Алекс Кросс (№4) - Кошки-мышки

Два моих чертенка внимательно наблюдали за нами. Деймон нахально подмигнул мне, а Дженни сложила свои маленькие пальчики в знак «о’кей».

– Да они все давно уже поняли, может быть, даже раньше, чем это осознали мы сами, – засмеялась Кристина. – Дети растут очень быстро, Алекс. Надо помнить об этом.

– А почему вы двое еще до сих пор не в кроватях? – решил я пошутить, чтобы немного скрыть свое смущение.

– Ты что, папочка, еще только шесть часов! – выпалила Дженни, а потом расхохоталась, потому что все гости вокруг тоже весело смеялись.

Вечеринка получилась какая-то дикая, и все очень быстро опьянели, потому что настроение здесь царило превосходное. Наконец тяжкое бремя по имени Гэри Сонеджи свалилось с моих плеч. Я обратил внимание на то, что Нана тоже нашла себе подходящую компанию, и о чем-то увлеченно беседовала с моими друзьями из полиции.

Проходя мимо, я уловил кусочек их разговора. Бабуля была в ударе:

– Нет ни одной истории о том, чтобы рабство где-нибудь привело к развитию свободы, – вещала Нана притихшей аудитории, состоящей из детективов по расследованию убийств, – зато мне известно, что рогатка в конце концов подвела человечество к изобретению «узи». – Мои приятели скалились и послушно кивали, как будто еще могли понимать, о чем идет речь. Однако я сразу уловил ход мыслей Наны. Так или иначе. Бабуля отдала немало сил, чтобы научить меня мыслить логически.

В освещенной части двора начались танцы. Причем здесь исполнялось все, от классики до хип-хопа. Даже Бабуля не удержалась и пустилась в пляс. Сэмпсон назначил себя главным по части горячих блюд и устроил на заднем дворе небольшую жаровню. Здесь, на свежем воздухе, он искусно и достаточно быстро жарил колбаски с соусом, шашлык из цыплят и традиционные свиные ребрышки. Я думаю, что еды он запас столько, что хватило бы как минимум еще на две спортивные команды.

Меня упросили немного поиграть, и я исполнил пару мелодий, в том числе и свою любимую джазовую композицию.

– Глупая музыка, – вмешалась Дженни, подскочив ко мне. – Но мне все равно нравится, – тут же добавила она и улыбнулась.

Солнце село, но я успел несколько раз пригласить Кристину потанцевать. Меня по-прежнему завораживала близость тела этой женщины. Все было прекрасно, совсем как тогда, впервые, в «Радужном». Кристина на удивление быстро нашла общий язык и с моими родственниками, и с коллегами. По разговорам и тех и других я понял, что они все, как один, одобряют мой выбор.

Мы наслаждались танцем при свете луны. Я пел вместе с пластинкой:

– Нет, нам не выжить, нет, но если мы чуть-чуть сойдем с ума…

– Я думаю, тот певец, которому ты помогаешь, с удовольствием взял бы тебя на подпевки, – шепнула Кристина.

– Еще бы! – с гордостью ответил я.

– К тому же ты действительно великолепный танцор. Я еще раз в этом убедилась.

– Ну, для сыщика я танцую, наверное, неплохо, – скромно потупил я глаза. – Кроме того, я танцую только с тобой.

Она засмеялась и шутливо ущипнула меня за бок:

– Не смей меня обманывать. Я сама видела, как ты выплясывал с Джоном Сэмпсоном.

– Да, но ты даже не ревнуй. Это было так, дешевый подхалимаж, не более.

Кристина снова расхохоталась, и я почувствовал, как от смеха у нее дрожит живот. Это говорило о том, сколько энергии и жизненной силы заложено в этой женщине. Я тут же вспомнил и о том, как ей хотелось иметь детей. Да, она обязательно должна иметь своих собственных крошек. Я до сих пор не мог забыть ни единой минуты, проведенной вместе с ней в «Радужном» зале, и потом, в «Асторе». Мне показалось, что мы знакомы уже целую вечность. Она – твоя единственная, Алекс.

– У меня утром летние занятия в школе, – наконец, сообщила Кристина. Было уже далеко за полночь. – Я приехала на машине. Чувствую себя прекрасно. Я же в основном пила газировку. А ты, Алекс, оставайся с друзьями.

– Ты уверена, что это так важно?

– Абсолютно, – она произнесла это таким тоном, что возразить было невозможно. – Со мной все в порядке, и я без труда доберусь до дома самостоятельно.

Мы очень долго целовались, пока не почувствовали, что нам не хватает воздуха. Когда, наконец, наши губы разъединились, мы оба даже рассмеялись. Я проводил Кристину до ее машины.

– Ну, давай я хоть до дома тебя подвезу. Я не могу тебя просто так отпустить. Я настаиваю, – начал было я обнимая ее, но Кристина снова воспротивилась.

– Нет, если ты меня довезешь, то моя машина так и останется здесь. Пожалуйста, продолжай развлекаться с друзьями. А завтра снова увидимся, если ты этого захочешь. Мне бы очень хотелось. И никаких отговорок я не принимаю.

Наши уста снова слились в поцелуе, а потом Кристина села в машину и умчалась в Мичелвилл.

И в ту же минуту я уже начал тосковать по ней.

Глава 66

Я все еще чувствовал тело Кристины, вдыхал аромат ее духов «Донна Каран», слышал ее мелодичный голос. Иногда наступает такое время, что вам начинает везти, словно сама Вселенная заботится о вашем персональном благополучии. Я медленно побрел назад к дому, где полным ходом продолжалась вечеринка.

Несколько моих друзей, включая Сэмпсона, по-прежнему веселились. Сейчас они шутили по поводу того, что Сонеджи явился в ад в состоянии, называемом «похоть ангела». Так сотрудники морга называют трупы, которых доставляют с эрекцией. Всеобщий хохот еще раз доказывал, насколько хорошо чувствовали себя мои приятели.

Мы с Сэмпсоном выпили изрядное количество пива, а потом, когда все ушли, устроились на заднем крыльце и переключились на виски.

– Вечеринка удалась на славу, – подытожил Джон-Джон. – Даже с песнями и плясками.

– Мне чертовски понравилось, – признался я. – И несмотря ни на что, мы с тобой прекрасно держимся на ногах. Даже в сидячем положении, – добавил я и рассмеялся. – Мне сейчас до того хорошо, что и представлять не хочется, как же хреново будет завтра поутру.

Сэмпсон ухмыльнулся, и я заметил, что его черные очки сидят у него на носу кривовато. Он уперся локтями в колени, но, в общем, продолжал держаться молодцом.

– Я горжусь тобой, приятель. Как и все остальные. Тебе удалось-таки скинуть тяжеленный груз со спины. Как давно я не видел тебя улыбающимся! Кстати, чем больше я наблюдаю за Кристиной Джонсон, тем больше она мне нравится. А ведь она с самого начала мне приглянулась.

Мы сидели на ступеньках и смотрели на цветник, принадлежащий Бабуле Нане. Огромные кусты цветущих роз и садовые лилии будто тоже разглядывали остатки нашего пиршества.

Было поздно. Вернее, уже началось завтра. А этот сад существовал еще в ту пору, когда мы с Джоном были мальчишками. Запахи цветов и свежей земли этой ночью казались вечными и добавляли оптимизма.

– А ты помнишь наше первое лето, когда мы познакомились? – неожиданно спросил я Джона. – Ты назвал меня тупой задницей, и это меня оскорбило до мозга костей. Я ведь уже тогда был умницей.

– Да, мы не раз с тобой ссорились именно вот тут, в саду у Бабули Наны. Помнишь, возле шиповника? Я даже и представить не мог, что ты осмелишься со мной драться. Все остальные меня побаивались. Да и до сих пор стараются мне не перечить. А ты даже в те времена был каким-то неуправляемым.

Я улыбнулся. Сэмпсон наконец-то снял свои дурацкие очки. Меня всегда удивляли его глаза, теплые и чувствительные:

– А я и сейчас остался таким же. Вот попробуй меня обозвать тупицей, и посмотрим, что получится.

Сэмпсон продолжал кивать и ухмыляться. Если хорошенько задуматься, то и я тоже давно не видел его в таком хорошем расположении духа. Жизнь понемногу налаживалась. По крайней мере, сегодня мне впервые было так легко и свободно.

– Тебе действительно нравится Кристина? Я почему-то подумал, что ты успел найти себе еще что-нибудь особенное. Ты же никогда не останавливался на достигнутом, чемпион.

– А что, завидно? – съязвил я.

– Конечно. Ужасно завидно. Кристина – это весь мир и еще кое-что впридачу. И я очень удивлюсь, если где-то на свете существует женщина, такая же обаятельная и привлекательная. С тобой всегда было легко и приятно иметь дело. Шоколадка. Даже в те далекие времена, когда ты был самым настоящим тупицей. Впрочем, недостатком искренних чувств ты никогда не страдал. Так это или нет, но Кристина тоже без ума от тебя. Она тебя любит почти так же, как и ты ее.

С этими словами Сэмпсон попытался подняться с провисающих ступенек заднего крыльца, которыми я уже сколько раз обещал себе заняться.

– Ну а теперь, если никто не возражает, я отправляюсь домой, – объявил Джон. – Вернее, в дом к Си Уокер. Эта чудная примадонна уже покинула нас, но она была очень мила со мной и оставила мне ключик от своей квартиры. Я потом утром еще вернусь и заберу свою машину. Лучше не садиться за руль, если и пешком-то не очень получается.

– Ты прав, – кивнул я. – И огромное спасибо за вечеринку.

Сэмпсон помахал на прощание рукой, отсалютовал, и, обходя дом, здорово въехал всем корпусом в его угол.

Я остался на ступеньках один и с удовольствием смотрел на залитый лунным светом сад. Я сидел и улыбался, как полный дурак, каким я иногда, пусть даже весьма редко, но бываю.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Сэмпсона, а потом послышался его почти истерический смех:

– Спокойной ночи, тупая задница!

Глава 67

Среди ночи я неожиданно проснулся. Липкое ощущение страха не отпускало меня. Я удивился: что могло случиться, и почему мне внезапно расхотелось спать? Первым разумным ответом было следующее: у меня начался сердечный приступ прямо в собственной кровати.

Хмель с вечеринки еще не полностью выветрился из головы, и я чувствовал себя пьяным. Сердце бешено колотилось в груди, словно было готово вырваться наружу.

Потом мне почудилось, будто где-то-то в доме раздался глухой, едва различимый шум. Однако этот звук послышался не так уж далеко от моей спальни. Впечатление складывалось такое, будто кто-то бьет чем-то тяжелым, возможно, дубинкой, по какому-то предмету в коридоре.

Глаза еще не привыкли к темноте, и я пока не мог различать предметы. Я замер и прислушался.

Меня напугало то, что я никак не мог вспомнить, куда засунул «Глок», и не представлял себе, кто или что производит в моем доме такой шум.

Сосредоточившись, насколько возможно, я продолжал прислушиваться.

В кухне мерно урчал холодильник.

Где-то на темной мрачной улице скрежетал сцеплением грузовик.

Но что-то в раздавшемся звуке, том самом, стучащем, меня сильно встревожило. А был ли вообще этот звук? Может быть, это лишь симптом начинающейся мигрени?

Прежде чем я успел сообразить, что происходит, возле моей кровати вырос неясный темный силуэт.

Сонеджи! Он все-таки сдержал обещание и явился ко мне в дом!

– А-а-а-а!!! – взвыл нападавший и занес надо мной нечто вроде здоровенной дубины.

Я хотел откатиться в сторону, но тело и мозг, одурманенные выпивкой, не послушались. Уж слишком хороша была вчерашняя вечеринка, и я повеселился от всей души.

Я ощутил сильнейший удар в плечо, после которого все тело как будто онемело. Я хотел было закричать, но голос внезапно куда-то пропал. Не то, что кричать, я не мог даже пошевелиться.

Дубинка опустилась снова: на этот раз удар пришелся по пояснице.

Кто-то явно старался забить меня до смерти. О Боже! Я вспомнил донесшиеся до моего слуха звуки ударов. Неужели нападавший успел побывать у Наны или в детской? Что происходит?!

Я умудрился схватить его за руку и изо всех сил дернуть на себя. Неизвестный завопил высоким, но явно мужским голосом.

Сонеджи? Но этого просто не может быть! Я сам видел, как он погиб на вокзале Гранд-централ!

Что со мной происходит? Кто мог оказаться в моей спальне? Кто проник в наш дом?

– Дженни! Деймон! – захрипел я, пытаясь призвать на помощь хоть кого-нибудь. – Нана! Нана!

Я принялся царапать нападавшему грудь и руки, ощущая под пальцами что-то липкое. Возможно, его кровь. Сражаться приходилось только одной рукой, но и на это почти не было сил.

– Кто ты? Что тебе нужно? Деймон! – позвал я, на этот раз уже громче.

Неизвестный оттолкнул меня, и я свалился с кровати, тяжело ударившись лицом об пол.

Мое тело горело. Я извивался на ковре, пытаясь приподняться.

Бита, лом или что у него там было в руках, опускалось раз за разом, буквально раскалывая меня пополам. Боль вспыхнула еще яростнее. Топор! Это наверняка топор!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ТОМАС ПИРС

Глава 68

Мэтью Льюис, приняв ночную смену, жизнерадостно вел свой автобус по темному юго-восточному району столицы. Он привычно насвистывал какую-то веселую мелодию, ловко выруливая в узеньких переулках города.

Уже девятнадцать лет Мэтью работал водителем автобуса, и все эти годы считал себя счастливым человеком. К тому же ему нравилось выходить в ночную смену: он обожал одиночество. Друзья Мэтью, да и его жена Альва, с которой они прожили вместе двадцать лет, были уверены в том, что Льюис – настоящий мыслитель. Кроме того, он увлекался историей, проявлял интерес к политике и даже когда-то занимался социологией. Льюис прекрасно понимал, например, в чем сейчас нуждается его родная Ямайка, и поддерживал ее интересы, как мог.

Последние несколько месяцев Льюис слушал записи по самосовершенствованию, которые любезно предоставляла одна небольшая компания по самообучению в Вирджинии. И вот теперь, когда его автобус плавно двигался по улицам юго-восточного района в пять часов утра, Льюис внимательно прислушивался к очередной записанной на ленту лекции под названием «Добрый король, или Американские президенты после периода депрессии». Иногда Мэтью удавалось осилить две или три лекции за ночь, а бывало и так, что понравившийся материал он с удовольствием прослушивал и во второй раз.

Внезапно краем глаза Мэтью уловил какое-то движение впереди. Он резко вывернул руль. Заскрипели шины, взвизгнули тормоза. Автобус накренился вправо и проехал через всю улицу почти перпендикулярно движению.

Машина сердито зашипела и остановилась. Слава Богу, в это время никакого транспорта рядом не оказалось, и, насколько хватало обзора, Мэтью видел впереди только приветливые зеленые огоньки светофоров.

Льюис распахнул дверцу и выбрался наружу. Сейчас он молил Господа о том, чтобы его автобус миновал кого-то или что-то, так неожиданно бросившееся ему под колеса.

Однако он вовсе не был уверен в благополучном исходе и поэтому немного побаивался того, что мог обнаружить в следующую секунду. На улице было совсем тихо, и единственным звуком, доносившимся до слуха Мэтью, был монотонный голос лектора на магнитной записи. «Дико и нелепо, – пронеслось в голове водителя. – Короче, хуже не придумаешь».

И только теперь он заметил старую негритянку, лежащую на мостовой. На ней был длинный, в синюю полоску, банный халат. Он немного распахнулся, и стала видна красная ночная рубашка. Женщина выбежала на улицу босая. У водителя тревожно забилось сердце.

Он торопливо приблизился к женщине, желая помочь, но, увидев ее в свете уличного фонаря, сразу же понял, что сейчас его стошнит. Ночная рубашка вовсе не была красной: такой ее сделала кровь, сочащаяся из многочисленных ран. Зрелище было ужасающим. Конечно, Мэтью приходилось сталкиваться с ситуациями и похуже, но и эта была достаточно серьезной и неприятной.

Глаза старой негритянки были открыты, она оставалась в сознании. Женщина протягивала к водителю худую руку, пытаясь что-то сказать.

«Домашняя ссора с побоями, – подумал Льюис. – А может быть, в дом ворвался грабитель».

– Пожалуйста, помогите нам, – прошептала Бабуля Нана. – Пожалуйста, помогите.

Глава 69

На Пятой улице было перекрыто движение, и ее заблокировала полиция. Джон Сэмпсон бросил свой черный «ниссан» и бегом припустился к дому Алекса. На этой знакомой с детства улице, которую Джон считал родной, сейчас на разные голоса завывали сирены карет скорой помощи и полицейских машин.

Сэмпсон несся так, как ему никогда не приходилось. Он пребывал в состоянии холодного ужаса. Его ноги тяжело топтали тротуар. На сердце было так тяжело, что, казалось, оно сейчас разорвется. Дыхание давалось с трудом, и Джон чувствовал, что если прямо сейчас не перейдет на шаг, его вырвет. Волнение и похмелье после вечеринки давали о себе знать. Остатки алкоголя несколько притупили чувства, но не до конца.

Городская полиция продолжала прибывать, внося еще больше суматохи и неразберихи. Сэмпсон расшвырял соседских зевак, столпившихся возле дома. Никогда еще его презрение к «любителям поглазеть» не было столь очевидным и резко выраженным. Куда бы Джон ни взглянул, повсюду он видел плачущих людей. Многие из них были ему знакомы: соседи и друзья Алекса. Несколько раз до Сэмпсона долетало произносимое шепотом имя Кросса.

Когда он добрался до знакомого дощатого забора, огораживающего собственность семьи Кроссов, Джон услышал такое, что его сразу вывернуло наизнанку. Поневоле ему пришлось остановиться, ухватиться за белый крашеный забор, чтобы хоть немного успокоиться и перевести дух.

– Они все убиты! Вся семья Кроссов погибла! – вопила в толпе негритянка с испещренным оспинами лицом. Она напоминала персонаж из телесериала «Копы», и при всей трагичности ситуации в этой женщине не было и тени сочувствия.

Джон смерил ее горящим уничтожающим взглядом, а потом вломился во двор, не обращая внимания на временные «рогатки» и желтые ленты, огораживающие место преступления.

Двумя огромными шагами он преодолел лестницу и чуть не столкнулся у дверей с медиками, выносящими носилки из гостиной.

Сэмпсон замер, и все внутри у него похолодело: он не мог поверить своим глазам. На носилках лежала Дженни, казавшаяся сейчас особенно маленькой и беззащитной. Он наклонился над ней, потом рухнул на колени, и крыльцо жалобно застонало от непомерной тяжести.

Джон издал тихий стон. Он уже больше не был большим и сильным. Сердце его разрывалось, и огромный негр едва сдерживал рыдания.

Увидев Сэмпсона, Дженни тихонько заплакала, повторяя:

– Дядя Джон, дядя Джон…

«Дженни жива, Дженни не умерла», – чуть не закричал он. Ему хотелось заорать во весь голос: «Заткнитесь и перестаньте распространять лживые слухи!» Джон хотел узнать о случившемся сразу все, но это, конечно, пока было невозможно.

Он снова склонился над девочкой, своей крестницей, которую любил, словно родную дочь. Ее ночная рубашка была перепачкана кровью, медный запах которой едва не вызвал у Сэмпсона новый приступ тошноты.

Кровь стекала и по косичкам, пропитывая вплетенные в них ленты. Джанель всегда очень гордилась своими волосами. «Господи! Как такое могло случиться? – думал Джон, вспоминая, как еще накануне Дженни весело отплясывала на вечеринке. – Это невозможно!»

– Все будет в порядке, крошка, – прошептал Джон, с трудом выдавливая слова. Ощущение было такое, словно в горло ему напихали колючей проволоки. – Я вернусь к тебе через минуту. С тобой все в порядке, Дженни, а мне надо сбегать наверх. Я скоро вернусь, милая, очень скоро. Обещаю.

– А что с Деймоном? А с папочкой? – застонала девочка.

Ее глаза были переполнены ужасом, и Сэмпсону снова стало не по себе. Она же просто маленькая девочка. У кого могла подняться рука?!

– И с ними все в порядке, малышка, – еле ворочая языком, промямлил Джон. Во рту пересохло, и слова больше напоминали хрип. Все хорошо, крошка. Теперь Сэмпсону оставалось только молиться, чтобы эти слова не оказались ложью.

Медикам, наконец, удалось убрать Джона от носилок, и они поспешили к карете скорой помощи. Полицейские и санитарные машины продолжали прибывать к дому.

Джону удалось пробраться в дом, который кишел патрульными полицейскими и детективами. Как только поступил первый тревожный сигнал, у дома Кросса моментально очутилась половина участка. Сэмпсону еще не доводились видеть одновременно стольких стражей порядка.

Джон, как всегда, немного опоздал. «Лучше поздно, чем никогда», – любил повторять ему в таких случаях Кросс. Эту ночь он провел у Си Уокер, и его не сразу разыскали. К тому же Сэмпсон выключил пейджер, чтобы его как можно дольше не тревожили после бурной вечеринки.

«Кто-то знал, что в эту ночь Алекс не будет наготове, как обычно, и утратит бдительность, – размышлял Джон, вспомнив, что он все-таки детектив по расследованию убийств. – Но кто мог знать и совершить такую ужасную вещь? «

Что же, во имя всего святого, здесь произошло?

Глава 70

Сэмпсон стрелой взлетел по узкой изогнутой лестнице на второй этаж. Ему хотелось кричать, заглушая шум в доме, эту суматоху начинающегося расследования, хотелось без конца повторять имя Алекса, увидеть, как он, невредимый, выходит из своей спальни.

Накануне вечером Джон здорово перебрал, и теперь собственное тело напоминало ему трясущийся студень. Он ворвался в комнату Деймона и не смог сдержать громкого стона. Мальчика бережно перемещали из кровати на носилки. В эту минуту он очень походил на своего отца: вылитый маленький Алекс.

Деймон пострадал куда серьезнее, чем Дженни. Половина его лица превратилась в кровавое месиво. Один глаз заплыл и сильно опух. По всему лицу и телу виднелись багровые и сизые кровоподтеки. Джон успел заметить несколько рваных ран.

Гэри Сонеджи умер. Он подох на вокзале Гранд-централ. Кошмар, свершившийся в доме Алекса, не мог быть делом его рук.

И все же он не раз обещал, что расправится с Кроссом и всей его семьей.

Пока в голове у Сэмпсона не возникало ни одной толковой мысли. Как бы ему хотелось, чтобы случившееся оказалось просто ночным кошмаром. Но он знал, что все происходит наяву.

Детектив Рэйким Пауэлл ухватил Джона за плечи и несколько раз с силой встряхнул.

– С Деймоном все в порядке, Джон, – попытался успокоить он приятеля.

– Кто-то ворвался сюда и безжалостно избил детей. Похоже, что просто кулаками. Побои, конечно, серьезные, но, скорее всего, нападавший не собирался их убивать. А может, мать его, просто струсил и не сумел довести дело до конца. Пока все только теряются в догадках. А с парнем все нормально. Эй, Джон! С тобой-то все в порядке?

Сэмпсон оттолкнул Пауэлла и нетерпеливо спросил:

– Что с Алексом и Наной?

– Нане тоже здорово досталось. Ее подобрал на улице водитель автобуса и сразу же отвез в госпиталь святого Антония. Она в сознании, но все-таки надо учитывать ее возраст. Раны будут заживать медленно. А в Алекса стреляли. Прямо в спальне. Сейчас им занимаются.

– Кто еще занимается?! – взревел Сэмпсон. Сейчас он, раньше никогда не плакавший, еле сдерживал слезы. Джон ничего не мог с собой поделать, тем более, скрыть свои чувства.

– Господи, – покачал головой Рэйким. – Уж кого там только нет: и медики, и мы, и ФБР. Кайл Крейг приехал.

Джон отодвинул детектива и рванулся в спальню. Все в доме вовсе не были мертвы, но в Алекса стреляли. Кто-то явился сюда, чтобы расправиться с ним. Но кто?

Сэмпсон попытался проникнуть в комнату, но несколько незнакомых мужчин, по виду фэбээровцев, удержали его.

Зная, что Кайл находится в спальне, Сэмпсон потребовал у агентов, чтобы они немедленно доложили о нем:

– Передайте Крейгу, что я здесь. Скажите ему, что приехал Сэмпсон.

Один из агентов юркнул в комнату. Оттуда через секунду появился Кайл и направился к Джону.

– Кайл, какого черта?! – пытался начать разговор Джон. – Кайл, что случилось?

– В него выстрелили дважды, а перед этим избили. Мне надо побеседовать с тобой, Джон. Выслушай меня. Молчи и просто слушай. Идет?

Глава 71

Сэмпсон пытался овладеть своими чувствами. Пытался не показывать слез и справиться с хаосом, творящимся в голове. В узеньком коридорчике возле спальни толпились патрульные полицейские и детективы. Пара из них рыдала не таясь. Остальные кое-как держались.

Это не может быть правдой!

Сэмпсон отвернулся и уставился в стену, опасаясь за свой рассудок. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Кайл пытался что-то втолковывать Джону, но тот был не в состоянии даже уследить за ходом мысли собеседника. Он не мог сосредоточиться на словах фэбээровца.

Джон глубоко вздохнул, пытаясь выбраться из шокового состояния. Это был самый натуральный шок. Потом горячие слезы сами собой покатились по его щекам, но ему уже было наплевать, видит их Кайл или нет. Боль в сердце становилась непереносимой. Нервы натянулись до предела. Никогда раньше Сэмпсон не испытывал ничего подобного.

– Послушай меня, Джон, – продолжал тормошить его Крейг, но все старания были тщетны.

Сэмпсон ссутулился и привалился к стене. Единственное, что он смог спросить у Кайла, так это каким образом тот так быстро очутился здесь. И Кайл ему ответил, потому что у него находились ответы на любые вопросы. Правда, Джон так ничего и не понял, потому что смысл слов до него не доходил.

Пустыми глазами Сэмпсон смотрел куда-то за плечо Крейга. Он не мог поверить своим глазам: за окном прямо на Пятую улицу садился, словно на собственную площадку, вертолет ФБР. Обстановка выглядела все более и более странной.

Дверца винтокрылой машины распахнулась, оттуда выскочила какая-то фигура и, пригибаясь под вихрем, поднятым лопастями, побежала к дому Кросса. Джону показалось, что человек летит над колышущейся травой двора.

Высокий стройный мужчина в черных очках с круглыми маленькими стеклами. Его длинные светлые волосы были стянуты в «хвост», и он меньше всего напоминал сотрудника ФБР.

Что-то во всем его облике сразу и бесповоротно отличало его от остальных агентов. Он чуть ли не свирепо откидывал со своей дороги зевак, и казалось, что вновь прибывший здесь – самый главный.

«Что происходит? – недоумевал Сэмпсон. – Это еще кто такой?»

– Что это за тип, черт побери? – вымолвил наконец он, обращаясь к Кайлу. – Кто это, Кайл? Что это за хвостатый раздолбай?

Глава 72

Меня зовут Томас Пирс, хотя в прессе меня обычно именуют «Док». Когда-то я учился на медицинском факультете Гарвардского университета. Закончив его, я ни дня не проработал в больнице и частной практикой не занимался. Сейчас я состою в подразделении ФБР, занимающемся поведенческими отклонениями. Мне исполнилось тридцать три года. Единственный раз в жизни я выглядел настоящим медиком в эпизоде телесериала «Скорая помощь».

В то утро я в срочном порядке отправился из Куантико в Вашингтон, чтобы помочь в расследовании нападения на Алекса Кросса и его ближайших родственников. Мне очень не хотелось впутываться в это дело, по целому ряду причин. И самая главная из них та, что я уже занимался сложнейшим расследованием, которое выматывало меня до предела, требуя максимальных усилий. Я занимался делом мистера Смита.

Инстинктивно я чувствовал, что не всем понравится мое моментальное появление на месте преступления. Наверняка, многие посчитают меня при данных обстоятельствах выскочкой, хотя это будет далеко от истины.

Однако пока я никак не мог противиться приказам начальства. ФБР потребовало моего присутствия в Вашингтоне. Поэтому я выбросил из головы все свои протесты. Во всяком случае, постарался это сделать. Наверное, точно так же поступил бы и доктор Кросс, сложись ситуация похожим образом для него.

Только в одном я был абсолютно уверен с момента своего появления в столице. Я выглядел не менее растерянным и потрясенным, чем те, кто собрался в тот день у дома Кросса на Пятой улице. Может быть, для некоторых из них я показался слишком злым и даже разъяренным. Да, я действительно был на взводе. В моей голове творилось черт знает что. Я боялся неизвестности и, кроме всего прочего, опасался собственного провала. В общем, мой мозг вот-вот должен был закипеть. Уж слишком много прошло дней, недель и месяцев, пока я гонялся за мистером Смитом, не имея ни минуты передышки. А теперь еще и это!

Как-то раз мне довелось слушать выступление Кросса в Чикагском университете на семинаре по составлению психологических характеристик преступников. Он произвел на меня серьезное впечатление. Я молился о том, чтобы Кросс выжил, хотя прогнозы, передаваемые по телевидению, были малоутешительными. Ничто из того, что я до сих пор успел услышать, не оставляло места даже слабой надежде на выздоровление Алекса.

Наверное, тяжелое состояние Кросса явилось одной из причин, по которым меня немедленно подключили к расследованию. Зверское нападение на семью Кросса будет означать сенсационные статьи в прессе и бесконечные телевизионные сообщения. А это, в свою очередь, приведет к неимоверному давлению, как на полицию, так и на ФБР. И вот меня вызвали сюда, в Вашингтон, с единственной целью: уменьшить этот прессинг.

Я ощущал вокруг неприятную ауру, нечто вроде осадка, оставшегося после совершения неслыханного насилия, еще когда я приближался к опрятному белому дому Кросса. Несколько полицейских, повстречавшихся мне на пути, шли с заплаканными красными глазами. Другие, казалось, до сих пор находились в состоянии шока. Все это обеспокоило меня и показалось немного странным.

Теперь я подумал о том, не умер ли Кросс, пока я совершал свое путешествие из Куантико. Незадолго до этих событий меня уже терзало какое-то нехорошее предчувствие, что в ближайшем будущем будет совершено жестокое, невероятное насилие в самом скромном и мирном доме. Теперь мне больше всего хотелось, чтобы все остальные исчезли, испарились отсюда, чтобы можно было спокойно войти в дом, проникнуться его атмосферой, не отвлекаясь ни на какие посторонние шумы.

Ведь именно для этого меня и доставили сюда. Произвести обследование места, где семье Кросса были нанесены немыслимые увечья. Я должен был применить весь свой талант, чтобы при помощи внутреннего чутья определить, что же произошло здесь глухой ночью. И сделать это необходимо быстро и правильно.

Краем глаза я заметил, как из дома вышел Кайл Крейг. Он, как всегда, куда-то торопился. Я вздохнул. Ну вот, кажется, начинается.