Он увидел себя Учителем среди людей, которые следовали за ним, а он их наставлял на путь Божий. Вот к нему подступили религиозные учителя народа и стали спрашивать его, искушая. Они говорили: "По всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?"[119] Вдруг в его руках оказался древний свиток, и когда он раскрыл этот свиток, то сказал им в ответ: "Не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их?"[120] И далее сказал: "Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает".[121]
      Тут в его мыслях проявился образ прекрасного юноши с бронзовой кожей, и опять послышались слова: "Когда я люблю, то сливаюсь с объектом любви! Подобное происходит с мужем и женой. Так два становятся как одно и обретают плоть".
      Эти мысли прервали религиозные учителя народа, которые продолжали его спрашивать, говоря ему: "Как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею?" А он им отвечал: "Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими; а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует. Вы слышали, что сказано древним: "не прелюбодействуй".[122]
      Но вот и эта картина сна исчезла, и появилась другая: его окружили ученики - взрослые мужчины разных возрастов. Тема беседы о жене и муже и прелюбодеянии происходила в небольшом уединенном круге. Ему показалось, что все они говорят единым голосом: "Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться". Он же сказал им: "Не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит".[123]
      Эта картина сна растворилась, и Иисус себя увидел стоящим на небольшой горе, а ниже от него расположилось множество народу. Он медленно оглядывал всю эту волнующуюся массу, которая постепенно, затаив дыхание, устремляла свои взоры на него. Он раскинул свои руки по сторонам, пытаясь обнять весь пришедший народ, и воскликнул: "Радуйтесь! Царствие Божие приблизилось. Блаженны..! Блаженны..! Блаженны..!" Он даже не заметил как вся эта человеческая масса превращалась в черное месиво, которое надвигалось на него, гора под ним уменьшалась, и вот он был поглощен... Из его уст только вырывалось: "Боже, помоги им! Они не ведают..! Боже, помоги им... помоги им".
      Когда тьма рассеялась, он почувствовал, что находится в своих песочных яслях, а в голове возник образ Учителя Праведности и его речь: "Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас".[124]
      "Что это за святыня, - подумал Иисус, не открывая глаз, оставаясь лежать на своем песочном ложе, - почему за эту святыню псы и свиньи могут растерзать учителя праведности, проповедника? Не являются ли псы и свиньи образами грешного народа, ведь грешные люди, как псы, лают и кусаются, рычат и огрызаются и могут растерзать. Ведь грешные люди, как свиньи, живут в грязи и питаются, соответственно, чем придется, не брезгуя грязью, а когда они голодные, то могут растерзать и человека".
      "Что есть святыня... святыня... святыня, - обдумывал Иисус, - не есть ли это правда Божия или знания правды Божией? Ведь за правду пророков всегда гнали и даже закидывали камнями. Как же тогда донести Божие учение до грешного народа, до тех псов и свиней, которые попирают истину? Ведь они не ведают сами, что творят. Животные инстинкты в них превалируют. Живя по природному закону самосохранения и выживаемости, они не хотят принимать самопожертвование, а ведь правда Божия как раз и зиждется на самопожертвовании. Видимо, в тайных школах посвящения это знали и не выносили свои святыни (тайны) в народ, так как народ все равно не знал, что с этими тайнами, святынями делать, и от незнания попирал эти святыни ногами. Но ведь тайное все равно делается явным, а потаенное обнаруживается. Как же эти святыни донести до людских сердец? Как себя должен вести Учитель, несущий эти святыни в грешные массы, чтобы они очищались от своих грехов?
      По всей вероятности, этот Учитель должен иметь простую одежду, чтобы не выделяться из общей массы народа своим богатым одеянием. Сам Учитель должен быть прост, как правда, и чутко реагировать на все ситуации народа в быту. Живя среди грешных людей, не надо выпячивать свою святость, пребывая в таких же бытийных условиях, как и бедные люди. При этом Учитель должен быть смиренным, кротким, терпеливым, прощающим, милосердным... думать постоянно о Боге и молиться Ему. А также молиться за грешных людей, которые будут окружать Учителя. Какими бы эти люди ни были злыми, черствыми, обидчивыми, насильниками... Учитель должен не обижаться на них, а прощать их всегда и за все, желать им любви и благополучия и быть во всем с Богом. Учитель должен помогать им не только словом, советом, но и делом, то есть чем может, когда они к нему обращаются за помощью. Отдавая им свою любовь, Учитель в их сердцах сеет зерна уважения, доброты, отзывчивости, взаимопомощи. Благодаря этому, в их сердцах пробуждается любовь не только к своим родителям, родственникам, близким... но и к чужому человеку, пришельцу, путнику. Особенно ярко огонек любви зажигается в людях тогда, когда Учитель, чужой для них, окажет им спасительную помощь. Оказывая помощь, давая спасение этим грешным людям, Учитель не должен гордиться, тщеславиться, превозносить себя над другими. Мирская жизнь этих людей становится и его жизнью; когда они плачут он должен сожалеть им, а когда они веселятся - веселиться с ними. При этом молитва к Богу должна всегда звучать в голове Учителя.
      Когда народ успокаивается от бытовой суеты, в нем просыпается тяга к знаниям. И вот Учитель должен ждать этот благоприятный момент смиренно и спокойно, чтобы вести с ними речь о Боге.
      Язык Учителя должен быть простым и доступным, доходчивым и интересным, сказочным и мифическим, притчевым.
      Беседа Учителя с этими людьми должна быть в виде свободного общения, а не назойливого нравоучения, и не нужно подчеркивать специально греховность отдельных личностей из этого круга общения. Пусть герои притч несут на себе обличительный материал для очищения, а слушающие ту или иную поучительную мораль сами для себя делают соответствующие выводы. Ведь греховный человек, живя в темноте, не любит, когда ему открыто и во всеуслышание говорят правду о его аморальном поведении. У него еще не хватает той праведной силы, чтобы устоять перед греховностью.
      Учитель должен раскрывать им то, чем они интересуются, о чем его спрашивают, и под руководством Духа Божиего освещать им желаемое.
      Святыня должна оставаться святыней, и в устах Учителя превращаться в свет и любовь в его деяниях. Тогда тайное будет делаться явным, а потаенное будет выходить наружу, а сокровенное - открываться и обнаруживаться, если это тайное было истиной, потаенное - светом, а сокровенное - любовью".
      Иисус в своих песочных яслях потянулся, вдохнул воздух, напрягся, а затем, расслабив все члены тела, медленно выдохнул. Глаза он по-прежнему не открывал, а изменил позу, принимая горизонтальное положение на спине, положив скрещенные кисти рук на низ живота. Но до этого поправил накидку на своем челе, чтобы его закрытые очи пребывали в полумраке. Затем погрузился в размышления об Учителе, который должен святыни донести до сердец грешных людей, анализируя все свои мысли об этом с самого начала. И когда он дошел до осознания, что тайное должно заключать в себе истину, а потаенное нести в себе свет, а сокровенное содержать в себе любовь, повторив это несколько раз, он провалился в темноту, а сознание отключилось...
      Сколько он пробыл в таком состоянии, он не знал, только перед приходом в сознание он ощутил, что чьи-то добрые, ласковые руки перемещались по всему его телу, как бы поглаживая. А он сам пребывал в любовной неге, его руки также что-то гладили и обнимали, а уста его целовали чьи-то уста. Но вот в любовной истоме, когда вся его плоть пребывала в неописуемом блаженстве, в вибрациях наслаждения, он, не открывая глаз, расслабившись, опять потерял сознание...
      Сознание возвращалось, но Иисус почувствовал, что он не лежит, а стоит с закрытыми глазами. Его тело было обнажено, он ощущал на себе воду, ибо чьи-то руки с материнской теплотой его омывали. Его ноги стояли в воде, и он слышал, как капли, стекая с его тела, падали в воду. Ему не хотелось открывать глаза, а хотелось переживать то блаженство, которое он испытывал от нежных рук, омывающих его плоть.
      Вот он почувствовал, как чьи-то губы мягко дотронулись до его уст и он ощутил, как от этого поцелуя в него вливалась любовь. Поэтому его уста чуть-чуть приоткрылись и ласково отвечали поцелуем на поцелуй. Ему тоже хотелось в своем поцелуе отдать всю свою любовь тому, кто его целовал. Когда он перестал ощущать на устах губы целующего, он услышал: "Теперь ты чист".
      Когда Иисус открыл глаза, то перед собой он увидел Иерофанта, смотрящего на него с большой любовью. Иерофант был тоже обнажен, его скульптурная фигура удивляла гармонией и красотой, а бархатная, нежная кожа радовала глаза.
      - Будь осторожен, - сказал Иерофант, - в твоем поцелуе я уловил любовь к женщине. Когда через мертвый сон ты покинешь свою плоть, твоя скрытая энергия любви к женской плоти притянет к тебе обворожительную женщину или нескольких женщин, которые будут тебе предлагать свою преданную любовь, чтобы в плотской любви на ложе забрать у тебя божественное семя. Это божественное семя в тебе дает возможность находиться на пути обретения сана Иерофанта, Сына Божиего. То есть ты можешь стать Пастырем народа. Я буду тебя во время мертвого сна охранять от подобных вмешательств женских сущностей, ибо твое семя любви во мне, а я буду молиться за тебя. Если бы ты мне не подарил твое семя любви, мне было бы сложнее охранять твою душу от женской притягательной сексуальной любви. Помни, та женщина, которая пребывает внутри тебя, знает все твои слабые места и может воспользоваться ими, чтобы завлечь тебя в любовную игру и забрать у тебя твое семя. Отдав ей семя, ты становишься ее рабом и теряешь силу, необходимую, чтобы стать Учителем народа, ибо ты будешь мужем и отцом ее детей. Она и ваши дети удержат тебя в том мире, куда ты попадешь, когда во время мертвого сна ты выйдешь из своей плоти. Тот мир, в который ты попадешь, будет для тебя таким же реальным, материальным миром, как этот. Ибо любой мир, в который мы попадаем, нам кажется реальным, хотя является иллюзорным. По истечении семи дней ты для меня станешь по-настоящему мертвым, если ты не вернешься в свою плоть. Я буду прикладывать все усилия, чтобы ты вернулся в эту плоть, ибо у тебя еще много дел в этом мире. Будь мужественен и спокоен.
      Иерофант с большой любовью прижал его к себе и нежно поцеловал в губы посвящаемого. Иисус тоже трепетно обнял Иерофанта, проявляя смирение, кротость и понимание.
      - Пойдем, - ласково произнес Иерофант, - теперь мне надо все твое тело натереть специальным благовонным маслом, а затем этим же маслом ты должен натереть все мое тело. Такая процедура является для тебя более менее надежной защитой в ином мире от разных неприятностей.
      Иерофант подвел своего ученика с специальному ложу, на котором натирали мазями или благовонным маслом из магических цветов и трав.
      Иисус лег на это ложе. Иерофант достал каменный флакон с маслом и стал растирать все тело своего ученика, шепча молитву...
      После всех этих процедур Иерофант надел на ученика длинную рубаху, которую носил сам. Иерофант был в белой священнической царственной одежде и походил на Ангела Господня.
      Пройдя по запутанным коридорам подземелья, они вошли в помещение-склеп, где находилось каменное ложе. В каменном помещении было холодно. Иерофант поставил фонарь на специальное место и указал на ложе, куда должен лечь ученик.
      Когда Иисус лег на каменное ложе, Иерофант достал маленький сосуд со специальной мазью. Этой мазью он натер ноги ученику, смазал нос и... Затем взял чашу с винным напитком, настоянным на специальных травах, и предложил немного отпить. После он скрестил на груди ученика его руки, поправив на нем длинную рубаху, и на прощанье поцеловал его в губы.
      - Мир тебе! И да пребудет с тобой Бог! - прошептал Иерофант и удалился.
      Свет лампы постепенно угасал, и Иисус медленно погружался в темноту. Веки его тяжелели, и глаза закрылись. Ноги деревенели, и он их уже не чувствовал. Дыхание замедлялось и становилось неощутимым. Сознание померкло...
      В глазах забрезжил солнечный свет. Иисус почувствовал, что он лежит в воде на специальном ложе. Все тело его было погружено в воду, кроме головы. Он медленно открыл глаза. Вокруг него простирался прекрасный сад. Пели птицы. Было тепло. По голубому небу плыли, как лебеди, небольшие облака. Опьяняющий аромат цветов парил над бассейном, в котором пребывал Иисус. Вода бассейна отражала синеву неба, а на поверхности ее плавали лепестки роз. Все благоухало и очаровывало. Поистине, это напоминало ему рай.
      Четыре девы-рабыни, увидев, что их господин открыл глаза, стали с позолоченных подносов бросать фонтаном вверх лепестки роз. Они были полностью обнажены, как и он, и каждая очаровательна по-своему. Девушки отличались изящными линиями тел, упругой и бархатной кожей. Одна из них была белокожая с длинными русыми волосами, другая - как статуэточка, с восточными очертаниями лица, третья - обворожительная индианка, а четвертая - нубийка, чьи движения были грациозны, как у черной пантеры. В каждой из них Иисус видел красоту распускающегося цветка и великолепие женской невинности.
      Отставив подносы, они мыли и ласкали все тело Иисуса. А он от удовольствия то закрывал глаза, погружаясь в негу, то открывал и любовался изгибами женских фигур. Девушки приятно улыбались, и их легкий смех радовал его слух. Подвески, кольца, браслеты, ожерелья из золота, серебра с драгоценными камнями придавали им дополнительную обворожительность, побуждающую к плотскому вожделению. Но Иисус не возбуждался, и девушки, видя это, переглядывались между собой и посмеивались.
      Подошел слуга и сказал:
      - О царь, мой господин, пора готовиться к свадьбе...
      - К чьей свадьбе? - удивленно проговорил Иисус.
      - Вашей, о царь наш и господин! - залепетали девушки.
      - О наш господин, - продолжила индианка, - вы несколько дней находились вне себя от горя, ибо ваш отец-царь умер. Все его наследство передалось вам. Вы заболели и были несколько дней в бреду.
      - Когда вы стали постепенно выздоравливать, - заговорила нубийка, - вас перенесли сюда, чтобы вы поскорее пришли в себя.
      - Ибо сроки вашей свадьбы приблизились, - подхватила дальше речь девушка с восточными очертаниями лица.
      - А сегодня, - полилась речь из уст белокожей красавицы, - ваша свадьба с прекрасной царевной, от этого два царства объединяются, сливаются. Войны и раздоры прекращаются. А вы, наш господин и царь, становитесь после свадьбы великим властелином двух земель.
      Пришли слуги-юноши в набедренных повязках, статные и грациозные. Они принесли царские свадебные наряды и полотенца. Девушки-рабыни помогли приподняться своему господину и выйти из бассейна. Юноши окружили своего господина-царя, полотенцами обсушили все его тело, затем натерли его плоть благовонными мазями и одели его в царственные одежды со всеми драгоценными украшениями...
      Пир длился семь дней и ночей. Столы ломились от разных удивительных блюд. Чего только на праздничных столах не было. Весь народ ликовал и праздновал эту свадьбу. Много было заморских гостей, царей из других стран. Они поздравляли молодую чету, дарили им прекрасные богатые подарки. И желали им, чтобы у них родился наследник, который продолжит добрые дела своих родителей.
      После этих семи дней должна была состояться брачная ночь. Слуги и служанки проводили брачную пару до покоев, где должно было произойти любовное сочетание их тел и чувств с помыслами о будущем наследнике. Сняв с царя и царицы верхние праздничные уборы и одежды, вышитые золотом и серебром, украшенные драгоценными камнями, слуги и служанки удалились.
      Царица на ложе обнажилась и медленно погружалась в мягкую постель. Все ее тело, жесты рук и манящий взгляд притягивали его. Иисус медленно подходил к ней и рассматривал все прелести ее тела. Она, плавно изгибаясь, переворачивалась, чтобы глаза царя наслаждались всеми достоинствами грации ее обнаженной фигуры, пытаясь заворожить его очи и устремить его помыслы к любовным вожделениям. Как бы она ни изгибалась и ни поворачивалась, ее томный взгляд наполнялся флюидами любви и притягивал его к себе.
      Иисус взошел на мягкое ложе и возлег... Она благоухала ароматом сладчайшей розы. Магия запахов ее кожи делала свое дело. Иисус гладил ее нежное тело, и его губы приближались к ее губам. Своим телом и руками он ощущал трепет ее вибрирующей плоти. И когда их губы сомкнулись, он, закрыв глаза, стал мягко обмениваться поцелуями. Чем дольше он касался своими губами ее розовых цветочных губ, тем отчетливее ощущал не только своим телом, но и руками и губами, что он целует другую прекрасную плоть. Открыв глаза и оторвавшись от сладостного затяжного поцелуя, он к своему удивлению обнаружил, что под ним находится знакомый ему очаровательный юноша с бронзовой кожей. Иисус привстал, глаза его расширились, и он взглядом скользя по обнаженному телу юноши, не понимал, что происходит. Юноша с любовью протянул к нему руку и ласково произнес: "Это же я! Твоя любовь принадлежит мне. Когда я кого-то люблю, то соединяюсь с ним воедино..."
      И вдруг юноша исчез и перед Иисусом лежала обнаженная царица. Она также в истоме протягивала к нему руки и шептала: "Милый, возьми меня всю, я твоя. Бери меня! Бери меня!.. Целуй меня! Оплодотвори меня!.."
      Иисус почувствовал, как в его плоти вновь зажглась страсть к женской усладе. Его уста стали приближаться к ее губам, которые напоминали раскрывающийся бутон розы. Она под ним изгибалась, затягивая его в себя... Он прикрыл свои глаза, и их губы слились в поцелуе. Он оторвал нежно свои уста от ее губ и открыл глаза. Но его очи видели царицу, которая страстно жаждала принять его семя в себя. Она дышала прерывисто, крылья носа ее вибрировали, глаза были прикрыты, а лепестковые уста - приоткрыты, руки ее в трепете скользили по его телу. Приблизившись к ее чарующим устам, Иисус закрыл глаза. Вот опять их уста слились в затяжном поцелуе. Аромат цветов благоухал от ее лица и опьянял его. Но вдруг он опять почувствовал, что целует другие уста и под ним другая обнаженная плоть. Иисус, продолжая целовать, открыл глаза. К своему удивлению он увидел перед собой лицо Иерофанта. В недоумении, оторвав свои уста от губ Иерофанта, Иисус стал приподниматься.
      Иерофант заговорил: "Женщина подобна природе, которая любит, чтобы ее оплодотворяли небесным семенем. За свое семя от нее ты получишь только материальное. Сохранив семя в себе, ты можешь стать Пастырем народа. А значит, ты своим семенем - божественной истиной - сможешь оплодотворить племена, народы и языки, делая их счастливыми. Сохранив семя в себе, ты не теряешь обратную дорогу возвращения к своему Богу. Твоя семейная жизнь, даже если ты царь, не сможет дать народу то счастье, которое может дать Пастырь. Ты сможешь осчастливить свою семью, в лучшем случае свой народ, но только лишь на то время, пока ты живешь и обладаешь достаточными богатствами и властью. Но если ты - Пастырь народа, ты сможешь осчастливить свой народ и другие народы на века и тысячелетия. Выбирай: или твое счастье в семье, в своем народе, или ты даешь, указываешь путь к счастью всем народам на века и тысячелетия, если ты Сын Божий".
      Видение исчезло и Иисус перед собой видел только царицу, которая что-то сладостно шептала, а ее тело нежилось под ним.
      Он развернулся и навзничь упал рядом с ней на мягкое ложе. Затем, закрыв свои глаза, он произнес: "Если ты Сын Божий..." Его тело утопало в мягкой постели. Ему казалось, что он падает в бездну.
      Было темно, чьи-то руки аккуратно и бережно его трогали. Сознание Иисуса было неясным, как будто он пребывал в бреду. Вот он опять почувствовал, как чьи-то руки растирали его виски, лоб, лицо, шею, руки, кисти, туловище, живот, бедра, ноги, стопы. Его тело переворачивали и опять растирали. Потом чьи-то губы прикасались к нему сверху вниз в определенных точках, и он стал ощущать тепло от касания губ и дыхания.
      Иисус стал ощущать свет в глазах и тепло солнечных лучей. Когда вся плоть его почувствовала на себе благодать солнечных лучей, а закрытые глаза привыкли к дневному свету, Иисус попробовал пошевелить пальцами рук. Чьи-то руки, которые растирали все члены его тела, приостановились и замерли. Затем эти же руки бережно приподняли его голову и туловище.
      Открыв глаза, Иисус перед собой увидел Иерофанта. Глаза учителя сияли любовью, и это отражалось на его челе и в улыбке.
      - С возвращением! - с внутренней радостью, полушепотом произнес Иерофант и поцеловал своего ученика после мертвого сна.
      - Радуйся! Ты очистился! Теперь ты один из нас, - обнимая его, продолжал свою речь Иерофант, - сейчас ты отдохни, наберись сил, а затем я представлю тебя всей нашей коллеги жрецов-посвященных, ибо и ты становишься духовным учителем, а значит, и Сыном Божиим. Я очень рад за тебя. Отдыхай. Я буду рядом.
      Иисус закрыл глаза и почувствовал, как Иерофант его нежно обнял, прижимая к себе, и поцеловал в губы. Потом уложил и накрыл его полотном.
      Иисус был счастлив, что он прошел посвящение через семидневный мертвый сон, и уже знал, к какому высшему назначению он должен направлять все свои помыслы и деяния. Да, он сегодня обретет сан Наставника, Учителя, Сына Божиего.
      С такими радостными помыслами он погрузился в сон...
      Открыв глаза, он был удивлен, ибо он смотрел в ночное небо пустыни. Он потрогал себя, песок, на котором возлежал. Приподнял голову, огляделся. Точно! Он находился в пустыне. На небе во всей своей красе сияла полная луна.
      Иисус приподнялся, все его тело оттаивало от скованности и непонятной тяжести. Разминая свою плоть и поглядывая на полную луну, Иисус вопрошал: "Боже, сколько же дней я пребывал в своем сне. По крайней мере не менее семи дней, так как последний раз, когда я видел луну, она была половинчатая, как разломанная пополам лепешка, а теперь весь диск луны блистательно путешествует по небосводу, озаряя пустыню. Боже! Как я Тебе благодарен за знания, которые я получаю здесь, когда погружаюсь в глубины своего потаенного сознания. Отче, пребудь во мне и помогай мне пройти все испытания в моих видениях и не дай мне впасть в искушения, а узнать лукавого и поступать по Твоей правде. По Твоей милости я уже знаю: чтобы дать людям свет Твоей Любви, как путь к счастью, я не должен вступать в любовный союз с женщиной, чтобы создать с ней семейную пару. Преступая древнюю заповедь Господа: плодитесь и размножайтесь, я понимаю, что, будучи семейным человеком, не смогу обеспечить счастье ни своей жене, ни детям, ибо этот мир земной лежит во зле".
      Иисус прохаживался по ночной пустыне, освещенной луной. Глаза его любовались своеобразными пейзажами, а его помыслы были заняты беседой со своим Отцом Небесным.
      "Ты, Отче, говоришь мне, что я уже Наставник, Учитель, и дал мне соответствующие знания об этом, чтобы я их мог нести людям. Ты меня вразумил, как нести свет Твоих знаний в народ, чтобы люди могли очищаться от своих грехов. Благодарю Тебя, Боже, ибо я уже знаю, о чем говорить людям. Но пусть моими устами говорит Дух Твой, когда я буду общаться с народом, чтобы слово уст моих было живым Словом уст Твоих. Поэтому сердце и душу я предаю Тебе, в Твои врачующие, благодатные руки, чтобы во мне расцветало Царствие Небесное Твое. И тогда мои уста разнесут племенам, народам и языкам блаженную, радостную весть о Твоем Царстве, Которое приближается".
      В блаженном состоянии он не заметил, сколько ушло времени на его прогулку по пустыне под светом блистающей луны, которая также могла считать себя очищенной. Да, она вся светилась своей ослепительной чистотой, а та полутеневая фигура, которая вырисовывалась на ее диске, напоминала молящуюся фигуру человека.
      "Молящийся Богу да очистится, убелится и засияет божественным светом", - думал Иисус, рассматривая красоту луны и молящуюся фигуру на ней. Затем он стал медленно продвигаться к своему месту пребывания в пустыне.
      Поправив свое песочное ложе и постелив накидку, Иисус улегся в ясли, прикрыв себя накидкой. Он вспоминал встречу с Учителем Праведности и свою беседу с ним... После он вспоминал советы и наставления Иерофанта... и с прощальным поцелуем он погрузился в сон.
      Внутри него зазвучал небесный голос: "Чему можно уподобить Царство Небесное? Наблюдай!"
      Крутящиеся разноцветные туманные блики пропали, и Иисус увидел большую прекрасную добрую женщину. Она приготовила три меры муки, затем взяла закваску и положила в эти три меры муки, чтобы вскисло все. Получился большой каравай хлеба. Иисус приближался к этому хлебу, который становился все больше и больше, достигая небес. Иисус окунулся вглубь этого хлеба и был удивлен. Перед ним лежал прекрасный город, сияющий восхитительным светом. Мир, благодать, радость и покой ощущались в этом неописуемом Царстве. Иисус стоял завороженный, и его взгляд блуждал по тем красотам, которые открывались перед его очами.
      "Вот это есть Царство Небесное!" - восхищенно внутри себя воскликнул Иисус.
      Окинув еще раз взглядом удивительное царство света, он сделал шаг назад, чтобы выйти из этого огромного каравая хлеба. Но Иисус не увидел перед собой ни женщины, ни каравая хлеба. Перед ним лежала вспаханная земля, и послышался голос с неба: "Царствие Божие подобно и тому, что ты сейчас видишь".
      Иисус видел человека, бросающего семя в землю. Затем он видел, как человек спит и встает и как проходят день и ночь. И как семя всходит и растет, человек не ведает и не знает. Иисус видел, как из земли сперва поднимаются побеги, потом колос, потом полное зерно в колосе. И вот когда созревает плод, человек немедленно посылает серп, потому что настало время жатвы. От поля с колосьями веяло благодатью. Но вдруг перед его глазами поле стало исчезать, превращаясь в прекрасный город. Вся душа Иисуса пребывала в блаженстве от увиденного.
      "Как же вместить Царство Небесное в сердце свое?" - подумал Иисус. С небес послышался голос: "Смотри, как притчею это можно отобразить".
      Иисус увидел перед собой зерно горчичное, которое есть меньше всех семян на земле.
      "Такое горчичное зерно можно отыскать духовными очами в сердце своем, наставлял голос с Небес, - и если сердце благодатное, подобно благодатной земле, то, посаженное в землю, это малое зерно всходит и становится больше всех злаков".
      Иисус увидел, как из этого зерна малого выросло дерево и пустило большие ветви, создавая прохладную тень и уют. Птицы небесные стали прилетать и укрываться в этих ветвях. И это огромное дерево превратилось в сверкающий небесный город, где жили Ангелы. Счастье от увиденного переполняло душу Иисуса.
      "Боже! - воскликнул он, - как прекрасно!"
      "Эти зерна малые могут прорастать в сердце благодаря Слову Божиему и благим деяниям, - наставлял Иисуса голос с Небес. - Но будь внимателен, ибо Лукавый не дремлет и делает свое дело. Вот смотри, ибо в этом видении Царство Божие подобно человеку".
      Иисус увидел доброго человека, имеющего богатство. Этот господин посеял свое доброе семя на поле своем. Господин и слуги его уснули. Когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел. Дни текли своей чередою: ночь сменялась днем, а день - ночью. Когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Пришедши же рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы?
      Господин, зная деяния лукавого, сказал им: враг человек сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их?
      Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы; оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу мою.[125]
      Голос с Небес добавил, разъясняя Иисусу: "Враг, посеявший плевелы, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему, как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего..."[126]
      "Царство Божие, - произносил Иисус, - подобно человеку, человеку... имеющему в себе семя..."
      Вдруг перед ним возник сияющий Иерофант из уст которого текла речь: "Семя, которое внутри тебя есть, подобно хлебу небесному, хлебу жизни. Оно бесценно. Когда оно выходит наружу - умирает, а, сохраняясь в тебе под руководством Учителя, Духа Божьего, - будет хлебом жизни для тебя самого и для всех людей. Ибо твои уста начнут изрекать Слово Божие - зерна небесные, зерна пшеничные - хлеб небесный, хлеб живый, хлеб жизни, если ты Сын Божий".
      Видение пропало, но до Иисуса доносился голос: "Сей семя свое в сердце свое с Богом... Богом... Богом..."
      Иисус почувствовал, что он лежит в своих песочных яслях. В глазах было темно. Открыв глаза и сбросив с чела накидку, он увидел перед собой ночное небо. Иисус приподнялся, чтобы взглянуть на луну, и был удивлен тем, что луна поднималась с востока и была не полной, а уже ущербной. До ее цельного сияния не хватало одной четвертой части.
      "Боже! - проговорил про себя Иисус, - неужто я не заметил, как пролетели четыре дня, а значит, мое пребывание здесь в пустыне длится уже восемнадцать, либо девятнадцать дней. Если луна сейчас на восточном небе, то время, видимо, приближается к полночи, а значит, до утра еще далеко.
      Надо мне попробовать сейчас не погружаться в сон, а помедитировать, чтобы быть в бодром состоянии и встретить утро.
      Иисус сел у камня, возле которого медитировал, и стал смотреть перед собой. Те камни, которые находились в пустыне перед его очами, стали обретать разные облики. Они вдруг увеличивались, но, когда веки подергивались, камни вновь приобретали своей первоначальный вид. От немигания камни меняли свои очертания и формы, походя на разные фигуры животных или строения.