Облакайдеры
Патрацкая Наталья
ОБЛАКАЙДЕРЫ
Глава 1
Летающие, блестящие снежинки – бальзам на мою душу и настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом я могу идти и идти, без всякой конкуренции: люди предпочитают ехать в машинах и в автобусах. Пусть едут. А я пройду по краю снегопада, пока я иду, аура – очищается, я возрождаюсь, набираюсь астральных сил без всякого человеческого обмена энергиями. Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренний энергия, так вот, я энергию беру из космоса летающих снежинок.
А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Мартина. Дал ли этот взгляд мне энергию? Неизвестно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
Часть дороги весьма пустынна, хотя шоссе от моей дороги не далеко находится. Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, и из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает мне ужас. В душе всегда леденело, когда я по кромке дороги обходила лежбище этого человека. Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти…
Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега. Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза я увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Мартин, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Мартина.
– Марина, остановись, я ранен! – сказал Мартин, держа руками ногу, ниже колена.
– Мартин, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?
– Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке, решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет. Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
Он показал мне острую шпильку в крови. По телу прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая о Мартине, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Я била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватало. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный…
Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Мартину? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений.
Мы сели в подошедший автобус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Мартин, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы. Я пошла на свое рабочее место на заводе по производству различных систем облакайдеров.
Кто любит запахи духов, а я люблю запахи механического цеха, запах станков, масла и стружки. Люблю тихий гул работающих станков, люблю рабочих за станками и технологов их опекающих. Люблю чертежи, и даже перечеркивание ошибок.
Я шла мимо цехов, смотрела на станки, дышала местными запахами и насыщалась астральной энергией производства. Здесь производят новейшую технику, в эпицентре производства отличная – аура. Мое рабочие место находилось дальше механического цеха, я поднималась на второй этаж, проходила длинный переход, соединяющий два здания, и оказывалась в здании, выполненном из листов неизвестно чего, но всегда холодном. Окна по периметру излучали холодный воздух из всех щелей. Здесь и сидели технологи и конструктора, они, вероятно, морозоустойчивые. Я не вынесла холода и в обед стала скатывать газеты в плоские трубки и втыкать их во все явные щели. Потеплело.
Моей любимой прической стал парик, я его держала в тумбочке стола. Я приходила на работу, снимала шапку, надевала парик и работала. На работу лучше всего было приходить в пальто, в нем можно работать и даже чертить.
Зато было всегда приятно от собственных ошибок или проблем на производстве. Можно было снять с себя пальто, надеть халат и идти в цех по вызову технолога. Во всех цехах значительно теплее, потому что установки и станки хорошо работают при определенной температуре.
Иду я в белом халате по переходу, а навстречу мне топает Мартин, слегка прихрамывая. Он посмотрел на меня и прошел мимо, он вновь технолог, у него свои задачи, и в данный момент мы по работе не пересеклись. Я шла по вызову технолога механического цеха. На фрезерном станке последнего поколения, обрабатывали корпус для сложного изделия, мной разработанный. Он такой сложный и прихотливый, что фрезеровщик от гордости из себя выходил, так он был не доволен, поставленными мной допусками на чертеже. Чем меньше допуск, тем дороже, фрезеровщику выгоднее, то, что дороже. Он – элита в области оплаты, поэтому он получит в два, три раза больше мен, а то и в пять раз. Но мне не обидно, мой отец был рабочим и получал всегда по верхней планке. А я конструктор, у меня оклад.
Фрезеровщик мне улыбнулся, в душе он доволен изделием и своей работой. Как он любит свой станок! Не пересказать. Я подзывала к себе технолога, и мы пошли к нему на второй этаж разбираться с чертежами. Здесь стояла пара деревянных кульманов, на которых порой делали некоторые чертежи. Технологи всегда держат себя важно и с большим достоинством, а я ничего, я с ними соглашалась с небольшими уступками в допусках, размерах или материалах изделий.
Я спустилась с пристройки второго этажа, меня перехватил другой технолог и с великой гордостью показал новый гигантский станок, познакомил с его особенностями, чтобы я в чертежах их учитывала, чтобы станок не простаивал.
На столе я заметила знакомые детали, посмотрела, как их изготовили, и медленно ушла на свое место, за свой деревянный кульман. Только я села, взяла карандаш, как подошел разработчик. С ним мы просмотрели еще раз устройство прибора и соответствие ему корпуса, который уже обрабатывается на фрезерном станке.
Разработчик красивый и умный мужчина, с моей точки зрения разработчики просто умнейшие из умнейших людей. Я в них влюбляюсь с первой их умной фразы, с первого блеска глаз. Я люблю с ними говорить о работе, и в очередной паре рождался очередной новый прибор.
Ко мне подошел Мартин и недовольно глянул на разработчика, но руку ему все же пожал. Разработчик ушел. Мартин добавил пару фраз в технические требования чертежа, сказал, что зайдет за мной в конце рабочего дня, и ушел, даже не прихрамывая.
Спокойно чертить мне не дали, подошел умный заместитель главного технолога. У него появился заказ на уникальное изделие, мы с ним начинаем на кульмане прорисовывать его габариты и говорить о том, как его можно обработать и вообще сделать. Тут же подходит женщина из ОНС, сообщает об изменение одного ГОСТА. Святое дело, изменения надо вносить в чертежи. Все же наступает момент, я встаю и черчу на кульмане очередной, тысячный чертеж. Час черчу. Два черчу. Затачиваю карандаш, провожу тонкие и толстые линии. Циркуль делает в дереве дырочки. Все нормально.
За окном темно, рабочий день подошел к концу. Мартин идет ко мне навстречу, и мы вместе садимся в автобус турникетом. Мы едем каждый к себе. Я выхожу на своей остановке автобуса, смотрю на плакат в книжном киоске и прохожу мимо. Поворот, дорога, магазин, дом.
Звонок. Голос Мартина:
– Марина, я иду к тебе…
– Нет.
Он бросил трубку и правильно, не хочу я его прихода, нет. Сама, лучше все сама, хотя, надоело мне быть мужчиной в доме. Я вспомнила, как много мужчин на работе, и как мало их в моей домашней жизни, просто ноль, обычный нуль.
Иногда я думала о том, что зря влезла в эту мужскую профессию, но сдаваться я не собиралась. Я решила пройти до конца путь обаятельной и привлекательной конструкторши.
Чем можно увлечь мужчину? Абсолютной случайностью! Она чаще встречается в канун Нового года. Не верите? В конце года ощущается общий эмоциональный подъем в преддверии неизвестности. Все чего-то ждут и этим ожиданием пересыщен воздух вечеринок всех уровней. И еще один момент, немаловажный: на Новый год пьют шампанское, ударный напиток! Разум становится веселым и позволяет влюбиться с полуслова. Часто употреблять не рекомендуется – потеряет волшебные свойства знакомства.
Мартина я в упор не видела, не замечала, на работе все ходят в халатах, цвет его находится в полной зависимости от цеха. А он еще ходил в шапочке, а это говорит о том, что он из гермозоны. Мужчина в униформе. Попробуй, заметь такого! Вечеринка на двадцать человек уместилась в комнате в метров тридцать. Видимость хорошая. Он пришел в черных брюках, в красивой, почти черной рубашке и с ремнем. Ремень – великолепный. Фигура – сердце замирает, пищит и тает от удивления. Я глаз от него не могла оторвать. Он почувствовал мое притяжение, сел рядом. На двоих поставили одну бутылку шампанского. Публика за столом быстро перешла на водку, и стала трясти над столом бутылки, и наполнять свои сосуды напитком.
А я и Мартин пили пузырьки, эти волшебные пузырьки сближали нас с неимоверной скоростью. У меня в голове мелькнула мысль, пригласить Мартина к себе домой. Но как это красиво сделать? Я назвала ему длинное число с одним предметом, и потом спросила:
– Мартин, ты запомнил то, что я сказала?
– Запомнил. Повторить?
– Если запомнил, то можешь зайти ко мне, это код от внешнего замка.
Мы танцевали в общей толпе. Его тело пружинисто приникало ко мне, он наполнялся желаниями, как бокал шампанским. Я его ощущала… Желания надо реализовывать. С новогоднего вечера мы ушли раньше других, брели пешком по краю снегопада пару остановок и разошлись в разные стороны. Напиток выветрился.
Рабочие будни к любви мало располагают, но еще есть коварная пятница, в этот день возможны всплески чудес. Мартин явился в пятницу вечером. Пышный букет подсказывал о его серьезных намерениях. Мы смотрели друг на друга и не пылали любовью, что мы друг друга не видели?
И тут из-под него вывернулся коврик. Как это произошло не понятно, но он грохнулся на пол. Собака держала конец коврика в зубах и сверкала глазами:
– Кто пришел к моей хозяйке? – спрашивал ее свирепый взгляд.
Я запрещала Соли лаять на гостей, но терпеть в доме мужчину, собака не смогла. Букет при падении рассыпался. Мартин лежал в цветах. Соли выпустила конец коврика и важно пошла из прихожей в комнату. Мартин проводил ее злым взглядом, встал, нагнулся, собрал цветы. Его взгляд любви не выражал. Мы ходили по квартире втроем. Соли урчала на Мартина, и он не выдержал: собрался и ушел до весны.
Весной высыпали зеленые листочки на деревьях, и Мартин опять засверкал глазами в мою сторону. Но засверкал не он один, засверкало озеро, к которому та же компания пришла делать шашлыки в устройствах для шашлыка, с собственными дровами из магазина. Шашлык! Звучит хорошо, а весной еще и обладает тревожными чувствами пробуждения. Вот и Мартин – пробудился, да и Соли рядом не было. А соль – была. Мартин и я смотрели вдаль зеркальной поверхности озера и не думали в нее окунуться. Рано купаться.
На полиэтиленовой скатерти появились дары магазина, на тарелках появился шашлык. Вино лилось из бумажных пакетов, и вытрясалась водка из бутылок. Хорошо! Правда я ради дезинфекции выпила пару глотков вина, то же сделал и Мартин. Мы сидели трезвые и насыщались мясом. О! Мясо! Мясо и вино пошло гулять по жилам, а мы пошли по краю озера в обратную сторону. Мы немного заблудились, и шли долго, очень долго. Мы прошли поляну с ландышами. Ба! Они прекрасны, ландыши конечно. Белые цветы.
Пройти по краю поляны с ландышами! Здорово!
Глава 2
Лучи солнца пронзили серебристую занавеску, вошли в мою душу, в мое настроение и мне жить захотелось. Захотелось выйти из полутьмы невезения. Такая вселенская грусть иногда посещала мою светлую от волос голову, словно все прошло с зимой холодной. Это осень проходит, а зима заканчивается поражением человеческой жизни. Все зависит от того, как на жизнь посмотреть. Но лучше смотреть на жизнь с лучами солнца, ее надо пронзить светом и осветить, дабы забыть о морозных неприятностях.
Первый раз, что ли осталась одна? Нет, конечно. Я еще раз посмотрела на солнце за металлизированной занавеской, услышала шум приборов и вентиляторов. Чей-то голос рядом разговаривал с любимой женой. А мне, что до этого? Да ничего. Солнце. Я сегодня в его лучах оттаиваю от зимних холодов.
В моей голове промелькнул эпизод последней любви. И я подумала, что прощальный аккорд Мартин сделал правильно. Теперь он сидит дома, и на работу не выходит. А все почему? Да потому, что у него солнце появляется дома после обеда, окна у него выходят на южную сторону. Пусть лежит под домашним деревом, неизвестной породы, а я буду работать, правда, после того, как мозги от любви освобожу. Мозги нужны в работе, так вот эти переживания надо уметь сбрасывать, чтобы они не мешали работе.
Переживания сбрасывают следующими способами: сигаретами, вином, пивом, едой, таблетками, прогулками, а я их сбрасывала умозаключениями на бумаге, важно, чтобы их один Мартин не видел, а весь мир их вполне может читать. Я весь мир могу любить платонически, а Мартина можно любить физически. Вот в чем великая разница между всем человечеством и моим единственным мужчиной, а он сегодня отдыхает. Да и я из-за него не тем делом занята, а ведь уже пора, пора работать. Я опустила экран с текстом, и приступила к выполнению служебных обязанностей.
И вдруг до меня дошло, что Мартин сидит на работе у компьютера и читает мои произведения в Интернете, я допустила одну оплошность, сменив имя, оставила картинку, которую он закачал из недр паутины. Он нашел мою прозу, он просто не мог понять все мои выдумки, он все написанное, принимал на свой счет. А это неправильно, он ведь не сберкасса, чтобы счет открывать. Вот она, где зарыта собака нашего непонимания.
Кстати о собаках, я заменила овчарку Соли, на той – терьера Мосса, а опять покрыл своей желтой жидкостью мою подушку. Этот кобель, цвета норки, домашнее животное, он, конечно, посещает свой туалет, но иногда он выпрыскивает свое содержимое именно на подушки, в вертикальном положении. Его любовь к подушкам границ не имеет. Я под наволочку положила непромокаемую ткань и теперь только меняю наволочки. Еще его тянет к белым стенкам холодильников, и около их подножья то и дело образуются желтые лужицы. О том, что он сделал, он возвещает громким лаем, но, увидев меня, он покидает постель и уходит, пока я не сменю наволочку. Я сказала Моське, что теперь он будет бегать в памперсах, а потом решила, что лучше памперсы надеть на подушки. Такая она проза жизни.
Все к одному и Мартин ко мне не приходит. Он нашел себе друга с машиной и пользуется чужим транспортным средством для перемещения по городу. Хозяин машины худой мужик, а Мартин крепкий и они вдвоем гоняют по городу и окрестностям. Я к ним в машину не сажусь. Таким образом, легковые автомобили разъединяют людей по классам машин или точнее по их цене.
Так, что-то во всем этом квадрате людей плюс Моська, неправильно. Я чувствую, что меня обошли на повороте машины друзей и меня отбросили в кювет, как малоимущую. Итак, я выползаю из кювета по грязному дерну, ползу вверх, где меня не ждет автомобиль с шофером. Маме я нужна, это понятно, но она не догадывается, что я в кювете. Мать моя выросла на автобусах, и ее не волнуют машины.
Я подняла голову, рядом со мной стоял писаный красавец! Таких красивых мужчин не бывает, – подумала я.
А он не думал, он сказал:
– Здравствуй! – и улыбнулся обаятельной улыбкой.
– Здравствуйте, – недоверчиво и тихо проговорила я. Я поднялась со своего рабочего места, мужчина оказался выше меня на голову! – Вы кто?
– Ваш сосед по этому помещению. Буду сидеть рядом с вами.
– Я что-то пропустила. Вы, вероятно новый настройщик аппаратуры или программист?
– Точно, я был здесь, но вас на месте не было. Меня зовут Владимир.
– Да ладно, еще скажите, что вашу подругу зовут Сирена, – сказала я наобум, – и, что мы с вами говорили на днях по телефону.
– О, в точку попали. Да, мы с вами разговаривали, но не встречались. Это у вас той – терьер Моська?
– Собаку Мосс зовут, но все называют его Моська. Как вас Сирена отпустила работать к нам?
– Она не знает, где я работал, и где буду работать, ей не до меня она обкатывает свой новый автомобиль, и обо мне думать забыла.
– Владимир, как можно вас забыть! – воскликнула я и уставилась восхищенными глазами на лицо и весь общий облик необыкновенного мужчины.
В помещение вошли два человека. Они махнули головой новичку, в знак приветствия, словно они всю жизнь были с ним знакомы. Я села на свое место.
Владимир прошел к соседнему столу, над которым накануне хлопотали сотрудники, собирая ему испытательный стенд для аппаратуры. Конечно, я знала, что к нам идет новый сотрудник! Но не ожидала, что он божественно красив и еще красивее, чем вообще можно представить!
– Владимир, а у вас есть автомобиль? – выпалила я неожиданно для всех.
– Марина, оставь новенького в покое! – воскликнул один из двух сотрудников.
– Я не вас спрашиваю, а новенького!
– У меня есть иномарка. Стоит недалеко от входа. Вас с работы домой отвезти?
– Нет! – огрызнулась я и поняла, что моя карта бита, этот красавец и правда не для меня. Я уткнулась в свой компьютер, не слушая разговоры мужчин. Потом я открыла Интернет и нашла объявление, в котором говорилось о розыгрыше призов. А у меня – было – пять карточек, и я уже две недели, как ждала это объявление.
Дома ждала очередная приятная неожиданность, белые шторы на окнах и тюль, при любом дуновении ветра из окна издавали запах Моськи. Нет, сам по себе Моська не пах, но его желтое творение на белых шторах – это что-то пахучее. Пришлось купить шторы до подоконников. После всех дел с Моськой я поехала на розыгрыш товаров.
Я выиграла ведро корма для собаки и четыре шоколадки для себя. Моське ведро корма за всю жизнь не съесть. Он маленький, громко лающий кобель. Больше всего он любит лежать в ногах, а если я легла, то Моська непременно окажется рядом, в районе моих ног с внешней стороны.
– Не Марина ее зовут, сколько раз вам можно говорить, ее нужно по имени отчеству называть, Марина Ивановна! – воскликнула мать в телефонную трубку.
– Так, я пока выговорю ее имя, говорить не захочется.
– Ты и меня ни разу не назвал по имени и отчеству, – с обидой сказала мать.
– Тещу по имени не зовут, я буду вас тещей звать, – сказал Мартин.
– Невежливо звучит, да и вы не живете вместе.
– Зато правильно, а когда я успею пожениться на Марине, если к ней на работу пришел новый красавец, она в него успела чего доброго влюбиться. Теща, мне некогда! – крикнул Мартин, и бросил трубку телефона.
Действительно, ему стало не до тещи, к нему в квартиру ввалились два мужика со странными именами: Хлыст и Огарок. Мартин удивленно на них посмотрел, его круглые глаза спрашивали, что случилось, а рот молчал.
– Мартин, узнал? Вижу, что узнал, есть дельце. Не гримасничай, мы знакомы давно, да нас выпустили из одного места, ради одного дельца. Ты будешь третьим исполнителем, отказ не принимается. Нам подходит твоя гибкая фигура. Ты силен своей гибкостью, и полезешь на третий этаж частного дома. Молчи, молчи, за тебя все продумано. Есть один человек, его попугать надо. Тебе его не убивать, твоя задача – пугать. Идем сейчас, надевай униформу и вперед.
Втроем они поехали на иномарке с темными окнами, их никто не останавливал. Мартин думал только об одном, чтобы ему не пришлось убивать, самому не быть убитым, и уйти с места разборки незамеченным. Этих двух напарников он не выбирал, это они его выбрали, когда он на турнике крутился для привлечения внимания Марины. Тогда он и покорил наблюдателей совсем иного толка.
Трех этажный дом прятался за крутым забором, верхние два этажа были видны. Мартина послали покорять забор с заднего двора, а что при этом будут делать его сообщники, ему не сказали. Собаки во дворе не было. Да и кто теперь держит их во дворе, если они дорогие и породистые? Особняк был тоже породистый, выполненный из слегка обработанных камней.
Мартин перемахнул через забор и полез по стене, уступов на ней было достаточно. На третьем этаже ему надо было влезть в небольшое окно ванной комнаты. Он прочертил овал на стекле алмазным инструментом, одним движением залепил стекло пленкой, продавил и влез внутрь. Интересно, что стекло было не двойное, а одинарное. Ванная комната представляла собой нечто кафельное и опрятное, подробности он не рассмотрел. Через ванну он вышел в коридор третьего этажа. Его гибкая фигура в трико, изогнулась в сторону двери спальни, он не думал, он выполнял задание.
Спальня была погружена в полумрак, он увидел большую кровать, стоящую спинкой к стене, он четко увидел один силуэт. Значит, его задача пугнуть этого человека. Мартин надел зеленую маску Шрека, нажал на кнопку, и на нем мгновенно надулась одежда, он стал толстым. Из его кармана зазвучала мелодия из первого фильма о Шреке. Спящий человек пошевелился и увидел ужасную и обаятельную фигуру зеленого монстра. Он закрыл глаза, потом открыл и опять увидел торчащие ушки Шрека, тот к нему приближался странными шагами.
– А, а, а!!! – завопил человек, натянув на себя одеяло, потом резко его отбросил, и не обнаружил в комнате никого, он увидел, что дверь бесшумно закрылась.
Мартин вышел в коридор, навстречу ему бежали два тощих долматинца, видимо они услышали крик хозяина. Собаки, увидев зеленое чудовище, приостановились, он воспользовался их замешательством, и прыснул из баллончика в их сторону неизвестным веществом. Собаки мгновенно отключились. Он снял с себя костюм Шрека и ушел из здания по балконам.
Деньги ему принесли те же Хлыст и Огарок, и, протянув ему конверт, исчезли.
Глава 3
'В том краю, где бродят метеоры, космонавты в небо держат путь, вот они альпийские просторы, если хочешь, можно заглянуть…' – пела мысленно моя душа, и смотрела на бескрайнее серо-голубое небо, как мои глаза. Почки на деревьях готовы были выстрелить листочками в пространство, согретое теплыми лучами. Земная благодать окружала меня со всех сторон, кроме одной. А где солнце не светило? В моей душе солнце не светило, душа летела в космические просторы, где почки на деревьях не распускаются.
Зачем мне сдался алюминиевый космос? Начинка облакайдеров, – это приборы, спрятанные в герметичных алюминиевых кружках. А где нужны такие кружки? В лесу у костра, значит я на земле, аксиома жизни и настроения доказана. Кому доказано? Паршивое настроение не соответствовало весеннему настроению земли. Следовательно, пора уходить в подкорку сознания, в темноту своих мыслей.
Алюминиевый прибор стоял передо мной на столе, он уже совсем сформировался несколько лет назад, в чужих мозгах, да так и не заработал, теперь это чудище земное надо было переделать так, чтобы оно заработало в космических просторах, и работало до тех пор, пока будет в космосе космический корабль. Прибор отвечал за внутреннее, воздушное пространство корабля. Сложный приборчик, многофункциональный.
Почему у прежних разработчиков прибор не заработал? Вот он стоит и не дышит, не работает, он не доработан. Автор этой разработки некто А…, одним словом он давно лежит в земле, не смог разработать космический прибор для облакайдера, и его душа тут же, личной персоной посетила космос. Его убрали за невыполненное космическое задание. Кто убрал? Это вопрос не моей компетенции.
Рядом со мной сидел еще совсем недавно некий Б…, окончивший институт с красным дипломом. Он разрабатывал этот прибор с предшественником А… Его имя в данный момент украшает институт золотыми буквами и его скромную могилу. Спился мужчина, и красный диплом ему не помог. После смерти своего друга А… он стал пить в обед джин с тоником. На работе этот запах кажется омерзительным, он не соответствует рабочей обстановке. И однажды он стал пить в день по бутылке водки, без закуски, через пару недель он умер.
Значит, А и Б, умерли за этот прибор, а он треклятый стоит и не дышит, не мигает своими светодиодами, не замеряет положенные параметры. А и Б, умерли, мне осталась буква 'и'. От таких дум прибор не заработает, и настроение не поднимется, не смотря на почки на деревьях, которые с моего рабочего места не видны. Прибор такой сложности в одиночку не разрабатывают, я не одна, нас двое: Я и Он. От нас зависит дыхание этого прибора и космонавтов в космосе…
Я перелистала конструкторскую документацию, оставшуюся на этот прибор, отобрала то, что можно использовать в новой версии. Чертежи были выполнены на компьютере, но по ним чувствовалось, что они еще сыроватые, но некоторые вполне можно было использовать для дальнейшей работы. Я склонилась над собственной прорисовкой, сложного узла прибора, который надо было заставить выполнять свои функции.
Гремя ключами, в комнату ворвался Владимир, это он второй ум данного прибора, в новой версии. По внешнему виду Владимира, ни один человек не догадается, что именно его мозг стоит дорого, его вечно обтрепанные джинсы, говорили о его безразличии к своему внешнему виду.
Затрапезность его старого свитера не поддавалась женскому пониманию, даже его жены. Этот неряшливый, молодой мужчина был семи пядей во лбу, я боялась лишь одного, чтобы Владимир не спился, как его предшественник.
Между собой мы практически не разговаривали. Мы всегда работали молча. Редкие диалоги возникали только тогда, когда наши интересы сталкивались на этом приборе. На работе мы обычные сотрудники.
Кураторов у нового прибора оказалось великое множество, нашу работу постоянно проверяли сторонние организации, Владимир трудился в обычном режиме, но все наши требования быстро выполнялись, если это касалось изготовления прибора, его частей, его комплектации. Вместе премии за свой труд или медали, наша фирма подверглась финансовым потерям. Фирму подставили так, что она стала вся в долгу, как в шелку. Фирму именно подставляли, ведь предыдущая фирма, выполняющая этот заказ, полностью разорилась. Так я оказалась крайней в этой работе.
Быстро сказки сказываются. Работа над прибором продвигалась, несмотря на финансовые неурядицы фирмы, за этот прибор никто не обещал золотых гор, но его надо было делать, и довести до полной работоспособности. Мы сделали прибор. Он заработал, все его семь функций выполняли свое назначение. Документацию делали и переделывали, сдавали и пересдавали.
И однажды нам позвонили:
– Спасибо за работу.
И вся награда.
Температура в офисе была ниже комфортной. Я достала плотный пиджак из шкафа, и стало легче переносить условия обитания.
Мартин вошел в офис с красным от мороза лицом:
– Когда, наконец, будет лето?!
Я посмотрела в окно:
– Солнце уже появилось!
Владимир оторвал взгляд от компьютера и повернулся к окну:
– Осталось добавить тепло, и будет лето.
– Как только дети в сугробах играют, там ведь холодно? – продолжил свою речь Мартин.
– Мартин, а ты видел, как дети строят снежные крепости и в них играют? – спросила я, поглядывая на его замерзший вид в теплой тужурке.
– И, я о том же! – сказал Мартин, снял верхнюю одежду и окунулся в работу.
Тишина была недолгой, первым ее нарушил Мартин:
– Владимир, зашей мне микросхему на мой дверной код, чего я стою, как суслик у своего нового подъезда и мерзну, пока кто-нибудь мне двери не откроет?
– Ладно, сделаю, если купишь, – отозвался Владимир, не поднимая головы от маленькой платы, – Марина, эта твоя конструкция универсального ключа не работает!
– Это почему же она не работает?! – возмущенно воскликнула я и подошла к Владимиру.
– Посмотри, твой цилиндрический ключ больше обычного, импортного, он не контактирует! – возмущенно сотрясал воздух офиса Владимир.
– У меня все правильно сделано, давай размеры проверим! – сказала я, забрала цилиндр у Владимира и стала сверять размеры изделия с чертежом, – Вот, Владимир, посмотри, в этой партии не все размеры соответствуют чертежу, есть большие отклонения от номинальных размеров!
– Мне все равно, что ты говоришь, ты не понимаешь, что ключ не контактирует! – продолжал свою песню Владимир, не вникая, в мои слова.
Я пошла в монтажный цех, подняла всех на уши, заставила найти нужную деталь, сама ее доработала, вставила в ключ, проверила на двери, светодиод светился красным светом, сигнал шел, контакт был, но дверь не открывалась.
Я победно явилась в офис:
– Владимир, есть контакт, но светодиод светит красным светом, а не зеленым!
На тираду слов, Владимир откликнулся с лукавым выражением лица:
– Так я этот ключ, – он понизил голос, – для Мартина сделал, ключ, естественно здесь работать не будет.
Я молча вернулась на свое место и продолжила работу.
Дверь пискнула от ключа, в офис влетел Мартин:
– Марина, дай чертежи на замок, закажем новую партию.
Я достала чертежи, и пошла, их размножать, в офисе Мартина. Мужчины о чем-то умном заговорили. Я размножила чертежи, и оставила их на столе, Мартина, красивейшего мужчины своего времени.
В моем компьютере на экране зеленые и белые линии большого чертежа заняли все мое внимание. В офисе все молча работали, звуки радио никогда не нарушали эту первозданную тишину. Дверь пискнула, вошел Мартин, я выключила компьютер и подошла к шкафу с верхней одеждой. Мы вместе покинули офис. Метель мела мимо самолетов, домов, пешеходов, мимо напряженного состояния души. Паяльник уткнулся своим носом в бесконечность пространства и излучал температуру пайки. Туманная снежность заменяла шторы. Схема заработала.
