Глава II

ПОД НАТИСКОМ ОСМАНОВ

Неподалеку от Лимасола на Кипре и сегодня еще можно увидеть массивную трехэтажную башню, которая представляет собой один из наиболее замечательных и хорошо сохранившихся образцов средневековой архитектуры на острове. Ее громада доминирует над виноградниками, живописно раскинувшимися вокруг, и небольшой греческой деревенькой, словно притаившейся под защитой 25-метрового замка, само название которого — Колосси — вполне оправдывается его внушительными размерами.

Совсем недавно, в 50-е годы нашего столетия [4], его частично приобрели английские иоанниты (их доля составила 55/256), видимо испытывавшие ностальгию по прошлому. Дело в том, что в течение нескольких веков и сам замок, и земли, лежащие вокруг него, принадлежали ордену св. Иоанна Иерусалимского, унаследовавшему его от своих соперников — тамплиеров. Выдворенные после падения Акры из Сирии и Палестины, госпитальеры именно здесь, на Кипре, нашли временное пристанище.

К тому времени на острове, захваченном в 1191 г. Ричардом Львиное Сердце, утвердилась династия Лузиньянов, начало которой было положено тем самым Ги де Лузиньяном, который, как уже упоминалось, был иерусалимским королем, а затем, став «безработным», купил этот остров за 40 тыс. золотых безантов у вечно нуждавшегося в деньгах Ричарда. Кстати говоря, наследники Ги еще долгие годы продолжали короноваться в соборе Фамагусты двумя венцами — Кипрского королевства и Иерусалимского, не сознавая, что Иерусалим потерян был навсегда.

Кипр был выбран орденом по нескольким причинам. Во-первых, на острове у него уже имелись кое-какие владения, которые обеспечивали рыцарям определенный доход; во-вторых, в своем решении госпитальеры рассчитывали рано или поздно вернуться в Святую землю, и Кипр, ближайший к ней остров, представлялся им идеальным плацдармом для этого.

Но пока что перед орденом стояла самая насущная задача — выжить. На рубеже XIII—XIV вв. некогда могущественное, воинственное и богатое братство переживало серьезный кризис. В результате гибели Иерусалимского королевства орден понес колоссальные потери, как имущественные, так и людские. Рыцари-монахи лишились великолепных поместий, деревень, замков, тысяч крепостных и рабов, значительных доходов от торговых операций. Они потеряли убитыми и ранеными почти весь свой личный состав, находившийся в Леванте, и на Кипр прибыли лишь жалкие остатки их изрядно потрепанных отрядов во главе с тяжело раненным великим магистром Жаном де Вилье.

Правда, в Европе у иоаннитов еще оставались приорства и великие приорства, с которых они собирали подати, но и здесь возникли трудности. Воспользовавшись отсутствием твердой власти и некоторой растерянностью великого магистра перед лицом суровых обстоятельств, сеньоры, стоявшие во главе командорств, стали проявлять непокорность и зачастую не выполняли решений далеких начальников. В довершение ко всему и европейские монархи, охотно прибегавшие к услугам госпитальеров для решения своих внешнеполитических задач на Востоке, задумались над тем, как лишить ослабевший орден его внушительных владений на их территориях теперь, когда необходимость в нем, казалось бы, отпала.

Действительно, европейские монархи в то время были заняты совершенно иными проблемами, чем мытарства бездомных братьев, все еще живших старыми планами и иллюзиями, и не видели никакого смысла сохранять в руках у всадников госпиталя св. Иоанна их привилегии и богатства. В Арагоне король Хайме II пытался конфисковать земли ордена, а самих рыцарей поставить себе на службу под тем предлогом, что на Востоке они свои функции уже исчерпали и пребывают в бездействии. На Кипре Анри II запретил госпитальерам и тамплиерам покупать новые поместья. Вынашивал свои коварные замыслы против обоих орденов и Филипп IV во Франции.

Обосновавшись на Кипре, иоанниты возобновили мелкие вылазки против Египта, совершая пиратские рейды на ливанское и сирийское побережья. В основном сухопутные воины, они всерьез начинают осваивать море. Первые шаги в этом направлении орден сделал еще будучи в Палестине, где его флот занимался пассажирскими и торговыми перевозками, переправляя туда паломников из Европы и соперничая в этом даже с марсельскими, венецианскими и генуэзскими судовладельцами. Но организацией военного флота рыцари занялись под давлением обстоятельств с начала XIV в. и вскоре превзошли в этом само Кипрское королевство. Одновременно в 1300 и 1304 гг. новый великий магистр Гийом де Вилларэ (1296—1305) пересмотрел статуты (основные законы) ордена и определил в них место и обязанности адмирала в орденской сословной системе. Отныне вся деятельность иоаннитов будет связана со Средиземноморьем.

Малейшее свидетельство усиления ордена вызывало крайнее раздражение у правителей острова, в памяти которых еще свежи были воспоминания о непомерных притязаниях и могуществе госпитальеров в их «палестинский период». Да и сами события на Кипре говорили о том, что, несмотря на трудные времена, рыцари не смирили свою гордыню и по-прежнему претендовали на полноправное участие в делах государства, где им, по сути дела, было лишь предоставлено убежище, причем без большого желания. В частности, в период между 1306 и 1310 г. иоанниты активно вмешивались в династические споры Лузиньянов, чувствуя себя «в своем амплуа» в политических интригах и военных схватках двух братьев Анри и Амори.

Но, невзирая на помощь, оказанную законному наследнику Анри, госпитальеры пришлись здесь не ко двору. Кипрский король боялся дальнейшего возвышения независимого и все еще поддерживаемого Римом воинственного братства и был только рад, когда оно обратило свое внимание на остров Родос, который формально принадлежал Византии.

После падения Латинской империи Византия, хотя и была восстановлена как государство (1261 г.), уже не могла полностью оправиться от удара, нанесенного ей крестоносцами. Империей она оставалась лишь на бумаге, а на деле это было небольшое, раздробленное на отдельные части государство, утратившее свое влияние и могущество. В сложившихся условиях папство, которое никогда не отказывалось от мысли подчинить себе православную церковь, занялось подготовкой нового похода против Константинополя. Однако к тому времени идея крестовых авантюр уже мало кого вдохновляла.

Единственными, кто готов был в любую минуту поддержать призывы «святого престола», являлись иоанниты, стремившиеся доказать свою незаменимость европейским монархам, но они были столь малочисленны и ослабленны, что их боевой пыл носил во многом символический характер. Какой бы дряхлеющей ни представлялась Византийская империя, она пока еще могла в общем-то защитить себя.

Приходилось ограничиваться «булавочными уколами» и растаскивать страну по кускам, из которых Родос был далеко не последним и достаточно «жирным». Богатый и плодородный остров с удобными гаванями издавна манил к себе завоевателей. На него покушались персы, римляне, византийцы. Наконец, в 1299 г. папа Бонифаций VIII «санкционировал» передачу Родоса сицилийскому королю Фадрике II, которому еще предстояло его завоевать. Шесть лет спустя Фадрике снарядил туда военную экспедицию под руководством своего брата, члена ордена госпитальеров дона Санчо Арагонского. Экспедиция потерпела неудачу, но это не обескуражило римскую курию. Именно под ее сенью в борьбу за Родос вступили иоанниты.

27 мая 1306 г. великий магистр ордена Фульк де Вилларэ (1305—1319), племянник предыдущего его главы, вступил в тайные переговоры с генуэзским корсаром Виньоло Виньоли, уже имевшим разбойничий опыт в Эгейском море. В результате было подписано соглашение, определявшее права и взаимные обязанности сторон, в том числе сколько и какие доходы они будут получать, кто будет иметь верховную власть на завоеванном острове и т.д. Через месяц отряд иоаннитов уже был на пути к Родосу. Он состоял из двух галер и четырех судов меньшего класса, на которых находились 35 рыцарей и 500 пехотинцев. Остальные силы, обещанные Виньоли, присоединились несколько позже.

Затея оказалась не из легких. Почти четыре года продолжалась борьба между Византией и иоаннитами за Родос и соседних с ним островов. Поначалу «воинство божье» терпело значительные неудачи, и великий магистр поспешил обратиться за подмогой к Европе, а точнее, к Франции, которая в то время становится своего рода «вершительницей судеб». «Святой престол» всеми доступными ему средствами пытается помочь своему любимому детищу: в 1307 г. папа Климент V предоставил иоаннитам права на еще не завоеванный ими остров, а также, пытаясь стимулировать Венецию и другие средиземноморские державы принять участие в военных действиях против Византии, отлучил византийского «схизматика» императора Андроника II Палеолога (1282—1328) от церкви. И хотя римско-католическая и греко-православная церкви давно уже отделились друг от друга и жест этот не имел для императора никакого значения, он давал «латинянам» формальный предлог для борьбы с противниками «истинной веры», т.е. для нападения на Византию.

В свою очередь, и де Вилларэ не остается в долгу. За возможную помощь он раздает многочисленные обещания, которые зачастую невыполнимы, а потому могут рассматриваться просто как пропагандистский трюк. Он уверяет, что в самое ближайшее время, как только будет захвачен Родос, орден не только примет на себя обязательство защищать христианские Кипр и Киликийскую Армению от «язычников», но и развернет крупномасштабные военные действия против Византии и Египта, а лет через пять вернет Европе Антиохию и даже Иерусалим.

На деле, как проницательно заметил король Арагона Хайме II, цель великого магистра была однозначна — любым способом захватить Родос и утвердиться на нем. Справедливость такого вывода очевидна: ведь пока де Вилларэ в резиденции папы раздавал обещания, орденская верхушка с его ведома и согласия пыталась договориться с Андроником, предлагая ему своеобразный компромисс. В частности, иоанниты добивались у византийского императора согласия на то, чтобы тот отдал им Родос в лен, за что рыцари обязались принести ему вассальную присягу и выставить 300 полностью экипированных воинов для борьбы против турок — новой грозной силы, интенсивно укреплявшейся на Востоке. Андроник ответил отказом, и госпитальерам пришлось продолжать затянувшуюся осаду.

На сей раз на их стороне оказалось не военное счастье, а слепой случай. Корабль, посланный на подмогу гарнизону города Родоса из Византии, потерпел крушение неподалеку от г. Фамагуста на Кипре и был передан вместе с попавшим в плен экипажем в распоряжение ордена. Капитан судна, родом с острова, спасая свою жизнь, уговорил защитников города сдаться. Произошло это летом 1308 г., но еще почти полтора года понадобилось иоаннитам, чтобы усмирить население острова.

Фульк де Вилларэ возглавил колонизацию Родоса. По его указанию туда из Лимасола перевели Монастырь [5] — резиденцию великого магистра и место обитания братства, а также госпиталь, который рыцари св. Иоанна открывали в любом месте, куда бы они ни переселялись, как символ своего изначального происхождения. Один за другим созываются несколько капитулов ордена, на которых решаются самые неотложные вопросы административного характера, в частности о необходимости иметь на Родосе постоянную армию — 500 всадников и 1 тыс. пехотинцев.

Итак, остров необходимо было защищать, но ведь кому-то нужно было еще растить хлеб и овощи, делать вино, содержать скот, изготовлять ткани и оружие — одним словом, работать на рыцарей. Высокородные сеньоры — члены ордена умели только воевать, ну еще в придачу к этому — молиться. Многие греческие семьи после захвата Родоса и близлежащих островов иоаннитами предпочли, оставив родные места, переправиться в Византию, и перед братьями встали проблемы оборонного и хозяйственного характера.

Для привлечения новой волны поселенцев на Родос капитул принимает постановление (1313 г.) о целом ряде льгот для желавших обосноваться здесь лиц католического вероисповедания. Одновременно под давлением Климента V иоанниты вынуждены были пойти на меру, которая серьезно ущемила их интересы, лишив одного из источников дохода: поскольку покорение острова прикрывалось лозунгом «малого крестового похода», великий магистр по требованию папы запретил использовать гавани Родоса для транзитной торговли между Востоком и Западом, что серьезно отразилось на взаимоотношениях рыцарей с Венецией и Генуей.

Родосская авантюра не только создала ордену своего рода плацдарм для операций против «наступления ислама», но и, как показали события тех лет, сыграла исключительно важную роль в его дальнейшей судьбе. Пока же, в первое десятилетие XIV в., она способствовала определенному укреплению пошатнувшегося авторитета «защитников Гроба Господня», над которыми дамокловым мечом нависла угроза той же участи, что постигла тамплиеров — их союзников по борьбе с «неверными» в Палестине и соперников по былому влиянию и могуществу.

В отличие от госпитальеров, вкладывавших деньги в основном в недвижимое имущество, храмовники наряду с приобретением земель и замков занялись широкими финансовыми операциями, превратившись в XIII в. в одного из главных банкиров Западной Европы. Правда, рыцари ордена св. Иоанна тоже не гнушались ростовщичеством, но именно тамплиеры благодаря размаху предприятий, неразборчивости в средствах и накопленному ими колоссальному богатству вызывали особую ненависть феодальной верхушки и состоятельного купечества. О могуществе ордена ходили легенды. Современники утверждали, что казна тамплиеров насчитывала 20 (по некоторым источникам — 54) млн. золотых талеров, а их собственное войско в европейских странах насчитывало от 15 до 20 тыс. всадников. Знатнейшие князья и даже короли вынуждены были занимать у ордена деньги под высокие проценты. В Тампле — главной резиденции ордена в Париже, отошедшей впоследствии к иоаннитам, — на протяжении десяти лет хранился венец английских королей, который они в связи с угрозами со стороны мятежных баронов острова боялись держать в Лондоне, оригинал Парижского договора 1259 г. между Англией и Францией, а также образец золотого ливра (фунта), служившего монетой-эталоном для французского королевства.

С потерей Святой земли само существование рыцарей тамплиеров, как и госпитальеров, лишалось смысла. Но если иоанниты создавали хотя бы видимость активности на Востоке, тамплиеры сосредоточили все свои усилия на упрочении позиций в Европе, особенно во Франции, где их всесилие и непомерные доходы вызывали зависть и тревогу короля Филиппа IV Красивого, стремившегося к созданию сильного централизованного, неподвластного церкви государства. Вначале Филипп IV сделал несколько попыток подчинить тамплиеров своему влиянию или ослабить его. Он то просит орден принять его в качестве почетного члена, но встречает решительный отказ со стороны великого магистра Жака де Моле, то предлагает слить два духовно-рыцарских ордена — Храма и Госпиталя — в один, однако и тут терпит неудачу.

Тогда Филипп IV решает расправиться с орденом физически, а его земли, крепости и сокровища, якобы хранящиеся в донжоне Тампля, присвоить. Воспользовавшись излюбленным в средние века приемом, король обвинил тамплиеров в ереси, разврате и — самое страшное — в поклонении дьяволу. В ход была пущена инквизиция, в результате расследования которой 54 храмовника, в том числе сам Жак де Моле, были сожжены, другие были подвергнуты тяжким наказаниям, а все их имущество конфисковано в пользу короля. 3 апреля 1312 г. Климент V в специальной булле упразднил орден, а еще через месяц новой буллой «уладил» практические вопросы: все, чем владели тамплиеры, за исключением отошедшего к Филиппу Красивому, передавалось ордену рыцарей госпиталя св. Иоанна Иерусалимского.

Правда, название это все больше вытеснялось другим: теперь рыцари ордена предпочитали называть себя «родосскими» в знак того, что они обосновались на острове всерьез и надолго — как показал ход истории, более чем на два столетия. Именно здесь до конца оформилась организационная структура ордена, который сложился в подобие аристократической республики во главе с избиравшимся пожизненно великим магистром. За редким исключением, он выбирался из среды французских рыцарей, преобладавших в ордене. Великий магистр был наделен огромными правами и отчитывался в своих действиях лишь перед римским папой. Единственная область, где его функции несколько ограничивались, — это внесение законодательных изменений в статуты ордена. По существу, на Родосе возникло суверенное государство, в котором права его главы лимитировались решениями капитула — высшего совета орденских иерархов.

В состав капитула входили главы языков, называвшиеся «столпами», заместитель великого магистра — «лейтенант» и епископ. Столпы получали титул «монастырского бальи», поскольку им вменялось в обязанность постоянное проживание в Монастыре, т.е. в основной резиденции ордена, где находился великий магистр и часть братства, несущая регулярную воинскую службу, а также размещался традиционный госпиталь. Собственно говоря, в каждый данный отрезок времени требовалось присутствие в Монастыре только четырех столпов, однако разрешение остальным покинуть его на какой-то срок выдавалось лишь капитулом. В свое отсутствие «монастырский бальи» назначал заместителя — «лейтенанта». Столпы выбирались рыцарями соответствующих языков.

К началу XIV в. в ордене было семь языков: Прованса, Оверни, Франции, Арагона, Италии, Германии и Англии. В середине XV в. в самостоятельную единицу выделился язык Кастилии, а язык английских рыцарей в дальнейшем стал называться Англо-баварским. Соответственно и столпов насчитывалось семь (а затем восемь), за каждым из которых традиционно закреплялась определенная должность. Четыре военные должности распределялись следующим образом: столп Оверни — великий маршал — командовал пехотой; столп Англии, так называемый «туркопилье» (термин заимствован у турок-сельджуков), возглавлял легкую кавалерию; столп Италии обычно назначался великим адмиралом; и наконец, столп Германии отвечал за фортификационные сооружения. Столп Франции назначался госпитальером, заведовавшим всеми благотворительными учреждениями. Административно-хозяйственными делами ведал столп Прованса — великий прецептор (наставник) или казначей ордена; столп Арагона — «дралье» (кастелян) — отвечал за имущество ордена и за его снабжение; столп Кастилии — великий канцлер был в современном значении министром иностранных дел, а также хранителем документации ордена.

Помимо «монастырских бальи» полный капитул (т.е. общее собрание всех высших должностных лиц ордена) включал и так называемых «бальи капитула», которые обязаны были являться на его заседания, но могли жить в любом поместье, принадлежавшем госпитальерам. И наконец, последним разрядом бальи, имевшим право заседать в капитуле, являлись «почетные бальи» — звание, присуждаемое особо отличившимся рыцарям по решению великого магистра и капитула. В то время как бальи капитула имели преимущественное право при назначении на выгодные должности (прецепторов, приоров), почетные бальи пользовались лишь правом голоса в капитуле.

Приблизительно в это же время орденская верхушка вырабатывает свой ритуал, призванный напоминать аналогичные церемонии при дворах европейских монархов. Заседания капитула, созываемые великим магистром, предварялись торжественной процессией, впереди которой несли штандарт главы иоаннитов; само открытие заседания сопровождалось целованием руки великого магистра всеми его участниками согласно «табели о рангах»; появляются и другие атрибуты усиления условностей и окончательного отхода от первоначальной простоты нравов ордена.

В ордене также складывается своя судебная система в виде временных выборных коллегий различного уровня. Так, вначале спорный вопрос решался рыцарским судом «эгар» (франц. egard — внимание), состоявшим из семи (затем восьми членов, представлявших семь — восемь языков), и председателя, назначаемого по усмотрению великого магистра или великого маршала (если речь шла о сугубо военных прегрешениях). Если вердикт не удовлетворял истца или ответчика, то собирался суд второй инстанции, так называемый «усиленный эгар», состоявший из вдвое большего числа членов; затем в случае повторной апелляции судебная коллегия увеличивалась втрое, и в конце концов дело поступало в «эгар бальи», решение которого уже считалось окончательным.

Самым строгим наказанием являлось исключение из ордена. Решение о лишении права носить форму иоаннитов, что было равносильно отчислению, принималось эгаром бальи и затем передавалось на утверждение великому магистру. Бывали случаи, когда раскаивавшегося в своих поступках бывшего рыцаря принимали обратно. Для этого великий магистр созывал общее собрание всех находившихся на острове членов ордена, которое и определяло дальнейшую судьбу «грешника». Сам он на такое собрание обязан был явиться в гражданском платье, а если «грех» был особенно тяжел — то в одной рубахе с веревкой на шее. Если собравшиеся выражали согласие, его вновь посвящали в рыцари с любопытным наставлением: «Прими во второй раз ярмо Господа нашего, ярмо, носить которое легко и радостно, и да поможет оно спасению души твоей!»

От рыцарей требовали безусловного послушания руководству, и прежде всего великому магистру. До наших дней дошла легенда о Родосском драконе и отважном госпитальере Теодоре, вступившем с ним в борьбу вопреки строжайшему запрету магистра. Теодор победил дракона и спас жителей Родоса, но был приговорен к суровому наказанию за непослушание. Лишь в последний момент сердце старейшины ордена дрогнуло, и отважный рыцарь не был сослан в изгнание. Человек, вступавший в орден иоаннитов, должен был как бы отказаться от своего «я» и стать винтиком в хорошо отлаженном механизме корпорации. Вероятно, на каком-то этапе это было необходимо: ведь само по себе успешное окончание военной экспедиции на Родос не устранило одним махом ни внутренних раздоров, ни внешних трудностей ордена.

На международной арене госпитальерам необходимо было на кого-то опираться, и великий магистр Фульк де Вилларэ попробовал сделать ставку на Арагоно-Каталонское королевство, где влиятельным представителям ордена при дворе Хайме II удалось втянуть последнего в брак с Мари де Лузиньян, наследницей кипрской короны. Однако реальных выгод эта интрига родосским рыцарям не принесла.

Во внутренней жизни ордена наступил тяжелый кризис. Слава завоевателя Родоса и непривычное, но ласкающее амбиции положение суверена государства вскружили голову великому магистру, который почувствовал себя новым Александром Македонским и начал вести образ жизни, вызвавший большие нарекания среди рядовых госпитальеров. Дело дошло до того, что в 1317 г. на жизнь де Вилларэ было совершено покушение. Глава ордена вынужден был бежать, а на его место братья временно выбрали столпа Арагона Мориса де Паньяка.

Конфликт взялся улаживать папа Иоанн XXII, но далеко не бескорыстно. Ему удалось повернуть дело таким образом, что в выигрыше в конце концов оказался «святой престол», усиливший влияние на свою духовно-рыцарскую паству. Иоанну XXII удалось несколько обуздать рыцарскую вольницу, где угрозами, где посулами принудить их соблюдать дисциплину, сократить непомерные расходы на содержание двора великого магистра и другие траты членов ордена и т.п. Под его давлением иоанниты в 1319 г. избрали нового магистра (Фульк де Вилларэ вынужден был подать в отставку). Им стал Элио де Вильнёв (1319—1346), правление которого отличалось стабильностью и медленным, но неуклонным упрочением позиций ордена.

Прежде всего перед великим магистром встала задача добиться от европейских государств передачи родосским рыцарям де-факто тех владений тамплиеров, которые были им дарованы папской буллой 1312 г. Вполне естественно, что монархи Англии, Франции, Арагона, Кастилии и Португалии, в руки которых неожиданно попало такое богатство, не спешили расстаться с имуществом уничтоженного ордена. Так, французские короли (Филипп IV и его сыновья, по очереди занимавшие трон) требовали от госпитальеров уплаты за передачу им земель в размере 200 тыс. ливров. Аналогичные трудности орден встречал и в других странах.