Глава 60

Он был джентльменом с Юга.

Образованным джентльменом.

Теперь он стал самым изысканным джентльменом Лос-Анджелеса.

Он оставался джентльменом при любых обстоятельствах. Этакий лощеный красавчик.

Огненно-красное солнце отправилось в свой долгий неторопливый путь, плавно клонясь к Тихому океану. Доктору Уильяму Рудольфу, прогуливавшемуся по авеню Мельроз в Лос-Анджелесе, оно показалось ошеломляюще великолепным.

Этот вечер был для Джентльмена «магазинным». Он впитывал в себя все, что видел и слышал, купался в атмосфере лихорадочного возбуждения.

Уличная сценка навела его на мысль о книге одного из самых лихих детективных писателей, вероятно Раймонда Чандлера, под названием «Калифорния, универсальный магазин». Очень точно все совпадало с тем, что наблюдал он теперь.

Его взгляд в большинстве случаев задерживался на привлекательных женщинах двадцати – двадцати пяти лет. Они только что выскользнули из отупляющего служебного мира своих рекламных агентств, банков и юридических контор увеселительного района, расположенного вокруг бульвара Сенчури. Одни из них были в туфлях на высоких каблуках и платформах, в обтягивающих эластичных юбочках, другие – в подогнанных по фигуре деловых костюмах.

До слуха его время от времени доносилось соблазнительное шуршание шелка, задорное цоканье каблучков модельных туфель, громкий скрип ковбойских сапог, стоивших больше, чем какой-нибудь американский шериф заработал за всю свою жизнь. Доктор Рудольф чувствовал жар и легкое головокружение. Чрезвычайно приятное головокружение. До чего же хороша жизнь в Калифорнии! И универмаг этот – магазин его мечты.

Наступил самый приятный для него момент: интродукция к окончательному решению. Просмотр меню перед тем, как заказать блюдо. Полиция Лос-Анджелеса пока по-прежнему находится в недоумении и растерянности. Конечно, в конце концов они могут его вычислить, но едва ли. Слишком он искушен в своем деле. Джекил и Хайд своего времени.

Прохаживаясь вдоль фирменных магазинов, он вдыхал аромат мускуса и цветочных духов, ромашковых и лимонных шампуней. Кожаные сумочки и юбки тоже имели собственный и весьма отчетливый запах.

Все это беспощадно щекотало нервы, но было восхитительно. Ну разве не смешно, что эти прелестные калифорнийские лисички дразнят и возбуждают из всей огромной толпы мужчин именно его?

А ведь он всего-навсего маленький пушистоголовый мальчик-лакомка, заблудившийся в кондитерской. Разве нет? Итак, какую из запретных сладостей он выберет на сегодняшний вечер?

Может быть, вот эту маленькую дуреху в красных туфельках и без чулок, что идет под руку с тем беднягой? Или соблазнительницу в пестром черно-белом костюмчике?

Некоторые женщины и в самом деле при входе и выходе из любимых магазинов окидывали доктора Уилла Рудольфа одобрительными взглядами.

Он был, несомненно, привлекателен даже по самым высоким и требовательным голливудским меркам. Напоминал чем-то певца Боно из ирландской рок-группы «Ю-Ту». Вернее, так выглядел бы Боно, будь он преуспевающим ученым в Дублине, Корке или прямо здесь, в Лос-Анджелесе.

Самая удивительная загадка Джентльмена состояла в том, что женщины почти всегда выбирали его сами.

Уилл Рудольф забрел в «Нейтивити», один из самых популярных в последнее время, перворазрядных магазинов на Мельроз. В «Нейтивити» можно было купить модельный бюстгальтер, кожаный жакет, отделанный норкой, «антикварные» наручные часы «Гамильтон».

Разглядывая молодые гибкие тела в многолюдном магазине, он думал о том, что в Голливуде все по первому разряду: приемы, рестораны и даже магазины. Город фактически попался на крючок собственного особого статуса. И Джентльмен отлично понимал всю притягательность такого статуса. Еще бы, ведь он, Уилл Рудольф, был самым могущественным человеком в Лос-Анджелесе. Он упивался ощущением своей неуязвимости, газетной шумихой, подтверждавшей реальность его существования: он – не фикция, не плод собственного извращенного воображения. Джентльмен держал в узде весь город, причем город весьма влиятельный.

Он подошел поближе к восхитительной блондинке лет двадцати с небольшим. Она рассеянно разглядывала драгоценности. Все это ей явно наскучило. Наскучила ее роскошная жизнь. Она была, безусловно, самой красивой женщиной в «Нейтивити», но не это привлекло к ней Джентльмена.

Она выглядела безоговорочно недоступной. Даже в этом дорогом магазине, среди множества других привлекательных молоденьких женщин от нее исходили флюиды недоступности. Не подходи, словно говорила она. Даже не помышляй. Ты не достоин меня, кем бы ни был.

Он почувствовал, как в душе разразилась буря. Захотелось крикнуть во весь голос, перекрывая шум многолюдного торгового зала:

– Я могу тобой обладать! Могу! Ты понятия об этом не имеешь, но я – Джентльмен.

Губы у блондинки были полные, высокомерно изогнутые. Она понимала, что помада и тени для век ей ни к чему. Стройная, с тонкой талией. Элегантная в особом, свойственном южной Калифорнии стиле. Она была одета в цветастую хлопчатобумажную блузу, юбку с запахом и мокасины из дубленой кожи. Загар безукоризненно ровный и здоровый.

Наконец она взглянула на него. «Словно молнию метнула», – подумал доктор Уилл Рудольф.

Господи, что за глаза! Они должны принадлежать только ему. Целиком. Он бы поиграл ими, покатал в пальцах, носил бы повсюду с собой, словно талисман на счастье.

А ее взору предстал высокий, стройный, привлекательный человек лет тридцати с небольшим. Широкоплечий, атлетически сложенный. Фигура спортсмена или скорее танцовщика. Выгоревшие на солнце каштановые волнистые волосы стянуты на затылке в хвостик. Синие, как у юного ирландца, глаза. Одет в слегка помятую врачебную куртку поверх традиционной оксфордской голубой сорочки, полосатый, принятый среди клиницистов галстук указывает на его профессиональную принадлежность. Башмаки на нем были дорогие, фирмы «Доктор Мартенc» – прочнейшая обувь. Выглядел он непоколебимо уверенным в себе.

Она заговорила первой. Сама его выбрала, не так ли? Взгляд ее голубых глаз светился невозмутимостью и весьма сексуальным сознанием своей неотразимости. Она теребила пальцами позолоченную сережку.

– Я что-то от вас утаила?

Он от души рассмеялся, обрадовавшись такому зрелому чувству юмора в нелегком искусстве знакомства. «Славная предстоит ночка», – подумал он. И был заранее в этом уверен.

– Прошу прощения. Обычно не имею привычки пялиться на женщин, во всяком случае стараюсь, чтобы меня не поймали за этим занятием, – сказал он, продолжая смеяться. Смех у него был искренний, естественный. Приятный смех. Незаменимый в его ремесле инструмент, особенно в Голливуде, Нью-Йорке, Париже – излюбленных охотничьих заповедниках Джентльмена.

– Вы вполне откровенны, и на том спасибо, – ответила она и тоже рассмеялась.

Золотое ожерелье звякнуло. Он с трудом подавил желание протянуть руку, сорвать его и пройтись языком по ее груди.

Если таково его желание, каприз, прихоть – эта женщина приговорена. Но стоит ли торопиться? Может быть, еще поискать?

Кровь бурными мощными толчками забилась в висках. Нужно принимать решение. Он снова заглянул в безмятежные голубые глаза блондинки и нашел там ответ.

– Не знаю, как вы, – произнес он как мог спокойно, – но лично я уже нашел в этом магазине то, что мне чрезвычайно нравится.

– Ну что ж, пожалуй, и я тоже, – сказала она после недолгой паузы. И рассмеялась. – Как вы здесь очутились? Мне кажется, вы не здешний, или я не права?

– Родился в Северной Каролине. – Он открыл перед ней дверь, звякнул колокольчик, и они вместе вышли из дорогого магазина. – Пришлось потрудиться, чтобы избавиться от акцента.

– Вам это удалось.

Удивительно, насколько эта женщина была в восторге от собственной персоны и уверена в себе. Уверенность эта исходила от нее волнами, была частью ее существа. И ему предстоит разбить все это. Разбить вдребезги. О Господи, как жаждет он этого!

Глава 61

– Начали, друзья-легавые! Он выходит из «Нейтивити» с блондинкой. Идут по авеню Мельроз.

Мы вглядывались при помощи биноклей сквозь украшенную витрину «Нейтивити», пытаясь хоть что-то рассмотреть в несусветном столпотворении магазина. Кроме того, ФБР установило прямые микрофоны на доктора Уилла Рудольфа и на блондинку в модном магазине.

Это была целиком и полностью операция ФБР. Полицейское управление Лос-Анджелеса они даже не уведомили о ней. Типично фэбээровская тактика, только теперь я был в одной с ними упряжке, спасибо Кайлу Крейгу. Ребята из ФБР хотели переговорить с Кейт в Лос-Анджелесе. Кайл устроил мне поездку туда после того, как я расписал ему, чего мы уже достигли и как это может быть важно в расследовании дела Казановы.

Было ровно половина шестого: шумный суматошный час пик великолепного солнечного калифорнийского дня. Градусов двадцать пять. А пульс у нас, сидящих в машине, выбивал никак не меньше тысячи ударов в минуту.

Наконец-то мы могли поймать на крючок этого монстра, хотя бы одного из них. Во всяком случае, мы на это очень рассчитывали. Доктор Уилл Рудольф показался мне этаким современным вампиром. Весь день он провел, шатаясь по модным магазинам. Даже девушки, прохлаждавшиеся у бургерных автоматов «Джонни Рокета», выполненных в стиле пятидесятых годов, могли стать его жертвами. Он сегодня, несомненно, вышел на охоту. Выслеживает девочек. Но действительно ли он тот самый Джентльмен?

Я работал бок о бок с двумя старшими агентами ФБР. Мы засели в ничем не примечательном фургончике, припаркованном в переулке, выходящем на Мельроз. Наш переговорник был подключен к суперсовременным прямым микрофонам, установленным на двух из остальных пяти машин, следующих по пятам за возможным Джентльменом. И вот теперь решительный момент был близок.

– Мне кажется, я тоже нашла, что искала, – услышали мы слова блондинки. Она напомнила мне хорошеньких студенток, которых Казанова похищал на Юге. А может быть, это он и есть? Убийца-путешественник? Один в двух лицах?

Специалисты из ФБР здесь, на Западном побережье, считали, что способны ответить на этот вопрос. По их мнению, так называемые безукоризненные преступления на обоих побережьях совершал один и тот же мерзавец, ибо ни одно похищение или убийство не происходило одновременно в двух концах страны. К несчастью, теорий на счет Джентльмена и Казановы, по крайней мере известных мне, существовало никак не менее десятка. Но ни одна из них мне до сих пор не казалась убедительной.

– Вы давно в Голливуде? – услышали мы вопрос блондинки, обращенный к Рудольфу. Тон был игривый. Она, несомненно, с ним кокетничала.

– Достаточно давно, чтобы встретить вас. – Его голос пока что звучал вкрадчиво и почтительно. Правой рукой он слегка поддерживал ее под локоть. И это Джентльмен?

Он совсем не походил на убийцу, но зато очень напоминал Казанову, которого описывала Кейт Мактирнан. Атлет, очень нравится женщинам и доктор. Глаза синие – этот цвет Кейт удалось различить под маской Казановы.

– Этот жеребец, похоже, может играючи любую женщину заарканить, – сказал, повернувшись ко мне, один из фэбээровцев.

– Но не для того, что он собирается с ними вытворять, – ответил я.

– Это ты в точку попал.

Агент Джон Асаро был американцем мексиканского происхождения. Разраставшуюся лысину с лихвой компенсировали густые усы. Ему было, вероятно, под пятьдесят. Второго агента звали Реймонд Косгроув. Оба, похоже, неплохие ребята и профессионалы высокого уровня из ФБР. Меня до поры до времени опекал Кайл Крейг.

Я не мог отвести взгляда от Рудольфа и блондинки. Она показала в сторону сверкающего черным лаком «мерседеса» с опущенным брезентовым верхом. Он стоял там, где вдоль улицы тянулся еще один ряд дорогих магазинов. Голова блондинки с развевающимися на ветру волосами оказалась на фоне кричащей вывески с изображением ковбойского сапога восьми футов высотой.

Мы, затаив дыхание, слушали их разговор на многолюдной улице. Прямые микрофоны не упускали ни слова.

– Вон там моя машина стоит, спортивная. Рыжеволосая дама на пассажирском сиденье – моя подружка. Неужели вы в самом деле считаете, что меня можно вот так запросто заполучить?

Блондинка щелкнула пальцами, и пестрые браслеты на ее руке зазвенели, словно рассмеявшись в лицо Рудольфу.

– Отвалите, доктор.

Джон Асаро громко застонал.

– Бог мой, она его отшила! Его! Вот здорово! Только в Лос-Анджелесе такое возможно.

Реймонд Косгроув забарабанил мясистой ладонью по приборному щитку.

– Сукин сын! Она уходит. Вернись, ягодка моя! Скажи, что пошутила!

Мы поймали его. Почти поймали. У меня тошнота к горлу подкатывала от мысли, что он ускользает от нас. Его надо взять только с поличным, иначе арест невозможен.

Блондинка пересекла Мельроз и села в лоснящийся черный «мерседес». Рыжеволосая подруга ее была коротко стрижена и носила серебряные серьги в форме колец, поблескивавшие в лучах предвечернего солнца. Блондинка наклонилась и поцеловала ее.

Наблюдавший за ними доктор Уилл Рудольф вовсе не казался расстроенным. Он стоял на тротуаре, засунув руки в карманы белой куртки, и вид у него был вполне безмятежный. Как будто ничего не случилось. Может быть, перед нами маска Джентльмена?

Любовная пара махнула на прощание из «мерседеса», машина промчалась мимо, а он одарил их улыбкой, легким пожатием плеч и рассеянным кивком.

Но в микрофонах раздались произнесенные сквозь зубы слова:

– Чао, дамы. Мне бы хотелось разрезать вас обеих на кусочки и скормить чайкам на пляже. А номер вашей машины я, между прочим, запомнил, безмозглые телки.

Глава 62

Мы проводили доктора Уилла Рудольфа до самого его шикарного номера в пентхаусе гостиницы «Беверли-Комсток». Фэбээровцы знали, где он живет. Но с полицейским управлением Лос-Анджелеса этой информацией не поделились. Нервозность и разочарование владели всеми, кто сидел в нашей машине. ФБР затеяло с лос-анджелесской полицией опасную игру в «кошки-мышки».

Я покинул наблюдательный пункт около одиннадцати. Рудольф не выходил из гостиницы часа четыре. Назойливый неумолчный гул у меня в голове не стихал. Я все еще жил по восточному времени. Для меня сейчас было два часа ночи, и я чувствовал настойчивую необходимость лечь и поспать.

Агенты ФБР обещали позвонить сразу, если случится что-то непредвиденное или если доктор Рудольф выйдет на охоту снова. Он сегодня потерпел на Мельроз серьезную неудачу, и я предполагал, что он вскоре отправится на поиски другой жертвы.

Если это и в самом деле Джентльмен.

Меня поселили в «Холидей-Инн» на углу Сансет и Сепульведа. Кейт Мактирнан тоже там остановилась. ФБР отправило ее в Калифорнию, потому что она знала о Казанове более кого-либо другого, проходившего по делу. Мерзавец похитил ее, но она осталась в живых и теперь могла бы опознать убийцу, если он и Казанова окажутся одним и тем же лицом. Большую часть дня она провела в отделах ФБР в центре Лос-Анджелеса, отвечая на всевозможные вопросы.

Ее номер располагался на том же этаже, что и мой, через несколько дверей. Я разок стукнул, и она тут же распахнула белую дверь с черным номером 26.

– Не могла заснуть. Сгораю от любопытства, – сказала она. – Что случилось? Расскажите все по порядку.

Настроение у меня, честно говоря, после неудачной погони было препоганое.

– К сожалению, ничего не случилось. – Я сразу ответил на главный вопрос.

Кейт кивнула, но ждала продолжения. На ней была легкая голубая футболка, шорты защитного цвета и желтые шлепанцы. Сна ни в одном глазу, заведена как пружина. Я рад был видеть ее даже в половине третьего этой поганой ночи.

Я все-таки вошел, и мы поговорили об операции, затеянной ФБР, и о том, что случилось на авеню Мельроз. Я рассказал Кейт, насколько близки мы были к тому, чтобы сцапать доктора Уилла Рудольфа. Припомнил все его слова, каждый жест.

– Разговаривал как истый джентльмен и вел себя так же… до тех пор, пока блондинка его не разозлила.

– Как он выглядит? – спросила Кейт. Ей очень хотелось тоже участвовать в операции. Понятно, что она была разочарована. ФБР притащило ее в Лос-Анджелес, а затем заперло в номере на полдня и на ночь.

– Я вас понимаю, Кейт. Я разговаривал с ребятами из ФБР, и завтра с утра вы будете ездить со мной. Увидите его сами, возможно, прямо утром. Я не хочу сейчас сбивать вас с толку. Идет?

Кейт кивнула, но я понял, что она обиделась. Степень участия в деле ее явно пока не устраивала.

– Простите. Мне вовсе не хочется походить на этакого крутого детектива и командовать вами, – выдавил я наконец. – Но давайте не будем спорить.

– Чего там. Вы тут ни при чем. Так что прощаю. Пожалуй, надо поспать немного. Завтра будет новый день. И, наверное, не из легких.

– Да, наверняка не из легких. Мне правда очень жаль, Кейт.