– Быть не может, я в долг денег у тебя не брал!
      – Наивный Алексашка! Ты мой трофей, а трофеи – это прибыль, с тебя круглая сумма за общение со мной!
      – Ба, а ты говорила, что меня любишь, а любовь она бесплатная, поскольку она от души идет.
      – Вот, сказал, и в душу влез по шею! Плати, сумма написана на салфетке.
      Алексашка мельком посмотрел на салфетку, на цифру с нулями на купюре, и онемел от удивления.
      – Что это ты в ступор впал? Любил – любил, хоть и не меня, но накопилась плата, местная девушка на тебя пожаловалась мне, – сказала Виктория, поднимаясь на тонких ногах.
      У Алексашки в голове пролетела мысль, что с Аллой он был, а она у него еще ничего не просила!
      – Виктория, да, у меня столько денег, нет!
      – Давай то, что есть, остальное вернешь при первой возможности, но в течение недели, за тобой присмотрят.
      Алексашка зашел в соседний номер, взял деньги и принес их Виктории. Она взяла деньги, на ногтях засверкали стразы, на лице появилась гримаса улыбки:
      – Не плохо, на первый раз! Идем, погуляем по молу?
      – Без меня.
      Виктория, не прореагировав на ответ, вышла из номера на улицу, под горячие лучи солнце, и свернула за угол, словно растаяла от жары.
      Алексашка сидел на стуле, держа непутевую голову в двух руках, мыслей в голове не было от удивления, его еще так никто не кидал. Все боялись его внушительных размеров, а это искусственная женщина, с накладными ресницами и грудью, наращенными волосами и ногтями его очистила просто так, так он считал. Он был всегда уверен, что женщины должны считать за счастье обычное общение с таким человеком, как он!
      Обида, досада – нет. Ненависть – черт с ними. Отчаянье? Нет. Безразличие?
      Отчасти. Заговор? Обойдутся. Прошло время чужой власти. Темно и все. Радость врагов долгой не бывает. Их жизнь уничтожит! – так думала я, глядя на единицы на своей электронной странице, уничтожая в очередной раз все написанное одной кнопкой, хранить чужие единицы мне не хотелось. Посмотрев электронную почту, я поняла, кто так старался – издательство хотело меня опубликовать и из всех сил уменьшало мой литературный вес.
      И так бывает.
      Туман окутал землю пеленой полумрака, спрятав осеннее цветение листвы.
      Удивительно смотрятся пихты однолетки, их никто не подстригал, а они стоят в один ряд с одинаковой кроной. Пихта осенью всегда привлекает к себе внимание если не кроной, то мелкими, мягкими иголками, которые с нее осыпаются с порывами ветра. Клены лысеют на глазах, они пышно цветут и быстро теряют верхнюю листву, чего не скажешь о березах, они и листву теряют, и остаются прикрытыми своими мелкими желтыми листочками. Если я береза, то у меня на данный момент времени даже лысого клена нет. Нет. О чем тогда писать, если у березы нет клена? Значит, у березы есть пихта!
      О, а пихты напоминают команду по художественной гимнастике. А гимнастки в любви победят любую иную женщину, у них ноги в обратную сторону закладываются и открывают доступ для любви. Это качество гимнасток хорошо видно в произвольной программе танцев на льду. Такие сексуальные позы, что дальше некуда, зато самые сексуальные партнеры заняли первое место, это я вчера по телевизору наблюдала.
      Нет, я не завидую, и у меня нет подруги гимнастки, из серии гибких иголок пихты.
      Вчера попыталась я читать английского романиста начала двадцатого века, роман такой толстый, написано тридцать четыре авторских листа мелким почерком.
      Описания улиц преодолеть она не смогла, а выглядывающие в окно сестры утомили своими наблюдениями за одинокими прохожими. Закрыла я книгу и положила на полку.
      Автор еще поразил меня тем, что без электроники считал число слов в книге.
      Описать улицы, по которым десятилетия ходила я – просто, прямоугольные квадраты зданий, либо стоящие по высоте, так называемые башни, либо лежащие по длине, так называемые лайнеры. Светлый квадратно – прямоугольный город дешевой застройки.
      Если бы не деревья, так и пейзажа бы не было, а были бы одни прямоугольные углы.
      Деревья дают работу дворникам, одни метут листья, другие застилают их листьями и с каждым днем все больше видно светлых квадратов зданий, не затемненных ажурами листьев. Люди ходят по листве или по чистому асфальту, это как повезет. Лужи заполняют любые выемки в асфальте и любые углубления в нем. Осень. Дожди. Ветер.
      Листва.
      Так, а где Алексашка? А где мой Миша? Где мой закадычный можно сказать дружок?
      Один уехал на остров в Лазурном море. Путевка стоит дорого, но он купил ее, и уехал. Звонил Алексашка Алле, говорил, что находится в сказке. А Миша мне обещал сегодня появиться. Да, у нас обычный, школьный роман. Оба мы далеко не гимнасты по внешнему облику. Миша вообще полжизни пробегал с баскетбольным мячом, там мы и познакомились, на баскетбольной площадке.
      Мне еще в школе предлагали учиться в школе олимпийского резерва. Я съездила два раза и больше не захотела, тратить жизнь на поездки в транспорте, а идти в интернат, даже спортивный, мне не хотелось, поэтому олимпийской чемпионкой по баскетболу я не стала. Вообще быть выше толпы – это не просто. Миша поэтому не любит ходить по улицам, ездить в общественном транспорте, он любит спрятать свой рост в машину и ехать, глядя на мир из окна машины.
      Рядом с детективным агентством, Мише перед машиной налили масляное пятно, вышел он из машины, какой-то доброхот ему сказал, что у него масло течет. В это время второй мужик полез в машину за деньгами, глупец, да Миша к этому моменту уже успел сдать деньги, и денег у него больше не было! Опоздали голубчики. Миша взял двух этих мужичков за ворот одежды и стукнул их лбами, чтобы не повадно было мужские сумки из машины таскать.
      Туман стал таять, появились цветовые краски осенней листвы. Прямоугольники домов проявились своими квадратами в легком тумане. Вид за окном еще мутный, туманный, как и мое настроение. Я очень интересуюсь другими мирами, если мир бесконечен, то где-то есть лобастые, глазастые существа. И Миша – лобастый и глазастый, так зачем еще кого-то искать?
      Алла тоже скучала по своему большому Алексашке, рядом с ним она маленькая женщина, а рядом с другими – большая женщина. Почему она с ним не поехала? У нее нет заграничного паспорта, а у него есть. У нее нет денег, а у него теперь нет денег, потратился с поездкой.
      Алексашка приехал загорелый, с огромным количеством снимков, которые под музыку Сиртаки показал Алле. На снимках лазурное море, маленькие каменные, побеленные дома, мостовые, бассейны, шезлонги, музеи и похожие на музейные амфоры в магазинах. И зелень абсолютно незнакомая, пальмы, словно огромные ананасы. И все.
      Земли, песка практически нигде нет, одни камни в виде гор и домов.
      Она посмотрела на желтеющее море деревьев за окном, вздохнула и отвернулась от экрана, еще пару недель и исчезнет желтая листва, появятся черные контуры деревьев, на которые приземлится белый снег, а серая гладь пруда замерзнет. А на том далеком, уникальном острове еще будет тепло, и машины по мостовым будут ездить, не зная сугробов.
      По мостовой загромыхала карета. Алла посмотрела в окно и увидела каменные домики, каменную мостовую и, ехавшую по ней карету. В голове промелькнула мысль, что она ведь живет на десятом этаже, а ей открылся вид со второго этажа. Она обернулась вокруг себя и не увидела мебельной стенки, кожаных диванов, стеклянного журнального столика. Перед ней была комната, с диванами обтянутыми вишневым бархатом, небольшой шкаф с тарелками, стоящими на боку.
      По центру стоял круглый стол, покрытый скатертью с длинными кистями. На дверях висели вишневые, бархатные портьеры с такими же кистями, как на скатерти.
      Она подняла голову к невысокому потолку и не увидела элементарной лампочки, на столе стоял подсвечник, многие свечи уже оплавились. Вместо угла в комнате она увидела выступ, покрытый грубоватым кафелем. Алла от неожиданности села на странный стул у стола и закрыла глаза, она очень хотела проснуться в своей комнате. Посчитав до десяти, она открыла глаза, но ничего не изменилось, она была в комнате без телевизора, но с камином, в котором лежали бревна березы.
      В комнату вошла девушка в темном платье, с белым передником:
      – Барыня, кушать подано, матушка ваша недовольна тем, что вы задерживаете обед.
      – Федора, я сейчас подойду, – сказала Алла и вздрогнула от собственного голоса, Она посмотрела на себя в туманное зеркало на комоде, увидела странную прическу: у нее, оказывается, была коса!
      В столовой за столом сидело человек шесть, Алла зашла седьмой.
      – Алла, – сказала женщина среднего возраста, – что ж ты голубушка задерживаешься?
      Ждем с тебя, твой жених сидит уже за столом, – и она показала на крупного мужчину.
      Алексашка, – промелькнуло в голове Аллы.
      – Здравствуйте, люди добрые, и, вы, мой господин, – обратилась она к Алексашке.
      Мужчина вскочил с места, он был так высок, что почти касался головой потолка.
      – Здравствуй, Алла! Почто ждать заставляешь, я уже и не чаял тебя увидеть.
      – Так, вздремнула немного.
      – Уж не заболела ли ты, дитя мое? – спросила мать Аллы.
      – Нет, матушка, сон был странный, словно я была на лазурном берегу.
      – И, правильно тебе снилось, Алексашка твой предлагает поехать тебе на остров в Лазурном море! Но, в качестве свадебного путешествия!
      – А я согласна! Я поеду.
      – Ну и ладушки, вот и сговорились, а свадебка не за горами, после нее и езжайте, с Богом!
      Долго Алла с Алексашкой, со служанкой да с кучером на облучке, ехали в карете, с двумя запряженными лошадями, которых меняли на почтовых станциях. Ехали по бездорожью и радовались погожим дням, когда дорога была более укатанной. Так и доехали они до моря Лазурного, рыбак перевез их на своей шхуне на остров. Алла шла мимо невысоких маленьких, каменных домов, и они казались ей знакомыми, но не было видно бассейнов, шезлонгов. Но в лавках продавали все те же амфоры. Она посмотрела на Алексашку:
      – Ты был здесь?
      – Никогда!
      – А я уже видела эти оливковые рощи и пальмы с большим утолщением у корней.
      – Придумываешь ты все, Алла, – ответил ей Алексашка, останавливаясь у маленького дома, где им предстояло жить.
      От жары Виктория не растаяла, за углом, в кресле под огромным зонтом сидел мужчина высшей степени сложности: он был высокий, широкоплечий, белая, тонкая рубашка на нем была расстегнута, демонстрируя изумительные по красоте мужские, грудные мышцы, на которых висела золотая цепь с большим золотым диском.
      – Кирилл, я принесла деньги, – и она протянула ему деньги, взятые, у Алексашки.
      – Молодец Виктория! Мой вечер – твоя плата, мы в расчете! Пойдем на мол?
      – Нет, мне это не по карману.
      Кирилл поднялся на свои стройные, накаченные, волосатые ноги в шортах, сделал несколько шагов и сел в открытый лимузин, не приглашая ее с собой.
      Виктория поджала губы и побрела в свой номер, ругая себя за то, что соблазнилась на этого Кирилла. Машина тронулась с места, волнистые, светлые волосы мужчины красиво поднялись за его головой. Зрелище было за пределами женского восхищения.
      Далеко ехать по острову было просто не куда, машина поднялась в гору и остановилась у стандартного, древнего, каменного, белого, двухэтажного дома.
      Кирилл, пройдя по красивым, дорогим плиткам, вошел в холл, украшенный амфорами всех видов и типов.
      В прохладном полумраке, в огромном белом кресле, сидела женщина; невысокая, плотная, с темными волосами и пила вино из бокала.
      – Принес?
      – Принес.
      – Свободен.
      – Понял.
      Кирилл отдал деньги супруге, развернулся на одной ноге и пошел в свой номер.
      Он лег на огромную кровать с белой спинкой, разрисованной золотыми вензелями, положил руки под голову, и посмотрел в потолок, пятьсот летней выдержки, в голове его было пусто, как в местных амфорах. Он жил на этом острове два года, так, зазевался однажды и остался, а одна маленькая, сильная женщина прибрала его к рукам.
      В комнату заглянул плотный, невысокий, темноволосый мужчина и сказал:
      – Кирилл, сегодня приехала женщина, нашпигованная деньгами, как сало солью! Сама она худая, без возраста, с белыми паклями волос, займись!
      – Дайте мне отдохнуть!
      – Пять минут полежал? Считай, что отдохнул, работать надо! Работать!
      – Говори кто? Где? Что?
      – Найдешь ее, вот досье, читай, ты сообразительный.
      – Понял.
      Кирилл подождал, когда мужик выйдет из комнаты, и позвонил Виктории:
      – Виктория, есть тебе клиентка!
      – Говори, не томи.
      – Судя по всему, она старая, облезлая курица с деньгами, записывай…
      – Записала. Дальше что?
      – Встретишь, покажешь мой портрет, потом возьмешь ее в свой салон, нарастишь ей все, что можно, потом организуешь встречу со мной.
      – Без проблем.
      Мужчина положил трубку и задремал без снов и мыслей, его голова красиво лежала на фоне бело-золотой спинки кровати.
      Алексашка остался почти без средств, да, в такой глупой ситуации он еще не был, да еще в чужой стране, хотя все было оплачено, но на дополнительные экскурсии, покупки у него средств не было. Он сидел в шезлонге у бассейна и загорал. К нему подошел невысокий, плотный мужчина, толкнул его в бок:
      – Заработать хочешь?
      – Как?
      – Бабка приехала, худая, старая, с деньгами, ищет развлечений.
      – Катись отсюда! Я не по этой части!
      – Врешь, Виктория тебя хвалила!
      – И ограбила.
      – А ты чего хотел? Ей имидж поддерживать надо.
      – Говори.
      – Вот распечатка, читай, работай.
      – Как?
      – Разберешься! – и мужчина исчез, словно его и не было.
      Лидия Ивановна, получив наследство, пустилась во все тяжкие: она купила путевку на остров в Лазурном море. Она взяла с собой кучу денег и поехала отдыхать за всю свою тоскливую жизнь с мужем. Он был настолько жадным, что вспоминать не хотелось, на всем экономил до такой степени, что она всегда была худая и голодная, и плохо одетая, и плохо причесанная. Да, что там говорить!
      В фойе своего корпуса, Лидия Ивановна столкнулась с Викторией, и обомлела: такой красивой женщины она не встречала. Виктория ей почтительно поклонилась, подобострастно улыбнулась и предложила помочь устроиться. Носильщик уже нес ее вещи, все люди улыбались, слегка кланялись. Лидия Ивановна разомлела от внимания.
      Слово за слово, и вскоре она вместе с Викторией пошла в ее домашний салон. Лидии Сергеевне нарастили 120 прядей светлых волос, ей поставили ногти, поработали с кожей лица, и куча денег, как с куста!
      Но она залюбовалась своим отражением, потом вздрогнула, переведя глаза на свою одежду. Ее поняли и тут же проводили в бутик, оттуда она вышла еще с меньшим количеством денег, но довольная до бесконечности, если считать от ее многолетней, серой жизни.
      Только Лидия Ивановна плюхнулась в кресло под большим зонтом, как напротив оказался божественный по красоте мужчина, со светлыми кудрями.
      – Добрый вечер, – сказал Кирилл томным голосом, и стал тянуть напиток из бокала через крупную соломку.
      – Здравствуй добрый человек, если не шутишь, – протарахтела Лидия Ивановна.
      – Какие могут быть шутки! Вы молодая, интересная женщина, с такими женщинами не шутят!
      – Правда, что ли?
      – А вы себя, что давно не видели? Вы привлекательная, интересная, обаятельная, стройная, наконец! – выдохся от похвалы Кирилл.
      – Это я? – Лидия Ивановна оглянулась вокруг себя, но за столиком они сидели вдвоем.
      – Девушка, как вас зовут?
      – Меня? – от удивления она свое имя забыла, но, подумав, вспомнила, – Лида.
      – Лида, что мы тут время теряем, можно прогуляться, вечером здесь можно гулять, днем жара не даст.
      – Так я пристала за день.
      – Устала? Так можно отдохнуть! Вы меня к себе пригласите? Или ко мне пойдем?
      – Ой, что вы! Ой! Да к чему это все! – замахала Лида ветхими руками.
      – Хорошо, завтра встретимся, – сказал Кирилл, и исчез в своей машине.
      Очарованная Лидия Ивановна, раскрыла рот, и закрыть забыла. Она побрела в свой корпус, и по дороге стала вспоминать, сколько денег зря за день потратила, но потом вспомнила Кирилла, ей такие мужчины никогда внимания не оказывали, значит, не зря истратила деньги.
      Новые дома растут необыкновенно быстро, новые технологии в строительстве превзошли себя в очередной раз, но что удивительно, если посмотреть на город в целом, то получается кругооборот домов. Построили новенькие дома радость для глаз, проходящих и проезжающих их людей, но рядом стоят дома, которые совсем недавно были новые, а они уже облезлые и совершенно не смотрятся, так что их уже на снос в очередь ставят?
      А почему на сейсмически опасных островах, стоят дома столетиями, и никто их не сносит? – думал Алексашка, проезжая дома своего города. Он четко сознавал, что историей в его городе даже запахнуть не дадут, а все дома снесут под корень, если им лет сорок исполнится! Вот и получается, что на том далеком острове люди живут 80 лет, а в его городе с кругооборотом домов таких цифр только редкие бабушки достигают. Вероятно, постоянство в образе жизни тоже влияет на ее длительность, но об этом любители жилищных перестроек даже не задумываются!
      Любые переезды здорово бьют по нервной системе людей. Но кто ж им позволит прожить жизнь в одном доме?
      Вот и у Алексашки вопрос переезда очень болезненно входил в его сознание, его дом стоял торцом к основной магистрали, вроде некому не мешал, но вокруг сноса его дома столько толков, слухов, публикаций, что лучше об этом забыть, он ведь не на острове живет. А эти новые дома так быстро станут неказистыми, что стоит ли сносить его торцевой дом? Ладно, проехали, – подумал Алексашка, останавливая машину у дома Аллы.
      Его Алла яркой красотой Виктории не блистала, она была само спокойствие, так и трат Алексашке не причиняла, что его вполне устраивало. Неожиданно для себя он вздрогнул, вспоминая Викторию, и то, как он раньше времени покинул благополучный остров.
      Алла сидела у плоского монитора и самозабвенно читала, не обращая внимания на вошедшего Алексашку, открывшего дверь своим ключом.
      – Алла, посмотри на меня.
      – Я тебя и раньше видела, а тут такое пишут!
      – Ладно, прочитай мне, и мы обсудим.
      – Нет, а чего обсуждать?! Народ умирает от новых ядовитых химикатов!
      – А ты чего разволновалась?
      – Интересное дело, ты сам говорил, что на острове люди пью вино, и живут чуть не сто лет, а у нас пьют, то, что дешево продают и загибаются от желтой болезни печени.
      – Так у нас в стране виноград не растет, а ввоз вина запретили.
      – Вот, тот, кто запретил ввоз вина пусть и пьет то, что теперь пьют мужчины в городах с тяжелой жизнью и промышленностью. Работа у них тяжелая, требует элементарного расслабления, а вино продавать запретили, пьют теперь все дезинфицирующие средства.
      – Ладно, я понял, но я не нынешнее правительство и не могут запретить уничтожать народ тысячами, это в США на сегодня 300000000, а у нас все меньше и меньше.
      – А ты чего пришел? Алексашка ты мне все уши прожужжал, что на острове женщины красивее меня.
      – Не все, а одна!
      – А, значит, у тебя там была местная дама?
      – Я, что не мужчина?
      – Отказываюсь тебя любить после островитянки!
      – Ничего себе загнула! Да, я виноват перед тобой, но только в том, что проболтался, а промолчал, ты бы и не узнала, так и в Интернете, если бы не писали о том, что мужики умирают, ты бы об этом не узнала. Если бы рабочим предложили на их тяжелых заводах нечто, расслабляющее лучше, чем очистители, может, они бы и не спились и не умерли бы, в молодом возрасте!
      – А чего тебе сдались дома, которые сносят?
      – Алла, ты живешь в новом доме, тебя выселили из твоего четырехэтажного дома, тебе лучше стало?
      – Здесь квартира новая.
      – А сколько нервов стоил мне твой переезд, забыла?
      – Забудем о переезде, но, правда, рабочим в металлургической промышленности, трудно выжить без праздника в душе.
      – А вино праздник?
      – Все, не наша эта тема, нам ее не поднять, компьютер я выключила. Все деньги на острове оставил?
      – Не без этого.
      – Что-то мне такая ситуация мало нравится, ты отдыхаешь, а мне тебя кормить…
      – Я отдам тебе деньги, но когда получу.
      – А после отпуска ты их не скоро и получишь, – проворчала Алла и пошла на кухню.
      Алексашка сел в кресло не первой молодости, закинул ногу на ногу, щелкнул переключателем и стал ждать милости от природы, то есть от Аллы продукты ее приготовления. Готовила она добротно, без деликатесов, но сытно, и его это на данный момент очень устраивало.
      Мысли у него невольно вернулись на остров, хорошо, что обратная дорога была оплачена, он ведь с перепуга Виктории отдал почти все деньги, что она просила и еще должен, остался. К нему дважды подходил невысокий, черноволосый мужчина и просил вернуть остальные деньги, или заставлял его, их заработать с невзрачными, но богатыми женщинами туристками.
      В комнату влетела Алла:
      – Алексашка я придумала праздник для депутатов!
      – Какой?
      – На следующем банкете пусть все пьют моющие средства для унитазов!
      – Сильно сказано, а кто им нальет?
      – Жены тех мужчин, которые загнулись из-за отсутствия дешевого вина, не ввезенного в страну!
      Алла ушла на кухню.
      Алексашка вновь окунулся в воспоминания. Он все же пошел посмотреть на женщину, которую ему рекомендовали для любви и денег. То, что он увидел, превзошло всего его худшие ожидания, видимо, ее уже обработали местные салоны, но это было обычной пародией ужасов. Тощая женщина, с ярко – желтой гривой волос, вишневыми губами, черными бровями, вишневыми, впалыми щеками…
      От Лидии Ивановны веяло многолетней нищетой, и однодневными деньгами, ему стало жалко грабить это замученное создание средней полосы страны, по имени Лида, нет, пойти на ограбление десятилетиями ограбленной женщины – это кощунство. Алексашка снял свой единственный перстень, приобретенный перед отъездом на всякий случай и отдал его Виктории, она согласилась с тем, что они теперь в расчете. Вскоре он покинул райский остров с температурой в октябре плюс 27 градусов.
      Лидия Ивановна мельком, один раз увидела Алексашку, он ей приглянулся, но второй раз встретить его ей не довелось, но ей постоянно попадался на глаза необыкновенный мужчина Кирилл, она его имя уже знала, через Викторию.
      Встретились Кирилл и Лидия Ивановна на узкой дороге, ведущей к молу. Дело в том, что она бассейны не понимала и там, где есть море, и шла купаться только к морю, на этой дорожке и встретил ее божественный по красоте Кирилл, даже без своей великолепной машины. Его непроизвольно передернуло от ее яркого убожества, но он натянуто улыбнулся и пригласил женщину прокатиться на его дивной машине по горам.
      Она согласилась на поездку.
      Лидия Ивановна зашла в свой номер, и при дневном свете, увидев себя, сделанную ревнивой Викторией, ужаснулась сама себе, ведь косметику она не применяла в своей жизни. Она решила, что к Виктории за советом не пойдет, и зашла в парикмахерскую при гостинице, попросила, чтобы из нее сделали нечто не такое яркое. Женщина оказалась понятливой, она перекрасила ее волосы в светло-русый цвет, сделала русые брови, посоветовала скромную губную помаду.
      Одним словом, через два часа Кирилл не узнал Лидию Ивановну, перед ним стояла приятная, худощавая женщина, скромно одетая, от нее веяло чем-то непонятным, но ароматным, и ничего в ней его не раздражало!
      Он с удовольствием открыл женщине дверцу машины, она села рядом, ее колени были прикрыты легкой тканью юбки, средней длины, на ней была обычная футболка, закрывающая прелести груди. Волосы с красивым оттенком были собраны в большой хвост, и сверху он был перемотан тканью, скорее всего отрезанной от этой футболки, но все смотрелось просто замечательно! Кириллу не было стыдно за свою очаровательную попутчицу! Они поехали по горам, на одном повороте свернули в оливковую рощу, принадлежащую, семье Кирилла, в которую он недавно вошел. И вдруг ему захотелось уехать на родину, к березкам, вот с этой Лидой!
      – Лида, ты так прекрасна! – сказал без всякого лицемерия Кирилл, – возьми меня с собой на Родину! 'Я так давно не видел маму!' – Поехали, но я ведь только что приехала!
      – Так я не тороплю, отдыхай, составлю компанию, а потом вдвоем уедем.
      Алла в комнату закатила из кухни столик на колесиках, сервированный на двоих.
      – Дорогая, я придумал вопрос нашему мэру: Скажите, пожалуйста, когда будут сносить дома, которые сейчас строят?
      – Хороший вопрос, задай свой вопрос через Интернет!
      – Не поймет он, – ответил Алексашка.
      Словно кто услышал его, и по телевизору показали новый центр города, в котором решено построить опасные башни, если чего не хотел Алексашка, так это жить в башнях в центре города. Он представил, как под одной башней в 600 метров высотой, проваливается почва, круглая башня наклоняется и падает на квадратную башню. Все виноваты, все плохие, все террористы, а могли бы и не строить. Но жадность великая сила строительства, ведь застройщики, заплатившие за землю мизер, получат такие барыши, что никому и не снилось, а то, что в этих башнях будут трагедии мирового уровня, да кого это волнует, главное, чтобы импортных слов при этом не упоминали.
      Так они и ели, глядя на синий экран с последними столичными новостями. Алексашка перевел глаза на Аллу, что ни говори, а она отменная хозяйка, но все как-то обыденно, с Викторией так не было. Он вздохнул, вспомнил, сколько ему стоили радости с дивой, да если бы он столько денег отвалил Алле, и она бы чего из себя изобразила, а то путешествует, глядя на плоские экраны.
      Алла последнее время работала в гермозоне, в комбинезоне, в такой неправдоподобной чистоте, что и придумать трудно, она собирала самые маленькие, самые сложные чипы, здесь даже беременных женщин не держали, головы сборщиц должны быть заняты только сборкой и технологий нанесения каких – то там слоев, с какими-то переходами, и нечем иным.
      Так, что одинокие женщины и составляли основной клан гермозоны. Что они собирали, этого они не знали, в смысле функции микросхем им были до фонаря, все придумывали разработчики и технологи, работницы выполняли только определенные действия и желательно с предельным качеством, поскольку даже подложки для чипов стоили немалых денег.
      На работе Алла ходила в маскировочной одежде, так что получалось, что в лицо работницы никто путем друг друга не видел. Разговоры на рабочем месте не приветствовались, поэтому Алла чувствовала себя защищенной, то есть не узнанной никем.
      Жизнь шла у нее ровная, без напряжения.
      Но однажды, к Алексашке приехала дива по имени Виктория, и стала просить его, чтобы он заставил свою Аллу принести с работы чип, он такой маленький, что вынести его можно просто так, и пообещала за услугу огромные деньги. Виктория прилипла к нему, словно ею приклеили к нему клеем секунда. О, она устроила Алексашке царственную ночь, выложившись по полной программе, своих сексуальных способностей. После такой ночи, Алексашка точно знал, что ему с этой Викторией не расплатиться, и придется просить Аллу, чтобы она принесла собранную новинку чип.
      Чип не алмаз, против угона секретной разработки, в них была вставлена микроскопическая точка, гудевшая не хуже сирены. Конечно, точка не гудела, она передавала сигнал в проходной, а после такого сигнала гудели громкоговорители.
      Но работницы были такие рачительные, что никогда не выносили чипы, с известной во всем мире фирмы. Итак, Алексашка стал просить Аллу вынести новый чип с фирмы и передать ему. Алла вообще по природе исполнительная женщина, ей невыносимо трудно было отказывать Алексашке, а потом она не знала о сиренах в проходной фирмы, поскольку о случаях хищения просто не знала. Гермозона просматривалась на мониторах и прослушивалась, так что опыт здесь особо не передавали, посторонних речей не вели.
      Алексашка временно работал настройщиком аппаратуры на той же фирме. Алла предложила ему самому пройти в их гермозону, для настройки аппаратуры. В общем – то это было реально, но для этого надо было вывести из строя любую установку, скажем установку по нанесению тонких пленок. Мимоходом Алла отключила установку и включила ее в другом режиме, произошел сбой в технологической цепочке, произошел перерасход мышьяка, используемого в этом технологическом процессе.
      В гермозону вызвали настройщика оборудования. Алексашка четко сознавал, что находится под наблюдением телекамер, но перед его глазами стояла очаровательная Виктория. Вероятно, у него было развито внутреннее чутье, не зря ведь он настраивал эксклюзивную аппаратуру! По ходу движения он заметил стол с конечным продуктом гермозоны, взял пинцетом один чип и засунул его в задний карман комбинезона одной из работниц. Вот шуму-то было на проходной из гермозоны, все вокруг выло и трещало, женщину остановили, нашли у нее чип. Целое следствие завели без вмешательства правоохранительных систем, находящихся за периметром фирмы.
      Одно понял Алексашка, что чип из гермозоны вынести сложно, и подставлять Аллу бессмысленно. А та женщина оправдалась тем, что чип золотыми усиками к ее комбинезону сзади прицепился, когда она проходила мимо стола с готовой продукцией, хотя все чипы лежат в кассете, но чего не бывает в жизни. Охрану усилили, чипы со стола убрали в сейф, об этом Алексашке сказала Алла.
      Оставалось одно, взять чип после гермозоны, но для этого надо было знать, куда они поступают дальше по технологической цепочке, Алла этого не знала, не знал и Алексашка. Он решил зайти в отдел к технологам, где никогда не бывал, но знал, что технологи – знают все о производстве этих самых чипов.
      Каково же было его удивление, когда начальником отдела главного технолога оказалась Лидия Ивановна!
      Но как она изменилась! Он узнал ее потому, что на ней была та же футболка, что и на острове, только сверху был надет белый халат, и расстегнут, показывая дорогой загар Лазурного моря. Лидия Ивановна его тоже узнала, по одинаковому загару, который с него еще не сошел, поговорить об отпуске на острове, им не дали, к ней, начальнику ОГТ шли люди с производственными вопросами. Алексашка улучил момент и предложил в обед встретиться в местном кафе.