Глава пятнадцатая

В понедельник в отделении милиции появились вышедшие из отпуска следователи Мельников и Сергеев. Они сидели на оперативном совещании в кабинете Князева, слушали и вникали в сложившуюся оперативную обстановку. Князев раздал скопившиеся незаконченные уголовные дела. Передав в руки Сергеева папку с делом Кольцова, он попросил его как можно скорее вникнуть в суть и обсудить с ним дальнейший план действий.

Выйдя из кабинета начальника, следователи встретили Рогожина, он только что получил в бухгалтерии отпускные и направлялся к выходу. Поприветствовав друг друга рукопожатиями, все трое зашли в кабинет.

— Ну, как ты здесь без нас пурхался? — спросил Рогожина Мельников.

— Я—то ничего, а вот вам сейчас без меня туговато будет, — пошутил Рогожин.

— Ты вёл дело Кольцова, расскажи вкратце, в чём проблемы? — обратился к нему Сергеев.

— Тебе на свежую голову, может, и легко всё покажется, а я что—то в нём застопорился. Не буду навязывать своё мнение, вникай сам, в этом деле нужно хорошенько поломать голову. Подозреваемые по делу есть, а доказательств — кот наплакал, да и то не прямые, а косвенные. Шеф моей работой остался недоволен, быстренько меня в отпуск выпроводил, так что зачем я буду тебя с толку сбивать, ты сам во всём разберёшься.

— Я читал в газетах разные версии об этом убийстве, — сказал Сергеев.

— Газеты пишут всё, что им заблагорассудится, сам знаешь. Нам в нашей работе факты нужны, доказательства. Без них дело стоит на месте. Вот ты теперь и добывай факты. Я, ребята, устал что—то от работы. С удовольствием уеду в лес, буду строить дачу, а вам желаю удачи и везения.

Попрощавшись с товарищами, Рогожин вышёл из отделения и отправился домой.

В этот же день Князев приказал Сергееву арестовать Володьку Кольцова и посадить его в КПЗ. Как только Володьку доставили в милицию и заключили под стражу, Князев тут же хотел позвонить Нинель Александровне и сообщить ей эту новость. Его намерения прервал резкий телефонный звонок. Он снял трубку и услышал голос Чернова.

— Слушай, Игорь Семенович, мне обязательно нужно встретиться с очаровательной девушкой Светланой, не знаю, к сожалению, её фамилии и домашнего адреса. Пожалуйста, раздобудь данные и сообщи мне.

— Нет вопросов, Виктор Степанович, будет исполнено. Я вас понял. Князев положил трубку, услышав короткие гудки.

«Без ума, видно, шеф от бабёнки остался, что невтерпеж встретиться с ней ещё раз», — подумал Князев, сел в машину и поехал в агентство к Нинель Александровне. Он застал её за работой. Она разбирала выкройки одежды и рассматривала новые модели платьев, висевших на манекенах. Увидев Князева, обрадовалась, они ушли в будуар, и она занялась приготовлением кофе. Он обнял её за плечи.

— Ну, как ты здесь без меня?

— А как ты там без меня?

— У меня всё оўкей! Вечеринка прошла превосходно, начальство осталось довольным. Девушками твоими заинтересовались и хотят с ними ещё встретиться.

— Это с кем же?

— С некой Светланой.

— Да, она хороша.

— Скажи мне её фамилию и домашний телефон.

— Фамилия — Тропина, домашний телефон я не знаю, но могу узнать.

— Хорошо, потом мне сообщишь. Для тебя есть новости. Володька арестован, тебе теперь некого бояться, мы его пока не допрашивали, он сидит в КПЗ. Уверен, что он во всём признается и его посадят за решетку.

— А если это не он убил Петра, а кто—то другой?

— Дорогая, есть улики, их никуда не скроешь, известно, что он просил часть драгоценностей у отца, а тот ему не дал, шатался вокруг вашего дома, и это видела дворничиха и ты сама, он с тобой вёл речь о разделе наследства. Разве это не доказательства? Наверняка он ключи от квартиры похитил, чтобы потом, при удобном случае, проникнуть в твой дом и украсть драгоценности. Он наркоман, ему постоянно нужны деньги, да вдобавок был судим, такие люди могут совершать любые преступления, их не останавливают никакие препятствия.

— Кто сейчас ведет дело Петра?

— А почему ты спрашиваешь? — удивился Князев.

— Я звонила в пятницу в милицию и разговаривала с Рогожиным, он вёл это дело. Он просил меня позвонить ему, если я что—нибудь вспомню. Я вспомнила, что не сообщила в первую нашу встречу о пропаже Петиных ключей, вот я ему и позвонила. Но он удивил меня ответом — сказал, что уходит в отпуск и не знает, кто будет вести в дальнейшем дело. — Она подумала, стоит ли говорить Князеву о курьезе на кондитерской фабрике. Размышляя секунды, решила воздержаться.

— Дорогая, прошу тебя не звонить больше никому, я сам буду тебя информировать обо всём. Дело, считай, раскрыто. Соберем (он чуть не выразился — «выбьем») доказательства и передадим дело в суд — лет десять Володька получит наверняка.

Он выпил кофе, закрыл дверь будуара на ключ, подошёл к ней, обнял за плечи и зашептал на ухо:

— Я страшно соскучился.

— Я тоже, — услышал в ответ.

Они закрыли на окнах шторы и отключили телефон. Несколько раз кто—то стучал в двери, но кто мог помешать делать Нинель Александровне то, что ей захочется? Ее любимый человек с ней рядом. Она чувствует себя с ним в полной безопасности, и это блаженство, которое она получает от близости с ним, сильнее всех предрассудков и выше всех неотложных дел. Удовлетворив свои желания горячими ласками, они оделись и привели себя в порядок. Нинель Александровна опять сварила кофе, они выпили по чашке, и Князев сказал на прощание:

— Мне пора. Встретимся в среду или в четверг, сходим куда—нибудь, в кафе или в ресторан, посидим, потанцуем, приятно проведём время.

— Зачем в кафе, зачем в ресторан? — возразила она. — Я не жена твоя, чтобы так открыто выходить с тобой в общество. У меня дома спокойно и уютно, нам никто не помешает.

— Хорошо, согласен, я позвоню тебе, — он поцеловал её в губы и вышел из агентства.

Нинель Александровна осталась одна. Хорошо, что арестован Володька. Тоже, вздумал делить наследство! Теперь ей будет спокойнее. Князев доведёт дело до логического конца, и убийца будет наказан. Она вызвала Светлану, та скоро пришла.

— Садись, — пригласила Нинель Александровна. — Ну, как первое крещение?

— Ничего, — стараясь скрыть смущение, ответила она.

— Ты заинтересовала одного человека, он попросил дать ему твой телефон или домашний адрес.

Светлана сразу поняла, что интересуется вчерашний кавалер и, конечно, не из—за того, что она ему понравилась. Он обнаружил пропажу пистолета, вот и ищет её. Она твердо про себя решила — ни в коем случае не сознаваться в том, что забрала пистолет, и не возвращать его хозяину. Раз он сразу не схватился, то как докажет, что она украла оружие? Может, сам потерял или дома оставил, пусть ищет хорошенько. Глядишь, найдётся, а не найдётся, ему другой выдадут, у них в милиции этого добра хватает. А ей оружие пригодится. Придёт время, и она рассчитается с изменником — мужем, пусть он не думает, что ему всё сошло с рук.

— Телефона у меня нет, есть только адрес места работы. Если кому—то я нужна, пусть ищут в агентстве. Домой ко мне нельзя, там больная бабушка.

— Хорошо, так и передам. Как тебе понравилась наша новая коллекция вечерних нарядов? Ты смотрела её?

— Не только смотрела, но и примерила каждую модель. Просто великолепно! Столько фантазии, такие чудесные ткани, потрясающие вещи!

— Видишь, дела наши не так уж плохи. А вот, погляди, — Нинель Александровна протянула папку, — здесь план наших выставок — показов на весь год. Все расписано по дням, работы очень много. Знаешь, я подумала, в агентстве у меня нет ни одного надежного человека, которому я могла бы доверять, как себе. Мне пришла в голову мысль, чтобы ты стала моим заместителем по всем вопросам. Когда я буду отсутствовать, ты сама будешь принимать решения. Я на тебя надеюсь. Сегодня же оформлю приказ на твоё имя.

— Спасибо за доверие, — ответила Светлана, — постараюсь вас не подвести. Вы так много для меня сделали, я вам благодарна, вы для меня вторая мама.

— Ну, полно, полно! — растроганным голосом проговорила Нинель Александровна. — Ты для меня не посторонний человек, я знаю тебя с рождения, а мама твоя, царство ей небесное, была моей самой лучшей подругой. Скоро у нас намечается грандиозное шоу — мы будем демонстрировать коллекцию вечерних нарядов, работы — море. Тебе поручаю подать во все газеты, на радио и телеканалы рекламу о представлении. По спискам проследить, чтобы все наши друзья и поклонники моды были приглашены. И сама с девушками—модистками тщательно готовься к этому дню. Проверь каждую модель, чтобы было всё безукоризненно. Девушки должны выглядеть безупречно, для этого нужно много работать.

— Я поняла вас. Всё будет сделано. Мне можно идти?

— Иди. — Нинель Александровна проводила глазами Светлану и подумала: «Какая красавица дочь покойной подруги, а мне вот, к сожалению, Бог не дал детей».

Рогожин, получив отпускные, решил пройтись по магазинам города. Ему хотелось выбрать для Надюши автоматическую стиральную машину. «Сделаю ей подарок, ведь она давно мечтает иметь такую стиральную машину, которая бы сама всё делала», — думал он, шагая по улице. Он зашёл в первый попавшийся магазин бытовой техники. Магазин был заставлен разными марками импортных автоматических стиральных машин. Цены, конечно, кусались. «Даже если я куплю самую дешевую стиральную машину, то нам не на что будет жить до конца отпуска», — думал Рогожин, рассматривая паспорта и инструкции машин. Всё же он, поколебавшись, решил взять одну из понравившихся моделей. «Чёрт с ними, с деньгами, нам не привыкать жить от получки до получки. Всё равно куплю, надо же когда—то привыкать к цивилизованному образу жизни. Деньги заработаю. Найду себе где—нибудь „левую“ работу на время отпуска, и они снова появятся», — рассудил он, и тут же попросил продавца оформить покупку.

— Пожалуйста, оплатите в кассе счёт, — миловидная девушка протянула квитанцию.

Он выбил чек и вернулся. Записав домашний адрес, продавец поинтересовалась, в какое время доставить покупку.

— Я буду ждать с одиннадцати до двенадцати.

— Хорошо, ждите.

Сюрприз так сюрприз. Дома он ничего не сказал о покупке, а Надюша, видя, что муж молчит, не стала спрашивать про отпускные, зная, что если бы он их получил, то выложил бы деньги на стол, как у них обычно бывало. На следующий день, ближе к двенадцати, в квартиру позвонили. Рогожин открыл дверь и увидел двух мужчин, несущих большую, высокую коробку.

— Надюша, встречай, это к тебе! — крикнул жене, возившейся на кухне с обедом.

Надюша вышла в коридор и, увидев, как двое мужчин распаковывают коробку, была приятно удивлена.

— Это что, стиральная машина? — догадалась она.

— Конечно, получай, ты давно её хотела иметь. — Рогожин распахнул дверь в ванную комнату и попросил техника установить машину.

Через полтора часа машина уже работала. Радости Надюши не было конца. Она для пробы затолкала в нее несколько вещей и была в восхищении, наблюдая за процессом стирки.

— Вот, это да! Прелесть, какая умная машина! — повторяла она несколько раз, глядя, как автомат последовательно выполняет функции прачки.

Две недели в их семье постоянно что—то стиралось и сохло на балконе. Постепенно к работящей прачке привыкли и относились к ней как к хорошему домашнему помощнику.

Рогожин стал думать, где ему достать денег. Долго раздумывать он не стал. Собрался и отправился к Павлу Братанову в его частное сыскное агентство. Брат должен помочь, даст работу, и у него будут деньги. Идя по улицам города, он обратил внимание на нищих, просящих милостыню. Вид у них был удручающий. Старые, седые, одетые в жуткое отрепье, они попадались ему на каждом углу, возле каждого магазина. Было ясно, что об этих людях некому позаботиться, они сами вынуждены доставать себе на пропитание.

Одна женщина, преклонных лет, стояла с протянутой рукой, что—то шептала своим беззубым ртом, другой рукой вытирала слёзы. Он всунул в её руку десятирублевую купюру, она подняла глаза и стала благодарить его, креститься и желать всяческого добра. Голос женщины показался ему знакомым. Где—то, когда—то он слышал этот тембр. Он вгляделся пристальней в лицо нищенки и, к своему удивлению, узнал в ней учительницу литературы, Лидию Ивановну. Она, к счастью, не узнала его. Ему стало очень неловко и стыдно. Стыдно за себя, что только дал ей подачку, что ничем не может помочь. Он вспомнил, как она читала на уроках литературы стихи Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Фета, Тютчева, Есенина. Читала очень выразительно, вот откуда он помнил этот голос. Он его будет помнить всю жизнь, потому что вместе с ним в его душе остались любовь и чувство гордости за свою родную страну, за великий русский народ, о котором с таким вдохновением говорила на уроках литературы Лидия Ивановна. Что же случилось, почему она стоит с протянутой рукой? Неужели с ней рядом нет близких и родных людей? Он посмотрел по сторонам — нищие стояли везде. Все они были одинаковые — серые, неухоженные, плохо одетые. Он живо вспомнил престарелую мать, которая жила недалеко от города в небольшой деревне. «Как она там? Нужно обязательно в отпуске вырваться к ней, а то ей покажется, что я её забыл», — с грустью подумал он. На бордюрах тротуаров сидели многочисленные азиатские семьи — это были переселенцы из Средней Азии. Дети были грязными, непричесанными, кое—как одетыми. Одежда была явно с чужого плеча. Они подбегали к прохожим, хватали их за полы пальто и просили дать денег на хлеб. К Рогожину тоже подбежал один черноглазый мальчуган и жалобным голосом на чисто русском языке просил: «Дяденька, дайте денег, сколько можете, мы со вчерашнего дня ничего не ели».

Рогожин вытащил из кармана брюк пять рублей и протянул их мальчишке. Тот быстро схватил ассигнацию грязной рукой и побежал к матери. Деньги моментально исчезли в кармане одной из её многочисленных юбок. Рогожин прибавил шагу и, стараясь не обращать внимание на прохожих, поспешил своей дорогой. Вскоре он оказался в агентстве Братанова. Войдя в офис, увидел через стеклянную дверь, что Павел занят, беседует с женщиной. Через несколько минут беседа закончилась, посетительница удалилась, и Рогожин вошёл в кабинет.

— Павел, выручай, дай любую работу, я ушёл в отпуск, побыл в нем пару дней, уже успел истратить все отпускные, и теперь мне и моей семье грозит голодная смерть, — в полушутливой форме после приветствия сказал он брату.

— Понимаю, понимаю, на те гроши, что ты зарабатываешь, трудно прокормить семью. Давно тебе говорю, иди к нам, у нас приличные заработки в твердой валюте. А что это тебя шеф в отпуск выпроводил, наверное, ты ему чем—то не угодил?

— Ты прав. Дело, которое я вёл, сложное, у нас разошлись мнения, вот он и вспомнил сразу, что я два года не был в отпуске. Я теперь вольный казак. Пусть он с другими разбирается, как хочет.

— Понятно, знаю, что угодить шефу сложно, — согласился Братанов. — Ты обратил внимание на женщину, которая сидела до тебя за этим столом? Знаешь, кто это?

— Не знаю её, откуда мне знать ваших клиентов, к вам обращаются обычно состоятельные люди, это к нам идёт трудовой люд и нищая интеллигенция.

— И не только состоятельные, — поправил Братанов. — К нам обращаются обычно те, кто не желает огласки и ждёт от расследования реальной помощи. Вот эта дама, что сидела до тебя здесь, не кто иная, как жена твоего шефа. Уверен, что дома его ждут семейные разборки, я ему не завидую. Тебе я, конечно, найду занятие.

Братанов стал просматривать лежащие на столе аккуратной стопкой бумаги.

— Вот, интересное дело. У хозяина оружейного магазина пропал пистолет марки Макаров. Подозревает сотрудницу — Тарасову. Нет, ладно, это дело я доведу сам, у меня уже есть некоторые материалы. Возьми вот это, — он вытащил из стопки нужную бумагу. — К нам обратились родители одной молодой особы, которая потерялась, как это сейчас называется. Исчезла, пропала, они ничего не знают о ней. Займись им.

Рогожин прочитал заявление родителей, посмотрел фотографию исчезнувшей молодой женщины и согласился.

— Хорошо.

— Запиши адрес родителей и фамилию, они остановились в гостинице «Русь», сходи к ним, обо всём побеседуй и действуй. Желаю успеха. — Павел протянул Рогожину руку, и они распрощались.

Глава шестнадцатая

Ада Васильевна забрала в частном агентстве фотографии, где был запечатлен муж с любовницей. Ей хотелось быстрее уединиться и поподробнее рассмотреть их, но нужно было спешить на работу. Войдя через проходную во двор психбольницы, она увидела собравшихся под высоким тополем медиков. Они смотрели на верхушку дерева. Она подошла к ним и посмотрела наверх. Среди веток сидел человек.

— Это что ещё за цирк? — спросила она собравшихся коллег.

— Новенького вчера привезли, его фамилия Мухин. В больнице воду отключили, и мы всех пациентов в туалет на улицу водили. Этого повели, он по пути взял и на дерево вскарабкался, да так быстро, я даже не успела глазом моргнуть, — оправдывалась сестра—хозяйка. — Мы уже час стоим и просим его слезть, но не можем уговорить.

— И долго вы намерены его уговаривать? Работать надо, а не стоять, — решительным голосом сказала Ада Васильевна. — Несите быстрее лестницу, пусть охранники лезут и снимают его. Да шевелитесь быстрей, пока родственники не пришли, а то увидят, что у нас пациенты по деревьям сидят, шуму не оберёмся.

Санитарки бросились за лестницей, а Ада Васильевна пошла в отделение. «Ну не бывает такого дня, что было всё спокойно и тихо. Постоянно, как на пороховой бочке, то одно, то другое. Уверена, что и в отделении меня сейчас чем—нибудь „обрадуют“, — с раздражением думала на ходу.

Только она вспомнила о казусах в работе, как увидела, что навстречу спешат две медсестры.

— Воды нет, мы сегодня не можем делать капельницы, аптека не работает, — хором сообщили девушки важную новость.

— Ну, не делайте капельницы, раздайте всем таблетки, — невозмутимо сказала она. — Надеюсь, в отделении есть запас воды? — поинтересовалась Ада Васильевна.

— Нет, — пожали плечами сёстры. — Как всегда воду отключили вчера вечером внезапно, предыдущая смена не запаслась.

Ответ не удивил Аду Васильевну. Так происходит всегда: то отключат воду, и нечем помыть руки, то выключат свет, и больница остаётся без обеда и ужина, то какой—нибудь псих начудачит, то санитарки недоглядят за чем—нибудь. Так каждый день, никакой спокойной жизни ни на работе, ни дома. Она вошла в кабинет, надела белый халат, села за стол и достала из сумочки пакет с фотографиями. Только хотела посмотреть их, как дверь кабинета открылась и вошла санитарка с молодым парнем, которого сняли с дерева.

— Вот он, Ада Васильевна, наш верхолаз. Еле сняли с тополя, — доложила она.

— Принесите, пожалуйста, мне его историю болезни, я сделаю назначения.

Пока санитарка бегала за историей болезни, Ада Васильевна стала беседовать с пациентом. Какие бы вопросы она ему ни задавала, он отвечал бессвязной, спутанной речью. Его лихорадочный, безумный взгляд блуждал в пространстве. Ни одной четкой, сформулированной фразы она не услышала. Диагноз был ясен — типичная шизофрения. Лечиться будет всю оставшуюся жизнь. Она назначила стандартное лечение и попросила санитарку отвести его в палату.

Закрывшись в кабинете на ключ, принялась рассматривать фотографии. На первом снимке увидела, как муж преподносит букет роз красивой женщине. Та восторженно улыбается и не сводит с него любящего взгляда. На другой фотографии он целует её руку, а на следующей помогает даме выйти из машины, а вот снимок, где они стоят на крыльце дома в позднее время, на улице темно и видны горящие фонари. На каждой фотографии улыбающиеся, довольные лица. Лицо и фигура женщины красивы, этого никуда не денешь. Кто же эта особа? Ада Васильевна напряженно вглядывалась в лицо любовницы. Оно ей показалось знакомым. Где же она могла её видеть раньше? Нужно хорошенько вспомнить. Нет, она с ней никогда не встречалась, не разговаривала, но определённо где—то её видела. Напрягая память, Ада Васильевна отчетливо вспомнила, что ей попадались фотографии этой женщины в газетах. Что—то связанное с модой. Да, да, не то она модельер, не то манекенщица, нужно покопаться в старых газетах, из них наверняка можно что—то узнать.

Она тут же позвала санитарку и попросила принести из приёмной главного врача подшивку газет. Перелистывая городские газеты, Ада Васильевна вскоре нашла портрет разлучницы. Чёрным по белому в газете были написаны имя, фамилия и место её работы. «Так вот кто эта женщина, с которой Князев изменяет мне. Владелица агентства моды «Афродита» — Кольцова Нинель Александровна. Всё ясно. Всё—таки какое ничтожество муж! Ведёт со мной двойную игру, лжёт, лицемерит, он что, меня за дурочку принимает? Или у него не хватает смелости сказать правду? Хочет развестись со мной? Пожалуйста! Но только пусть вспомнит, как много доброго для него я сделала! Сколько раз по его просьбам выдавала «липовые» справки знакомым и «полезным» людям, закрывая глаза на врачебный долг, рискуя лишиться работы! Да о чём это я? У мужа с модисткой любовь, а со мной у него любовь закончилась, он совершенно охладел ко мне, и тут не помогут никакие упрёки». Раздумья Ады Васильевны прервал стук в кабинет. Она открыла дверь и увидела медсестру с незнакомой женщиной.

— Ада Васильевна, это мать вчера поступившего Мухина. Она хочет с вами поговорить, — доложила медсестра.

— Проходите, — пригласила заведующая. — Садитесь. Что вы можете рассказать о сыне, когда и после чего он заболел?

— Любовь его погубила, это точно. Раньше, когда сын был неженатый и жил вместе со мной, я ничего за ним не замечала, а как женился, ушёл жить к жене, так тут все и началось, — с тяжёлым вздохом стала рассказывать мать Мухина.

— Что именно началось? — уточнила Ада Васильевна, — говорите конкретно.

— Любил он её сильно, а она погуливала, он сначала не верил слухам, сильно переживал. Люди—то кругом всё знают и всё видят. Сколько раз ему говорили: — Ты смотри за своей Любкой, она тебе рога наставляет. Он отмахивался и не верил. Но однажды решил всё—таки проверить. Сказал ей, что уезжает на три дня в деревню, а сам пришёл ко мне и говорит: — У тебя поживу. — Я сначала ничего не поняла, думала, может быть, с женой не поладил. Вечером гляжу: он в одиннадцать часов куда—то собрался и ушёл, мне ни слова. Оказывается, направился к жене, а она в постели со своим хахалем. Он увидел измену своими глазами, вернулся домой, и с тех пор, как подменили парня. Это позже я всё у него выпытала, да и она несколько раз приходила, просила его вернуться и простить её. Я слышала, как они между собой разговаривали. Он на уговоры и мольбу супруги никакого внимания, твердил только одно: — Жить с тобой не буду, не ходи ко мне, а то я с тобой и с ним рассчитаюсь. — По характеру он человек мягкий, не озлобленный, всё в себе переживал. А она, видно, порчу на него напустила, у неё в родне есть тётка, чёрной магией владеет, так это точно её работа. Любка с хахалем жить не стала, он её скоро бросил, а сын мой к ней не стал возвращаться. Вот она и отомстила ему. После этих событий я стала замечать, что он начал заговариваться, говорить что попало, несколько раз с балкона девятого этажа хотел спрыгнуть, я его удерживала. А тут в воскресенье с ним приступ бешенства начался. Стал таким беспокойным, куда—то рвался, никого не узнавал, говорил такое, что мы ничего разобрать не могли. Вызвали «Скорую помощь», медики приехали, посмотрели на него и сами психбригаду на квартиру послали. Вот его к вам и доставили.

— Он и у нас беспокойно себя ведёт, — сказала Ада Васильевна. — Мы назначили лечение, постепенно ему станет лучше. Сейчас знаете, с лекарствами одна проблема — всё есть, но стоят дорого. Так что, если вы хотите, чтоб мы его лечили современными средствами, несите деньги. На курс нужно не меньше шести тысяч.

— Да где же я такие деньги возьму? У меня их никогда не было, — изумилась мать Мухина.

— Решайте сами. Конечно, мы будем лечить, но те лекарства, которые у нас в наличии, особенной пользы ему не принесут. Вы же хотите, чтобы он поправился? — сухо сказала Ада Васильевна.

— Конечно! Ну, что ж делать—то? Придётся что—нибудь продать, часть денег у родственников займу, но сына в беде не оставлю. Когда деньги нужно принести? — подумав, сказала Мухина.

— Чем раньше, тем лучше. Как соберёте, приходите прямо ко мне, я здесь постоянно с утра и до вечера.

Женщина ушла, а Ада Васильевна опять предалась своим мыслям. Она взяла в руки фотографии и стала их разглядывать. Потом отшвырнула все снимки на край стола. «Нашёл себе фаворитку, дарит ей розы, целует руки, а мне было так плохо, я болела, лежала дома с температурой, до меня ему нет дела. Сколько раз приходил домой поздно, все у него какие—то секретные дела, всегда бесконечно занят. Оказывается, всё врал, на самом деле появилась любовница. Но я—то знаю его характер с изнанки, я не верю, что он по—настоящему влюблён. Несомненно, им движет какой—то другой интерес. Это могут быть деньги или что—то ещё. Скорее всего, эта дама богата, вот и потянуло Князева на чужое добро. Я знаю, он просто так ничего не делает, всегда и на всё у него тайный умысел и корысть. Он ещё не раскрылся до конца перед смазливой дамочкой, возомнившей себя непревзойдённой красавицей. Ну, пусть наслаждаются. Я в долгу не останусь. Обязательно придумаю, как наказать изменника и его пассию».