Лесли любила сочинять истории про великанов, которые грозят миру и покою Теравифии, но оба знали, что подлинный злодей в их жизни — Дженис Эйвери. Конечно, издевалась она не только над ними. У неё были две подруги, Вильма Дин и Бобби Сью Хеншоу, такие же туши, и вся тройка врывалась на площадку, мешая прыгать через скакалочку, сшибая битки у игравших в классики и хохоча над испуганным визгом. Они каждое утро стояли у женского туалета, отбирая у малышек деньги на завтраки как плату за вход.
      Мэй Белл, к сожалению, училась туго. Отец привёз ей коробку конфет, и она ею так гордилась, что, как только влезла в автобус, забыла всё, что знала, и крикнула другой первоклашке:
      — Отгадай, какой у меня сегодня завтрак, Билли Джин!
      — А что?
      — Кон-фе-ты! — завопила она так громко, что её услышал бы на заднем сиденье даже глухой на оба уха. Уголком глаза Джесс вроде бы заметил, как оживилась Дженис Эйвери.
      Когда все уселись, Мэй Белл ещё хвасталась своими сокровищами, перекрикивая рёв мотора:
      — Папа из Вашингтона привёз!
      Джесс снова оглянулся и тихо сказал ей:
      — Да заткнись ты!
      — А тебе завидно, тебе папуля ничего не привёз!
      — Ладно, — он пожал плечами, глядя поверх её головы на Лесли ("Видишь, я её предупредил?"), и та кивнула в ответ.
      Поэтому оба они не удивились, когда Мэй Белл, громко ревя, кинулась к ним на перемене.
      — Она конфеты упёрла!
      Джесс вздохнул.
      — Мэй Белл, говорил я тебе, а?
      — Ты лучше её убей! Убей, убей, убе-е-ей!..
      — Тиш-ш... — сказала Лесли, гладя Мэй Белл по голове, но та хотела не утешения, а мести.
      — Р-р-разорви на кусочки-и-и!..
      Легче уж сразиться с госпожой Годзиллой.
      — Этим делу не поможешь. Твои конфеты у неё в брюхе.
      Лесли засмеялась, но Мэй Белл не сдалась.
      — Ты только орать умеешь! У сестрички конфеты спе-ё-рли, а он...
      И она взревела по второму разу. Джесс окаменел. На Лесли он взглянуть не решался. Да, выхода нет. Надо драться с этой гориллой.
      — Послушай, Мэй Белл, — сказала Лесли. — Если они подерутся, ты же знаешь, что будет.
      Мэй Белл утёрла нос тыльной стороной руки.
      — Она его одолеет.
      — О, нет! Его выгонят из школы. Девочек бить нельзя. Ты знаешь, как директор к этому относится.
      — Она конфеты спёрла!
      — Да, да. И ей это даром не пройдёт. Правда, Джесс?
      Он кивнул как можно уверенней. Всё лучше, чем обещать драку с Дженис.
      — А чего вы сделаете?
      — Я ещё не знаю. Подумаем, решим. Я тебе обещаю, она за это заплатит.
      — Скажи: "Вот тебе крест!"
      Лесли серьёзно перекрестилась. Мэй Белл повернулась к Джессу, он тоже перекрестился, стараясь не выглядеть полным дураком — ну что это, клянётся малявке посреди двора!
      Мэй Белл громко засопела.
      — А лучше бы разорвал на тысячу ку...
      — Нет, — сказала Лесли. — Может, и лучше, но школой заведует мистер Тёрнер. Правильно, Джесс?
      — Да.
 
      После уроков, в замке, они держали военный совет, думая и гадая, как же проучить Дженис Эйвери и не вылететь из школы.
      — Поймать бы её на чём-нибудь... — сказала Лесли после того, как они отвергли идею налить мёду на её сиденье в автобусе и клею в её лосьон для рук. — Она курит в уборной. Если бы подманить туда директора, когда дым идёт из-под двери...
      Джесс безнадёжно покачал головой.
      — Она сразу поймёт, кто настучал.
      Они помолчали, представляя, что она тогда сделает.
      — Да, — согласилась Лесли. — Знаешь, чего такие девицы больше всего боятся?
      — Чего?
      — Оказаться в глупом виде.
      Джесс вспомнил, как глядела Дженис, когда с его подачи над ней смеялся весь автобус. Лесли права. Есть у этой туши слабое место. Он кивнул и улыбнулся ей.
      — Верно. Опять насчёт жира?
      — Да нет, — медленно ответила Лесли, — лучше насчёт мальчиков. Она в кого влюблена?
      — Вроде бы в Уилларда Хьюза. В седьмом классе все от него мрут.
      — Та-ак... — глаза у Лесли сияли, план был готов. — Пишем ей записку как бы от Уилларда...
      Джесс быстро взял карандаш из банки, бумагу из-под камня и дал их Лесли.
      — Нет, пиши ты. У меня слишком правильный почерк.
      Он приготовился.
      — Так, — повторила она. — Вот: "Дорогая Дженис". Нет, "Золотая моя Дженис..." Джесс заколебался.
      — Поверь, Джесс, съест как миленькая. Итак, "Золотая моя Дженис!" Насчёт знаков или там ошибок не волнуйся, будет похоже на него. Да. "Может быть, ты не поверишь, но я тебя люблю".
      — Думаешь, она... — спросил он, записывая это.
      — Сказано, съест как миленькая. Такие, как она, чему угодно поверят. Теперь так: "Если ты меня не любишь, ты разобьёшь моё сердце. Если любишь, как я тебя люблю..."
      — Я за тобой не успеваю.
      Лесли подождала, а когда он поднял взгляд, снова стала диктовать:
      — "Встретимся сегодня за школой после уроков. Насчёт автобуса не бойся. Я хочу пойти домой пешком и говорить о Нас" — "нас" с большой буквы! "Целую тебя, моя любовь. Уиллард Хьюз".
      — Целую?
      — Да. А после "любовь" поставь точечки. — Она посмотрела через его плечо. — Очень хорошо. Теперь — постскриптум.
      Он написал "P.S.".
      — Та-ак... "Не говори никому. Это наша тайна".
      — А это зачем?
      — Какой ты глупый! Чтобы она всем рассказала, — Лесли перечитала записку и осталась довольна. — Прекрасно. Ты написал "нащёт" и "никаму", — она перечитала снова. — Здорово получилось!
      — Да уж. Наверное, там, у вас, у тебя была любовь.
      — Джесс Эронс! Сейчас ка-ак тресну!
      — Короля Теравифии? А не опасно ли?
      — Да, это цареубийство.
      — Как-как?
      — Ца-ре-у-бий-ство. Я тебе рассказывала про Гамлета?
      Он лёг на спину и радостно ответил:
      — Нет ещё.
      Господи, как он любил её рассказы! Когда-нибудь попросит их записать, а сам нарисует картинки.
      — Так вот, — начала она, — жил в Дании принц Гамлет...
      Он набросал в уме тенистый замок и несчастного принца, который гуляет по стенам. А как нарисовать призрака в тумане? Карандаш не годится, а вот краски можно наложить тонким слоем одну на другую, и кто-то бледный, расплывчатый выйдет из глубин листа. Его зазнобило. Он знал, что сумеет это сделать, если она одолжит ему краски.
      Самое трудное было в том, как подсунуть записку. Наутро они пришли в школу до первого звонка. Лесли шла на несколько шагов впереди, так что, если бы их накрыли, никто не догадался бы, что они вместе. Директор терпеть не мог, когда школьники ходили парочками. Добравшись до седьмого класса, Лесли просочилась внутрь, потом подала знак Джессу. У него просто волосы встали дыбом. О, Господи!
      — А где её парта?
      — Я думала, ты знаешь.
      Он помотал головой.
      — Наверное, надо во все заглянуть, пока не найдёшь. Быстрее. Я покараулю. — Она тихо закрыла дверь, предоставив ему по возможности бесшумно рыться в каждой парте, но его дурацкие руки так тряслись, что он едва мог вытаскивать тетрадки и разбирать фамилии.
      Внезапно он услышал голос Лесли.
      — О, миссис Пирс! А я вас дожидаюсь! Господи! Училка семиклассников стояла в коридоре, намереваясь войти в класс. Он застыл и не слышал через закрытую дверь, что отвечала миссис Пирс.
      — Да, мэм. На южном конце здания есть очень интересное гнездо... — Лесли заговорила ещё громче. — Вы так много знаете! Я надеялась, вы улучите минутку, чтобы рассмотреть его со мной и сказать, какая там птица.
      В ответ что-то пробормотали.
      — О, благодарю вас, миссис Пирс! — Лесли уже почти вопила. — Это займёт не больше минуты, а для меня так много значит!
      Едва услышав их удаляющиеся шаги, он мигом облетел оставшиеся парты, пока, слава Богу, не нашёл ту, в которой была тетрадь с именем Дженис Эйвери. Он сунул туда записку и понёсся в мужской туалет, где и прятался, пока звонок не позвал его в класс.
      На большой перемене Дженис Эйвери шушукалась о чём-то с Вильмой и Бобби Сью. Потом, вместо того, чтоб дразнить маленьких, они пошли рука об руку смотреть, как старшие играют в футбол. Когда тройка дефилировала мимо них, Джесс увидел, что лицо у Дженис порозовело от гордости. Он выразительно посмотрел на Лесли, она — на него.
      Автобус уже собирался отъехать, когда один из семиклассников. Билли Моррис, крикнул миссис Прентис, что Дженис Эйвери нет.
      — Всё в порядке, миссис Прентис, — вмешалась Вильма Дин, — она сегодня с нами не поедет. — Потом, громким шёпотом: — Ладно притворяться, все вы слышали, что у Дженис свиданка сами знаете с кем.
      — С кем? — спросил Билли.
      — Да с Уиллардом. Он в неё так втюрился, крыша чуть не поехала! Даже провожает до самого дома.
      — Как это? А вот 304-й только что отъехал, Уиллард там сидит. Наверное, забыл, что ли...
      — Врёшь!
      Билли громко ругнулся, и всё заднее сиденье жарко заспорило о том, влюблены ли друг в друга Дженис Эйвери с Уиллардом Хьюзом и встречаются ли они тайно.
      Выбравшись из автобуса. Билли рявкнул Вильме:
      — Ты бы лучше сказала, что Уиллард ей голову оторвёт за такие слухи!
      Лицо у Вильмы было багровым, когда она крикнула в окно:
      — Ладно, сам говори! Спроси у него про письмо! Что, съел?
      — Бедная старая Дженис, — сказал Джесс, когда они уже сидели в замке.
      — Бедная? Да она это всё заслужила!
      — Верно. — Он вздохнул. — А всё-таки...
      Лесли удивилась:
      — Ты что же, раскаиваешься?
      — Нет. Мы должны были это сделать, и всё-таки...
      — Да?
      Он усмехнулся.
      — Может, я к ней чувствую то, что ты к этим хищным касаткам. Она тронула его плечо.
      — Пошли, найдём каких-нибудь великанов или там призраков и победим их. Хватит с меня Дженис Эйвери!
      На следующий день Дженис неуклюже забралась в автобус, угрожающе глядя на пассажиров. Лесли туркнула локтем Мэй Белл.
      Та широко раскрыла глаза:
      — Вы что, правда?
      — Ш-ш-ш! Да.
      Мэй Белл обернулась на 180 градусов и уставилась на заднее сиденье, потом повернулась к Джессу и ткнула его в бок:
      — Она из-за вас такая?
      Джесс кивнул, стараясь повернуть голову как можно незаметней.
      — Письмо сочинили мы, — прошептала Лесли. — Но ты никому не говори, а то она нас убьёт.
      — Я знаю, — сказала Мэй Белл, сверкая глазками, — знаю.

      До Рождества оставался почти месяц, но девицы только о нём и говорили. В этом году они обзавелись мальчиками и непрерывно спорили и ссорились, решая, что им подарить, и гадая, что подарят им самим. Ссорились они потому, что мать как обычно жаловалась на бедность, которая не позволяла купить подарки своим, не говоря уж о пластинках и майках для чужих.
      — Что ты подаришь своей девице? — спросила Бренда Джесса, уродливо кривясь. Он старался не обращать внимания. Книжка Лесли про свинопаса была куда интересней брендиных дерзостей.
      — Ты что, не знаешь? — сказала сестре Элли. — У него девицы нет.
      — Да уж, эту жердь так не назовёшь, — согласилась Бренда и засмеялась ему в лицо, выговаривая крашеными губами: — Тоже мне, де-ви-ца!
      Его окатило жаром, и он бы её стукнул, если бы не вскочил и не выбежал из комнаты.
      Позже он пытался понять, почему так вспылил. Конечно, как не разозлиться, если такая дура вздумала смеяться над Лесли. Господи, это надо же! Бренда ему сестра, а Лесли вроде бы никто! Может быть, думал он, я подкидыш, как в книжках. Когда в речке ещё была вода, приплыл в просмолённой корзине. Отец нашёл его и принёс, потому что хотел сына, а у него рождались только глупые дочки. Настоящие сестры и братья живут далеко, дальше Западной Вирджинии, а то и дальше Огайо. Где-то есть настоящая семья, дом там набит книгами, родители всё ещё тоскуют по украденному ребёнку.
      Но это не всё, есть другой повод для гнева. Скоро праздник, а для Лесли у него ничего нет. Дорогого подарка она не ждёт, это ему нужно что-то подарить ей, как нужно поесть, если голоден.
      Можно что-нибудь нарисовать. Он даже украл в школе бумагу и карандаши. Но ничего не получалось, он перечеркнул страницу и выбросил в печку.
      На последней неделе он совсем отчаялся. Попросить совета или помощи... Но у кого? Отец сказал, что даст ему по доллару на члена семьи, но даже если схитрить, останется слишком мало. Кроме того, Мэй Белл помешалась на этих Барби, и он обещал купить ей вместе с Элли и Брендой дурацкую куклу. А тут ещё цены подскочили, придётся позаимствовать из оставшихся денег. Как-никак в этом году к Мэй Белл надо подольститься. Она ходит, канючит, с собой её не возьмёшь — на что она им с Лесли? — а ей ничего не объяснишь. Играла бы с Джойс Энн! Не может он всё время с ней возиться. Да, но Барби купить надо.
      Словом, денег нет, подарок не купишь. Лесли — не его сестрицы, она смеяться не станет, что ей ни подари. Но ему это нужно самому, чтобы потом гордиться.
      Были бы деньги, он бы купил ей телек. Маленький такой, японский, чтобы держать у себя и не мешать Джуди с Биллом. Нехорошо всё-таки, столько денег у людей, а телека не купят! Конечно, Лесли не стала бы глазеть целый день, как Бренда, — рот разинет, глаза выпучит, прямо золотая рыбка. Но иногда — можно. Во всяком случае, в школе бы меньше смеялись. Однако денег нет, так что и думать нечего.
      Джесс печально смотрел из школьного автобуса. Какой же он дурак, честное слово! Спасибо, что Лесли вообще с ним водится. Больше-то никого и нет. Нашёлся бы кто в этой дурацкой школе... Сдуру он чуть не проехал мимо большого щита, но что-то в голове щёлкнуло, и он побежал к выходу, толкнув Лесли и Мэй.
      — Пока, — кинул он, пробираясь по ногам. — Ой, выпустите меня, миссис Прентис!
      — Тут не твоя остановка.
      — Да мама, знаете... — соврал он.
      — Только меня не подставь, — она притормозила.
      — Нет, что вы! Спасибо.
      Он выскочил ещё на ходу и побежал к плакату. Там было написано:
 
      "ЩЕНКИ. ДАРОМ"
 
      Лесли он назначил встречу в сочельник у замка. Родители и сестры пошли за покупками, он отстал. Собачка была бурая с чёрным, с большими карими глазами. Ленточку он стащил у Бренды и теперь нёсся через поля, а там — вниз по холму, едва удерживая свой подарок. Пока он бежал, щенок вылизал ему лицо и обмочил грудь, но всё-таки вёл себя пристойно. Сжимая его под мышкой, Джесс перебрался через речку. Пройти оврагом было бы легче, но он чувствовал, что в Теравифию надо вступить так, как положено. Щенок не должен нарушать правила. Это опасно им обоим.
      У замка он повязал щенку бантик и посмеялся, когда новый питомец попробовал вылезти из петли, а потом стал жевать концы ленточки. По всему видно, умный. Таким подарком можно гордиться.
      Лесли так обрадовалась, что упала на колени, хотя земля была холодная, схватила щенка и прижала его к лицу.
      — Осторожно! — предупредил Джесс. — Это прямо фонтан какой-то.
      Лесли чуть-чуть его отстранила.
      — Это мальчик или девочка?
      Вот тут он знал больше, чем она, и радостно ответил:
      — Мальчик.
      — Тогда мы его назовём Принц Териан. Он стережёт Теравифию.
      Она положила щенка на землю и встала.
      — Ты куда?
      — В сосновую рощу. Там очень хорошо.
      Позже Лесли дала ему свой подарок — коробку акварели с двадцатью четырьмя тюбиками, тремя кисточками и пачку хорошей бумаги.
      — Ой, Господи! — сказал он. — Спасибо. — Ему хотелось придумать что-то получше, но он не смог и повторил: — Спасибо.
      — Это не такой хороший подарок, как у тебя, — смиренно признала Лесли. — Ну всё-таки, надеюсь, понравится...
      Ему хотелось сказать ей, что он рад и горд, и завтрашний день неважен, если так хорошо сегодня, но слова не шли.
      — Ага, ага... — выдавил он, стал на колени и залаял. Щенок, в полном восторге, бегал вокруг него.
      Лесли засмеялась, Джесс совсем разошёлся. Что бы ни сделал щенок, он ему подражал и в конце концов вывалил язык. От смеха Лесли еле вскрикивала: "С ума сошёл!.. Как же мы его научим?.. Он ведь сторож, страж... а ты из него делаешь клоуна!"
      — Р-р-ры, — рычал Териан, закатывая глазки. Джесс и Лесли ослабели от смеха.
      — А знаешь, — сказала она наконец, — пускай он будет шутом.
      — Имя не подходит.
      — Да нет, ничего. Принцы, — прибавила она самым теравифским тоном, — тоже бывают шутами.
      Радость этого дня осветила весь вечер. Джесса не трогали даже дрязги сестёр, разбиравших подарки. Он помог Мэй Белл завернуть её жалкие пакетики и спел с ней и с Джойс "Санта-Клаус в город идёт". Потом Джойс заплакала, потому что у них нет камина, как же этот Санта проберётся, а Джесс пожалел, что её водили по лавкам, и теперь она ждёт какого-то типа в красной шубе, который принесёт ей то, о чём она мечтает. Шестилетняя Мэй Белл всё ж поумнее, ей нужна эта дура Барби. Хорошо хоть он не поскупился. А бедная Джойс заколке не обрадуется, но ругать будет не его, а Санта-Клауса, зачем дарит такую дешёвку.
      Он неловко обнял сестричку и сказал: "Ну-ну, Джойс Энн! Не плачь, он дорогу знает. Обойдётся без трубы, правда, Мэй Белл?"
      Мэй смотрела на него большими серьёзными глазами. Джесс незаметно кивнул ей поверх сестрицыной головки, и она смягчилась.
      — Знает, знает! Он всё знает, что хочешь, — заверила она, пытаясь мигнуть ему в ответ. Вообще-то она ничего. Он её любил.
      Наутро он помог ей раз тридцать одеть и раздеть Барби. Коротким пальчикам не удавалось натянуть кукольное платье на поднятые руки и управиться с застёжками.
      Самому ему подарили гоночные машинки, и он погонял их, чтобы обрадовать отца. Они были не такие большие, как в телеке, но всё-таки электрические, так что отец, конечно, потратил больше, чем надо бы. Машинки то и дело съезжали с дорожки, отец всякий раз бранился, а Джесс очень хотел, чтобы тот мог гордиться подарком, как он гордился щенком.
      — Вот здорово! — приговаривал он. — Просто я ещё не приспособился.
      Лицо у него раскраснелось, он откидывал волосы, наклоняясь над машинками.
      — Дешёвка! — отец едва не сбил их ногой. — Ни на что денег не хватает.
      Джойс Энн лежала и ревела, потому что порвала такую штучку, которой кукла разговаривала. Бренда дулась, потому что Элли на Рождество получила колготки, а она — гольфы. Элли тоже не радовала, скача в своих колготках вокруг мамы и стараясь показать, что помогает ей с обедом (окорок и бататы). Честное слово, она не лучше Ванды Кей Мур!
      — Джесс Оливер Эронс-младший! — сказала мать. — Может, бросишь эти дурацкие машинки и подоишь корову? У тебя праздники есть, а у неё нету.
      Он вскочил, радуясь предлогу бросить игру, не огорчив отца. Мать вроде бы не заметила его порыва и жалобно продолжала:
      — Что бы я делала без Элли! Ей одной важно, жива я или умерла.
      Элли улыбнулась, как пластиковый ангел, сперва ему, потом — Бренде.
      Наверное, Лесли его ждала — как только он вышел во двор, она выбежала из-за дома Перкинсов. Щенок кружил вокруг неё, путаясь под ногами.
      Встретились они у Мисс Бесси.
      — Я уж думала, ты не выйдешь!
      — Ну, сама знаешь, Рождество...
      Принц Териан стал нюхать корове копыта. Она раздражённо топала. Лесли взяла его на руки, чтобы Джесс мог доить. Щенок лизал ей лицо, мешая разговаривать. Она блаженно хихикала и наконец гордо сказала:
      — Вот дурачок!
      — Ага, — отвечал Джесс, снова ощущая, что пришёл праздник.

      Мистер Бёрк занялся Перкинсовым домом. После Рождества жена его как раз дописала книгу до половины и помогать не могла, так что Лесли пришлось крутиться по дому. При всей своей склонности к политике и музыке мистер Бёрк был очень рассеян — положит молоток, чтобы взять справочник, а потом ищет-не отыщет среди проектов. Лесли хорошо отыскивала вещи, он вообще любил с нею общаться. После школы и в свободные дни ему нравилось, чтобы она была дома, и ей приходилось объяснять это Джессу.
      Джесс пытался ходить один в Теравифию, но ничего не получалось, без Лесли чар не было. Он боялся, что напрочь спугнёт их, если попытается вызвать, к нему они не стремились.
      Дома мать приставала по хозяйству или Мэй Белл заставляла играть с Барби, и он уже тысячи раз жалел, что помог купить эту дуру. Стоило ему лечь на пол и заняться рисованием, как сестрица начинала канючить, чтобы он вправил ручку или обдёрнул платье. Джойс Энн была ещё вреднее. Ей доставляло какое-то зверское удовольствие шлёпать его по заду, только он ляжет на живот. Если он орал: "Брысь!", она совала палец в рот и принималась хныкать, а мать, естественно, ворчала:
      — Джесси Оливер! Оставь ребёнка! И вообще, чего разлегся? Сказано тебе, я стряпать не могу, пока ты дров не наколешь!
      Иногда он сбегал туда, к Перкинсам, и видел, как Принц Териан скулит у порога. Мистер Бёрк его выгонял, и Джесс не обижался — разве можно работать, когда щенок то и дело хватает за руку или норовит вылизать лицо? Джесс уводил щенка на дальнее поле. Если день был погожий, Мисс Бесси нервно мычала из-за плетня, никак не могла привыкнуть к визгу и лаю. А может, её раздражал неуютный конец зимы. Словом, ни люди, ни звери счастливы не были.
      А вот Лесли — была. Ей страшно нравилось чинить старый дом да и просто знать, что она нужна отцу. Половину времени они болтали, а не работали, а позже она радостно объясняла Джессу, что учится "понимать папу". Ему самому и в голову не приходило, что родители хотят, чтобы их понимали, с таким же успехом можно было подумать, что сейф в миллсбургском банке просит открыть его. Родители — такие, как есть, не наше дело их разгадывать. Странно, когда взрослый дружит с ребёнком. У него — свои друзья, а у неё пусть будут свои.
      Чувства к леслиному отцу саднили, как болячка. Ты её трогаешь, а она только хуже. Одно остаётся — не думать, тогда уж точно пройдёт. До чего ж этот тип его раздражал! Даже когда они с Лесли были одни, он умел всё испортить. Она сидит, болтает, прямо как раньше — и вдруг ка-ак скажет: "А Билл думает..." — и всё, по самой болячке!
      Постепенно она догадалась — так, к концу февраля, для такой умной девочки это долго.
      — Почему ты Билла не любишь?
      — А кто говорит, что не люблю?
      — Да ты сам. Что я, совсем глупая?
      "Иногда — совсем", — подумал он, но спросил:
      — С чего ты вздумала?
      — Ну, ты к нам больше не ходишь. Сперва я решила, это из-за меня, но в школе-то мы разговариваем. Ты часто гуляешь с Терианом, а к двери и не подойдёшь!
      — Ты всегда занята, — сказал он и поёжился, уж очень похоже на Бренду.
      — Ой, Господи! А ты бы взял и помог.
      Когда она это сказала, было так, словно гроза выключила свет, а потом зажглись все лампочки. Ну, кто же глупый?
      И всё-таки поначалу он смущался при её отце. Сперва он не знал, как его называть. "Эй!" — говорил он, и оба они с Лесли оборачивались.
      — М-мистер Бёрк...
      — Называй меня Билл, — сказал тот.
      — Ладно.
      Дня два было нелегко, потом он притерпелся. Помогало и то, что он знал вещи, о которых Билл ведать не ведал при всех своих мозгах и книгах. Оказалось, ему действительно можно помочь, а его, Джесса, не просто терпят, как собачку.
      — Удивительно, — говорил Билл. — И где ты этому научился?
      Джесс и сам не знал, а потому пожимал плечами и предоставлял отцу с дочерью хвалить его, хотя и сама работа была наградой.
      Сначала они ободрали доски со старого очага, обнажив, словно руду, рыжие кирпичи, потом сняли все пять слоев безвкусных обоев. Иногда за работой Билл что-то рассказывал или пел. Лесли и Джесс научили его кое-каким песням мисс Эдмундс, он их — своим. Бывали и беседы. Джесс зачарованно слушал всякие научные объяснения. Если бы мать его увидела, она бы решила, что он — первый ученик, а не хиппарь какой-то. Он и не знал, что можно так жить. Вот, например, Джуди как-то спустилась вниз и почитала им наизусть, и не только прозу, а стихи, даже итальянские. Джесс, конечно, их не понял, но наслаждался самими звуками и удивлялся, до чего же умны и шикарны его друзья.
      Гостиную выкрасили золотой краской. Лесли и Джесс хотели синюю, но Билл не сдался, и оказалось так хорошо, что они сами обрадовались. Окна выходили на запад, и под вечер комната была доверху полна света.
      Наконец Билл взял напрокат такую машину, и они смыли песком чёрную краску с пола, а потом отшлифовали широкие дубовые доски.
      — Ковров не будет, — сказал Билл.
      — Да, — согласилась Джуди. — Это всё равно, что надеть вуаль Моне Лизе.
      Когда Билл с детьми счистили с окон последнюю краску и вымыли рамы, они позвали Джуди сверху, из ее кабинета. Сидя вчетвером на полу, они любовались. Нет, просто красота!
      Лесли радостно вздохнула.
      — Какая комната! Золото — как волшебство. Это, — тут Джесс тревожно огляделся, — настоящий замок.
      Он успокоился. В таком настроении можно ненароком нарушить клятву. Но она её не нарушила, даже Биллу и Джуди не сказала, а уж он-то знал, как она их любит. Вероятно, она заметила его беспокойство и подмигнула точно так, как подмигивал он Мэй Белл над головой самой младшей сестрички. Теравифия осталась их собственной страной.
      Назавтра они кликнули Принца и пошли туда. Они больше месяца там не были и, приближаясь к руслу, замедляли шаг. Джесс не был уверен, помнит ли он, как быть королём.
      — Сколько лет прошло! — шептала Лесли. — Как ты думаешь, что они без нас делали?
      — А на чём мы кончили?
      — Завоевали злых дикарей на северной границе. Но мосты и дороги пришли в негодность, и мы долго не могли вернуться в родные края.
      Да, ничего не попишешь — королева! Джесс хотел бы говорить вот так же.
      — По-твоему, что-нибудь случилось? — спросил он.
      — Мужайся, король. Всё может быть.
      Они молча перешли речку. На другом берегу Лесли подняла две палочки и прошептала:
      — Твой меч, сир.
      Джесс кивнул. Они пригнулись и поползли к замку, как сыщики в сериале.
      — Эй, королева! Гляди! Там, там, сзади!
      Лесли повернулась и стала сражаться с вымышленным врагом. Подоспели другие, шум битвы огласил Теравифию. Страж королевства радостно бегал кругами, не осознавая по молодости, как велика опасность.
      — Отступают! — вскричала отважная королева.
      — Ого-го-го!
      — Гони их, сир! Пусть знают, как нападать на наш народ!
      — Улю-лю! Эй! Ого-го!
      Они гнали врага, потея в своих тёплых куртках.
      — Ура! Теравифия снова свободна.
      Король сел на бревно и отёр пот, но королева не дала ему рассиживаться.
      — Сир, — сказала она, — идём в сосновую рощу, возблагодарим за спасение.
      Джесс пошёл за ней, и они молча постояли в полумраке.
      — Кого благодарим? — шепнул он.
      — Ой, Господи! — она смутилась, ей было легче с феями, чем с Богом. — О, духи рощи!
      — Десница Твоя — помощь наша, — сказал он, не помня толком, где это слышал, но чувствуя, что Лесли одобрила его взглядом и снова заговорила:
      — Храни Теравифию ради народа её и нас, его правителей.
      — И ради собачки.
      — Ради принца Териана, стража и шута.
      — Аминь.
      Им удалось не хихикать, пока они не вышли из рощи.
 
      Через несколько дней после встречи с врагами у них была совсем другая встреча. Лесли вышла на переменке, сказав Джессу, что идёт "по делу", как вдруг остановилась, услышав в уборной плач.
      — Чушь какая-то, — тихо сказала она. — Судя по ногам, это Дженис Эйвери.
      — Ну что ты!
      Он не мог представить, что Дженис плачет на стульчаке.
      — У неё одной на кроссовках написано "Уиллард Хьюз". И потом, там столько дыму, хоть маску надевай.
      — А ты уверена, что она плачет?