сделать следующий шаг в общении с мужчинами.
      Когда доктор Этли сказала это, Кейтлин невольно сразу же подумала о Максе. Но столь же быстро она отмела эту идею. Может быть, она и в самом деле готова завязать знакомство, но не с Максом. Они слишком разные люди. Их отношения никак не могут оказаться длительными. Отношения с такими мужчинами, как Макс, никогда не бывают длительными.
      Бросив взгляд на Джорди, она почувствовала острый укол вины. Они подъезжали к конторе Макса, и ее сын уже нетерпеливо выглядывал из окна, высматривая Макса. Она надеялась, что Джорди поймет, почему она больше не может встречаться с Максом. Кейтлин беспокоило то, что он уже слишком к нему привязался.
      Она увидела Макса, ожидавшего их на повороте на его улицу, и остановила машину. Он сразу же сел, но ехавшая следом машина уже дала гудок.
      – А, чтоб ты себе прищемил! – пробормотал Макс, потом, опомнившись, бросил взгляд на Джордана. – Ох, пардон!
      – А, ничего, – сказал Джордан. – Мама обычно желает им, чтобы у них шина лопнула.
      – Шина? – переспросил Макс.
      – Ага. Говорит: «Чтоб у тебя оторвало».
      – Джорди! – укоризненно сказала Кейтлин, но невольно ответила улыбкой на ухмылку Макса. – Иногда я забываю, что он схватывает все, что видит и слышит.
      – Угу, я знаю, – дружелюбно отозвался Макс и начал рассказывать, как он однажды мастерил с племянниками скворечник.
      Попадая молотком по пальцу, он каждый раз значительно расширял их словарный запас. Конечно, его сестра не восприняла это в том же свете, и ему пришлось проводить с мальчишками длинную беседу относительно того, почему взрослые могут говорить то, что ребятам не разрешается. В процессе повествования Макс поймал себя на том, что всячески приукрашивает случившееся, но он не мог с собой справиться. Он обожал слышать, как Кейтлин смеется, забыв обо всем.
      Глядя, как в ее глазах сверкает веселье, а кудри вьются вокруг лица, Макс еще сильнее преисполнился решимости быть тем мужчиной, который заставит ее глаза всегда смеяться. Но сначала ему надо уговорить ее встречаться с ним. Он готов на все, чтобы этого добиться – даже превратить Джордана в невольного сообщника, если это понадобится.
      С этой целью Макс бросил на Кейтлин осторожный взгляд и сказал:
      – Я знаю великолепную пиццерию как раз по дороге домой. А что если нам туда заехать? Я угощаю!
      – Здорово! – воскликнул Джордан. – Можно, мам? Ну, пожалуйста!
      Взгляд, который Кейтлин метнула на Макса, недвусмысленно сказал ему, что она прекрасно поняла, что он сделал и что ему следует ожидать разговора на эту тему. Однако ради Джордана ей пришлось уступить, хотя и неохотно.
      Пока они заезжали на стоянку «Поросячей Пиццы», Макс разрешил себе одну короткую, самодовольную улыбку, которую, впрочем, тщательно спрятал от Кейтлин. Ладно, пусть его тактика нечестная и не по правилам, но в любви и войне все дозволено. Он пока еще не знал точно, что именно идет между ними. И даже не был уверен, что это важно. Он может провести всю свою жизнь, воюя, чтобы ее любить, или любя, воевать с ней.
      После того, как они уселись, Макс сделал заказ, и тут заметил, что Кейтлин страдальчески вздохнула и сжала губы.
      – а…. э-э… что-то не так, Кейт? – он решил, что на людях она не слишком на него накинется.
      Кейтлин минуту разглядывала свои ногти, потом подняла глаза:
      – С чего это ты решил? – сухо спросила она.
      – Ну, я не знаю. Может, я телепат. Скажешь сама или я попытаюсь угадать?
      – Ты заказал две пиццы с пепперони, Макс, – сказала она.
      Они уже несколько раз ели вместе, так что он знал, что она пытается сказать, и был готов с ответом.
      – Пицца с пепперони – полноценная еда, потому что в нее входят продукты из четырех основных категорий продуктов. – По очереди отгибая пальцы, он продолжил: – В ней есть мясо, овощи (это томатный соус), молочный продукт (сыр «модзарелла») и зерно, в данном случае необдирная пшеница, из которой печется корка. Попробуй докажи мне, что это не полезно.
      – Конечно, – пробормотала Кейтлин. – В томатном соусе, скорее всего, есть искусственные вкусовые добавки и консерванты, а твоя пресловутая «чистомолочная» модзарелла полна холестерина. Что же касается пепперони, то я не ем мяса.
      – Даже один-два невинных кусочка пепперони?
      На лице Кейтлин отразился ужас.
      – Макс, ты знаешь, сколько калорий в этих маленьких невинных штучках, не говоря уже о нитратах, консервантах и холестерине? А качество мяса, которое на них идет…
      Макс протестующе поднял руку.
      – Довольно. Я, по правде говоря, не хочу знать, откуда берется пепперони. Но я хочу знать, можно ли ее есть Джордану.
      Кейтлин бросила взгляд на сына, занятого видеоигрой у входа в ресторан.
      – Я не заставляю Джорди быть вегетарианцем просто потому, что я сама такая. Когда он покупает себе ленч в школе или идет в гости к друзьям, он может есть, что хочет. Я просто не считаю нужным готовить мясо дома.
      – И что же обычно Джордан решает есть самостоятельно? – с интересом спросил Макс.
      Кейтлин чуть улыбнулась.
      – Если не считать того дня, когда в школе спагетти, он обычно просит меня приготовить ему ленч с собой.
      – А что он делает в гостях у друзей?
      Ее улыбка стала шире.
      – Маленький хитрюга решает, быть ли ему вегетарианцем, в зависимости от того, насколько ему нравится то, что приготовлено на ужин.
      Макс расхохотался, потом встал, объяснив, что у Джордана, наверное, уже кончились монетки для игры.
      Когда он вернулся через несколько минут, Кейтлин подняла брови.
      – Господи, Макс, сколько же монет ты дал Джорди?
      – Всего пару, – непринужденно ответил Макс. – Так долго получилось, потому что кассир долго набирала сдачу.
      Настоящая причина его долгого отсутствия выяснилась через несколько минут, когда официантка принесла их заказ. Вместо двух пицц с пепперони, с пепперони оказалась только одна. Вторая, по словам официантки, была «Поросячий сад минус поросенок».
      – Это – сосиска, шампиньоны, сладкий перец, лук, тертая морковка и нарезанные помидоры минус сосиска, – объяснил Макс.
      Господи, ну как же он ее путает, подумала Кейтлин, пережевывая кусок пиццы. Сначала он берет и делает что-то совершенно возмутительное, потом вдруг поворачивает на сто восемьдесят градусов и делает что-то очень хорошее. И она мгновенно оказывается обезоруженной. Он даже не дает ей позлиться на него.

* * *

      Когда Кейтлин затормозила у дома Макса, было еще довольно рано. Макс заманил Кейтлин в дом, сказав, что только что купил своим племянникам компьютерную игру. Не хочет ли Джордан попробовать?
      Бритвенно острый взгляд Кейтлин чуть не заставил Макса отпрянуть, но он все же улыбнулся и усадил ее на диван. Отведя Джордана наверх и устроив его за компьютером, он вернулся к Кейтлин. Когда она сделала глубокий вдох и открыла рот, явно намереваясь высказать все, что думает, Макс сбежал на кухню, чтобы принести ей что-нибудь попить.
      – Пожалуйста, – сказал он через несколько минут спустя, возвращаясь и вручая ей стакан апельсинового сока. – Без лимона.
      Проигнорировав шутку по поводу лимона, она сразу же поставила стакан на стол.
      – Макс, я…
      – Мне, наверное, лучше подняться наверх и проверить, все ли у Джордана в порядке.
      Макс поспешно вскочил и вышел, оставив Кейтлин с открытым ртом посередине фразы.
      Она обратила озадаченный взгляд к собаке, вежливо сидевшей у ее ног в ожидании, когда на нее обратят внимание. Трепля пса за ушами, Кейтлин высказала ему все, что думала о некоем Максимиллиане Тобиасе Шоре.
      Спускаясь по лестнице, Макс услышал, что она говорит, и, решив, что осторожность к лицу даже смелым, повернулся, чтобы провести с Джорданом еще несколько минут. Он понял, что это у него не получится, когда наступил на единственную скрипучую половицу на всей лестнице.
      Кейтлин резко повернула голову и впилась глазами в Макса.
      – Ну нет, не выйдет, лис ты бесстыдный! Иди-ка сюда и садись. Я хочу с тобой поговорить. Живо!
      Скрестив руки на груди, она ждала, пока Макс спустится вниз. Когда он сел рядышком с ней на кушетку, она немного смутилась, но решила не доставлять ему удовольствия тем, что отодвинется и даст ему почувствовать ее смущение.
      – Ты хотела меня видеть, милая моя Кейти? – спросил он.
      – Да, можешь не сомневаться, хотела, – отозвалась она негромко, но с жаром. – С чего это ты позволяешь себе так пользоваться Джорди?
      – Как – «так»?
      – Не прикидывайся тут дурачком, Макс Шор. Сегодня ты воспользовался им, чтобы сделать по-своему. Не осмеливайся отрицать это!
      Она отвернулась, чтобы он не заметил, что на самом деле она не настолько сердита, насколько (как она надеялась) это кажется.
      – Ладно, не буду, – невозмутимо ответил Макс. – Я воспользовался им, чтобы не дать тебе меня оттолкнуть.
      – Оттолкнуть? – Кейтлин повернулась, чтобы посмотреть на него.
      – Не прикидывайся тут дурочкой, Кейтлин Лав. Ты собиралась меня оттолкнуть. И не осмеливайся отрицать это! – ответил он ей ее же словами. – Но я этого не допущу. Нас слишком многое связывает.
      – Что, например?
      Макс положил палец ей под подбородок и заставил поднять лицо, так что оно оказалось совсем рядом с его лицом.
      – Например, вот это, – сказал он, оставляя легчайший поцелуй на ее левом веке.
      – Макс! – мягко запротестовала она.
      Не обращая внимания на этот протест, он поцеловал второе ее веко.
      – И вот это. – Его губы дразнили уголок ее рта, потом другой, потом скользнули к ее ушку и ямочке под ним.
      – Макс! – ее протест прозвучал еще слабее.
      – И вот это, – выдохнул он на нежную кожу ее шеи и провел языком дорожку к воротничку ее блузки.
      – Макс! – ее голос уже звучал еле слышным шепотом, и в нем исчезли последние следы протеста. Ей надо было еще. Он касался ее только пальцем под подбородком и губами. А ей надо было еще. Ее руки взметнулись вверх и вцепились в его плечи.
      Макс чуть приподнял голову – для того, чтобы заглянуть Кейтлин в глаза. Там не было страха – только смущенное ожидание. Сердце его сжалось, и он с трудом сглотнул, легко обхватывая руками ее талию, стараясь сдержать страсть, грозящую выйти из-под контроля. Он не мог рисковать тем, что будет слишком порывистым и спугнет ее.
      Только обретя вновь долю потерянного самообладания, он позволил себе вновь и вновь отведать ее губ: его легкие поцелуи манили и соблазняли. Он не целовал ее крепче, пока не почувствовал, что ее ногти впиваются ему в спину. Тогда язык его начал совершать отважные набеги на ее рот, выманивая за собой ее язык. Когда ее язык, наконец, последовал за ним, он смог позволить своим пальцам медленно скользнуть вверх, под ее пышные груди.
      Ей казалось, что все ее тело стало огненно-текучим (как будто его пронизало шампанское, затуманенно подумала она), и пальцы ее сжались на его плечах. Казалось, она уплывает куда-то, и он был ее якорем, ее защитой.
      Но чувство защищенности рассыпалось, когда большие теплые руки Макса легли на ее грудь. Паника начала поднимать свою уродливую голову. Кейтлин напряглась: у нее перехватило дыхание.
      Ощутив перемену в ее настроении, Макс нежно приказал:
      – Открой глаза, нежная Кейти. Посмотри на меня. – Когда она послушалась, он удержал ее взгляд. – Просто смотри на меня, – прошептал он. – Ты такая прекрасная, такая теплая и нежная.
      Он продолжал бормотать что-то успокаивающее, а его руки нежно гладили ее пышные груди.
      У Кейтлин снова перехватило дыхание, но на этот раз она знала, что это не имеет никакого отношения к призракам былого – и самое прямое отношение к этому полному жизни, чувственному мужчине, обнимавшему ее. Она откинула голову назад и закрыла глаза, приглашая его снова целовать ее губы.
      Макс с радостью принял ее приглашение. Полная жизни и озорная Кейтлин была очаровательна, но эта Кейтлин, мягкая и жаркая, его ошеломила. Только то, что наверху сидел маленький мальчик, помешало Максу пойти дальше. С сожалением он опустил руки в относительную безопасность ее талии и в последний раз поцеловал ее губы.
      – Боже, какая ты сладкая, – прошептал он ей на ухо, потом чуть отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. – А теперь посмей только сказать мне, что не встречаешься с мужчинами, – бросил он ей вызов.
      Она открыла глаза и встретила его взгляд. Его глаза – какого они были цвета? Ярко-синие? Ультрамариновые? Ее ресницы снова опустились, затрепетав.
      – Не встречаюсь, – ответила она. Когда его губы опустились чуть зажав шею сбоку, она с трудом выговорила: – Я… ах… я могу сделать исключение.
      – Сделай милость, – прорычал он ей в шею. – На эту пятницу.
      – Гмм. Я… я не уверена, что смогу найти, с кем оставить Джорди – времени остается так мало, – попыталась увильнуть она.
      Макс прикусил ее плечо, потом языком погладил укушенное место.
      – Вечером в пятницу. Я заеду за тобой в половине восьмого.
      Ну же, настаивал какой-то голосок у нее в голове. Что в этом дурного? Конечно, они очень разные, но принять приглашение на обед – еще не значит ответить «да» на предложение выйти замуж. Кроме того, это ощущение текучего жара в ногах было таким приятным – больше чем приятным. Чудесным. Она просто обязана получше узнать это ощущение.
      – Ладно. Я постараюсь что-нибудь сделать, – прерывающимся голосом уступила она: губы Макса продолжали свою нежную атаку на ее шею и плечи.
      – Мам? Макс тебя целует, чтобы больше не болело, или это взрослый вздор? – пропищал заинтересованный голосок со ступенек.
      Кейтлин почувствовала, как щеки ее заливает горячая краска, и не смогла выговорить ни слова. Макс, ничуть не смутившись, поднял голову и спросил:
      – А как по-твоему, Джорди?
      – Кто знает? – Джордан равнодушно пожал плечами. – У тебя найдется что-нибудь поесть?
      – Джорди! – укоризненно воскликнула Кейтлин, надеясь, что она не настолько красная, как ей это кажется. – Мы же совсем недавно ели!
      – Это было уже чуть ли не полдня назад, мам, и я умираю с голоду.
      – Мальчик растет, мам, – сказал Макс. – Ничего, если я дам ему что-нибудь из фруктов?
      Джордан не стал дожидаться, пока мать ответит.
      – У тебя есть бананы? Я обожаю бананы.
      – Ну что же, значит бананы. Ладно? – Он подождал, пока Кейтлин кивнет, и повел Джордана на кухню.
      Кейтлин встала на ноги и прошлась по гостиной, выискивая хоть что-то, что рассказало бы ей о человеке, живущем здесь. Мебель была хорошая, но бесхарактерная и (хотя Кейтлин не очень в этом разбиралась) не слишком дорогая.
      Единственный предмет обстановки, который казался посторонним, был старинный секретер в идеальном состоянии. На боковых стенках был сложный резной узор, дерево блестело старинной полировкой прекрасной вишневой древесины. Даже медные ручки и скрепы были отполированы до блеска. Она осторожно провела рукой по поверхности.
      – Прекрасный, да?
      Повернувшись на звук голоса Макса, Кейтлин кивнула.
      – О, да.
      – Я обнаружил его несколько лет назад на барахолке в Вермонте. Ему, наверное, лет сто пятьдесят. Это – одно из немногого, что мне удалось сохранить.
      – Удалось сохранить?
      – После развода. Джеки наняла какого-то блестящего адвоката, а у меня был парнишка только после выпуска. Я до сих пор так и не разобрался, как ей это удалось, но она получила чуть ли не все. Я дрался до конца, чтобы сохранить секретер и дело. В конце концов, практически только это мне и досталось.
      Макс говорил хладнокровно, как будто это не имело значения.
      Могло ли это действительно не иметь значения, подумала Кейтлин, или Макс – достаточно хороший актер, чтобы это так представить? Удается ли кому-нибудь выйти из неудавшегося брака невредимым?
      – Сколько ты был женат? – тихо спросила Кейтлин.
      – Три года. Три самых длинных года моей жизни.
      – Почему… Нет, не обращай внимания. Это не мое дело.
      Кейтлин снова опустила взгляд к секретеру.
      – Это гораздо более твое дело, чем ты готова признать. Можешь спрашивать меня о чем угодно.
      – Ладно. – Она подняла на него глаза. – Что случилось?
      Кейтлин не верилось, что она и вправду задала такой бесцеремонный вопрос. Ей не верилось и в то, насколько ее интересует ответ.
      Макс оперся о секретер.
      – Я познакомился с Джеки, когда выполнял какую-то работу для компании ее отца. Я произвел на ее отца впечатление, и он предсказал, что я далеко пойду. Он начал приглашать меня на разные приемы. Обычно кончалось тем, что я становился спутником Джеки. Это не казалось особо неприятным. Джеки хорошо образована и красива.
      Кейтлин подавила какое-то непонятное чувство, которое могло быть ревностью, и кивнула.
      Макс вздохнул.
      – Потом как-то получилось, что мы оказались помолвлены. Это тоже меня не слишком обеспокоило. В это время мне было двадцать пять и я уже начал подумывать о семье. Я решил, что мог бы найти и кого-то похуже. – Макс коротко хохотнул. – Будем говорить прямо: чувствовать, что можно найти и похуже – это не слишком хороший повод для женитьбы, но я был намерен стараться, чтобы все у нас сложилось.
      Он мрачно улыбнулся.
      – Пока я был полон намерений стараться, чтобы у нас все сложилось, Джеки была полна намерений стараться, чтобы у меня сложилась карьера. Мы были женаты примерно два года, когда я понял, что происходит. Я поднимался недостаточно быстро или недостаточно высоко, чтобы содержать Джеки так, как она хотела бы жить. Она начала меня подталкивать, желая, чтобы я воспользовался связями ее отца, расширил компанию, открыл отделения…
      – Что ты сделал?
      – Я попытался объяснить ей, что у меня другие планы на мое дело. Я не хотел его расширять. Мне не нужно было, чтобы оно стало самым крупным. Я хотел только, чтобы оно стало лучшим. Не надо объяснять, что это ей не понравилось. Первые шесть месяцев нашего третьего года семейной жизни мы без конца ссорились. Последние шесть месяцев мы вообще не разговаривали. Потом в один прекрасный день я пришел домой и застал ее в постели с помощником ее отца по административной работе. Настоящий делец, как она мне сообщила, – с горьковатым юмором добавил Макс. – Но я почувствовал почти что облегчение. До тех пор, пока не услышал, что она требует в качестве компенсации при разводе.
      – И что она требовала?
      – Все. Дом, машину, банковские счета, компанию. Даже мою собаку. А это мой пес! – возмущенно воскликнул Макс. – Он у меня с тех пор, как мне исполнилось двадцать два и я закончил учебу. Наверное, она потребовала его просто из мести.
      – Ох, Макс. Мне так жаль.
      – Не извиняйся, Кейтлин. Мне удалось сохранить то, что было действительно для меня важно: собаку, дело, секретер. Мне, наверное, осталось бы больше, если бы я сопротивлялся упорнее, но я решил, что игра не стоит свеч. Я хотел оставить позади все это уродство и продолжить свою жизнь.
      – Ну, похоже, тебе это неплохо удалось.
      Макс улыбнулся.
      – Угу. А в последние несколько недель мне это стало удаваться еще лучше. Я заключил новый контракт, видишь ли, и встретил настоящего ангелочка. Я надеюсь, что скоро она будет доверять мне настолько, что расскажет мне историю своей жизни, как я только что рассказал ей свою.
      Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на припухших от поцелуев губах.
      Кейтлин быстро отвернулась.
      – Мне лучше забрать Джорди. Надо отвезти его домой, чтобы он успел выполнить домашнее задание. По крайней мере, мне кажется, что у него есть домашнее задание. Обычно бывает. Я просто не…
      Ее голос прервался, когда Макс протянул руку и обхватил ее за запястье.
      – На этот раз я разрешу тебе убежать, Кейти, но так будет не всегда.
      – Не настаивай, Макс, пожалуйста. – Ее глаза молили его.
      – Тебе придется когда-нибудь мне рассказать, – мягко сказал он. – Ты это знаешь, правда?
      Сделав глубокий вздох, Кейтлин кивнула.
      – Когда-нибудь. Но не сейчас.
      – Когда?
      – Когда я смогу об этом говорить, – тихо сказала она.
      – Мам? Можно мне еще банан?
      Кейтлин с трудом отвела взгляд от лица Макса.
      – Абсолютно нет, молодой человек. Нам пора домой. До сна всего час, а тебе надо сделать домашнюю работу.
      – У меня сегодня нет домашней работы, мам.
      – Ну, тогда у тебя есть слова, правописание которых надо учить.
      – Но, мам…
      – Джордан.
      Она произнесла его имя негромко, но таким тоном, который Джордан прекрасно знал и понимал.
      Макс обнял Джордана, оторвав от пола.
      – Правильно, Джордан. Иди поучи эти слова. Нельзя, чтобы мой лучший друг провалился по правописанию.
      Глаза Джордана загорелись.
      – Я твой лучший друг, Макс?
      Макс снова обнял его. Так приятно было ощутить, как доверчивые руки малыша ответно обхватывают его.
      – Еще бы! – Он поставил Джордана на ноги. – Беги к пикапу, занимай лучшее место. Я через минуту отправлю маму к тебе.
      – Э-э… Мне надо идти, Макс, – сразу же сказала Кейтлин. – Спасибо за пиццу.
      Макс блеснул глазами.
      – Ага, похоже, мне придется учить тебя, как надо говорить спасибо.
      Кейтлин поспешно взглянула в сторону двери, потом снова на Макса. Встав на цыпочки, она быстро поцеловала его в щеку.
      – Спасибо, Макс, – притворно-застенчиво проговорила она и направилась к двери.
      Его руки мягко, но твердо удержали ее за плечи и повернули обратно.
      – Опять неправильно, милая Кейти.
      Она улыбнулась – улыбка получилась неуверенной и смущенной, а его взгляд перешел на ее губы. Он опустил голову и попробовал на вкус эту улыбку, почувствовав, как Кейтлин задрожала. Он чуть отстранился, чтобы заглянуть в ее лицо, и то, что он в нем увидел, успокоило его: она дрожала не от страха.
      – Макс? – эти слова прозвучали мольбой, и в ответ он снова приник к ее губам. Когда Кейтлин сама приоткрыла губы, приглашая его войти, он почувствовал, что вот-вот задохнется, но это не помешало ему ворваться внутрь и заявить свои права на эту территорию.
      Когда он, наконец, отнял свои губы как безоговорочный победитель, он с удовлетворением увидел ее смягчившееся, затуманившееся лицо.
      – Ты сможешь утром за мной заехать? У тебя ведь no-прежнему осталась моя машина, знаешь ли.
      Макс немного удивился теплой хрипотце своего голоса.
      Кейтлин кивнула.
      – Э-э… почему бы мне не заехать на полчаса раньше и не привезти тебя обратно к ней? Или я могла бы взять тебя сейчас со мной.
      Еще несколько минут с нею. Макс, не раздумывая, согласился.
      Когда они приехали к ней домой, Джордан сразу же выскочил из машины и помчался к дому, держа в руках ключ Кейтлин. Он обожал отпирать дверь. Макс повернулся к Кейтлин и приложил ладонь к ее щеке.
      – Спасибо за то, что ты меня подвозила, Кейт.
      – Пожалуйста. Мне надо идти. Джордан ждет у двери. Доброй ночи, Макс.
      Когда его голова качнулась к ней, она поспешно открыла дверцу пикапа и вышла. Ей нужно время, чтобы разобраться в странных новых чувствах, появившихся в ней, а его поцелуи не дают ей думать.
      Макс только понимающе улыбнулся. Он был доволен вечером. Более чем доволен. И в конце концов у него еще был вечер пятницы.

      Приближающееся свидание с Максом не давало Кейтлин покоя всю неделю. Каждый день, проснувшись, она лежала в постели наблюдая, как пылинки пляшут в лучах утреннего солнца, и спрашивала себя, не сошла ли она с ума. Ведь она же не встречается с мужчинами!
      Она пыталась убедить себя в том, что это на самом деле не настоящее свидание, – что это просто деловой обед. Однако в глубине души она понимала, что единственное дело, которое они будут обсуждать, не имеет никакого отношения к работе и самое прямое отношение к тому, что ощущают их тела, когда они вместе.
      В пятницу утром она проснулась раньше обычного и мысленно перебрала дюжину предлогов, с которыми можно было бы позвонить Максу и отменить их встречу.
      «Э-э, извини, Макс, но у меня гора заказов». Нет, это неубедительно. Максу прекрасно известно, в каком состоянии находится ее переписка. «У меня страшная головная боль и…» Он на это тоже не клюнет. Слишком заезжено. «Мне просто необходимо вымыть голову». Ха! «Я забыла, что обещала Джорди пойти с ним в конце недели в поход с ночевкой». Лучше не надо. С Макса станется напроситься пойти с ними.
      Она все еще обдумывала всевозможные предлоги, когда завезла Джордана в школу и поехала на работу. Она даже порепетировала некоторые из них вслух, сражаясь с упрямой дверью в теплицу, которую она все никак не могла собраться починить.
      Однако она позабыла о своем свидании, когда открыла дверь и ее встретил Шарлемань. Хрипло мяукая, он обернулся вокруг ее щиколоток. Когда она нагнулась, чтобы погладить его, он прыгнул ей на руки и прижался, решительно зацепившись когтями за ее хлопчатую рубашку и тело.
      – Ох! – Она отцепила его когти, потом положила ему на голову успокаивающую ладонь. – Что случилось, дитятко? Что ты так разволновался?
      Она с любопытством огляделась, но не увидела ничего необычного.
      Продолжая держать Шарлеманя на руках, Кейтлин прошла в глубь теплицы. Там все было в порядке, включая грузовую дверь. Нахмурившись, она спустила кота на пол, поспешно погладив по голове. Шарлемань обычно такой флегматичный – почти ленивый. Он никогда не был нервным или ненормальным котом, думала она, хотя, конечно, все когда-то случается в первый раз. Однако она не могла стряхнуть с себя беспокойства, особенно когда она направилась к конторе, а кот пошел следом за ней, как будто боялся остаться в одиночестве.
      И ощущение это было абсолютно оправданным, поняла Кейтлин, когда отперла и открыла дверь. Первое, что она увидела – это разбросанные по столам и по полу бумаги. Сердце ее гулко забилось и дыхание перехватило, когда она увидела неровный кусок стекла, ненадежно повисший в правом нижнем углу окна. Остальная часть стекла лежала на полу длинными сверкающими осколками. Грязный отпечаток ботинка посередине маленького столика под окном был ясным немым свидетельством тому, что произошло.
      Кейтлин огляделась в поисках металлической коробки для денег на мелкие расходы: она знала, что вчера вечером забыла ее запереть. Попыталась вспомнить, сколько там было денег – она не пересчитывала их последние два-три дня. Наверное, долларов пятьдесят или сто. Она увидела, что перевернутая коробка валяется рядом с сейфом, и не удивилась, что она пуста. Она также заметила, что пропал калькулятор.
      Следующие несколько часов пролетели, как в тумане. Кейтлин заполнила заявление для полиции, объяснила К. С. и Марте, что случилось, и взялась за повседневные дела. Днем она заполнила еще один отчет со следователем, которому поручили вести ее дело, и перебрала папки с бумагами, проверяя, не исчезла ли какая-нибудь из них. Все это время она оставалась спокойной и деловой.
      Было почти половина шестого, когда она убрала в ящик последнюю папку. К. С. и Марта получили свои чеки за неделю работы и ушли. Кейтлин перебирала пачку бумаг со стола, скорее для того, чтобы чем-нибудь себя занять, чем с какой-то определенной целью. Она заметила, что удивляется своему спокойствию и собранности. Когда несколькими минутами позже позвонила Донна, Кейтлин была горда тем, каким будничным тоном она описала все случившееся.
      – Ты в порядке? – озабоченно спросила Донна.
      – В полном, – небрежно проговорила Кейтлин. – Беспокоиться не о чем.
      И тут взгляд ее упал на ее руку, кладущую лист бумаги на письменный стол. У нее дрожит рука, с изумлением сообразила она. Сделав глубокий вдох, она несколько раз сжала и разжала пальцы, но не смогла справиться с дрожью. Бесконечно долгие секунды она вглядывалась в свои руки, потом горячий напор слез, подступивших к глазам, заставил ее замигать.
      – Кейтлин? – чувствовалось, что Донна обеспокоена ее долгим молчанием. – Ты в порядке? – еще раз спросила она.
      – Нет, – выдавила Кейтлин. Все ее тело начало дрожать. – Нет, не в порядке. Я боюсь, Донна.
      – Я сейчас же приеду, – сразу же отозвалась Донна и повесила трубку.
      Когда она появилась через десять минут, Кейтлин сидела на стуле в углу, поджав ноги. Она прижимала к себе Шарлеманя, остро нуждаясь в прикосновении живого существа.
      Донна села на письменный стол лицом к стулу Кейтлин.
      – Привет! – только и сказала она.
      Кейтлин подняла глаза и попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами.
      – Ох, Донна, я так рада, что ты приехала! Я, кажется, совсем разваливаюсь.
      – Из-за взлома?
      Кейтлин кивнула:
      – Я понимаю, что это глупо. В нашей части города не первый раз вскрывают контору, но я чувствую так… я чувствую, словно надо мной надругались. Я не чувствовала себя так с… ну ты знаешь.
      – Знаю, – мягко отозвалась Донна. – Почему бы тебе не позвонить доктору Этли?
      – Она просто решит, что это глупости. То есть, это ведь просто взлом. Они не могли забрать больше ста долларов. Но я почему-то все время вспоминаю о… Я все время вспоминаю. Я ничего не могу поделать.
      – Я уверена, что доктор Этли не сочтет это глупым, – сказала Донна, протягивая руку и утешающе дотрагиваясь до плеча Кейтлин. – Это не могло не вызвать неприятные воспоминания. Я уверена, что доктор Этли отнесется к этому как к совершенно нормальной реакции.
      Кейтлин шмыгнула носом.
      – Ты правда так считаешь?
      – Конечно. Ну-ка. – Донна встала и подала Кейтлин салфетку. – Почему бы нам не поехать ко мне домой? Мы заберем Джорди, и он сможет поиграть с Патриком, пока ты будешь звонить доктору Этли. Хорошо?
      Она обняла Кейтлин за плечи и они пошли.

* * *

      Кейтлин повесила трубку и потянулась за стаканом чая, который поставила рядом на столике. Сделав большой глоток, она снова поставила стакан, а потом уже посмотрела на Донну.
      – Ну?
      Кейтлин все-же сумела слабо улыбнуться.
      – Она сказала, что такой реакции вполне можно было ожидать при данных обстоятельствах. Кража со взломом – это оскорбление прав личности, и вполне нормально думать о том, что произошло раньше.
      – Так тебе теперь лучше?
      Кейтлин вздохнула и начала растирать виски.
      – Не знаю. Может быть, чуть-чуть.
      – Тогда почему бы тебе не остаться у меня на ночь? Ты же знаешь, что и Джорди, и Патрик будут в восторге. По-моему, тебе сегодня не следует оставаться одной дома.
      Кейтлин секунду подумала.
      – Спасибо, Донна. Может, я и останусь, – медленно проговорила она. – Я и сейчас не хочу оставаться одна. Наверное, мне надо поехать домой и взять кое-какие вещи для нас с Джорданом. Ты уверена, что тебя это не затруднит? – спросила она, хотя и не сомневалась, что Донна нашла бы место для них с Джорданом, даже если бы для этого надо было разбить палатку на заднем дворе.
      – Ни капельки, – улыбнулась Донна. – Ты можешь стать подопытным кроликом и испытать на себе новый матрас в комнате для гостей. Рик купил его на какой-то распродаже со склада. Господь свидетель, он может оказаться полон комков, как подливка у неумелой хозяйки.
      – Джорди? – крикнула Кейтлин, подняв голову.
      Джордан запрыгал вниз по ступенькам со второго этажа.
      – Можно мне задержаться, мам? Пока ты будешь с Максом и все такое?
      – О, святители небесные! – в ужасе воскликнула Кейтлин. – Я забыла. – Она кинулась к своей сумочке и нашла записную книжку, отыскала номер Макса и набрала его, не обращая внимания на неожиданно вспыхнувший в глазах Донны интерес.
      – Ответа нет, – пробормотала она, вешая трубку. Ему, наверное, надоело ее дожидаться, и он пошел пообедать с кем-нибудь еще. Наверняка он знает десятки женщин, которые рады были бы встречаться с ним. Кейтлин постаралась не обратить внимания на то, какую боль ей причинила эта мысль.
      Только когда Донна довела Кейтлин до машины, она заметила:
      – Так у тебя сегодня была назначена встреча с Максом, да?
      Кейтлин вздохнула и беспокойно сдвинулась на сиденье:
      – Не настоящее свидание. Просто обед.
      – Обед вдвоем с мужчиной в моем представлении считается свиданием.
      – Ладно. Да, у меня было свидание, – призналась Кейтлин.
      – Ого, а я думала, ты не встречаешься с мужчинами.
      – Не встречаюсь. По крайней мере, теперь – нет, – решительно ответила Кейтлин, включая двигатель. Когда Донна весело помахала ей, Кейтлин высунула голову из окошка и добавила: – Я скоро вернусь.
      Заезжая на свой участок, Кейтлин подавила укол разочарования из-за того, что Макс ее не дожидается. Не то чтобы она на это рассчитывала, уверила она себя, и не то чтобы ей этого даже хотелось. Максу гораздо лучше было бы завязать отношения с кем-то, кто готов на любое развитие событий, к которому он будет расположен.
      А сегодня Кейтлин пришлось признаться себе, что пройдет еще очень много времени, прежде чем она забудет беспомощность и страх – если она вообще когда-нибудь забудет. Она внезапно поняла, как лелеяла надежду на то, что Макс каким-то образом окажется частью ее будущей жизни. Но никакого будущего вообще не будет, если она не научится справляться с прошлым, которое для нее невыносимо. Она отказывается вешать на Макса свои проблемы, так что пока она не научится сама с ними справляться, она не будет видеться с Максом.
      Она не знала, привыкнет ли когда-нибудь к тому, что не видит его. Они знакомы всего несколько недель, но он настолько прочно вошел в ее жизнь, что нельзя было найти, куда бы пойти и что бы сделать, что бы не напомнило ей о нем. При мысли о лежащих перед ней пустых днях сердце ее сжалось.
      Переполненная печальными мыслями, она почти что не заметила его, когда отперла входную дверь. Уже пройдя половину гостиной, она вдруг опомнилась, резко обернулась и посмотрела в сторону кушетки.
      Макс сидел там в темноте, и только свет уличного фонаря, светившего в окно, падал на его лицо. Ноги он положил на кофейный столик.
      – Наконец решила вернуться домой? – небрежно спросил он.
      – Что ты делаешь в моем доме? Как ты сюда попал?
      Макс пожал плечами.
      – Было бы желание, а способ найдется. Ну, так где ты была?
      – Я не заметила твоей машины на улице.
      Макс ответил ровным голосом:
      – Я ждал тебя здесь целый час. Когда ты не явилась, я поехал к теплице. Моя машина не поладила с большой выбоиной рядом с твоими грузовыми дверями. Я отправил ее в мастерскую и приехал сюда на такси. Где ты была?
      – Я тебе пыталась звонить, но никто не отвечал, – оправдываясь, сказала Кейтлин.
      – Мило. Где ты была? – повторил он.
      Кейтлин глубоко вздохнула и прошла к самому окну.
      – Я была у Донны.
      – У Донны. – Макс кивнул. – Понятно. Почему?
      Кейтлин перебирала край оборки на занавеске.
      – Мне очень жаль, что я тебя затруднила.
      – Почему ты была у Донны? – Голос Макса по-прежнему оставался спокойным, но в нем зазвучали какие-то нотки, которые сказали Кейтлин, что он теряет терпение.
      – Джордан все еще у Донны. Я заехала только, чтобы взять перемену одежды на завтра. Он будет там ночевать. Я тоже.
      Она отпустила занавеску и повернулась к лестнице.
      Она не сделала и двух шагов, как Макс, вскочив с кушетки, встал прямо перед ней.
      – Почему ты была у Донны, Кейтлин? Ты пыталась скрыться от меня? – Первые слова прозвучали резко, потом голос его смягчился. – Мы же просто договорились пообедать, Кейт. Я не стал бы толкать тебя на что-то другое.
      К ужасу Кейтлин глаза ее наполнились слезами, и она поспешно отвернулась, но Макс все же успел заметить.
      – Что случилось, Кейти?
      Коленки ее ослабели от внезапного наплыва чувств, и она устало опустилась на кушетку.
      – Кто-то залез в теплицу.
      – Боже правый! – Макс сел рядом и зажал ее руку между ладонями. – Ты там была, когда это случилось? Они что-нибудь украли?
      Она покачала головой, смаргивая все набегающие слезы.
      – Нет, меня не было. Это произошло вчера ночью, и, по-моему, они взяли около ста долларов. И еще мой калькулятор. Он был старый, так что стоил очень немного. Просто дело в том… – Чувствуя, что начинает говорить бесконтрольно, Кейтлин замолчала, долго смотрела в пол, и, наконец, добавила сдавленным шепотом: – Я только и могла думать о том, как мне кажется, что надо мной снова надругались…
      Макс закрыл глаза от боли, ударившей его при этих словах, потом притянул ее к себе.
      – Никто и ничто больше не причинит тебе боли, Кейти, – сказал он. Он повторял эти слова снова и снова. Это было его заклинание, его мольба, его обещание.
      Кейтлин позабыла о своем решении держаться подальше от Макса. В его объятиях ей было так спокойно, так тепло, так безопасно, и она наслаждалась этими ощущениями. Она ценила каждое мгновение с ним, накапливая запас воспоминаний на долгие одинокие дни, ожидающие ее впереди. Она смаковала исходивший от него чистый, свежий аромат, биение его сердца под ее щекой, тепло его тела, крепкие и гибкие бугорки мускулов, то, как его руки охватывали, но не стесняли ее. Его объятия были теплым, живым убежищем.
      Ей понадобилось поистине сверхчеловеческое усилие, чтобы мягко высвободиться. Она никогда не сможет сказать того, что должна сказать, если он будет ее касаться.
      – Я рада, что ты здесь, Макс, – начала она, глядя на свои руки, которые сложила на коленях. – Нам надо поговорить.
      – Ну так давай поговорим.
      Макс отвел у нее со щеки прядь волос.
      Она отвела голову в сторону и откашлялась. Слова никак не хотели произноситься, так что ей пришлось сделать глубокий вдох и отодвинуться от него. Кое-как она выдавила:
      – Я не могу больше тебя видеть.
      Чего только Макс не ожидал услышать от Кейтлин, но только не это.
      – Что?
      – Я сказала: «Я не могу больше тебя видеть», – повторила Кейтлин – на этот раз решительнее.
      – О чем, Бога ради, ты говоришь?
      Максу вдруг показалось, что он оказался на плоту посередине океана – без компаса и не имея ни малейшего представления о том, куда он плывет.
      – Макс, я честно думала, что я готова к… – ну, в общем, готова к… – Она беспомощно замолчала, не зная, как продолжить.
      Макс протянул руку и завладел одной из ее рук.
      – Поговори со мной, Кейти. Объясни мне, – твердо сказал он. – По-моему, ты обязана сделать хотя бы это.
      Она и правда обязана, думала она. Она должна сказать ему правду о том, что случилось так много лет тому назад и какие это оставило на ней шрамы. Она на минуту закрыла глаза от боли, потом открыла рот, намереваясь рассказать ему, но слова не шли. Она сделала глубокий вдох, сглотнула, и снова попыталась – и снова не смогла.
      Она начала злиться. Она не обязана ничего говорить, если не хочет. Макс не имеет права настаивать, тем более, что через пару недель он вообще исчезнет из ее жизни. Он быстро устанет от нее и выберет себе кого-нибудь попроще. Она выпрямила спину.
      – Причины не имеют значения. Но факт остается фактом: я считаю, что нам лучше будет больше друг с другом не видеться.
      – И ты не считаешь, что должна дать мне какое-то объяснение?
      Макс был совершенно ошарашен. Теперь он даже не знал, в каком именно океане он находится.
      – Я ничего тебе не должна. Мои причины не имеют к тебе никакого отношения, – чопорно ответила Кейтлин.
      – Все, что имеет отношение к тебе, имеет отношение и ко мне. – Голос Макса был негромким, но напряженным.
      Почему он не может просто оставить ее в покое? Почему он все настаивает? Кейтлин сжала зубы.
      – Оставь, Макс. Просто оставь.
      – Кейтлин, я просто хочу…
      – Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь вмешаться в мою жизнь.
      Отчаянное желание заставить его уйти прежде, чем он доберется до правды, заставило ее слова прозвучать более резко, чем она намеревалась.
      Макс был поражен. Океан превратился в настоящий ураган.
      – Я просто беспокоюсь, Кейтлин, – осторожно сказал он. – Я знаю, что у нас не может быть близости, пока…
      – Правильно! У нас не может быть близости! – прервала его Кейтлин, вскакивая. Пожалуйста, уходи, мысленно умоляла она его. Ее самообладание было таким хрупким, таким ненадежным, что в любой момент могло рассыпаться. А она боялась, что если это произойдет, ей его уже больше не собрать. Она снова повернулась к Максу:
      – Макс, пожалуйста, уходи.
      Макс встал, прижав к телу сжатые кулаки, но сумел заставить свой голос звучать мягко.
      – Я только хочу помочь, Кейтлин.
      – Мне не нужна твоя помощь! Совершенно не нужна! Мне нужно только, чтобы ты сейчас же ушел!
      Макс положил руку ей на плечо, но она шагнула в сторону. Он разочарованно вздохнул и засунул руки в карманы.
      – Я вижу, что тебе нужно время, чтобы прийти в себя, – сказал он. – Так я позвоню завтра.
      – Пожалуйста, не надо. Нет оснований.
      – Есть все основания.
      Тут темный призрак Кейтлин поднял голову, и она почувствовала, как в глубине ее существа поднимается дрожь. Ей надо выдворить отсюда Макса раньше, чем она покажет ему все свои душевные раны. Всеми своими силами стараясь сдержать свой страх, она повернулась к нему лицом, – В чем дело, Макс? Почему ты не можешь поверить, что я просто больше не хочу тебя видеть? Я уверена, что ты не привык получать отказы от женщин, но, может, я одна из немногих, кто не считает тебя неотразимым. Знаешь, такое случается.
      Благодарение Богу, голос у нее не дрожит.
      – Возможно, – сказал он. – Но я тебе не верю. Я нисколько тебе не верю.
      – Ну, так придется поверить, правда? – Кейтлин чувствовала, как начали рваться последние нити ее и без того непрочного самообладания, поэтому она прошла к двери и открыла ее. – Доброй ночи, Макс.
      Он подошел к ней, впившись в нее острым, горящим взглядом.
      – Наши отношения не закончились, Кейтлин. Далеко не закончились.
      – Закончились, Макс. Доброй ночи.
      Не сказав больше ни слова, Макс прошагал на улицу, резко хлопнув за собой дверью, и удар разнесся по комнате. Дрожь охватила ее, и она упала на кушетку: ноги ее больше не держали. Обхватив себя руками, она долго сидела неподвижно. Потом, наконец, зарылась лицом в ладони и заплакала.

      – То есть как это – у вас кончился дудник?.. А вы не знаете, у кого он есть? «Мартин» – мой хороший клиент, и я бы не хотела их подводить. Я уже срезала их заказ на сибирский женьшень… Ну, наверное, мне придется проверить в «Органиферме»… Спасибо.
      Кейтлин досадливо вздохнула и повесила трубку. Кинув на стол изгрызанный карандаш, она начала растирать виски. Сегодня – еще один день длинной отвратительной недели.
      К. С. заразился гриппом от матери и не выходил на работу, так что Кейтлин отставала с выполнением заказов. Один из садоводов отказался от обещания поставить сибирский женьшень. Джорди получил двойку по словарному диктанту, к которому забыл подготовиться. Она заработала штраф за то, что вовремя не прошла техосмотр на своем пикапе.
      И уже целую неделю Макса не было – ни слуха ни духа. Самая длинная, паскудная, противная неделя за всю ее жизнь. И ей ничуть не помогали возмущенные взгляды Джордана всякий раз, когда она давала туманные ответы на его вопросы о том, где Макс.
      Каждый раз, когда она вспоминала Макса, скучала по Максу, томилась по Максу, она знала, что виновата во всем сама. Это было самое плохое. Она слишком струсила, чтобы бороться за то, что хотела бы иметь. И она только сейчас начала осознавать, как сильно ей хотелось, чтобы Макс был в ее жизни.
      Она не думала, что когда-нибудь сможет относиться к мужчине так, как она относится к Максу. Он – самый добрый, самый нежный, самый притягательный, самый противный и вредный мужчина на свете, и рядом с ним она чувствует, что оживает. К чему привела ее трусость?
      ТРУСИХА. Это слово все сильнее преследовало ее. Всякий раз, глядясь в зеркало, она представляла себе ярко-желтые буквы у себя на лбу: «Кейтлин – трусиха, нюня, мямля».
      Даже Донна не оказала ей поддержки. Донна в лицо назвала Кейтлин трусихой. Доктор Этли хмыкала и покашливала очень по-профессиональному и сказала, что если Кейтлин чувствует себя трусихой, то в ее силах изменить это.
      Но как? Кейтлин смотрела во вновь застекленное окно, рассеянно наблюдая, как парочка зябликов порхает у кормушки, которую она повесила за окном. Была ли она трусихой всю жизнь? Или это началось семь лет назад, когда ей пришлось почувствовать себя бессильной и слабой? Когда именно она начала бояться любого конфликта? Почему столько лет спустя ее все еще преследует это ощущение беспомощности?
      Она встала. Семи лет для такого груза вполне достаточно, решила она. Пора поговорить с Максом, проверить, действительно ли он такой человек, как она думает и надеется. Если он не сможет справиться с тем, что ей придется ему рассказать, ей лучше узнать об этом, чем всю оставшуюся жизнь гадать, что было бы, «если».
      – Марта! – высунув голову за дверь конторы, она окликнула рано поседевшую женщину, которая заносила в каталог новые поступления корневых растений.
      – Да?
      – Ничего, если я поручу вам сегодня все закрыть? Мне надо уйти пораньше.
      – Конечно, все будет в порядке. – Марта улыбнулась и махнула рукой в сторону двери. – Ни о чем не беспокойтесь, милочка. Ступайте.
      «Ни о чем не беспокоиться?» – подумала про себя Кейтлин. Ей казалось, что на нее свалились все тревоги мира – и все из-за этого человека! Вздохнув, она перекинула через плечо ремешок сумочки и пошла домой.
      Едва войдя, она позвонила Донне.
      – Я собираюсь поговорить с Максом.
      – Давно пора!
      – Ты сможешь забрать Джорди?
      – Еще бы. Кстати – на тот случай, если ты поздно вернешься домой – почему бы тебе не оставить его у нас переночевать? Патрик будет в восторге.
      – Спасибо, Донна, – со вздохом сказала Кейтлин. – Я надеюсь, что поступаю правильно.
      – Правда – это всегда правильно. Все уладится.
      – Надеюсь. Спасибо, Донна.
      Кейтлин осторожно повесила трубку.
      Она провела почти полчаса просматривая свой гардероб. Она дважды переодевалась, прежде чем выбрала коротенькую темно-бежевую юбку и вязанный крючком кремовый свитер. Цвета подчеркивали ее карие глаза и белую кожу, а стиль дал ощущение кокетливой женственности. Господь свидетель – ей понадобятся все козыри, думала она, набирая номер конторы Макса.
      – Консультации по эффективной работе Шора, ваше время – наше дело. Чем могу вам помочь?
      Ну, вперед. Кейтлин откашлялась.
      – Я… ну, я хотела бы сегодня во второй половине дня поговорить с мистером Шором.
      – Извините, мистер Шор занят всю вторую половину дня. Я буду рада записать вас на возможно более раннее время. Посмотрим – как насчет завтрашнего утра, в одиннадцать тридцать?
      У Кейтлин упало сердце.
      – Ну что же, наверное, можно.
      – Ваше имя, пожалуйста?
      – Лав, Кейтлин Лав.
      – Мисс Лав? – В голосе секретаря прозвучал новый интерес. – А, кажется, у меня только что отменили одну встречу, и я могу вас поставить на… э-э… скажем, через полчаса?
      Сердце Кейтлин, до этого ушедшее в пятки, теперь чуть не выскочило у нее из груди.
      – Я приеду.
      Приехав к его зданию, она долго стояла у стеклянных дверей в его контору и старалась наладить дыхание. Нахмурясь на свое отражение в стекле, она расправила воображаемую складочку на рукаве, вытерла вспотевшие ладони о юбку. Наконец, решительно сжав зубы, она открыла дверь.
      Первое, что она увидела, была высокая стройная брюнетка с глазами Макса. Кейтлин просто молча на нее уставилась, пока та не спросила:
      – Мисс Лав?
      – Э-э… Да.
      Это не могла не быть сестра Макса.
      Женщина встала, протягивая руку.
      – Привет. Я Пэтси Шор Эллиотт. Я много о вас слышала, – сказала она с откровенным любопытством.
      Женщины пожали друг другу руки, потом Пэтси указала на кресло рядом со своим столом.
      – Пожалуйста, садитесь. Мой брат сейчас говорит по телефону. Консультация. – Она оперлась локтями на стол и наклонилась вперед. – Так значит, это из-за вас мой брат всю неделю грызет мебель.
      Кейтлин почувствовала, как волна краски поднимается у нее из-под воротника к щекам.
      – Извините?
      – Конечно, в этом нет ничего дурного. Немного пожевать мебель бывает полезно. Зубы становятся острее и все такое прочее.
      Кейтлин смущенно заерзала в кресле, не зная, что сказать.
      – А почему вы решили, что это из-за меня? – наконец, сумела спросить она.
      – Ну, когда мой братец-ворчун прошаркал в контору в понедельник утром, первое, что он сказал – это что если позвонит некая мисс Лав, то чтобы я сказала ей, что его нет в городе. А второе, что он сказал – это исправил первое. Если позвонит некая мисс Лав, то он сам хочет иметь удовольствие сказать ей, что его нет в городе.
      Кейтлин сморщилась.
      – Извините. Я… я не знаю, что сказать.
      Пэтси улыбнулась, поблескивая глазами.
      – Вам не надо мне ничего говорить, но я очень надеюсь, что вы скажете что-то такое Максу, что заставит его переменить это его взвинченное настроение раньше, чем на ножках стульев появятся следы зубов.
      Несмотря на волнение и смущение, Кейтлин слегка улыбнулась в ответ на непочтительный, добродушный юмор Пэтси. Она решила, что ей очень нравится сестра Макса. Именно в этот момент на столе Пэтси прожужжал селектор, и Кейтлин подпр лгнула от неожиданности.
      – Пэтси, – голос Макса в электронном приборе чуть потрескивал, – когда мистер Мак Кенна придет, направь его, пожалуйста, прямо ко мне.
      Пэтси заговорщически подмигнула Кейтлин и, нажав кнопку ответила:
      – Твой следующий посетитель уже здесь.
      – Пусть он входит.
      Кейтлин встала и на дрожащих ногах прошла несколько метров до двери в кабинет Макса. Вспотевшая рука скользила по отполированной бронзовой ручке, и ей пришлось сжать ее посильнее, чтобы повернуть. Она оглянулась на Пэтси, которая подбадривающе подняла кверху большой палец.
      – Мистер Мак Кенна. – Макс, сидевший спиной к двери, встал и протянул руку. Увидев, кто стоит перед ним, он посуровел, и рука его медленно опустилась. Мгновение он молчал, как будто подыскивая слова, потом официально проговорил:
      – Кейтлин, боюсь, что ты зашла в неудачный момент. Ко мне вот-вот должны прийти.
      Кейтлин повернулась бы и убежала, если бы в ту секунду, пока Макс еще не успел превратить свое лицо в непроницаемую маску, она не увидела в его глазах искру какого-то чувства – может быть, боли.
      – Твоя секретарша вставила меня в твое расписание.
      Макс сразу же нажал кнопку на своем селекторе.
      – Пэтси, когда придет мистер Мак Кенна, пожалуйста, попроси, чтобы он немного подождал в соседней комнате.
      – Видишь ли, Макс, боюсь, что мистер Мак Кенна сегодня вообще не придет.
      – Что?
      – По правде говоря, я переназначила все твои сегодняшние встречи. А раз у тебя сегодня во второй половине дня так много работы, я ухожу пораньше. Чао!
      – Пэтси! Пэтси!
      Она не ответила, и он поспешно вышел из своего кабинета, еще успев увидеть подол ее юбки, мелькнувший за закрывающейся дверью. Он с подозрительным взглядом повернулся к Кейтлин:
      – И что же вы с моей сестрой придумали?
      Кейтлин, у которой пылали щеки, подняла руки.
      – Я просто позвонила и попросила назначить мне время приема. А все, что сделала твоя сестра, она сделала по своей собственной инициативе.
      – Ну, вот ты и пришла на прием, – прямо сказал Макс. – Что тебе надо?
      Его взгляд упал на длинную ногу, маняще открытую короткой юбкой, и он с трудом сглотнул, поспешно отводя глаза. Он раньше гадал, как она будет выглядеть в юбке. Теперь он знает. Такие ноги могут вскружить голову даже самому пресыщенному плейбою.
      Ногти Кейтлин впились в миниатюрную сумочку, которую она взяла с собой, но голос оставался ровным.
      – Мне надо с тобой поговорить, Макс.
      Он прокашлялся, все еще глядя куда-то мимо нее.
      – Если это о теплице, то я решил, что было бы, наверное, лучше поручить Эмили Джейн…
      – Это не о работе. Это о нас с тобой. – Кейтлин облизала пересохшие губы, безуспешно пытаясь вернуть им влажность.
      Взгляд Макса быстро сфокусировался на ее лице.
      – О нас с тобой?
      Кейтлин кивнула.
      – Я… я должна перед тобой извиниться. Я была к тебе несправедлива.
      Она говорила так тихо, что Макс еле разбирал отдельные слова, но он разобрал достаточно для того, чтобы ему захотелось подскочить к ней и притянуть к себе. Однако он сдержался, и вместо этого прислонился к двери, запихнув зудящие руки в карманы.
      – И?
      Черт побери! Он не собирается облегчить ей дело, да? Не то чтобы она этого заслуживала, смущенно подумала она, но он мог бы быть добрее.
      – И я… нам надо поговорить.
      – Так говори.
      – Не здесь.
      – Ну что же, так уж получилось, что у меня свободна вторая половина дня. – Слабая тень знакомой ироничной улыбки скользнула по его лицу. – У тебя или у меня?

* * *

      Они выбрали дом Макса, потому что Макс так предложил, а Кейтлин была слишком поглощена своими мыслями, чтобы предложить что-нибудь другое. Макс решил, что Кейтлин следует поехать с ним в его машине, и она снова не спорила. Всю дорогу она не произнесла ни одного слова, но Макс не мог не заметить, что все ее тело напряжено в готовности – то ли драться, то ли бежать. Он не знал, к чему она готовилась.
      Сердце его ныло при виде ее бледного личика и дрожащих рук, но он не мог дать ей поблажки – на этот раз. Все их совместное будущее зависит от того, что и сколько она расскажет.
      «О, Боже мой, я не знаю, смогу ли я!» – мучительно думала Кейтлин, пока они шли к его дому. Как она сможет заставить себя произнесли эти уродливые слова? Как она сможет смотреть в лицо Макса, когда он их услышит?
      Они сели рядышком на кушетке, и Кейтлин в отчаянии подумала, нельзя ли ей как-то избежать правды. Наконец, Макс протянул руку и положил свою ладонь поверх ее пальцев.
      – Рассказывай, Кейти, – мягко попросил он.
      – Я боюсь, – прошептала она. – Макс, я так боюсь. Я не знаю, смогу ли я заставить себя выговорить эти слова. Я уже давно их не говорила.
      – Я знаю, что тебе трудно, милая Кейт. Но ты должна постараться. Мне надо знать.
      Кейтлин знала, что он прав. Она выпрямила спину и сделала глубокий вдох.
      – Семь лет назад, когда мне было семнадцать и я ходила в выпускной класс школы, я была хорошенькая и стеснительная, так что я… мало встречалась с парнями. Можешь себе представить, как я удивилась, когда самый популярный парень города, первокурсник колледжа, пригласил меня во время рождественских каникул.
      Макс глядел на дальнюю стену, видя мысленным взором более молодую, полную иллюзий Кейтлин с уже заметным обещанием женственной красоты. Робкую, невинную семнадцатилетнюю девушку. Он закрыл глаза, на секунду почувствовав панику. Хочет ли он услышать, как была разбита эта невинность?
      – Мои подружки не могли этому поверить. И я тоже. Какая-то часть меня была польщена тем, что он меня пригласил. Другая была испугана. У него было все, чего не было у меня: богатство, уверенность в себе, аристократические знакомые. Я просто не могла понять, зачем ему понадобился книжный червь вроде меня.
      Кейтлин резко встала и подошла к большому окну.
      Она очень долго смотрела на улицу, потом продолжила монотонно:
      – Он повел меня в очень элегантный ресторан. Я, конечно, была одета совершенно неподходяще – в маленькое платье для воскресной школы – а на большинстве женщин были длинные платья. Б-брэд, – Кейтлин с трудом заставила себя произнести его имя, – Брэд сказал, что я прекрасно выгляжу. После обеда мы танцевали в очень шикарном ночном клубе. Нам обоим еще было далеко до совершеннолетия, но управляющий только посмотрел на Брэда – и, наверное, увидел, что речь идет о больших деньгах. Он не сказал ни единого слова. Это произвело на меня такое впечатление!
      Она снова замолчала, но Макс увидел, как побелели костяшки ее сжатых в кулаки рук. По ее щеке скатилась слеза, потом еще одна, но когда она снова заговорила, голос ее был спокойным и ровным.
      – Когда мы ушли из клуба, Брэд прокатил меня до живописного места у озера. Он сказал, что пора расплатиться.
      – Кейтлин, – вмешался Макс, – тебе не надо продолжать.
      – Нет, надо. Ради меня, а не только ради тебя, – возразила она. – Я сказала ему, что это не смешно, и потребовала, чтобы он отвез меня домой. Я велела ему перестать, я умоляла его перестать, но…
      – Не надо больше. – Макс вскочил и за два шага очутился рядом с ней. Положив руки ей на плечи, он повернул ее лицом к себе. – Тебе не надо больше ничего говорить, Кейти. Теперь я знаю.
      – Нет! – Она почти выкрикнула это слово, отталкивая его руки. – Я должна это сказать. Он изнасиловал меня, Макс. Он изнасиловал меня. – Эти слова, казалось, эхом разнеслись по комнате. Она коротко, некрасиво рассмеялась. – Потом он отвез меня домой, словно ничего не случилось. Он даже сказал, что позвонит мне в весенние каникулы. Может, мы снова там встретимся…
      – О, Господи! – воскликнул Макс. – О, Господи. – Все его тело горело немыслимым гневом и болью. – Ты была не виновата, Кейт.
      Кейтлин хлопнула по стене ладонью.
      – Теперь я это знаю, но он говорил об этом так буднично, что несколько дней подряд я все не могла понять, что же я такого сделала, чтобы поощрить его. Что я сделала, чтобы заслужить это?
      Макс провел рукой по ее волосам.
      Она не отпрянула, и он снова повторил это движение.
      – И что ты сделала?
      – В конце концов я решила, что я не виновата. Что ни одна девушка не обязана делать то, чего не хочет делать – и я пошла в полицию. Но к тому времени уже вся школа знала, что Кейтлин Лав – легкая девчонка. У меня было только порванное платье и мое слово против его. Я потеряла репутацию. Его отправили в Европу. – Кейтлин подняла глаза и встретилась взглядом с Максом. – Даже мой родной отец не смог с этим справиться. Он выставил меня, когда узнал, что я беременна.
      – Джордан.
      У Макса было такое чувство, словно он получил удар под дых. Этот умненький, любознательный, чудесный мальчуган – результат такого насилия? Он больше ничего не мог сказать, но притянул Кейтлин к себе и крепко прижал, зарывшись лицом ей в шею.
      Ее руки обхватили его за плечи с такой силой, словно она цеплялась за него, спасая свою жизнь.
      Жгучие слезы, которые она удерживала неимоверным усилием воли, полились с горьким, но целебным облегчением. Макс нежно обнимал ее, и тело его вбирало в себя силу ее гнева, мучительной боли и страха, а ум его старался вобрать в себя реальность того, что пришлось пережить его прекрасной Кейтлин. Он на мгновение удивился, почему Кейтлин не сделала аборт, потом понял, что в ней слишком сильно материнское начало, так что этот вариант не мог даже рассматриваться.
      Когда рыдания, наконец, превратились в шмыгание носом, Макс отвел Кейтлин обратно к кушетке и сел, притянув ее к себе на колени. На мгновение она напряглась, но почти сразу же расслабилась, разрешив ему обнять себя и утереть слезы со щек. Он приподнял ее лицо кверху, легко поцеловал в лоб и спросил:
      – А теперь, нежная Кейт?
      Она сделала глубокий вдох.
      – Теперь? Я не знаю. Я люблю Джордана больше всего на свете, но я не в состоянии была справляться… с другими чувствами. Я четыре года ходила к психотерапевту, и все равно не могла пойти на нормальное свидание. Только в последние пару лет я смогла ходить на встречи, если только мужчина не старался как-то сблизиться.
      На губах ее появилась дрожащая улыбка.
      – И тут явился Максимиллиан Тобиас Шор. Он не признавал слова «нет» и заставил меня снова почувствовать себя женщиной. – Она замолчала, утирая щеку тыльной стороной ладони. – Признаю, он часто заставлял меня злиться, – сказала она, снова улыбаясь, – но по крайней мере я больше не чувствовала себя онемелой.
      – Почему ты попыталась меня оттолкнуть?
      Она опустила глаза.
      – То, что произошло на прошлой неделе, показало мне, что я, возможно, никогда не избавлюсь от дурных воспоминаний и не построю будущего. Тебе нужен кто-то, кто на это способен.
      – Но мне нужна ты, Кейт.
      – Макс! – Она не слишком настойчиво попыталась встать с его колен, но он помешал ей, положив руки ей на плечи. Она с горечью покачала головой. – Если бы ты был по-настоящему умен, ты бы сейчас убежал со всех ног.
      – Если бы ты была по-настоящему умна, ты не брала бы на себя решать, что мне надо или хочется. – Макс поцеловал ее в нос. – Я уже большой мальчик, и уже много лет сам выбираю себе костюмы. Думаю, что и женщину себе я тоже смогу выбрать сам. Мне нужна ты, и если мне придется сразиться со всеми твоими личными драконами, чтобы завоевать тебя, я так и сделаю. Я никуда не ухожу, Кейти. Тебе меня не прогнать, тебе меня не оттолкнуть и тебе от меня не скрыться.
      – Я боялась, что прогнала тебя, – пробормотала она.
      – Почему ты так решила?
      – Из-за этой недели. Ты не звонил и не появлялся.
      Макс прижал Кейтлин к себе и уперся подбородком ей в макушку.
      – Я рассердился. И я обиделся. Но я уже пытался решить, пойти ли мне в теплицу и взять тебя штурмом или посылать тебе цветы и конфеты и приманивать обратно.
      Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. На губах ее играла улыбка.
      – Я не ем конфет.
      – Миндаль в сиропе рожкового дерева.
      – А. Ну, наверное, можно было бы попробовать цветы и сладости, если хочешь.
      – Зачем? Ты ведь уже у меня.
      Лицо Кейтлин посерьезнело.
      – Макс, я не знаю, изменит ли это что-то для нас. Я не знаю, готова ли я к близости с другим человеком. И более того я не знаю, буду ли хоть когда-то готова. Я для тебя неподходящая женщина.
      – Предоставь мне самому судить об этом, милая Кейт.
      Ей в голову пришла внезапная мысль, и Кейтлин снова попыталась встать – на этот раз, успешно. Она отступила на пару шагов, нуждаясь в ощущении свободы.
      – Макс, если у тебя появились какие-то идеи о том, чтобы помочь моей реабилитации, тогда можешь забыть…
      – Кейтлин! – Макс вскочил на ноги. На его лице боролись возмущение и обида. Несколько секунд он стоял, тяжело дыша, как бык, который решает, не кинуться ли на противника. Наконец, он глубоко вздохнул и сунул руки в карманы. Неожиданно мягким голосом он проговорил: – Если ты думаешь, что я отношусь к тебе как бойскаут, наметивший себе доброе дело на ближайшую неделю, тогда мне, видимо, надо осведомить тебя о моих истинных чувствах.
      Он сделал шаг к ней, потом еще один. Его синие глаза сверкали.
      Сапфир? Индиго? Бирюза? Кейтлин была совершенно загипнотизирована его глазами, а он подходил все ближе.
      – Ну-ка, посмотрим, – размышлял вслух Макс, погружая пальцы одной руки в ее растрепанные кудри, – мне надо найти способ убедить тебя в том, что мой интерес к тебе является сугубо личным и не имеет никакого отношения к жалости или сочувствию. – Он поднял другую руку и обхватил ладонью ее щеку. – Интересно, как это можно сделать? – сказал он, опуская взгляд к ее губам.
      – Макс.
      Она хотела сказать ему, что ей это сейчас совсем не нужно. Слишком мало времени прошло с того момента, как ей пришлось вновь пережить прошлое. Она должна сказать ему. Она скажет. Позже.
      Он наклонил голову, и его губы скользнули по ее губам, как атлас по атласу. Он умолял, он дразнил, он заставлял, и она не могла ему не ответить – как не могла не дышать. Это было правильно. Это было хорошо. Это было чудесно.
      Его язык двигался по ее губам, прося, но не требуя, чтобы его впустили. И она его впустила, приоткрыв губы в ответ на его нежные убеждения. Ее пальцы запутались в его густых волосах, притягивая его к себе поближе.
      Макс наслаждался тем, как она отвечает ему. Его поцелуй стал настойчивее, его пальцы скользнули у нее по спине, потом устремились к груди.
      Ее пышные груди легли ему на ладони, и он блаженствовал, ощущая их нежную, податливую плоть. Ему хотелось большего, гораздо большего, но Кейтлин издала несвязный стон, напомнивший ему, что она уже сделала огромный шаг. Он не должен сейчас же просить у нее следующего.
      Проявив железное самообладание, он овладел своим бушующим желанием. Его руки скользнули ей на талию, и он отстранился немного, так что ей видна была страсть, еще пылавшая в его взгляде.
      – Это, чтобы ты знала, – сказал он охрипшим от страсти голосом. – Я хочу тебя сильнее, чем все на свете. Не сомневайся в этом. Но следующий шаг ты сделаешь сама, моя милая Кейт.

      Кейтлин все вглядывалась в его глаза, в его прекрасные глаза. Она ощущала его взгляд так явственно, словно он физически прикасался к ней. Ее разум подсказывал ей, что надо отодвинуться, но ее тело стремилось вернуться в его объятия.
      Ее груди казались тяжелыми и налившимися, и она была уверена, что только прикосновение его рук умерит их боль. Ее губы казались обездоленными, и только прикосновение его губ утолит этот голод.
      – Макс, – сказала она. Всего одно слово, но в нем слышалось глубокое томление.
      Глуховатые тона ее голоса скользнули по его разгоряченному телу подобием бархата, и по всем нервам пробежали живые искры. Максу пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не дать им потянуться к ней. Выбор должна сделать она. Он ощущал ее неуверенность, и заставил себя стоять неподвижно, несмотря на то, что он был уверен, что все его тело излучает силу его отчаянного желания.
      ПРИДИ КО МНЕ, МИЛАЯ МОЯ КЕЙТ, мысленно повторял он снова и снова, как будто эти мысленные призывы могли как-то заставить это случиться. Его сердце отчаянно застучало, когда она склонилась ближе к нему, потом сделала тот единственный шаг, который отделял их друг от друга.
      – Макс?
      На ее лице он прочел странную и трогательную смесь томления и страха. Вместо того, чтобы прижать ее к себе, как ему хотелось бы сделать, он взял ее за руки и нежно обхватил ее пальцы.
      – Кейти, – нежно проговорил он.
      – Я боюсь, – призналась она так тихо, что Макс с трудом разобрал ее слова.
      Наступила тишина, размытая, чувственная тишина.
      – Любить меня? – наконец спросил он.
      Кейтлин кивнула.
      – Да. И не любить тебя – тоже.
      Его глаза впились в ее лицо, дыхание участилось.
      – А чего ты больше боишься, милая Кейт?
      Ее щеки чудесно запылали, но глаза она не отводила.
      – Не любить тебя. – Она склонила голову, положила ее ему на грудь. – Пожалуйста, помоги мне, Макс.
      Благоговея перед даром, который она ему приносила, он поднял обе руки, обхватив ладонями ее лицо.
      – Кейтлин, я никогда не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль. Я обещаю.
      Он отчаянно искал каких-то особых слов, которые могли бы ее успокоить. И, наконец, с интуицией, рожденной любовью и желанием, он их нашел. Их близость должна быть полной противоположностью тому, что случилось с ней в первый раз.
      – Тебе стоит только сказать мне, чтобы я перестал, и я перестану, Кейтлин. Я обещаю. Поверь мне.
      Она кивнула, ожидая, что он поцелует ее. Но он не поцеловал. Он просто стоял и смотрел на нее со странным выражением лица – чуть насмешливым, нежным, напряженным и терпеливым. У Кейтлин сжалось сердце. Он ждет, чтобы она сделала первый шаг. Но она не была уверена, что сможет.
      Кейтлин старалась уговорить себя и все никак не могла протянуть к нему руки. Наконец, Макс мягко взял ее правую руку. Он поднес ее к губам, поцеловал тыльную сторону ладони, потом поднес к узлу своего галстука.
      Дрожащая улыбка осветила ее лицо, когда она медленно распустила его галстук. Стягивая его, она была вознаграждена резким вздохом Макса. Но он продолжал стоять неподвижно.
      Лоб ее задумчиво наморщился. Так вот как это будет, да? Ее пальцы играли с верхней пуговицей его рубашки, наконец, расстегнули ее. Макс напряженно выпрямил спину. Она расстегнула вторую и третью пуговицу. Макс сжал опущенные руки в кулаки. После четвертой пуговицы ее пальцы скользнули под рубашку и запутались в шелковистых золотисто-коричневых завитках. На лбу у Макса выступили капельки пота, и его пальцы поймали ее руки.
      – Ты знаешь, что ты делаешь? – хрипло спросил он.
      – По-моему, я тебя соблазняю. Я все делаю правильно?
      – Ты соблазняешь меня даже тем, как ты просто дышишь. Но – да, ты могла бы давать людям уроки.
      – Правда?
      – Правда, – почти простонал он. – Ах, Кейти, поцелуй меня. Мне так нужно, чтобы ты меня поцеловала.
      Медленно ее пальцы пригнули ему голову. Их губы встретились: ее были нерешительны и искали, его – уверенны и нежны. Ее губы раскрылись, но он не просунул внутрь язык, а просто ждал. Его рот был теплым и голодным – но пассивным.
      Кейтлин почувствовала резкий укол нетерпения и подумала, что ей давно уже ничего не хотелось настолько сильно. Если вообще когда-то хотелось. И теперь ей надо действовать самой, если она хочет это получить.
      Ее пронизало пьянящее волнение. Она чувствовала себя радостно-взволнованной. Она чувствовала себя сильной. Сильной? Она остановила свои мысли, внезапно поняв, что делает Макс. Он позволил ей действовать самой. Ее захлестнула волна нежности, подарившая ей решимость, которой ей прежде так не хватало.
      Она приподнялась на цыпочки, чтобы ее тело теснее прижалось к нему. Кончик ее языка дразнил уголки его рта, а потом начал совершать короткие набеги внутрь, приглашая его к тому же.
      У Макса перехватило дыхание, и руки его медленно скользнули по ее спине, потом еще выше и зарылись в шелковистые кудри, кудри, которые всегда казались чуть взлохмаченными, как после сна.
      Его губы охватили ее с настойчивостью, которую он твердо сдерживал. Он намеревался сдерживать себя, даже если это его убьет. А его страстное желание таким огнем горело в его крови, что казалось вполне вероятным, что так и может случиться.
      Кейтлин почувствовала, как его руки играют с краем ее свитера: пальцы его нырнули под него и легко пробежали по ее талии. Но этого дразнящего движения было мало. Оно не утоляло томления, сосущего ее. Чуть отстранившись, она поймала его пальцы и медленно повела их вверх, поднимая с ними и край свитера.
      Он продолжал тянуть свитер вверх, и, сняв его ей через голову, отбросил в сторону. Кружево ее лифчика было чувственной преградой его отважным пальцам, которые нашли и ласкали ее лилейную грудь. Полувскрик, полустон удовольствия сказал ему, что ей нужно большего, и нежные пальцы скользнули ей за спину, расстегивая лифчик.
      На этот раз ее вскрик был удивленным, и Макс почувствовал, как ее пальцы впились ему в плечи. Он прекратил исследовать новую территорию и осыпал ласками ее лицо. Его пальцы скользили по ее щекам и губам, потом за ними последовали его губы.
      Только когда ее пальцы ослабели, и она снова стала теснее прижиматься к нему, он разрешил своим рукам прикоснуться к ее мягкой груди. Розовые соски мгновенно напряглись, приглашая его попробовать их.
      – Так прекрасна, – пробормотал Макс в ее кожу. – Ты так прекрасна.
      Он взял в рот сначала один набрякший сосок, потом другой, умывая каждый языком.
      – Макс! – простонала Кейтлин, чувствуя, что колени ее начинают подгибаться от сладкой слабости.
      – Тебе хочется больше? – Голос Макса окутал ее шепотом, обещающим несказанные удовольствия.
      – Да, о, да!
      Макс протянул руку, и лицо его осветилось улыбкой нежного желания.
      – Тогда возьми меня за руку, нежная Кейт, и веди меня к постели.
      Кейтлин отвела его наверх и там остановилась.
      – Где твоя комната?
      Макс без слов указал ей, и Кейтлин провела его туда, остановившись у кровати. Сердце ее колотилось от предчувствий, когда она провела рукой по его груди и золотисто-коричневые завитки защекотали ей пальцы. Она сдвинула рубашку с его плеч, довольная низким стоном, сорвавшимся с его губ.
      Напрягая мускулы под ее пальцами, Макс стоял неподвижно, позволяя ей диктовать, что будет дальше. Руки Кейтлин, уже более уверенные, чем несколько минут тому назад, занялись пряжкой его брючного ремня. Расстегивая его, она почувствовала, как по всему его телу пробежала дрожь – точно такая же, как и по ней.
      – Трогай меня, Макс, – выдохнула она.
      Его глаза вгляделись в нее так пристально, что буквально обожгли ее. Он расстегнул ее юбку. Он сдвинул ее, нижнюю юбку и колготы вниз одним сильным движением, оставив ее в одних только трусиках. Почувствовав на коже холодный воздух, она тревожно шевельнулась и опустила глаза, но Макс протянул руку и приподнял ее подбородок.
      – Смотри на меня, Кейт. Не переставай смотреть на меня.
      Она прошептала:
      – Я… я чувствую себя такой ранимой.
      – Я знаю, милая Кейт. Я знаю. – Он быстро снял свои брюки и плавки и стоял перед ней, удерживая ее взгляд своими глазами. – Видишь? Я так же раним, как и ты. Еще сильнее, потому что ты можешь скрывать свои чувства. Я не могу.
      Он притянул ее руки к своей груди.
      – Трогай меня, Кейти, – мягко попросил он. – Трогай и смотри, что твое прикосновение делает со мною.
      Она расправила пальцы у него на груди – медленно, неуверенно. Когда его мускулы дрогнули под ее пальцами, и Кейтлин ощутила ускорившееся биение его сердца, ласки ее стали более уверенными.
      – Господь милосердный! – простонал Макс, и Кейтлин почувствовала, что по нему пробежала дрожь. – Разреши мне любить тебя, нежная Кейт. Ты нужна мне больше, чем дыхание.
      И Кейтлин очень мягко толкнула его, пока он не сел на край кровати. Она села рядом с ним и пропустила свои пальцы сквозь его шелковую коричневую шевелюру. Наклонив к себе его голову, она сразу же раскрыла ему свои губы. Ее ласки стали более настойчивыми, более рискованными.
      И только когда ее пальцы легко скользнули по его возбужденному естеству, Макс взял инициативу в свои руки. Его язык погрузился в недра ее рта, и он стал наклонять ее назад, пока она не легла на постель. Тогда его руки объявили о его власти над ее телом. Но всякий раз, когда ресницы Кейтлин, трепеща, опускались, Макс заставлял ее открывать глаза и смотреть на него.
      Когда его рот платил нежную дань ее грудям, Макс видел, как ее карие глаза становятся теплыми и туманятся. Когда его ищущие пальцы сняли ее трусики и открыли женственные тайны между ее ног, он увидел, как ее глаза широко открылись от блаженства его прикосновений. А когда его пальцы и губы подвели ее к самому краю удовлетворения, он наблюдал, как взгляд ее потеплел и стал почти черным.
      Он отодвинулся от нее, потянувшись за чем-то на ночном столике, и Кейтлин разочарованно пробормотала протест из-за того, что тела их разлучились. Он притянул ее обратно в свои объятия, и она шевельнулась, стараясь прижаться еще теснее.
      Но когда он начал проскальзывать в нее, Кейтлин крепко зажмурилась и напряглась.
      – Кейтлин, – хрипло сказал Макс, – открой глаза и посмотри на меня, любимая. Это же только я, и я никогда не причиню тебе боли. Ты это знаешь. Я никогда не причиню тебе боли. Я только хочу любить тебя, Кейти. Впусти меня, любимая. Впусти меня.
      Постепенно напряженность оставила ее, и она начала расслабляться. Только тогда Макс полностью вошел в нее. Резко и тяжело дыша, он мгновение лежал абсолютно неподвижно, стараясь собрать воедино остатки самообладания и дать ей время привыкнуть к себе. Ему казалось, что ему доверено священное задание: стереть все ее неприятные воспоминания и заменить их воспоминаниями о нежности, любви и страсти. Когда ее тело шевельнулось под ним, он начал двигаться, шепча нежные слова и уверения.
      Он поцеловал ее. Это был медленный, глубокий поцелуй, укравший ее дыхание – и потом возвративший его. Его пальцы прикасались к ней и ласкали ее всюду, куда только могли дотянуться, словно никак не могли ею насытиться. Тепло, наполнявшее ее тело, с каждым его движением внутри нее становилось все жарче, и ей казалось, что еще немного – и она вспыхнет пламенем.
      – Макс? – она вцепилась в его плечи.
      – Да, любимая. Бросайся. Я тебя поймаю.
      Когда несколько мгновений спустя она, наконец, нашла вершину, то слезы потекли по ее щекам от этого невыразимо прекрасного чувства, и она повторяла и повторяла его имя.
      Тут Макс, наконец, ослабил свой стальной контроль и нырнул в наслаждение. Он выгнул спину и выкрикнул ее имя, а потом упал на нее, зарывшись лицом в ее шею.
      Пораженный силой своих ощущений, он лежал неподвижно, ловя дыхание и наслаждаясь тем, как близки их тела. Он внезапно понял, что чувствует себя завершенным, нормальным только тогда, когда они вместе, словно каждый из них – только половинка единого целого.
      Не отпуская ее, он перекатился на бок и приподнялся на локте. Ему надо было заглянуть ей в лицо – но он боялся того, что может там увидеть. Когда он увидел на ее щеках серебристые брызги слез, сердце его сжалось. Но глаза ее были мягкими и теплыми и удовлетворенно-туманными.
      – Спасибо, что ты сделал это прекрасным, – мягко сказала она.
      Макс прижался к ее губам.
      – Мы сделали это прекрасным, любимая, а не я. И я хочу, чтобы ты знала – я никогда прежде не испытывал такого.
      – И я тоже. – Когда лицо его расплылось в улыбке, она сказала: – Улыбка героя-победителя, если я не ошибаюсь.
      – Правда? – Он чуть-чуть прикусил ее шею сбоку, ощутив солоноватый вкус кожи.
      – Угу. – Она слегка повернула голову, чтобы ему было удобнее. – Определенно.
      – Я всегда считал, что я героическая личность.
      Рука его легла на ее мягкую грудь, и улыбка стала менее победительной, но более собственнической.
      Кейтлин с трудом спросила:
      – Который сражается с драконами и все такое прочее?
      Улыбка погасла, взгляд стал пристальным.
      – Я сражусь со всеми драконами – столько, сколько надо будет, Кейти, потому что я только что убедился в том, что принцесса из замка стоит всех битв.
      Наклонив голову, он провел языком вокруг одного розового соска.
      – А, так… ах!.. это тебе дракон понадобился?
      Она почувствовала, как его губы изогнулись в новой улыбке.
      – Кажется. Ш-ш, тихо, посмотрим, смогу ли я поймать негодника. – Он сделал еще несколько кругов языком, потом легонько куснул ее. – Вот, похоже, я его поймал.
      Он ухмыльнулся.
      – Не уверена. По-моему, он удирает.
      В ее глазах горел смех.
      Макс был очарован этой новой озорной Кейтлин. Он надеялся познакомиться с ней поближе. Очень близко.
      – Ну так мне придется его остановить, правильно? – С этими словами он поймал губами один плотный бутон и мягко начал сосать.
      Ее дыхание вырвалось громким вздохом.
      – Да. Кажется, на этот раз ты его определенно поймал.
      – Пока нет. Я не успокоюсь, пока не возьму замок штурмом.
      Его пальцы скользнули вниз и обхватили гладкую попку, а губы продолжали прикусывать сосок.
      – Макс? – выдохнула она.
      – Да, любимая.
      – Осторожней, а то как бы дракон не устроил внезапного нападения на тебя.
      – Внезапного нападения?
      – Да. Вот такого. – С неожиданной силой и ловкостью она опрокинула его на спину. – Видишь ли, иногда драконы сопротивляются.
      Она скользнула языком по его напряженному соску. Его тело ответно напряглось, а выражение лица Кейтлин заставило широко открыть глаза. Оно было таким непревзойденно, безгранично женственным, что у него захватило дыхание.
      Кейтлин чувствовала, что живет – такого она не испытывала уже семь лет. Она чувствовала себя молодой, сильной и женственной, и эти чувства наполняли ее ликованием. Она не знала, сможет ли найти слова, чтобы объяснить Максу, что она чувствует, но она сделает все, что в ее силах, чтобы показать ему это. Она наклонила голову к нему, блестя глазами.
      Пока ее губы настойчиво соблазняли его, ее пальцы открывали ей крепкое, поджарое тело Макса. Оно было идеальным дополнением ее собственному более мягкому телу, и она испытывала наслаждение, проводя руками по напряженным канатам мышц на его плечах и груди. Ее пальцы запутывались в шелковистых золотисто-коричневых завитках, покрывавших его грудь, потом провели по обоим плоским коричневым соскам.
      Когда Макс застонал, ей показалось, что этот звук разносится по ее телу. Она сдвинула ищущую руку ниже, и Макс задрожал. Ее пронизало чувство чистой гордости из-за того, что она может это сделать, что в ее власти довести его до такого же лихорадочного пыла, какой только что владел ею под его прикосновением.
      – Кейтлин, – сказал он снова.
      – Скажи мне, чего ты хочешь, Максимиллиан. – Ее голос звучал как глубокое мурлыканье.
      – Люби меня, хорошая моя.
      – Буду. Скажи мне, что делать.
      Полуослепнув от желания, Макс поспешно надел новый презерватив, потом приподнял ее над собой, и снова застонал, когда она вобрала его в себя. Он был покорен ее улыбкой – улыбкой распутницы и ангела. Он готов отдать жизнь, лишь бы эта улыбка не покидала ее лица, успел подумать Макс, прежде чем туман наслаждения не затмил все, кроме настойчивой необходимости найти тот экстаз, который может дать ему только она.

* * *

      Когда Макс проснулся, было светло и, судя по тому, как бурчало у него в желудке, после восьми.
      Кейтлин все еще спала, удобно устроившись у него на плече. Он улыбнулся. Значит, это не было еще одним сном. Это произошло на самом деле. Его руки крепче обняли ее, и она пошевелилась, пробормотала сквозь сон что-то невнятное и прижалась лицом к груди Макса. Ее теплое дыхание пошевелило волосы на его груди, и он почувствовал неожиданное напряжение в теле. Ему достаточно только подумать о ней, и он снова ее хочет. Наверное, он никогда не насытится ею.
      Прошлая ночь была чем-то настолько более значительным, чем он ожидал! Когда они любили друг друга в первый раз, реакция Кейтлин была робко-страстной. Но тот второй раз навеки запечатлеется в памяти Макса. Кейтлин была Евой, Далилой, Еленой Прекрасной – женщиной, уверенной в своей женственности. Соблазнительницей, сиреной.
      Был и третий раз – в середине ночи, когда они оба были разгоревшимися и затуманившимися от сна. И теперь Кейтлин уютно устроилась в его объятиях, будто чувствовала себя в них как дома. И здесь действительно был ее дом. Может быть, она еще этого не знает, думал он, отводя кудряшки с ее лица, но он никогда ее не отпустит.

* * *

      Когда Кейтлин открыла глаза, постель была пуста, но до нее донеслись приглушенные звуки: Макс насвистывал что-то внизу на кухне. Она улыбнулась. Фальшивая мелодия Макса была самой лучшей музыкой из всего, что она слышала.
      Она села, обхватив руками колени и почувствовала при этом какие-то незнакомые ноющие мускулы. Но это была хорошая боль – напоминание о необыкновенной ночи. И необыкновенном мужчине. Шевельнулось в ней и какое-то беспокойство, но она решительно оттолкнула его. Еще будет время разбираться с реальностью. Но не сейчас. Пока нет. Ей не хотелось прерывать этого сна.
      До нее донесся слабый аромат пищи, и ее желудок ответно забурчал. Спустив ноги на пол, она осмотрелась в поисках, чего бы надеть. Одежда, которую вчера небрежно бросили на пол в плену страсти, сегодня была аккуратно сложена на комоде. Кейтлин вздохнула и покачала головой. Такая опрятность. Надо что-то предпринимать.
      Она потянулась было за свитером, потом передумала и вместо этого схватила рубашку Макса. Ей пришлось несколько раз завернуть рукава, но полы достигали середины ее ляжек, так что прикрывали достаточно.
      Смущенная, она остановилась на пороге кухни, наблюдая, как Макс хозяйничает. Она не сомневалась, что он выглядел бы еще привлекательнее в облегающих джинсах и свитере, а не в брюках и рубашке с застежкой, которые были на нем. Но он и так уже был великолепным. Не следует ожидать полного отсутствия недостатков.
      При виде ее лицо Макса просияло, и он в два шага прошел отделявшее их друг от друга расстояние.
      – Доброе утро, нежная Кейти, – сказал он, а потом притянул к себе и крепко поцеловал.
      Немного отдышавшись, она сказала:
      – И тебе тоже доброе утро, нежный Макси.
      – Нежный Макси?
      – Нежная Кейти?
      – Ну, ты и правда нежная. – Он улыбнулся, заглядывая ей в глаза, и заметил, что в них танцуют и светятся золотые искорки. – Я собирался принести тебе завтрак в постель. Но раз уж ты здесь, почему бы тебе не сесть, и я тебе все подам?
      Он выдвинул стул и картинным жестом пригласил ее сесть.
      Со всей грацией и достоинством члена королевской фамилии, Кейтлин уселась на предложенном стуле, изящно расправив полы рубашки вокруг бедер. Знает ли она, подумал Макс, как вызывающе она выглядит в его рубашке? Она как клеймо – клеймо, безвозвратно отмечающее ее, как его собственность.
      Он поставил на стол две тарелки: одну с яичницей, сардельками и намазанными маслом тостами, вторую – без сарделек, – и два больших стакана апельсинового сока и сел за стол рядом с Кейтлин.
      – Наваливайся, – сказал он и откусил кусок тоста.
      Кейтлин взяла вилку и отделила малюсенький кусочек яичницы. Она уже несколько лет не ела настоящих яиц, но решила, что может справиться. В конце концов, там не столько холестерина, чтобы убить на месте. Однако едва лишь попробовав яичницу, она поняла, что не сможет ее есть.
      Макс уже уписал все тосты и половину сарделек, когда заметил, что Кейтлин не притронулась к еде. Он положил вилку.
      – Что-то не так? – озабоченно спросил он.
      – Э-э… в общем-то нет. Макс, на чем ты жарил яйца?
      – На сковородке.
      – Это я знаю, но ты ведь не оставил там жир от сарделек, правда?
      – Угу. Ох! – До Макса дошло. – Извини, Кейти. Я приготовлю тебе что-нибудь другое. Хлопьев? Еще тостов?
      Кейтлин уже заметила коробки с хлопьями на кухонном столике. Ни в одной из них содержание сахара не было ниже шестидесяти процентов. Она взяла было кусочек тоста, но сразу же положила обратно, заметив на нем растаявшее масло.
      – Ничего, Макс, правда. Я просто выпью сока. – Она взяла стакан и отпила глоток, и тут же снова его поставила. Это была та сублимированная штука с сахаром, сиропом и искусственными вкусовыми добавками. – Я по утрам совсем не голодная, – сказала она.
      – Ладно, – Макс пристально взглянул на нее и откинулся на спинку стула. – Так в чем же все-таки дело?
      Кейтлин сморщилась. С его стороны было так мило приготовить ей завтрак. Как ей сказать ему, что она не выносит ничего из его угощения? Не говоря о том, как ее беспокоит, какое воздействие на его здоровье может оказать подобная пища.
      – Ни в чем, честно. Я просто не очень проголодалась.
      По его лицу было видно, что он ей не поверил.
      – Ну-ка, Кейтлин. Говори прямо. Ты жалеешь о том, что произошло этой ночью? Я тебя не слишком поторопил? Я пытался быть…
      – Нет! Ах, нет, Макс. Конечно, не слишком. Прошлая ночь была чудесной.
      – Чудесной, вот как? – проговорил Макс с удовлетворенным мурлыканьем.
      – Не задавайся.
      – И не подумаю. Ты все равно не дашь мне чересчур возгордиться. – Он ухмыльнулся, но сразу же снова посерьезнел. – Если дело не в этом, то в чем же?
      – Макс, мне очень неприятно поднимать этот вопрос, но ты знаешь, сколько холестерина в твоем завтраке? У тебя кусищи масла на тостах, яйца, в которых уже полно холестерина, поджаренные на жире из-под сарделек, что только ухудшает дело. А этот апельсиновый сок вовсе даже и не сок, а просто вода со вкусовыми добавками и краской.
      – Кейтлин, я могу понять, что тебе не хочется есть мясо, но нельзя, чтобы эта чушь о здоровом питании мешала нормально есть.
      – Нормально есть? Макс, нормальная еда для людей несколько тысяч лет назад состояла из орехов, ягод, кореньев и листьев. Это и есть нормальная еда для человечества.
      – Ага, ну и несколько тысяч лет назад нормальная продолжительность жизни состояла примерно тридцать лет.
      – Это было вызвано болезнями и инфекциями в результате ранений.
      – Кейт, совершенно очевидно, что эта естественная еда не делала их выносливее.
      Она подавила досадливый вздох.
      – Так ты думаешь, что кофеин, холестерин, искусственные пищевые краски и вкусовые добавки и консерванты сделают тебя выносливее?
      – Может, и нет, но я не считаю, что есть их – это все равно, что принимать яд, как ты думаешь.
      – Макс, ты даже не пытаешься понять. Наши тела…
      – Если ты собираешься внушать мне эту чушь относительно того, что наше тело – это храм…
      – Не собираюсь я…
      – Потому что я это слушать не буду. Беспокойся о том, что ты ешь, а я…
      – Я не могу не беспокоиться о тебе, потому что…
      – … буду беспокоиться о том, что ем я. И не… – Макс замолчал. – Повтори еще раз.
      – Что повторить еще раз? За последние пять минут ты не дал мне закончить ни одной фразы.
      – Ты сказала, что беспокоишься обо мне.
      – И? – почти вызывающе спросила она.
      – Я тоже беспокоюсь о тебе, Кейти. – Он помолчал, вглядываясь в ее лицо. – Я тебя люблю.
      – Ты меня любишь? – Кейтлин ошеломленно уставилась на него.
      – Да, упрямая ты, твердолобая, невозможная женщина. Я по уши в тебя влюблен.
      Макс не знал, какой реакции он ожидал, но определенно не того, что Кейтлин резко встанет, в спешке уронив стул. Выпрямившись во весь рост, она сказала:
      – Нет необходимости говорить это просто потому, что мы… Просто из-за того, что было этой ночью.
      У Макса был оскорбленный вид.
      – Я никогда не говорю того, чего не думаю.
      – Макс, эта ночь была чудесной, но я не ищу каких-то долгих…
      – Я не припоминаю, чтобы я тебя об этом просил.
      Кейтлин замолчала. Несколько долгих секунд она смотрела на него, потом отвернулась.
      – Чего ты боишься на этот раз, Кейти?
      – Я не боюсь, – механически возразила она.
      – Вот как?
      – Да! – снова воскликнула она.
      – Нет, боишься. Но не беспокойся, любимая. На этот раз я никуда не уйду.
      Отказываясь заглянуть в его глаза, которые, похоже, видели ее насквозь, Кейтлин призналась:
      – Макс, мне нужно время.
      – Ах, Кейти, – он нежно ей улыбнулся, – если бы я дал тебе время, ты воспользовалась бы им для того, чтобы придумать, как лучше меня оттолкнуть. Я тебе этого не позволю. Я не буду принуждать тебя, любимая, но и не уйду.
      Тут Кейтлин встретилась с ним взглядом и сказала:
      – Мне надо поехать и забрать Джорди от Донны.
      – Прекрасно. Увидимся вечером.
      – Макс…
      – В семь часов.
      – Макс…
      – Я принесу обед. Без мяса. По крайней мере для тебя, – жизнерадостно сказал он. – Ну, теперь иди оденься, и я подвезу тебя к моей конторе, чтобы ты могла забрать свою машину.
      Совершенно сбитая с толку тем, как ее перехитрили, Кейтлин повиновалась. Что бы она ему ни говорила, это оказывается бесполезным, ворчала она про себя. Он просто игнорирует ее слова.
      Как они прямо сейчас могут начать серьезные отношения? Ей надо справляться со столькими вещами. У нее есть Джордан – ее главная обязанность – и теплица. Кроме того, они с Максом слишком разные. Он такой аккуратный, организованный и точный, а у нее всех этих качеств совершенно нет. И она и не хочет их иметь – если это значит жить в доме, где даже не найдешь крохотного обрывка ниточки, который сказал бы, что здесь живет живой человек.
      А как он ест, наполняя свой организм кофеином, рафинированным сахаром, холестерином и всякими искусственными добавками! А уж упрям-то! Ей еще не встречался человек упрямее Макса. Он ее даже не слушает. Нет, отношения между ними никак не могут быть долгими.
      Когда Кейтлин пересказала все это вслух Донне этим же утром чуть попозже, ее подруга поджала губы и медленно сказала:
      – И кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

      Этим вечером Макс приехал к Кейтлин на три четверти часа раньше. Когда никто не отозвался на его стук в сетчатую дверь, он вошел в дом. Телевизор показывал какой-то мультипликационный фильм, а Джордан лежал на кушетке и крепко спал. Поставив пакеты с едой на кухонный стол, Макс отправился на поиски Кейтлин. Звук льющейся воды в ванной первого этажа заставил его пойти в том направлении. Он уже положил руку на ручку двери, когда Кейтлин открыла ее изнутри.
      Кейтлин увидела Макса, отступила на шаг и пропищала:
      – Ты слишком рано!
      – Недостаточно рано, – возразил он, проводя пальцем выше края полотенца, в которое она завернулась. – Если бы я пришел на несколько минут раньше, я бы мог застать тебя под душем.
      – Где Джорди? – спросила Кейтлин, подхватывая покрепче полотенце.
      – Храпит в гостиной на кушетке.
      – Почему бы тебе его не разбудить? Если он проспит слишком долго, он не ляжет спать в свое обычное время.
      Глаза Макса жадно скользнули по ее обнаженной коже, а когда они задержались на ее груди, то Кейтлин почувствовала, что соски ее ответно напрягаются. Макс протянул руку и безошибочно нашел один из плотных бутонов. У Кейтлин перехватило дыхание.
      – Макс.
      Макс сделал шаг вперед и запер за собой дверь ванной. Сверкая глазами, он тихо проговорил:
      – После прошлой ночи, Кейти, я заслуживаю как минимум поцелуя в знак приветствия.
      Краска смущения поднялась от ее грудей к шее и щекам.
      – Кстати о прошлой ночи, – чопорно начала она.
      – Да, давай поговорим о прошлой ночи, нежная Кейт. – Его голос был грубым как наждак и в то же время бархатисто-шелковым. – Эта была самая невообразимая ночь за всю мою жизнь. Как твои губы таяли под моими, как твои груди наполняли мои ладони, как твое тело разгоралось огнем вокруг меня! Только вместо того, чтобы утолить мой голод, это заставило его стать еще сильнее, и я хочу тебя еще больше, чем прежде. Ты это хотела сказать о прошлой ночи, Кейт?
      Кейтлин вообще потеряла дар речи. Его слова вызвали снова яркие образы, которые она старалась притупить весь день. И с новым пониманием себя Кейтлин ощутила, как между ее ног собирается теплая влага.
      Ее желание, наверное, было ясно видно, потому что Макс наклонил к ней голову и похитил один поцелуй, а потом еще один. Он пробовал и смаковал ее губы, пока она их ответно не приоткрыла. Тогда он жадно приник к ней в поцелуе, который впивал в себя ее сладость. Она выгнулась, прижимаясь к нему, и Макс опустил руки и, подхватив ее под попку, приподнял. Ее ноги обхватили его, и она пришлась прямо туда, куда надо: ее влажная нежность прижималась к его рвущейся на свободу жесткости.
      Пальцы Макса скользнули под махровую ткань и нашли ее обнаженное тело, и Кейтлин со стоном шевельнулась, пытаясь, чтобы это твердое давление попало туда, где она жаждала его. Макс ответил таким же стоном и шагнул к трюмо, посадив ее на краешек столика, и стянул с нее полотенце, уронив его на пол.
      Наклонив голову, он взял в рот ее сосок, разгладив его языком до напряженной чувственности, потом уделил такое же любящее внимание второму соску. Возбуждение его члена стало почти нестерпимым. По телу его пробежала дрожь, и он резко зарылся лицом между ее грудей.
      – Господи, Кейти, мы должны остановиться. Иначе я буду любить тебя прямо здесь, а у меня нет с собой ничего, чтобы предохранить тебя.
      Кейтлин казалось, что ее пожирает пламя, погасить которое может только Макс.
      – Макс, время цикла. Наверное, можно. – Чуть слышные слова были полны томления.
      Максу так отчаянно хотелось ее, что лоб его покрылся испариной, но он покачал головой.
      – Нет, любимая. Я с тобой никогда не стану так рисковать.
      – Но это больно, – прошептала она.
      Макс улыбнулся:
      – Такой боли я могу помочь.
      Пальцы его начали ласкать росистые складки плоти у нее между ног. Когда она выгнулась к его ищущим пальцам, он прижался губами к ее соску.
      – Ох, Макс, – выдохнула она, запутываясь пальцами в его густых волосах, – мне надо… надо…
      Макс увеличил темп поглаживания и через несколько секунд был награжден, почувствовав, как все ее тело судорожно сотрясается. Он притянул ее к себе и крепко обнял. Он ощутил ее удовольствие так остро, словно оно было его собственным, и сила этого чувства потрясла его до глубины души. Кейтлин не хочет, чтобы он говорил ей о своей любви, поэтому ему просто придется показывать ей свое чувство, как только сумеет.
      Не успел ни один из них сказать хоть слово, в дверь постучали и послышался жалобный оклик:
      – Мам?
      Кейтлин сделала глубокий вдох.
      – Да, Джорди?
      Она была рада, что голос ее звучит достаточно ровно.
      – Мам, Макс не тут?
      – Э-э… – Она помолчала, не зная, что ответить. – А почему ты спрашиваешь?
      – Потому что машина его здесь, а я его нигде не могу найти.
      Кейтлин быстро взглянула на Макса, который указал наверх.
      – А ты наверху смотрел?
      – Нет.
      – Ну, может, он ищет тебя там. Почему бы тебе не пойти и не проверить?
      Кейтлин и Макс прислушались к удаляющемуся топоту ног, потом Макс поцеловал ее – это был быстрый и нежный поцелуй – и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Минутой позже до Кейтлин донесся приветственный вопль Джордана, а потом приглушенные звуки радостной болтовни.
      Она повернулась, чтобы взять одежду с трюмо и случайно увидела себя в зеркале. Она остановилась, разглядывая свое отражение: такой она еще никогда не была. Щеки ее разгорелись от недавнего наслаждения, губы алели поцелуями Макса, груди налились от его прикосновений. Но сильнее всего изменились глаза. Из них исчезли тени и они сверкали радостью жизни.
      Она выглядит, как женщина, которую как следует любили. Надеясь, что Джорди не заметит перемены в ней и не станет ее расспрашивать, она быстро натянула джинсы и футболку.
      Когда она вошла на кухню несколькими минутами позже, Макс вынимал картонки с едой из микроволновой печки. Он повернулся к ней, и его глаза удержали ее взгляд. Дикие фиалки? Васильки? Синий гиацинт? Ну, должно же существовать какое-то название для синевы его глаз, думала Кейтлин.
      Улыбнувшись, он сказал:
      – Не понимаю, в чем дело. Еда почему-то остыла, так что мне пришлось самому ее подогревать.
      Неожиданно смутившись, Кейтлин опустила глаза.
      – Вуаля! – объявил Макс, ставя картонки на стол. – Китайская кухня. Для тебя я взял жареные овощи с соевым творогом.
      Его внимательность заставила всю ее кровь согреться ответным теплом. Не то чтобы она могла это есть, ведь там почти наверняка масса глюконата. Но это она сама виновата. Она ведь не рассказала ему о своей аллергии. Он и правда самый чудесный человек на свете. Конечно, к тому же упрямый и невыносимый, но тем не менее чудесный. Может быть, все-таки может быть, между ними что-то получится.

* * *

      Всю следующую неделю Кейтлин с Максом виделись каждый день. Один раз вечером они взяли Джордана на каток, на следующий день Макс приходил обедать. Пару раз они втроем устраивались у Макса на диване и смотрели телевизор. Макс даже взял Джордана в кино вместе с тремя своими племянниками. Мысль о том, как Макс в элегантном костюме сидит на фильме о черепашках-ниндзя в окружении возбужденных, кричащих мальчишек, переполнила Кейтлин насмешливой нежностью.
      К пятнице Макс уже готов был начать грызть ногти. Это была неделя тесного контакта, нежных прикосновений – и никакого удовлетворения. Ему так отчаянно хотелось остаться с Кейтлин наедине, что он был готов почти на все. Даже на подкуп.
      Он заехал в теплицу в середине дня с цветами и ленчем из магазина здоровой пищи, который ей нравился. Он даже дошел до того, что ел пряную чечевицу с рисом. Но когда он попросил Кейтлин этим вечером прийти к нему домой одну, она стала отказываться.
      – Кейти, я хочу побыть с тобой. – Макс обогнул письменный стол и встал прямо перед ней.
      – Ты мог бы сегодня вечером зайти ко мне домой и пообедать с нами.
      Макс вздохнул и поднял ее на ноги, поблескивая глазами.
      – Кейти, то, чем я хочу с тобой заняться, не годится видеть малышам. Завтра я на три дня уезжаю в Атланту. Мне надо перед отъездом побыть с тобой.
      Тут Кейтлин почувствовала, что начинает задыхаться, и ее решимость ослабела.
      – Макс, я просто не думаю…
      Макс медленно провел ладонями по ее рукам от локтей до плеч, потом притянул поближе.
      – Ах, нежная Кейт. Я всю неделю так отчаянно хотел тебя, – проговорил он чуть охрипшим голосом.
      Кейтлин попыталась собрать быстро разлетающиеся мысли, но не сумела. Его пальцы исполняли потрясающий танец вдоль ее позвоночника.
      – Макс…
      – Пожалуйста, Кейти, – мягко умолял он ее, проскальзывая ладонями под край футболки и обхватывая ее спину.
      – Макс… – трепеща, веки ее опустились.
      – Пожалуйста, Кейти. – Его руки оказались впереди, и он дразнил ее груди сквозь кружево лифчика.
      – Макс…
      Он притянул ее в колыбель своих бедер и прижал к своему наливающемуся страстью естеству.
      – Пожалуйста, Кейти.
      – Я… я позвоню Донне.
      – Я заеду за тобой в половине седьмого, – удовлетворенно сказал Макс.
      – Я встречаюсь с новым продавцом в шесть, – пробормотала Кейтлин, водя пальцами вверх и вниз по его груди. – Но только на несколько минут. Я прямо оттуда приеду к тебе домой. Я даже привезу с собой ужин.
      Макс сразу же согласился. Ощущая прикосновение Кейтлин к своей груди, он готов был согласиться на что угодно – даже на тофу «Сюрприз».

* * *

      – Привет, – сказала Кейтлин Максу, когда он вечером открыл ей дверь. Она подняла бумажную сумку, которую несла в руке. – Вот ужин.
      Встретив скептический взгляд Макса, она улыбнулась.
      – Вегетарианские заменители мяса на необдирном пшеничном. Эй, ты что делаешь? – вскрикнула она, когда Макс принял у нее сумку и зашагал с нею на кухню.
      Кейтлин услышала, как открылась и закрылась дверца холодильника, а потом Макс вернулся в комнату и медленно пошел к ней, распуская одной рукой галстук, который он небрежно бросил на пол. За ним сразу же последовал брючный ремень. Дыхание Кейтлин стало прерывистым и неровным.
      – Ты, кажется, сейчас не очень хочешь есть, да?
      – Есть – не очень.
      Он протянул руки и вытащил подол ее футболки из-под пояса джинсов.
      – А чего ты хочешь?
      Но даже не дожидаясь его ответа, она поспешно начала расстегивать пуговицы его рубашки.
      Вместо ответа Макс подхватил Кейтлин на руки и направился прямо в спальню. Он поставил ее на пол рядом с кроватью и одним легким движением скинул с себя рубашку.
      Все происходит так быстро, подумала Кейтлин. С Максом все всегда происходит быстро, у нее почти не остается времени, даже чтобы перевести дыхание.
      – Макс, – ахнула она, – подожди. Ты не думаешь, что мы…
      – Нет. – И Макс расстегнул ее джинсы.
      – Но ты даже не знаешь, о чем я собиралась спросить!
      – Я знаю, что ты слишком много разговариваешь, – пробормотал он, заставляя ее приподняться на цыпочки и жадно припадая к ее губам. Его язык потребовал – и добился – чтобы его впустили, и ворвался в ее рот возбуждающе-эротическими ударами. Когда ее тело стало теплым и податливым под его прикосновениями, он стянул ей через голову футболку и расстегнул кружевной бюстгальтер.
      Неожиданно ей стало казаться, что все происходит недостаточно быстро, и Кейтлин выгнула спину, прижимая свои обнаженные груди к его грудной клетке.
      Макса пронизала страстная дрожь, и он прижал ее к себе еще сильнее. Он болел, он пылал…
      – Ты нужна мне сейчас, нежная Кейт. Сейчас.
      Он снял с себя брюки, потом ее джинсы, оставив ее только в трусиках-бикини. Его жаждущие глаза ненадолго задержались на нежно-кремовой коже, потом он осторожно стянул кружево с ее ног вниз.
      Он упал с нею на кровать, и его рот нашел ее губы с какой-то неутолимой жаждой. Казалось, его руки находятся одновременно повсюду, и Кейтлин полностью отдалась страсти, которую он пробуждал в ней. Она вскрикнула, когда его пальцы нашли ее самое чувствительное место, и он поймал это восклицание своими губами.
      Он стремительно вошел в нее, и оба застонали, когда их тела страстно напряглись. Последней связной мыслью Макса перед тем, как он нашел блаженное облегчение, было «Моя. Она моя».
      Потом Макс баюкал измученную страстью Кейтлин в своих объятиях и мечтал о том, чтобы проводить так с нею каждую ночь. Он закрыл глаза и представил себе, как они с Кейтлин устраивают сонного Джордана в постели, целуют его на прощание и с пожеланием доброго сна тихо закрывают дверь. Рука об руку они сразу же пойдут в свою собственную спальню и там всю ночь будут заниматься сладкой любовью.
      – Макс? Твой пес только что забрался к нам в постель.
      – Он привык спать со мной. – Макс поуютнее устроил ее на своей руке.
      – А.
      Кейтлин улыбнулась про себя. Значит, Макс разрешает своему псу влезать на диваны и кресла. Может, он еще не безнадежен.
      – Когда Шарлемань приезжает с тобой домой, он спит с тобой?
      – Иногда.
      Глаза Кейтлин закрылись.
      Макс зевнул и прижался щекой к ее волосам.
      – Ну, когда мы поженимся, твоему коту и моему псу просто придется спать где-нибудь в другом месте.
      Кейтлин лежала рядом с ним, не шевелясь, напрягая все тело и невидящими глазами смотрела в потолок. Ее старинный враг, паника, снова показала свое уродливое лицо и издевалась над ней. Выходи замуж, насмехалась она, чтобы снова стать слабой и беззащитной, как раньше. Поверь кому-то другому, а не себе, и посмотри, что получится. Вспомни-ка, что получилось с Брэдом. И с твоим отцом.
      Как только она услышала медленное, размеренное дыхание Макса и поняла, что он спит, она высвободилась из его объятий. Поспешно одевшись, она на цыпочках спустилась вниз.
      Она ехала домой, а в ушах ее все звучали и звучали слова Макса. «Когда мы поженимся… Когда мы поженимся… Когда мы поженимся…» Приехав домой, она упала на кушетку: ноги больше не держали ее. Руки ее дрожали.
      Она думала, что боится только секса, но теперь она знает, что ее страх лежит гораздо глубже. Любовная связь – это одно, но брак? Сама эта мысль приводила ее в ужас. Сможет ли она отдать в руки другому человеку не только свое сердце, но и свое будущее?
      Нет! Никогда больше. Никогда больше она не будет полагаться на другого человека, другого мужчину – ни в чем. Она сильна и независима. Она будет полагаться только на себя, сказала она себе, не обращая внимания на бессильное желание бежать обратно в объятия Макса, в постель Макса.

* * *

      Макс улыбнулся и потерся лицом о мягкие волосы, щекотавшие его нос. Он рассчитывает просыпаться вот так каждое утро всю свою оставшуюся жизнь. Он протянул руки, чтобы притянуть ее поближе, но его пальцы нащупывали только волосы. Очень много волос. Раскрыв глаза, Макс сел в постели. Чолли приподнял голову, взглянул на него, обиженно вздохнул и снова устроился на подушке.
      – Кейтлин? – Макс оглядел комнату. Ее одежда исчезла. Может, она на кухне. Натянув брюки, он пошел проверить. Там ее тоже не оказалось. Он выглянул из дома туда, где стояла ее машина. Она исчезла.
      Макс нахмурился и посмотрел на часы. Она, наверное, вернулась домой, чтобы принять душ и переодеться для работы. Жаль, что она сначала не разбудила его. Но если он поторопится, то, может быть, сможет выкроить время, чтобы позвонить ей из аэропорта до отлета самолета.

* * *

      Когда зазвонил телефон, Кейтлин не сомневалась, кто это. Она разрешила ему прозвонить раз шесть, и только потом, наконец, подняла трубку.
      – Алло?
      – Привет, любимая. Я начал думать, что ты уехала на работу раньше времени.
      – Я уже готова ехать, – сказала она.
      – Мне сегодня утром тебя не хватало, – хрипловато проговорил Макс. – Я так хотел проснуться утром, обнимая тебя.
      – Мне надо было успеть домой.
      – Знаю. Но мне бы хотелось еще раз обнять и поцеловать тебя перед отъездом. Я так хотел бы остаться.
      – Надеюсь, что ты хорошо съездишь, – вежливо отозвалась Кейтлин.
      Макс нахмурился. Этим утром она кажется какой-то холодной.
      – Я позвоню тебе сегодня вечером.
      – Это необязательно.
      Его не оставляло тревожное чувство, что что-то не так.
      – Нет, обязательно. Я буду скучать по тебе, Кейти.
      – Ты, наверное, будешь слишком занят, чтобы скучать, – легко сказала она. – Ну, мне пора. Мне сегодня с утра первым делом надо подобрать несколько заказов.
      – Кейтлин… – Черт побери! Он уже слышит последнее приглашение на свой рейс. – Я должен идти. Я позвоню тебе.
      – Не на…
      Но он уже повесил трубку.
      Когда телефон начал звонить вечером, Кейтлин только смотрела на него. Обняв себя обеими руками, она мысленно приказывала ему перестать. Он прозвенел раз пятнадцать, потом замолк.
      Часом спустя он зазвонил снова. Когда он, наконец, перестал, она сняла трубку с крючка. Ей так нужно было услышать его голос, что эта потребность пугала ее. Ей понадобилось семь лет, чтобы научиться быть сильной, а каждый раз, когда Макс оказывается рядом, он угрожает этой ее обретенной силе, заставляя чувствовать себя ранимой.
      – Мам? – заспанный Джордан перегнулся через перила. – Мне показалось, что я слышу, как телефон звонит, не переставая.
      – Все в порядке, малыш. Иди ложись, ладно?
      Кейтлин успокаивающе улыбнулась Джордану, который повернулся, чтобы идти к себе в спальню. Потом ее взгляд дернулся к телефону. «Почему все должно быть таким непростым? – устало подумала она.
      Она поднялась наверх и долго сидела на кровати Джордана, наблюдая, как он спит. Было утешением знать, что его, по крайней мере, не одолевают заботы и беспокойство. Наконец, она вернулась вниз и проверила и перепроверила все запоры и засовы на дверях и окнах, хотя и знала, что опасность не во внешнем мире, но в ее прошлой роковой судьбе, которая и сейчас не оставляет ее в покое.
      Она заснула уже почти под утро, и это был беспокойный сон, полный темных, угрожающих видений.
      Она проснулась несколько часов спустя, чувствуя себя совсем не отдохнувшей. Она, правда, выглядит лучше, чем чувствует себя, признала она, разглядывая свое отражение в зеркале, пока натягивала свежие джинсы и футболку. Она прошла в гостиную и только-только положила трубку обратно, как телефон зазвонил. Не успев сообразить, что делает, она уже подняла трубку.
      – Где ты была вчера вечером?
      – Хэлло, Макс, – ровным голосом ответила она. – Извини. Ты вчера звонил?
      Теплое блаженство, которое она всегда испытывала при звуке его голоса, начало подтачивать ее решимость, но она заставила себя держаться.
      – У тебя все в порядке?
      – Все отлично. Но я уже немного опаздываю. Спасибо, что позвонил. Надеюсь, что у тебя все идет хорошо.
      – Кейти, что, к черту, происходит? Ты со мной говоришь так, словно нас только что представили друг другу на вечеринке.
      Так приятно слышать его голос, думала она, даже сейчас, когда в нем звучит досада. Но ей необходимо время. Ей нужна свобода. Он подталкивает ее, и в ней поднимается обычная ее паника. Ему нужно больше, чем она может дать. Ему нужно все.
      – Все прекрасно, Макс, – спокойно сказала она. – Но мне и правда пора собираться на работу. Я поговорю с тобой позже.
      Она повесила трубку, и для того, чтобы Макс не смог перезвонить, снова подняла ее и положила на столик.
      Кейтлин начала растирать ноющие виски. День будет ужасный, думала она. Еще нет семи часов, а у нее уже начинается страшнейшая головная боль. Может, это и к лучшему, произнес в ее голове тихий голосок. Так, по крайней мере, не заметишь, что у тебя ноет сердце.
      Когда она вошла к Джордану, чтобы разбудить его, он сидел в постели и расчесывал какие-то подозрительные красные пупырышки на руках.
      Подняв глаза, он нахмурился.
      – Мам, у меня голова болит, и я весь чешусь.
      Кейтлин положила ладонь ему на лоб. Он действительно был немного горячим. И сыпь выглядела ужасно знакомой.
      – Знаешь что, парень? По-моему, ты подхватил то, что было у Джерри.
      – Ветряную попсу?
      Кейтлин улыбнулась.
      – Ветряную оспу, да. Почему бы тебе не одеться? Посмотрим, не найдется ли у доктора Харди времени принять тебя.
      – И он сделает укол?
      – Нет, малыш.
      Джордан спрыгнул с постели с негромким «ура!», а Кейтлин почувствовала, как у нее вдруг сжалось сердце. Ей от всей души хотелось, чтобы существовал укол, от которого ей стало бы легче. Но она знала, что затаившуюся в ней боль ничем не умерить.
      Заехав к врачу, который дал ей тюбик крема, чтобы снять у Джордана зуд, она решила, что проще всего взять сына с собой на работу, где он мог бы тихо играть в конторе.
      Когда они туда приехали, она увидела, что на ее автоответчике мигает красная лампочка. Ее ничуть не удивило, когда, нажав кнопку воспроизведения, она услышала голос Макса:
      «Кейтлин, где ты? У тебя все в порядке? Оператор сказала, что твой домашний телефон не работает. Сейчас одиннадцать часов, а ты еще не в теплице. Я думал, ты обычно по субботам работаешь с девяти до часу. Я позвоню через час».
      После паузы – еще один звонок.
      «Сейчас без четверти двенадцать. Почему ты не на работе? Твой домашний телефон по-прежнему не работает. Я собираюсь позвонить в час, и если тебя все еще не будет, я попрошу полицию проверить, все ли в порядке».
      Телефон зазвонил в половине двенадцатого. Собравшись с духом, Кейтлин подняла трубку.
      – Лав инкорпорейтид.
      – Кейтлин! – прорычал Макс. – Где ты, к черту, пропадала?
      – Привет, Макс. Я этим утром завозила Джордана к врачу.
      – К врачу? Что с ним? Я возвращаюсь первым же самолетом…
      – Это просто ветряная оспа, Макс. Он в порядке.
      – А что случилось с твоим домашним телефоном? Он не работает. Все время сигнал «занято».
      – Я его проверю, – пробормотала Кейтлин. – Надеюсь, твоя поездка проходит нормально.
      – Я по тебе дьявольски скучаю, любимая.
      Я тоже скучаю по тебе, подумала она, но не произнесла этих слов вслух.
      – Спасибо, что позвонил, Макс. Я… э-э… мне надо тут еще кое-что сделать, прежде чем везти Джордана домой. Я не сомневаюсь, что ты тоже очень занят.
      – Не настолько занят, чтобы не поговорить с тобой. – Голос Макса звучал обеспокоенно. – В чем дело, Кейти? Что-нибудь еще не так? Ты говоришь совершенно непохоже на себя.
      – Я просто устала, Макс. Все в порядке.
      – Черт подери, Кейтлин! Почему ты разговариваешь со мной так официально? Ради Бога, не отталкивай меня снова!
      Глаза Кейтлин наполнились слезами, но она постаралась, чтобы ее боль не прозвучала в ее голосе.
      – Мне пора, Макс.
      – Я позвоню тебе сегодня вечером. Проследи, чтобы твой телефон уже работал. – Макс говорил отрывисто. – Нам надо поговорить.
      – Да, – отозвалась несчастная Кейтлин, – наверное, надо.
      Надежное убежище рук Макса манило ее, как огонь маяка в густом тумане. Она хотела бы оказаться в гавани его объятий и никогда больше в одиночку не уходить в море. Но она решительно отмела эту мысль. Она больше ни на кого не может опираться. Никогда больше.
      Когда этим вечером телефон прозвенел, Кейтлин позволила Джордану снять трубку. Она слушала, как он радостно рассказывает Максу о своей «ветряной попсе» и о том, что всю следующую неделю не будет ходить в школу. Когда Джордан передал телефонную трубку Кейтлин, она сжала ее с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Прежде чем поднести трубку к уху, она сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов.
      – Привет, Макс.
      – Как ты, Кейти? – Макс говорил невесело.
      – В порядке. Как твои дела?
      – Все идет хорошо. Я, наверное, смогу уехать завтра во второй половине дня.
      Макс старался осторожно выбирать слова, как будто пробирался через минное поле, которое она устроила на его пути. У него было такое впечатление, что в любую секунду может произойти взрыв.
      Почему, ну почему она не может сказать ему, что случилось? Он обещал ей, что сразится с любыми драконами, которые только у нее есть, но он не может сражаться с тем, чего не видит.
      – Говори со мной, Кейтлин, – мягко попросил он.
      – Мне просто нужно немного времени, Макс. Все идет слишком быстро. Мне нужно время и свобода.
      – Что ты говоришь?
      Кейтлин приложила все силы к тому, чтобы голос ее прозвучал спокойно и уверенно.
      – Я говорю, что… возможно, нам не следует некоторое время встречаться.
      – Не встречаться? – опасливо спросил Макс. Что с ней еще стряслось? Сердце его начало биться тяжело и медленно. – Сколько времени?
      – Не знаю.
      – Кейти, я… Послушай, мы не можем так говорить об этом по телефону. Я вернусь около трех дня. Я приеду и сразу к тебе.
      – По-моему, это не слишком удачная мысль…
      – Я заеду завтра днем. – Его тон не допускал возражений. – Не вздумай уйти из дома.
      В эту ночь Кейтлин опять плохо спала. Лежа, как она вынуждена была признаться себе, в очень пустой постели, она не переставала спорить сама с собой. Она обожала быть с Максом. Она обожала заниматься любовью с Максом. Но она не хочет зависеть от него – и от кого угодно – хоть в чем-то. Она не может поставить все на карту. Почему бы им просто не продолжить их отношения так, как они есть? Они ведь не обязаны вести свои отношения к браку, разве не так?
      Все может идти так, как сейчас: они будут приятно проводить вместе вечера, страстно любить друг друга. Ей не вполне по душе был этот план, но она рада была найти хоть какое-то решение, которое позволило бы оставить Макса в ее жизни, не рискуя при этом всем.

* * *

      Когда Макс приехал в воскресенье во второй половине дня, Кейтлин встретила его улыбкой и поцелуем. Если бы он был из тех людей, кто от удивления открывает рот, то он, наверное, споткнулся бы о собственный подбородок. Но он только с недоверием всмотрелся в нее.
      – Как Джордан? – прежде всего спросил он.
      – Он чувствует себя не слишком плохо, но легко устает. Вот и сейчас он задремал. – Она взяла его под руку и подвела к кушетке. – Расскажи о своей поездке.
      – Кейтлин, – начал Макс, – нам надо поговорить. – Вчера вечером…
      – Извини за то, что я сказала вчера вечером. Может, мы об этом просто забудем?
      – Нет. Нет, это невозможно. Кейти, что происходит?
      – Теперь уже все в порядке. Я вчера хорошенько подумала, только и всего, и все в порядке.
      Макс немного успокоился. Она казалась совершенно довольной и счастливой. Однако ему необходимо было понять, что заставило ее попытаться отстраниться.
      – Кейти, мне все же хотелось бы знать, что тебя мучило в последнюю пару дней. Видно, что ты со всем справилась, но мне кажется, что мы должны честно говорить друг другу о наших чувствах.
      Она заерзала. Он прав, подумала она, но до чего же ей неприятно обсуждать это!
      – Я… ну, мне просто показалось, что ты загоняешь меня в угол. Мне показалось, что ты толкаешь меня к тому, чтобы я связала себя на долгое время.
      – А ты этого не хочешь, – осторожно сказал Макс. Голос его звучал нейтрально, лицо оставалось бесстрастным.
      – Правильно. Но прошлой ночью я поняла, что мы можем по-прежнему оставаться… э-э…
      – Любовниками? – подсказал Макс.
      – Ага.
      – А если я этого не хочу? – голос его звучал натянуто. – Если я хочу, чтобы ты была не только в моей постели, но и в моей жизни – и навсегда, Кейти?
      – Макс, я не хочу сейчас себя связывать. Я к этому не готова. Но я все равно хотела бы быть с тобой.
      Макс поднялся на ноги.
      – Понятно. Я гожусь на то, чтобы со мной переспать, но не гожусь для того, чтобы разделить со мной всю твою оставшуюся жизнь?
      Кейтлин тоже встала.
      – Макс, я совсем не это имела в виду.
      – Вот как? Ты просто снова меня отталкиваешь – но по-другому.
      – Нет, я не…
      У Макса был горько-усталый вид.
      – Кейтлин, я люблю теплую, прекрасную женщину. Я хочу построить с ней жизнь. И с ее сыном, которого полюбил так, будто он – мой собственный. Но она постоянно меня отталкивает. Я все время возвращаюсь, но теперь я устал. У меня такое чувство, что я просто пробуксовываю на месте, а вперед не двигаюсь – скорее, откатываюсь назад.
      Несколько долгих секунд он молча смотрел на нее.
      – Мне уже тридцать четыре года, Кейтлин. Мне нужны дом и семья с женщиной, которая любит меня так же, как я люблю ее. Знаешь, ты даже ни разу не сказала мне этих слов?
      – Макс… – Кейтлин замолчала. Она не знала, что сказать ему. – Макс…
      – Не говори ничего, Кейтлин. Просто подумай над этим. Если ты решишь, что готова к настоящим отношениям, дай мне знать. – Он тяжело вздохнул. – Но сейчас я устал, Кейтлин. Когда нам мешало только прошлое – ну, я с этим готов был справляться. Но теперь это ты. А я не могу сражаться с тобой.
      С этими словами Макс ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

      Прошла уже неделя, как Кейтлин не виделась с Максом. Она перестала убеждать себя, что так лучше. Она все равно уже больше этому не верила.
      Сначала, когда она не могла заснуть, испытывая беспокойство и неустроенность, она пыталась убедить себя, что просто перевозбудилась. Нет, она не скучает по Максу. Когда ей все же удавалось заснуть, она видела во сне Макса: он целовал ее, прикасался к ней. Сны были настолько явственными, что она могла ощущать, как его сильные руки обхватывают ее, видела золотистые отблески в его густых коричневых волосах и его синие, синие глаза. Что это за синий: цвет морской волны, лазурита, горечавки? Она могла слышать шершавые нотки его смеха, и ей хотелось ответно смеяться, ощущая себя в безопасности и тепле. Этот смех она могла бы слышать до конца своих дней.
      Когда она просыпалась, тело ее ныло от одиночества, и она поворачивалась, чтобы прижаться к Максу – но его рядом не было. Всю оставшуюся часть дня она бывала в скверном настроении, на всех кидалась и нетерпеливо бормотала что-то за работой. Даже у Марты стало появляться на лице облегчение, когда наступало время закрывать теплицу.
      Кейтлин всегда думала, что отношения между ней и Максом невозможны. Он так консервативен, такой аккуратист, так любит нездоровую еду. Он сведет ее с ума, и очень скоро Джордан у него будет ходить в школу в костюме-тройке и есть чизбургеры. К тому же он упрям и самонадеян: такой человек не даст ей быть сильной и независимой.
      Но время шло, и оказалось, что она не может есть, и ее кислое настроение не исправлялось. Каждый новый день казался все более длинным, и одиноким, и бессмысленным. Единственное, что шло к улучшению – это ветряная оспа Джордана. Но при этом с ним не стало легче иметь дело. Он только стал более капризным и ворчал из-за того, что Макс больше не приходит – особенно после каждого из двух звонков Макса, справлявшегося о нем.
      Нет, теперь, когда Макс исчез из их жизни, дела не пошли лучше, думала Кейтлин, сидя за своим письменным столом в конторе. Она смотрела в маленькое окошко, печально наблюдая, как зяблики дерутся из-за семян репейника, которые она только что им насыпала.
      Но ее ум был занят не зябликами. Вместо них она видела Макса: как его волосы сбиваются, несмотря на его усилия всегда приглаживать их, как он нежно улыбается, разговаривая с Джорданом, как поблескивают его глаза, когда он ее дразнит. Она отдаст что угодно, лишь бы увидеть сейчас этот блеск.
      Ее мысли были такими живыми, что она готова была поклясться, что ощутила запах Макса – терпкий аромат, который, казалось, принадлежит только ему одному. И тут она поняла, что это действительно он. Она поспешно повернулась.
      Ей это кажется или он и правда похудел? Под его глазами действительно легли темные тени? Но несмотря на это, он прекрасно выглядит. Не просто прекрасно. Удивительно! Даже в совсем консервативном темном костюме и бежевом галстуке.
      – Макс…
      Он сдержанно кивнул.
      – Кейтлин.
      – Как ты поживаешь?
      Блестяще, подумала она. Что за остроумный разговор.
      – Хорошо. Джордан говорит, что ему лучше.
      Голос его был вежливым, но холодным.
      – Намного. Сегодня он уже пошел в школу, и даже собирается в поход с ночевкой с Риком и Патриком в конце недели.
      – Славно, – сказал он. Потом вытащил из портфеля папку. – Вот копия контракта, который ты подписала.
      Кейтлин чуть не расплакалась. Непринужденное дружелюбие исчезло. Даже улыбки не было на его сдержанно-официальном лице.
      – Макс, – окликнула его Кейтлин, когда он повернулся, чтобы уйти.
      Он обернулся и ждал, пока она подыскивала слова. Она не знала даже, что хотела сказать. Одно она знала точно – она не могла позволить ему прямо сейчас уйти.
      – Твои племянники… э-э… они не заразились ветряной оспой от Джорди?
      – Нет, похоже, они здоровы.
      – Наверное, твоя сестра была не слишком рада такой возможности.
      – Она не слишком расстроилась. Сказала, пусть лучше переболеют раньше, а не позже.
      – А, ну, это хорошо.
      – Извини меня, – сказал Макс, демонстративно поглядев на часы. – Мне надо успеть на встречу.
      – О, конечно. Э-э… спасибо, что завез это. – Она встала чтобы проводить его до двери.
      – Не надо меня провожать.
      Макс повернулся и ушел. Под ногами его хрустел гравий. Шаги его звучат более уверенно, чем он себя чувствует, подумал он. Оказавшись в машине, он перестал задерживать дыхание и устало опустил плечи. Он надеялся, он молился… но, очевидно, он ей по-прежнему не нужен.
      Пальцы его вжались на рулевом колесе, глаза саднило. О, Господи, неужели нельзя как-то заставить ее полюбить его? Но человек или любит – или нет. А она – не любит. Это разъедало его, подобно кислоте. Скоро у него внутри вообще ничего не останется, подумал он. Одна только оболочка. Уезжая, ему казалось, что он оставил там свое сердце.

* * *

      Кейтлин смотрела на дверь долго после того, как он ушел. Что-то защекотало ей щеку, и она подняла руку, чтобы смахнуть помеху – изумилась, обнаружив, что это слеза. За ней последовала еще одна и еще. Вскоре ее лицо уже намокло от слез и плечи затряслись от рыданий. У нее было так пусто внутри, словно пустоту эту уже никогда не удастся наполнить.
      – Эй, что случилось?
      Кейтлин вздрогнула и обернулась. На нее озабоченно смотрела Донна. Поспешно смахнув слезы, она ответила:
      – Ничего. Я в полном порядке.
      – Чушь собачья! Не вешай мне лапшу на уши. Ты плакала так, словно у тебя сердце разрывается.
      – Ничего не случилось. Я же тебе сказала.
      – Это из-за Макса, да?
      К ужасу Кейтлин, у нее опять потекли слезы. Она кивнула, смирившись.
      – Наверное, да.
      – И что ты выкинула на этот раз?
      – Я?
      – Я знаю тебя с детского садика, Кейтлин. Даже до Брэда ты прикидывалась холодной и отчужденной – боялась сблизиться с людьми. Потом все стало только хуже. Вполне логично предположить, что ты постаралась отпугнуть Макса.
      – Я думаю, что мне это удалось. – Голос Кейтлин звучал глухо. – Он сегодня днем завез деловые бумаги, и был таким официальным, таким холодным. – Она облокотилась локтями на письменный стол и уткнулась лбом в ладони. – Ах, Донна, на этот раз я все окончательно испортила, а я ведь не хотела. Я просто старалась быть сильной.
      – Сильной? О чем ты говоришь?
      Кейтлин вздохнула.
      – Я так долго опираюсь на другий людей: на тебя и Рика, на доктора Этли, на Марту, – и я решила, что я должна все делать сама, и не рассчитывать на окружающих. А Макс…
      – Кажется, я поняла, – прервала ее Донна. – Кейтлин, быть сильной далеко не всегда значит самой все делать. Это значит и понять, когда тебе нужна помощь, и не побояться попросить о ней – или о любви. Но если уж на то пошло, я сомневаюсь, чтобы ты потеряла Макса. Если он любил тебя на прошлой неделе, он любит тебя и на этой. Любовь не умирает так быстро и так легко.
      – Спасибо. – Кейтлин выпрямилась, уже чувствуя себя лучше. – Но только я все равно не знаю, что мне делать.
      Донна ухмыльнулась.
      – Эй, быть сильной – это значит и добиваться того, чего ты хочешь. Так что иди и добейся его, тигрица.
      Кейтлин ответно улыбнулась и потянулась к телефонной трубке.
      – Наверное, я именно так и поступлю.
      Донна ушла, помахав рукой, а Кейтлин уже набирала номер конторы Макса. К несчастью, ей ответил только автоответчик. Вздыхая, она назвалась и повесила трубку. Чтобы действовать наверняка, она позвонила ему домой, и там тоже назвалась автоответчику.
      Ко времени закрытия теплицы он ей не позвонил, поэтому она заехала за Джорданом. Когда они оказались дома, она снова набрала номер Макса и снова назвалась. Но он по-прежнему не звонил.
      – Наверное, он вообще больше не захочет со мной разговаривать, – мрачно проговорила она, потом повеселела. Может быть, его деловое свидание затянулось.
      Однако когда наступило утро, а Макс так и не позвонил, ее настроение упало. Тем не менее она позвонила Марте и велела ей открывать теплицу без нее – она подойдет попозже. Довезя Джордана до школы, она снова вскочила в машину и направилась в ближайший торговый центр.
      Первое, куда она пошла – это магазин нижнего белья. Ей нужно было что-нибудь соблазнительное. Она уже выбрала черное кружевное «тедди», – рубашку и трусики одновременно, – но тут ее взгляд остановился на золотой атласной ночной сорочке. Она была довольно скромного покроя, но зато на ней впереди был вышит многоцветный дракон. Сердце ее сжалось: она вспомнила Макса и его обещание сражаться с ее драконами той ночью, когда они впервые любили друг друга. Она решительно вернула черное кружевное тедди на вешалку.
      Вторую остановку Кейтлин сделала у магазина мужской повседневной одежды. Она нашла пару линялых джинсов того размера, который носит Макс или, может, на размер меньше.
      К тому времени, когда она приехала на работу, было уже почти одиннадцать. Она ожидала, что к этому времени Макс ей позвонит, но он не позвонил. Она не знала, огорчаться, сердиться или беспокоиться. Это зависело от того, почему он ей не звонит: то ли он просто не хочет с ней разговаривать, то ли нашел кого-то поинтереснее, то ли попал в катастрофу и лежит где-то в больнице.
      Нерешительно Кейтлин еще раз позвонила ему в контору, не зная, хочет ли узнать правду. Пэтси сразу же узнала голос Кейтлин.
      – О, Кейтлин, привет. Извини, но Макс сегодня не приходил.
      – Его встреча, – начала Кейтлин. – Он задержался где-то за городом, или что-то в этом духе?
      – Нет, ничего такого. Он просто сегодня дома – болен.
      – Болен?
      Пэтси секунду колебалась.
      – О, да. По-настоящему болен. Да ведь я сама сегодня утром возила его к врачу, а он, знаешь ли, никогда не ходит по врачам. Так что я не сомневалась, что чувствует он себя достаточно отвратительно.
      – О, Боже! – воскликнула Кейтлин, чувствуя, что у нее в душе все обрывается. – Это серьезно?
      – Значит, тебе и правда не все равно?!
      – Конечно, не все равно!
      – Ну, Макс в этом не был уверен. – Пэтси помолчала, потом театрально понизила голос: – Что до твоего вопроса, то, по-моему, ему лучше будет самому обсудить свое состояние с тобой.
      – Его состояние? – пискнула Кейтлин.
      – Угу. Да. Ну, у меня второй телефон звонит. Надо идти. Пока.
      Пэтси повесила трубку.
      Сердце Кейтлин бешенно колотилось и руки дрожали, когда она набирала телефон Донны. Если она когда-то и сомневалась в своих чувствах к Максу, то теперь никаких сомнений уже не могло остаться.
      – Донна? Ты можешь сегодня взять Джордана после школы и оставить на ночь? Я только что узнала, что Макс страшно болен, и… Ах, огромное тебе спасибо. Я позвоню попозже.
      Схватив сумочку, она выбежала из конторы, на бегу окликнув Марту:
      – Марта, мне надо идти. Это – чрезвычайная ситуация. Ты сможешь все закрыть?
      – Конечно. Это не Джордан?
      – Нет-нет. Это не Джордан, но я не уверена, что завтра тоже смогу прийти.
      Она не заработала штрафа за превышение скорости по дороге к Максу, но предупреждение ей сделали. Всю оставшуюся часть пути ей еле-еле удавалось удерживать скорость в рамках допустимого.
      Дом Макса выглядел пустым. Утренняя газета все еще лежала посередине дорожки, и все жалюзи были опущены. Кейтлин долго сидела в машине, собираясь с духом. Столько разговоров о том, чтобы быть сильной и независимой – и у нее даже не хватает мужества подойти к двери и постучать!
      При мысли о том, что Макс может просто не захотеть ее видеть, у нее даже заболел желудок. Однако когда она подумала о том, что Макс сейчас один и испытывает действие какой-то ужасной болезни, к ней вернулась храбрость. Решительно кивнув, она схватила сумочку, прошла по дорожке и резко постучала в дверь. Она открылась почти мгновенно.
      – Пэтси, я не… – Макс замолчал. – Кейтлин.
      – Почему ты не в постели? Тебе можно вставать? Доктор позволил тебе вставать?
      Глаза Кейтлин жадно скользили по дорогим и знакомым чертам Макса. Странно, но он не кажется больным.
      – Доктор не говорил, чтобы я лежал. Хотя мне все равно пришлось бы встать, чтобы открыть дверь.
      – О. Тебе не надо лежать? У тебя жар? Он прописал тебе лекарство?
      Выпаливая вопросы один за другим, она взяла Макса за руку и вошла с ним в гостиную. Потом, нахмурясь, сказала:
      – Может, тебе лучше сесть.
      – Почему?
      – Макс, я разговаривала с Пэтси.
      – Угу. И что?
      – Она сказала мне, как сильно ты болен.
      Ну, да благословит ее Господь за это, подумал Макс. Может быть, он все-таки не станет увольнять свою вечно вмешивающуюся в его дела сестрицу. Когда он увидел отчаянную, нежную озабоченность на лице Кейтлин, лед, сковавший его сердце, начал таять. Теперь осталось только заставить ее осознать, что ее чувство к нему не менее реально, чем то, что он испытывает к ней.
      – Мне и вправду вдруг показалось, что мне лучше лечь, – слабым голосом проговорил он.
      – Ты сможешь подняться наверх?
      – С твоей помощью.
      Макс обнял ее за плечи и, тяжело опираясь на нее, поднялся по лестнице наверх. При виде ее тревожного лица, чувство вины больно укололо его. Но он ведь не обманывает, говоря, что испытывает слабость! У него и правда коленки подгибаются, когда он ощущает рядом ее тело. И, кроме того, сейчас он борется за свою жизнь. Какова бы ни была причина, но Кейтлин пришла к нему, и если даже и нечестно так ее дурачить – что же можно поделать?
      Они поднимались по лестнице, и его одолевали образы Кейтлин в его комнате, в его постели. Хоть он и прожил в этом доме больше года, кажется, что все его воспоминания об этой комнате появились только в последнюю пару недель. Закрывая глаза, он видел Кейтлин с разгоревшимся от смущения лицом, ее сверкающие страстью глаза, ее губы, изогнувшиеся в обольстительной улыбке.
      «Господи, помоги!» – подумал он, когда жаркие щупальца желания свернулись в его теле. Ему понадобится все его самообладание, чтобы не уложить ее на кровать, создав новые воспоминания. Ему удалось не схватить ее в объятия, но сердце его колотилось и руки дрожали от усилия сдержать себя.
      – Боже! – негромко воскликнула Кейтлин, – ты дрожишь! – Она отвернула покрывало и одеяло. – Ну-ка. Тебе лучше лечь.
      Макс сел на край постели и с трудом удержался, чтобы не притянуть ее к себе. Чтобы чем-нибудь занять руки, ом начал расстегивать рубашку, хотя его пальцы неуклюже путались в пуговицах.
      – Давай я, – настоятельно сказала Кейтлин, потянувшись к пуговицам его рубашки.
      Макс подавил стон, чувствуя, что его самообладанию приходит конец.
      – Я сам, – проговорил он, и голос его напряженно захрипел. Он расстегнул две оставшиеся пуговицы и стянул с себя рубашку.
      Кейтлин впилась взглядом в его обнаженную грудь. Ей так хотелось броситься на нее и прижаться изо всех сил. Взгляд ее задержался на сильных мускулах, золотистом загаре, розовой сыпи…
      – Что? – Ее рука вытянулась вперед, скользнув по красным волдырикам. Эта сыпь ей знакома!
      Она бросила на Макса обвиняющий взгляд.
      – Ветряная оспа?
      У него, по крайней мере, хватило совести покраснеть, подумала она.
      – Кейтлин, я могу объяснить…
      – Я тут умираю от страха, а у тебя всего лишь ветрянка? И ты даже сестру в это дело втянул.
      – Не втягивал я ее. Я не знал, что она скажет тебе, будто я смертельно болен. Но когда ты пришла сюда, такая испуганная, это было так приятно, что я немного подыграл ей. – Голос его звучал все тише. – Извини, мне очень жаль.
      – Еще бы, бесстыдник.
      Кейтлин повернулась и вышла из комнаты.
      – Кейтлин, подожди! – Он вскочил и бросился вниз по ступенькам следом за нею. Она направилась прямо к выходной двери. – Господи, Кейти, пожалуйста, не уходи. Извини меня. Я…
      Она резко повернулась, поджав губы.
      – Максимиллиан Тобиас Шор, сядь и заткнись.
      Она ткнула пальцем в сторону кушетки. Макс повиновался, совершенно ошарашенный. Потом сердце его упало: она повернулась обратно к двери и ушла.
      Он услышал, как дверца ее автомобиля открылась и закрылась. Ну, на этот раз он-таки все испортил. Она никогда не простит его. Он напрягся, ожидая услышать шум двигателя, который умчит ее от него. Закрыв глаза, он уронил голову на руки.
      Входная дверь открылась, и Макс резко поднял голову. Ему в лицо ударила какая-то тяжелая синяя ткань.
      – Что?.. – Макс смахнул материю. – Кейтлин? Я думал, ты уехала.
      – Тебе так легко от меня не избавиться, жалкий пес!
      – Правда? – Он почувствовал, как лицо его расплывается в глупой улыбке.
      – И сотри эту глупую улыбочку с лица! – Он попытался оттянуть углы губ вниз, но ничего у него не получилось. Если она захочет, то может стоять и орать на него целый день, даже целую неделю. Да что там: она может орать на него всю оставшуюся жизнь.
      – Ты мне за это заплатишь, Макс Шор.
      – Как угодно, любимая. Абсолютно как угодно.
      – Прекрасно. Раз ты сам предложил, надевай эти джинсы.
      – Какие джинсы? – Он не мог отвести взгляда от ее искрящихся глаз.
      – Те, что у тебя на коленях, обманщик.
      – А, эти. – Сузив глаза, он посмотрел на них. – Я обычно не ношу джинсов.
      – Значит, самое время начать, правда? В конце концов, – с удовлетворением напомнила Кейтлин, – ты сказал, что готов мне заплатить.
      – И это сделает тебя счастливой?
      – Невыразимо.
      – Ну что же, ладно.
      Макс встал и положил руки на пряжку ремня, наблюдая за реакцией Кейтлин. К его восторгу, она уселась в кресло, откинулась назад и положила ногу на ногу, изогнув губы в улыбке. Если она собирается смотреть, то он должен устроить ей достойный спектакль. Его движения стали медленными и полными соблазна. Он вытянул ремень из брюк.
      Подойдя к ней, он уронил ремень ей на колени, потом взял ее руки и поднес к пуговице на брюках.
      – Расстегни ее, – хрипловато приказал он, и она послушалась. Он отступил на шаг и медленно повел застежку молнии вниз, сантиметр за сантиметром. Язычок Кейтлин выскользнул наружу и смочил пересохшие вдруг губы.
      Повернувшись к ней спиной, он не спеша чуть-чуть приспустил брюки, потом еще немного, потом, наконец, стянул их до пола и высвободил ступни. Он повернулся обратно, заглянув ей в глаза. Она подалась вперед, опершись подбородком на руки, и на лице ее играла мечтательная улыбка.
      Оставшись только в белых плавках, он взял джинсы. Потом подошел к Кейтлин, присел на ручку ее кресла и натянул джинсы на ноги. Встав, он снова повернулся к ней.
      – Застегни эти, – сказал он, и в глазах его полыхала страсть.
      – Попозже, – пробормотала она, вставая рядом с ним. Взгляд ее был мягким и теплым. Протянув руку, она провела пальцами по его груди, путаясь в мягких коричневых завитках. Пальцы ее легко скользнули по сыпи.
      – Чешется?
      – О, да, – выдохнул он. – И болит невыносимо.
      Он имел в виду не ветряную оспу.
      – Ну, смотри, только не расчесывай.
      Она говорила глуховатым шепотком, и кончик пальца легко поглаживал его напрягшийся сосок.
      Он втянул воздух.
      – Ох, Кейти, я ни о чем другом не могу думать.
      – Ну надо же! – Ее пальчики ущипнули второй сосок. – Мне просто придется придумать способ отвлечь тебя.
      Тут она опустила руку, проведя ею по бугру, так ясно видному в незастегнутых джинсах.
      – Ох, да, – простонал он. – Отвлеки меня, Кейти. Ради Бога, отвлеки меня.
      – Может, это поможет.
      Ловким движением она захватила край своей зеленой футболки, стянула ее через голову и потерла мягким хлопком его грудь.
      – Это тебя отвлекло?
      Он взглянул на нее пылающими глазами.
      – Помогает, – хрипловато проговорил он. – Отвлекай меня еще.
      Она завела руки за спину и расстегнула кружевной лифчик, стянув бретельки с плеч и обнажив его жадному, голодному взгляду свои груди.
      – Это достаточно отвлекает?
      – Почти достаточно.
      Его пальцы любовно обхватили ее груди, и большие пальцы разгладили розовые вершинки до алмазной твердости.
      – Ну что ж, – проговорила она, прерывающимся голосом. Она оторвала его руки от своей груди и передвинула их к застежке своих коротко обрезанных джинсов. – Расстегивай это.
      Когда он послушался, она стянула с себя джинсы.
      – Ну, как теперь? Ты уже достаточно отвлекся?
      – Ох, Господи, я так отвлекся, что это меня убивает. И я так хочу тебя, я просто горю!
      – Тогда возьми меня за руку, нежный Макс, и веди меня к постели.
      Но они до постели не добрались – только до кушетки.

* * *

      Когда-то позже, спустя много времени, Кейтлин подняла голову с груди Макса и улыбнулась ему такой сияющей, солнечной улыбкой, что у него перехватило дыхание. Он будет хранить эту улыбку всю свою оставшуюся жизнь.
      – Ну что же, любимая, ты собираешься восстановить мое доброе имя, или как?
      – Наверное, придется, – сказала она. – Я никак не могу допустить, чтобы такой бессовестный обманщик бродил на свободе среди ни о чем не подозревающих граждан.
      Его руки крепко ее обняли, и сердце его переполнилось такой любовью, что непонятно было, как она там поместилась.
      – Скажи эти слова, Кейти. Пожалуйста, скажи.
      – Я люблю тебя, Макс. Ты на мне женишься?
      – Еще бы. Эй, ты куда собралась? – воскликнул он, когда Кейтлин тут же слезла с кушетки.
      – Подожди-ка минутку, – сказала она и продемонстрировала весьма соблазнительное зрелище, когда, склонившись, рылась в пластиковом пакете, который поставила у двери. – Ну-ка, что ты скажешь?
      Взгляд Макса скользнул по гладкому атласу. Он заметил вышитого дракона, изогнувшегося вокруг ее грудей и сказал:
      – Вижу, что мне необходимо сразиться с драконами. Иди-ка сюда, женщина.
      С горящими глазами он протянул к ней руку.
      «Как это она раньше не поняла?» – спросила себя Кейтлин, вкладывая в его руки свои пальцы. Ясное летнее небо. В его глазах была синева ясного летнего неба.