Глава 85

Во второй половине дня старым маршрутом мы опять возвращались в Вашингтон, Я уже начинал тихо ненавидеть или, во всяком случае, уставать от магистрали 1-95, с ее громыхающими, пыхтящими и изрыгающими дым трейлерами.

– Дела могли бы идти и получше, но мне приятно лишний раз побыть с тобой, – сказал я Джону, пока мы тащились в длинном ряду машин. – Ты, однако же, как-то притих. Что стряслось? Тебя что-то гнетет?

Он бросил взгляд в мою строну:

– Ты помнишь тот раз – нам было лет по одиннадцать, – когда я к вам переехал? Провел несколько недель с тобой и Наной?

– Я помню много таких случаев, – отозвался я. – Нана всегда говорила, что мы с тобой братья, разве что не по крови. Ты постоянно был у нас в доме.

– Тот раз был особенный, приятель. Я даже знаю, почему ты его не помнишь. Позволь, я расскажу.

– Валяй.

– Понимаешь, я никогда не имел привычки из школы возвращаться домой. Зачем? Все равно там, как правило, никого не было. В тот вечер я добрался до дома только часов в девять-полдесятого. Покрошил себе солонины на обед. Уселся смотреть телик. Я тогда любил смотреть «Миссия невыполнима», ждал всю неделю. И тут кто-то постучал в дверь. Я пошел посмотреть, кто это, и увидел, что это Нана. Она крепко обняла меня – точь-в-точь как делает до сих пор, когда меня встречает. Потом спросила, не найдется ли и для нее солонины. Сказала, что любит, когда ее заливают яйцом. Потом добродушно захихикала – ну, ты знаешь, как она это умеет.

– Я ничего такого не помню. Почему она оказалась у твоего дома в такой поздний час?

Сэмпсон продолжил свой рассказ:

– Отец тогда сидел в тюрьме – обычная история. А мать в тот день как раз обвинили в хранении героина с намерением продать. Сразу же вынесли приговор. За мной приходили из Службы социального обеспечения, но не застали дома. Кто-то позвонил маме Нане.

– Ну вот, Нана и пришла. Действительно поела немного солянки, что я приготовил. Сказала, что очень вкусно. Что, может, когда-нибудь я стану знаменитым шеф-поваром. Потом объявила, что я некоторое время поживу у вас в доме. Объяснила почему. Каким-то своим, волшебным, образом она сумела уладить вопрос со Службой детского соцобеспечения. Это был первый случай из тех, когда Нана меня спасала. Первый, но не последний.

Я кивнул, продолжая слушать. Сэмпсон еще не закончил своего повествования.

– Именно она помогла мне после школы определиться в армию. Потом, после окончания службы, в полицейскую академию. Она твоя бабушка, но мне она ближе, чем родная мать. И у меня никогда по-настоящему не было отца. Мы оба росли без отцов. Я всегда считал, что поначалу это нас и сблизило.

Это было совсем не в духе Сэмпсона – откровенничать и изливать душу. Я по-прежнему молчал. Не имея представления, куда он клонит, я, однако, давал ему возможность выговориться.

– Так что я всегда знал: не смогу я быть хорошим отцом или хорошим мужем, нет во мне этой жилки. Просто нутром чуял. А ты?

– У меня были некоторые страхи, пока я не повстречал Марию, – сказал я. – Потом они как-то ушли сами собой. Большая часть по крайней мере. Я узнавал Марию – и чувствовал, что мне хорошо с ней. А в тот день, когда я впервые взял на руки Дэймона, остаток страхов почти полностью улетучился.

Сэмпсон вдруг заулыбался, потом начал смеяться:

– Знаешь, Алекс, я познакомился с одной женщиной. Странная штука, но с ней я чувствую себя счастливым и могу доверить ей все свои секреты. Посмотри на меня – я сияю, точно чертова тыква на Хэллоуин.

Теперь мы уже оба смеялись. А почему бы и нет? Я впервые видел Сэмпсона таким, а мы дружили бог знает сколько времени. – Конечно же, я обязательно как-нибудь все испорчу, – добавил он, но все равно продолжал счастливо смеяться. Почти весь остаток пути мы пробалагурили. Мать честная, Джон Сэмпсон влюбился!

Ей звали Билли.

Глава 86

Мама Нана всегда говаривала: «До завтрака смех, к ужину слезы». Если у вас есть семейство, то вы знаете: как бы нелепо эти слова ни звучали, в них есть своя правда.

Когда я в тот вечер приехал домой, то увидел перед нашим домом, на Пятой улице, красно-белый автомобиль «скорой помощи».

Поспешно заглушив мотор моего «порше», я пулей выскочил из машины.

Шел дождь, и резкий, холодный ветер пополам с водой ударил мне в лицо. Почти ничего не видя за пеленой дождя, я, грохоча башмаками, взбежал по ступеням и ворвался в дом. Сердце мое колотилось, как молот, а голос внутри твердил: «Нет, нет, нет».

Я услышал доносившиеся из гостиной голоса и ринулся туда, ожидая самого худшего.

Мама Нана и дети сидели на нашем старом диване. Все они держались за руки.

Напротив них сидела женщина в белом врачебном халате. Я узнал доктора Кайлу Коулз, которая в ту памятную ночь хлопотала над попавшим в беду Рамоном.

– Ты пропустил самое увлекательное, – сказала Нана, увидев, как я вхожу в комнату.

– Можешь себе такое представить, папа, – вступила в разговор Дженни, – ты – и вдруг пропустил что-то захватывающее.

Я перевел взгляд на доктора, сидевшую в мягком кресле.

– Здравствуйте, доктор.

У нее была хорошая улыбка.

– Рада снова вас видеть.

Я опять повернулся к Нане:

– Так что же такое захватывающее я пропустил? Для начала скажи, что делает у дверей машина «скорой помощи»?

Она пожала плечами:

– Я решила, что у меня сердечный приступ, Алекс. Оказалось, это был просто легкий обморок.

– Нана не помнит, как потеряла сознание, – пояснила доктор Коулз. – В это время я как раз была неподалеку, на вашей улице. Я работаю с группой семейных врачей, которые предоставляют медицинское обслуживание жителям Юго-Восточного Вашингтона. Так некоторым людям легче получать медицинскую помощь. Больше персонала и, безусловно, большая доступность.

– Мама Нана потеряла сознание? – перебил я. – И что же потом?

– Дэймон увидел машину «скорой помощи», побежал и привел меня. Нана к тому времени уже пришла в себя. У нее было нарушение сердечного ритма. Это означает, что сердце бьется часто и очень слабо. Частота пульса на руке была меньше реальной частоты биений сердца, а значит, могла быть снижена циркуляция крови. Мы возили ее в больницу сделать некоторые анализы.

Нана передернула плечами, как бы отказываясь воспринимать ситуацию всерьез.

– Потеряла равновесие, грохнулась на кухне. Всегда ожидала, что это случится именно там. Дэймон и Дженни оказались на высоте, Алекс. Вовремя подхватили выпавшее из рук знамя. Теперь для разнообразия они обо мне заботятся. Она засмеялась, а вслед за ней – и доктор Коулз. Я порадовался, что обе способны находить что-то смешное в этой истории.

– Мы вас задерживаем. Уже поздно, – сказал я доктору.

Доктор Кайла улыбнулась. Оптимистичной, ободряющей улыбкой врача у постели больного.

– Нам было так хорошо вместе, что я решила немного посидеть. Мне действительно нужно навестить еще одного пациента, но мистер Брайант вернется с работы не раньше десяти.

– И поэтому вы решили дождаться моего возвращения, – догадался я.

– Да, я сочла, что так будет лучше. Нана говорит, вы большей частью возвращаетесь поздно. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Глава 87

Мы с ней вдвоем вышли на крыльцо. Дождь лил как из ведра, с шумом обрушиваясь на козырек, и воздух был сырым и холодным. Доктор накинула на себя серый свитер.

– С вашей бабушкой мы уже поболтали об этом, – сказала она. – Нана попросила, чтобы я побеседовала и с вами, ответила на все ваши вопросы. Я бы никогда не позволила себе действовать у нее за спиной или вести себя по отношению к ней снисходительно.

– Это вы правильно рассудили, – отозвался я. – Думаю, вы скоро обнаружите, что по отношению к ней очень трудно держаться снисходительно.

Кайла вдруг засмеялась:

– О, мне-то это хорошо известно. Миссис Реджина Хоуп Кросс учила меня в восьмом классе. Для меня, пожалуй, она до сих пор остается самым вдохновляющим преподавателем из всех, что у меня были. Включая студенческие годы в университете Брандейса[44] и на медицинском факультете в Тафтсе[45]. Подумала, что должна представить вам свое резюме.

– О'кей, оно впечатляет. Так что же такое с Наной?

Кайла вздохнула:

– Она стареет, Алекс. Она сама признает, что чувствует себя на свои восемьдесят два года. Результаты анализов, проведенных нами в Сент-Энтониз, будут готовы не раньше чем завтра или послезавтра. Ребята из лаборатории позвонят мне, и тогда я сама загляну к Нане. Что меня тревожит? У нее уже несколько дней учащенное сердцебиение, слабость, головокружение, одышка. Она вам рассказывала?

Я покачал головой. Неожиданно я почувствовал себя не на шутку смущенным.

– Я и понятия не имел. Она говорила, что чувствует себя прекрасно. Пару недель назад было тяжелое утро, но с тех пор я не слышал от нее никаких жалоб.

– Она не хочет, чтобы вы из-за нее беспокоились. Сегодня в больнице мы сняли электрокардиограмму, эхокардиограмму, сделали обычные лабораторные анализы. Как я уже упоминала, у вашей бабушки нарушение сердечного ритма.

– Из положительного отмечу, что отсутствуют признаки отека легких. Легкие у нее чистые. Нет признаков, что она когда-либо переносила инсульт, даже самый легкий. Общая мускульная сила у Наны очень хорошая для человека ее возраста, и даже для более молодого.

– Так что же с ней? У вас есть какие-то соображения?

– Через день мы получим результаты анализов. Доктор Редд, сотрудник лаборатории, тоже когда-то учился у нее в классе. Если бы мне позволили высказать догадку, я бы остановилась на диагнозе «мерцательная аритмия». Это заболевание захватывает две малых сердечных камеры, они называются предсердиями. Вместо того чтобы как положено эффективно сокращаться, они скорее подрагивают. Поэтому существует определенный риск сгущения крови.

– Вы уверены, что ей не вредно оставаться дома? – спросил я. – Мне бы не хотелось, чтобы ее упрямство помешало поместить ее в больницу, если требуется. Деньги не проблема.

Кайла Коулз кивнула.

– Алекс, мое мнение таково, что сейчас ей находиться дома вполне безопасно. Она сказала, что завтра из Мэриленда приезжает ее сестра. Я думаю, это мудрая предосторожность. Хорошо, если будет кому присмотреть за детьми и домом.

– Я буду помогать ей ухаживать за детьми. И по хозяйству тоже.

Моя собеседница вскинула одну бровь:

– Полагаю, мы уже установили, что вы слишком заняты на работе.

Я вздохнул и не несколько секунд прикрыл глаза. Все эти последние события, свалившиеся как снег на голову, здорово меня подкосили. Теперь предстояло заставить себя сконцентрироваться, чтобы справиться и с новыми реалиями. Нане за восемьдесят, и она больна.

Кайла дружески-ободряюще похлопала меня по руке:

– Она, конечно, выкинула небольшой фокус, но она сильная, и в ней также сильно желание еще долго пробыть с вами. А это очень важно. Алекс, Нана убеждена, что вы с детьми в ней нуждаетесь.

Я наконец сумел выдавить слабую улыбку:

– Что ж, тут она права.

– Не позволяйте ей сейчас излишне напрягаться.

– Ее трудно удержать в бездействии, в кресле или в постели.

– Ну так привяжите ее, если понадобится, – сказала Кайла Коулз и засмеялась.

Что до меня, то мне в этот момент было совершенно не до смеха. Я знал достаточно о сердечных заболеваниях еще со студенческих лет в университете Джонса Хопкинса. Непременно буду теперь внимательнее приглядывать за Наной.

– А вы-то сами, доктор Коулз? Что у вас с рабочим графиком? Сейчас уже почти десять, а у вас еще вызовы.

Она пожала плечами, как будто слегка смущенная моим вопросом.

– Я молодая, сильная и твердо знаю: люди в этой округе нуждаются в качественной и доступной медицинской помощи. Вот я ее и обеспечиваю, во всяком случае, стараюсь, Спокойной ночи, Алекс. Хорошенько ухаживайте за вашей бабушкой.

– О, непременно. Обещаю.

– Благими намерениями... – проговорила она.

– Вымощена дорога в ад, – продолжил я.

Доктор Коулз кивнула и сбежала крыльца.

– Попрощайтесь со всеми от моего имени, – крикнула она и зашагала по улице к месту своего последнего за этот день вызова.

Глава 88

На следующий день я проделал еще кое-какую вспомогательную работу по «Трем слепым мышатам», пришпилил к стене в моем кабинете под крышей новые памятные записки, но мне не удавалось толком проникнуть в суть, никак не удавалось сосредоточиться. После обеда пришли результаты анализов, и Кайла Коулз, как и обещала, сама заглянула к нам. После того как она поговорила с Наной, я имел с ней беседу по телефону.

– Я просто хотел поблагодарить вас за помощь, – сказал я, услышав в трубке ее голос. – Прошу прощения, если был груб вчера вечером в гостиной.

– С чего вы взяли? Вы были немного испуганны, только и всего. Не думаю, что так называемая грубость – это часть вашего характера. Как бы то ни было, позвольте я расскажу о состоянии вашей бабушки. Она страдает предсердной фибрилляцией, или так называемой мерцательной аритмией, но, учитывая обстоятельства, это не такой уж плохой вариант.

– Объясните, почему мне следует ему радоваться, – попросил я.

– Не радоваться. Просто болезнь не требует инвазивного метода лечения, и процент излечивания высок. Я думаю, мы сможем вылечить ее методом катетеризации сердца. Начнем с этого. Она сможет вернуться домой на следующий день после этой процедуры, и, надеюсь, через неделю к ней вернется ее нормальное самочувствие.

– Когда ей надо явиться на эту процедуру? – спросил я.

– Пусть сама решает. Я бы на ее месте не стала ждать больше недели-другой. Она проявила некоторую неуступчивость, когда я заговорила о больнице. Сказала, что слишком занята.

– Я поговорю с ней. Посмотрим, подействуют ли мои уговоры. А какие меры и лекарства нам следует принимать до тех пор?

– Только детский аспирин, не удивляйтесь. Одна восьмидесятимиллиграммовая таблетка в день. Также ей следует ограничить употребление кофеина – будь то кофе или чай. И еще: Нане следует избегать стрессовых ситуаций. Тут хотелось бы пожелать вам удачи.

– Это все? – спросил я.

– На сегодняшний день – да. Пожалуйста, проследите, чтобы она не волновалась. Я всегда к ее услугам, если она захочет меня видеть.

– Знаю, что захочет.

Кайла Коулз засмеялась:

– Прекрасно. Она мудрая, остроумная женщина, светлая голова, не правда ли? Надо постараться, чтобы она встретила свое столетие.

Я рассмеялся:

– Хорошо бы мне дожить до этого момента. Итак, значит, до этой процедуры никаких особых мер предосторожности?

– Да, именно так. Просто постарайтесь не привносить в ее жизнь слишком много волнений.

– Сделаю все, что в моих силах.

– И еще постарайтесь сделать так, чтобы вас не застрелили, – прибавила Кайла Коулз, давая отбой.

Глава 89

Вряд ли меня могли застрелить дома – во всяком случае, так мне казалось. Пару-тройку дней спустя после разговора с доктором Кайлой я, как обычно, спустился в кухню пораньше, чтобы приготовить детям завтрак. Пана сидела за столом, на своем излюбленном месте, а перед ней стояла большая коричневая кружка с дымящимся напитком.

– Ага! – уличающе указал я пальцем.

– Без кофеина, – парировала она. – Не надо на меня накидываться, Алекс.

– Не буду. Даже слова не скажу о том, что сегодня утром ты немного взвинчена. Как спалось, хорошо?

– В моем возрасте никому хорошо не спится. Я назначила день проведения операции. Отправляюсь туда через неделю. Доволен?

– Очень доволен, – сказал я и стиснул ее в объятиях, и Нана ответила мне тем же. Доктор Кайла была права – старушка сильна для своих лет.

В то же утро я имел содержательную беседу с директором ФБР Бернсом. Он сообщил, что поручил кое-кому заняться моей электронной почтой, чтобы выйти на Пехотинца, но пока все было безрезультатно. Бернс также спросил, обдумал ли я серьезно и всесторонне его предложение перейти на работу в Бюро. Я ожидал этого вопроса.

– Я размышлял об этом. Моя жизнь вдруг несколько усложнилась. В первую очередь я хочу каким-то образом завершить это дело, связанное с армией.

– Они помогают или путаются под ногами? Я имею в виду военных, – спросил Бернс.

– И то и другое понемногу. Я познакомился там с несколькими хорошими людьми. Впрочем, военные такие же люди, как и все. Они любят сами разбираться со своими проблемами. У этого дела об убийствах какая-то невообразимо мерзкая подоплека. Они это понимают, и я тоже. Просто печенкой чую: будут еще убийства, они будут продолжаться. Вот чего я боюсь.

– Если я чем-то могу помочь... – сказал Бернс. – Не хочу тебя подгонять, Алекс. Это крупное дело. И такое же важное, полагаю.

– Спасибо, я ценю твое отношение.

Положив трубку, я пошел искать Нану. Она, как обычно, с чем-то возилась на кухне. На своей любимой кухне, в своем доме. В своей вотчине.

– Мне требуется отдых. И тебе тоже, – сказал я ей. – Куда ты хочешь поехать после своей процедуры?

– В Париж, – ответила Нана, не моргнув глазом. – Потом, может быть, в Рим. Конечно же, в Венецию. Просто замечательно было бы побывать во Флоренции. Потом вернуться домой через Лондон. Погостить там и повидать королеву. Что ты на это скажешь? Не слишком жирно, на твой взгляд? Может, ты имел в виду поездку на поезде до Балтимора? – спросила она и засмеялась собственной шутке. Она была уморительная леди, всегда такой была.

– У меня отложены кое-какие деньги, – сказал я ей.

– У меня тоже, – ответила она. – Заначка. Что слышно о Джамилле? Как твоя работа?

– Если бы Джамилле удалось выкроить немного времени, это было бы здорово. Хотя она любит свою работу.

– Знакомо звучит, ты не находишь? Как там твоя коллекция камушков? Может, тебе стоит купить пару кувшинов и для нее?

Я засмеялся. Потом подошел и снова заключил Нану в объятия. В последнее время на меня словно что-то нашло – просто ничего не мог с собой поделать.

– Я люблю тебя, старушка. Я недостаточно говорю тебе об этом, а если и говорю, то это не может полностью выразить моих чувств.

– Как приятно это слышать, – промолвила она. – Иногда ты умеешь быть таким милым. Я тоже тебя люблю, и я всегда признаюсь в этом с полным чувством.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Сегодня хорошо. Завтра – кто знает? – пожала она плечами. – Вот готовлю кое-что на ленч. Не спрашивай, не помочь ли мне. Я прекрасно себя чувствую. Я все еще пока по эту сторону земной поверхности.

После ленча я поднялся к себе в кабинет, чтобы обдумать следующие шаги. Меня дожидался факс. Я радостно погрозил ему пальцем: ага-а!

То была копия газетной заметки из «Майами геральд». Я прочел о свершившейся прошлой ночью казни. Человек по имени Тичтер был казнен в тюрьме штата Флорида. Абрахам Тичтер воевал во Вьетнаме. В войсках специального назначения.

Внизу факса было нацарапано:

"Был неповинен во вменяемых ему убийствах. Осужден и казнен по ложному обвинению. С Абрахамом Тичтером их уже шестеро. На тот случай, если вы не ведете подсчет.

Пехотинец".

Но я вел.

Глава 90

Все то время, пока Нана была нездорова, я делал продовольственные закупки и большую часть работы по дому. Обычно я ходил в небольшой филиал супермаркета «Сейфвей» – очень крупный магазин, торгующий в основном едой, но также одеждой и товарами для дома – и брал с собой маленького Алекса. Этим я занимался сразу после полудня.

Я сажал его к себе на плечи, мы выходили из дома через кухонную дверь и по подъездной дорожке шли к машине.

Алекс хихикал и ворковал на свой обычный манер. Этот мальчишка никогда не умолкает и ни секунды не может посидеть на месте. Настоящий прыгающий мячик, чистейший сгусток энергии, и я просто не могу на него нарадоваться. Так бы и проводил с ним все время.

Я рассеянно размышлял над последним посланием Пехотинца, поэтому не смог бы толком объяснить, почему обратил внимание на движущийся по Пятой улице черный джип.

Он ехал со скоростью миль около тридцати, не выходя за установленный предел.

Не знаю, почему он вдруг привлек мое особое внимание, однако это так. Я ни на миг не спускал с него глаз, пока он приближался к нам.

Внезапно из бокового окна джипа высунулся черный ствол. Я стащил вниз ребенка, потом сам упал на землю, стараясь бросить тело вбок, чтобы не придавить маленького Алекса.

В следующую секунду началась пальба.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Я пополз на животе по газону, как крылом прикрывая левой рукой моего малыша, а потом потянул его за тенистое дерево. Мне требовалось какое-то укрытие между мной и стрелявшим.

Я не вглядывался пристально в глубь джипа, но заметил, что и водитель, и стрелок были белыми. И их было двое – двое, а не трое.

Я не мог наверняка сказать, были ли то люди из Роки-Маунта. С другой стороны, кто еще это мог быть? Или это те, что стреляли из машины в Вест-Пойнте? Что происходит сейчас на Пятой улице? Кто заказчик?

Поп-поп-поп-поп-поп.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Пули ударялись о стену дома, и окно на фасаде разлетелось вдребезги. Мне необходимо было как-то прекратить налет. Но как? Я пополз к крыльцу и достиг его как раз перед тем, как последовала третья очередь выстрелов.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Невероятно, даже для Юго-Восточного района.

Я втолкнул Алекса под крыльцо. К этому моменту он уже кричал как резаный. Бедный перепуганный малыш. Я прижимал его к земле, не давая двигаться. Потом приподнял голову и украдкой бросил быстрый взгляд в сторону джипа, приостановившегося перед моим домом.

Поп-поп-поп-поп-поп-поп-поп.

Я выстрелил в ответ. Дал три прицельных выстрела – так, чтобы не задеть никого вокруг. Потом еще два. Есть! Я понял, что попал в стрелка. Кажется, в грудь, но, может, и в горло. Увидел, как он дернулся назад, а затем обмяк на сиденье. Больше выстрелов не последовало.

В следующую секунду джип, визжа шинами, рванул с места и, виляя из стороны в сторону, скрылся за углом.

Я внес Алекса в дом и загнал их с Наной в ее комнату. Велел оставаться на полу и не подниматься. Потом позвонил Сэмпсону, и уже через несколько минут тот подскочил к нашему дому. Я уже оправился от шока и безумного страха за семью и теперь взбеленился, как никогда. Меня просто трясло от ярости и жажды мести.

– Много разбитых окон, несколько дырок от пуль в стенах. Никто не пострадал, – подвел итог Сэмпсон, быстро обойдя дом с инспекционными целями.

– Это было предупреждение. Иначе, думаю, они бы меня убили. Они приехали к моему дому, чтобы донести это сообщение. Точно так же, как и мы у дома Старки в Роки-Маунте.

Глава 91

Было только начало пятого утра, когда Томас Старки неслышно выскользнул из кухонной двери своего дома. Пройдя по блестящей от росы лужайке, он забрался в свой синий «субурбан». Автомобиль завелся с ходу. Старки всегда содержал машину в превосходном состоянии и даже самолично проводил ее технический осмотр и ремонт.

– С каким бы удовольствием я пальнул по этому козлу прямо сейчас, – пробормотал сбоку от меня Сэмпсон. Мы сидели в машине, припаркованной в густой тени в конце улицы. – Вышиб пару-тройку стекол в его доме. Устроил бы маленький ад в его собственном духе.

– Сдержи это желание, – сказал я, потихоньку трогая следом.

Несколькими минутами позже «субурбан» остановился и подхватил Уоррена Гриффина, жившего неподалеку, в жилом массиве Грейстоун. Затем машина двинулась к застройке Ноб-Хилл, где в нее сел Браунли Харрис. Потом автомобиль, набирая скорость, выбежал из Роки-Маунта на 64-е шоссе федерального значения, направляясь в сторону Роли.

– Никто из них не выглядит раненым, – заметил Сэмпсон. – Кого же ты подстрелил на Пятой улице?

– Понятия не имею. Хотя это осложняет дело, ты не находишь? Так или иначе, эти трое что-то знают. Они состоят в этом сговоре, о котором мы постоянно слышим.

– Серая стена недомолвок?

– Вот именно. И похоже, система эта действует безотказно.

Мне не было нужды следовать за синей машиной в непосредственной близости, и даже вообще держать «субурбан» в поле зрения. Чуть раньше, этим же утром, я прикрепил к днищу их автомобиля радиопеленгаторное устройство. Рон Бернс помогал мне всеми доступными ему средствами. Я рассказал ему о стрельбе перед своим домом.

Таким образом, я держался за киллерами на порядочном расстоянии. «Субурбан», не сворачивая с 64-го шоссе, проехал Зебулон, потом по магистрали 1-40 выехал на шоссе «85-Юг». Мы проехали Берлингтон, Гринсборо, Шарлот, Гастонию и, наконец, въехали в Южную Каролину.

Но Сэмпсон, сидевший рядом со мной на переднем сиденье, уснул еще прежде, чем мы добрались до соседнего штата. Накануне он отработал суточную смену и был здорово вымотан. Наконец, уже в Джорджии, он открыл глаза, зевнул и потянулся – насколько позволяли его габариты и стесненное пространство салона.

– Где мы? – спросил он.

– В Лавонии.

– О, приятно знать. А где это?

– Возле Сэнди-Кросса. Мы в Джорджии. Все еще идем по их горячим следам.

– Ты думаешь, намечается еще убийство?

– Увидим.

В Доравилле мы сделали остановку, чтобы перекусить. Прикрепленное к «субурбану» подслушивающее устройство исправно держало след. Представлялось маловероятным, что они могли обнаружить его на данный момент.

Завтрак: омлет с сыром, деревенская ветчина и мамалыга – несколько разочаровывал. Закусочная выглядела вполне прилично и даже запах там стоял очень аппетитный, но щедрые порции оказались не ахти – за исключением, пожалуй, деревенской ветчины, которая, на мой вкус, тоже была солоноватой.

– Вижу, ты продолжаешь развивать отношения с Бернсом? Может, даже поступишь на службу в ФБР? – спросил Сэмпсон после второй чашки кофе. Я почувствовал, что он наконец начал просыпаться.

– Пока сам точно не знаю. Спроси меня этак через недельку. Пока я совершенно не в той кондиции. Как эта еда.

Сэмпсон кивнул:

– Ладно. Прости, что втянул тебя во все это, Алекс. Я даже не знаю, сможем ли мы их осилить. Они дерзкие и наглые, но, когда им надо, действуют очень осторожно.

Я согласился.

– Думаю, они совершают свои преступления исключительно ради денег. Но это только половина объяснения. Что послужило исходным импульсом? Кто стоит за ними? Кто оплачивает счета?

Глаза Сэмпсона сузились.

– Эти трое пристрастились убивать во время войны. Вошли во вкус. Такое иногда случается. Мне приходилось это видеть.

Я положил нож с вилкой и отодвинул тарелку. Я был совершенно не в состоянии прикончить ни омлет, ни ветчину. Едва притронулся к мамалыге, в которой явно чего-то не хватало. Может, «чеддера»? Или жареного лука с грибами?

– Я перед тобой в долгу, Алекс. Это крупный долг, – произнес Сэмпсон.

Я покачал головой:

– Ты мне ничего не должен. Хотя, вероятно, я все-таки что-то получу с этого.

Мы вернулись к машине и в течение еще двух часов следовали за поступающим сигналом. Поездка затянулась с раннего утра до середины дня.

Автостраду 1-75 мы сменили на федеральное шоссе 41, а его – на старое 41-е. Потом оказались на какой-то узкой, извилистой деревенской дороге на территории Национального парка «Кеннесо-Маунтин». Начав путь в Роки-Маунте, мы сейчас преследовали трех киллеров по северной части штата Джорджия, потратив в общей сложности восемь часов и преодолев около пятисот миль.

Вначале я пропустил съезд на боковую дорогу и вынужден был вернуться. Недалеко от поворота сидел гриф-стервятник и следил за нами. Окрестные леса представляли собой сплошную чащу, даже густая листва выглядела зловеще.