1

– Трисия, ты не можешь нас покинуть, – прошептала Элизабет Уэйкфилд.

В ее больших зеленовато-голубых глазах стояли слезы. Сердце сжималось, когда она опускала взгляд на хрупкую фигуру на больничной койке.

Никто не ожидал, что все произойдет так быстро и внезапно. Хотя доктора и говорили, что у Трисии нет никакой надежды победить лейкемию, девушка держалась очень мужественно и была исполнена жажды жизни. Элизабет никогда до конца не могла поверить в то, что подруга брата на грани смерти. Однако, войдя в палату несколько минут назад и увидев Стивена, неуклюже примостившегося на стуле возле кровати Трисии, Элизабет поняла, что это конец.

Трисия лежала закрыв глаза. Ее лицо было невероятно бледным. И только рыжеватые волосы выделялись на фоне белоснежных больничных простыней.

– Трисия! – Элизабет наклонилась и осторожно, чтобы не повредить капельницы, взяла ее худую руку.

У Трисии дрогнули веки, она открыла глаза и посмотрела влево от Элизабет.

– Мистер и миссис Уэйкфилд… и Джессика… – Медленно, с большим трудом Трисия повернула лицо к стоявшей у дверей сестре Элизабет, как две капли воды похожей на нее. Трисия слабо улыбнулась.

Джессика напряженно всматривалась в пол, обводя ногой квадраты линолеума. Она всегда с неодобрением отзывалась о семье Трисии. Отец-алкоголик и распущенная, необузданная сестра Бетси. Джессика всеми правдами и неправдами пыталась встать между Трисией и Стивеном. И вот очаровательная, добрая Трисия на пороге смерти. По щеке Джессики прокатилась слеза.

– Эй, не надо плакать, – слабо прошептала Трисия.

И хотя ее голос был едва слышен, в нем чувствовалось мужество.

– Поверьте, эти последние месяцы были самыми счастливыми в моей жизни.

Трисия заметила, как смотрел на нее Стивен, и от этого его взгляда была готова расплакаться. Его лицо искажено страданием, под глазами круги – следы бессонных ночей. Она быстро отвернулась к Элизабет, Джессике и их родителям.

– Самые счастливые в моей жизни, – повторила Трисия, – благодаря вам. Я чувствовала себя как в родной семье.

При слове «семья» едва заметное выражение боли промелькнуло на ее лице, но Элизабет успела его заметить. Она сначала решила, что Трисии просто тяжело говорить, но, поразмыслив, поняла, что Трисия вспомнила о своей собственной семье. Даже в последние часы жизни она не могла рассчитывать на то, что отец и сестра будут рядом с ней, и это причиняло гораздо большие страдания, чем физическая боль.

Трисия слабо вздохнула. Несколько фраз, которые она произнесла, совсем лишили ее сил, а мысли о семье не облегчали мук. Элизабет видела, что Трисия прилагает все силы, чтобы не закрыть глаза.

Теперь стало понятно, почему мама позвонила Каре Уокер, у которой они отмечали победу своей баскетбольной команды, и срочно вызвала их с Джессикой в больницу. Было видно, что Трисия долго не протянет.

Элис Уэйкфилд подошла ближе к больничной койке.

– Мы все любим тебя, Трисия, – сказала она.

Нед Уэйкфилд встал рядом с женой у изголовья кровати.

– Мы всегда считали, что Стивен сделал прекрасный выбор. – Он изо всех сил пытался говорить немного веселее.

Трисия собрала последние силы, чтобы ответить так же непринужденно:

– Он же берет пример с вас, мистер Уэйкфилд.

Джессика с растущим изумлением наблюдала за происходящим. Откуда у Трисии столько оптимизма? Для Джессики день мог быть легко испорчен даже таким пустяком, как спустившаяся петля на чулке. Трисия же продолжала улыбаться, глядя в лицо смерти, и проявляла мужество, как Люк Скайуолкер[1]. Джессика вспомнила, как давным-давно Элизабет заклинала ее не судить о Трисии по ее семье. Что бы ни рассказывали об ее отце и сестре, Трисия оставалась полна благородства. Что ж, может, Элизабет и права, с легким чувством зависти подумала Джессика.

Трисия снова взглянула на Стивена.

– Кажется, я тоже научилась делать выбор, – тихо произнесла она. – Я с первого взгляда поняла, что он самый лучший…

Элис и Нед Уэйкфилд переглянулись и сделали знак дочерям: пришло время попрощаться с Трисией и оставить ее наедине со Стивеном.

Элизабет нежно пожала руку Трисии.

– Пока, Триш, – прошептала она, сдерживая слезы, но как только отошла от кровати, они полились рекой по се красивому лицу.

Вперед выступила Джессика:

– Трисия… мне… мне правда жаль… Я имею в виду, что… – Впервые в жизни Джессика не находила слов.

– Джессика, не надо просить прощения, – великодушно сказала Трисия.

Мысленно Джессика взяла назад все мерзкие слова, которые когда-либо сказала о подруге своего брата.

– Ну, будь здорова, – неуклюже простилась она.

«А что бы вы сказали человеку, которого вы наверняка никогда больше не увидите?»

Нед Уэйкфилд проглотил комок в горле, прокашлялся и поцеловал Трисию на прощание. Жена последовала его примеру. Выходя из больничной палаты, она обняла сына. Элизабет и Джессика вышли вслед за родителями.

– Помнишь, Стивен, – спросила Трисия, как только они остались наедине, – помнишь, как мы встретились с тобой в первый раз?

Стивен пододвинулся к краю кровати.

– Я никогда этого не забуду, – сказал он и спрятал лицо в ладонях. – Стоит мне закрыть глаза, и я вижу, как ты бегаешь по берегу океана, поднимая фонтаны брызг, и ловишь ртом дождевые капли. А когда все побежали прятаться от дождя, я подошел к тебе…

– Они пропустили лучшее, что было в тот день, – радостно вспоминала Трисия, но голос ее был едва слышен.

– Ты была тогда такая прекрасная. – Стивен наклонился и поцеловал ее в лоб. – Как и сейчас. – Вдруг он нахмурился и приглушенно зарыдал: – Трисия, не уходи… Пожалуйста, останься со мной.

Трисия коснулась его пальцами, потом, собрав последние силы, подняла руку и положила ему на колено. Его рыдания смолкли.

– Пора, Стив, – прошептала она грустно. – Я больше не могу выносить эту боль. Я хочу, чтобы это наконец прекратилось. Ты должен мне позволить, Стив. Пожалуйста, ради меня.

Стивен поднял лицо и вытер ладонью слезы:

– Для тебя, Триш, я сделаю все, что угодно.

– Все-все?

– Все что хочешь, – попытался улыбнуться Стивен.

– Тогда я прошу тебя.

– Говори.

– Моя сестра…

– Что я должен для нее сделать? – спросил Стивен и подумал: «Она даже не смогла взять себя в руки и прийти сегодня к Трисии».

– Позаботься о ней.

– О Бетси? – удивленно переспросил Стивен.

– Стив, ей, кроме тебя, некому помочь. Отец… знаешь, когда мама умерла, все было так же, как сейчас… – Трисия с трудом обвела рукой больничную палату. – Он потерял голову, запил до беспамятства, исчез и не возвращался несколько месяцев. Думаю, и теперь будет та же история. – Она замолчала, собираясь с силами, потом тяжело вздохнула и продолжила: – А когда он исчез, начались неприятности с Бетси. Она ведь раньше была совсем другой. – Слезы навернулись на глаза девушки. – В детстве мы были так близки, как только могут быть близки сестры. Как Лиз и Джес… – Голос Трисии задрожал.

– Я знаю, Триш. Успокойся. Тебе нельзя волноваться.

Стивен погладил ее по щеке.

– Скажи, ты ведь будешь за ней присматривать, да?

– Трисия, я… я не уверен, что она станет кого-нибудь слушать.

– Пообещай мне, – настаивала Трисия.

Стивен посмотрел в ее небесно-голубые глаза.

– Я не могу тебе отказать, – мягко сказал он. – Я обещаю.

Трисия слабо вздохнула. Этот разговор отнял у нее последние силы.

– Я знала, что могу на тебя надеяться… Стивен, я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, Триш.

– Стив, я так устала. Я немного посплю, ладно? – едва слышно прошептала она.

– Конечно-конечно, – пробормотал Стивен, и Трисия навсегда закрыла глаза.

Спустя некоторое время Элизабет и Джессика вели Стивена по белым коридорам к выходу из больницы имени Джошуа Фаулера. По лицу Стивена текли слезы. Родители в молчании следовали за ними.

«Этого не может быть, – думала Элизабет, – не может быть, чтобы Трисия умерла».

Элизабет обняла брата, который весь сотрясался от рыданий, и они вышли в вестибюль. Элизабет тоже плакала. Вдруг к своему изумлению она увидела, как в двери больницы ворвалась девушка, своей фигурой удивительно напоминавшая Трисию, но немного светлее цветом лица и с коротко стриженными растрепанными волосами. Элизабет застыла на месте от удивления. Девушка, бежавшая им навстречу, была Бетси Мартин!

– Трисия! Где Трисия? Я хочу видеть свою сестру! – Ее крики нарушили тишину больничного вестибюля.

Все посетители обернулись к ней, привлеченные шумом. Лицо Стивена помрачнело еще больше, когда он большими решительными шагами направился к Бетси и она, с налитыми кровью, как у разъяренного зверя, глазами, размахивающая руками, чуть не налетела на него.

– Боже мой, ты только погляди на нее, – презрительно прошептала Джессика. – Она, наверное, напьется даже под страхом смертной казни.

– Я хочу видеть Триш! – пронзительно закричала Бетси, не обращая никакого внимания на ледяной взгляд Джессики.

Санитар в белом накрахмаленном халате быстро подошел к Бетси и строгим голосом произнес:

– Я должен попросить вас, мисс, вести себя тише. В противном случае вам придется уйти.

Бетси резко развернулась на каблуках, едва не потеряв равновесие.

– Тише? – воскликнула она в гневе. Даже Элизабет, стоявшая в нескольких шагах от Бетси, почувствовала, что от нее сильно пахло алкоголем. Яркий макияж на одном глазу размазался, а на юбке, сильно зауженной в бедрах, не хватало нескольких пуговиц.

– Здесь моя сестра! В этой больнице! Она умирает! Неужели не понятно? – закричала она в истерике. – Трисия умирает, а мне, видите ли, нельзя повышать голос! – И она, сжав кулаки, пошла прямо на санитара.

Стивен встал между ними и прижал Бетси к себе, она же принялась колотить по его груди кулаками и снова завопила:

– Где Трисия? Отведите меня к Трисии!

Тогда он стал успокаивающе гладить ее по голове, приговаривая:

– Все хорошо. Все будет хорошо.

Бетси словно ребенок расплакалась на груди у Стивена. Он подвел ее к стульям, стоявшим вдоль стены. Последние несколько шагов ему пришлось буквально тащить ее на себе.

– Я же говорила, – презрительно заметила Джессика, – она еле держится на ногах. Наверное, сегодня вечером она уже успела побывать во всех барах Южной Калифорнии.

– Прекрасно, Джес, – оборвала ее Элизабет. – Неужели тебе ее не жаль? Ей необходимо сочувствие, ведь Стивен сейчас расскажет ей о смерти сестры. – И она посмотрела на Стивена, который сжимал руки Бетси.

– Насколько я знаю, – язвительно заметила Джессика, – ей необходимо сочувствие половины парней Ласковой Долины, не считая живущих в других городах.

– Я не об этом говорю, – холодно ответила Элизабет, – и ты это прекрасно понимаешь. Неужели у тебя нет ни капли жалости к ней?

– Элизабет права, – устало сказала Элис Уэйкфилд. – И давайте не ссориться из-за пустяков сегодня. Вечер и без того тяжелый.

Нед Уэйкфилд обнял жену за плечи.

– И к тому же еще не закончился, – добавил он, глядя на Бетси со Стивеном.

Вдруг Бетси громко зарыдала:

– Нет, Стивен, нет! Это неправда! Не-е-ет! Ее крик, казалось, достиг наивысшей ноты.

Бетси стала изо всех сил вырываться из рук Стивена, но он еще крепче прижал ее к себе. Наконец рыдания смолкли и раздавались только приглушенные всхлипывания. Бетси уткнулась лицом в плечо Стивена и повисла на нем. Стивен взглянул на родителей. На лице его читалось бессилие.

Нед и Элис Уэйкфилд поспешили на помощь сыну. Элизабет и Джессика – за ними следом. Отец осторожно разжал руки Бетси и сам обнял девушку.

– Мне кажется, – сказал он, – единственное, что сейчас нужно этой юной леди, это лечь в постель и хорошенько выспаться. – Он слегка похлопал все еще продолжавшую всхлипывать Бетси по спине. – Тебе, Стивен, тоже. Так что мы все едем домой.

– Нет, – Стивен вскочил со своего стула. – Бетси не может возвращаться к себе. Ведь там о ней некому позаботиться.

Теперь его лицо выражало сострадание.

– Я это и имею в виду, – мягко возразил отец, – мы все едем к нам домой, и Бетси с нами.

Наконец, впервые за все свое пребывание в больнице, Бетси немного успокоилась и с удивлением посмотрела на отца близняшек.

Джессика тоже выглядела озадаченной. Бетси Мартин? К ним домой?

Бетси словно угадала мысли Джессики:

– Я? Вы приглашаете меня к себе?

– И прямо сейчас, – ответил Нед Уэйкфилд. – Вы со Стивеном поедете со мной, а Элис поведет машину Стиви. – Он повернулся к дочерям: – Девочки, я думаю, вам одним можно доверить «фиат»?

Элизабет кивнула.

– Нет, я не могу ехать к вам, – попыталась было возразить Бетси.

– Послушай, Бетси, – мягко сказала миссис Уэйкфилд, – мы пытались дозвониться твоему отцу, но дома никто не снимал трубку. А тебе лучше сегодня не оставаться одной.

Бетси осторожно освободилась из объятий мистера Уэйкфилда и повернулась к его жене:

– Но я не заслуживаю такого внимания. Ведь сестра умерла, так и не дождавшись от меня даже последнего «прощай».

И она опять разрыдалась, не в силах сдерживать слезы.

– Бетси, дорогая, – пыталась успокоить ее миссис Уэйкфилд, – ты уже ничем не могла помочь ей.

– Но я должна была быть здесь, – всхлипывала Бетси. – Мое место было рядом с ней. Вместо… вместо того, чтобы курить и пить все, что только могла найти… – Бетси судорожно всхлипнула, прервав свою исповедь. – О, Трисия, прости… прости меня, пожалуйста. – Она вдруг бросилась на колени прямо на мраморный холодный пол. – Я обещаю тебе… нет, клянусь… клянусь, я больше никогда не притронусь к этой дряни!

Джессика скептически посмотрела на Бетси. Одна из самых отпетых девиц в городе решила начать новую жизнь? Джессика не могла поверить в то, что от Бетси Мартин можно ожидать чего-нибудь, кроме неприятностей.

2

– Да, это решение Бетси, пожалуй, единственное, что было приятного за сегодняшний вечер, – размышляла Элизабет в то время, как они с Джессикой шли вдоль больничной стоянки к своему маленькому красному автомобилю с откидным верхом.

Она глубоко вдыхала прохладный ночной воздух, приходя в себя после ослепляющего света ламп и белых стен больницы.

– Ты что, и вправду думаешь, что она сдержит свое обещание? – спросила Джессика. – Вот увидишь, уже завтра Бетси опять что-нибудь выкинет. Даже у нас в доме, если не появится ее отец. И бог знает, что про нас станут говорить в школе.

– В школе станут говорить, что Джессика Уэйкфилд и ее семья очень добрые люди, если стали заботиться о бедняжке Бетси.

Элизабет села за руль и открыла боковую дверцу.

– «О бедняжке Бетси», – передразнила ее Джессика, усаживаясь на соседнее сиденье. – Честно говоря, Лиз, странно, что у меня может быть такая наивная сестра.

– Не считаю себя наивной, Джес. Я просто верю в то, что люди могут исправиться.

– Вот-вот. Встретив в безлюдной аллее Джека Потрошителя, ты бы подумала, что он вышел подышать свежим воздухом.

Элизабет решила не отвечать на колкость. У нее не было сил спорить с сестрой. А потом, ссориться, когда на сердце и так тяжело после смерти Трисии… Она повернула ключ зажигания и завела машину.

– Эй, а почему ты опять ведешь машину? – обиженно спросила Джессика, когда Элизабет стала выезжать за узорные железные ворота больницы вслед за красно-коричневым автомобилем родителей.

– Джес, тебя еще тянет ссориться после всего случившегося? – Элизабет взглянула на сестру, которая сидела, надув губы. – Ты ведь знаешь, что папа не разрешает тебе водить машину после всех твоих штрафов за нарушение правил дорожного движения, и особенно после случая на Миллерз-Пойнт.

Миллерз-Пойнт живописная горная площадка, с которой открывался вид на весь город. Но большинство влюбленных парочек приезжали туда отнюдь не за тем, чтобы разглядывать окрестности.

Джессика раздраженно взглянула на сестру:

– Да, я ехала немножко быстрее, чем положено.

– Немножко? Да бог с тобой, Джес. Насколько я тебя знаю, ты всегда носишься, как на гонках «Формулы-1».

– Слушай, я ведь заплатила штраф из своих собственных денег, которые копила на новый стереомагнитофон, и, по-твоему, я еще мало наказана?

– Ты же знаешь, Джес, что это не я так решила. А потом, этот новый стереомагнитофон и не слишком тебе нужен. Тебе вполне хватает и моего, которым ты всегда пользуешься. – И Элизабет слегка похлопала Джессику по руке.

– Да не в этом дело, – расстроенно ответила Джессика и, щелкнув кнопкой радиоприемника, стала искать нужную волну.

– А в чем же? – поинтересовалась Элизабет.

– Да в том, что мне вообще не надо было ехать на Миллерз-Пойнт тем вечером. А если и ехать, то не с Полом Шервудом. Ты представляешь, он целоваться совсем не умеет. Целуется, как дохлая рыба.

Сестры так и прыснули. После напряженного вечера нужна была разрядка, и Элизабет была благодарна сестре за шутку.

– Так ты оказалась ему не по зубам, Джес, – смеялась Элизабет, следуя по извилистой дороге за машиной родителей.

– Да, кстати о Миллерз-Пойнт, – продолжала Джессика, ловко поворачивая разговор на прежнюю тему. – Знаешь, с кем на прошлой неделе там была Бетси Мартин?

– Джес, оставь ее в покое, ладно? – Элизабет мгновенно помрачнела.

– С Чарли Кэшменом и Джимом Старбриджем, представляешь? Сразу с обоими! Как тебе это нравится?

– Джес, людям надо давать шанс исправиться.

– Клянусь, Лиз, если б мы не были как две капли воды похожи друг на друга, никто никогда бы не догадался, что ты моя родная сестра.

И это была чистая правда. При поразительном внешнем сходстве, одинаковых золотистых волосах, безупречных стройных фигурах, цвете лица, внутренне они были настолько разные, насколько могут отличаться две шестнадцатилетние девушки.

– Как можно ожидать чего-то хорошего от этой девицы! – воскликнула Джессика. – Неужели ты не помнишь тот случай, когда они с Риком Эндовером носились на его «камаро»? А когда полиция их остановила, то в бардачке машины нашли столько наркотиков, сколько нет даже в аптеке!

– Я, кажется, припоминаю кого-то, кто однажды сам был по уши влюблен в Рика Эндовера, – усмехнулась Элизабет и ехидно посмотрела на сестру.

Джессика продолжала переключать приемник с одной программы на другую.

– Ну могут же люди иногда ошибаться, – попыталась оправдаться она.

– Вот и я о том же, – торжествующе воскликнула Элизабет, сворачивая на Калико-Драйв. – В свое время Бетси наделала ошибок и теперь пожинает плоды.

– Знаешь, мне только хотелось бы, чтобы это происходило подальше от меня. Я вздохну с облегчением, когда старый пьяница Мартин вернется и заберет от нас свою дочку. Если у него очередной запой, думаю, он вернется не позже чем через пару дней, а?

– Откуда я могу знать, – печально покачала головой Элизабет, – что на уме у такого человека, как мистер Мартин. Его не было здесь, даже когда умирала Трисия. Так почему ты считаешь, что он появится ради Бетси?

В ее зеленовато-голубых глазах стояли слезы.

– Я всегда говорила, что от этих Мартинов ничего хорошего не жди. – Джессика в порыве чувств хлопнула ладонью по приборной доске. – Теперь самое время Стивену навсегда от них избавиться.

– Я бы так не говорила, но, пожалуй, Стивену нужно держаться подальше от Бетси. Ведь до похорон он вряд ли вернется в свой колледж. Ему так тяжело после смерти Трисии, и то, что в нашем доме ее сестра, для него только лишняя боль.

– Я знала, что рано или поздно, но ты со мной согласишься. – Джессика самодовольно кивнула головой.

– Рано радуешься, Джес. Я по-прежнему прошу тебя отнестись к ней добрее.

– С какой стати? Ведь мы не собираемся оставлять ее у себя дома надолго.

– Джессика Уэйкфилд, ее сестра только что умерла. Представь только, каково ей сейчас. Подумай об этом, Джес. Что бы ты чувствовала, если бы умерла я?

Джессика содрогнулась при воспоминании о том времени, когда она сама чуть не потеряла сестру. Элизабет тогда попала в автокатастрофу. Джессика обещала подвезти ее домой на машине, но не захотела так рано уходить с вечеринки, и Элизабет решилась поехать на мотоцикле. Эта поездка закончилась трагедией.

У Джессики похолодело внутри, едва она вспомнила сестру, лежащую в состоянии комы, на грани смерти. Это было самое страшное время в жизни Джессики. Не дай бог пройти через такое еще раз.

– Ты права, Лиз, – наконец ответила она, когда их машина уже сворачивала на аллею, ведущую к дому Уэйкфилдов. – Я обещаю хорошо относиться к Бетси Мартин, договорились?

– Договорились, – обрадовалась Элизабет.

– По крайней мере, в ближайшее время, – добавила про себя Джессика.

3

– Опять эта пицца, – вздохнула Элизабет, когда они с Инид Роллинз пришли в школьную столовую. – Они, наверное, вырезают их из картона, честное слово.

Элизабет поставила на поднос пиццу, стакан сока и взяла еще яблоко. Она оглядела переполненный зал и поискала глазами своего приятеля, Тодда Уилкинза.

Вокруг было много народу. Кто-то пытался доделать домашнее задание, некоторые использовали свободное время для общения с друзьями, а кое-кто даже устроил беготню между столиками и потом выбегал во дворик перед столовой.

«Для всех остальных день как день», – подумала Элизабет.

Она же не могла забыть о Трисии, переживала за Бетси и Стивена. Разглядывая эту шумную толпу, она с грустью осознавала, что мир не перевернулся из-за того, что в ее жизни произошла трагедия.

– Все в порядке, Лиз? – Инид сочувственно обняла Элизабет.

В ее больших зеленых глазах была тревога.

– Нормально. Спасибо, Инид.

– Жаль, что словами горю не поможешь. Потребуется время, чтобы оправиться после смерти Трисии. А жизнь продолжается, и надо помнить, что ваши друзья с вами.

Элизабет слабо улыбнулась:

– Я вижу ее лицо так же, как твое.

Инид нахмурилась и мрачно посмотрела на Элизабет.

– Прости, Инид, дурацкая шутка. Ты права, все, что мне остается, – это получить максимум удовольствия от такой замечательной пиццы.

Подруги, смеясь, отошли от прилавка.

– Ты нигде не видела Тодда? Он вчера позвонил сразу после тебя, чтобы выразить соболезнования. – Голос Элизабет опять на мгновение стал печальным. – Сегодня утром мы с ним уже виделись и договорились встретиться за обедом, – добавила она, пытаясь отогнать мрачные мысли.

– Может, он на улице, – предположила Инид.

Подруги вышли во дворик и сразу же увидели Тодда, стоящего в толпе, которая собралась вокруг долговязого Уинстона Эгберта. Уинстон восседал за одним из деревянных столиков. Перед ним на подносе стояла тарелка, на которой высилась стопка пицц.

– Не выйдет, Эгберт, – недоверчиво говорил Брюс Пэтмен. – Не съешь ты это все за четыре минуты.

– Судя по вечеринке в «Бич Диско» – сможет, – возразил ему Тодд.

– Поглядим, – кивнул Брюс.

Инид и Элизабет поставили свои подносы на свободный столик и присоединились к быстро увеличивающейся толпе, чтобы не пропустить веселого зрелища.

– Эй, глазеешь? – Элизабет обняла своего друга.

– Лиз. – В голосе Тодда слышалось беспокойство. – Ты как?

– Ничего в общем. Инид меня развлекает.

– Ну и хорошо, – улыбнулся Тодд. Он был игроком школьной баскетбольной команды. Стройный, симпатичный. Когда он улыбался, в уголках его глаз появлялись морщинки, при виде которых сердце Элизабет начинало стучать чаще. А сегодня ей было особенно приятно, что рядом есть такой надежный и такой любимый человек и что трагическая развязка событий последнего времени, слава богу, уже позади.

Тодд нежно обнял Элизабет.

– Этот спектакль должен поднять тебе настроение. – Он кивнул в сторону Эгберта, который но всем правилам повязывал себе на шею в качестве салфетки носовой платок и при этом гримасничал. – Ты как раз вовремя, чтобы увидеть, как я выиграю у Брюса спор.

Тодд откинул со лба прядь темно-каштановых волос.

– Ну на этот раз я на стороне Брюса, – сказала Лила Фаулер. – Мне кажется, это невозможно.

– Лила, – кривлялся Уинстон, поглаживая себя по животу, – радость моя, ты недооцениваешь силы Короля Бутербродов. Эй, Элизабет, – попросил он, увидев ее, – возьми на себя обязанности судьи, ладно? – Уинстон кивнул на часы на запястье у Элизабет.

– Конечно, Ваше Величество. – Элизабет посмотрела на часы: – Начинаем через десять секунд.

Уинстон сделал большой глоток пунша и со стуком поставил стакан на стол.

– Ну, Уин, – сказала Элизабет, глядя на часы, – на старт… внимание… марш!

Уинстон схватил первую пиццу и в два приема проглотил ее. Потом запихнул в рот вторую и стал усиленно ее пережевывать.

– Уинстон превратит это в театр одного актера. – Лила откинула за плечи длинные волнистые светло-каштановые волосы.

Уинстон запил вторую пиццу большим глотком пунша и принялся за третью.

– Браво, Уин! – воскликнула Элизабет. – Еще больше двух с половиной минут осталось.

Но Уинстон стал сдавать. Третью пиццу он съел уже в четыре приема и притом долго ее жевал.

– Глядя на него, я уже вижу, как еду на «Бич Диско» с какой-нибудь счастливицей, да, Уилкинз? – Брюс Пэтмен толкнул Тодда локтем.

Уинстон посмотрел на Брюса таким взглядом, словно хотел сказать: «Если бы у меня не был занят рот, я бы посоветовал, куда тебе поехать». Эта шутка Брюса только подзадорила его. Уже исчезла половина четвертой пиццы. Уинстон больше не кривлялся. Вместо шутовских гримас на его лице появилось сосредоточенное выражение.

– Последняя минута, – громко объявила Элизабет, – ты успеваешь.

– Давай, Уинстон, жуй! – ободряюще закричала Инид.

– Держись, Уин, – поддержал ее Роджер Баррет, стоявший в обнимку со своей подругой Оливией Дэвидсон.

– Осталось двадцать секунд… Уинстон запихнул в рот последний кусок.

– Десять… девять… восемь…

Уинстон с усилием проглотил пиццу, запил ее пуншем и расплылся в широкой улыбке.

– Здорово, Уинстон! – восторженно крикнул Тодд и похлопал Брюса по плечу. – Так что эта очаровательная девушка и я отправляемся в пятницу вечером на «Бич Диско», ты проспорил. – И он подхватил Элизабет на руки и подбросил в воздух.

Роджер и Кен Метьюз, капитан футбольной команды, водрузили Уинстона себе на плечи, торжественно пронесли его по дворику и вынесли на газон. За ними следовали еще несколько человек.

– Дорогу Королю Бутербродов! – громко крикнула Инид, когда процессия огибала один из больших дубов на школьном дворе.

Оливия же схватила несколько ложек и принялась ими стучать, возвещая о триумфе Уинстона.

Когда процессия удалилась, к Элизабет и Тодду подошла Регина Морроу с подносом в руках.

– Что здесь происходит? – удивленно спросила она.

– Привет, Регина. Ты такое представление пропустила, – сказала Элизабет, отчетливо выговаривая каждое слово, чтобы ее плохо слышащая подруга могла разобрать слова по движению губ. – Уинстон установил школьный рекорд по поеданию пиццы. – И Элизабет рассказала Регине о подвиге Уинстона.

– Да, кстати, о пицце, – добавила она, когда к ним вернулась Инид, – мы как раз собираемся приступить к ней. Присоединяйся.

К концу обеденного перерыва к Элизабет вернулось ее обычное настроение. Тодд, Инид и Регина веселили ее, как могли, состязаясь в остроумии по поводу пиццы. В итоге никто не осилил даже половины порции, дружно решив, что Уинстон наелся за всех.

«Инид права, – думала Элизабет, – друзья познаются в беде».

И от этого ей стало легче. Но когда учебный день подошел к концу, Элизабет снова начала вспоминать о Трисии и тревожиться о ее сестре. У бедняжки Бетси нет никого, кто мог бы поддержать ее в течение дня, развеселить или хотя бы просто поговорить.

«Ей, должно быть, так одиноко, – думала Элизабет по пути от автобусной остановки до дома, – так страшно. Если б у нее были такие друзья как у меня… Да, если ей и есть на кого рассчитывать, так это только на меня», – решила она и ускорила шаг, намереваясь поговорить с Бетси, как только придет домой.

Открыв входную дверь, Элизабет услышала оглушительную музыку.

– Эй, кто дома, – громко позвала она.

Джессика должна быть на тренировке команды болельщиц, а родители еще на работе.

– Стив? Бетси?

Элизабет бросила учебники на коричневый мраморный столик и направилась в кабинет, где ночевала Бетси. Радиоприемник оглушал даже из-за плотно закрытом двери. Элизабет осторожно постучала. Никто не отозвался. Интересно, чем это может заниматься Бетси под такую громкую музыку? Было страшно узнать правду. Элизабет представила себе накуренную комнату, пустые бутылки, разбросанные на красном восточном ковре в кабинете, Бетси, развалившуюся на диване.

«А если она не одна? Может, у нее там парень», – испуганно размышляла Элизабет.

– Нет, – решительно сказала она себе. – Я ведь хочу помочь ей. В конце концов, только вчера вечером Бетси клялась, что начнет новую жизнь.

Элизабет постучала громче. Никакого ответа. Может, Бетси не слышит из-за громкой музыки? Поколебавшись, Элизабет повернула ручку и приоткрыла дверь.

Глаза ее округлились от изумления. Ведь она ожидала увидеть черт-те что. Но ее взору предстала Бетси, сидящая спиной к двери за большим столом из красного дерева, поглощенная какой-то работой. Элизабет открыла дверь шире. Теперь она могла видеть, как Бетси, одетая в обрезанные джинсы и майку, склонилась над альбомом для эскизов и что-то рисовала карандашом.

– Бетси! – громко позвала Элизабет. Бетси, как испуганный зверек, быстро обернулась.