– Входи, пожалуйста, – сказала Элизабет высокому симпатичному парню, стоявшему в дверях дома Уэйкфилдов.
      Но Николас Морроу не двинулся с места, не в силах отвести от Элизабет восхищенный взгляд своих темных выразительных глаз. Она приветливо улыбнулась ему и кивнула в сторону гостиной:
      – Иди за мной. Я скажу Джессике, что ты здесь. – Она повернулась и направилась к гостиной, где уже началась вечеринка, которую в честь Элизабет устраивала ее сестра.
      – Нет. Подожди! – В его голосе прозвучала настойчивость, заставившая Лиз остановиться.
      Она медленно повернулась и увидела, что он стоит уставившись на нее словно зачарованный. От Николаса Морроу она ожидала этого меньше всего.
      Элизабет уже слышала, что он хорош собой. Но чтобы настолько… Его точеное лицо напомнило ей какого-то красавца с журнальной обложки. Такому лицу позавидовал бы и греческий бог.
      Она предполагала, что Ник умен. И сейчас убедилась в этом, заглянув ему в глаза.
      Видно было и то, что Николас – тонко чувствующая натура. Но чтобы онеметь при виде девушки? Уж чего-чего, а этого она от него не ожидала.
      Все сведения о нем исходили от ее сестры Джессики, которая рассказывала о Николасе с благоговейным трепетом. Так бывало всегда, когда на сцене появлялся новый и красивый парень, но на этот раз она перешла все границы. Элизабет и часа не успела пробыть после своего освобождения от похитителя, как Джессика опять взялась за свое.
      – Ах, Лиз, – сказала она со вздохом, который умела издавать только она. – Я встретила такого парня!
      – И кто же он в этот раз?
      – Николас Морроу, вот кто!
      – Николае Морроу… А дальше? Ты расскажешь о нем поподробнее?
      – Ну… он богат!
      – И водит «порше», как Брюс Пэтмен, да? – спросила Элизабет.
      – Вот и нет! О, Лиз, он сказочно богат, настолько, что может позволить себе разъезжать в джипе. – Элизабет подняла бровь, и Джессика быстро добавила: – Его отец, конечно, ездит на «феррари».
      – Ну, тогда все в порядке, – с оттенком иронии произнесла Лиззи.
      Джессика приняла обиженный вид.
      – К твоему сведению, Лиз, даже у таких богатых людей, как Морроу, есть свои проблемы. У Николаса, например, есть сестра Регина. – Джес грустно покачала головой и продолжила тихим, скорбным голосом: – Она глухая.
      – Глухая? Какой ужас!
      – Да, она такая с рождения. Но говорит она как все, только речь ее имеет немного необычный ритм, и некоторые слова она произносит неотчетливо.
      – Но если она не слышит… – начала Элизабет.
      – Она читает по губам, – объяснила Джессика. Помолчав несколько секунд, она вдруг выпалила: – Лиз, ты должна увидеть дом Морроу. Он просто как замок. Можно подумать, что в нем живет королева Англии.
      – Или прекрасный принц? – смеясь, спросила Лиз.
      Во взгляде Джессики появилось мечтательное и отрешенное выражение.
      – Или прекрасный принц, – прошептала она.
      Да, прекрасный принц, подумала Элизабет теперь, глядя на Николаса. Неудивительно, что Джессика сравнила этого красивого юношу с принцем из сказки. И понятно, почему Николас поначалу спутал Элизабет с Джессикой. Близнецы были неотличимы друг от друга вплоть до ямочек на левой щеке.
      Обе девушки были наделены эффектной внешностью – той типично американской красотой, которая была предметом зависти многих девчонок в Ласковой Долине. Высокого роста, идеально сложены, с шелковистыми, выгоревшими на солнце белокурыми волосами, спадающими на плечи. Их искрящиеся глаза были удивительного зеленовато-голубого цвета – как волны Тихого океана. Единственным отличием была крошечная родинка на правом плече у Элизабет.
      Но если не считать внешности, то сестры отличались друг от друга, как ночь и день. Джессика гордилась своей хитростью и изворотливостью, Элизабет же была олицетворением справедливости и честности.
      Глядя на Николаса, Элизабет заметила его скованность и, пытаясь подбодрить, протянула ему руку.
      – Проходи, – сказала она, – вечеринка только началась.
      Элизабет ввела Николаса в гостиную, где «Друиды», рок-группа школы Ласковой Долины, с энтузиазмом исполняли быстрый, до неистовости, танец.
      Тодд Уилкинз, друг Элизабет, стоял у импровизированной эстрады, притопывая ногой в такт музыке. При виде своей любимой он с лучезарной улыбкой направился в ее сторону.
      В то же время Джессика, разговаривавшая с Карой Уокер, своей лучшей подругой, увидела Николаса Морроу. Оборвав разговор на полуслове, она через всю комнату бросилась к нему. Как раз в это время раздался звонок в дверь.
      – Джес, может, теперь ты откроешь? – спросила Элизабет.
      – Я как раз и шла туда, – солгала ее сестрица, одарив Николаса ослепительной улыбкой.
      – Привет, Джессика, – поздоровался тот с рассеянным видом.
      В этот момент «Друиды» перешли от тяжелого рока к мечтательной романтической песне. Николас повернулся к Элизабет.
      – Потанцуем? – спросил он.
      Элизабет надеялась потанцевать с Тоддом. Но подумала, что, как хозяйка дома, она должна дать гостю почувствовать, что ему рады.
      – Конечно, – ответила она и, улыбаясь Тодду, подвела Николаса к тому месту, где танцевали ее лучшая подруга Инид со своим приятелем Джорджем Уорреном.
      Николас обхватил ее рукой, и они изящно заскользили по полу. Николас улыбнулся Элизабет.
      – Послушай! – сказал он вдруг. – Эта песня про тебя!
      Элизабет внимательно прислушалась к словам песни, которую Дана Ларсон, ведущая певица «Друидов», пела своим мягким, чувственным голосом.
      – Ой, Ник! – воскликнула она. – Ты прав. Она, по всей видимости, сочинила ее, чтобы поздравить меня с возвращением. – Ее глаза затуманились. – Ну разве ребята в Ласковой Долине не самые лучшие на свете?
      – Полностью с этим согласен.
      – Думаешь, тебе здесь понравится? – спросила Элизабет.
      – Мне уже нравится, – сказал Николас, пристально глядя ей в глаза.
      Но когда он сказал: «Ты очень красивая, Элизабет», она решила, что пора направить разговор в другое русло – говорить не о ней, а о нем.
      – Мои шпионы донесли, что ты собираешься на будущий год поступать в колледж, – нерешительно начала она.
      – Твои шпионы правы, – кивнул он. – Что еще?
      – Что ты берешь годичный перерыв, чтобы изучить бизнес своего отца.
      – Опять верно! А они донесли тебе, что это за бизнес?
      – Компьютеры, – сказала Элизабет.
      – Они очень ловкие, эти твои шпионы. Есть еще какая-нибудь информация?
      – Немного, – протянула Элизабет.
      Она склонила голову на сторону, как бы пытаясь что-то вспомнить.
      – С другой стороны, мой хрустальный шарик…
      – Ого! Хрустальный шарик! Что же говорит он?
      – Во-первых, – смеясь, сказала она, – что музыка кончилась.
      – А во-вторых? – не отставал Николас.
      – Что я еще не поздоровалась с Робин Уилсон и Алленом Уолтерсом и что я должна сделать это сейчас. – Воспользовавшись этим предлогом, Элизабет направилась к буфетному столу, накрытому в кухне, куда только что пошли Робин и Аллен.
      Аллен только что налил «кока-колы» для Робин и накладывал на свою тарелку кучу сандвичей, когда подошла Элизабет и обняла Робин.
      – Лиз! – обрадованно воскликнула Робин. – Как хорошо, что ты снова дома!
      Элизабет приложила палец к губам подруги.
      – Давай больше не будем говорить об этом похищении, – сказала она.
      Теперь, когда испытание осталось позади, ей хотелось забыть о нем. Робин сменила тему.
      – Это здорово, правда же, – сказала она с энтузиазмом, – что Макс Делон сдал английский и его родители разрешают ему снова играть с «Друидами»! Лиз, – она подняла большие пальцы, – теперь все как надо. Как и было раньше.
      – Он, пожалуй, самый лучший гитарист из всех, кого я слышал, – сказал Николас, вмешиваясь в их разговор.
      – Ник! – воскликнула Элизабет, в изумлении повернувшись. – Я думала…
      – Неужели ты могла подумать, что я упущу тебя из виду? – спросил он, со смехом качая головой.
      Элизабет тоже засмеялась, но ей было неловко. Слегка запинаясь, она спросила:
      – Робин, ты знакома с Николасом Морроу?
      Робин кивнула:
      – Мы познакомились на прошлой неделе. На вечеринке, в тот вечер, когда ты… – Она хотела сказать «исчезла», но вовремя остановилась. – Я имею в виду…
      Это был неловкий момент, но Николас сгладил эту неловкость, протянув руку Элизабет.
      – Послушай, – сказал он, – пойдем танцевать.
      И не успела она и слова вымолвить, как уже закружилась в танце.
      Когда они танцевали, Элизабет заметила, что ее сестра наблюдает за ними из другого конца гостиной и пытается встретиться глазами с Николасом. Но он был так поглощен своей партнершей, что не замечал Джессики.
      Мысли же самой Элизабет были сосредоточены на Тодде, и ее взгляд переходил с одного лица на другое, пока не остановился на нем. Она тепло улыбнулась ему, ясно давая понять, что подойдет, как только закончится танец.
      Однако у Николаса были другие планы. Когда музыка кончилась, он сказал:
      – Пойдем. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Региной. Я только что видел, как она вошла с ребятами из вашей школы.
      – Мне бы очень хотелось с ней познакомиться, – начала Элизабет, – но я должна…
      – Мне бы тоже хотелось, чтобы вы познакомились, – прервал ее Николас. – И она этого очень хочет. К тому же мне надо убедиться, что с ней все в порядке. Как старший брат, я должен присматривать за ней. Разве твой старший брат не беспокоится о тебе?
      Элизабет улыбнулась. Восемнадцатилетнему Стивену, как и всем другим членам семьи, чаще приходилось присматривать за Джессикой. Но в последнее время Стивен был так встревожен здоровьем своей подружки Трисии Мартин, у которой была лейкемия, что вряд ли думал о ком-либо еще.
      Элизабет непроизвольно поискала его взглядом, но нигде не увидела. Этого и следовало ожидать. Расстроенный, Стивен, вероятно, закрылся в своей пильне, не желая ни с кем общаться.
      Но она забыла о брате, как только Николае повел ее через комнаты нижнего этажа, высматривая свою сестру. Он нашел ее во внутреннем дворике в окружении Кары Уокер, Лилы Фаулер и еще двух девушек. Увидев сестру, Ник буквально просиял от гордости.
      – Регина такая общительная, что к ней всегда все тянутся, – произнес он.
      "И такая богатая, – подумала Элизабет, – и к ней тянутся даже такие задаваки, как Лила и Кара".
      При приближении Николаса и Элизабет Регина повернулась, чтобы поприветствовать их, как будто почувствовав присутствие брата. Теперь Элизабет увидела, какая Регина симпатичная. Будучи приблизительно того же возраста, что и близнецы, высокая и изящная, она была столь же безупречно сложена, как Джессика и Элизабет. На ней было потрясающее голубое платье, подчеркивающее ее глаза и оттеняющее светлую кожу. Ее длинные волосы были такими же темными и волнистыми, как у брата.
      – О, Николас! – вырвалось у Элизабет. – Она такая красивая!
      Морроу улыбнулся:
      – Знаешь, Элизабет, я действительно волновался о том, как переезд повлияет на. Регину. Но ты посмотри на нее: она, похоже, будет чувствовать себя здесь на равных со всеми.
      – О, я уверена в этом, – сказала Элизабет.
      Но если Регина хоть сколько-нибудь похожа на своего брата, который, по-видимому, не имел ни малейшего желания щеголять своим богатством, в число этих «всех» вряд ли войдут Кара Уокер и Лила Фаулер.
      Николас повернулся к сестре. Она внимательно смотрела ему в лицо, читая по его губам.
      – Регина, я хочу познакомить тебя с Элизабет Уэйкфилд, – произнес он.
      Элизабет протянула руку.
      – Здравствуй, – сказала она приветливо. – Очень рада познакомиться. Я много слышала о тебе.
      – И готова поспорить, что в основном от моего брата, – ответила Регина, кинув на него быстрый взгляд и улыбнувшись. – Иногда мне кажется, что он только обо мне и думает. – Она снова повернулась к Элизабет: – Я тоже много слышала о тебе, Лиз. И сгораю от нетерпения услышать еще больше.
      Она сказала это так искренне, что Элизабет без колебания ответила на ее вопросы. Некоторые из них касались «Оракула», школьной газеты.
      – Ты в самом деле один из репортеров?
      – Да.
      – И ты действительно пишешь в «Глаза и уши»?
      Регина говорила о юмористической колонке безобидных сплетен, которую Элизабет вела в каждом выпуске. Об этом знали почти все вокруг, хотя имя ее никогда не появлялось в газете.
      – Да, я веду эту колонку, – сказала Элизабет.
      Регина захлопала в ладоши.
      – Это здорово, Лиз. Я читала ее, по-моему, это высший класс. – Она тепло улыбнулась Элизабет. – Ты, вероятно, самый талантливый человек во всей Ласковой Долине.
      Элизабет покраснела, а Кара и Лила захихикали.
      – И, видимо, еще и самый скромный, – прибавил Николас, и щеки Элизабет стали пунцовыми.
      Ощущение счастья заполнило все ее существо. Она была на верху блаженства. Далее выражение скуки на лице Лилы Фаулер и зависти на лице Кары Уокер не испортили ей настроения. Тем не менее она обрадовалась, когда подруги ее сестры отправились в гостиную.
      Глядя им вслед, Элизабет решила, что пора возвращаться к гостям.
      – Пойдемте, – сказала она, – а то все будут теряться в догадках, куда мы подевались.
      Взяв под руки Регину и Николаса, она повела их в дом.

      Вечеринка была в полном разгаре, когда снова раздался звонок в дверь.
      – Я открою! – прокричала Элизабет.
      Она как вихрь промчалась мимо Тодда.
      – Это, должно быть, Кен Мэтьюз, – сказал он. – Кен говорил мне, что придет попозже.
      Лиз бросила на него ласковый взгляд и на мгновение остановилась.
      – Кен Мэтьюз? Визит такой знаменитости – большая честь.
      Она озорно улыбнулась. Вместе с Николасом, все еще шедшим за ней по пятам, она заспешила к двери, чтобы встретить белокурого капитана футбольной команды Ласковой Долины.
      Элизабет вернулась в гостиную вместе с шедшими следом за ней Николасом и Кеном. Она улыбнулась им обоим, затем поискала глазами Тодда. Взгляд ее упал на сестру. Та разговаривала с Лилой Фаулер, но при этом внимательно следила за всеми, кто входил в комнату.
      Как только в поле зрения Джессики попала Элизабет и не отстававший от нее Николас, ее улыбка померкла, а глаза зло сощурились. Не дожидаясь, пока Лила закончит фразу, она решительно направилась к своей сестре и Николасу.
      Поравнявшись с ними, Джессика полностью проигнорировала Элизабет, но пленительно улыбнулась юноше.
      – Николас Морроу! – проговорила она с оттенком упрека. – Я искала тебя буквально повсюду. Ты знаешь, – прибавила она, кокетливо откидывая голову, – уйма народу, наверное, человек сто, не меньше, жаждут с тобой познакомиться.
      – Со мной? – спросил Николас. – Мне казалось, что я уже перезнакомился со всеми в этом городе.
      Джессика отрицательно затрясла головой.
      – Ты еще не познакомился с моими родителями, – она взяла его под руку, – и с моим братом Стивеном, и со многими-многими другими. А ведь все они сгорают от нетерпения встретиться с новой знаменитостью. – С этими словами Джессика потянула его за собой, бросив торжествующий взгляд в сторону Элизабет.
      Застав родителей в кабинете отца, Джессика быстро познакомила их с Николасом. Тот обменялся рукопожатием с темноволосым, спортивного вида Недом Уэйкфилдом, а затем с матерью близнецов, Элис. Было очевидно, что Джессика и Элизабет унаследовали свою солнечную красоту от нее, такой же загорелой и стройной, с такими же шелковистыми белокурыми волосами. Моложавую и очень привлекательную миссис Уэйкфилд легко можно было принять за старшую сестру девушек.
      Николас учтиво разговаривал с Уэйкфилдами, но думал при этом только об Элизабет. Предстояло еще отыскать Стивена, и он нехотя пошел вслед за Джессикой.
      Они нашли Стивена сидящим с мрачным видом на кровати. Джес была рада, что он оказался один. Если бы Трисия Мартин была с ним, то пришлось бы представить Николаса и ей.
      Против самой Трисии Джессика ничего не имела, но ее отец был самым горьким пьяницей в городе, и практически все знали, что ее сестра Бетси пристрастилась к наркотикам и часто была не в ладах с законом. Джессике было стыдно от одной мысли о том, что ее брат любит девушку из такой семьи. Но в тот вечер Джессике не пришлось испытывать чувство неловкости. Она представила Николаса Стивену, затем все трое вежливо перекинулись несколькими словами, после чего девушка повела его назад в гостиную.
      Джессика была горда своим нарядом, самым смелым, как оказалось: на ней был изящный черный брючный костюм с очень глубоким вырезом. Улыбнувшись с оттенком самодовольства, она опустила глаза и произнесла:
      – Как хорошо, что ты здесь, в Ласковой Долине, Ник. А то, честное слово, от скуки здесь уже некуда стало деваться!
      – А с моим приездом эта ситуация изменится? – спросил Николас.
      Джессика посмотрела на него. Глаза его оставались холодными, взгляд – равнодушным. Но губы дрогнули в легкой улыбке. У Джессики вырвался глубокий вздох. Раньше ей казалось, что Николас испытывает к ней интерес.
      – О да, с твоим приездом положение обязательно изменится! – ответила она и обворожительно улыбнулась.
      Николас отвел взгляд и в толпе гостей принялся искать Элизабет. Наконец он увидел ее – разговаривающей со своей лучшей подругой Инид Роллинз, девушкой с темно-русыми волосами и изумрудно-зелеными глазами.
      Заметив, что Николас ее больше не слушает, Джессика щелкнула пальцами перед его лицом:
      – Эй, где ты?
      Николас посмотрел девушке в глаза.
      – Я в плену у одной из самых красивых леди на свете, – ответил он.
      Джессику охватило радостное возбуждение.
      – Тогда как насчет того, чтобы потанцевать с ней? – спросила она. – Музыка просто чудесная, и ты, должно быть, великолепно танцуешь. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. – Джессика взяла Николаса за руку. – Так чего же мы ждем?
      – Действительно, – согласился он.
      Во время танца Джессика положила голову ему на плечо и время от времени заглядывала ему в глаза. Николас улыбался, но она понимала, что мысли его далеко.
      Джессика все еще не отпускала Николаса от себя, когда он взглянул на свои часы:
      – Ого! Я не думал, что уже так поздно.
      – Поздно? – Лицо Джессики приняло обиженное выражение. – Вечеринка еще только начинается.
      – Для тебя – может быть, – сказал он, улыбаясь. – Но у меня завтра трудный день. Хотя это и суббота, но из Чикаго приезжают несколько крупных бизнесменов для заключения сделки с моим отцом, и он хочет, чтобы я при этом присутствовал.
      – А может, все-таки останешься? – настаивала Джессика.
      – Боюсь, что не смогу, – твердо ответил Николас. – Бизнес есть бизнес.
      – Но он не должен мешать людям развлекаться, – надулась Джессика.
      – Сожалею, но таково положение вещей. Во всяком случае, Джес, спасибо тебе за чудесный вечер. Я в самом деле отлично провел время. А теперь я должен проститься с Элизабет. – Он резко повернулся и зашагал прочь, оставив девушку растерянно смотреть ему вслед.
 
      Тодд стоял рядом с Элизабет в противоположной стороне гостиной, положив руку ей на плечо.
      – Устала? – спросил он.
      Девушка засмеялась и отрицательно покачала головой.
      – Почему я должна устать?
      – Исполнять роль хозяйки, принимающей такую ораву гостей, – это может вымотать кого угодно, – сказал он.
      – Но мне это нравится, – возразила она. – К тому же основную часть работы сделала Джес.
      Тодд в удивлении вскинул брови:
      – Твоя сестрица? Значит, тут произошли большие перемены.
      Элизабет, всегда защищавшая сестру, запротестовала:
      – Да будет тебе известно, что если Джессика берется за работу, то всегда делает ее блестяще. – Тодд посмотрел на нее с сомнением, и она быстро сменила тему, чтобы избежать спора: – Я не устала, – сказала она, – но я буквально умираю от жажды.
      – Хочешь «кока-колы»?
      – Очень. – Тут же рассмеявшись, она прибавила: – Но я слишком устала, чтобы идти за ней.
      Тодд прервал Элизабет быстрым поцелуем в щеку.
      – Одна «кока-кола»? Будет исполнено. – И он ринулся к буфетному столу.
      Не прошло и пяти секунд после ухода Тодда, как Элизабет почувствовала, что на ее плечо легла чья-то рука. Она стремительно повернулась.
      – Николас! – изумленно воскликнула она.
      Уже второй раз за этот вечер Николас стоял перед ней, не в силах вымолвить ни слова. Он выглядел таким волнованным, что Элизабет попыталась прийти ему на помощь.
      – Уходишь так рано? – спросила она, заметив, что он держит в руке куртку. – Может, побудешь еще немного?
      Лицо юноши озарилось радостью.
      – Могу побыть еще несколько минут, – сказал он, заглядывая Элизабет в глаза. – Но я должен тебе кое-что сказать, – добавил он взволнованным голосом. – Я сегодня без конца ходил за тобой и хочу извиниться, если слишком тебе надоел.
      Элизабет улыбнулась.
      – Не нужно извиняться. Я была рада с тобой познакомиться. – Она говорила искренне.
      – Я тоже, – ответил Николас. – Но я… – Его голос прервался, и Элизабет почувствовала, что его что-то мучает.
      – Что-нибудь не так?
      – Элизабет, – начал Николас, краснея. – Я не знаю, как сказать… Никогда в жизни мне не было так трудно говорить. Но думаю, что лучше сказать все начистоту. – Он помедлил секунду, а затем быстро произнес: – Элизабет, я полюбил тебя!
      Элизабет не могла поверить своим ушам: её любит Николас Морроу? Переведя дыхание, она произнесла:
      – Но ты меня даже не знаешь.
      – Это ничего не значит, – сказал Николас. – Я влюбился в тебя в тот самый миг, как увидел.
      – Там, в лунном свете? – спросила Элизабет. Николас кивнул, и она улыбнулась: – Лунный свет иногда оказывает странное воздействие, – сказала она. – Завтра твои чувства изменятся.
      – Мои чувства останутся точно такими же, – настаивал юноша. – Попытайся понять.
      – Но, Николас… – Элизабет остановилась. Она не желала обидеть его, но понимала, что должна сказать правду. – У меня уже есть друг. Тодд Уилкинз. Ты знаешь его.
      – Тодд Уилкинз? – переспросил Николас.
      Все становилось на свои места. Он вспомнил вечеринку у Регины и то, как лихорадочно бегал Тодд в поисках Элизабет. Джессика не обращала внимания на вопросы Тодда о том, где ее сестра, до тех пор, пока он в конце концов не толкнул ее в бассейн. Николас вспомнил также, как откровенно он попросил Тодда уйти, и теперь ему было стыдно за свое тогдашнее поведение.
      – Конечно, – сказал он. – Такой высокий, красивый. Наверное, он играет в баскетбол?
      – Да. Он лучший в команде. Подожди, ты увидишь, как он будет играть на чемпионате. – Глаза Элизабет засияли от гордости. – Так что сам видишь…
      – Я ничего не вижу, – упрямо сказал Николас.
      Элизабет вздохнула и взяла его за руку:
      – Ты мне очень нравишься. Правда. Но не думаю, что я когда-нибудь смогу полюбить тебя.
      – Как ты можешь это утверждать? Ведь ты меня совсем не знаешь!
      – Но это я знаю твердо, – сказала она.
      – Почему? – не унимался он. – Неужели я действительно такой непривлекательный?
      От изумления глаза Элизабет широко открылись. Не мог же Николас Морроу не знать, что его внешность неотразима?
      Она ничего не ответила, и Николас повторил свой вопрос:
      – Я в самом деле такой непривлекательный? Что, как монстр Франкенштейна? – И он скорчил безобразную гримасу, выпучив глаза и растянув губы в омерзительной ухмылке. – Или Дракула? – Он издал сдавленный, леденящий душу крик. – Или горбун Квазимодо? – Он перегнулся почти полам и выставил вперед плечи.
      Это было так смешно, что Элизабет расхохоталась. Затем она окинула его критическим взглядом.
      – Ну, из шеи у тебя не выступают болты, – сказала она, – так что ты не можешь быть чудовищем Франкенштейна. И у тебя нет клыков, значит, ты не Дракула.
      – И у меня есть два глаза, так что…
      – Так что ты не можешь быть одноглазым Квазимодо. – Она склонила голову набок, изучая его. – Дай подумать… – Вдруг она прищелкнула пальцами. – Ты, судя по всему, Николас Морроу! – сказала она. – И ты действительно один из самых привлекательных парней из всех, кого я встречала.
      – Тебе будет не стыдно показаться со мной?
      – Ну, не думаю, – поддразнивала его она. – Конечно, тебя нельзя назвать абсолютным совершенством, и какой-нибудь недостаток, если хорошо поискать, у тебя наверняка найдется…
      – Я когда-то грыз ногти, – сказал Николас с озорным огоньком в глазах.
      – Видишь, значит, я права? – развеселилась Элизабет.
      – Ну, а в остальном?
      – В остальном, я думаю, сойдешь.
      Николас почувствовал себя на седьмом небе.
      – Тогда почему не дать мне шанс? Подумай, Элизабет.
      Она покачала головой, снова став серьезной.
      – Извини, Николас, – сказала она мягко, – но я уже сказала: я встречаюсь с Тоддом.
      – Но тебе только шестнадцать лет, – возразил Николас. – Ты слишком молода, чтобы связать себя с одним человеком.
      В это время Элизабет услышала, как Джессика у парадной двери прощается с ребятами.
      – Я тоже должна проститься с ними, – сказала Элизабет Николасу.
      – Нет проблем, – ответил он. – Я подожду.
      Он улыбнулся ей, но вид у него был такой потерянный, что Элизабет добавила:
      – Я вернусь через минуту.
      Торопясь к двери, она чувствовала, что он глядит ей вслед.
      Элизабет подошла к двери одновременно с Робин Уилсон, шедшей под руку с Алленом Уолтерсом.
      – Лиз, – сказала она восторженно, – вечеринка была просто сказочной!
      – Это точно! – присоединился к ее восторгам Аллен.
      В разговор включился Уинстон Эгберт, шедший следом:
      – В доме Уэйкфилдов всегда можно рассчитывать на отличный вечер.
      Элизабет принимала комплименты с любезной улыбкой, приписывая все заслуги Джессике.
      – В этот раз моя младшая сестра проделала колоссальную работу. – Она намекала на то, что сестра была моложе ее на четыре минуты.
      – Я старалась, – сказала Джессика. – Чего только не сделаешь для старшей сестры.
      – Мы так рады, что ты вернулась целой и невредимой, – сказала Инид Роллинз.
      Она и ее приятель Джордж Уоррен немного задержались и уходили последними.
      – Лиз, – продолжала Инид, – ты даже представить себе не можешь, как все мы переживали из-за тебя.
 
      Когда друзья ушли, мысли Элизабет вернулись к Николасу Морроу, к его словам о том, что она слишком молода, чтобы иметь постоянного друга. Все это она слышала уже миллион раз от своих родителей с тех самых пор, как начала серьезно встречаться с Тоддом. Элизабет очень любила своих родителей и знала, что они хотят ей только добра. Но в этом вопросе она никак не могла с ними согласиться. Ей было так хорошо с Тоддом, что она была уверена: никто другой в ее жизни появиться не сможет.
      «Даже Николас Морроу», – подумала она, закрывая дверь за уходящими гостями и возвращаясь к нему.
      Она опасалась, что Николас опять затронет эту тему, но теперь у него появился другой аргумент.
      – Ты просто боишься, Элизабет. Все дело в этом. – Он встретился с ней взглядом. – Разве не так?
      Она покачала головой:
      – Конечно, нет.
      – Тогда почему бы тебе не встретиться со мной? Один раз. Это все, о чем я прошу. Один раз!
      – Я не могу, Николас.
      – Но это несправедливо. Ты ведь даже не знаешь меня, а уже приняла решение. Почему?
      Элизабет заколебалась.
      – А как же Тодд?
      – А как же я?
      Глаза ее наполнились слезами.
      «Ну почему именно от меня зависит счастье Николаса?» – с отчаянием подумала она.
      Ей хотелось остаться верной Тодду, но и так же хотелось утешить Николаса. Сейчас она просто не знала, что делать. И надо же было такому случиться именно в день, когда она должна быть самой счастливой.
      Она обвела взглядом комнату, сдерживая слезы. Затем до нее дошли слова Николаса:
      – Я же прошу так мало, Лиз: позволь мне пригласить тебя на ужин. Проведи со мной хоть пару часов.
      «Вот ведь ирония судьбы, – подумала вдруг Элизабет, – половина девчонок Ласковой Долины заложили бы свои души за шанс поужинать с Николасом Морроу, а я стою и мучительно колеблюсь».
      «Может, следует согласиться? – думала Элизабет. – В конце концов, он новый человек в городе, и мне действительно интересно узнать его получше».
      Она совсем не хотела ставить его в неловкое положение своим отказом. Это не будет похоже на свидание, пыталась она оправдать себя, просто ужин с товарищем.
      Наконец она сдалась и, весело улыбнувшись, произнесла:
      – Хорошо, Николас, я поужинаю с тобой.
      Наградой ей была улыбка, такая лучезарная, что могла бы затмить и солнце.
      Но как только эти слова были сказаны, новая забота обрушилась на Элизабет. Тодд! Она должна будет сказать ему про ужин с Николасом. Другого выхода не было.
      Конечно, она не будет спрашивать у нeгo разрешения. И она, и Тодд свободны в своих поступках. Но они всегда были честны друг с другом, и порядочность требует, чтобы она поставила его об этом в известность. У нее не было ни малейшего намерения обманывать Тодда.
      Но как сказать? И когда?
      Как можно скорее, решила Элизабет.
      Она оглядела комнату. Тодда нигде не было видно, но взгляд ее остановился на Джессике, беседующей с Рэнди Мейсоном.
      «Что бы это значило? – пыталась догадаться Элизабет. – Ведь Джессика обычно его просто не замечала».
      Элизабет знала, что Рэнди был славным парнем, но совсем не того типа, который нравился Джессике. Худой и долговязый, с очками в роговой оправе и копной черных волос, падающих на лоб, Рэнди был по-своему обаятелен, но, безусловно, не был красавцем. И, находясь в обществе девушек, он обычно не мог и слова вымолвить, так же как Николас Морроу в начале сегодняшнего вечера. Зато он был просто гением в математике. И Элизабет слышала, что он был дока по части компьютеров.
      До нее доносились обрывки их разговора. Элизабет ясно услышала слова Джессики:
      – Я просто очарована компьютерами. Буквально очарована. – Джессика взмахнула ресницами и подарила Рэнди одну из тех своих улыбок, которые разили наповал.
      У Элизабет от удивления открылся рот. Очарована компьютерами? Да Джессика никогда не говорила о них.
      Потом Элизабет поняла, что сестра что-то задумала, и сердце ее тревожно забилось. Элизабет не знала, что на уме у Джессики, но была уверена, что и сейчас она действует только в своих интересах.
      «О, Джес, – подумала она, – ну как ты можешь!»
      Но Элизабет трудно было долго сердиться на сестру. Более того, она даже испытывала к ней легкую зависть.
      «Была бы я как Джессика, – думала Элизабет, – насколько проще была бы моя жизнь. Тогда я не стала бы тревожиться о том, как бы не задеть чувства Николаса и Тодда».
      Но она была другой. Поэтому строго приказала себе смотреть фактам в лицо. Ей придется рассказать обо всем Тодду, хотя ясно, что это ему не понравится. И все же, если он любит ее и доверяет ей – а это так, сказала она себе, – он поймет.
      Николас что-то говорил, но Элизабет была так глубоко погружена в свои мысли, что не слышала. Взглянув на него, она поняла, что тот ждет ответа.
      – Извини, – сказала она с улыбкой. – Кажется, я замечталась.
      – Ничего, – сказал юноша, направляясь вместе с ней к двери. – Я просто хотел узнать, устроит ли тебя следующая суббота.
      Элизабет покачала головой:
      – Не пойдет. Это вечер Тодда. У нас уже назначено свидание.
      – Тогда воскресенье?
      Элизабет задумалась на мгновение затем кивнула:
      – Это день рождения мамы Тодда Он проведет его с ней.
      – Итак? – спросил Николас, когда они дошли до конца холла.
      – Воскресенье подойдет, – сказала Элизабет.
      – Значит, воскресенье, – подытожил Николас, открывая дверь. Прежде чем выйти, он поцеловал ее в щеку. – Прекрасно. Я позвоню тебе в среду вечером, хорошо?
      – Да, – сказала Элизабет. – Позвони мне в среду. – Но как только она произнесла эти слова, ее охватило дурное предчувствие.
      Ничего хорошего из этой встречи не выйдет, подумала она.
      Но обещание дано, и нужно его сдержать. Элизабет могла только надеяться, что ее страхи беспочвенны.

      Николас прошел по тропинке к своему джипу. Он завел мотор, затем высунулся из окна, чтобы помахать Элизабет.
      – Воскресенье, – сказал он с улыбкой до ушей. – Это будет великий день.
      Элизабет помахала в ответ, думая о том, какую кашу она заварила. Потом закрыла дверь и пошла искать Тодда.
      Войдя в гостиную, где «Друиды» упаковывали свои инструменты, Элизабет увидела, что Рэнди Мейсон все еще разговаривает с Джессикой. Вернее, слушает ее.
      Джессика придвинулась ближе к Рэнди и наклонила голову к его лицу.
      – Компьютеры – это, по-моему так сложно, – сказала она, обиженно надувая губы. – Я совершенно не понимаю, как можно разбираться в них. Я даже не могу отличить байта от бейсбольной биты!
      Элизабет пришла в смятение от того, что Рэнди так легко попался на удочку Джессики. Он отвечал ей застенчивой, но счастливой улыбкой:
      – На самом деле они не такие уж и загадочные, Джес. И как только ты поймешь, как они работают, тебе будет казаться, что ничего трудного тут нет.
      – Может быть, тебе они кажутся простыми, – сказала Джессика. – Но для меня… – Она покачала головой, опять обиженно надувая губы. – Когда дело доходит до таких вещей, я становлюсь абсолютной тупицей. Ведь у меня нелады даже с математикой. – Она усмехнулась, иронизируя над собой. – Я открою тебе один секрет: я еле-еле выучила таблицу умножения.
      Рэнди засмеялся:
      – Что ты, Джес! Да математику любой может выучить. И каждый может понять, как работают компьютеры!
      – Как хочется и мне в этом разбираться! – вздохнула Джессика.
      Рэнди сглотнул. Он долго смотрел на Джессику. Наконец, откашлявшись, охрипшим голосом сказал:
      – Ну, если ты в самом деле хочешь узнать, как работают компьютеры, может быть, я мог бы помочь тебе?..
      У Джессики загорелись глаза, и она в восторге захлопала в ладоши.
      – О, Рэнди! Неужели? Ты правда думаешь, что я смогла бы научиться?
      – Конечно, – ответил Рэнди, мучительно краснея, но все же улыбаясь. – А ты бы хотела этого, Джессика?
      – Хотела бы я этого? – умильно проговорила она. – Ах, Рэнди, я только об этом и мечтаю! О, Рэнди…
      Джессика придвинулась еще ближе к нему, но Элизабет в этот момент уже вышла из комнаты и направилась через столовую в кухню, пытаясь отыскать Тодда. Там его не оказалось, но Элизабет, чувствуя себя виноватой в том, что мало внимания уделяла своим гостям, остановилась, чтобы поговорить с Оливией Дэвидсон, редактором раздела искусства в «Оракуле», и с ее приятелем Роджером Барретом. Затем она прошла во внутренний дворик.
      Там она сразу увидела Тодда. Он сидел в одном из шезлонгов, поставленных вокруг бассейна. Его руки свисали, как будто налитые свинцом, он рассеянно щелкал пальцами. Элизабет сразу поняла, что ее ждут неприятности.
      – Тодд, – сказала она, ероша его каштановые волосы. – Что ты здесь делаешь в полном одиночестве?
      В ответ он пробурчал что-то невразумительное.
      – Ты знаешь, – продолжала Элизабет, – весь вечер у меня не было никакой возможности поговорить с тобой.
      – Я бы не сказал «весь вечер», – заговорил, наконец, Тодд. Но голос его звучал угрюмо. – У тебя не стало возможности поговорить со мной после появления Николаса Морроу.
      – Послушай, Тодд, – Элизабет старалась говорить спокойно, – Николас – недавно в нашем городе. И ты знаешь, как трудно бывает приспособиться к жизни на новом месте, когда тебя никто не знает.
      – Так что, ты решила взять на себя роль дамы из рекламного фургона для приезжих?
      В ответ на быструю улыбку Элизабет Тодд чуть усмехнулся. Но затем снова стал осыпать ее упреками:
      – Почему он крутился возле тебя весь вечер?
      – Перестань, Тодд! Он не делал этого.
      – Не делал? Да он с тебя глаз не спускал.
      Элизабет мягко коснулась плеча Тодда.
      – Ну потанцевал он со мной пару раз, – спокойно возразила она ему. – А потом ушел куда-то с Джессикой.
      – Потом твоя сестрица уволокла его за собой, – сказал Тодд. – Но, может быть, они друг друга стоят.
      Элизабет была чувствительна к мнению о Джессике и, выслушивая его от Тодда, легко могла определить, в какой степени он обижен на нее саму.
      – Тодд Уилкинз! Ты ревнуешь! – сказала она с мягким упреком и поцеловала его в макушку.
      – Разве можно меня в этом винить? – спросил Тодд мрачно. – Николас богат и хорош собой, поэтому он считает, что весь мир принадлежит ему. И сейчас он решил приударить за самой замечательной девушкой в Ласковой Долине, которая, как предполагается, любит меня. По крайней мере, я так считал.
      – Я действительно люблю тебя, Тодд, – сказала Элизабет просто и искренне.
      Тодд с благодарностью улыбнулся ей, затем притянул девушку к себе и, усадив рядом с собой, обнял.
      – Я думаю, что всегда знал это, Лиз, так же, как и знаю, что всегда могу доверять тебе, – сказал он с заметным облегчением и крепко поцеловал ее в губы.
      От этого поцелуя вся решимость Элизабет рассказать Тодду о Николасе сразу же улетучилась.
      «Сейчас не время, – сказала она себе. – Нельзя этого делать, когда Тодд только что успокоился. Через несколько дней я смогу представить все это как пустячный эпизод, что и было на самом деле».
      Остановившись на таком решении, Элизабет под руку с Тоддом вернулась к гостям.
      Немного погодя разошлись и оставшиеся гости, но Тодд уходил последним. Уже в дверях он снова поцеловал Элизабет – это был долгий и страстный поцелуй. Затем он сел в машину и уехал.
      Девушка смотрела ему вслед до тех пор, пока его машина не скрылась из виду, а затем вернулась в гостиную. Мистер и миссис Уэйкфилд отправились спать, и сейчас в гостиной не было никого, кроме Джессики, свернувшейся калачиком в углу кушетки.
      Почти автоматически Элизабет начала собирать стоявшие повсюду пустые стаканы.
      – Джес, помоги мне, – сказала она сестре. – Эта комната выглядит так, будто по ней прошелся ураган.
      – Обязательно, Лиз, – сказала Джессика, не вставая с места.
      – Ну давай, – сказала Элизабет.
      – Сейчас. Но сначала я хочу поговорить с тобой.
      – Разве мы не можем разговаривать во время уборки? Я устала.
      Джессика схватила скомканную бумажную салфетку и двинулась на кухню следом за сестрой, несшей в обеих руках стаканы.
      Джессика лениво начала раскладывать все по местам на кухне, а Элизабет схватила поднос и отправилась за оставшейся посудой. Когда Элизабет вошла в кухню, шатаясь под тяжестью перегруженного подноса, Джессика сидела на табуретке. Взглянув на Элизабет, она вдруг пылко воскликнула:
      – Ты единственный человек, который по-настоящему меня понимает!
      – Ладно, Джессика, я тебя понимаю, – сказала Элизабет, начиная загружать посудомоечную машину. – Так что же ты хочешь мне сказать?
      Ответа не последовало, и Элизабет, повернувшись, взглянула на сестру. Лицо Джессики преобразилось – на нем появилось выражение высшего блаженства.
      – Ну так что? – спросила Элизабет.
      – Лиз… – начала Джессика, но затем последовала полная драматизма пауза.
      Элизабет снова принялась загружать посудомоечную машину, но остановилась, когда Джессика объявила:
      – Я влюбилась.
      «И это все новости?» – подумала Элизабет.
      Вслух же спросила:
      – И кто же этот счастливец?
      – Лиз! Ты ни за что не поверишь, что это серьезно, – со вздохом произнесла Джессика.
      – Может быть, да, может быть, нет, – сказала Элизабет. – Но я не смогу этого сказать, пока не узнаю, кто он, ведь так?
      – Да, я думаю, в этом ты права, – согласилась Джессика. – Это Николас Морроу!
      – Николас Морроу?! – воскликнула Элизабет.
      – Именно! И знаешь, Лиз, я уверена, что и он любит меня!
      – Ну что ж, тебе виднее, – тихо произнесла Элизабет.
      На какое-то время Элизабет выбросила проблемы Джессики из головы, очищая тарелки от остатков пищи и ополаскивая столовые приборы. Затем она спросила:
      – Если ты любишь Николаса, а Николас любит тебя, тогда о чем ты так долго говорила с Рэнди Мейсоном?
      – А, ты об этом? – Джессика пожала плечами. – Разве это не очевидно?
      – Мне – нет, – сказала Элизабет, нахмурясь.
      – Лиз! – вздохнула Джессика. – Ну как ты можешь быть такой непонятливой? Рэнди знает все о компьютерах. А семейство Морроу занимается компьютерным бизнесом. И Николас берет год перед колледжем, чтобы изучить их…
      – Я все это знаю, – сказала Элизабет. – И что из этого следует?
      – Ну я же сказала, что это очевидно. Николасу вряд ли может понравиться кто-либо, – я имею в виду, серьезно понравиться, – не разделяющий его интересов.
      – И эти интересы – компьютеры?
      Джессика, пританцовывая, пересекла кухню и обняла сестру.
      – Лиз, твои дедуктивные способности просто невероятны, – сказала она.
      У Элизабет защемило сердце. А она то все никак не могла понять, в чем дело. Теперь ей стало ясно, что задумала Джессика. Ее совершенно не интересовал Рэнди. Она только использовала его, чтобы завлечь Николаса.
      Теперь Элизабет стала беспокоить другая мысль: можно ли говорить с Джессикой о своей собственной проблеме с Николасом? В глубине души она рассчитывала, что сестра сможет помочь ей в этом деле. Но теперь она никоим образом не сможет довериться ей. Никоим образом! Как можно это делать, когда парень, по которому сходит с ума Джессика, влюблен в нее, Элизабет!
      Она ходила из кухни в столовую и обратно, а сестра следовала за ней по пятам. Все мысли Элизабет были об одном: встречаться ей с Николасом или нет. Она так задумалась, что пропустила большую часть того, что говорила ее сестра, и с испугом вернулась к действительности, лишь когда Джессика произнесла:
      – Он самый великолепный парень всех, кого я встречала. – И она приложила руку к сердцу и вздохнула.
      Не дождавшись ответа, Джессика продолжала молоть вздор:
      – Ах, Лиз! Где он был раньше? Мне уже шестнадцать лет, и в первый раз, единственный раз, я встретила настоящего… настоящего…
      – Адониса? – спросила Элизабет.
      – Адониса?.. Я не помню…
      – Это такой греческий бог, о котором нам рассказывали на уроках английского.
      – Тогда, значит, это он и есть! – возбужденно воскликнула Джессика. – Николас Морроу – настоящий Адонис. А ты сама разве так не считаешь?
      – О, безусловно, – сказала Элизабет без всякого энтузиазма.
      Но Джессику так увлекли мечты, что она этого не заметила.
      – Сестричка, – произнесла она, опускаясь на кушетку, – Николас Морроу – парень, которого я ждала всю жизнь.
      Ваза с воздушной кукурузой, которую Элизабет держала в руках, с треском упала на пол. Она наклонилась, чтобы собрать рассыпавшиеся зерна, а Джессика все не умолкала:
      – Лиз! Ты можешь себе представить, что это такое – свидание с Николасом?
      От этих слов Джессики, прозвучавших как насмешка судьбы, на Элизабет накатила волна отчаяния. Джессика мечтала о свидании с Николасом, а Элизабет и впрямь предстояла с ним встреча! Как отреагирует сестра, узнав об ужине, на который Николас пригласил Элизабет? Поднимая с пола последнее зернышко кукурузы, она поняла, что не сможет рассказать Джессике об этом свидании; придется держать это в тайне. Она слишком хорошо знала вспыльчивый нрав сестры и решила не рисковать. Элизабет расскажет о Николасе Тодду, но не Джессике. Если сестра не узнает об этом, то и не испытает чувства обиды.
      «А она никогда не узнает», – дала себе слово Элизабет.
      А что касается Николаса, он получит шанс, о котором просил ее. Но она настоит на том, чтобы их обед был очень скромным и чтобы о нем никто не узнал. И чтобы он прошел быстро. Они отправятся в какой-нибудь ресторан, где будет исключена всякая возможность встретить кого-либо из знакомых. И как только ужин закончится, она расстанется с Николасом и сразу же вернется домой.
      Девушка знала, что он может обидеться, и искренне сожалела об этом. Но ведь они договаривались только об ужине, и Элизабет сдержит слово. Как и обещала, она даст ему возможность сделать по крайней мере одну попытку.

      Элизабет дожидалась Джессику в маленьком красном «фиате». На этой неделе миссис Уэйкфилд, работавшая дизайнером по интерьерам, взяла отпуск и оставалась дома, поэтому она разрешила дочерям ездить в школу и обратно на машине.
      Девушка почувствовала, что ждет сестру уже как минимум пару столетий, и нетерпеливо посигналила. Джессика тут же выскочила из дома и спустя несколько мгновений сидела в машине. На ней была бледно-голубая мини-юбка и в тон ей свитер с клинообразным вырезом на шее.
      – Как ты думаешь, можно было бы пойти в этом, если бы Николас назначил мне свидание? – спросила она, разглаживая юбку.
      – Николас Морроу – это единственное, что занимает твои мысли? – спросила Элизабет, раздражаясь при упоминании его имени.
      Она озабоченно взглянула на часы и, дав задний ход, осторожно выехала с подъездной дорожки.
      Джессика проследила за ее взглядом.
      – Ты всегда так торопишься, Лиз, – сказала она. – Почему бы тебе не последовать моему примеру? Выброси эту маленькую тикающую бомбу, которую ты носишь на руке. Ну что будет с того, что мы приедем в школу не до, а после первого звонка?
      – Тебе, может, и все равно, а мне нет, – отрезала Элизабет.
      – Если бы они мне разрешили водить… – Под словом «они» подразумевались родители, которые запретили Джессике пользоваться машиной из-за полученной ею уймы штрафных квитанций.
      – Но они не разрешат, – сказала Элизабет ровным голосом. – Так что, если хочешь ездить на машине, тебе придется одеваться побыстрее и выходить из дома вместе со мной.
      – Лиз! Тебя послушать, так уши вянут. Говоришь прямо как надоедливая бабулька какая-нибудь. Не знаю, что с тобой происходит, – сухо проговорила Джессика.
      – Со мной абсолютно ничего не происходит, – ответила Элизабет, пытаясь побороть раздражение, – к твоему сведению….
      – А к твоему сведению, – сказала Джессика, – ты все время какая-то злючая. Честное слово, ты ведешь себя, как эти чудовища из лиги несовершеннолетних. Не дай Бог, мы встретимся с Николасом. Ты еще отпугнешь его.
      – Со мной абсолютно ничего не происходит, – сердито повторила Элизабет.
      – Это тебе так кажется. А мне так сдается, – Джессика открыла косметичку, вынула блеск для губ и подправила макияж, который и без того был близок к совершенству, – что каждый раз, когда я упоминаю имя Николаса Морроу, ты готова мне голову оторвать.
      Элизабет наклонилась вперед, концентрируя внимание на дороге. Джессика продолжала что-то болтать, но сестра ее не слушала. Ее так беспокоило предстоящее свидание с Николасом, что ни о чем другом она просто не могла думать; в голове постоянно вертелись одни и те же вопросы, и ей стало казаться, что она стала похожа на граммофонную пластинку, которую заело и она все крутится, крутится и крутится на одном и том же месте. Как рассказать Тодду о Николасе? А что, если кто-нибудь узнает, что она отправилась с ним ужинать, и расскажет Джессике? Она ее просто в порошок сотрет.
      Элизабет надеялась, что к тому времени ее сестра забудет о Николасе. Пока, однако, казалось, что она только о нем и говорит. Прошлым вечером она спросила:
      – Лиз, как ты думаешь, стоит мне позвонить Николасу?
      – Звони, если хочешь, – ответила Элизабет, прекрасно зная, что на самом деле Джессика вовсе не нуждается в ее совете и сделает так, как сочтет нужным.
      Позднее, когда Лиз была в ванной, находившейся между ее комнатой и комнатой Джессики, она услышала, как сестра разговаривает с Николасом.
      – Ты такой умный, Ник, – говорила она, захлебываясь от восторга, – ты, наверное, будешь поступать в один из этих элитных университетов на востоке, правда? А может, даже в МТИ?? Ведь именно туда поступают, чтобы изучать электронику?
      Сейчас, когда Элизабет вела машину к школе, Джессика объявила:
      – Знаешь, Лиз, я встречаюсь с ним после занятий.
      Мысли Элизабет были заняты другим. Но, услышав это, она резко выпрямилась на сиденье и с испугом посмотрела на Джессику:
      – С Николасом Морроу?
      – Лиз, – сказала Джессика, надувая губы, – ты что, не слышала ни слова из того, что я говорила? Я только что сказала тебе, что у меня после школы серьезное дело с Рэнди Мейсоном, так что я не поеду с тобой домой.
      – Я ничего не имею против, – сказала Элизабет.
      «Бедный Рэнди, – добавила она про себя, – ему все это не сулит ничего, кроме неприятностей».
 
      Рэнди ждал Джессику под большими часами в романском стиле, которые были гордостью школы Ласковой Долины. Он с беспокойством оглядывался вокруг, то и дело проверяя свои часы. Когда он наконец заметил девушку, шедшую в его сторону неторопливым шагом, его лицо прояснилось. Он помахал рукой и бросился ей навстречу.
      Та улыбнулась ему тщательно подготовленной приветливой улыбкой и затараторила:
      – Ах, Рэнди! Я так тронута, что ты не жалеешь своего времени и усилий только для того, чтобы показать мне, как работают компьютеры.
      Она казалась охваченной таким бурным восторгом, что у Рэнди едва не остановилось сердце. Покраснев как рак, он смущенно пробормотал:
      – Что ты, Джессика, это ерунда.
      – Рэнди! – девушка уставилась на него в изумлении. – Это не ерунда! Нет, не ерунда!
      Она придвинулась ближе к нему, так, что ее голова оказалась у него на плече. Рэнди смущенно поежился и отодвинулся – еще ни разу в жизни он не испытывал такой неловкости. В горле у него пересохло.
      – Ну тогда пойдем, – еле выговорил он. – Нам лучше поспешить.
      Джессика хохотала в душе. Рэнди действительно принял ее игру за чистую монету. Она всерьез интересуется им – да такое даже на миг невозможно представить! Он что, сам не знает, какая он зануда? Компьютеры-то ей нужны, только чтобы произвести впечатление на Николаса. Иначе она бы на этого Рэнди даже и не взглянула.
      Но сейчас он был нужен Джессике, поэтому она села в разбитый старый драндулет, который Рэнди выдавал за машину. Когда он поехал по направлению к своему дому, она кинула на него восхищенный взгляд. Хотя мысли ее были только о Николасе, она поддерживала оживленный разговор.
      – Это же смешно, – настаивала она. – Я живу в двадцатом веке и не имею ни малейшего представления о компьютерах.
      – Да будет тебе, Джес. Так многие говорят. Ты сама удивишься, когда увидишь, как много уже знаешь.
      – Рэнди! Я ведь сказала тебе, что с трудом могу сложить два и два.
      – Компьютеру это все равно, – решительно сказал Рэнди.
      – Ну, что бы там ни думал компьютер, я знаю что знаю. – Джессика застенчиво улыбнулась. – Или чего я не знаю.
      Рэнди подъехал к построенному на разных уровнях дому, который был почти таким же, как дом Уэйкфилдов.
      – Давай мы это выясним, – сказал он.
      Они вошли в дом, и Рэнди повел Джессику в свою комнату. Мебели там было мало: шкаф с зеркалом, кровать у стены, а возле нее стул. Большая же часть комнаты была занята тем, что Рэнди называл своим «рабочим центром» – компьютером, терминалом и принтером.
      – Здорово, да? – Он гордо погладил свой компьютер – примерно так же, как Брюс Пэтмен гладил капот своего «порше».
      Джессике стало интересно, уж не наводит ли он ежедневно на него глянец, как это делал Пэтмен.
      – Здорово, – согласилась Джессика, заставляя себя улыбнуться. – Но у меня все еще нет ни малейшего представления о том, как за ним работать. Я хочу сказать, что это мне кажется ужасно трудным. Все эти клавиши, приспособления… И этот экран. Как можно догадаться, для чего они?
      – Это просто! Давай я тебе покажу. – Рэнди включил компьютер, затем достал дискету и протянул ее Джессике. – Это называется гибким диском.
      – В самом деле? – Джессика широко открыла глаза, имитируя изумление. – Мне кажется, я никогда его раньше не видела, – солгала она.
      – Не видела? – Рэнди казался таким удивленным, что лгунья испугалась, не перестаралась ли она в этот раз.
      Но, на ее счастье, он ничего не заподозрил, будучи так увлечен своими объяснениями, что почти не замечал ее.
      «Это первый случай в моей жизни, – подумала девушка, – когда приходится конкурировать с машиной!»
      – Ты вставляешь диск вот так, – начал объяснять Рэнди.
      Джессика кивнула:
      – Да, понимаю.
      – Конечно, понимаешь. Ты такая умная! Ты сможешь сделать все, если захочешь, – сказал Рэнди с искренним восхищением.
      – Я так не думаю, – лицемерка скромно потупила глаза.
      Ей было смертельно скучно слушать Рэнди. Но если она узнает достаточно, чтобы произвести впечатление на Николаса и он назначит ей свидание, жертва будет не напрасной. Для Николаса она бы сделала все, что угодно!
      Рэнди и понятия не имел о том, что было в мыслях у Джессики. Он все говорил и говорил, то и дело повторяя: «СИ-ПИ-ЭМ», «ФОРТРАН», «генерация операционной системы» и тому подобные словечки. Наконец он предложил девушке самой запустить программу.
      Она сделала это так легко, что Рэнди пришел в восторг.
      – Вот видишь! – радостно воскликнул он. – Я же сказал тебе, что ты сможешь. У тебя это заняло так мало времени, а смотри, как много ты уже усвоила.
      Джессика одарила Рэнди улыбкой столь лучезарной, что она почти ослепила его.
      – У меня бы самой никогда не получилось, – сказала она. – Ты так увлекательно об этом рассказываешь… Держу пари, что, если бы ты преподавал математику в школе Ласковой Долины, я бы никогда не провалилась, – добавила она, рассыпая комплименты.
      Темные глаза Рэнди сияли за стеклами очков.
      – Я мог бы помочь тебе и с математикой, – предложил он с надеждой в голосе.
      – Этого не может никто, – сказала Джессика с тяжелейшим вздохом. Она покачала головой, думая о своих трудностях с этим предметом. – Абсолютно никто.
 
      – Положи на место! – выпалила Элизабет, когда сестра отошла от ее шкафа, держа в руках новый бирюзовый комбинезон. – Это мой костюм!
      – Я знаю, что твой, Лиз, – сказала Джессика, подходя к зеркалу и держа костюм перед собой. – Он не висел бы в твоем шкафу, если бы не был твоим.
      – У меня создается такое впечатление, что он может перекочевать в твой шкаф, – сказала Элизабет.
      Она лежала, свернувшись калачиком на кровати, держа перед собой открытую книгу. Внезапно она поняла, что смотрит на одну и ту же страницу уже по меньшей мере десять минут.
      Она захлопнула книгу и сбросила ее на пол.
      – И все-таки что ты хочешь с ним делать?
      – Я хочу его надеть, – сказала Джессика, тряхнув головой.
      Элизабет застонала:
      – Так я и думала.
      – Тебе не кажется, что на мне он будет выглядеть просто великолепно? – весело спросила Джессика.
      – Он выглядел бы нормально, – согласилась Элизабет, – если бы я позволила тебе надеть его.
      – Раньше ты всегда давала мне поносить свои вещи.
      – Так то было раньше.
      С видом полнейшего отчаяния Джессика собралась было вешать комбинезон в шкаф Элизабет, но вдруг повернулась к сестре.
      – Что с тобой происходит, Лиз? – спросила она.
      Элизабет покачала головой.
      – Я не знаю, – сказала она рассеянно. Глаза ее затуманились. – Извини, Джес, – продолжала она. – Я не хотела. Конечно, ты можешь надеть комбинезон. К тому же, на тебе он, по-моему, будет сидеть лучше, чем на мне.
      – О, Лиз! – Джессика обвила сестру руками. – Ты самый добрый, самый великодушный, самый сердечный человек на свете!
      Элизабет слабо улыбнулась сестре.
      – Тебе не кажется, что тебя несколько заносит? – спросила она.
      – Это правда, – настаивала Джессика. – И ты самая лучшая писательница. Последняя статья, которую ты написала для «Оракула», привела всех в дикий восторг.
      – Спасибо.
      Это была статья о компьютере, который Курт Морроу, отец Николаса и Регины, подарил школе Ласковой Долины. Он должен был использоваться для учета отметок учеников. В своей статье Элизабет написала:
       «Этот новый вид оборудования будет великим благом для преподавателей и администрации. Не будет больше утерянных записей. Не будет больше неточных записей. Не будет больше задержек в выставлении отметок! Школа Ласковой Долины обращает себе на пользу волну будущего!»
      У мистера Коллинза, куратора газеты, эта статья вызвала такой же восторженный отклик, как и у Джессики.
      – Это пока твоя лучшая работа, – заверил он Элизабет в надежде, что его похвала выведет ее из мрачного состояния, в котором она пребывала.
      Она чуть заметно улыбнулась:
      – Спасибо, мистер Коллинз. Я рада, что вам понравилось.
      Этот разговор снова напомнил ей о свидании с Николасом Морроу, и Элизабет опять предалась своим тяжелым раздумьям.
      Статья напомнила о Николасе и Джессике. А строчка о том, что больше не будет задержек с выставлением отметок, напомнила ей о собственной неудовлетворительной оценке по математике. Эта «волна будущего», думала она с горечью, может смыть ее из команды болельщиц, так как существовало правило: если кто-нибудь проваливался по тому или иному предмету, его не допускали в команду.
      Джессика практически уже оставила всякую надежду выправить эту ситуацию, когда в тот же день, ближе к вечеру, ей попалась газета «Новости Ласковой Долины», в которой она прочитала другую статью о компьютерах. В ней говорилось, что есть ребята, называемые хакерами, которые подключались к компьютерным терминалам по всему штату. Высказывались даже подозрения, что некоторые из них изменяют хранящиеся в памяти компьютеров данные.
      Она пыталась представить, кто эти ребята и на кого они похожи. Вероятно гении в математике. И зануды, как Рэнди Мейсон.
      Вдруг ее осенила идея, настоль сногсшибательная, что у нее закружилась голова. Если они могут подключаться к компьютерам, то, может, Рэнди смог бы?
      Она этого не знала. Она не знала даже и того, осмелится ли попросить его об этом. И все же стоило попробовать. И безусловно, стоило прийти этот вечер на свидание к Рэнди вместо того, чтобы, ссылаясь на ужасную головную боль, просить его отложить эту встречу.
      Она была рада тому, что пришла, когда он усадил ее в свою старую дребезжащую машину и повез в кафе «Дэйри Берджер».
      – Знаешь, ты действительно потрясающая девушка, – сказал он, протыкая вилкой жареного моллюска.
      Джессика, засмеялась:
      – Держу пари, что ты говоришь это всем девушкам.
      – Нет, Джес, не говорю. И к тому же, – добавил он, протягивая руку за кетчупом, – я редко встречаюсь с девушками.
      – Не может быть! – Джессика изобразила удивление.
      Рэнди решил, что все это она говорит всерьез.
      – Это правда. У меня даже никогда не было постоянной подруги. Ты могла бы этому поверить?
      «Конечно, могла бы», – сказала Джессика про себя.
      Но вслух произнесла, покачав головой:
      – Это в самом деле трудно себе представить!
      На Рэнди так подействовало притворное изумление Джессики, что он забыл, что льет кетчуп на свои моллюски. Когда Джессика указала ему на его тарелку, бутылка была наполовину пуста, а моллюски напоминали сцену из фильма ужасов. Рэнди посмотрел на это месиво и, пожав плечами, бодро сказал:
      – Ничего страшного, Я люблю кетчуп.
      Он подцепил на вилку жареной в картошки, обмакнул ее в кетчуп и стал задумчиво жевать.
      – Что я имел в виду, когда сказал, что ты потрясающая девушка, – объяснил он, – так это то, как быстро ты схватываешь все, что я рассказываю тебе о компьютерах.
      Джессика покачала головой и уставилась на стол.
      – Но я почти ничего не знаю, – сказала она скромно.
      – Это не так!
      – Нет, так!
      Она вздохнула, чтобы показать всю глубину своего отчаяния. Но уголком глаза она следила за лицом Рэнди. Оно светилось от счастья и любви. Джессика торжествующе мотнула головой.
      Теперь, когда Рэнди окончательно созрел, она приступила к осуществлению своего плана.
      – Ты был так удивительно добр ко мне, Рэнди, – прошептала она.
      – Ты сама удивишься. – Рэнди так выпятил грудь, что Джессика испугалась, как бы на нем не лопнула футболка. – Хочешь, давай повторим твой курс математики в четверг?
      Взгляд Джессики обещал ему вечную благодарность.
      – Мы правда смогли бы это сделать, Рэнди?
      – Конечно. Во сколько?
      Девушка пожала плечами:
      – Я не знаю. Может, ты позвонишь мне завтра, и тогда решим.
      – Хорошо, договорились, – сказал он, снова обмакивая в кетчуп и без того уже пропитанную им жареную картошку.

      – Лиз, ты самая лучшая сестра на свете, – щебетала Джессика. – Кто бы еще подвез меня в торговую аллею? Как все-таки несправедливо со стороны родителей не разрешать мне пользоваться машиной.
      Но Элизабет оставалась глуха к стенаниям Джессики – она слышала это уже миллион раз. В ответ она напомнила сестре, что у них очень мало времени на хождение по магазинам.
      – Помни, Джес: сегодня вечером нам нужно заниматься.
      – Это тебе нужно заниматься, – возразила в ответ Джессика.
      Если Элизабет хочет сидеть, зарывшись в книги, это ее проблема. Что касается Джессики, у нее было занятие поинтересней.
      Элизабет мастерски остановила маленький «фиат» на открытой площадке. Сестры вышли из машины и направились к торговому центру.
      – Кара Уокер говорит, что платья, которые только что поступили в магазин «Фокси Мама», просто сказочные, – сказала Джессика по дороге к ее любимому магазину. Поравнявшись с его витриной, девушка так и застыла на месте. – Ой, – взвизгнула она, – ты видела когда-нибудь что-то столь же изумительное?
      Элизабет не могла не признать, что висевшее в витрине бледно-голубое платье с глубоким вырезом было великолепно. Она тут же представила себе, как будет выглядеть в нем Джессика. Девушки так были заняты разглядыванием платья, что вздрогнули от неожиданности, когда рядом раздался голос:
      – Кого я вижу – да это же близнецы Уэйкфилд!
      Перед ними стоял Николас Морроу.
      Сердце Элизабет подскочило к самому горлу. О нет, только не это. Что, если Николас проговорится об ужине в воскресенье? Но она поняла, что никак не сможет повлиять на ситуацию. Ей остается только сохранять спокойствие и надеяться, что Ник не упомянет об их свидании.
      Однако Джессика тут же взялась за дело.
      – Николас Морроу! Мы не ожидали увидеть тебя здесь.
      – Я и сам не ожидал увидеть вас. Должно быть, у меня сегодня удачный день, – сказал он, взглянув на Элизабет.
      – Спасибо, Николас, – кокетливо прощебетала Джессика. – Но я думала, что в это время ты должен быть на работе. Или, может, тебя отпустили за хорошее поведение?
      – Иногда мне удается сбежать, хотя это бывает нечасто, – ответил Николас, ухмыляясь.
      – Ах, Ник, – восторженно говорила Джессика, призвав на помощь свою самую ослепительную улыбку, – это просто удивительно, что ты весь день проводишь за работой. Но ведь компьютеры – нет слов, чтобы передать, как они увлекательны.
      У Элизабет от изумления зашлось дыхание, но Николас согласился:
      – Это интересный бизнес. «Волна будущего», как написала Элизабет в своей статье.
      – А ты – часть этой волны.
      Даже для Джессики это уже чересчур, подумала Элизабет, все еще не говоря ни слова.
      Николас рассмеялся:
      – Скорее, рябь на этой волне. Но это действительно довольно интересно.
      Его глаза все еще были устремлены на Элизабет, но Джессика, по-видимому, этого не замечала.
      – Николас, ты необыкновенный человек, – продолжала она изливать свои восторги. – Ты так не думаешь, Лиз?
      – Да, – ответила Элизабет, краснея.
      – Ну, я должен идти, – сказал Николас. – Но мы ведь скоро увидимся, правда? – спросил он, адресуя свой вопрос Элизабет.
      – Конечно, Николас. Я жду этого с нетерпением, – ответила Джессика взволнованным голосом. – Звони в любое время.
      У Элизабет вырвался вздох облегчения, когда Николас ушел. Вроде бы пронесло. Пока.
      – Знаешь, Лиз, – заливалась соловьем Джессика. – Николас Морроу – самый восхитительный парень из всех, кого я встречала. И он хочет пригласить меня куда-нибудь! Ну не здорово ли это? Каждая девчонка в Ласковой Долине будет мне завидовать. – Затем она снова повернулась к витрине и сказала: – Лиз, я думаю, мне стоит купить это платье. Я должна выглядеть эффектно на свидании с Николасом Морроу.
 
      Это было в среду вечером. Хотя Элизабет и ожидала звонка от Николаса, резкая трель телефона все же заставила ее вздрогнуть.
      – Я подойду, – быстро сказала она и бросилась к телефону в своей комнате.
      Джессика бежала за ней по пятам.
      – Это меня! – закричала она, пытаясь локтем оттеснить Элизабет.
      Но Элизабет опередила ее. Она сняла трубку и сказала «алло», ожидая услышать голос Николаса и думая о том, как говорить с ним, когда сестра вся превратилась в слух, практически навалившись на нее.
      – Здравствуйте! – Голос, раздавшийся в телефонной трубке, был незнаком Элизабет. – Будьте любезны, могу я поговорить с Джессикой?
      – Да, конечно!
      – Кто это? – одними губами спросила Джессика.
      – Не знаю, – так же ответила она, передавая трубку Джессике.
      – Алло! А, Рэнди! – Последовала пауза, потом Джессика сказала: – Завтра после полудня? Это будет просто отлично! Послушай, я говорю по параллельному телефону Лиз. Подожди секунду, пока я сниму трубку в своей комнате. – Она передала трубку Элизабет и побежала к себе.
      Элизабет подождала, пока Джессика ответит, и положила трубку на рычаг.
      «Бедный Рэнди», – подумала она.
      Он казался таким славным парнем, и ей была невыносима мысль о том, что ему наносят обиду. В ней крепла уверенность, что Рэнди будет просто раздавлен, когда Джессика бросит его, а так наверняка и случится.
      Элизабет подошла к зеркалу, висевшему на дверце шкафа. От всех последних треволнений на ее лбу появились маленькие морщинки. Тыльной стороной ладони она попыталась стереть их. Морщинки исчезли, но тревога по поводу ужина в воскресенье продолжала преследовать ее. Она все еще ни слова не сказала Тодду о своем свидании с Николасом. Ее ужасала и мысль о том, что все это дойдет до Джессики и она устроит ей одну из тех жутких, бьющих на дешевый эффект сцен, на которые сестра была мастерица. Элизабет знала, что ей ни за что не нужно было соглашаться на встречу с Николасом, и вот, пожалуйста, теперь она ждет его звонка.
      – А ну прекрати это! – приказала она себе. – Все будет нормально!
      А что, если нет?
      Элизабет принялась ходить взад-вперед по комнате. Она взяла было в руки книгу, но, машинально перелистав ее, положила на место. Не зная, чем заняться, чтобы убить время, она стала рассматривать свои ногти.
      «Может, другой оттенок лака поднимет мое настроение, как это бывает с Джессикой?» – подумала она.
      Элизабет прошла в ванную и взглянула на пузырьки, аккуратно расставленные на ее туалетном столике. Ни один из оттенков лака не соблазнил ее ни в малейшей степени. Вздыхая, она вернулась к себе и снова начала бродить по комнате. Описав по ней пару кругов, все еще пытаясь найти себе какое-нибудь занятие, Элизабет наконец сдалась. Ничего не остается делать, решила она, кроме как сидеть и ждать. И стараться не грызть ногти.
      Скрестив ноги, она сидела на кровати, слушая тиканье крошечных часов на тумбочке, когда оглушительно зазвонил телефон.
      – Я отвечу, – тут же сказала Элизабет и сняла трубку.
      Удостоверившись, что Джессика не слышит ее, Элизабет осторожно произнесла:
      – Алло?
      – Алло! Лиз? – Элизабет узнала его голос еще до того, как он сказал: – Это Николас Морроу.
      – Привет, Ник. Как поживаешь?
      – Прекрасно. Как ты?
      – Очень хорошо, – сказала Элизабет. – Какой неожиданной оказалась наша сегодняшняя встреча в торговой аллее.
      – Да, – согласился Николас. – И сегодня я в первый раз за всю неделю был предоставлен сам себе. Я полагаю, Джессика рассказывала, что мне пришлось вводить в курс дела множество важных персон.
      – Это, должно быть, отняло у тебя много времени.
      – Я ничего не имел против. Эти несколько последних дней пролетели почти незаметно.
      – Ну, теперь ты будешь посвободнее, – сказала Элизабет.
      – Лучше бы я был занят. Теперь дни до воскресенья потянутся очень медленно. – Николас помолчал, затем ровным голосом спросил: – Наша договоренность остается в силе?
      Элизабет показалось, что миллион бабочек поднялись со дна ее желудка и начали там порхать. Она глубоко вздохнула, надеясь, что они наконец вернутся туда, откуда прилетели. В то же время она слышала, как какой-то слабый голосок где-то в глубинах ее сознания убеждал ее сказать «нет».
      Но она дала обещание и считала себя обязанной его сдержать.
      – Да, – тихо промолвила она.
      – Ужин?
      – Ужин.
      – Отлично! – сказал Николас с явным облегчением. – У тебя есть какой-нибудь любимый ресторан, куда тебе хотелось бы пойти?
      – Нет, – ответила она.
      Было несколько ресторанов, куда ей совсем идти не хотелось, потому что там она могла встретить каких-нибудь знакомых: ребят из школы или даже их родителей. Если бы ее кто-нибудь узнал, то еще до наступления следующего утра вся Ласковая Долина знала бы о том, что она ужинала с Николасом Морроу. И самым первым человеком, до которого дойдет эта столь пикантная новость, будет, конечно, Джессика.
      – А что ты скажешь о ресторане «Золотой берег»? – спросил Николас. – Если, конечно, ты не против проехаться на машине – туда примерно час езды.
      Против! Была бы она против выиграть первый приз в лотерее?
      – Это было бы лучше всего, – сказала Элизабет, не скрывая энтузиазма. – Мне бы очень хотелось побывать там, Николас.
      – Надеюсь, тебе там понравится, – ответил он. – Этот ресторан считается приличным.
      И дорогим к тому же. Элизабет читала о нем в каком-то журнале. Там его называли изысканным.
      «Посетителям предлагаются такие фирменные блюда, как…» – за этим следовал длинный перечень деликатесов с указанием цен, от которых у Элизабет глаза на лоб полезли.
      Это место было для нее идеальным: оно было далеко от Ласковой Долины, и никто из ее знакомых не мог себе позволить пойти туда, по крайней мере никто из ребят. Все эти мысли мгновенно пронеслись в ее мозгу.
      – За тобой заехать? – спросил Николас.
      – Нет, не надо!
      – Понимаю. Я бы с радостью отвез тебя, но если ты считаешь, что нам лучше встретиться там…
      – Да, именно так, – твердо сказала Элизабет.
      – Давай в шесть тридцать. Тебя это устроит?
      – В самый раз.
      Повесив трубку, она подумала, что нужно будет надеть что-то, приличествующее такому случаю. Обычные туалеты, вполне подходящие для того, чтобы пойти куда-то с Тоддом, вряд ли годились для обеда в «Золотом береге». Она перебрала мысленно весь свой гардероб, не найдя там ничего стоящего. Вдруг ей вспомнилась вечеринка у Морроу в тот вечер, когда ее похитили.
      Она была тогда в красной бархатной юбке и белой блузке, выбранных для нее Джессикой. При этом воспоминании губы Элизабет дрогнули в кривой усмешке. По сравнению со смелым туалетом самой Джессики, костюм Элизабет выглядел таким невзрачным, что в нем она вполне могла бы сойти за даму средних лет.
      Нет, больше она так не оденется. Уверив себя, что все же найдет что-нибудь подходящее в своем шкафу, Элизабет выбросила из головы мысли об одежде, но никак не могла побороть чувство тревоги по поводу появления на людях с Николасом. Она тяжело вздохнула. Теперь, когда они уже обо всем договорились, мосты сожжены. Она могла только надеяться, что все это не обернется для нее бедой.
 
      В четверг Элизабет ехала из школы домой одна и раньше обычного. Из-за конференции учителей занятия кончились в двенадцать часов. В другое время Элизабет была бы рада свободному времени, но теперь это сулило ей только лишние часы беспокойных раздумий о свидании с Николасом Морроу. Она все еще ничего не сказала Тодду и теперь уже не была уверена, нужно ли делать это. Ей было необходимо с кем-нибудь поделиться, и она решила позвонить Инид Роллинз, как только приедет домой. Все-таки Инид была ее лучшей подругой, и Элизабет всегда могла рассчитывать, что та даст ей искренний и добрый совет.
      Припарковав машину, она сразу же побежала домой, прошла в свою комнату и схватила телефонную трубку, надеясь застать Инид дома. Та ответила после второго звонка, и Элизабет вздохнула с облегчением.
      – Ох, Инид! – выпалила она. – Мне просто необходимо поговорить с тобой!
      – Что случилось, Лиз? У тебя такой голос, будто дом рухнул.
      – Что-то вроде этого, – сказала Элизабет срывающимся голосом.
      Инид молчала, ожидая, что подруга скажет что-то еще. Но, не услышав ничего, кроме шумов на линии, она мягко произнесла:
      – Может быть, я смогу тебе помочь. Но сначала ты должна рассказать мне, в чем дело.
      Внезапно Элизабет выложила ей все.
      – Так что Николас пригласил меня на свидание, – закончила она. – В воскресенье вечером.
      – Николас Морроу?! – удивленно воскликнула Инид и затем спросила с сомнением в голосе: – И ты пойдешь?
      – Я не хочу идти, – сказала Лиз. – Но Николас очень настаивал. Сначала я думала, что скажу Тодду, но теперь мне страшно. И еще я очень боюсь, что об этом пронюхает Джес.
      Последовала долгая пауза. Элизабет, так хорошо знавшая Инид, могла себе ясно представить выражение ее лица. Затем Инид заговорила:
      – Что касается Тодда, я могу это понять. Но при чем здесь Джессика?
      – Она влюблена в него, – объяснила Элизабет дрожащим голосом.
      – Мне следовало бы догадаться, – насмешливо сказала Инид. – Она ведь не пропускает ни одного красивого парня в городе. А Николас к тому же и богат.
      Элизабет знала, что Инид недолюбливает Джессику, но в этот раз оставила ее выпады без внимания. Ей нужно было обсудить с ней более важные проблемы.
      Инид продолжала:
      – Не волнуйся, Лиз. Она забудет его, как только на горизонте появится кто-нибудь еще.
      – В этот раз – вряд ли. Она считает, что Николас влюблен в нее.
      – И это действительно так?
      – Нет, – сказала Элизабет, делая усилие, чтобы не разрыдаться. – Он говорит, что любит меня.
      Ошеломленная этим известием, Инид некоторое время молчала.
      – Хм. Это уже становится интересным, – произнесла она наконец.
      – Теперь ты все знаешь. И я ума не приложу, что мне делать. Я не хочу обидеть ни Джес, ни Тодда. Но Ника я тоже не хочу обижать. И я уже пообещала, что пойду.
      – Ой, Лиз! – сочувственно воскликнула Инид.
      Она долго молчала, обдумывая затруднительное положение, в которое попала ее подруга, и в конце концов сказала:
      – Я думаю, тебе придется пойти с Николасом. Держи пальцы скрещенными и надейся, что Джессика ничего не узнает. И еще: мне кажется, что об этом нужно обязательно сказать Тодду. Он ведь всегда все понимает правильно.
      – Но не тогда, когда речь заходит о Николасе Морроу, – мрачно сказала Элизабет. – Да, ты права, Инид. По справедливости, Тодду обязательно нужно сказать.
      «Это самая тяжкая обязанность, какую мне когда-либо приходилось исполнять», – подумала Элизабет.
 
      Стрелки выполненных в романском стиле часов показывали пять минут первого, когда Рэнди подошел к ним и прислонился к стене в ожидании Джессики. Пятнадцать минут спустя она приблизилась к нему неторопливым шагом.
      – Привет, – сказала Джессика небрежно. – Кажется, я опоздала. Извини.
      – Тебе нет надобности извиняться, – сказал Рэнди с застенчивой улыбкой. – Я знаю, как это бывает, когда тебя задерживает что-то очень важное.
      Когда они подошли к стоянке, Рэнди кинул на Джессику восхищенный взгляд. Затем они сели в машину, и он завел мотор.
      – Какие у тебя трудности с математикой? – спросил он, включив сцепление и направляя машину в транспортный поток.
      – Я просто ничего в ней не понимаю!
      – Но это же так просто, – сказал Рэнди. – Ты сама увидишь. Что ты, Джессика, если ты смогла так быстро понять, как работать на компьютере, математика для тебя не должна представлять затруднений.
      Джессика слегка придвинулась к нему.
      – Но работать на компьютере было интересно, – возразила она. – А математика такая скучная.
      – Математика – интересная наука! Это своего рода игра. Как шахматы!
      – Если это так, – с сомнением сказала девушка, – давай поиграем.
      Они подъехали к дому Мейсонов и прошли в комнату Рэнди.
      – Ну ладно, давай посмотрим твой учебник, – предложил он.
      Джессика держала книгу, отодвинув ее от себя на расстояние вытянутой руки.
      – Он тебя не укусит, – пошутил Рэнди. – А как только ты все поймешь, ты наверняка полюбишь математику.
      – Этот день наступит не скоро, – простонала Джессика.
      Но она с большим вниманием слушала Рэнди, когда они вдвоем склонились над книгой. Он выбрал пару задач и показал Джессике, как их нужно решать. Затем повторил с ней несколько основных математических правил. На исходе часа Рэнди захлопнул учебник и, усмехаясь, отодвинул его в сторону.
      – Вот видишь, – сказал он, сияя. – Решать уравнения – все равно что семечки грызть.
      Джессика скорчила гримасу.
      – Только не для меня, – сказала она и покачала головой. – Они совсем неинтересные. Ничто не может сравниться с компьютерами, – продолжала она, делая ему прозрачный намек. – Вот ими действительно можно увлечься.
      – Кто спорит! – Вдруг Рэнди понял, на что она намекала. – Хочешь запустить программу или еще что-нибудь?
      – О, Рэнди! – защебетала Джессика, притворяясь, что удивлена этим предложением. – А можно?
      Рэнди заглотнул наживку.
      – Почему же нет? – И он вручил ей дискету. – Давай посмотрим, что ты умеешь делать.
      Под наблюдением Рэнди, заглядывавшим ей через плечо, Джессика включила компьютер, вставила дискету и загрузила машину.
      – Ты меня просто потрясаешь. – Его глаза сияли энтузиазмом. – Очень скоро ты будешь знать о компьютерах столько же, сколько и я.
      – Ох, нет, – ответила она скромно. – Ты знаешь миллион таких вещей, научиться которым я не могу и мечтать.
      – Ну например?
      Заколебавшись, Джессика с трудом сглотнула слюну и наконец сказала:
      – Я где-то читала о том, что можно подключаться к другим компьютерам или что-то в этом роде. Ты знаешь, что я имею в виду?
      Рэнди кивнул, и Джессика продолжала:
      – Думаю, что речь идет о подключении к компьютерной сети.
      – А, вот ты о чем. Конечно. Некоторые это умеют, – ответил Рэнди.
      – А ты знаешь, как это делается? – В ожидании его ответа Джессика выглядела невинной, как младенец.
      – Конечно. Ничего сложного тут нет.
      – А ты смог бы мне показать?
      – Конечно! Но, послушай, это же противозаконно.
      – Но ничего бы страшного не случилось, если бы ты просто мне показал! – настаивала Джессика.
      – Ну… – Рэнди почесал в затылке. – Я не знаю.
      – Пожалуйста… ну сделай это для меня.
      Он покачал головой, понимая, что ему не следует делать то, о чем его просит Джессика, но противостоять ее чарам он не мог. Чувствуя, что у него перехватило дыхание, Рэнди сказал:
      – Ладно. Будь по-твоему.
      Он включил кабель в сеть и нажал пару клавиш. Экран засветился, и на нем загорелась надпись: «Пароль?» Тогда он что-то напечатал. На экране тут же появилась информация о торговых сделках компании по операциям с недвижимостью в Ласковой Долине.
      – Получилось! – Джессика взвизгнула. – Действительно получилось!
      – Конечно, получилось. Хочешь, чтобы я попробовал что-нибудь еще?
      Глаза Джессики сияли.
      – Очень.
      Рэнди напечатал другую команду. На этот раз он подключился к банку данных дилера, торгующего древесиной. Потом Рэнди получил данные фирмы по производству грампластинок.
      Джессика задыхалась от возбуждения.
      – Это как раз то, о чем Элизабет писала в своей статье для «Оракула», – сказала она. – «Волна будущего». – И затем, как будто эта мысль только что пришла ей в голову, она спросила: – А мог бы ты подключиться к нашему школьному компьютеру? К тому, который подарил Морроу и который ведет учет отметок?
      – Возможно, и мог бы, – сказал Рэнди. – Но этого делать нельзя.
      – Почему? Я бы, по крайней мере, узнала, каково мое положение.
      – Нельзя, Джессика. Мне не следовало бы даже и начинать всего этого.
      – Ой, да брось ты, – не отставала Джессика. – Я же не прошу тебя подключиться к Пентагону, ФБР или к чему-то очень важному.
      – Да, это разные вещи, – согласился Рэнди. – Но все равно это нехорошо.
      – Но и плохого тут ничего нет, – возразила Джессика. – Во всяком случае, никто об этом не узнает.
      Рэнди заколебался. У него появилось предчувствие, что его ждут неприятности.
      Но когда Джессика, изобразив на лице самую очаровательную обиженную гримаску, посмотрела на него, вся его решимость пропала.
      – Хорошо, – сказал он. – Я сделаю это.
      Когда на экране появились школьные записи, Джессика пришла в восторг.
      – О, Рэнди. – Она обняла его. – По-моему, ты самый умный человек на свете!
      Рэнди покраснел как рак.
      – Я бы этого не сказал, – ответил он, переминаясь с ноги на ногу. – У меня просто есть способности к математике, вот и все.
      – И ты большой специалист по компьютерам. – Джессика пробежала глазами экран и прищурилась. – Не мог бы ты посмотреть, какие у меня отметки?
      – По всем предметам?
      – Только по математике. – Джессика лучезарно улыбалась.
      – Я попытаюсь…
      Когда Джессика увидела двойку, улыбка ее померкла и лицо заволокло печалью.
      – Ох, нет! Этого-то я больше всего и боялась.
      – Все будет в порядке, – сказал Рэнди. – После наших сегодняшних занятий следующую контрольную ты напишешь хорошо.
      – Только не я. – Она издала стон. – Я так пугаюсь во время контрольных, что у меня все мысли путаются. Даже если я знаю ответы. – Джессика закрыла лицо руками и сумела выдавить слезы. – Ох, Рэнди, что же мне делать? Если я не сдам математику, родители засадят меня дома на целые годы и я не смогу быть капитаном команды болельщиц.
      – Да нет, все не так плохо, – успокаивал Рэнди, гладя ее по плечу. – Все совсем не так плохо.
      – Нет, все именно так плохо, – ответила Джессика, рыдая. Она украдкой наблюдала за ним в щели между пальцами. – Тебе просто трудно себе это представить.
      – Я всегда рад тебе помочь. – Рэнди беспомощно покачал головой. – Если хочешь, мы можем опять повторить эти задачи.
      – Это меня не спасет. Я уже сказала: ничто мне не поможет.
      – Будет тебе. Что-нибудь придумаем.
      Руки Джессики безвольно упали. Затем она уставилась на Рэнди с выражением полного отчаяния.
      – Ничто не поможет! – причитала она. – Ничто! Если только… может быть, эту отметку можно изменить…
      – Ты хочешь сказать… – начал Рэнди и замер с выражением ужаса на лице.
      Джессика кивнула.
      – Ох, нет, Джес. Я не смогу этого сделать. Я не должен был даже подключаться к банку данных. Но изменить отметку? Это было бы ужасно.
      Джессика смахнула слезу:
      – Я бы не просила тебя, если бы не была в таком отчаянии.
      – Ну перестань…
      Теперь лицемерка «безутешно» рыдала:
      – Я просто не знаю, что мне делать.
      – Не плачь, Джес. – Рэнди положил руку ей на плечо.
      Затем нашарил в кармане бумажный носовой платок и подал ей.
      Джессика вытерла слезы.
      – Надеюсь, я все-таки выживу, – сказала она с несчастным видом.
      Рэнди стоял подле нее, виновато моргая.
      – Ладно, я сделаю это. – Он нервно сглотнул. – Какую ты хочешь отметку?
      Девушка слабо улыбнулась:
      – Сойдет четверка с минусом. Рэнди что-то напечатал на компьютере.
      – Хорошо. Сделано!
      На лице лгуньи появилась теплая, счастливая улыбка.
      – Ты сделал это! – воскликнула она, обнимая его. – О, Рэнди! Ты замечательный парень!
      Он вздохнул и густо покраснел.
      – Это ты замечательная, Джес. – Он шаркал ногой по ковру. – Я подумал… может, сходим куда-нибудь сегодня вечером? Мы могли бы что-нибудь поесть в «Дэйри Берджер», а потом пойти в кино.
      Лицо хитрюги омрачилось.
      – Я бы с радостью, Рэнди. Честное слово. Но не сегодня. Может быть, в другой раз. Но сейчас я должна вернуться домой. Ты подвезешь меня?
      Рэнди тяжело вздохнул.
      – Да, я понимаю… – сказал он наконец так тихо, что Джессика еле расслышала. – Ну пойдем, а то у меня сегодня еще много дел.

      Приближался вечер. Элизабет достала из шкафа один из своих свитеров, но тут же аккуратно сложила и положила назад. Вытащив другой, она внимательно его осмотрела.
      – Этот – прямым ходом в химчистку, – пробормотала она, обнаружив спереди пятно.
      Она вспомнила, что, когда надевала свитер в последний раз, пятна там не было, так что, по всей очевидности, это была работа сестры. Элизабет вздохнула и отбросила свитер в сторону. Как раз в это время в комнату влетела Джессика.
      – Лиз! Угадай, какие у меня новости? – выпалила она, бросаясь на кровать.
      – Судя по выражению твоего лица, можно подумать, что тебе только что присвоили титул «Мисс Америка».
      – Нет. Попытайся еще раз.
      – Ты стала отличницей по всем предметам.
      – Это уже ближе.
      – Ну?
      – Я сдала математику!
      – Ущипни меня, – попросила Элизабет. – Ущипни и разбуди меня.
      – Это правда! – ликовала Джессика.
      – Как же это произошло?
      – Может быть, я экстрасенс, – быстро сказала Джессика, пытаясь уйти от ответа.
      – Если ты экстрасенс, то, может, скажешь, что случилось с моим новым шерстяным свитером?
      – Что?
      – Ты меня слышала!
      – Ох, Лиз! – замялась было Джессика, но вдруг схватила подушку и швырнула ею в сестру.
      – Ты вернешь мне его. Но в чистом виде.
      – Обязательно.
      Элизабет переключила внимание на содержимое своего шкафа. Она извлекла из него пару туфель, на которых стесались набойки на каблуках. Джессика между тем стояла перед большим зеркалом Элизабет и мрачно смотрела на свое отражение.
      – Лиз, – спросила она, – у меня что-то не в порядке?
      – Очень многое, – поддразнила ее Элизабет. – Но если ты ухитрилась сдать математику, я не могу понять, чем ты озабочена.
      – Дело не в этом, – начала Джессика. – Дело в том, что… Как ты считаешь, я не потеряла еще все свое очарование? Может быть, у меня морщины появились? Или волосы поседели? – Она тряхнула головой, и золотая шелковистая копна упала ей на плечи. – Может быть, я уже старая?
      Элизабет подошла к сестре и принялась внимательно разглядывать ее лицо и волосы.
      – По-моему, ты осталась такой же, как и была, – объявила она. – Конечно, ты становишься старше.
      – Элизабет Уэйкфилд! Какие ужасные вещи ты говоришь!
      Элизабет пожала плечами:
      – Разве это не происходит со всеми людьми?
      – Да, ты права. Но знаешь, иногда мне кажется, что никто в целом мире меня не любит.
      – Никто? Или кто-то определенный?
      – Николас Морроу, – сказала Джессика и вздохнула. – Лиз, тебе не кажется, что он бесчувственный и жестокий человек?
      – Насколько я могу судить, нет, – ответила Элизабет и быстро прибавила: – Он очень заботится о Регине. И потом, когда он был у нас на вечеринке, да и когда мы встретили его в торговой аллее, он был с тобой достаточно приветлив.
      – Тогда почему же он мне не звонит? – жалобно говорила Джессика. – Я сама звонила ему уже много раз, чтобы дать понять, что могу встретиться с ним в любое время. Но… – Она в полном отчаянии раскинула руки. – Все без толку.
      Услышав в голосе сестры неподдельное отчаяние, Элизабет ощутила, что ее наполняет чувство вины, но пыталась внешне оставаться невозмутимой.
      – Дай ему время, Джес, – сказала она, но та продолжала свои жалобы:
      – О, Лиз! Ни один человек в мире не любит меня. Не любит по-настоящему.
      Как раз в это время зазвонил телефон, положив конец причитаниям Джессики. Ответила Элизабет.
      – Один все-таки нашелся, – сказала она, передавая трубку Джессике. – Рэнди Мейсон.
      Джессика подумала, что не выдержит и разразится проклятиями, если он звонит, чтобы снова просить о встрече. Она взяла трубку, с трудом сдерживая дыхание.
      – Рэнди? О, конечно… Что ты, Рэнди, я очень рада твоему звонку. Ох, нет, я не смогу. Я тебе уже говорила. Не сегодня. – В ее голосе отчетливо слышалось раздражение.
      Она бросила трубку с такой силой, что Элизабет подскочила.
      – Ты что? – спросила она в изумлении. – Мне казалось, что у тебя с Рэнди завязалась дружба.
      – Ох, Лиз! – Джессика подавила зевок. – Не будь занудой.
      Скрестив ноги, она уселась на кровати Элизабет и стала раскачиваться взад и вперед. Весь ее вид говорил о таком отчаянии, что Элизабет стало ее жаль. Но не успела она вымолвить и слова, как снова зазвонил телефон. Элизабет опять сняла трубку.
      – Слушаю. А, Рэнди…
      – Джессика, – сказал он полным безысходности голосом, приняв Элизабет за ее сестру. – Джессика.
      – Минутку.
      Но Рэнди уже говорил:
      – Джессика, ты отдаешь себе отчет в том, что я сделал?
      Элизабет пыталась прервать его, но он был слишком расстроен и поэтому либо не услышал ее, либо уже не мог остановиться.
      – Когда я по твоему настоянию изменил твою отметку по математике…
      Элизабет втянула в себя воздух и бросила сердитый взгляд в сторону Джессики, которая соскользнула с кровати и быстро пошла в свою комнату, предоставляя Элизабет самой разбираться со всем этим.
      – Подключение к компьютеру и изменение данных, подобное тому, как я изменил твою отметку… это государственное преступление, Джессика. Я могу попасть за это в тюрьму. Но даже если этого и не произойдет… – Голос его прервался. – … стоит об этом кому-нибудь узнать, и я никогда не получу работу системного программиста и никакую другую работу, связанную с компьютерами.
      Голос Рэнди опять прервался. Элизабет лихорадочно пыталась сообразить, что ему сказать. Но прежде чем она могла собраться с мыслями, он продолжил:
      – На карту поставлено все мое будущее. Ты понимаешь это?
      Опять Элизабет пыталась что-то сказать, и снова Рэнди торопливо продолжал свою речь, не давая ей возможности заговорить:
      – Подумав обо всем этом, Джес, я понял, что мне нужно сделать. Извини, но все это не стоило того, чтобы принести в жертву всю свою дальнейшую жизнь. Поэтому я попытался восстановить твою прежнюю отметку. Но я не смог этого сделать! – Охваченный паникой, Рэнди повысил голос: – Школа изменила код доступа к системе. Я думаю, что кто-то понял, что мы подключались к компьютеру. Может быть, нас уже ищут!
      Элизабет, охваченная тревогой, судорожно глотала воздух.
      – Да! – В голосе Рэнди зазвучали слезы. – Так что я намерен собраться с мужеством и во всем признаться, – говорил он. – Я иду к директору, мистеру Куперу, и все ему расскажу. – С горечью в голосе, от которой у Элизабет сжалось сердце, он добавил: – Вероятно, это ничего не изменит, но я должен ему сказать. – Рэнди вздохнул. – Вот что я собираюсь сделать. Но я хотел сначала поставить тебя в известность. – Затем, задыхаясь от волнения, он добавил: – Было бы намного лучше, если бы ты пошла со мной…
      Когда Рэнди наконец остановился, Элизабет сделала все возможное, чтобы успокоить его, хотя сама кипела от гнева.
      – Я буду там, – пообещала она. – Я буду там обязательно.
      Услышав щелчок от повешенной Рэнди трубки, она швырнула трубку с такой силой, что испугалась, не разбила ли ее. Затем ворвалась в комнату к сестре.
      Джессика с озабоченным видом перебирала стопку одежды в шкафу, пытаясь выбрать блузку, которую можно было бы надеть завтра в школу. Она подняла глаза на вбежавшую Элизабет.
      – Ты даже не постучала, – упрекнула она ее.
      – Ты еще можешь так говорить – это звучит просто как насмешка! – выпалила Элизабет.
      – Ой, – устало ответила Джессика. – Ты опять за свое. Все время рычишь на меня, как медведь.
      Элизабет проигнорировала это замечание.
      – Это был Рэнди Мейсон, – сообщила она.
      Джессика повернулась к ней лицом:
      – Я это знаю. Ты думаешь, я глухая?
      – Я думаю, что ты совершенно… совершенно… – Элизабет запнулась, не найдя нужных слов, чтобы описать свое отношение к тому, что сделала ее сестра.
      – Элизабет, в чем дело?
      – Дело в том, что Рэнди рассказал мне, что ты выкинула в этот раз.
      – Я? – спросила она невинно. – Что такого я сделала?
      – Ты заставила Рэнди подключиться к новому школьному компьютеру и изменить твою отметку по математике!
      – А, вот ты о чем… – Джессика мило улыбнулась. – Рэнди оказался таким добрым, Элизабет. Я рассказала ему, как меня беспокоит неудовлетворительная оценка по математике, а он так хорошо разбирается в компьютерах, и ему это не составило никакого труда…
      – И за это его могут посадить в тюрьму.
      – О нет. Я так не думаю.
      – Как бы там ни было, он уже отправился к мистеру Куперу, чтобы все рассказать ему. – Улыбка исчезла с лица Джессики, и ее глаза расширились от страха. – И ты пойдешь с ним, Джес.
      Джессика отрицательно покачала головой.
      – Я не могу. Я сейчас ужасно занята.
      – Ты пойдешь, Джессика. Или я возьму тебя за шиворот и сама отведу в кабинет мистера Купера!
      Джессика снова покачала головой, теперь у нее задрожали губы.
      – Я не могу, Лиз, – пролепетала она, умоляюще глядя на сестру.
      – Почему ты не можешь?
      – Просто не могу – и все.
      – Ты и сама удивишься, когда узнаешь, что ты можешь, – неумолимо сказала Элизабет.
      – Нет. Не заставляй меня. Это несправедливо.
      – В жизни бывает очень много несправедливого, – голос Элизабет звучал все более беспощадно. – Но то, что тебе предстоит сделать, несправедливым назвать нельзя.
      – Пожалуйста, Лиз, – хныкала Джессика.
      – Собирайся, Джес. Рэнди уже скоро будет у мистера Купера.
      Элизабет нечасто разговаривала с сестрой таким повелительным тоном. Но, когда это случалось, Джессика ее слушалась. Она смахнула слезинку и обиженно посмотрела на Лиз.
      – Ну хорошо, – жалобно простонала она.
      – Поехали, – сказала Элизабет.
      Выйдя из дома, она села в машину и подогнала ее к парадной двери. Видя, что сестра не появляется, она несколько раз посигналила ей. И уже собиралась повторить сигнал, когда Джессика выпорхнула из двери.
      – Какая ты нетерпеливая, сестренка, – сказала она, садясь в машину рядом с ней. – Неужели ты не можешь смотреть на все проще?
      Элизабет с трудом удержалась от ядовитого ответа. Как ни любила она свою сестру, бывали такие моменты, когда она готова была прикончить ее на месте.
      Тронув машину с места, Элизабет повела ее на большой скорости, делая это вполне умело. Уже через несколько минут она въехала на школьную стоянку.
      – Вылезай, – приказала она сестре, съежившейся от страха на своем сиденье.
      – Дай мне минутку, чтобы собраться с мыслями, – умоляла она ее.
      – Это следовало сделать до того, как ты втянула Рэнди в эту передрягу, – сказала ей Элизабет. – Теперь пришло время помочь ему выпутаться из беды. Так что выходи.
      Джессика неохотно вылезла из машины.
      «Ладно», – сказала она и вслед за Элизабет медленно вошла в школу.
      Они направились сразу же в кабинет директора. Когда Розмари, секретарь, взглянула на них, Элизабет спросила:
      – Мистер Купер у себя?
      – Да, – кивнула она, – но сейчас занят.
      – У него случайно не Рэнди Мейсон? – спросила Элизабет.
      Джессика в это время стояла позади нее, исследуя свои ногти.
      – Как ты угадала?
      – Неважно, – ответила Элизабет. – Пожалуйста, скажи ему, что пришли мы с Джессикой. Он нас ждет.
      – Ну, если ты в этом уверена…
      Розмари встала и постучала в дверь.
      Мистер Купер – Железная Голова, как называли его ребята в школе Ласковой Долины, – сердито закричал:
      – Разве я не говорил тебе, чтобы меня никто не беспокоил?
      – Пришла Элизабет Уэйкфилд со своей сестрой Джессикой, – спокойно ответила Розмари.
      – Элизабет и Джессика? – Последовала пауза, затем мистер Купер сказал: – Пусть войдут.
      Розмари кивнула близнецам и открыла дверь. Сестры вошли в кабинет директора, где на стуле, придвинутом к столу, сидел Рэнди, бледный как полотно, и нервно барабанил пальцами по столешнице, а мистер Купер стоял, уставившись в окно.
      Он круто повернулся, когда в комнату вошли близнецы, и пристально посмотрел на Джессику.
      – Ну, Джессика, – резко бросил он, – что ты можешь сказать в свое оправдание?
      – Немногое, – беспечно пролепетала Джессика.
      Ее улыбка могла бы растопить даже ледяное сердце.
      Но на Железную Голову она не произвела никакого впечатления.
      – Садись, – проворчал он, – а я тебя послушаю.
      – Я уверена, что здесь просто произошла ошибка…
      – Ты хочешь сказать, что Рэнди не изменил твою отметку? – поднял брови мистер Купер.
      – Изменил, – Джессика опять улыбнулась, – но он сделал это неумышленно.
      Мистер Купер смотрел на нее холодным взглядом, и девушка прибавила:
      – Мы просто дурачились, упражняясь с компьютером.
      – Мы? Рэнди сказал, что виноват только он.
      Элизабет не отводила взгляда от сестры.
      «Не сваливай всю вину на него», – говорил ее взгляд.
      Она затаила дыхание. Затем вздохнула с облегчением, когда сестра призналась:
      – Думаю, мы вместе занимались этим.
      – Ладно. Теперь выкладывай все до конца.
      Тыльной стороной ладони Джессика откинула с глаз прядь волос.
      – Я просто попросила Рэнди научить меня работать на компьютере. – Она вздрогнула под взглядом мистера Купера, но все-таки решила продолжать отрицать свою вину. – Мы не сделали ничего особенного.
      – И вы не подключались к школьному компьютеру?
      И снова Элизабет молча молила свою сестру:
      «Скажи: мы сделали это, Джес. Пожалуйста».
      И опять та как будто услышала ее.
      – Наверное, подключились, если мы изменили мою отметку. Но ведь это не преступление, правда?
      Затем она судорожно втянула в себя воздух. Разве Рэнди не предупреждал ее об этом? Под сверлившим ее взглядом мистера Купера она перешла на шепот:
      – Правда?
      – Может быть, и преступление! – Мистер Купер произнес это таким тоном, что по ее спине побежали мурашки.
      До этого он ходил взад-вперед по комнате. Теперь же сел за стол. Последовало невыносимо долгое молчание. Наконец директор сказал:
      – Знаешь, за это я мог бы исключить из школы вас обоих.
      Рэнди задрожал, а Джессика побледнела.
      – Но вы ведь не сделаете этого? – девушка была готова расплакаться.
      – Почему же? – возразил он холодным тоном.
      Из глаз у Джессики брызнули слезы и заструились по щекам.
      Элизабет смотрела на нее, разрываясь между жалостью к ней и смятением от совершенного ею проступка.
      «Как ты могла быть такой глупой, сестренка? – говорила она про себя. – Разве ты не видела, к чему это может привести?»
      Но как ни была она сердита, Элизабет не могла не сжалиться над Джессикой, видя ее такой несчастной. И тут она впервые подала голос.
      – Мистер Купер, – заговорила она, и в ее глазах тоже появились слезы. – Пожалуйста, дайте им возможность исправить свою вину. Я знаю, что они просто не понимали, что делали!
      – Это их не оправдывает, Лиз, – холодно сказал мистер Купер. – Они достаточно взрослые люди, чтобы отвечать за содеянное.
      – Но ведь все делают ошибки! – умоляла его Элизабет. – Джессика сделала это, не подумав. И полагаю, что Рэнди тоже.
      Мистер Купер задумчиво почесал подбородок, но ничего не сказал, и Элизабет продолжила:
      – Это было бы просто ужасно, если бы их исключили. – По ее щекам потекли слезы. Сдавленным голосом она добавила: – Это погубило бы всю жизнь Рэнди. И Джессики тоже. Только из-за того, что они однажды совершили ошибку.
      Мистер Купер пристально смотрел на Лиз, вытиравшую слезы.
      – И они никогда больше этого не сделают, – клятвенно заверяла она директора. – Я уверена, что никогда. Это было для них хорошим уроком, – убеждала она с умоляющим видом.
      Не отрывая глаз от лица мистера Купера, Элизабет ждала его ответа. Но он, отвернувшись, смотрел на Джессику.
      – Ну, пожалуйста, мистер Купер, – просила Элизабет. – Пожалуйста, дайте им шанс.
      Директор школы глубоко вздохнул, затем снова посмотрел на девушку. Наконец, он заговорил:
      – Хорошо. Я дам им шанс. Но только ради тебя, Элизабет.
      – О, мистер Купер…, – с благодарностью в голосе начала та.
      Но он знаком руки заставил ее замолчать и продолжил:
      – Я собирался исключить вас обоих. – Но Элизабет убедила меня изменить это решение.
      Элизабет втянула в себя воздух. Джессика вытирала глаза тыльной стороной ладони. Рэнди перестал барабанить пальцами.
      – Я не исключу вас из школы. И я никому не сказку об этом, Рэнди, если ничего подобного больше не случится.
      – Больше никогда-никогда этого не будет, – клятвенно пообещал незадачливый хакер.
      Мистер Купер поднял руку:
      – Подожди!
      – Да, мистер Купер.
      На губах директора появилось некое подобие улыбки.
      – Сегодня мы поменяли код доступа к компьютеру. Я изменю отметку Джессики на прежнюю двойку, – сказал он, вставая. – Это все.
      Втроем они медленно вышли из кабинета, и каждый из них вздохнул с облегчением. Рэнди чуть заметно махнул на прощание и направился к своей машине. Элизабет и Джессика пошли вслед за ним на стоянку.
      Ни одна из сестер не сказала ни слова, пока они не подъехали к дому. Только тогда Джессика спросила с беспокойством:
      – Ты ведь никому не скажешь, правда, Лиз?
      – Нет, – заверила ее сестра. – Не скажу.
      Джессика откинулась назад на своем сиденье. Когда Элизабет свернула на улицу, где жили Уэйкфилды, Джес вдруг воскликнула:
      – Ох, Лиз! Ну что я за чудовище!
      Элизабет, дотянувшись до сестры, погладила ее по руке.
      – Да нет, – попыталась она ее утешить. – Все мы делаем ошибки.
      – Чудовище, – настаивала Джессика. – Ты только посмотри на меня.
      Повернувшись, Элизабет увидела, что Джес разглядывает себя в маленькое карманное зеркальце.
      – Да я просто ужасна, – повторила она жалобно. – Всю тушь на ресницах размазала.

      В пятницу, торопясь в школьную библиотеку, Элизабет заметила Регину Морроу, одиноко стоящую в холле и изучающую клочок бумаги, который она держала в руке. Элизабет подошла к ней и легонько тронула за плечо.
      Регина быстро повернулась.
      – Лиз! – воскликнула она, и радостная улыбка осветила ее лицо.
      – Тебе помочь? – спросила Элизабет.
      Регина кивнула головой и протянула ей бумажку.
      – Я пытаюсь найти этот кабинет. Сегодня меня переводят в другую подгруппу по химии.
      Увидев написанный на клочке бумаги номер, Лиз сказала:
      – Это кабинет мистера Руссо. Я как раз иду в ту сторону. Пойдем со мной.
      Когда они шли по холлу, Регина заметила:
      – Я много слышала о мистере Руссо.
      – Что он настоящий монстр? – рассмеялась Элизабет.
      Регина тоже развеселилась и кивнула:
      – Так говорят.
      – Не верь этому. Он требовательный, но справедливый.
      – Как и большинство учителей в этой школе. Я уже это поняла.
      – Думаешь, тебе здесь понравится?
      – Уверена, что понравится. Здесь все совсем не так, как у нас на Востоке, но пока у меня самые хорошие впечатления.
      – Я рада этому, – Элизабет указала на дверь рядом с ними и добавила: – А вот класс мистера Руссо.
      Регина вошла в кабинет, на ходу поблагодарив новую подругу.
      Свернув в другую сторону, Элизабет почти столкнулась с Инид Роллинз.
      – Привет! – воскликнула та. – Что ты здесь делаешь? У тебя сейчас не должно быть урока у мистера Руссо.
      – Я только показала Регине Морроу, где находится его кабинет.
      В другое время они бы начали болтать без умолку, но теперь шли молча. Наконец, Инид прервала молчание, спросив:
      – Лиз, ты все еще волнуешься, по поводу свидания с Николасом?
      Элизабет кивнула:
      – Это так заметно?
      – Да нет, не очень. Но я могу себе представить твое состояние. А когда ты упомянула Регину, у тебя было такое выражение лица, что я сразу поняла: воскресный вечер не выходит у тебя из головы.
      – Наверное, так и есть.
      – Ты уже сказала Тодду? – поинтересовалась Инид.
      Элизабет покачала головой:
      – Нет, у меня никак не получается. Понимаю, что это глупо, но я хочу поговорить с ним, когда мы будем одни, а после вечеринки нам ни разу не удавалось побыть наедине.
      – Ну, завтра-то ты с ним встретишься?
      – Да. – Элизабет прикусила губу. – Думаю, что скажу ему завтра или не скажу никогда.
      – Скажи ему, Лиз, – убеждала ее Инид. – Поверь мне, я знаю, к чему это приводит, когда у тебя появляются секреты от того, кого любишь. – Она намекала на свой разрыв с Ронни из-за того, что скрыла от него правду о своем прошлом. – К тому же, – добавила она, – Тодд не такой, как Ронни. Он поймет.
      – Надеюсь, – неуверенно сказала Элизабет.
      В эту минуту она твердо решила все рассказать Тодду при их встрече на следующий день.
 
      Увидев из окна своей комнаты показавшуюся из-за угла машину Тодда, Элизабет бросилась вниз. Тодд как раз собирался нажать на кнопку звонка, когда Лиз открыла дверь с очаровательной улыбкой на лице.
      – Привет! – сказала она.
      – Привет! – Тодд обхватил ее за талию, притянув к себе.
      Он запечатлел на ее губах долгий поцелуй, от которого Элизабет почувствовала такое блаженство, что по ее спине пробежала дрожь.
      – Ждешь кого-то? – спросил он, выпустив ее наконец из своих объятий.
      – Конечно – Мэтта Диллона! – ответила Элизабет, внимательно разглядывая Тодда.
      На нем была новая белая спортивная рубашка, приоткрывавшая загорелую мускулистую грудь.
      – Но, видно, Мэтт не придет, – продолжала шутить она, – так что придется довольствоваться твоим обществом.
      – Ну а я ищу самую красивую девушку в Ласковой Долине. – Не остался в долгу Тодд. – Она дома?
      Элизабет игриво толкнула Тодда и засмеялась:
      – Серьезно, Тодд, ты выглядишь просто великолепно.
      – Ну а почему бы мне так не выглядеть? Сегодня у меня свидание с тобой. Завтра вечером мы отмечаем мамин день рождения. А послезавтра…
      – Игра! – воскликнула Элизабет, внезапно вспомнив о финальном баскетбольном матче между их школьной командой и командой «Биг Меза».
      Не то чтобы она о ней забыла, но в нервотрепке последних дней это как-то отошло на задний план.
      – Игра! – сказал Тодд, напрягая мышцы. – У меня сейчас полоса удачи, Лиз, и я уверен, что мы выиграем.
      – Конечно, выиграете. Но…
      – Но это в понедельник. А сегодня мы пойдем в кино на восьмичасовой сеанс, если ты не против.
      Свидания с Тоддом были для Элизабет абсолютным блаженством.
      – Прекрасно, – сказала она. – А что за фильм?
      – Какой-то ужастик. Ты ведь знаешь, я к ним пристрастился.
      – Я знаю. Но никак но могу понять – почему.
      Тодд расплылся в улыбке.
      – Очень просто, – объяснил он. – Ты всегда так пугаешься, что у меня появляется предлог обнять тебя покрепче.
      – Как будто тебе нужен для этого какой-то предлог, – промурлыкала Элизабет и взглянула на часы. – Но нам лучше поторопиться, если уж он необходим, чтобы обнять меня покрепче.
      – Да, нам лучше поспешить, чтобы я мог купить кукурузных хлопьев до начала фильма.
      – Тодд Уилкинз! Иногда мне кажется, что ты больше думаешь о своем желудке, чем обо мне, – шутливо упрекнула она его.
      Пока они ехали к кинотеатру, Элизабет положила голову Тодду на плечо. Если бы этот момент мог длиться вечно, думала она. Если бы только она не назначила это свидание с Николасом. Если бы это воскресенье никогда не настало!
      Голос Тодда вывел ее из задумчивости.
      – «Гроза подростков», – объявил он, прочитав афишу. – Как считаешь, ты сможешь это выдержать?
      – Конечно!
      Когда рядом был Тодд, она могла выдержать что угодно. И не только выдержать, но и получить от этого удовольствие.
      Они вошли в кинотеатр перед самым началом фильма. Пока Тодд покупал кукурузные хлопья, Элизабет прошла вперед и нашла их места. Потом, жуя хлопья, они сидели в темноте, тесно прижавшись друг к другу, пока не зажегся свет.
      – Понравилось? – спросил Тодд.
      Элизабет передернула плечами.
      – Это было самое жуткое из всего, что мы видели, – сказала она, смеясь.
      – Мне тоже так показалось, – согласился он со счастливым видом. – Но посмотрим, что будет через неделю. А пока – как насчет гамбургеров? Если только вся эта кровища не испортила тебе аппетит.
      Элизабет засмеялась:
      – Этого не смогли сделать даже кукурузные хлопья.
      – Отлично, – проговорил он, подходя с Элизабет к стоянке. – Едем в «Дэйри Берджер».
      Когда Тодд с Элизабет приехали туда, перед популярным в Ласковой Долине рестораном стояла толпа.
      – Похоже, что сегодня – полный сбор, – отметил Тодд, въезжая на стоянку. – Вероятно, придется подождать.
      – Я не против, – заверила его Элизабет, выходя из машины.
      Когда они вошли внутрь, то увидели у входа в зал небольшую группу посетителей. Но она быстро растаяла, и уже через несколько минут Тодд и Элизабет нашли свободную кабинку в дальнем конце зала. Усаживаясь рядом с подругой, Тодд одной рукой обнял ее за плечи. Они заказали гамбургеры и коктейли.
      Как только официантка поставила перед Тоддом тарелку, он схватил свой гамбургер и впился в него зубами.
      – Я и не подозревал, какой, оказывается, я голодный, – сказал он с виноватой улыбкой.
      Элизабет, наклонив голову, потягивала через соломинку ванильный коктейль, когда услышала громкое хлопанье парадной двери. Подняв глаза, она увидела, что в кафе ленивым шагом вошла Бетси Мартин, сестра Трисии, в сопровождении одного из сомнительных парней, с которыми она обычно проводила время.
      Тодд тоже посмотрел на вошедших.
      – Бетси Мартин! Что ей здесь делать? Я думал, она околачивается у Келли, – сказал Тодд, имея в виду захудалое и пользующееся дурной славой придорожное кафе, посещать которое считалось в Ласковой Долине дурным тоном.
      Элизабет покачала головой. Она услышала, как приятель Бетси, громкий голос которого перекрывал гул голосов в ресторане, развязно произнес:
      – Как это – нет свободных кабинок?
      Тут же в разговор ввязалась и Бетси:
      – Может, нужно делать предварительный заказ? В такой-то забегаловке?
      – Сожалею, но вам придется дождаться своей очереди, как это делают все остальные, – сказал метрдотель, стараясь их утихомирить.
      Но дружок Бетси вел себя все более и более агрессивно.
      – Боже мой, Тодд, – прошептала Элизабет. – Кажется, он пьян.
      – Похоже, что и сама Бетси здорово набралась, – заметил Тодд.
      Элизабет затаила дыхание в ожидании дальнейшего развития событий. Она почувствовала большое облегчение, увидев, что Бетси и ее приятель протопали к выходу, громко хлопнув за собой дверью.
      Теперь можно было вздохнуть посвободнее.
      – Это такое несчастье. Ведь Трисия – очень милая девушка, – сказала Элизабет, с грустью подумав о возлюбленной своего брата, – а Бетси…
      – Бэтси – просто дрянь!
      – Ох, Тодд! – произнесла Элизабет прерывающимся голосом. – Такой стыд!
      – Послушай! – Тодд попытался развеять охватившую Элизабет грусть. – Ты не поверишь, но я бы съел еще один гамбургер. А ты не хочешь?
      Элизабет отрицательно покачала головой. Тогда Тодд, скомкав свою салфетку, бросил ее на недавно освободившийся стол, целясь в кофейную чашку. Салфетка на секунду задержалась на кромке чашки и упала внутрь.
      – Есть! – воскликнул он, фыркнув от смеха. – Очко в мою пользу.
      Элизабет засмеялась.
      – Два очка, – поправила она. – Тодд, тебе говорили, что из тебя выйдет баскетболист высшего класса?
      – Да, очень многие. Но они еще ничего не видели! Подожди до понедельника, когда мы выиграем чемпионат.
      И он подмигнул ей.
      Видя Тодда в таком прекрасном настроении, Элизабет решила, что пришло время сказать ему про свидание с Николасом. Но подойти к этому надо будет постепенно – нельзя же выпалить это разом. Мало кто любит неприятные сюрпризы, а Тодд – меньше всего.
      Вертя в руках вилку, Элизабет сказала, как бы невзначай:
      – Вчера в школе я встретилась с Региной Морроу. Она такая славная.
      – Она – да, – сказал Тодд. – Но я бы не сказал этого о ее братце.
      – Николас тоже хороший, – запротестовала Лиз.
      – Я так не считаю, – резко ответил Тодд. Сделав глоток коктейля, добавил: – Но зачем заводить о нем речь, Лиз? Зачем портить такой чудесный вечер?
      – Ты прав – незачем, – сказала Элизабет.
      Она снова стала вертеть в руках вилку. Сейчас она уже никак не могла сказать Тодду о Николасе! Так что ей оставалось только позаботиться о том, чтобы он каким-нибудь образом не узнал об их встрече.
      – Как вы будете отмечать завтра мамин день рождения, Тодд? – спросила она, когда они встали из-за стола.
      Тодд поискал в кармане мелочь для чаевых.
      – Отправимся кое-куда всей семьей.
      Элизабет надеялась, что Тодд расскажет об этом поподробнее, но не захотела допытываться, чтобы не вызвать у него подозрений. Да и к тому же, если он проведет весь день со своими родителями, она может быть спокойна, ведь так?
      «Конечно», – сказала сама себе Элизабет.
      Вслух же произнесла:
      – Поздравь ее от меня, ладно, Тодд?
      – Обязательно.
      Они вышли из ресторана и прошли к стоянке. Когда они сели в машину, Тодд обхватил ее рукой и прижал к себе. Домой ехали молча.
      У двери ее дома Тодд и Элизабет обнялись снова. Он поцеловал ее, и в его объятиях она таяла от счастья.
      – Завтра я не смогу освободиться, – сказал он извиняющимся тоном. – Наверное, у меня даже не будет возможности тебе позвонить. Но ты ведь понимаешь, правда?
      – Конечно, – ответила Элизабет, опять сливаясь с ним в поцелуе, еще более горячем.
      Тодд уехал, и она, помахав ему вслед, поднялась к себе в комнату.
      «Ну теперь-то о чем беспокоиться?» – спросила она себя.
      Раздеваясь, Элизабет вспомнила, что говорил в этот вечер Тодд, и на ее губах появилась счастливая улыбка.
      «Может быть, у меня тоже полоса удач? – подумала она. – Может быть, все пройдет так, как я надеюсь?..»
      Почему – может быть? Иначе и быть не должно!

      День в воскресенье выдался чудесный – именно такими днями и славилась Ласковая Долина. Высоко светило солнце, воздух был прохладен.
      Ласковый ветерок гнал по небу белые пушистые облачка.
      Элизабет соскользнула с кровати и выглянула в окно.
      – Пока все хорошо, – прошептала она. – Но что принесет с собой сегодняшний день?
      Она пошла вниз и позавтракала блинами с кленовым сиропом. Потом закончила уроки и стала бесцельно слоняться по дому, все еще не в состоянии отделаться от тревоги по поводу предстоящего ей свидания.
      Ближе к вечеру она пошла наверх, чтобы принять душ и одеться. Стоя под покалывающей кожу струей, она поблагодарила свою счастливую звезду за то, что Джессика гостила у своей лучшей подруги Кары Уокер. Если сестры не будет дома, Элизабет не придется придумывать предлог для своей сегодняшней вечерней отлучки.
      Элизабет вернулась к себе в комнату, вытираясь большим мягким полотенцем. Частично одевшись, она села перед туалетным столиком и принялась наносить косметику. Немножко теней для глаз, чуть-чуть румян и блеска для губ – все в мягких, пастельных тонах. Затем она подушилась своими любимыми духами.
      Теперь настало время одеваться. Элизабет остановилась на платье из натурального шелка цвета янтарно-желтого меда – как и ее волосы. Платье было очень простого фасона, но изящные туфельки в тон, позолоченный поясок и браслет придавали ему элегантность. Кроме браслета, часов и кулона, подаренного ей родителями на шестнадцатилетие (у Джессики был такой же), на ней не было никаких украшений.
      Элизабет повертелась перед большим зеркалом на дверце шкафа. Комбинация не видна? Нет, с этим все в порядке. Платье нигде не отвисает? Нет, и тут все нормально. Глядя на свое отражение в зеркале, Лиз не нашла никаких изъянов.
      Как раз в тот момент, когда Элизабет уже была готова выскользнуть из дома, она услышала, как вошла Джессика.
      «О Боже, – подумала она, понимая, что удача начинает ей изменять. – Придется как-нибудь ухитриться и проскользнуть мимо сестры. Но сначала нужно будет прикрыть чем-то платье, чтобы не вызвать у Джессики подозрений».
      Это оказалось несложно. Элизабет достала из шкафа легкий летний плащ и надела его. Затем, придав себе решительный вид, она спустилась по лестнице и направилась к парадной двери. Подойдя к гостиной, она изо всех сил старалась, чтобы Джессика не услышала ее шагов.
      Она почти уже миновала открытую дверь, когда сестра подняла глаза от журнала.
      – Привет! – сказала она. – Куда-то собралась?
      – Зайду к Инид, – бросила Элизабет, скрестив за спиной пальцы.
      – Добрая старая подруга Роллинз, – насмешливо сказала Джессика. – Честно, Лиз, я не могу понять, что ты в ней нашла. Ведь Инид Роллинз – стопроцентная зануда.
      – Ну, я так не думаю, – спокойно ответила Элизабет. У нее не было ни малейшего намерения вступать с сестрой в спор по поводу Инид, особенно сейчас. – Мне Инид нравится.
      – Я не сомневаюсь в этом, – промолвила Джессика. – Иначе зачем бы ты к ней пошла?
      – Это хороший вопрос, – сказала Элизабет, направляясь к двери.
      – Дай мне знать, когда у тебя будет готов хороший ответ, – крикнула ей вдогонку Джессика.
      Оказавшись в «фиате», Элизабет облегченно вздохнула.
      – Пока все идет хорошо, – повторила она фразу, с которой встала с постели.
      Она выехала на улицу и повернула машину в сторону шоссе, ведущего к Мэлвине, городку, где находился ресторан «Золотой берег». В этот час дороги всегда были пустынны. Люди, уехавшие утром, еще не возвращались домой, а те, кто собирался куда-то вечером, пока оставались дома.
      Элизабет включила радиоприемник, Джессика настроила его на станцию, передающую тяжелый рок, и Элизабет передвинула указатель настройки на волну, где звучала тихая, успокаивающая музыка. Затем опустила стекло, чтобы легкий ветерок обдувал ее голову.
      Она вела машину, напевая под музыку. Теперь она была уверена, что никаких неприятностей не случится. Она поужинает с Николасом и поедет домой. Джессика никогда не узнает, где она была. Тодд тоже. И она сдержит обещание, которое дала Николасу. Все шло как нельзя лучше.
      Подъехав к Мэлвинс, Элизабет свернула с шоссе и поехала через центр маленького городка, восхищаясь шикарными магазинами женской одежды на главной улице и красивыми домами на холмистых зеленых лужайках, мелькавшими поодаль.
      Свернув налево, она нашла узкую аллею, ведущую к величественному каменному зданию, в котором был расположен «Золотой берег». Элизабет подъехала к изящно изогнутым въездным воротам в ресторан.
      Навстречу ей вышел одетый в ливрею служитель и сделал знак остановиться.
      – Добрый вечер, – вежливо сказал он. – Вы позволите припарковать вашу машину?
      Онемев от изумления, Элизабет только кивнула в ответ. Несколько секунд спустя она все-таки выдавила:
      – Да, благодарю вас.
      Служитель открыл дверь машины и помог ей выйти. Она отдала ему ключи, и он отъехал. Наблюдая за ним, Элизабет направилась ко входу в ресторан. Перед ней распахнули дверь – на этот раз это сделал швейцар в униформе. Он был так же вежлив, как и служитель, любезно приветствуя ее словами «Добрый вечер». Элизабет подошла к метрдотелю, стоявшему за антикварной конторкой.
      – У вас заказан столик, мисс?
      Элизабет покачала головой.
      – У м-меня здесь назначена встреча, – произнесла она, запинаясь.
      – С молодым джентльменом? Мистером Морроу?
      Элизабет кивнула:
      – Да, он здесь?
      – Да, мисс Уэйкфилд. Пройдите сюда, пожалуйста.
      Элизабет вслед за метрдотелем прошла через фойе и очутилась в небольшой комнате, где ждал ее Николас. Когда она вошла, он стоял к ней спиной, наблюдая за двумя белыми как снег голубями, порхавшими в огромной куполообразной золотой клетке. На нем были темно-серые брюки и черный фрак. Когда он повернулся, Элизабет заметила, что на шее у него был завязан со вкусом подобранный темно-бордовый галстук с широкими концами.
      У дальней стены комнаты на красивом антикварном столике красного дерева красовалась серебряная ваза с крошечными свежесрезанными тюльпанами и миниатюрными белыми ирисами. Рядом стояли два маленьких изящных позолоченных стульчика – казалось, их привезли из какого-то сказочного французского замка. Картины на стенах ничуть не уступали тем, которые висели в музее искусств.
      – О, Николас! – воскликнула она взволнованно. – Как здесь красиво!
      – Я надеялся, что тебе здесь понравится.
      Он взял ее за руку и обратился к метрдотелю:
      – Наш стол накрыт?
      – Я проверю, мистер Морроу, – сказал он, оставив их одних.
      – Ты долго меня ждал? – спросила Элизабет.
      У Николаса заблестели глаза.
      – Всю жизнь, – сказал он.
      Элизабет улыбнулась, а Николас взглянул на свои золотые часы.
      – Ты пришла как раз вовремя.
      Метрдотель появился снова.
      – Мистер Морроу? Все готово, сэр. Не угодно ли пройти за мной?
      Он провел их в самый конец большого обеденного зала, наполовину заполненного посетителями. Элизабет заметила неподалеку дверь, ведущую в другой зал.
      – Ваш стол, мистер Морроу, – произнес метрдотель.
      На покрытом белоснежной камчатной скатертью столе поблескивало серебро и искрился хрусталь. В центре стола стояла ваза с крошечными бутонами роз, а по ее краям – розовые свечи в серебряных подсвечниках.
      Метрдотель зажег свечи и отодвинул стул для Элизабет. Когда Николас тоже сел, метрдотель вручил каждому из них огромное меню в кожаном переплете.
      Девушка пробежала его глазами, светившимися так же ярко, как огоньки свечей.
      – Это самый лучший ресторан – я никогда не видела ничего подобного, – сказала она голосом, в котором прозвучала некоторая робость.
      – Я рад, что тебе здесь нравится, – улыбнулся Николас.
      – И даже очень!
      Когда подошел официант, чтобы принять их заказ, Николас поверх меню взглянул на Элизабет.
      – Ты уже выбрала что-нибудь? Или хочешь доверить это мне?
      Элизабет закрыла меню и отдала его официанту.
      – Лучше предоставлю это тебе.
      – Хорошо. Я обдумывал наш ужин с тех самых пор, как ты сказала «да». – И обратился к официанту: – Мы начнем с копченого лосося. Потом – бифштексы Россини.
      – С запеченным картофелем? – спросил официант.
      – Да. И с зеленой фасолью. А на десерт – земляничное суфле.
      – Очень хорошо, сэр.
      Официант взял у Николаса меню и отошел, слегка поклонившись. Тут же появился помощник официанта и разлил по бокалам воду. Другой помощник положил на их тарелки горячие булочки. За ним подошел третий с маслом в форме крошечных розочек.
      Элизабет еще никогда в жизни не видела подобного обслуживания. Она никогда не бывала в таком шикарном изысканном ресторане. Даже «Паломар Хауз», лучший ресторан в Ласковой Долине, не шел с ним ни в какое сравнение.
      – Ты часто здесь бываешь? – спросила она.
      – Был только один раз, – ответил Николас.
      – Думаю, если бы у меня была такая возможность, я бы приходила сюда постоянно, – помечтала Элизабет, когда ей подали копченого лосося.
      – Нет, это вряд ли. Ты бы, как и я, предпочитала ужинать в «Дэйри Берджер». За исключением особых случаев, вроде сегодняшнего» – сказал он с улыбкой.
      Элизабет широко раскрыла глаза.
      – Тебе действительно нравится «Дэйри Берджер»?
      – Я почти всегда там ужинаю. У меня очень скромные запросы, Элизабет.
      – Но ты живешь в каком-то прямо фантастическом доме. Нет, я его не видела, – быстро добавила она. – Но сестра мне все о нем рассказала.
      – Если бы не она, это сделала бы Кара Уокер или Лила Фаулер, – сказал Николас, рассмеявшись. – На них дом произвел очень сильное впечатление.
      – Джес сказала, что это настоящий замок.
      – Возможно, Джессика права. Но быть богатым и жить в таком доме не просто. Это ставит перед человеком множество проблем. Об этом она тебе тоже рассказала?
      – Джес? – переспросила Элизабет. – Об этом она не упоминала ни разу.
      – Ну, конечно, – сказал Николас. – Она вряд ли об этом подумала. – Он еле слышно вздохнул и добавил: – Хорошо иметь деньги и быть в состоянии позволить себе все, что хочешь. Но люди начинают как-то странно к тебе относиться. Только потому, что человек богат, они думают, что он полон спеси.
      – Некоторые богатые люди действительно такие. – Элизабет подумала о Брюсе Пэтмэне.
      – Но в большинстве случаев нет. Те, немногие, создают нам дурную славу, и люди часто относятся к нам неприязненно. Потом, многие добиваются знакомства с нами только потому, что у нас есть деньги.
      – Да, – Элизабет вспомнила о Каре Уокер. – Я знаю.
      – А некоторые… – Он остановился, держа на весу вилку. – Послушай, ты же ни к чему не притронулась!
      Элизабет взглянула на свою тарелку:
      – Ты прав.
      Она взяла вилку и отправила в рот кусочек лосося. Проглотив его, воскликнула:
      – Это восхитительно, Николас!
      – Мне тоже нравится. Конечно, это не так вкусно, как фирменные моллюски в «Дэйри Берджер», но тоже ничего.
      – Николас! Ты шутишь. Фирменные моллюски просто ужасны.
      Он засмеялся, затем наклонился к ней через стол.
      – Сейчас я говорю вполне серьезно, – сказал он тихо. – Элизабет, я так рад, что ты приехала сюда.
      – Я тоже рада, – искренне ответила она.
      Лосося они доедали в полном молчании. Затем появился официант с огромным серебряным подносом, накрытым серебряной же куполообразной крышкой. Он приподнял ее, чтобы показать Элизабет заказанные Николасом бифштексы Россини.
      На подносе были красиво уложены небольшие кусочки мяса в окружении хрустящего запеченного картофеля и сочной зеленой фасоли.
      – Какая красота! – воскликнула девушка. – Просто жалко это есть.
      Николас, взглянув на поднос, одобрительно кивнул и сказал:
      – Ты заговоришь иначе, когда попробуешь это.
      Она взяла маленький кусочек и кивнула.
      – Да, это бесподобно. – Она пристально посмотрела на Николаса. – Я так много слышала о тебе. Но в действительности ничего о тебе не знаю.
      – Кроме того, что я богатый! – Он криво усмехнулся.
      – Это совсем не важно. Мне хочется знать, чем ты увлекаешься. Ты любишь плавать?
      – Плавать – да, люблю. И я играю в теннис. А ты?
      – Я тоже. Но в нашей семье самый лучший игрок – Джессика.
      – Может быть, я как-нибудь приглашу ее сыграть со мной. В том случае, если ты будешь занята.
      Элизабет взглянула на него и, ничего на это не сказав, продолжала есть.
      – А еще я катаюсь на лыжах, – добавил Николас, заметив, что она испытывает чувство неловкости.
      – Здесь? – Девушка была рада, что он оставил эту тему.
      Николас покачал головой:
      – Иногда в Аспене, иногда в Вейле. А пару раз мы все ездили в Сент-Мориц.
      У Элизабет заблестели глаза.
      – Там, должно быть, чудесно.
      – Но не так, как в Церматте, в Швейцарии. Это как город из волшебной сказки. – Николас замолчал, подцепив на вилку еще один кусок. – Я очень любил читать сказки, когда был маленьким. Да и сейчас много читаю.
      Элизабет заинтересованно кивнула, намазывая маслом булочку.
      – А кто твой любимый писатель?
      – Трудно сказать. Но я прочел всего Хемингуэя.
      – Я его тоже люблю, – сказала Элизабет.
      – Мне нравятся и многие детективы.
      За обсуждением прочитанных книг время пролетело так быстро, что они не заметили, как все съели, пока не появился помощник официанта, чтобы убрать со стола.
      Когда он унес тарелки, Элизабет спросила:
      – Какие у тебя планы, Николас?
      – Сейчас? – И в глазах его снова появился озорной огонек. – Или на будущее?
      – И то, и другое.
      – Сейчас я намерен провести чудесный вечер со своей очаровательной гостьей. Что касается будущего, я хочу поступить в колледж. Хочется как можно глубже изучить электронику. А потом я вместе с отцом займусь делами нашей фирмы. Хочу помочь ему добиться того, чтобы «Морроу компани» вышла на первое место в своей отрасли.
      – План нешуточный, – сказала Элизабет.
      – Да, но ради этого стоит поработать. Отец очень много сделал для меня. Теперь я хочу сделать для него все, что смогу.
      – Прекрасная цель, Ник.
      – И я достигну ее.
      Элизабет была глубоко тронута его скромностью. Имея столько денег, Николас Морроу был самым обычным парнем. Она пыталась найти для него какие-то хорошие слова, но ее отвлек официант, принесший десерт. Все, что они ели, было необыкновенным, но земляничное суфле, взбитое в розовое облако, было просто потрясающим. Когда Элизабет смаковала последний кусочек, Николас спросил:
      – Жалеешь, что пришла?
      – Нисколько, – честно ответила она. – Ужин был восхитительным. И было очень приятно провести с тобой время.
      – Тебе хотелось бы прийти со мной сюда снова?
      – Нет, не думаю. – Элизабет покачала головой. – Все было прекрасно, я уже тебе это сказала. Но… – Она остановилась, не желая обидеть Николаса.
      – Но? – настаивал он.
      – Я не влюблена в тебя, – сказала Элизабет как можно мягче. – Хотя считаю, что ты один из самых приятных людей, встречавшихся в моей жизни.
      – Спасибо. – Лицо Николаса осветилось теплой улыбкой.
      – Я рада, что узнала тебя. Надеюсь, мы навсегда сможем остаться друзьями.
      – В этом ты всегда можешь рассчитывать на меня. – Элизабет заметила, как в его глазах промелькнула боль, когда он прибавил: – Мне бы хотелось большего. – Он покачал головой. – Но ты дала мне тот шанс, котором я просил, Лиз.
      Элизабет потягивала принесенный официантом кофе и грызла крошечное французское печенье. Все хорошо, что хорошо кончается, подумала она и сказала:
      – Это был замечательный вечер.
      – Я тоже так считаю, – ответил Николас и, потянувшись через стол, взял руку Элизабет в свою.
      Она улыбнулась ему, держа у губ изящную маленькую чашечку. И тут, подняв глаза, Элизабет увидела, что в ее сторону идет какой-то молодой человек. Он направлялся явно к ней.
      «Как же он похож на Тодда!» – подумала Элизабет.
      Она пригляделась… Да, это был Тодд!
      Но как же так! Ведь Тодд должен был быть со своими родителями в Ласковой Долине – праздновать день рождения его матери. Разве не так?
      «Нет», – поняла Элизабет, и сердце ее стало биться с перебоями.
      Тодд Уилкинз был здесь, в этой самой комнате. И он быстро приближался к их столу.
      У Элизабет внутри словно все оборвалось. Голова шла кругом. Как такое могло случиться?
      И вдруг ее осенило. В день рождения миссис Уилкинз семейство Тодда решило кутнуть и отобедать в «Золотом береге». Теперь они собирались домой. И через несколько секунд Тодд пройдет мимо стола, за которым сидела она с Николасом.
      И что тогда произойдет? Что скажет Тодд? Может быть, он устроит ей сцену и они наговорят друг другу каких-нибудь гадостей?
      Элизабет была невыносима мысль об этом. Руки ее задрожали, и несколько капель кофе выплеснулись из чашки с золотым ободком и потекли по ее наружной стороне. Она поставила чашку, звякнув ею о блюдце. Как же быть?
      Она не может делать вид, что не замечает Тодда. И не сможет объяснить ему, что она здесь делает с Николасом. Это только унизит парня, которого она любит.
      Вдруг Элизабет нашла решение: прикинуться, будто она – Джессика. Это невероятно трудно, но она должна будет это сделать. В такой ситуации это – единственный выход.
      Тодд подходил все ближе, оживленно беседуя с родителями и только почти поравнявшись со столом Элизабет, увидел ее.
      Замерев на месте и не поверив своим глазам, Тодд посмотрел на нее пристальнее. Не в силах произнести ни слова, он только глотал воздух, побледнев как полотно. Наконец хрипло произнес:
      – Элизабет!
      Сделав над собой неимоверное усилие, девушка взяла себя в руки. Затем, улыбнувшись тому, кого любила всем своим сердцем, самой ослепительной улыбкой Джессики, она сказала:
      – Ты что, шутишь, Тодд? Ты хочешь сказать, что до сих пор не можешь отличить сестренку от меня? – И игриво погрозила ему пальцем. – Вот возьму и все расскажу ей. Не миновать тебе тогда кары. Какой? Не знаю, их у Элизабет, кажется, сто тридцать семь разновидностей.
      Тодд уставился на нее, широко раскрыв глаза. От удивления у него открылся рот. Отец Тодда захохотал, и мать еле сдерживала смех. Но сидящий напротив Элизабет Николас тоже не мог ни слова произнести от изумления.
      Тодд переминался с ноги на ногу, на его лице отражалось смятение.
      «Это должна быть Элизабет! Это Элизабет!» – подумал он сначала.
      Но вслед за этой мыслью тут же пришла другая:
      «Но такого быть не может! Она говорит как Джессика!»
      Тодд долго и пристально смотрел на нее, пока она кокетничала с Николасом. Сердце подсказывало ему, что перед ним Элизабет, но он отказывался верить в это. Убедив себя, что видит Джессику, он наконец успокоился и широко улыбнулся.
      – Увидимся как-нибудь, Джес. До встречи, Николас. – И направился к выходу.
      «Сработало», – подумала Элизабет, глядя вслед Тодду.
      Затем повернулась к Николасу, который явно чувствовал себя неловко. Было заметно, что он обижен.
      Она тут же принялась объяснять ему причины своего странного поведения.
      – Я никогда этого раньше не делала, – добавила она. – Но я просто не могла огорчить Тодда.
      Николас кивнул:
      – В данной ситуации ты поступила абсолютно правильно.
      – В данной ситуации, – печально повторила за ним Элизабет. – Но я была обязана сказать Тодду, что буду ужинать с тобой. Как бы ни было это неприятно для нас обоих, мне все же следовало быть с ним честной. И с Джессикой тоже. Честность – лучшая политика.
      Николас попросил принести ему счет, заплатил, и они вышли из ресторана. Когда за ними закрылась дверь, Элизабет еще раз поблагодарила небо за то, что удалось-таки избежать грозивших ей крупных неприятностей.

      Уставившись в непроглядную тьму за окном и погруженный в свои мысли, Тодд ехал домой в машине родителей.
      «Ну как можно было спутать Элизабет с Джессикой?» – недоумевал он.
      У девушки, которую он видел в ресторане, была такая же милая улыбка, как у Элизабет. И такое же мягкое выражение лица. Но вела она себя как Джессика. Да Элизабет ни за что на свете не стала бы его обманывать. Он был так же твердо уверен в этом, как и в том, что его зовут Тодд Уилкинз. Но сомнения никак не покидали его. Почему же он все-таки поначалу ошибся?..
      Голос матери прервал его раздумья.
      – Тодд, что ты все молчишь? – спросила она. – Тебя что-то тревожит?
      – Да нет, – пробормотал он, продолжая думать об Элизабет.
      – Тебе понравился ужин? – спросил отец.
      – Да. Конечно.
      – Я так просто в восторге, – сказала миссис Уилкинз. – И встретиться там с Джессикой – вот это был сюрприз, правда?
      – Безусловно, – согласился Тодд.
      Его охватило острое чувство вины – как мог он усомниться в Элизабет? Конечно, ему придется извиниться. И он подумал, что лучше будет сделать это до того, как Джессика обо всем расскажет.
      Тодд все обдумал задолго до того, как они приехали домой. Он немедленно поедет к Элизабет и извинится. А после того как он все ей объяснит, они вместе посмеются над этим происшествием.
      Наконец они остановились перед домом Уилкинзов. Тодд тут же выскочил из машины родителей и понесся к своей.
      – Тодд! – крикнул ему вдогонку отец. – Ты что, на пожар?
      – Я скоро вернусь! – прокричал Тодд.
      Вскочив в машину и захлопнув дверцу, он дал задний ход, выехал с подъездной дорожки и включил двигатель на полную мощность…
      Через несколько минут Тодд подъехал к дому Уэйкфилдов. Едва успев поставить машину на тормоз, он выпрыгнул из нее, пробежал через лужайку к парадной двери и нажал кнопку звонка. Подождал, позвонил снова и опять подождал. Когда он собирался позвонить в третий раз, одна из близнецов Уэйкфилд распахнула дверь.
      В свободно облегающем белом махровом халате, она, казалось, только что вышла из-под душа. Тодд мгновенно заключил ее в объятия.
      – Лиз! – выдохнул он и, не дав в ответ произнести ни слова, зажал ей рот долгим поцелуем.
      – Вот это да! – возбужденно прошептала Джессика, когда Тодд наконец отпустил ее. – Неудивительно, что ты так нравишься сестренке!
      Уже второй раз за этот вечер Тодд подумал, что его обманывает зрение.
      – О Господи! – вырвалось у него, когда он присмотрелся внимательнее. – Ты Джессика!
      – Прекрасно! – она уставилась на него холодным взглядом. – Мне казалось, что ты-то, по крайней мере, можешь нас различать!
 
      Тодд покраснел, он молча ловил ртом воздух, как вынутая из воды рыба. Джессика ждала объяснений.
      – Ну? – От ее голоса веяло арктическим холодом. – В чем дело?
      Тодд с трудом подыскивал слова.
      – Сегодня… сегодня день рождения моей мамы, – выговорил он наконец. – Поэтому мы все поехали обедать в «Золотой берег».
      – Повезло тебе, – сказала Джессика. – Я бы не возражала, если бы меня кто-нибудь туда пригласил.
      Тодд так посмотрел на нее, что у бедняжки от страха зашевелились на голове волосы.
      Потеряв над собой контроль, он закричал:
      – Я там встретился с Элизабет! Она обедала с Николасом Морроу!
      Джессика побледнела:
      – Ты шутишь, Тодд. Лиз? Моя сестра?
      – Элизабет! – Тодд теперь был просто в бешенстве. Значит, Элизабет все-таки его обманула. – Твоя сестра. И моя девушка. По крайней мере, я так думал.
      Джессика уставилась на Тодда, чувствуя, как в ней тоже поднимается волна гнева. Лиз с Ником? Выходит, она пошла не к Инид. Она солгала ей и отправилась расставлять сети Николасу Морроу, на которого она, Джессика, заявила свои права.
      Элизабет знала о ее чувствах к нему. Ведь она же доверилась ей. Излила ей всю душу. И теперь сестра, действуя за ее спиной, отбила у нее Николаса!
      Джессика клокотала от злости.
      «Ну, погоди, Элизабет Уэйкфилд. Я с тобой поквитаюсь!» – подумала она.
      Тодду же сказала:
      – Знаешь, ты никогда до конца не понимал моей сестры.
      Тодд ударил кулаком по косяку двери.
      – Верно подмечено! – крикнул он так, что у Джессики чуть не лопнули барабанные перепонки.
      – Не ори на меня, Тодд Уилкинз!
      – Я не ору! – рявкнул он в ответ.
      – Рада это слышать, – с горечью проговорила Джессика. – Но что ты собираешься теперь делать?
      Тодд слегка успокоился – ровно настолько, чтобы его речь стала членораздельной.
      – Я собираюсь сказать Элизабет, что между нами все кончено. Все. – И направился к машине.
      Он со злостью пнул ногой колесо и уселся за руль, хлопнув дверцей с такой силой, что Джессика подпрыгнула.
      «Наверняка стекла разбились вдребезги», – подумала она.
      Когда, скрежеща шинами по асфальту, машина Тодда уехала, Джессика поднялась к себе, мысленно уже проговаривая все, что скажет Элизабет, когда та вернется домой. Меряя шагами комнату, она с нетерпением ждала появления сестры, горя желанием высказать ей все, что она о ней думала.

      Когда Элизабет подъехала к своему дому, она увидела, что окна гостиной еле светятся, а комната Джессики ярко освещена.
      Элизабет вздохнула с облегчением. Это означало, что ее сестра – у себя наверху, а не в гостиной. Родителей дома нет, и ей удастся проскользнуть незамеченной. Никто в семье Уэйкфилдов никогда не узнает о ее вечернем приключении.
      Она была на волосок от катастрофы и все еще не оправилась от испуга. Но у нее остались приятные воспоминания от разговора с Николасом, и в целом она была довольна проведенным вечером.
      Она бесшумно закрыла за собой дверь автомобиля. Совсем ни к чему было привлекать внимание Джессики – услышав, что подъехала машина, она обязательно сбежала бы вниз. Элизабет вошла в дом без единого звука и поспешила наверх в свою комнату. Включив свет, она скинула туфли и бросилась на кровать.
      Минуту спустя дверь их общей с Джессикой ванной распахнулась, и в дверном проеме появилась ее сестра.
      Джессика стояла, уперев руки в бока, в ее зеленовато-голубых глазах полыхала ярость, а губы были плотно сжаты. Элизабет поняла, что все это не сулит ей ничего хорошего. Давно она не видела сестру такой обозленной. Затаив дыхание, девушка ждала, зная, что сейчас сестра выплеснет на нее свой гнев.
      – Ну, как ты провела вечер с дорогой подружкой Инид? – язвительно спросила Джессика.
      – А, Инид? Нормально. Ничего особенного, – неуверенно ответила Элизабет. – Собственно, и рассказывать-то не о чем.
      – Я в этом не сомневаюсь, – Джессика была не в силах скрыть своей ярости. – Но ты по этому случаю принарядилась. – Она указала на платье, которое Элизабет еще не успела снять. – Это – чтобы произвести впечатление на Инид?
      Элизабет от растерянности широко открыла глаза. Она тщетно пыталась найти правдоподобное объяснение, но не смогла придумать ничего убедительного и пробормотала:
      – Инид хотела увидеть мое новое платье.
      – Как жаль, что у нее не было такой возможности, – злобно-насмешливо сказала Джессика.
      Элизабет села и спустила ноги с кровати. Плохо слушающимся ее голосом она спросила:
      – К чему ты клонишь, Джес?
      – Я клоню к тому, что мне это совсем не нравится. Ну нисколько! Закрутить роман с моим парнем!
      – С твоим парнем? – Теперь Элизабет была просто в шоке. – Что ты имеешь в виду?
      – Ты знаешь, что я имею в виду. И ты знаешь, про кого я говорю. – Она гневно смотрела на Элизабет, ожидая ее ответа. Не дождавшись, заговорила снова, злобно выплевывая слова: – Про Николаса Морроу, вот про кого! Отправиться с ним в «Золотой берег»!
      Лиз охватила легкая дрожь.
      – Как ты узнала? – прошептала она.
      – Маленькая птичка принесла мне эту новость.
      – Вот как? – Элизабет попыталась встать, но у нее подогнулись колени, и ноги, казалось, стали похожими на ватные спагетти.
      Она снова упала на кровать.
      – У маленькой птички есть имя?
      – О да, – Джессика бросила на сестру испепеляющий взгляд. – Имя маленькой птички – Тодд Уилкинз. Меня твой поступок привел в бешенство, но ты бы посмотрела на него!
      – Тодд? – У нее появилось ощущение, как будто все внутри оборвалось, – такое же чувство она испытала в ресторане. – О нет!
      – О да!
      – Ты видела его? Что он сказал тебе?
      – Я видела его, не сомневайся, – губы Джессики изогнулись в презрительной усмешке. – Но дело-то в том, Элизабет, что Тодд видел тебя в ресторане с Николасом.
      – Но я думала…
      – Что? – Джессика еще больше скривилась.
      Элизабет ничего не ответила, и Джессика продолжала:
      – Я знаю. Ты думала, что за моей спиной и за спиной Тодда ты сможешь встречаться с Николасом. Ну так вот, ты попалась.
      Элизабет пыталась осмыслить слова сестры, и на душе у нее стало еще хуже. Значит, Тодд все-таки узнал. Но каким образом?
      Джессика не замедлила ей это объяснить:
      – Тодд примчался сюда, готовый просить прощения за то, что принял меня за тебя. И вот тут-то он и понял, как ты с ним поступила.
      – Я не хотела сделать ему больно, Джес.
      Но Джессика ее не слышала, занятая мыслью о том, как сестра поступила с ней. Отбить у нее парня! Отправиться с ним в самый дорогой в здешних местах ресторан! Джессику охватил новый приступ ярости:
      – Как ты могла, Лиз? Как ты только могла?
      У Элизабет заныло сердце.
      – Ох, сестренка, я и не думала отнимать у тебя друга. Я знала, что тебе нравится Николас. Я не хотела встречаться с ним еще и из-за Тодда. Я так Нику и сказала.
      – Но, тем не менее, пошла, – насмешливо заметила Джессика.
      – Николас так просил меня. Он хотел, чтобы я узнала его получше. Я решила, что обязана выполнить эту его просьбу.
      – Ты решила, что обязана, – горько усмехнулась Джессика, прищурившись. – А по отношению ко мне у тебя никаких обязанностей нет! Ведь я твоя сестра, Лиз!
      Элизабет попыталась ее успокоить:
      – Джес, давай не будем ссориться. Но та продолжала смотреть на Лиз разъяренным взглядом:
      – Ты позавидовала мне, Лиз. Вот почему ты раскинула сети Николасу.
      – Я только пыталась быть к нему справедливой, – возразила Элизабет. – Теперь, когда я узнала его, он стал моим другом. Но я не влюблена в него. И не собираюсь встречаться с ним снова.
      – Полагаю, ты так ему и сказала?
      – Да, так и сказала. Между нами ничего нет и никогда не будет.
      Элизабет встала с постели и посмотрела сестре в глаза.
      – Мне очень жаль, если я обидела тебя, Джес, – сказала она искренне.
      Джессика грустно улыбнулась сестре.
      – Ну что ж, – произнесла она с таким видом, будто делала ей величайшее одолжение, – на этот раз я тебя прощаю.
      – Спасибо, Джес.
      Элизабет была рада, что сестра больше не сердится на нее. Но сердце у нее продолжало щемить, и в глазах стояли слезы. Обманув Тодда, она думала, что так будет лучше для него, а кончилось все это тем, что стало еще хуже.
      Заметив, что по щекам Элизабет потекли слезы, Джессика обняла ее:
      – Тебе не о чем плакать, Лиз. Я ведь сказала, что прощаю тебя. И потом, я ничего не имею против. Я все понимаю.
      Элизабет бросила на сестру вопросительный взгляд.
      – Знаешь, я решила, что Николас Морроу не в моем вкусе.
      – Да?
      С каких это пор Джессику перестали интересовать высокие, красивые, богатые парни?
      – Николас так поглощен компьютерным бизнесом своего отца, что просто тоска берет. Он сбежал с нашей вечеринки только для того, чтобы лечь спать пораньше, а позавчера, когда мы встретились с ним в торговой аллее, он торопился, потому что ему нужно было вернуться к работе. Меня удивляет, что он еще нашел время для встречи с тобой. Честно, Лиз, Николас Морроу такой же скучный, как и Рэнди Мейсон. Они совершенно одинаковые, эти компьютерные фанаты, и все настоящие зануды!
      Элизабет слегка улыбнулась сестре. Она подозревала, что настоящая причина отказа Джессики от Ника кроется в том, что он не проявлял к ней никакого интереса. Но она совсем не хотела показать Джессике, что усомнилась в ее словах.
      – Ох, Лиз, – снова заговорила Джессика, – боюсь, что у меня есть еще одна плохая новость.
      – Что еще? – спросила Элизабет со страхом.
      – Когда тебя не было дома, Стиву позвонили из больницы. Насчет Трисии Мартин.
      – О Господи, – ужаснулась Лиз. – Ей стало хуже?
      – Да. Во второй половине дня ее срочно отвезли в больницу. Она в палате интенсивной терапии.
      – Боже, – сказала Элизабет, потрясенная словами Джессики. – Стив поехал туда?
      – Думаю, да. Он ушел из дома после этого звонка, но ничего не сказал.
      Элизабет ждала, что сестра разразится обычной тирадой по поводу всей семьи Мартин и будет осуждать брата за то, что он связался с Трисией. Но Джессика вышла из комнаты молча.
      Лиз сняла платье и аккуратно повесила его в шкаф. Набросив на себя халат, она отправилась в ванную чистить зубы.
      Хоть ее и огорчило известие о тяжелом состоянии Трисии, Элизабет продолжала думать о Тодде. Как сможет она объяснить ему, почему согласилась на свидание с Николасом? А что, если она не сможет этого сделать? А что, если Тодд вообще не захочет с ней больше разговаривать?
      Эти мрачные мысли прервал голос Джессики.
      – Я ложусь спать, Лиз, – сообщила она из-за двери, соединявшей ее комнату с ванной. – У меня сегодня выдался тот еще денек.
      «У меня тоже», – грустно подумала Элизабет.
      Пожелав Джессике спокойной ночи, она легла в постель и выключила свет. Но заснуть не смогла. Она не могла не думать о Тодде и, проворочавшись в постели, казалось, целую вечность, сняла телефонную трубку и набрала номер Тодда.
      На другом конце на звонок ответила его мама.
      – Здравствуйте, миссис Уилкинз, – вежливо сказала Элизабет. – Могу я поговорить с Тоддом?
      – Тодд лег спать.
      – Не могли бы вы позвать его? Это очень важно.
      – Боюсь, что нет, Лиз. Он попросил меня его не будить.
      По спине Элизабет прошла волна холода.
      – О!..
      – Он, вероятно, хочет как следует отдохнуть, так как завтра вечером у него баскетбольный матч.
      – Да, – сказала Элизабет. – Наверное…
      Голос ее оборвался. Поздравив миссис Уилкинз с днем рождения и попрощавшись с ней, она повесила трубку.
      Теперь ей стало еще хуже. Может, Тодд сказал матери, чтобы она не звала его к телефону, если позвонит Элизабет? Или, может быть, миссис Уилкинз сама не хочет этого делать? Простит ли ее Тодд хоть когда-нибудь?
      Эти вопросы не выходили у нее из головы, и она все ворочалась и ворочалась в постели.
      Было уже почти утро, когда Элизабет забылась тревожным сном. Ей снились Тодд, Николас и Джессика – их лица маячили перед ней, и все они осыпали ее упреками за то, что она сделала. Когда прозвенел будильник, она обрадовалась, что прекратился этот кошмар.
      Но чувство облегчения длилось недолго. Элизабет заставила себя встать с постели и стала собираться в школу. Изо всех сил стараясь не думать о том, что принесет с собой новый день, она никак не могла отогнать от себя мысли о Тодде и о том, как она с ним поступила.
      Весь ее привычный мир рухнул. Сможет ли она когда-нибудь восстановить его?

      Открытый учебник французского лежал перед Элизабет, и она тупо смотрела на заданный урок. Раньше она знала бы его назубок, но сейчас не могла отличить сослагательное наклонение от изъявительного.
      Ерзая на стуле, она поглядывала на месье Дальтона, надеясь, что он не вызовет ее. Не сегодня, когда единственное, о чем она могла думать, был Тодд.
      В то утро на уроке химии Тодд словно не замечал Элизабет и выбежал из класса так быстро, что она не смогла догнать его.
      «Может, встречусь с ним в холле», – подумала Элизабет.
      После полудня они вместе должны были быть на уроке истории, но ждать так долго у нее не было сил. Ей хотелось поговорить с ним немедленно. Сейчас у Тодда математика. После звонка она перехватит своего друга, когда он будет выходить из класса.
      Лиз не могла спокойно сидеть на месте и нетерпеливо поглядывала на часы в ожидании звонка. Когда он прозвенел, она бросилась к двери и помчалась по холлу. Увидев, как Тодд выходит из класса, Элизабет замедлила шаг. Лучше не показывать ему, как она волнуется.
      Не доходя до него несколько метров, девушка как ни в чем не бывало крикнула:
      – Привет, Тодд! – И помахала ему рукой.
      – А, привет, Лиз. – Он пошел дальше.
      – Тодд! – крикнула вслед ему Элизабет.
      Он повернулся к ней, и теперь Элизабет, взглянув на его лицо, поняла, какую обиду она нанесла ему.
      – Извини. У меня важные дела, – произнес он и ушел.
      Элизабет застыла на месте, глядя ему вслед. Уже зазвенел звонок на следующий урок, а она все стояла, не в силах сделать ни шага. Сделав над собой усилие, поплелась в класс.
      Элизабет удалось все-таки пережить этот школьный день, хотя на уроке истории Тодд даже не взглянул на нее. После уроков ее ждали в редакции «Оракула», и она отправилась туда.
      Мистер Коллинз, куратор, поднял на нее глаза, когда она вошла в комнату. Рыжеватый блондин с приятными чертами лица, высокий и стройный, мистер Коллинз был одним из самых молодых преподавателей в школе. Он широко улыбнулся, и его красивое лицо прорезали лучики морщинок.
      – Привет, Лиз! Я тебя ждал. У меня есть для тебя потрясающее задание.
      – Прекрасно, мистер Коллинз. Мне необходимо занять себя каким-нибудь делом.
      – Мне кажется, эта работа тебе понравится, – улыбнулся он еще шире.
      – А что это за работа?
      – Я хочу, чтобы ты освещала сегодняшнюю большую игру.
      Сердце Элизабет упало.
      – Я? А как же Джон?
      Джон Пфайфер был спортивным комментатором «Оракула».
      – У него грипп, – сказал мистер Коллинз. – Поэтому я хочу, чтобы эту статью написала ты.
      В другое время Элизабет с радостью ухватилась бы за возможность освещать баскетбольный матч. Писать о чемпионате между командами школы Ласковой Долины и «Биг Меза» – об этом можно было только мечтать. Но теперь она промямлила:
      – Б-боюсь, что мне придется отказаться.
      Мистер Коллинз с удивлением уставился на нее:
      – Я не ослышался, Лиз?
      – Я не очень разбираюсь в баскетболе…
      – Не очень? Это при том, что Тодд Уилкинз – звезда нашей команды?
      Элизабет поморщилась, как от боли.
      – Это даст тебе шанс показать, насколько ты можешь быть объективной, Лиз, – настаивал мистер Коллинз. – Ты сможешь всем доказать, что твои чувства к Тодду не мешают тебе беспристрастно излагать события.
      – Я не думаю, что смогу быть совершенно объективной, мистер Коллинз.
      – А я знаю, что сможешь.
      Лиз покачала головой:
      – Я в этом сомневаюсь. У меня к тому же ужасно много уроков.
      – Элизабет, – мягко увещевал ее учитель. – Ты гораздо лучший репортер, чем хочешь мне показаться. И я знаю, что могу на тебя положиться, – статья будет прекрасна.
      – Хорошо, мистер Коллинз, – согласилась она, наконец, подумав, что даже ее журналистская карьера не стоила той пытки, которой ей предстояло подвергнуть себя в этот вечер.
      С мыслями о надвигающемся тяжелом душевном испытании Элизабет все не решалась выйти из дому и медлила до последней минуты. Когда она наконец приехала в спортивный зал за несколько минут до начала игры, трибуны были переполнены.
      Оглядевшись вокруг, она заметила машущую ей Инид Роллинз.
      – Я заняла для тебя место, Лиз, – громко крикнула она.
      Неподалеку от нее сидела Оливия Дэвидсон со своим парнем Роджером Барретом. Элизабет знала, что в их обществе ей будет спокойнее.
      Пробираясь к друзьям, Элизабет вспомнила, как плохо относились к Роджеру большинство ребят в их школе до того, как он победил в проводившейся в Ласковой Долине олимпиаде на приз госпиталя святого Варфоломея и ему присудили стипендию в колледже Ласковой Долины. Вспомнила она и о том, что после того, как Джессика узнала, что он работает уборщиком, чтобы материально помогать семье, слух об этом моментально распространился по всей школе.
      Но после олимпиады отношение к нему сразу изменилось. Даже Лила Фаулер начала с ним заигрывать. Но Роджер встречался с Оливией, единственным человеком, оказавшим ему моральную поддержку в его стремлении стать врачом. Роджер сделался жизнерадостным, уверенным в себе парнем. Однако последние несколько недель он снова выглядел мрачным и подавленным. Элизабет поделилась этим с Оливией и была потрясена, узнав, что отец Роджера бросил семью.
      – Я боялась, что ты не придешь, – сочувственно произнесла Инид, когда подруга, уселась рядом с ней. – Но я рада, что ты смогла пересилить себя.
      Элизабет чуть заметно улыбнулась подруге и снова погрузилась в черные мысли, которые не оставляли ее весь день.
      – Неужели все действительно так плохо? – спросила Инид.
      – Да, – мрачно ответила Лиз.
      – Хочешь поговорить об этом? Элизабет покачала головой:
      – Нет. Это слишком тяжело.
      – Понимаю, – кивнула Инид. – Но если ты захочешь излить душу, я здесь.
      – Спасибо, – ответила Элизабет, подумав о том, как хорошо, что у нее есть такая подруга.
      Элизабет машинально рисовала что-то в своем репортерском блокноте. Но вот игра, наконец, началась. Первой на площадку выбежала команда «Биг Меза». Затем Тодд вывел игроков школы Ласковой Долины.
      Элизабет затаила дыхание, и сердце подпрыгнуло у нее в груди. Она надеялась, что Тодд подаст ей обычный знак, подняв большие пальцы, – таков был установившийся между ними ритуал. Но Тодд смотрел только на судью. Элизабет знала, что он делает это умышленно. Она не смогла удержаться и расплакалась.
      Сквозь застилавшие глаза слезы она видела, как судья подбросил мяч. Тодд бросился за ним, но не поймал. Уже через несколько секунд «Биг Меза» открыла счет.
      Она увеличила его после того, как мяч, брошенный Тоддом в корзину, ушел в сторону.
      Счет снова увеличился, когда пас, отданный Тоддом Тому Хэкету, был перехвачен. Тодду удалось вновь завладеть мячом, он повел его по площадке и сделал бросок, который, казалось, неминуемо должен был попасть в цель. Но мяч угодил в щит.
      Когда Тодд, бросая мяч в прыжке, опять промахнулся, по трибунам болельщиков Ласковой Долины пронесся стон. Болельщики застонали опять, когда, бросая штрафной, он вновь не попал в корзину. Тодду снова и снова не удавалось попасть в цель. И вскоре болельщики сидели уже в мертвом молчании.
      Поклонники же «Биг Меза» громко подбадривали свою команду, уверенно набиравшую очки. К концу первой половины матча она была на двадцать шесть очков впереди, и ее победа над командой Ласковой Долины ни у кого не вызывала сомнения.
      Когда в перерыве ребята спускались с трибун, Элизабет услышала их разговоры.
      – Что случилось с Тоддом Уилкинзом?
      – Нам уже ни за что не выиграть!
      – Ни единого шанса! Кто бы мог подумать, что наши будут так отвратительно играть?
      Элизабет пыталась не слушать все эти отзывы и сосредоточиться на своей заметке. Но что можно в ней сказать? Что Тодд загубил всю игру и все это из-за нее?
      Победа в этом чемпионате теперь казалась несбыточной мечтой для их школьной команды. И ее собственная жизнь превратилась в кошмар.
      Она осталась на месте, и мысли ее продолжали крутиться вокруг последних событий, принявших такой оборот.
      Знакомый голос вернул ее к действительности. Элизабет подняла глаза и увидела стоящего возле нее Николаса Морроу.
      – Что здесь происходит, Лиз? Ведь говорили, что Тодд что-то вроде суперзвезды, а он за все это время не забросил ни одного мяча. И почему ты такая невеселая?
      По щекам Элизабет опять побежали слезы.
      – Это я во всем виновата, – проговорила она, рыдая.
      Николас выразительно покачал головой:
      – Такого просто не может быть, Элизабет. На площадке играет Тодд, а не ты.
      – Но, если бы не я, он бы играл так, как всегда. – И какой несчастной она себя ни чувствовала, глаза ее засверкали. – Как суперзвезда, – гордо добавила она.
      – Ты действительно любишь его, да?
      – Да. Но Тодд больше никогда не захочет разговаривать со мной.
      – Обязательно захочет, – попытался ее утешить Николас.
      – Нет, ни за что. – И глаза ее опять налились слезами.
      – Может, скажешь мне почему?
      Элизабет отрицательно покачала головой, но и сама не заметила, как выложила Николасу все, что случилось.
      – И самое худшее заключается в том, что Тодд очень рассчитывал привести свою команду к победе в этом чемпионате. И здесь я тоже все погубила, – закончила она.
      Глаза Николаса были полны сочувствия. Он взял девушку за руку.
      – Я не могу выразить словами, как мне жаль, что все так получилось, – сказал он искренне. Распрямив плечи и откинув назад голову, добавил: – Но я собираюсь это исправить.
      – Слишком поздно, – слабо запротестовала Элизабет.
      – По крайней мере, можно попытаться.
      – Но что ты собираешься делать?
      – Поговорить с Тоддом. Я собираюсь сказать ему правду.
 
      Николас прошел в раздевалку и огляделся. Тодд Уилкинз в одиночестве сидел на скамейке, с удрученным видом уставившись в пол. Когда Николас позвал его, Тодд поднял глаза, но сразу же отвернулся и пробормотал:
      – Что тебе нужно?
      – Просто поговорить, Тодд.
      – А я этого вовсе не хочу.
      – Я тебя понимаю. Но мне бы хотелось кое-что объяснить тебе и извиниться.
      Тодд изумленно воззрился на Ника. Какое-то время они молчали, пристально глядя друг на друга. Наконец Тодд пожал плечами и произнес:
      – Ладно. Послушаем. Но только побыстрее. Через минуту-две мне нужно снова выходить на площадку.
      – Хорошо. Прежде всего, пойми вот что: Элизабет ни за что не стала бы тебя обманывать. Она бы скорее умерла, чем причинила бы тебе боль. Это правда.
      – Да? Тогда почему же она пошла с тобой?
      – Потому что я умолял ее об этом. Ужасно настаивал. Теперь я понимаю, что не должен был этого делать. Но я так хотел встретиться с ней – надеялся, что ее отношение ко мне изменится, когда она узнает меня получше.
      – Ну, теперь она тебя знает, – пробормотал Тодд.
      – Да, – грустно согласился Ник. – Но любит только тебя.
      – Это она тебе сказала?
      – С самого начала.
      – Но это было до того, как она пошла с тобой в ресторан, – возразил Тодд.
      – И после этого тоже. И две минуты назад.
      Тодд, потрясенный услышанным, повернулся к Николасу:
      – Она так сказала?
      – Именно так.
      Тодд все не отрывал взгляда от Николаса. Неужели он не ослышался? Это правда? Сомнения недолго мучили его, он понял, что Николас говорил искренне. И как только Тодд понял это, он вскочил и издал ликующий вопль.
      – Тогда все меняется! – закричал он и хлопнул Николаса по плечу.
      Ник в свою очередь похлопал Тодда по спине.
      – Ты не прав. Ничего не изменилось. Все осталось в точности таким же, как и раньше.
      Тодд Уилкинз, буквально вылетевший на площадку после перерыва, был совсем непохож на Тодда в начале игры. Движения его были уверенными, а лицо горело воодушевлением.
      Он оглядел трибуны в поисках Элизабет. Она же не поднимала глаз от блокнота, решив, что если сосредоточится на статье, заказанной мистером Коллинзом, то сможет унять так мучившую ее все это время нестерпимую душевную боль.
      « После неудачного начала…»– написала она, надеясь на невозможное, на то, что после перерыва что-то изменится.
      Она остановилась.
      В это время началась игра, и с трибун болельщиков Ласковой Долины раздался радостный рев. Подняв глаза, Элизабет увидела Тодда, ведущего мяч с потрясающей скоростью. Затем – бросок! – и Тодд словно шутя отправляет мяч в корзину.
      – Вперед, Тодд! – закричал кто-то. – Вперед!
      Теперь уже всю игру Тодд не выпускал инициативу из рук. Он забрасывал и забрасывал мячи.
      С минуту Элизабет смотрела на площадку, от изумления открыв рот. Затем, склонившись над блокнотом, она закончила начатую фразу.
       «После неудачного начала игры Тодд Уилкинз показал всем, что такое настоящие герои».
      Тодд продолжал добывать команде очко за очком.
      – Давай, Тодд. Я знаю, что ты можешь это сделать, – прошептала она.
      И, как будто услышав ее, Тодд опять сорвался с места, стремительно пробежал через площадку и, взвившись над корзиной, опустил мяч в кольцо.
      Но как ни был талантлив Тодд, он играл против сильной команды. «Биг Меза» вела с таким отрывом в счете, что шансов вырвать у нее победу уже почти не было.
      И тем не менее счет стремительно менялся. К концу третьего периода преимущество «Биг Меза» сократилось вдвое.
      Заключительный период начался с того, что болельщики обеих команд пришли в полное неистовство. На площадке творилось что-то невероятное: обе команды яростно пытались вырвать победу. Счет на табло почти сравнялся.
      А Тодд в очередной раз послал мяч в кольцо. Болельщики Ласковой Долины подняли такой рев, что, казалось, затряслись стены. Элизабет, которая теперь строчила без остановки, взглянула на табло и увидела, что Ласковая Долина проигрывала сопернику всего лишь пять очков.
      Потом – три.
      И вот – только одно! Одно очко решало судьбу матча. Но как ни старались игроки Ласковой Долины, им никак не удавалось сравнять счет.
       «Наступил самый захватывающий момент матча, –писала Элизабет в своем блокноте. – До конца игры – меньше минуты, и разница в счете – только одно очко…»
      Здание снова потряс рев. Взглянув на площадку, Элизабет увидела, что Тодд приготовился к броску.
      С изяществом, свойственным только спортсменам высшего класса, он послал в кольцо крученый мяч, задержавшийся на краю кольца, медленно описывая круг. Над трибунами повисло молчание – все замерли в ожидании.
      Элизабет тоже затаила дыхание.
      Электронные часы на табло показывали, что до конца матча осталось три секунды.
      И… мяч упал в корзину.
      Через мгновение прозвучала финальная сирена, и трибуны болельщиков Ласковой Долины взорвались криками ликования.
      Элизабет чуть не оглохла от неистовых воплей вокруг нее. А через минуту все бросились на площадку. Джим Дилай и Том Хэкет подхватили Тодда и сделали круг почета, неся его на своих плечах. Команда болельщиц, подбадриваемая Джессикой, визжала, орала и свистела, а Тодд, сияя, махал им рукой.
      Когда Тодда унесли, Джессика поднялась на трибуну и стала искать сестру. Увидев Элизабет, она бросилась к ней.
      – Все-таки Тодд – молодчина, правда? – затараторила Джессика. – Я знала, что мы победим, а ты?
      – Конечно, – ответила Элизабет с удрученным видом.
      – И мы победили! – ликовала Джессика. – Послушай, сестренка, у Кары будет просто сказочная вечеринка. Все идут туда.
      – Я, пожалуй, не пойду…
      – Тебе придется пойти. Иначе как же я туда попаду? И как я приеду домой? – Джессика посмотрела на нее, сощурив глаза.
      – А ты могла бы попросить кого-нибудь подвезти тебя?
      – Но, Лиз! Это ведь будет так унизительно – просить, чтобы кто-нибудь подвез меня на вечеринку, – жалобно заныла Джессика.
      – Если бы только у тебя была машина… – начала Элизабет и замолчала.
      Она слишком устала, чтобы препираться с сестрой.
      – Если бы только у меня была машина, я бы подвезла тебя, а потом отправилась бы на вечеринку.
      – Спасибо. Но я лучше пройдусь.
      – Как хочешь. Но в самом деле, Лиз, я считаю, что тебе нельзя садиться за руль. И ты можешь объяснить маме с папой, что чувствовала себя неважно и попросила меня тебя подвезти, – тут же придумала Джессика.
      – Хорошо, на тебе ключи, – со вздохом сказала Элизабет. – Я объясню.
      – Спасибо, сестренка! – Джессика восторженно взвизгнула и умчалась.
      Сдерживая слезы, Элизабет смотрела вслед сестре. Тодд выиграл этот матч и завоевал победу в чемпионате, к чему он так стремился. Она же потеряла все.

      Элизабет оставалась на трибуне, ожидая пока зал опустеет. Наконец она спустилась по ступенькам и вышла на улицу.
      Было уже так поздно, что на автостоянке выключили свет. Но это было ей на руку: никто из ребят не увидит ее. Элизабет остановилась возле школы. Путь предстоял долгий. На ум ей пришла строчка из поэмы, которую они изучали на уроках английского:
       «И многие, многие мили пути – отдых наступит нескоро».
      Поэму сочинил Роберт Фрост, и Лиз, прочтя ее первый раз, была тронута почти до слез. Именно тогда она дала себе клятву – вкладывать всю душу во все, о чем будет писать.
      Элизабет шла домой, а в голове ее все звучали стихотворные строки. Она снова мысленно произнесла свою клятву. Несмотря на все то, что произошло между ней и Тоддом, несмотря на то, что к глазам ее то и дело подступают слезы, она приложит все усилия, чтобы принести мистеру Коллинзу хорошую статью. Она обязана сделать это и для него, и для себя.
      Элизабет уже продумала начало и теперь, шагая по дороге, мысленно набрасывала план всего репортажа.
      Вдруг она услышала сзади чьи-то шаги и, растерявшись, не могла решить, что делать: остановиться или броситься бежать. Она все еще лихорадочно пыталась найти выход, когда ей на плечо легла чья-то рука. Эта рука заставила ее повернуться. Перед ней стоял Тодд Уилкинз. Единственное, что она могла произнести:
      – Ой! Это…
      Но сказать что-либо ей все равно не удалось бы, потому что Тодд закрыл ей рот поцелуем, таким долгим и нежным, что у Элизабет не осталось никаких сомнений: он простил ее.
      Тодд долго не отпускал девушку из своих объятий. Наконец он сделал шаг назад. Оба продолжали молча стоять в лунном свете в тени пышной акации. Элизабет все еще не находила других слов, кроме «О, Тодд!» Но наконец обрела дар речи и торопливо заговорила:
      – Я не знаю, как тебе объяснить все, что произошло.
      – Тебе нет необходимости делать это. – Он виновато улыбнулся. – Мне все объяснил Николас Морроу. Знаешь, он все-таки не такой уж плохой парень.
      – Он неплохой. До тебя, конечно, ему далеко, но он довольно мил.
      – Он рассказал мне, как он давил на тебя, чтобы ты согласилась пойти с ним, – сказал Тодд. – И как ты не хотела. Ты, вероятно, чуть не упала со стула, когда я оказался в «Золотом береге». Подумать только! В «Золотом береге»! И именно в тот единственный раз, когда я пришел туда!
      – Я тоже пришла туда впервые в жизни.
      Тодд задумчиво посмотрел в ночное небо.
      – Ты можешь себе представить, какова вероятность того, что случилось? Держу пари, один шанс на миллион. Или на пять миллионов. – Он пожал плечами. – Или даже на миллиард. Кто знает? Эту задачу, вероятно, нужно решать на компьютере.
      – Нет уж, спасибо, – сказала Элизабет, рассмеявшись. – Избавь меня от этого.
      – Как тебя понимать? – в недоумении спросил Тодд.
      Но Лиз не хотела рассказывать ему в той ужасной истории, в которую попала Джессика, втянув еще и Рэнди Мейсона, – тем более, что она пообещала сестре никому об этом не рассказывать.
      «Обещание есть обещание», – напомнила она себе.
      Хотя ей с грустью пришлось признаться самой себе, что иногда необходимость сдержать обещание приводит к большим неприятностям. Наученная горьким опытом, она дала себе последнее обещание – никогда не давать никаких обещаний.
      Эта мысль так ей понравилась, что она рассмеялась. И опять Тодд был озадачен:
      – Что тебя рассмешило?
      – Да так. – Лиз все еще продолжала смеяться. – Просто иногда в жизни бывают очень запутанные ситуации… Однако в конце концов все встает на свои места.
      – Это очень глубокая мысль, Элизабет Уэйкфилд. – И Тодд озорно подмигнул ей. – Но сейчас не время для глубокомысленных рассуждений, ты со мной согласна? Когда на небе полная луна, а ветви шевелит ласковый ветер.
      – А мы стоим здесь, и все?
      – Стоим здесь и теряем время, когда могли бы найти намного более важное занятие.
      – Что, например?
      – Например, вот это. – Тодд обхватил ее рукой и притянул к себе.
      Их губы снова сомкнулись в долгом, страстном поцелуе. Луна, как бы желая оставить их совсем наедине, зашла за огромное пушистое облако и не появлялась до тех пор, пока они не выпустили друг друга из объятий. Теперь Тодд взглянул на часы:
      – Ого! Ты знаешь, сколько сейчас времени?
      – Меня это не особенно интересует, – прошептала Элизабет, ероша его волосы. – Я могла бы простоять здесь с тобой всю ночь. Но я знаю, что тебя все ждут. В конце концов, ведь ты – герой сегодняшнего вечера.
      – Герой – это звучит слишком высокопарно. Я ведь не так уж много и сделал.
      – Ты просто выиграл чемпионат для школы Ласковой Долины. – Она легонько поцеловала его в лоб и вздохнула. – Но ты прав. Нам следует прийти на эту вечеринку. И лучше будет, если мы отправимся туда прямо сейчас. Дом Кары далеко.
      – Но путь до стоянки много короче. – Тодд взял Элизабет за руку.
      «Он действительно короче, – подумала Элизабет, когда они подошли к машине Тодда. – Просто совсем короткий путь».
      А казался таким долгим, когда она шла домой в одиночестве.
      Подъехав к дому Уокеров, они увидели там яркий свет. Через открытое окно доносилась музыка – это играли «Друиды».
      Когда они вошли в дом, музыка прекратилась. Все громко приветствовали Тодда. А он, весь сияя, взял руку Элизабет и поднял ее вверх вместе со своей. В этот момент «Друиды» заиграли боевую песню школы Ласковой Долины.
      Взявшись под руки, Тодд и Элизабет обошли комнату. Тодд с благодарностью принимал комплименты, которыми его осыпали все присутствующие.
      – Тодд, игра была просто потрясающей! – крикнула Джессика возбужденно.
      Кара Уокер столь же экспансивно изливала свой восторг:
      – Это была величайшая игра! Затем к Тодду и Элизабет подошел Николас Морроу. Хлопнув Тодда по спине, он сказал:
      – Это была самая интересная игра из всех, какие мне приходилось видеть, Тодд. Ты действительно был великолепен.
      – Во многом всем этим я обязан тебе, – с улыбкой ответил Тодд.
      – Мне? – удивился Николас.
      – Не скромничай, Ник. Ты же знаешь, что, если бы не наш с тобой разговор в перерыве, чемпионат бы выиграла «Биг Меза». А я бы потерял Элизабет.
      – Давай забудем об этом, ладно? – предложил Николас.
      Тодд кивнул.
      – Но прежде, чем все это будет забыто, ты разрешишь мне пригласить Элизабет на этот танец – один-единственный раз?
      Тодд ухмыльнулся.
      – Она твоя, – сказал он.
      Но тут же добавил, улыбнувшись еще шире:
      – На пять минут.
      Введя Элизабет в танцевальный круг, Николас спросил:
      – Значит, теперь у вас с Тоддом все уладилось?
      – Да, Николас, – с жаром ответила Элизабет. – Все очень хорошо. Большое тебе спасибо за то, что ты все объяснил ему.
      – Ну, я должен был сделать, по крайней мере, это. В конце концов, – добавил он с усмешкой, – для чего же тогда друзья?
      Элизабет тепло улыбнулась Николасу.
      – Мы останемся друзьями, – сказала она искренне. – Навсегда.
      – Тогда давай танцевать – в ознаменование нашей дружбы. – И Николас обнял ее за талию.
      Не успели они начать танец, как Элизабет почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Обернувшись, она увидела Кару Уокер и удивленно посмотрела на нее.
      – Только что звонила твоя мама, – сообщила ей Кара. – Она просила, чтобы ты перезвонила ей как можно скорее.
      – Мама? Зачем, интересно, ей понадобилось звонить сюда?
      – Я не знаю, но голос у нее был какой-то встревоженный. Ты можешь позвонить из кабинета моего отца, – предложила Кара. – Там тихо и никто не помешает тебе.
      Элизабет повернулась к Николасу:
      – Ты извинишь меня?
      – Конечно, Лиз.
      Элизабет огляделась вокруг.
      – А где Джес? – спросила она Кару. – Думаю, ей лучше находиться сейчас рядом со мной.
      – Пойду поищу ее, – сказала Кара.
      Элизабет вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Когда она набрала номер, в комнате с испуганным видом появилась Джессика.
      – Как ты думаешь, зачем они звонят? – Не из-за того ли, что я вела машину?
      Элизабет покачала головой:
      – Они бы не стали звонить сюда по такому поводу.
      На другом конце провода трубку сняли мгновенно.
      – Элизабет, это ты? – раздался голос миссис Уэйкфилд.
      – Да. Что случилось?
      Последовала короткая пауза, но Элизабет казалось, что она длится вечность. Наконец мама заговорила:
      – Я по поводу Трисии Мартин, Лиз. Похоже… – Ее голос прервался. – Похоже, что близок конец.
      – Ох, нет! – Ужас и отчаяние отразились на лице Элизабет. Она обернулась к Джессике: – Трисия. Она… – И не договорила, по ее щекам побежали слезы.
      – Ох, Лиз! – Джессика сразу все поняла.
      После короткого разговора с матерью Элизабет повесила трубку.
      – Может быть, это ложная тревога, – сказала Джессика, обняв сестру.
      Элизабет ухватилась за эту слабую надежду.
      – Может быть, – сказала она. – Но мама с папой хотят, чтобы мы встретились с ними в больнице. Как можно скорей. Стив уже там.