Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Требованиям «демократического давления» на Временное правительство со стороны Советов и опасностям двоевластия П. Г. Виноградов противопоставлял идею расширения социальной базы Временного правительства. Широкую общественную поддержку правительству могли обеспечить земства. Необходимость такого подхода к российским делам Виноградов вновь подтвердил в статье, помещенной в либеральной «Новой Европе». В ней историк отмечал, что союз с «западными демократиями» является залогом не только победы над Германией и ее союзниками, но и условием либерального развития российского общества. Такая жесткая связь возможностей либеральных преобразований в России с участием ее в войне на стороне Антанты порождала довольно своеобразную логику суждений П. Г. Виноградова. Если самодержавие осуждалось им за то, что пожертвовало цивилизацией и правовым порядком ради сохранения бесплодных завоеваний и угнетающего господства, то революционные экстремисты – за стремление положить конец роли России как великой державы путем поддержки ее распада и отказа от национальной истории ради интернациональных мечтаний. Желание мира становилось как бы несовместимым с либеральными изменениями в обществе, поэтому вполне логичным было приветствие тех социалистических фракций, которые становились по вопросу о продолжении войны в один ряд с буржуазными партиями. В этих оценках, как и в отношении к федерализму, можно заметить пункты, ослаблявшие либеральную программу Виноградова. Во-первых, непонимание негативного отношения к войне общества в целом порождало иллюзию, что достаточно устранить неурядицы, созданные бездарным управлением царских чиновников, и она будет успешно завершена. Во-вторых, переоценка значения внешнего фактора для либеральной эволюции российского общества практически лишала этот процесс внутренних оснований.

Правда, последнее положение отчасти преодолевалось указанием на возможности активной работы городского и земского самоуправления по преобразованию социального порядка, а также на потенциальную поддержку демократической власти и порядка «весомым голосом» крестьянства, которое «менее крикливо, менее распропагандировано, менее подвижно, чем городские рабочие»[73]. Однако основным пафосом статьи была мысль о необходимости интеллектуального общения Англии с Россией, которое должно вытеснить германское влияние и содействовать продвижению последней по пути либеральных преобразований.

Вновь к освещению положения в России П. Г. Виноградов обратился во время июльских событий. Историк вновь подтвердил свой вывод о всенародном характере революции. «Мы и они» – так он определил размежевание в дореволюционной России между народом, с одной стороны, и самодержавием и бюрократией, формировавшейся по принципу «исключения лучших», с другой. Возвращаясь к резким критическим оценкам бюрократии, звучавшим из его уст, начиная с лекций в Кембридже в 1902 г., П. Г. Виноградов особенно подчеркивал германское проникновение в ее среду, приобретшее «пропорции и вид иностранного завоевания»[74]. Рассматривая нарастание антагонизма между обществом и властью, он намечал традицию освободительного движения, идущего от декабристов через идеалистов 1840-х гг. (славянофилы и западники) к деятелям пореформенного периода, среди которых постепенно произошло размежевание на радикально настроенных социал-демократов, опирающихся на доктрину марксизма, и умеренных, активно работающих над практическим строительством новой России в рамках земств.

Дальнейшее смещение акцентов под влиянием июльских событий можно заметить в статье «Некоторые элементы российской революции», которая развивала конспективный набросок предшествующей публикации. Среди элементов революции были названы бюрократия, интеллигенция и крестьянство. Рабочим же, которым им отдавалось должное в успешной борьбе на улицах Петрограда весной, теперь не нашлось места из-за небольшого объема статьи и того факта, что «городской пролетариат, хотя и находится на переднем плане сейчас, возглавляется интеллигенцией и зависит от конечной поддержки крестьянского большинства населения»[75]. В целом значение уличных боев в осуществлении революции, как считал П. Г. Виноградов, должно отступить на второй план перед либеральным земским движением, которое было основой думской оппозиции, развивавшейся от реформаторства к революции.

П. Г. Виноградов подтвердил свою мысль о том, что «самоуправная бюрократия страдала моральным недугом задолго до крушения в 1917 г.», уступая влияние интеллектуалам. Поэтому он сосредоточил свое внимание на отношениях внутри интеллигенции и связях последней с народом. Объединяющим элементом, сплачивающим все слои населения России в позитивной работе по переустройству общества, историк считал ту часть интеллигенции, которая связала свою судьбу с земским движением. К ним примыкали умеренные социалисты, дорожившие чувством патриотизма. Наибольшую опасность представляли радикально настроенные социал-демократы, в оценке которых теперь звучал тот же мотив пособничества Германии, что совсем недавно он использовал при оценке бюрократии. «Российские экстремисты, опьяненные их победой над царизмом, находят возможным поднять знамя восстания против средних классов и правительств Европы, вопреки факту, что тем самым они помогают спасти от уничтожения единственное реально опасное и агрессивное правительство»[76].

Экстремизму социалистических радикалов и городских рабочих, как полагал П. Г. Виноградов, могло противостоять крестьянство. Критически оценивая результаты освобождения крестьян в 1861 г. и особенно проведение аграрных преобразований Столыпиным, которые стали прологом к революции, историк уповал на нравственные силы народа, которые неоднократно проявлялись в истории и спасали Россию. В такой туманной надежде вновь проявлялись слабости его либеральной позиции. Органическое видение исторического процесса, при котором общество представлялось как целостный организм, не позволяло историку заметить реальные особые интересы крестьянства.

Указание на моральные качества народа имело большое значение для П. Г. Виноградова в связи с тем, что он видел культурную пропасть, которая разделяла народные массы и интеллигенцию. Это создавало угрозу принятия народом лозунгов борьбы с буржуазией, средним образованным классом, который со времен петровских реформ воспринимался в народном сознании как чужеродное явление (отметим, что Виноградов отождествлял средний класс и интеллигенцию). Поэтому неудивительно, что в августе, накануне проведения Всероссийского поместного собора, он писал о необходимости глубокой церковной реформы в России. Она должна была содействовать сближению мировосприятия народа и интеллигенции[77]. Немалые надежды возлагались им на московское совещание, которое историк оценил как начало понимания «многими, если не всеми, что пришло время прекратить „разрушительную работу революции“ для того, чтобы собрать воедино ее положительные достижения»[78]. В таком взгляде было больше надежды на поворот к лучшему, чем трезвого понимания ситуации в стране, надежды, которой не суждено было сбыться. Захват власти большевиками был незаконен и вел к полному разрушению государства, а значит и гибели России, считал П. Г. Виноградов.

Таким образом, в оценках П. Г. Виноградовым революционных событий в России 1917 г. проявились особенности его мировоззрения и положения добровольного эмигранта. Для их правильного понимания нужно учитывать то, что, во-первых, это был «взгляд из Англии». В своем стремлении повлиять на складывание благоприятного общественного мнения у англичан о происходящем в России историк вынужден был учитывать другие подходы к событиям, появлявшиеся на страницах английской прессы. Во-вторых, его оценки определялись его политическими пристрастиями, о которых он открыто заявил еще в 1905 г., указав на близость своей позиции к октябристам. Сохраняя приверженность умеренному либерализму, П. Г. Виноградов, однако, под влиянием революции вносил коррективы в свою политическую программу. Наконец, в-третьих, рассмотрение им событий 1917 г. в России опиралось на органическое видение исторического процесса, при котором общество представлялось как эволюционно развивающийся организм, воплощающийся в национальном государстве. Такой взгляд допускал возможность лишь назревших и утвердившихся в общественном сознании политических изменений, которые не затрагивали бы основ существования государственности. Поэтому в оценке революционных событий «по горячим следам» можно увидеть не только эмоциональное отношение к ним, но и стремление раскрыть их исторические предпосылки, определить тенденции дальнейшего развития. За всем этим проглядывает вера П. Г. Виноградова в то, что революция будет протекать по историческим законам, зная которые можно определить ее рамки. Однако более глубокие социальные преобразования превращали революцию в стихийную силу, разрушающую органическую целостность общества и, как следствие, государственность. Именно с таких позиций он оценивал ход революции после прихода к власти большевиков.

В это время Павел Гаврилович сблизился с созданным в Лондоне обществом «Народоправство». Целью общества являлось объединение тех, кто отвергал большевистское правление, как ведущее к распаду российской государственности, кто поддерживал демократически выбранное Учредительное собрание и считал республику надежной гарантией мирного и свободного развития России.

VII

Гражданская война была для П. Г. Виноградова естественным продолжением революций 1917 г. Как историк, он стремился найти историческую аналогию для понимания современных событий. Ни Парижская коммуна, несмотря на кажущееся внешнее сходство, ни Великая Французская революция не могли служить ей. В первом случае силы разрушения не были столь значительны, как в России, где к относительно маленькому слою рабочих присоединились многочисленные крестьяне и деморализованные толпы солдат. Во втором – революционеры-монтаньяры были все же патриотами, тогда как «ленинцы осмеивают идею России и совершенно равнодушны к развалу страны»[79]. Историческая аналогия лежала в прошлом самой России. «Смутное время» – вот та призма, через которую смотрел на гражданскую войну историк[80]. Тем самым сутью явления становилось разложение социального организма и развал государственности. Причем опасность этого была значительно сильнее, так как немецкая агрессия (на начальном этапе гражданской войны) была страшнее польской интервенции XVII в., а духовные основы единства общества слабее из-за падения авторитета церкви.

В соответствии с таким подходом определялись глубинные психологические причины гражданской войны. Они крылись в разрыве культурного уровня наиболее образованного слоя русского общества и его основной массы, истоки которого восходили к петровским реформам и даже к допетровским временам никоновского раскола. Это позволяло определить гражданскую войну как восстание необразованных классов против образованных, которое было спровоцировано безответственной демагогической пропагандой большевиков, которых историк называл «Calibans»[81]. В историческом плане большевики были наследниками той радикальной части интеллигенции, которая с самого начала ставила перед собой лишь разрушительные задачи, ничего не делая для реального блага народа. Этой линии противопоставлялась деятельность той ее части, которая работала в земствах для улучшения народной жизни. За такой оценкой явно проглядывает собственная судьба П. Г. Виноградова, активно содействовавшего, несмотря на противодействие бюрократии, развитию народного просвещения на посту председателя училищной комиссии Московской городской думы. Этим объяснялось моральное осуждение власти большевиков и определение им цели гражданской войны.

Целью должно было быть устранение большевистского правления, которое П. Г. Виноградов определял как «погром». Средством – военная борьба объединившихся антибольшевистских сил внутри страны при поддержке, в том числе и вооруженными силами, со стороны союзников по Антанте. Любая попытка оправдать «реалистическую политику» поддержки большевиков, как единственной силы, способной противостоять немецким войскам (не говоря уже об изменнической попытке П. Н. Милюкова вступить в контакт с немцами), встречала резкую критику историка[82]. Призывая союзников к активному вмешательству в дела России, П. Г. Виноградов использовал в качестве аргументов указания на моральный долг перед русскими солдатами, не раз спасавшими их армии во время Первой мировой войны, и на возможность того, что искры революционного пожара могут долететь и до Британских островов[83].

Примечания

1

Parker Ch. Paul Vinogradoff, the Delusions of Russian Liberalism, and the Development of Russian Studies in England // SEER. 1991. Vol. 69. №.1. P. 42. В отечественной историографии подчеркивалось обратное влияние общественно-политических взглядов П. Г. Виноградова на его историческую концепцию. См.: Могильницкий Б. Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х гг. XIX в. – начала 1900-х гг. Томск, 1968; Мягков Г. П. «Русская историческая школа». Методологические и идейно-теоретические позиции. Казань, 1988; Моисеенкова Л. С. Патриарх российской медиевистики: Жизнь и научное творчество П. Г. Виноградова. Симферополь, 2000.

2

См. подробнее: Антощенко А. В. О формировании политической программы П. Г. Виноградова // Исторический ежегодник. Специальный выпуск: 2000. Омск, 2001. С. 78–91.

3

Это событие ярко и подробно представлено в письмах П. Г. Виноградова к друзьям и коллегам. См.: ГА РФ, ф. 579 (П. Н. Милюков), on. 1, д. 3949, л. 1–2 об., л. 13–16 об.; НИОР РГБ, ф. 70 (В.И.Герье), к. 38, д. 111, л. 14–16 об.; там же, ф. 119 (Н. И. Кареев), к. 9, д. 79–80, л. 2 об. -3 об.; РГАЛИ, ф. 453 (Соллогубы), on. 1, д. 376, л. 26–31 об.

4

Fisher Н. A. L. A Memoir // Collected Papers of Paul Vinogradoff (далее – Col. Pap.). Oxford, 1928. Vol. 1. P. 19.

5

Виноградов 77. Г. И. В. Киреевский и начало московского славянофильства // Вопросы философии и психологии. М., 1892. Кн. п. С. 98–126; он же. Т.Н. Грановский // РМ. 1893. Апрель. 4.2. С. 44–66.

6

М. О. Гершензон писал в письме к брату ig февраля 1893 г.: «иго числа был на публичной лекции Виноградова: он очень хорошо читал о Грановском». См.: Гершензон М. О. Письма к брату. С. 66. В письме к К. Н. Бестужеву-Рюмину от 1 июня 1893 г. П. Г. Виноградов заметил: «Можно было, и даже я мог бы сказать гораздо больше и об общественной деятельности и об отношении его к западничеству и славянофильству. Но меня лично особенно интересовал вопрос о роли Грановского] в исторической литературе, и, признаюсь, этому вопросу я пожертвовал многим в последующем». РО ИРЛИ РАН, 24.724/CLXXIX6. 48, л. 2–2 об.

7

Лекция о Т. Н. Грановском, опубликованная позже в виде статьи, была прочитана «в пользу бесплатных столовых и сельских библиотек в местностях, пострадавших от неурожая и эпидемии». См.: РГИА, ф. 733, оп. 193, д. 1309, л. 32.

8

См. подробнее: Антощенко А. В. Об общественной деятельности П. Г. Виноградова // Общество и власть. СПб., 2001. 4.1. С. 15–31.

9

См. об этом: Антощенко А. В. «Классицизм» или «реализм»: обращение к европейскому опыту и среднее образование в России (комиссия 1900) // Диалог со временем. М., 2001. Вып. 6. С. 135–154.

10

См.: Виноградов П. Г. Борьба за школу на Скандинавском севере. СПб., 1902. Первоначально работа была опубликована в «Вестнике Европы» (1902. № 3).

11

См. о подготовке публикации: Письмо П. Г. Виноградова к М. М. Стасюлевичу от 18 августа 1901 г. // РО ИРЛИ РАН, ф. 293 (М. М. Стасюлевич), on. 1, № 339 [л. 6–9].

12

Об этом свидетельствует и желание П. Г. Виноградова получить оттиски статьи, чтобы «послать их кое-кому из своих знакомых». См.: Письмо П. Г. Виноградова к М. М. Стасюлевичу от 17 октября 1901 г. // РО ИРЛИ РАН, ф. 293, on. 1, № 339 [л. 10–11].

13

См. об этом: АнтощенкоА. В. П. Г. Виноградов об университетском вопросе в России на рубеже XIX–XX вв. // Русская наука в биографических очерках. СПб., 2003. С. 200–220.

14

Виноградов П. Г. Учебное дело в наших университетах // BE. 1901. Т. V. Кн. 10. С-537-538-

15

См. подробно о причинах этого решения: Антощенко А. В. История одной профессорской отставки // Казус. 2002. М., 2002. С. 234–272.

16

Переписка П. Б. Струве с П. Г. Виноградовым (1902–1904) // РГАСПИ, ф. 279 (П. Б. Струве), on. 1, д. 66, л. 57. Письма опубликованы мной: «Каждый обязан бороться на своем месте»: Письма П. Г. Виноградова к П. Б. Струве (1902–1904) // ИА. 2000. № 5. С. 186–201.

17

Там же, л. 57 об.

18

См.: Что делается и что делать в русских университетах? // Освобождение. 1902. № 2. С. 21–23 и № 3. С. 39–40; Новые временные правила// Там же. № 8. С. 116–119; Комическая фигура //Там же. № 7 (31). С. 113–115.

19

Vinogradoff P. The Reforming Work of the Tzar Alexander II // Lectures on the History of the Nineteenth Century. Cambridge, 1902. P. 242.

20

Детально положение крестьянства в России было охарактеризовано П. Г. Виноградовым в статье «The Peasant Caste in Russia», помещенной в «Independent Review» (1904. Vol. IV. No. 13. P. 89–101).

21

См. ее подробный анализ в статье: Антощенко А. В. Политическая позиция П. Г. Виноградова в годы первой русской революции // Проблемы российской истории. М.; Магнитогорск, 2007. Вып. VIII. С. 61–78.

22

Виноградов П. Г. Политические письма // РВ. 1905. 5 августа.

23

Ср.: Волобуев О. В. Революция 1905–1907 гг. в публицистике русских буржуазных историков // ИЗ. Т. 102. М., 1978. С. 288–291. Наиболее обстоятельный анализ соотношения взглядов П. Г. Виноградова и В. И. Ленина на проблему перспектив первой русской революции см.: SargeantЕ. Russian Liberalism versus Bolshevism: The Debate Between Vinogradoff and Lenin (1905–1907) // International Politics. 1996. Vol. 33. P. 341–371. Хотя общий контекст, как представляется, выбран не совсем верно, так как П. Г. Виноградов полемизировал не с В. И. Лениным, а с радикальными либералами. Сама исследовательница признает, что невозможно установить источники знаний П. Г. Виноградова об идеях большевиков в это время (Р. 347). К тому же последующие публикации П. Г. Виноградова 1905–1906 гг., которые не рассматриваются Е.Саржент, продолжают полемику именно с кадетами, среди лидеров которых было немало его бывших учеников.

24

Виноградов П. Г. Политические письма // РВ. 1905. 19 августа.

25

См.: Fisher Н. A.L. A memoir. Р. 49.

26

Ср.: Сборник программ политических партий в России. Под ред. В. В. Водовозова. Вып. 2. Б. м., б. г. С. 42–56.

27

Ср.: Виноградов П. Г. 17-го октября 1905 года // Слово. 1905.15 (28) ноября; Сборник программ политических партий в России. Вып. 1. С. 40–49.

28

Vinogradoff P. The First Month of the Duma // Independent Review. 1906. Vol.X. №.34. P. 48–63.

29

См. об этом: Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905–1917 гг. Л., 1977. С. 112–120.

30

Виноградов П. Г. Возможно ли было образование либерального министерства? // Московский еженедельник. 1906. № 20. С. 11–16.

31

ЦГИАМ, ф. 418, оп. 70, д. 563, л. 25 об.

32

См.: Public Lectures Given in England and Foreign Countries// Vinogradoff P. Col. Pap. Vol. 2. P. 498; Paul Vinogradoff’s letter to Seligman on April 20, 1907 // Columbia University Libraries. Rare Books and Manuscripts Library. Special Collections. Edwin R. A. Seligman’s collection. См. также описание П. Г. Виноградовым своего пребывания в Америке в письме к М. М. Богословскому от 5 мая 1907 г. АРАН, ф. 636 (М. М. Богословский), оп. 4, д. 4, л. 13–13 об.

33

Цит. по: FisherН. A. L. A Memoir. Р. 44.

34

Виноградов П. Г. Университетский вопрос // Русские ведомости. 1909. 1 января.

35

В письме к С. Н. Трубецкому от 18 января 1903 г., перлюстрированном полицией, П. Г. Виноградов писал: «…уезжая, я поставил и условие своего возвращения, быть может неосторожно, но поставил. Я говорил, что вернусь, если вы меня позовете, когда университет выйдет из своего жалкого подчинения министерской канцелярии и попечителю. Этого я и буду держаться в конце концов. Когда придет новый устав или если этот устав будет возможный (курсив мой. – А. А.), на что мы все надеемся, я вернусь в Московский университет по приглашению его профессоров, но не иначе. Не говорите, что это слишком отдаляет срок моего возвращения и что я нужен теперь. Возрождение университетов должно совершиться очень скоро, если оно вообще совершится, а при автономии-то как раз и понадобятся “люди, и энергия, и умения”. Но пока нет устава, мало ли что может случиться; все благие начинания могут развалиться как карточный домик, а в карточном домике не стоит устраиваться». ГА РФ, ф.102, оп. 231 (1903), д. 196, л. 1 об.

36

Pipes R. Struve: Liberal on the Right, 1905–1944. Cambridge (Mass.), 1980. P. 182–184.

37

См.: Виноградов 77. Г. О значении городского Народного Университет им. А. Л. Шанявского // РВ. 1908. 2 октября. О перипетиях создания университета см.: Исторический очерк возникновения и развития Московского Городского Народного Университета // Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского. М., 1914. С. 1–27; Сперанский 77. В. Кризис русской школы. Торжество политической реакции. Крушение университетов. М., 1914. С. 147–178.

38

Лекция была опубликована как отдельная брошюра: Виноградов 77. Г. Господство права. М., 1911.

39

Лекции были опубликованы: Виноградов П. Г. Практика английских государственных учреждений // Лоу С. Государственный строй Англии. С вступительными замечаниями и статьей проф. П. Г. Виноградова. М., 1910. С. 3–50.

40

См.: Виноградов П. Г. Партийное законодательство  Слово. 1908. 6 (19) декабря.

41

См. их выступления: Государственная Дума. Стенографические отчеты. Первый созыв. Сессия 1.4.1. Стлб. 321–323; Там же. Второй созыв. Сессия 1.4.1. Стлб. 109–119; 122–129; Там же. Третий созыв. Сессия 1.4.1. Стлб. 308–309.

42

Виноградов П. Г. Школа и воспитание // HLSL MD SC. Vi no grad off’s Papers, b.17, f.4, p. 10.

43

См.: Антощенко А. В. Об общественной деятельности П. Г. Виноградова.

44

Виноградов П. Г. Проект нового университетского устава. 1908. 17 октября.

45

Там же.

46

Письмо П. Г. Виноградова к Е. В. Герье от 14 января 1911 г., ф. 2432, оп. 1, д. 433, л. 2.

47

РГИА, ф. 740, оп. 7, д. 445, л. 193; оп. 17, д. 48, л. 9.

48

См.: Fisher Н. A. L. A Memoir. Р. 52–57; Конспекты и наброски в тетради, которую П. Г. Виноградов вел в Калькутте: HLSL MD SC. Vinogradoff’ s Papers, b. 22, f. 5.

49

Письмо П. Г. Виноградова к А. С. Лаппо-Данилевскому от 15 марта 1914 г. // СПбФ АРАН, ф.113 (А. С. Лаппо-Данилевский), оп.3, д. 91, л. 23.

50

См. подробно: Marwick A. The Deluge. British Society and the First World War. London, 1965. P. 45 и сл.

51

См. о формировании такого образа у англичан в предвоенный период: Neilson K. Britain and the Last Tsar. British Policy and Russia, 1894–1917. Oxford, 1995. P. 88–96.

52

Vinogradoff P. The Russian Problem // Yale Review. ns. 1914. Vol. 14. No. 1. P. 271.

53

См.: Vinogradoff P. A Visit to Russia // Quarterly Review. 1915. No. 443. P. 544–554.

54

Vinogradoff P. Self-Government in Russia. London, 1915. См. также очень сжатый очерк в «Таймс»: Vinogradoff P. Rise of the Zemstvos // The Times Russian Supplement. 1915. April 26. P. 3.

55

Vinogradoff P. Self-Government in Russia. P. 118.

56

Ibid. Р. 281; Vinogradoff Р. Rise of the Zemstvos.

57

В 1906 г. в статье «Московского еженедельника» П. Г. Виноградов использовал этот библейский образ для критики лидеров кадетской партии и прежде всего П. Н. Милюкова. После визита в Англию в 1909 г. разногласия были сняты в значительной степени заявлением Павла Николаевича, что кадеты представляют «оппозицию Его Величества, а не оппозицию Его Величеству» (см.: Pares В. My Russian Memoir. London, 1931. P. 203; Idem. A Wandering Student: The Story of a Purpose. New York, 1948. P. 168). Формально восстановление личных добрых отношений между Виноградовым и Милюковым произошло во время визита последнего в Англию в 1916 г. См.: Miliukov P. Political Memoirs: 1905–1917. P. 371; Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 231.

58

Crucible. New Liberasing Movement. Interview with Professor Paul Vinogradoff of Oxford University by Percy Alden, M. P. // HLSL MD SC. Vinogradoff’s Papers, b. 7, f. 8. Установить газету, в которой было опубликовано данное интервью, пока не удалось.

59

Vinogradoff P. A Visit to Russia. P. 544.

60

Kharitonoff P. Eating the Bitter Bread of Banishment // Graphic. September 23,1916. p. 364.

61

Письмо Н. Фомина в Лондонский комитет помощи русским военнопленным от 20 апреля 1916 г. // HLSL MD SC. Vinogradoff’ s Papers, b. 1, f. 2. Орфография источника сохранена.

62

Copy of a letter from M. Ivanoff to Jefferson. November 27, 1915 // Ibid.

63

Письмо М. Выгодского к П. Г. Виноградову от 20 сентября 1915 г. // Ibid.

64

Письмо А. Полякова к П. Г. Виноградову от 12 мая 1916 г. // Ibid.

65

Kharitonoff P. Eating the Bitter Bread of Banishment. P. 364.

66

См.: ArnotR. P. The impact of the Russian revolution in Britain. London, 1967. P. 9.