Ездила к маме, на кладбище, судя по всему, она была, на меня была обижена. Лежу дома, мучаясь от боли, пасха в разгаре, а мне плохо. Потом, совершенно неожиданно в голове пронеслась мысль: надо ехать к маме на кладбище. Вскочила я, стала одеваться, домашним говорю, что поехала на кладбище, от обеда отказалась.
      Подошел автобус, и я бесплатно доехала до кладбища. Надо сказать, автобусы шли по кругу, и во всех сидели люди. Новое кладбище не далеко от деревни… Вот, напротив памятника воинам и садишься на автобус, и едешь.
      У мамы на памятнике внизу ветка березы, она сама так хотела, чтобы не гвоздика, а березка, я для нее и стихотворение 'Березка' специально писала. Протерла я памятник, собрала старые венки, поставила новый веночек, подняла голову: маминого лица на памятнике нет! Темное пятно. Во второй момент, я поняла, что портрет еще мокрый, но мгновенный ужас уже прошел по организму. Я посмотрела на землю, и поняла, что ей надо добавить хорошей земли. Рядом с церковью купила пакет земли, досыпала под веночки. Она улыбнулась. На портрете.
      – Куда делся рулон туалетной бумаги? – слышу сквозь сон и засыпаю.
      Просыпаюсь, вспоминаю фразу, иду искать место, куда мог исчезнуть рулон, через час после того, как его повесили? Ребенок, для которого делают котлеты, приступил к освоению туалета, у него переходный период между горшком и туалетом.
      Он осваивал рычаг, и постоянно спускал воду. Потом послышался дикий плач, крик.
      Так куда делся рулон бумаги? Повторяю движения ребенка, нажимаю на рычаг, вода поднимается вверх. Оказывается, при знакомстве с туалетом, ребенок снял весь рулон и засунул в унитаз. У него такой возраст, что попятам за ним уже не ходят, но еще такой, что он способен на уникальные поступки. Туалетная бумага, высшего качества, уже промокла, но еще плотно держалась в рулоне. Достала я неким предметом остатки рулона, вода прошла. Утром ребенок сел на горшок, подвиги он совершает позже.
      Остатки домашней архитектуры, тридцати трехлетней давности давили своей негативностью на всех. Это был встроенный шкаф, его двери не закрывались и не перемещались, на домашнем совете все прокричали 'Ура!' в знак того, что шкаф все согласны снести с лица комнаты. Шкаф возводил муж, но за десять лет его отсутствия много в туалете воды утекло.
      Ребенка вывели на прогулку. За полтора часа его гуляния, дочь сломала шкаф одним молотком, потом призналась, что ломала его с мыслями об отце. Потолок из плит клеила тоже она. Первые пенопластовые плитки, не хотели приклеиваться, потом она наловчилась, и все получилось. Посторонние наблюдатели сказали, что у нее получилось лучше, чем у иных мастеров, кусков меньше. Мое дело – приклеить обои, что я и сделала, а потом доклеивала то, что слегка отстало, перед установкой нового шкафа.
      Отец похоронен в Степном городе, на его могиле металлический памятник, со звездой. Эта звезда постоянно исчезала, и мама заказывала новую звезду. У него металлическая ограда. На портрете он в галстуке, в жизни он так редко ходил.
      Памятник сделан по моде тех лет, когда его похоронили, как пишут в таких случаях 'после длительной и продолжительной болезни'. Я была на похоронах отца и один раз после похорон с мамой была на его могиле. В Степном городе я не была давно.
      Последняя моя поездка была мистической. Вылетала я самолетом из Москвы абсолютно здоровая, но через день заболела так, что мама меня еле выходила, температура была самая высокая. После того, как меня она привела в чувство, мне купили билет на поезд, состояние здоровья у меня было не для полета на самолете, и отправили меня поездом в столицу.
      Афанасий Афанасьевич прекрасно понимал, что пытать родственников бабы Моти больше не о чем, и он сказал:
      – Вот и надвигается день азотных дождей, иначе говоря, огромный праздник с шестидесятилетней выдержкой.
      – В чем соль этого праздника, спустя шесть десятков лет? – тут же спросила Кателира.
      – Все, кто был на той войне, прошел всю войну, и кого знала Люсмила, умерли лет пятнадцать – двадцать пять назад, а кто на ней не был, но числятся, что были, еще живы. Люсмила точно знает, что люди во время войны были на Дальнем востоке, все пять лет, а сейчас они покрыты льготами ветеранов, потому что им много, очень много лет. Это не про всех, а о тех, кого знает, что они живы и все в льготах.
      – В чем польза льгот?
      – Общий уровень льготников выше уровня жизни остальных пенсионеров, и у людей с хорошим здоровьем и с хорошим достатком, есть возможность жить дольше, улучшая общие показатели страны по продолжительности жизни.
      Броня из орденов и медалей на ветеранах, внушает странные чувства, их в войну по сорок штук на душу дать не могли, но после войны, в честь каждого юбилея их делают больше, чем сделали за всю войну. Знала Люсмила жизнь людей, прошедших всю войну, с многочисленными ранениями, и за время войны не получивших ни одной награды, и знала, что после войны тех же людей постоянно осыпали медалями 'За взятие…', 'Юбилейные'.
      – Нужно ли это?
      – И, однако, смотр всех медалей и орденов ожидается сегодня.
      – Что это напоминает?
      – Есть люди, которые стали великими поэтами, потому, что их однажды показали на телеэкране; заслуженные ветераны, становятся кинозвездами документальных фильмов.
      Великая сила киноискусства. Все клипы в сторону, воспоминания ветеранов на первый план.
      – А тигровые лилии?
      – Это на них висят коричневые висЮрилки, которые могли бы оттенить брови Люсмилы для полного счастья ее внешности. Они мажутся. Это юмор, конечно, никто не подводил брови висЮрилками из тигровых лилий, хотя это вполне вероятно можно и сделать.
      – Афанасий Афанасьевич, почему вы говорите от лица Люсмилы?
      – Она мне больше всех нравится в этом семействе, я знаю ее мнение практически по всем вопросам.
      – А, если все сказанное обобщить, то мы выясняли отношения и жизнь людей из клана бабы Моти. Почему?
      – Самой слабо ответить?
      – Я бы не спрашивала.
      – Начнем сначала, баба Мотя является – родной сестрой моей жены Тани, хуже того, они двойня, но мой Тани давно нет в живых, и я живу жизнью родственников бабы Моти, очень на нее похожую.
      – Но у вас есть сын.
      – Он живет отдельно, а мне нужны родственные связи, а вам нужен дом с медной крышей. Дом вас уже ждет, Кателира, по той причине, что вы моя родная внучка, дочь моего сына.
      – А я думала, вы не знаете, что я ваша внучка, – искренне удивилась Кателира.
      Кирпичный трех этажный дом с башенками стоял на краю элитной деревни Медный ковш.
      Медная крыша дома поблескивала в солнечных лучах рядом с речкой. Дом был украшен вертикальными выступами, покрытыми медными полосами. Первый этаж по периметру был облицован зеленоватым мрамором, расположенным между листами меди. Все дорожки на участке были выложены зеленоватой керамикой.
 

 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

24.10.2008