Я бросила гитару в кресло, новая мелодия у меня не получалась, гитара дребезжала, чистые звуки исчезли, словно их никогда не было. Да еще мать, заглянув в комнату, спросила:
      – Лиана, ты, когда сегодня постель за собой заправишь?
      – Никогда! – вскрикнула я и легла лицом вниз.
      Мать вздохнула оглушительно, в гитаре жалобно вздрогнула струна, дверь захлопнулась. Я осталась в комнате одна, не считая, лежащей в кресле гитары.
      Миша Мухин, мой парень, бросил меня! Я жалобно всхлипнула, я уже неделю всхлипывала по этому поводу. Мне было жаль себя, такую стройную девушку шестнадцати лет! Я приподнялась на локтях, посмотрела в окно, увидела серое небо и опять плюхнулась лицом в подушку – подружку. Потом резко вскочила, меня осенила простая мысль, что мой любимый Миша ушел к подружке Алле! Конечно, он бросил меня стройную, тонкую, из-за низкой, толстой и противной Аллы! Слезы обиды мгновенно высохли, появилась непонятная улыбка, она блуждала по лицу, словно я, задумала смешную шутку.
      У Миши Мухина на самом деле были свои проблемы, его родители развелись. Он выбрал отца. Мать его еще два года назад отказалась от него в пользу отца, а сейчас они разменяли квартиру и разъехались. Мише вообще было не до меня, он осваивал новую для него квартиру, новый район, новую школу. В квартире царил мужской порядок или беспорядок, после переезда, что было ему абсолютно безразлично.
      Идеальный порядок был в нашем доме, можно было подумать, что пыли на свете вообще не существует, у нас в квартире всегда и все блестело! Поэтому и не заправленная мною постель была олицетворением всемирного беспорядка. Порядком в квартире занимались мать и бабушка, которая без очков ничего не видела, но признавала, как факт, что гитара живет в кресле.
      Я взяла в руки гитару, провела рукой по струнам, перебирая аккорды, и воскликнула:
      – Ну почему у меня нет пажа, который заправил бы эту постель!
      Гитара вырвалась из моих рук, встрепенулась и превратилась в Мишу Мухина, или очень похожего на него парня.
      – Гитарный паж! – выдохнула я.
      – Так точно, я ваш паж, госпожа Лиана! Что делать прикажите?
      – Постель заправить.
      – Слушаюсь, госпожа!
      Гитарный паж в мгновение ока застелил постель и превратился в гитару.
      В комнату зашла мать:
      – Лиана, как тебе удалось по струнке застелить постель?
      – Так получилось.
      – Молодец, – сказала мама и вышла из комнаты.
      Я закричала ей в след:
      – Мама, дай сто рублей положить на сотовый телефон!
      Мать повернулась ко мне лицом:
      – А почему на дискотеку деньги не просишь?
      – У тебя выпросишь!
      – Почему нет, возьми двести рублей, – и она протянула мне две сотни.
      Я радостно хлопнула в ладоши и удивленно посмотрела на кресло, в ней сидел некий прототип Миши Мухина!
      – Слушаю, госпожа! – воскликнул парень из кресла.
      – Нет, так не пойдет, я одна живу в этой комнате, а теперь ты еще навязался на мою голову, – недовольно проворчала я.
      – Вы меня звали, госпожа, вы хлопнули в ладоши, и я появился для выполнения ваших заданий.
      – Нет у меня для тебя заданий, сегодня суббота, а из-за тебя у меня теперь гитары нет, и кресло ты занял, господин гитарный паж, или, кто ты там еще!
      – Меня зовут Миша, я принял образ того парня, который вам, госпожа, так нравиться, чтобы вы больше не плакали.
      – Я уже не плачу, можешь уходить в свою гитару, а я буду на компьютере слушать мелодии, – ответила я и включила компьютер.
      В комнату резко открылась дверь, на пороге стоял отец с пьяными глазами, увидев в комнате парня, он воскликнул:
      – Лиана, почему Миша Мухин живет в моем доме? А!? – взревел отец и стал доставать ремень из шкафа в прихожей.
      – Папа, не надо меня бить, это не Миша, это гитара!
      – Где гитара? Дочь у тебя здесь сидел Миша! Правда, гитара в кресле. Мне, что показалось?
      – Папа тебе показалось.
      На пороге появилась мать:
      – Что шумите?
      – Мама, папа меня хотел избить за то, что увидел в кресле Мишу, но там лежит гитара!
      – Отец, я два раза уже была в комнате, там все время лежала гитара, и не было Миши Мухина. Говорила тебе, не пей на голодный желудок, завтрак уже готов.
      – Я, что пьяный? Да я не пил сегодня!
      – Нет, отец ты сегодня с утра пьян, – сказала мать.
      – Вы, чего сегодня против меня, да еще Мишу позвали! – обиженно сказал отец, и пошел на кухню.
      Я вышла из комнаты и тоже пошла на кухню, но, услышав звонок в дверь, пошла, ее открывать. На пороге стояла беспечная Алла, выкрашенная в блондинку:
      – Лиана, привет! Можно я поиграю на твоей гитаре? Мать сказала, что не купит мне гитару, пока я не научусь хоть немного играть.
      – Алла, раздевайся и проходи в комнату, я сейчас поем и тоже приду.
      Только я села за стол завтракать, как услышала вопль из своей комнаты. Я бросила ложку и побежала в комнату, открыла дверь и рассмеялась: на коленях у Аллы лежал Миша, а она пальцами ударяла, где-то в области его пупка. Я закрыла дверь в комнату и пошла на кухню, продолжать есть.
      Отец, посмотрев на меня, спросил:
      – Лиана, это кто у тебя кричит в комнате?
      – Алла играет на гитаре.
      – У меня нет галлюцинаций, прости дочь, но я не слышу звуков гитары!
      – И не услышишь, – буркнула я, откусываю бутерброд.
      – Вы меня с ума сводите, – недовольно и обидчиво сказал отец.
      Алла попыталась сбросить с колен, как ей казалось Мишу Мухина:
      – Миша, ты откуда здесь взялся? Я, что-то пропустила?
      – А я не Миша, я – Миша!
      – Ты, что брат Миши? Я поняла, вы – двойняшки! Но я взяла в руки гитару, а ты откуда взялся?
      – Я – гитара!
      – Не заливай, говори, куда дел гитару? Меня отпустили на полчаса, а ты мое время тратишь.
      Алла была из многодетной семьи, в которой было, пять сестер и один брат; одна мать и шесть отцов, но все дочери походили на свою мать, словно и не было у них разных отцов. Их мать периодически показывали по телевизору, и бесплатная одежда то и дело появлялась в их доме, но гитару им еще никто не дарил, а выпросить ее у матери, Алла даже не пыталась. Сейчас их кормил отец младшей сестры. Не могла Алла понять, что это не Миша Мухин, а некий Гитарный паж, такие чудеса в ее голове не умещались.
      Я вернулась в комнату и плотно закрыла за собой дверь.
      – Алла, ты чего с собой Мишу привела? – как ни в чем не бывало, спросила я.
      – Ты, чего гонишь, подруга, называется! Миша – мой, а он – у тебя! – запричитала Алла.
      – Если Миша – твой, то какие вопросы? Алла, куда гитару дела? Ты пришла играть на гитаре и не играешь?
      – А, где эта твоя гитара? Тут Миша вместо Миши!
      – Так, так ты еще и Мишу ко мне привела? – напористо спросила я.
      – А ну тебя, я домой поду!
      – Проваливай, – раздался голос Миши.
      – Вы чего меня гоните! – вспылила Алла и выскочила из комнаты, потом вернулась, она хотела что-то сказать, но, увидев гитару в кресле, открыла рот просто так, а потом выдохнула, – Жадная ты Лиана, я ушла и гитара появилась!
      Я молча посмотрела на нее и пошла, провожать подругу до двери. Я взяла гитару в руку, засунула ее в шкаф и спокойно пошла к компьютеру; только я открыла таблицу с перечнем мелодий, как почувствовала на плечах руки.
      – Госпожа, меня нельзя прятать в шкаф, – назидательно проговорил Миша.
      – Если ты, гитарный паж, так и седел бы там, куда тебя засунули! – вскричала я, – не даешь мне музыку слушать! – и я включила любимую мелодию на полную громкость.
      В соседней комнате мать, зажала уши от таких звуков, а в потолок кто-то стал стучать. Через минуту раздался звонок в дверь, пришел сосед из квартиры, расположенной выше этажом:
      – Сделайте музыку тише, у меня жена болеет.
      Я уменьшила громкость и подумала, что эти, которые живут этажом выше, постоянно что-то сверлят, но ведь мы к ним не бежим и не просим перестать стучать и сверлить.
      – Миша, ты так и будешь, мешать, мне жить? – спросила я у парня.
      – Я ваш гитарный паж, я буду вам помогать жить!
      – Ага, я тебя не звала! Вот подарю тебя Алле, я видела, как ты на ее коленях лежал!
      – О, меня уже ревнуют?
      В комнату заглянула старая бабушка:
      – Лиана, – это ты, что ли? А с тобой кто стоит? Это твой отец или мать? Я что-то совсем не вижу.
      – Бабуля, я одна в комнате.
      – Но я вижу два темных силуэта, только не пойму, кто они.
      – Я одна.
      – Одна, так одна, а вы поели? Ложки освободились? Пойду и я поем, – и старушка пошла на кухню.
      – Интересная мысль, а тебя, господин паж, кормить надо или вы святым духом питаетесь? – спросила я.
      – Меня кормить не надо я не человек, – проговорил Миша, как робот.
      – Это все чушь, но в понедельник у меня концерт, я играть должна на гитаре, ты это понимаешь?
      – Без вопросов, играй!
      – На твоем пупке?
      – Об этом надо еще подумать.
      Алла позвонила по старому сотовому телефону Мише Мухину:
      – Миша, ты сегодня был у Лианы утром?
      – Алла, ты, что с утра окотилась? У тебя случайно котята не родились?
      – Это у тебя щенки родились! Я спрашиваю, ты был сегодня у Лианы?
      – Отвечаю, я ее не видел неделю, мы с отцом переезжали на другую квартиру.
      – Поняла, а у тебя нет брата двойняшки?
      – Ты в своем уме сегодня?
      – В своем уме, но я у Лианы видела парня, как две капли похожего на тебя.
      – Так, хочешь сказать, что я не знаю все разборки своих родителей? Интересно! Я у них спрошу про брата.
      – Спроси, – сказала Алла и отключила сотовый телефон своей мамы.
      Миша пошел в комнату к отцу и спросил:
      – Папа, мне Алла позвонила, сказала, что у Лианы сегодня дома видела моего брата!
      Глаза отца округлились, потом налились гневом:
      – Это все твоя мать! Вот видишь сын, я не про всех ее детей знаю! Это надо выяснить, а то она требует, чтобы я ей платил на тебя алименты, а жить при этом ты будешь со мной! Это я должен кормить ее ребенка, и неизвестно какого?!
      – Алла сказала, что он мой близнец.
      – Еще чего!? Не понял!
      – А я, думаешь, понял?
      – Раз не понял, так езжай к Лиане и выясни все на месте, а уж потом будем спрашивать о брате у твоей матери.
      Дверь Мише в квартире Лианы, открыл ее отец:
      – Вот и Миша явился! Но я тебя сегодня у Лианы в комнате уже видел, только не видел когда ты выходил! Нет, надо хотя бы пива выпить, а то совсем не помню, как люди входят в квартиру и как выходят!
      Миша резко открыл темную дверь в комнату Лианы и остолбенел, перед ним сидел – он.
      – Лиана, это кто у тебя?
      – Дверь закрой.
      – Закрыл, это кто? – спросил Миша, показывая на парня, сидящего в кресле.
      – Ты.
      – Я – это я, а это кто?
      – Твой брат.
      – Я один, братьев у меня нет.
      – Значит, есть у тебя брат, не видно, что ли? А ты у него спроси, его Алексашка зовут.
      – Алексашка, ты мой брат? – спросил Миша, озадаченный до последней степени.
      – Нет, я не твой брат, я ее слезы о тебе. Миша, Лиана любит тебя первой любовью, а я, олицетворение ее желаний.
      – Не издевайся надо мной!
      – Хорошо, я гитара!
      – Ты человек, не видно, что ли!
      Неожиданно Алексашка превратился на наших глазах в гитару, лежащую в кресле.
      – Что это было, Лиана?
      – Сама не знаю, так с утра продолжается.
      – Давай я эту гитару у тебя заберу!?
      – Мне играть в понедельник на конкурсе.
      – Я тебе свою гитару отдам.
      – Тогда поиграй на этой.
      Миша взял в руки гитару, и от неожиданной тяжести опустил ее на пол. На полу лежал Алексашка и потирал свою шею.
      – Мог и осторожнее брать меня в свои руки, – сказал он Мише.
      – Миша, да ну его, идем вечером на дискотеку?
      – Так уже идти пора, а то опоздаем.
      – А, я? – спросил Алексашка.
      – Ты, спи, гитара шестиструнная, в кресле, – ответила ему я.
      Удивительно, но Алексашка незамедлительно превратился в гитару, и занял свое место в кресле. Миша махнул ему рукой и спустился в квартиру к своей бабушке.
      – Ба, привет, хочу гитару.
      – И давно хочешь?
      – Минут пять.
      – А кто на ней играть будет?
      – Лиана.
      – А я тогда причем?
      – Ну, я буду играть на гитаре!
      – Не верю!
      Лиана хлопала огромными ресницами, которые вполне могли бы удержать на себе спичку или любой мелкий предмет. Ее круглое лицо в обрамление темных волос, источало волны невинности. Она была чудо, как хороша. Розовое лицо и голубые глаза были верхом вожделения Миши, ученика старшего класса. Он таял от одного вида Лианы.
      Мы сидели за одной партой и источали друг другу флюиды взаимной нежности и любви.
      Много мы не говорили, внимание к себе не привлекали, числились средними учениками и никому не мешали.
      Миша – гибкий парень, с острыми плечами, тонкой талией гипнотизировал своей внешностью. Я была счастлива от того что, он сидел рядом. Дома у меня была молодая собака, и я знала, что собаки взрослыми становятся за один год, а мне было в шестнадцать раз больше, а меня взрослой никто не считал за мой невысокий рост и милое, детское лицо.
      Я очень любила мультфильм про корову с длинными ресницами, мне всегда казалось, что я в прошлой жизни была буренкой, хотя и жила далеко от деревни. Меня даже на дачу не возили, и отдыхала я в южных городах. Свою речь я часто начина со звука: му, вместо, ну. Меня иногда и звали Мурка, но никому в голову не приходило, что мое му – это му…у. У меня была небольшая, крепкая грудь, очень напоминающая вымя коровы, без всяких вкладышей.
      Миша предпочитал смотреть фильмы о человеках – пауках. Он представлял себя суперменом в плаще, летающем между домами. Одним словом ничего общего в мечтах влюбленной пары не было, но это не мешало нам наслаждаться общением друг друга в жизни до поры до времени.
      В Мишу вселилось неизведанное желание, оно тяготило его, ему хотелось летать вокруг Лианы на крыльях любви в плаще неотразимом для любой девушки. Эти желания отвлекали его все больше, а девушка продолжала смотреть на него ясными глазами беззаботной мурки. Он трепетал от любого прикосновения к ее руке, он изнемогал, но не мог понять от чего.
      Я внезапно почувствовало острое покалывание, неизвестное, тревожное и зовущее, я резко повернула лицо к Мише. Он смотрел на меня. Шел последний урок. Мы вместе вышли из школы. Май трепетал первой листвой. Теплый после зимы воздух опьянял пряными запахами нежной зелени. Травка нежно зеленела.
      Я наклонилась, отщипнула несколько травинок и сунула их в рот.
      – Ой, как вкусно! Миша, попробуй травку!
      – Здесь собаки ходят, а ты в рот траву берешь!
      – Ладно, я попробую листик, – и я оторвала пару листиков с дерева и взяла их в рот.
      – Ты, что такая голодная? Давай в киоске купим гамбургеры.
      – Ты, что? Зелень вкуснее!
      Мы зашли в парк, купили мороженое и пошли по аллее. Неожиданно я бросила мороженое, его подхватил бродячий пудель. Я сорвала высокую траву и стала ее жевать.
      – Я понял, тебе витаминов не хватает. Вон листики одуванчиков – кушай, – смеясь, сказал Миша, пытаясь удержать в своей руке мою руку с зеленой травкой. Я встала на четвереньки, вырвав у него свою руку, и на его глазах стала превращаться в корову или теленка, женского рода. Все, что я хотела, так это щипать молодую, зеленую траву.
      Миша глубоко вздохнул, от неожиданности ему захотелось забраться на дерево, или взлететь на него. Он бросил на землю школьный рюкзак и полез на дерево. Вид с дерева был опьяняющий. Он посмотрел на буренку, она все еще ела траву, у нее выросли рожки сквозь волосы. Джинсы натянулись и готовы были лопнуть в любую минуту, но швы у них были крепкие. Она стояла на четвереньках, как настоящая буренка и ничего в ней не напоминало девушку. Он спрыгнул с дерева и оказался рядом с ней, ему очень захотелось быть молодым бычком! Он готов был на нее запрыгнуть, про собак он все хорошо знал и про коров догадывался. Он уже закинул ногу на холку молодой буренки, но что-то его приподняло вверх, он с удивлением обнаружил на себе плащ, как крылья, приподнимающие его над землей. Мише хотелось оседлать буренку, смертельно хотелось быть бычком, но крылья его удерживали над буренкой, не позволяя к ней приблизиться.
      Буренка сказала:
      – Му…у, – и подняла голову на Мишу: он был красив в плаще человека паука.
      Мне захотелось стать девушкой, мне уже надоело быть коровой! Я с огромным трудом пыталась встать на задние ноги, но передние копыта только немного отрывались от земли, и вновь опускались на землю. Трава мне в глотку не лезла!
      Миша подлетел к дереву, снял с себя плащ, и спустился на землю. Он подошел к буренке, у которой в глазах стояли слезы, поцеловал ее и о, всемирное чудо! Она стала превращаться в обычную девушку.
      Мы просто обнялись. Мы были рады вернуться в свое обычное состояние. Губы у меня были зеленые от травы, но я радостно и нервно рассмеялась, а он поцеловал мои зеленые губы. Нам стало так хорошо, что рядом запел соловей. Его волшебные трели трепетно отзывались в наших сердцах. Мы сели на скамейку.
      – Что это было? – спросил Миша.
      – Не знаю, со мной такое впервые, – ответила я, мне до сих пор жутко.
      – Надо думать. Пройти через такое превращение! Ты, что чувствовала, когда была буренкой?
      – Ничего, хотелось травы и все.
      – А бычка тебе не хотелось?
      – Чего-то точно хотелось, но чего я не могла понять.
      – Меня.
      – Но ты летал на плаще и был необыкновенно красив.
      – А я все думал, как на тебя опуститься, но крылья мне не давали к тебе приблизиться. Нет, я не хочу летать и зависеть от желаний крыльев или чужого мозга.
      – А я не хочу быть буренкой!
      – А хотела?
      – Да, у меня всегда перед глазами стояла буренка с ресницами из мультфильма.
      – Точно, ты на нее похожа.
      – А ты хотел быть человеком – пауком? Все с тобой понятно. Давай хотеть быть людьми! Ты такой красивый и без плаща!
      – А ты и так красива!
      Мы взялись за руки, и пошли по аллее, потом вернулись за сумками и побежали, навстречу своей любви.
      Вот теперь в школе стали говорить, о том, что Миша и Лиана – пара, а до этого были обычные одноклассники. Непонятно, как школьники разбираются в любви с первого взгляда? Ведь сами они это не проходили! У Миши и Лианы глаза стали светиться при виде друг друга, они уже знали свои потаенные превращения. Нет, они не поверили в превращение и сказочность своих персон, они постарались о них забыть.
      Приближался последний звонок в школе, надо было учиться, любовь отошла на второй план. Последний школьный день выдался дождливым и холодным. Школьников выстроили на улице, холодный ветер пронизывал их насквозь, все надеялись на теплую погоду, всем хотелось что-нибудь оголить. Первоклассники просто замерзали вместе с родителями. Первый класс провожал последний класс.
      Этот последний класс выглядел очень разрозненно, в плане роста и толщины школьников последнего дня обучения. Директор с растрепанной от ветра прической сказала прощальную речь. От младших и старших школьников выступили активисты с громкими голосами. На этом торжественная часть замерзания была закончена.
      Замерзшие дети пошли туда, куда положено, кто на каникулы, а кто готовиться к выпускному вечеру.
      Я и Миша пошли в школу, где нам сообщили расписание экзаменов и еще раз обговорили план проведения выпускного вечера. Я после школы собиралась идти в медицинское училище, мединститут мне было сразу не потянуть, хватит того, что я школу закончила! Миша человек простой, стройный и подтянутый решил идти в школу милиции, где была временная или постоянная оттяжка от армии. Отец, за то, что он окончил школу, подарил ему Жигули предпоследней модели. Мне это очень понравилось. Мы оба ходили домой друг к другу, и родственникам оставалось только признать наш дуэт.
      После того, как отец Миши переехал в новую квартиру, к нему опять вернулась жена, то есть мать Миши, и как всегда на все окна она поставила герань. В квартире Миши на окнах всегда цвела герань, и однажды он услышал крик матери:
      – Кто сорвал цветы герани?
      Миша и его отец вышли на крик матери. Она смотрела на горшки с геранью, без единого цветочка. Кошки и собаки у них в доме не было, посторонние не приходили.
      – Мама я не ем герань! – в сердцах сказал Миша.
      – Мать, я не коза, лепестками не питаюсь, – пробасил его отец.
      – Я тем более не питаюсь геранью! – воскликнула мать, готовая разреветься от досады.
      – Я съела лепестки герани, – сказала я, выходя из комнаты Миши.
      – Лиана, тебя, что покормить забыли?
      – Цветы герани такие вкусные!
      – Что – о – о! – протянул отец Миши, – мать, она шутит или правду говорит?
      – Ну что вы так расстроились? Я только на кухне съела цветы герани, в комнате я их еще не ела.
      – Мать она еще не все цветы съела!
      – Ладно, отец, цветы я восстановлю, но, что нас ждет дальше, сын?
      – Мама, она любит зеленую травку.
      – Сын, я ей проращу зерна пшеницы.
      – Ой, спасибо! – вскрикнула я.
      – Лиана, а может, ты салат съешь из свежих овощей с зеленью? Я быстро сделаю салат, у меня новый нож, я помидоры быстро нарежу и все остальное.
      – Да у нас всегда дома есть свежие овощи и капуста, а я страсть, как капусту люблю, – ответила я.
      – Деточка, ты, вероятно, была в прошлой жизни козой или кроликом?
      – Мама, она была буренкой!
      – Шутник у меня сын, – сказала мать и пошла, резать овощи на салат.
      Большие дети зашли в комнату, закрыли за собой дверь.
      – Лиана, это так серьезно? Я про герань спрашиваю?
      – Нашло, раньше такого не было, а теперь так тянет на цветочки – лепесточки!
      – Ешь укроп пучками, но герань?! Зачем?!
      – Знала бы зачем, не тронула бы ваши цветочки. Кушать хочется траву…
      – Я начинаю за тебя бояться.
      – Брось меня, подними другую.
      Неожиданно Миша подпрыгнул, зацепился за кольца на потолке и стал похож на обезьяну, которая на руках бегала по потолку. На самом деле, на потолке были закреплены кольца, уступы и палки на веревках, он за них держался руками, а казалось, что он на руках ходит. Миша показал свой гимнастический сериал, спрыгнул на пол, схватил с тарелки банан и стал, жадно его есть.
      – Миша, а ты сам-то кто? Обезьяна или человек-паук?
      – Я человек с развитыми руками, вес у меня легкий и я легко держусь руками за любые предметы.
      – Ты нормально – ненормальный человек.
      – Хорошо сказала, но быть обезьяной это проще, чем быть коровой.
      – С копытами тяжело, это точно, – согласилась я.
      Нас позвали на ужин с большим количеством салата из свежих овощей с зеленью.
      Я набросилась на салат, он мелькал и быстро исчезал из салатницы. Остальные только облизнулись и ели мясо с картофелем, к этим продуктам я не прикасалась, сидела сытой муркой и говорила:
      – Му – у – у, – потом лениво стала, есть картофель.
      Отец Миши уплетал мясо за обе щеки, он даже добавки попросил, весь его облик напоминал льва после охоты. Мать жевала картофель с салатом, который положила себе в тарелку до прихода меня.
      Интересно, а мать его кто? – думала я и не могла придумать, но решила, что до комнатных цветов я больше опускаться не буду, все-таки я не коза. Я посмотрела на окно, вверху его, на полочке стояли кактусы. Я ухмыльнулась, нет, я не верблюд! Ужин прошел в дружеской обстановке и без упреков.
      Я вышла из квартиры Миши одна, достала из кармана пакетик с лепестками герани и выбросила в урну.
      – Неужели я буду, есть герань, – проворчала я тихо и пошла к себе домой.
      Дома я вынула из школьной сумки копыта на руки, повертела их в руках и положила в шкаф. Всю эту бутафорию с буренкой я придумала давно, после посещения детского спектакля, но использовала впервые. Была у меня светлая мысль быть актрисой, и еще я слышала, что с моим ростом приходиться играть мальчиков и животных. Быть буренкой мне расхотелось, а чтобы быть ею на сцене и речи быть не могло. Нет, я лучше пойду в медицинское училище!
      На следующий день Миша все подмигивал, мол, знает такое…
      А чего он знает? Ровным счетом ничего! Что я цветы с клумбы ем? Да ни за что!
      Если только на спор и за большие деньги. Мы зашли на спортивную площадку, где Миша показал мне какой он классный парень на тренажерах, грубого изготовления для всех желающих. Он так старался, что сорвался. Из его голой ноги побежала кровь ручьем.
      – Лиана, ты хотела быть медсестрой, забинтуй! – прокричал Миша.
      Я с ужасом смотрела на кровь, на разорванную рану:
      – Нет, я уже расхотела быть медсестрой!
      – Принеси подорожник, он растет на газоне!
      Я нехотя пошла, сорвала еще небольшие по величине листья подорожника, и стала прикладывать их к ранке, которая оказалась глубокой и кровопролитной.
      Вот поэтому и пошла я – учиться на парикмахера. Работа оказалось настолько связанной с химическими составами всех мастей, что я была не рада своему выбору.
      Хорошо быть парикмахером, когда много клиентов, тогда я чувствовала деньги, а, в общем, работа оказалась тяжелой во многих отношениях. Уставали ноги, не выдерживали руки, болели уши от признаний клиентов. Я, что психолог?
      Миша влился в милицейскую среду, словно среди нее вырос. Он был на месте, его тело налилось мышцами с мясом, он уже не был худым, а таким, как надо. Его уважали за внешний, внушительный облик, и за способности в работе. Мало того, довольно скоро он получил однокомнатную квартиру.
      Я ходила с гладкой прической, пиком которой была коса, заплетенная из конского хвоста. Да, такая я! Вне моды. Прически я делала другим, а у самой был своей, редкий по нынешним временам стиль.
      Однажды я сидела перед кучей собственной обуви, и только что не рыдала. Я вспоминала слова матери, о том, что обувь есть для улицы, для машин, для помещений. Я же из-за своего невысокого роста покупала обувь на тонкой подошве и на высокой шпильке. Сапоги такого пошива все одноразовые, как говорила мать, в них пройдешь раз по асфальту и в ремонт. Вот я сидела перед стертыми носками сапог и каблуками. Идти в мастерскую мне страшно не хотелось, но и ходить в таких сапогах было нельзя. Покупать новые сапоги? Хотя за суммарный ремонт обуви я как раз отдам столько денег, что хватило бы на новые сапоги, такие, какие мать носит и носит, без ремонта. Мать всегда рассчитывала на себя и практичность в обуви и одежде. Я думала, что Миша будет возить на машине, а я вся из себя буду выходить из подъезда и садиться в машину у подъезда! Ни тут-то было! Это его возили разные милицейские машины или он ездил на своей машине, но на меня с моими разъездами у него времени не было.
      Погоревала я над последними сапогами, без шпильки, кожаными, высокими, у которых каблуки стерлись под углом, словно они дешевые. Дешевые сапоги так не стираются, они выносливые, а на эти сапоги я столько нервов положила и денег, а они оказались для богатых – носила неделю – выброси. Слезы то набегали, то высыхали, так проскочило часа три, наконец, я все сапоги свернула и засунула в большой пакет, и, всхлипывая от жалости к себе, пошла в ремонтную мастерскую.
      Иногда я просила мать пойти со мной в магазин, но мать на все стала отвечать примерно так, мол, у нее нет денег, на то, чтобы выходить с такой дочкой из дома.
      И это было верно, я постоянно тянула из матери деньги, как могла. Молодые люди любят унижать старших и при этом выпрашивать все деньги, что те получают. Я еще не научилась все в доме делать быстро и без слез обид, и жалости к самой себе.
      Сегодня я проснулась, перевернулась, включила телевизор и стала смотреть фильм.
      Потом встала, легла в ванну, потом сушила волосы, красилась. Туда – сюда, день прошел, только и сделала, что дошла до мастерской, а еду для себя не готовила. И зачем Миша ушел от родителей? Его мать так отлично готовила! Я сглотнула слюну и побрела на кухню. Дойдя до кухни, я взяла огурец, разрезала его вдоль, посолила, села за компьютер и стала болтать в аське.
      Тут и Миша пришел в гости, а есть у меня в доме – нечего.
      – Лиана, у тебя есть, что поесть?
      – Ты на машине? Съезди к матери и поешь у нее.
      Мужчина, как по команде развернулся и хотел, было поехать к матери, но передумал.
      – Я не могу ехать к матери!
      – Вот и готовь сам, я обувь в ремонт сдала.
      Я проливали слезы лужами, и сама их вытирала.
      Миша был занят серьезной работой, можно сказать государственной.
      На Лиану смотрели глаза Степана из шоу 'Дом 2', его белозубая улыбка, была прямо по курсу, его крепкие руки обнимали меня! Объятья были настолько реальные, но почему так настойчиво звонит сотовый телефон? Улыбка Степана исчезла, я проснулась. Проснувшись, я выключила телефон, звонил Миша, но меня вдруг взволновали подруги Степана, я стала думать, почему ему с ними не везет. И поняла, он выбирает моделей, а они, на нем проехав по раю шоу, спрыгивают. Одна подруга, если верить передачам о ней, привыкла любить за большие деньги, Степана она полюбила – полюбила, получила с ним престижную комнату и выгнала его из нее.
      А его первая подруга, так озабочена своей худобой, что на мужчину сил не имеет, тем более на такого мужчину, как Степан. Хотя Миша не хуже…
      – Миша, я спала, нажала случайно на телефон и отключила. Я жду тебя, да еда готова…
      – Лиана, я заеду на пару минут.
      Миша вбежал в квартиру, чмокнул меня в щеку, съел все, что она ему положила на тарелки, и был таков. С такой личной жизнью мне точно будут сниться мужчины с телеэкрана.
      Мише было не до женщин, ему нужно было участвовать в реальном шоу, и искать преступника. Этот преступник обладал внешностью Степана, называл себя Степаном и посещал вечера, на которых не было ведущих из телевизионного шоу. Слухи по стране катились, как снежный ком, люди говорили, что видели Степана с очередной женщиной. А настоящий Степан отбивался от подобных слухов в реальной жизни. Мишу Мухина взяли в группу уголовного розыска с испытательным сроком и сразу такое дело! А взяли потому, что его комплекция напоминала этого известного шоу мена!