- Видно, тому, кто это делал, казалось, что в воде действительно рыщет акула. - Не спрашивая, хочет ли он чая, Элис наполнила две чашки крепким горячим напитком, щедро добавив молока и сахара в ту, что предназначалась Реджи. Вглядевшись в его лицо, Элис убедилась, что выглядит он ужасно глаза ввалились, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. - Ну что вы так смотрите? Этот напиток называется чай. Люди его пьют. В Британии он считается лекарством от всех болезней.
      На губах Дэвенпорта появилось подобие улыбки. Взяв у нее из рук чашку, он отпил большой глоток.
      - В таком случае вы могли бы принести чайник побольше. Элис невольно поморщилась, заметив, что костяшки пальцев на правой руке Реджи сбиты, позже нужно будет как следует обработать и продезинфицировать ссадины.
      Сейчас, однако, куда важнее было позаботиться о лечении ран душевных, которые, по всей видимости, причиняли Реджи серьезные страдания. Поставив поднос рядом с ним и устроившись в кресле напротив, она принялась накладывать себе на тарелку еду. Элис сильно проголодалась, и плотный ужин пришелся бы ей очень кстати.
      - Говорят, вы целые сутки ничего не ели, - заметила она между делом. Вам обязательно надо перекусить. Мне сказали, что жареный цыпленок и маринованные грибы сегодня вкусны, как никогда.
      Дэвенпорт медленно наполнил свою тарелку и тоже принялся за еду. Элис время от времени подливала ему и себе чаю. Когда она уже доедала пудинг, Дэвенпорт неожиданно спросил:
      - Скажите, много я натворил такого, за что мне следует просить прощения?
      - А вы не помните, что случилось вчера ночью?
      - Нет, но Мак намекнул мне, будто по отношению к вам я вел себя очень нехорошо.
      Элис задумалась. При виде изможденного лица Реджи гнев, целый день кипевший у нее в груди, заметно поутих. Она понимала, что ему тоже пришлось несладко. Более того, интуиция подсказывала ей: в его душе за минувший день совершилась какая-то серьезная работа.
      - Вы были пьяны и жаждали любви, - сказала она наконец, решив не скрывать от Дэвенпорта правду, но в то же время выразить ее как можно мягче.
      - In vino veritas, - пробормотал Реджи. - Этого я и боялся. Скажите, я.., я не сделал вам ничего плохого?
      - Вы были близки к этому, - призналась Элис. - Когда я отвергла ваши домогательства, вы загнали меня в угол между книжными шкафами, и мне пришлось защищаться, швыряя в вас книгами.
      - Черт побери. - Реджи закрыл рукой лицо. - Слава Богу, что вы храбрая женщина и умеете за себя постоять. Я чувствую себя виноватым. - Он тяжело вздохнул. - Похоже, мне придется извиняться перед вами всю оставшуюся жизнь, Элли. Я очень сожалею о случившемся, поверьте мне.
      - Думаю, мы почти квиты, - задумчиво проговорила Элис. - Вам тоже пришлось несладко, когда вам в живот угодил том пьес французских авторов.
      Дэвенпорт поднял голову, и Элис заметила на его губах слабую улыбку.
      - От избытка французских пьес у кого угодно может разболеться живот.
      Элис обрадовалась, поняв, что Реджи повеселел.
      - Признайтесь, вы разыскали эту книжицу и оставили на столе, намекая на то, что мне следует ее прочесть? - протянул он Элис брошюру доктора Раша.
      Название на обложке - "Воздействие горячительных напитков на человека" - почему-то показалось ей знакомым. Элис на секунду задумалась.
      - Кажется, она упала с полки, когда я хватала книги, чтобы запустить в вас. Видимо, Мак нашел ее, когда прибирал здесь. Эта брошюрка, похоже, оказалась тут весьма кстати.
      - Ее написал американский врач. Он утверждает, что пьянство - это болезнь.
      Мысль показалась Элис интересной.
      - Как вы могли заметить, несколько недель я не пил.
      Думал, сумею взять себя в руки и изменить свою жизнь. - Реджи вздохнул. - Вчера ночью мне стало ясно: так у меня ничего не выйдет. Короче говоря, я пришел к выводу, что нужно совсем отказаться от спиртного.
      - Боюсь, это будет нелегко, - сказала Элис. Она понимала, что ее замечание не совсем уместно, но что тут еще скажешь.
      - Я и не думаю, что это просто. Однако я не вижу иного выхода, сказал Реджи таким ровным, безмятежным тоном, словно речь шла о погоде, а не о важнейшем решении, которое, по всей видимости, далось ему нелегко.
      - Если я могу вам чем-нибудь помочь... - начала было Элис.
      - Благодарю вас, - перебил ее Реджи. - В таких вещах вряд ли кто-нибудь может помочь, но все-таки спасибо за предложение.
      - Пойдемте в сад, - предложила Элис, поднимаясь. - Вечер сегодня просто чудесный.
      - С удовольствием, - согласился Реджи.
      Лужайку перед домом только что подстригли, и ноздри щекотал чудесный аромат свежескошенной травы. Заходящее солнце заливало полнеба золотисто-оранжевым пламенем, на фоне которого отчетливо вырисовывались сизые вавилоны облаков. В саду было светлее, чем в библиотеке, и Элис могла теперь разглядеть лицо Реджи. Выражение его было решительным, но спокойным.
      Реджи и Элис дошли до озера и, не сговариваясь, одновременно опустились на скамейку. Наблюдая за тем, как угасают краски заката, они молчали, но Элис почему-то казалось, что ее присутствие действует на Дэвенпорта благотворно.
      - Уже поздно, у вас сегодня был трудный день. Вам надо хорошенько отдохнуть, - сказал Реджи, когда солнце село.
      - Знаете, иногда бывает очень приятно помолчать. Мне редко представляется такая возможность. - Элис встала. - Мне хочется вам кое-что показать - одно из тех маленьких чудес, которые нам дарит жизнь.
      Элис повела Дэвенпорта в дальний амбар, где хранилась овечья шерсть. Открыв дверь, Элис взяла скатанное валиком руно и расправила. В сгущавшихся сумерках казалось, что руно светится, словно окутанное легким туманом.
      - Видите? Руно еще теплое, живое. А когда солнце сядет, оно станет холодным.
      Дэвенпорт взял у нее руно.
      - Интересно. Кто бы подумал, что овечья шерсть может покрываться такой своеобразной росой, - не знаю, как еще можно это назвать.
      - Это еще не все. Прислушайтесь-ка.
      Замерев, Реджи и Элис напряженно вслушивались в вечернюю тишину. К изумлению Реджи, он услышал, что из наполненного шерстью амбара доносится едва различимый звук, чем-то похожий на дыхание. Поймав вопросительный взгляд Дэвенпорта, Элис, слегка смущаясь оттого, что объяснение было слишком прозаичным, сказала:
      - Это шуршание будет продолжаться всю ночь. Руно слеживается и принимает новую форму. Можно сказать, что оно, как и человек, приспосабливается к новым условиям.
      Напряженное выражение лица Реджи смягчилось.
      - Жизнь в самом деле полна маленьких чудес, - заметил он. - Спасибо вам за то, что познакомили меня с одним из них.
      Глаза их встретились, и они почувствовали ту необъяснимую духовную близость, которую им уже доводилось испытывать прежде. Именно в этот момент Элис приняла решение не торопиться с переездом из дома Реджинальда Дэвенпорта - по крайней мере до тех пор, пока он будет придерживаться трезвого образа жизни. Было ясно, что ему может потребоваться помощь и поддержка.
      Реджи положил руно на место, и они с Элис направились к дому. Неожиданно из темноты, радостно помахивая хвостом, вынырнула Немезида и, встав на задние лапы, положила передние на грудь Реджи, требуя, чтобы он ее приласкал. Дэвенпорт потрепал ее за уши, отчего собака пришла в неистовый восторг.
      - Ты где была, глупая псина? - Реджи опасливо покосился на Элис. - А с ней я ничего такого не сделал вчера ночью?
      - Вы пнули ее ногой, - неохотно ответила Элис. - Но ей было не очень больно. Просто она удивилась.
      Реджи поморщился и сбросил передние лапы собаки на землю.
      - Порядочный человек никогда не станет пинать свою собаку, пробормотал он.
      - Не переживайте так. По-моему, совершенно очевидно, что она вас простила.
      - Если бы так просто можно было стряхнуть с себя груз всех своих грехов и преступлений... - Помолчав немного, Реджи снова заговорил хриплым, измученным голосом, в котором чувствовалось отчаяние человека, заранее смирившегося со своим поражением:
      - Я не знаю, смогу ли побороть себя, Элли. Мне было очень трудно бросить пить даже на какое-то время...
      Элис попыталась поставить себя на место Дэвенпорта. Представила, что нужно отказаться от утренней чашки кофе. Одна мысль о том, что ей следует на всю жизнь лишить себя этого удовольствия, вызвала у Элис прилив сочувствия к Реджи. Но ведь привычка баловать себя кофе по утрам никогда не превращалась у нее в болезненную страсть. Как же трудно придется Реджи, который в течение многих лет употреблял спиртное в огромных количествах и теперь был подвержен недугу под названием алкоголизм...
      Сочувствие к Дэвенпорту натолкнуло Элис на неожиданную мысль:
      - Вся жизнь - это слишком большой срок. Вы можете не пить хотя бы сегодня вечером?
      - Да, это, я думаю, мне по силам, - устало вздохнул Дэвенпорт.
      - Тогда думайте только об этом. А завтра утром - только о том, чтобы не пить в течение завтрашнего утра. Жизнь складывается из минут и часов, не так ли? Вы всегда сможете заставить себя удержаться от употребления спиртного в течение, скажем, следующих пяти минут. А если и это трудно - то хотя бы в течение одной следующей минуты.
      Было уже темно, и, когда Реджи повернулся к Элис, глаза его невозможно было разглядеть - лицо казалось неясным светлым пятном.
      - Возможно.., возможно, в конечном итоге я все-таки выкарабкаюсь. - Он осторожно дотронулся пальцами до щеки Элис. - Спасибо вам, Элли. Спасибо за все.
      Она на какое-то мгновение накрыла руку Реджи своей, словно давая молчаливое обещание помочь в его борьбе с самим собой.
      По дороге домой она корила себя за то, что, радуясь решению Реджи бросить пить и обещая ему посильную помощь, она в глубине души сожалела о том, что теперь Дэвенпорт никогда уже ее не поцелует.
      Глава 19
      Приехав в Ашбуртон-Хаус, граф Уоргрейв тут же удостоился чести видеть хозяина дома, лорда Майкла Кеньона.
      - Ричард, я так рад, что вы в Лондоне! - радостно приветствовал графа Кеньон. - У нас получилась прямо-таки встреча бывших офицеров девяносто пятого пехотного полка - только мой старый друг Рэйф составляет исключение.
      Кеннет Уайлдинг, он же виконт Киббол, недавно вступивший в законный брак/пожал графу Уоргрейву руку со словами:
      - Мы так давно не виделись, лорд. Кажется, в последний раз мы встречались с вами во время битвы при Ватерлоо?
      - Вы правы, - кивнул Ричард. - Меня увезли оттуда в Лондон с перебитой ногой, а вы отправились в Париж с оккупационной армией. Надеюсь, выполняя свой воинский долг во французской столице, вы взяли от жизни все что можно.
      Все расхохотались.
      Ричард поприветствовал друга Майкла, Рэйфа, герцога Кондоверского, с которым был знаком по палате лордов, и все четверо направились в столовую. После обеда, когда они уже попивали портвейн, беседуя о том о сем, Майкл вдруг сказал:
      - Вы что-то сегодня даже молчаливее обычного, Ричард. Неужели на вас так давит груз отцовства?
      - Простите, Майкл. Груз отцовства - это очень приятное бремя. Я просто думаю о том, как поживает мой непутевый двоюродный брат.
      - Никаких сообщений о том, что Дорсет разрушен или сдут ветром в море, пока не поступало, так что Реджи скорее всего ведет себя более или менее прилично, - сказал Майкл, иронично подняв бровь.
      - А я и не знал, что вы с ним знакомы, - улыбнулся Ричард.
      - В Итоне он был поистине легендарной личностью. Его знали все, кто учился там в одно с ним время. - Майкл легонько подтолкнул графин с портвейном, он заскользил по гладкой полированной поверхности стола из красного дерева к Рэйфу. - К великому сожалению.
      - Реджи был вовсе не так плох, - мягко заметил герцог. Глаза Майкла сверкнули весельем.
      - Готов признать, что отношусь к нему предвзято. Мы с Реджи довольно близко знаем друг друга уже добрых три десятка лет, но наши отношения, что называется, не сложились. Рэйф ладил с ним куда лучше.
      - Вы писали мне о вашем двоюродном брате, Ричард, но при этом не сообщили мне о нем почти ничего - если не считать того, что он ваш наследник и что вы передали в его собственность какое-то имение. Почему вы назвали его непутевым? Он что, бесчестный человек? - полюбопытствовал Кеннет Уайлдинг.
      Вместо ответа Ричард вопросительно взглянул на Майкла, который тут же сказал:
      - Видите ли, Реджи Дэвенпорту никогда нельзя было дать однозначную оценку. Он не бесчестный человек - как раз наоборот, он человек чести, хотя понятия о чести у него свои, и подчас весьма странные. Но нормального человека он может свести с ума.
      - Что вы имеете в виду? - задал новый вопрос Кеннет, художник, живо интересующийся людскими характерами.
      - Проблема Реджи в том, что он всегда заходит несколько дальше, чем следует, - принялся рассуждать вслух Рэйф. - Существуют определенные нормы поведения. Их порой трудно четко определить, но я, к примеру, всегда точно знаю, где проходит черта, которую не следует переступать. В этом и состоит секрет моего успеха. - Рэйф слегка улыбнулся, словно подсмеивался над собой. - Что же касается Реджи, то он обычно переступает эту черту. Что и сделало его опасным человеком.
      - Он что же, с юности был таким? - поинтересовался Ричард.
      - Да нет, пожалуй, - признал Майкл. - Я познакомился с ним, когда он попал под опеку своего дяди. Поскольку мой отец дружил с дядюшкой Реджи, а поместье Уоргрейвов расположено почти на полпути из Ашбуртона в Итон, у кого-то возникла блестящая идея - отправить нас учиться вместе. Погода, помнится, стояла ужасная, экипаж едва полз, мы провели в дороге три бесконечных дня и имели достаточно времени, чтобы хорошо узнать друг друга. - Лорд Кеньон задумчиво отхлебнул глоток портвейна. - Реджи рано потерял семью и неожиданно оказался среди чужих людей, довольно недоброжелательно к нему настроенных, а теперь ему снова приходилось менять среду обитания. Он вел себя, как обозленная собака, которая рычит и кидается на всех без разбора. Будь я постарше, я бы, наверное, понял его состояние, но тогда его поведение не вызвало у меня ничего, кроме раздражения - Реджи был стипендиатом Королевского колледжа - остальные ученики дразнили таких, как он, "бурсаками", - заговорил Рэйф. - Вам известно, сколь суровую жизнь вынуждены вести ученики государственных школ. Ну а "бурсакам" приходилось еще хуже. Они жили в ужасающих условиях. Самые бездушные родители колебались, прежде чем подвергнуть своих сыновей подобному испытанию. Всегда было много незаполненных вакансий.
      - Несмотря на то что "бурсаки", обучаясь в Итоне, получали стипендию, со временем автоматически становились студентами Королевского колледжа в Кембридже и, если хотели, могли обеспечить себе спокойную и безбедную жизнь в качестве членов совета упомянутого колледжа, - добавил Майкл.
      - Понимаю, - протянул Ричард. - По всей вероятности, Реджи сделали стипендиатом Королевского колледжа потому, что это показалось опекуну наиболее простым и дешевым способом устроить его будущее.
      - Способ в самом деле простой, но жестокий, - кисло заметил Рэйф. - С "бурсаками" обращались, как с животными в зоопарке. Их кормили раз в день, одной жареной бараниной и вареной картошкой. Жили они - человек пятьдесят или шестьдесят - в огромной комнате на верхнем этаже каменного здания, построенного лет триста назад. В восемь вечера их закрывали на ключ и не выпускали до семи утра. - Рэйф покачал головой. - За порядком там никто не следил, они были предоставлены сами себе. Слава Богу, что там не случилось пожара, не то все сгорели бы заживо. Кеннет невольно поморщился.
      - А я-то думал, что мне плохо жилось в Хэрроу, - сказал он. - То, о чем вы рассказываете, - настоящий ад, царство закона джунглей.
      Рэйф глотнул портвейна, и взгляд его сделался суровым.
      - К несчастью, в первые годы обучения Реджи был самым маленьким среди "бурсаков" - и по возрасту и по росту. И к тому же - очень миловидным ребенком, что лишь усугубляло его и без того незавидное положение.
      Глаза Ричарда сузились - он понял, что имел в виду Рэйф.
      - Вы хотите сказать, что старшие ученики насиловали его?
      - У них ничего не вышло. - Подозвав слугу, Майкл знаком приказал ему наполнить опустевший графин. - Собственно, тогда и пошла слава о вашем кузене. Реджи дрался, как бультерьер. Он никогда не отступал, сколь бы туго ему ни приходилось. Раз или два его избивали до потери сознания, но, стоило ему прийти в себя, он снова кидался на обидчиков. В конце концов даже самые задиристые из "бурсаков" поняли, что с ним лучше не связываться. - Кеньон восхищенно покрутил головой. - Вы только представьте себе шестнадцатилетние лбы боялись восьмилетнего мальчишки. То же самое и с учителями. Как бы его ни изводили, как бы ни секли розгами - он никогда не сдавался.
      - Жаль, что он не пошел на военную службу, - сказал Кеннет с сочувствием в голосе. - Из него получился бы отличный солдат.
      - Он и сам хотел стать военным, но дядя отказался купить ему офицерский патент, - грустно улыбнулся Майкл. - В то время я бы ни за что в этом не признался, но теперь могу сказать, что я втайне восхищался Реджи. Мало того что он был сильнее любого ист-эндского грузчика - он вдобавок был одним из лучших учеников и лучших спортсменов нашей школы. Но мы с ним с самого начала не поладили и так никогда и не смогли преодолеть взаимную неприязнь.
      - Что ж, вы рассказали о моем двоюродном брате много такого, что мне было неизвестно, благодарю вас, - сказал Ричард, уставившись в одну точку отсутствующим взглядом. - Думаю, теперь я несколько лучше его понимаю.
      - Надеюсь, когда-нибудь у меня будет возможность с ним встретиться, улыбнулся Кеннет.
      - Пожалуй, мне стоит навестить кузена, - задумчиво проговорил Ричард. - У меня есть кое-какие дела в Хэмпшире, а это не так далеко от Стрикленда.
      Услышав это, Майкл подумал, что Ричард, по всей видимости, чересчур серьезно относится к своей роли главы семьи Дэвенпортов и что такой непростой человек, как Реджи, вряд ли примет графа Уоргрейва в соответствии с действующими в цивилизованном обществе законами гостеприимства и уж тем более не встретит его с распростертыми объятиями.
      Хотя иногда люди все же меняются в лучшую сторону. Самому Майклу это, во всяком случае, удалось. Когда присутствующие встали из-за стола, Майкл Кеньон, в молодости тайно восхищавшийся Реджинальдом Дэвенпортом, решил, что было бы замечательно, если бы и Реджи все же сумел, пока еще не слишком поздно, изменить свою жизнь к лучшему.
      ***
      Реджи знал, что у него ничего не выйдет. Он чувствовал себя, как человек, медленно сползающий по крутому, скользкому скату крыши. Бросив пить на несколько недель, он обрек себя на мучения, но мучения эти должны были вскоре закончиться. Теперь же все было иначе. Собирая волю в кулак, он пытался следовать предложению Элис и ставить перед собой реальные задачи продержаться без выпивки день, час или минуту, но его все время преследовало ощущение, что скоро наступит момент, когда он не выдержит.
      Общаться с Реджи было делом нелегким. Большую часть времени Дэвенпорт занимался тренировкой гунтеров, поскольку, по его наблюдениям, ему сейчас требовалась не просто физическая нагрузка, но движение к какой-то цели. По вечерам он сидел в гостиной вместе с остальными обитателями дома. Сам говорил довольно мало, но, слушая разговоры остальных, все же немного отвлекался от навязчивых мыслей о выпивке.
      По настоянию Элис Мередит и Питер принялись разрабатывать планы улучшения внутреннего убранства дома. Это хоть немного отвлекало Мерри от грустных мыслей о Джулиане и давало Питеру возможность проявить свой художественный вкус. Спенсеры обсуждали свои соображения с Реджи, которому, естественно, принадлежало право решающего голоса. Дэвенпорт не мог не отметить, как ловко и ненавязчиво Элис сумела задействовать в этом проекте всех троих.
      Он купил себе трубку - бесконечная возня с ней, как и сам процесс курения, помогали ему отвлечься. Кроме того, он продолжал купаться по ночам. Только Элис и Мак понимали, чего он добивается, и внимательно наблюдали за его действиями, стараясь, однако, не вызывать у него раздражения.
      В самые тяжелые моменты, когда Реджи чувствовал, что силы на исходе, он вот-вот сорвется и покатится по наклонной плоскости, рядом с ним всегда оказывалась Элис. Временами Дэвенпорту начинало казаться, что излечение его от тяги к алкоголю для Элис Уэстон - лишь один из многочисленных проектов управляющей имением, а он сам - некий не представляющий большой ценности хозяйственный объект, стоимость которого она пыталась увеличить за счет его усовершенствования.
      Как бы там ни было, он был благодарен ей за помощь. По вечерам, когда молодые Спенсеры расходились по своим комнатам, они с Элис засиживались вдвоем допоздна, беседуя о сельском хозяйстве, политике, литературе и множестве других вещей. Не обсуждались лишь две темы - ее прошлое и его будущее. Реджи все больше интересовала жизнь Элис до того, как она стала гувернанткой, но она никогда об этом не говорила, и он чувствовал, что не имеет права расспрашивать.
      Дни сменяли друг друга. В жизни Реджи происходило очень немного значительных, запоминающихся событий. Одно из них случилось, когда он вместе с Мередит и Питером отправился в Дорчестер, чтобы взглянуть на только что завезенные из Лондона обои. Питер с гордостью забрался на козлы, горя желанием продемонстрировать свое мастерство в управлении экипажем.
      Милое личико Мерри было безмятежным, пожалуй, даже слишком. Элис призналась Реджи, что Джулиан пишет девушке довольно часто, сетуя, что страшно по ней соскучился, и вообще собирается приехать в Стрикленд через месяц. Однако тот факт, что Маркхэм ни разу не упомянул о реакции своего отца на сообщение о его намерении жениться, наводил на весьма мрачные мысли.
      В Дорчестере Реджи высадил Питера и Мерри у магазина, а сам отогнал экипаж на специальную площадку, где те, кто оказался в городе проездом, обычно оставляли лошадей. Возвращаясь оттуда, он нос к носу столкнулся с Джорджем Блейкфордом. Едва не застонав от досады, Реджи тем не менее решил соблюсти приличия и поприветствовать знакомого.
      - Доброе утро, Блейкфорд.
      Застыв на месте, Блейкфорд бросил на Дэвенпорта свирепый взгляд.
      - Мне следовало бы вызвать вас на дуэль за то, что вы сделали со Стеллой! - прорычал он.
      - И что же я, по ее словам, с ней сделал? - не без любопытства осведомился Реджи.
      - Она сказала мне, что в тот вечер, когда впервые вас увидела, вы изнасиловали ее, а недавно еще и публично оскорбили на балу.
      - Первое обвинение я отвергаю. Что же касается второго, то мне остается лишь признать свою вину, - сказал Реджи, почувствовав, как на него вдруг навалилась усталость. Судя по всему, он правильно оценил Стеллу, предположив, что она постарается отомстить. - Разумеется, мне не следовало ее оскорблять, но все же это не повод для дуэли. А теперь - извините, мне пора...
      Блейкфорд шагнул вперед и крепко ухватил Реджи за локоть.
      - Не думайте, что вам удастся так легко от меня отделаться. Я вам вот что скажу: если вы еще раз приблизитесь к Стелле, вы - покойник.
      Резким движением высвободив руку. Редки, в свою очередь, схватил Блейкфорда за запястье и с такой силой вывернул его, что едва не вывихнул противнику сустав.
      - Не смейте угрожать мне, Блейкфорд. - В голосе Дэвенпорта звучала ярость. - Советую вам тратить имеющийся у вас излишек энергии на Стеллу, возможно, тогда она не будет вертеть хвостом и засовывать руки в штаны любому, кто окажется рядом.
      - Ах ты, подонок! - проревел Блейкфорд, безуспешно пытаясь высвободиться и покраснев от боли и от натуги.
      - Не будьте идиотом и не затевайте публичной ссоры из-за того, что кто-то, видите ли, задел честь какой-то шлюхи, - с презрением процедил Реджи, отпуская руку Блейкфорда. - Если бы вы в самом деле верили, что я ее изнасиловал, то должны были отстегать меня кнутом еще несколько недель назад.
      Эти слова, казалось, образумили Блейкфорда. Стараясь взять себя в руки, он проворчал:
      - Вы пожалеете об этом, Дэвенпорт. Слишком много лет вы делали все что хотели, не заботясь о последствиях, но возмездие близко.
      - Не сомневаюсь, - холодно бросил Реджи. - Пока же прошу извинить меня ждут.
      Реджи направился в сторону Хай-стрит, чувствуя, как Блейкфорд сверлит взглядом его спину. Дэвенпорт был уверен, что Блейкфорд наверняка бы его убил, окажись у него в эту минуту пистолет. Он мрачно подумал, что совершил ошибку, дав волю раздражению и непочтительно отозвавшись о Стелле, хотя она вполне того заслуживала. Когда дело касается женщин, мужчины ведут себя совершенно нелогично. У Реджи появилось неприятное предчувствие, что ссора с Блейкфордом не обойдется без последствий.
      Стоило Дэвенпорту войти в магазин, Питер и Мерри тут же вовлекли его в разговор об обоях. Слушая их, Реджи думал о своем. И в конце концов философски пожал плечами - его репутации уже ничто не могло повредить.
      ***
      Джордж Блейкфорд с трудом подавил желание схватить Дэвенпорта за горло и задушить его голыми руками, превратить это бесстрастное лицо в кровавое месиво. Только мысль о том, что у него есть куда более важная цель, не позволила ему поддаться искушению. В самом деле, куда важнее расправиться с Элис Уэстон. Причем погибнуть она должна при таких обстоятельствах, чтобы никому и в голову не пришло связать ее смерть с ним, Джорджем Блейкфордом.
      Попытка покончить с Элис при помощи пожара не удалась. Теперь, как Блейкфорд ни старался, он не мог придумать ничего такого, что позволило бы столь же убедительно обставить убийство Элис как несчастный случай. Второй пожар мог вызвать подозрения. Кроме того, поджог на поверку оказался не слишком эффективным методом расправы.
      Блейкфорд был вынужден признать, что на удивление трудно добраться до человека, который целый день разъезжает по имению, где все его знают и где любой незнакомец сразу же привлечет к себе внимание. Задача усложнялась еще и тем, что предусматривала убийство не только Элис Уэстон, но и Реджи Дэвенпорта.
      В конце концов Блейкфорд пришел к выводу, что осуществить задуманное можно только одним способом - устроив засаду где-нибудь на дороге. Это позволяло возложить вину за убийство на банду головорезов, промышлявших разбоем, - тем более что их развелось немало после окончания войны, когда тысячи демобилизованных солдат оказались брошенными на произвол судьбы. Однако, чтобы подобрать для этой цели людей, требовалось время. Исполнители плана не должны были быть местными жителями.
      Блейкфорд уже нашел двоих отчаянных сорвиголов, за деньги готовых на что угодно. Один из них когда-то служил в армии и отличался исключительной меткостью стрельбы. Подыскав еще двух-трех человек, Блейкфорд должен был дождаться какого-то события, которое выманило бы обе будущие жертвы за пределы Стрйкленда. На это могли уйти недели и даже месяцы, но Блейкфорд готов был выжидать столько, сколько нужно, лишь бы не оставить Элис Уэстон и Реджинальду Дэвенпорту малейшего шанса избежать гибели. Пока же он тешил себя предвкушением мести.
      ***
      Войдя в свою спальню, Элис застала там горничную. Джилли занималась уборкой.
      - Я сейчас уйду, мисс, - извинилась она.
      - В этом нет необходимости. Я просто хочу надеть рубашку полегче. Элис направилась к платяному шкафу и открыла один из ящиков. - На улице даже жарче, чем я ожидала. Наверное, дождь собирается.
      Вынув из шкафа свежую рубашку, она обернулась как раз в тот самый момент, когда девушка пошатнулась и уронила на пол фарфоровый тазик для умывания - едва ли не самую красивую вещицу из всех, что были изготовлены на местной фабрике керамических изделий. Лицо Джилли позеленело.
      Обеспокоенная Элис подхватила девушку под руку.
      - Сядьте и наклоните голову как можно ниже, чтобы не упасть в обморок, - скомандовала она.
      Джилли вяло повиновалась. К счастью, стоявший в спальне кувшин был полон воды, и Элис, дернув за шнур звонка, чтобы вызвать экономку, намочила полотенце и стала протирать им лицо горничной.
      Джилли слегка порозовела.
      - Спасибо, леди Элис. Извините меня, - едва слышно проговорила она, выпрямляясь в кресле. - Я сейчас все уберу.
      - Посидите еще немного. В такую жару кто угодно может почувствовать себя плохо.
      - Жара тут ни при чем, мисс, - сказала девушка с жалкой улыбкой.
      Прежде чем Элис успела как-либо отреагировать на ее слова, в комнате появилась экономка. Мгновенно оценив ситуацию, Мэй Геральд распорядилась:
      - Ложись и не вставай до самого вечера, Джилли. Тебе надо получше заботиться о себе.
      - Я стараюсь делать всю ту работу, которая мне по силам, мэм, ответила горничная, упрямо вздернув подбородок.
      - Я все понимаю, но не будь дурочкой, дорогая. Благодари Бога за то, что тебе повезло, и пользуйся этим, - нахмурилась миссис Геральд. - Все, отправляйся к себе.
      Застенчиво кивнув Элис, Джилли осторожно встала и вышла из комнаты.
      - Миссис Геральд, неужели эта девушка беременна? Она же сама еще ребенок! - сдвинув брови, спросила Элис, когда за горничной закрылась дверь.
      - Да. Разве вы об этом не слышали? - Экономка принялась собирать с пола осколки разбитого тазика. - Знаете, я сама нисколько этого не одобряю, но не могу не заметить, что мистеру Дэвенпорту делает честь то, что он ее не выгнал. Большинство джентльменов в таких случаях нисколько не заботятся о дальнейшей судьбе глупых девиц вроде Джилли. - Миссис Геральд выпрямилась. - Я пришлю кого-нибудь из девушек закончить уборку, - добавила она и выскользнула за дверь.
      Элис почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. Значит, тогда ночью из спальни Дэвенпорта вышла Джилли. Мало того, Джилли забеременела. Элис понимала, что удивляться тут совершенно нечему, беременность и роды были вполне естественными последствиями физической близости между мужчиной и женщиной. Казалось бы, у Элис не было никаких оснований чувствовать себя так, будто ее предали. Но никакие логические доводы не могли избавить ее от этого ощущения. Плохо понимая, что делает, Элис онемевшими пальцами сняла с себя влажную от пота рубашку и надела чистую. Прежде чем выйти из спальни, ей надо было хоть немного оправиться от полученного удара - в противном случае лишь слепой бы не заметил, что она чем-то расстроена.