- Ах, маракас его подери, - восхитился Кир-Кор, - много он знает о расстояниях! - Спросил: - А за какое время получу я одежду, если вдруг у меня возникнет фантазия быть одетым прямо здесь и сейчас?
      Ответа не было долго. Слишком длинная пауза. Наконец - женский голос контральтового регистра:
      - Будьте любезны, эвандр, излагайте свои желания в доступной для бытавтоматики форме.
      - Тысяча извинений!.. - пробормотал Кир-Кор. - Кто говорит? Я беседую не с автоматом?
      - Дежурная второго поста службы улаживания ночных конфликтов. Ваши претензии?..
      - Их нет ни одной!
      - Вы не находите, что час слишком поздний для шуток? Даже в абрисе этого катаготия.
      - Вы абсолютно правы, но, поверьте, я не пытаюсь шутить. И в мыслях не было!
      - Но что-то все-таки было?
      - Я выразил желание быстрее получить свой заказ, только и всего.
      - Торопитесь? - вкрадчиво осведомилось контральто.
      - Мне надоело чувствовать себя неодетым, - пояснил Кир-Кор.
      Блеснула крохотная искра. Кир-Кор понял, что это глазок монитора. Служба улаживания ночных конфликтов разглядывала неодетого клиента в упор.
      - Удовлетворены осмотром? - спросил он.
      - О да!.. Теперь мне понятно, ювен, почему автобытавтоматика не смогла идентифицировать вас среди обитателей катаготия.
      - А какая надобность меня это... идентифицировать?
      Вместо ответа контральто раздумчиво вопросило:
      - Интересно, откуда в салон залетела эта крупная юная птица приятной наружности?..
      - Вы мне льстите. Приглядитесь, я совершенно не пернат.
      Контральто самоуверенно рассмеялось.
      - Веселая служба, - заметил Кир-Кор. - Ваш голос мне нравится. Могу я увидеть ваше лицо?
      - Да, мой герой. Сегодня в семнадцать. Первый уровень третьего яруса, апартамент девятнадцать девяносто один.
      - Но ведь я даже в лицо вас не знаю! - удивился Кир-Кор.
      - Ничего. Я буду в розовом пеньюаре.
      - М-маракас!..
      - Отключаюсь, мой принц. До свидания! Девятнадцать девяносто один. Не опаздывай. Ровно в семнадцать!
      "Ровно в семнадцать, плюм-чмок! - обрадованно защебетали тоненькие голоса. - Будьте любезны, о-хи-хи-ах! Первый уровень, буль-плюм, чмок, оп-ля-ля! В розовом пеньюаре!"
      - Добро пожаловать, - с достоинством произнес представительский баритон. - Вы слышите голос своего кутюрье.
      - Не знаю, кого из вас слушать, - проговорил Кир-Кор.
      - Вам мешают голоса шнайдеров? - осведомился автобыткутюрье.
      - Нет, но... Зачем они здесь?
      - Для вашего удовольствия.
      - А, значит, для моего...
      - Вас развлекают, ювен.
      - Эвандр, - поправил Кир-Кор. - Надо понимать, здесь меня еще развлекают, но уже не узнают...
      - Эвандр, не откажите в любезности прояснить предмет затруднений.
      - За вашим салоном должок, кутюрье. Летний костюм под девизом "Маркиз де Карвен". Или я ошибаюсь?
      - Легко проверить. Один момент!.. О, на это изделие вы получили все наши гарантии!
      - Было бы неплохо получить в придачу и само изделие. Или я желаю чего-то совершенно невозможного?
      - Здесь нет проблемы, эвандр, - ответствовал автобыткутюрье. Рекомендую вам зайти в кафе-примерочную "Ожидание зилота". Вправо по коридору, левосторонняя дверь.
      - Ждать долго?
      - Несколько минут.
      Несколько минут - это улыбка Кроноса. Золотое, так сказать, сечение времени.
      - И вот еще что, - добавил с порога Кир-Кор. - На одежде не должно быть никаких эмблем или товарных знаков. Никаких.
      - Желание клиента - закон для нашего салона.
      Правила "золотых сечений" в рекомендованном кафе, по-видимому, игнорировались. Двукратная попытка получить бокал охлажденного сока любого! лимонного, виноградного, манго, атемойи, капустного, наконец! - не имела успеха. Сервобытавтомат, высвечивая ассортимент напитков, посоветовал коктейль со странным названием "Барма духа". Клиент совету не внял и, поколебавшись, заказал напиток "Пролетарский". Со льдом. После четвертьчасового ожидания неизвестно чего - не то вожделенной обновы, не то напитка с авиационным названием (не говоря уже о золоте) - удрученный клиент посредством ментакинеза "достал" искусственной мозг в гостиничных недрах и открытым текстом пообещал ему полную амнезию на все оставшееся время существования Вселенной. Первым признаком того, что угроза подействовала, было появление бокала с прозрачной жидкостью и чаши со льдом. Кир-Кор удивился до чрезвычайности: судя по запаху, жидкость представляла собой беспорядочную смесь органических соединений алифатического ряда.
      - Эт-т-то что такое?!
      - Это ваш заказ, эвандр, - кротко ответил сервобытавтомат. - Напиток "Пролетарский".
      Кир-Кор отодвинул бокал:
      - Ты опасно ошибся, приятель. И тяжело оскорбил авиацию.
      - В вашем бокале, эвандр, то, что вы заказали, - упорствовал сервобытавтомат.
      - В моем бокале - ветхозаветная сивуха. Абсолютно точное название. Можешь внести поправку в ассортимента сразу всех ваших трактиров.
      - Поправка внесена, эвандр. Назовите себя.
      - Зачем? - Кир-Кор бросил в рот шарик желто-зеленого льда.
      - Я обязан фиксировать интеллектуальную собственность.
      - Для чего?
      - Для защиты авторских прав. Вы - автор названия.
      Лед растаял, на языке обозначился специфический вкус маринованного огурца. Сервобытавтомат не унимался:
      - Будьте любезны, эвандр, назовите себя.
      - Маркиз де Карвен. Действительный член Академии моральных и политических наук, кавалер орденов Святого Духа, Двойного Дракона, Победоносца Георгия, близкий друг Франсуа Пьера Гийома и Владимира Федоровича Одоевского.
      - Род занятий на Театральном?
      Кир-Кор посмотрел в проход между ширмами, откуда должна была появиться одежда.
      - Я это... солист.
      - Певец?
      - Увы, нет. При соответствующем настроении солирую на трассаторах. Разного типа. Преимущественно типа "Фазерет".
      - Костюм под девизом "Маркиз де Карвен"! - торжественно провозгласил представительский баритон автобыткутюрье. В проходе между ширмами плыла, покачиваясь в воздухе, прозрачная капсула овальной формы. "Боюсь, поздновато, - подумал Кир-Кор. - Боюсь, мои авторские права уже взяты здесь под защиту".
      Он быстро оделся. К его удовлетворению, новая одежда мало чем отличалась от той, в которой он имел честь предстать перед аборигенами. архипелага. Можно сказать, не отличалась ничем. Белая рубаха из тонкой, струящейся ткани. Брюки, расшитые серебром, - точная копия прежних. "Каким ты здесь объявился, таким ты отсюда уйдешь", - продекламировал внутренний голос. "Нет, - подумал Кир-Кор, - не таким. Отсюда я ухожу без Винаты. Надо уйти без нее..."
      Выбираясь подбассейновым коридором в нижнюю часть парка, он ощупал карманы и не нашел ведемекум-жетона. Остальные карманные вещицы были в наличии. Возвращаться на поиски не хотелось. Ладно... семь бед, один ответ.
      Потеря была неприятной. Лучше бы исчезло что-нибудь другое. Технически непригодный после недавнего разогрева платиновый кругляк, тем не менее, продолжал играть роль особой метки МАКОДа. Нечто вроде удостоверения личности постороннего для этой планеты субъекта. Утрата жетона осложнит де-юре даже саму процедуру ареста... "Не надо нервничать, - успокоил внутренний голос, - уж как-нибудь тебя арестуют".
      Нижняя часть парка состояла из двух обширных террасовидных куртин, разделенных гранитным откосом. Ни единого лучика не пробивалось со стороны катаготия сквозь увитые цветущими лианами шапки деревьев. Над откосом, источая неприятно резкое голубое свечение, мерно вращал Колесо Времени бородатый Кронос. Кир-Кор отметил, что это первая встреченная им на острове стандартно-городская скульптура - матричная комбинация светопластики и стекла. Мышцы обнаженных серо-голубых рук длиннобородого скорбного труженика Вечности мерно вздувались и опадали в голубом мареве мультиоптических блоков стеклянной болванки, серо-голубое Колесо мерно перемалывало цифирь.
      За мультиоптической плоскостью Колеса кто-то плакал.
      Кир-Кор подошел к пылающему голубизной трехметровому диску. Он сразу понял, кто плачет по ту сторону Колеса, - ментапортрет оскорбленной блондинки надолго, видно, врезался в память. По ту сторону Колеса - между скульптурой и откосом - не было ничего, кроме бордюра шириной с ладонь. Один неверный шаг... Ему стало очень не по себе. Он проворно обогнул светящийся монолит стеклянного диска и увидел профиль ее запрокинутого лица (не иначе - последний взгляд в звездное небо). Она еще стояла на бордюре, но ее падение уже началось - центр тяжести напряженно выпрямленного тела невозвратно сместился к откосу, и запоздалый рефлекторно-судорожный взмах руками уже не мог вернуть ей вертикальную устойчивость. Сдавленный вскрик. Даже не вскрик - смертный стон измученного существа. Кир-Кор схватил ее за запястье. Тело несчастной, вдруг утратив мышечную упругость, безвольно обвисло, и было слышно, как падает вниз, шаркая и колотясь о гранитные глыбы откоса, ускользнувшая туфелька.
      Держа блондинку за руки на весу, точно ребенка, он перебрался с бордюра на ковротуарные плиты, перешагнув кусты зеленого ограждения. Огляделся. Уложить ее здесь было негде. Ближайшая парковая скамья светила катофотами далеко за пределами голубых владений Повелителя Времени. Как быть?..
      Молодая полуобутая женщина, беспомощно обвисшая в его приподнятых руках, напоминала распятие. Он посмотрел ей в лицо. Настроился на ясночувствие, нащупал и "развернул" спиральку остаточного напряжения аффектации. Спазм сосудов головного мозга, по-видимому, прекратился ультрамариновые ресницы на припухших от слез серебристо-фиолетовых веках затрепетали. Нельзя было позволить ей открыть глаза прежде, чем удастся погасить пылающие костры двух воспаленных точек гипоталамуса. Какой по счету будет нарушен сейчас параграф МАКОДа?..
      - Тяжелы веки твои, ангел мой, тяжелы неподъемно, - заговорил Кир-Кор, используя самые мягкие фонемы геялогоса. - Прекрасным глазам твоим не нужен пока яркий свет. Тебе не нужно пока ничего, кроме легкого сна. Сон... умиротворительный сон-мечта владеет собой. Твои сновидения птицами реют среди серебряных лун и синих цветов...
      Голова ее поднялась, обнаружив незагорелую, бледную шею, лицо ожило озарилось потаенным смыслом, глаза (как и было задумано) остались закрытыми. "Классический вариант лечебно-гипнотического транса, - отметил внутренний голос. - Поздравляю, медиум-дилетант, но лечение словом у тебя на этом кончается". Внутренний голос был прав: психоанастезией быстро и действенно гипоталамусу не поможешь, здесь нужна ментакинетическая (страшно сказать) хирургия. Или хотя бы волновые уколы в структурную область, ответственную за жизнекачество инстинкта самосохранения. Иначе инстинкт может опять не сработать... "Не помнишь, чего там положено за "особо дерзкие" нарушения?" - подумал медиум-дилетант. "Плевать", - сказал внутренний голос. "Плевать", - согласился профессионал-волновик, готовясь к "особо дерзкому злоупотреблению кинетикой своего биоэнергетического превосходства". Медиум (на всякий случай) продолжил:
      - Грудь твоя в полете за нежными птицами снов невесома, дышит легко. Светла и легка голова, невесомы руки и плечи...
      Сухой щелчок под ногами чуть не испортил все дело. К счастью, медиум мгновенно сообразил, что это мог быть звук падения на тротуар второй туфельки. Хирург-волновик попросил медиума не отвлекаться.
      Точки-костры потускнели, утратив опасную яркость...
      Кир-Кор позволил себе расслабиться и осторожно опустил спящую так, чтобы ступни ее коснулись ковротуара.
      - Бедра твои наливаются тяжестью, - объяснил он ей утрату псевдоневесомости, - ноги прочно стоят на земле. Я за тебя спокоен. Через минуту руки твои лягут на бедра, ты проснешься и забудешь мой голос. Разжав пальцы, он освободил запястья своего неожиданного пациента, мельком взглянул на часовые цифры Колеса Времени и не замедлил отойти к изгибу ковротуара, откуда начинался отмеченный двумя гранитными орлами спуск с откоса.
      Было тихо. Даже цикады умолкли. Он обернулся. Она продолжала стоять неподвижно и прямо. Чуть запрокинутая голова и поднятые к небу руки создавали странную и несколько романтическую иллюзию ночной молитвы. И рядом - серо-голубой неутомимый бог с ужасным своим Колесом... Руки ее медленно опустились. Кир-Кор посмотрел в звездное небо и зашагал по каменным ступеням вниз. До рассвета оставалось немного - час с небольшим. Будет лучше, если арест состоится на берегу. Под рокот прибоя. Подальше от посторонних глаз.
      У подножия откоса его нагнал и заставил остановиться диковинный звук. Вернее - созвучие. Гортанный зов колдуна первобытного племени. Каменный век... Созвучие слетело откуда-то сверху. Было бы только логично, если бы за такого рода созвучием последовали рев и прыжок махайрода, - ах, какая была бы игра на финише ночи тигра! Но вместо рева последовало... пение.
      Кир-Кор замер, застыл под откосом. Замерло все - парк, остров, прибой, океан, сама ночь, - все затаило дыхание. Нет, подобного пения ему еще никогда - решительно никогда! - не доводилось слышать. Редкостной чистоты женский голос естественно, без особых усилий и, как говорится, в свое удовольствие воспроизводил диковатую, языческую мелодию в диапазоне четырех октав. Словно бы в дебрях дремучих лесов нарождалось что-то живое, огромное, доброе, заполняло просторы степей, перекликалось с эхом глубоких пещерных провалов, звенело в струях тугой, студенной воды ледниковых озер, широченным разливом впадало в моря, гулко распространялось в горах и победно кричало где-то за облаками...
      Пение кончилось. Кир-Кор стоял и смотрел на неровные глыбы откоса, почему-то боясь шевельнуться.
      Он не был большим знатоком эстрадного песнопения, однако сейчас ему представлялось необъяснимым то обстоятельство, что до сих пор он не знал никого из певцов-уникумов (кроме, конечно, Винаты), обладающих такими возможностями вокальной экспрессии... Уму непостижимо. До чего же Мать-Природа богата, просто непостижимо уму. Надо думать, эта блондинка станет открытием фестиваля. У Винаты, видать, появился очень серьезный соперник. И еще неизвестно, кто победит... "Нагнись, - посоветовал внутренний голос, - и подбери сувенир - туфельку с правой ноги будущей знаменитости". Кир-Кор подобрал. Непонятно зачем. "Сувенир можешь взять с собой на Дигею". Он повертел в руке полупрозрачную туфельку Золушки этого бестолкового, жестокого острова и поставил на каменный выступ. Из-под стеклянного каблучка брызнули искры. Как тогда у Марсаны.
      Шустрая хозяйка катамарана, по всей вероятности, еще не спит. И вряд ли сегодня уснет. Сегодня он многих бесполезно обеспокоил. И более всех функционеров МАКОДа. Ну что за ночь такая, трижды маракас!..
      Он не заметил, как оказался на берегу. Ноги вязли в песке - он едва обратил на это внимание. Остановился у самой границы пляжа, куда доползали белесые языки пенистых волн.
      Вдали над морем висели посеребренные излучениями звезд тончайшие занавеси морских испарений, время от времени их румянили отсветы вспышек скрытых за горизонтом маяков столичного острова. "Пейзаж под занавес", подумал Кир-Кор. Ни остров Столичный, ни сама столица не интересовали его. И с Театральным покончено. Его больше интересовало, кто нагрянет сюда для исполнения процедуры ареста. Скорее всего - камчадалы. Кстати, это упростило бы юридическую сторону дела - многих людей Ледогорова он знал в лицо.
      Искушала возможность прознать о себе что-нибудь из "эфирных источников". Кир-Кор сместил слуховое и зрительное восприятие в радиодиапазон - и распахнутое в космос мирное небо, украшенное скоплениями золотой мошкары орбитальных объектов, молниеносно сменилось цветной круговертью стремительно расширяющихся сферических, сеточных и спиральных структур, пронзающих друг друга треском, пением, воем и болтовней. Ошеломленный, он уклонился от какофонического цунами, сразу смирившись перед ураганным напором объединенной радиостихии Земли-Приземелья, и предпочел вернуть себя в прежнее состояние зрительно-звукового покоя. Лишь на миг небо сделалось верхним зеркалом огромной, дерзкой и вдобавок перенаселенной технической цивилизации шестого уровня, но и мига дерзости было довольно. В последние часы отпуска любая дерзость представляется особенно неуместной.
      Странно было вот так, без цели, стоять на твердом, мокром песке, дышать соленым воздухом моря. Уже не терпелось покинуть остров. Пешком ушел бы отсюда прямо по волнам. Куда глаза глядят... Уйти пешком он, конечно, не мог, но пробежать по воде полсотни метров от острова - это вполне по силам. В счастливую пору своего резвоногого детства он, бывало, одолевал дистанции чуть ли не в два раза большие. Правда, в бассейне. И, разумеется, на спокойной воде. У них, новастринских сорванцев, бег на воде считался одним из самых престижных видов мальчишеского соперничества, и победителю-виртуозу доставались почести адекватные славе олимпийского чемпиона. На первый взгляд, все просто: чтобы удержаться на поверхности, надо сучить ногами сильно и быстро - с эффективностью хвостового дельфиньего плавника. Но для того, чтобы безостановочно сучить ногами, требуется специфическое умение заставить безошибочно работать мышцы и нервы в энергетически выгодном режиме (кто не умел-тут же терял равновесие). На дистанции возникало особое состояние необыкновенной наэлектризованности - до неприятного покалывания в черепной коробке. Вот почти как сейчас...
      Кир-Кор прислушался к покалыванию в лобных долях, в затылке. Мышцы буквально звенели от напряжения. "Одно из двух, - думал он, - либо проклюнулась жажда спортивного подвига, либо впал в детство". Мышцы требовали движения, силовой нагрузки. Мозг, в свою очередь, требовал, чтобы нагрузка имела хотя бы игровой смысл. Не перетаскивать же, в самом деле, камни с места на место!..
      Спасаясь от наката внезапной волны, он вложил в прыжок всю свою силу и через заднее сальто в пять оборотов забросил себя по широкой дуге чуть ли не в середину окруженного скальными грядами пляжа. Приземлился возле торчащего из песка одинокого и гладкого, как череп, валуна, сел на гранитную плешь, задумался.
      Ночь тигра на исходе. Ночь соперничества и опасной борьбы. Н-да... Не получилось борьбы. Не было здесь даже возможности для соперничества и честной борьбы...
      Он попробовал вывернуть из песка свое гранитное сиденье. Валун даже не шевельнулся - увяз в песке основательно. Хоть бы какой-нибудь соперник случился поблизости! Пусть даже осатаневший от ярости махайрод. Два махайрода. И тигр полосатый впридачу. "Подойти бы и нагло дернуть за хвост", - подлил масла в огонь досады внутренний голос. Кир-Кор представил себе, как рычит, изгибаясь и поднимая передние лапы, взбешенный фамильярностью хищник. Вообразил настолько отчетливо, ясно, будто наяву стоял перед тигром глаза в глаза на арене новастринского гладиатория. Глаза в глаза..
      Одна за другой истекли секунды - картинка галлюцинаторного миража не исчезала. Хищник отвел взгляд, Кир-Кор еще отчетливее увидел полосатый бок зверя. Тигр зевнул, грузно лег полосатым мешком, повернул голову, накрыл морду лапой. Кир-Кор отчетливо все это видел. И ясновидчески сознавал, что происходит все это в вольере столичного зоопарка - отсюда довольно-таки далеко, на юго-западном берегу невидимого за горизонтом острова.
      Сказать, что он был удивлен - ничего не сказать. Мозг лихорадочно искал объяснений. Ведь такого варианта ясновидческой пиктургии в принципе быть не должно, Кир-Кор знал это твердо. Пиктургировать на большом расстоянии он мог, лишь опираясь на ментаполе достаточно знакомого субъекта, который в данный момент где-то там разглядывал тигра. И никак не иначе... Одного желания встретить здесь опасного зверя - пусть даже очень сильного желания - мало. "Чудес не быва..." - успел подумать Кир-Кор, и мимо него с огромной скоростью незримо пронеслась мегатонная масса у-упф!..
      От внезапности перехватило дыхание. Он отвел для упора ногу назад, ожидая ветрового удара. Но воздух остался недвижен. Воздух в этом стремительном действе загадочно не участвовал. Воздух был сам по себе, мегатонная масса-невидимка - сама по себе. Она вынырнула на миг из какого-то иного пространства (Кир-Кор моментально сообразил из какого) и туда же канула. Холодок под коленями, необъяснимый трепет в груди, - вот все, что она оставила после себя...
      Потрясенный, он сел на песок. Уставился в посветлевшее небо, застыл в ожидании, хотя уже знал, что больше ничего не произойдет. Во всяком случае, в тот раз, когда незримая масса пронеслась мимо там, на Планере, он тоже ждал - и ничего не дождался. И тогда же, помнится, почему-то решил, что поразившее его стремительное событие похоже на пролет грандиозного маятника, амплитуда качаний которого имеет звездный масштаб, и потому ждать возвращения таинственной массы из ее безмерно глубоких, вычерненных неизвестностью пространств придется бесконечно долго. Миллион, может быть, лет. А может быть, и того дольше. Прошло всего шесть недель... Следственно, амплитуда "звездного маятника" - сущий пустяк? Похоже. Но отнюдь не пустяк, его весьма ощутимая масса... Р-раз - и мимо. И в этот раз мимо, но уже ближе, чем в прошлый. А если, в следующий не мимо? Если прямым попаданием?..
      Он вскочил, вцепился в гранитный валун, неимоверным усилием вывернул его на поверхность. Валун опрокинулся. Это была слоновья голова с отбитым хоботом и обломанными бивнями. Толчком ноги Кир-Кор сбросил ее обратно в воронку и стал вытряхивать песок из обуви.
      Ему не давало покоя чувство некоторого неудобства. Как будто на пустынном пляже он был не один. Кир-Кор обернулся. И очарованно замер. Переступив границу разлива накатных волн и по-кошачьи вытянув шею, полосатый зверь пытался обнюхивать языки периодически подступающей пены. "Мегатонная штука оставила после себя кое-что посерьезнее легкого трепета", - поделился догадкой внутренний голос.
      Тигр отпрянул от захлеста волны, брезгливо отряхнул с подмоченных лап налипший песок. Кир-Кор обвел взглядом ямки тигриных следов, нахмурился. Он впервые подумал, что земляне, мало надеясь на защитные функции экзархатов, боятся, по-видимому, не зря. "Их МАКОД - жалкая дырявая плотина". - "А не проделал ли ты сегодня в этой плотине еще одну большую дыру?" - обеспокоился внутренний голос. "Очень возможно, - ответил Кир-Кор, сжав зубы. - И может быть - самую большую..."
      Море еще оставалось пасмурно-серым, а в зоне пляжа неестественно быстро светало: откуда-то струился золотисто-розовый свет. Он поднял голову-узнать откуда. Румянец зари ярко выкрасил вознесенную над островом фигуру крылатой женщины; огромные золотые крылья развертывались вширь, отражая свет вниз, в ущелья, а руки, прежде печально дремавшие на груди, были протянуты в этот час навстречу верхним лучам скрытого пока за горизонтом солнца. Ночь кончилась... Легкий бриз нарушил тяжкую недвижность воздуха. Кир-Кор направился к зверю. Тигр порычал для порядка и отступил под защиту камней затененной гряды. Совершенно не осторожничая, Кир-Кор приблизился к нему на расстояние, которое тигр мог одолеть коротким прыжком, остановился.
      - Уж слишком Ты, приятель, матерый...
      Готовности прыгнуть хищник не проявлял. Лег на брюхо, вытянул передние лапы. Зеленоватые зрачки рыжих глаз внимательно следили за действиями незнакомого человека. Хвост свой рыжеглазый субъект, правда, держал пока в напряжении. И совершенно напрасно. Кир-Кор уже понял, что зверь не опасен. Это был крупный, старый самец, вконец обленившийся за решеткой вольера, избалованный вниманием людей. Боец из него, разумеется, никакой. Правда, утренний голод все же причинял ему известное беспокойство (сытый зверь не стал бы вынюхивать в пене прибоя мелкую живность). Кир-Кор сел на корточки и, глядя в рыжие глаза, спросил вполголоса:
      - Ну что, усатая морда? Что мне теперь с тобой делать, а?..
      Хвост зверя обмяк, зеленоватые зрачки шевельнулись: влево, вниз, вправо. Тигры не выдерживают прямой взгляд человека.
      - И откуда ты свалился на мою голову? Вернее - зачем?.. Ведь ты здесь функционеров МАКОДа заиками сделаешь.
      Зверь с тихим стоном приоткрыл пасть, окантованную белой шерстью, и было видно, как он старается подавить неуместный в этой ситуации зевок.
      - Еще до того, как ты успеешь открыть пасть пошире, боевики МАКОДа маракас! - продырявят твою драгоценную шкуру в очень многих местах.
      Тигр выпустил и спрятал когти.
      - Не поможет. - Кир-Кор покачал головой. - Вот что, приятель... Давай-ка, на всякий случай, я тебя усыплю. Согласен?
      Тигр уткнул морду в передние лапы. Очень мощные лапы. Одним ударом быка убить можно.
      - Молодчина, - похвалил Кир-Кор. - Быстро соображаешь. Это совсем не больно, - успокаивал он зверя, сосредоточиваясь. - Даже наоборот. Голод терзать не будет. Глубокий покой до самого вечера...
      Усыпляя не очень-то склонного спать натощак пациента, он поглядывал в сторону моря. Ему казалось, будто время от времени он ощущает ослабленный аурический зов... Это его отвлекало.
      Зверь уснул. Кир-Кор вышел на мокрый песок, остановился у самой границы наката и минуту спустя увидел, как первые лучи солнца алым золотом воспламенили парус только что обогнувшего восточные буруны спортивного судна. Он сразу понял, что это "Алмаз". Еще до того, как успел определить тип суденышка и разглядеть на палубе стройную фигурку в матросском костюме.
      - Клянусь Театральным и прочими островами всех земных океанов, это "Алмаз"!
      - Кири-и-ил! - звала рассветная даль. - Кири-и-ил!
      Катамаран приближался к берегу не снижая скорости.
      - Эй, шкипер, побереги кили! - крикнул Кир-Кор, предупредительно вскинув над головой скрещенные руки.
      Ни крик, ни тревожные жесты не отрезвили беспечного шкипера. "О, небо! - изумился Кир-Кор. - Что она делает?!"
      - Право руля! - рявкнул он в последний момент. Сдвоенный корпус "Алмаза" круто взял вправо. Но уже было поздно: суденышко на повороте с ходу врезалось в донный песок. И прежде, чем над канатами релинга замелькали, кувыркаясь в воздухе, фигура в белой матроске, белые туфли и спикард в белом чехле, Кир-Кор ощутил ногами сопротивление воды, не успевающей раздвигаться под его бешеными ступнями. Сквозь шум в голове слух уловил сдавленный вопль.
      На месте аварии глубина была не больше метра, однако накаты волн вносили свои коррективы - вода подступала к груди.
      - Кирилл... прости меня, Кирилл! - шептала Марсана, задыхаясь в его мокром объятии. - Иначе я не могла... Я должна была попытаться увидеть тебя!..
      Он вынес ее на берег. Марсана машинальными движениями рук пригладила свои намокшие волосы и смахнула капли с лица. Она смотрела ему в глаза очень внимательно и откровенно.
      Поцелуй был глубокий, медленный, жаркий. Все, вокруг поплыло куда-то, сроки теряли значение. Реальность мира грозила иссякнуть.
      - Кир...
      - Молчи.
      - Люблю тебя.
      - Молчи. Не говори ничего.
      - Я с ума сойду!..
      - Я с тобой уже обезумел.
      - Больше ни слова. О небо...
      Они опомнились, когда над их головами закричали первые чайки.
      - Это что за планета? - спросила она.
      - Издеваешься, да?
      - Нет. - Она зачерпнула горсть песка, просыпала его сквозь пальцы. Вздохнула. - У меня ощущение... ну, такое, будто я сейчас... будто нет у меня моей планеты.
      Теперь уже он внимательно посмотрел на нее. И краем глаза уловил какое-то движение в тени под "тигровой" грядой. "Маракас, я ведь совсем забыл про усатого!.."
      Зверь сменил позу: вытянув лапы, распластался на левом боку. Светлое брюхо стало почти незаметным на светлом песке.
      Он надеялся, что взгляд Марсаны скользнет мимо. Да не тут-то было.
      - Мама моя!.. - Рука ее дрогнула. - Неужели там тигр?!
      - Не надо бояться, он спит. И спит очень крепко. Разбудить его невозможно. Разве что к вечеру...
      - А откуда... зачем он спит здесь?!
      - Так вышло. Бедняга... В этом он абсолютно не виноват. Дырявые тут зоопарки...
      - Впервые слышу о зоопарке на Театральной. Хотя... все может быть. Как давно я тут не была!..
      - Все может быть... что бывает.
      - Очень глубокая мысль!.. - Она рассмеялась. Тихо и (ему показалось) с опаской.
      - Смейся и говори в полный голос. Разбудить зверя тебе не удастся. Даже если ты станешь таскать его по всему пляжу за хвост.
      - Не стану, - тихо сказала она. - Поцелуй меня...
      Пронзительно кричали чайки. Шалая волна тяжко бухнулась в плотный от влаги песок. Накат принес Марсане упакованный в белую пену презент - белую туфлю с левой ноги.
      - Дар Нептуна, - отметил Кир-Кор.
      - Дар бесполезный... А может, вторая на палубе?
      - Вряд ли. Я видел ее свободный полет на канатами релинга.
      Он взглянул на суденышко и пружинно поднялся. Не разуваясь (теперь все равно), поспешил в воду. Неуправляемый катамаран, снятый с мели волнами и напором берегового бриза, отваливал в море. Самое время воспрепятствовать его вероломному дрейфу...
      Мощная вспышка остановила спасателя на полдороге. Тонкий, прямой, как струна, плазменный шнур с громким шипением быстро скользил сверху вниз вдоль плоскости "румб-электро", пожирая элементное полотно, оставляя после себя невыносимо яркий след и фейерверочную трескотню осколков несущей конструкции. Все было кончено за три секунды: вместо паруса, поворотной трубы и мачтовой арматуры на палубе возвышался, дымясь, жалкий обглодыш...
      - Эй, лавонгайские утки! - обратился Кир-Кор к рифленому днищу зависшего над суденышком поискового дисколета с надписью на борту: "Лавонгай". - Неужели вам могло прийти в голову, будто я собираюсь под вашим прицелом удрать на парусной лодке? Никогда не поверю.
      Борт с надписью не отвечал. Поглядывая на Марсану, недвижно сидящую на песке в странной и, должно быть, неудобной позе, на изуродованный катамаран, на жужжащее по-шмелиному днище "искателя", Кир-Кор выбирался на берег. Молчание вооруженного монстра его не заботило. Экипаж промолчал, потому что им нечего было сказать. На его упрек им просто-напросто нечем ответить. А ему и не надо ответа. Ему достаточно знать, что там, на борту дисколета, превосходно слышали каждое его слово.