На стене красовался знак руны меча, нарисованный кровью Милтиадеса Гэнсвика.

— Нет, — задыхаясь, сказал сэр Вальтер, и слезы ярости, печали и отчаяния заволокли его глаза. — Этого не может быть!

— Не грустите, — из последних сил выдавил из себя Гэнсвик. — Все пути… должны когда-то закончиться.

— Простите меня, профессор, — шепотом повторял снова и снова сэр Вальтер. — Простите меня.

Квентин, неподвижно стоявший подле, был поражен не меньше своего дяди. И он чувствовал ответственность за то, что здесь произошло. Было очевидно, кто совершил это жестокое кровопролитие. И едва можно было сомневаться, кто навел убийц на профессора Гэнсвика.

— Морды, — едва слышно раздалось из горла профессора Гэнсвика, — ужасные морды. Порождение тьмы, не знающее пощады.

— Я знаю, — беспомощно сказал сэр Вальтер.

Гэнсвик раскрыл широко глаза, и из последних, отчаянных остатков жизненных сил протянул свою окровавленную руку, схватил бывшего ученика за край сюртука и потянул ближе к себе.

— Они победимы, — выдохнул он угасающим голосом. — Найдите указания…

— Где, профессор? — спросил сэр Вальтер.

Два последних слова, которые произнес профессор Гэнсвик на этом свете, звучали загадочно. Первое звучало как «Абботсфорд», второе — «Брюс».

Потом голова профессора упала в сторону. Еще несколько раз поднялась и опустилась грудная клетка Гэнсвика, и потом его сердце перестало биться.

— Нет, — с ужасом закричал Квентин, охваченный приступом необузданной ярости. — Кровавые убийцы! Бестии в человеческом обличии! Профессор Гэнсвик ничего им не сделал! Я буду…

Он оборвал себя на полуслове, когда со второго этажа вдруг раздался громкий треск.

— Что это было? — спросил он.

— Там кто-то есть наверху, — с похолодевшим от ужаса лицом ответил сэр Вальтер.

— Возможно, слуги?

— Если я ничего не путаю, у профессора был только один слуга.

Квентин и его дядя обменялись многозначительными взглядами. Обоим стало ясно, что это могло значить одно: убийца профессора Гэнсвика все еще находится в доме.

Возможно, они спугнули его за кровавым делом, и поэтому застали профессора еще живым.

— Он ответит за все, — решительно заявил Квентин и выбежал через дверь кабинета.

— Стой! — крикнул ему вслед сэр Вальтер, но Квентина было не удержать.

Все, что накопилось у него внутри за все эти дни и недели, взбунтовалось и нашло теперь себе выход. Его горе по поводу смерти Джонатана, страхи, которые посещали его после пожара библиотеки, симпатия к Мэри Эгтон, ужас перед таинственным братством рун и сверхъестественные события собрались как порох в бочке, а смерть профессора Гэнсвика послужила как зажженный фитиль.

Со сжатыми кулаками Квентин помчался вверх по лестнице с твердой решительностью схватить убийцу и приставить к стенке. Об опасности он даже не думал. Находясь под шоком от произошедшего ужасного убийства, он хотел справедливости. Не хотел больше прятаться, хотел наконец встретиться лицом к лицу с таинственным противником, чьи злодеяния уже привели к такому большому количеству жертв.

Вдруг раздался громкий звон разбитого стекла.

Звук раздался в конце короткого коридора, из спальни профессора Гэнсвика, дверь которой была распахнута. Квентин сжал зубы и побежал, бросился в проход, а затем влетел в спальню.

Холодный ночной ветер ударил ему в лицо, он дул через открытое окно и раздувал занавески. В бледном свете, падающем с улицы, они казались саваном.

Квентин подбежал к окну. Кто-то разбил его вешалкой для одежды, валяющейся теперь на полу. Когда Квентин взглянул вниз, то увидел развевающийся плащ вокруг силуэта, бегущего по крышам.

— Стой! — закричал он изо всех сил. — Подлый убийца!

И сам не соображая, что делает, он уже выскочил из окна и кинулся во тьму, карабкаясь наверх. Он порезался правой рукой об осколки стекла, чего не заметил в запале. Кровь дико стучала в его висках, и звук его собственного тяжелого дыхания заглушал голос разума.

Он проскочил через отверстие, прыгнул и приземлился в нескольких ярдах ниже на крыше соседнего дома. Следуя в точности по тому же пути, которым воспользовался трусливый убийца, он добрался до поднимающейся высоко печной трубы. Крепко держась за нее, он соскользнул по отвесной крыше до самого ее края, оттуда сумел прыгнуть на покрытую дранкой конюшню, где он в последний раз увидел человека в плаще.

Существовало только одно направление, в котором мог исчезнуть убийца — на улице, ведущей в сторону старого города, где находились бесчисленные закоулки, где так легко найти для себя убежище. Квентин не намеревался следовать за ним туда.

— Хватайте убийцу! — заорал он изо всех сил в надежде, что привлечет внимание констебля, который нес службу по Хай стрит. — Он не должен уйти!

Широко шагая, он направился по плоской крыше конюшни в направлении, в котором исчез беглец. Дранка подозрительно скрипела под его ногами. Потом он добрался до края конюшни. Стог сена лежал совсем рядом с воротами амбара, и Квентин прыгнул без колебаний. Он приземлился удачно, быстро поднялся на ноги с соломы и побежал вверх по улочке. Там он снова ухватил взглядом мужчину в развевающейся накидке.

При слабом освещении он видел его буквально на миг, прежде чем беглец свернул в соседнюю улицу.

— Стой! — закричал Квентин, подхлестываемый гневом, хотя ему было ясно, что это не остановит убийцу. Решительно он ускорил свой бег и бежал так быстро, как только мог.

Квентин не был особенно выносливым бегуном. Из-за явного возбуждения он дышал всем ртом, отчего его легкие обжигал холодный воздух, и силы были на исходе.

Все же он не хотел сдаваться. Все внутри него бунтовало против того, чтобы безнаказанно дать убежать убийце профессора Гэнсвика, и его ярость и упорство открыли второе дыхание.

С быстротой молнии он летел по улице, испачканной нечистотами. По другую сторону роскошной главной улицы, в которой проживали купцы, адвокаты и ученые, Эдинбург представлял собой жалкую картину, не говоря уже о боящемся дневного света сброде, снующем по улицам. Переходы от кварталов были условны, и незаметно для себя можно было попасть в район, где лучше не появляться с наступлением сумерек.

Но тогда Квентин не думал об этом. Его единственной целью было схватить убийцу и заставить его ответить за все сполна. Задыхаясь от бега, он добрался до поворота, куда скрылся человек в балахоне. Проулок был коротким и вел в задний двор-колодец. С трех сторон он был окружен глухими стенами без окон, а с четвертой был единственный выход.

Обескураженно Квентин остановился и обернулся вокруг своей оси. В гаснущем свете дня он внимательно рассмотрел стены — от убийцы не осталось и следа. Тут взгляд Квентина упал на деревянный люк, устроенный на неровном тротуаре.

Без сомнения, он вел в подвал, это была единственная возможность ускользнуть со двора, и именно этот путь избрал убийца. Без долгих размышлений Квентин схватился за ржавое железное кольцо и поднял люк. Гнилой запах вырвался наружу, и на какой-то миг Квентин заколебался. Но потом он сделал рывок. Если он сейчас сдастся, то убийца профессора Гэнсвика бесследно исчезнет, а этого он не желал ни в коем случае.

Поспешно он схватился за лестницу, которая вела вниз по стене шахты, и спустился вниз. Перекладины были холодными и поросшими скользким мхом, так что ему приходилось быть внимательным, чтобы не оступиться. На глубине около трех ярдов лестница закончилась, и Квентин оказался в холодном, темном подвале.

Недостаточный свет, проникающий в шахту, едва освещал окружающую обстановку. Квентин видел призрачные очертания, старые ящики и бочки, содержание которых издавало вызывающий тошноту запах. К тому же он слышал где-то во тьме шорохи, подсказывающие ему, что он находится здесь не один.

Его решительность заметно поубавилась, и он сказал себе, что это была довольно глупая идея — прыгать в шахту, не имея при себе оружия или хотя бы лампы. Подчиняясь импульсу, он хотел развернуться и схватиться за лестницу, чтобы выбраться обратно наружу, как непосредственно возле него загорелся свет. Это была спичка, которую зажгли и поднесли к фитилю свечи. В ее свете Квентин увидел отвратительную вырезанную из дерева морду.

Это был убийца, который подкараулил его.

Тяжелый плащ из черной шерсти спадал с его богатырской фигуры, и огромный капюшон был натянут на голову. Угроза, которая исходила от него, ощущалась всём телом.

— Ты ищешь меня? — насмешливо спросил человек в балахоне. — Ну, ты меня нашел.

Какое-то мгновение от ужаса и страха Квентин не мог произнести ни слова. Но потом его возмущение ужасным кровавым убийством преодолело их, и изо всех сил он убедил себя, что таинственный фантом, возникший в темноте, в действительности человек из крови и плоти, такой же человек, как и он.

— Кто вы? — спросил Квентин. — Почему вы убили несчастного профессора Гэнсвика?

— Потому что он занимался вещами, от которых ему следовало держаться подальше, — прозвучал ответ. — Точно так же, как и тебе. Нехорошо бегать по улицам в такое время и орать во все горло. К тому же легко привлечь внимание существ, которых лучше оставить в покое.

Человек в плаще поднял высоко свечу, так, чтобы ее пламя осветило большее пространство в подвале. И к своему ужасу Квентин увидел, что повсюду за бочками и ящиками что-то копошилось.

Вперед вышли существа, которые были мало похожи на людей. Их грязная одежда висела лохмотьями, едва отличаясь от покрытой грязью и коростой кожи. На лицах, покрытых увечьями и шрамами, виднелись налитые кровью глаза, а желтые зубы оскалились с неудержимой жаждой убийства.

Квентин слышал об этих людях — их называли «безымянными». Они были отбросами общества, без происхождения и места жительства. Они жили в самых темных закоулках города, и кто попадал им в руки, не должен был ждать пощады. Еще никогда прежде Квентину не встречался ни один из них, теперь же их была целая дюжина. Непроизвольно он отшатнулся назад и ударился спиной о лестницу.

Они выступали из темных углов, скорее ползли и просачивались, нежели шли. В руках они держали ножи и поржавевшие кинжалы, обломанные рапиры, чьи наконечники еще были окровавлены о глотки, проколотые ими в последний раз. Эти люди были порождением ночи, и мрачный человек в балахоне, похоже, командовал ими.

— Он ваш! — сказал он им, после чего по рядам раздалось отвратительное хихиканье. Пара глаз вспыхнула, и один из парней с длинными волосами, чей нос раздробили в потасовке, пошел на Квентина со своим ножом, чтобы заколоть его без промедлений.

Квентин среагировал моментально. Единственным выходом было развернуться и схватиться за перекладины лестницы. Он хотел убежать прочь, только прочь из этой подвальной дыры и жаждущих крови лезвий подлых убийц.

Безымянные возмущенно заорали, когда увидели, что ему удалось ловко убежать. Подняв смертельное оружие, они бросились к лестнице.

Квентин карабкался наверх изо всех сил. Он заметил, как размахивали кинжалами у него за спиной, чувствовал разрезаемый клинками воздух. Лезвия промахивались буквально на волосок. Костлявые, истощенные руки хватали его, а одной из них удалось даже схватить его за правую стопу.

Он закричал и забрыкал ногой, отчаянно защищаясь, и в следующий миг снова был свободен. Молниеносно он цеплялся за следующие перекладины, быстро, как только мог, карабкался наверх и вскоре выскочил наружу.

Банда убийц наступала ему на пятки, они ни за что не хотели упустить легкую добычу. Человеческая жизнь в их глазах ничего не стоила, они убивали и не задумывались. Сюртук Квентина и его новые сапоги были для них достаточным поводом, чтобы превратиться в убивающих бестий. Чудом он выскочил из шахты и побежал через двор.

— На помощь! — закричал он что было мочи, но либо его никто не слышал, либо те, кто услышал его, предпочли держаться подальше.

Безымянные выползли вслед за ним из шахты, бесчисленные, как крысы. Квентин изо всех сил побежал к проходу, где заканчивался переулок. К своему ужасу, он увидел, что выход из внутреннего двора перекрыт — перед ним стояло двое обтрепанных парней, одежда которых висела лохмотьями. Они были вооружены деревянными дубинами с вбитыми в них гвоздями — ужасное оружие убийц из мира, в котором не было ни прав, ни закона. Один из двоих, с повязкой на глазу, зарычал как хищник и взмахнул булавой, преграждая жертве путь.

Квентин остановился. В отчаянии он огляделся в поиске другого пути к бегству, но такового не было. Безымянные, увидевшие, что он попался в ловушку, не спешили. Они разделились и потихоньку приближались к нему, сжимая кольцо на внутреннем дворе, с искаженными злобными ухмылками на лицах. Человека в балахоне не было видно, он уже давно смылся.

Огромный комок подступил к горлу Квентина. В который раз он подумал о постулате своего дяди, что паника редко бывает полезной, и ясно мыслящий разум даже в критических ситуациях всегда лучший советчик. Но сейчас даже острый, как лезвие бритвы, разум не мог ничем помочь. Выхода из ловушки не было видно, и Квентин не мог препятствовать тому, чтобы неприкрытый страх смерти вылез из самых глубин его души и заставил содрогаться его тело.

Затравленно он смотрел то туда, то сюда, но повсюду он видел обнаженные клинки и злорадно ухмыляющиеся, искаженные морды. Он знал, что не следует ждать ни милости, ни пощады.

Вокруг раздавалось хихиканье и шушуканье, словно безымянные переговаривались тайком. Квентин не понял ни одного слова, похоже, у них был свой собственный язык. Все уже смыкался круг. И все ближе приближалось ржавое железо их клинков.

— Пожалуйста, — в отчаянии сказал Квентин, — дайте мне убежать. Я ничего не сделал вам. — И получил в ответ только злобный смех.

Один из парней, одноглазый, с шумом размахнулся своей палицей в воздухе и призвал начинать. Квентин поднял высоко руки, защищаясь от ударов, и закрыл глаза в ожидании, что убийственный инструмент с неистовой яростью обрушится на него.

Но палица нападавшего не задела его. Раздался сильный, крепкий удар, за ним последовал громкий крик. Удивленно Квентин открыл глаза и увидел причину этого.

У убийц появился противник.

Беззвучно, как ангелы-спасители, с крыш близстоящих домов во двор прыгали фигуры в широких коричневых рясах с капюшонами. На один миг Квентин испугался, потому что принял их за сектантов. Но потом, когда увидел в их руках деревянные палки, он узнал в них тех, кто устроил жаркую потасовку в переулке с братьями рун. Кто бы они ни были, но они не стояли на стороне братства.

Одноглазый, который напал на Квентина, лежал без движений у его ног. Палка таинственного борца нанесла ему удар с такой силой, что повалила на землю. Безымянные, сами удивленные не меньше Квентина появлением людей в капюшонах, гневно заорали, как дети, которым помешали играть в любимую игру.

— Отпустите с миром молодого человека, — потребовал предводитель воинов с палками, но безымянные не думали так просто отпускать свою добычу.

Они обменялись незаметными взглядами и попытались оценить силу противника. Так как его оружие состояло всего лишь из деревянных палок, а они сами были снабжены ножами и кинжалами, они пришли к заключению, что у них больше шансов выиграть бой. И уже в следующий миг они набросились на воинов с палками, и их воинственный клич был наполнен такой ненавистью, что Квентин весь содрогнулся от ужаса.

Молодой человек, который еще не поверил в свое неожиданное спасение, затаив дыхание, наблюдал за разыгравшейся во внутреннем дворе отчаянной битвой. Четырнадцать безымянных бились против шести воинов с палками, которые теперь столпились и ловко и сильно вращали своим оружием. Безымянные орали и кричали, их благородные противники не издавали ни звука. Квентин не мог двигаться от удивления и ужаса. Никогда в жизни он не видел людей, дерущихся таким способом. Казалось, они срослись со своими палками, так грациозны и молниеносны были их движения. Методично они отразили все беспорядочные нападения и обратили противника в бегство.

Уже много подлых убийц лежало без сознания на земле. Уцелевшие продолжали орать и размахивали своими ржавыми клинками, желая разрубить на куски противника. Но воины с палками не подпускали их близко, а держали на расстоянии с помощью своего простого оружия. С мощной силой взлетали в воздухе их палки и опускались на несчастного противника. Вот одному размозжили плечо, другому сломали с громким хрустом руку в локте. Пострадавший, это был тот, с раздробленным носом, уставился на гротескно вывернутую руку и заплакал так жалобно, что остальных покинуло мужество. Крича во все горло, они обратились в бегство.

Таинственные воины отказались от того, чтобы преследовать их. Они довольствовались тем, что расчистили место вокруг Квентина, и один из них подошел к молодому человеку, дрожащему всем телом от страха и волнения.

— С вами все в порядке? — раздался вопрос из-под капюшона. Напрасно Квентин пытался разглядеть лицо, скрывающееся в плотной тени.

— Да, — ответил он монотонным голосом. — Благодаря вашей помощи.

— Вы должны уходить, немедленно. Детей сточных канав легко прогнать, но если они вернутся, то их будет так много, что даже мы не сумеем их больше удержать.

— Кто вы? — спросил Квентин. — Кому я обязан моим спасением?

— Уходите! — энергично приказал таинственный воин, голос которого показался ему смутно знакомым. — Туда, быстро! — Он указал на торцовую сторону внутреннего двора, где стояли открытыми ворота.

Квентин кивнул и слегка поклонился, а затем побежал. Его любопытное желание узнать, кем были эти удивительные спасители, не было так велико, как необходимость поскорее убежать из этого отвратительного места. Огромными прыжками он проскочил через ворота, слыша яростную дробь своих собственных шагов по мостовой.

По ту сторону ворот он развернулся еще раз, чтобы бросить последний взгляд на своих спасителей. Но, к своему удивлению, Квентин обнаружил, что они уже бесследно исчезли.

А он даже толком не поблагодарил их…