Руки подняли Скэнлон и сэр Гарви.
      — Двое. Кто за кандидатуру доктора Джеррарда?
      Бьюкен и Макдональд.
      Джеррард никак не мог привести мысли в порядок, не мог понять причин внезапного поворота фортуны. Что все это значит, какими мотивами руководствовались эти двое? Анна обратилась к главному бухгалтеру:
      — А вы, мистер Макс?
      — Я присутствую здесь в качестве консультанта, у меня нет права голоса.
      Макс явно радовался тому, что ему не надо ввязываться в сложную ситуацию. Остальные замерли в напряжении.
      — Два голоса за каждого из кандидатов, — сказала Анна. — Выходит, я должна использовать свои решающий голос.
      Райт посмотрел на нее с благодарностью. Он был не слишком прозорливым человеком и полагал, что совещание утвердит его назначение автоматически; неожиданное сопротивление выбило его из колеи.
      Анна не спеша сняла темные очки и сложила их. «Черт бы тебя взял, — подумал Джеррард, — смакуешь свой крошечный триумф? Ну, и подавись им!..»
      — После всего, что мы сегодня слышали, — сказала Анна, — я полагаю, что должна поддержать кандидатуру доктора Джеррарда.
      В наступившей тишине Райт чуть заметно покрутил головой, словно не веря своим ушам. Джеррард сидел совершенно ошеломленный. Наконец химик обрел дар речи и поднялся на ноги.
      — Не могу поверить… Не понимаю…
      Анна не выдержала его изумленного взгляда и отвернулась. Все самообладание Райта исчезло бесследно, он едва не плакал.
      — Но почему? Почему?.. — повторял он.
      — Потому что мои представления о дальнейшей судьбе агентства в корне отличаются от ваших, — произнесла она.
      — Но как это может быть? Я просто не понимаю! — выкрикивал Райт.
      — Мой покойный муж правил агентством как самодержец. Его это устраивало. Он был… он был Арнольд Креймер. Он основал агентство. Но в результате мы понесли серьезный урон, и, по-моему, доктор Джеррард очень хорошо обрисовал стоящую перед нами проблему. Мы попросту не делаем того, что намеревались делать. И наши идеалы…
      — Идеалы?
      — Да, идеалы. Некогда они у нас были.
      — Я не могу согласиться с вами. Тем более я не могу работать с этим… — Райт ткнул трясущимся пальцем в сторону Джеррарда, — с этим человеком. Предупреждаю вас, миссис Креймер, вы вынуждаете меня подать в отставку, и да будет вам известно — патенты на аминостирен и дегрон уйдут вместе со мной!..
      Теперь Анна взглянула ему прямо в глаза.
      — Ну и что? — спокойно спросила она.
      Райт запнулся.
      — Вы готовы к тому, что я заберу их?
      — Я хочу, чтобы вы их забрали. Они повинны в смерти моего мужа, они едва не убили доктора Джеррарда и меня, они не принесли нам ничего, кроме позора. Я хотела бы расторгнуть все старые обязательства и начать все сначала.
      — Хорошо сказано!
      Бьюкен в свою очередь уставился на Райта с вызовом.
      — Но на эти патенты приходится львиная доля всех финансовых поступлений, — ввернул Скэнлон, озабоченно подавшись вперед.
      — Не совсем так, — отозвался Бьюкен. — И к тому же, Райт, дегрон запатентован на имя агентства, а отнюдь не на ваше…
      Райт резко оттолкнул кресло.
      — Интересно узнать, что скажет обо всем этом сэр Гарви?
      Финансист пожал плечами.
      — У миссис Креймер — контрольный пакет акций, значит, ей и решать. Моя основная забота в данном случае — чтобы мне гарантировали прежние проценты на капитал…
      — В таком случае мне придется уйти. — Райт встал и бросил взгляд на Скэнлона. Однако тот увернулся от этого взгляда — он смотрел исключительно на сэра Гарви. — Если в дальнейшем у вас возникнут ко мне вопросы, вам придется обратиться к моему адвокату.
      Райт медленно повернулся, собрав все свое достоинство, выпрямив спину и высоко подняв голову, и вышел из конференц-зала. В эту секунду Джеррарду было почти жаль его. Невзирая на горделивую позу или, может, именно благодаря ей химик внезапно состарился прямо на глазах. Конченый человек.
      — Доктор Джеррард, — произнесла Анна, — вас избрали на пост председателя правления. Принимаете ли вы этот пост?
      Возникла пауза, и Джеррард вдруг ощутил себя в центре внимания.
      — Ну что ж… Пожалуй, да…
      Это прозвучало совсем не убедительно, даже для него самого, и он заметил, что по лицу Анны скользнула тень разочарования. Только тут до него, наконец, дошло, что он теперь новый босс, преемник Креймера. Что от него ждут указаний. Уход Райта явился для всех потрясением. Он обязан приободрить их, дать им определенную линию, которой они могли бы придерживаться. Анна поднялась с кресла.
      — Теперь, когда у нас есть новый председатель, я чувствую себя здесь не совсем на месте. Пожалуйста, продолжайте совещание, доктор Джеррард.
      Канадец кивнул и, постаравшись изобразить на лице уверенность, которой отнюдь не испытывал, сел во главе стола. Огляделся.
      — Миссис Креймер, джентльмены, нам с вами выпало сегодня участвовать в драматических событиях. Я не вижу особого смысла продолжать совещание с места в карьер и предлагаю отложить нашу встречу до следующего месяца. — Он сверился с календариком на наручных часах. — Могу назначить точную дату, двадцатое. К этому времени я постараюсь разработать и предложить вашему вниманию план дальнейшей деятельности агентства. А теперь, если у вас нет других срочных вопросов, — он еще раз взглянул на часы, — я позволю себе закрыть заседание. На том и закончим.
      Как только совещание закрылось, Скэнлон и сэр Гарви удалились, взволнованно переговариваясь. «С ними я еще хлебну горя», — подумал Джеррард. Подошел Бьюкен, поздравил с избранием.
      — Но всякую самостоятельную работу придется свернуть, это вы понимаете?
      — Мне, признаться, жаль Райта.
      Бьюкен посмотрел на него с насмешкой.
      — А мне нет. Небольшое хирургическое вмешательство подчас бывает весьма полезно. — И добавил, глядя вслед Скэнлону, который в дверях почтительно пропустил сэра Гарви вперед: — Я, в сущности, не уверен, что нож уже отсек все, что необходимо. Впрочем, — улыбнулся он, — вспомните евангелие от Матфея: «Довольно для каждого дня своей заботы». Я намерен разрешить себе скромный торжественный ужин в «Принце Уэльском». Не желаете присоединиться?
      Джеррард украдкой взглянул на Анну — она стояла по другую сторону стола и беседовала с Максом и Макдональдом.
      — Спасибо, нет.
      Бьюкен перехватил его взгляд.
      — А, понимаю. Ну что ж, желаю удачи. Сдается мне, что удача вам отнюдь не помешает…
      Шотландец ретировался. К Джеррарду подошел Макс, а затем и Макдональд; оба поздравили его и заверили в своей поддержке. Бетти, собрав со стола бумаги, тоже подошла:
      — Я могу быть свободна, сэр?
      Не без некоторого внутреннего ликования он отметил, что тон у нее явно переменился.
      — Разумеется. До понедельника.
      Ушла и Бетти, и он наконец остался с Анной наедине. Он принял решение. Он столько выиграл за какие-то несколько часов! Хороший игрок обязательно воспользовался бы тем, что счастье улыбнулось ему.
      — Анна!..
      Она повернулась, оторвавшись от кредитных и завещательных документов, которые передал ей Макдональд.
      — Да?..
      Она все еще была по другую сторону стола. Он перегнулся через стол.
      — Я очень вам благодарен. Больше, чем могу выразить…
      Она холодно подняла на него глаза.
      — Не за что. Я защищаю собственные интересы. Из вас двоих я выбрала того, кто лучше справится с работой. Только и всего.
      — Я не уверен, что справлюсь с ней самостоятельно.
      — Зато я уверена, что вам помогут. Приспособятся к новому положению вещей и помогут.
      — Я вовсе не это имел в виду. — Он обошел стол и приблизился к ней. — Я прошу именно вашей помощи.
      — Конечно, я сделаю все, что смогу.
      И она опять отвернулась, став спиной к столу.
      — Вы знаете, о чем я прошу. — Она замерла. Теперь он был с ней рядом. Она молчала. — Работы до черта. Слишком много для меня одного. Я не справлюсь без вас. Вы нужны мне как полноправный партнер.
      — Партнер? А мне-то казалось, что я и так…
      Он схватил ее за руки и повернул к себе лицом.
      — Не водите меня за нос. Быть может, сегодня еще слишком рано. Но я хочу вас. Я просто не смогу работать, если вас не будет со мной.
      Ответом было молчание. Она по-прежнему смотрела в сторону.
      — Пожалуйста, выслушайте меня до конца. Я хочу работать здесь, очень хочу! Но вы для меня неизмеримо важнее. Если на это нет никаких шансов, тогда не поминайте лихом. Тогда я здесь не останусь.
      Она по-прежнему не отвечала. Он медленно выпустил ее руки из своих и пошел прочь. Он уже открывал дверь, когда она окликнула:
      — Люк!.. — Он обернулся. — Вы должны дать мне время…
      Он присмотрелся к ней издали.
      — Сколько вам только понадобится. А пока что, — он взглянул на часы, — ровно пять минут. Я повезу вас поужинать…
      Она вплотную подошла к нему и подняла лицо. Поцелуй был долгим и нежным. Джеррарду стоило немалых усилий удержать свой голос от предательской дрожи:
      — А теперь пойдем, хорошо?..
      Когда они вышли из жарко натопленного вестибюля на зимнюю улицу, уже совсем стемнело. Небо было морозное, ясное, в ярких звездах. И оба они, не сговариваясь, посмотрели вверх, в эту словно ледком подернутую высь.
      В небе был отчетливо виден Марс, бледно-красная точечка света. Ни Джеррард, ни Анна никогда и не слышали о равнине Конрада.
 
      Равнина эта лежит в трехстах километрах к северу от марсианского экватора. Ее знали до сих пор по фотоснимкам, переданным с пролетевшего вблизи планеты космического аппарата, и именно ее, лишенную заметного рельефа, выбрали как идеальное место для мягкой посадки первого автомата-разведчика.
      Двадцатичетырехчасовой марсианский день близился к концу. Маленький кровавый солнечный диск прятался за крутые холмы у кратера на горизонте, и фиолетовые тени бежали по песку и скалам будто исполинские пальцы.
      Единственным звуком здесь было слабое посвистывание студеного ветерка, там и сям вздымающего кратковременные песчаные смерчи. Холмы венчали сероватые шапки инея, а в глубине расщелин у основания кратера виднелись лоскутки лишайников со странными очертаниями.
      По темно-лиловой чаше неба плыли редкие тонкие облачка, и ничто более не нарушало мертвого покоя ландшафта. Ландшафта, который оставался неизменным год за годом, столетие за столетием.
      Ничьи глаза не замечали игры красок, ничьи уши не прислушивались к ветерку, ничьи руки не посягали на дикость скал. Одни лишайники цеплялись за жизнь во влажных расщелинах.
      И некому было различить слабый грохот, пришедший из глубин неба. Затем лучи заходящего солнца высветили крохотную искорку, летящую среди звезд.
      Мало-помалу отдаленный грохот превратился в надсадный рев ракетного двигателя — на поверхность планеты, опираясь на хвост буйного пламени, спускался «Аргонавт-1».
      Он приближался — ввысь кипящей тучей взметнулся невесомый песок, над равниной закрутились обломки скал, поднятые со своих мест выхлопами ракеты. И вот неуклюжий паукообразный силуэт оперся на свои гидравлические ноги. Спружинив от удара, они неторопливо выпрямились. Двигатель смолк. Тучу пыли постепенно развеяло ветром.
      Раскаленное сопло, потрескивая, быстро остыло в разреженной атмосфере.
      Где-то в верхней части насекомоподобного корпуса взвыл сервомотор, раскрылся маленький люк, из него высунулась и, щелкнув, развернула свою паутину сложная радиоантенна.
      Автоматически включились электронные цепи, оживляя лабиринт хитроумных приборов на борту. Созданное человеком существо приступило к работе. В основании корпуса приоткрылась дверца, оттуда вылезла членистая рука с лопаткой, зачерпнула мягкий марсианский песок и утащила свою добычу внутрь. Измерительные устройства установили температуру, скорость ветра, уровень радиации, содержание кислорода в воздухе.
      Мощные передатчики, получив результаты измерений, превратили их в радиоимпульсы и метнули туда, где торжествовали победу, — на Землю, в командный центр на мысе Кеннеди.
      В течение всей морозной марсианской ночи «Аргонавт-1» настойчиво добавлял все новые и новые радиоштрихи к картине древней планеты. И по мере того как он выполнял свою задачу, свитые в плотный клубок провода и схемы неизбежно разогревались.
      Тепло постепенно добралось и до логической ячейки М-13.
      Наутро, через два часа после восхода солнца, «Аргонавт-1» внезапно прекратил свое существование. В клетках его глянцевитого тела начала размягчаться пластмасса.