– Может быть, ты и права. – Однако Элизабет еще не до конца в это поверила.
– Да все это просто глупо. Тебе надо поговорить с Тоддом, а не со мной. Откуда же он узнает, о чем ты думаешь, если ты ему не расскажешь?
– Я боюсь, – сказала Элизабет. – Как в детстве, когда в кино я закрывала глаза, предчувствуя начало страшной сцены. Что, если я спрошу Тодда, как он относится к Пэтси, а он ответит, что хочет порвать со мной?
– Перестань, Лиз. Ты и вправду думаешь, что это может случиться? И все из-за того, что Тодд порекомендовал ее для такой бессловесной роли, как художник по костюмам?
Элизабет задумалась. Потом покачала головой:
– Не знаю, Инид. Просто не знаю.
– Что с тобой, Билл? – спросил Тодд. – Какой-то у тебя тоскливый вид. Нервничаешь из-за пьесы?
Билл был погружен в свои мысли, но поднял глаза, когда его друг плюхнулся рядом на скамейку в раздевалке. Все остальные были уже в спортзале, но Билл не спешил присоединиться к ним.
– Конечно, нервничаю немного, – признался он, наклоняясь, чтобы завязать шнурок. – Хотя думаю я вовсе не о пьесе.
Тодд понимающе взглянул на него.
– А о Джессике, правильно? – мягко сказал он. – Понимаешь, я вовсе не собираюсь вмешиваться – тем более, что ты не спрашивал у меня совета, – и лучше мне придержать свой длинный язык, но я просто не могу видеть тебя таким.
Билл покраснел:
– А что, сразу заметно, да?
– Ну, давай вот что обсудим – как ты из кожи вон лезешь, чтобы привлечь ее внимание, так что тебе пора оформлять страховку от несчастного случая. – Тодд обхватил рукой опущенные плечи Билла. – Но только не позволяй ей себя дурачить, ладно?
– Мне… мне нравится что-нибудь для нее делать, – запинаясь, проговорил Билл.
– Но ей это нравится еще больше, – сказал Тодд. – Знаешь, говорят, любовь слепа, не будь уж слишком слепым.
– Но ведь ты сам влюблен в Лиз, а они с Джессикой – сестры-близняшки, – слабо защищался Билл.
– Джессика – это не Лиз, – сказал Тодд. – Они похожи внешне, и на этом все сходство кончается. Не повторяй ту же ошибку, которую я сделал в самом начале.
– Какую ошибку?
– На какое-то время Джессике удалось заставить меня поверить, что именно от нее я должен тащиться, а на самом деле мне нравилась Лиз.
– А как ты узнал, что именно Лиз? – смущенно спросил Билл.
– Ну, очень просто. Потому что я мог по-настоящему с ней говорить. Мы были друзьями. Я начинаю верить, что это очень важно. Для того, чтобы у двоих сложились по-настоящему хорошие отношения, нужно, чтобы они дружили.
Билл медленно кивнул. Именно так у него и было с Джулианной. Она была не просто его девчонкой, она была его лучшим другом. Они могли просто бродить вместе, говорить обо всем на свете или молчать. Он вынужден был признать, что с Джессикой у него все по-другому. Но разве любовь может быть всегда одинаковой?
– Спасибо за совет, Тодд, – сказал Билл, вставая. – И не беспокойся, я сам о себе позабочусь.
Тодд бросил на него озабоченный взгляд.
– Эй, Билл, ты ведь не сердишься, правда? Может быть, мне не стоило ничего говорить…
– Нет, я не сержусь, Тодд, – ответил Билл.
Но уходя, он понял, что действительно сердится. Только не на Тодда. На самого себя. И не мог понять почему.
Глава 6
Джессика откинула упавшую на глаза влажную прядь волос.
«Должно быть, сейчас не меньше пятидесяти градусов, – подумала она, – а приходится сидеть тут в четырех стенах и все утро репетировать!»
Она всегда считала, что субботы существуют для развлечения. Она взглянула на Билла, который, стоя у сваленного в кучу реквизита, оживленно беседовал с Диди. Ну что ж, день еще впереди…
Джессика подкралась к Биллу и по-змеиному изогнулась, чтобы взять его под руку.
– Я просто умираю от жары. А что, если нам всем пойти ко мне и искупаться в бассейне?
Волна красноты, как ртуть в термометре, постепенно поднималась по шее Билла, заливая огненно-красным цветом даже мочки ушей.
– Это просто здорово, Джессика. Я бы с удовольствием… – он перевел взгляд с Джессики на Диди, – но я обещал Диди, что займусь с ней серфингом.
Джессика знала все об этих занятиях. В последнее время они тренировались все чаще и чаще. Билл никак не мог удержаться, чтобы не похвастаться, как хорошо у Диди все получается – это уже начинало действовать Джессике на нервы. Послушать его, так Диди уже может выступать на чемпионате по серфингу среди юниорок, который состоится через две недели. До премьеры тоже оставалось две недели, и Джессика никак не могла понять, откуда только у этих двоих находятся время и силы. Еще больше ее раздражало то, что Билл вместо того, чтобы сидеть себе дома и тосковать по ней, – как ей и хотелось, – ведет себя совсем по-другому.
Она погасила улыбку, изображая, что ее постигло величайшее разочарование.
– О, как жаль, Билл. Я так надеялась, что ты придешь. Я хотела компенсировать пропущенное в прошлый раз свидание. – Она быстро взглянула на Диди. – Разумеется, я и тебя приглашаю тоже, – добавила она, как бы мимоходом.
Диди ничего не ответила. Широко раскрыв глаза, она со страхом смотрела на Билла и ждала, что он решит, кого он выберет – ее или Джессику.
Билл колебался лишь мгновение, прежде чем победил разум.
– Как-нибудь в следующий раз, – пробормотал он.
Джессика была вне себя. Она не могла поверить, чтобы кто-нибудь из ребят, а тем более из тех, что сходили по ней с ума так, как Билл, смог бы остаться с этой жирной курицей Диди, вместо того, чтобы быть с нею.
Она слегка провела пальцами по его руке.
– Просто без тебя будет неинтересно. Не беспокойся, я понимаю. Зачем тебе плавать в нашей маленькой луже, когда ты сможешь заполучить весь Тихий океан?
Билл в ответ покраснел еще сильнее.
– Вовсе не поэтому, Джессика. Я и в самом деле хотел бы пойти. Но я обещал Д…
Диди не выдержала.
– Все нормально, Билл, – резко перебила она. – Почему бы тебе не пойти? Я считаю, что мне нужно теперь для разнообразия потренироваться одной. – Она заставила себя весело улыбнуться, но сердце у нее колотилось.
Билл сделал очень слабую попытку ее переубедить.
– Ты уверена? – на его лице было написано облегчение.
– Конечно, уверена. Раз я собираюсь участвовать в чемпионате, будет смешно, если ты меня все время будешь держать за руку. Конечно, я могла бы сказать, что мы – сиамские близнецы, но, боюсь, никто не поверит.
Диди знала, что ее всегда выручает язык; она отшучивалась, чтобы скрыть свои истинные чувства. Это был старый способ защиты, еще с тех времен, когда она была щекастой малышкой, и единственная возможность удержать других детей от насмешек над ней заключалась в том, чтобы рассмешить их первой. Диди изо всех сил удерживала широкую улыбку, так что у нее заломило скулы. На глазах у нее закипали слезы.
– По-моему, Диди абсолютно права, – произнесла Джессика. – Ей сейчас действительно нужно почувствовать себя самостоятельной.
Как только они вышли, Джессика слегка вскрикнула и повернулась к Биллу.
– Господи, я, должно быть, оставила текст своей роли там, на сцене. Тебе нетрудно было бы, Билл?..
Ему, разумеется, было нетрудно. Диди больше не могла все это выносить. Билл казался ей марионеткой, которую Джессика дергала за нитки. Что-то пробормотав в качестве извинения, Диди поспешила убежать, пока не вернулся Билл. Она низко наклонила голову, чтобы скрыть слезы, и чуть не столкнулась с Роджером Барретом.
– Ты не собираешься пойти поплавать к Джессике? – спросила она, надеясь, что короткий разговор хоть чуточку ему поможет.
Но вряд ли это было возможно: он выглядел еще более выбитым из колеи, чем она сама.
– Я… мне не хочется, – сказал он, запинаясь, и покраснел.
Ясно было, что он не хотел туда идти вовсе не по этой причине, но Диди не собиралась допытываться. Сейчас, когда она задумалась над этим, ей показалось, что Роджер вечно куда-то спешил, как будто ему предстояло сделать что-то важное, но он не хотел никому говорить что.
«А может быть, он шпион», – подумала она.
Будь она в другом настроении, эта мысль заставила бы ее рассмеяться: Роджеру, с его неопрятной прической, потертыми туфлями и очками, постоянно съезжающими на нос, до Джеймса Бонда было далеко. Не то, чтобы он был уродливым. Если бы не эти очки и плохо сидящая на нем одежда, он даже мог бы показаться красивым. Все дело в том, что его не понимали.
Диди стало его жалко. Она-то знала, каково это – оставаться снаружи и заглядывать внутрь. Что до нее, она всегда была «стариной Диди». Друг для всех, и ни для кого – подруга.
«А для Билла и тем более», – подумала она.
Он абсолютно четко дал это понять.
– Ну, пока, – Диди помахала Роджеру рукой и направилась к автомобильной стоянке, где была припаркована ее машина.
Она знала, что ей нужно добраться до пляжа, пока еще высокий прилив, но вдруг почувствовала, что вовсе не хочет спешить. И пляж неожиданно показался ей самым пустынным местом на свете.
– Эй, вы все, смотрите! Я собираюсь показать знаменитый прыжок Уэйкфилдов!
Билл заслонил глаза от солнца, но он был беззащитен перед ослепительностью Джессики, стоявшей на доске для прыжков в белом бикини, оттенявшем ее золотистый загар. Сердце у Билла так и подпрыгнуло, когда она подняла руки и, с силой оттолкнувшись, полетела в прозрачную бирюзовую воду. Она вошла так чисто, что на воде почти не появилось ряби. Молодежь, окружавшая бассейн, разразилась аплодисментами и криками, когда она вынырнула с торжествующей улыбкой.
– Классно вошла, Джес! – крикнул Том Маккей.
Том не принадлежал к компании из театральной студии. Он заглянул сюда, возвращаясь с соревнований по теннису. Билл завидовал его легкости и уверенности в общении с Джессикой. Как бы ему хотелось избавиться от ощущения, что он связан по рукам и ногам, которое всегда возникало при разговоре с нею.
Оказавшись в воде рядом с Джессикой, Том схватил ее за талию, а она визжала от смеха и пыталась брызнуть водой ему в лицо. Увидев это, Билл ощутил прилив ревности. Сначала Джессика вела себя так, будто действительно хотела, чтобы он пришел, но как только появился Том, она просто перестала его замечать.
«А ты сам как вел себя с Диди», – напомнил ему внутренний голос.
При мысли о Диди Билл тут же почувствовал себя виноватым. Нельзя было оставлять ее, хотя она сама на этом настаивала. Она – хороший друг, и он обещал, что они будут заниматься серфингом вместе. Он действительно гордился ее успехами. Она оказалась отличной ученицей и просто классной спортсменкой. Кроме того, с ней он мог по-настоящему общаться, держаться естественно и откровенно, совсем как с Джулианной.
Тут Билл даже вздрогнул от неожиданности. Конечно, Диди не то, что Джессика – внешне вовсе не похожа на Джулианну – и все же сходство было. Диди так же часто и звонко смеялась, так же внимательно и сочувственно слушала и была такой же способной в занятиях серфингом.
Однако он запретил себе размышлять на эту тему. Как можно думать о Диди, если интересует его только Джессика?
Джессика брызнула водой в Тома, а тот в отместку окунул ее с головой.
«Развлекаются вовсю, – мрачно подумал Билл. – И ее можно понять. Почему Джессика должна привязаться к одному, когда можно выбрать из миллиона других?»
Но в том-то и загвоздка, что Билл не создан ни для массовок, ни для очередей. Вот почему он проводил столько времени в воде. Там было по-настоящему спокойно и тихо, слышались только плеск волн; да крики чаек. Он как-то объяснял это Диди, и она, кажется, поняла.
А вот Джессика вряд ли поняла бы. Он смотрел, как она вместе с Томом, смеясь, выходит из бассейна, и чувствовал, что его охватывает отчаяние.
«Влюбиться – все равно что оказаться накрытым волной», – подумал он.
Подъезжая к дому на небольшом красном «фиате», Элизабет услышала доносящиеся со двора всплески воды и смех. День был такой жаркий, что ей пришлось опустить верх машины, хотя библиотека была совсем недалеко. Она провела несколько утомительных часов, собирая материал для семестровой работы по гражданскому праву.
Войдя в дом, она увидела отца. Он сидел на диване в гостиной, склонившись над развалом газет на журнальном столике. И снова, в который уже раз, Элизабет подумала о том, как удается ее отцу, столько времени проводящему за письменным столом, в размышлениях над судебными делами, сохранить такую спортивную форму. По росту он вполне сойдет за баскетболиста, а такие бицепсы могут быть у пловца или чемпиона по легкой атлетике.
– Привет, – сказала она, плюхнувшись рядом с ним на диван. – Что ты здесь делаешь в такую великолепную погоду?
– Прячусь, – признался он, посмеиваясь. – Возможно, я ошибаюсь, но, судя по звукам, на наш двор устроило налет племя апачей.
– Джес со всей театральной компанией?
– Угу, – Нед Уэйкфилд подмигнул. – И одно из двух – либо Джессику взяли в плен, либо как раз наоборот. Я голосую за второе.
Элизабет сделала удивленные глаза, но потом не выдержала и хихикнула:
– Ой, папа, ну хватит смеяться!
– А тебе не кажется, что я имею право немного посмеяться в выходные дни, после того, как всю неделю просидел в суде с самым серьезным видом? – И он старательно изобразил возмущение.
В дверях кухни показалась Элис Уэйкфилд – она готовила там напитки.
– Твоя сестра привела всю компанию, – пояснила она. Снаружи раздался вопль, потом последовал всплеск. – По-моему, это похоже на репетицию сцены в Перл-Харбор из «Отныне и навсегда».
– Пойду-ка надену купальник, пока еще всю воду не выплеснули, – сказала Элизабет, взбегая по лестнице.
– Тодд тоже здесь! – крикнула мать ей вслед.
Тодд! Во рту у Элизабет пересохло, и сердце заколотилось. Последние несколько дней они редко виделись – и у нее, и у него было много дел – и она по-настоящему соскучилась.
Ее подозрения казались ей теперь просто глупыми. Ну стоило ли так переживать из-за того, что Тодд хорошо относится к девчонке, с которой когда-то дружил?
Она представила, как поделится с ним своими опасениями. А Тодд рассмеется и скажет, что она совсем сошла с ума, если подумала, что он мог влюбиться в кого-нибудь еще – даже если этот кто-нибудь такой же ослепительный, как Пэтси. Потом он обнимет ее, и поцелуй перечеркнет все несчастья этой недели.
Элизабет торопливо натянула свой полосатый купальник и схватила полотенце, висевшее в ванной, которая была у них с сестрой общей. Выходя из ванной, она бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и сдернула круглую резинку, стягивавшую волосы в хвостик. Вот так. Теперь, когда волосы рассыпались по плечам, она выглядела более соблазнительно.
«Больше похожа на Джессику», – решила она, и в ее глазах вспыхнули искры какого-то тайного оживления.
Когда она открыла стеклянную раздвижную дверь во внутренний дворик, ее встретили дикие вопли и шумный плеск воды. На мгновение она ослепла от солнечного блеска, но затем открывшаяся перед ней сцена сфокусировалась достаточно четко.
Она даже слегка вскрикнула. В шезлонге во всем своем ослепительном, королевском великолепии растянулась Пэтси, а над ней, согнувшись, стоял Тодд. Она лежала на животе, и лифчик ее купальника был расстегнут. Медленными круговыми движениями Тодд втирал ей в спину крем для загара.
Вдруг он поднял глаза и встретился взглядом с Элизабет. Он выпрямился, как бы собираясь поздороваться с ней, но она уже убежала обратно в дом.
Глава 7
– Лиз, прошу, давай поговорим. Я хочу понять, что происходит.
Встревоженный голос Тодда доносился через закрытую дверь спальни, вызывая у Элизабет новый приступ рыданий. Зачем он прикидывается таким невинным? Наверное, считает ее совсем слепой.
– Я не желаю с тобой разговаривать, – донесся ее ответ, приглушенный подушкой, которую она положила себе на голову. – И наше сегодняшнее свидание отменяется!
Но Тодд был не из тех, кто легко сдается.
– Лиз, это глупо. Ты вела себя просто странно последние дни. С тобой все в порядке?
– У меня все прекрасно.
– Послушай, если ты из-за того, что я мазал Пэтси кремом для загара…
Все-таки до него дошло, что она не слепая, в конце концов!
– Мажь, втирай все, что хочешь. Меня это ни капельки не волнует!
– Лиз, ну это действительно просто глупо, – повторил он. – Это было просто…
Но Элизабет надвинула поплотнее подушку, чтобы не слышать его жалких оправданий. У нее больше не было сил слушать дальше. Доказательство было неопровержимым, ведь она все видела собственными глазами.
Вместе с тем, ей страстно хотелось поверить Тодду, дать убедить себя, что здесь какая-то нелепая ошибка. Но ведь это же бесполезно! Если внешность она унаследовала от матери, то от отца ей досталось железное чувство логики. Тодд, влюбленный в Пэтси, – это логично. И вообще, в его жизни было слишком много моментов, когда Пэтси можно вычислить абсолютно четко.
Она осторожно сдвинула с головы подушку и услышала звук удаляющихся шагов Тодда. Почему-то ей стало еще хуже. Она почувствовала себя покинутой, хотя сама велела ему уйти. Назойливо вертелась мысль о том, что если бы он действительно хотел убедить ее, то приложил бы больше усилий.
Внезапно дверь в ванную, которая соединяла спальни сестер, распахнулась. Оставляя мокрые следы, в комнату влетела Джессика и обняла сестру.
– Я пошла за полотенцем и встретила Тодда. Он сказал, что ты заперлась в своей комнате и ни с кем не хочешь разговаривать. Но я знаю, что ко мне это не относится! Ой, Лиз, что такое? Вы что тут, подрались?
«Тодд несправедлив к Джессике, – подумала Элизабет. – У ее сестры действительно доброе сердце, хотя порой и кажется, что это не так».
Однако она быстро высвободилась из влажных объятий Джессики.
– А тебе не кажется, что если человек не хочет с кем-то разговаривать, значит на то есть причины? – насмешливо спросила она, вытирая мокрые щеки.
– Должно быть, Тодд сделал что-то кошмарное, раз ты в таком состоянии. Знаешь, я всегда подозревала, что он свинья.
Элизабет не была уверена, что ей нравится, как Тодда называют свиньей, хотя сама готова была убить его в эту минуту.
Она вздохнула:
– Видимо, не стоит так уж винить Тодда. Я хочу сказать, что Пэтси… ну, достаточно только взглянуть на нее. Кто из ребят перед ней устоит?
– Тодд и Пэтси? – Джессика округлила глаза. – А я и не знала, что между ними что-то есть.
– Тодд встречался с ней до меня. Перед тем, как она уехала.
– Почему же я узнаю об этом только сейчас? Ради бога, Лиз, почему же ты мне раньше не сказала? – Ясно было, как она обижена тем, что Элизабет не доверилась ей.
Вдруг все повернулось так, что Элизабет стала утешать Джессику:
– Прости, Джес. Я собиралась тебе сказать. Но… просто ты была так занята с пьесой… и вообще. Я тебя почти не видела.
По правде говоря, Джессика была обычно слишком увлечена собственными романтическими подвигами, чтобы уделять внимание сердечным делам Элизабет. Но отношения между Тоддом и ее сестрой всегда вызывали у нее раздражение. И на то были две веские причины. Причина номер один: вначале она предназначала его для себя, а он предпочел ей Элизабет. Причина номер два: он отнимал у ее сестры чересчур много времени.
– Гмм… – Джессика уставилась на покрывало, которым была покрыта кровать, и машинально скручивала вылезшую из него нитку. – Теперь, когда ты сама об этом упомянула, я признаюсь, что заметила, как много времени Тодд проводит с Пэтси на репетициях. Они, должно быть, были очень близки, правда?
Сердце Элизабет снова ухнуло вниз. Одно дело подозревать и совсем другое получать подтверждение своим подозрениям.
– Ой, но я уверена, что это ничего не значит, – быстро добавила Джессика. – Может быть, он так внимателен потому, что она вроде бы здесь новенькая и все такое прочее. Он, возможно, и не хотел, но его заставило чувство долга.
– Чувство долга? Джес, да ты посмотри на Пэтси хорошенько! Ты можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из ребят оказывал ей внимание только из чувства долга?
– Может, и так. Но, если честно, Лиз, не стоит на этом слишком зацикливаться. Не в одной внешности дело.
Элизабет тяжело вздохнула и перевернулась на спину.
– Я что-то не пойму, в чем же еще.
– Во всяком случае, – безжалостно продолжала Джессика, – если он действительно в нее влюбился, то, может быть, ненадолго. Ну, знаешь, просто увлекся и все. Я уверена, это пройдет.
– Джес! – Элизабет вдруг села. – Ты и вправду думаешь, что он в нее влюбился?
Джессика преувеличенно энергично пожала плечами.
– Откуда я знаю. Раз ты меня спросила, я просто высказала свои предположения.
Элизабет всхлипнула и снова зарылась лицом в подушку. И почему так получается, что всякий раз, когда Джессика пытается ее утешить, ей становится еще хуже?
Один из самых верных способов поднять настроение для Элизабет заключался в том, чтобы сесть писать. Так было всегда, с того самого дня, когда она еще ребенком лет девяти-десяти начала заполнять страницы самого первого своего дневника. Теперь она не только регулярно вела дневник, но была корреспондентом и обозревателем школьной газеты «Оракул». И ее статья о возможностях работы во время летних каникул продвигалась вполне успешно.
Почти час она горько рыдала о Тодде, но потом решила оставшуюся часть дня посвятить работе над этой статьей в качестве лекарства от страданий. Конечно, это едва ли могло заменить Тодда, но все же было лучше, чем просто сидеть и лелеять свое горе.
Отец обещал устроить ей интервью с владельцем здания, где находилась его контора. Мистер Пендергаст часто нанимал на работу подростков, хотя, по слухам, он делал это только для того, чтобы меньше платить. Элизабет знала, что он работает и по субботам, и неожиданно решила туда поехать. Если он не слишком занят; то, возможно, ей удастся поговорить с ним несколько минут.
К счастью, отец обычно ничего не имел против того, чтобы она пользовалась его «фиатом», если это было для благих целей. Его контора находилась в пятиэтажном сером здании, рядом с шоссе Калико, всего в десяти минутах езды. Элизабет припарковала у входа в здание небольшой красный автомобиль с откидным верхом и открыла тяжелую – из стекла и металла – дверь. Она сразу же обратила внимание на резкий запах влажной дезинфекции.
Какой-то парнишка в темно-зеленой спецодежде драил шваброй полы. Рядом с ним стояла ручная тележка со множеством моющих средств. Когда Элизабет вошла, парнишка удивленно взглянул на нее. Она удивилась ничуть не меньше. Это был Роджер Баррет!
– Л-Лиз, – заикаясь, произнес он, – ч-что ты здесь делаешь?
Она усмехнулась:
– Я хотела бы задать тот же вопрос тебе. Почему ты никогда не упоминал о том, что работаешь в том же здании, что и мой отец? Я бы как раз у тебя могла взять интервью для своей статьи.
– Не надо! Пожалуйста, я… я не хочу, чтобы кто-нибудь… – Он замолчал, глядя вниз, на поцарапанные носки своих туфель.
Элизабет была удивлена реакцией Роджера. Может быть, она что-то не так сказала? Он, казалось, чуть ли не боится ее. Потом она заметила вспыхнувший на его щеках румянец и все поняла. Он стеснялся того, что работает уборщиком.
– Мне кажется, это просто здорово, – мягко сказала она. – Могу поспорить, что найдется не менее пятидесяти ребят, которые с удовольствием поменялись бы с тобой местами. Ведь в Ласковой Долине так мало подходящей работы для ребят нашего возраста.
Роджер покачал головой:
– Сомневаюсь. Я-то могу поспорить, что многие из них скорее бы согласились умереть, чем заниматься тем, что делаю я.
– Не понимаю, что в этом плохого.
– Прошу тебя, Лиз, ты только никому не говори, что видела меня, – произнес он умоляющим тоном. – У… у меня есть на то причины. К тому же, если об этом станет известно, надо мной будут смеяться.
– По-моему, ты ошибаешься, – ответила Элизабет. – Я просто восхищаюсь, что ты взялся за эту работу. Не всякому хватило бы честолюбия, чтобы, кроме школьных дел и всего такого прочего, справиться еще и с этим.
– Честолюбие? – удивленно спросил он. Его серые глаза, увеличенные очками, казались почти испуганными. – Я вынужден работать. Иначе моей семье не удастся расплатиться за аренду. – Он, видимо, не собирался раскрывать свой секрет, и слова сорвались у него с языка помимо его воли.
В смущении он опустил голову. Элизабет дотронулась до его руки:
– Прости, Роджер, я не знала. Конечно, я ничего не скажу. Хотя по-прежнему думаю, что тебе нечего стыдиться. Наоборот, ты можешь собой гордиться. Я уверена, что твоя семья тоже так считает.
Роджер слабо улыбнулся:
– Спасибо, Лиз. Буду об этом помнить. Я всегда считал, что такие, как ты, способны понять.
Элизабет стало так жалко Роджера, что на время она забыла даже о собственном горе. Она не очень хорошо знала Роджера – у них совпадал по расписанию только один предмет – химия, но почувствовала, что ей открылось в нем что-то, о чем больше никто не знал. Ей никогда не забыть его смущенный, испуганный взгляд.
Очевидно, проблема была не только у нее.
Глава 8
Джессика так нервничала, стоя за кулисами, как будто ей предстояло выступать в Белом доме.
– Я просто умираю от волнения! – свистящим шепотом сказала она Лиле. – Почему мне никто никогда не говорил, что отец Диди работает рекламным агентом в Голливуде?
Лила удивленно округлила глаза.
– Да кому бы это могло прийти в голову?
Что касалось отца самой Лилы, то все, конечно, знали, кто он такой. Джордж Фаулер был одним из самых богатых людей в Ласковой Долине.
– Ты права, уж она-то совсем не голливудского типа, правда? – хихикнула Джессика, прикрыв ладошкой рот.
– Тсс, она услышит, – Лила бросила предостерегающий взгляд в ту сторону, где стояла, разговаривая с отцом, Диди.
Ее отец решил заглянуть на экстренную дневную репетицию. Всем участникам спектакля было разрешено закончить занятия до обеда, поскольку в этот день после уроков было учительское собрание. – И все же я не пойму, почему ты так нервничаешь? Это же только репетиция.
– Тебе легко говорить. Не ты играешь главную роль.
– Ну и зачем об этом без конца твердить? – Лила высоко вздернула нос и потрогала копну шелковистых каштановых волос, волнистыми прядями спадавших ей на плечи. Потом добавила с равнодушным видом: – Если хочешь знать, мне предлагали главную роль в «Похитителях потерянной радуги» еще до Карен Аллен, но я отказалась.
– Потому, что тебя не устраивал Гаррисон Форд, да? – подыграла ей Джессика.
– Вовсе нет. – Она сморщила свой вздернутый носик. – Мы с Гарри отлично ладим. Просто потому, что я ненавижу змей.
Джессика вспомнила эту сцену из фильма: герой и героиня были брошены в египетскую гробницу, полную змей. Фу! Интересно, там были настоящие змеи? Может быть, она еще плохо себе представляет, что значит быть актрисой? И все-таки это было бы здорово! Джессика улыбнулась, так как ей в голову пришла одна мысль. Если бы она была звездой, у нее был бы идеальный дублер – Элизабет. Сестру можно было использовать для всяких трюков, а она бы занялась более пикантными штучками, ну например, такими, как поцеловаться с Гаррисоном. Она закрыла глаза, представляя, как бы это все было…
– Эй! – Лила подтолкнула Джессику. – Я ведь просто пошутила, понимаешь? Мне кажется, ты действительно принимаешь эти актерские дела слишком всерьез.
– А почему бы и нет? – ответила Джессика. – Даже Джессике Ланж тоже приходилось где-то начинать.
– Ну, конечно, – прощебетала Лила, – и ты прекрасно знаешь, где это произошло. В волосатых ручищах Кинг Конга. И я уже сейчас просто вижу – вот Кинг Конг с Джессикой Уэйкфилд в главной роли. – Она захлопала в ладоши. – Ух ты, блеск!
Обе девчонки так и зашлись от смеха. От окончательной истерики их спасло вмешательство мистера Яворски, объявившего, что пора поднимать занавес.
И Джессика мгновенно вновь превратилась в трагическую героиню. Она выпорхнула на сцену, чтобы взять за руку Билла, на которого она смотрела с таким обожанием, как если бы он поменялся лицом с Гаррисоном Фордом.
– О, Бад, не позволяй им разлучать нас…
Диди просто переполняли хорошие новости, когда она вернулась, проводив отца до машины.
– Ну-ка, попробуйте отгадать! Мой отец просто в восторге! Он сказал, что это почти профессионально. Но самая лучшая роль… – она перевела дыхание, и в уголках ее губ появилась улыбка, – он заметил кого-то, кто, по его мнению, действительно талантлив. Я повторяю, действительно талантлив, настолько, что мог бы сниматься в фильмах.
– Кто же? – почти выкрикнула Джессика.
– Он не сказал, окружил все это тайной. Он боится, что тот, о ком идет речь, может слишком разволноваться.
– И как он только может держать нас в таком напряжении! – воскликнула Джессика. – Это… это жестоко и бесчеловечно!
– В конце недели все станет известно, – поспешила объяснить Диди. – А на премьеру он приведет с собой одного своего друга, режиссера. Запомните, это тот самый человек, который открыл Мэтта Диллона! Он славится умением отыскивать новые таланты.
Джессика вертелась так, как будто ее поджаривали на костре.
– Ой, я этого не вынесу! Может быть, он тебе все-таки намекнул? Ну, хотя бы чуть-чуть?
– Тебе хотелось бы услышать, что у нее белокурые волосы и голубые глаза и что она может стать новой Джессикой Ланж? – вмешалась в разговор Лила, одарив свою подругу веселой улыбкой.
– Перестань! – завопила Джессика. – Я вовсе не думаю, что это я. С чего бы это он выбрал меня? Ведь во всей пьесе никто не играет хуже меня!
Билл, как обычно, бросился ее защищать.
– Ты хочешь сказать, никто не играет лучше. Я просто не могу представить, кто бы мог сравниться с тобой.
– Спасибо, Билл, – с притворной скромностью ответила она. – Но я уверена, что ты ошибаешься.
– Ну, все равно до субботнего вечера мы ничего не узнаем, – быстро произнесла Диди. – Вы еще не знаете, как мой папа умеет хранить секреты. Их ни за что у него не вытащить. Я сама просто не могу дождаться, когда все выяснится!