Глава 21

Кровать была узкая, и, чтобы поместиться на ней вдвоем, Кеннет лег на бок, прижав Ребекку к себе. Ноги ее дрожали, все тело болело, как побитое камнями. Она спрятала лицо на плече Кеннета, упиваясь его близостью. Господи, помоги ей. Как было бы хорошо, если бы он всегда был рядом.

На улице шел дождь. «Как чудесно лежать в объятиях Кеннета и слушать шум дождя за окном», – думала Ребекка сквозь дрему.

Приподнявшись на локте, Кеннет поцеловал Ребекку в висок, и она, открыв глаза, посмотрела на него.

Какое у него красивое лицо! Даже Аполлон с его идеальными чертами не сможет сравниться с ним!

Заметив, что она смотрит на него, Кеннет убрал с ее лба прядь волос и улыбнулся.

– Мне придется сжечь портрет. Нет такого художника, который смог бы выразить на полотне всю твою прелесть.

– Только посмей, – сказала Ребекка, застенчиво улыбнувшись. – Портрет получился великолепный. Но не показывай его никому, особенно отцу.

Лицо Кеннета сразу омрачилось.

– На подносе бутылка вина и два стакана, – сказала Ребекка, жалея, что заговорила об отце, и желая подбодрить Кеннета.

– Великолепная мысль!

Кеннет начал подниматься, но вдруг замер и посмотрел на одеяло. Она проследила за его взглядом и увидела, что одеяло да и они оба были перепачканы кровью.

Кеннет посмотрел на нее полными ужаса глазами.

– Боже мой, так ты была девственница! Вот почему я никак не мог сразу войти в тебя.

– Да, была, – ответила Ребекка, отводя глаза. Кеннет взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– А как же насчет твоего бегства с поэтом? – спросил он, дрожа от волнения. – К чему тогда все разговоры о загубленной судьбе?

Ребекка отвернулась.

– Разговор шел только о моем положении в обществе. Фредерик не хотел трогать меня, пока мы не поженимся. К тому времени как мы приехали в Лидс, я уже поняла, что совершила большую ошибку, сбежав с ним. Он совсем не любил меня. Ему нравилась сама идея любовной победы, ну и, конечно, у него были виды на будущее. – Ребекка засмеялась. – Но самое ужасное из всего было то, что он был невыносимо скучен. Я поняла, что не смогу жить с ним рядом всю жизнь, поэтому вскочила в почтовую карету и уехала в Лондон. Я отсутствовала несколько дней, поэтому в свете заговорили о моей якобы загубленной девичьей чести.

– А твои родители знали о твоей невинности?

– Я даже не пыталась затевать этот разговор. Зачем, если все уже считали меня падшей женщиной?

Кеннет вытер взмокший лоб и уткнулся Ребекке в плечо.

– Ты сказала, что знаешь, на что идешь, но, оказывается, ты не могла этого знать.

В наступившей тишине было слышно, как стучат их сердца. Кеннет поднял голову: лицо его было мрачным.

– Если бы я не считал, что ты совершишь ошибку, выйдя за меня замуж, с этого самого момента я просто обязан на тебе жениться.

От неожиданности Ребекка села.

– В этом нет необходимости. Я выросла в среде, где к таким вещам, как потеря девственности, не относятся серьезно.

Кеннет с недоумением посмотрел на ее и, поднявшись с кровати, пошел за полотенцем:

– Все имеет значение, Ребекка. Поверь мне.

Смочив полотенце водой, Кеннет вытер кровь с себя и Ребекки и, одевшись, налил обоим вина. Он сел на кровать рядом с ней и, привалившись к стене, на минуту задумался.

– Я заслуживаю хорошей порки, – сказал он. – Ведь я знал, что не должен с тобой спать, и все-таки пошел на это.

– Можно сказать, я силой затащила тебя в постель. Нужно не иметь головы на плечах, чтобы сопротивляться.

– В моем возрасте я должен уметь держать себя в руках, даже когда меня соблазняет восхитительная женщина, – ответил Кеннет, задумчиво глядя на стакан с вином.

Восхитительная? Как приятно слышать это.

– Я рада, что все так получилось. Я такая же похотливая, как и Лилит.

Кеннет улыбнулся и покачал головой.

– Я допускал, что ты не наивная девочка, но ты так заморочила мне голову и я так сильно хотел тебя, что забыл о предохранении. Если ты забеременеешь… – Голос Кеннета сорвался.

– Не думаю, что это случится после одного-единственного раза, и, кроме того, я хочу иметь ребенка. – Ребекка натянула на себя одеяло. – Если мой отец не вынесет разразившегося скандала, я уеду в провинцию, куплю себе дом и объявлю всем, что я вдова. Слава Богу, у меня есть собственные средства, и я независима.

Рука Кеннета так сжала стакан, что Ребекке показалось, он вот-вот треснет.

– Неужели ты всерьез считаешь, что я позволю тебе сделать это? – спросил он. – Не забывай, это будет и мой ребенок. Не надо быть такой себялюбивой и лишать младенца отца. Если ты забеременеешь, то тебе придется выйти за меня замуж. – Кеннет тяжело вздохнул. – Если такое случится, да поможет нам Бог.

Ребекка закусила губу и, задумавшись, стала наматывать на палец локон. Конечно, она ведет себя как эгоистка, думая только о себе, а не об интересах ребенка. Надо подумать и о чувствах Кеннета. Ведь она знала, что под его пиратской внешностью скрывается чувствительная и благородная душа джентльмена. Если бы он знал, что она девственница, то ни за что на свете не лег бы с ней в постель.

Может, она подсознательно стремилась поймать его в свои сети? Нет, она все еще не уверена в своем намерении выйти за него замуж. Но она сгорала от страсти, и это сделало ее беспечной. Она не думала о последствиях, а они могут лечь тяжким грузом прежде всего на плечи Кеннета. Его обостренное чувство долга может толкнуть его на брак с женщиной, совсем не подходящей для роли жены. Она не вела бы себя подобным образом даже с заклятым врагом, не говоря уж о человеке, лучше которого нет никого не свете.

Снявши голову, по волосам не плачут. Ребекка отогнала невеселые мысли и спокойно сказала:

– Зачем напрасно волноваться раньше времени? – Она проглотила подступивший к горлу комок и продолжала: – А если и случится, почему тебя так пугает женитьба на мне? Я знаю, что ты не любишь меня настолько, чтобы взять в жены, но все же я тебе небезразлична. Или у тебя есть другая? Если нет, то мы могли бы хорошо поладить. Уверяю тебя, что я могу быть послушной женой и не стану докучать тебе.

Кеннет выругался про себя и, обняв Ребекку за плечи, привлек ее к себе.

– Дело не в том, нравишься ты мне или нет. У меня есть определенные обязательства, от которых зависит моя судьба. Может, потом ты меня и видеть не захочешь, разве что только на плахе с отрубленной головой.

Ребекка живо представила себе, как ей подают голову Кеннета на серебряном блюде. Даже в такой ситуации воображение художника не изменило ей.

– Не понимаю, – сказала она.

Кеннет положил голову ей на грудь.

– Тебе и не надо понимать. Я не хочу это обсуждать.

Ребекка слушала биение его сердца и не могла оправиться от удивления. Что за обязательства у него могут быть? Возможно, это связано с денежными затруднениями, которые ему достались в наследство?

– Что бы ни случилось, в этом не будет твоей вины, – сказала она. – Это я соблазнила тебя, и, как бы мне ни было плохо, я никогда не буду винить тебя и никогда ни о чем не пожалею.

– И я тоже, Рыжик, – ответил Кеннет, вздохнув. – И я тоже.

На следующий день Ребекка поняла, как хорошо грешить с мужчиной, который живет с тобой под одной крышей, особенно в доме, полном сумасбродных художников, думающих только о себе, – никто ничего не заметил.

Конечно, она и Кеннет знали о своем грехе, и утром, за завтраком, оба были скованны. Ребекка разрывалась между двумя желаниями: извиниться за свой вчерашний поступок или снова сорвать с себя одежду и броситься в его объятия.

Трудно сказать, что при этом думал Кеннет, но он явно испытывал неловкость в ее присутствии. Зная, что им обоим будет еще труднее остаться наедине, Ребекка отменила сеанс, сославшись на подготовительную работу, и объявила, что он может не приходить. Ей показалось, Кеннет обрадовался такому решению.

Затем, следуя мудрой пословице «лучше поздно, чем никогда», Ребекка пригласила к себе Лавинию на чашку чая с намерением выпытать у подруги все женские премудрости. Молодая женщина была совершенно беззащитна перед нежелательной беременностью.

Приняв ее просьбу как естественную для женщины накануне замужества, Лавиния со знанием дела описала некоторые способы. Она даже обещала прислать несколько кусочков губки, которую можно, смочив в уксусе, вставлять внутрь. «Не то чтобы я не доверяла твоему будущему мужу, – сказала она, – но когда мужчина возбужден, он забывает о простейших вещах. Лучше, чтобы женщина заботилась о своей безопасности сама».

Ребекка не стала рассказывать Лавинии, что ее замужество пока что под вопросом. Это никого, кроме нее и Кеннета, не касается. Однако знания, полученные от своей наставницы, очень воодушевили Ребекку. В следующий раз, когда ей удастся снова затащить Кеннета в постель, он не будет так волноваться.

Кеннет оказался прав. Раньше она не понимала разницы между девственницей и женщиной, вкусившей запретного плода. Если раньше ее просто тянуло к Кеннету, то сейчас ее тело помнило его. Сейчас она хорошо понимала, как страсть может отравлять тело и душу, когда не существует ничего на свете, кроме мужчины, с которым ты была близка; как огонь желания наполняет тебя и от одного воспоминания кровь закипает в жилах.

Да, сейчас она знает, чего хочет, и жаждет повторения того, что было.

Но самое главное, она хочет не просто утоления жажды. Она хочет Кеннета и только его.

Три дня спустя после появления в газетах объявления о помолвке Ребекка поняла, что не может дальше работать над портретом корсара без своей модели. Придется просить Кеннета позировать и стараться подальше держать от него руки, что будет, несомненно, трудно. Смотреть на него и запрещать себе даже думать о нем – что может быть хуже? Опять ей придется бороться с приступами желания.

Ребекка сидела, задумавшись, перед портретом корсара, когда раздался стук в дверь. Вошел Минтон, дворецкий. В его руках был серебряный поднос, а на подносе визитная карточка.

– Зачем ты принес это мне? Тебе хорошо известно, что я никогда никого не принимаю.

Минтон многозначительно посмотрел на нее.

– Я подумал, что, может, на этот раз вы сделаете исключение, мисс.

Ребекка взяла карточку, и брови поползли вверх от удивления. На карточке было написано: «Достопочтенная Элизабет Уилдинг».

– Это молодая леди, Минтон?

– Да, мисс, и с ней джентльмен с военной выправкой.

Вне всякого сомнения, это была сестра Кеннета, приехавшая с визитом вежливости по случаю их помолвки, а она даже не знала, что девушка в Лондоне. И Кеннета, как назло, нет дома. Придется принять ее и строить из себя счастливую невесту.

– Скажи мисс Уилдинг, что я сейчас спущусь.

Ребекка забежала к себе в комнату, причесалась и накинула на плечи красивую индийскую шаль, которая скрашивала ее скромное платье. Наказав Минтону немедленно прислать к ним Кеннета, когда он вернется, она тихонько вошла в гостиную.

Гости любовались одной из картин сэра Энтони и при ее появлении оба сразу повернулись. У мужчины было красивое лицо и светлые волосы, но глаза выдавали в нем много повидавшего, несмотря на молодость, человека. Военная выправка и покалеченная рука наводили на мысль, что он побывал на войне.

Девушка рядом с ним была изящной и хорошенькой, с приятным лицом и такими же проницательными, как у Кеннета, серыми глазами. Опираясь на трость, она двинулась навстречу Ребекке.

– Мисс Ситон? – спросила она нерешительно. – Я Бет Уилдинг, сестра Кеннета.

Почувствовав в ней родственную душу, Ребекка поспешила к ней и протянула руку.

– Очень рада, что мне представился случай познакомиться с вами, мисс Уилдинг. Кеннет говорил, что вы в Бедфордшире.

– Мы с вами скоро станем сестрами, поэтому называйте меня просто Бет. Когда я прочла объявление в газетах, то сразу же приехала в Лондон, чтобы поздравить вас и сказать, что с радостью принимаю вас в нашу семью. – Она бросила взгляд на своего сопровождающего. – И мы… мы хотели бы поговорить с Кеннетом об одном деле. Резрешите представить вам моего друга лейтенанта Джека Дэвидсона. Он служил с Кеннетом в одном полку.

Дэвидсон учтиво поклонился.

– Рад познакомиться с вами, мисс Ситон. Примите мои самые искренние поздравления по случаю вашей помолвки.

Ребекке понравился этот молодой человек, хотя она видела, что он слегка волнуется. По взглядам, которыми обменивались молодые люди, Ребекка поняла, что между ними нечто большее, чем просто дружба.

– Ватерлоо? – спросила Ребекка, взглянув на его изувеченную руку.

Джек кивнул.

– Кеннет… лорд Кимболл спас мне тогда жизнь. Он наложил жгут и тем самым спас меня от неминуемой гибели от потери крови.

Воспоминания сделали молодого человека еще более скованным.

Ребекке очень хотелось, чтобы ее гости чувствовали себя как дома. Она пригласила их сесть и, позвонив в колокольчик, распорядилась, чтобы принесли чай.

– Несколько дней назад я повстречалась с вашей мачехой, – сказала Ребекка, когда гости расположились на диване.

– И вам удалось спастись? – вырвалось у Бет, но она тотчас же закрыла рот рукой. – Простите, дорогая, мне не следовало говорить этого. Я должна научиться лучше себя вести.

Ребекка рассмеялась. Она чувствовала, что подружится с Бет.

– Гермион действительно отвратительна, – сказала она. – У вас есть все основания не любить ее.

– К счастью, я была ниже ее достоинства, и она почти не замечала меня. Я жила тихо в нашем имении и прекрасно без нее обходилась. К тому же у меня была чудесная гувернантка.

Принесли поднос с чаем и пирожными. Ребекка заметила, что Бет развернула поднос так, чтобы Дэвидсону было удобно брать с него правой рукой. Эта пара представляла из себя хорошо слаженный часовой механизм, не то что они с Кеннетом, готовые в любую минуту сцепиться как кошка с собакой.

– Вы не знаете, где мы можем найти Кеннета? – спросила Бет.

– Он скоро вернется. Он ушел по поручению отца.

– Он живет здесь? – удивилась Бет.

– Он секретарь моего отца. – Ребекка с любопытством посмотрела на гостью. – Вы разве этого не знали?

– Он никогда не давал своего адреса. Мы обменивались письмами через почтовое отделение.

Это становилось интересным. «К чему такая секретность? – думала Ребекка. – Может, это связано с его „обязательствами“?»

– Он, наверное, боялся, что вы будете писать ему на имя лорда Кимболла, – ответила Ребекка, чувствуя потребность защитить Кеннета. – Он самый застенчивый пэр из всех, кого я знаю. Ни я, ни мой отец не знали о его титуле, пока к нам случайно не зашли его друзья лорд и леди Майкл Кеннан и не раскрыли эту страшную тайну.

Гости весело рассмеялись.

– Вы не знаете, они все еще в Лондоне? – спросил Джек, чувствуя себя уже менее напряженно. – Мне хотелось бы повидаться с ними. Майкл тоже служил в нашем полку. Мы, скромные лейтенанты, всегда восхищались Майклом и лордом Кимболлом.

– Они произвели на меня такое же впечатление, – сказала Ребекка.

Беседа становилась все непринужденнее. Время от времени Ребекка прислушивалась, не пришел ли Кеннет. Ее корсару придется ответить на многие вопросы.

Глава 22

Как обычно, прежде чем вернуться в дом Ситона, Кеннет зашел на почту забрать письма. Там его ждало срочное послание от лорда Боудена, в котором тот сообщал, что ненадолго уезжает в свое имение, но, как только, вернется обратно, хотел бы видеть Кеннета с отчетом.

Кеннет сердито нахмурился. Он продолжал свое расследование и уже расспросил всех и каждого, кто хоть мало-мальски мог пролить свет на загадочную гибель Элен Ситон, однако это не дало никаких результатов. Возможно, ему удастся узнать побольше, когда все общество переберется на лето в Озерный край. Если нет… ну что же, он сделал все, что было в его силах, и может сказать, что умывает руки.

Конечно, лорд Боуден будет очень недоволен, но это уже другой разговор. Главное, он сам будет свободен от обязательств.

Кеннет шел сквозь пелену дождя, перебирая в уме все, что он сделал за время, которое ему уже стало казаться вечностью. Положа руку на сердце, он действительно сделал все возможное. То, что он ничего не нашел, может означать лишь одно: искать было нечего.

А если так, то он свободен от своих обязательств перед лордом Боуденом, и Ребекка никогда не узнает, что он пришел к ним в дом с тайными оскорбительными целями. Теперь вопрос только в том, выполнит ли Боуден свою часть договора. Возможно, он решит, что Кеннет не заслуживает награды, и не захочет расставаться с немалой суммой.

Если Боуден заупрямится и не захочет возвращать ему закладные на имение, то поставит Уилдинга в очень затруднительное положение. Несмотря на существование подписанного обеими сторонами договора, Кеннет не сможет привлечь Боудена к суду и тем самым открыть всему миру, и в первую очередь Ребекке и сэру Энтони, с какой целью он пришел в их дом и какой договор заключил с их ближайшим родственником. Кроме того, хоть он и добросовестно выяснял причину гибели Элен, но делал это с явной неохотой, и совесть не позволит ему открыто требовать выполнения Боуденом своих обязательств.

Если Боуден не захочет отдать ему закладные, возможно, он согласится пойти на уступку и позволит Кеннету выкупить их по частям. Так или иначе, дело близится к завершению, и как только оно окончательно закончится, можно будет подумать и об отношениях с Ребеккой.

Кеннету невольно вспомнилась вчерашняя ночь с Ребеккой, и он поймал себя на мысли, что всей душой жаждет повторения. Войдя в дом, Кеннет начал снимать с себя плащ, когда к нему обратился дворецкий.

– Мисс Ситон просила вас немедленно пройти в гостиную. У вас гости.

Решив, что к ним приехали Майкл и Катарина, Кеннет поспешил в гостиную. Каково же было его удивление, когда он увидел там сестру и Джека Дэвидсона!

– Посмотри, кто к нам приехал, дорогой, – сказала Ребекка.

Бет поднялась ему навстречу.

– Привет, Кеннет, – сказала она несколько нерешительно. – Ты не сердишься, что мы приехали?

– Конечно, нет. Мы же с тобой не виделись целую вечность. – Кеннет заключил сестру в объятия. – Однако я удивлен, что вы в Лондоне. Как вам удалось разыскать меня?

– Кузина Оливия первой увидела объявление в газетах и сказала, что мы непременно должны нанести визит твоей невесте. Сама она нездорова и осталась дома, а мы с Джеком отправились в Лондон. Нам не составило труда выяснить, где живет сэр Энтони. То, что мы нашли тебя, чистая случайность, – сухо добавила Бет.

У Бет были все основания упрекать брата, и Кеннет обрадовался, что сестра этого не сделала.

Обняв сестру за плечи, он направился к Джеку, чтобы пожать ему руку.

– Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу.

– Бедфордшир и Бет сотворили чудеса, сэр.

Когда друзья обменивались рукопожатием, Кеннет обратил внимание, что Джек заметно нервничает и чувствует себя как мышь в когтях у кошки. Кроме того, он вел себя слишком уж официально. Но возможно, его беспокойство связано с трудностями, возникшими в имении, и ему не терпится поговорить об этом с глазу на глаз.

– Джек хочет поговорить с тобой наедине, Кеннет, – сообщила Ребекка, подтверждая его догадку. – Вы можете расположиться в малой гостиной.

Начав беспокоиться уже серьезно, Кеннет повел своего управляющего в малую гостиную. Как только дверь за ним затворилась, он встревоженно спросил:

– Что-то случилось в Саттертоне?

– Почему? Вовсе нет. – Джек принялся ходить по комнате. – Пока все идет неплохо.

– Тогда почему тебя не оставляет волнение?

Сморщившись, словно от боли, Джек потер искалеченную руку.

– Я… я приехал, чтобы просить руки Бет.

– Придет время, и я с удовольствием дам вам свое благословение, – ответил Кеннет. – Когда ты писал мне о своих намерениях, я понял, что этот вопрос не за горами. Вы еще недостаточно знаете друг друга, и потом, пока не ясно, что будет с имением.

– Боюсь, мы не можем ждать так долго. – Джек судорожно сглотнул. – Или, лучше сказать, что мы не имеем права ждать.

Повисло тягостное молчание.

– Ты хочешь сказать, что сделал Бет ребенка? – спросил Кеннет, и его голос не предвещал ничего хорошего.

Джек чувствовал себя омерзительно, но его решимости это не убавило.

– Мы так думаем. – Он стойко выдержал грозный взгляд Кеннета. – Мне очень жаль, сэр. Вы имеете право вышвырнуть меня вон. Это… это случилось только однажды, и все вышло само собой, но это не умаляет моей вины, сэр. – Рот Джека скривился. – Вы спасли мне жизнь, а я отплатил вам черной неблагодарностью, соблазнив вашу сестру. Могу только сказать в свое оправдание, что я всем сердцем люблю Бет. Могу поклясться, что я буду любить ее всегда и всегда буду о ней заботиться, даже если вам придется расстаться с имением. Я постараюсь найти себе работу, чтобы содержать ее.

Гнев Кеннета быстро пошел на убыль: он понимал всю комичность создавшегося положения. У него не было никакого права сердиться на своего друга, так как он сам по той же самой причине должен будет повести Ребекку к алтарю. Уж кто-кто, а он-то должен знать, как действуют на мужчин годы военных лишений, как исстрадались они по женскому теплу и ласке: тут уж не до здравого смысла.

– Это, конечно, не совсем то, что я ожидал, – сказал он с тяжелым вздохом, – но теперь уж ничего не попишешь. Я не имею права винить тебя одного. У Бет есть своя голова на плечах.

По лицу Джека Кеннет видел, что попал в самую точку. Бет и Ребекка, очевидно, были в чем-то похожи, хотя Кеннет сильно сомневался, что его сестра такая же импульсивная. Кеннет вспомнил, как Ребекка соблазняла его, вспомнил костер рыжих, рассыпавшихся по голым плечам волос.

– Вернемся в гостиную и сообщим новость нашим дамам, – предложил Кеннет.

– Вы отнеслись к этой новости лучше, чем я ожидал, сэр, – сказал Джек с явным облегчением.

– Мы с тобой уже получили свою долю страданий и теперь заслуживаем любви. – Кеннет с укором посмотрел на молодого человека. – И, ради Бога, перестань называть меня «сэр».

Джек обезоруживающе улыбнулся.

– При сложившихся обстоятельствах я не мог себе позволить называть вас по имени. Это звучало бы как оскорбление.

– Не забывай, мы скоро породнимся, поэтому вернись к старой привычке называть меня Кеннетом. – А что бы ты сделал, если бы я не дал разрешения на брак? – спросил Кеннет, подходя к двери.

– Я бы все равно женился на Бет. Она уже взрослая и может сама за себя решать. – Джек открыл дверь и пропустил друга вперед. – Но никому из нас не хотелось бы начинать новую жизнь с ссоры с тобой.

Ну что же, хороший, можно сказать, мудрый подход к делу. Направляясь в гостиную, Кеннет думал о том, что рад за сестру, хотя они выбрали не самое удачное время. Однако Бет и Джек любят друг друга, и это все искупает. Остается только надеяться, что он каким-то образом сумеет обеспечить сестру приданым, которого она достойна. Ему было бы горько видеть молодую пару, живущую в нищете, тем более что они скоро ожидают прибавления.