Глава сорок шестая

Сэмпсон приехал в гостиницу «Бельмонт» на следующий день после исчезновения Кристины. Я быстро спустился в вестибюль, чтобы встретить его. Он сразу же обнял меня своими длинными ручищами и крепко, но достаточно нежно прижал к себе, как ребенка.

– Ну, как ты? Держишься? – сразу же поинтересовался он.

– Не получается, – признался я. – Полдня потратил на то, чтобы разобраться с электронным адресом. У меня данные получились хуже некуда – только бессмысленный набор букв. Такого адреса на самом деле не существует. Все полетело кувырком.

– Мы вернем Кристину, мы обязательно разыщем ее, – забормотал он, находя именно те слова, которые сейчас были мне так нужны. Правда, я сразу же почувствовал, что он и сам не слишком-то верит в сказанное. Сэмпсон, пожалуй, самый жизнерадостный из всех известных мне оптимистов. Этого он и сам не стал бы отрицать.

– Спасибо, что приехал. Мы все тебе благодарны за это. Но сейчас я никак не могу сосредоточиться. Мысли куда-то разбегаются, Джон. Я потрясен, я сломлен. Я даже не могу начать что-то предпринимать, потому что ума не приложу, кто бы мог это сделать. Неужели Ласка? Я не знаю, что и сказать.

– Ну, если бы ты сейчас сообщил мне, что твой мозг прекрасно работает и ты вполне ориентируешься в обстановке, вот тогда у меня появилась бы причина волноваться за тебя. Именно поэтому я и примчался сюда.

– Ты знаешь, я как будто чувствовал, что ты приедешь.

– Ну, разумеется. Я же Сэмпсон. Здесь срабатывает даже такое философское дерьмо, как принцип Оккама и тому подобная чепуха.

В вестибюле, кроме нас двоих, находилось еще с полдюжины гостей, и все они сочувственно смотрели в нашу сторону. Персонал гостиницы знал об исчезновении Кристины, а значит, в курсе моих дел были и постояльцы гостиницы. Как, впрочем, и остальное население этого крохотного болтливого островка.

– Твоя история попала на первую страницу местной газеты, – пояснил Сэмпсон. – Я видел, как многие читают эту статью даже в аэропорту.

– На Бермудских островах повсюду, в основном, царят тишина и порядок. Исчезновение туриста или любое проявление насилия здесь считается чрезвычайным происшествием. Мне только непонятно, как могли газетчики так быстро все пронюхать. Утечка информации, наверное, произошла через полицейский участок.

– Местная полиция вряд ли нам поможет. А скорее всего, даже встанет на пути, – пробормотал Сэмпсон, пока мы с ним шли через вестибюль к столу администратора. Он отметился в книге регистрации гостей, и мы поднялись по лестнице к Нане и детям. Я должен был показать им, что к нам приехал дядя Джон.

Глава сорок седьмая

Следующим утром мы с Сэмпсоном провели в полиции Гамильтона несколько часов. Местные стражи порядка оказались профессионалами, но похищение людей для них являлось большой редкостью. Они позволили нам обосноваться в участке на Фронт-стрит. Но я никак не мог сконцентрироваться в нужной степени.

Остров Бермуда занимает площадь в двадцать одну квадратную милю. Английская колония сама по себе небольшая, но сеть дорог была достаточно протяженной. Мы с Сэмпсоном насчитали их тысячу двести. Нам пришлось разделиться, чтобы в последующие два дня охватить как можно большую территорию. Мы работали с шести утра до десяти или одиннадцати вечера без перерыва. Мне не хотелось не только останавливаться, но даже спать.

Правда, наши результаты ничем не отличались от успехов местной полиции: никто ничего не видел. Мы зашли в тупик. Кристина исчезла бесследно.

Мы буквально валились с ног. На третий день работы в участке, поздно вечером, мы с Сэмпсоном решили искупаться на пляже неподалеку от гостиницы.

Я учился плавать в городском бассейне в Вашингтоне. На-на настаивала на этом. Тогда ей было сорок четыре, и она отличалась завидным упорством. Бабуля поставила себе целью научиться плавать вместе с нами, воспользовавшись предоставленным Красным Крестом шансом. В то время почти никто на юго-востоке плавать не умел, и Нана посчитала символичным, что мы будем первыми из общества ограниченных возможностей чернокожих.

Таким образом, мы вместе с Наной однажды летом приступили к занятиям в городском бассейне. Они проводились три раза в неделю по утрам. Вскоре Бабуля так наловчилась, что делала уже по пятьдесят, а то и больше кругов. Она обладала огромной выносливостью. Впрочем, как и сейчас. Почти каждый раз, входя в воду, я вспоминаю те чудесные дни моего детства, когда я день за днем превращался в отличного пловца.

Мы с Джоном отплыли от берега ярдов на сто и теперь спокойно покачивались на почти ровной морской поверхности. Небо над нами казалось иссиня-черным, и в нем алмазной россыпью сверкали звезды. Я видел изогнутую линию пляжа, тянущуюся на несколько миль в обе стороны. Под легким бризом трепетали листья пальм и казуарин.

Я покачивался на едва заметных волнах и ощущал себя опустошенным. Открыты были у меня глаза или закрыты, я постоянно видел перед собой образ Кристины. Мне никак не верилось, что ее больше нет рядом. Я думал о несправедливости жизни и чувствовал, как к глазам подступают слезы.

– Хочешь поговорить о расследовании и о том, что я думаю по этому поводу? Или о том, что мне удалось сегодня разузнать? Или оставим дела на завтра, а сейчас просто полежим на воде? – засыпал меня вопросами Сэмпсон, раскинувшийся на спине рядом со мной. – Так что же? Поболтаем или лучше помолчим?

– Давай побеседуем. Я не могу больше ни о чем думать, кроме как о Кристине. Да и соображаю сейчас плоховато. Ты говори, а я послушаю. Похоже, тебя что-то встревожило, верно?

– Да так, одна мелочь. Хотя она может оказаться весьма существенной.

Я не стал ничего отвечать. Пусть рассказывает сам, если считает важным.

– Меня озадачила статья в газете, – начал Сэмпсон и тут же замолчал. Прошло некоторое время, прежде чем он продолжил. – Басби уверяет меня, что не проронил ни слова в тот первый день, ни единой живой душе, и клянется в этом. Ты тоже не распространялся о своем несчастье. А в утренней газете статья была уже напечатана.

– Это же маленький островок, Джон. Я уже говорил тебе об этом, да ты и воочию мог убедиться в правоте моих слов.

Но Сэмпсон не отступал, и тогда я тоже задумался над тем, не слишком ли странное это совпадение.

– Послушай же, Алекс. О случившемся знали только ты, Патрик Басби и тот, кто похитил Кристину. Он-то и позвонил в газету. Похититель сам рассказал о себе. Я уже беседовал с той девушкой, которая приняла телефонный звонок. Вчера она упорно молчала, но сегодня ближе к вечеру все же разговорилась. Она подумала, что звонит какой-то озабоченный горожанин. Мне кажется, что кто-то решил серьезно заняться тобой, Алекс. И поэтому задумал некую сумасшедшую игру.

Она сейчас у нас.

Игра? Что еще за игра? И кто в ней партнеры или соперники? Может быть, один из них – Ласка? Неужели возможно и то, что он находится где-то здесь, на острове?

Глава сорок восьмая

Я до сих пор не мог спокойно уснуть. Кроме того, я продолжал оставаться в «размазанном» состоянии, не способный сосредоточиться. И это расстраивало меня еще больше. Мне даже показалось, что я понемногу начинаю сходить с ума.

Игра? Нет, это совсем не игра. Это тяжелое потрясение и самый настоящий ужас наяву. Это кошмар, который не сравнить ни с какими событиями в моей нелегкой жизни. Кто же мог так жестоко поступить с Кристиной? И зачем ему это понадобилось? Кто такой этот Ласка?

Каждый раз, когда я закрывал глаза, пробуя заснуть, передо мной возникала Кристина. Она шла по саду с цветами, вплетенными в волосы, выходила на дорогу в Гамильтон и прощально махала мне рукой.

Всю ночь мне чудился голос Кристины, а вскоре наступило утро. Чувство вины по отношению к возлюбленной, терзавшее меня все время, теперь удвоилось или даже утроилось.

Мы с Сэмпсоном продолжали прочесывать улицы, расспрашивая о случившемся всех попадавшихся нам людей. Однако с кем бы мы ни говорили, все склонялись к тому, что Кристина не могла вот так просто исчезнуть на острове. При этом никто – ни продавцы в магазинах, ни таксисты или водители автобусов – никто не мог вспомнить ее. Отсюда напрашивался вывод, что в тот день она так и не доехала до города.

Никто не мог припомнить ее въезжающей в город на мопеде, так что выходило, что она исчезла почти сразу же, как только отправилась в путь.

Самое неприятное заключалось в том, что со мной так больше никто и не пытался связаться после той ночи, когда я получил единственное послание по электронной почте. И тот адрес оказался поддельным. Тот, кто вошел со мной в контакт, бесспорно, неплохо разбирался в компьютерах, раз сумел так ловко скрыться от меня. Слова, которые он передал, так и засели в моей голове.

Она сейчас у нас и находится в безопасности.

У кого «у нас»? И почему эти люди не пытались мне больше ничего сообщить? Что им было нужно от меня? Догадывались ли они о том, что сейчас буквально сводят меня с ума? Может быть, именно этого они и добиваются? Неужели Ласка представляет собой не одинокого убийцу? Неожиданно это предположение показалось мне верным.

Сэмпсон уехал в Вашингтон в воскресенье, прихватив с собой Нану и детей. Правда, они не хотели покидать остров без меня, но им нужно было возвращаться домой. Что касается меня, то я пока что просто не мог позволить себе оставить Бермуды. Это было бы равносильно тому, что я бросаю Кристину.

В воскресенье около девяти вечера в гостиницу «Бельмонт» пришел Патрик Басби. Он попросил меня проехать с ним в район Саутгемптона, в шести милях от отеля, пообещав, что это займет всего минут двадцать. Жители Бермуд привыкли измерять расстояния по прямой линии, но так как все дороги тут извилистые, то на самом деле получается, что путешествие занимает гораздо больше времени, чем вы предполагаете.

– А что там такого, Патрик, в этом Саутгемптоне? – поинтересовался я по дороге. Но Басби упорно молчал, и от этого мне становилось страшно.

– Мы пока не смогли найти миссис Джонсон, – наконец, сжалился он, – но зато появился человек, который, возможно, невольно стал свидетелем похищения. Я хочу, чтобы вы лично выслушали его и сами сделали соответствующие выводы. Ведь это вы столичный детектив, а не я. Можете задавать ему любые вопросы. Разумеется, беседа будет проведена без протокола.

Свидетеля звали Перри Грэхем. Он занимал небольшую комнату в гольф-клубе «Порт-Роял». Мы встретились с ним возле его крошечного жилища в квартале для обслуживающего персонала клуба. Это был высокий и болезненно худой мужчина с длинной бородой. По его виду я сразу понял, что ему не слишком понравился визит инспектора Басби.

Патрик успел поведать мне, что Грэхем был родом из Лондона, а здесь работал портье в частном гольф-клубе. Когда-то он жил в Нью-Йорке, в Майами, и имел преступное прошлое, связанное с торговлей крэком.

– Я уже рассказал все, что знаю, – недовольно пробурчал Перри, когда за дверью увидел нас с Патриком. – Уходите. Оставьте меня в покое. Зачем бы мне понадобилось что-то скрывать или недоговаривать?..

– Меня зовут Алекс Кросс, – заговорил я, перебивая хозяина квартиры. – Я расследую убийства в Вашингтоне. Женщина, которую вы видели, является моей невестой, мистер Грэхем. Можно нам войти, чтобы поговорить с вами? Это займет всего несколько минут.

Он некоторое время только безнадежно мотал головой.

– Ну, хорошо, я могу еще раз повторить все то, что уже сказал, – наконец сдался он. – Ладно, я вас впущу, но только потому, что вы обратились ко мне «мистер Грэхем».

– А больше нам ничего не надо. Мы сюда пришли только для этого.

Мы с Басби проследовали в крохотную комнатку, заваленную мятым бельем, в основном нижним.

– Одна моя знакомая живет в Гамильтоне, – слабым голосом начал Грэхем. – Во вторник я поехал проведать ее. Мы выпили вина, может быть, немного больше, чем следовало. Мне пришлось остаться у нее на ночь – ну, вы понимаете, как это бывает. Утром я кое-как поднялся. Дело в том, что к полудню мне обязательно надо было быть на работе, иначе хозяин оштрафовал бы меня. Своей машины у меня нет, так что я вынужден был идти пешком и ловить попутку. День выдался очень жаркий. Я шел, кажется, где-то в районе Паже, когда решил спуститься к морю и немного охладиться. А потом, когда поднялся на холм, то увидел, как на дороге произошел несчастный случай. Это было, наверное, в четверти мили от большого холма. Знаете его?

Я кивнул и продолжал слушать, затаив дыхание. Я тут же вспомнил и удушливую жару, и палящее солнце того дня. И опять перед глазами встала все та же картина: улыбающаяся Кристина на блестящем синеньком мопеде, помахивающая мне рукой на прощанье. Та самая улыбка, которая приносила мне столько счастья и радости, теперь вызвала приступ боли.

– Я видел, как белый фургон сбил женщину на синем мопеде. Я, конечно, не совсем уверен, но тогда мне показалось, что фургон умышленно наехал на нее. Из машины сразу же выпрыгнул водитель и помог женщине подняться. Похоже, она не сильно ушиблась. Он предложил ей сесть в фургон, и они уехали. Я решил, что он испугался и посоветовал ей показаться врачу. Потом я сразу же забыл об этом случае.

– Так вы уверены, что с ней ничего серьезного не случилось? – взволнованно спросил я.

– Не знаю. Но она практически сама поднялась и стояла, не пошатываясь.

Дыхание у меня перехватило, и я почувствовал, что говорить стало труднее:

– Почему же вы никому не рассказали о случившемся? Ведь потом вы наверняка видели статью в газете?

Но Грэхем отрицательно покачал головой:

– Ничего я не видел. Я вообще не интересуюсь местными новостями. Одни пустые сплетни. Но вот моя подружка несколько раз упомянула про тот случай, и тогда я поделился с ней впечатлениями. Я-то сам ни за что бы не пошел в полицию, это она меня уговорила. Я и рассказал все, что знаю, инспектору.

– Вы не могли бы уточнить, какой именно это был фургон?

– Белый. Мне еще показалось, что он, наверное, арендованный. Совсем новенький и чистенький.

– Вы не запомнили номер? Грэхем снова покачал головой:

– Я об этом даже не подумал.

– А как выглядел шофер фургона? – не отступал я. – Нам может помочь любая мелочь, любая деталь, мистер Грэхем. Вы и так оказали нам огромную услугу.

Он пожал плечами, и по его лицу я понял, что он изо всех сил старается мысленно снова оказаться у того холма:

– Ничего особенного. Конечно, он не такой высокий, как вы, но все же выше среднего роста. Самый обыкновенный чернокожий, вот и все.

Глава сорок девятая

Детектив Пэтси Хэмптон лежала на кровати в своей маленькой квартире в пригороде Вашингтона Маунт-Рэйнер и бесцельно перелистывала страницы «Пост». Ей не спалось, но в этом не было ничего необычного. Она страдала бессонницей еще в детстве, когда жила в Харрисберге, в штате Пенсильвания. Мать частенько говорила ей, что у Пэтси, должно быть, имеется комплекс вины.

Она просмотрела повтор серии «Скорой помощи», затем взяла баночку йогурта с голубикой и уселась за компьютер. Ей пришло письмо по электронной почте от отца, который сейчас обосновался во Флориде, и еще одно от бывшей подруги по университету, с которой она хоть и жила когда-то в одной комнате, но так по-настоящему и не сблизилась.

Подруга недавно услышала от одной общей знакомой, что Пэтси преуспевает в вашингтонской полиции, и поэтому восторгалась, какую восхитительную жизнь та, наверное, ведет. Сама же подруга обитала в пригороде Шарлотта, в Северной Каролине, родила четырех детей и жаловалась на вечную скуку. Пэтси Хэмптон отдала бы все на свете, чтобы иметь хотя бы одного ребенка.

Она вернулась на кухню и достала из холодильника бутылку ледяной минеральной воды. В последнее время Пэтси начала осознавать, что жизнь ее становится какой-то смешной и никчемной. Она проводила много времени на работе и не меньше – в пустой холодной квартире, особенно по выходным. Не то чтобы у нее не было поклонников, но они почему-то все чаще стали уклоняться от встреч.

Хэмптон мечтала найти мужчину, по характеру совместимого с ее нравом и, желательно, имеющего детей. И еще она думала о том, как это изнурительно – пытаться отыскать интересного человека. Ей попадались либо безнадежные зануды, либо мужчины, которым вот-вот стукнет сорок, а они все еще ведут себя, как тинейджеры, хотя уже давно не имеют того очарования, которое неизменно несет с собой юность. «Нет смысла, нет никакого смысла», – печально размышляла Пэтси, одновременно сочиняя веселую ложь для отца во Флориде.

Зазвонил телефон, и Пэтси машинально посмотрела на часы: двадцать минут первого.

Она быстро схватила трубку:

– Хэмптон слушает.

– Это Чак, Пэтси. Извини, что беспокою так поздно. Я не помешал? Ты еще не спишь?

– Все нормально, Чак-Смельчак. Я пирую с другими вампирами. Вот теперь и ты присоединился к нашей компании.

Хотя время было позднее, Пэтси обрадовалась звонку. Чак Хафстедлер считался компьютерным гением в вашингтонском отделе ФБР. Он и Пэтси частенько помогали друг другу, и недавно она рассказала приятелю о нераскрытых убийствах на юго-востоке Вашингтона, в особенности о безымянных женщинах. Чак поведал Пэтси, что знаком с Алексом Кроссом, но у того сейчас начались свои неприятности. У детектива похитили невесту, и Хэмптон почему-то сразу связала это преступление с убийствами на юго-востоке столицы.

– Я не сплю, Чак. А что произошло? Чем ты хотел со мной поделиться?

Он начал отнекиваться и снова извиняться, что – уже в который раз! – доказывало низкую самооценку Чака:

– Да нет, я так… Может быть, ничего такого особенного, а может быть, кое-что и есть… Что-то интересное по поводу тех убийств на юго-востоке. В особенности это касается двух девчонок в Шоу. Но сведения очень странные. Я бы даже сказал, ненормальные, ты же понимаешь…

Специалисту по компьютерам из ФБР удалось-таки завладеть ее вниманием.

– Отлично, Чак, наш герой как раз и есть ненормальный, все верно. Выкладывай все, что у тебя есть. Я слушаю. Говори же, Чак-Смельчак.

Чак начал экать, мычать и вздыхать. Он никак не мог справиться с этой ужасной привычкой. Дело усложнялось еще и тем, что он, в общем, был неплохим парнем.

– Короче, тебе что-нибудь известно о ролевых играх, Пэт-си? – наконец, выдавил он.

– Немного. Дай-ка вспомнить. Это «Драконы и подземелья» или «Подземелья и драконы»… Точно не скажу.

– Все верно, «Драконы и подземелья». Пора признаться, что я иногда тоже балуюсь такими игрушками. Например, сражаюсь в «Конец тысячелетия», и не менее двух часов за сеанс. В основном, конечно, в выходные дни.

– Вот это для меня новость! Ну, продолжай же, Чак. – «О Господи! Еще не хватало мне выслушивать киберкосмические исповеди среди ночи!» – в ужасе подумала Хэмптон.

– Это весьма популярная игра, даже среди так называемого взрослого населения. Персонажи в ней работают в системе безопасности «Черный Орел». Это частная организация, членов которой нанимают по всему миру для улаживания возникших конфликтов. Все они – хорошие парни, что-то вроде крестоносцев, несущих добро.

– С тобой все ясно, приятель. Еще шесть раз прочитай «Отче наш», покайся в грехах и переходи, наконец, к делу. Посмотри на часы. Уже половина первого!

– Я, конечно, очень виноват перед тобой… Глубоко смущен… – начал мямлить Чак. – В общем, в одном из сайтов, под грифом АОЬ, существует «комната для бесед», куда я почти случайно влез. Она называется «игроки». Пока я там сидел, шло обсуждение новой игры. Даже, я бы сказал, антиигры. Известно, что во всех ролевых играх персонажи положительные, борющиеся с хаосом и злом. В этой же игре персонажи исключительно отрицательные, ставящие целью преодоление добра. И вот что интересно, Пэтси. Один из игроков нападает на женщин и убивает их. Все это происходит на юго-востоке Вашингтона. Те люди, которые обсуждали игру, сами в ней не участвуют, но слышали о ее существовании. Скорее всего, доступ к ней сильно защищен. Я думал, что тебе о ней известно. Игра называется «Четыре Всадника».

Если раньше Пэтси Хэмптон и хотелось спать, то теперь сонливость мигом улетучилась.

– Я все поняла, Чак. Спасибо тебе, и давай оставим это строго между нами. Договорились?

– Конечно.

За пару минут Пэтси загрузила компьютер, вошла в сайт AOL и отыскала нужную страницу. Она не стала участвовать в «беседах», а просто читала, чем обменивались другие. Увиденное ее заинтересовало. У Пэтси появилась мысль: уж не пробила ли она случайно первую брешь в глухой стене, окружавшей убийства «Джейн Доу».

Находившиеся в «комнате для бесед» называли себя Гадюка, Пресноводный, Джей-бой и Ланселот. Они вели бесконечную дискуссию о всевозможных фантастических играх, компьютерных журналах, и это было настолько нудно, что Пэтси начала клевать носом. Дважды вскользь упоминались «Четыре Всадника». О них говорил тот, кто называл себя Ланселотом. Чак был прав. В «комнате» присутствовали явно не игроки, но люди сведущие.

Без четверти час эти болваны окончательно наскучили ей. Наконец, она не нашла ничего лучшего, как самой отправить послание маленьким засранцам, назвавшись «Сафо».

Я поздно подсоединилась. Мне кажется, что «Всадники» – игра для настоящих храбрецов. Я не ошиблась, Ланселот?

Ланселот тут же откликнулся:

Это не так, Сапо. О них много говорят, но это антигерои, настоящие психи. Так считают даже поклонники вампирских игр.

Хэмптон напечатала:

А не о таких ли убийствах я прочла в газете? Между прочим, меня зовут как поэтессу. САФО.

Ланселот ответил:

Понял. Многие ролевые игры основаны на текущих событиях. Ничего необычного в этом нет, Сало.

Хэмптон усмехнулась настойчивости несносного маленького идиота, но стоило потерпеть, поскольку она вошла с ним в контакт. По крайней мере, какое-то время. А он ей был нужен. Что ему еще известно о «Четырех Всадниках»? Может быть, он сам участвует в игре? Она попыталась найти в компьютере данные о Ланселоте, но доступ к его информации оказался закрыт.

А ты забавный, Оцелот. Ты игрок или просто критик-любитель?

Мне не нравится сама концепция «Всадников». Но в любом случае, это строго охраняемая частная игра. Она зашифрована.

Ты знаком с игроками? Может быть, мне захочется попробовать присоединиться к ним.

Ответа не последовало, и Пэтси подумала, уж не слишком ли резво она взялась за дело. Проклятье! Надо было вести себя осторожней. Черт, черт! Ланселот, вернись! Вызывает Земля.

Я бы действительно хотела сыграть, хотя и совершенно прохладна к играм. Забудь. Ланселот?

Пэтси некоторое время ждала, но Ланселот вышел из «комнаты». На этом закончилась ее связь с кем-то, кто либо играл, либо был знаком с игрой, в которой убийства происходили на самом деле.

Глава пятидесятая

В первую неделю сентября я вернулся в Вашингтон. Никогда я не чувствовал себя настолько неуютно в собственной шкуре. Я уехал на Бермудские острова с семьей и Кристиной, а теперь возвращался один. Тот, кто похитил Кристину, вошел со мной в контакт только один раз. Каждую секунду, каждый день я тосковал по ней и чувствовал, что нахожусь очень далеко от того места, где она сейчас могла быть.

Когда я вернулся, в городе было необычно холодно и ветрено. Казалось, лето неожиданно сменилось поздней осенью. Еще на Бермудских островах я окунулся в состояние какой-то туманной нереальности и пребывал в нем и после возвращения в Вашингтон. Никогда раньше мне не было так плохо, никогда я не ощущал себя таким потерянным и выбитым из колеи.

Не были ли мы с Кристиной жертвой прихотливых фантазий сумасшедшего, который становился со временем все более и более изобретательным? Если так, то что это за псих и где он сейчас находится? Может быть, это и есть Ласка? Может быть, это одна из теней моего прошлого? Бессердечный и бестелесный ублюдок сообщил, что Кристина «у них». Вот и все. Дальше последовало оглушающее молчание.