– Эй, ты что? – закричала Элизабет, пытаясь освободить руку.
– Слезь с этого мотоцикла! – сурово приказал Тодд.
– Оставь меня в покое, Тодд Уилкинз!
– Эй, Уилкинз, полегче, – сказал Макс, оглядываясь вокруг.
– Заткнись, Макс, – огрызнулся Тодд.
Ничего больше не говоря, он снял Элизабет с мотоцикла, поднял ее, перекинул через плечо, отнес к своему «датсону», посадил в машину и пристегнул ремнем безопасности.
– Слушай, кто ты такой, чтобы позволять себе так со мной обращаться? – в ярости спросила Элизабет.
– Я тот, которому не безразлично, что с тобой происходит, – ответил он, садясь на водительское место.
Тодд медленно ехал вперед, слушая поток ее жалоб и пытаясь заглянуть ей в лицо.
– Немедленно останови машину и выпусти меня! Ты меня похищаешь! Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь! По-моему, я ясно дала тебе понять, что не хочу иметь с тобой ничего общего!
Тодд продолжал вести машину.
– Ты мне действительно дала это понять. Я просто пытаюсь не допустить, чтобы ты сломала шею. После того случая я дал себе зарок никогда больше не ездить на мотоцикле. А ты, похоже, этого не сделала. Почему, Лиз?
– Потому что это весело, вот почему! И кроме того, с Максом Делоном ездить безопасно, он умеет водить мотоцикл, – добавила Элизабет едко.
При этих словах Тодд вздрогнул, но не выпустил руль. Они подъехали к берегу, не к пляжу, а южнее, к дюнам. Он остановил машину на площадке, круто спускавшейся к океану, и выключил двигатель.
– Элизабет, – спросил он, – скажи, что с тобой происходит?
– Мне бы очень хотелось, чтобы ты и все остальные перестали задавать мне этот дурацкий вопрос. Ничего со мной не произошло и не происходит. Я – это я, Элизабет Уэйкфилд, и будет лучше, если ты немедленно отвезешь меня домой – или я позову полицейского и скажу, что ты меня похитил, – проговорила она с угрозой.
– Я отвезу тебя домой через несколько минут. Мне очень нужно поговорить с тобой, Лиз, – сказал Тодд с мольбой в голосе.
– А я с тобой говорить не желаю. – Она съехала вниз по сиденью, и ее красивые черты исказила недовольная гримаса.
– Хорошо, тогда говорить буду я, а ты слушай.
Тодд вздохнул, пытаясь найти нужные слова. Он просто не знал, как говорить с сидящей рядом девушкой. Раньше ему всегда было легко общаться с Элизабет. Он взглянул на ее профиль и понял, что она совсем не расположена его слушать.
– Лиз, я просто не понимаю, что происходит, – начал он.
Она отвернулась, и теперь он не мог видеть ее даже в профиль.
– То, как ты себя ведешь, на тебя совсем не похоже: ты стала отставать в школе, ты сжульничала с этой курсовой работой. Джес сказала мне, что родители запретили тебе выходить из дома, но ты, тем не менее, ушла. Тебе все равно, что подумают о тебе родители или старые друзья?
Элизабет продолжала враждебно молчать. Ее реакция обескураживала его, но он продолжал.
– А эта низкая шутка, которую ты сыграла с Сюзан Стюарт и Кеном Мэтьюзом. Ну, то лживое сообщение в твоей колонке…
Она ничего не отвечала. Тодд, казалось, исчерпал все свои доводы.
– А как ты относишься к своей сестре? Джес волнуется о тебе, Лиз. Она не заслуживает такого отношения.
В этот момент Тодд нащупал больное место. Элизабет резко повернулась к нему с торжествующей улыбкой.
– Вот оно! Вот к чему ты клонишь! Ты беспокоишься о Джес, не так ли? А я-то думала, что она тебе не нравится. Ну что ж, мне это безразлично. Из вас получится прекрасная пара. Вы оба просто рождены, чтобы все время о чем-то беспокоиться, – сказала она. – Теперь отвези меня домой.
Что-то чуть слышно бормоча, Тодд завел двигатель и повел машину в Ласковую Долину. У дома Уэйкфилдов Элизабет вышла из машины и заспешила по выложенной кирпичом дорожке, когда встревоженная Джессика как раз открыла дверь.
– Ох, Лиз, как я рада, что ты вернулась!
– Я устала, Джес, и я иду спать. – Элизабет вошла в дом, по-видимому, не замечая тревоги на лице сестры.
– Не беспокойся насчет мамы с папой, Лиззи, – сказала ей вслед Джессика. – Я им ничего не скажу, обещаю. – Затем она повернулась к Тодду.
– Спасибо.
– Не стоит.
– Тебе удалось с ней поговорить? – спросила она с надеждой, хотя уже знала ответ.
Выражение его лица стало еще мрачнее, чем раньше.
– Удалось, – сказал он. – Все было плохо. Я говорил, а она не слушала. Я просто не знаю, что еще сделать, Джес.
Они стояли молча, пытаясь придумать, как помочь Элизабет.
– А я знаю, – сказала Джессика, оживившись. – Мы снова поговорим с мистером Коллинзом!
– Думаешь, это поможет?
– Или, может, мы сумеем найти этого великолепного профессора психологии, который на прошлой неделе выступал на конференции.
– Тебя интересует его совет или сам великолепный профессор?
– Ты забываешь, что, если даже профессор или кто-нибудь в этом роде и почувствует ко мне интерес, тут же подойдет Лиз, улыбнется, взмахнет ресницами и отобьет его у меня.
Тодд взглянул на нее в изумлении. Она слегка толкнула его под ребра локтем.
– Это называется смех сквозь слезы, Тодд. Я думаю, это все, что нам с тобой сейчас остается.
Тодд улыбнулся Джессике, так внезапно изменившейся и повзрослевшей.
– Знаешь, Джес, ты меня удивляешь. Может, мы с тобой могли бы стать…
– Если ты только посмеешь предложить мне стать твоим товарищем, которому ты будешь поверять свои сердечные тайны, Тодд Уилкинз, я тебя просто ударю!
Тем же вечером Элис и Нед Уэйкфилд сидели в кухне, обсуждая планы на следующий день. Джессика, сославшись на головную боль, рано отправилась спать.
– Утром у меня важная встреча, Нед. Ты не мог бы отменить свои дела?
– Ничего не получится, Элис, – сказал он, покачав головой. – К девяти я должен быть в Клермонте на слушании дела в районном суде. Это значит, что отсюда мне необходимо уехать не позже семи.
– Кому-нибудь надо отвезти Джин и Джоан на это прослушивание. Лиз не должна выходить из дома, так что я думаю, это придется поручить Джессике. Как ты считаешь?
– В последнее время Джессика очень изменилась, – заметил Нед Уэйкфилд с гордостью. – Я уверен, что она справится.
Глава 11
– Джессика, пора вставать. Ты меня слышишь, Джессика?
Джессика не подавала никаких признаков того, что этот тихий, нерешительный голос был ею услышан.
– Джессика, твоя мама сказала, что мы должны тебя разбудить.
В самом далеком уголке сознания Джессики появилось ощущение, что какие-то голоса мешают ей спать. Она спрятала голову под подушку, надеясь, что голоса исчезнут.
Джин и Джоан Перси стояли возле кровати Джессики, глядя на спящую девушку.
– Что нам делать? – прошептала Джин.
– Может, нам ее немного потрясти? – предложила Джоан.
Девочки тревожно смотрели друг на друга. Они уже достаточно долго пробыли в доме Уэйкфилдов, чтобы запомнить, что, когда Джессика просыпается, от нее лучше держаться подальше.
Джессика, осознав, что источник голосов все еще тут, пробормотала что-то неразборчивое. Джин и Джоан быстро отодвинулись подальше от кровати. Если спящее чудовище собирается проснуться, они не хотели, чтобы оно достало их своей рукой.
Как будто почувствовав на себе два пристальных взгляда, Джессика пошевелилась. Она приоткрыла один глаз, увидела близнецов и быстро его закрыла.
«Это страшный сон. Я сплю, – пробормотала она. – Если они все еще будут здесь, когда я снова открою глаза, я их убью».
– Джессика, твоя мама сказала, что пора вставать, честно, – сказала Джин.
– Правда, правда, – подтвердила Джоан.
– Вы обе врете! – Джессика уже больше не бормотала.
Она полностью проснулась, села на постели и уставилась на девочек.
– Моя мама меня любит. Она бы никогда не потребовала, чтобы я встала посреди ночи.
– Уже семь часов, и если мы не поторопимся, то можем опоздать.
– Нет ни одного места в мире, куда можно опоздать в этот ранний час, – буркнула Джессика. – Даже английская королева в день своей коронации не должна вставать так рано.
Сидя на постели со скрещенными ногами, она пыталась прогнать сон, протирая глаза.
– Твоя мама сказала, что ты отвезешь нас на прослушивание по классу флейты, – объяснила Джин.
– Что?
– Мы должны быть там в восемь тридцать, а школа довольно далеко. Пожалуйста, Джессика, – умоляла Джоан, превозмогая свою боязнь.
Страх отступал на задний план, когда дело касалось игры на флейте.
– Очень жаль, потому что я этого делать не собираюсь, – решительно сказала Джессика. – У меня свои планы на этот день, и в них совсем не входит поездка с вами на какое-то глупое прослушивание.
Увидев, что близнецы продолжают стоять и смотреть на нее, Джессика отказалась от мысли поспать еще немного.
– И не смотрите на меня так. Я уже сказала вам, что у меня свои планы. Дэнни Стоффер пригласил меня сегодня на пляж. Я надеюсь, что он все-таки простил меня за тот ужасный вечер в кино. Вы ведь помните, какой вечер? Теперь вы хотите, чтобы у меня пропало еще одно свидание с ним из-за того, что вас нужно куда-то везти? Не выйдет!
– Твоя мама сказала…
– Значит, моя мама передумает, – прервала Джессика. Она встала и направилась к двери. – Сейчас я с ней поговорю.
Но прежде, чем она вышла из комнаты, Джоан выпалила:
– Твоя мама уехала несколько минут назад. Она должна была куда-то подвезти твоего папу. Она оставила тебе эту записку.
Джессика взяла записку, прочитала и поняла, что ее день будет безнадежно испорчен:
«Дорогая Джес!
Вчера вечером ты уже спала, когда выяснилось, что у нас с папой назначены неотложные дела на сегодняшнее утро. У Джин и Джоан этим утром должно быть прослушивание. Пожалуйста, отвези их. Мы с папой будем тебе очень благодарны.
Люблю и целую тебя, мама».
– И в этом выражается ее любовь? – спросила Джессика, не ожидая, впрочем, ответа от сестер Перси.
Она тяжело вздохнула. Придется выполнить мамино поручение. Ничего другого не остается.
– Ну, хорошо. Где находится это место и сколько времени длится это дурацкое мероприятие? – спросила она со злостью.
Когда близнецы рассказали ей, где проводятся прослушивания и что каждое из них продолжается только пять или десять минут, Джессика повеселела. Она могла выполнить свои шоферские обязанности и вполне успеть на свидание к Дэнни, думала она. Это будет не так уж сложно – если не обращать слишком много внимания на запрет на превышение скорости.
– Вот это место, Джессика! Видишь вывеску? – закричала Джин. – Посмотри, сколько тут машин!
Джессика взглянула на тесно заставленную машинами стоянку у здания начальной школы и застонала. Поездка сюда заняла почти час из-за пробок на дорогах. Куда все они едут ни свет, ни заря, да еще в субботу?
– Послушайте, вы обе, я сейчас высажу вас, идите в школу, делайте там, что вам нужно, потом приходите на стоянку. Я буду вас ждать.
Она взглянула на часы на приборной доске и впервые в жизни пожалела, что у нее нет наручных часов. Никогда раньше время не казалось ей таким важным.
– На это уйдет двадцать, ну, может, тридцать минут, так?
На нее смотрели четыре очень испуганных черных глаза.
– В чем дело? – спросила она нетерпеливо.
Джин и Джоан переглянулись, затем снова посмотрели на Джессику.
– Разве ты не пойдешь с нами? – спросила Джин.
– Мама всегда ходит с нами вместе, – добавила Джоан.
– Я вам не мама!
– Но ты нам вроде старшей сестры, ведь правда же, Джессика? Пожалуйста. Мы боимся идти туда одни.
Джессика перевела взгляд с одного умоляющего лица на другое. Как она позволила втянуть себя во всю эту канитель? Ответ она нашла быстро. Элизабет. Она знала, что прежняя Элизабет в такой ситуации была бы доброй, сочувствующей и ободряющей. Джессика не могла поручиться, что сумеет быть именно такой, но она втянута в эту историю, и тут уж ничего нельзя поделать.
– Ладно, мышата, выходите! Я припаркую машину и найду вас в вестибюле, – сказала она, смирясь с неизбежным.
Близнецы выкарабкались из машины, держа под мышками черные футляры с флейтами, и присоединились к потоку юных музыкантов, входящих в школьное здание.
Джессика долго колесила в поисках свободного места на стоянке. Наконец ей удалось припарковать машину.
Она была поражена, увидев, сколько народа собралось в вестибюле школы.
«С ума сойти!» – сказала она себе.
Толпа настойчивых родителей и миллион испуганных крольчат. Джессике Уэйкфилд еще не приходилось бывать в таких ситуациях.
Не успела она войти внутрь, как Джин и Джоан тут же подошли к ней.
– Ну, детки, – сказала она, – давайте начнем.
– Ты не можешь подойти к столу и сказать той женщине, кто мы такие? – робко спросила Джин.
– Пошли. Чем скорее этот ужас кончится, тем лучше, – сказала Джессика, таща их к длинному регистрационному столу.
– Могу я вам чем-то помочь? – спросила женщина.
– Сомневаюсь в этом, но можно попробовать, – пробормотала Джессика.
– Прошу прощения, мисс?
– Эти две девочки пришли на прослушивание. – Джессика подтолкнула близнецов ближе к столу.
– Еще двое флейтистов, как я вижу, – сказала женщина, взглянув на их кожаные футляры.
– Да. Пожалуйста, пусть их пропустят прямо сейчас. Нам далеко ехать домой, и у нас назначена на полдень важная встреча. – Джессика изобразила на лице предельно искреннюю улыбку, которая всегда помогала ей добиться от взрослых всего, что нужно.
Женщина улыбнулась в ответ. Сработало!
– Давайте посмотрим, что можно сделать, дорогая. Сегодня уже зарегистрировалось много флейтистов, так что вашим сестрам придется ждать своей очереди. – Она взглянула на лежащий перед ней список.
Джессика не стала объяснять женщине, что близнецы ей не сестры, но подумала, что у той, должно быть, что-то со зрением: надо умудриться увидеть какое-то сходство между двумя этими темноволосыми замухрышками и такой красивой блондинкой, как она.
– Хорошо, девочки, напишите ваши фамилии в конце этого списка. Ваши номера – семьдесят два и семьдесят три.
– Семьдесят два и семьдесят три! – выдохнула Джессика в ужасе. – Этого не может быть!
Джессике казалось, что никогда в жизни она не была так раздражена. Но она ошиблась. Настоящее раздражение пришло позже, когда она в течение пяти часов бесцельно слонялась по пыльным школьным коридорам, слушая незамолкающие звуки флейт, труб, тромбонов и бог знает чего еще. Наконец были объявлены номера близнецов. Они исчезли в комнате и немного погодя вышли.
– Думаю, я сдала, – сияя, сказала Джин.
– Я сыграла, – сказала Джоан.
– Как называется эта жуткая пьеса, которую вы играли? – спросила Джессика.
– Жуткая?! Это была соната Баха!
– Ну, а теперь, вы обе, вы все закончили? Мы можем ехать?
– Конечно, – ответила Джоан. – Мы тебе очень признательны за то, что ты нас привезла.
Джессика почти не слушала. Она посадила их в машину и поспешно повернула в сторону Ласковой Долины.
Сначала ей показалось, что в ушах у нее все еще звучат отголоски флейты, но потом в зеркале заднего вида показались мигающие огни.
Джессика стукнула по рулю ладонью. Несчастья обступали ее со всех сторон.
– Лицензию и карточку регистрации, мисс, – сказал полицейский.
Сейчас было самое время и место прибегнуть к помощи ее «только-для-взрослых» улыбки, и Джессика вложила в нее все свое обаяние.
– Ох, сэр, простите, пожалуйста. Я чуть-чуть превысила скорость? – В ее правом глазу, как по волшебству, появилась большая слеза.
– Пятнадцать миль – больше, чем чуть-чуть, юная леди, – ответил полицейский, оставшийся совершенно равнодушным к ее готовности заплакать. – Вы подвергали опасности свою жизнь и жизнь других людей. И рисковали жизнью своих маленьких сестер, – добавил он.
Это уже было чересчур.
– Они не мои сестры, и это ясно каждому, у кого есть хотя бы полглаза, – сказала она резко. – Если вы соблаговолите отдать мне квитанцию на штраф, я поеду.
«Все-таки, если поторопиться, – подумала она, – может быть, я еще застану Дэнни на пляже».
– Джессика, этот полицейский сказал, чтобы ты не ехала так быстро.
– Ну, если бы вы выучились побыстрее играть на своих флейтах, то мне не пришлось бы так быстро ехать. Сидите тихо и не отвлекайте меня.
Она резко развернула машину, въехав на свободное место на стоянке, и выпрыгнула наружу. Близнецы последовали за ней.
– Мы будем плавать? – спросила Джоан.
– Нет, мы не будем плавать, – сердито ответила Джессика.
Она разглядывала толпу людей на пляже в надежде увидеть Дэнни. Он просто должен был быть там.
– Вон он, Джессика.
– Где? Где?
– Вон там. Видишь, он обнимает ту красивую девушку в белом бикини. – Джин указала на Дэнни.
– Ну и нахал! Из-за того, что я всего на несколько часов опоздала, он подцепил другую девчонку. – Джессика была вне себя от ярости. – Пошли, – скомандовала она девочкам и зашагала к машине. – Впредь я не потрачу ни одной минуты своего времени на этого придурка.
Они быстро влезли в машину, и Джессика, давая задний ход, сказала им сердито:
– Больше никогда, никогда меня не просите куда-нибудь вас отвезти. Вам ясно?
Она смотрела на них, и в результате Джессика Уэйкфилд и несчастье столкнулись опять.
Хруст крыльев показался ей самым ужасным звуком из всех звуков на свете. Она нажала на тормоза и сделала единственно возможное в этом положении – положила руки на руль, закрыла лицо ладонями и заплакала.
Глава 12
Большинство ребят в школе Ласковой Долины считали Лилу Фаулер задавакой из задавак, но в том, что касалось устройства вечеринок, ей не было равных. Когда Фаулеры приглашали гостей в свою усадьбу на холме, все было по высшему разряду. В испанском дворике горели фонари, а у плавательного бассейна играл самый лучший в Южной Калифорнии джаз.
Лила никогда не устраивала вечеринок просто так, а всегда придумывала что-нибудь интересное. И в этот раз она решила осуществить сразу две свои задумки. Все должны были прийти в маскарадных костюмах и без пары – на «вечер знакомств». Гости выбирали себе пару на вечеринке. Многие девчонки Ласковой Долины, думавшие, что у них полный порядок на любовном фронте, после таких «вечеров знакомств» у Лилы оказывались без кавалеров, а другие на тех же вечерах отделывались от надоевших им дружков.
Джессике эта идея понравилась, так как давала шанс подружиться с каким-нибудь приличным парнем.
Чтобы получить разрешение пойти на эту вечеринку, близнецам Уэйкфилд пришлось почти час давать торжественные обещания.
– Элизабет наказана, – сказала Элис Уэйкфилд. – Никаких встреч.
– Но, мам, там и не будет никаких встреч. Все приходят в одиночку. Мы будем вместе, – убеждала Джессика.
– Ой, ну пожалуйста, – подключилась Элизабет. – Я сделаю все уроки, обязательно! И я уже давно не чувствовала себя так хорошо.
Когда обе дочери обрушивались на Элис Уэйкфилд с мольбами одновременно, она не могла устоять.
– Ну хорошо, – сказала она в конце концов. – Но, Джессика, ты будешь следить за сестрой.
– Буду, – сказала Джессика и вздохнула.
Красивые близнецы явились на вечер в костюмах матадоров: Элизабет – в красном, а Джессика – в зеленом. Головокружительно похожие и почти одинаково одетые, сестры в считанные минуты заинтриговали и сбили с толку множество народа.
Но довольно скоро та из сестер, на которой были красная куртка и пояс, начала так беззастенчиво кокетничать со всеми подряд, что сразу стало ясно – это Элизабет.
– Ну, сегодня твоя сестра побивает все рекорды, – сказала Лила, видя, как матадор в красном кружится в группе мальчишек рядом с оркестром. – Но мне бы хотелось, чтобы ты ее немного осадила. – Лила вздохнула. – Это уже начинает надоедать.
– Лила, это, в конце концов, моя сестра. Так что лучше прекрати, – вспылила Джессика.
Она, впрочем, тут же пожалела, что накричала на Лилу, но у нее не было времени извиняться. Она должна была следить за Элизабет.
Итак, одна из сестер, в красном костюме матадора, прекрасно проводила время, кокетничая напропалую, тогда как другая, в зеленом, все больше стояла в стороне.
– Эй, Джес, ты так и собираешься простоять весь вечер, следя за своей сестрой? – спросила Кара Уокер.
– Я должна следить за ней, – подавленно сказала Джессика. – Я обещала маме.
Элизабет бешено крутилась в танце под фонарями испанского дворика, выложенного красной керамической плиткой. Весь мир вокруг нее тоже кружился, как в тумане. Внезапно она очутилась в объятиях какого-то парня. Он был высокий и сильный; взглянув в его лицо, она поняла, что это Тодд.
– Лиз, – сказал он.
– Нет, Тодд, спасибо. – Она отвернулась и отошла от него.
Мощные, ритмичные звуки джаза вновь захватили ее, и Элизабет опять закружилась легко и быстро, улыбаясь каждому парню, попадавшему в ее поле зрения. И снова она оказалась в чьих-то объятиях.
– Привет, Джессика, – сказал Брюс Пэтмен.
Элизабет ничего не ответила, но одарила Брюса кокетливой улыбкой.
Высокий темноволосый Брюс считался самым красивым парнем в школе Ласковой Долины, и к тому же самым богатым. Он был уверен, и не без оснований, что с его внешностью, отцовскими деньгами и фантастическими способностями к теннису может покорить любую девчонку в городе – кроме близнецов Уэйкфилд. Какое-то время назад он повел себя чересчур нахально с Джессикой, и это, как он понимал, раз и навсегда лишило его всяких шансов на благосклонность со стороны обеих сестер.
Он не мог понять, почему Джессика стала сейчас с ним кокетничать, но решил, тем не менее, не упускать такого случая.
– Ты выглядишь потрясающе, Джес, – сказал он.
Лицо Элизабет горело от возбуждения. Для нее сейчас существовали только джазовый ритм и сильные руки Брюса. Танцуя, они оказались за пальмами; Брюс прижался лицом к ее шее и попытался поцеловать. Она засмеялась и повлекла его назад в патио.
– Ты сегодня в игривом настроении, Джессика, – сказал он.
– В самом деле?
– В самом деле. Но мне это нравится. Ты стала какой-то другой. Я и не знал, что ты можешь быть такой очаровательной.
Элизабет громко рассмеялась.
Кружась в танце рядом с оркестром, Брюс заметил Макса Делона, который стоял, прислонившись к трибуне, и многозначительно ухмылялся, наблюдая за ними.
– Что смешного? – спросил Брюс.
– Ты и Лиз, – ответил Макс. – Я и не знал, что вы – влюбленная парочка. Но, в конце концов, это вечер знакомств.
Брюс внимательно вгляделся в лицо танцующей с ним девушки. Он считал, что это Джессика. Теперь он вспомнил слухи о том, что Элизабет перенесла какую-то загадочную болезнь и ведет себя совсем не так, как раньше.
– Ты не Джессика, – сказал он. – Ты Элизабет.
Элизабет засмеялась:
– Здорово я тебя одурачила.
Но она, тем не менее, не сделала попытки освободиться из его рук.
– Я тебе нравлюсь? – спросил он, стараясь прояснить для себя ситуацию.
Она улыбнулась.
– Почему бы и нет?
– Я просто интересуюсь. Ты знаешь, кто я?
– Конечно, – захихикала Элизабет. – Брюс Пэтмен.
Брюс торжествующе улыбнулся. Элизабет Уэйкфилд, тысячу раз дававшая ему отпор, неприступная Элизабет, считавшая, что он ее недостоин, была, наконец, в его объятиях.
– Сначала я подумал, что ты – Джессика, – сказал он.
Элизабет встряхнула головой.
– В самом деле? А разве я не могу быть такой же соблазнительной и веселой, как Джессика?
Брюс заглянул ей в глаза. Может быть, она разыгрывает его?
– Ты любишь веселиться?
– Конечно. Кто не любит?
– Хочешь выпить?
– Конечно. Что у тебя есть?
Брюс отвел ее за пальму и вытащил из кармана небольшую бутылку. Он снял колпачок и, все еще сомневаясь, передал бутылку Элизабет. А она с готовностью схватила ее и сделала несколько глотков, так что Брюс вынужден был выхватить бутылку со словами:
– Эй, давай полегче.
Элизабет засмеялась и побежала назад на танцевальную площадку, где столкнулась с Джессикой, которая в беспокойстве ее искала.
– Лиз, – спросила она, – у тебя все нормально?
– Конечно, – ответила Элизабет.
Глаза ее возбужденно блестели.
– Вот и чудно. Я немного потанцую. Увидимся позже. Не слишком увлекайся, ладно?
– Пока, – сказала Элизабет.
Брюс наблюдал за ними из-за пальм. Как только Джессика исчезла, он вышел и взял Элизабет за руку. Притянув к себе, он увлек ее назад, в тень деревьев. Элизабет не сопротивлялась. Более того, она одарила его еще одной обольстительной улыбкой.
«Прекрасно, – подумал Брюс. – Значит, теперь ты в моей власти!»
Брюс поцеловал ее. Потом еще раз, крепче. Элизабет обвила руками его шею.
– Ты просто прелестна, Лиз, – пробормотал Брюс.
Теперь музыка стала медленной и нежной, а свет фонарей потускнел. Элизабет продолжала танцевать с Брюсом Пэтменом, положив голову ему на грудь.
Когда Джессика увидела все это, она попыталась оттащить Элизабет на минутку в сторону, и ей это удалось.
– Лиз, – прошептала она.
– М-м?
– Лиз, ты знаешь, что ты танцуешь с Брюсом Пэтменом?
– Не правда ли, он замечательный? – пробормотала Лиз.
– Замечательный? Брюс Пэтмен?
– Да. Он меня очень интересует.
– Но ты же ненавидишь его, Лиззи.
– Кто тебе это сказал?
– Да ты сама и говорила сотни раз.
– Вот глупая, – сказала Элизабет. – Отстань.
После этого Джессика уже не спускала глаз с Элизабет и Брюса, танцевавших под пальмами щека к щеке. Она просто была не в силах этому поверить. Сама Джессика могла дать отпор этому противному, нахальному типу, но не могла ли это сделать ее сестра, чье поведение стало таким непредсказуемым?
– Что случилось? – спросила немного погодя Лила Фаулер, заметив, что Джессика хмурится.
– Моя сестра и Брюс, – сказала Джессика.
– Похоже, они нашли друг друга. Мои вечера знакомств иногда преподносят сюрпризы даже мне.
– Ну что ж, пока он ведет себя прилично, – сказала Джессика. – Но это пока.
Это был для Джессики еще один утомительный вечер, испорченный тревогой за сестру. Она уже не могла веселиться. Не так ли было раньше с Элизабет? Не забывала ли раньше сама Джессика обо всем на свете, а Элизабет вечно должна была следить за ней? Джессика дала себе зарок, что, если ее сестра опять станет милой и доброй Лиззи, она никогда не даст ей повода для беспокойства.
По мере того, как вечер близился к концу, Брюс Пэтмен все больше задумывался – какая-то мысль явно не давала ему покоя. Он поцеловал Элизабет, и она не только не оттолкнула его – она ответила на его поцелуй. И ответила с готовностью.
– Я и не думал, что нравлюсь тебе, – сказал он.
– Почему же ты не можешь мне нравиться? – промурлыкала Элизабет.
– Не знаю. Но ты всегда была какая-то зажатая и всего боялась.
– Это была не я.
– Что мы будем делать дальше?
– Все, что ты хочешь.
– Ты серьезно?
– Конечно, Брюс, дорогой.
Брюс рассмеялся с облегчением. Элизабет присоединилась к его смеху.
– Это будет чудный вечер, Лиз, – сказал он.
– Надеюсь, что да, – ответила она.
– Хочешь пойти со мной в клуб моего отца?
– Конечно.
– Но он у моря, на пляже.
– Да будь он хоть на луне, – беззаботно улыбнулась Элизабет.
Некоторое время спустя Джессика стала искать Элизабет, но ее и след простыл. Брюса Пэтмена тоже нигде не было.
«Так, так», – подумала она и стала бегать по дому Фаулеров и по саду, пытаясь их где-нибудь увидеть.
Но их не было ни на танцплощадке, ни возле буфета в столовой, ни около трибуны для оркестра. Она заглянула во все машины, припаркованные вокруг, но увидела там другие парочки, которым ее любопытство совсем не нравилось.
В конце концов она наткнулась на Лилу.
– Ты не видела Лиз?
– Она с Брюсом.
– Но я нигде не могу их найти, Лила.
– О, я думаю, они отправились в клуб его отца, Джес. Еще несколько ребят ушли с ними.
– Ох, нет, – сказала Джессика с беспокойством и посмотрела вокруг, не зная, что делать.
Вдруг она увидела единственного человека, на которого могла положиться.
– Тодд… Лиз и Брюс ушли вместе.
Тодду ничего не нужно было объяснять.
– Куда? – резко спросил он.
– Я думаю, в клуб его отца, на пляже.
– Понятно, – сказал он и побежал к машине.
Черный блестящий «порше» Брюса быстро мчался в ночи. Элизабет тесно прильнула к нему. Он просто не мог поверить тому, что она была такой доступной.
Он осторожно остановил машину у клуба «Дрифтвуд» под навесом из красного дерева со стороны моря. Элизабет потянулась к ручке двери.
– Не надо, крошка, – прошептал Брюс, отводя ее руку.
– Но, Брюс, другие ребята уже заходят, – возразила она, выглядывая из окна, – Мы же не должны ничего пропустить из этого чудесного вечера, правда? – Язык ее слегка заплетался от вина, которым Брюс угостил ее у Лилы.
– У нас может быть свой собственный вечер, только для нас двоих, – предложил он хрипло.
– Но я хочу вина. – Она захихикала. – От вина мне становится весело. – Она прижалась к нему.
– У меня в машине есть достаточно вина, чтобы тебе стало очень весело, любимая Лиз. – Он притянул ее к себе и поцеловал в тонкую нежную шею.
– Ой, мне это нравится. Любимая Лиз – это я. – Она снова захихикала. – И мне нравится, как ты что-то там делаешь с моей шеей.
Уже в который раз за этот вечер Брюс Пэтмен удивился, как ему могло так повезти. Элизабет Уэйкфилд вот-вот растает в его объятиях. Просто нужно дать ей еще немножко выпить. И еще немножко подождать.
