В тот же вечер Уилл последовал за ней, когда Мэгги выехала из Нью-Йорка и покатила по Со-Милл. Знакомая дорога. Дорога на Бедфорд. Дорога к гибели.
Да, многое осталось прежним, но вот жизнь Уилла изменилась самым странным и неожиданным образом. От того, что наполняло ее, что придавало смысл, не осталось вдруг почти ничего. Он как будто свернул с автострады на пустынный проселок.
Вспоминая ту жизнь, Уилл отдавал должное своей хитрости и сообразительности. Как ловко все получилось. В ту роковую ночь он застрелил Палмера и ничего при этом не почувствовал. Ни малейшего угрызения совести. Он всего лишь остановил отток денег, убрал жадного братца, требовавшего компенсации за молчание после того случая в Рио.
Он переодел брата в свою одежду. Потом доставил тело к дому Мэгги. Поднял шум. Выманил жену на улицу, набросился на нее, избил и выстрелил Палмеру в лицо, после чего того было уже не узнать. И исчез. За остальным Уилл просто наблюдал.
Однако вышло так, что и новая жизнь превратилась всего лишь в очередной кошмар. Иногда ему казалось, что в него вселился дьявол, что он живет в аду.
Уилл знал: поворотным пунктом стал Рио. Где он убил ту первую девушку. После той ночи последовало настоящее преступление и наказание.
Он увидел, как впереди него Мэгги свернула к дому. Его бесило, что она может быть счастлива без него. Ведь, как ни странно, он пытался любить ее. Хотел, чтобы Мэгги спасла его от него самого.
В каком-то смысле Мэгги тоже стала поворотным пунктом. Уилл в этом не сомневался. С ней у него впервые не получилось в постели. Тогда его называли мистером Мэгги Брэдфорд. После того случая Уилл едва ли не каждый день думал о том, чтобы убить ее.
Да, она подвела его, и теперь ее семейке пришла пора уплатить по счету.
Преступление и наказание.
Уилл отправился пообедать в маленький бар, где когда-то был знаменитостью у местных.
Он сидел, ел гамбургер с картошкой, и никто, абсолютно никто, не обращал на него внимания. Это что-то! Его просто не узнавали!
Впрочем, с какой стати? Почему его должны помнить? Он стал прошлым, ушел в историю. Да и нашлось ли там для него место?
Черная Стрела. Вот кем он стал теперь.
Темно-синяя бейсболка без всяких эмблем, серый джемпер, неприметные слаксы. Он ничем не выделялся из толпы завсегдатаев.
В общем, такой же, как все. Ничего особенного. Если не считать, конечно, что окончательно спятил. Хотя кто знает, сколько таких же чокнутых сидит в этом переполненном баре. Может, не у него одного жена вызывала желание взяться за нож или ружье.
— "Никсы" — дерьмо, — поделился только что обретенной мудростью какой-то тупой юнец, сидевший рядом.
— Бургеры тоже дерьмо, — отозвался Уилл, и сосед засмеялся.
Мы же братья, верно?
Уилла тянуло поговорить с кем-нибудь. Пообщаться. Поделиться планами.
Согласен? Хочешь навестить мою бывшую? Я как раз собираюсь убить эту сучку и двух ее выродков. Ты как? Со мной?
— Патрик Юинг — полное дерьмо, — внес свой вклад в разговор сосед с другой стороны.
Уилл сочувственно кивнул и подумал, что, пожалуй, пора убираться. По правде говоря, и «Никсы», и «Янки», и «Нью-Йорк джетс» были для него на одно лицо.
Уже стемнело. За окном горели фонари.
— Ладно, пора домой, к хозяйке, — сказал он своему новому приятелю и поднялся.
Уверен, что не хочешь прогуляться, а, друг? Та еще будет ночка. Уж это я тебе обещаю.
Глава 118
Добраться до дома незамеченным не составило никаких проблем. Уилл оставил машину на стоянке у Озерного клуба и пересек сначала сосновую рощицу, потом неширокую лужайку.
Пока гладко. Как он и рассчитывал.
Идя через луг по высокой траве, Уилл вспомнил один эпизод. Однажды он катался верхом вместе с Алли. Тот был еще совсем маленьким. Уиллу хотелось произвести впечатление на Мэгги. Он знал, чем ее зацепить. Знал все слабые места, какие только есть у женщин. Знал, какие кнопки нажимать. У Мэгги таких кнопок было немного, но он перепробовал их все, одну за другой.
Уилл уже побывал в доме неделю назад. Так сказать, провел разведку на местности. Маршрут был намечен. Дверь в подвал под левым крылом всегда оставалась открытой.
Он включил фонарик, только когда оказался внутри. Задерживаться в подвале не стал — жутковатое место. Дом стоял на каменистом фунте, и там все еще лежали валуны. Деревянная лестница вела в кухню.
Поднявшись по ней, Уилл попал в дом. Часы показывали 23.40. До выходных еще далеко, так что все уже легли. Вся семейка. Мэгги, Дженни и Алли. Святая троица! Его они никогда своим не считали.
В душе Мэгги как была, так и осталась провинциалкой — рано ложимся, рано встаем. В доме было тихо, как в каком-нибудь дурацком морге. Уилла это устраивало.
Вообще-то Мэгги и подала идею, которая легла в основу его плана. Каждый раз, читая газеты, она обращала внимание на сообщения, в которых рассказывалось о том, как в том или ином городишке супруг подвинулся рассудком и истребил свою семью.
Именно это и собирался сделать Уилл. Убить их всех прямо в доме. А потом исчезнуть навсегда. Убийства останутся нераскрытыми, и как раз это казалось ему особенно важным.
С собой у него был шестнадцатизарядный «смит-и-вес-сон» плюс большой охотничий нож. Так что огневой мощи вполне достаточно. Хотя при необходимости он мог бы разделаться с ними и голыми руками. В этом тоже что-то было. Дополнительный, персональный штришок.
— Семья — дерьмо! — пробормотал Уилл, шагая по застеленным ковровой дорожкой ступенькам.
Вот и второй этаж.
Тишина. Ни звука. «Уж не западня ли? — подумал он. — Нет, конечно, нет».
Все, поезд вот-вот отойдет. Его уже не остановить. Никакие силы — ни небесные, ни земные — не смогут предотвратить то, что должно случиться.
Никакого волнения. Абсолютно ровное дыхание.
Он чувствовал себя хорошо. Отлично. Никаких сомнений. Никакой жалости. Никакой вины. Вообще ничего.
Пора.
Медленно и осторожно Уилл открыл дверь спальни.
Мягкий, слегка желтоватый свет луны струился через окно, наполняя комнату.
Никаких засад. Никаких сюрпризов.
— Привет, приятель, — сказал Уилл Алли.
Глава 117
Что за чертовщина? Что это было?
Мы все разошлись по спальням рано, и я уснула почти моментально.
Мне снилось, что я выступаю на огромной открытой сцене и... вдруг теряю голос. Полностью. Не надо быть доктором Фрейдом, чтобы все понять.
Я проснулась и что-то услышала. Какой-то шум наверху.
Может, Дженни еще только ложится?
Я села на кровати и посмотрела на светящуюся панель часов. 23.45. Нет, Дженни не могла так задержаться — ей рано вставать.
Потом я услышала еще один звук. Странно. Кто-то из детей определенно не спал.
Снова шум, уже громче. Как будто передвигали кровать.
И наконец что-то вроде приглушенного вскрика. Уж не мерещится ли?
Я быстро поднялась и поспешила к двери.
Остановилась. Прислушалась.
Ничего.
И вдруг еще один приглушенный вскрик. Только где-то дальше. Определить, где именно, я не могла. Алли? Может быть, Алли проснулся?
Я побежала к лестнице. Свет был выключен, и я снова его включила.
В коридоре никого. Ни Алли. Ни Дженни.
Ложная тревога? Возможно. Когда живешь в уединенном месте, всегда что-то мерещится. И обычно по ночам. То половица скрипнет, то ставня стукнет, то ветка ударит по стеклу.
И все-таки я решила проверить. Может быть, кому-то стало плохо. Может, кого-то мучает кошмар. У моих детей всякое случалось.
Я осторожно приоткрыла дверь в спальню Дженни.
Комната была пуста! Дженни исчезла!
Я промчалась по коридору к следующей спальне, той, окно которой выходило во двор.
Распахнула дверь.
Алли тоже не было!
Глава 120
Всему есть какое-то разумное объяснение. Должно быть.
Но меня уже трясло от страха.
Я снова пробежала по коридору.
— Дженни? Алли? Что случилось?
Я вбежала в гостиную, зацепившись за столик, на котором лежала стопка книг. Книги посыпались на пол.
Я повернулась и замерла. Все замерло. Все остановилось. Время остановилось. Понятия о прогрессе, справедливости и доброте перестали существовать.
В углу комнаты стоял Уилл с моими детьми.
Даже черные волосы и бородка не помешали мне мгновенно узнать его. Это был Уилл.
В руке он держал револьвер, и дуло смотрело на Дженни и Алли.
— Привет, Мэгги. Давненько не виделись, да? — Само спокойствие. Полный психопат. — Рад тебя видеть.
— Вы в порядке? — спросила я у детей.
— Мы в порядке, мама, — ответила Дженни. — Мы в порядке. Все нормально.
— Конечно, они в порядке, — сказал Уилл. — А в чем проблема? Ты разве не слышала о праве на посещение?
Я прошла в комнату. Сердце колотилось и не желало успокаиваться.
Уилл здесь. Уилл жив!
— Я ненавижу тебя!
Может быть, не следовало это говорить, но я не удержалась.
— Я тебя тоже, дорогая. И даже еще сильнее. Потому-то и пришел. — Он улыбнулся. — Давно и сильно. Давно и сильно. Ненавижу.
Я заставила себя собраться и успокоиться и посмотрела на него.
— Как ты посмел сюда явиться? После всего, что случилось.
— О, у меня много причин. Во-первых, чтобы заглянуть в твои глаза. Увидеть смятение и страх. Мне нравится, когда я это вижу. Мне становится так хорошо.
— Это потому что ты трус.
Я сказала, что думала.
— Несомненно. Ты, пожалуй, права. Но потому-то я и пришел. Мне страшно жить так, как я живу. Вот.
— Ты ничего им не сделаешь. Пальцем не тронешь. Зачем они тебе?
Уилл пожал плечами:
— Зачем? Потому что. Потому что они твои. Потому что из-за тебя мне стало еще хуже, чем было. До тебя я мог жить. А теперь замолчи. Я серьезно. Заткнись!
Он навел револьвер на Алли. Мой маленький мальчик старался не расплакаться, но уже начал дрожать. И я ничем не могла ему помочь.
Все молчали. Выждав паузу, Уилл улыбнулся и одобрительно кивнул. Сукин сын. Пусть чувствует, что контролирует ситуацию.
— Вот теперь хорошо. А дальше мы сделаем вот что. Вы все ляжете на пол. Лицом вниз. И будете лежать очень тихо. Ну что, Алли, поиграем? Всем лечь!
— А кто ты такой? Чего раскомандовался? — Дженни вдруг повернулась и закричала на него. — Тебе надо, чтобы мы легли? Так легче убивать, да? Ты ведь для этого сюда пришел? Дрянь! Кусок дерьма!
— Дженни!
Я попыталась успокоить ее, но вдруг поняла, что делает моя дочь. По крайней мере мне показалось, что я ее поняла.
— Мы ничего не станем делать! — следуя примеру дочери, закричала я. — Ты нам противен! Мы тебя ненавидим!
— Мы тебя ненавидим! — присоединилась ко мне Дженни.
— Мы тебя ненавидим! — поддержал нас Алли.
Внезапно Дженни бросилась на Уилла, а я ухватилась за револьвер и рванула оружие на себя. Обеими руками! Изо всей силы!
Одновременно я согнула ногу и ударила его коленом в пах.
Уилл охнул и разжал пальцы. Я выхватила револьвер.
Теперь оружие было у меня. Но что дальше? Что делать?
Я поспешно отступила от Уилла. Почти к самой стене.
Дженни и Алли тоже отбежали от него.
— Быстрее, быстрее. Уходите отсюда. Дженни, вызови полицию. Позвони девять-один-один. Поторопись. Пожалуйста. Идите!
Уилл поднял голову и посмотрел на меня. Вид у него был немного растерянный, как будто его планом такой поворот событий не был предусмотрен. Потом он улыбнулся той хорошо знакомой мне улыбкой, которой всегда умело пользовался. Сейчас это была улыбка убийцы.
— Ну надо же, — вздохнув, сказал Уилл. — Опять не так, как надо. Но хороший нападающий должен уметь импровизировать. Конечно, Мэгги, тебя футбол никогда не привлекал, а то бы ты знала, что для истинного форварда команды не существует. Для него нет ни побед, ни поражений. У него есть только одна цель — гол.
— Вот что, Уилл, — сказала я, — теперь ты заткнись!
— Ты знаешь, какая цель у меня сегодня, Мэгги? Ты уже поняла?
— Да, поняла. Убить нас всех. Дженни, пожалуйста, иди. Алли, иди! Быстро! Дженни, позвони в полицию.
— Мама, — очень тихо и очень медленно сказала Дженни, — ты пойдешь с нами. Выходи в коридор. Мы уйдем все вместе.
— Ты не все поняла, Мэгги, — продолжал Уилл, обращаясь ко мне. — Подсказать?
Но к тому времени я уже догадалась. Я ведь действительно хорошо его знала.
— Убить нас, а потом себя.
Уилл медленно похлопал в ладоши. Аплодисменты великого человека.
— Мама, пожалуйста, пойдем с нами, — продолжала настаивать Дженни. — Прошу тебя.
И тогда Уилл сделал шаг ко мне.
— Сможешь, Мэгги? — глядя прямо мне в глаза, спросил он. — Неужели сможешь?
— Я сделаю все, что потребуется.
— Мама, пожалуйста.
— Нет, Мэгги. Ты же не хочешь, чтобы кошмары начались снова? Или ты предпочитаешь умереть? Сможешь спустить курок?
Уилл сделал еще один шаг.
Как вышедший на ворота нападающий. Как форвард, для которого не существует команды, а есть только цель. Уилл Шеппард — одиночка. Вечный неудачник.
Он не знал ответа на свой единственный вопрос. Для него не было легкого выхода. Или все же был?
Уилл приближался, гипнотизируя меня взглядом, с застывшей на губах улыбкой.
Еще один шаг.
Я выстрелила!
— Мама! Мама!
Он схватился за ногу и едва не упал. Едва. Но не упал.
— Уууух! — простонал Уилл. — Господи! Мэгги! Ты просто тигрица. Вот это защита.
Он выпрямился и пошел, словно ничего не случилось.
Черная Стрела. Бомбардир. Лучший в мире. Уилл видел цель и шел к ней. Медленно, но неумолимо.
Цель была проста и ясна.
Убить меня и детей, здесь, в нашем доме.
Уилл вынул из-под рубашки нож. Большой охотничий нож. Выставил вперед. И сделал выпад.
Я выстрелила во второй раз.
Эпилог
Песни ночи
Глава 121
Южный Коннектикут. Начало ноября. Четыре с половиной месяца после тех событий. Мы с Уиллом наконец-то сошли со страниц газет и журналов.
У них появились другие темы.
Стоял ясный и тихий осенний день. Школьники играли в футбол. Но мне, смотревшей на мир из-за темного окна машины, этот день казался мрачным. День незаконченного дела.
Норма поехала со мной, но за рулем сидела я. Мне нужно было сосредоточиться, собраться. Похоже, удалось. Что ж, проверим. Уже недолго.
Мне требовалось быть смелой, чтобы пройти последнее испытание.
Я не сделала ничего плохого. Ни разу. Я лишь защищала самое дорогое, что у меня было: мою семью. Конечно, были и ошибки, но кто их не делает? В случае с Уиллом я стала жертвой его мании. Он лгал, лгал блестяще, лгал с самого начала наших отношений.
По пути из Бедфорда мы с Нормой все обговорили.
И вот наконец я остановила машину у Института жизни, расположенного на окраине Нью-Хейвена и напоминающего одновременно административное здание, колледж и тюрьму. На самом деле в нем помешалось учреждение для душевнобольных. Как считалось, одно из лучших.
Пройдя по окаймленной тополями и кленами парковочной стоянке, мы вошли в вестибюль, где нас встретила женщина в белом халате медсестры.
— Мы к мистеру Шеппарду, — сказала я.
Если женщина и узнала меня, то не подала виду. Я оценила ее сдержанность.
— Нужно подождать, пока кто-нибудь не проводит вас, — только и сказала она.
Ждать пришлось недолго.
У двери палаты Уилла я остановилась.
— Ты можешь подождать здесь? Мне хотелось бы зайти одной.
Норма пристально посмотрела на меня:
— Ты уверена, Мэгги? Знаешь, милая, тебе ведь вовсе не обязательно себя наказывать.
— Уверена. Я не боюсь его больше. — По крайней мере не очень боюсь.
— Вот и молодец. Я подожду на улице. Прикинусь толстой туповатой шлюхой, может, и подцеплю кого из здешних психов.
Санитар открыл дверь, и я вошла. Я вошла. Ничем не примечательная комната: чисто, заправленная постель, письменный стол, стул, табурет и напольная лампа. На полке встроенного книжного шкафа несколько новых книжек в бумажной обложке, очевидно, непрочитанных, и умывальник. Все почти как в тюрьме, только чище и аккуратнее.
Уилл стоял у окна. Мне почему-то показалось, что он вообще никогда не садится. Он смотрел на меня, точнее, смотрел сквозь меня.
Я больше не боюсь. Я справлюсь. Сделаю все, что нужно.
За то время, что я его не видела, Уилл стал даже еще красивее, чем раньше. Чудесные белокурые волосы отросли и отливали золотом, ловя лучи полуденного солнца, проходящие через зарешеченное окно.
— Здравствуй, Уилл.
Тишина.
У него было бледно-розовое, гладко выбритое лицо; тело сохранило прежнюю гибкость, которая ощущалась даже в неподвижной фигуре.
— Я — Мэгги, Уилл.
Похож на взрослого ребенка, подумала я, вспоминая, каким он был при нашей встрече в Озерном клубе, потом на свадьбе. Воспоминания принесли печаль и боль. Сколько же было лжи.
Я любила его, потому что в него легко было влюбиться. В конце концов, Уилл все-таки был хорошим артистом. Ему удалось одурачить очень многих, едва ли не половину мира. И он очень старался одурачить меня.
Внезапно Уилл издал странный, почти пронзительный звук, эхом отскочивший от больничных стен. Когда я выстрелила в него второй раз, пуля, попав в голову, отскочила от кости, успев, однако, повредить мозг.
— Ааааааыыыыыввв, — сказал он, — ааааааыыыыввв!
В голосе его чувствовалась настойчивость, но я ничего не поняла.
Что он пытается сказать?
Зовет меня? Или мать? Или кого-то другого?
Что?
Я села на деревянный табурет напротив Уилла и заставила себя посмотреть ему в лицо.
* * *
Мне жаль, что так получилось, Уилл. Но я в этом не виновата. Я спокойно сплю по ночам. Ты сам сделал это с собой.
Я думала об убийстве, которое он совершил в Бедфорд-Хиллз; о его ужасном предательстве в отношении меня; о том, что он сделал Алли и Дженни, и о том, что хотел сделать со всеми нами.
И все же во мне не было ненависти. Я не могла ненавидеть его сейчас. После того, что с ним стало.
— Уилл, ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю? В пустом взгляде ничего не изменилось. Он не понимал меня. Или?.. Нет, Уилл навсегда ушел в свой мир.
«Как грустно, — думала я в тот день, сидя в его палате и глядя на него. — Ты еще молод. Ты выглядишь молодым, подающим надежды. Но ты уже никогда не принесешь зла мне или моим детям. Я не боюсь тебя, Уилл».
В начале шестого вернулся санитар. Прежде чем войти, он предупреждающе позвенел ключами.
— Время посещения вышло.
— Спасибо. Еще минутку, пожалуйста.
Я подошла к окну, где стоял Уилл. Золотистые лучи уступили место серой туманной дымке.
— Мне жаль тебя, но простить не могу.
Я ждала, что Уилл скажет что-то. Произнесет хотя бы несколько слов, по которым я смогу его вспоминать. Объяснит, почему хотел убить меня. Почему так поступил с нами.
Кем вообще был Уилл Шеппард? Знал ли это кто-нибудь?
— Ладно. Прощай, Уилл. Очень жаль.
Я собрала в кулак волю и выдержку и направилась к выходу. Я повернулась к нему спиной. Я больше не боялась его.
Глава 122
Внезапно Уилл закричал так сильно, так громко, что эхо прокатилось по всей клинике. Я обернулась.
Он снова закричал, раскачиваясь всем телом.
По коридору уже бежали санитары. Дюжий парень с зажатым в кулаке одноразовым шприцем бросился к Уиллу и схватил его за руку. Я поняла, что такое случалось и раньше.
— Аааааааыыыыввв! — кричал Уилл.
Я подумала, что у него приступ. По крайней мере это было очень похоже на эпилептический припадок.
— Ааааааыыыыыввв! Ааааааыыыыв! — продолжал кричать Уилл.
Лицо и шея покраснели от напряжения. Под кожей проступили вены.
Я с ужасом смотрела на своего бывшего мужа.
Что? Что он пытался мне сказать?
В его глазах не было ни малейшего намека на узнавание, на понимание. Его повалили на кровать.
Белокурую Стрелу повалили на кровать!
Я устремилась к выходу, торопясь быстрее покинуть палату, потому что все равно уже ничем не могла ему помочь. В конце коридора меня ждала Норма.
— Мэгги! Боже мой, что случилось? Что это было? Ты в порядке?
Я обхватила ее руками и крепко прижала к себе, словно надеясь заслониться ею от еще звучащего пронзительного крика. Потом мы вышли из здания и пошли к уже погрузившейся в полумрак стоянке, окруженной мрачными силуэтами деревьев.
На полпути я обернулась. Мне вдруг показалось, что кто-то — или что-то — вышел из могилы. Что-то преследовало меня — я ощущала это всем естеством.
— Ааааааыыыывв! — неслось мне вслед.
Безжизненные, пустые глаза...
Но никто не смотрел на меня из окна больничной палаты. Окно тоже было пустым.
Глава 123
В своей скудно обставленной палате Уилл кричал и кричал. Кричал и кричал. Кричал до тех пор, пока голосовые связки не превратились в растрепанные веревки. И все равно он пытался кричать.
Он кричал и тогда, когда санитары вечерней смены попробовали накормить его ужином, и когда его переодевали, и когда укладывали в постель. Его сила, его выносливость поражали всех. Он был молод и очень силен.
— Ааааааааыыыыыв! Ааааааааыыыыыв! Ааааааааыыыыв!
И снова:
— Ааааааааыыыыыв!Ааааааааыыыыыв! Ааааааааыыыыв!
Ааааааааыыыыв!
Сегодня он видел Мэгги. Он все понимал. Он хотел поговорить с ней, но не смог. Не смог. Все, что у него получилось, это — ааааааааыыыыв!
Почему она не поняла его? Почему никто его не понимал?
Ааааааааыыыыв!
Я жив!
Я жив!
Пожалуйста, не оставляйте меня!
Я в темнице своего тела. Разве вы не видите? Почему вы не хотите мне помочь?
Ааааааааыыыыв!
Ааааааааыыыыв!
Я жив!
* * *
Мы были на полдороге в Бедфорд, когда меня озарило, когда я поняла, что пытался сказать Уилл.
Он не мог оформить звуки, слова сливались в одно. «Аааыыв» означало «я жив». Он мыслил. Он понимал. Он просто не мог правильно произнести это.
У меня вдруг перехватило дыхание.
Но я уже не повернула назад.
Я никогда его не увижу.
