Роуз

Раз мы выбрались из Нильфхейма, то у нас, как я думала, должно быть все хорошо. Но я ошибалась.

Рядом не было Мальмо, чтобы вести нас. Пришла весна. Но это не означало, что появились зеленая трава, цветочки и птичье пение, как в Норвегии. Здесь это означало талые воды и разламывающийся под санями лед.

Правда, у меня была возможность отойти назад к мерзлому морю, которое мы с Мальмо переходили. По краю моря во всей своей красе тянулся зловещий ледяной лес, где я повстречала другого белого медведя. Трещины в льдинах стали шире и глубже, а стоны и треск звучали чаще и громче, чем тогда. Сани оказались слишком тяжелыми, и нам пришлось бросить их. Мы отвязали оленей, но они пошли за нами следом. Мы брели через ледяной лабиринт, и часто у нас под ногами неожиданно появлялись глубокие и узкие расщелины. Как в ночном кошмаре мы прыгали с льдины на льдину, танцевали среди трещин во льду, изо всех сил стараясь не упасть в темную воду. К счастью, никто не провалился, но когда мы выбрались из ледяного леса, силы наши были на исходе.

Пересекая поверхность застывшего моря, я вспоминала, чему меня учила Мальмо: нужно всегда обращать внимание на цвет луж на льду. Голубая вода означала, что лед достаточно толстый, чтобы но нему идти; темная вода говорила, что лед тонкий. Теперь на поверхности виднелось множество темных луж.

Человек, который был медведем, знал, как выжить в мире льда и снега в любое время года. Благодаря ему мы спаслись. Он показал нам, как идти, – так ходят белые медведи, – широко расставляя ноги, легко скользя и не останавливаясь.

На другой стороне моря у берега лед тоже разламывался. Но медведь повел нас между льдин, и мы благополучно добрались до твердой земли.

Мы шли по земле несколько дней, как вдруг нас окутало ледяным туманом. Сначала было красиво. Сияло солнце, солнечный свет отражался в ледяных кристалликах, создавая золотистую дымку, которая обвевала нас. Она напомнила мне золотое платье, которое я сшила в замке. Но потом солнце спряталось за тучами, и золотая дымка превратилась в густой белый туман. Мы не видели даже своих ног.

Мы собрались вместе и решили переждать, но время шло, и люди стали беспокоиться. Поэтому мы собрались и медленно пошли вперед, нащупывая дорогу. Так продолжалось очень долго, и я думала, что сойду с ума.

Но в конце концов туман начал рассеиваться, хотя небо было затянуто облаками. Я понятия не имела, в каком направлении мы движемся. Одна из женщин поскользнулась и упала. Больше она не встала. Мы делали для нее все, что могли, но на следующее утро она умерла. Мы опустили ее тело в одну из глубоких расщелин и молча смотрели, как оно исчезает в темной воде.

Солнце так и не выглянуло, чтобы указать нам путь. Я уже представляла, как мы будем бесконечно бродить по замерзшей земле, умирая один за другим. Белый медведь подошел ко мне.

– Мы заблудились, – сказал он.

– Да, – ответила я.

– Жаль, что у меня больше нет медвежьего нюха. Я смог бы вывести нас.

Я тоскливо кивнула. И вдруг вспомнила про магнитный камень Тора. Я сняла вещевой мешок и нашла на дне его темно-серый камень. Набрав немного талой воды в чашку, я потерла один конец иглы о магнетит и опустила ее в воду. Игла лениво покрутилась и наконец остановилась.

– Юг, – сказала я, указывая направление. Медведь с облегчением кивнул.

Теперь мы знали направление, но понятия не имели, как далеко отошли от берега. Сланк давно закончился, мы все устали и умирали с голоду. Несколько человек было при смерти. Я не знала, сколько еще мы сможем продержаться.

Однажды днем мы взобрались на ледяную гору. Я взглянула вниз и увидела незабываемый Татке-фьорд. У берега на якоре стоял корабль.

Недди

Я никогда не забуду этих людей, стоявших на фоне сверкающего голубого небосвода. Один из моряков увидел их на вершине ледяной горы и крикнул нам с мачты. Мы только что бросили якорь и собирались отправиться на поиски Роуз.

И вот она стояла там.

Матросы побежали встречать путников. Их было человек двадцать и три белых оленя. Даже издалека мы заметили, что они еле передвигают ноги.

Я добежал до сестры, обнял ее и долго не отпускал. Но подошел отец, и мне пришлось выпустить Роуз из объятий. Со слезами на глазах отец обнял ее и повторил ее имя несколько раз.

Белый медведь

Когда Роуз представляла меня своему брату и отцу, она не знала, как меня называть. Ведь у меня не было имени. А я не стал напоминать им, что мы уже встречались, правда при совсем иных обстоятельствах.

Корабль был очень хорош. Я видел, как отец и брат счастливы, что нашли Роуз. Мне не хотелось напоминать, что это из-за меня она ушла от них.

Мне должно было стать легче оттого, что путешествие закончилось, но мне не стало, поскольку я не знал, что делать дальше.

Мне было нечего предложить ей. У меня даже имени не было.

Недди

История, рассказанная сестрой, казалась невероятной. Если бы я не знал Роуз, я бы просто ей не поверил. Тролли, мягкокожие, разлетающиеся вдребезги ледяные дворцы и нечто под названием kentta murha… Один большой ночной кошмар.

Человек, который был белым медведем, выглядел спокойным. Он радовался вновь обретенной свободе, но во взгляде у него ощущалась потерянность. Им с Роуз было неловко общаться друг с другом, но я точно видел, что их связывают сильные чувства.

По пути назад мы заехали в деревушку Неяк. Мальмо и ее люди ждали нас на берегу. Это она рассказала нам, где искать Роуз.

Мы нашли Мальмо – или, скорее, она нашла нас, – когда плыли на север вдоль побережья Гренландии. Она подплыла к нашему кораблю в маленькой двухместной лодке и жестами объяснила, что мы должны следовать за ней. Когда мы бросили якорь и вышли на берег, Мальмо сразу подошла к отцу и рассказала ему, где искать Роуз.

Я удивился, откуда Мальмо узнала, что мы ищем сестру, откуда она знала, где сама Роуз, но мне и в голову не пришло усомниться в ее словах. Она дала нам карты побережья, вырезанные на моржовых бивнях.

(Позже папа сказал, что они предельно точные – одни из лучших, какие он когда-либо видел.) Мальмо объяснила, что мы должны свернуть в глубь материка в Татке-фьорде.

Здесь мы и нашли Роуз.

Роуз

Вернувшись в Неяк и поздоровавшись с Мальмо, я пошла навестить Тора. Он работал над своим кораблем. Ему помогали два приятеля-эскимоса, которых он научил своим любимым песням.

В полдень красивая эскимоска принесла им поесть, и они угостили меня. Я заметила, что Тора с этой женщиной связывают особенно теплые отношения.

Он честно рассказал мне, что после моего отъезда допил все пиво, оставшееся на его судне, и перешел на оленье молоко. Сначала его тошнило от молока, так как его тело не привыкло обходиться без алкоголя, но люди, с которыми он подружился, особенно женщина по имени Рекко, поверили в него и помогли пережить болезнь.

– Мне здесь нравится, – сказал Тор. – Думаю, останусь. А если починю кнорр, то, может, заведу небольшое торговое дельце между Гренландией и Исландией. Надеюсь, получится, – ухмыльнулся он.

Я рассказала Тору, что Гест спасся (ведь это благодаря Гесту отец и Недди приплыли в Гренландию). Тор был изумлен:

– Славный Один! Я и не подумал бы, что это возможно! Ну, теперь точно отправлюсь в путешествие. Найду старого мерзавца и посмотрю, вдохновит ли его моя затея.

Я улыбнулась.

Я привела к Тору белого медведя. Они мгновенно прониклись взаимной симпатией, уж не знаю почему. Может, потому, что оба, неприкаянные, так долго бродили по свету. Тор понимал медведя лучше, чем кто-либо из нас. Медведь даже предложил Тору помочь с кораблем. Раньше он ничем подобным не занимался, но хотел попробовать. Его сейчас интересовала любая работа.

Мы пробыли в Неяке недолго. Папа, Недди и Сорен пытались придумать, что делать с людьми из Нильфхейма. Осталось семнадцать человек, все они были из разных уголков мира. Проще всего было с двумя норвежцами, которые точно могли сказать, где раньше жили. То же было с тремя французами. С остальными сложнее. Мальмо помогала переводить, папа показывал карты, которые тоже очень помогли. Не смогли мы пристроить только двух женщин, молодую и пожилую, но в конце концов решили, что обеих заберем с собой (им очень понравилась наша идея), а остальных постараемся отправить по домам из Сюроя, первого крупного порта на нашем пути. Сорен охотно согласился оплатить все расходы. Я поняла, насколько щедрый он человек и как повезло нашей семье встретить его.

Я не знала, как люди, вернувшись домой, объяснят свое отсутствие. Кто поверит в такое? Даже матросы с корабля Сорена, видевшие нас в Татке-фьорде закутанными в шкуры и в компании с северными оленями, – и те с трудом нам верили.

Ну, по крайней мере, подумала я, у этих семнадцати, похоже, есть куда вернуться. И в отличие от медведя, они знали свои имена.

Белый медведь

Решено. Я уйду.

В Сюрое нам удалось подыскать корабли для всех бывших рабов, кроме четверых: трое были из Франции, а четвертый из маленькой страны внутри материка, у которой не было порта на побережье. Человек по имени Сорен оказался очень великодушным. Он напомнил мне добряка пастуха, ведущего стадо телят в родной хлев. Троих французов он решил отвезти домой на своем корабле: зайти в Ла-Рошель, перед тем как плыть в Норвегию. Человека, который жил на материке, Сорен снабдил провизией и деньгами, достаточными, чтобы добраться до дома по суше. Я уверен, что он поступил бы так же и со мной, если бы я сказал ему о своих планах. Но я не хотел, чтобы кто-то знал, что я собираюсь уходить. Особенно Роуз.

Я знал, что если взгляну в ее карие глаза, то не смогу уйти.

За то время, что я бродил по свету в шкуре белого медведя, я многое узнал о мужчинах и женщинах. Я понимал, что начинать жизнь с Роуз в неравном положении для меня будет подобно катастрофе.

Для начала нужно было хотя бы узнать, как меня зовут.

Я начну поиски с Франции. Я знал про себя только одно: я был принцем. Однажды бледная королева сказала мне:

– В тебе королевская кровь. В Зеленых Землях ты был принцем.

Принцем во Франции. Больше сотни лет назад.

Я думал, что смогу найти кого-нибудь, кто знал бы о короле, жившем давным-давно, сын которого преждевременно «умер». Чем дальше на юг мы продвигались, тем чаще у меня вспыхивали в памяти отдельные картинки. Я думал, что, возможно даже, узнаю места, где родился и вырос.

У меня не было намерения возвращать королевский титул. Люди решат, что я просто лунатик в бреду, если я попытаюсь убедить их, что я принц такой-то из прошлого века. В Ульдре у меня была возможность почувствовать себя королевской особой, и я понял там, что меня не привлекают королевские почести. Что бы жизнь у меня ни украла, я хотел быть простым человеком.

Я решил пойти к замку в горе, хотя вряд ли замок до сих пор существовал. Возможно, королева троллей не очень далеко увела меня от того места, где я раньше жил. Так это было или нет, но мне показалось правильным начать именно с замка.

Мой план заключался в том, чтобы ускользнуть с корабля в Ла-Рошели. Я уйду ночью, пока все спят. Я хотел оставить Роуз записку, но, когда пришло время, не смог ее написать. Что я мог сказать? «Дорогая Роуз! Я отправляюсь на поиски своего имени. Надеюсь, что вернусь через год или два. Твой навеки, человек, который был медведем».

Нет, лучше просто уйти. Может, ей станет от этого легче.

Я плохо спал в ту ночь, поэтому мне было нетрудно встать до рассвета. Я собрал скудные пожитки, которые решил взять с собой – включая флейту, – и пробрался по спящему кораблю к трапу.

Роуз

Я проснулась на рассвете с необычным чувством, как будто меня поцеловали в щеку.

Я выскочила из кровати и мигом оделась. Я не понимала, куда так спешу. Выбежала из каюты и помчалась по коридору. Потом остановилась, не зная, куда идти дальше. Я стояла, как охотничья собака, пытающаяся понять, куда направиться за добычей.

Вдруг я поняла. Побежала к каюте, где спал человек-медведь, и тихонько приоткрыла дверь. В мутном свете от иллюминатора я разглядела двух спящих моряков. Но кровать белого медведя была пуста.

Я почему-то ожидала этого. Но все равно на меня накатило отчаяние. Он ничего мне не сказал – даже «до свидания».

Затем я увидела, что на стопке аккуратно сложенных одеял что-то блестело.

Я вошла в каюту. Это было серебряное кольцо с надписью Valois. Кольцо, которое я не снимала с пальца все свое путешествие. Он оставил его мне.

Я схватила его, надела на палец и вылетела из комнаты.

Вернулась в свою каюту, взяла плащ и отправилась на поиски.

В порту уже сновали люди, но никто из них не видел юношу с золотыми волосами в белой шубе. Когда он ушел? Неужели вечером, когда все разошлись по своим каютам? Мне вдруг стало холодно, и я поплотнее закуталась в плащ.

Неужели мне нужно будет снова искать его? Я даже разозлилась. Почему он исчез вот так, посреди ночи, не попрощавшись и ничего не объяснив?

Я остановилась. Может, нужно дать ему уйти?

Потом я вспомнила его лицо, в последнее время уставшее и бледное. Злость улетучилась. Наверное, ему нужно было так поступить.

Белый медведь

По дороге из Ла-Рошели я встретил старого фермера с сыном, которые ехали в повозке и предложили меня подвезти. Оказалось, что они едут в том направлении, куда мне было нужно, и я был им очень благодарен за доброту.

Чем дальше на юг мы продвигались, тем более знакомым казался пейзаж. Воспоминания возвращались необычайно быстро. Хорошо, что я уселся сзади, иначе фермер и его сын наверняка подумали бы, что я сумасшедший: я все время радостно вскрикивал, когда что-нибудь вспоминал. Большинство воспоминаний относились к тем бесконечным годам, когда я бродил по свету в белой шкуре и искал ту, которая освободила бы меня. Кое-что я вспоминал и из детства. Но как я превратился из маленького мальчика в медведя, мне было никак не вспомнить.

Я спрашивал фермера про королей прошлого века, но они с сыном не интересовались историей. Они знали только свою жизнь на ферме: какие нынче высокие налоги, какая дождливая весна и так далее. Мне придется пойти в какой-нибудь город, чтобы найти ученых, изучающих прошлое.

Когда повозка свернула на восток, я высадился у небольшой деревеньки под названием Кольн. И опять мне повезло: я встретил бродячего торговца, который подвез меня до леса. Лес этот, как здесь поговаривали, был заколдован. Вот удивились бы местные жители, если бы узнали правду про этот лес! Тролли, которые построили ферму, не хотели, чтобы люди беспокоили их, поэтому выли, шумели и зажигали огни в лесу. Тех, кто отваживался заходить в лес слишком далеко, тролли сразу же убивали.

К тому времени, как я добрался до горы, в которой был замок, я вспомнил все.