Капроски глянул на худое лицо лейтенанта.
      – Похоже, тебе так и не удалось поспать, лейтенант.
      – Не удалось, – коротко отозвался Клэнси. – Я из больницы вышел только в половине пятого. Потом вернулся в участок и попытался подремать у себя в кабинете, да в этом проклятом кресле я не могу заснуть.
      – Я тоже. – Капроски сменил тему, осторожно переводя разговор в новое русло. – Как там Росси, лейтенант?
      Клэнси зевнул.
      – Да что с ним сделается? Во всяком случае, мне никто не звонил.
      – Как думаешь, он оклемается?
      – Лучше бы ему оклематься. В любом случае, сейчас мы это выясним. – Клэнси подождал, пока загорится зеленый свет, и пристроился в хвост здоровенному грузовику. – Я только заскочу на минутку, посмотрим, как там дела в больнице, а потом рванем в «Фарнсуорт» и тщательно допросим менеджера. – Он взглянул на рослого детектива. – Тебе что-нибудь удалось обнаружить вчера?
      Капроски покачал головой.
      – Ничего. Я опечатал его номер, обошел все бельевые комнаты и чуланы, прошел по служебной лестнице и через заднюю дверь спустился в подвал. Я даже покопался в их мусорных баках, которые стоят в том вонючем лифте. И ничего.
      – А как насчет других постояльцев?
      – Никто не заселялся туда в течение недели. Черт, да у них пол-отеля пустует. А в тех номерах, что заняты, люди живут уже целую вечность.
      – С менеджером встречался?
      – Конечно. – Капроски смущенно заерзал. – Лейтенант, по-моему, он тут ни при чем.
      – Ни при чем? – Клэнси с любопытством поглядел на него. – Если Чалмерс не врет, менеджер отеля – единственный, кто мог видеть Росси и опознать его. А я не думаю, что Чалмерс врет. Беда его не в собственной тупости – если ты туп, тебе никогда не видать кресла заместителя окружного прокурора. Его беда в личных амбициях. К тому же менеджер – единственный, кто знал, в каком номере остановился Росси. Так почему ты считаешь, что он ни при чем?
      Капроски выглянул в окно.
      – Тебе надо увидеть его своими глазами – сразу поймешь, что я имею в виду.
      – Ну что ж, через несколько минут увижу. Клэнси притормозил перед больницей, припарковал машину слева от «седана» и выключил зажигание. Он внимательно осмотрел две бесконечные вереницы припаркованных машин по обе стороны улицы.
      – Наличие знака «Стоянка запрещена», видимо, производит неотразимое впечатление на обитателей этого фешенебельного района, – сказал он, поморщившись. – Оставайся в машине. Если кто-нибудь отъедет, займи свободное место. Я вернусь через минуту. Только узнаю, как себя чувствует Росси.
      – Конечно, лейтенант. – Капроски сел за руль. Клэнси кивнул и направился к дверям больницы. Он прошел по кафельному полу и приблизился к столу. Дежурила все та же симпатичная медсестра. Клэнси удивленно поднял брови.
      – Как же так, сестра? У вас что, смена длится двадцать четыре часа?
      – Доброе утро, лейтенант. Нет, моя смена длится с полуночи до восьми утра. – Она приветливо улыбнулась. – Прошло всего только четыре часа с… с тех пор, как вы к нам заходили ночью.
      Клэнси усмехнулся и провел ладонью по лицу.
      – Я уже путаюсь во времени. – Он двинулся к лифту и остановился. – Этот молодой практикант… доктор Уиллард тоже еще на дежурстве?
      – Да. Кабинеты врачей на пятом этаже. Хотите, я его вызову?
      – Спасибо, не надо. Сначала я посмотрю, как там наш малыш, а уж потом поговорю с ним. В какую палату его поместили, не знаете?
      – Знаю. В шестьсот четырнадцатую.
      Он зашел в лифт, улыбаясь в знак благодарности сестре, нажал на кнопку, и лифт мягко вознес его на шестой этаж. Двери лифта автоматически раскрылись. Он шагнул из лифта, прошел по освещенному коридору и свернул за угол. Барнет сидел не шелохнувшись на стуле перед дверью палаты, изо всех сил делая вид, что просто отдыхает. Он бросил на приближающегося Клэнси несчастный взгляд и поднялся.
      – Привет, лейтенант! – Здоровенный патрульный огляделся по сторонам. – Господи, ну и дежурство!
      Клэнси сурово посмотрел на него.
      – А что? Какие-нибудь неприятности?
      – Не-а. Просто это далеко не «Белльвю». Можно подумать, что в этом заведении раньше ни разу не видели полицейского. Они смотрят на меня так, словно я какой-то дебил.
      – Ну, Фрэнк, задание есть задание. Нам надо присматривать за этим типом. Скоро его переведут в другое место – как только найдут самое подходящее. Возможно, уже сегодня утром. Надеюсь, где-нибудь за пределами нашего участка.
      – Я тоже надеюсь! – с жаром сказал Барнет и, опомнившись, добавил: —…лейтенант.
      Клэнси улыбнулся.
      – Ну и как он? Барнет пожал плечами.
      – Не имею ни малейшего понятия. Его приходил проведать только доктор – пару раз заходил.
      – И?
      Барнет опять пожал плечами.
      – Он мне не докладывал.
      – Я сам поговорю с врачом.
      Он тихо отворил дверь и, войдя в палату, так же тихо закрыл. Жалюзи были опущены, и в палате стоял полумрак. В дальнем углу на кровати под простыней угадывалась человеческая фигура. Клэнси бесшумно подошел к кровати и заглянул. Забинтованное лицо было чуть повернуто к стене, рот неестественно раскрыт. Клэнси уставился в подушку, потом его лицо помрачнело, и он поспешно приложил два пальца к раскрытым толстым губам. Он похолодел. «О Господи! – подумал он. – О Господи!»
      Лейтенант подскочил к окну и рванул за шнур жалюзи. В комнату ворвался утренний свет. Он вернулся к кровати и стал осматривать накинутую на тело сбитую простыню. Выругавшись, он откинул простыню. Комната купалась в ярких солнечных лучах, которые заиграли на рукоятке большого кухонного ножа, торчащего из груди. Солнечные блики сверкали на медных кольцах деревянной рукоятки ножа, отражаясь от коротенькой полоски стали между телом и рукояткой. С проклятием Клэнси бросился к двери и распахнул ее.
      – Барнет!
      – Да, лейтенант? – Патрульный вскочил, и стул под ним с грохотом упал на пол. Барнет сунул голову в дверной проем. Не спуская глаз со скрючившегося на кровати тела, он вошел в палату. Глаза его расширились и ошалело уставились на торчащий из груди нож.
      – Да кто…
      Клэнси свирепо захлопнул дверь.
      – Вот именно! Кто заходил в палату?
      – Никто, лейтенант! Клянусь – никто!
      Клэнси подбежал к окну и стал рассматривать изогнутый шпингалет: окно было заперто изнутри. Он вернулся к кровати и понизил голос.
      – Барнет, – сказал он угрожающим тоном. – Чем ты тут занимался? Ходил пить кофе?
      – Клянусь Богом, лейтенант! – Лицо гиганта-патрульного посерело. – Я клянусь. Могилой матери. Я даже в сортир не отлучался.
      – Барнет, – сказал Клэнси жестоко. – Кто-то вошел в эту палату и саданул Росси ножом. Кто?
      – Я же говорю, лейтенант. Никто, кроме доктора – пару раз он приходил. И вы.
      Клэнси скрипнул зубами.
      – А откуда тебе известно, что это был доктор?
      – Он был в белой одежде, – сказал Барнет жалобно. – В маске, в резиновых перчатках – ну, точь-в-точь как в телесериалах.
      – Да, похоже на доктора, – сказал Клэнси ехидно, Он испепелял пылающим взглядом перепуганного патрульного. – И оба раза приходил один и тот же доктор? Так?
      Барнет опешил. Он уставился в пол, пряча глаза.
      – Черт, ну вроде да, лейтенант. Трудно сказать. В этих белых одеждах их разве различишь!
      – А когда в последний раз к нему приходил врач?
      – Да не очень давно, – ответил Барнет, пытаясь вспомнить поточнее. – Ну, может, с полчаса. Я не смотрел на часы.
      Клэнси глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
      – Оставайся здесь. Он мертв, и ты его не уберег. Ты уж смотри, чтобы кто-нибудь не спер его труп, пока я не вернусь.
      Он быстро зашагал по коридору. Его каблуки выстукивали быструю дробь по мраморным в прожилках ступеням лестницы. Он спустился на пятый этаж. На лестничной площадке нервно скользнул взглядом по стене влево и вправо и увидел маленькую, но яркую даже на фоне ослепительной белизны больничного коридора электрическую лампочку со стрелкой, которая указывала расположение врачебных кабинетов. Он подошел к нужной двери и решительно толкнул дверь. Доктор Уиллард сидел, задрав ноги на стол, и держал в руке стаканчик с кофе. Он взглянул на вошедшего.
      – Привет, лейтенант. Вы что-то рано. Хотите кофе? – Его рука потянулась к стоящему на столе термосу.
      – Нет, спасибо. – Клэнси оглядел кабинет. Его бесстрастный взгляд вернулся к лицу практиканта. – Как ваш пациент?
      – Нормально. Можно даже сказать, состояние хорошее. Последний раз, когда я его осматривал, он уже приходил в себя. Пульс, дыхание – лучшего и желать нельзя.
      – И давно вы его видели? Молодой хирург взглянул на часы.
      – Ну, что-то около часа назад. – Он отпил кофе. – Хотите, поднимемся и вместе посмотрим на него?
      – Если вам не трудно.
      – Нет, конечно. – Молодой врач допил кофе, поставил картонный стаканчик на стол и опустил ноги на пол. Он взял с полки стетоскоп, повесил себе на шею и поднялся.
      – Он быстро идет на поправку, особенно если учесть, в каком состоянии его к нам доставили, но, между нами, я жду не дождусь, когда его от нас заберут.
      Клэнси не ответил. Он пошел с доктором по пустому коридору. Они поднялись по лестнице на шестой этаж. Молодой практикант молчал. Оказавшись на площадке шестого этажа, они повернули к палате шестьсот четырнадцать. Когда они свернули за угол и увидели вдали дверь палаты, врач удивленно спросил:
      – А где же охранник?
      – В палате.
      Доктор Уиллард посмотрел на своего спутника с недоумением. Он ускорил шаг и, распахнув дверь, вошел. Клэнси за ним. Врач шумно охнул, увидев представшее его глазам зрелище, и бросился к кровати. Его пальцы машинально потянулись к лицу и подняли одно веко. Потом он стал щупать пульс. Доктор выронил безжизненную руку и взялся было за нож, но отдернул ладонь и вытер ее о белую штанину.
      – Он мертв…
      – Это точно.
      – Но он же себя прекрасно чувствовал. Он же… – Хирург не сводил глаз с рукоятки кухонного ножа, чуть приоткрыв рот.
      – Да. – Клэнси наклонился и медленным движением прикрыл убитого. Он отступил на шаг назад и бессознательно потер кончики пальцев друг о друга, словно стирал невидимую грязь.
      – В вашей больнице много врачей?
      – Врачей? Много ли? – Наконец молодой практикант оторвал взгляд от торчащего под простыней ножа. Вопрос его, похоже, удивил.
      – Ну, да! Пусть вас не удивляют мои вопросы и не пытайтесь их анализировать. Просто отвечайте.
      Уиллард рассеянно кивнул.
      – В штате шесть врачей. Я единственный практикант. И единственный, у кого сегодня ночное дежурство. Понимаете, это скорее санаторий, чем обычная больница.
      – Я знаю, – оборвал его Клэнси нетерпеливо. – Если я еще раз услышу об этом, меня стошнит. А как насчет сестер?
      – Что насчет сестер? – не понял Уиллард.
      – Сколько их?
      – А… Не знаю. В ночную смену восемь или девять, наверное. Если это важно, я могу узнать.
      – Это неважно. – Клэнси бросил взгляд на патрульного, с виноватым видом стоящего рядом с кроватью. – Барнет, спустись вниз и позови Капроски. Он в моей машине – она должна стоять либо перед входом в больницу, либо где-то поблизости. Проводи его на пятый этаж к кабинетам врачей. – Он обернулся к практиканту. – Пойдемте, доктор. У нас сейчас состоится небольшая конференция. – Он кивнул на дверь. – Эти палаты запираются?
      Молодой практикант полез в карман, вытащил связку ключей, выбрал один.
      – Запираются, но…
      – Дайте-ка мне ключ от этой.
      Клэнси ждал, пока доктор снимет нужный ключ с кольца. Он взял ключ, вышел в коридор, запер дверь и сунул ключ себе в карман. Барнет ни слова не говоря пошел к лифту, а лейтенант и врач двинулись к лестнице. Войдя в крохотный кабинет, Клэнси стал озираться по сторонам, доктор бессильно опустился на стул. Потом Клэнси взгромоздился на край стола, его лицо приняло задумчивое выражение. Оба сидели и молчали. Наконец в дальнем конце коридора послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появились Барнет и возбужденный Капроски.
      – Слушай, лейтенант! Барнет мне все рассказал! Клэнси поднял руку и пресек взрыв красноречия сержанта.
      – Да.
      – Боже ты мой, лейтенант! Что теперь Чалмерс скажет?
      – К черту Чалмерса! – Худощавый лейтенант оглядел всех троих и устало насупился. Он заставил себя сосредоточиться на возникшей проблеме. – Примерно час назад некто в костюме врача вошел в палату и зарезал нашего клиента. Обычным кухонным ножом. И либо его никто не заметил, либо – как и Барнет – никто не обратил на него особого внимания. Для такого фокуса требуется хорошая подготовка, или же тот фокусник просто рисковый малый. Но даже и в этом случае он, должно быть, большой везунчик. – Клэнси обвел собеседников взглядом. – Он точно знал, кто такой Росси, куда его поместили и как к нему можно подобраться. Все произошло за очень короткий промежуток времени. – Он глубоко вздохнул. – Вот что мы имеем… Вот на чем должны основываться наши дальнейшие действия.
      – Дальнейшие действия? – в недоумении переспросил Капроски. – Черт, лейтенант, да какие тут могут быть дальнейшие действия! Как только отдел убийств доложит о случившемся Чалмерсу, его кондрашка хватит. Он такой шум поднимет! Он же с тебя три шкуры спустит.
      – Вот именно по этой причине мы и не будем сообщать в отдел убийств о случившемся, – сказал невозмутимо Клэнси. – Пока не будем.
      Три пары удивленных глаз уставились на него. Он кивнул и достал сигарету, всем своим видом выражая спокойствие, которого не испытывал. Медленно прикурил. Капроски нервно сглотнул слюну, все еще не веря своим ушам.
      – Ты не будешь сообщать об убийстве в отдел? Ты что, лейтенант?
      – Пока не буду, – повторил Клэнси.
      – Но как ты собираешься скрыть такое дело, лейтенант? – Капроски чуть не хныкал. – Ты же сам сказал, что Чалмерс сегодня утром пришлет другого врача для присмотра за ним.
      – Да, верно… – Клэнси затянулся сигаретой и задумчиво уставился на выпущенное изо рта облачко дыма. Он повернулся к побледневшему практиканту. – Доктор, у вас тут есть морг или холодильник, где можно будет подержать тело… сутки?
      Доктор Уиллард облизал губы.
      – У нас нет… нет морга как такового, но есть складское помещение, которым мы иногда пользуемся в таких целях. Там стоит кондиционер…
      – Ну и хорошо. – Клэнси затушил сигарету в пепельнице. – Туда он сейчас и отправится. В этот склад заходят?
      – Почти никогда, но… – Молодой практикант оглядел присутствующих удивленным взглядом. – Мне это совсем не нравится. Я не хочу рисковать головой. А что я скажу врачу, которого пришлет Чалмерс, если тот попросит показать пациента?
      – Вы просто скажете ему, что сегодня утром лейтенант Клэнси пригнал частный санитарный фургон и забрал вашего пациента. А поскольку лейтенант Клэнси полицейский, вы ничего не могли ему возразить… – Он помолчал, раздумывая. – …И разумеется, вы понятия не имеете, куда его отвезли.
      Молодой врач изумился такому предложению.
      – Но почему? Почему я должен ему лгать?
      – Слушайте, доктор, – сказал Клэнси. – Я Чалмерса знаю очень хорошо. Он изжарит заживо меня, вас, весь персонал этой больницы и всякого встречного, если узнает, что тут у вас приключилось. – Он устремил взгляд на врача. – Если бы этим занимался кто угодно, но не Чалмерс, я бы сам первый доложил ему о случившемся. Кстати, для вашего сведения, раньше я ничем подобным не занимался. Лейтенанты полиции так себя не ведут. Но вот теперь наша единственная надежда на спасение – это попытаться во всем разобраться прежде, чем у Чалмерса появится шанс взять свое замшелое весло и взбаламутить воду. В этом случае нам только останется отбрехиваться от его обвинений, и ни у кого не будет времени искать убийцу. – Он замолчал и добавил: – А меня как раз это и интересует.
      Капроски торжественно покачал головой.
      – Право слово, лейтенант. Ты лезешь на рожон. Клэнси взглянул на него. Он уже принял решение.
      – Ну, это же я лезу. Ты мне лучше скажи: разве сейчас я уже не вылез на такой рожон, какого свет не видывал?
      Врач все еще недовольно хмурился.
      – Не нравится мне все это…
      – Послушайте, доктор, – обратился к нему Клэнси. – Я беру на себя всю ответственность, если что. И должен вам заметить, что это единственная возможность отвадить беду от вас и от этой больницы. Вы Чалмерса не знаете. – Он помолчал и передернул плечами. – Вы же его видели. Он возложил на вас ответственность за жизнь Росси. Если он сейчас сюда заявится, нам всем не поздоровится. Этот прокуроришка такой мстительный тип…
      – Только на одни сутки?
      – И ни часом больше. Максимум – сутки. Мне памятник можно будет поставить, если я так долго сумею скрываться от него. А если поднимется буря, обещаю вам: я помогу вам остаться в стороне.
      – Ну ладно! – Голос молодого практиканта звучал без всякого энтузиазма. – Надеюсь, вы сами знаете, что делаете, лейтенант.
      Клэнси изобразил торжествующую усмешку.
      – Ну, значит, нас двое, доктор.
      – Трое, – сказал Капроски.
      Клэнси задумчиво окинул взглядом рослую фигуру детектива.
      – И ты со мной, Кап?
      – С тобой, лейтенант. Это же все из-за меня. Если бы я не опростоволосился в «Фарнсуорте», ничего бы такого не случилось. – Он мотнул головой в сторону молчащего полицейского в форме. – А как Фрэнк?
      – Наш Орлиный Глаз? – кисло улыбнулся Клэнси. – Фрэнк позволил убийце проникнуть в палату, которую охранял. Он будет с нами – это уж наверняка. Не правда ли, Фрэнк?
      Барнет вымученно улыбнулся.
      – Кто, я? Конечно, я с вами, лейтенант. – Он нервно кашлянул. – Черт, я же всегда выполняю ваши приказы. Разве нет?
      Клэнси не ответил. Он уже лихорадочно обдумывал свой план. Затем повернулся, решительно стиснув зубы.
      – Ладно, вот наша программа, доктор. Вы постарайтесь перенести труп в складское…
      – Ключ…
      Клэнси залез в карман, достал ключ и продолжил: —… и смотрите, чтобы вас никто не видел. Ребята вам помогут. Силушка-то у них есть. И не прикасайтесь к трупу руками. Вам ясно? Ничего не трогайте – только перенесите. А потом ты, Капроски, перетряхни эту лечебницу вверх дном.
      – А что искать, лейтенант? Клэнси фыркнул.
      – Белый халат, марлевую маску, перчатки, конечно. Неужели не ясно? И еще – каким путем убийца мог сюда проникнуть и выйти? Разузнай также, не заметили ли ночные сестры кого-нибудь незнакомого. И откуда мог взяться этот нож! – Он обернулся к патрульному. – Барнет, когда закончишь помогать доктору, доложишь в участок. Скажи сержанту, что я перевел Росси в другую больницу и снял тебя с дежурства. Свяжись со Стэнтоном и попроси его подскочить ко мне в отель «Фарнсуорт». Хотя нет. На углу Бродвея и Девяносто третьей, в паре кварталов к востоку от отеля, есть кафешка. Скажи, пусть ждет меня там. Я пошел завтракать. Он взглянул на часы.
      – Пусть будет там через полчаса. – Потом повернулся к практиканту. – Когда придет человек из окружной прокуратуры, доктор, вы знаете, что ему сказать. – Он нахмурился. – А что это за сестра, которая дежурит сегодня внизу?
      – Я с ней поговорю, – сказал молодой врач. – Она… ну, мы с ней как бы обручены…
      – Хорошо. – Клэнси задумался, анализируя свои действия, потом взглянул на практиканта. – А, доктор? Где мы сможем вас найти, если вы понадобитесь?
      – Меня? Да я живу здесь. Когда не сплю, то работаю. И наоборот.
      – Ну и славно. – Клэнси встал. – Поехали, ребята.
      – Право слово, лейтенант, – сказал озабоченно Капроски. – Я надеюсь, что ты…
      – Я знаю, что делаю, – закончил его мысль Клэнси и улыбнулся. – Ну, тогда нас девять.

Суббота. 8.45

      Клэнси отодвинул тарелку, отпил кофе и поставил чашку на столик. Он вынул из кармана сигарету, закурил, глубоко затянувшись, и выпустил струю дыма над грязным прилавком. Потом обернулся к сидящему рядом Стэнтону.
      – Ну, вот такая ситуация. Только не говори мне: «Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь».
      – Ну, тут ты прав, – сказал Стэнтон. – Я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Вот и все. – Он взял свою чашку и уставился в нее, точно разгадка какой-то величайшей тайны покоилась в кофейной гуще на дне. – Значит, наш «голубок» откинул лапки.
      – Наш «голубок»? – переспросил Клэнси.
      – Ну да. Он мне в джин продул шестьдесят с мелочью. Играли под честное слово. Во всяком случае, мы собирались уладить финансовые отношения до вторника. – Стэнтон допил кофе и поставил чашку, едва не грохнув ею об прилавок. – Надо было раньше понять, что слишком уж все хорошо складывается, чтобы так вот закончиться.
      Клэнси горестно покачал головой.
      – У каждого свои печали, – саркастически заметил он.
      – Да-а. – Стэнтон отнесся к своей неудаче философски. – У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу, лейтенант?
      – Ни одной ясной, – нахмурился Клэнси.
      – Кто бы ни стрелял в него в отеле, он или они знали, что не промазали и что его забрали в больницу. Если, конечно, они крутились там все это время. Тогда они могли узнать, в какую больницу его увезли, прочитав название на санитарном фургоне. Вопрос же в том: кто знал, что он находится именно в этом отеле? Только менеджер. – Он задумчиво взглянул на сержанта. – Вчера звонил кто-нибудь?
      – При мне никто. И без меня никто.
      Клэнси передернул плечами. Он допил кофе, бросил окурок в кофейную гущу и соскочил с табурета.
      – Ну, поехали в отель – запустим маховик.
      Они вышли из кафе, погруженные в собственные мысли, свернули па Девяносто третью и быстро зашагали по людному тротуару, торопясь приступить к работе. Светофор на углу Вест-Энд-авеню задержал их на несколько секунд. На зеленый они перешли улицу и подошли к отелю. На этот раз они вошли через главный вход и оказались в полутемном вестибюле. Здесь они на мгновение замедлили шаг, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку, потом прошли по вытоптанному ковру к стойке портье. Старик с копной снежно-белых волос улыбнулся им. Он сидел в кресле-качалке за стойкой. Он кивнул в знак приветствия и попытался было выбраться из качалки. Наконец ему это удалось, и он воззрился на них, положив руки на обшарпанный деревянный прилавок.
      – Артрит, – объяснил он извиняющимся тоном и вздохнул. – Где моя молодость? Было время…
      – Да, – грубовато оборвал его Клэнси. – Мы бы хотели видеть менеджера.
      – Да я и есть менеджер, – сказал старик улыбаясь и подмигнул голубым глазом, точно сморозил удачную шутку. – Я еще и коридорный, и телефонист, и кассир. – Его голос окреп. – Разумеется, у нас есть лифтер. Увы, мне не справиться ни с лифтом, ни с багажом.
      Клэнси удивленно воззрился на него. Ветхий костюм старика был потерт до блеска, и Клэнси давно уже не видел галстука такого фасона, что свисал с его тощей шеи. Впрочем, и пиджак, и галстук были чистенькие и отглаженные. Тут он понял, что имел в виду Капроски.
      – Ясно. Мы можем куда-нибудь зайти и потолковать? Мы оба из полиции.
      – А, это происшествие! – Старик повернул снежную голову и оглядел вестибюль с несчастно-виноватым видом. – А не можем мы потолковать прямо здесь? Понимаете, я послал лифтера с поручением и…
      – Хорошо, – сказал Клэнси спокойно. Он сдвинул шляпу на затылок. – Прежде всего я бы хотел узнать подробнее, кто и когда бронировал номер четыреста пятьдесят шесть. Если вам нужно свериться с книгой, – пожалуйста.
      – Да я и так помню, – поспешно ответил старик. – Я стар, но с памятью у меня все в порядке. Только иногда, знаете, артрит меня беспокоит – особенно в сырую погоду. Так, номер? Мне позвонил некий мистер Чалмерс и забронировал номер. Он сказал, что звонит из приемной окружного прокурора и ему нужен номер для мистера Рэнделла – Джеймса Рэнделла. Он оставил свой номер телефона – служебный и домашний, на тот случай, если мне нужно будет с ним связаться по поводу брони. Но, конечно, у нас в отеле много свободных номеров… – он откашлялся, – в это время года.
      – Ясно, – сказал Клэнси.
      – А когда сегодня ночью случилось это несчастье, конечно, я ему позвонил, – добавил старик.
      – Ясно. Но ведь вы сразу поняли, как только увидели этого Рэнделла, что он – Джонни Росси?
      – Прошу прощения? – В голубых глазах старика было написано удивление.
      – Вы же меня прекрасно слышали. И вам не показалось странным, почему это Джонни Росси под вымышленным именем заселяется именно к вам в отель?
      Голубые глаза приняли скорбное выражение.
      – А чем вам не нравится этот отель? Он, конечно, не новый, с этим я спорить не буду, но у нас тут чисто. Это наша политика! Мы каждый день меняем в номерах белье. Знаете, многие постояльцы живут у нас годами! – Голубые глаза изучали Клэнси. – Я владелец этого отеля, сэр. Уже почти пятьдесят лет. Я и сам здесь живу.
      Клэнси взглянул на тщедушную фигурку за стойкой и почувствовал себя неуютно под осуждающим взглядом голубых стариковских глаз.
      – Я не имею ничего против вашего отеля. Я просто спрашиваю: вас разве не удивило, что такому человеку, как Джонни Росси, захотелось вдруг остановиться именно здесь?
      – Вот вы все твердите: Росси, Росси. Для меня он Рэнделл. А чего мне удивляться? Я не знал этого мистера Рэнделла, или Росси, если вам угодно, но у нас и раньше останавливалось немало важных персон. Очень важных. Так почему бы мистеру Росси у нас не остановиться? У нас тут чисто, у нас приличное место… – Голубые глаза несколько затуманились при воспоминании о ночном происшествии. – А то, что случилось прошлой ночью, сэр, так это первая такая неприятность – за все время.
      Клэнси бросил на него недоверчивый взгляд.
      – Вы не знаете, кто такой Джонни Росси? И никогда о нем не слышали? Вы что, газет не читаете?
      Снежная голова медленно качнулась.
      – Боюсь, не очень часто. Знаете, там такие неприятные вещи печатают. Войны, перестрелки, бомбы… – Морщинистые руки переплелись. – А теперь вот еще эту атомную бомбу придумали…
      Стэнтон склонился над стойкой и взглянул на старика.
      – Вы и радио не слушаете? Голубые глаза просветлели.
      – О, да! Музыкальные передачи и радиопостановки. Я-то знаю: многие считают эти постановки… ну, надуманными – так, кажется, говорят, но мне они нравятся. В них так много житейских проблем. Я люблю радиосериалы. Очень люблю. И знаете, большинство из них исполнено надежды – надо только уметь слушать.
      Клэнси вздохнул и горестно взглянул на Стэнтона.
      – Да. У людей есть немало житейских проблем, это точно. – Он поглядел на старика. – Мы хотим осмотреть этот номер. Один из моих людей, Капроски, ночью опечатал дверь.
      – Да-да, я его помню. Мы с ним виделись. – Голубые глаза улыбались. – Он показался мне очень приятным человеком.
      – Он прелесть! – сказал Стэнтон. – Пошли, лейтенант.
      – Погоди-ка! – Клэнси снова обернулся к старику. – А не было ли звонков в номер, или из номера четыреста пятьдесят шесть?
      – Когда вы вошли, я как раз проверял ночные звонки, – с готовностью сказал старик. Он потянулся к небольшому столику у кресла-качалки и, подхватив записную книжку, начал ее листать. – Четыреста пятьдесят шестой… Так, да. Было два звонка…
      – Два? – Клэнси протянул руку и выхватил книжку из трясущихся пальцев. – Мюррей-Хилл – семь. Черт, это я звонил… Так, а этот из «Аптаун прайвит хоспитэл»… – Он бросил книжку на стойку. – Вчера в четыреста пятьдесят шестой было только два звонка?
      Старик взял книжку и стал разглядывать листы. Он важно кивнул.
      – Да, вчера вечером было только два этих звонка. Паренек, который дежурит тут ночью, очень аккуратный работник. Вчера был и еще один, утром, я как раз уже сидел здесь. Мистер Рэнделл, или мистер Росси, звонил сразу же после того, как к нам въехал.
      У Клэнси загорелись глаза.
      – У вас зафиксирован номер, куда он звонил?
      – Должен быть зафиксирован. – Старик в раздумье наморщил лоб, повернулся к столику и, выдвинув ящичек, вытащил несколько одинаковых записных книжек. Он внимательно их осмотрел и бросил обратно в ящик за исключением одной, с которой обернулся к стойке и стал ее листать. Наконец он остановился и кивнул.
      – Вот. Университет – 6-7887.
      Клэнси взял книжку у него из рук и уставился на записанный номер. Мрачная улыбка тронула его губы. С него мигом слетела усталость.
      – Если не возражаете, я запишу себе этот номер. И будьте добры, соедините меня с телефонной компанией.
      – Пожалуйста.
      Старик проковылял к коммутатору в углу. Он улыбнулся про себя, неуклюже садясь на единственный стул перед панелью. Узловатым пальцем он стал крутить телефонный диск и потом подключил провод в одно из гнезд. Он приложил трубку к уху и вежливо кивнул двум посетителям.
      – Можете снять там трубку…
      Клэнси в знак благодарности склонил голову и схватил трубку.
      – Алло? Пожалуйста, соедините меня с мистером Джонсоном – приемная инспектора. Спасибо. – Он сунул руку в нагрудный карман, нащупал там шариковую ручку, нажал на кнопочку. Ожидая ответа, он придвинул к себе записную книжку.
      – Алло, Джонсон? Это лейтенант Клэнси из 52-го участка. Все отлично, а у вас? Ну и славно. Вы не могли бы дать мне кое-какую информацию? Мне нужно узнать адрес по номеру телефона. Да. – Он взглянул на нацарапанные на листке цифры. – Университет – 6-7887. Да, правильно. Ну, конечно, подожду.
      Он не сводил глаз с телефона. Стэнтон молча стоял рядом и ждал. Старик так и остался сидеть за коммутатором, сложив руки на коленях и глядя на полицейских.
      – Алло? Еще раз… Да, записал. Западная Восемьдесят шестая улица, дом 1210. Квартира какая? – Он быстро писал. – Двенадцать? Один – два, да записал. Огромное спасибо! Да, как-нибудь надо обязательно собраться. Непременно. Спасибо! – Клэнси положил трубку, не сводя глаз с клочка бумаги, потом сложил его и сунул к себе в карман. Он повернулся к Стэнтону. Глаза его сияли.
      – Стэн, тебе придется осмотреть номер одному. Я хочу проверить сейчас эту квартиру. Обследуй там все по полной программе: метки, вещи, одежда, чемоданы! Пошарь под подкладками. Выверни карманы и все, что найдешь, принеси с собой в участок.