Август, 1875.
      Отныне у Теодоры Геймбл все осталось в прошлом. Ни про кого больше в Вишбоне, штат Аризона, такого не скажешь. И уж, конечно, не скажешь этого о двух светловолосых босоногих парнишках, которые лениво бредут перед ней по узкому деревянному тротуару мимо двух десятков домов, горделиво выстроившихся вдоль главной улицы городка. Судя по беззаботному виду мальчишек, впереди их ожидает замечательный день, полный приключений и проказ.
      Этого, конечно, не скажешь и о тех трех джентльменах, которые, покачиваясь, вышли из салуна с залихватским названием «Ударь первым» и неуверенно двинулись к лавке Пенрода. Эти трое, явно, недавно жили на территории Аризоны и сейчас удивленно уставились на молоденькую женщину, одетую в замшевые штаны и ботинки со шпорами. Тем не менее они вежливо приподняли шляпы, что они сделали бы при виде любой хорошенькой женщины. У них тоже все еще впереди. Они только собираются обзавестись необходимым снаряжением и строят радужные планы о том, как разбогатеют, отправившись в набитые рудой горы в окрестностях Вишбона.
      Из открытой двери лавки доносилось веселое посвистывание Милта, похожее на звонкую песенку утренней птички. Он насвистывал так беззаботно, как может свистеть человек, который чувствует, что впереди у него целая жизнь.
      Теодора Геймбл с сожалением подумала о том, что она не может быть такой беззаботной и жизнерадостной. К горлу подкатил комок, и девушка потерла щеки горячими ладонями.
      Для нее самой стук каблуков ее кожаных ботинок по высушенным доскам мостовой звучал как тикание часов, отсчитывающих безвозвратно уходящие минуты. Эти доски были привезены ее отцом издалека, аж из Калифорнии. Их доставили через жаркую пустыню, в которой не росло ни одного деревца, для того, чтобы Вишбон мог приобрести хоть мало-мальски цивилизованный вид, а его жители не тонули бы в грязи, пользуясь этой роскошью – деревянными тротуарами. Вез инициативы и труда Теодора Геймбла, ее отца, Вишбон и до сих пор был бы похож на другой городок в штате Аризона с множеством низеньких глинобитных хижин и пыльных брезентовых тентов.
      Без Теодора Геймбла… Спазмы сдавили ей горло. Теодор Геймбл вот уже три месяца как умер. Ушел в мир иной внезапно, неожиданно. Доктора сказали, что произошло кровоизлияние в головной мозг. Все наследство отца после его кончины перешло в ее руки.
      Глубоко задумавшись, она вошла в лавку к Пенроду, кивнула ему и мимо бочек с солеными огурцами, мимо целой баррикады мешков с мукой, кучи всякого инструмента: кирок, лопат, мимо трех полутрезвых обалдуев, встретившихся ей на улице, прошла в узкую комнату позади магазинчика, которую Милт сдавал всем, кому она требовалась, и которую ей пришлось оборудовать под свой офис. Уже отсюда девушка почувствовала едкий запах трубочного табака и услышала мужские голоса, доносящиеся из соседней комнаты. Некоторое время она сомневалась, слушая их, пока не поняла, что звучит голос, который уж никак не ожидала услышать.
      Сделав шаг, она остановилась у порога и, не замеченная мужчинами, стояла так, убеждаясь в том, что уши ее действительно, не подвели. В комнате, спиной к двери, стоял Кейб Нортроп, едва различимый в клубах дыма, который он выпускал из своей вересковой трубки.
      Когда-то Нортроп работал контролером на «Уэлз Фарго» – крупнейшей линии почтовых дилижансов. А сейчас был специальным представителем Совета директоров и поддерживал связи с другими дилижансовыми линиями Аризоны. Теодора надеялась увидеть его одного, но в комнате был еще какой-то человек. Этот человек, которого звали Пэрриш Адамс, не должен был здесь находиться.
      – А этот… какого черта он тут делает? – спросила она и по-хозяйски шагнула в комнату. Дверь за ее спиной с треском захлопнулась, словно подчеркивая ее вопрос.
      В комнате едва помещались квадратный обшарпанный стол и несколько стульев. Все остальное пространство занимал Нортроп.
      На ее вопрос он медленно повернулся к ней. Так же медленно Нортроп вынул изо рта обгрызенную трубку и нахмурился. Лицо у него было таким же широким, как и все остальное, и казалось еще шире из-за соломенно-желтых бакенбард.
      – Это я пригласил его! – медленно обронил он. – У него свои интересы, Тедди.
      – Он не имеет к нам никакого отношения!
      – А я здесь как раз для того, чтобы это решить, – ответил Нортроп, и его лицо начало багроветь.
      Глядя на него ледяными глазами, Тедди сняла свою шляпу, повесила ее на крючок. Кончиком своего запыленного ботинка она пододвинула к себе трехногую табуретку, стоявшую у белой стены, и села, сцепив руки и напряженно выпрямив спину.
      Адамс, прислонившись к стене напротив, еле заметно кивнул ей.
      Нортроп уселся, широко расставив свои громадные ноги, и подождал некоторое время, пока девушка устроится поудобнее. Его глубоко посаженные глаза, обычно смеющиеся и дружелюбные, посмотрели на нее с угрозой. Он прислонил к кофейной чашке свою трубку и сказал:
      – Не бери-ка ты на себя слишком много, Тедди! Ты получила мое письмо и знаешь, о чем оно.
      Да, это письмо. Тэдди чувствовала его свинцовую тяжесть в кармане у своего сердца. Письмо извещало, что «Уэлз Фарго» собирается разорвать контракт, заключенный еще с ее отцом. А это означает конец «Геймбл Стейдж Лайн».
      Подбородок Тедди дрогнул, но холодный голос не выдал все возраставшего волнения. Глядя в глаза Нортропу, она процедила:
      – И в своем ответе я сообщила вам, что не собираюсь менять условия контракта.
      – Но мы заключили этот контракт с твоим отцом!
      – Вы заключили этот контракт с «Геймбл Лайн»! С моей компанией! – возразила Тедди. Она не потрудилась напомнить, что на самом деле владела только половиной компании. Но у нее был контрольный пакет, и Кейб это прекрасно знал. Знал он также и то, что условия контракта, подписанного ее отцом, должны были соблюдаться независимо от того, кто является владельцем «Геймбл Лайн». Ее компания должна была осуществлять перевозки для «Уэлз Фарго». И хотя последнее время не все шло как надо, у «Уэлз Фарго» не было законного права разрывать контракт. Примерно это Тедди и написала Нортропу в своем письме.
      – У нас пятилетний контракт! – торопливо сказала она. – И право его возобновить! Тебе это известно, Кейб! Ты сам подписывал его с моим отцом за этим самым столом, в этом самом доме.
      Нортроп не проронил ни звука. Он посмотрел на трубку, увидел, что она погасла. Однако прошла еще одна минута, прежде чем он вытащил спичку из деревянной коробки на столе и неторопливо чиркнул ею о серую поверхность стены. Неспеша он раскурил трубку и между двумя затяжками обронил:
      – Твоего отца, Тедди, нельзя было остановить. Не было человека, который мог бы его положить на лопатки.
      На некоторое время, пока мужчина раскуривал трубку, в комнате воцарилась тишина. Он посмотрел на девушку через сизые клубы дыма и добавил:
      – Но ты-то, Тедди, не Теодор Геймбл.
      – Нет! И никто им не сможет стать! Девушка постаралась не обращать внимания на оскорбительный намек, содержащийся в его словах, хотя сама все сильнее раздражалась от того, что приходилось защищаться в присутствии Пэрриша Адамса.
      Она прилагала все усилия, чтобы не показать своего страха. Тщательно подбирая слова, Тедди ответила:
      – Однако мой отец хорошо учил меня, и он верил в меня.
      Она помолчала, затем несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
      – «Сохрани «Геймбл Лайн, Тедди!». Это были его последние слова.
      Ее взгляд скрестился со взглядом Нортропа:
      – Я собираюсь исполнить его последнюю волю. Нортроп понурился, его разгневанный взгляд потух. И у Тедди появилась надежда, что ей удалось затронуть потайные струны его души.
      Это единственное, что может его убедить принять ее точку зрения. Незадолго до своей смерти отец вложил все до последнего цента в оборудование для «Геймбл Лайн». И если она потеряет свою компанию, то вслед за этим она потеряет и свое ранчо, и все, что создал отец и чем так гордился.
      Закон был на ее стороне, однако у Тедди не было финансовых средств, достаточных для того, чтобы тягаться с «Уэлз Фарго», если тем вздумается разорвать контракт. Только память о прежней дружбе Нортропа с ее отцом могла повлиять на решение Кейба. Она не допускала мысли, что Нортроп забыл об этой дружбе. Тедди необходимо было выиграть время. И для того, чтобы добиться своего, она готова была использовать все средства. Если это ей поможет, то Тедди сможет доказать, что «Геймбл Лайн» так же солидна, как и раньше. Она сможет выполнить условия контракта и убедить директоров «Уэлз Фарго», что с нею можно сотрудничать.
      В ожидании решения Кейба она сидела с каменным выражением лица, в тысячный раз проклиная обстоятельства и жалея, что не родилась мужчиной. Если бы она была сыном Теодора Геймбла, а не дочерью, Кейбу Нортропу не пришлось бы сомневаться, сумеет ли она справиться. Тогда бы он точно знал ответ. К несчастью, она женщина, и Кейб колеблется. Она это видела. Несмотря на дружбу с ее отцом, несмотря на всю свою симпатию к ней, Нортроп сомневался в Тедди Геймбл. Сомнения, подобные легкому, вихрящемуся пыльному облачку, могут сокрушить даже самые сильные решения или соглашения. И в глубоко посаженных глазах Кейба Нортропа Тедди видела такое облачко. И все же она не отступит перед ним хотя за ее самоуверенностью скрывались глубоко запрятанные чувства, словно вода в речной заводи накануне сильной грозы. Все, что ей было дорого, все, что делало ее Теодорой Геймбл, вся ее жизнь в эту секунду висели на волоске и зависели от ответа Нортропа. Она объяснила в ответном письме свою позицию, налегая на Данные ей права, пытаясь доказать, что она в состоянии возглавить компанию. И вот теперь решение зависело от одного человека.
      – А, чтоб тебе провалиться! – Нортроп посмотрел на Тедди, затем отвел взгляд и, поднявшись, начал ходить по комнате.
      Тедди промолчала. Вряд ли стоило обижаться на Кейба за то, что он сомневается в ней, или за это оскорбление. Не он один беспокоился из-за того, что происходило в последние три месяца. Тедди носила имя отца. Она разделяла его мечты, однако она действительно не была Теодором Геймблом, как справедливо заметил Кейб. Если бы это было так, что бы ни случилось на линии, ни один сотрудник «Уэлз Фарго», ни даже сам Уильям Фарго, его владелец, не позволили бы себе разговаривать с нею так, как только что разговаривал Кейб. Тедди вздохнула и, пока Нортроп мерил шагами комнату, размышляя над ответом, бросила осторожный взгляд на Пэрриша Адамса. Незваный гость сидел спокойно, хотя ни на минуту не упускал ее из вида и видел все ее унижение.
      Сидя всего в восьми футах от нее, он, казалось, восседал на троне, хотя под ним был всего лишь новенький стул. Лучи света, проникавшие в комнату через незашторенное окно, не попадали на Адамса, но Тедди видела, что он весь напрягся, словно изготовившись к прыжку, и, сцепив руки на груди, только ожидал подходящего момента. Внезапно он сдвинулся на какой-то миллиметр вправо и посмотрел ей прямо в глаза. На его лице, как и у нее, была застывшая маска, за которой скрывались чувства, по всей видимости, такие же напряженные, как и у нее.
      Тедди не сомневалась, что сегодня этот тип составит о ней несколько другое мнение, чем раньше. В этом изощренном, хитром мозгу сейчас, наверное, роились легионы самых темных планов и мыслей, однако он очень умело скрывал все, что могло бы его выдать, и никак не выказывал своего отношения к происходившему.
      Впрочем, совсем уж утаить от Тедди свои эмоции ему не удалось. Возбужденный блеск его глаз в полумраке комнаты и непроизвольное подергивание уголков его рта явно указывали на то, что Адамс получает удовольствие при виде ее страданий и унижения.
      Тедди знала, почему он тут оказался. Неизвестно ей было только, насколько успешно ему удалось подкопать под нее и опорочить перед Нортропом.
      Но сейчас она и это узнает. Тяжелый вздох, который издал Нортроп, явно свидетельствовал о том, что он пришел, наконец, к решению по делу, ради которого сюда прибыл.

      – Тедди, тебе придется это доказать! – сказал Нортроп, нарушая тягостную тишину. – В этом штате Америки, женщины обычно не руководят такими компаниями.
      Он вытер капли пота, выступившие на его бровях и лысой голове, квадратным лоскутком, который выудил из кармана своего пальто. Ему страшно не хотелось говорить с Тедди Геймбл в таком тоне и тем более угрожать ей. Он очень любил эту девушку. Она выросла на его глазах. Ее отец был давним и лучшим другом и всегда держал свое слово.
      – «Геймбл Лайн» по-прежнему доставляет товары, – возразила Тедди. – И у нас еще не было серьезных задержек.
      Ей было жаль, что она не может скрыть враждебных ноток в своем голосе. По существу, ей бы следовало проявить благодарность или хотя бы жестом это выразить как-нибудь. Но у Тедди буквально все переворачивалось в душе, когда она смотрела на Адамса.
      Нортроп сложил промокший носовой платок и сунул его во внутренний карман пальто. Спустя еще минуту он обронил:
      – Пока не было задержек, Тедди!
      Эти слова напомнили о происшествии, которое и привело его в Вишбон. Может быть, Тедди и права. Однако Нортропу приходилось все время помнить о том, что случилось в последнее время. На севере Вишбона открылись новые прииски, и «Геймбл Лайн» занималась перевозками золотого песка и слитков в центральную контору в Юме. Тедди рассчитывала на доходы от этой деятельности, чтобы покрыть долги своей компании. Чиновники «Уэлз Фарго» опасались, что понесут большие убытки, если Тедди со своей компанией не сможет доставлять грузы по назначению. Их заботой было сглаживание всех проблем, возникающих между компаниями.
      – Однако у тебя появилось много проблем с тех пор, как ты стала главой, – сурово сказал Нортроп. Голос у него посуровел, как только Кейб подумал о полномочиях, полученных им от «Уэлз Фарго». А приказано ему было как следует изучить обстановку на месте и, если он признает ее угрожающей благосостоянию компании, разорвать контракт с «Геймбл Лайн».
      – Ну, кое-какие проблемы появились, – согласилась Тедди.
      – Четыре нападения на дилижансы за последние три недели заставляют нас волноваться, Тедди. Ты не можешь нас упрекнуть в том, что мы хотим стабильности доходов! – сурово сказал он.
      Нортроп подумал, что если дело касается бизнеса, то на первом месте должен быть бизнес, а все остальное потом. Тедди должна понять, что он поставлен перед суровым выбором совсем не потому, что она – женщина. Он от всей души желал ей успеха и очень хорошо знал ее денежные трудности. Однако даже если бы Тедди была самым разухабистым мужчиной, Нортроп вынужден был бы действовать точно так же. Он знал, что риск, на который хочет пойти ради дочери старого друга, может ему дорого обойтись в случае ошибки.
      Тедди мрачно посмотрела на Нортропа и процедила сквозь зубы:
      – А я вас и не обвиняю!
      Взгляд же, брошенный на Пэрриша Адамса, был совершенно другим. Вот его-то как раз она обвиняла и обвиняла очень сильно.
      Примерно через месяц после смерти отца Адамс появился в Вишбоне и предложил Тедди продать ему «Геймбл Лайн», чтобы присоединить ее компанию к своей. Категорический отказ Тедди не вызвал у него удовольствия. А потом начались регулярные нападения на дилижансы ее компании, и, хотя серьезных убытков и крупных грабежей пока не было, все-таки одного кучера ранили в руку, и все клиенты, пользующиеся ее услугами, очень нервничали. Ладно, хоть не удалось грабителям еще ни разу захватить деньги, которые перевозились на дилижансах «Геймбл Лайн». Тедди не смогла бы доказать, что Адамс каким-то образом связан с налетчиками. Но она готова была побиться об заклад, что он, по крайней мере, рад возникшим у нее проблемам.
      – Рад, что у тебя пока нет тяжелых предчувствий, Тедди, – обронил Нортроп. Затем он вытащил из сумки очки с толстыми линзами, неторопливо одел их себе на нос, аккуратно расправив дужки за ушами, и добавил:
      – Если ты доставляешь все почтовые отправления точно по расписанию, то контракт с тобой будет продолжаться, не так ли?
      – Да, и этого будет достаточно, – ответила Тедди. – Я не требую от «Уэлз Фарго», чтобы ко мне относились с большим вниманием и уважением, чем к моему отцу.
      Помолчав секунду, она громко и четко добавила: «Но и меньшего не допущу! «Геймбл Лайн» будет работать, как обычно, не теряя заказчиков и не подводя их».
      Нортроп сделал несколько заметок в толстой бухгалтерской книге, промокнул страницу, затем сунул книгу в толстый портфель. Медленно повернулся к Адамсу и сказал:
      – Мистер Адамс, «Уэлз Фарго» благодарна вам за предложение принять на себя обязательства по контрактам «Геймбл Лайн». Но я думаю, вы слышали, как мисс Геймбл уверяла нас в том, что она в состоянии сама выполнять условия контракта.
      Адамс откашлялся, прочищая горло:
      – Убежден, что мисс Геймбл собирается сделать именно так, как говорит, – заметил он Нортропу. Улыбка у него была мягкой и обаятельной. Жесты изысканны и вежливы, а голос шелестел, как мягкий песок под каблуками ботинок.
      – Однако я бы хотел, чтобы вы знали, что мое предложение остается в силе, на тот случай, если вдруг обстоятельства переменятся.
      Он слегка кивнул Тедди:
      – Когда-нибудь мисс Геймбл может передумать, она ведь еще не занималась этим делом и не знает всех трудностей и лишений. Тогда вспомните, мистер Нортроп, о моем предложении. «Адамс Оверлэнд» готова включить маршруты «Геймбл Лайн» в свой список.
      – Я доведу ваше предложение до руководства, – сказал Нортроп и тяжело поднялся.
      Явно обрадовавшись окончанию неприятного разговора, он пожал руку собеседнику и добродушно сказал:
      – Всего доброго, мистер Адамс.
      И, уже не обращая внимания на Адамса, повернулся к нему спиной и мягко произнес, обращаясь к настороженной девушке:
      – Один совет, Тедди. Вызови обратно своего дядю Зака, чтобы он помог тебе. Если что-то случится, в следующий раз возникнет опять вопрос о твоих способностях, и я не смогу решить его в твою пользу.
      Тедди чуть не сказала, что Закери Геймбл поможет ей примерно так же, как помогают бандитские шайки, нападая на ее дилижансы. Но вместо этого она дипломатично ответила: «О'кей, Кейб, я подумаю об этом». О том, что дядюшка Зак принял решение уехать из Вишбона не совсем добровольно, знало не так много людей, и Тедди предпочитала не раскрывать семейные тайны.
      Кейб, между тем, поспешно произнес:
      – Сделай так, Тедди. И передай своей бабушке, что мне очень жаль, но я не смогу побывать у вас и попробовать ее замечательный ужин.
      Он улыбнулся одними глазами.
      – Надеюсь, когда я в следующий раз буду в Вишбоне, она меня пригласит.
      – Несомненно, пригласит. – Тедди попрощалась с Нортропом, но не вышла из дымного помещения офиса вслед за ним, а повернулась к Адамсу. Теперь, когда она получила нечто вроде отсрочки, у нее язык чесался сказать пару ласковых Пэрришу Адамсу. Ей хотелось дать понять этому типу, что она не настолько глупа, чтобы не знать, кто стоит за всеми напастями, которые обрушились на «Геймбл Лайн» в последнее время. Он, очевидно, почувствовал это, потому что тоже задержался после того, как Нортроп вышел.
      – Я убиваю негодяев, – отчетливо сказала она, глядя ему прямо в глаза.
      – Вы угрожаете мне, мисс Геймбл?
      Адамс повернулся так, что свет, наконец, упал ему на лицо. На его тонких губах заиграла улыбка, и от этого его свежевыбритые, лоснящиеся щеки показались еще круглее.
      Если бы в глазах этого человека можно было увидеть хоть искру честности, Тедди, пожалуй, могла бы назвать его довольно привлекательным. Он и впрямь был мужчина что надо: густые черные волосы, лишь кое-где тронутые сединой, аккуратно подстриженные усы и квадратный подбородок. На элегантном, дорогом костюме Адамса даже в этот жаркий день не было ни единой морщинки, а тщательно накрахмаленная рубашка сияла такой белизной, словно ее специально покрасили белой краской. Но достаточно было взгляда, наглого и самодовольного, и вся его привлекательность тут же испарялась. Тедди ответила ему спокойным тоном:
      – Я вам не угрожаю. Я просто говорю, как я поступаю со змеями и прочей мерзостью. Как только я вижу гадюку, я бросаю в нее камень, а когда я встречаю негодяя, то убиваю его.
      Адамс встал, снова спрятав лицо в тень от янтарного света, льющегося в комнату через единственное окно.
      – Понимаю, мисс Геймбл… Некоторое время это будет срабатывать. Но только некоторое время. В конце концов найдется змея, которую вы не заметите. И уж она сделает свое дело.
      Он угрожающе двинулся к Тедди.
      – Я всегда знаю, что я делаю! Всегда! Держите это всегда в голове, пока будете заниматься бизнесом, в котором ни черта не смыслите и который может принести вам много беспокойства.
      Его губы странно дрогнули и сложились в недобрую улыбку:
      – И еще запомните: я могу подождать. В отличие от вас мне никому не нужно доказывать, на что я способен. У «Адамс Оверлэнд» никогда не было проблем!
      Он медленно засунул большие пальцы в карманы шелкового темно-синего жилета и, поигрывая золотой цепочкой от часов, свисавшей из жилетного кармана, добавил:
      – Так что, мисс Геймбл, все, что мне нужно, – это ждать вашего поражения! А вы обязательно прогорите! И тогда этот контракт непременно достанется мне!
      Тедди собиралась сказать намного больше. Она хотела припугнуть его и сообщить, что найдет людей, организующих нападения, и узнает, на кого они работают. Но когда эти слова уже были готовы сорваться с ее языка, Тедди заметила, что Адамс стал похож на голодного койота и только и ждет, что она бросится с ним в перепалку. Если она правильно поняла, этот человек хотел разозлить ее для того, чтобы она сказала или сделала в запальчивости что-нибудь такое, о чем бы потом пожалела. Нет, она не доставит ему такого удовольствия! Даже если бы для этого ей пришлось откусить собственный язык. А дело этим и кончится, если она сейчас же отсюда не уйдет.
      Быстро встав со стула, Тедди сняла с крючка шляпу, подержала ее в руке, затем одела.
      – Нет, мистер Адамс, вы будете разочарованы. Видите ли, я никогда не поворачиваюсь спиной к ядовитым змеям. Я всю эту мерзость определяю по запаху.
      – Время покажет, – ответил Адамс.
      Однако Тедди его уже не слушала. Она стремительно вышла из комнаты и направилась к выходу, не обращая внимания на Милта Пенрода, стиравшего пыль с консервированных товаров сложенным вчетверо белым передником.
      Выйдя на улицу, Тедди воздела руки к небесам и выругалась так замысловато, как только умела. На все еще светлом вечернем небе уже взошла бледная луна. Прошлой ночью, когда Тедди стояла возле дома, мучаясь от бессонницы, точно такая же луна, только кроваво-красная, горела над темной землей. Настоящая дьявольская луна!
      Ее бабушка, Фелиция Геймбл, рассказывала, что с теми, кто смотрит на такую луну, происходят всякие странные перемены, иногда хорошие, чаще – плохие. Прошлой ночью Тедди смотрела на нее чуть ли не час. И вот, пожалуйста. Кейб изменил свое решение об отстранении ее от дел. Теперь все будет хорошо, если, конечно, прекратятся нападения.
      В рассеянности Тедди запросто сбила бы с ног Хорейса Рупера, своего помощника. Однако тот вовремя тронул девушку за плечо:
      – Черт побери, Тедди!
      Он отпустил ее, затем посмотрел влево и сплюнул жевательный табак в пыль.
      – Я только что видел, как Кейб Нортроп мчался на станцию. У него был вид, как у солдата после крепкого сражения. Этот скунс не разорвал контракт с нами?
      – Пока нет, Рун. – Тедди замедлила шаги, сразу выбросив из головы все глупости насчет луны. Рядом с этим сильным широкоплечим мужчиной она почувствовала себя спокойнее и увереннее.
      Лицо Хорейса Рупера было изборождено морщинами, а глаза мягко мерцали, словно старая медная монета. Тедди нравилось его обветренное лицо, взгляд добрых глаз, полных тревоги и заботы. Совсем так же, как и с отцом, она чувствовала себя рядом с Рупом уютно и безопасно. И она уважала этого крепкого старого чудака. Ей следовало бы первой признать, что Руп был главной ценностью «Геймбл Лайн». Однако Тедди не улыбнулась ему в ответ, потому что вдруг отчетливо припомнила разговор с Нортропом.
      – Кейб хочет, чтобы я вызвала дядю Зака для управления компанией, – устало произнесла она.
      – А пошел бы к черту этот болотный кот! – Руп покачал головой и опять сплюнул. По его мнению, Зак Геймбл был бесполезным, ни на что не годным человеком, и от него не могло быть никакой пользы, кроме вреда, для «Геймбл Лайн». Уж про Рупа никто не скажет, что он ждет возвращения этого дядюшки.
      – Нечего сказать, хорошо же Нортроп знает Зака Геймбла, – сердито проворчал Руп.
      Они прошли немного по улице, затем мужчина посмотрел на Тедди и спросил:
      – А в контракте говорится о том, что Зака необходимо вернуть?
      – Нет, – покачала головой Тедди. – «Уэлз Фарго» сохраняет контракт с нами до тех пор, пока мы доставляем грузы в сохранности и соблюдаем расписание.
      – Смотри-ка, а Нортроп, оказывается, не такая уж скотина, – смягчился Руп.
      – Оказывается, нет, – согласилась Тедди. – Только я бы смертельно оскорбила любую скотину, если бы назвала ее именем Пэрриша Адамса!
      – Что… и он там был? Тедди кивнула.
      – Скользкая это мразь, – сплюнул Руп на широкий тротуар, брезгливо морщась. На тротуаре были сложены ящики с какими-то товарами.
      – Не думаю, что этот парень приехал в город и шесть месяцев живет здесь только для того, чтобы просто так уехать теперь.
      – И я не думаю. Я считаю, что он просто купил шерифа.
      Тедди мрачно двинулась к маленькому зданию, которое было штаб-квартирой «Геймбл Лайн», а Руп торопливо сказал:
      – Ты бы поосторожнее с такими словами, Тедди! Конечно, от Лена Блэлока не так уж много пользы. Но он – единственный представитель закона в нашем городишке, и мы, хочешь – не хочешь, зависим от него, если мечтаем добраться до грабителей дилижансов.
      – Видишь ли, Руп, штука в том, что Адамс может приказать Блэлоку прицепить шерифскую звезду на задницу, и тот прицепит. Нет, нам он не помощник!
      Тедди толкнула дверь своей штаб-квартиры и добавила:
      – Притом мне не нравится следить за каждым своим словом, которое я говорю. Я хочу, чтобы был шериф, который наблюдал бы за законностью и порядком, а не такой, который метет улицу в том месте, куда собирается плюнуть Пэрриш Адамс.
      – Адамс, наверное, теперь рвет и мечет. Наконец-то ему показали, что не все он может заграбастать в Вишбоне. Небось, он думал, что ты, как затравленный кролик, с благодарностью продашь ему компанию. Ясное дело, он не ожидал встретить женщину, похожую… – Руп внезапно замолчал, совсем запутавшись в словах.
      – Похожую на кого?
      Вопрос остался без ответа. Тедди Геймбл была женщиной. И это так же точно, как и то, что солнце встает по утрам на Востоке.
      Очаровательные округлости и выпуклости не оставляли никаких сомнений относительно ее пола. Однако она относилась довольно равнодушно к своим прелестям. Руп не смог бы припомнить, чтобы Тедди когда-нибудь одевала хорошенькое платье или стреляла бы в мужиков своими зелеными очаровательными глазками.
      На мгновение ему даже показалось, что Тедди и сама не считает себя женщиной. Он растерянно повторил:
      – Похожей на… ну…
      – На меня? – подсказала ему Тедди и улыбнулась. – Женщину, у которой в голове есть кое-что кроме мыслей о кружевах и рюшках!
      – Вот-вот, – обрадованно согласился Руп. – По крайней мере, Пэрриш Адамс теперь узнал, что в Вишбоне есть одна штука, которая ему не по зубам.
      – Надеюсь, что это так, – пробормотала Тедди.

      Весь день Рис Делмар приумножал свое состояние, занимаясь делом, которое было едва ли не самым важным в его жизни. Однако чем дальше, тем ему все меньше нравился вид человека, сидящего напротив него за карточным столом. Эта мертвенная бледность позволяла предположить, что ее обладатель либо дошел до крайней степени возбуждения, либо он серьезно болен. В любом случае, и то, и другое грозило испортить весь вечер.
      – Может, хотите бренди, месье Геймбл? – попытался разрядить обстановку Рис и сделал знак своему слуге Люсьену принести им напитки. Но не успел тот поднять серебряный поднос со стоящими на нем хрустальным графином и заманчиво мерцающими бокалами, как Закери Геймбл отрицательно покачал головой.
      – Пожалуй, немного попозже, – сказал он. Его по-американски неторопливая речь сейчас, казалось, еще более замедлилась. Никогда не отказываясь от возможности выпить на дармовщину, на этот раз Зак Геймбл решил даже не думать о какой-либо выпивке. Проклятая английская еда!
      Эти роскошные харчи совершенно невозможно переварить человеку, привыкшему к доброму бифштексу и простым галетам. Вот и сейчас Зак чувствовал, что у него начинается что-то вроде несварения, потому что ощущения были внутри такие, словно он проглотил гвоздодер.
      А Рис, как и положено радушному хозяину, тут же сказал:
      – Как пожелаете, сударь. Может, сигару? Закери Геймбл снова слегка покачал головой, и тогда Рис пододвинул к себе квадратную деревянную коробку для сигар, инкрустированную слоновой костью и серебром. Взяв из нее длинную, тонкую сигару, он размеренным, точным движением отрезал ей кончик лезвием серебряного ножичка и поднес ко рту. К тому времени, как он положил нож на стол, Люсьен уже стоял рядом, держа зажженную спичку.
      Раскурив сигару, Рис сделал несколько глубоких затяжек, наслаждаясь ароматом прекрасного табака, а затем решил все-таки в одиночку выпить бокал бренди и движением руки попросил Люсьена принести ему напиток.
      Люсьен Бурже в третий раз покинул свой наблюдательный пост, который он занимал возле роскошной бордовой с золотом портьеры. Приволакивая ногу, поврежденную когда-то при встрече с бандитами, слуга медленно двинулся по толстому персидскому ковру к ближайшему сервировочному столику со стоявшим на нем спиртным. Он, не жалея, налил в бокал бренди из графина, любуясь благородным золотым оттенком напитка и вдыхая его солнечный аромат.
      Когда хозяин удалится, Люсьен проявит к себе не меньше щедрости, так как у него появилось ощущение, что сегодня будет повод для праздника. Этот вечер был дьявольски удачен для молодого хозяина. Успех этот был тем более приятен после нескольких недель бедности и неудач за карточным столом, настолько опустошивших их кошелек, что Люсьен уже начал волноваться и думать, как они смогут заплатить за те роскошные апартаменты, которые они снимали в Лондоне.
      Незаметная усмешка – ни один хороший слуга не выдает свои чувства, выполняя работу, – тронула уголки губ Люсьена. Вопрос платы за жилье, по крайней мере, больше не стоит, независимо от того, выиграет ли хозяин или проиграется в пух и прах. Плату за те комнаты, в которых они живут сейчас, хозяин вносит с завидным постоянством, Люсьен в этом был уверен.
      Рис, не глядя и даже не кивнув, взял бокал из рук слуги. Сделав несколько неторопливых глотков, он открыл свои карты и остался доволен и картами, и напитком. Накануне ночью этот американец, месье Геймбл, крупно выиграл у него и четырех других господ, решивших составить им компанию за карточным столом. Геймбл неплохо играл в карты, даже, пожалуй, искусно, но далеко не так хорошо, как сам Рис. Месье Геймбл и те другие джентльмены не догадывались, что Рис намеренно не показывал своих истинных способностей. И уж тем более не догадывался этот шумный, громкоголосый американец, что в сегодняшнем их поединке ему предстояло лишиться не только вчерашнего выигрыша, но и значительной доли своего капитала.
      Длинными, чувственными пальцами Рис, словно невзначай, прикоснулся к толстой пачке долговых расписок, уже перекочевавших с половины стола, принадлежавшей месье Геймблу, на его половину. Даже не пересчитывая, Рис знал, что общая сумма выигрыша уже приближается к десяти тысячам фунтов.
      Все эти приятные подсчеты он производил в голове в процессе игры. Если информация о состоянии месье Геймбла была верной, а в ней сомневаться не приходилось – Рис Делмар всегда прежде чем сесть за стол, тщательно выяснял платежеспособность своего противника, так вот, если его сведения верны, то американцу недолго оставалось делать ставки.
      А Зак Геймбл, в свою очередь, открыл свои карты, но увидел только мешанину цифр и рисунков, от которой закружилась голова.
      Пытаясь сосредоточиться, он поморгал, чувствуя, как отяжелели его веки, и глубоко вздохнул. В ту же секунду в груди пребольно кольнуло, а лицо ужасно побледнело.
      – Эй, там, как насчет того, чтобы открыть окно? – Зак слабо махнул Люсьену. – В этих чертовых курительных комнатах человек задохнется, а никто и не заметит.
      – Вы бы хотели, чтобы я потушил сигару, месье Геймбл? – осведомился Рис Делмар.
      – Хорошо бы, черт побери! – проворчал Зак. – Кто хочет курить, пусть идет на улицу!
      – Тысяча извинений, месье! Если бы я знал… – Рис торопливо затушил сигару, которую держал между пальцев, но его противник тут же воскликнул: – А, проклятье! – и замахал ему с виноватым видом руками, картами и всем, чем только мог. После того, как свежий прохладный воздух проник в комнату через шелковые шторы, на щеках Зака заиграл легкий бледный румянец, и теперь Геймблу стало совестно. Он не понял, что это на него накатило. В любое другое время он и сам бы с удовольствием покурил: обычно Зак любил хорошие сигары. Поэтому сейчас, пытаясь загладить собственную резкость, он примирительно произнес:
      – Не обращайте на меня внимания. Человек может курить, где ему нравится. К тому же, это ваш дом.
      – Но вы гость моего дома! – ответил хозяин, и мир, таким образом, был восстановлен.
      «Мой дом… Вот уж, едва ли», – подумал Рис.
      Комнаты, в которых он сейчас жил, на самом деле принадлежали французской графине Клеменс, эмигрировавшей в Лондон так же, как и он сам. Графиня была дамой далеко не первой молодости, и Рис Делмар заключил с нею достаточно выгодное соглашение, не очень, правда, красивое с точки зрения высокой нравственности, но крайне необходимое ему в тот момент.
      Дело в том, что графиня, несмотря на годы, сохранила весь темперамент молодости и очень любила, когда постель с нею делил какой-нибудь молодой проказник с горячей кровью. Зато за свои услуги Рис получил прекрасное жилье и рекомендации, помогавшие получить долгожданные приглашения на великосветские рауты.
      Но действовать следовало медленно и осмотрительно. Рису необходимо было позаботиться о собственной репутации. Слава о его страсти и умении побеждать пришла в Лондон раньше, чем он сам приехал сюда из Парижа. Оказавшись на берегах туманного Альбиона, он обнаружил, что ему закрыт доступ в респектабельные клубы и комнаты, где за карточными столами собираются богатые английские буржуа, которые любят, чтобы игра все-таки имела некоторый оттенок непредсказуемости. Рису пришлось пойти на большие жертвы, приходилось отдавать за карточными столами верные взятки, пока, наконец, эти чопорные англичане не пришли к выводу, что рассказы о его необычных способностях не что иное, как простое преувеличение, столь свойственное французам. Когда они отбросили осторожность, он оказался за самыми престижными столиками с самыми богатыми игроками, да еще в такой момент, когда ставки были назначены особенно высокие. Рис слегка улыбнулся, предвкушая удовольствие от своих будущих побед.
      Однако к тому времени ему понадобятся деньги, вот почему этому американцу сегодня и предстояло остаться без своих сбережений. Рис рассчитал все точно и знал, что англичане, не очень жаловавшие выходцев из своей бывшей колонии, не поставят ему в вину этот крупный выигрыш.
      – Итак, вы готовы начать, месье? – спросил он Зака.
      Зак Геймбл скосил глаза на красивого француза, сидящего напротив, вцепился руками в бархатную обивку подлокотника кресла и сказал:
      – Зак! Проклятье! Зовите меня просто – Зак! А то от всех этих «мусью» я могу подавиться. Я все время забываю, что это меня зовут!
      Рис расхохотался.
      – Ну, как хочешь, Зак, – вежливо согласился он.
      По правде говоря, ему нравился этот американец. У него не было изящных, хороших манер, и, может быть, поэтому он был симпатичен Рису. Самому Рису пришлось научиться этому всему, чтобы казаться своим среди золотой молодежи. Некоторые из них, великие кутилы и дебоширы, при необходимости становились надменными и изысканными.
      Благодаря своему дару перевоплощения, Рис теперь был принят в их общество. Его манеры были отточены и изящны, словно он был одним из самых знатных отпрысков знаменитых фамилий. Речь его была блестяща и остроумна, как у самых образованных людей. Он прекрасно поддерживал беседу как на английском, так и на родном французском языке, оставляя при этом впечатление рафинированного аристократа.
      – Вот именно, Зак, – эхом отозвался его партнер по игре и выпрямился в кресле, чувствуя себя теперь намного лучше. – Как насчет еще одной партии, чтобы я мог отыграть фунт-другой своих денег?
      Легкое улучшение, которое ощутил Зак Геймбл, было, конечно, недостаточным для того, чтобы победить в игре, где все зависело от везения. Не прошло и часа, как карманы американца истощились, словно дождевая туча, вылившая из себя всю воду без остатка. Он написал поручительство на каждый фунт и каждый золотой, еще оставшиеся у него дома. Теперь после того как он расплатится со своим карточным долгом, ему еще хватит денег на хороший обед.
      Ослабев, чувствуя, что его голова стала чугунной, словно после крепкого перепоя, Зак погрузился в размышления о превратностях судьбы и о пакостных обстоятельствах, в которых он оказался.
      Тем временем Рис встал из-за стола, извинился и оставил своего соперника на несколько минут.
      Странно, но Зак не особенно переживал по поводу своей неудачи в игре. Для него деньги значили не так уж много, а поэтому уходили и приходили с удивительной легкостью. Множество раз он проигрывался до того, что приходилось закладывать кольт, рукоятка которого была украшена жемчужинами. Однажды жизнь оставила его даже без сапог. Ему никогда не приходилось бедствовать долго. Никогда, за исключением одного раза. Тогда он так долго находился на мели, что ему пришлось пожертвовать частью своей доли в компании, принадлежавшей их семье. Черт побери! Он был уверен в себе и не мог проиграть. Однако в тот раз жизненные обстоятельства сложились так, что это стоило ему не только 10 % «Геймбл Стейдж Лайн», это стоило ему семьи. Черт побери! Он во всем обвинял Теодора. Способненький, благовоспитанный Теодор! Отцовский наследник, любимчик матери! Будь он проклят! Чтоб ему сгореть в аду! Способный, благовоспитанный, непогрешимый Теодор Геймбл!
      Все же Заку не хватало его, и он скучал по Тедди и по матери. И он устал. Устал так, словно весь мир свалился ему на спину, и он целый день таскал его у себя на закорках. Однажды мать назвала их Каином и Авелем. В тот раз ему удалось крепко поколотить Теодора.
      Но только в тот раз, и только с помощью кулаков. После той драки Теодор внимательно просмотрел бухгалтерские книги, которые велись компанией, и быстренько обнаружил, что его младший братец вытягивает деньги из семейного бизнеса и тратит их на азартные игры. Разъярившись, Теодор хотел вообще отлучить его от компании и предлагал выкупить долю брата, но Зак отказался ее продавать.
      – Я даю тебе обещание, дорогой братец! – поклялся тогда Зак. – Ты никогда меня больше не увидишь, но пока я жив, доли моей ты не получишь!
      На следующий день он уехал из Вишбона, пылая ненавистью к брату и все же понимая, что Теодор был прав. Но признаться себе в этом он не хотел. Зак уехал, с чувством злорадства думая о том, как старший брат будет волноваться и гадать, что его младший брат собирается сделать со своей долей в компании. Пусть Теодор знает, что может отлучить своего единственного брата от семьи, но никогда не сможет отлучить его от «Геймбл Лайн»! Никогда! По крайней мере, до тех пор пока сам Зак Геймбл не захочет выйти из доли.
      Зак даже застонал от желания выпить. Когда-то и он был похож на этого молодого француза: такой же задиристый и самоуверенный и такой же убежденный в том, что игра за карточным столом удается тому, у кого есть ум, а не тому, кому везет с картами.
      Двадцать лет назад он сам был Рисом Делмаром. Может, не таким красивым, не таким воспитанным, но бесстрашным. И сам черт был ему не брат. А теперь… Внезапно острая боль, зародившаяся где-то слева, пронзила его грудь. Он почувствовал сквозь боль, как немеет левая рука и словно тысячи иголок впились в напряженные мышцы. На мгновение, пока боль не отпустила, Зак забыл даже, о чем думал. Вся жизнь его может быть ставкой в карточной игре. Интересно, знает ли уже об этом Рис Делмар? Зак покачал головой. Может, и правда, он взвалил на свои плечи весь мир?! Может, с тех пор как он пять лет назад уехал из Аризоны, так и таскает у себя на плечах эту тяжесть?! И, может быть, настало время развязаться со всем этим? Эта мысль принесла Заку некоторое облегчение. Впервые за четыре месяца, которые он провел в Лондоне!
      Когда Рис Делмар вернулся за стол, Зак приветливо ему улыбнулся.
      – Ну что, Рис, давай еще одну партию! – не терпящим возражений тоном сказал он.
      – Месь…э… Зак! – сказал Рис, чувствуя, что должен отговорить американца.
      Зак Геймбл оказался даже более состоятельным человеком, чем он думал о нем вчера. Однако, у него было такое белое лицо и болезненный взгляд, что ему необходимо было отдохнуть сейчас. И поэтому Рис добавил:
      – Послушай, Зак, я не люблю выигрывать у человека больше, чем тот может позволить себе проиграть.
      – Я вовсе не разорен! – громко заявил Зак.
      С решительным взглядом лихорадочно горящих глаз он потянулся за своим пальто. Дрожащими пальцами обшарил все карманы, пока, наконец, не вытащил из одного тонкий кожаный бумажник. Бумажник содержал несколько пожелтевших бумаг, которые Зак разложил веером на столе.
      – Вот посмотри, – сказал он, тяжело ткнув пальцем в документы. – Мне принадлежит сорок процентов «Геймбл Стейдж Лайн» – лучшей в Аризоне компании, которая занимается перевозками пассажиров и грузов.
      – Зак, – снисходительно сказал Рис. – Транспортная компания в какой-то глуши… Зачем она мне?
      – Она стоит вчетверо больше твоего сегодняшнего выигрыша! Продай ее, если захочешь! Завтра можно будет обо всем договориться с лондонским агентом моего брата. Черт возьми! Да мой братец даст тебе даже больше. Он давно хотел прибрать к рукам мою долю!
      Рис покачал головой, чувствуя, что ему просто совестно. А надо сказать, что он редко испытывал такое чувство, когда выигрывал так много. Он вовсе не собирался обирать американца до последней нитки.
      – Завтра утром я приду к тебе, чтоб получить долг по распискам. И если ты договоришься с агентом своего брата насчет денег, то мы потом еще сыграем с тобой.
      Зак сердито отодвинул кресло от стола, тяжело оперся ладонями на столешницу с разбросанными на ней картами и, наклонившись вперед, с мрачной решимостью посмотрел в лицо Рису Делмару.
      – Ты дашь мне еще один шанс, француз! Ты обчистил меня так же хорошо, как гриф обчищает кости! Ты обязан мне дать шанс, чтобы я мог вернуть все, что потерял! Еще одна партия!
      Зак откинулся назад, не испытывая ни малейших угрызений совести из-за того, что солгал. У его брата не было агента в Лондоне.
      На то, чтобы получить деньги от Теодора Геймбла, потребуется много времени. Но Зак не собирался проигрывать. Он гневно посмотрел на Риса.
      – Ну, как хочешь, – ответил Рис.
      Он и раньше видел подобные взгляды. Именно так смотрит человек, отказывающийся признать свое поражение и играющий до тех пор, пока не лишится головы. Рис с сожалением разорвал свежую колоду карт и сдал Заку. Он сыграет и эту партию, хотя она уже не будет иметь никакого значения. У него не было ни малейшего интереса к тому, что ему предлагал противник, и он совсем не хотел разорять дотла Зака Геймбла. Но у Риса также не было ни малейшего желания отдавать свой выигрыш только для того, чтобы удовлетворить мужскую гордость этого американца. Да, он сыграет эту партию. Сейчас этот господин получит, чего так добивается, а затем от него надо будет избавиться. Иначе придется кого-нибудь позвать, чтобы этого упрямого американца вышвырнули из дома графини. Завтра, когда этот тип немного остынет, он и сам поймет, как глупо себя вел сегодня, и будет счастлив заплатить свой долг и получить назад бумаги своей компании.
      Не прошло и четверти часа, как Зак Геймбл бросил карты на стол, признавая свое поражение. Медленно, словно любое усилие причиняло ему боль, он встал с кресла, достал свой кожаный бумажник, шлепнул его на центр стола. Затем Зак потребовал перо и чернила. Люсьен поспешно выполнил его просьбу. Несмотря на горячие уверения Риса, что он может подождать и до завтра, Зак настоял на том, чтобы позвали еще одного слугу, который вместе с Люсьеном смог бы засвидетельствовать передачу его доли в руки Риса Делмара.
      Рис неохотно выполнил просьбу своего карточного партнера, зная, как досадно потом отыскивать свидетелей, чтобы аннулировать эту сделку.
      Раздраженный и все же обрадованный тем, что вечер заканчивается относительно спокойно, молодой француз положил бумажник к долговым распискам, с тем чтобы не забыть его взять завтра, когда он пойдет к американцу.
      – Приходите завтра к двум, – сказал Зак Рису, сохраняя хладнокровие, удивительное для человека, только что проигравшего все состояние. – Я приготовлю к этому времени деньги для уплаты долга.
      Рис настоял на том, чтобы Люсьен вызвал для гостя кэб и проводил до двери. Однако он не подозревал, что, покинув особняк, Зак Геймбл расхохотался, несмотря на жуткую боль, отдававшую в плечи, несмотря на тяжесть в ногах. Он расхохотался, несмотря на то, что каждый вздох давался ему с трудом. Ну, что ж, пускай этот французишка поищет Теодора, если хочет получить должок. Пусть Теодор поищет его потом, если ему не понравится то, что произошло с долей его младшего брата. Какое ему, Заку, дело до всего этого? Он сдержал свое обещание. Он никогда не вернется в Вишбон. Но Теодор, могущественный, благоразумный Теодор скоро крепко об этом пожалеет.

      Черная атласная маска, которую графиня одевала на глаза во время сна, съехала в одном месте, приоткрыв синеватые веки и сеточку глубоких морщин в уголке закрытого глаза. Когда-то у нее было красивое лицо, и даже сейчас, напудрившись и нарумянившись, она была такой привлекательной, что на нее оглядывались мужчины. Однако ее фигура, о которой когда-то говорили во всех парижских салонах, округлилась и располнела так, что теперь даже самый узкий и тесный корсет уже не мог стянуть ее до размеров осиной талии, некогда составлявшей особый предмет ее гордости. В конце концов ей пришлось с этой бедой смириться, и она частенько добродушно говаривала своим молодым поклонникам:
      – Это не страшно, cherami, зато есть за что подержаться.
      Рис спросонок посмотрел на спящую графиню, но стук в наружную дверь окончательно и быстро разбудил его. Он обнаружил, что, несмотря на съехавшую маску, графиня крепко спала, тихонько похрапывая.
      Рис осторожно откинул шелковые покрывала, тихо встал с кровати и взял свою пижаму. Отбросив пряди черных волос со лба, молодой человек направился к двери спальни, услышав знакомый стук Люсьена Бурже.
      – Поторопитесь! – донесся взволнованный шепот Люсьена. – Я внес ее в дом! Скорее же, она зовет вас!
      Остатки сна слетели с Риса, когда он увидел встревоженного слугу.
      – Сколько будет от этого беспокойства, – бормотал Люсьен, все порываясь бежать в прихожую. – Думаю, она долго не протянет!
      Совершенно не понимая, в чем дело, Рис бросился за ним в прихожую. Услышав, как там кто-то тихо стонет и зовет его по имени, Рис встревожился уже не на шутку и оказался совсем не готовым к тому, что его ждало: к беспомощно распростертой фигуре, крикам от боли, запаху крови.
      – Дженни! – закричал он в ужасе.
      Дженни лежала на кушетке. Лицо у нее было смертельно бледным, в глазах застыло выражение нестерпимой боли.
      Рис бросился к ней и, опустившись на колени, обхватил ее руками. Сразу же его пальцы стали липкими. Он обнаружил, что ее черный шерстяной жакет на груди пропитан насквозь теплой кровью.
      Женщина задрожала и, судорожно вздохнув, потянулась к нему.
      – Я допустила ошибку, – прошептала она. – Следовало сначала идти к тебе. Если бы я поступила так ради Мариетты!
      – Быстро за лекарем! – крикнул Рис Люсьену. – Да пошевеливайся же.
      Люсьен опрометью выскочил из прихожей, и его торопливые шаги громко простучали по мраморным плитам двора. За всем этим Люсьен совершенно забыл о том, что на другой стороне улицы видел хорошо одетого мужчину. И тот рыжеволосый незнакомец сунул что-то белое в свой карман и торопливо удалился сразу, как только Люсьен внес Дженни в дом.
      Рис прижался лицом к голове Дженни. Он целовал ее холодные щеки, лоб.
      – Уходи, мой мальчик! – шептала она. – Тебе небезопасно… Сейчас же беги! Он сделает с тобой то же, что и со мной!
      Ее голос совсем затих, так что Рис едва слышал ее слова. – Беги от…
      – Кто, Дженни, кто напал на тебя?
      Рис был слишком потрясен и не обратил внимания на слова Дженни. Он даже не понял, что она говорит об опасности для него самого.
      Он снова обнял ее, почувствовал, как ее тело напряглось от невыносимой боли, и, надеясь хоть немного облегчить ее страдания, Рис бережно опустил раненую на мягкие подушки кушетки. Затрудненно, хрипло дыша, Дженни сняла окровавленными руками длинную золотую цепочку.
      – Это принадлежало Мариетте, – тихо, с трудом сказала она, протягивая Рису медальон. Рис знал эту вещь. Его мать носила медальон все время, сколько он ее помнил. Ему казалось, что медальон остался на матери, когда она умерла. Оказывается, семейная реликвия уцелела, и он держал ее сейчас в своих руках, испачканную кровью Дженни.
      Рис молча забрал медальон из дрожащей руки, чувствуя, как из тела женщины, лежащей перед ним, медленно уходят силы. Рис подумал, что мать, наверное, отдала эту вещь Дженни перед своей смертью. Ведь Дженни была для его матери как сестра. Они были лучшими подругами. Внезапно женщина прошептала:
      – Письмо… У Алена есть…
      – Сейчас Ален придет сюда со своей матерью, – сказал Рис, вновь обнимая женщину. – Я отправлю за ним Люсьена, как только тот вернется с врачом.
      Дженни вскрикнула от боли.
      – Ален! – прошептала она. – Скажи Алену, что я люб…
      В следующее мгновение она вздрогнула, вытянулась, как бы пытаясь удержать остатки жизни в своем теле. Рис почувствовал себя маленьким и беспомощным перед неотвратимостью смерти, чувствуя, как бесконечная громада небытия заполняет ее тело, совсем недавно такое теплое и живое.
      Рис опустился на колени. Что привело ее к нему? Что заставило милую, добрую Дженни проделать весь этот путь с юга Франции? Рис точно знал, что она никогда не покидала своего дома даже для того, чтобы увидеться с Аленом. Что же произошло сейчас? Хотела ли она предупредить его о какой-то опасности или ее слова об угрозе ему были лишь бредом затухающего сознания?
      Рис был так потрясен, он испытывал такой ужас, что едва мог пошевелиться. И все-таки он исследовал карманы одежды Дженни. Она говорила о каком-то письме. Рис хотел найти его и передать Алену. Это было последнее, что он мог сделать для той, которая так много значила для его матери. Должно быть, письмо было важно для Дженни, раз она говорила о нем в минуту смерти.
      Однако его поиски ни к чему не привели. Если у Дженни и было письма к Алену, то Рис ничего не смог обнаружить. Он выпрямился, зажмурился, чувствуя, как глаза застилают слезы, и произнес краткую молитву над телом женщины, прося покоя ее душе.
      Бедная, дорогая Дженни! Она умерла! Что же случилось с ней?
      Снова обследовав ее тело, Рис обнаружил, что рана, от которой Дженни умерла, была нанесена ножом. Но чьим и почему? Кому могла помешать тихая, безобидная Дженни Перрол? Ни один грабитель не поднял бы на нее руку, потому что нельзя было даже представить, что у нее в кошельке лежит больше полпенса.
      Теряясь в догадках, Рис не отважился посмотреть в потухшие, мертвые глаза женщины. Наконец, он нашел в себе силы и накрыл черным простеньким плащом безжизненное лицо женщины. Рис любил Дженни почти так же, как собственную мать. Преданная дружба и помощь Дженни поддерживали Мариетту Делмар в течение тех долгих лет, когда она тяжело болела. Если бы не Дженни, то еще неизвестно, как бы удалось прожить последний год. Именно она следила за тем, чтобы на деньги, посылаемые Рисом матери, нанимали лучших врачей, чтобы она получала самое хорошее лечение. Однако, в конце концов, слабое сердце Мариетты Делмар не справилось с болезнью, и она умерла менее двух месяцев назад.
      Последние средства Риса ушли на похороны матери, а затем юноша уехал в Лондон, желая переменить обстановку и обрести покой на новом месте.
      Что он должен сказать Алену?
      Рис вернулся в будуар графини и начал одеваться, чтобы подготовиться к приходу Люсьена и доктора. Графиня безмятежно спала, по-прежнему забросив обнаженную руку на мягкие подушки за голову. Однако тревоги сегодняшнего утра не закончились. Резкий стук в дверь будуара разбудил графиню. Она сорвала атласную маску с глаз, растерянно моргая, посмотрела на Риса, затем досадливо поморщилась.
      – Что же он так расступался, этот твой слуга, cherami?! – воскликнула она капризно. – Останови его, а то у меня от этого грохота лопнет голова!
      Рис поспешил к двери. Он не мог понять, что заставило Люсьена так настойчиво и бесцеремонно барабанить в дверь. Несомненно, доктор и сам теперь мог определить, что пришел слишком поздно и больше ничем не может помочь бедной Дженни.
      – Люсьен, что слу…? – начал было Рис, открыв тяжелую дверь, и вдруг растерянно замолчал.
      Рядом с Люсьеном стояли два дюжих констебля, приготовившиеся своими широкими плечами задержать дверь, если Рису вздумается закрыть ее. За ними Рис увидел какого-то незнакомца, взволнованного и потрепанного.
      – Вот этот! – мужчина нацелил на Риса грязный палец. – Всадил свою финку в ту старуху, а потом сиганул сюда в окно!
      Выкрикивая эти обвинения, бродяга прошел мимо Риса и показал на оранжевые японские портьеры, закрывавшие окно, которое выходило на улицу.
      – Это он убил ее, не сомневайтесь! – продолжал обвинять Риса этот непривлекательный субъект.
      Неожиданное появление какого-то бродяги и тем более его гнусные, чудовищные обвинения на мгновение лишили Риса речи. Затем его охватила ярость. Он сгреб негодяя за грязный воротник и изо всей силы грохнул о стену.
      – Что ты лжешь! – закричал он. – Я никогда не видел тебя, а ты не знаешь меня!
      В ту же минуту к ним бросились констебли и, схватив Риса за руки, не без труда оттащили его от бродяги. Затем один из них угрожающе спросил:
      – Как ваше имя, сэр?
      – Рис Делмар! – ответил молодой француз, пытаясь освободить руку. – Марк Андре Рис Делмар! Я очень любил Дженни! Я бы не мог этого сделать!
      – Это он ее убил! – закричал незнакомец.
      Рис никогда не думал, что может лишить жизни другого человека. Однако, глядя на бродягу, ворвавшегося в его апартаменты, а теперь еще и обвинявшего в убийстве единственного человека, которого Рис любил, юноша понял, что плохо себя знает, и если это не закончится сейчас, сию минуту, то этого бродягу он точно убьет.
      – Смотри не ошибись, парень, – предостерег бродягу один из полисменов.
      – Нет, это он! – прошипел бродяга сквозь выбитые зубы. – Я узнал его!
      Стараясь не давать воли своему гневу, Рис с омерзением посмотрел на бессовестно врущего негодяя. И, видимо, столько ненависти было в его взгляде, что тот даже вздрогнул.
      – Кто этот тип? – воскликнул Рис, обращаясь к полисменам. – Как он смеет обвинять меня! Может быть, он сам убил ее!
      – Да-да, а потом сам позвал констебля! – злорадно захихикал оборванец. – Ты глуп, парень!
      Рис повернулся спиной к наглецу, чтобы опять не накинуться на него, и стал объяснять констеблям:
      – Я находился в постели, когда мой слуга внес в дом Дженни. Я спал. Спросите его сами!
      – Эй, он, правда, был в постели? – Один из констеблей повернулся к Люсьену.
      Люсьен Бурже этого, конечно, не видел. Однако он был убежден в невиновности хозяина точно так же, как в своей собственной. Кроме того, если б он сказал правду, то чувствовал бы себя виноватым перед Рисом Делмаром всю оставшуюся жизнь. Поэтому он сказал только часть правды.
      – Мой хозяин спал. Я разбудил его, сэр, – уверенно ответил Люсьен.
      – Врет! Он с ним заодно! – снова подал голос бродяга.
      Констебли уже недоверчиво посмотрели на незнакомца, затем снова на Риса. И когда Рис уже подумал, что дело закончится в его пользу, один из полисменов заметил появившуюся в дверях будуара графиню с распущенными соломенными волосами, рассыпавшимися по ее плечам. Набросив красноватый шелковый пеньюар, она вышла в комнату, услышав достаточно для того, чтобы понять, что назревает скандал.
      Внезапно покраснев, старший констебль подошел к графине и спросил:
      – Мадам, что вы можете сказать об этом человеке? – Тут он показал на Риса. – Этот джентльмен не выходил утром? Подумайте хорошенько!
      Графиня с сожалением посмотрела на любовника. Это был самый красивый молодой человек из числа всех ее друзей. И самый искусный в любви. Несомненно, в его жилах текла аристократическая кровь, даже несмотря на то, что, наверное, он был внебрачным ребенком. Уж она-то хорошо разбирается в вопросах крови. Даже сейчас ее сердце забилось сильнее при виде мужской красоты Риса Делмара. Как ей нравилось обнимать эти широкие, сильные плечи, ощущать упругую силу его бедер и восхищаться прекрасными линиями его аристократического лица. Рука графини прижалась к груди, когда она вспомнила, какой страстью и нежностью светились эти синие глаза.
      Жаль! Он нравился ей все больше, этот юноша! Однако нравился он ей не настолько, чтобы она по собственной воле согласилась подвергнуть опасности себя. Быть замешанной в скандале ей не хотелось.
      – Я… Я не могу сказать точно, где он был утром, – пробормотала она. – Я ведь только что проснулась.
      Рис подумал, что с таким же успехом она могла бы прямо набросить ему петлю на шею.
      Мнение констеблей резко изменилось, а беззубая, нервная усмешка незнакомца тут же превратилась в довольную ухмылку.
      Рис сделал глубокий вздох, чувствуя, как у него болезненно сжалось сердце. Его уже почти повесили. Он не понимал, в чем тут причина и что произошло этим утром. Да у него не было сейчас ни особого желания, ни времени разбираться в этом. Решение у него созрело мгновенно и неожиданно. Словно выпущенный из пушки снаряд, он бросился в будуар графини и впихнул туда саму графиню, толкнув ее так, что та, как подкошенная, упала на кровать, с которой недавно встала. Прежде чем констебли бросились за ним, Рис захлопнул дверь и запер ее прямо у них перед носом.
      Графиня, запутавшись в постельном белье, издала пронзительный вопль, значительно более громкий, чем тот, которым она несколько часов назад приветствовала его ласки.
      – Лежи и не двигайся! – крикнул он ей, бросаясь к окну.
      Прямо перед ним с грохотом ударился в стену и разбился на мелкие куски кувшин для воды, которым графиня запустила в него со страху. Оглянувшись назад, Рис увидел свою любовницу, которая сжалась на кровати с открытым от ужаса ртом, всем своим видом явно доказывая, что начинает верить, будто делила свою постель с убийцей.
      Рис с трудом отогнал от себя мысль, что следовало бы вернуться и доказать графине, что она права, придушив ее. Да жаль, времени не было.
      Вместо этого Рис послал воздушный поцелуй, затем отдернул шелковые занавеси и рывком, выдергивая задвижки, открыл оконные рамы.
      Когда констебли, наконец, взломали дверь и ворвались в спальню, они убедились в том, что истеричная графиня не убита, подобно несчастной Дженни.
      А Рис был уже на другой улице. Он был еще дальше, когда, наконец, остановился и осторожно оглянулся, чтобы убедиться в том, что его никто не преследует.
      Примерно с час Рис Делмар бродил по улицам, пытаясь принять решение, что ему теперь делать и каким образом ему выпутаться из этой скверной истории. Однако и через час решение принято не было. Далеко за полдень он все еще ничего не мог придумать, пока, наконец, внезапно не услышал, как продавец газет выкликает его имя.
      – Чудовищное убийство! – пронзительно звонко кричал мальчишка-разносчик, размахивая над головой кипой газет, с тем чтобы прохожие не проходили мимо. – Разыскивается француз!
      Схватив газету, Рис заплатил мальчишке единственной нашедшейся у него в кармане монетой. Собственно, ничего нового он не узнал из газеты. Он прочитал об ужасной смерти Дженни, о показаниях этого паршивого бродяги и о том, как графиня опровергла уверения Люсьена, что его хозяин спал в то время, как Дженни внесли в дом.
      Риса обвиняли в том, что он, обманув слуг, убил женщину, затем вскочил в окно, пробрался в кровать и притворился спящим.
      Выругавшись, Рис бросил газету на тротуар. Почему-то никто не задумался о том, насколько абсурдно для него желать смерти Дженни. Милая, любящая Дженни, которая была лучшей подругой матери, самым преданным другом их семьи с тех самых пор, как он, Рис, родился!
      Боясь поднять голову, чтобы не быть узнанным, юноша забрался куда-то между двумя зданиями, чтобы перевести дух и все еще раз хорошенько обдумать.
      Он хотел бы найти Алена и объяснить тому, что произошло. И очень хотел найти убийцу Дженни. Однако все это не сейчас! Сейчас ему придется покинуть Англию, иначе здесь он никого не найдет, кроме палача. Он не принесет ни добра, ни пользы Алену и Дженни, если будет болтаться в петле. Но он обязательно вернется назад! Вернется, когда отыщет смысл всего происшедшего, когда найдет способ защитить себя. А Алену он обязательно напишет, как только убедится в том, что это безопасно для него.
      А пока все еще оправившийся от потрясения Рис сунул руки в карманы, совершенно пустые, если не считать потрепанного кожаного бумажника Зака Геймбла и долговых расписок, полученных от него прошлой ночью. Нечего говорить, удачное время для того, чтобы остаться совершенно без средств! Любой констебль на улице может остановить его. Поди, его и сейчас разыскивают по всему городу. И Рис решил как можно скорее убраться из Лондона. А для бегства ему понадобятся деньги. Вихрь беспокойных мыслей настолько закружил его, что он шел по улице, не особенно понимая, куда несут ноги. Когда, наконец, Рис поднял глаза от тротуара и посмотрел по сторонам, слабый лучик затеплился в его душе. Если бы у него были деньги, то, по крайней мере, часть забот была бы снята. А сейчас он, кажется, мог раздобыть целую кучу денег. Рис обнаружил, что находится недалеко от того места, где живет Зак Геймбл.

* * *

      Лэмюэль Снид, владелец дома, который первым обнаружил холодное тело Зака Геймбла, также обнаружил в комнате умершего запертый ящичек, похожий на те, в которых хранят деньги состоятельные квартиросъемщики. И наверху письмо, адресованное некоему Рису Делмару. Письмо было сразу отброшено прочь: Снид не умел ни читать, ни писать. А вот ящичек заинтересовал его. Он был честным человеком, но немного любопытным. Поскольку дом, вообще-то, был его собственностью, он счел себя вправе обследовать, что осталось от его постояльца. Поэтому его совесть осталась спокойна, когда он вскрыл ящичек, принадлежавший Заку Геймблу. Добродушный по природе и довольно спокойный, Снид не мог вынести спокойно того, что увидел внутри: денег, золота и банкнот в нем было столько, сколько ему не удалось бы заработать и за неделю, а может, и за две, несмотря на доходы от таверны и комнат, которые он сдавал приезжим.
      Снид оглянулся, а потом ему пришло в голову спасительное решение не думать больше об этом. Надо забрать все себе, решил он, просто как компенсацию за потрясение, которое он испытал, столь неожиданно обнаружив мертвого человека. Американец, вообще-то, все заплатил за квартиру вперед, но теперь, наверняка, возникнут новые непредвиденные расходы. Ну, что ж, он сможет заказать покойнику приличный ящик, даже могильный памятник… Нет, пожалуй, хватит и деревянного креста. В конце концов, этот бедняга ему едва знаком.
      «Но деньги надо будет забрать, это несомненно», – рассуждал квартировладелец, распихивая по карманам добычу. Покойного Закери Геймбла накрыть он пока не успел, так как, покончив со шкатулкой, принялся перебирать одежды американца. Снид открыл окно, вышвырнул туда опорожненный ящик, и вдруг его увлекательное занятие оказалось прервано скрипом двери.
      – О господи! Боже! Месье Геймбл! – в отчаянии воскликнул Рис, увидев распростертое на узкой кровати неподвижное безжизненное тело Закери Геймбла.
      Молодой француз практически не обратил внимания на Снида, который, в панике от того, что его обнаружили, пытался закрыться шерстяным сюртуком, но, не справившись с волнением, уронил одеяние покойника на пол.
      Пытаясь каким-то образом объяснить свое присутствие в комнате, Снид, наконец, вымолвил:
      – Я его только что обнаружил. Похоже, этот бедняга умер во сне.
      Впрочем, Рис едва ли слышал, что ему говорили. Он думал, что сегодня со всех сторон его окружает смерть. Сначала Дженни, потом этот американец, а следующим, очевидно, будет он сам, если не уберется из Лондона. Он повернулся к Сниду и срывающимся голосом произнес:
      – У него кое-что было для меня.
      – Ваше имя, сэр?
      – Делмар! – Рис сказал и потом уже испугался. Оставалось только надеяться, что домовладелец еще не прочитал утренней газеты.
      – Рис Делмар?
      Снид был слишком взволнован, чтобы подозревать в виновности кого-либо еще, кроме себя. Внезапно он вспомнил о письме, которое лежало на шкатулке, и быстренько поднял его с пола, передал молодому человеку.
      – Может быть, вот это? – спросил он.
      Увидев свое имя, написанное корявым почерком, Рис поспешно сломал восковую печать, надорвал конверт, надеясь, что там он найдет имя агента Зака, о котором тот говорил вчера. Однако имени он там не нашел. Вместо этого в конверте он обнаружил проездные документы: билет и извещение, что пароход «Леди Джейн», на котором Закери Геймбл заказал каюту, отплывает завтра. Еще там была довольно странная, написанная отвратительным почерком записка. В ней содержалось предложение Рису Делмару отплыть на пароходе «Леди Джейн» и совершить путешествие в Аризону, чтобы повидаться с Теодором Геймблом. И если Теодор пожелает выкупить у Риса долю компании, то заплатит за нее. Таким образом, это был последний акт мести Зака Геймбла своему брату, которого он одновременно и любил, и ненавидел.
      – О боже! Черт бы тебя побрал! – тихо выругался Рис и, сложив документ, сунул его в карман.
      Снид отшатнулся, услышав угрозу в голосе француза. Но тот только посмотрел на квартировладельца и сказал:
      – Этот человек мне был должен!
      Снид сразу же нашелся что сказать, и он соврал:
      – Мне этот господин тоже должен.
      А дальше, уж совсем обнаглев, заявил:
      – Может быть, возьмете на себя расходы по погребению, если вы его друг?
      – Нет, не возьму! – мрачно ответил Рис, уже увидев, что лучшим выходом для него будет уехать из «гостеприимного» Лондона, иначе этот город устроит ему скорую встречу с Заком Геймблом.
      Сожалея, что назвал свое имя этому пронырливому господину, Рис развернулся и вышел, не заметив, как из его кармана выпал клочок бумаги. Он осторожно прошел на улицу, предварительно оглядев ее, но тотчас же мысленно обвинил себя в трусости.
      Что-то не похоже было, чтобы хоть один констебль собирался его опознать. Даже в той таверне, где месье Геймбл снимал комнаты, никто специально не осматривал его. Несколько успокоившись, он двинулся дальше, решив сесть где-нибудь и обдумать дальнейшие действия. Но вдруг остановился, как вкопанный, услышав, что его кто-то окликает тихим, взволнованным голосом.
      – Месье Рис! – послышалось сзади. – Продолжайте идти и слушайте!
      – Люсьен! – прошептал Рис облегченно, сразу узнав голос своего слуги. – Ты нашел меня! Неужели ты так хорошо меня изучил?
      – Qui, – утвердительно ответил Люсьен. Да так оно и было на самом деле. Рис Делмар был для него больше чем другом, чем хозяином. А предположить, о чем думает друг, попавший в беду, было не так уж трудно.
      – Я подумал, что вы попытаетесь получить ваши деньги у месье Геймбла, раз уж вы бежали из дома графини без фартинга в кармане.
      – Этот тип жестоко подшутил надо мной, – мрачно сообщил Рис. – Он ухитрился умереть раньше, чем заплатил свой карточный долг.
      – Тысяча чертей! – воскликнул огорченно Люсьен. – Графиня потребовала себе все деньги, которые вы оставили у нее в доме и велела выставить меня вон! Что еще может произойти с человеком похуже?!
      – Знаешь, Люсьен, я не могу заставить тебя следовать за мной, – сказал своему слуге Рис, когда они нашли безлюдный уголок за каким-то магазинчиком. – Раз власти тебя отпустили, следуй своей дорогой. Со мною тебе опасно, сам видишь.
      – Вспомните, хозяин, как вы подобрали меня в Париже ограбленного и избитого до полусмерти.
      Ведь вы же тогда не прошли мимо! – напомнил Люсьен своему хозяину, глядя ему в глаза.
      Года два назад Рис пожалел Люсьена и принял к себе на службу, потому что предыдущий хозяин выгнал его, сказав, что ему не нужен слуга-калека. Тогда Рис вылечил его и отнесся к нему, как к лучшему другу.
      – А теперь, – сказал Люсьен, отвергая предложение Риса, – послушайте, хозяин, я поеду с вами куда угодно!
      – У тебя есть деньги, хоть сколько-нибудь денег? – спросил у него Рис.
      – Достаточно, чтобы выбраться из Лондона, – ответил Люсьен. – И у меня ваши вещи. Графиня была слишком уж обеспокоена избавлением от них.
      – А я слишком озабочен, чтобы забыть о графине! – резко сказал Рис.
      Воспоминания о ее предательстве действовали на него, словно соль на свежую рану.
      – Особенно не болтай, – сказал Рис. – И купи билет только для себя на «Леди Джейн», который отправляется завтра.
      – А вы?
      – Об этом уже позаботились. Я буду на борту.
      – В таком случае удачи вам! – взволнованно произнес Люсьен и отправился покупать билет.
      Рис смотрел ему вслед и думал о том, что удача ему, и вправду, не помешала бы.

      Вслед за пронзительным воплем кучера раздался такой же громкий крик обычно спокойного Люсьена.
      – Все на пол! – крикнул пассажирам вооруженный охранник.
      В то же мгновение он выстрелил. Рядом с каретой просвистели пули и ударились в деревянную обшивку, после чего команда охранника стала уже не нужной. Рис сделал знак хорошенькой девушке Джастин Блэлок, которая находилась вместе с ним в простенькой карете, опуститься вниз, к Люсьену. В узком пространстве для Него на полу кареты уже не оставалось места. Лучшее, что он мог предпринять, чтобы не стать мишенью для нападавших, – это попытаться улечься на коротком, обитом кожей сиденье. Кучер хлестнул лошадей, и карета помчалась по неровной дороге, подскакивая на ухабах. Рис сразу понял, что долго так не выдержит. Уперевшись одной ногой в стенку раскачивающейся кареты, он схватился за толстый шнур, на котором висели занавески, закрывавшие окна. И это помогло ему удержаться и не свалиться на головы Люсьена и Джастин, особенно когда карета внезапно и резко остановилась, словно натолкнувшись на камень.
      – Это ограбление! – послышался вопль кучера. – Они подстрелили Руби.
      Джастин и Люсьен тем временем поднялись с пола, а Рис поспешно сел и галантно помог Джастин поправить смятую соломенную шляпку, съехавшую ей на лицо. Спустя еще минуту, уже не обращая внимания на протестующие визги Джастин, отчаянно цеплявшейся за его рукав, он открыл дверцу кареты и чуть не угодил под копыта вставшей на дыбы лошади, на которой сидел один из устроивших засаду на дилижанс компании «Геймбл Лайн».
      – Скройся и не высовывайся, пока тебе не разрешили! – закричал налетчик.
      Лицо всадника было закрыто повязкой, в руке он держал пистолет со взведенным курком. Натянув поводья своей лошади, всадник заставил ее стоять спокойно. Этот тип явно заметил дорогие одежды Риса Делмара, и на молодого француза глянули внимательно его темные глаза.
      – Будет жаль, если ты запачкаешь такой дорогой костюмчик! – ехидно сказал он.
      У бандита, находившегося перед Рисом, было два сообщника. Лица их также были туго обвязаны цветными шейными платками. Один из них подъехал поближе к сиденью кучера и приставил пистолет к его виску. Другой работник компании «Геймбл Лайн», охранявший карету в дороге, Здоровяк Билл Эш, прозванный так за свой рост, находился рядом.
      Возле него лежало ружье с разорванным дулом, а сам Билл поднял вверх окровавленные руки.
      – Сбрасывайте вниз сейф «Уэлз Фарго»! – скомандовал один из налетчиков, несомненно, их главарь.
      – Сам сбрасывай! – огрызнулся кучер. – Дай мне посмотреть на Руби!
      Том Криббет спрыгнул со своего места и озабоченно стал осматривать одну из лошадей. Животное – красивая, крепкая чалая лошадь – стояло дрожа, и из его лопатки обильно текла кровь.
      – А, не беспокойся, – проворчал бандит, медленно перезаряжая ружье. Не веря своим глазам и похолодев от ужаса, кучер замер. Он увидел, как налетчик навел свой кольт на лошадь и выстрелил ей в голову. Лошадь коротко заржала и рухнула на землю. Этого несчастный Том Криббет вынести не мог. Вне себя от ярости он заорал и бросился на бандита. Тот, не ожидая нападения, даже не успел прицелиться и выстрелить, и Том ударом выбил налетчика из седла. Они оба покатились по земле прямо под копыта лошадей. Минуты две шла отчаянная борьба, однако, кучер находился в невыгодном положении, так как, падая, бандит рухнул прямо на него и придавил противника всей тяжестью тела. К тому же в падении налетчик не выронил свое оружие. Ему удалось высвободить сначала локоть, а затем и всю правую руку. В следующую секунду он сильно ударил кучера рукояткой кольта прямо в лоб, и храбрый Том Криббет обмяк и разжал руки.
      Джастин Блэлок, сидевшая в карете, еще держалась, когда убили лошадь, но вид Тома, потерявшего сознание, оказался для нее совершенно непереносимым. Она пронзительно закричала.
      Бандит, находившийся возле кареты, приказал Рису отойти подальше. Увидев наведенное на себя оружие, Рис счел самым благоразумным подчиниться. Чувствуя холодок оружия на своей щеке, он стоял так тихо, как было ему приказано.
      Спешившийся бандит схватил Джастин за руку и выволок ее из кареты. Девушка отчаянно завизжала, еще громче и пронзительнее, чем раньше.
      – Заткнись! – коротко сказал ей налетчик. – Заткнись, или я…
      Продолжения не потребовалось, Джастин перестала визжать и заговорила, вернее, рявкнула:
      – Мой папа вас за это всех повесит!
      Она вырвала руку из ладони бандита. Тот ухмыльнулся и, резко притянув девушку к себе, насмешливо проговорил:
      – Твой папочка! А какая у него армия, малышка?
      – Ему не нужна армия! – выкрикнула Джастин, упершись кулаками в грудь бандита и пытаясь вновь вырваться. – Он – шериф в Вишбоне, и он вас всех…
      В ту же секунду мужчина отшвырнул девушку от себя с такой силой, что она ударилась спиной о колесо кареты и вскрикнула от боли. А бандит, грязно выругавшись, навел на нее пистолет.
      – Кто, ты говоришь, твой папочка?
      – Мой папа – Лен Блэлок, шериф города Вишбон! – гордо заявила Джастин, пытаясь одеть потерявшую всякую форму шляпу.
      – А, черт! – бандит отвернулся от девушки, схватил поводья своей лошади, вспрыгнул на нее и подал команду своим сообщникам:
      – Уматываем отсюда!
      – А сейф? – неуверенно начал третий бандит.
      – Забудь о нем!
      Сжав поводья, главарь дал шпоры и, резко развернув лошадь, галопом помчался с дороги и укрылся за скалами неподалеку.
      Один бандит последовал за своим вожаком, а второй, тот самый, что держал под прицелом Риса, немного замешкался. Его промедления оказалось достаточно для того, чтобы Рис, мгновенно сообразив, что нужно делать, схватил первый попавшийся камень и запустил им в налетчика. Камень с глухим стуком ударился в затылок вооруженного грабителя. При виде этого Джастин вскрикнула, а тот тяжело рухнул на землю. Его лошадь взвилась на дыбы и ускакала без хозяина.
      – Чтоб я сдох! – воскликнул изумленно Здоровяк Билл, начиная перевязывать платком раненую руку. Еще полчаса назад он бы расхохотался в глаза тому, кто предположил бы, что этот французишка на такое способен.
      Обычно такие прилизанные джентльмены, приезжавшие на Запад в своих первоклассных костюмчиках, падали в обморок при первых признаках опасности. Но тут приходилось верить собственным глазам.
      – Детские шалости! – пожал плечами Рис. – Жаль, что я влепил не тому, другому.
      Джастин, тяжело дыша, положила ладонь на руку молодого француза и, почувствовав под тканью одежды бугры стальных мускулов, восхищенно произнесла:
      – Какой же вы, оказывается, храбрый!
      – Ну что вы, мадемуазель, если кто здесь и храбр, так это вы, – Рис на мгновение задержал в своей руке ладонь девушки, а затем сказал: «Люсьен, посмотри, чем ты сможешь помочь этому приятелю!».
      – Я ему помогу, – тут же произнесла Джастин и достала из багажника, находившегося под сиденьем кучера, медикаменты и корпию с бинтом.
      С ее помощью Люсьен начал перевязывать раненого кучера, а Рис, между тем, связал все еще находившегося в бессознательном состоянии грабителя. Когда кучер, наконец, пришел в себя, Рис помог освободить из постромков мертвую лошадь. Он с удивлением увидел слезы в глазах храброго американца. А тот стыдливо отвернулся от пассажиров, и видно было только, как вздрагивают его плечи. Все это время, всю дорогу сюда Рис Делмар ломал голову над тем, какое жилье сможет он себе сыскать в этой суровой пустынной земле, где, пожалуй, и не было ничего, кроме кактусов, песка и разных неприятных приключений.
      Вообще-то, «ломал голову» – слишком мягко сказано. Чем дальше, тем сильнее его охватывало раздражение на весь этот дикий край. Оно достигло своего апогея к тому моменту, когда дилижанс с раненым кучером и охранником, с насмерть перепуганной пассажиркой, без одной лошади, с привязанным к багажнику бандитом покатился по улице Вишбона.
      Печальный опыт знакомства со столь плохо охраняемым маршрутом компании начал, между прочим, появляться у них еще в пункте отправления, когда, несмотря на все доводы, так и не удалось убедить сотрудника «Геймбл Лайн» в городишке Феникс в том, что он, Рис Делмар, владеет почти половиной компании, той самой, услугами которой они с Люсьеном решили воспользоваться.
      – Решайте это с Тедди, – заявил им краснолицый коротышка в офисе компании. – А здесь, сейчас, если хотите ехать на дилижансе «Геймбл Лайн» до Вишбона, берите билет на себя и своего слугу.
      И Рису пришлось брать в долг у Люсьена деньги, чтобы оплатить проезд до Вишбона, в дополнение к уже взятым ранее: Люсьен оплатил их путешествие от Бостона через весь американский континент.
      «Тедди, – мысли Риса вернулись в настоящее. – Видимо, это братец Закери Геймбла. Тедди. Какое-то вульгарное, грубое сокращение имени Теодор. Если их путешествие типично для этих мест, то, надо сказать, этот Тедди Геймбл управляет своей компанией из рук вон плохо». Пассажирам приходилось самим заботиться о собственном отдыхе и пропитании, или они должны были довольствоваться той простой и отвратительной пищей, которую готовили на промежуточных станциях. Кроме того, со слов Здоровяка Билла Рис узнал, что нападение на их дилижанс было уже не первым из числа тех, которые случились на этом маршруте за последнее время.
      Почему, интересно, этот Тедди Геймбл не может нанять дополнительных охранников для сопровождения своих экипажей? Тедди, Теодор, скорее всего, не намного умнее своего братца Зака.
      Рис вылез из кареты, как только они остановились, и сразу же с сожалением увидел, что его лучшие штиблеты стали серо-желтыми от соприкосновения с мельчайшей пылью городской улицы. Его прекрасный шелковый галстук теперь был повязкой на голове Криббета, шляпа куда-то запропастилась, а на рукаве его самого дорогого костюма теперь красовалась огромная, лохматая дыра.
      – Ты только посмотри на эти развалины, Люсьен! – Рис попытался отряхнуть с плеча пыль, но вскоре отказался от этой затеи.
      Дождавшись, пока уляжется облако пыли, поднятой его энергичными действиями, он попробовал очистить от грязи обувь, но и тут потерпел неудачу. Весь его костюм был покрыт мельчайшей пылью.
      – Эта «Геймбл Стейдж Лайн» меня совершенно доконала, – пожаловался он слуге. – Я тебе точно говорю, Люсьен, эта треклятая страна вместе с моей компанией должны быть хоть чуть-чуть окультурены. Цивилизация – вот чего им не хватает.
      – Не могу с вами не согласиться, месье, – откликнулся Люсьен, помогая Джастин Блэлок выбраться из кареты. Всю дорогу от Миссури ему мерещились везде кровожадные дикари, увешанные скальпами, со смертоносными стрелами, и он каждую минуту ожидал нападения индейцев, так что нападение бандитов только подтвердило его самые худшие ожидания.
      Джастин, дрожа так же, как Люсьен, опять восхищенно посмотрела на Риса и благодарно сказала своим нежным голоском:
      – Я обязательно расскажу папе о том, что вы совершили. И когда он перестанет злиться на меня за то, что я сбежала из школы, он наверняка будет вам очень благодарен.
      Рис мгновенно отбросил прочь дурное расположение духа и тут же постарался призвать на помощь все свое обаяние, так помогавшее ему, когда он общался с хорошенькими женщинами.
      – О! Увидев вас, мадемуазель Джастин, он, конечно же, не будет гневаться ни минуты.
      Завладев маленькой девичьей ручкой, он галантно поднес ее к своим губам.
      Девушка даже покраснела от удовольствия, ее рука беспомощно повисла в воздухе уже после того, как Рис отпустил ее. Затем Джастин очаровательно улыбнулась своему галантному попутчику, быстро простилась с обоими мужчинами и упорхнула в дом, где находилось управление местного представителя власти. Вслед за ней, в том же направлении, Здоровяк Билл повел, не очень вежливо подталкивая в шею, все еще связанного пленника.
      Криббет тем временем сбросил вниз чемодан Риса, а затем слез сам и пошел к лошадям. Итак, Рис достиг, наконец, цели своего путешествия. Правда, ему предстояло пережить, по крайней мере, еще одно разочарование – беглого взгляда на чемодан хватило, чтобы убедиться в том, что его прекрасная кожаная обивка обожжена порохом, а сам чемодан вместе со всем своим содержимым прострелен не менее, чем в трех местах.
      Настроение его снова резко испортилось. Он с досадой пнул ногой то, что осталось от чемодана.
      – Эта «Геймбл Лайн» наверняка управляется каким-нибудь придурком! – проворчал он сквозь зубы. Затем, увидев какого-то мальчишку, бросившегося снимать оставшийся багаж, хмуро спросил у него:
      – Где тут у вас этот самый Тедди Геймбл? Мне необходимо сообщить этому типу, что я собираюсь потребовать возмещения стоимости моих вещей! Как совладелец «Геймбл Стейдж Лайн», я…
      Мальчишка показал рукой и прошептал:
      – А вон там Тедди Геймбл!
      Тедди стояла спиной к пассажирам и слушала рассказ Криббета о нападении и о том, каким образом им удалось выбраться из этой переделки. Одновременно она слушала разговоры пассажиров и поэтому уловила всю разгневанную тираду француза.
      Ее отец придерживался точки зрения, что клиент всегда прав. Тедди тоже следовала этому и была готова успокоить раздраженного, раскапризничавшегося пассажира. Это недоразумение необходимо было уладить. Следовало только дождаться, когда француз успокоится.
      Однако его последние недоговоренные слова о том, что он какой-то там ее совладелец, заставили девушку насторожиться. Ее спина неестественно выпрямилась и застыла в напряженном ожидании.
      На Тедди Геймбл сегодня были ее обычные штаны из оленьей кожи и такая же рубашка. Она по-прежнему стояла спиной к Рису, и тот, взглянув на мягкие очертания фигуры человека в мужской одежде, сразу понял, почему «Геймбл Лайн» в таком бедственном положении. Такого рода мужчины встречались ему во Франции. Он стоял и смотрел, но, прежде чем он открыл рот, чтобы сказать вслух о своих подозрениях, Люсьен уже выразил его мысли вслух.
      – О боже! – прошептал слуга, пожалуй, слишком громко. – Да этот месье Геймбл выглядит уж что-то слишком изнеженным. Прямо какой-то маменькин сыночек.
      – О, это в лучшем случае, Люсьен, – ответил Рис, поздно сообразив, что говорит во весь голос.
      После утреннего разговора с Адамсом и Кейбом Нортропом, после новой атаки на дилижанс эти слова какого-то француза окончательно вывели Тедди из себя. Она развернулась с яростью горячего пустынного смерча, а поскольку в руках у нее находился длинный, тонкий хлыст, Рис моментально убедился в своей ошибке.
      – В худшем! – произнесла она, яростно сверкнув глазами, голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Я хоть и девушка, но найду что ответить двум узколобым иностранцам! И у меня найдется чем угостить двух накрахмаленных оболтусов!
      Люсьен отшатнулся назад. В то же мгновение она уперлась стеком в грудь его хозяина.
      Взгляд Риса скользнул по высоким выпуклостям под рубашкой и манящей ложбинкой между ними.
      – Так вы женщина?! – воскликнул он.
      Это вызвало у него такое же потрясение, как если бы он зажег фитиль на упаковке с динамитом и сунул себе в карман. Откашлявшись, он произнес первое, что ему пришло в голову:
      – Э… Ну… Спасибо, что вы мне это сказали! Вне себя от гнева, Тедди снова ткнула Риса в грудь хлыстом. Но прежде чем его кончик коснулся темно-синего парчового жилета, Рис перехватил орудие возмездия. Расставшись с графиней, Рис еще не встречал женщину, готовую доставить ему неприятности. И, право же, надеясь на свой мужской шарм и обаяние, он рассчитывал прожить свою жизнь без подобных приключений.
      Раздосадованный своей оплошностью и изо всех сил желая загладить свою ошибку, он отвесил Тедди Геймбл галантнейший поклон. Одновременно он оглядел девушку и сразу заметил мерцание серебряного ожерелья на ее шее; на запястье у нее был точно такой же браслет, украшенный изумрудами; черный кожаный пояс с нашитыми на нем серебряными бляхами стягивал тонкую талию. Увидев все это и мгновенно оценив, Рис пришел к выводу, что еще не все потеряно. Драгоценности, которые на ней были, явно давали ему возможность найти ключ к ее сердцу, несмотря на странные одежды этой амазонки.
      Тедди Геймбл могла носить мужские штаны, но она не была лишена женских слабостей.
      Рис улыбнулся ей одной из своих самых замечательных улыбок и бархатным, интимным голосом, от которого подкашивались колени у многих, очень многих женщин, сказал:
      – Мадам… муазель Геймбл, примите мое глубочайшее сожаление. Мне кажется, что мы несколько погорячились.
      Тедди посмотрела на него так, что ему показалось, будто под кожу влепили заряд дроби.
      Вырвав из его рук свой хлыст и сделав шаг к высокому незнакомцу, Тедди раздельно и отчетливо произнесла:
      – Засунь свое сожаление ослу под хвост!

      Тедди проследовала в салун «Медный колокол», подошла к угловому столику и, пинком отодвинув стул, села. Рис уселся за тем же столиком напротив и, улыбнувшись для пущего эффекта, представился:
      – Марк Андре Рис Делмар к вашим услугам, мадемуазель.
      Покончив таким образом с официальной церемонией знакомства, он положил руки на стол и стал смотреть на девушку, отчасти еще и потому, что от нее, действительно, трудно было отвести взгляд.
      Тедди Геймбл и вправду была хороша. Еще не совсем остывшая от гнева, настороженная и колючая, она была не похожа ни на одну из тех женщин, которых ему доводилось знать. У нее были правильные, удивительно красивые черты лица. Кожа под жаркими солнечными лучами приобрела красивый золотисто-медовый цвет, почти такой же, как у ее куртки и оленьих штанов. А глаза девушки, все еще горящие от гнева, были самыми красивыми из всех, какие Рису доводилось когда-либо видеть, и сияли тем же зеленовато-синим цветом, что и ее замечательные камни в ожерелье.
      – Меня зовут просто Тедди, – сказала она. – И мне не нужны эти ваши «мадемуазели», словно я сама не знаю, кто я такая.
      Быстрым движением руки она бросила свою шляпу на свободный стул, стоявший рядом, и Рис снова оказался приятно удивлен. Он приготовился увидеть коротко остриженную голову, но оказалось, что у его собеседницы густые и блестящие рыжевато-коричневые волосы, собранные в тугой узел на затылке.
      Рис убедился в том, что был прав, когда подозревал у этой женщины некоторые слабости и даже прелести, свойственные ее полу.
      – Тысяча извинений, мадему…э-э… Тедди, – тут же кивнул он. – Я просто хотел быть учтивым.
      – Ну и не затрудняйте себя, – парировала она. – Давайте-ка лучше выкладывайте, почему это вы считаете себя совладельцем «Геймбл Лайн».
      Если сказать, что Рис улыбнулся, то это значит не сказать ничего. Наверное, так улыбаются ангелы прибывающим на небеса праведникам.
      – Не то что считаю, Тедди. Это самая настоящая правда!
      Рис вынул из внутреннего кармана кожаный бумажник, в котором держал бумаги, переданные ему Закери Геймблом, и сказал:
      – Месье Закери Геймбл поставил свою часть доходов от компании как ставку во время нашей с ним игры в карты… – Со специально предназначенной для Тедди неторопливостью Рис разложил на столе бумаги и закончил: – И он проиграл…
      Сердце у Тедди упало. Конечно, подпись дядюшки Зака сомнений не вызывала, это был его корявый почерк. В документе говорилось, что он передает свою часть доходов от их семейной компании этому вот французу как залог за уплату карточного долга. И, очевидно, дядя Зак либо не сумел, либо не захотел выкупить обратно свою долю.
      Но даже если и так, Тедди не имела ни малейшего намерения добровольно соглашаться на то, что ей говорил этот пройдоха. Нет! Она будет бороться!
      – Дядя Зак должен будет сообщить мне сам, что передал вам свои права на доходы от нашей компании, – холодно заявила она. – Лично я думаю, что вы просто ограбили его и заставили сделать эту подпись.
      Рис смертельно побледнел. Он начал было вставать со стула, но затем снова сел на место.
      – Мадемуа… – он чертыхнулся про себя, затем сделал глубокий вздох и медленно сказал: – Видите ли, если бы месье Геймбл мог в настоящий момент кому-нибудь, хоть что-нибудь рассказать, то мне не пришлось бы проделать весь этот кошмарный путь сюда с этими документами.
      – Что вы имеете в виду? – Тедди подозрительно посмотрела на француза.
      – Ваш дядюшка умер.
      – Как?! – У нее по спине пробежал холодок, когда ее вдруг озарила страшная догадка. Ледяной взгляд девушки уперся в лицо Риса.
      – Неужели вы?..
      Рис покачал головой:
      – Нет, нет! Он умер во сне, не успев выкупить свой залог. И я удивлен, что ваши агенты в Лондоне не поставили в известность вас… или его семью.
      – А я и есть его семья… – теперь уже растерянно произнесла Тедди, чувствуя предательскую тошноту. Еще недавно она боялась, что дядя Зак вернется и весь их бизнес полетит в тартарары, и вот случилось даже худшее, чем можно было предположить. Вместо дядюшки появился этот французский хлыщ. Она почувствовала запоздалое раскаяние. Они с бабушкой были для него единственными родными людьми, а она даже не вспоминала о нем. Да, черт побери! Она все равно любила этого беспокойного старого глупца!
      Слезы показались на глазах девушки, но уже в следующую секунду она взяла себя в руки. Нельзя было позволять, чтобы этот, как его там, Марк Андре Рис Делмар увидел ее слабой. Пробормотав слова молитвы, Тедди оттолкнулась от стола и встала.
      – Маде… о, Тедди! – воскликнул Рис в отчаянии, увидев, что его собеседница пошла к выходу из салуна. Заметив, что при звуках его голоса глаза всех присутствующих обратились к нему, он вежливо поклонился всем и никому в отдельности, схватил бумаги и, сунув их в карман, поспешно бросился за девушкой. Ему удалось догнать ее за качающимися дверями.
      – Но, наши дела… – начал было Рис.
      Тедди резко отмахнулась от него.
      – Неужели мне нельзя в такую минуту побыть одной?
      Спустя еще секунду она легко вскочила в седло большой сильной лошади, которая, по мнению Риса, больше подходила для того, чтобы на ней пахать, чем ездить верхом. Копыта лошади глухо застучали по пыли, которая, поднявшись столбом, медленно стала оседать на его когда-то лучший костюм, смешиваясь с пылью дальних странствий, уже нашедшей себе там пристанище.
      Кто-то тронул Риса за локоть, и, резко обернувшись, он увидел Люсьена. Слуга озабоченно посмотрел на своего господина и спросил:
      – Месье, а где же мы с вами устроимся на ночь? Рис вздохнул и с тоской посмотрел вдаль, туда, где лучи заходящего солнца окрашивали вечернее небо в янтарно-красный цвет.
      Тедди Геймбл, не проявив ни малейшего гостеприимства к путешественникам, скрылась с глаз. К счастью, на окраине городка Рис заметил какую-то конюшню с эмблемой «Геймбл Лайн». Он кивнул в ту сторону и сказал Люсьену:
      – Пошли, может, там найдется для нас свободное стойло!?

* * *

      – Эй, вставай-ка, мистер! – Хорейс Рупер, пришедший задать корму лошадям, воткнул вилы всего в шести дюймах от его лица. – Мы тут не любим всяких скряг, которым жалко потратиться на ночлег.
      Рис вскочил на ноги так стремительно, что сено разлетелось во все стороны. В углу стойла стоял, дрожа, как осиновый лист на ветру, Люсьен и бормотал что-то на своем родном языке. Здоровяк, ворвавшийся к ним в стойло с вилами, теперь вырывал их из земли и держал, как индийское копье.
      – Да нет же, вы ошиблись! – запротестовал Рис. – Я…
      – Ты – наглец, который вторгся в чужие владения! – оборвал его Руп. – А теперь, давайте, выметайтесь отсюда оба, пока я не оставил вам кое-каких отметин на память!
      – Эй, успокойся, Руп! – донесся чей-то знакомый голос от двери конюшни.
      Но Рис не отважился повернуться туда, так как мужчина по имени Руп по-прежнему грозил наделать в нем дырок.
      – Это же тот самый парень, который вчера во время налета завалил того бандита!
      Руп недоверчиво посмотрел на обвешанного клочками сена Риса Делмара.
      – Вот этот хлыщ?
      Подошедший к ним Здоровяк Билл, руки которого были перевязаны чистыми бинтами, приветливо улыбнулся и утвердительно кивнул:
      – Я понимаю, что этот парень не похож на силача, который одной рукой поднимает камни и выбивает из седла бандюг, но это именно он!
      Руп воткнул вилы в охапку сена и произнес:
      – Извиняюсь.
      Он протянул руку Рису:
      – Полагаю, что я должен поблагодарить вас, и думаю, что вы объясните причину, по которой оказались в моей конюшне.
      – Это ему кажется, что он имеет право спать в твоей конюшне! – послышался голос Тедди, которая ввела в помещение свою большую лошадь и обмотала поводья вокруг коновязи. Затем, повернувшись к мужчинам, она добавила:
      – Этот тип заявляет, что он – совладелец «Геймбл Лайн»!
      – О черт, что ты говоришь! – рука Рупа, протянутая Рису, упала вниз, а в голосе послышался вызов.
      – К сожалению, приходится признать, что часть его истории подтверждается! – сказала мрачно Тедди. – С сегодняшней почтой пришло письмо, в котором лондонские власти сообщают, что дядя Зак умер больше месяца тому назад, то есть в июне.
      – А что он еще говорит? – спросил Руп.
      – А еще он говорит, что перед своей кончиной дядя Зак решил нас разорить и передал свою долю наследства в компании вот этому типу. Вернее, он поставил ее вместо ставки в карточной игре и проиграл.
      – Ему? – присутствовавшие посмотрели на Риса так, что он сразу понял: в конюшне ему больше не ночевать. Не пустят!
      – Так он говорит.
      – Это не я, это документы, которые мне отдал месье Геймбл, так говорят! – воскликнул Рис. – Этому, между прочим, и свидетели есть!
      Он указал на своего спутника.
      – Вот, Люсьен может подтвердить и… Тедди неприветливо посмотрела на Люсьена.
      – Для доказательства нам нужно подтверждение другого человека! – заявила она. – И пока мы его не получим, ваши документы – простые бумажки! Понятно?!
      – Нет! – Рис стряхнул солому со своих брюк. – Насколько я понимаю, меня отсюда выставляют. Мне не нужна ваша «Геймбл Лайн», а только моя доля. Если бы месье Геймбл не умер, то он оплатил бы карточный долг и выкупил бы свою долю в компании на следующий день после игры.
      Рис не стал добавлять, что у него уже возникли сомнения относительно выплаты долга.
      – Только это и привело меня к вам! И уверяю вас, что мне больше всего на свете хочется скорее договориться с вами и уехать из этой дыры.
      – Можете уезжать хоть сейчас! – парировала Тедди. – Но я не собираюсь выплачивать карточные долги Зака!
      Она с такой яростью фыркнула, что с ее лба взметнулись пряди золотисто-каштановых волос.
      – А если вы хотите получить деньги за те бумажки, которые с собой привезли, вам придется долго ждать, потому что я не расстанусь ни с одним пенсом, пока не буду убеждена, что вы получили бумаги законно.
      – Но это же займет месяцы, а, может, и целый год! – запротестовал Рис.
      – Примерно около этого! – хладнокровно ответила Тедди. – Но пока я не найду в Лондоне какого-нибудь свидетеля, достойного доверия, который бы подтвердил ваши слова, вы не получите от меня ни цента.
      Руп кивнул Здоровяку Биллу, и они оба пошли кормить лошадей. Мужчины остановились поблизости, чтобы слышать разговор.
      – Но мадемуа… Боюсь, что я не смогу так долго ждать, – возразил Рис. Теперь ему особенно не хотелось, чтобы кто-то, хоть кто-нибудь, спрашивал о нем в Лондоне.
      Тедди провела рукой по теплому лошадиному боку. У нее была слабая надежда, что история, рассказанная французом, и письмо окажутся фальшивкой. Но она слишком хорошо знала своего дядюшку Зака, чтобы всерьез рассчитывать на такое счастливое стечение обстоятельств. У дяди было слабое сердце и, сказать по правде, еще более слабая голова. Это была шутка как раз в его духе, особенно, если он почувствовал, что дни его сочтены.
      Итак, если все будет складываться не лучшим образом, и этот француз на самом деле окажется совладельцем компании, то ей не следует относиться к нему слишком уж враждебно. Как-никак у него сорок процентов «Геймбл Лайн».
      Однако главная беда в том и заключалась, что Тедди не могла относиться к этому французу враждебно. Марк Андре Рис Делмар одним своим появлением принес ей столько беспокойства!
      На мгновение у нее мелькнула мысль, что после всех до глупости невероятных событий этого дня было бы хорошо просто заорать от досады. Жаль, нельзя – кругом полно людей. Поэтому, смиренно вздохнув, Тедди только неприветливо посмотрела на незваного гостя, а затем резко отвела взгляд. И провалиться ей на этом месте, если ей нравится, как он на нее смотрит. От его пронзительных голубых глаз у Тедди внезапно закружилась голова.
      – Если у вас в настоящее время нет денег, – более чем прохладно сказала Тедди, стараясь не обращать внимания на блеск его глаз, – мы можем предложить вам кое-какую работу здесь при лошадях. Помогайте пока Рупу. А за это будете получать еду и, кроме того, сможете тут же ночевать. Естественно, это относится и к вашему человеку.
      – Но, мадемуазель, это невозможно. Я слуга месье Делмара – важно сказал Люсьен.
      – Слуга?! – Тедди язвительно засмеялась. – Ну, черт возьми, полагаю, вы сможете держать его пальто, пока он будет махать вилами.
      Резко стряхнув солому с рукава, Рис шагнул к девушке.
      – Вы не должны оскорблять моего слугу и друга! – решительно заявил он.
      В ответ Тедди, уже собираясь уходить, пожала плечами и обронила:
      – А я этого и не собираюсь делать. Я хотела оскорбить вас.
      Разъяренный Рис, покраснев от гнева, бросился было вслед за ней. Но Люсьен удержал хозяина и, когда девушка уже скрылась из виду, спросил, не скрывая тревоги:
      – Месье Рис, как вы полагаете, тут, в Аризоне, много таких, как она?
      – Думаю, что нет, – задумчиво ответил Рис. – Убежден, что это был опытный образец, и Господь Бог сразу заметил свою ошибку.

* * *

      Руп вышел из конюшни на пару минут раньше Тедди.
      Облокотившись на жерди, ограждавшие двор, он закурил и стал ожидать. Наконец, Руп услышал, как девушка тихо выругалась, выйдя во двор. Затем раздался стук ее каблуков по утоптанной земле, прервавшийся, когда она пинком отбросила большой булыжник, лежавший у нее на дороге.
      – Зря ты так разозлила этого француза, Тедди, – спокойно произнес Руп. Крохотный огонек его сигареты ярко замерцал в темноте, затем снова потускнел. – Парень может оказаться умнее, чем ты полагаешь.
      Тедди мучительно возвела глаза к небесам, всем своим видом показывая, что она сейчас не расположена к тому, чтобы выслушивать советы, неважно, хорошие или плохие.
      – Я собираюсь терпеть его ровно столько времени, сколько мне потребуется, чтобы собрать денег для расчета с ним. – Она тяжело вздохнула и, замедлив шаги, направилась к Рупу. – Ты, наверное, забыл, что папа вложил все наши свободные деньги в те три новых дилижанса за месяц до своей смерти.
      – У-гу, – неопределенно промычал Руп, сделав глубокую затяжку. – Сдается, ты довела этого француза до того, что он теперь бесится, как необъезженная лошадь под седлом.
      Тедди громко застонала:
      – Не знаю, почему этот тип должен чувствовать себя сейчас лучше меня.
      – Уверен, если ты немножко поразмыслишь, то и сама поймешь, – сказал Руп многозначительно. – Неужели ты забыла, что тут, поблизости, есть кто-то, кто готов заплатить за это любую сумму?
      – А, черт! – Туман в голове Тедди рассеялся, и ее пронзила догадка: Адамс! – Она с силой ударила по жерди.
      – Я и не подумала о нем!
      – А надо бы подумать, потому что Адамс обо всем к утру узнает. И он будет с французом значительно ласковее тебя.
      – А, дьявол! – поморщилась Тедди. – Адамс наверняка расцелует его в… – Она сердито уставила палец, словно дуло пистолета, на Рупа.
      – И не вздумай говорить, что я должна это сделать!
      – Да я ведь только говорю, что тебе надо быть чуть полюбезнее с этим малым. Надо посоветовать ему не глотать сразу приманку Адамса. А лучше всего вот что: отвези-ка его к себе на ранчо. Если сможешь, подержи его там. Адамсу туда не добраться!
      Снова застонав, Тедди согласилась: Руп был прав! Перриш Адамс был набит деньгами по самую завязку. Он может купить любого хозяина вместе с его ранчо в округе. Нет! Адамсу, действительно, будет несложно заплатить Делмару! Она сжала зубы и почувствовала глухую ярость. Благодаря дядюшке Заку, ей придётся унижаться перед этим французом, хотя, кроме раздражения, он ничего у нее не вызывает. Адамс будет землю рыть, чтобы заполучить сорок процентов «Геймбл Лайн». Он чуть весь город не поднял на дыбы, пытаясь получить те 10 %, которые Зак поставил на кон и проиграл перед своим отъездом из Вишбона. Сейчас этими десятью процентами владел Руп, но была чистейшая случайность, что ему удалось найти того типа, который выиграл у Зака, и перекупить у него ту долю.
      Тедди слышала, что Адамс до сих пор разыскивает того человека. И, конечно, когда он услышит о Делмаре, он вцепится в него руками и ногами; ведь пятьдесят процентов – это не шуточки! Не стоит и говорить о том, сколько он заплатит за такую возможность. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Чтоб этого Адамса черт взял! Придется его разочаровать. Она проследит за тем, чтобы этот негодяй никогда не получил даже билет на «Геймбл Лайн». Она может рассчитывать на Рупа, и он поможет ей справиться с любыми трудностями. Но этот француз… Мысленно она выругалась самым замысловатым образом. Однако ей придется отбросить свою неприязнь ради дела.
      – Ладно, отвези его на ранчо, – устало сказала она. – Скажи ему, что мы поговорим с ним за завтраком.

      В спальне одного лондонского дома слуга подал завтрак в постель крепкому, плотному англичанину по имени Эйвери Нокс.
      Хозяин, не говоря ни слова, сунул его слуге обратно. Тот от удивления едва удержал тяжелый поднос, и несколько капель кофе пролились на смятую постель прямо у ног хозяина.
      – Проклятье! – воскликнул Нокс и отдернул ногу. Испуганный слуга поставил поднос на туалетный столик и начал быстро вытирать коричневые пятна от кофе.
      – Ладно, потом вытрешь! – махнул Эйвери Нокс неуклюжему парню, которого нанял недавно. За последние месяцы ему пришлось отпустить всех лучших слуг в целях экономии, и перемены, происшедшие в его жизни, вовсе ему не нравились. Вот уже сколько времени он вынужден терпеть общество тупых, ленивых идиотов, подобных этому Мейгзу.
      – Позови сюда Сьюарда! – приказал он. – Я хочу его видеть!
      – Сию минуту, сэр!
      Лакей неуклюже ринулся из комнаты, но запнулся за довольно обшарпанный ковер и чуть не упал. Нокс взорвался ругательствами, прежде чем слуга выпрямился.
      – Мейгз! – загремел он. – Забери с собой этот поднос!
      Когда Мейгз вернулся, Нокс поглубже зарылся в одеяло и угрюмо буркнул:
      – Неужели я должен тебе говорить о всякой мелочи!
      – Нет, сэр! – торопясь скрыться от хозяйского гнева, Мейгз сгреб поднос и почти рысью побежал к открытой двери.
      Через несколько минут в комнату вошел кряжистый человек с пышными рыжими бакенбардами.
      Будучи человеком осмотрительным, Дерби Сьюард огляделся по сторонам, войдя в спальню, чтобы удостовериться, что они одни в комнате. Осмотр его удовлетворил. Комната, в которой он сейчас стоял, была обставлена довольно бедно, хотя и память Сьюарда, и отметки на ковре говорили о том, что она знавала лучшие времена.
      Исчезло большое, роскошное бюро с ореховым комодом, ушел в небытие длинный, удобный диван, и теперь остались только широкая кровать, несколько ободранных стульев и маленький столик.
      «Человек в отчаянном положении очень уязвим, – подумал Сьюард, закрывая за собою дверь на замок. – И Нокс, явно, в таком печальном положении, если уж распродает свою мебель, стараясь выручить деньги.».
      – Вы хотели меня видеть? – безразлично спросил Сьюард, понимая, что Нокс без него не сможет обойтись, даже если начнет продавать собственные штаны.
      – Сто лет бы мне тебя не видеть! – раздраженно ответил Нокс. – Но ты мне нужен.
      – Говорите, что вам нужно! – Сьюард подошел поближе к кровати, разглаживая густые бакенбарды. Они были его гордостью, его украшением и служили ему вознаграждением за преждевременную лысину.
      – Мне нужно то же самое, что и раньше! Нокс, все еще в нижнем белье, подложил пуховую подушку под спину.
      – Меня интересует француз и письмо!
      – Делмар исчез! – напомнил спокойно Сьюард. – И поскольку здесь ему обеспечена виселица, то едва ли он снова сунется в Лондон. Теперь о письме, – продолжал он так же монотонно и спокойно. – У женщины его не было с собой. Мы не можем с уверенностью сказать, что Делмар никогда его не получит и никогда не узнает о его содержании.
      – Если только эта старуха не рассказала ему все перед смертью! – сварливо заметил Нокс.
      – Невозможно! – с уверенностью ответил Сьюард. – Эта женщина умерла перед его дверью. Слуга втащил ее внутрь, когда она уже не могла слова сказать.
      – Это ты так говоришь! – буркнул Нокс. – Обдумав все, я решил, что на карту поставлено слишком много, и нельзя допустить ни малейшего риска.
      Сьюард пожал плечами:
      – Теперь это будет слишком поздно.
      – А чья это вина? – сварливо спросил Нокс. – Если бы сделал так, как я хотел…
      – Я сделал так, как вы просили! – Сьюард подвинул один из стульев поближе к кровати и уселся на него, забросив ногу на ногу.
      Передразнивая аристократический акцент Нокса, он повторил его приказание:
      – «Упеки его! Найди способ сделать его виноватым. Сделай так, чтобы Делмар никогда не узнал о завещании! Повторить!»
      – Ну, ты слишком спешишь, – сказал Нокс и поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. – Этого человека обвинить-то обвинили, но повесить-то не могут, пока он не найден! Ха! Лучше бы ты как следует подумал тогда и всадил бы этот нож в сердце Делмара!
      – Но вы говорили…
      – Да я, черт бы тебя взял, и сам знаю, что я говорил! – рявкнул Нокс. – Можешь не повторять!
      Он внезапно замолчал. Ему слишком хорошо было известно, что в теперешней ситуации он должен винить только себя и больше никого, но себя-то он ни в чем не винил! Более того, себя Нокс как раз рассматривал как невинную жертву обстоятельств и как человека, которого вынудили совершить то, что он совершил. Сказать вернее, вынудил один человек. Злобно прищурившись, Нокс проворчал себе под нос вовсе не для того, чтобы услышал Сьюард, а просто, чтобы дать выйти наружу клокотавшей в нем ненависти:
      – Грязный, вонючий ублюдок!
      – Полагаю, вы имеете в виду вашего дядюшку? – ухмыльнулся Сьюард.
      Нокс поднял глаза на сидящего у кровати мужчину и угрюмо ответил:
      – Правильно полагаешь. Лорд Эндрю Нокс – сумасшедший болван. Надо же! Он хранил свой поганый секрет тридцать лет! И обрушил все это на меня уже после своей смерти. Мерзкая могильная шутка!
      Нокс сцепил пальцы обеих рук и, сложив их на своем круглом животе, добавил:
      – Я его никогда не любил, ты же знаешь.
      – Да, так вы говорили, – кивнул Сьюард, мрачнея. У Нокса была отвратительная манера пыхтеть в промежутках между фразами. Эта привычка, а также то, что историю эту уже приходилось несколько раз выслушивать и раньше, начинало страшно раздражать Сьюарда.
      – На самом деле, я его ненавидел, – продолжал Нокс, не обращая ни на кого внимания и испытывая только настоятельную потребность в том, чтобы его слушали. – Он обращался с моим отцом, как со слугой, и довел его до преждевременной смерти. Нокс попыхтел и продолжил:
      – А меня он вообще преследовал, словно волк ягненка.
      – Надо же, какой вероломный человек! – счел возможным посочувствовать Сьюард.
      – Хуже, – удовлетворенно кивнул Нокс, – жалкое ничтожество! Он тридцать лет придирался ко мне: «Следи за своими поступками, малыш, не то я оставлю все, что имею, церкви».
      Нокс посмотрел прямо на Сьюарда.
      – Признаюсь, я верил ему. Если была возможность, он даже ломаного гроша не тратил, только сидел на своих капиталах и смотрел, как они увеличиваются. И все время делал вид, что именно я его наследник. И никогда не сказал слова о…
      – О жене и сыне, – добавил Сьюард, желая прервать этот утомительный поток воспоминаний.
      Глядя перед собой, Нокс расцепил пальцы и начал раздраженно мять край бархатного одеяла.
      – Тридцать лет хранил свою проклятую тайну! – снова забормотал он. – И ни разу даже не заикнулся об этом! Конечно, я слышал от слуг сплетни о том, что когда-то у старика была интрижка с какой-то француженкой-кухаркой. Говорили, что он вроде бы соблазнил ее и даже приблизил к себе, а потом избил чуть ли не до полусмерти. Так, что она сбежала от него и родила кого-то там.
      Нокс покачал головой, чувствуя новый приступ раздражения.
      – Но кто же мог предположить, что он женился на этой шлюхе еще до того, как выгнал ее! И даже не побеспокоился о разводе с ней!
      Не ожидая ответа, Нокс резко выбросил руку, схватил колокольчик и позвонил.
      – Ну вот, теперь; пожалуй, можно и кофе выпить. И еще надо сказать Мейгзу, чтобы он принес рому.
      Настроение у Нокса было отвратительное. Он даже подумал, что лучше бы сегодня ему провести весь день в постели.
      Сьюарда все-таки увлек рассказ Нокса, и он добавил:
      – Думаю, это все – от гордости. Лорд Эндрю Нокс, должно быть, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его жене-кухарке, которую он не смог удержать при себе.
      Он запустил пальцы в свою густую бороду:
      – Однако, сэр, вас он поставил в совершенно безвыходное положение, так что и ума не приложишь, что теперь делать!
      Нокс кивнул и прищурился так, что его маленькие глазки почти исчезли в складках жирного лица.
      Согласно условиям завещания дядюшки, и его титул, и все его состояние, за исключением сущей малости, передавалось сыну, которого он даже и не знал: какому-то французу по имени Марк Андре Рис Делмар. А он, Эйвери Нокс, всю жизнь надеявшийся унаследовать дядюшкино состояние и считавший себя единственным наследником, оказывается получит все только в случае заключения сына лорда Эндрю в тюрьму или вообще в случае смерти.
      Дядюшкины душеприказчики уже установили, что Делмар жив, но пока что не нашли его. А между тем время уходило, и кошелек Нокса становился все тоньше.
      В довершение всех несчастий, после убийства той женщины чертовы дядюшкины адвокаты заявили ему, что судьба дядюшкиного состояния определится тогда, когда Рис Делмар будет или обвинен, или оправдан.
      – Говорю тебе, я уверен, что старикан хотел, чтобы я погубил Делмара, – задумчиво произнес Нокс. – Я убежден, что моими руками лорд Эндрю хотел рассчитаться с той шлюхой, которая так одурачила его.
      Тут Нокс откашлялся, чтобы прочистить горло, и повернул свои остекленевшие глаза к Сьюарду:
      – Дядюшка считал всегда меня своим сыном. После этих слов его глаза заблестели.
      – Он так говорил! И я должен выполнить его волю. Делмар должен умереть! Именно этого хотел от меня мой дядя – в этом нет сомнений. Старикан желал, чтобы я оказал ему эту услугу, прежде чем титул и состояние станут моими.
      Тут Нокс уже в упор посмотрел на Сьюарда:
      – Я же говорил, что он был сумасшедшим.
      Сьюард подумал, что слушать об этих семейных дрязгах – не самое интересное занятие. Но ему-то какое дело! Его наняли, пообещав очень хорошо заплатить, после того как наследство старика попадет в руки Эйвера Нокса. А что он должен будет сделать – для него не имело никакого значения.
      Немного помолчав, Сьюард сказал:
      – Чтобы отыскать Делмара, мне нужны еще деньги.
      Нокс мгновенно подсчитал, сколько у него осталось от маленького отцовского состояния. Осталось не очень много. Все это время он сорил деньгами направо и налево. Нокс не видел причин, чтобы скупиться, ведь он был наследником лорда Эндрю. И очень скоро должен был получить столько денег, что их хватило бы ему до конца дней. Однако до тех пор приходилось усмирять свои ненасытные потребности. А денег оставалось все меньше, даже слишком мало. И все же он будет тратить их на то, чтобы отыскать Делмара! Теперь, наконец, воля дядюшки стала ему ясна. Просто Эндрю Нокс всегда подвергал своего племянника проверкам. Он всегда хотел от него невозможного.
      Несомненно, лорд Эндрю Нокс оставил ему свой титул и состояние как награду.
      Эйвери Нокс должен завоевать ее, доказать, что он достоин столь высокой чести! Ну, что ж, он докажет! Прежде он не совсем понимал волю дядюшки. Он только пытался скрыть завещание от Делмара, хотел упрятать французика в тюрьму. Но на этот раз он больше не ошибется! Он покончит с Делмаром! Руками Сьюарда, конечно. Сам он в этом деле замешан не будет.
      – Осталось не так уж много, – сказал Нокс. – Найди его! Убей его!
      Дерби Сьюард улыбнулся.

* * *

      Графиня Клеменсо гордилась тем, что знала и была знакома практически со всеми знатными особами Лондона, однако, она не смогла узнать джентльмена с огненно-рыжими бакенбардами, нанесшего ей визит. Если бы на его карете не было герба герцога Митфордского, она ни за что бы не согласилась принять его. Но сейчас, когда он уже сидел у нее в гостиной и им даже подали чай, она все больше склонялась к мысли, что приняла правильное решение, решив выйти к гостю. Конечно, виной всему было, главным образом, любопытство.
      До настоящего времени герцог отвергал все приглашения навестить ее, и вот, наконец, перед ней сидел его адвокат.
      – Видите ли, графиня, это довольно деликатное дело. – Дерби Сьюард снова разговаривал с интонациями, которые применял более образованный Эйвери Нокс, имитируя даже его произношение. – Герцог умоляет вас о снисхождении.
      – О! Я с огромным удовольствием сделаю для герцога все, что в моих силах! – вежливо улыбаясь, ответила графиня. Она уже представляла, как приглашает его к себе на ближайший званый вечер.
      Уж теперь-то он не сможет отказаться – услуга за услугу.
      – Ах, герцог будет чрезвычайно польщен! – жизнерадостно заметил Сьюард, а затем, вновь став серьезным, продолжал:
      – Он хотел бы навести справки о вашем… знакомом французе.
      Даже сквозь пудру и румяна было видно, как она покраснела. Из-за Риса Делмара она стала предметом насмешек. Любое упоминание об этом человеке не допускалось в ее доме. Если бы Сьюард не был посланцем герцога, она приказала бы немедленно выставить его вон. Однако вместо этого она быстро оглянулась, чтобы убедиться, не слышат ли их слуги, затем неуверенно сказала:
      – Видите ли, мистер Сьюард, я едва знала его. Но… Сьюард сделал успокаивающий жест рукой:
      – Это понятно, графиня. Герцог только надеется, что вы вспомните хоть что-нибудь из того, что говорилось о нем во время ваших бесед с властями. Понимаете, вы – его последняя надежда. Француз должен герцогу некоторую сумму. Карточный долг, знаете ли.
      Сьюард сделал паузу, чтобы дать возможность женщине обдумать его слова, а затем продолжил:
      – Это дело принципа. Герцог всегда платит долги и требует того же от других.
      – Как это мудро! – Графиня с облегчением вздохнула. Кажется, у нее появилась надежда, что ее несчастье может стать триумфом, если она вспомнит что-нибудь важное о французе и расскажет об этом адвокату герцога. К несчастью, сколько она ни напрягала свою память, ничего интересного не приходило на ум.
      – Право, я в растерянности, – сказала она, наконец.
      – Ну, графиня, попытайтесь вспомнить. Может, имя какого-нибудь знакомого. Может, планы на будущее, о которых он говорил перед тем, как… – Он не закончил предложения, намеренно желая напомнить графине об обстоятельствах, при которых Рис Делмар покинул дом.
      Женщина нервно потянулась за чаем.
      – Он никогда не говорил об отъезде, – извиняющимся тоном сказала она. – И у него не было друзей, насколько я знаю.
      Притронувшись к чашке губами, она изогнула брови, и на ее лбу обозначились глубокие морщины, которые она тщательно маскировала. Ей обязательно надо что-нибудь вспомнить. Она должна помочь герцогу Митфордскому. Он очень нужен ей за столом. Скандал с убийством женщины в ее доме практически погубил ее репутацию. У графини даже голова разболелась от безуспешных попыток вспомнить что-либо стоящее.
      – Там… у него был слуга, – наконец сказала она. – Он был очень предан… французу.
      Женщина не осмелилась произнести имя Риса Делмара, опасаясь, что вновь разнервничается, вспомнив скандал и все, связанное с ним. Кроме того, несмотря на все несчастья, которые он ей принес, она все-таки очень скучала об этом молодом красавце.
      – Кажется, его звали Буше, – неуверенно добавила она. – Нет, Бурже! Люсьен Бурже!
      Она с надеждой посмотрела на Сьюарда, от всей души желая, чтобы тот признал ее информацию полезной.
      – Этот человек хромал. Думаю, его будет нетрудно отыскать.
      – Несомненно, – ответил Сьюард и встал, так и не притронувшись к чаю. – Разрешите мне, графиня, от имени герцога поблагодарить вас.
      Считая себя реабилитированной в глазах общества, графиня встала и позвала дворецкого.
      – Надеюсь, герцог сам поблагодарит меня за услугу.
      Сьюард кивнул:
      – Можете рассчитывать на это.
      От радости, охватившей графиню, у нее словно рассеялся туман в голове. Она хлопнула в ладоши радостно, будто ребенок, которому дали пирожное.
      – Я вспомнила еще кое-что! – воскликнула она. – Накануне исчезновения француза я сдала ему одну из своих комнат, и он пригласил одного американца сыграть с ним партию в карты. Это был один джентльмен.
      Сьюард, уже выходивший вслед за дворецким из гостиной, резко повернулся к ней:
      – Вы помните его имя?
      – О, да, – с гордостью ответила графиня. – Его звали Геймбл.
      – Геймбл, – повторил Сьюард, рассеянно почесав свой бакенбард. – Американец, говорите?
      – Да, – горделиво, явно любуясь собой, подтвердила графиня. – И это вне всякого сомнения! Кроме того, он оставил свои долговые расписки и бумаги на владение какой-то компанией в каком-то неизвестном мне месте. Рис еще боялся, что этот американец не заплатит ему.
      – Они, должно быть, много стоили?
      – О, да, – ответила графиня. – Уверена, что Рис должен был обратиться к нему.
      – Вы мне очень помогли, мадам! – сказал Сьюард, будучи в полной уверенности, что именно так и случилось, Ни один картежный игрок не простит партнеру долга.
      – Да, так насчет герцога не забудьте! – напомнила ему графиня.
      – Он сам свяжется с вами, – ответил Сьюард, выходя вслед за дворецким.
      Как только дверь дома графини закрылась за ним, он расхохотался. Графиня может надевать свои лучшие наряды и готовиться к визиту герцога. Только вряд ли она его дождется.
      До чего глупы люди! Они считают, что можно прожить без денег, Несколько монет кучеру, и каждый может сделать, что ему нужно, даже приехать в карете герцога, в то время, как сам герцог отсутствует.
      На соседней улице Сьюард вылез из кареты и остановил кэб. Наконец-то ему удалось кое-что выяснить о Делмаре. Конечно, сначала надо найти американца. Ну, с тем-то легко будет договориться. А мистер Геймбл непременно укажет, где найти этого Делмара.
      За игровыми столами Сьюард не был посторонним. Он знал, что за картами люди разговаривают обо всем, даже о поездках и о ближайших планах.

      Рис этого явно не ожидал. По приглашению Хорейса Рупера он приехал на ранчо Геймблов. Строение было похоже на те, которые он видел на восточном побережье Америки. Это было двухэтажное здание с башенкой и крытой верандой. Перед домом росли несколько больших розовых кустов и стояла низенькая зеленая изгородь. Изнутри стены дома были обиты ореховым деревом, и изумительно красивая лестница вела в холл.
      Руп провел Риса в небольшую гостиную, со вкусом убранную. Вдоль стен в специальных вазочках росли незабудки. Длинный диван и стулья были обиты нежно-голубым бархатом. И, вообще, это была милая, уютная комната, которая разительно отличалась от той, где они с Люсьеном провели прошлую ночь.
      Но ни сам дом, ни гостиная были главным сюрпризом, поджидавшим Риса на ранчо Геймблов. Главным сюрпризом оказалась женщина, стоявшая на верхней ступеньке лестницы. Аккуратно причесанные волосы, великолепная осанка, ясный безмятежный взгляд, спокойное лицо поразили Риса до глубины души. Он восхищенно следил за ее грациозными движениями. Она сделала шаг вперед, спустилась на одну ступеньку и благородным жестом положила руку на перила. На ней было простое черное шелковое платье, прекрасно сшитое и великолепно сидевшее.
      Эта женщина была воплощением элегантности и благородной красоты. Она так сильно отличалась от Тедди Геймбл, что Рис удивился, как эти две совершенно непохожие женщины могут быть бабушкой и внучкой.
      – Мадам Геймбл! – Рис поднялся к ней навстречу и представился, прежде чем Руп это успел сделать за него. Женщина подала ему руку, и он галантно поцеловал ее.
      Это была Фелиция Геймбл – мать Зака Геймбла, бабушка Тедди.
      В настоящее время она была в трауре по своим сыновьям, одного из которых не видела уже много лет.
      – Сожалею, что я приехал с плохими вестями! – откровенно сказал Рис. – Примите мои соболезнования и уважение. Надеюсь, что вы простите меня за то, что я приехал сюда и…
      Она со слабой улыбкой остановила его:
      – Я знала своего сына Закери, мистер Делмар, – тихо сказала она. – Он всегда невольно впутывал посторонних людей в свою и нашу жизнь. Едва ли я могу винить вас за его ошибки.
      За спиной Фелиции появилась Тедди в своем мужском наряде.
      – Ха! – хмыкнула она. – Мог бы и отказаться играть в карты с больным человеком!
      – Тедди!
      – Да ладно, бабуля!
      Быстро, примиряюще Тедди поцеловала старую женщину в щеку:
      – Знаю, знаю. Дома только хорошие манеры.
      – Надеюсь, что ты хоть немного помнишь об этом! – бросила на внучку строгий взгляд Фелиция. – Мистер Делмар – наш гость!
      Затем она повернулась к Рису:
      – Мы будем рады, если вы согласитесь позавтракать с нами, мистер Делмар.
      Рис слегка поклонился.
      – Я с радостью принимаю ваше приглашение, – ответил он, непроизвольно улыбаясь и чувствуя, что у него, наконец-то, появился хоть один союзник. Самым изысканным образом он предложил Фелиции руку и повел ее в столовую. Следом за ними направились Руп и Тедди, улучившие момент, чтобы переброситься фразами, пока Рис предлагал стул Фелиции. Затем он попытался поухаживать и за Тедди, но она резко отвергла эти попытки.
      – Я обойдусь без вашей помощи!
      – Вы, наверное, заметили, что Тедди ненавидит светские условности, – заметила Фелиция, изящным движением развернув накрахмаленную до хруста салфетку и укладывая ее на колени.
      – О, да! – Рис посмотрел на Тедди и на мгновение задержал взгляд. «Неприрученная, – подумал он о ней, – как один из тех диких, необъезженных мустангов, которых довелось во множестве видеть из окна поезда во время длительного путешествия через континенты. Один, помнится, такой изумительно золотой масти, долго скакал за вагоном, словно соревнуясь в скорости с локомотивом или с самим ветром. Вот и у Тедди есть во всем облике какая-то вызывающая первобытная сильная красота».
      А вслух Рис сказал:
      – Я думаю, что она очень… самобытна.
      – Я вижу, вы неплохо воспитаны, мистер Делмар, – тень улыбки тронула уголки губ Фелиции Геймбл. – Боюсь, что вы окажетесь в меньшинстве у нас на ранчо.
      – Если вы оба закончили обсуждать мой характер, может, давайте начнем завтрак! – отрывисто бросила Тедди. – А то Руп еще должен добраться до города, чтобы проводить первый рейс.
      – И нам еще надо потолковать с Тедди кое о каких делах, – сказал Руп, становясь на сторону девушки, но совершенно ясно следуя требованию Фелиции сохранять за столом хорошие манеры.
      Фелиция, все так же вежливо улыбаясь, сделала знак служанке подавать еду.
      – Моди – член нашей семьи, – сказала она, знакомя таким образом гостя с женщиной в синем льняном платье и белом переднике, которая расставляла на столе тарелки с деревенскими колбасами и вареными яйцами. – Без нее в нашем доме все пошло бы вверх дном.
      – Не пойдет, если вы будете хорошо есть, – добродушно проворчала Моди. Она была примерно в том же возрасте, что и Фелиция, но двигалась с удивительной энергией, которая сохранилась в ней благодаря свежему воздуху и простому, здоровому образу жизни, который она вела.
      Моди стремительно закружилась вокруг стола, обслуживая всех обедающих. Затем быстро переменила блюда и внесла в столовую круглую корзину горячих, дымящихся бисквитов.
      – Блюда, которые готовит миссис Геймбл, слишком роскошны для работников ранчо, – усмехнулась Моди. – А Тедди, так и вообще, не сможет отличить муку от крахмала.
      – К счастью, – буркнула Тедди и, быстро, мельком взглянув на Моди, встретилась с взглядом Риса.
      Некоторое время за столом все были заняты едой: намазывали масло на бисквиты, размешивали сливки, пили кофе из больших чашек. И поэтому Рис даже не потрудился отвести свой взгляд от Тедди, хотя вид у нее был явно недружелюбный. Сегодня девушка выглядела не так, как вчера. Она зачесала волосы назад и закрепила их гребнями, а у шеи перевязала тонким, мягким ремешком из оленьей кожи, примерно так, как, по представлению Риса, повязывали волосы женщины индианки. У Тедди, оказывается, были очень красивые, длинные волосы, свободно ниспадавшие до пояса, и сейчас они поблескивали, словно мед, который наливают из кувшина в тарелку.
      Рис по-прежнему смотрел на нее. Да, она действительно была очень естественна, в отличие от тех женщин, которых он знал раньше. Он привык к женским лицам, скрытым под маской румян и пудры, лживым и порочным. Лицо Тедди было ясным и чистым, словно у ребенка, которого только что вымыли. Казалось, что ее чувства были написаны у нее на лице. И это было очень симпатично Рису, хотя уж ее отношение к нему вряд ли можно было назвать дружелюбным. Более того, в доме бабушки, окруженная прекрасной полированной мебелью и кружевными гардинами, Тедди не казалась такой неприступной.
      Вчера за обшарпанным столом в салуне она была такой колючей, что Рис даже боялся ее. А здесь, за столом, покрытым белоснежной скатертью, уставленным фарфоровой посудой, Тедди стала совсем другой. Рис подумал, что она просто похорошела в этой обстановке.
      Делмар считал себя специалистом по женской психологии. Однако было в ее поведении что-то, что настораживало его. Казалось, она с трудом сдерживает себя. Если он только не ошибается, за всем этим что-то кроется. Рис вспомнил о том, как сегодня утром их с Люсьеном пригласили погостить на ранчо Геймблов. Явно, это предложение исходит не от чистого сердца. Гостеприимство – качество, не свойственное Тедди. Можно с уверенностью сказать, что в этой ее любезности скрыт какой-то тайный замысел.
      Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Упорство Тедди, ее отказ принять на себя выплату дядиного долга были блефом чистой воды. Она играет. Но зачем ей нужна эта игра? С тяжелым сердцем Рис предположил, что его доля в компании «Геймбл Лайн» стоит вовсе не так много, как говорил Зак Геймбл. Впрочем, может быть, и наоборот: его доля так велика, что Тедди не хочет терять так много. А скорее всего, она совсем не собирается платить ему, а выжидает подходящий момент, чтобы избавиться от него.
      Странно, но как только Рис подумал об этом, почувствовал, что энергия возвращается к нему. Хотя, конечно, плавание из Европы в Америку, затем поездка через весь континент совершенно вымотали его.
      И вдруг его осенило. Он понял, что его так нервирует. Тедди Геймбл бросала ему вызов. В любом случае, она допустила ошибку: Рис Делмар никогда не допускал, чтобы с ним блефовали. И он никогда не уходил от борьбы. Единственный раз в своей жизни ему пришлось спасаться бегством от опасности. Единственный, но последний!
      – Кажется, вам не понравилась наша еда, мистер Делмар? – прервала поток его мыслей Фелиция.
      Сообразив, что он еще даже не прикоснулся к ножу с вилкой, Рис улыбнулся, словно извиняясь, и отрезал добрую порцию ароматной колбасы. Внезапно он ощутил зверский голод.
      – Как вкусно, – пробормотал он, прежде чем отправил в рот второй кусок. – Вам посчастливилось, что у вас есть Моди.
      Покраснев от удовольствия, Моди бросилась на кухню, и спустя пару минут вернулась назад с полным кувшином густого грушевого желе и потребовала, чтобы Рис покушал его с бисквитами. Юноша попробовал и с восторгом заявил, что замечательнее блюда он еще не ел.
      Нет, Рис не забыл ни Дженни, ни своей клятвы отомстить за нее, но пока ему придется жить здесь, среди аризонской пустыни, и Тедди Геймбл придется узнать, что Рис Делмар не из тех, кого можно дурачить.
      Тедди подумала вдруг, что Рис очень похож на лису, забравшуюся в курятник. Более того, у нее появилось твердое убеждение, что этот курятник – ее, и она совершенно бессильна защитить своих породистых курочек от такой лисы. Закрыв глаза, она мысленно спросила высшие силы, за какие грехи ей послано такое испытание. Однако высшие силы промолчали, и Тедди поняла, что помощи ей ждать не от кого, кроме себя самой.
      Что до Делмара, то он беспокоил Тедди значительно больше именно здесь, в доме бабушки. Он вел себя, как рыба в воде. Казалось, что вся эта обстановка была для него привычной и естественной. Она бы, пожалуй, предпочла, чтобы этот француз был смущен и растерян. Тогда с ним легче было бы столковаться. А этот сидит, словно петух. Улыбается бабушке, любезничает с Моди, и та совсем растаяла от его дурацких похвал. Если бы Тедди осмелилась, она бы им обоим язык показала за то, что они так нянчатся с этим типом.
      Неужели они не понимают, что этот наглец может разрушить всю их жизнь?! С дядюшкой Заком, в любом случае, легко было иметь дело: он никогда не вмешивался в дела управления компанией и был доволен теми деньгами, которые они ему посылали периодически.
      – М-да! – Девушка вздохнула и отодвинула тарелку. Обычно любившая поесть, сегодня она едва притронулась к еде. Они с Рупом уже составили план, как принудить мистера Делмара подождать с расчетом. А может быть, и вовсе без денег отправить его обратно.
      – Мистер Делмар! – решительно обратилась она к нему.
      – Лучше – Рис, – обворожительно улыбнувшись, сказал он. – В этой стране, насколько я понял, не любят официальных обращений. Вы – просто Тедди, я – Рис.
      Лишь вчера ей показалось забавным то, как он представился ей. А сегодня он, явно насмехаясь над нею, напомнил ее собственные слова. Тедди почувствовала, как кровь прилила к щекам. Ей сразу стало жарко. Но показывать свой гнев не входило в ее намерения.
      – Ладно, Рис! – С неожиданной для себя легкостью, произнесла она его имя. Ей пришлось старательно скрыть, что она заметила насмешку. – Мы с Рупом обсудили, чем вас занять, пока не придет подтверждение о законности ваших претензий.
      – Что-нибудь другое? Не работа в конюшне? Его слова насторожили ее. Тон Риса вызвал в ее сердце какую-то неясную тревогу. Опасаясь, что сорвется, и зная, что Руп ей сейчас не помощник, так как на его лице застыло выражение: «А я что тебе говорил?», она сильно сжала ручку кофейной чашки и сделала большой глоток уже остывшего кофе. Интересно, что это произошло за последние двенадцать часов, что француз стал таким храбрым?! На несколько секунд она даже засомневалась в том, что перед нею тот самый человек, что и вчера. А вчера лихо она его осадила! Но сегодня этот Делмар выглядел крупнее, мужественнее, словно… вожак табуна.
      Укрывшись за большой кофейной чашкой, она внимательно рассматривала своего недруга. Заметила с неудовольствием его ироническую улыбку, какой-то особенный блеск глаз. Неожиданно и непроизвольно девушка вздрогнула. Этот блеск в глазах и его взгляд на нее порождали в Тедди какое-то странное, тревожное чувство антипатии и волнения.
      Мужчины в окрестностях Вишбона уже давно перестали смотреть на Тедди как на женщину, с которой можно связать свою судьбу. Для них она стала просто хорошим парнем, так что прошло немало времени с тех пор, когда на Тедди смотрели так, как смотрел сейчас этот француз.
      Его взгляд, такой горячий и страстный, словно раздевал ее, в нем читалось огромное желание обладать девушкой.
      Тедди почувствовала, как все тело охватывает жар. Только это было не раздражение. Чувство, охватившее ее, было первобытное и совершенно не знакомое ей. И вдруг, словно по волшебству, Тедди ощутила возле себя мужчину. Ее зрение стало пронзительнее. Она увидела то, что раньше отказывалась видеть: необыкновенный блеск его черных густых волос, которые мягкими волнами ложатся на накрахмаленный воротник рубашки. О, а как этот француз умеет улыбаться! От этой его полуулыбки Тедди чувствовала себя, как на костре.
      Она поставила чашку на стол и непроизвольно потянулась рукой к ожерелью на шее, которое буквально жгло ее.
      Рис проводил своим взглядом движение руки Тедди, и вновь его глаза загадочно замерцали из-под густых, черных ресниц.
      У девушки даже дыхание перехватило. Ей вдруг отчаянно захотелось посмотреть на него. Но когда их глаза встретились, Тедди ясно поняла, что Рис знает, какое впечатление он на нее производит. Негодуя на себя, девушка отвела взгляд в сторону и судорожно вздохнула.
      Однажды рядом с ней, совсем близко, в землю ударила молния. И Тедди до сих пор помнила свои тогдашние ощущения. Вот и сейчас она испытывала нечто подобное. Словно электрический разряд пронзил ее тело, когда она подумала, что Рис, вполне возможно, вовсе не такой уж разнаряженный франт, каким поначалу ей показался. Пожалуй, он опасен. Чрезвычайно опасен!
      – Тедди, вы что-то сказали? – спросил Рис. Вид у него был самый невинный. Это подтверждало ее худшие опасения. Он притворяется, и он, действительно, очень опасен!
      – Забудьте о том, что я наговорила вам вчера о работе, – сказала Тедди, впрочем, вовсе не собираясь извиняться перед ним. Просто она хотела быть уверена в том, что ей удастся помешать встрече француза и Перриша Адамса. – Мы с Рупом решили, что в связи со всеми обстоятельствами вам следует пожить у нас на ранчо. Пока мы не получим ответ из Лондона. Вы и ваш слуга можете занять любую комнату в нашем доме. Вам совсем нет нужды ютиться в конюшне или платить бешеные деньги за жилье в городе.
      – Интересная смена настроения! – прокомментировал про себя Рис.
      Теперь он почти наверняка был уверен, что она чего-то не договаривает. Понятно ведь, что Тедди хочет зачем-то держать его постоянно на глазах. А может быть, наоборот: она его от кого-то или от чего-то прячет? Например, от дел компании?
      – Я подумаю, – вслух сказал он Тедди.
      – Подумаете? Но послушайте, здесь… – начала было Тедди.
      – Да-да, подумайте и скажите нам! – перебил ее Руп, заметив, что Тедди вот-вот сорвется. – Очевидно, Тедди вам еще не сказала, но я – тоже ваш партнер. И не против поладить с вами.
      – Поладить? – с недоумением спросил Рис.
      – Ну, договориться, – пояснил Руп. – Любому же понятно, что когда появляется незнакомец и претендует на его собственность, то каждый захочет узнать, не водят ли его за нос.
      – Одним словом, – не выдержала Тедди, – я уже отправила запрос в Лондон и надеюсь, что свидетели подтвердят нам рассказанное вами. Впрочем, у меня нет никаких сомнений насчет того, что нам ответит этот ваш свидетель.
      – Ну, конечно, – ответил Рис и снова слегка улыбнулся.
      Вообще-то, радости он не испытывал, услышав, что запрос уже в пути. Но и показывать ей свои чувства он не собирался. Она нанесла опасный удар – догадывается ли она об этом?
      А Тедди снова вся загорелась, когда он улыбнулся и долгим взглядом посмотрел на нее. Девушка нахмурилась, но голос ее дрогнул.
      – Тем не менее, розыски свидетеля займут несколько месяцев. И если вы к тому времени не передумаете, то мы, вне всякого сомнения, заплатим вам стоимость вашей доли.
      Рис безразлично, с равнодушным видом пожал плечами. Однако в глазах засветилась насмешка. Пусть-ка она поволнуется. Это ей пойдет на пользу.
      – Да о чем разговор! – воскликнул он самым беззаботным голосом, словно ему было на все наплевать. – К тому времени, может быть, мне так понравится ваша страна и ваша компания, что я и сам не захочу уезжать отсюда и оставлю за собой свою долю.
      – Оставите?! – от его слов, его наглости Тедди чуть не свалилась со стула. – Да как же вам только в голову могло прийти чем-нибудь тут владеть?! Послушайте…
      – Остынь-ка, Тедди! – невозмутимым голосом Руп мгновенно остудил ее пыл. – Нам всем скоро нечем будет владеть, если мы с тобой немедленно не отправимся в город.
      Тедди порывисто поднялась, досадуя на себя и на свой характер, отметив краем глаза, как нахмурилась Фелиция Геймбл.
      – Не волнуйтесь за меня, – уже откровенно смеясь, сказал ей вслед Рис. Он окинул взглядом уходящую Тедди, отметив про себя ее покачивающиеся при ходьбе бедра и колыхание бахромы на куртке. – Уверен, что мне будет уютно в компании таких очаровательных дам.

      – Вьюсь об заклад – вы не взяли приз! – сказал Перриш Адамс двум запыленным ковбоям, которые только вошли в салун под названием «Алмаз», принадлежащий ему, и заказали по паре виски.
      Старший и более крепкий из них пожал плечами. Другой, помоложе, робко взглянул на Адамса и проговорил:
      – Мы не знали…
      – Не здесь, Пит! – перебил его Адамс. – Зайдите с Бойдом ко мне в кабинет, надо поговорить!
      Сам он пошел к двери, находящейся под лестницей, которая вела на второй этаж. Оттуда Адамс осторожно осмотрел помещение салуна. Его «Алмаз» с зеркалами в красивых резных рамках, баром из красного дерева и неплохими картинами, развешанными на стенах в алых обоях, был образцовым заведением в Вишбоне.
      Несмотря на всю его привлекательность, до обеда посетителей обычно бывало немного. Это утро не было исключением. Только у бара стоял человек, уныло склонившийся над кружкой пива, да еще несколько посетителей, не знающих, куда себя деть в такую рань, сидели за столиками. Большинство из них были заняты игрой в покер. Девочки, которые работали на Адамса, не спускались вниз до вечера, пока у них не появлялось достаточно работы.
      – Сожалею, босс, – извинился Пит Смит, – не подумал.
      Адамс прикрыл дверь и сказал раздраженно:
      – Обычное дело! Точно так же, как вчера, когда вы пытались взять этот дилижанс!
      – Нам же никто не говорил, что девчонка Лена Блэлока окажется там!
      Второй ковбой по имени Бойд решил вступиться за брата:
      – Я было хотел с нею немножко позабавиться, но когда она сказала, кто она такая, мы и распсиховались.
      – Вы так разнервничались, бедные, что ускакали без сейфа! Не говоря уж о том, что бросили Лазера!
      Адамс указал им на стулья, а сам присел на угол своего большого стола из орехового дерева. Он был настолько зол, что с удовольствием бы пристрелил их обоих. Адамс не рассчитывал на то, что Тедди Геймбл окажет такое сопротивление или что ее люди решатся на защиту своего экипажа. Но главным образом, он не рассчитывал на то, что Бойд и Пит Смиты и Джо Лазер окажутся такими идиотами, не способными остановить дилижанс. Общение с ними утомило его не потому, что он обращал больше внимания на закон, а просто потому, что предпочитал брать своих врагов хитростью, а не силой. Человек, который слишком полагается на оружие, может получить то, чего хочет, но, как правило, жизнь его коротка. А многочисленные и величественные планы Адамса были рассчитаны на долгую жизнь. Что за интерес добиться чего-нибудь и не иметь возможности спокойно этим наслаждаться! А тут какой-то слизняк наподобие Лазера может моментально поставить под угрозу твои так тщательно разработанные планы.
      – Мы не могли помочь Лазеру, – выдавил Бойд. Каблук его сапога нервно постукивал по полу. – Он завалился, а чертов кучер уже успел подхватить свой кольт.
      Со зловещим огоньком в темных глазах Адамс наклонился к Войду Смиту:
      – И вы смотались и оставили его одного! И теперь он в тюрьме, а мы в опасности, если вдруг он заговорит!
      – Лазер ничего не скажет, – подал голос Пит. – Он знает, что вы его вытянете. Кроме того, с шерифом Блэлоком не должно быть особых проблем.
      Это было правдой. Но как понимал Адамс, дело было вовсе не в этом. Он просто не любил проигрывать. Одним словом, эта троица больше ему не принесет пользы, а вот хлопот с ними не оберешься.
      С кривой усмешкой Адамс взглянул на своих компаньонов, явно показывая свое отношение к ним самим и к их деловым качествам.
      Затем он пальцем расправил кончики усов и вдруг скосил глаза в сторону задней двери своего кабинета, где он, вроде, заметил какую-то тень.
      – А я ведь могу его оттуда и не вытаскивать, – мрачно ухмыльнулся он. – Я могу позволить ему сидеть в кутузке, пока он там не стухнет.
      – О, не делайте этого, босс! Лазер будет вести себя хорошо! – снова подал голос Пит, заметно нервничая.
      – Лазер – идиот! – холодно бросил Адамс. – Это же надо, позволить выбить себя из седла какому-то безоружному иностранцу!
      От раздражения на суховатом лице Адамса напряглись мускулы.
      – Впрочем, может быть, удар по его башке камнем пойдет ему на пользу!
      – Да, теперь он, конечно, станет умнее! – кивнул Бойд, желая показать, что он всецело разделяет мнение босса относительно Лазера.
      – Да, уж, – согласился и Пит, подобострастно смеясь.
      Под громкий смех Пита Адамс тихонько соскользнул со стола и быстро подошел к подозрительной задней двери. И прежде чем его спутники сообразили, Что он делает, Адамс ухватился за ручку и рванул дверь на себя.
      В кабинет влетела женщина в красном, вызывающе открытом, коротком платье.
      – Подслушивать – очень дурно, дорогая моя! – холодно сказал Адамс. – Особенно тебе!
      Если женщина и смутилась, то вида не подала. Она смело улыбнулась, поправила волосы и посмотрела в глаза Адамсу.
      – Думаю, ко мне это не относится, – сказала она.
      Адамс обошел ее и закрыл дверь, за которой она только что подслушивала. Затем он направился к бюро, стоявшему позади стола, выбрал из резной коробки сигару и закурил. Он выпустил несколько клубов дыма, намеренно не замечая братьев Смит, всем своим видом показывая, что им закурить он не предложит.
      Впрочем, те и сами не обратили на это внимания, во все глаза разглядывая хорошенькую блондинку, стоявшую перед ними и обворожительно улыбавшуюся. Адамс лишил их и этого удовольствия.
      – Вы оба походите по улицам и разузнайте все, что можно, об этом иностранце, который сломил Лазера! – раздраженно сказал он. – Потом отправляйтесь в тюрьму и передайте этому болвану, чтобы он не беспокоился.
      Пит уже был у двери. Бойд поднялся, чтобы следовать за ним, когда раздался новый приказ:
      – И скажите шерифу, что я хочу его немедленно видеть!
      Когда братья Смиты ушли, Адамс резко схватил женщину. Она с готовностью подставила ему лицо для поцелуя, но он грубым рывком завел ей руки за спину и прорычал:
      – Никогда больше не делай этого, Норин! Когда моя жена шпионит за мной, я чувствую себя полным идиотом.
      Как ни странно, но боль от его хватки возбудила Норину. Она даже замурлыкала от удовольствия и Медленно, сладким голосом ответила:
      – А я и не шпионила, дорогой. Я пришла рассказать тебе кое-что очень важное, но не хотела прерывать твой разговор.
      Адамс отпустил ее руки.
      – Ну и о чем ты собиралась рассказать?
      Освободившись, Норин прижалась к мужу, стараясь прижиматься к тем местам, которые, как она знала, чувствительны к ее прикосновениям.
      – Тот детектив, которого ты нанял, прислал письмо.
      Явно поддаваясь шалостям жены, Адамс, тем не менее, спокойно держал руки вдоль тела. Все так же серьезно глядя на жену, он сказал:
      – Норина, ты не собираешься потратить на свой рассказ целый день?
      Она отступила на шаг и, довольно улыбнувшись, видя напряженное лицо мужа, сказала:
      – Он нашел того проходимца, которого ты поручил ему отыскать. Ну того, который выиграл у старого Зака Геймбла часть «Геймбл Лайн».
      – И…
      Она вздохнула:
      – Этот парень уже продал кому-то свою долю. Сухощавое лицо Адамса окаменело.
      – Кому? – спросил он.
      Норин всем телом потянулась, выгнув спину, так что ее открытая грудь чуть не выскочила из узкого красного лифа.
      Во всех ее соблазнительных движениях чувствовалась, однако, какая-то неосознанная злоба. Ей нравилось, что внимание мужа было сосредоточено только на ней, несмотря на все его важные дела. Когда Норин убедилась в том, что он занят только ею, она, наконец, выложила ему то, что он так хотел знать:
      – Месяц тому назад эту долю выкупил Хорейс Рупер.
      Адамс сжал кулаки, сквозь зубы втянул воздух и несколько секунд молчал. Постепенно его лицо приобрело багровый цвет, и казалось, что он вот-вот взорвется.
      – Он выкупил эту долю для этой суки! – наконец произнес он.
      – Вероятнее, для самого себя, – возразила Норин, подходя к нему. – Десять процентов доходов компании зарегистрировано на имя Рупера. Остальные сорок все еще принадлежат старому Заку.
      Адамс в ярости попытался повернуться к жене спиной.
      – Она думает, что одолела меня! – глухо прорычал он, и в его низком голосе послышались угрожающие нотки.
      – Нет, дорогой, – еще слаще, чем прежде, пропела Норин. – Тедди Геймбл ведь не знает, что на ее дилижансы нападают твои люди.
      Адамс рывком повернулся к Норин.
      Иногда, а вернее сказать, почти постоянно она ему крепко действовала на нервы. Он раздраженно произнес:
      – Она знает! Пока, правда, ничего доказать не может, но она знает! Если бы ты послушала, как она разговаривала со мной после отъезда Нортропа, ты бы не говорила, что она не знает.
      – Ну и пусть знает! – Норин развела в стороны свои изящные руки с браслетами на запястьях. Дав мужу время полюбоваться ими, она положила их на грудь Адамса:
      – Все равно, раньше или позже, она прогорит! А уж тогда будет неважно, кому принадлежит эта несчастная доля.
      Адамс перехватил ее хищные ручки и зажал их в своих ладонях.
      – Это очень важно! Потому что мне доставит удовольствие развалить «Геймбл Лайн» именно изнутри! Мне плевать на то, сколько это будет стоить, потому что в конце концов все будет принадлежать мне! Мне нужны эти десять процентов! Как только я получу хоть маленькую долю в компании, я очень скоро обеспечу полный контроль над ней. Я буду знать все об их делах: какие у них долги, какое расписание. А сейчас, моя дорогая, все значительно усложняется.
      – Ну и пускай усложняется, – легкомысленно сказала Норин. – Кроме того, ты все равно победишь!
      Норин явно наслаждалась горящими глазами мужа. Ей особенно нравилось, когда Перриш Адамс злился. А сейчас он как раз весь кипел от злости, и она решила воспользоваться моментом.
      Преодолевая легкое сопротивление мужа, она опустила руки ниже пояса и начала медленно ласкать мужа.
      – Черт побери, ты права, я выиграю! – Адамс нахмурился, но не остановил ее. – Я смогу захватить эту территорию.
      Он стал надвигаться на Норин.
      – Я захвачу всю территорию отсюда до Калифорнии. И тогда здесь без моего разрешения никто не сможет дышать и двигаться. Все-все станет моим: руда, работники, шахты – все! Я создам свою империю, и никто не сможет меня остановить!
      – Знаю, знаю, – промурлыкала Норин, расстегивая его брюки и усиливая свои ласки. Ее манипуляции очень скоро привели к желаемому результату. Из его груди вырвался стон удовольствия.
      В следующее мгновение он повернул жену спиной к себе, пригнул ее к столу так, что она едва не ударилась лицом. Норин покорно затихла, с удовольствием слыша, как его сильные руки задирают ей шелковую юбку.
      – Ты – потаскуха – прорычал Адамс, набрасываясь на жену.

* * *

      В комнате стоял сильный запах духов, пота и плотской любви. Когда Адамс отпустил лежащую поперек стола Норин, та мурлыкала, словно довольная кошечка. Только он успел поправить одежду, как раздался стук в дверь. Грязно выругавшись, Адамс поспешно натянул измятую юбку на голый живот жены и рывком поставил ее на ноги.
      – Убирайся отсюда! – приказал он.
      – Адамс, ты здесь? – раздался голос Лена Блэлока, как только затих торопливый стук каблучков Норин.
      Адамс неторопливо пригладил взлохмаченные волосы и только после этого сказал:
      – Входи.
      Когда страж закона вошел в комнату, он сидел за своим письменным столом, еще хранившим тепло женского тела.
      На сером жилете, который Лен Блэлок носил поверх белоснежной рубашки, сияла серебряная звезда шерифа. Лицо его было широкое, морщинистое. От солнца и постоянных тревог он выглядел значительно старше своих сорока семи лет. Блэлок был кряжистым, крепко сложенным мужчиной, однако с годами он раздался вширь и погрузнел. Вырос и живот, так что ремень с трудом сходился теперь на поясе. Однако, не все свои хорошие качества он растерял. Когда-то именно способность увидеть то, что от него пытаются скрыть, сделала из него прекрасного блюстителя порядка и закона. Так, он сразу учуял легкий аромат Норин и оглянулся, ища ее глазами.
      – Все в порядке, – сказал Адамс, перехватив его взгляд. – Садись давай.
      Пока шериф усаживался, Адамс снова раскурил сигару. Он выпустил большой клуб дыма, и из его кабинета сразу исчезли все запахи, кроме аромата хорошего табака. Он предложил сигару и шерифу, но тот отказался, чувствуя себя после завтрака не совсем хорошо.
      Лен Блэлок принадлежал к тому типу стражей порядка, который очень нравился Адамсу. Шериф пробыл на своем посту лет десять, а может быть, и больше, и за это время пришел к выводу, что цена честности в деле поддержания порядка иногда очень велика. Адамс сразу распознал эти бесценные черты в Лене Блэлоке, как только прибыл в Вишбон и открыл свой салун. Он оказал шерифу несколько любезностей, помог выплатить долг за дом и ссудил некоторую сумму на обучение дочери шерифа. И так постепенно Адамс завладел законом в Вишбоне.
      Однако все это было достаточно давно, так что сейчас шериф поневоле начинал иногда думать, не слишком ли Дешево он продался.
      – Ты что, избегаешь меня? – спросил Адамс своего посетителя.
      – Нет, просто стараюсь быть осторожным, только и всего, – слишком поспешно ответил шериф. – Мы взяли твоего человека. До суда над ним не хочу никого впутывать в это дело.
      Еще со вчерашнего дня Блэлок начал беспокоиться о том, что случится, когда Джо Лазер предстанет перед судом. В том, что Лазер будет признан виновным, у него не было никаких сомнений.
      Все пассажиры дилижанса, включая его собственную дочь, видели лицо налетчика. А когда Лазера приговорят к тюремному заключению, ничто не удержит его от признаний. И он, наверняка, расскажет, на кого работал и какую роль Лен Блэлок играл в нападениях на «Геймбл Лайн».
      Чувствуя, как у него пересыхает во рту, шериф ждал, что скажет Адамс. Он надеялся, что хозяин салуна и в этот раз выкрутится и они оба останутся в стороне. В это же время шериф пожалел о том, что вообще встретился с Адамсом. И еще он точно знал, что как бы ему ни хотелось порвать с Адамсом, он уже не сможет этого сделать.
      От попыток скрыть свои мысли от Адамса у шерифа появилось чувство, что его живот набит камнями. Увидев вчера в своем офисе Джастин и Джо Лазера, Блэлок впервые со всей остротой понял, во что влип.
      До этого времени он не думал о своей связи с Адамсом, как о чем-то опасном и противозаконном. Но вчера он осознал, что люди, которым он покровительствовал и которых он покрывал, могли, не задумываясь, надругаться над Джастин и даже… убить ее. Главная беда заключалась в том, что шериф не видел никакого выхода из создавшегося положения. В свое время шериф согласился смотреть сквозь пальцы на то, что Адамс будет разорять «Геймбл Лайн», пока Тедди Геймбл не продаст ее или не потеряет свой контракт с «Уэлз Фарго». Взамен Адамс обещал, что не будет никаких убийств. Но теперь Блэлок думал, что едва ли Адамс собирался держать данное слово. Шериф чувствовал себя скверно при мысли о том, кем он стал. Он продался Адамсу за каких-то несколько долларов и боится теперь сказать ему слово поперек.
      Стараясь, чтобы хозяин салуна не догадался о том, что происходит у него на душе, Блэлок потер рукой лоб, словно у него все еще болела голова. Черт побери, каким же идиотом он был, когда позволил себя утопить по уши в этом вонючем болоте.
      Адамс, нахмуря свои густые черные брови, сидел и наблюдал за мучениями Лена Блэлока. Ему было понятно, что происходит в голове шерифа. На его губах засветилась улыбка, он откинулся на спинку кресла и, потянувшись с хрустом, сцепил пальцы у себя на затылке.
      – Зря ты беспокоишься о Лазере, – сказал Адамс, наконец. – Он не предстанет перед судом.
      Шериф покачал головой:
      – Не представляю, как даже ты отменишь судебное заседание. Если, конечно, ты не положил себе в карман всех судей.
      – Нет еще пока, – откинулся Адамс.
      – Тогда как же…
      – Лазер собирается бежать – ты проследишь за этим!
      – Я?! Позволить заключенному бежать?! – Не веря своим ушам, шериф в растерянности уставился на Адамса.
      – Или позволишь, или пристрелишь его! Мне это все равно! Но Лазер не должен дойти до суда!
      Остатки прежней гордости вновь проснулись в Лене Блэлоке.
      – Я живу здесь уже много лет, Адамс! – взволнованно сказал он. – И я заслужил уважение за то, что у меня всегда был порядок!
      Он оттолкнул кресло и встал. Широко расставив ноги, склонился к Адамсу и, глядя тому в лицо, отчетливо сказал:
      – И я не стреляю в безоружных людей! Адамс даже не обратил внимания на протест шерифа.
      – Ну, ты отыщешь какой-нибудь способ не доводить дело до суда, – сказал он, дождавшись конца гневной тирады Блэлока. А затем вдруг безмятежно спросил:
      – Случайно не твоя дочка приехала в том дилижансе?
      Шериф с остановившимся сердцем кивнул. Он любил Джастин больше жизни. С тех пор как десять лет назад умерла его жена, он был для дочери и отцом, и матерью.
      – Хорошенькая девушка, – выражение лица Адамса стало таким зловещим, что даже у закаленного жизнью шерифа в груди похолодело.
      А хозяин салуна тем же ледяным тоном продолжал:
      – Вот только плохо, что она не осталась на востоке. Там намного безопаснее для молодых девушек.
      От этой неприкрытой угрозы у Блэлока потемнело в глазах. Он изменил всему, во что когда-то верил, ради того, чтобы дочь имела возможность выбраться из Вишбона и поехать в такое место, где встретилась бы с лучшими людьми. Может быть, там ей удалось бы найти себе мужа, который обеспечил бы ей лучшую жизнь. Однако Джастин своевольна, она все делает по-своему. Вот бросила свою дорогую школу и без всякого предупреждения заявилась домой, утверждая, что сильно соскучилась по своему папочке. Лен Блэлок почувствовал дурноту при одной только мысли о том, что дочь узнает о его противозаконных действиях.
      Наконец, кое-как справившись с собой, он кивнул хозяину салуна:
      – Ладно, я позабочусь о том, чтобы Лазер бежал сегодня ночью.

      К этому жесткому седлу с высокой передней лукой требовалось еще привыкнуть. Но гнедой мерин, которого Рис позаимствовал у Фелиции Геймбл, имел такую плавную походку, и им было так легко управлять, что на расстоянии полумили от ранчо Рис чувствовал себя на лошади совершенно свободно.
      Однако его вряд ли можно было признать за ковбоя, несмотря даже на высокие, до колен, сапоги и удобные штаны. В сочетании с ними довольно странно выглядели черный, похожий на фрак, пиджак, который Рис одел на себя, и черная же шелковая элегантная шляпа, со знанием дела завязанная Люсьеном на шее хозяина.
      Люсьен в своем костюме и ковбойской шляпе выглядел еще более странно. Не имея привычки ездить Верхом, он сейчас проклинал ту минуту, когда отважился взобраться на лошадь. Езда в седле превратилась для него в трудную борьбу за выживание, еще более тяжелую из-за его хромоты. Именно этот физический недостаток вынудил Люсьена уже на первых минутах отказаться от стремян и сосредоточиться на попытках удержаться в седле. Пожалуй, и это ему бы не удалось, и он непременно рухнул бы на землю, но на его счастье седло было слегка вогнуто, что и помогало неопытному наезднику болтаться в нем сравнительно уверенно вот уже несколько миль. Надо отметить, что и старая кобыла с сочувствием отнеслась к Люсьену и шла очень медленно и неторопливо. Вскоре Люсьена оставило терпение.
      – Я вам точно говорю, месье Рис, я городской житель, я привык жить там, где есть кэбы и извозчики. А это место… – тут он в запальчивости опустил руки и чуть не свалился на землю, – это животное… я здесь никогда не привыкну.
      – Мне все-таки следовало настоять, чтобы ты остался в Европе – сказал Рис. Он подумал о том, что за время путешествия из Лондона до Вишбона Люсьен как-то незаметно перестал быть слугой и стал для него верным, заботливым другом. В эту минуту Рис и решил сделать то, что уже давно собирался – внести изменения в их отношения.
      – …Но уж поскольку мы тут, – продолжал Рис, – и я не думаю, чтобы ты отправился назад в одиночестве, то я считаю, что мы с тобой должны кое-что выяснить, раз я взвалил свои заботы на тебя.
      – Ничего особенного, месье…
      Рис не знал, как будут восприняты его слова, но знал, что обязан сказать то, что у него на душе. Открытые пространства Аризоны с ее пустынями и высокими, словно башни, голыми скалами, заставляли человека рассчитывать только на свои силы. И поэтому он считал, что обязан Люсьену дать шанс выбрать свою дорогу. Вот тут, в этот самый момент и следовало начинать.
      – Думаю, будет правильно, если я освобожу тебя от твоих обязанностей, – объявил он.
      Люсьен при этих словах побледнел.
      – Вы увольняете меня?! Но, месье! Что же я буду делать?
      – Да нет! Я тебя только освобождаю от службы – объяснил Рис. – Если хочешь, можешь оставаться со мной, но не в качестве слуги.
      – Но, месье!
      – Нет, Люсьен, я настаиваю, – сказал Рис. – Теперь ты сам себе хозяин. У тебя есть свой собственный разум, есть и сила воли. Мы оба знаем, что за картежным столом ты силен почти так же, как и я. Найди свою игру и сможешь обеспечить себе приличную, достойную жизнь здесь или где-нибудь еще. Воспользуйся своими талантами. Не сомневаюсь, ты сможешь сделать для себя больше, чем смог для тебя сделать я.
      Прошло несколько мгновений, прежде чем Люсьен оправился от шока, в который повергло его заявление хозяина. Затем перспектива собственной независимости стала ему мало-помалу казаться заманчивой, и он спросил Риса:
      – А вы, месье? Что будете делать вы? Вы же не хотите оставаться здесь дольше, чем необходимо?
      Рис улыбнулся. Старые привычки еще крепко держат его бывшего слугу. А вслух он сказал:
      – Ты забываешь о себе, Люсьен. Теперь я для тебя просто Рис, и давай на «ты».
      Люсьен неуверенно посмотрел на него и вдруг широко улыбнулся:
      – Ну, как хотите… то есть, как хочешь.
      – Я тут останусь столько, сколько потребуется, – продолжил между тем Рис. – Мне надо получить то, что мое по праву. В его глазах мелькнул дьявольский огонек. Люсьен по опыту знал, что этот свет появлялся у хозяина только тогда, когда Рис точно знал, что ставки в игре очень высоки, а его противники еще не подозревают, что он сейчас будет бить все их карты.
      – Играть с собой в игрушки я им не дам, – добавил Рис, криво усмехнувшись, и Люсьен понял, что он подумал о Тедди Геймбл.
      – Я хочу вернуться в Лондон с полными карманами, – Рис выпрямился в седле. – Кто-то заплатил тому мерзавцу, который дал против меня показания. Если ему заплатить больше, то он забудет о своем вранье. Впрочем, плевать! Мне просто интересно узнать, что я такого совершил, что у меня появился такой враг. И за что это он меня пытался погубить.
      Улыбка исчезла с его лица, глаза Риса затуманились, голос стал печальным.
      – Я много ночей думал об этом, – мрачно произнес он. – Наверняка то, что произошло, было тщательно спланировано кем-то дьявольски хитрым. Более того, Дженни знала, почему ее убили. Она желала сказать мне об этом, но потеряла силы раньше, чем успела вымолвить хоть слово.
      – Выходит, вы… ты блефовал, когда говорил мадемуазель Геймбл, что можешь сам вступить во владение своей доли?
      Они некоторое время молчали, пока Рис раздумывал над этим вопросом. Вообще-то, при разговоре с Тедди Геймбл ему и в голову не приходило, что можно так сделать. Однако, если хорошенько подумать, перспектива перемены собственной жизни была не так уж и плоха. Если ставки в салунах окажутся достаточно высокими, то можно будет обеспечить свое возвращение в Лондон одними карточными выигрышами. Да и что ни говори, а сама «Геймбл Лайн», если ею хорошо управлять, может стать в будущем значительно больше, чем в настоящий момент.
      Наконец, Рис ответил:
      – Знаешь, дружище, как говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Так что поживем – увидим.

* * *

      Примерно через час друзья въехали в город и, привлекая любопытные взгляды прохожих, остановились посредине улицы, чтобы подсчитать наличность в своих карманах.
      – Ну, вот, Люсьен, – Рис повел рукой вокруг. – Здесь два салуна. Один тебе, другой – мне. Выбирай, куда пойдешь.
      Люсьен неторопливо осмотрелся и решил, что простенький фасад «Медного колокола» будет больше соответствовать его невзыскательному виду.
      – Вот сюда, – показал он.
      Рис подбросил монету вверх, затем ловко поймал ее.
      – Ну что ж, – сказал он, – за удачное начало.
      Оставив лошадей у коновязи, друзья договорились встретиться поздно вечером. Размеры их выигрыша должны были потом помочь им решить, вернутся они на ранчо или попытаются найти в городе более удобное жилье.
      Рис проводил взглядом Люсьена и поклялся, что деньги, которые он сейчас взял у своего бывшего слуги, станут его последним долгом. Когда-нибудь он их вернет Люсьену сторицей. Ну а пока…
      Рис повернулся и пошел через дорогу к салуну, который носил громкое название «Алмаз».
      Впрочем, далеко он не ушел.
      – Мистер Делмар! – раздался голос из открытой двери маленького офиса, где, по всей видимости, располагался кабинет шерифа.
      Услышав за спиной позвякивание шпор и стук каблуков, Рис остановился и обернулся. К нему направлялся полный мужчина со значком на груди. На мгновение Рис испугался, что уже и в эту глушь дошел приказ о его аресте, но в следующую секунду он вспомнил, как девушка, его давешняя попутчица, говорила, что ее отец главный страж порядка в Вишбоне.
      – Вы шериф Блэлок? – догадался он.
      – Точно. А я вас искал. – Мужчина подошел поближе, и Рис увидел, какое у него усталое лицо.
      Лен Блэлок между тем сдвинул на затылок шляпу так, что на его лбу стала видна незагоревшая полоска кожи.
      – Пойдемте ко мне в офис, – предложил он Рису. – Я хочу немного поговорить с вами.
      Снова подумав о возможном аресте, Рис направился за шерифом. Внутри комната, в которой они оказались, была больше, чем можно было подумать, глядя на нее с улицы. На самом деле она имела форму буквы Т, и в обоих крыльях ее располагались две камеры, устроенные в толстых стенах. Одна из них в настоящий момент пустовала, а в другой на голых нарах сидел с перевязанной головой тот самый мужчина, который участвовал в недавнем нападении на дилижанс. Взгляд, который бросил он на вошедшего Риса, не оставлял сомнений относительно будущей судьбы француза, если только пленнику удастся выбраться из-за решетки, разделявшей их.
      Рис невозмутимо повернулся спиной к бандиту и сел на стул возле письменного стола шерифа.
      – Так почему же вы меня искали, шериф Блэлок? – спросил он.
      – Позвольте мне сначала от всего сердца поблагодарить вас, – торжественно ответил хозяин кабинета. – Дочка рассказывала мне, что вчера, во время налета, вы были настоящим героем.
      – Право, я ничем не заслужил такой оценки, – искренне сказал Рис. – Уж если говорить правду, так это именно ваша дочь спасла нас. Одному дьяволу известно, что эти негодяи собирались с нами со всеми сделать. Но только она произнесла ваше имя, как бандиты тут же бросились бежать.
      Человек в камере при этих словах фыркнул, но Рис не обратил на это внимания, как не обратил он внимания и на беспокойное выражение лица шерифа, приняв его за простую тревогу о судьбе дочери.
      – Да, она храбрая девочка, – кивнул Лен Блэлок, – глупая, но смелая. Я отправил ее учиться в Филадельфию… – в этом месте он вдруг горько засмеялся.
      – Хотел, знаете ли, чтобы она осталась там, чтобы у нее была другая, лучшая жизнь.
      – Может, она еще вернется туда, – попытался успокоить шерифа Рис, видя, что тот расстроен нежеланием дочери оценить предоставленный ей родителем шанс.
      – Может… – безнадежно кивнул Лен Блэлок. – Как бы то ни было, я бы хотел, чтобы вы знали, что я считаю себя обязанным вам за помощь, оказанную моей дочери. Если вам в Вишбоне что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
      Они немного помолчали, и когда Рис уже собирался уходить, шериф внезапно спросил:
      – Кстати, а что привело вас в наш город?
      – Деловые интересы, – без тени колебания ответил француз.
      – Бизнес?! – изумился Блэлок. – Откровенно говоря, я вас посчитал просто авантюристом… в хорошем смысле, конечно.
      – Отчасти вы правы. Мой… э-э-э… бизнес начался за картежным столом, – объяснил Рис. – В Лондоне я повстречался с человеком, которого звали Зак Геймбл.
      – Ага, выходит, старина Зак решил совсем убраться с нашего континента, – шериф кивнул, зная, как обрадуется Адамс, когда узнает, где теперь обитает Геймбл. – Ну, и как поживает этот старый шулер?
      – А он умер. Поэтому я и приехал, собственно, сюда.
      Затем он пояснил, как кончина Зака привела к тому, что остались неоплаченными карточные долги Геймбла, и как ему достались ненужные акции «Геймбл Лайн». И хотя его доля оказалась большей, чем он ожидал, все же Рис хотел продать ее. – Ух ты! Чтоб я сдох!
      Лен Блэлок почувствовал себя как человек, которому отменили смертный приговор. Это было как раз то, что нужно Адамсу. Способ зажать мертвой хваткой «Геймбл Лайн», не прибегая к помощи таких идиотов, как братья Смиты или Лазер. Люди вроде этой «святой» троицы всегда опасны, потому что в любой момент найдется такой из них, который с удовольствием продаст, если цена будет выгоднее у другого. А этот француз будет, похоже, легкой добычей для человека с такой хваткой, как Адамс. Немного настойчивости – и этого парня можно будет купить с потрохами. С долей Зака Геймбла Адамс так глубоко запустит свои когти в Тедди Геймбл, что ей волей-неволей придется продать ему все остальное. Может быть, тогда Адамс будет благодарен ему и на радостях хорошо заплатит за то, что он, Лен Блэлок, нашел Делмара. И тогда шериф заберет Джастин и уедет вместе с нею подобру-поздорову.
      Все это пронеслось в голове шерифа, но он все-таки испытывал муки совести. Тедди была на несколько лет старше Джастин, но они росли вместе и были подругами. Конечно, у него со стариком Геймблом были определенные разногласия, но…
      И все-таки шериф, уже в который раз, заглушил в себе чувство вины и приглушил гордость. Плевать! Сейчас он должен думать о себе и о Джастин! Все остальное не в счет!

      Запах виски и табака, теплое мерцание позолоченных рам с соблазнительными картинками, блеск зеркал – все это было намного приятнее казенного воздуха и помятых плакатов с физиономиями разыскиваемых преступников, которыми был обклеен офис шерифа.
      Рис постоял немного на пороге возле ярко-красных вращающихся дверей, довольно осматривая плюшевое убранство «Алмаза». В углу зала несколько человек играли в «фараон». Поближе к нему началась игра в «покер».
      На покрытых ковровой дорожкой ступеньках лестницы сидела салонная шлюха с одутловатым лицом и крашенными хной волосами. Озабоченное выражение лица этой девицы исчезло сразу, как только она увидела Риса. По достоинству оценив его хорошую, дорогую одежду, она поняла, что у этого джентльмена водятся крупные денежки. Она встала, передернула плечами и, как только посетитель направился к бару, пошла навстречу ему.
      – Это вы француз, что приехал со вчерашним дилижансом? Не так ли? – спросила она игриво, усевшись рядом с ним и наклонившись к нему так, чтобы позволить мужчине надышаться ее ароматом, а заодно и самой прикоснуться к нему плечом, когда он потянется за заказанным пивом.
      – Совершенно верно, мадемуазель – ответил Рис, улыбнувшись из одной вежливости и не проявляя к собеседнице ни малейшего интереса.
      – Значит, вы тот самый парень, который завалил бандита, правда? – спросила девица, несколько обиженная равнодушием Риса.
      – Да, – так же коротко ответил Рис, посмотрев на этот раз в ее сторону.
      – Меня зовут Хонор, – женщина хихикнула. – Чести, правда, у меня маловато.
      Дождавшись, наконец, когда мужчина повернется к ней, Хонор положила свою руку на руку Риса.
      – Я была бы не против выпить с тобой пивка, – мурлыкнула она.
      – Рис, – представился он. – Рис Делмар. Мужчина ловко пустил монету по стойке бара и сказал:
      – Будьте любезны, пива для Хонор. Красотка улыбнулась так радостно, как будто только что взяла хороший приз и, сложив ладони рупором, крикнула в сторону галереи, на которой виднелось с дюжину красных дверей:
      – Салли! Мейзи! Спускайтесь скорее сюда!
      Через пару минут наверху открылись две двери, и из них выпорхнули еще две девушки. Одна такая молоденькая. Ей следовало бы еще учиться в школе, а не находиться в этом сомнительном заведении.
      На них были точно такие же красно-черные сатиновые платья, как и на Хонор. Гофрированные юбки едва прикрывали колени девушек. Глубокие вырезы на узких сатиновых лифах скорее открывали их груди, чем приоткрывали.
      – Милые дамы, – Рис вежливо поклонился и заказал пива для Салли и Мейзи. Он понимал, что его подвергают обычной проверке, которую проходят все новые посетители, и что эти красотки просто определяют, насколько он щедр. Очень скоро одна из них предложит ему прогулку в ее комнату. Рис побывал во многих борделях за свою жизнь. Он прекрасно разбирался во всех тонкостях этих заведений. Он знал также, что мужчине нужно быть особенно осторожным, чтобы вовремя выбраться из нежных, но очень цепких объятий этих кисок. У них очень долгая и злая память.
      – Побудь подольше в Вишбоне с нами, – капризно проговорила Хонор. – У нас тут мало классных парней.
      – Я побуду немного, – успокоил ее Рис. – Во всяком случае столько, сколько понадобится, чтобы познакомиться со всеми вами.
      Он подмигнул девушкам, и они в ответ захихикали.
      – Мы поближе познакомимся, когда моя голова не будет занята картами.
      – Да нам нет дела до твоей головы, – хихикнув, сказала Мейзи. Поведение юной особы было довольно вольным, а это указывало на немалый опыт в своем деле. Призывно улыбаясь Рису, она протянула свою хрупкую руку к черным локонам мужчины, лежащим на воротнике камзола, и погладила их.
      – Ты просто красавчик! – произнесла она томным голосом.
      – А я никогда не видела таких глаз, ни у кого, даже у женщин, – вставила блондинка Салли. Она шутливо оттолкнула Мейзи и придвинулась поближе к мужчине. Взяв его за подбородок, она нежно повернула его голову вправо и влево.
      – Они у тебя такие голубые, что мне просто кажется, что я купаюсь в лунном свете теплой ночью.
      – Мгм, – мурлыкнула Мейзи из-за плеча. – Когда он на меня смотрит, я буквально теряю сознание.
      Рис галантно взял руки девушек и по очереди поцеловал их пальцы.
      – Мерси, дорогие, – сказал он. – Вы обе – просто милашки.
      Хонор почувствовала ревность. Увидев этот обмен любезностями, она решила, что свою прекрасную находку ни с кем делить не станет.
      – Эй-эй, оставьте-ка его! – резко сказала она подругам, отталкивая их от Риса. – Сегодня он занят «покером», вы что, не слышали?
      Ворча и без особого желания, но соблюдая законы заведения, Салли и Мейзи встали и обратили свое внимание на пару владельцев ранчо, пришедших в «Алмаз» позже Риса. А Хонор, желая как следует втереться в доверие к мужчине, на которого она решила потратить время, даже если у него не будет ни цента, решительно взяла его руку и повела к столу, где игроки только что распечатали свежую колоду.
      – Эти ребята играют день и ночь напролет, – сказала она Рису, – и им постоянно хочется, чтобы пришел кто-нибудь новенький и принес им немного денег. Уверена, ты с ними поладишь.
      – Ну, я только попробую, – Рис был благодарен девушке за то, что она, прицепившись к нему, взамен познакомила его с местным обществом и дала всем знать, что он желает играть. Как и предсказывала Хонор, игроки обрадовались новичку. Тут же один из мужчин пододвинул стул, и Рис сел за стол. Мужчины оказались достаточно дружелюбными, и хотя, конечно, они не могли быть ему соперниками, но их умения вполне хватало, чтобы сделать партию интересной.
      Хонор, очевидно, скоро надоело стоять у него за спиной, и она пошла пообщаться с другими клиентами «Алмаза». А еще через несколько часов Рис укладывал в карман большую часть банка, подумав при этом, что сейчас поделывает Люсьен. А еще Рис пришел к выводу, что за игровыми столами Вишбона его вряд ли будет поджидать слишком большая удача, если только эти люди показательны для местных картежников. В отличие от тех богатых и преуспевающих джентльменов, с которыми он привык иметь дело в Европе, у посетителей этого увеселительного заведения – простых рыбаков и работников ранчо, в карманах бывало только несколько долларов. И ставки, которые тут были, едва ли стоили времени, потраченного на их розыгрыш.
      – Все, я пасую, – наконец сказал один из игроков. Его звали Спад, и половину своего свободного времени он проводил в салуне за игровым столом, надеясь таким образом получить некоторую прибавку к своему жалованию. Но сегодня удача от него явно отвернулась.
      – Я тоже, – другой игрок бросил карты на стол. Он был ковбоем, но уже слишком старым, чтобы работать у кого-нибудь на ранчо. Его имя, Лукас, запомнилось Рису из-за того, что оно было довольно редким именем здесь в Аризоне, которое не сокращалось. Как и Спад, Лукас за картами просто искал спасения от одиночества.
      Рис простился с ними, а еще через некоторое время остался за столом совсем один, и когда остальные игроки пошли попить пива и размяться, он мог, наконец, заняться подсчетом своего выигрыша. Доход оказался даже меньше, чем он думал сначала. За эту сумму можно было купить еду и кое-что из мебели в комнату. Но прошло бы много лет, прежде чем удалось бы скопить достаточно денег, чтобы оплатить обратную дорогу до Лондона.
      Совершенно расстроившись, он решил поразмыслить над тем, не стоит ли ему перебраться куда-нибудь в городок побольше, где будут ставки выше. В этот момент Рис снова увидел Хонор, направившуюся к нему. Непонятно почему, но он стал сравнивать эту рыжеволосую крашеную девицу с Тедди Геймбл, игривую улыбочку Хонор и ледяную усмешку Тедди. Между ними не было абсолютно ничего общего: одна – такая доступная, что любой мужик может затащить ее в постель или куда угодно, а другая настолько неприступна, что мужчинам лучше вообще держаться от нее подальше.
      Где-то в глубине души Риса тревожило с недавних пор подозрение, что Тедди Геймбл будет счастлива, когда он покинет Вишбон или хотя бы уберется с ее дороги. Ему даже почти послышалось, как она довольно говорит ему вослед: «Скатертью дорога!».
      Она, конечно, злючка, эта девчонка, но, кажется, первая женщина из тех, кого встречал в своей жизни Рис, которая ясно давала понять, что не желает его видеть.
      На его губах заиграла легкая усмешка. Ну разве он сможет уехать от такой женщины? Это совершенно невозможно, если он, Рис Делмар, собирается сохранить хотя бы остатки своей избитой и униженной гордости. Тедди Геймбл относится к той категории женщин, которых нужно укрощать. Ну что же, а он как раз хорошо умеет это делать. Рис ухмыльнулся. Чрезвычайно занимательно будет посмотреть, как этот дикий, необузданный темперамент проявит себя в амурных делах. Рис именно в эту минуту дал себе слово, что к тому времени, когда они договорятся с нею о делах, касающихся транспортной компании, он непременно переспит с этой дикой кошкой, и она будет умолять его остаться. Тедди Геймбл может рассчитывать, что получит от него кое-что, но это будет совсем не то, что она ждет. Рис теперь уже улыбался в открытую, и у Хонор, уже почти подошедшей к нему, резко улучшилось настроение.
      – Я подумала, что ты хочешь еще пива, – нежно сказала она, усевшись на один из свободных стульев и протягивая Рису кружку пива с пышным султаном пены. – Ты же несколько часов резался тут в карты!
      – Мерси, моя милая, – улыбнулся он. – Я, и правда, умираю от жажды.
      – А мне нравится эта французская манера разговаривать – сказала Хонор. – Большинство здешних парней ужасно грубы и сквернословят, когда говорят с нами, девушками. А ты совсем не такой…
      Женщина поближе подвинулась к нему и положила свою ладошку на руку мужчины, лежавшую на столе. Внезапно ее игривая улыбка исчезла, и она поспешно вскочила со стула.
      – Хонор, что случилось? – удивленно спросил Рис.
      – Извини, пожалуйста, – ответила она, убирая стул с дороги.
      Рис обернулся, чтобы узнать причину ее тревоги, и увидел, как она торопливо пошла к двери какой-то комнаты, находящейся в глубине зала. Там ее ждал темноволосый мужчина.
      Когда Хонор вошла в дверь, мужчина двинулся за ней и закрыл дверь.
      – Наверное, хозяин «Алмаза» – решил Рис, надеясь, что девушке не очень влетит за то, что он отвлекал ее от работы. Ему придется помочь ей – она была так добра к нему, и именно она познакомила его со здешней публикой и ввела в круг игроков. Не ее вина, что они оказались такими бедными. Надо будет заплатить ей хотя бы чаевые: девушка заслужила их. И ей легче будет отчитываться перед боссом.
      Как оказалось, предположения Риса о том, что девушку будут ругать, оказались неверными. Хонор вернулась через пару минут и улыбалась еще ласковее, чем раньше.
      – Ну что, котик, соскучился? – спросила она игривым голоском.
      – Как цветок по солнцу, – ответил Рис с улыбкой.
      Посмотрев с улыбкой в сторону таинственной двери, он увидел, что темноволосый человек снова стоит на своем посту.
      – У тебя что, какие-то проблемы? – спросил он Хонор.
      – Да нет, все в порядке, – ответила она, невольно покосившись на темноволосого мужчину, – просто Адамс позвал меня на пару слов. Он сказал мне, что я – одна из самых лучших девушек у него в заведении. – Хонор весело засмеялась:
      – Я и без него это знаю. Мне и так это все время говорят наши ковбои. Просто мистер Адамс увидел, как ты здорово играешь в карты, и сказал, что такой человек, как ты, заслуживает хорошую сигару.
      Она торжественно, не спеша полезла пальцами за лиф платья и из ложбинки между грудями извлекла длинную, ручной работы сигару.
      – Он посылает тебе одну из своих отборных, – сказала она, подавая сигару Рису.
      Рис оглянулся и с благодарностью кивнул темноволосому господину.
      – Так этот Адамс – владелец «Алмаза»? – спросил он у Хонор.
      – Он владеет и «Алмазом», и еще многим, в том числе и людьми.
      – Людьми? – удивленно посмотрев на девушку, спросил Рис.
      Он откусил кончик сигары и достал из кармана спички. Затем зажег ее и сделал несколько затяжек, наслаждаясь ароматом и качеством табака.
      Девушка встревоженно оглянулась на ту же дверь, теперь плотно прикрытую.
      – Я не это имела в виду, – почти шепотом сказала она. – Я просто хотела сказать, что на мистера Адамса работает много людей.
      – Кстати, о работе, – произнес Рис. – Мистер Адамс не будет против, если ты со мной пообедаешь?
      – Право, я… – Хонор снова оглянулась на закрытый кабинет.
      – Я заплачу тебе за все время, которое ты со мною проведешь, если именно это тебя тревожит, – заверил Рис девушку. – Не беспокойся, мне сегодня нужен только хороший обед да твоя милая улыбка.
      Хонор тут же облегченно улыбнулась. Улыбнулась, по мнению Риса, в первый раз совершенно искренне и от души.
      – А ты не будешь против, если мы пообедаем в моей комнате?
      Не ожидая ответа от Риса, она по-хозяйски хлопнула в ладоши, давая понять Мейзи и Салли, что ей удалось-таки заполучить француза.
      – Ой, вот разозлятся остальные девчонки, когда подумают…
      Рис легонько обнял ее и поцеловал в щеку, и сам радуясь тому, что нашел с нею общий язык. Наверняка она окажется ему полезной, и уж, конечно, давненько ей не встречались мужчины, которым нужно было от нее что-нибудь, кроме секса. Это наверняка.
      Хонор понравилась ему, хотя никакого особого влечения он к ней не испытывал. Он чувствовал почему-то, что эта девушка, как и он сам, нуждается в друге. В любом случае, Рис относился к занятию Хонор вполне философски. Эта девушка имеет право жить так, как хочет.
      Взяв Хонор под руку, он помог ей подняться со стула и, нагнувшись к ее розовому ушку, прошептал:
      – Давай-ка заставим их поволноваться. Пусть у них поработает воображение.
      Хонор заговорщицки хихикнула и с гордым видом повела Риса через центр салуна к лестнице.
      – Мы очень весело проведем время! – громко объявила она.

      – Как, черт побери, он оказался в городе?! – бесновалась Тедди Геймбл, стоя перед салуном «Алмаз» и пытаясь вырваться из цепких объятий Рупера.
      – Думаю, что он очень любезно, как все делает, попросил лошадь у твоей бабушки. Деревенские женщины всегда очень хорошо относятся к таким любезным молодцам, как этот. Всегда готовы всячески услужить им.
      – Уж я бы услужила ему обухом топора по затылку! – с ненавистью глядя на стеклянные двери «Алмаза», сказала девушка.
      Сквозь них Тедди увидела, как Рис, обняв за талию одну из девушек, работавших в салуне у Адамса, двинулся с нею вверх по лестнице.
      – Я же еще и подумала, что надо предупредить Фелицию, чтобы она не выпускала его с ранчо.
      От ее горячего дыхания на стекле двери даже образовался легкий туманный кружок.
      – Проклятье, до чего же он здоров хапать то, что ему не принадлежит! – проворчала сквозь зубы Тедди, а затем, отступив на шаг и вздохнув так, словно в нее поселились одновременно все скорби мира, сердито посмотрела на Рупа.
      – Ну, ты пойдешь извлекать его оттуда или мне самой отправиться?
      – Думаю, что нам совсем не следует его оттуда извлекать, – ответил ей Рупер. С этими словами он подтянул повыше пояс с висевшей на нем кобурой и попытался затянуть его потуже на том месте, которое он сам называл теперь «мой бочонок», имея в виду свой округлый животик.
      – Мужчина имеет право позабавиться, если хочет.
      – Но не с одной из Адамсовских шлюх! – яростно возразила Тедди и направилась было к ярко-красной стеклянной двери «Алмаза», но тут же Руп встал на ее дороге. Девушка недовольно и обескураженно посмотрела на него и воскликнула сердито:
      – Да ведь если он начнет этой девице рассказывать, что он совладелец «Геймбл Лайн», Адамс узнает об этом раньше, чем этот француз снова напялит на себя штаны!
      Руп, который уже успокоился и старался утихомирить Тедди, покачал головой:
      – Знаешь, Тедди, я не думаю, что он с этой девушкой будет разговорами заниматься.
      – А то я не знаю, что там делают! – огрызнулась Тедди. – Ишь, как пошел, под ручку! Наверное, сейчас вовсю хвастается!
      Рупер потер небритый подбородок и смущенно спросил:
      – Ну откуда ты-то знаешь, что там делают?
      – Да слышала я, черт тебя побери, Руп! – Тедди топнула ногой. – Ну как ты можешь сейчас стоять так спокойно и ничего не делать, когда там этот паршивый французишка продает нас Адамсу?!
      – Я думаю, что не все это так просто, – медленно ответил мужчина. – Ты представь себе, что Адамс ничего не знает о долге Зака этому Делмару, а тут мы ворвемся и устроим тарарам. Да Адамс же потом сна лишится, а узнает, так нам еще хуже будет.
      С этим трудно было не согласиться, но Тедди это не остановило.
      – Значит, по-твоему, лучше добровольно сдаться Адамсу? И даже не попытаться остановить Делмара? А он непременно проболтается! Сразу же, как только перестанет ублажать эту потаскуху!
      Рупер с огромным желанием сгреб бы Тедди и как следует отшлепал ее за то, что она ругается хуже погонщика мулов. Но потом подумал, что это все равно бесполезно, раз уж все наставления и душеспасительные беседы самой Фелиции не могут заставить ее внучку вести себя, как подобает настоящей леди.
      – Что бы ни случилось, будем ждать, сколько понадобится! – вслух произнес Руп. – Пошли к себе в офис. Давай, слезай со своей лошади и пошли! Нам не удалось удержать француза подальше от города, так надо придумать что-нибудь еще, что нам с ним сделать.
      – Если он уже не делает чего-нибудь с Адамсом, – устало сказала Тедди.
      Она посмотрела на второй этаж «Алмаза» и внезапно увидела, как в одной из верхних комнат задернули красную штору. Девушка инстинктивно почувствовала, что Рис Делмар и эта салонная девица находятся в этой комнате. Тедди особенно взбесило то, что этот француз вел себя так беззаботно, в то время как с его приездом на голову свалилась куча новых забот. А он себе развлекается! В довершение всего Тедди заметила направляющегося к ним своей неторопливой походкой шерифа Блэлока.
      – А, черт! – тихо выругалась она. – Вот, полюбуйся: Лен Блэлок бежит к Адамсу за ежедневными инструкциями!
      – Слушай, Тедди, помолчи немного, – предостерегающе снизив голос, произнес Рупер.
      Шериф, находившийся примерно в сотне ярдов от них, полез в карман, достал часы и посмотрел на них. Он, вообще-то, собирался пойти к Адамсу сразу же, как только Делмар покинул его кабинет. Однако ему пришлось долго провозиться с парой пьяниц, которые устроили дебош в «Медном колоколе». Когда же ему с подручными удалось, наконец, утихомирить их, заявилась Джастин, чтобы напомнить своему папочке, что он обещал пойти с нею на ланч. И пусть не отказывается, он обещал ей!
      Шерифу удалось освободиться только что. Впрочем, он надеялся, что за это время ничего особенного не произошло и его опоздание не вызовет нареканий со стороны Адамса.
      Но, если честно, он слегка трусил, потому что знал, что Адамс терпеть не может неточности и расхлябанности. И уж, конечно, его не обрадовала встреча с Тедди и Рупером, ожидавшим кого-то у «Алмаза». Оставалось только надеяться, что они сами не захотят с ним встречаться и уйдут раньше, чем он к ним подойдет.
      Однако Тедди и Рупер хотели, наверное, поздравить его с поимкой одного из бандитов, так надоевших своими нападениями на дилижансы «Геймбл Лайн». Во всяком случае, подойдя ближе, Блэлок увидел, что Тедди и Руп не сдвинулись с места, а как стояли – так и стоят, словно у них каблуки прибили к мостовой. Ничего не оставалось шерифу, как только идти вперед.
      Проходя мимо этой парочки, он вежливо кивнул им и беззаботно сказал:
      – Добрый день, Тедди, Руп!
      – Добрый день, шериф! – ответила Тедди так ласково, что у Рупера от плохого предчувствия сразу сжалось сердце. По всему было видно, что Тедди закусила удила и наплевала на все его предупреждения. А она, между тем, поинтересовалась:
      – Шериф, вы уже поймали и других бандитов? Волей-неволей Блэлоку пришлось остановиться.
      – Нет еще. Но обязательно поймаю, обязательно, – сказал он таким тоном, что стало ясно – это его самое горячее желание.
      – Угу, так же, как и остальных, которые уже три месяца грабят мои дилижансы!
      На это, видимо, Тедди не ждала ответа.
      – Дайте-ка я посчитаю, сколько вы их изловили! Один…
      С весьма озабоченным видом она стала загибать пальцы.
      – Ну, кажется, никого не забыла. Один… Тот самый, которого вам пассажир изловил! Да, кажется, именно так. Один… Ну, ничего! По крайней мере, от него потянется ниточка к остальным.
      – Он пока молчит, – ответил шериф, переминаясь с ноги на ногу, как нашкодивший ученик перед строгой учительницей.
      – Ну да?! – ехидно улыбнулась девушка. – А может, это вы не хотите слушать?!
      У шерифа от лица отхлынула кровь, и несколько секунд он стоял, хватая воздух ртом, как рыба, то сжимая, то разжимая свои кулаки. Наконец, он обрел дар речи:
      – Должен вам сказать, что я не совсем понимаю ваши слова!
      – Да бросьте вы, шериф, – глядя ему прямо в глаза, ответила Тедди. – Что же вы зря столько лет стоите у нас на страже порядка, не понимаете о чем я говорю?!
      Шериф шагнул к ней, угрожающе подняв руку, и произнес тоном, не предвещавшим ничего хорошего:
      – Эй, Тедди, успокойся. Мне надоело выслушивать этот бред!
      – Ах, вот даже как! Ну… – Тедди попыталась шагнуть навстречу шерифу, но в это время Рупер мертвой хваткой зажал ее руку и остановил.
      – Она шутит, шериф, – объяснил он и, схватив сопротивляющуюся Тедди в охапку, потащил подальше от «Алмаза». Отпустил он ее только тогда, когда почувствовал, что мускулы на руках Тедди обмякли.
      – Спасибо, что удержал меня, Руп! – уже виновато сказала Тедди, когда они остановились.
      Рупер обеспокоенно покачал головой:
      – В тебе столько огня, дорогая, что твой скальп когда-нибудь будут использовать вместо орудийного запала!
      Тедди посмотрела через плечо, чтобы понаблюдать, как Лен Блэлок заходит в «Алмаз», потом удовлетворенно кивнула и снова взглянула на Рупа:
      – Что, что ты говорил насчет моего скальпа?
      – Да то и говорил, что очень уж у тебя горячая голова! Ты совершенно не знаешь политики! Когда надо помолчать, а когда и ход выгодно сделать для своей пользы!
      – Может, ты и прав, – ее гнев остыл так же быстро, как и вспыхнул. – Извини, Руп. Я не хотела, честное слово, чтобы возникли эти новые проблемы.
      – Да ладно, все нормально, – уже совсем успокоившись, примирительно пробормотал он. Рупер совсем забыл, что за Тедди нужен глаз да глаз именно в то время, когда она становится слишком покладистой.
      Уже в следующую секунду девушка оставила своего спутника и побежала через дорогу.
      – Эй-эй, Тедди, ты куда? Что ты еще выдумала? – ошарашенно крикнул он вслед девушке.
      – Да все нормально! – крикнула на бегу Тедди, указав на лавку Пенрода. – Я обещала Фелиции кое-что купить! Ну, ниток и еще… там… всякое!
      Улыбнувшись, она помахала рукой:
      – Да брось ты волноваться! Иди в офис, я скоро тоже приду.
      С этими словами Тедди повернулась и уже неторопливо, взбивая пыль каблуками, пошла вдоль улицы к лавке Пенрода.
      Когда она подошла к дверям магазинчика, то осторожно, через плечо посмотрела назад. Рупа на улице не было. Он купился на ее уловку и ушел в офис. Из предосторожности Тедди еще немного постояла около лавки, а потом резко развернулась и пошла назад по той самой дороге, на которой еще не улеглась пыль от ее сапог.
      Быстро перейдя дорогу, девушка вошла в узкую, тенистую аллейку, тянувшуюся вокруг дома Адамса. Легко и бесшумно ступая, Тедди поднялась по ступенькам пожарной лестницы, ведущей к узкому карнизу, нависающему над вторым этажом, а оттуда двинулась к окну комнаты, в которой совсем недавно задвинули шторы.
      Окно было открыто, и в комнате было тихо, если, конечно, не считать ритмичного поскрипывания кровати да раздававшихся изредка женских вскриков.
      Тедди поморщилась с отвращением, осторожно отодвинула штору и чуть не свалилась вниз от удивительной картины, представшей перед ее глазами.
      Рис Делмар, полностью одетый, только без пиджака, поставив одну ногу в ботинке на край кровати, что есть силы раскачивал ее. Кровать от его движений отчаянно скрипела, а на ней, с очень довольным видом сидела рыжеволосая девушка из салуна в том самом наряде, в котором была внизу, в зале. Именно она и издавала те крики, которые слышала Тедди.
      – Ну вот, милочка, твоя репутация спасена, – весело сказал Рис смеющейся девушке и вдруг резко обернулся, увидев в зеркало два изумленных глаза и очень знакомое лицо.
      – А-а, это вы, моя дорогая? – протянул он, глядя на Тедди, полускрытую красной шторой. – Боюсь, мне суждено вечно страдать от людского любопытства.
      – Похоже, я пропустила самое интересное, – испепеляя француза взглядом, вместо ответа сказала Тедди, чувствуя, между тем, что снова начинает закипать.
      Сделав Хонор знак оставаться в постели, Рис снял ногу с кровати и подошел на пару шагов ближе к окну.
      – Нет, Тедди – он тихо и мягко произнес ее имя так, словно закутал в пушистое одеяло морозным утром, и девушка, несмотря на все свое раздражение, вдруг почувствовала, как ее словно окатило теплой волной. Стараясь скрыть свое состояние, она нахмурилась, заметив, что Рис подошел к ней совсем близко, и вовсе не обращала внимания, что послушная, но любопытная Хонор, затаив дыхание, с интересом ожидает продолжение их разговора. Однако Рис увидел это и, подойдя к владелице «Геймбл Лайн», прошептал, чтобы слышала его только она:
      – Нет, Тедди, самое интересное я оставил для тебя.
      – А что же так? – огрызнулась Тедди. – Боишься, что колотушка сотрется от переработки?
      – Надеюсь, это искреннее любопытство? – уголки его чувственных губ насмешливо прогнулись.
      Девушка почувствовала, как у нее вспыхнули щеки и уши, но сдаваться не желала. Она уперлась руками в бока и вскинула голову.
      – Мне наплевать. Если бы это меня интересовало, то я бы спросила, что это ты раскачиваешь кровать ногой вместо того, чтобы раскачивать вон ту крашеную дуру? Мне кажется, ты даром теряешь уйму денег!
      Он стоял перед окном, и лучи солнечного света освещали его лицо. Тедди старалась думать о Рисе Делмаре, как о человеке, который является угрозой ее жизни, старалась видеть в нем обычного проходимца, готовящегося нагреть руки на чужом добре. Но сейчас она не могла отвести от него глаз.
      О! Теперь она хорошо понимала, почему эта салунная красотка буквально вцепилась в него. Он выглядел изысканно и утонченно и был таким привлекательным! Особенно в своей необычной для здешних мест одежде. Его жилет из небесно-голубого шелка подходил под цвет его глаз. Стройные ноги были обтянуты бриджами, которые он использовал для верховой езды. Нет, она все-таки зря обвиняет его в развратном поведении. И, посмотрев ему в лицо, Тедди увидела, что Рис глядит на нее точно таким же долгим и волнующим взглядом, каким смотрел за завтраком.
      – Я просто счастлив, что вы проявляете такое живое беспокойство о моем благосостоянии, – с улыбкой ответил Рис.
      Чтобы выиграть время для достойного ответа, Тедди сняла шляпу, ударила по верху рукой, смахивая пыль, затем водрузила ее на место. Нужный ответ нашелся.
      – Меня интересует только та часть вашего благосостояния, которая имеет отношение ко мне, – заявила она, насмешливо глядя на него.
      Девица из салуна с голодным выражением лица сдвинулась на край кровати и, старательно сделав вид, что поправляет сбившийся корсет, изо всех сил пыталась разобрать разговор этих странных собеседников. Она буквально умирала от любопытства.
      – Вообще-то, эта красотка неплохо выглядит и умело выставляет свои достоинства напоказ, – почему-то с неприязнью подумала Тедди. – Наверняка, она работает на Перриша Адамса. Уж верно, она докладывает ему все разговоры посетителей.
      – Короче, если вы не заняты и можете покинуть этот вертеп, – давайте, выбирайтесь сюда! – заявила Рису Тедди. – Мне надо заниматься делами, и я решила, что раз уж вы претендуете на часть компании, будьте добры тоже поработать.
      – Что, сено надо ворошить? – с затаенной насмешкой, но совершенно невинно поинтересовался Рис.
      – А, черт! Нет, не сено – огрызнулась Тедди. – Вы сможете делать то, что, как мне кажется, вам под силу.
      Рис улыбнулся, повернулся к Хонор и галантно поклонился ей.
      – Прошу извинить меня, дорогая, я вынужден удалиться.
      – А как же ланч, который мы заказали? – запротестовала Хонор, но, правда, не очень громко. Ей был очень хорошо известен характер Тедди Геймбл, к тому же она помнила, что иные женщины время от времени видели у Тедди на боку кольт.
      В ответ Рис подал ей двадцать долларов и, всем своим видом выражая огорчение, сказал девушке:
      – Тебе придется наслаждаться им в одиночестве. Хонор послала ему воздушный поцелуй и нежно пропела:
      – До скорой встречи, дорогой.
      Рис кивнул, быстро схватил свой камзол со спинки стула и легко перебрался через подоконник к Тедди.
      Пробираясь по карнизу, Тедди не удержалась и спросила:
      – Вы рассказали этой девице, зачем приехали в Вишбон?
      Добравшись до выступа, Рис пропустил девушку вперед и, только когда она стала спускаться вниз по ветхим ступенькам, спросил в свою очередь:
      – Вы имеете в виду, не сказал ли я Хонор о том, что приехал сюда, чтобы заполучить свою долю в «Геймбл Лайн»?
      Тедди досадливо поморщилась:
      – Ну да, да, это я и имела в виду. Ну, так сказали?
      – Нет. Наш разговор был совсем о другом, о более интимных делах.
      – Да уж, я думаю, – фыркнула Тедди. – А кому-нибудь еще говорили об этом?
      Своими вопросами она все сильнее разжигала его любопытство. Совершенно очевидно, что Тедди хотела сохранить эту историю в тайне. Но почему, интересно, известие об этом так беспокоит ее? Рис решил, что всю эту историю необходимо выяснить. Кроме того, он понял, и совершенно справедливо, что ей не понравилось, когда он ответил, что разговаривал об этом с шерифом.
      Услышав это, Тедди так резко остановилась, что мужчина налетел на нее.
      – Вот черт! – воскликнула она. – С таким же успехом можно было поместить объявление в «Вишбон газетт».
      Затем она двинулась дальше. Рис последовал за ней и на ходу спросил:
      – А вы всегда так разговариваете?
      Она оглянулась на него:
      – Как – так? Вы имеете в виду: всегда ли я чертыхаюсь? Да, черт побери, всегда! Мой отец всегда верил, что необходимо говорить откровенно. Я тоже так считаю. Когда откровенно говоришь с человеком, то меньше опасности, что тебя не поймут.
      – Да-да, я помню, ваш дядюшка Зак меня поразил своей откровенностью тогда, – сказал Рис. – Они были очень похожи, ваш отец и Зак?
      – Как две стороны одной монеты, – резко ответила Тедди. Затем помолчала немного, вспоминая, какими видела в последний раз отца и дядюшку Зака: оба с красными от гнева лицами, выкрикивающие обвинения и проклятия в адрес друг друга. Помнится, она тогда очень боялась, что дело дойдет до кровопролития, но дядюшка Зак исчез из их жизни.
      Фелиция так переживала из-за разрыва между сыновьями, что у нее случился сердечный приступ.
      Отец Тедди потом несколько месяцев не мог наладить дела в компании: словом, все пошло наперекосяк.
      Зак и Теодор Геймблы были настоящим парадоксом. Сильные стороны одного становились слабостью другого.
      – Оба были резкими, упрямыми и полны амбициозных планов, – продолжала Тедди так, словно и не было паузы в ее ответе. – Но разница была в том, что мой отец использовал эти черты, чтобы создавать. Создавать что-то долговечное. А планы дядюшки Зака никогда не заходили дальше разговоров. Поэтому, я думаю, они и не могли ужиться вместе.
      Кончиком языка Тедди быстро облизнула пересохшие губы.
      Этот немного нервный, но такой по-детски быстрый жест, почему-то со всей очевидностью показал Рису, что Тедди Геймбл за свою столь короткую жизнь уже познакомилась и с душевной болью, и с утратами. Поэтому он замолчал и не стал говорить банальное «Ну-ну… все будет в порядке…». Даже несмотря на ее ранимость, Тедди Геймбл была женщиной, способной дать отпор любому, кто попытается вмешаться в ее жизнь. Поэтому он и подавил в себе мимолетное желание утешить девушку.

      Перриш Адамс развернул на столе потрепанную карту Аризоны и провел пальцем по району, отмеченному красным карандашом. Территория неправильной формы простиралась от Юмы до Викенбурга, а на юге до Таксона и дальше до границы. ЕГО ТЕРРИТОРИЯ. Или будет его в самом скором времени. До всего он, конечно, добраться не сможет, но главное – обеспечить контроль за грузами и пассажирами, перемещающимися по землям штата. А когда он этого добьется, то сможет контролировать подходы к железнодорожной магистрали, которая скоро пройдет через Южную Аризону.
      Он станет самым влиятельным и могущественным человеком в штате, и самым богатым. Но даже этого ему мало! Адамс хотел, чтобы им восхищались, чтобы перед ним благоговели. Он желал, чтобы его имя произносили с таким душевным трепетом, как имена людей, подобных Виллу Коди и Джорджу Костеру. Это была единственная причина, по которой он сдерживал себя в своих попытках уничтожить «Геймбл Лайн».
      Адамс собирался добиться своего чинно, благородно и благопристойно, так, чтобы на его имени не появилось ни малейшего пятнышка.
      Друзья Теодора Геймбла по-прежнему присматривали за Тедди, и поэтому он не мог позволить, чтобы проблемы, которые у нее были, связывали с ним. Из предосторожности Адамс посылал для нападения на дилижансы компании только тех людей, в преданности которых он был уверен.
      Однако, как недавно оказалось, эти люди плохо и неумело работают. Нахмурившись, Адамс свернул карту в трубочку и сердито сунул в нижний ящик стола. Пришло время для более серьезных мер.
      Арест Лазера показал, что он, Перриш Адамс, подвергает себя еще большей опасности, пользуясь услугами людей, которые работали на него, не скрывая этого. Всегда есть опасность, что кто-то найдет связь между ним и Лазером. Хорошо бы Тедди Геймбл убить во время одного из ограблений. Но такого осложнения ситуации нельзя было допустить. Адамс не мог позволить, чтобы за ним стояли убийцы.
      Его лицо помрачнело, когда он подумал о Тедди. Черт бы ее взял! Она доставляла ему много беспокойства. С нею никак не удавалось сладить. Он надеялся, что несколько нападений на дилижансы напугают ее и она продаст компанию. Но вместо этого сопротивление Тедди еще больше усилилось.
      Убедившись, что обе двери заперты, Адамс подошел к сейфу, спрятанному в стене. Это стало у него традицией. Он каждый день проверял содержание сейфа. Когда дверца сейфа, открываясь, мягко клацнула, Адамс удовлетворенно кивнул и извлек мешочек с золотыми монетами. Он аккуратно закрыл сейф, пересыпал монеты себе в руку и только потом пересчитал.
      Его новый план по уничтожению «Геймбл Лайн» будет дорого стоить. Золотые монеты согрелись в его руках, и тогда он высыпал их обратно в кожаный мешочек. Пятьсот долларов! Вполне достаточно, чтобы соблазнить Тавиза и его банду. Они обязательно спустятся со своих холмов, если узнают, какая сумма их ждет.
      Тавиз был мексиканцем, как, впрочем, и два члена его банды. Четвертым был полукровка из племени апачей, любитель снимать скальпы. Все четверо, вместе со своими женщинами, жили в холмах, словно стая хищников.
      Адамс подбросил мешочек с золотом, поймал и улыбнулся.
      Завтра Бойд отправится разыскивать Тавиза. Узнав про деньги и про то, что сможет сцапать несколько сейфов, принадлежащих «Уэлз Фарго», мексиканец живенько выберется из своей норы. Тавиз ненавидит «Уэлз Фарго». Один из ее чиновников отправил его в тюрьму на несколько лет. И теперь, после своего побега, он мстит этой компании, как только появляется возможность. Раньше Адамс раза два пользовался его помощью, когда требовалось поладить с каким-нибудь несговорчивым человеком, владевшим собственностью, которая приглянулась Адамсу. Впрочем, живых свидетелей того, что мексиканец работал на него, все равно не осталось.
      Да! Адамс коротко засмеялся. Тавизу понравится эта работа. Запретив убивать Тедди, Адамс собирался позволить ему делать все, что необходимо для развала «Геймбл Лайн». А когда Тедди потеряет контракт с «Фарго», ей придется на коленях умолять его купить ее поганую «Лайн». Но к тому времени она не будет стоить ни пенса. Ему останется только собрать ее обломки.
      С золотом в карманах Адамс подошел к двери, ведущей в салун, и повернул ключ в замке. Не стоило Тедди Геймбл связываться с таким бизнесом, как управление транспортной компанией. Она слишком долго стояла у него на дороге, теперь он дает ей последний шанс. Очень плохо, что эта дамочка так и не усвоила, для чего созданы женщины. Может, Тавиз ей это объяснит. Адамс толкнул дверь и вышел в салун, чтобы найти кого-нибудь, кого можно послать за Бойдом.
      Улыбнувшись, он подумал, что, может, и сам еще объяснит этой гордячке, чем женщины должны заниматься.
      – О! Шериф, рад вас видеть! – Адамс удивился, увидев, что Лен Блэлок остановился возле бара, чтобы выпить виски. Обычно он воздерживался от спиртного во время рабочего дня.
      – Спасибо, – ответил шериф и взял свой бокал после того, как бармен Харлей снова наполнил его. Пока Адамс отдавал приказание старику, убиравшему салун, Блэлок двинулся навстречу ему, надеясь, что Харлей не станет обращать внимание на то, сколько времени он простоял возле бара и сколько виски ему уже удалось пропустить. Шериф безуспешно пытался заглушить выпивкой суровую правду слов, которые ему сказала Тедди. Но от виски стало только хуже. Впрочем, пожалуй, неплохо, если он будет в легком подпитии, когда встретится опять с Адамсом.
      – У меня есть для тебя новости, – сказал он, стараясь скрыть напряженные нотки в голосе.
      Адамс тут же пригласил его в свой кабинет и, закрывая за ним дверь, спросил:
      – О Лазере?
      – Нет, – покачал головой Блэлок. – О том парне, который приехал вчера с дилижансом. Джастин, похоже, немножко втюрилась в него после… ну того, что случилось вчера. Ну, вот… я и решил повидаться с ним и поблагодарить за то, что он сделал для моей девочки.
      Похоже, шериф сам не понял, как забавно прозвучали его слова, но от Адамса ирония не ускользнула. Его лицо окаменело, но он продолжал слушать гостя, а тот продолжал:
      – Ну и, как обычно, я спросил, какое дело привело его в Вишбон.
      – А! Он обычный проходимец, каких сотни, – нетерпеливо сказал Адамс, поскольку его не интересовали путешествия незнакомца. Авантюристы всех мастей почти каждую неделю приезжали и уезжали из Вишбона. От этого он ждал того же.
      – Я уже видел этого парня сегодня, – добавил Адамс. – Он тут с самого утра. А сейчас он где-то там наверху с одной из моих девушек.
      – Ты должен радоваться, – сказал Блэлок. – У него есть кое-что из того, что интересует тебя.
      – Сомневаюсь, – Адамс собрался уже уходить, заметив, что шериф, похоже, слегка перебрал и заговаривается.
      А тот допил виски и посмотрел хозяину «Алмаза» прямо в глаза. Обдумав все как следует, он пришел к выводу, что если Адамс купит часть «Геймбл Лайн», то это будет лучший выход для всех, исключая, может быть, Тедди. Она, конечно, будет разорена, но зато прекратятся вооруженные ограбления, и ему не придется больше вступать в сделки со своей совестью, нарушая закон. Желая как можно сильнее поразить воображение Адамса, шериф медленно и раздельно сказал:
      – У этого француза доля «Геймбл Лайн», принадлежавшая раньше Заку Геймблу.
      Темные глаза Адамса округлились.
      – Ты врешь!
      – Готов поклясться! – Блэлок сжал хрупкий стеклянный бокал, из которого пил, но затем почти сразу отставил его в сторону, опасаясь, что в волнении раздавит стекло.
      – Он сам мне об этом сказал. Говорит, выиграл долю старика Зака в карты, когда познакомился с ним в Лондоне. А Зак потом взял да и умер, не оплатив долга. Вот этот француз и заявился сюда, чтобы потребовать денежки с Тедди.
      М-да, пожалуй… Это было слишком хорошо, чтобы верить, и Адамс недоверчиво спросил:
      – Ты уверен в этом? Это точно?
      – Да, так же точно, как то, что я – шериф и ношу вот этот значок.
      Загорелая рука Блэлока ткнулась в серебряную звезду, приколотую к жилету. Он добавил:
      – Я думаю, ты понимаешь, что ему, в общем-то, все равно, кто выкупит у него долю.
      Адамс взволнованно заходил по ковру. В его мозгу появилась заманчивая картина: он объявляет Тедди, что стал новым партнером в компании. Стоит заплатить любые деньги, чтобы увидеть, какое у нее при этом станет лицо, как она разозлится, когда узнает, что ее обошли. И надо же, этот француз в эту самую минуту находится наверху, в его салуне. И надо полагать, в том состоянии, когда с ним легко можно будет договориться. Ну что же, он, Перриш Адамс, всегда был счастливчиком. Однако, радость от того, что он может получить все, даже не выходя за двери дома, не затмила его бдительности.
      Француз просидел в «Алмазе» несколько часов, а это значит, что шериф узнал о причине его приезда в Вишбон еще ранним утром. Адамс мрачно улыбнулся.
      – Надеюсь, что у тебя при себе уважительное объяснение того, что ты так поздно рассказал мне о французе?
      Шериф нервно кивнул. Порою ему казалось, что Адамс умеет читать его мысли. И если это действительно так, то Адамс, наверное, знает, что шериф чувствует себя при нем как мальчик на побегушках. Да сказать по правде, он и был им. Вслух же шериф произнес, слегка запинаясь:
      – Пришлось разбирать пару забияк в «Медном колоколе», а потом Джас…
      – Ладно, неважно, – остановил его Адамс. – Похоже, Хонор – очень способная девочка! Француз-то до сих пор не вышел от нее.
      Он громко захохотал и, пригладив волосы, пошел к задней двери:
      – Уверен, этот француз сейчас не захочет с нами долго торговаться.
      Он пошел быстро вверх по лестнице, так что шериф едва поспевал за ним. На этаже, где располагались комнаты девушек, закрытой оказалась только ярко-красная, сверкающая дверь Хонор.
      Когда они подошли к ней, Адамс, не постучав, толкнул дверь.
      – А ну, выметайся! Ой…! – Хонор, забравшись с ногами на кровать и подложив под спину подушки, наслаждалась в одиночестве изысканными яствами, которые заказал для нее Рис. Увидев, кто вошел к ней в комнату, девушка поспешно вскочила с кровати.
      – Ой, извините, пожалуйста, мистер Адамс! – пробормотала она, торопливо одергивая юбку и шаря по комнате взглядом в поисках туфель, которые она куда-то зашвырнула.
      – Где француз? – сразу спросил Адамс.
      – А он ушел.
      Адамс бросил разъяренный взгляд на Лена Блэлока, который упустил возможность познакомить его с французом.
      – Что он ушел, я и сам вижу! – рявкнул он. – Когда он ушел?
      Кончиком пальца Хонор вытащила из-под кровати одну туфлю, надела ее и оглянулась в поисках другой.
      – Минут пятнадцать назад, – тихо ответила она, – может, даже и меньше.
      Она ужасно боялась, зная, что Адамс не выносит, когда девушки долго остаются наверху после выполнения «заказа». Желая оправдаться как-то, она добавила:
      – Он… За ним пришли.
      – Кто?!
      – Эта противная Тедди Геймбл.
      Хонор решила разыграть роль оскорбленной женщины:
      – Нет, вы только подумайте: сунула голову в окно, поманила его пальчиком, и он пошел за ней!
      Девушка запрыгала на одной ноге, обувая вторую туфлю, и теперь уже смелее, поскольку оправдание было найдено, продолжала:
      – Я… Я заставила его заплатить… Будьте уверены. Но я так разозлилась, что чуть не убила его!
      Мрачное выражение упорно держалось на лице Адамса. Он еще с порога заметил все: и уютное гнездышко из подушек, которые свила себе девушка, и наполовину съеденный обед, и обувь, разбросанную по комнате.
      – Да уж вижу, досталось тебе! – Адамс повернулся к ней спиной, собираясь уходить. – Может, тебе полегчает, дорогуша, если ты спустишься вниз и займешься работой?
      Теперь, когда Хонор не видела хозяйского лица, ей стало еще страшнее.
      – Да, сэр – пробормотала она и бросилась приводить себя и свою одежду в порядок.
      Девушка попыталась объяснить хозяину, что она старается честно выполнять свою работу, но уже через секунду, поймав на себе ледяной взгляд Адамса, Хонор почувствовала, как язык прилип у нее к гортани и пересохли губы. Облизав их языком, она поспешно выскочила из своей комнаты, моля бога о том, чтобы ее не наказали.
      – Терпеть не могу, когда работники не выполняют своих обязанностей, – пробурчал Адамс, пройдя по комнате. По-хозяйски заглянул в скромный шкафчик девушки, где лежало ее белье, заглянул в туалетный столик.
      Лен Блэлок чувствовал себя, как карась на горячей сковородке. Он бы сейчас с большим удовольствием сбежал отсюда вслед за Хонор. Гадкое чувство вины и ощущение беды совершенно вывели его из равновесия. Не в силах больше выносить тягостное молчание, он извиняющимся тоном произнес:
      – Вот проклятье! А я и не знал, что этот француз уже познакомился с Тедди! Я бы пришел к тебе сразу, так вот же черт – пришлось с теми пьяницами возиться!..
      Не обращая на него никакого внимания, Адамс вышел из комнаты. Стражу порядка волей-неволей пришлось выйти за ним.
      Лучше бы Адамс ругался, угрожал, но это ледяное, зловещее молчание было невыносимо.
      – У Тедди не хватит денег, чтобы выкупить его долю, – поспешно, даже как-то подобострастно произнес он в спину Адамса, проклиная себя за свой страх. – Я слышал, что она почти разорена.
      В тусклом свете лампы, озаряющей черный ход, Блэлок видел только спину Адамса и слышал тяжелые шаги идущего впереди него хозяина салуна. Внезапно шерифу захотелось заехать кулаком по этой самоуверенной спине или, по крайней мере, сказать Адамсу все, что он о нем думает. Однако это желание исчезло так же быстро, как и появилось. И он, шериф Лен Блэлок, продолжал идти за Адамсом, словно пес, приученный ходить у ноги хозяина.
      – Ты уговоришь француза продать мне свою долю и доставишь его ко мне! – наконец произнес Адамс. – Если потребуется, используй Пита и Бойда!
      В тускло освещенном помещении, с лицом, полускрытым тенью, Адамс сейчас меньше всего был похож на человека.
      Блэлок отчетливо понял, что он продал душу дьяволу и отныне у него нет пути назад. Теперь он понимал, почему так боялась эта девушка, Хонор.
      Адамс – это человек без жалости, который будет мстить и преследовать свою жертву, пока не уничтожит ее.

      – Ну вот, Здоровяка Билла и Рупа вы знаете, а это Булит Ламер. Он следит за инвентарем.
      Тедди позвала главных сотрудников «Геймбл Лайн», чтобы познакомить с ними Риса. Ей хотелось рассказать ему о роли каждого сотрудника и дать понять, что значит руководить такой компанией.
      По дороге от «Алмаза» к своему офису девушка рассказывала Рису о различных маршрутах дилижансов и об обязанностях работников. Она также рассказала о том, что «Геймбл Лайн» была создана ее отцом, который мечтал, что она станет лучшей пассажирской и грузовой компанией в Вишбоне. И еще Тедди призналась в своем огромном желании продолжить дело отца.
      – Здравствуйте, Булит, – поздоровался Рис с мужчиной, подошедшим к нему, и пожал его огромную лапищу, подумав при этом, что этого парня следовало бы назвать не Булит, а Бул.
      Булит был раза в два крупнее и массивнее Риса. Его могучие руки напоминали по толщине ноги слона. И, говоря по правде, этот гигант больше был похож на индейца, чем на белого. У него были прямые, длинные черные волосы, завязанные кожаным шнуром. Как и Тедди, он на руке носил тяжелый серебряный браслет, украшенный камнями, а по его загорелой груди змеился тонкий ремешок с кобурой. Черные глаза Булита были похожи на ночное небо и никогда не мигали. И сам он казался человеком без возраста.
      Его мужественное, волевое лицо было похоже на обветренные стены каньонов. Он был неразговорчив и не стал тратить слова на Риса, а только кивнул ему, когда Тедди представила их друг другу. Поэтому девушке пришлось самой рассказывать об этом работнике, пока они шли по пыльной улице к конюшне, чтобы посмотреть имущество, частью которого теперь владел Рис.
      – Наш Булит следит за лошадями, за их здоровьем и приучает их к упряжке, – объяснила она. – Мы называем его Булит, потому что в нем засели три пули, которые доктора не могли извлечь.
      Булит внимательно слушал рассказ о себе, не глядя на Тедди.
      В конюшне он сразу отошел от своих спутников и, подойдя к стойлу, в котором находилась пестрая кобыла, начал выскребать ее скребком. Тедди, между тем, продолжала:
      – Пятнадцать лет назад мой отец нашел Булита раненым в пустыне. Он привез его на ранчо, смотрел за ним, пока тот не выздоровел, и вот… – Девушка помолчала, а потом с улыбкой добавила:
      – И вот с тех пор мы никак не можем от него избавиться. – Она озорно подмигнула гиганту:
      – Что, скажешь, не так?
      Булит, занятый в этот момент осмотром лошадиной ноги, ответил, не отрываясь от дела, причем голос у него оказался густым и сильным:
      – Давай, давай, болтай, Маленькая Уздечка!
      – Маленькая Уздечка? – Рис попытался понять, почему Булит назвал так Тедди. Маленькая – еще можно было понять. Но почему Уздечка? Может, они использовали это слово в другом смысле? Однако выяснить это Рис не успел. Зафыркала кобыла, и все повернулись к ней. Животное волновалось в стойле, выражая свое недовольство человеку, который нежно почесывал ее живот. Рис взглядом знатока окинул лошадь. Раз она ведет себя сейчас так беспокойно, то когда ей придет время жеребиться, у нее возникнут серьезные проблемы. Вообще Рис знал о лошадях много, так как все свое детство провел, ухаживая за ними, в поместье одного французского аристократа, где работала его мать. Из-за связи с младшей дочерью хозяина ему пришлось покинуть поместье, когда ему было всего шестнадцать лет. Следующие пять лет Рис работал кучером.
      В конце концов, он научился отлично играть в карты и в другие азартные игры. И тогда он решил, что это лучший способ прокормить себя. Рис никогда не был шулером. Он таким образом зарабатывал себе на жизнь. И в конечном итоге он оказался прав. Его умение играть и привлекательный внешний вид открыли ему доступ в салоны того высшего общества, которому он служил в детстве.
      Внезапно Рис чуть не рассмеялся, когда подумал о том, что жизнь, вдоволь помотав его, вновь привела его в конюшню. И если принять во внимание все обстоятельства, то, пожалуй, еще придется крепко задуматься над вопросом: удалось ли ему добиться чего-нибудь в жизни за эти десять лет?
      – Да, еще о Булите, – сказала Тедди, подходя к ряду пустых бочонков из-под гвоздей, которые они использовали в качестве стульев. – Кроме того, что он присматривает за лошадями, он приобретает новых лошадей и упряжь для них. И еще он проводит инспектирование маршрутов и следит за регулярной сменой лошадей на станциях. Это делается для безопасности животных. Таким образом мы сохраняем лошадей и деньги.
      Затем она обратилась к другому мужчине:
      – Здоровяк Билл!
      Стройный, мускулистый охранник, стоявший возле сеновала, улыбнулся Рису, как старому знакомому, и сказал:
      – Я – главный курьер.
      Увидев удивление на лице Риса, он добавил:
      – А еще я охранник и отвечаю за прием на работу и тренировку нашей охраны. Обычно именно я решаю, требует ли груз дополнительной охраны или достаточно одного обычного сопровождающего. До недавних пор репутация у наших ребят была неплохая. – Он как-то мрачно пожал плечами. – Мы пока ни разу не теряли свои грузы, однако боюсь, что впереди у нас серьезные проблемы. Одну из них вы и сами видели.
      Помолчав немного, Билл склонил голову и оценивающе оглядел Риса:
      – А вы умеете обращаться с ружьем?
      – Вообще-то, мне больше нравится револьвер, но и из ружья я не промахиваюсь, – ответил Рис.
      Здоровяк Билл расхохотался, вспомнив меткий удар камнем, который свалил налетчика.
      – Да; прицел у вас точный! – одобрительно произнес он. – Если хотите, я мог бы дать вам несколько уроков стрельбы из винчестера.
      – Хочет он или нет, – вмешалась Тедди, – а ему придется заняться этим. Все, кто принадлежит к «Геймбл Лайн», должны быть хорошими стрелками. Если придется увеличивать число охранников на линии, то нам будет дорог каждый человек.
      – Прошу извинить, – сказал Рис, которого возмутила бесцеремонность Тедди. Она еще и не подумала, чтобы расплатиться с ним за своего дядюшку, а уже начинает отдавать ему приказы. – Мне не нужны уроки стрельбы из ружья. Когда потребуется, я готов воспользоваться услугами опытных в этом деле людей. У меня нет ни малейшего желания становиться охранником на линии.
      Рис вежливо кивнул в сторону Здоровяка Билла.
      – И я не собираюсь ухаживать за лошадями, – посмотрел он в сторону Булита. – Я уверен, что эти люди отлично справлялись со своим делом до меня и, несомненно, не хуже справятся и теперь.
      Он ехидно взглянул на Тедди и добавил:
      – Поверьте, я знаю, чем занять свое время, пока придет из Лондона подтверждение моим словам.
      Тедди вскочила с бочонка:
      – Так вы что же, собираетесь все это время играть в карты и таскаться за юбками?!
      С острыми, колючими глазами, с разъяренным лицом девушка была похожа на дикую кошку. Рис улыбнулся ей довольно насмешливо, а Тедди еще больше разозлилась, увидев эту его улыбку. А когда она услышала ответ Риса, то чуть не взорвалась:
      – Я буду заниматься и тем, и другим, дорогая леди, – ответил он совершенно спокойно.
      Лицо девушки потемнело, и на француза обрушилась буря ее гнева:
      – Мне следовало догадаться, что ни один франт, подобный вам, не захочет связать судьбу с настоящими мужчинами.
      Слегка поклонившись, Рис галантно приподнял шляпу перед Тедди, доведя тем самым ее до белого каления, и невозмутимо произнес:
      – Э… Видите ли, мы с вами могли бы договориться, если бы вы сказали: с настоящими женщинами.
      Ему даже совестно стало от удовольствия, которое он испытывал, раздразнив Тедди. Она, явно, не собиралась экономить нервы и подбирать слова, когда заговорила вновь:
      – Я сейчас уберу твою поганую улыбочку с твоей паршивой физиономии вот этими вилами.
      Рис с удовольствием признал, что в гневе Тедди чудо как хороша.
      Продолжая улыбаться, он посмотрел ей прямо в глаза, думая про себя, а будут ли остальные чувства девушки такими же горячими, как ее гнев. Он упустил тот момент, когда девушка потянулась к вилам, показывая тем самым серьезность своей угрозы. Но в это самое мгновение вмешался Руп и остановил девушку:
      – Эй, успокойся-ка, Тедди! Разве у тебя нет других дел?
      – Нет! – закричала она и рванулась было к Рису, но, посмотрев на лицо Рупа, отошла назад. Такое каменное выражение лица бывало у Рупа не часто. Однако, когда это случалось, Тедди знала, что лучше с ним не спорить.
      – А, ну ладно, – с явной неохотой произнесла она. – Я пойду в офис и составлю расписание на будущую неделю.
      Она развернулась и, бросив на Риса уничтожающий, презрительный взгляд, добавила:
      – Нет смысла тратить свое время на этого хлыща!
      Здоровяк Билл знал Рупа тоже достаточно хорошо и поторопился поскорее уйти. Булит ничего не сказал, он просто вышел из конюшни и направился к загону на заднем дворе.
      Руп подождал, пока улеглась пыль, поднятая ушедшими, а затем медленно произнес:
      – «Геймбл Лайн» очень много значит для Тедди, – он помолчал. – Если вы не против, давайте сходим выпьем чего-нибудь в «Медном колоколе». И я объясню вам, почему Тедди так кипятится.
      – С удовольствием, – ответил Рис, глядя на Рупа с симпатией. Он с радостью выслушает любого, кто поможет ему разобраться в Тедди. Кроме того, ему хотелось посмотреть, как обстоят дела у Люсьена. А Руперу он сказал:
      – Почему так происходит, что, когда я пообщаюсь с Тедди, мне все время хочется выпить?
      Руп согласно кивнул, потом полез в карман рубашки, достал кисет с табаком и несколько листков папиросной бумаги. Он протянул табак Рису, предлагая ему закурить, но француз вежливо отказался.
      – Когда я был маленьким, – снова заговорил Руп, – моя мама часто рассказывала мне стишок о девочке, сделанной из сахара, сластей и разных… не помню, как там в рифму… разных специй.
      Говоря, Руп насыпал табаку в подставленную бумажку и, отточенным движением свернув сигарету, добавил:
      – Вот Тедди – как раз такая девушка, в которой слишком много специй.
      Остановившись на деревянном тротуаре, он сунул кисет обратно в карман, достал спичку и чиркнул ею о грубую поверхность коновязи.
      – Она все-таки не совсем такая, какой кажется на первый взгляд, – как бы пытаясь оправдать Тедди, сказал он.
      Руп прикрыл ладонью огонек, прикурил и сделал несколько глубоких затяжек.
      – То есть нет, черт возьми, она как раз такая, но у нее есть причины быть такой.
      Стараясь не показать, насколько он заинтересован, Рис просто кивнул и посмотрел вдоль улицы, в конце которой располагался «Медный колокол».
      Второй салун Вишбона был полной противоположностью «Алмазу» Адамса по своему внешнему и внутреннему виду. Насколько «Алмаз» был роскошен, настолько «Медный колокол» – прост. Прохожий мог бы пройти мимо его некрашеного фронтона и не заметить этого заведения, если бы не веселое треньканье пианино, доносившееся из открытых окон и дверей.
      Рис с некоторым удивлением подумал о том, что Руп почему-то предпочитает этот бедненький салун более фешенебельному «Алмазу». И так, недоумевая, следом за Рупом он вошел в помещение.
      Руп в своих потертых штанах из плотной грубой ткани и красной косынке на шее поверх куртки из оленьей кожи выглядел очень колоритно. С этим посещением салуна Руп связывал большие надежды. Он надеялся, что после пары рюмок и честного разговора он сможет разобрать те завалы, которые Тедди нагромоздила в отношениях с французом. Хотя, по правде говоря, Рупер начинал побаиваться, что этот аккуратно и даже изысканно одетый Рис Делмар может однажды обидеться слишком сильно и перестанет мириться с колючим, как кактус, характером Тедди. К тому же он не знал, что произошло между Тедди и Рисом в «Алмазе» и как ей удалось извлечь его из комнаты той девицы. Господи, эта девчонка – настоящее наказание для мужчин. Если бы ему давали хотя бы по десять центов каждый раз, когда он хотел отшлепать ее, у компании «Геймбл Лайн» никогда бы не возникало финансовых проблем. Утешало только одно: француз вел себя так, как будто ему никаких предложений о продаже его доли никто не делал. И это было замечательно, потому что они с Тедди ничего, кроме обещаний, предложить Делмару не могли. По правде говоря, Рупер вовсе не был уверен, что им удастся одолеть тугой кошелек Адамса, особенно после того, как Тедди чуть не пропорола Риса вилами. Однако, если он примет их предложение, то у них появится шанс на выживание.
      Рупер толкнул дверь «Медного колокола». В помещении пахло свежими опилками, пивом, стоял густой запах дешевого виски. В нем находился сейчас свой круг завсегдатаев. В первый раз, когда Рис приходил сюда с Тедди, он был слишком занят, чтобы интересоваться внутренним убранством салуна. Но сейчас он с любопытством огляделся кругом.
      Внутри «Медный колокол» был абсолютно не похож на «Алмаз». Дешевые золотистые обои были оборваны и забрызганы в тех местах, где ковбои неосторожно разливали пиво. На поцарапанных, обшарпанных крышках столов были вырезаны имена многих лихих парней. Это служило доказательством того, что эти лихие парни, приходя сюда, оставляли дома свои хорошие манеры. Однако, в целом, здесь было довольно оживленно, и, похоже, ни один посетитель не жалел, что он пришел сюда.
      Рис со смутной надеждой в душе подумал, что Люсьену тут тоже, наверное, понравилось, хотя его что-то не было видно. Вполне возможно, что его бывшему слуге совсем не понравился этот простенький, не очень благородный салун.
      – Я пойду возьму выпить, а вы пока найдите местечко, – сказал Руп и направился к бару. Опасаясь, что первый день самостоятельной жизни мог оказаться для Люсьена слишком тяжелым, Рис, прежде всего, решил отыскать его. Но, обойдя весь салун, нигде не нашел. Вполне могло оказаться, что Люсьен ушел отсюда вообще. А может, пошел искать утешения наверх. Рис увидел, что несколько ступеней ведут на узкий балкон над салуном. Он попытался выяснить, уходил ли из зала хромой иностранец. Конечно, такую примечательную личность завсегдатаи могли вспомнить. Однако, не желая спрашивать всех, Рис направился к большому, краснолицему бармену, так как знал, что бармены следят за выбором девушек. Впрочем, сразу и оказалось, что спрашивать нет никакой необходимости.
      Из дальнего угла, где сидела группа людей, донесся отчетливо различимый акцент Люсьена и громкий женский смех. Эта группа распалась, прежде чем Рис подошел туда. Оказывается, там только закончилась партия в «фараон». У стола без пальто стоял Люсьен Бурже. Из его нагрудного кармана виднелся толстый кошелек. Совершенно очевидно, что ему повезло сегодня.
      – Месье, – Люсьен обрадованно замахал Рису.
      – Люсьен, – Рис, остановившись покачал головой, – ты меня поражаешь. Дня не прошло, как ты научился играть в «фараон», и что же… Ты уже обзавелся друзьями, подругами.
      Рядом с Люсьеном, собственнически положив руку ему на плечо, стояла женщина в ярком, черно-желтом платье. Ее иссиня-черные волосы были собраны на затылке в узел, кое-где светились серебряные пряди. Она, наверняка, была в молодости роковой женщиной. Даже сейчас, в своем «бальзаковском» возрасте, она была привлекательна.
      – Месье! – взволнованно заговорил Люсьен. – Это Кармен! Кармен Белл. «Медный колокол» принадлежит ей.
      – А это мой новый специалист по «фараону», – женщина наклонилась к Люсьену и поцеловала его в щеку. Затем она подмигнула Рису. – Я еще не видела в жизни таких ловких рук.
      – Кармен любезно предоставила мне комнату в своем заведений, – на мгновение глаза Люсьена погрустнели. – Я ей, конечно, сказал, что у нас с вами были планы…
      – Нет, – быстро сказал Рис, – мы же договорились – ты можешь делать все, что считаешь нужным.
      – Но, месье…
      Увидев, что Рис нахмурился, бывший слуга тут же поправился:
      – То есть, Рис, ты уверен, мне кажется…
      – Нет! Оставайся с Кармен и работай у нее. От Риса не ускользнула радость Люсьена. Тот, видимо, был доволен, что может распоряжаться самим собой. Тогда Рис продолжил:
      – Ты был отличным слугой и прекрасным другом. Но сейчас правильнее жить каждому по-своему. А что касается меня, то я тоже прекрасно могу заработать на жизнь в этом городе. Так что, дружище, не сомневаюсь нисколько, что ты будешь лучшим специалистом по «фараону» в здешних местах, и от души желаю тебе удачи.
      Люсьен неуклюже подал руку своему бывшему хозяину и с чувством сказал:
      – Огромное спасибо за все, что ты… вы сделали для меня.
      Дрожь в его голосе выражала его волнение и чувство благодарности сильнее, чем слова.
      – Месье, если я вам когда-нибудь понадоблюсь вновь, знайте, что я в любой момент все брошу и последую за вами.
      – Будь счастлив в своей новой жизни, Люсьен, – сказал Рис тоже взволнованно, догадываясь инстинктивно, что у Кармен очень доброе сердце, и она поможет Люсьену в первых, самых трудных шагах его новой жизни.
      Рис взял протянутую ему женскую руку и поцеловал тыльную сторону ладони.
      – А вас, мадам, я поздравляю: вряд ли вам встретится человек лучший, нежели Люсьен.
      – Голубчик мой, я и сама это уже поняла, – нежно сказала Кармен. – Да он же симпатичнее всех ковбоев Аризоны, вместе взятых.
      Когда Рис отпустил ее руку, женщина обняла Люсьена и добавила:
      – И готова биться об заклад, я уже втюрилась в него по уши.

      Усевшись с Рупом за стол, Рис посмотрел на Люсьена, который пошел вверх по лестнице вместе с Кармен Билл. Женщина уже оказала благотворное влияние на его бывшего слугу. Во всяком случае, ступая рядом с нею, Люсьен почти не хромал. Что и говорить: ему повезло в том, что он нашел себе работу и женщину, способную оценить его таланты. О себе этого Рис пока сказать не мог. Удача Люсьена оказалась потерей для Риса. Конечно, он желал своему другу только самого наилучшего, однако, чувство опустошенности и одиночества охватило его с такой же силой, как тогда, когда на его руках умерла Дженни. Отныне ему будет не хватать своего спутника, который всегда, бывало, выслушивал его планы, помогал советом, даже поправлял, если видел, что Рис не прав. Но Рис понимал, что его расставание с Люсьеном все-таки к лучшему. В Европе слуга вряд ли смог бы подняться выше своего статуса, а здесь, в Америке, у Люсьена было столько же возможностей, сколько у всех остальных. Он сможет добиться всего, чего захочет.
      Рупер поставил на стол почти пустой стакан и вытер рот тыльной стороной ладони. Прождав несколько минут, пока Рис заговорит, и заметив затуманившиеся глаза француза, он нарушил молчание первым:
      – Ты, похоже, о чем-то крепко задумался, сынок? Если это из-за Тедди, то не обращай внимания на это. Она всегда дерется и кусается сначала, а потом начинает думать. Бьюсь об заклад, что она самая кусачая женщина на территории Аризоны! Она…
      – Вы как раз собирались рассказать мне, почему она такая, – откинувшись на спинку стула, Рис поднес ко рту стакан виски и сделал глоток. Рупер опрокинул остатки из стакана себе в рот.
      – Имей в виду, это только мое мнение, – более спокойно заговорил он. – Вся эта история началась давно: лет десять-двенадцать.
      Рупер помолчал, потом наполнил свой стакан и продолжил:
      – Видишь ли, когда Тедди родилась, она была прелестной малюткой, каких ты никогда не видел. Пока не умерла ее мать, Тедди носила кружева, шляпки и все такое, как и положено молодой приличной леди. Ее матушка следила за этим. Так что Тедди начала играть на пианино и танцевать, наверное, раньше, чем разговаривать. Но вот Сара Геймбл умерла, а вскоре брат Тедди…
      – У нее есть брат?
      Рис был убежден, что знаком со всем семейством Геймблов, и не помнил, чтобы кто-нибудь говорил ему о брате Тедди.
      – Был! – мрачно ответил Руп. – Они с Тедди были двойняшками. Его звали Тимоти. А мы все его называли Тимми. Они были очень дружны, эти братец с сестрицей. Вместе всегда играли, вместе ездили верхом.
      Рупер остановился, чтобы выпить, и вспомнил те светлые, мирные дни, когда все было прекрасно и думалось, что ничего плохого не может с ними случиться.
      – Тед Геймбл любил их обоих, но больше он был привязан к сыну. Особенно он привязался к нему, когда жена умерла от лихорадки и стало ясно, что Тед никогда больше не женится.
      Рис вспомнил свои предположения о том, что, видимо, Тедди пережила когда-то большое горе. Теперь рассказ Рупа подтвердил его мысли. Оказывается, Тедди потеряла всю свою семью. Интересно, как умер ее брат? Если он был похож на сестру, то, должно быть, это был сильный, шумный парень. Ни минуты не сомневаясь в том, что он имеет право знать историю Тимми, Рис спросил:
      – Что случилось с Тимоти?
      На щеке у Рупа дернулся мускул.
      – Я как раз подхожу к этому, – сказал он, – так как его гибель сильно изменила Тедди. – Руп вздохнул, подумав, не совершает ли он ошибку, рассказывая о личной жизни Тедди совершенно незнакомому человеку. Однако после минутного колебания Рупер решил делать так, как подсказывает ему сердце. Если он прав, то этот француз – не такой уж плохой человек. Надеясь, что он не ошибается, Рупер продолжал:
      – Это случилось, как я сказал, лет десять-двенадцать назад.
      Тимми и Тедди уехали с ранчо на своих пони без разрешения, а им это было запрещено, потому что в тот день стояла плохая погода. Думаю, что виноват в этом был Тимми. Он был упрям, как десяток мулов, и значительно больше походил на своего дядюшку Зака, чем на отца. Это все замечали, но, конечно, старались не говорить. Ну вот: они оба попали в водяной поток, вызванный ливнем, и Тимми утонул.
      – А Тедди видела это?
      – Она находилась рядом с братом, и сама чуть не захлебнулась. Потом она подхватила воспаление легких, и мы все страшно боялись, что она умрет. Ну вот, а когда она выкарабкалась, то наотрез отказалась рассказать нам о том, что произошло с Тимми. И только все повторяла, что это ее вина и что она должна была заставить Тимми остаться в тот день на ранчо, как им было приказано. Она всегда утверждала, что должна была вести себя как старшая сестра, так как родилась на несколько минут раньше и никто не мог ее переубедить в этом, хотя мы и говорили, что скорее всего упрямство Тимми привело к такому печальному исходу. Как бы то ни было, после выздоровления она оделась в одежду своего брата и с тех пор забросила свои девичьи наряды.
      Рупер стал наливать виски в стакан Риса.
      – Больше не надо, спасибо, – перехватывая бутылку, остановил его Рис.
      – Ну, тогда я себе, – сказал Руп и, налив неполный стакан, закрыл горлышко пробкой. – Я всегда считал, что Тедди – нежная, хрупкая, беззащитная девочка, которая подверглась стремительной опасности, когда вода начала прибывать. Возможно, Тимми и погиб, спасая ее. Уже позже я думал, что Тедди и стала походить на мальчишку, чтобы хоть как-то компенсировать смерть брата. Она знала, что Тимми очень много значил для отца.
      Внезапно Рису стало очень жаль юную Тедди. Ему было хорошо знакомо чувство потери близкого человека. Рис считал себя виновником гибели Дженни, и он сейчас хорошо понял чувства Тедди.
      – Надеюсь, отец не обвинял ее в смерти брата? – спросил он и подумал: «Неужели Теодор Геймбл оказался так потрясен гибелью любимого сына, что принес этому чувству в жертву мир и покой дочери?».
      – Нет, – ответил Руп решительно, – однако его сердце было разбито. Смерть сына так потрясла его, что у него чуть не случился разрыв сердца, и он не сумел это скрыть. И, представляешь, чем она грубее себя вела, тем больше ему это нравилось. Я уверен, что он сам подбивал Тедди стать такой, какой она сейчас и стала.
      Фелиция пыталась убедить его в том, что он не прав, но он все время отвечал, что Тедди – его дочь, и она сможет добиться всего, чего захочет. Ну вот, и очень скоро Тедди стала ездить верхом и стрелять лучше любого парня в Вишбоне. Да так оно и сейчас есть, я убежден.
      – Она и ругается лучше всех! – ехидно подумал про себя Рис. Однако этот рассказ его заинтересовал. Странно было слушать о благовоспитанной Тедди Геймбл, хорошенькой юной девушке в кружевах и бантиках, пальчики которой легко касались клавиш фортепиано, а вовсе не курка пистолета. Что и говорить, эта девушка была настоящим кладом, и ему бы очень хотелось получить шанс познакомиться с нею поближе. Да что там говорить, в эту минуту Рис с радостью бы отдал свою долю в «Геймбл Лайн» за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на ту Тедди или провести с нею вечер.
      Впрочем, отдавать ради этого собственную свободу Рис совсем не собирался, в особенности еще и потому, что это означало бы, что убийца Дженни останется ненаказанным. Но пока нельзя было возвращаться в Лондон, несколько месяцев придется провести здесь. Хотя Рис и не мог позволить себе такую роскошь, как неторопливое ухаживание.
      Возможно, придется использовать сокращенную программу, но своего он все равно добьется. Хотя, кто знает? Он подумал, что у них с Тедди много общего. Они оба понесли утраты, и оба хотели, чтобы компания «Геймбл Лайн» процветала. Правда, побудительные мотивы у них разные.
      Но если уж совсем говорить правду, то Рис не доверял девушке. Может, она специально направила к нему Рупа, чтобы тот рассказал печальную историю? Может, она надеялась, что Рис, выслушав все это, станет более сговорчивым? Конечно, возможно, что старик-ковбой искренне хочет добиться только большего взаимопонимания с внезапно появившимся компаньоном. Но могло оказаться и так, что хитрая лиса Тедди просто пытается использовать Рупера в своих целях.
      Все-таки она удивительная загадка! Но все равно очень женственная, даже в мужской одежде и обуви. И хотя картинка, нарисованная Рупом, была слишком далека от того, что приходилось видеть, представить себе Тедди в кружевах и шелке было довольно интересно.
      – Похоже, она неплохо справляется со своими проблемами, – сказал, наконец, Рис, заметив, что Руп ждет ответа. – И держит всех словно на привязи. Тед Геймбл мог бы гордиться своей дочерью.
      – А он и гордился ею, – согласился Руп. – Просто он не хотел видеть, что лишает ее всего того, что должно быть у любой женщины.
      – Чего именно?
      – Ну… любимого мужчины, детей… Всего того, что сам он дал своей жене Саре. – Рупер вздохнул. – Конечно, Тед хорошо относился к дочери, но в этом вопросе он все-таки вел себя, как последний эгоист.
      Рис пожал плечами и сказал:
      – Уверен, что она могла все это иметь, если бы сама этого захотела.
      – Да, – Рупер кивнул. – Готов поспорить, однажды она об этом подумает. И бьюсь об заклад, что она всадит в меня заряд свинца, если узнает, что я рассказал тебе все это. Тедди терпеть не может, когда вмешиваются в ее дела, но мне хотелось, чтобы ты, сынок, понял, почему она горячится, когда дело касается спасения «Геймбл Лайн». Она считает, что в этом состоит ее долг перед памятью отца и Тимми.
      В эту минуту Рупер сурово взглянул на Риса и серьезно сказал:
      – Мне даже думать не хочется о том, что случится с Тедди, если ее лишить этой компании.
      – Ну, ничего такого у меня и в мыслях нет, – сказал Рис. Значит, как он и подозревал, у Рупера была другая, более глубокая цель, когда он начинал свой разговор. Выходит, недаром у него были такие обеспокоенные глаза. Несомненно, Рупер любит Тедди, и, наверное, не меньше, чем ее отец, и готов на все, чтобы защитить ее. Ему, конечно, не составит труда придумать рассказ, почти правдоподобный, чтобы разжалобить своего нового партнера. У Риса складывалось серьезное подозрение, что Рупер по-прежнему многого не договаривает и о Тедди, и о самой компании.
      Рис ленивым движением откупорил бутылку и налил себе еще виски. Кажется, кое-что у него начало проясняться в голове, несмотря на все недомолвки, которыми он был окружен с самого начала. Его мозг энергично работал. Значит, так, сначала ему пытались вообще дать пинка под зад, потом попробовали изолировать от внешнего мира на ранчо.
      Без сомнения, от него усиленно пытаются что-то скрыть. Следовательно, лучше всего ему будет найти себе комнату в городе и понаблюдать на расстоянии и за Тедди, и за самой пассажирской линией.
      – Если вы все-таки решите остаться на ранчо, – начал было Рупер, – думаю, я сумел бы убедить Фелицию почаще проветривать комнаты и…
      – Нет, спасибо, – Рис даже улыбнулся такой наивной хитрости. – Люсьен нашел себе работу и сумел устроиться, как нельзя лучше, здесь же, в «Медном колоколе». Мне бы тоже хотелось остаться в городе. Если я найду себе здесь комнату, то мне не придется долго добираться до места, когда у меня вдруг появится фантазия среди ночи выпить или сыграть в карты. – И, заметив, между тем, озабоченность в глазах Рупера, Рис добавил:
      – Я был бы вам очень признателен, если бы вы вернули мадам Геймбл ее лошадь и того мерина, которого она дала Люсьену.
      – Конечно… я с удовольствием, – растерянно пробормотал Рупер, начиная догадываться, что вся его затея провалилась.
      – И можете сказать Тедди, что я свяжусь с нею через день или два, когда у меня появится время. Надо же нам будет решить, какую компенсацию я получу за то время, что мы ожидаем подтверждение из Лондона.
      – Она не… – Рупер осекся. Ему пришло в голову, что он даром потерял время, откровенничая перед французом. Впрочем, может быть, его холодность объясняется тем, что ему просто требуется время, чтобы как следует все обдумать. Как бы то ни было, Руп решил еще раз подождать с окончательными выводами и не судить поспешно своего нового компаньона.
      – Ладно, я ей передам, – сказал он.
      Уходя из салуна, Руп подошел к бару и расплатился за выпивку.
      А еще через пару минут Рис тоже подошел к бармену и, склонившись над полированным дубовым прилавком, спросил:
      – Не скажете, кто в городе может сдать комнату со столом?
      – Обратитесь к Спрейберри, – ответил ему мужчина за стойкой бара. – У Мей Спрейберри лучшая еда во всем Вишбоне, да и цена вам понравится. Это в белом доме с оградой из штакетника на соседней улице.
      Бармен взял тряпку, вытер прилавок, который только что перед этим кто-то залил виски, и добавил:
      – На подходе к дому вы услышите запах свежей выпечки.
      … Точно такой же аромат всегда доносился из кухни в день, когда мать пекла хлеб. От этого запаха, свежего и густого, у него всегда просыпался жуткий аппетит и желание бегать, прыгать, словом, двигаться. Все это вспомнилось ему, как только он отворил маленькую калитку перед домом, который принадлежал женщине, сдававшей комнаты внаем.
      Это было двухэтажное здание с широкой верандой и маленьким балконом на втором этаже. У входной двери висел крохотный колокольчик, за шнурок которого Рис и дернул. Почти сразу дверь открылась, и на пороге показалась седовласая женщина в платье из набивного ситца и белом переднике. Ее руки были белыми от муки, а на щеках и подбородке виднелись светлые мучные следы.
      – Зачем пожаловал, незнакомец? – спросила она. Рис постарался изобразить свою самую неотразимую улыбку.
      – Вы мадам Спрейберри? – спросил он, и когда женщина кивнула, сказал:
      – Мне говорили, что вы сдаете тут комнаты.
      – Только немногим гостям, самым избранным. – Хозяйка дома откинула рукой со лба прядь волос, запачкавшись мукой в очередной раз, и добавила: – Мне требуются рекомендации.
      – Но, мадам, я недавно приехал в ваш город!
      – Лучше бы вам поискать комнату где-нибудь еще, – непреклонно сказала женщина. – Я не могу брать квартирантов, особенно мужчин, без всякого поручительства.
      – С мистером Делмаром все в порядке, Мей! Я его знаю!
      Из-за спины Мей Спрейберри послышался знакомый оживленный голосок и показалась радостная Джастин Блэлок. Следы муки на ее руках и переднике давали понять, что девушка тоже участвует в этом кулинарном действе.
      – Это тот джентльмен, о котором я тебе рассказывала, помнишь? Мой попутчик. Папа его тоже знает.
      Посмотрев на Джастин, Мей Спрейберри пошире открыла дверь и уже приветливо пригласила войти Риса:
      – Входите, входите, мистер Делмар. У меня действительно есть одна подходящая для вас комната. Рекомендации шерифа вполне достаточно. Раз вы с ним знакомы, думаю, что вы будете рады узнать, что теперь живете с ним по соседству.
      Знай Рис, что Блэлок живет по соседству с Мей, он нашел бы другую комнату. Но теперь у него уже не оставалось выбора. Не было и объективной причины, по которой можно было бы отказаться от комнаты. Теперь Рис мог только надеяться на то, что близость к дому шерифа будет не очень обременительна и Лен Блэлок со своей очаровательной дочкой не будут ему уж очень докучать своим вниманием.
      – Надеюсь, вы не откажетесь пройти с нами на кухню, – сказала Мей. Она провела его через прекрасно обставленную общую комнату и широкий холл в задние комнаты, где находилась кухня.
      – Мы с Джастин занялись тут хлебами и уже замесили тесто для второй партии, – хозяйка вернулась к прерванной работе, говоря при этом: – Я беру три доллара в неделю. Это за комнату и двухразовое питание. Вы будете получать завтрак и обед. Завтрак строго в семь часов утра, а обед в шесть вечера.
      Ее руки сноровисто двигались, вымешивая тесто, между тем как она вводила Риса в курс дела:
      – Воду для мытья будете приносить себе сами. За дополнительную плату я могу вам каждый день готовить постель. А если хотите, делайте это сами. Только тогда уж убирайте ее, перед тем как уйти из дома. Я терпеть не могу беспорядка.
      – О, я могу для вас это делать просто так, без всякой оплаты, – добровольно вызвалась Джастин.
      Мей удивленно посмотрела на девушку. Затем пояснила:
      – Джастин часто помогает мне, особенно после своего возвращения. Хочет научиться получше управлять домом.
      Женщина выложила тесто в формы для выпечки хлебов.
      – Что и говорить, девушка должна это уметь.
      – Мы с папой чаще всего столуемся у Мей, – снова подала голос Джастин. – Мей постоянно приходится разогревать обед, если папа где-то задерживается.
      – Если… – Мей сокрушенно покачала головой. – Да это бывает каждый день.
      Затем она вновь обратилась к Рису:
      – Я сдаю четыре комнаты внизу. Ваша – в самом конце, рядом с холлом, там есть дверь, которая выходит прямо на улицу. Вы можете ею пользоваться. Только закрывайте ее на замок, когда уходите.
      – О, само собой разумеется, мадам!
      Этим известием Рис был очень доволен, так как у него появилась возможность более свободно приходить и уходить. Все еще улыбаясь, он достал из кармана три доллара и, повинуясь указанию Мей, сунул их в карман передника.
      – Мой багаж остался в офисе «Геймбл Лайн», – сказал он. – Мне необходимо проследить за доставкой его сюда.
      Подчеркнуто вежливо и даже изысканно поклонившись, Рис извинился и повернулся, чтобы выйти. Он решил попытать еще раз счастья в карты в «Алмазе» или «Медном колоколе», пока день не закончился. Может быть, в этот раз ему повезет больше и выигрыш будет крупнее.
      В эту секунду покрасневшая Джастин развязала передник и поспешно бросила его на спинку стула.
      – Я пойду провожу его, – торопливо проговорила она.
      – Возвращайся к шести, – сказала Мей уходящему Рису. – Я не хочу слишком поздно заниматься расселением жильцов.
      Рис посмотрел на Джастин, когда они вместе вышли на улицу. Она была молода и очень хороша собой. Даже изысканно хороша, особенно если сравнить ее с остальными девушками, встретившимися ему в Вишбоне. К тому же она была очень живой и подвижной, похожей на птичку, которая вот-вот вспорхнет.
      Заметив, как девушка посматривает на него, Рис подумал, что свой первый полет эта птичка совершит наверняка в его направлении. Однако он не хотел этого. Она была дочерью шерифа, в его намерения не входило слишком близкое знакомство с законом в этих местах. Лен Блэлок считает себя чем-то обязанным ему, и разумнее всего будет так все пока и оставить. Может так оказаться, что ему понадобятся здесь союзники, в особенности, если его выследят раньше, чем он успеет разобраться со своими лондонскими недругами. А если он свяжется с дочерью шерифа, то, конечно, никакого союзника у него не будет.
      Джастин остановилась и сказала, смущенно взглянув на него:
      – Я рада, что вы остановились здесь… Так здорово, что вы будете рядом, что я смогу видеть вас каждый… Ну, в общем, здорово!
      – И чертовски опасно! – подумал Рис.

      Во второй половине дня жара стала нестерпимой. Сухой, горячий воздух обжигал. Все живое в городе попряталось под крышами, мечтая о прохладе.
      Когда Рис вернулся в «Медный колокол» и сел за карточный стол, у него было чувство, что его только вынули из раскаленной печи. Немного жалея, что оставил это место Люсьену, он просидел почти до шести часов вечера и, когда жара его окончательно доконала, встал и вышел из салуна.
      Рис всерьез побаивался, что привыкнуть к такой жаре он никогда не сможет. Он снял новую шляпу, купленную несколькими минутами раньше, взъерошил мокрые волосы, чтобы их хоть немного продуло ветерком, и с жалостью подумал о Мей Спрейберри и Джастин, которые весь день работали у горячей печи. И тут же его рот наполнился слюной, ему страшно захотелось вгрызться в кусок свежеиспеченного хлеба, который, наверное, уже ждет его на столе.
      Рис с трудом привыкал к американской еде. Он привык к изысканной, вкусной пище своей родины, обильно сдобренной приправами и соусами. Но и американская пища, хоть и не такая, какую он любил, тоже была сытной и очень питательной. Пожалуй, он уже немного к ней привык. Во всяком случае, сейчас Рис с удовольствием думал о предстоящей встрече с американской едой. Его голод усиливался еще из-за того, что он пропустил ланч из-за стычки с Тедди.
      Так в предвкушении скорого вкусного обеда Рис вышел на пустынную улицу. Когда он дошел до того места, где улица суживалась из-за ограды какого-то дома, вылезшей прямо на тротуар, за спиной у него послышались чьи-то быстрые шаги.
      Рис оглянулся через плечо, собираясь уступить спешащему куда-то человеку дорогу. Ничего не подозревая, он ждал, когда человек поравняется с ним. И вдруг из темной аллеи напротив выступил еще один человек.
      – Прошу прощения, – растерянно произнес Рис и тут же смолк, увидев, что нижнюю часть лица незнакомца закрывает платок. Сообразив, что влип в какую-то неприятную историю, Рис резко выбросил локоть назад и с размаху заехал в грудь шедшему позади него типу. Тот пошатнулся и тут же сердито выругался:
      – А, черт! Ну, у тебя будут неприятности, если тебе этого так хочется!
      В то же мгновение нападавший рванул Риса за грудь и, выхватив оружие, навел на него, собираясь выстрелить.
      – А ну, стой спокойно!
      – Не стреляй! – раздраженно остановил его другой нападавший.
      Рис порадовался тому, что у второго нападавшего не такие кровожадные намерения, как у первого. И он решил воспользоваться этим.
      Резко отвернулся от бандита с оружием, круто отклонился назад и выхватил из-за пояса маленький четырехзарядный револьвер, который постоянно носил с собой. Однако выстрелить не успел, так как в следующую секунду тот, второй, как оказалось, тоже вооруженный, с силой ударил Риса по затылку рукояткой своего кольта. Если бы не новая довольно плотная шляпа на голове, то от этого удара его череп наверняка бы раскололся. Удар был силен. Рис упал на тротуар, взор его затуманился, и он на какое-то время потерял сознание.
      Когда он пришел в себя, увидел над собой склонившихся бандитов с закрытыми по-прежнему лицами. Бандит, которому Рис заехал локтем в грудь, снова щелкнул курком.
      – Ты приехал не в тот город, мистер, – глухо сказал он.
      Ожидая каждую минуту выстрела, Рис вдруг понял, что этот голос ему знаком. Да нет, оба голоса знакомы.
      – Черт тебя возьми, я же сказал – не убивать его! – донеслось из аллеи. Там был кто-то еще, кого Рис не видел. Впрочем, и этот голос он где-то недавно слышал. Пытаясь подняться, он старался понять, кто эти люди, и вспоминал, где он слышал эти голоса. Но в последние дни у него было столько встреч, что он никак не мог решить, кому из его новых знакомых эти голоса принадлежали.
      Рис медленно встал на колени и вдруг увидел револьвер, лежащий в пыли в нескольких футах от него. Он стал прикидывать, есть ли у него шанс как-нибудь дотянуться до оружия и хоть раз-другой все-таки выстрелить в нападавших. Однако этим планам не суждено было осуществиться, так как один из бандитов, тот, которого он стукнул, наклонился и подобрал револьвер Риса.
      – Следовало бы пристрелить его из этой пукалки. – Налетчик сжал черную полированную рукоятку револьвера, навел на Риса, подождал минуту, а затем опустил оружие себе в карман. Внезапно бандит согнулся и застонал.
      – Кажется, этот ублюдок сломал мне ребро!
      – А сейчас посмотрим. Может, я смогу вернуть ему должок и объясню доходчиво, что он тут вовсе не нужен, – подал голос другой мужчина.
      И нанес стремительный удар концом своего твердого ботинка. Рис застонал и схватился за грудь. А тот, кто ударил его, довольно захохотал.
      – Советую тебе убраться из нашего города, парень! Нам в Вишбоне не нужны хвастливые французишки.
      Странно, то ли от удара, то ли от издевательского смеха бандита, в голове у Риса прояснилось. Во всяком случае, он сгруппировался и, когда бандит попытался ударить его во второй раз, схватил ногу в этом черном ботинке мертвой хваткой. Одновременно с этим Рис вскочил на ноги и резко рванул ногу бандита вверх. Нападавший, вскрикнув, рухнул на землю. И тогда Рис закричал, надеясь, что кто-нибудь услышит и придет на помощь, а сам бросился на свалившегося бандита. Зарычав от ярости, он занес кулак, чтобы обрушить его на лицо грабителя, однако опустить не успел. В следующую секунду его руку кто-то схватил и заломил за спину. На этом сопротивление Риса и закончилось, так как лежавший бандит вскочил и обрушил на Риса град ударов. Его огромные кулаки несколько раз ударили француза в живот, а затем раз шесть он попал ему в челюсть.
      – Хватит с него! – раздался из гущи аллеи невыразительный голос, когда Рис в изнеможении опустил голову на грудь и застонал.
      Из разбитой губы текла кровь. Как только его отпустили, он сразу рухнул на колени. Через пару секунд его ударили в грудь ботинком на толстой твердой подошве. Рис покатился в дорожную пыль.
      Он лежал, глотая эту пыль, почти теряя сознание, когда почувствовал, что его карманы обшаривают. Он попытался защитить свою собственность, но, лежа вниз лицом, делать это было довольно затруднительно.
      После того, как грабители дочиста обчистили его карманы и убежали, Рис еще долго лежал на пыльной, пустынной улице. Не имея сил встать на ноги, он с трудом перекатился на спину и положил руку на глаза, стараясь прикрыть их от слепящих лучей солнца. Затем он подождал, пока стихнет боль, и медленно, с трудом поднялся. Наконец, он собрался и, ухватившись за забор, с большим трудом передвигая ноги, побрел к дому Мей Спрейберри, который, как оказалось, был недалеко.
      Медленно он прошел в калитку, поднялся к входной двери и… рухнул на крыльцо.
      Услышав какой-то шум, Мей и Джастин выглянули в окно и с изумлением увидели, что новый постоялец Мей неподвижно лежит у входа. Зная, что у гостя не было времени, чтобы напиться, Мей, забыв об осторожности, поспешила к двери. Встревоженная Джастин последовала за ней.
      – Вот что я скажу тебе, Джастин, пусть даже твой отец шериф. Сейчас наш город стал намного хуже, чем раньше. Каждую неделю грабят дилижансы, безнаказанно убивают жителей города.
      Хотя Мей и была достаточно крупной женщиной, ей все же потребовалась помощь Джастин, чтобы втянуть Риса в комнату и положить его на кровать. Тяжело дыша, Джастин сделала попытку защитить отца:
      – Папа делает все возможное, чтобы навести в городе порядок. Но он не бог.
      Мей закинула длинные ноги Делмара на кровать.
      – Сними с него ботинки, – приказала она Джастин. – Незачем портить мое стеганое одеяло.
      Она посмотрела на удрученную Джастин с симпатией:
      – Я знаю, что твой папа старается, но… О, какой кошмар! Посмотри, что они сделали с его лицом!
      Нежно приподняв голову Риса, женщина подложила толстую пуховую подушку. Посуровевшим голосом она приказала девушке:
      – Быстро принеси холодной воды и какую-нибудь одежду. Я пока сниму с него рубашку.
      Стягивая грязный пиджак и жилет, Мей обеспокоенно посмотрела на его лицо, на котором стали темнеть многочисленные синяки. Затем бережно расстегнула рубашку и стянула ее с Риса. Он был сильно избит, однако уже начал приходить в себя.
      – Вот тут тазик и… – Джастин взволнованно задышала, увидев лежащего без рубашки Риса Делмара. Ей доводилось пару раз видеть обнаженные торсы умывающихся ковбоев, но широкая, мускулистая грудь Риса с мерцающими темными волосками произвела на нее потрясающее впечатление, несмотря на синяки и ссадины. Девушка в восхищении не могла отвести глаз от мужчины, пока Мей не окликнула ее:
      – Ну, хватит таращиться, иди сюда! Холодные компрессы помогут излечить некоторые из этих синяков.
      Мей взяла таз у Джастин, поставила на столик возле кровати.
      – Вот проклятье, очень бы я хотела узнать, кто это такое сотворил с этим прекрасным молодым человеком?! – сердито пробормотала она.
      Затем Мей намочила кусок ткани, отжала его и приложила к щеке мужчины.
      – Ну надо же! Никто не может теперь быть в безопасности на улицах!
      Джастин, пришедшая, наконец, в себя, принялась помогать Мей, прикладывая компрессы к синякам и царапинам.
      – С ним все будет в порядке? – срывающимся голосом спросила она у Мей.
      – А что с ним сделается, – хмыкнула Мей. – Не такой уж он хрупкий, каким кажется в этих своих щегольских костюмах.
      У нее были все основания так говорить – она была опытной женщиной. За свою жизнь она похоронила двух мужей и вырастила трех сыновей, которые частенько ввязывались в драки. Поэтому она знала, о чем говорила.
      – Его ударили в голову – вот что самое страшное.
      Нащупав крупную опухоль, она озабоченно хмыкнула:
      – Ага! Вот! Крупная, как куриное яйцо!
      От этого прикосновения Рис пошевелился, широко открыл глаза, а когда Мей снова прикоснулась к его голове, вскрикнул и попытался спрыгнуть с кровати.
      – Лежи, лежи, – добродушно пробормотала женщина, положив руку ему на грудь и мягко удерживая мужчину. – Похоже, что ты уже вдосталь набегался, так что пора отдохнуть.
      Теперь Рис довольно быстро сообразил, где находится, и понял, что вокруг нет никого, кроме хорошенькой девушки и озабоченной женщины, поэтому он счел за лучшее сделать, как ему было сказано.
      – Неудачно все вышло, мадам, – с трудом выговорил он. – И боюсь, что теперь мне придется задолжать вам за квартиру.
      Его дыхание было прерывистым, малейшее движение причиняло ему боль. Наконец, он снова сказал:
      – На меня напали двое… Нет, трое. Один прятался в аллее.
      – Вас ограбили? – Джастин нежно прикоснулась к его щеке там, где не было никаких синяков.
      Рис тут же попробовал проверить карманы брюк и к своему отчаянию обнаружил, что большая часть его выигрыша исчезла.
      – Да… – сказал он. Все, что у него осталось, были несколько долларов, положенных раньше во внутренний карман. И еще там, к счастью, оказались и бумаги, переданные ему Заком Геймблом.
      Вздох Риса превратился в стон, когда Мей приподняла его руку и провела по его избитому боку. Когда Джастин потянулась туда же, Мей оттолкнула ее и, намочив краешек простыни, приложила к обнаженной груди мужчины, а потом сказала:
      – Не надо! Приведи-ка в порядок его миленькую мордашку.
      Лицо Джастин покраснело. Она приложила компресс к щеке Риса.
      Рис закрыл глаза. По крайней мере, так было легче. В целом, он чувствовал себя отвратительно. В голове гудело, перед глазами вспыхивали какие-то радужные звезды. Черт возьми! Ну что за несчастная у него жизнь?! До чего же ему не везет! У него опять пропали деньги, то есть карманы у него практически пусты. А если к этому прибавить все синяки и шишки, то можно смело утверждать, что сегодня – невезучий день! Ему оставалось только похвалить себя за то, что он уже заплатил за квартиру на неделю вперед. Впрочем, и тут Рис вынужден был с сожалением признать, что это не впрок, потому, что аппетита у него сейчас явно не было. Кому-то очень не хотелось, чтобы он оставался в Вишбоне, и этот кто-то внимательно следил за всеми его сегодняшними передвижениями и выбрал подходящий момент для нападения, когда он пошел обратно к Мей.
      Рис попытался вспомнить, кто мог знать о том, что у него есть деньги. Кому так захотелось напасть на него? Однако сколько он ни думал, ничего разумного ему не приходило в голову.
      Внезапно Рис подумал, что нападавшие не вели разговора о том, что его надо ограбить. Ему просто предложили убраться из города.
      Рис решил поразмыслить об этом. Вряд ли такое предупреждение шло от его сегодняшних партнеров по покеру. Для игрока имело бы больший смысл просто подождать, пока соперник выиграет побольше. Да и с чего бы кому-то вдруг захотелось выдворить его из Вишбона?! Из всех его знакомых может быть заинтересована в этом только Тедди.
      Черт бы побрал эту дикую девицу! Неужели за нападением стоит она? Как ни печально, но нужно признать, что ей было бы это выгодно.
      Он обязательно должен разобраться в этой истории. Неужели она дошла до того, что даже наняла бандитов, которые избили его?!
      – Мне нужно сходить кое-что выяснить, – он отбросил простыню с груди и начал подниматься.
      Джастин изумленно охнула, а Мей не сильно, но настойчиво толкнула его обратно на кровать и укрыла снова.
      – Только не сегодня, сынок! – добродушно проворчала она. – На сегодня подвигов хватит. Ты и так переборщил.
      Действительно, голова у него кружилась так, что он не смог бы сделать и пары шагов.

* * *

      – Ну, ты доволен, шериф? – резкий смех Бойда Смита был единственным звуком, который раздался в пыльной тишине позади Вишбонской тюрьмы.
      – Этот французишка сегодня уже не выглядел таким щеголем, каким был позавчера в дилижансе!
      – Заткнись, Бойд! – Лена Блэлока тошнило от мысли, до чего он докатился. Участвовать в избиении человека вместе со Смитами! Господи! Он ведь никогда раньше… Но это все Адамс! Это Адамс хотел, чтобы француз стал посговорчивее, чтобы единственным его желанием была мысль об отъезде из городка.
      – Вы перестарались! – мрачно сказал Войду шериф.
      – Пе-ре-старались?! А, черт!
      От громкого восклицания Пит закашлялся и поморщился от резкой боли в груди. Им овладела ярость на брата, он толкнул Бойда так, что тот пошатнулся, и рявкнул:
      – Почему ты позволил ему ударить меня?
      – А я что тебе – нянька? Сам за собой должен смотреть! – огрызнулся тот.
      – Заткнитесь оба! – хмуро приказал Блэлок. – И немедленно убирайтесь вон из города! А около полуночи со свободной лошадью ожидайте у постоялого двора!
      Пит расхохотался и тут же вновь схватился за грудь.
      – Что, шериф, ждешь побега из тюрьмы? Блэлок тяжело задышал, его лицо побагровело:
      – Я жду, что возле конюшни у постоялого двора будет ожидать оседланная лошадь! Что случится с арестантом – не ваше дело.
      Он повернулся к задней двери тюрьмы и добавил:
      – А теперь убирайтесь отсюда. И переоденьтесь, когда вернетесь в город, иначе француз узнает вас по запаху.
      Когда братья Смиты ушли, шериф снял с пояса ключи и отпер тяжелую деревянную дверь. Затем, как обычно, запер ее за собой, хотя в этот раз подобная предусмотрительность была, пожалуй, излишней, и изумленно замер.
      – Пэйви?! Ты еще тут?
      Пэйви, его заместитель, был излишне горяч, но он неплохо содержал служебное помещение и, кроме того, в его обязанности входило кормить арестованных.
      – Я ждал вас, шериф, – кивнул помощник.
      – Ну вот он я, – Блэлок сел на стул и начал бесцельно перебирать бумаги на столе, хотя прекрасно знал, что отправлять их придется только утром. Помолчав, он сказал:
      – Давай, беги домой к своей молодой женушке. Она будет рада, что муж вернулся к ужину.
      Широкое лицо Пэйви покраснело.
      – Она будет вам благодарна за то, что вы отпустили меня на всю ночь. Лазера я покормил, так что он не будет беспокоить.
      – Я сказал, что у меня болит зуб! – громко крикнул из своей клетки арестованный. – Мне нужен доктор Спайви!
      С обеспокоенным лицом шериф посмотрел на Лазера, потом снова на Пэйви и сказал помощнику:
      – Ладно, иди. Я за ним присмотрю.
      – Ума не приложу, что делать, – пожал плечами Пэйви. – Док уехал в Феникс, и в городе не осталось никого, кто мог бы заняться его зубом. Пусть ожидает, пока вернется Спайви. Я ему уже об этом говорил.
      – Да ладно, ладно… шагай, – Блэлок почти подтолкнул помощника к двери и посмотрел в окно на Пэйви, поспешившего домой к своей молодой жене.
      Потом он неподвижно сидел за столом, мрачно глядя на многочисленные свидетельства его успешной и когда-то честной работы. Среди этих сувениров прежних лет было ружье, которое он отнял у убийцы, расстрелявшего семью Гибсонов лет семь тому назад. Здесь же почетный знак, который подарили ему благодарные жители после десяти лет службы, с надписью «Глубокоуважаемому шерифу Леонарду Блэлоку за его безупречную…» Дальше он читать не смог. В глазах потемнело. Больше не будет безупречной службы. После сегодняшнего дня он не достоин всего этого. Не в силах больше сидеть, шериф встал и заходил по комнате.
      До сегодняшнего дня самое плохое, что он делал, – закрывал глаза на разные беспорядки. Сегодня он отдал приказ избить невиновного человека, а через несколько часов отпустит на волю настоящего бандита.
      Из камеры раздался самоуверенный голос Лазера.
      – Эй, шериф, этот зуб меня доконает. Мне нужен доктор.
      Блэлок с ненавистью посмотрел на арестованного:
      – Увидишься с доктором в Фениксе! Все равно здесь тебе уже недолго сидеть.
      – Мне надо выпить, – упрямо повторил Лазер. – Хоть что-нибудь, чтоб сбить боль.
      – Кончай трепаться! – рявкнул Блэлок.
      Усевшись на нарах, Лазер с ненавистью посмотрел на шерифа. Он мог бы подождать и еще пару часов, но уезжать из Вишбона без выпивки не собирался.

      – Принеси портвейн, Мейгз! И бокал для мистера Сьюарда.
      Мейгз остался в маленькой гостиной убирать со стола то, что осталось после обеда, а его хозяин сэр Эйвери Нокс со своим гостем пошли в соседний кабинет, где их уже ждал растопленный камин.
      Нокс сел в большое потертое кресло, стоявшее поближе к огню, предоставив второе своему собеседнику. Кресло от частого использования продавилось в разных местах и теперь уютно повторяло все изгибы крупного тела. В ожидании, пока Мейгз принесет вино, он наклонился к огню и потер свои толстые ладони. Его знобило.
      Сьюард пододвинул кресло к камину и тоже сел. Вообще-то Сьюарда на обед не пригласили. Однако это обстоятельство не очень его огорчило, он решил перекусить на обратном пути в ближайшей таверне. Но от бокала портвейна не отказался. У Нокса был хороший погреб. Впрочем, Сьюард хорошо знал, что хозяин будет скупердяйничать и нальет гостю совсем немножко. Зато сам потом будет упиваться, когда останется один.
      – У меня есть для вас новости, – сказал Сьюард.
      – Подожди минуту, – остановил его Нокс.
      В комнату вошел Мейгз с подносом и стаканами. Он поставил все на столик и начал разливать вино.
      – Хватит, хватит, Мейгз! – приказал Нокс. – Мы не хотим напиваться. Сегодня нам нужны свежие головы.
      Сьюард ухмыльнулся. Нокс был непредсказуем. Под хозяином заскрипело кресло, когда он потянулся за стаканом. Затем он подождал, пока Сьюард возьмет свой стакан, и только тогда отпустил слугу.
      – Ну, выкладывайте. Я слушаю и хочу знать, что произошло за последние две недели, и куда пошел каждый шилинг, который я выделил на поиски.
      – Деньги истрачены, – ответил Сьюард. – Однако, по-моему, не впустую.
      – Ну, так скорее рассказывай! – нетерпеливо подогнал его Нокс.
      Его нетерпение возрастало по мере того, как истощался кошелек. Вот уже несколько месяцев ему не присылали приглашений на рауты. Друзья, узнав о том, что он попал в затруднительное положение, постепенно отходили от него, словно он уже стал нищим. Он перестал ходить в свой клуб, давно не платил взносы и каждый день ждал, что от него потребуют уплаты долгов. Даже Сьюард начал посматривать на него с презрением.
      – Скажу я вам, не самое легкое задание вы мне дали, – начал Сьюард – А я работаю не без пользы, хотя вы и считаете меня бездельником.
      Нокс принял печальный вид, что порадовало Сьюарда.
      – Расскажи мне о Делмаре, – потребовал хозяин.
      – Мне удалось напасть на след его слуги, – ответил Сьюард. – Графиня вспомнила его имя. Хороший парень, чрезвычайно предан Делмару, известно, что он исчез сразу же после… инцидента.
      Гость ухмыльнулся, а потом продолжил:
      – Но человек не иголка, бесследно исчезнуть не может. И он к тому же должен кушать. – Сьюард с осуждением посмотрел на расплывшегося Нокса.
      – И спать, и пить, – раздраженно прервал его Нокс. – Где этот человек? Он будет говорить?
      – Любой будет говорить, если как следует настоять! Однако, Бурже – это тот слуга – уплыл в Америку.
      – В Америку? – Нокс, казалось, был совершенно раздосадован, раздавлен. Испугавшись, что время и деньги потрачены впустую, он лишился дара речи.
      – Я подумал, что Бурже, как преданный слуга, ни за что не бросит хозяина в беде, – продолжал Сьюард. – Я купил список пассажиров, отплывавших в последнее время, и нашел там его имя.
      – Делмар не мог уехать, – упавшим голосом произнес хозяин комнаты. – Власти разослали его описание и имя во все порты и станции. Его бы тут же схватили.
      – Но человек же может изменить свою внешность и свое имя, – предположил Сьюард.
      – Ты думаешь, что он тоже уплыл в Новый Свет? – слабым голосом поинтересовался Нокс. Надежда почти покинула его. – Это же где-то на краю земли. – Он в отчаянии закрыл лицо руками и пробормотал:
      – Я никогда не найду его. У меня не хватит времени, и я буду разорен!
      – Ну-ну, держитесь, – сказал Сьюард. – Если вы его до сих пор не нашли, то уж, конечно, не нашли его ни власти, ни адвокаты вашего дядюшки. Так что состояние старика Эндрю все еще цело и ждет вас.
      Нокс в совершенном отчаянии поднял глаза на своего сообщника и глухо произнес:
      – У меня много долгов, парень! Я окажусь в тюрьме раньше, чем получу это чертово наследство.
      Внезапно его лицо исказилось от гнева и ненависти.
      – Тебе следовало убить его! – злобно прошипел он.
      – Живой человек всегда может стать мертвым, – философски заметил Сьюард. – Вы только представьте, что, как только Делмар вернется назад, он попадет за решетку, и у вас все будет нормально. И вы будете избавлены от всех хлопот.
      – Ты что, не слушаешь, что я говорю? – рявкнул Нокс. – Мне немедленно нужно это наследство! Я не могу ждать годы, пока Делмар снова объявится!
      В эту минуту ему в голову пришла другая, еще более ужасная мысль. А что, если душеприказчики дяди отыщут Делмара первыми, и он пообещает им большое вознаграждение за то, чтобы его имя оправдали? Человек с деньгами и умом может вертеть законом, как захочет.
      Нокс издал звук, похожий на рыдание. Широкая грудь его содрогнулась, и он прошептал:
      – Я погиб.
      – Ну, пока еще нет, – успокаивающе произнес Сьюард. – Я могу найти Делмара. Я знаю, под каким именем он уплыл, и у меня есть хорошая идея. Его можно отыскать!
      Нокс вскинул голову:
      – Черт бы тебя побрал, Сьюард! Ну так говори же! Однако Сьюард продолжал спокойно сидеть, молча глядя на свой пустой бокал в руке. Тогда Нокс сам поднялся и наполнил ему бокал до краев.
      – Ну, давай же, рассказывай, – умоляюще произнес он.
      Сьюард неторопливо выпил, явно дразня Нокса и разжигая его нетерпение, и, наконец, сказал:
      – Я разыскал человека, с которым Делмар играл в карты в последний раз. Этого человека звали Геймбл. Однако он, к несчастью, умер в ночь накануне всех событий.
      – Убит?
      – Нет! Умер во сне, – ответил Сьюард. – И на следующий день после его кончины к нему наведался посетитель.
      – Делмар?
      – Судя по описанию хозяина гостиницы, да, – сказал Сьюард. – Он был очень взволнован, говорил, что покойник должен ему большую сумму, и спрашивал, не оставил ли Геймбл что-нибудь для него. Хозяин передал ему письмо, и Делмар ушел.
      Сьюард ухмыльнулся, пригладил свои рыжие бакенбарды:
      – Чувствую, эта хитрая лиса – хозяин гостиницы вытащил у покойника все ценное еще до прихода Делмара. У него был вид человека, который разбогател совсем недавно.
      – Ну и какая мне польза от всей этой истории, черт возьми?! – раздраженно спросил Нокс, начиная подозревать, что Сьюард, как и все остальные, просто водит его за нос.
      – А польза в том, что я обнаружил имя этого покойника в списке пассажиров на тот корабль, на который купил билет и слуга Делмара, Люсьен Бурже! – почти торжественно произнес Сьюард. – И покойник тю-тю… уплыл!
      – Что?! Как это – Покойник уплыл?!
      – Вот и я говорю! Каким образом мертвец может встать из гроба да еще и уплыть в Америку?..
      Сьюард допил свой портвейн:
      – Ответ один: никак не мог! Если я только не совсем рехнулся, то вместо него уплыл мистер Делмар. Он нашел надежное место, чтобы скрыться. Почти идеальное!
      Страх Нокса отступил перед его вернувшейся решимостью довести начатое дело до конца.
      – Когда ты можешь тронуться в путь? – уже деловым тоном обратился он к Сьюарду.
      – Завтра! – уверенно ответил тот. Затем, как бы невзначай, добавил:
      – Тут встает вопрос о деньгах.
      – Ты их получишь.
      Нокс снял с безымянного пальца золотое кольцо и, в последний раз полюбовавшись мерцанием дорогого бриллианта, передал кольцо Сьюарду.
      – Когда все будет кончено, убедись тщательно, что он мертв. Я не хочу иметь ни малейших сомнений в этом деле.
      – Убийство – штука дорогая! – многозначительно произнес Сьюард, взяв кольцо и довольно оглядев его. Симпатичная штучка! Если быть поэкономнее, можно сохранить его для себя.
      – Этого должно хватить на мою поездку, – вслух сказал он.
      – Когда вернешься, скажешь, сколько я тебе должен, – заметил Нокс, чувствуя такое облегчение в эту минуту, что если бы у него попросили, то, не задумываясь, пообещал бы пол-луны. Тем более, он не собирался задумываться о том, что ему будут стоить его слова где-то в отдаленном будущем. Когда Сьюард ушел, Нокс вздохнул, в очередной раз послал проклятье покойному дядюшке и позвонил в колокольчик, вызывая Мейгза.
      – Я замерз, – сообщил он слуге, с грустью ощущая непривычную легкость безымянного пальца, оставшегося без кольца.
      – Положи в камин еще дров, – приказал он. – И принеси еще бутылку портвейна.

* * *

      Лазер весь продрог – не столько из-за холодной ночи, обычной для города, расположенного в пустыне, сколько из-за того, что у него появился легкий жар, вызванный зубной болью. Однако, хотя Джо Лазер и чувствовал себя плохо, его самочувствие все же было не таким отвратительным, чтобы он отказал себе в удовольствии слегка поиздеваться над шерифом Блэлоком, когда тот грубо подтолкнул его к выходу из камеры.
      – Чертовски рад был навестить вас, – ухмыляясь, сказал Лазер. – Теперь в любое время, когда вам вздумается устроить какой-нибудь налет, милости просим. Поможем. А то еще и с собой возьмем.
      – Давай, выметайся, Лазер, – Лен Блэлок подошел к столу и, склонившись, прикрутил лампу, от чего офис погрузился в полумрак. Но даже сейчас ему все равно была видна насмешливая ухмылка на физиономии Лазера. Шерифу вдруг страшно захотелось врезать по этой наглой роже, чтобы согнать эту его самодовольную усмешку. Но он даже не подозревал, что Лазер, оказывается, испытывал подобные чувства.
      – Иду, иду, – сказал Лазер, но двинулся совсем в противоположную от двери сторону, туда, где возле своего стола стоял шериф.
      – Я только хочу сказать, что, пока сидел, я придумал, как помочь тебе не выглядеть полным придурком за то, что ты позволил сбежать арестованному, – тут Лазер захохотал. – Скажешь завтра мужикам, что вышел за настойкой опия, чтобы полечить мой зуб, а когда вернулся, я врезал тебе и отобрал ключи.
      – Обойдусь без твоих советов! – взорвался Блэлок, а Лазер снова захохотал:
      – А что? Хорошая идея, смотри!
      В следующее мгновение он отклонился и внезапно изо всей силы заехал шерифу кулаком в правый глаз. От сильного удара ничего не подозревавший Блэлок рухнул на стол и, пока он пытался прийти в себя, Лазер выхватил из кобуры его револьвер и бросился бежать. В мгновение ока бандит ударом ноги распахнул дверь и нырнул в темноту.
      Ему было хорошо известно, где его должна ждать лошадь, но направился он совсем не туда. Ему приказали убраться из штата, что он и сделает, но только тогда, когда сам решит. Во всяком случае, он никуда не поедет, пока у него в седле не будет нескольких бутылок с виски. Лазер решил, что Адамс вряд ли позаботился о том, чтобы снабдить его хоть какой-нибудь провизией. К тому же не хотелось уезжать, не попрощавшись с Мейзи.
      Эта девушка, работавшая в салуне у Адамса, очень неплохо относилась к нему, и Лазеру нравилось, как она доказывала свое хорошее расположение. Да! Это он любил, что и говорить, поэтому Лазер и решил, что, пожалуй, не будет большой беды, если он перед тем как уехать, забежит, чтобы сказать Мейзи «до свидания». В конце концов, черт его знает, когда теперь удастся вновь оказаться в Вишбоне и сколько пройдет времени, прежде чем он найдет девчонку, которая будет его так же любить, как Мейзи.
      По той же самой грубой деревянной лестнице, по которой днем забиралась Тедди Геймбл, Джо Лазер поднялся наверх к балкону и, пройдя на цыпочках мимо ряда окон, стукнул к Мейзи. Когда ему никто не ответил, он легко отворил окошко и скользнул внутрь в спасительную темноту комнаты. Он приоткрыл слегка дверь и стал ждать, когда мимо комнаты пройдет Мейзи или какая-нибудь другая девушка. Долго ждать не пришлось. Через пару минут неподалеку открылась и захлопнулась дверь, и мимо, довольно улыбаясь, прошел какой-то парень, поправляя пояс на штанах и насвистывая веселый мотивчик. Вскоре показалась Хонор.
      – Т-с-с, – остановил ее Джо, – Хонор!
      Девушка узнала его. До ареста Джо был одним из постоянных клиентов Мейзи. Она шепотом спросила:
      – Ты что тут делаешь, Джо? А мы-то все думали, что тебя арестовали.
      – Заткнись! – прервал Лазар. – Я сидел, теперь не сижу! Давай-ка, будь хорошей девочкой, сходи вниз и скажи Мейзи, чтоб она пришла ко мне.
      Прежде чем Хонор успела повернуться, он схватил ее за руку и добавил:
      – И передай ей, пусть принесет две бутылки лучшего виски.
      Для пущей убедительности Джо так стиснул запястья девушки, что та даже вскрикнула от боли.
      – И не вздумай кому-нибудь сказать, что я тут, наверху! – с угрозой в голосе произнес он.
      – Ну конечно, конечно, Джо, – Хонор потерла руку и почти бегом поспешила вниз. Она нашла Мейзи возле пианино, рядом с одним из старателей, недавно прибывших в их городок. Девушки старались заполучить старателей, зная, что они всегда очень щедры. И большинство золотоискателей после таких уик-эндов уезжали без цента в кармане. Мейзи не отходила от своего нового друга, и Хонор дважды пришлось повторить приказ Лазера.
      – Ты серьезно? – удивленно посмотрела на подругу Мейзи, и даже сквозь толстый слой пудры и румян стало видно, как у нее побледнело лицо. – Ты не шутишь, Хонор? Нет?
      – Да точно! – утвердительно кивнула Хонор. – Он там, наверху, ждет тебя.
      Мейзи зябко передернула плечами:
      – Мне это совсем не нравится. Мистер Адамс не желает никаких неприятностей в заведении.
      – Не беспокойся о мистере Адамсе, – сказала Хонор. – Я послежу за ним. А ты бери выпивку, которую попросил Джо, и беги наверх, пока у него не кончилось терпение.
      Бармен Харлей запротестовал было, но Мейзи, мило улыбнувшись, убедительно доказала ему, что ей необходимо отнести две бутылки виски для клиента. Взяв по бутылке в каждую руку, Мейзи побежала в свою комнату.
      – Джо, – прошептала она, осторожно открыв дверь, и тут же ойкнула, когда Лазер резко втолкнул ее в комнату и грубо обнял.
      – Мне тебя не хватало, детка! – хрипло пробормотал он, страстно сжимая девушку в объятиях.
      И этого мне тоже не хватало.
      Отступив назад, он схватил бутылку, выбил из нее пробку, перевернул донышком вверх и сделал жадный глоток, не обращая внимания на то, что виски льется на подбородок, шею и рубашку. Он оторвался от бутылки, чтоб перевести дух, и недовольно пробормотал:
      – Дешевое пойло! Я просил самого хорошего!
      – Это все, что Харлей мне дал, – оправдывалась Мейзи и хотела только одного: чтобы Джо Лазер поскорее убрался отсюда. Ее обеспокоенный взгляд метнулся к двери, затем она посмотрела на Джо:
      – Он и так хотел узнать, зачем это мне понадобились две бутылки в комнату.
      – Ну и что же ты ему ответила? – хриплым шепотом спросил Лазер, подталкивая Мейзи к кровати и усаживая рядом с собой.
      – Я сказала ему, что моего клиента мучит жажда.
      – Детка, ты у меня что надо! Как только я вылечу свой зуб, я примусь за тебя!
      – Как тебе удалось выбраться из каталажки? – спросила Мейзи. – Я что-то не слышала, что тебя собираются отпустить.
      – Завтра услышишь, – он снова приложился к бутылке. – Правда я к тому времени буду уже далеко, и ты будешь обо мне скучать.
      Его рука легла на плечо Мейзи и скользнула к вырезу на груди.
      – Но не волнуйся, я не уеду раньше, пока не сделаю тебе приятное, чтобы ты подольше меня вспоминала.
      Мейзи прижалась к нему теснее, надеясь, что его обещание включает в себя и некоторую денежную компенсацию.
      – О, как это замечательно! – нежно прошептала девушка.
      А через десять минут полупьяный и полураздетый Джо, повалив Мейзи на кровать, расстегнув ей платье на груди и задрав повыше юбку, с бутылкой в руке улегся на девушку. От спешки и выпитого спиртного мужчина долго не мог овладеть Мейзи. Все больше и больше раздражаясь, он выругался.
      – А, черт! Помоги мне немножко, беби!
      В это мгновение открылась дверь, и свет из освещенного коридора проник в комнату. Сразу стало видно, кто вошел – это был бармен Харлей.
      Лазер отбросил пустую бутылку и разразился проклятьями.
      – Будь ты проклят, я еще не закончил!
      Он стал шарить по постели в поисках револьвера.
      – Успокойся, Джо! – раздался свистящий голос Перриша Адамса. – Мейзи! Убирайся отсюда!
      Мейзи никогда не страдала от излишней застенчивости, поэтому, встав с кровати и даже не поправив одежду, она спокойно пошла к выходу.

      Из маленького окна своего офиса Тедди видела, как подъехал и остановился дилижанс компании «Геймбл Лайн», пришедший точно по расписанию. Еще один рейс закончился благополучно. Тедди, вообще-то, не особенно надеялась, что последнее ограбление было последним и что нападения на ее дилижансы прекратятся. Но все-таки теперь хоть дух можно перевести. Она не знала, кто приказал бандитам прекратить грабеж, но все равно была ему благодарна.
      Недавно ей принесли телеграмму от Кейба Нортропа, в которой «Уэлз Фарго» выражала удовлетворение в связи с тем, что ее компания смогла захватить одного бандита. Телеграмму принесли на следующий день после того, как Джо Лазер сбежал из тюрьмы и был в салуне Адамса.
      Все же довольно странно, что Лазер пошел в «Алмаз», потому что гораздо разумнее было скрыться из города. Вообще-то, Тедди подозревала, что за рассказом Лена Блэлока скрывается что-то другое. Однако и не верить шерифу было нельзя. Под глазом у шерифа красовалось веское доказательство, а сам он потерял оружие и ключи, унесенные Лазером. Правда, через несколько часов Блэлок получил обратно и то, и другое. А горожане вовсю судачили о событиях последнего дня, называли Адамса героем, который очищает улицы от бандитов и дает возможность жить спокойно честным людям.
      Неужели, кроме нее, никто не видит, что этот Адамс настоящая змея в траве и что его храбрость и благотворительность насквозь фальшивы? Нет! Похоже никто. Люди просто слепнут, когда кто-нибудь дарит им новый колокол и предлагает дать деньги для выплаты жалованья новому школьному учителю. Адамс делает все для того, чтобы стать популярной личностью. Интересно, зачем? Чего он хочет еще в дополнение к контрактам «Геймбл Лайн»? А в том, что он чего-то хочет, Тедди не сомневалась. На самом деле, Адамс не более великодушен, чем паук к своим жертвам. Это она знала точно.
      Она была готова поспорить с кем угодно, что Джо Лазер забрался в «Алмаз» не только для того, чтобы выпить. У него там было какое-то дело, или он думал, что оно у него есть. Если бы он предстал перед судом, то много мог бы рассказать. Очень много. Но Лазер больше никому ничего не скажет.
      Когда прибывший экипаж остановился прямо перед офисом, Тедди встала и вышла на улицу. Этот рейс снова сопровождал выздоровевший Здоровяк Вилл, и она подождала, пока мужчина спрыгнул с места кучера и подошел к ней.
      – Были проблемы? – спросила девушка.
      – Нет, у нас был легкий рейс, – он отряхнул пыль со своего длинного дорожного плаща. – И у остальных экипажей тоже все прошло отлично.
      Билл немного помолчал, а затем добавил:
      – Дела идут так здорово, что остается только…
      – …Беспокоиться, – сказала Тедди и тут же пожалела о том, что не сдержалась. Ее мрачный тон означал, что она не слишком верит, что им и дальше так же будет везти. Проблемы не исчезли, они только отступили на время. Адамс пытается перехватить ее контракт, бандиты стараются ограбить ее дилижансы, а этот чертов француз желает вытянуть из нее деньги – нет, действительно, есть от чего сойти с ума. У Тедди было тяжелое предчувствие, что ее враги просто взяли временную передышку, чтобы перегруппировать силы и скоро вновь перейти в наступление. И у нее не было уверенности в том, что она выстоит перед этим новым штурмом.
      – Я собирался сказать, что нам остается только радоваться – сказал Здоровяк Билл, все еще продолжая нести охрану. Со своим винчестером в руках он внимательно следил за каждым человеком или движением на улице до тех пор, пока груз не был перенесен из дилижанса в склад «Уэлз Фарго», а потом повернулся к Тедди и улыбнулся:
      – Этот француз принес нам много пользы. Мы обязаны ему…
      – Бьюсь об заклад, вы с Рупом отдали бы ему всю компанию в знак благодарности! – взорвалась она. – А лично я не желаю видеть даже его тень!
      Билл с философским спокойствием выслушал все, что она поведала ему о французе и о нем самом. Как и Рупер, он был очень терпелив с Тедди, поэтому, дождавшись окончания ее тирады, сказал, как ни в чем не бывало:
      – Кстати, интересно, куда подевался этот Делмар? Надеюсь, с ним ничего не стряслось?
      Билл отошел в сторону, давая дорогу упряжке коней. Лошади фыркали и всхрапывали, торопясь скорее попасть в стойло, где их ждало свежее сено и овес. Глядя, как в дилижанс запрягают новых лошадей, он заметил:
      – Напоминаю, мы не знаем, что успел натворить Лазер прежде, чем появился в «Алмазе». У него вполне могло быть желание свести счеты с Делмаром.
      – Сомневаюсь, чтобы нам повезло еще и в этом, – фыркнула Тедди.
      Вилл поставил ногу на подножку, собираясь сесть рядом с кучером, который уже взял вожжи, и сказал:
      – Если француз умрет, у тебя могут быть большие неприятности. Не забывай об этом.
      Тедди тихо выругалась.
      – Ладно, – сказала она, – я выясню, где его носит.
      – Вот и хорошо.
      – Ну, будь поосторожнее там, – она сказала Биллу то же самое, что говорила ему всегда, когда он отправлялся в поездку.
      – Постарайся, чтобы тебя никто не подстрелил!
      – О! Не волнуйся за меня. – Он подмигнул девушке и любовно похлопал по ложу своего ружья. – Меня убьют только, если отрежут голову и забросят куда-нибудь так, что я не смогу ее отыскать. Иди давай, делай, что собиралась.
      – Ладно, ладно – кивнула Тедди. Однако слишком далеко идти разыскивать француза ей не пришлось, потому что, как только дилижанс укатил, Рис Делмар сам показался на улице, направляясь к «Геймбл Лайн».
      Его широкополая черная шляпа была надвинута на самый лоб, и вид у него, это сразу бросалось в глаза, был какой-то мрачно-угрожающий.
      – Легок на помине! – чуть не плюнула девушка, а он, подойдя к ней поближе, окликнул:
      – Тедди!
      Взгляд у него был, что и говорить, свирепый и страшный. На его лице красовался темный расплывшийся синяк, нижняя губа была разбита. Девушка сразу вспомнила, о чем ее предупреждал Здоровяк Билл. Наверное, Джо Лазер все-таки где-то подстерег Делмара прежде, чем сам был застрелен. На одно мгновение у нее мелькнуло чувство раскаяния и вины, потому что, как ни крути, а то, что случилось с Делмаром, отчасти произошло из-за его поездки на дилижансе «Геймбл Лайн».
      Но тут же на смену раскаянию и жалости пришло совсем другое чувство. Его самоуверенная походочка, безупречная одежда и откровенно смелый взгляд, которым он рассматривал ее, – все это вызвало у нее желание, нет, было направлено на то, чтобы вызвать желание. И Тедди это видела и страшно раздражалась.
      – Что, снова сражались с той рыжей девкой? – не удержалась она от колкости.
      В ответ раздалось его глухое рычание. Пять дней он был пленником Мей Спрейберри. Женщина с материнской заботой ухаживала за ним, пока он поправлялся от побоев, но Делмар еще болел. Не столько даже от побоев, сколько из-за того, что приходилось сидеть взаперти и чувствовать, как уходит время, а тот, кто несет ответственность за все, случившееся с ним, еще не найден.
      – Думаю, я сам виновен в том, что слишком долго смотрел сквозь пальцы на проделки дикой кошки, слишком трусливой, чтобы драться самой, – рявкнул Рис.
      Тедди совсем не понравилась его интонация. Выходило, что она виновата в том, что он получил по физиономии. И тогда она взорвалась.
      – На что это вы намекаете, Делмар? – воскликнула девушка. – Что-то мне совсем непонятно, почему, если вы ввязались в драку, то имеете право так со мной разговаривать?
      Вместо ответа Делмар подошел к ней так близко, что отвороты его пиджака почти коснулись бахромы на куртке Тедди. Их стычка стала уже привлекать внимание прохожих, которых было много в этот час на улице, и они с интересом оглядывались на ссорящуюся парочку. Однако ни Тедди, ни Рис не замечали этого. Девушка чувствовала, что не может думать ни о чем, ощущая на своем лице горячее дыхание мужчины, а Делмару не удавалось отделаться от мысли, что судьба свела его с самой волнующей и раздражающей особой из всех, которых он знал.
      Лицо француза покраснело от гнева.
      – То есть вы изволили сказать, что ничего не знаете о тех трех негодяях, которые пять дней назад напали на меня и пригрозили убить, если я не уеду из города?
      – Глянь-ка, а вы все еще здесь! – огрызнулась Тедди.
      – За это я должен благодарить не вас.
      Она со злостью сжала кулаки и, взмахнув ими у него перед носом, сказала:
      – Эй, мистер, когда мне приходится стрелять или драться, то я это делаю сама и всегда лицом к лицу. Так что нечего обвинять меня в том, во что вы сами вляпались! Конечно, я бы хотела, чтобы вы отсюда уносили ноги, но я еще не настолько низко пала, чтобы нанимать для вашего изгнания бандитов. У нас с вами есть общее дело и, нравится оно нам или нет, но мы это дело решим честно и по справедливости. Понятно?
      – Мне понятно… Но, если я узнаю, что вы хоть как-то в этом замешаны…
      – Идите смочите себе голову, чтобы немного остыть, – огрызнулась Тедди, а потом спросила: – А, кстати, где вас носило все это время, после того, как вас отколотили?
      – У мадам Спрейберри, – Рис начал верить, что Тедди могла и не знать о том, что с ним стряслось. Но его до глубины души оскорбляло ее отношение к этому, как к чему-то не заслуживающему внимания. – Может, вас удивит, когда вы узнаете, что в этом городе есть люди, которые хорошо относятся к приезжим.
      – А вы, наверное, удивитесь, когда узнаете, что есть люди, которые такого отношения не заслуживают, – парировала девушка.
      Рис выпрямился и гневно посмотрел на нее сверху вниз:
      – Мадам Спрейберри прекрасная, добрая женщина, – заявил он.
      – Она старая курица, – Тедди презрительно захохотала так, что даже шляпа свалилась у нее с головы и не упала на землю только потому, что была завязана на подбородке тоненькими кожаными ремешками. – Если за ней не следить, то она своей заботой кого хочешь в могилу сведет. Впрочем, бьюсь об заклад, такого рода нежности вам как раз и нужны.
      Губы Риса сжались так, что его рот превратился в узкую некрасивую полосу. Следовало признать, что язвительное замечание этой взбалмошной девчонки оказалось слишком близко к правде. Мей Спрейберри едва не уморила его своей добротой. А когда она не сидела с ним рядом и не кормила горячим отваром, на ее месте тут же возникала не менее заботливая Джастин.
      Ему и сегодня-то удалось удрать только потому, что обе женщины увлеклись чем-то на кухне. Что и говорить, женщины любят увечных. Впрочем, это не относится к Тедди. Та, скорее, сама предпочитает калечить других.
      – Я и сам могу о себе позаботиться, – буркнул Делмар, наконец. – Думаю, я это уже доказал один раз.
      – Ха! – хмыкнула Тедди, которую словно бес толкал под ребро еще и еще позлить француза. – Да любой мальчишка в коротких штанишках может схватить камень и случайно попасть в цель. В этой стране, чтобы доказать, что ты чего-то стоишь, нужно стрелять и уметь ездить верхом.
      Ее следующая фраза резанула Риса острее, чем бритва.
      – И еще один закон: ты не мужчина, если не сумел постоять за себя и не отомстил обидчику!
      Он замер, словно его хлестнули плетью, под кожей на щеках заходили желваки, а ноздри раздулись от плохо скрываемого бешенства. В первый момент Делмар с трудом удержался от того, чтобы не ударить девушку, и не совершил этого только потому, что испугался, как бы не сломать ей шею. Случись такое, он бы потом здорово об этом жалел. У нее очень симпатичная шейка – длинная, хрупкая. Стоило бы наказать ее ротик, которым она говорит всякие гадости и переходит все границы допустимого. Да, вот это, действительно, было бы неплохо. На мгновение его позабавила мысль о том, что можно было бы схватить Тедди прямо здесь, на улице, и так ее поцеловать, чтобы она сразу забыла о своих ехидных словах и стала бы молить его о прощении. Он бы заставил ее свалиться в обморок, как падали в его объятия десятки других женщин. Впрочем, он сразу же подумал и о том, что до сих пор ни у одной из его женщин не было на Поясе револьвера. И, пожалуй, было бы правильно утверждать, что он сейчас в форме, чтобы соблазнить такую амазонку. Чтоб ей провалиться! Она усомнилась в его мужественности и храбрости, то есть в том, что он всегда считал своим главным достоинством.
      Единственное, что Рис сейчас сделал, – это выругался, а потом сказал:
      – У вас совершенно нет сердца!
      В ответ Тедди фыркнула: – Ах, да что вы говорите?
      А он уже и не говорил. Внезапно Рис заметил, как солнце осветило своими золотыми лучами ее волосы, и они загорелись, словно золотистая паутина. И еще он уловил тонкий, нежный аромат разогретой солнцем травы и луговых цветов, исходящий от них. Непроизвольно он поднял руку, как будто собирался прикоснуться к этим медовым прядям, но не прикоснулся, а позволил Тедди уйти, внезапно ошеломленный еще одним открытием. Оказывается, в ее непробиваемом фасаде была еще одна брешь. Тедди могла кричать и ругаться, носить кожаные одежды и шпоры, она могла напяливать на себя штаны, и все-таки эта злючка использовала нежно пахнущее мыло с тонким, прелестным ароматом.
      Впрочем, об этих изъянах ее фасада как-то не очень сейчас и помнилось, так как теперешняя Тедди не заслуживала ни малейшей симпатии. Она-то, наверняка, нисколько не переживала из-за его внезапного исчезновения. Если принять во внимание ее сегодняшнее поведение, то, пожалуй, его исчезновение она должна была рассматривать, как большую удачу для себя. Ей бы жутко понравилось, если б он вообще уехал и никогда больше не появлялся в Вишбоне. О, да! Ей бы очень хотелось сделать из него безмолвного партнера. И если она не была виновна в нападении на него, когда он был сильно избит и остался без цента в кармане, то уж, по крайней мере, могла бы проявить к нему хоть малую долю сочувствия.
      Все насмешки и оскорбления, которые свалились на его голову всего за несколько минут, переполнили чашу терпения. Ярость овладела им. Рис бросился вслед за Тедди.
      – А ну, уйди с дороги! – приказал он ей. Она презрительно повела плечами:
      – Перед тобой, что ли?
      И зря она так сказала. Рис сгреб ее за плечи, поднял в воздух и переставил, словно какой-то стул, на другое место, освобождая себе дорогу. Он еще успел удивиться про себя, насколько легка была девушка. Ему казалось, что она должна весить столько, сколько весит тонна свинца. Злой и решительный, он повернулся и стремительно пошел прочь.
      Только тут Тедди стала понимать, что она в очередной раз хватила через край.
      – Куда вы идете? – окликнула она Риса.
      – Выпить хочу! – рявкнул он в ответ, не поворачивая головы. – И как можно больше!
      – А, черт! – пробормотала Тедди. Теперь она знала, что ничего хорошего ее выходка не принесет. – Кажется, я сейчас собственными руками продала свою компанию. Он точно направился в «Алмаз»

* * *

      В своем уютном офисе Перриш Адамс восседал, словно монарх, в кожаном кресле. Он медленно потягивал из высокого стакана виски, но совсем не ту пережженную гадость, которую подавали в баре. У него было прекрасное настроение и очень самоуверенный вид, так как в эту минуту Адамс просматривал передовую статью в «Вишбон газетт», в которой говорилось о нем. Он, в который уже раз, похвалил себя за предусмотрительность, с которой в свое время пожертвовал деньги на колокол для пустовавшей звонницы единственной вишбонской церкви.
      – Посмотри-ка сюда, Норин, – сказал он, едва сдерживая радость в голосе. – Посмотри, как они восхваляют мою щедрость.
      Он протянул жене газету, откинулся назад и отхлебнул дорогого виски.
      – Деньги – это все, – наставительно произнес он. – За деньги можно купить друзей, врагов, уважение – все!
      Она постучала длинными ногтями по газете:
      – Я знаю. Мне всегда нравились деньги… и ты! – Тебе нравилось все, у кого были деньги, – хмыкнул он.
      Их разговор прервал стук в дверь.
      – Адамс, – послышался густой баритон Лена Блэлока.
      – Иди наверх, – приказал Адамс жене. – Посмотри, как девчонки работают, не гоняют ли лодыря.
      Норин встала, чмокнула мужа и тихо скрылась за задней дверью.
      Дождавшись, пока она ушла, Адамс окликнул шерифа. Блэлок вошел в комнату, держа шляпу в руках.
      – Я хотел сообщить тебе, что Делмар сегодня встал.
      – Но прошло уже столько времени, – ответил ему Адамс. – Что это значит? Почти неделя? – он покачал головой. – Вы меня огорчили, шериф! Я надеялся, что ты-то умнее Бойда и Пита! Поэтому я и послал тебя. Делмара нужно было только припугнуть, а не избивать до полусмерти.
      – Я тут не при чем! Это твои парни разошлись! Вцепившись обеими руками в крышку стола, Адамс тяжело наклонился вперед и угрожающе сказал:
      – Прошло слишком много времени, я не могу ждать так долго!
      Тяжело дыша, он снова откинулся на спинку кресла, посидел с минуту, потом встал и достал из кармана носовой платок. Не обращая никакого внимания на шерифа, словно того и не было в комнате, хозяин «Алмаза» некоторое время любовно протирал великолепный бриллиант в своей булавке для галстука.
      Наконец он соизволил сказать:
      – Ну так что, мне самому охотиться за Делмаром или все-таки ты приведешь его ко мне?!
      – Я уже позаботился об этом, – торопливо ответил Блэлок, неловко переминаясь с ноги на ногу. После того, как Джастин рассказала ему о нападении на француза, Блэлок навестил Делмара. Это был не самый лучший момент в жизни шерифа, так как ему приходилось изображать гнев и надеяться, что дочь никогда не узнает о том, что именно он виноват во всем происшедшем. Однако ему удалось скрыть свои чувства, и дочь не заметила всего этого притворства.
      – Я сказал французу, что вы слышали о его несчастье и посылаете свои сожаления. А когда он поправится, пусть заходит в «Алмаз», потому что вы его угощаете.
      Блэлок посмотрел на лицо Адамса, надеясь, что его слова смягчат хоть немного хозяина, а потом торопливо добавил:
      – Если он такой же, как остальные мужчины, то, думаю, не будет долго тянуть резину, а скоро придет в «Алмаз».
      – Ну, если это так, то хорошо. Хоть один разумный поступок тебе удалось совершить. Только я бы советовал тебе пойти на улицу и проследить, чтобы француз ненароком не забыл, где его ждет бесплатная выпивка.
      – Да, сэр, – Блэлок едва удержался от того, чтобы не стать по стойке «смирно». Слова эти вырвались у него непроизвольно, но, вырвавшись, они теперь ставили его на одну ступень с братьями Смит и этим несчастным Джо Лазером. Он, шериф Лен Блэлок, стал просто одним из подручных Адамса.

      Свой вынужденный отдых Рис использовал, чтобы написать, как он давно собирался, письмо Алену Перрол. Мей Спрейберри сказала, что почту получают в лавке Пенрода, так как Милт Пенрод, кроме того, что был владельцем единственного в Вишбоне магазина, выполнял еще и обязанности городского почтмейстера. Она предложила, было, постояльцу свои услуги, но Рис, которого утомили ее бесконечные хлопоты вокруг него, деликатно, но твердо отказался. Ему не хотелось лишних вопросов. Для человека, желающего сохранить свое прошлое в секрете, Мей Спрейберри была сущим наказанием.
      Но все-таки Рис очень ценил ее доброту. Если бы не ее забота, он бы до сих пор валялся в кровати и, возможно, долго бы еще не смог встать. Что и говорить, этому Тедди следовало бы поучиться у Мей. Да ей, этой чертовке Тедди, вообще следовало бы поучиться вежливости. Вот потому-то, прежде чем пойти выпить и успокоиться, Рис и направился сначала к лавке Пенрода. Он прошел мимо длинного ряда скамеек перед магазином. В этот момент дверь отворилась, и на пороге показался высокий, худой мужчина в полосатых брюках и белой накрахмаленной рубашке.
      – Доброе утро, – сказал он.
      – Бонжур, – приподнял шляпу Рис. – Мне сказали, что я смогу здесь отправить письмо.
      – Вы – Делмар, не так ли?
      Хозяин магазина сунул соломинку в рот и оглядел Риса с головы до ног.
      – Ну, конечно, можете, как и любой другой. Я вас ждал. Вы же понимаете, что почтмейстер знает обычно всех горожан.
      – Будем знакомы, Рис Делмар, – протянул ему руку Рис.
      – Милт Пенрод, – мужчина крепко пожал протянутую ему руку. – Здешний почтмейстер. Владелец магазина.
      Когда он говорил, соломинка в уголке его рта смешно прыгала и раскачивалась.
      – Входите, пожалуйста. Сейчас разберемся с вашим письмом.
      Он дружески похлопал Риса по спине, жестом предлагая следовать за ним, и пошел вперед, с привычной ловкостью пробираясь между ящиками и мешками и продолжая при этом без умолку говорить.
      – Я видел, как вы разговаривали с Тедди. Должно быть, она вам здорово благодарна за то, что вы изловили того бандюгу. Жалко все-таки, что этого парня пристрелили до суда.
      Пенрод прошел за маленький прилавок, за которым стоял секретер с бесчисленными ящичками для бумаг.
      – Да уж, – ответил Рис. – Шериф Блэлок был страшно расстроен, когда рассказывал о побеге, и очень хвалил мистера Адамса за то, что тот пристрелил бандита.
      – Этот бездельник постоянно бы крутился вокруг города, если бы остался жив. Бьюсь об заклад, что он хотел набить себе карманы, прежде чем бежать за границу.
      Хозяин магазина пожал плечами и оглянулся, словно желая удостовериться в том, что они одни. Он сделал знак Рису подойти поближе к прилавку и, наклонившись к нему, тихо, доверительно произнес:
      – Я вам вот что скажу. Я тут вижу много такого, чего не видят другие. Смотрю целый день через большую витрину на приезжающих, отъезжающих, иногда задерживаюсь над бумагами допоздна. Между нами говоря, я не раз видел, как этот парень Лазер приходил в «Алмаз» и уже тогда, когда заведение было закрыто.
      На лице Пенрода появилась многозначительная усмешка.
      – Так что точно можно сказать, что Лазер надеялся найти в тот вечер в «Алмазе» не только еду и питье!
      Рис тоже улыбнулся:
      – А, вы, наверное, говорите о женщинах.
      Он вытащил из внутреннего кармана письмо и положил его на прилавок.
      – Это, а может, и еще что-то, – предположил Пенрод, с отсутствующим видом беря письмо и небрежно взглянув на адрес. – В любом случае, на этот раз Лазер выбрал неудачное время. Конечно, Перришу Адамсу ничего не будет за то, что он убил этого бездельника. Вот посмотрите, никто даже не удивится, если на следующих выборах Адамс станет мэром Вишбона. – Держа в руках письмо Риса, Пенрод помахивал им, подчеркивая каждое свое слово.
      – Черт! Если бы вы видели, как он скупает все окрестные земли, сразу бы поняли, что он скоро будет владеть всем в Вишбоне.
      Пенрод замолчал, чтобы повнимательнее посмотреть на адрес, написанный на конверте.
      – Ага, в Лондон, – протянул он. – Другу или семье?
      – Другу, – ответил Рис, чувствуя, что Мелт Пенрод так же болтлив, как и хозяйка Риса. – Сколько будут стоить почтовые расходы?
      Догадываясь, что Рис торопится, Пенрод быстро произвел подсчеты, взял деньги и протянул сдачу.
      – Ждете ответа?
      Рис помолчал с минуту, думая о том, как отнесется Ален к его запоздалому письму. Конечно, сын Дженни не должен поверить, что Рис виновен в гибели его матери. Конечно, нет! И все-таки Рис очень боялся отправлять это письмо, думая, что суматоха, вызванная убийством, еще не улеглась, а потому он подвергает себя серьезному риску, отправляя сейчас письмо Алену.
      Сын Дженни вполне мог предупредить лондонские власти, где теперь искать Риса. Но он должен отправить это письмо. Ему нужно было рассказать Алену все, что он узнал о смерти Дженни. И ему только оставалось надеяться, что Ален поверит ему и станет союзником, а не врагом.
      – Надеюсь, что ответ будет, – тихо сказал Рис, вежливо кивнул Милту Пенроду и, задумчиво склонив голову, пошел к выходу. Он не обратил внимания ни на кипы штанов, разложенных на прилавках, ни на горы тяжелых кожаных ботинок. Скользнув взглядом по шляпным коробкам, он задержал взгляд на длинном застекленном прилавке, где было выставлено оружие всевозможных видов. Но даже здесь он не стал задерживаться.
      Выйдя на улицу, Делмар остановился на тротуаре, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и направился к «Алмазу». Несмотря на ранний час, ему, как никогда раньше, захотелось выпить, а еще лучше – напиться.
      В салуне было тихо и пустынно. У девочек еще не начался рабочий день, и Рис обрадовался этому.
      Ему хотелось тишины и одиночества, чтобы как следует успокоиться перед тем, как он сядет за игру и пополнит свой отощавший кошелек. А еще он подумал, что потом можно будет вернуться к Пенроду и выбрать себе новый револьвер. Те парни, которые его тогда ограбили, забрали и его оружие. А если ему придется еще пожить в Вишбоне, а, судя по всему, так оно и будет, то хотелось бы быть вооруженным. Он заказал виски и поставил бутылку на стол. Мей не позволяла пить в своем доме. Несмотря на его убеждения, что глоток хорошего виски лучше всякого лекарства, добрая женщина не дала ему выпить ни капли, пока он лежал в постели.
      Рис сделал медленный, неторопливый глоток. Крепкий напиток обжег небо. Качество его было невысоким, однако желаемый эффект это пойло производило. Рис откинул голову и дал жидкости переместиться в горло, ощущая, как огненный поток медленно течет по пищеводу, и внутри у него словно разгорается небольшой костерок.
      По мере того как виски оказывало желаемое действие, Рис расслаблялся, его нервы начали успокаиваться.
      Внезапно над его головой раздался голос Перриша Адамса:
      – Если хотите, могу вам предложить кое-что получше.
      Хозяин салуна появился сразу, как только Харлей сообщил ему о том, что француз сидит здесь.
      – У меня есть пара ящиков прекрасного отборного виски! И мне доставит огромное удовольствие выпить его с вами, потому что вы сможете оценить его по достоинству.
      Говоря это, Адамс засунул палец в маленький жилетный карман и вытащил небольшие золотые часы на золотой же цепочке, красиво сверкнувшей на черном фоне жилета.
      – Если я не ошибаюсь, – добавил он, – то вы как раз тот человек, у которого есть вкус и умение оценить прекрасное!
      – Скажу честно, я не испытываю к хорошим вещам отвращения, – улыбнулся Рис. – Так что, если вы не шутите, я принимаю ваше приглашение.
      Он запечатал бутылку, стоявшую на столе, отставил ее в сторону и спросил:
      – Вы Адамс? Не так ли?
      – Перриш Адамс, – ответил собеседник. – Владелец «Алмаза», хотя содержание салуна – это не главная работа для меня.
      Когда они подошли к кабинету, Адамс остановился и пропустил Риса вперед, говоря при этом:
      – Вообще-то, я – землевладелец. У меня одно из самых крупных ранчо в этих местах и одно из самых лучших стад скота в Аризоне.
      Рис кивнул. Конечно, было бы лучше, если б ему предложили хорошее виски без липших разговоров, так как все его мысли были заняты Тедди. Ему еще никогда не встречалась такая женщина, в присутствии которой он постоянно чувствовал себя идиотом. До чего все же странно! Она презирала все то, что, по его мнению, украшало мужчину. Он на приобретение этих качеств потратил всю свою сознательную жизнь, а она издевалась над этим и восхищалась тем, что ему было противно. Изысканные разговоры, прекрасные манеры для нее ничего не значили. Она хотела, чтобы мужчина доказывал, что он мужчина, не разговорами, а тяжелым трудом и потом. В каком странном, неправильном мире он оказался! Но самое странное, что он испытывает влечение к этой странной женщине, и ему, в конце концов, придется решать, что делать.
      Рис опустился в кресло, обитое алым бархатом, и откинулся на мягкую, удобную спинку.
      Оказавшись в своей неофициальной штаб-квартире, Адамс тоже слегка расслабился. Он подошел к бару, налил в короткие хрустальные бокалы виски и предложил гостю.
      – Восхитительно! – с удовлетворением сказал Рис, сделав глоток и решив, что даже такая маленькая доза отлично выдержанного виски с лихвой вознаграждает его за необходимость выслушивать излияния этого Адамса. Решив, что хозяин «Алмаза» пригласил его, чтобы похвастаться своими планами и богатством, Рис из вежливости спросил:
      – А ваше ранчо недалеко от Вишбона?
      – К северу отсюда, – ответил Адамс, держа свой бокал в руке. Он сел за стол и добавил:
      – Две тысячи акров, а поблизости – еще пятьсот. Надеюсь, что когда-нибудь объединю земли в одно владение. Неплохо получится, а?
      Адамс помолчал, давая собеседнику возможность оценить сказанное. Затем он, не глядя, потянулся рукой назад, открыл ящик с сигарами и предложил одну Рису.
      – Вот, пожалуйста, самые лучшие.
      – О, благодарю, вас! – с удовольствием согласился Рис Делмар, поднес сигару к лицу, вдыхая изысканный аромат табака, а затем похлопал по карманам в поисках спичек.
      – Воспользуйтесь вот этим, – Адамс достал маленький, в пол-ладони, серебряный предмет и слегка нажал на его верхушку большим пальцем. Над предметом тут же загорелся маленький язычок пламени, и гостеприимный хозяин склонился к гостю, давая прикурить.
      – Это лучше, чем спички. Я только что получил с Восточного побережья.
      С этими словами Адамс опустил крышку зажигалки и передал ее Рису. Тот пару раз клацнул фитилем, удовлетворяя свое любопытство, а затем, оценив достоинства диковинки, вернул ее владельцу. К этой минуте Рис уже достаточно освоился среди пышного убранства в кабинете хозяина «Алмаза». Панели из редких древесных пород, дорогая мебель и мягкий восточный ковер – все было намного роскошнее, чем в главном зале салуна, и служило доказательством того, что Адамс действительно понимает толк в хороших вещах.
      – Просто удивительно, – сказал Рис в промежутке между двумя затяжками, – почему вы с вашим изысканным вкусом не хотите вернуться на Восток?
      – Видите ли, все дело в возможностях, – не колеблясь ни минуты, ответил Адамс. – Просто здесь их не меньше, чем песка в пустыне. На этих землях умный человек может…
      Владелец салуна чуть не сказал «создать империю, какую еще свет не видывал», но в последний момент все же сдержал свой энтузиазм и добавил:
      – Ну, просто здесь нет предела тому, что может сделать мужчина.
      Сверкнув глазами, он отпил виски из своего бокала, секунду выдержал и закончил:
      – Я человек, которому нравится жить там, где нет никаких пределов.
      – Авантюрная философия, я бы сказал, – заметил Рис, – никаких ограничений за столом, никаких ограничений в жизни.
      На этом Делмар счел возможным остановиться. Сегодня у него не было ни малейшего настроения вести философские разговоры – слишком о многом ему нужно было поразмыслить наедине с самим собой.
      Он допил свое виски, возможно, даже с излишней поспешностью, но бахвальство Адамса его порядком утомило, и к тому же ему не терпелось поскорее оказаться за игровым столом. Рис встал, поблагодарил хозяина и только тут впервые заметил маленькую стеклянную витрину рядом со встроенным в стену книжным шкафом. За стеклом в ней находился единственный предмет, но это было нечто такое, чего он уж никак не ожидал встретить в Вишбоне. Он подошел поближе и, посмотрев повнимательнее, убедился в том, что эта восхитительная ваза была не хуже тех, что ему доводилось видеть в самых знаменитых европейских музеях.
      – Замечательная вещица! – произнес он с уважением. – Китайский фарфор, не так ли?
      Адамс довольно кивнул и, с оттенком гордости за свое приобретение, сказал:
      – Очень древняя работа! Замечательная вещь! Самодовольно улыбаясь, он тоже подошел к витрине:
      – Я купил вазу в Сан-Франциско. Ее хозяин не хотел с нею расставаться, но в конце концов я убедил продать.
      Адамс помнил, что платой послужила пуля, которую он всадил в спину старого китайца.
      – Вы себе представить не можете, как эти китайцы держатся за свои древности.
      Повернувшись, он подошел к столу, взял бокал Риса и наполнил его до краев.
      – Присядьте, пожалуйста, – дружелюбно сказал он Рису. – Докуривайте вашу сигару, выпейте еще стаканчик. И позвольте мне сделать вам одно предложение.
      У Риса не хватило духу отказаться от второго стакана такого виски, которого, наверняка, ему не удастся попробовать в Вишбоне, поэтому он выполнил просьбу Адамса, хотя подумал при этом, что ему придется выслушать за это вторую серию рассказов о замечательном хозяйстве Перриша Адамса.
      – Вы чрезвычайно любезны, – с самым вежливым поклоном ответил он Адамсу. – Право, вы так добры ко мне, что я уже чувствую себя в неоплатном долгу перед вами!
      – В таком случае, выслушайте меня, – обрадованно кивнул Адамс. – Мы, наверняка, можем быть полезны друг другу.
      – Возможно, – ответил Рис.
      Вспомнив, что Адамс в прошлый раз похвалил его игру в карты, Рис подумал, что хозяин «Алмаза» собирается предложить ему организовать что-то вроде турнира в салуне или, может быть, он сам решил сыграть с ним по-крупному. В любом случае, Рису подходит и то, и другое. Он слишком рано понял, что сила и власть у того, у кого деньги, а безденежье ему вовсе не нравилось. Поэтому, отбросив все тревожные мысли, Рис стал внимательно слушать хозяина салуна.
      – Видите ли, в дополнение к ранчо и другим делам на севере Аризоны у меня есть транспортная компания. Не очень большая, скорее вспомогательная, но достаточно прибыльная. Называется она «Адамс Оверленд». Может, слышали? Я собираюсь объединить разрозненные короткие маршруты так, чтобы моя линия шла от границы до границы.
      Его длинные тонкие пальцы коснулись кончика черного закрученного уса, а он, между тем, продолжал:
      – Единственное препятствие на моем пути – существование в Аризоне другой транспортной компании…
      – «Геймбл Лайн», – догадался Рис. Он слушал Адамса со всевозрастающим интересом, однако благодаря выработанной годами выдержке, никак не выдал этого. Он медленно поднес сигару ко рту, с наслаждением затянулся и, выпустив густое облако дыма, равнодушно сказал:
      – Однако я думаю, что этот регион так велик, что спокойно мог бы прокормить и две линии.
      Адамс энергично замахал головой.
      – Ни одна транспортная линия не может существовать без контрактов с почтовыми фирмами. У нас это «Уэлз Фарго». И «Геймбл Лайн» заключила с ней пятилетнее соглашение на обслуживание всего нашего региона. А моя компания, хотя она значительно лучше, в результате не имеет такого договора. Как вы, должно быть, понимаете, ждать пять лет – это слишком долго. К тому же «Геймбл Лайн» может настаивать на возобновлении контракта.
      Рис старался держать себя в руках. Адамс допил виски и отставил в сторону пустой бокал.
      – Что я собираюсь сделать? Хочу объединить обе компании в одну. Это объединение, любой разумный человек с нами согласится, принесет огромную пользу региону, так как обе компании станут сильнее и богаче.
      Только теперь Рис начал понимать, для чего его сюда пригласили. Вовсе не ради разговоров о китайских древностях и не из-за его выдающихся картежных способностей. Он также понял, что Адамс не считает Тедди разумным, здравомыслящим человеком. С этим, вообще-то, можно и согласиться. Очевидно, Адамс уже предлагал ей слияние их компаний и, естественно, получил полный и решительный отказ. И еще… Судя по всему, Адамс узнал, что приезжий француз стал невольным партнером Тедди Геймбл. Почувствовав нечто вроде азарта, обычно появляющегося у него в самые острые моменты игры, когда к нему в руки приходили нужные карты, Рис снова неторопливо затянулся сигарой.
      – Это звучит разумно, – сказал он, прекрасно понимая, что Адамс ожидает, как он сию минуту раскроет карты и предложит свою долю в его полное распоряжение. Правда, пока у Риса еще не было уверенности в том, что он полностью раскусил хозяина «Алмаза». В таком случае, не стоит начинать первым. Нужно сначала выяснить, что за карты у него на руках? Спокойно сидя в кресле, потягивая виски, Рис просчитывал в уме разные ходы и думал о том, что припас для него Адамс.
      – Что касается денег, – продолжал убеждать его Адамс, – их нелегко заработать с семейством Геймбл. У них существует глупое убеждение, что в их семейный бизнес никто не имеет права соваться, даже ради высокой прибыли и эффективности. Я делал предложения Теодору Геймблу о выкупе их компании, но он отказался. После его смерти я обращался с этим предложением к Тедди, думая, что она будет мне благодарна за то, что ей можно будет достойно покинуть бизнес, совершенно не подходящий для женщины. Но вы же видели Тедди? Разговаривать с этой девицей – все равно, что говорить со столбом.
      Он замолчал, предоставив Рису возможность поразмыслить над сказанным. Затем обошел вокруг стола и сел в свое кожаное кресло. Там, на фоне богатой обивки кабинета, он стал величаво ожидать ответа Риса.
      – Тедди, конечно, упрямое создание, – наконец, произнес Рис. – Но, что касается бизнеса, она, по-моему, вполне справляется.
      – Справляется?! – расхохотался Адамс. – Да она висит на волоске и удерживается в бизнесе только чудом. А в последнее время на маршрутах ее компании участились случаи грабежа. Тот инцидент, свидетелем которого вы стали, был не первым и вряд ли последним. А что вы хотите? – резко закончил он. – Компания, которая управляется женщиной, любому проходимцу с большой дороги покажется легкой, доступной добычей. Не давая собеседнику вставить слово, Адамс продолжал свои обличения:
      – Подумайте сами, что может знать женщина о защите жизни? Поверьте мне, я бы сделал ей огромное одолжение и оказал бы честь, выкупив у нее компанию. И она сама это понимает! Понимает, но из упрямства не желает признавать, что находится на пороге разорения!
      Рис слушал Адамса со всевозрастающим волнением, а при последних словах на его лице отразилась неподдельная тревога. Слова Адамса, действительно, его встревожили, и очень сильно. Если «Геймбл Лайн», в самом деле, на грани краха, то это значит, что его доля в компании, от которой теперь зависела вся его жизнь, может оказаться никому не нужной и совершенно бесполезной.
      К счастью, Рис не забывал одно золотое правило: в любой игре опытный мастер может искусно преувеличивать свои силы, чтобы деморализовать противника. Поэтому он ответил:
      – Ну, если дела в «Геймбл Лайн» так плохи, как вы рисуете, почему бы вам просто не подождать, когда все разрешится своим чередом? Компания потерпит крах, и вы сможете дешево купить ее!
      – Я же вам уже сказал, – тут же ответил Адамс, – я не из тех людей, которые считают терпение добродетелью. Я готов организовать маршруты «Адамс Оверленд» хоть сейчас!
      Он твердо положил ладони на поверхность стола, его лицо окаменело.
      – И точно так же я готов закончить это осторожное хождение вокруг да около. Мы оба знаем, о чем идет речь.
      Он наклонился к Рису, его зрачки расширились:
      – У вас оказалась доля Зака Геймбла в этой компании. Я готов предложить вам за нее десять тысяч долларов. Немедленно! До того, как вы уйдете из этого кабинета! И это больше, чем вам предложит Тедди сейчас, да и, вообще, когда-нибудь. Итак… – Адамс встал и посмотрел на Риса сверху вниз: – Примите мой совет и продайте вашу долю!
      Рис допил свое виски и холодно улыбнулся Адамсу. Он не мог скрыть своего удовольствия при мысли о том, что хозяин салуна первым раскрыл карты.
      – Ваше предложение меня чрезвычайно заинтересовало, – ответил он, изобразив на лице озабоченность. Теперь Рис ни минуты не сомневался в том, что сумма в десять тысяч долларов взята Адамсом с потолка и рассчитана, скорее всего, на неосведомленность иностранца. А реальная стоимость его доли, наверняка, значительно выше. Поэтому, продолжая все так же вежливо улыбаться, он добавил:
      – Но ваше предложение настолько неожиданно, что мне необходимо время, чтобы принять решение.
      Не обращая внимания на внезапно помрачневший взгляд Адамса, он продолжил:
      – Видите ли, я пришел сюда, чтобы сыграть в карты, и боюсь, что вряд ли смогу сейчас думать о столь важных вещах.
      Адамс был совершенно ошеломлен, и, глядя на него, Рис испытал чувство легкого удовлетворения. Наверняка, в следующий раз Адамс предложит значительно больше. А пока… можно будет использовать это предложение, чтобы заставить Тедди быть посговорчивее. Да! Его улыбка стала просто лучезарной. Кажется, сегодня исторический день.
      Во всей этой истории ему не нравилось только то, что его умственные способности притупились после всех передряг. Ну надо же, он столько времени провел в Вишбоне, и ему ни разу даже в голову не пришло, что акции «Геймбл Лайн» могут интересовать еще кого-то. Теперь он готов был побиться об заклад, что эта мысль приходила в голову Тедди. Значит, эта очаровашка все время блефовала с ним? Ну что ж, сегодня он сможет отплатить ей той же монетой.
      Рис не думал о том, чтобы продать свою долю Адамсу, даже если тот предложит вдвое больше. Во всяком случае, он не сделает этого до тех пор, пока не проучит Тедди как следует и не поиздевается над ней так, как она издевалась над ним столько времени.
      Извинившись, Рис встал, оставляя Адамса в бессильной ярости, которую он, однако, тщательно прятал за хладнокровной улыбкой. Изо всех сил пытаясь не обнаружить своего поражения, хозяин салуна сказал, старательно выговаривая слова:
      – «Геймбл Лайн» дешевеет с каждым днем. В скором времени я ее получу задаром!
      – Непременно учту это, – хладнокровно ответил Рис, чувствуя себя замечательно впервые с тех пор, как приехал в этот городок. Адамс мог говорить что угодно, Рис теперь не верил ни одному его слову. Когда через несколько минут он сел играть в покер, все его чувства и мысли обострились до предела. За это следовало благодарить Адамса. Рисом овладел такой энтузиазм, что он совсем не обратил внимания на то, как Харлей вышел из-за стойки бара и пошел в кабинет босса.
      – Звали меня? – спросил бармен, вытирая руки о передник, повязанный на поясе, и встал, вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно». От холодного взгляда хозяина кряжистый бармен даже вздрогнул. Ему оставалось только надеяться, что не он – причина хозяйского гнева.
      – Харлей! – раздался ледяной голос. Плохо сдерживаемая ярость в тоне привела бармена в еще больший трепет. – Пусть Делмар играет сегодня, а затем пустишь среди завсегдатаев слух о том, что он – шулер и играет краплеными картами.
      – Вы хотите, чтоб его вышибли вон?
      – Вот именно! – глухо заворчал Адамс, так что от звуков его голоса у Харлея даже мороз побежал по коже.
      – Не извольте беспокоиться! – подобострастно ответил бармен. – Наши парни с удовольствием дадут отставку тому, кто очищает их карманы всякий раз, как садится играть. Я обязательно скажу им об этом, как только Делмар уйдет.
      Харлей был несказанно рад тому, что хозяин зол не на него, а на француза. Уж кто-кто, а он хорошо знал, как страшен хозяин в гневе, и испытывать это на себе не желал.
      Справедливости ради следует сказать, что Харлею не доставляло особого удовольствия видеть, как гнев хозяина обрушивался на кого-то вообще. Интересно, как этому Делмару удалось так быстро разозлить Адамса?
      – А что он сделал? – осмелился спросить бармен. – Пытался смошенничать с вами?
      Вместо ответа Адамс улыбнулся так, что Харлей немедленно пожалел о своем вопросе.
      – Вообще-то, это тебя никоим образом не касается, Харлей. Однако у этого сукиного сына есть кое-что, нужное мне, а он только что отверг мое предложение.
      Лицо Адамса приобрело землисто-серый цвет, голос звучал глухо и низко.
      – Но запомни мои слова и запомни их хорошенько! До того, как я закончу с Делмаром, он сам захочет мне отдать это нечто!
      Услышав, в чем дело, Харлей захотел заслужить одобрение хозяина и спросил:
      – Хотите, я прослежу за тем, чтоб он никогда не появлялся в «Алмазе»?
      Из всех людей Адамса Харлей работал с ним дольше всех других. Бармен редко ошибался и без всяких угрызений совести мог вышибить любого нежелательного посетителя, стоило только хозяину мигнуть.
      – Нет! – ответил Адамс. – Пусть приходит, когда захочет! Я хочу его видеть, чтоб знать, когда он будет готов принять мое предложение!
      Харлей понимающе засмеялся.

      Рис выиграл все, что можно было. Неважно, что пришлось потом поставить выпивку своим партнерам по игре. Он не мог припомнить, когда он играл лучше, настолько вдохновенно и легко сегодня шла игра. Конечно, низкие ставки не очень-то обогатили его, но правда и то, что он уже не чувствует себя нищим, а в той грандиозной игре, которая сейчас начнется у него с Тедди, победа, наверняка, будет на его стороне.
      Еще не совсем подготовив себя внутренне к встрече с материнской заботой Мей Спрейберри, Рис остановился возле какого-то маленького кафе и заказал себе самое дорогое блюдо и бутылку хорошего вина. Такой день был достоин того, чтобы его отпраздновать, пусть даже в компании с самим собой.
      Закончив пиршество, Рис вышел на улицу как раз вовремя для того, чтобы увидеть замечательное зрелище – закат солнца в пустыне. Небо, раскаленное в тигле дневной жары, теперь было окрашено в разные оттенки янтарного и кораллового цвета. Высокие, изрезанные уступами горы под лучами заходящего, но все еще жаркого, солнца стояли, словно облитые золотом, и, казалось, сами излучали сияние. День угасал мирно и величаво…
      Рис пошел по тротуару, глядя, как вечерние тени постепенно становятся длиннее, и все вокруг заполняется полнейшей темнотой, которая начинает уступать свету ламп, льющемуся из открытых окон в домах городских жителей. Сегодня Рис был счастлив так, как, наверное, не был счастлив уже много месяцев. И все же ему некуда было идти, и рядом не было никого, кто мог бы разделить с ним это счастье.
      Делмар подумал о Хонор, но тут же отбросил эту идею. Ему было нечего сказать этой девушке, и вряд ли она смогла бы удовлетворить его потребность в общении. Можно было бы встретиться с Тедди, однако та уже, наверное, ускакала на ранчо. Впрочем, даже окажись она поблизости, скорее всего, общение с ней доставит ему удовольствия не больше, чем объятия кактуса. Кроме того, Рису хотелось заставить ее помучиться несколько дней. Пусть она думает, что он договорился с Адамсом.
      Раз уж эта дикая кошка все время издевалась над ним, теперь настал его черед отплатить ей той же монетой. Он улыбнулся, вспомнив как она вытащила его из комнаты Хонор. Тедди, наверное, вся извелась, думая, что Адамс подсунул ему девушку в качестве частичной платы за долю дядюшки Зака. Нет, Тедди Геймбл – это что-то особенное. Твердая, как гранит, но у нее, наверняка, должны быть какие-то слабости, женские слабости…
      Так, слоняясь без цели, он добрел до конюшни «Геймбл Лайн». Не ожидая, что его кто-то попытается окликнуть или задержать, Рис открыл ворота и вошел внутрь. Действительно, там оказались только лошади. К удивлению Риса, рядом с одним стойлом горела лампа, и мягкий золотистый свет, который она отбрасывала, освещал все внутри таинственным сиянием. Чья-то неосторожность или кто-то еще собирается вернуться? Рис решил, что это, видимо, Булит оставил лампу зажженной. Очевидно, той кобыле, которую он видел раньше, пришло время жеребиться, и, конечно, рядом с ней должен в этот момент кто-нибудь находиться.
      Лошадь заржала, как только человек приблизился к ее стойлу. Она еще стояла с опущенной головой, но Рис с первого взгляда определил, что ее время, действительно, наступило. Убедившись, что не испугает животное, он осторожно и тихо забрался в стойло и легонько, ласково похлопал кобылу. Та фыркнула, но даже не пошевелилась и вдруг, спустя несколько мгновений, рухнула тяжело на подстилку и забила ногами. Она вела себя явно не так, как должна была бы вести себя здоровая лошадь, которая собирается жеребиться.
      – Вот дьявол! – по-французски выругался Рис.
      То, как вела себя лошадь, означало, что с нею происходит что-то серьезное, и у Риса возникло опасение, что без вмешательства человека разродиться ей не удастся. Окликнув хоть кого-нибудь и убедившись, что рядом никого нет, Рис неохотно снял сюртук и повесил его на ворота стойла. Ласково разговаривая с животным, он закатал рукава сорочки выше локтей и принялся неторопливо развязывать свой голубой галстук. Сунув его в карман сюртука, он отстегнул воротник. И только приготовившись таким образом к приему жеребенка, опустился на колени рядом с кобылой. Прошел почти час в напряженном ожидании, и вдруг лошадь зашевелилась и попыталась подняться. Понимая, что она может повредить себя и жеребенка, Рис ласково разговаривал с нею, всякий раз похлопывая ее по вспотевшей от напряжения шее.
      Он не расслышал тихих шагов за своей спиной и даже не подозревал, что кто-то стоит позади и слушает его разговор с кобылой. Но вдруг на него упала чья-то тень, и слегка насмешливый голос произнес:
      – Ах, как трогательно!
      Рис вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и увидел у входа в стойло Тедди. Он так резко повернулся, что у него хрустнули позвонки. И теперь, потирая шею, он встал и спросил:
      – А где Булит?
      Вообще-то он должен был задать этот вопрос недовольным тоном, но девушка, стоящая в полумраке конюшни, поразила его еще больше, чем прежде, поэтому он не мог быть суровым, и его голос прозвучал вполне миролюбиво.
      Ему внезапно пришло в голову, что эта амазонка, должно быть, здорово выглядела бы в каком-нибудь легком, кружевном платьице. Хотя, пожалуй, нет – не просто здорово, а удивительно прекрасно. Но сейчас Тедди была одета в свою обычную мужскую одежду, запыленную и истрепанную. Она поставила на землю ведро, наполненное бутылками с чем-то неприятным, и чистыми тряпками. Облокотившись на ворота стойла, сказала:
      – Булит отправился на первую станцию. Там две лошади передрались в конюшне и поранили друг друга.
      Девушка обеспокоенно посмотрела на лежащую кобылу, потом снова взглянула на Риса. Взгляд ее голубых глаз при этом выразил полное равнодушие.
      – Она не должна была жеребиться до следующей недели.
      – Рожают не по плану. Жеребенок вот-вот появится на свет.
      Тедди, наклонившись еще больше, заглянула в стойло, чтобы убедиться в правильности его слов. Да, француз был прав! Но Тедди совсем не понравилось то, что он обнаружил животное в таком состоянии, когда рядом не было никого из ее людей. Мысленно она обругала себя за такую оплошность. Затем мрачно посмотрела на Риса.
      – Вот потому я и пришла сюда, – буркнула она, злясь на саму себя и заодно на француза. – Так что теперь вы можете быть свободны. Выметайтесь отсюда, я сама обо всем позабочусь!
      Рис встал. Вот черт бы ее побрал! Снова этот отвратительный тон! Она вновь пытается унизить его! Скорее всего, она никак не может смириться с тем, что он отказался работать на нее и не подчинился ей. Интересно, как бы она запела, если б знала, что ему нет необходимости ждать подтверждения из Лондона, потому что Перриш Адамс хоть сейчас готов выложить десять тысяч долларов за его долю?! Наверное, тон бы переменила, да и спеси стало бы поменьше? Да, он несомненно, скажет ей об этом, но чуть-чуть попозже, когда с кобылой будет все в порядке. Он должен ей доказать, что способен и еще кое на что.
      – О! – поднял Рис глаза на Тедди. – Вы настолько опытны и умелы, что можете помочь разродиться кобыле, у которой жеребенок развернут задом наперед? – Он с вызовом посмотрел на девушку и добавил:
      – Сейчас дело обстоит именно так! И для животного все может закончиться очень плохо, если не будет оказана помощь специалиста.
      Он с удовольствием заметил, что ее надменный взгляд стал неуверенным, а вслед за этим услышал, как она нерешительно переминается и как под ее ногами скрипит солома.
      – Ну… я, конечно, никогда прежде… мне не доводилось…
      Тогда Рис тоже оперся на ворота стойла, только с другой стороны, и ответил:
      – А мне приходилось, и не раз, миледи! И если вы не хотите, чтобы животное погибло, предлагаю перемирие. Надо сделать все возможное, чтобы и мамаша, и ее детеныш остались живы и здоровы.
      – Посторонитесь-ка, – довольно мрачно сказала Тедди, взяла ведро с лекарствами и прошла в стойло, чтобы поближе посмотреть на лошадь. При этом она не удержалась, чтобы в очередной раз не уколоть Риса:
      – Говорить всякий мастер. Еще неизвестно, что вы знаете о лошадях и о том, как они жеребятся…
      В этот момент лошадь задергала ногами, однако Рис успел оттолкнуть ее в сторону, грубо задев при этом Тедди. Девушка с размаху шлепнулась на кучу соломы, а над ее головой раздался насмешливый голос мужчины:
      – Я знаю достаточно много для того, чтобы не остаться с проломанным черепом! Советую держаться подальше от ее копыт! Пока все не закончится, лошадь опасна! – И совсем уже тихонько Рис добавил: – А еще скажу из личного опыта, что мне сейчас хватает забот и с одной сумасшедшей особой женского пола!
      Тедди бросила на него уничтожающий взгляд, но торопливо встала и расположилась в изголовье лошади. Теперь, когда кобыла могла видеть и слышать свою хозяйку, Рис приготовился к тому, чтобы через родовой канал достать до жеребенка и развернуть его в правильное положение.
      – Уж конечно, вам нравятся сахарные куколки, которые смотрят в рот и всегда во всем соглашаются с вами, – язвительно произнесла Тедди, пытаясь на корню уничтожить невесть откуда взявшееся уважение к этому… как его… Рису.
      Рис еще раз склонился над раздувшимся животом кобылы, чтобы окончательно убедиться в правильности своих подозрений относительно жеребенка. Наконец, он выпрямился и, улыбнувшись, кивнул:
      – Вы абсолютно правы: и сахарные, и соленые, и горькие, и даже ядовитые, как вы. Мне нравятся любые женщины, кроме кислых!
      Тедди почувствовала, как от его слов у нее пересохло во рту, а поэтому с раздражением выпалила:
      – Вам что, заняться больше нечем, кроме как посвящать меня в ваши любовные делишки?! Мне совсем неинтересно все это выслушивать, особенно от какого-то француза, который…
      По телу кобылы пробежала судорога, и Тедди прикусила язык. Сейчас не время для споров, так как в этот момент лошадь замотала головой, и девушка с трудом уклонилась от нового удара.
      – Подержи ее, если можешь! – приказал Рис. – А не можешь, так лучше не мешай!… Так!… Тут у нас уплотнение значит, здесь… Вот проклятье, зад!
      Он был полностью занят делом. Его лицо стало серьезным и даже суровым. Кобыла пыталась быстрее освободиться от жеребенка. Однако он по-прежнему находился в неправильном положении, и если все будет продолжаться так и дальше, то ничто не сможет помочь бедному Животному.
      Рис торопливо сбросил жилет, стянул рубашку и отшвырнул их подальше.
      – Что я должна делать? – воскликнула Тедди и вдруг замолчала, увидев обнаженный торс мужчины. До сих пор она была убеждена, что француз был хрупким и вовсе не сильным. Однако, его широкую, мускулистую грудь хрупкой назвать было трудно. Мускулы бугрились и перекатывались под кожей тугими шарами, когда он помогал лошади. Его черные, густые волосы, падавшие на шею, взмокли от пота и ложились кольцами на плечи Риса. Вид этого полуобнаженного мужчины, увлеченного тяжелой работой, так захватил ее, что Тедди встала и, словно в трансе, уставилась на Риса, даже не чувствуя, как горит ее лицо.
      – Держи ее голову! – бросил Рис, выводя Тедди из странного состояния созерцательности. Его голос вернул ее на землю. Надо делать работу, которая не ждет, и не прислушиваться к сердечным позывам.
      Девушка опустилась на колени и, схватившись за недоуздок, стала крепко держать голову животного. На ее счастье, лошадь успокоилась, видимо, поняв, что люди хотят ей помочь. Она почти не сопротивлялась, а только дрожала, когда жеребенок шевелился внутри нее. Это была чрезвычайно медленная, утомительная работа – разворачивать жеребенка во чреве матери, так как слишком быстрые или слишком сильные движения могли причинить лошади повреждения, привести к кровотечению и вызвать смерть животного, даже если при этом удалось бы спасти плод.
      Ноздри кобылы раздувались, и в тишине конюшни было слышно только ее напряженное, трудное дыхание. Бока и шея лошади были мокрыми.
      Пот заливал и лицо Риса. Он попадал ему в глаза, ослепляя его и доставляя сущие мучения, так как руки мужчины были по локоть в крови, и вытереть ими пот он не мог.
      Наблюдая за Рисом, который уже в течение получаса бился над животным, Тедди заметила, что пот мешает ему смотреть. Увидев, что он поморщился, пытаясь сморгнуть пот с ресниц, она достала чистую тряпку и вытерла ему лицо. Нечаянно ее пальцы коснулись его горячей кожи и жесткой дневной щетины на подбородке мужчины. В руку точно ударил электрический заряд. Сердце девушки учащенно забилось, и ей стало трудно дышать.
      Тедди отложила в сторону тряпку и поспешно отодвинулась, сама удивляясь тому, что испытала от прикосновения к мужчине. Ее вдруг охватило огромное, необузданное желание. В ее жизни не было места для него, не было места для всех сложностей, связанных с возникновением этого чувства. В особенности, не было места для человека, которого ей не хотелось бы видеть вообще. Но она видит его, и он стал частью ее жизни, и если она не остережется, то он станет слишком большой частью. Рис и отталкивал, и притягивал ее одновременно, и она сама не знала, чего ей хотелось больше: никогда не видеть этого человека или, напротив, видеть его постоянно.
      – Ну, хоть что-нибудь выйдет путное? – резко спросила она, стараясь избавиться от наваждения.
      – Я почти уже повернул его на место, – тихо ответил Рис.
      Скоро он вытащил окровавленные руки и откинулся назад.
      – Ну вот, теперь, кажется, все в порядке, – облегченно выдохнул он.
      Тедди улыбнулась и кивнула, восхищаясь тем, что он сделал, и с радостью замечая, что дыхание лошади стало легче, спокойнее. И вот из чрева животного показалась пара крохотных ножек с маленькими копытцами, а вскоре должен был появиться и весь жеребенок.
      Чувствуя, что облегчение Риса так же велико, как и ее собственное, Тедди подсела к нему поближе, чтобы иметь возможность увидеть чудо рождения нового существа. Девушка радостно засмеялась, когда через две-три минуты, целый и невредимый, несмотря на все проблемы, появился малыш.
      – Мальчик, – с тревогой в голосе сказала Тедди, обтирая дрожащего жеребенка, делая то, что утомленная кобылица не в состоянии была сделать сама.
      Вскоре жеребенок встал и, шатаясь из стороны в сторону на дрожащих, разъезжающихся ножках, начал ходить по стойлу. Кобылица вздрогнула всем телом, затем собрала все силы и тоже поднялась на ноги. Потянувшись к малышу, она принялась облизывать его все еще мокрую шерстку.
      Только теперь Тедди отодвинулась в сторону, чтобы еще раз как следует посмотреть на лошадь с малышом, понимая, что без Риса и мать, и дитя были бы сейчас мертвы. Сама она ни за что не смогла бы помочь лошади.
      Тедди хотелось поблагодарить Делмара так, как она бы поблагодарила любого другого человека. Но он настолько отличался от всех остальных, так много противоречий было между ними, что Тедди не смогла выразить ему свою благодарность. Этот человек грозил уничтожить дело, ради которого так долго и упорно трудилась вся ее семья. Именно этот человек заставлял ее чувствовать такую неуверенность в себе, какой она не испытывала ни с кем. Поэтому, стараясь из всех сил не выказывать слишком большой благодарности, Тедди, склонив голову набок, изучающе посмотрела на новорожденного, а затем перевела взгляд на Риса и сказала:
      – Ну что ж, учитывая все обстоятельства его появления на свет, считаю, что мы должны назвать его…
      – Делмар, – с насмешкой предложил Рис. Тедди озорно, по-детски улыбнувшись, открыла дверь стойла и поправила:
      – Нет! Френчи – Французик!
      Она сделала Рису знак следовать за ней.
      – Пойдемте, у меня там есть мыло и вода. Вам нужно помыться.
      Рис пошел за Тедди к дальней стенке конюшни, и там девушка подала ему воду и кусок твердого темного мыла, пахнущего сосновой хвоей. Он несколько минут тер кожу и ногти, смывая с них кровь и грязь. Когда Тедди вновь наполнила ведро свежей водой, он ополоснул лицо и начал смывать пот и кровь с груди и плеч.
      Наконец, Рис помылся, и от него теперь исходил свежий, сосновый запах. Он провел влажными пальцами по голове, приглаживая волосы. Этот незамысловатый жест был таким неожиданно волнующим, так подчеркивал греховную красоту его обнаженного, прекрасно сложенного торса, что Тедди почувствовала, как желание вновь охватило ее. Девушке оставалось надеяться, что это обычная реакция на обнаженное мужское тело.
      Рис почувствовал на себе ее взгляд и повернулся к ней. Если бы он только знал, какое впечатление производит на нее, наверняка воспользовался бы этим. Однако, в полумраке конюшни её лица видно не было, и Рис заметил только ее нахмуренные брови и мрачный взгляд, которым она всегда смотрела на него.
      – Ага, Френч? – сказал, наконец, Рис, с некоторым удивлением думая, что даже простого комплимента от Тедди вряд ли дождешься. – Ну, по-моему, неплохо. За лошадью надо бы присмотреть.
      – Да, – неопределенно ответила Тедди, испугавшись, что мужчина заметил интерес в ее глазах.
      Однако, по всей видимости, ничего такого Рис не увидел, потому что с самым невинным видом продолжал поигрывать бицепсами, вытираясь насухо одной из тряпок.
      – Надеюсь, я не причинил ей вреда, – сказал он, наконец. – Правда, пока сам не увижу, я не могу быть в этом уверен. Пожалуй, останусь я тут на ночь, раз уж сам в какой-то степени несу ответственность за нашу счастливую мамашу.
      Рис посмотрел на небо и яркий серебристый диск луны, сиявший на темно-синем бархате звездного покрывала, и добавил:
      – Ну, не на ночь, так хоть на то, что от нее осталось. Может, за малышом придется присмотреть…
      – Я сама останусь.
      Они отправились к конюшне, Рис – в нескольких шагах позади Тедди, но все-таки почти рядом. Во всяком случае, когда она внезапно остановилась у двери, чтобы сказать, что ему не нужно оставаться, Делмар натолкнулся на нее, и ей на плечо непроизвольно легла его тяжелая рука…
      Рису показалось, что он поймал радугу или неуловимую, словно серебристый лунный свет, нимфу. Кровь застучала у него в висках, напряглись мускулы. Рис совершенно забыл, что собирался рассказать ей об Адамсе. Эту минуту ему подарила судьба, и он должен был воспользоваться этим моментом. Он хотел Тедди. Хотел обнять ее, каким глупым ни казалось это желание.
      – Мы оба можем остаться, – мягко предложил он. Его теплое дыхание обжигало ее лицо. То, что она видела до сих пор на расстоянии, вблизи оказалось еще более манящим. Ослепительная белизна его улыбки, твердый, плоский живот, широкая, сильная грудь – все это было просто непередаваемо. Тедди облизнула пересохшие губы. Его близость, тепло и нагота тела опьяняли и манили ее, лишали способности подчиняться разуму. Иначе бы она оттолкнула его или приставила бы к его голове свой револьвер. Однако новое, неизвестное ранее желание и ожидание чего-то словно связали ее по рукам и полностью обезоружили. Под напором этих чувств Тедди решила подождать немного и посмотреть, будет ли она по-прежнему испытывать это влекущее томление. Реально ли оно или это просто неправильно понятое ею чувство благодарности за то, что он сделал для нее? Она тихо и с какой-то непонятной ей самой робостью подняла глаза и посмотрела на его удивительно красивое лицо.
      Изумленный ее покорностью и мягкостью, Рис внезапно заподозрил, что она заманивает его в какую-то ловушку, оказавшись в которой, он получит такой урок, какого потом долго не забудет. А пока… в этой пьянящей темноте он держал Тедди в своих объятиях и стоял так близко к ней, что мог вдыхать запах женщины и легкий, еле уловимый аромат луговых цветов, исходящий от ее волос. Он готов был заплатить любую цену сейчас, чтобы прикоснуться к ним. Его руки обвили девушку, нежно и почти невесомо он привлек Тедди к себе. Она не оказала никакого сопротивления, и ее гибкое, тонкое тело прижалось к нему. Осторожность и рассудочность исчезли. Теперь ему было глубоко наплевать, что в любой момент она может выхватить револьвер или прибегнуть к любому другому способу самозащиты, которыми она, несомненно, владела. Рис желал ее любой ценой. И тогда его губы нашли губы Тедди. Они, мягкие и полураскрытые, ждали его, и Рис, прильнув к ним, стал жадно пить их сладкую, хмельную свежесть. Ему почему-то пришло на ум сравнение с лесным медом диких пчел.
      – Тедди… – прошептал он, задыхаясь от нежности.
      Она застонала от наслаждения, вся отдаваясь новым для себя ощущениям. Тело ее словно таяло в жарком кольце мужских рук, а силы уходили из нее с каждым нежным поцелуем Риса. Внезапно девушке показалось, будто она покинула свое тело и взмывает туда, вверх, к бушующей серебряным светом луне и оттуда, словно незримый дух, наблюдает за тем, как Тедди, прижавшись к широкой груди Риса Делмара, развратно гладит руками его мускулистую спину, чего ни за что, никогда не должна была бы делать.
      Ей стало жарко и тревожно. Руки мужчины нежно обхватили ее талию и медленно двинулись по ее телу вниз, и от этих прикосновений ее кожа словно вспыхнула крохотными язычками пламени. Тедди почувствовала, как ладони Риса легли ей на ягодицы и легонько сжали их. Она вздрогнула, чувствуя, что задыхается и вот-вот разорвется от желания. И тогда, прижавшись спиной к нагретым за день теплым бревнам конюшни, Тедди прошептала:
      – Черт тебя возьми… Ри-ис… Делмар…
      Она медленно сгорала, не осталось никаких мыслей, никаких желаний. А его руки уже ласкали ей груди и мягкие ремешки, завязанные на рубашке и служившие вместо пуговиц, вдруг почему-то ослабли, и губы Риса беспрепятственно коснулись обнаженной кожи Тедди, а потом скользнули вниз по темной впадине меж двух нежных прекрасных холмов.
      Рису пришла в голову шальная мысль – сейчас, сию минуту внести девушку внутрь, бросить ее на какую-нибудь охапку сена и там до самого утра заниматься любовью. Он снова прильнул к ее трепещущим губам, а затем, с трудом оторвавшись от нее, произнес хрипло и глухо:
      – Тедди… Мы с тобой… Вместе…
      В это мгновение раздалось пронзительное лошадиное ржание. Рис резко отшатнулся от девушки, но их опьянение прошло не сразу.
      У Тедди так дрожали ноги, что она просто не могла некоторое время пошевелиться, и ей даже пришлось опереться ладонью о стену конюшни, чтобы не упасть.
      Рис, хмельной от желания, с трудом сообразил, что нужно все-таки пойти взглянуть, что там так встревожило животное. Наконец, он встряхнул головой, стараясь прийти в себя, выругался и бросился внутрь. И вслед за ним бросилась Тедди, хотя ее лицо было все еще пунцовым, а глаза блестели от возбуждения.
      Делмар держал на руках новорожденного жеребенка. Кто-то из них, он или Тедди, не запер дверь стойла, и жеребенок, толкнув ее, выбежал наружу, бросив мать. Мужчина отнес малыша на место, тщательно запер стойло и повернулся к Тедди, надеясь возобновить все с того места, где они остановились.
      Однако у нее теперь были другие планы. С таким видом, словно сам дьявол вселился в нее, она вытащила свой револьвер, дважды прокрутила его на пальце и направила в сторону Риса.
      – Стой, где стоишь, – ледяным голосом проговорила Тедди. Глаза ее посмотрели в ту точку на теле Делмара, куда было направлено дуло пистолета, и она добавила:
      – И если ты дорожишь своей жизнью и вон той побрякушкой у тебя между ног, никогда больше не пытайся повторить то, что сейчас было…

      Меньше всего на свете Бойду Смиту хотелось оказаться в логове Тавиза и его людей в темноте. Но он туда прибыл на закате через два Дня после того, как покинул Вишбон.
      Банда Тавиза занимала заброшенный лагерь шахтеров, и место это называлось Череп. От одного только названия у Бойда были мрачные предчувствия, а когда он увидел жалкую хижину и струю дыма, поднимающуюся над ней, то его настроение и вовсе стало отвратительным.
      Череп был одним из тех поселков, которые возникали несколько лет тому назад в этих местах буквально за одну ночь, как только разнесся слух о том, что здесь можно найти золото. Золота в этих местах не оказалось, и городок исчез с лица земли быстрее, чем капли дождя в пустыне. Часть домиков была разобрана старателями и появилась на новом месте, а в тех, что остались, нашли свое убежище головорезы, подобные Тавизу.
      Когда Бойд приблизился настолько, что его можно было рассмотреть, он, не ожидая оклика, прокричал приветствие, стараясь при этом, чтобы его голос звучал как можно дружелюбнее. Где-то совсем рядом клацнул ружейный затвор, и на лбу Бойда выступили капельки холодного пота.
      – Я – Бойд Смит! – закричал он. – Меня послал к вам Адамс!
      Он поднял над головой белый платок и отчаянно замахал им.
      Внезапно чей-то резкий голос произнес:
      – Давай, проезжай!
      И только тогда Бойд облегченно вздохнул. Он тронул коня, и опять этот невидимый голос приказал:
      – Эй, ты, держи руки на виду, если не хочешь, чтоб тебе их отстрелили вместе с головой.
      Бойд слегка нажал шпорами на бока лошади, не осмеливаясь даже притронуться к поводьям, пока не въехал в светлый кружок света, падавшего из висевшей на погнутом карнизе лампы.
      Один из сидевших возле небольшого костерка поднялся и подошел к нему. Женщины – их было три или чуть больше – даже не оглянулись на подъехавшего.
      Бойд этому только обрадовался. Ему вовсе не хотелось, чтоб его начали ревновать к этим бабам со всеми вытекающими последствиями.
      – Оставь оружие в седле и слезай! – сказали ему. Человек, отдавший приказ, и был сам Тавиз. У него было грубое, жестокое лицо. Длинный, глубокий шрам пересекал щеку мужчины и уходил вниз к шее под воротник рубашки. Однако, этот шрам не уродовал его. Наверное, нужно быть женщиной, чтобы понять, чем может привлекать этот свирепый латиноамериканец. Бойд не знал, при каких обстоятельствах лицо Тавиза украсил этот шрам, но был уверен в том, что человек, нанесший эту рану, давно простился с земной жизнью. Для всех, кто был знаком с людьми, находившимися вне закона, Тавиз был самым худшим из них. Его жестокость пугала даже самих бандитов. Хуже всего было то, что этот человек занялся грабежом и убийствами не потому, что ему не повезло в честной жизни. Нет! Он убивал, насиловал и грабил просто потому, что это ему нравилось. Тавиз наслаждался своей властью. Его возбуждала и доставляла страшное удовольствие мысль о том, что на свете существует множество простачков, которые всю жизнь трудятся, чтобы разбогатеть, но теряют все нажитое в тот момент, когда ему этого захочется. Ходили слухи, что порою Тавиз уставал от компании своих бандитов, и тогда он одевался в приличную одежду и отправлялся в те места, где о нем никто не слыхал. Там он представлялся богатым землевладельцем, имеющим огромное ранчо. Говорили, что он любил посещать театры, после чего частенько угощал своих знакомых лучшим шампанским. Говорили даже, что он танцевал с лучшими дамами Феникса на разных вечерах. Вот уж в этом Бойд ни капли не сомневался. Тавиз, действительно, был сообразительным малым: хитрым, изворотливым и знающим себе цену.
      – Так-так, должно быть, крепко я понадобился Адамсу, если он посылает за мной, да еще и на ночь глядя, – иронично сказал Тавиз.
      Он стоял в темноте, одетый во все черное, и только на шее выделялась шелковая красная косынка. От этого он казался странным бестелесным существом.
      – Да, – ответил Бойд, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – У него для вас есть работа.
      – А что, сами справиться не можете? – ухмыльнулся Тавиз.
      – Да, – глядя в землю, снова ответил Бойд. От дьявольской улыбки, появившейся на лице Тавиза, Бойду стало жутко. В то же мгновение он чуть не подскочил, словно взбрыкнувшая лошадь, так как тишину ночи прорезал женский крик. А вслед за ним – звонкий плач новорожденного.
      Тавиз изо всех сил толкнул дверь лачуги, из которой доносился плач, и рявкнул в темноту:
      – Скажи этой бабе, чтоб она заткнулась! Мне уже надоели сегодня ее вопли!
      Пнув дверь еще раз, он приказал:
      – Принесите сюда выпить чего-нибудь покрепче! У меня гость!
      Оглянувшись через плечо, он приказал одному из своих людей отвести лошадь Бойда в стойло, а сам повел приезжего к костру.
      – Эй, вы, убирайтесь отсюда! Вы мне тоже надоели! – приказал он сидевшим у костра мужчинам. И люди, готовые убить любого за один косой взгляд, безропотно встали и исчезли в ночной тьме. Некоторые из них что-то глухо ворчали, но никто не осмелился открыто выступить против Тавиза, который прогнал их от теплого костра. Женщины удалились вслед за ними. Через несколько минут из большого дома вышла женщина, которую Бойд еще не видел. Она вышла из того дома, из которого недавно доносились крики, так разъярившие Тавиза. На ней была серая шерстяная шаль, спускавшаяся по плечам. Женщина была немолода, некрасива, она выглядела усталой и испуганной. В руках у нее была бутылка и блюдо с тушеными бобами для Бойда.
      Она отдала Тавизу бутылку, незнакомцу – еду, затем остановилась, так как Тавиз вопросительно взглянул на нее.
      – У тебя сын, – тихо сказала она. – Моя сестра родила тебе сына. Но она сейчас плохо себя чувствует. Она просит…
      Тавиз так посмотрел на нее, что женщина поперхнулась.
      – Принеси сюда мальчишку! – приказал он. – И скажи сестре, что я приду к ней, когда выпью!
      Женщина поспешно повернулась и побежала в дом.
      Бойд услышал оттуда голоса, кто-то быстро заговорил по-испански, потом там заспорили, раздался крик, а затем все стихло.
      Бойду было как-то не по себе. Он чувствовал, что происходит что-то не то, и опасался этой неизвестности. Однако сидевший рядом с ним Тавиз продолжал хладнокровно осушать бутыль.
      У Бойда не было ни малейшего аппетита. Но он съел несколько ложек бобов и вдруг вспомнил, что Адамс передавал с ним подарок для Тавиза. Отложив ложку и отставив в сторону блюдо, Бойд полез в карман и достал оттуда дюжину лучших сигар Адамса, аккуратно завернутых в коричневую бумагу.
      – Это вам от Адамса, – произнес он.
      Тавиз передал ему бутылку, а сам развернул сверток. И пока Бойд прикладывался к горлышку, хозяин засунул одиннадцать сигар в нагрудный карман, а двенадцатую прикурил прямо от головешки костра. Бойд ждал, когда же, наконец, его спросят, зачем Адамс послал его к Тавизу. Но бандит не торопился. Он с наслаждением выкурил сигару, пуская крупные кольца дыма, затем, когда это занятие ему надоело, он начал смотреть на звезды. Бойд уже стал надеяться, что о нем забыли, как вдруг хозяин пнул его носком своего твердого сапога в бедро и сказал:
      – Ну, говори, чего надо Адамсу! Может, я и выполню его просьбу!
      Его голова в черной шляпе была все так же повернута к звездам.
      Бойд, став храбрее от нескольких глотков спиртного, рассказал, что Адамсу нужно было от Тавиза. Но сначала он объяснил ему, что они с братом и еще одним человеком уже пытались устроить кутерьму на маршрутах «Геймбл Лайн», пока этот третий не попался. К сожалению, он потом совсем погиб.
      – Адамс хотел напугать Тедди Геймбл, – сказал Бойд, – чтобы она продала ему свою компанию. Но теперь он готов сделать что угодно, а не только напугать, чтобы вышибить ее из дела.
      – Пфи! – фыркнул Тавиз, выплюнув спиртное, которое он пил, прямо в огонь, так, что языки пламени взметнулись вверх. – Адамс не может остановить женщину?
      Громко засмеявшись, он хлопнул Бойда по спине:
      – Si, ему, действительно, нужен Тавиз, раз у него на дороге стала женщина, и он не может заставить ее сделать то, что ему нужно. Тавиз, дружище, знает, что делать с…
      Его прервал слабый крик и быстрые шаги. Женщина в шали принесла младенца, завернутого в яркое мексиканское одеяло. Из одеяла было видно только крошечное личико малыша, и она показала его Тавизу.
      – Вот твой сын, – сказала она.
      Не вынимая сигару, Тавиз встал. Он слегка пнул сидевшего по-прежнему Бойда и гордо сказал:
      – Смотри, Гринго, мой сын! У Тавиза рождаются только сыновья. Этот вырастет красивым и сильным, как его папа.
      Женщина, державшая ребенка, начала дрожать, и это привело в ярость Тавиза. Недоверчивый по натуре, он посмотрел на нее и рявкнул:
      – Покажи мне мальчика!
      Женщина, не поднимая глаз, покачала головой и крепче прижала ребенка к себе.
      – Сегодня очень холодная ночь, а он такой маленький! – с отчаянием прошептала она.
      – А ну, покажи! – скомандовал он, и выражение его глаз так перепугало бедную женщину, что она вся затряслась от страха.
      Медленно, с огромной неохотой она начала разворачивать одеяло. Как только холодный ночной воздух проник под одеяльце, малыш запищал.
      Его маленькое, красное, сморщенное тельце начало дрожать и корчиться. Бойд увидел младенца, и даже ему стало понятно, что ребенок слишком мал и, наверняка, увечен. Его маленькие ножки были изогнуты каким-то неестественным образом и, явно, никогда не станут нормальными. Сын Тавиза вырастет либо хромым, либо, вообще, безногим и никогда не сможет сделать ни одного шага.
      Изрыгнув проклятья, Тавиз отбросил сигару в сторону и схватил ребенка одной рукой. Сжав зубы, он поднес ребенка поближе к лицу, и вид его был так ужасен, что женщина выронила одеяльце из рук.
      Тавиз встряхнул беспомощного младенца и взревел:
      – Это не мой сын! У меня такое не могло родиться! Это какой-то ублюдок!
      Снова страшно выругавшись, он швырнул мяукающего младенца на руки женщине и рявкнул:
      – Вон с моих глаз, и чтоб духу его не было в моем лагере! И этой шлюхи тоже! Она переспала с кем-то, а теперь хочет выдать эту обезьяну за моего сына! Выгнать ее отсюда прямо сейчас, ночью!
      – Сеньор Тавиз! Пожалуйста!
      Женщина, дрожа так, что едва могла говорить, рухнула перед мужчиной на колени прямо в грязь и взмолилась:
      – О, пожалуйста! Это ваш ребенок! Вы же знаете! Позвольте ей остаться, умоляю вас! Она плохо себя чувствует!
      Бандит пинком отшвырнул женщину в сторону. Зацепившись за подол своей юбки, она чуть не упала и не выронила ребенка из рук. Слишком поздно поняв, что не надо было выполнять приказ Тавиза, женщина ползком кинулась в хижину, чтобы хоть как-то укрыться от его гнева. В этом лагере никто не мог бросить вызов Тавизу и остаться в живых. Однако на этот раз он решил, видимо, быть милосердным. Он сделал знак одному из своих людей привести лошадь, и как только тот привел ее из загона, на пороге дома появились рыдающие женщины. Одна из них, мать младенца, едва держалась на ногах. Дрожа от страха, ее сестра помогла ей взобраться на лошадь и подала ребенка. Никто не смотрел на Тавиза, и даже никто не осмелился оглянуться, когда женщина в серой шали взяла лошадь под уздцы и бегом направилась в ту сторону, откуда недавно приехал Бойд. Впереди их ожидал нелегкий ночной спуск с гор, однако это их пугало значительно меньше, чем гнев Тавиза.
      А тот снова поднес к губам бутылку с кукурузной водкой, глядя вслед женщинам, исчезающим во тьме.
      Когда их совсем не стало видно. Тавиз подозвал одного из своих людей и что-то сказал ему тихим, хриплым голосом. Выслушав главаря, бандит кивнул и, с ружьем в руках сев на лошадь, отправился в ту сторону, в которую поехали женщины.
      Покончив с этим делом, Тавиз как ни в чем не бывало вернулся к костру, чтобы как следует поговорить о работе, которую предлагал ему Перриш Адамс.
      – Ну, и какова же цена Адамса? – спросил он Бойда.
      Бойд назвал сумму и передал Тавизу пятьсот долларов золотом в качестве первого взноса. Вообще-то, Адамс приказывал ему поторговаться, но после всего увиденного Бойд счел за лучшее сразу назвать высшую цену, потому что понял, что здесь действуют только инструкции Тавиза.
      Тавиз удовлетворенно кивнул. Это были легкие и верные деньги, так как никому и в голову не могло прийти мошенничать с ним. Во всяком случае, этого еще никогда не было.
      – А что это за женщина? Ну эта, Тедди Геймбл? Хорошенькая?
      Костер отражался в его темных зрачках, словно языки адского пламени.
      – Пожалуй, можно и так сказать, – у Бойда перехватило дыхание. У него было такое ощущение, словно в горле у него застрял чей-то кулак. – Но она не шибко деликатная. По крайней мере, я бы не больно хотел оказаться с нею в постели.
      Грубый смех Тавиза эхом отразился в стенах каньона.
      – Дружище, это единственное подходящее место для бабы!
      Немного спустя, после того как Тавиз оставил его одного у костра, Бойд услышал в отдалении три оружейных выстрела. Догадавшись, что означали эти звуки, он долго сидел у огня, не имея сил подняться. Бойд точно знал, что сегодня он долго не сможет заснуть.

* * *

      Рис отлично выспался на мягкой постели из соломы. Там его на рассвете и нашел Булит. Кобыла с жеребенком чувствовали себя превосходно. Лошадь оправилась от родов и теперь гордо и подозрительно косила лиловым глазом на Булита, защищая младенца, пока не обнюхала как следует руки и рубашку человека и решила, что он не опасен.
      – Я заезжал на ранчо по пути сюда, – сказал он добродушно, подталкивая Риса. – Тедди сказала, что это ты принял малыша.
      Рис сел, потянулся и стал отыскивать в соломе свою обувь, а потом ответил:
      – С ее помощью. И с кобылой управиться она тоже мне помогла.
      Делмар обулся, встал и поскреб свой небритый подбородок. Мей Спрейберри точно подумает, что он провел эту ночь с какой-нибудь потаскушкой, раз он не ночевал в ее доме. Но, по правде говоря, ему сейчас было на это наплевать. Он даже подумал, что теперь она, может, перестанет стучать ему в дверь через каждую минуту, не давая покоя.
      Булит, бесшумно ступая в мягких мокасинах, вошел в стойло и стал внимательно рассматривать новое прибавление к капиталу Геймблов. Он любил лошадей неистовой любовью. Берег их, как зеницу ока, и ухаживал за ними, как самый добропорядочный отец семейства.
      Булит казнил бы себя и проклял на веки вечные, если бы сегодня ночью погибли кобыла с жеребенком. Поэтому сейчас, после внимательного осмотра малыша и его мамаши, он, не скрывая своего удовлетворения, сказал:
      – Послушайте, Делмар а вы лучше, чем я думал о вас. Липшее доказательство того, что нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Во всяком случае, я вот что вам скажу: человек, который так чувствует лошадей, не может быть плохим.
      Булит минуту подумал и добавил:
      – Если вы надумаете насчет работы у Тедди, пока… Ну, пока все определится, то я буду рад поработать с вами.
      Рис оценил эмоциональную речь Булита но достоинству, прекрасно понимая, что нескоро еще доведется услышать от него столько слов за один раз. Он поблагодарил Булита, но отказался. Говоря по правде, ему лучше было бы провести ночь на пуховой перине в своей комнате, чем на соломе в стойле. И он отправился домой, немного приведя себя в порядок. Ему нужно было побриться, помыться, выпить кофе со свежими бисквитами. А потом нормально отдохнуть на той самой пуховой перине, после чего отправиться в «Алмаз» и сыграть там в карты.

* * *

      Все шло согласно плану, до тех пор пока Рис не пришел в салун. Ему стоило большого труда войти в игру, хотя, в конце концов, он присоединился к большой компании, с которой и проиграл до поздней ночи. На другой день его снова долго не допускали к игре. И это стало повторяться все чаще. С ним никто не хотел играть. К концу недели он оказался единственным игроком за столом, и только иногда Хонор, вырвавшись от своих воздыхателей, приходила за его столик и сидела с ним.
      Рис несколько раз выпил с девушкой, но так как он отказывался подняться с ней в ее комнату, то их встречи становились все реже. Теперь, когда у него появилась масса свободного времени, Рис много думал о Тедди, вспоминая нежную сладость ее губ и всю страсть своего желания. Это чувство захватило его, подобно лихорадке. Он проклинал себя за то, что не закрыл стойло, и думал о том, что между ними могло произойти, если бы жеребенок не встревожил свою мамашу.
      Больше всего он удивлялся тому, что Тедди оказалась такой страстной натурой. Но еще более его поразило, как мгновенно ее страсть уступила место ненависти.
      Однажды его осенила ужасная догадка. Рис вспомнил, что в Лондоне с ним уже происходило нечто подобное, когда он оказался отлученным от общества игроков. Его тогда обвинили в шулерстве. Не это ли самое происходит и сейчас?! Хотя, вообще-то, с чего бы? Может быть, Тедди и здесь вмешалась?
      Из разговоров в «Алмазе» Рис уже понял, что все жители города знали Тедди и по каким-то не известным ему причинам любили эту злючку, несмотря на ее вздорный и отвратительный характер. Но нельзя было исключать возможности, что Тедди из чувства мести попросила своих друзей не играть с французом, чтобы он разорился и не имел средств к существованию.
      Хотя, с другой стороны, должна же она понимать, что добьется этим только того, что он согласится с предложением Адамса.
      Рис решил поговорить с Тедди, как только увидит ее. Ему казалось почему-то, что она избегает его. Всякий раз, когда он приходил в контору «Геймбл Лайн», она была в отлучке. Но он был убежден, что она избегает его. Эти «отлучки» заканчивались тот же час, как только Рис выходил из конторы.
      Несомненно, она могла без особых последствий издеваться над ним, пока Адамса не было в городе. О том, что хозяин «Алмаза» уехал по делам на север, Рис узнал от Харлея. Бармен выдал ему эту информацию, когда Рис поинтересовался у него, с чего бы это вдруг он стал «персоной нон грата» за игровыми столами.
      Харлей попробовал слегка приподнять завесу над вопросом, который мучил Риса. Он пожал своими широкими плечами и многозначительно сказал:
      – Никто не любит проигрывать. Понимаете, на что я намекаю? Рис не понял.

      На следующее утро, плотно позавтракав, Рис отправился в контору «Геймбл Лайн», решив увидеться с Тедди во что бы то ни стало. Это решение созрело у него в ту минуту, когда он стоял на веранде дома Мей и увидел полную, безумно яркую луну, еще сиявшую на голубых небесах, хотя солнце уже взошло. Казалось, что она не имеет никакого отношения к ярко занимающемуся дню. Точно так же, как, он, Рис Делмар, не принадлежал к этой земле, называемой Аризоной. Хотя ему безумно нравились и этот чистый воздух, и голые, красные скалы, чьи ломаные вершины окаймляли плоскую, пустынную равнину, тянувшуюся без конца и края.
      Это была прекрасная земля! Но она заставляет человека слишком много размышлять. Размышлять над тем, что человек из себя представляет, кто он есть на этой земле, зачем он живет, нужен ли он кому-нибудь. И если человек не сможет найти ответы на эти вопросы, земля может стать для него суровой мачехой. Как раз это и произошло с Рисом, потому что Он пытался избежать ответов на вопросы, которые вставали перед ним. К тому же он слишком много думал о Тедди. А это, несомненно, не приносило ничего, кроме проблем. Наверняка, эта несносная колючка родилась в море ежевики, потому что на вид была такой же заманчивой, но чрезвычайно опасной на самом деле. Ему хотелось быть рядом с ней. Он хотел ее. Однако близость к этой девушке означала для него большую опасность не только потому, что он скрывался от обвинений, несправедливых и чудовищных, но и потому, что она унижала его мужскую гордость. Эта загадочная натура, казалось, нимало не заботилась о том, чтобы понравиться мужчинам, и тем не менее он, Рис, думал о ней целыми ночами напролет. Ее образ отравил ему все существование. Здравый рассудок советовал ему продать свою долю Адамсу и уехать отсюда подобру-поздорову. Однако в глубине души Рис понимал, что уже слишком поздно. Он чувствовал, что безнадежно увлечен девушкой, хотя еще и пытается уверить себя в том, что он может завоевать и покинуть Тедди Геймбл, как любую другую женщину.
      Вне себя от гнева из-за того, что позволил ей занять его мысли своей персоной, снедаемый ядовитыми подозрениями, что всеми своими проблемами обязан ей, он стремительно шагал в контору «Геймбл Лайн», твердо решив поговорить с Тедди и раз и навсегда покончить с этим.
      Он скажет ей, что уезжает из Вишбона и выражает надежду, что хозяйка «Геймбл Лайн» будет рада новому партнеру Перришу Адамсу.
      Однако ему опять не удалось сказать ей об этом. Он пришел в контору значительно позже, чем следовало. Когда он подошел к дому, то в окне увидел Тедди раньше, чем она его заметила. Он удивился тому волнению, которое охватило его при взгляде на девушку. Тедди сидела за письменным столом, заваленным бумагами, опустив лицо на ладони. Уголки ее рта скривились, словно у ребенка, который вот-вот заплачет. Глаза девушки были печальны. Впервые он видел ее такой беззащитной и прекрасной, словно роза без шипов. Весь вид Тедди пробудил в Рисе такое страстное желание защитить ее, что он даже сам удивился.
      Он вошел в открытую дверь и спросил о том, о чем минуту назад и не собирался спрашивать:
      – Что случилось?
      Происшедшее за тем было похоже на мгновенную смену декораций: выражение лица Тедди моментально изменилось. Еще минуту назад оно взывало к защите – теперь это была маска независимости и дерзости.
      – Может быть, – сказала она, вставая и быстро выходя из-за стола. – Уже девять часов. Два часа назад по расписанию должен был прийти дилижанс.
      Тедди даже не скрыла своего нежелания говорить ему о происшедшем, но, когда он начал настаивать, она все-таки ответила:
      – В этом рейсе идут Руп и Здоровяк Билл. Они должны были ехать с приисков и ни за что бы не опоздали, если их только кто-то не остановил.
      – Новое нападение! – догадался Рис. – Необходимо предупредить шерифа!
      Тедди скрестила руки на груди и выругалась:
      – Своими глупостями вы в состоянии наполнить целый каньон. Лен Блэлок ничем не поможет, тем более мне. Он работает на Адамса.
      – Адамс? – переспросил Рис, вспоминая, что именно предложение Адамса и желание рассказать о нем Тедди привело его сегодня в контору «Геймбл Лайн». Но это, пожалуй, может подождать. Сейчас не время говорить ей, что Адамс показался ему жестким, но достаточно достойным человеком и что для Тедди было бы совсем неплохо, если бы кто-то с приличным капиталом купил у нее «Геймбл Лайн».
      – А, черт! – воскликнула Тедди. – Только не надо делать вид, что вы не знаете, кто он и что ему нужно! Готова побиться об заклад, что вы сейчас мне скажете, что продались ему! – Она резко оборвала свою обвинительную речь. А Рис, оскорбленный, спросил довольно резко:
      – А вы всегда так поспешны в своих выводах, Тедди Геймбл? Вы что же, серьезно уверены в том, что только у вас есть принципы и честь?
      – Давайте лучше скажем так: проще посчитать тех, кто не продался ему с потрохами!
      Тедди оглянулась на часы, стоящие на столе. Пока она препиралась с Рисом, прошло еще пять минут.
      – Чего вы вообще сюда заявились? – спросила она грубо.
      – Вы, кажется, забыли, что нас кое-что связывает? – стараясь быть спокойным, ответил ей Рис. – К тому же я надеялся, что вы уже получили сведения обо мне из Лондона.
      – Черта с два! – произнесла она. – Вы не хуже меня знаете, что за такое время невозможно что-либо получить.
      Отвечая ему, если это, конечно, можно было назвать ответом, девушка сдернула свою шляпу со вбитого в стену гвоздя и с размаху водрузила ее на голову.
      – Можете не беспокоиться. Когда придет ответ, вы будете первым, кто узнает об этом. А теперь – прочь с дороги! Некогда мне лясы с вами точить! – С этими словами она отпихнула Риса к самой двери, но он остановился на пороге, загородив ей выход.
      – Вы уходите? А я думал, что вы беспокоитесь об участи дилижанса?
      – Вот именно! – остановилась Тедди и резко выдохнула:
      – Поэтому я и поеду сейчас отыскивать их!
      Рис тут же вспомнил нападение на их дилижанс, вспомнил тех трех бандитов, с которыми уже имел честь познакомиться. Кажется, эта сумасбродная леди, действительно, сумасшедшая, если собирается одна ехать на поиски потерявшихся.
      – Нет! – твердо сказал он. – Пошлите на поиски кого-нибудь из своих людей!
      – У меня нет людей! И пропустите меня, в конце концов!
      Ее рука скользнула к рукоятке револьвера, торчавшего из кобуры.
      Рис отступил в сторону, но не потому, что испугался, а потому что принял решение:
      – Я еду с вами!
      Тедди рванулась мимо него:
      – О господи! Только не это! – воскликнула она и свернула на тротуар. – Вас мне только и не доставало!
      – Не спорьте зря, Тедди! – хладнокровно сказал Рис. – Я решил – значит поеду!
      Она резко остановилась:
      – У вас есть оружие?
      – Куплю.
      – Есть лошадь?
      – Найдется же у вас хоть одна лишняя.
      Она открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого только ускорила шаги, направляясь к конюшне. Потом, не поворачивая головы, бросила через плечо:
      – Я не собираюсь ждать, пока вы будете покупать оружие!
      Удивляясь, как в одной маленькой девушке может поместиться столько упрямства, Рис бросился через улицу к Пенроду, чтобы купить себе в его магазине какой-нибудь револьвер.
      – У меня есть разные системы, – сказал с готовностью Пенрод. – Я могу вам продать все, что вы захотите.
      Он показал армейский кольт с богато украшенным дулом и рукояткой, инкрустированной серебром.
      – Представляете, как можно поразить этим женщин!
      – Нет, – покачал головой Рис в полной уверенности, что леди только язвительно хмыкнет, увидев эту погремушку.
      – Ну, если для дела, то вам, наверняка, понравится вот этот кольт. Я называю его «кольт-миротворец».
      Рис подержал в руке револьвер, проверил прицел и решил купить его. Это был правильный выбор. Револьвер был не особо заметным, выполненным без особых претензий, но очень надежным. А именно это и требуется от оружия. Делмар знал, как пользоваться подобными вещами, поэтому отказался от предложения Пенрода показать ему, как работает его товар. В молодости Рис научился хорошо стрелять, поэтому знал, что, если понадобится, он сможет защитить себя.
      – Ладно, давайте вот этот, – сказал он и быстро выбрал кобуру. Пенрод еще добавил ему коробку патронов и высчитал общий итог.
      – Я выкуплю его у вас, если вы решите, что оружие вам больше не нужно.
      Продавец проводил Риса до выхода и добавил:
      – Ну, конечно, я возьму комиссионные, все-таки вы им будете пользоваться. Ну, всего доброго!
      Рис, не ответив ни слова, бросился к конюшне «Геймбл Лайн».

* * *

      Тедди уже уехала.
      В конюшне были два молодых парня, которых Рис раньше никогда не видел. Один был занят тем, что сбрасывал сено вниз с верхушки здоровенного стога, а другой, без особого энтузиазма, чистил стойла. Когда Делмар ворвался в конюшню, оба прекратили работу и воззрились на него.
      – Мне нужна лошадь! – задыхаясь от быстрого бега, крикнул француз. Парнишка, шевеливший вилами в навозе, посмотрел на своего товарища, а тот утвердительно кивнул головой.
      – Это он, несомненно.
      Они посмотрели на изысканный черный костюм, который был на Рисе, красный шелковый жилет, серебристо-серый галстук и тщательно начищенные туфли.
      Один из работников сказал:
      – Тедди так и говорила, что он сущий красавчик.
      Тот, что помоложе, оперся на вилы и с сомнением покачал головой.
      – Да не! Вроде не похоже, у него – револьвер. Рис решил, что пора остановить этот обмен мнениями, тем более, что время уходило. Он резко спросил:
      – Тедди сказала, какую лошадь взять?
      – Ты – Делмар? – вопросом на вопрос ответил юноша, стоявший на сене.
      – Да. Так какую лошадь?
      – Вон тот гнедой. В загоне, на заднем дворе. – Ответил, наконец, один из парнишек. – Я повесил на изгородь седло и уздечку.
      – Так что, мистер, – подозрительно широко улыбнулся тот, который нашел приют на стогу, – вы можете и сами взнуздать его.
      Выругавшись на Тедди за то, что она не подождала его, или, по крайней мере, не велела этим мальчишкам оседлать коня, Рис поспешил в загон. В ту же секунду он понял, почему для выполнения этой работы не удалось найти добровольца. Гнедым оказался огромный горячий жеребец, который начал храпеть и рыть копытом землю, как только Делмар стал к нему приближаться. Это было прекрасное животное, и, что особенно удивляло, жеребец давал себя взнуздать без особых проблем. Но седло! О! Это совсем другое. Одного взгляда на этот аксессуар сбруи хватило, чтобы конь пришел в совершенное исступление. Он начал вставать на дыбы, и Рису никак не удавалось подойти к нему и уложить на спину тяжелое седло.
      Жеребец брыкался до тех пор, пока Делмар не набросил ему на глаза свой шелковый прекрасный галстук. Затем он быстро оседлал животное и вывел его из загона.
      Не веря своим глазам, мальчишки смотрели, как этот франт, гарцуя на лошади, подъехал к воротам и резко спросил их:
      – Куда она поехала?
      – На запад. – Один из парнишек протянул Рису фляжку и переметную суму и с уважением добавил. – Если кто и может теперь догнать Тедди, так это ваш Демон.
      Копыта Демона глухо прогромыхали по мостовой Вишбона. Рис еще немного поколебался, выехав за город, куда ему направиться.
      Если Тедди так уж не хотела, чтобы он последовал за ней, она вполне могла бы сказать ребятам, чтобы те направили его по ложному следу. Однако в следующую минуту он вспомнил, что прииски находятся к северо-западу от Вишбона, и поэтому направил коня по этому пути.
      Рис подстегивал и пришпоривал своего коня, а тот, сильный и резвый, все бежал и бежал, отмеривая милю за милей.
      Дневная жара еще не упала на город. А пока Делмар подгонял и подгонял своего Демона, надеясь, что бандиты не подстерегают Тедди где-нибудь на дороге.
      Хотя, с другой стороны, надо бы помолиться за тех бедолаг, которые отважатся стать у нее на пути.

      Тедди пришпоривала лошадь, которую для нее года два назад поймал и объездил Булит. Резвая лошадка вполне могла бы посоревноваться в скорости с ветром. Однако Тедди предпочитала ездить на своей Дюне рысью.
      Она вовсе не собиралась дожидаться, пока Рис догонит ее. Ей, вообще, было на это наплевать. Лучше бы он вовсе ее не догнал! Тедди выругалась и слегка придержала Дюну. От этого француза больше беспокойства, чем пользы. Может, он и стрелять не умеет. И потом, ему все равно, что случится с «Геймбл Лайн». Ему лишь бы деньги получить.
      Заехав в заросли колючего кустарника и кактусов, словно часовые, стоявших вдоль дороги, Тедди надвинула поглубже на лоб свою шляпу и поехала дальше. Больше всего на свете она боялась, что в один прекрасный день какой-нибудь дилижанс ее компании не вернется из рейса. Все, что ей теперь осталось, это только надеяться на то, что у дилижанса с Рупом и Здоровяком Биллом сломалось колесо или, допустим, оглобля. Потому что если только оправдаются ее самые худшие предчувствия и дело, действительно, в новом нападении бандитов, то она вскоре просто потеряет свою компанию. «Уэлз Фарго» из-за этого ни за что не продлит контракт с нею. Кейб Нортроп выразил более чем ясно свое отношение к ее способностям управлять компанией.
      В растерянности и тревоге она прикоснулась к полям своей шляпы. Да, это разорение. Девушка увидела, как огромная птица взлетела с земли, опаленной солнцем, и тут же спикировала вниз, отыскав себе какую-то жертву среди колючек кактуса. Тедди почувствовала себя такой же беспомощной и обреченной, как эта несчастная жертва в стальном клюве птицы. Внезапно девушка увидела, как крохотному животному удалось освободиться из смертельных объятий хищника и спастись.
      Тедди приободрилась, увидев в этом счастливое предзнаменование. Может быть, ничего страшного не случилось ни с Рупом, ни со Здоровяком Биллом. Может быть, и им, и экипажу удастся и на этот раз избежать опасности. Отбросив на время грустные мысли, девушка обернулась в седле, чтобы посмотреть, не догоняет ли ее Рис. Однако на пустынной дороге, теряющейся среди голых, обветренных холмов, не было видно ни одного всадника. Наверное, Делмар передумал или, что более вероятно, просто не сумел справиться с жеребцом, которого Тедди приказала оседлать для него мальчишкам Эншлеям.
      Тедди тихо вздохнула и поехала дальше. Собственно, чего она ждала от Риса Делмара? Все так и должно быть.
      Первая станция для смены лошадей находилась в пятнадцати милях от Вишбона. И во всей округе вода была только в станционном колодце. Всеми делами на станции заправлял один человек – Портер Ландау, сухопарый, иссеченный пустынными ветрами, крепкий мужчина. В прошлом Портер был старателем. Однако ему надоело ненадежное существование золотодобытчика, и он сменил его на гарантированный, сорокадолларовый ежемесячный заработок от «Геймбл Лайн». Он работал один, потому что эта станция была ближе всех к городу. На всех остальных станциях маршрута работало по два человека. Примерно два раза в неделю Булит приезжал сюда и помогал Портеру. Этим и ограничивались связи с внешним миром.
      Тедди была примерно на полпути к станции, когда вдруг услышала за спиной стремительный стук копыт. Она натянула поводья, останавливая Дюну, и, непроизвольно задержав дыхание, оглянулась на всадника, приближавшегося к ней галопом. Через пару минут она узнала Демона и сидящего на нем Риса Делмара. Только человек, не знакомый с пустыней, мог так гнать лошадь. Поравнявшись с Тедди, Рис резко остановил Демона.
      – Вы что, решили убить лошадь? – резко крикнула она.
      Рис бросил на Тедди изумленный взгляд. В воздухе еще царила утренняя прохлада, и жеребец совсем не выглядел усталым. Рису понравилась быстрая скачка, и он был не прочь продолжать ее. К тому же и ему, и Тедди было ясно, что и Демон рвется вперед.
      – Я просто пытался догнать глупого, упрямого человека! – так же резко ответил Рис.
      – В таком случае, вам можно было никуда не выезжать – достаточно было только посмотреться в зеркало! – парировала Тедди. – Вашему коню необходим отдых. Сейчас мы медленно поедем на станцию и будем надеяться, что дилижанс уже там. Если же Билла с Рупом там нет, напоим лошадей, дадим им немного отдохнуть и отправимся дальше.
      Тедди помрачнела. Она постаралась грозно посмотреть на Риса, чтобы не выдать своей радости от его приезда.
      – Вы хоть флягу с водой захватили?
      – А вот, возле седла! – Рис высоко поднял полную фляжку, широко улыбнулся и похлопал по свернутому одеялу, притороченному позади седла.
      – Вот, и спальник тоже есть, – добавил он.
      – Он вам может понадобиться, – равнодушным голосом произнесла Тедди и слегка тронула шпорами бока Дюны. – Я смотрю – у вас оружие. Что вы с ним будете делать?
      Рис проехал немного вперед и, оглянувшись на Тедди, ответил:
      – Стрелять, а что еще можно с ним делать? Увидев его насмешливую улыбку, Тедди покраснела, и ее глаза сверкнули.
      – Выходит, тогда ни черта не стоит волноваться, – едко протянула она и, пришпорив лошадь, объехала Риса.
      Делмар снова догнал девушку и заметил:
      – Вы так говорите, словно вам мужчины противны, а тем не менее работаете только с мужчинами.
      – Меня вполне устраивают мужчины, – усмехнулась Тедди, – пока они заняты делами, а не беготней за женскими юбками.
      – Ну, Тедди, немного любви полезно для сердца.
      Их лошади пошли рядом. Рис потянулся к девушке и осторожно дотронулся до ее руки, но она резко и даже испуганно отдернула ладонь.
      – Вот об этом я как раз и говорю! – сердито сказала она. – Некоторые мужчины совсем не могут управлять своими руками.
      – Я знаю! – насмешливо парировал Рис. – Уверяю вас.
      – Поберегите ваши уверения и заигрывания для той рыжей красотки из салуна! Или Джастин Блэлок! Я слышала, что она просто млеет от вас.
      – Ну, мадемуазель Джастин – очень хорошенькая девушка, но немножко молода для меня. Мне больше нравятся женщины…
      – Мне вовсе не нужны ваши излияния! Мне на это наплевать! – яростно перебила его Тедди и полезла в один из нагрудных карманов, порылась там, не нашла то, что искала, и выругалась. Взяв поводья другой рукой, Тедди стала копаться в другом кармане.
      – Может, помочь? – раздался ехидный голос Риса.
      Тедди мрачно, с вызовом посмотрела ему в глаза, наконец, вытащила длинную, тонкую сигару и, ловко прикурив, ответила:
      – Мне не нужна ни ваша помощь, ни ваши лапы, ни ваши поцелуи! Спасибо!
      – Но, по-моему, тебе однажды мои поцелуи понравились, – тихим, вкрадчивым голосом произнес, почти прошептал Рис. – И потом, Тедди, неужели ты всерьез думаешь, что я оскорбил твою девственность, поцеловав тебя?
      Тедди раздраженно отбросила только что разожженную сигару. Она давно обещала Фелиции бросить курить и до недавних пор не испытывала желания затянуться. Пожалуй, в том, что она вернулась к этому пагубному пристрастию, виноват Делмар, и только он. Тедди сердито покосилась на спутника.
      – А почему, черт возьми, вы считаете, что я – девственница?
      – Разве нет?
      Она раздраженно мотнула головой и с вызовом ответила:
      – Нет! У меня однажды был любовник! Он недоверчиво посмотрел на девушку:
      – Однажды?
      – Этого оказалось достаточно! – с раздражением буркнула Тедди.
      – А вот в это я никогда не поверю. Занятия любовью похожи на дегустацию хорошего вина. Одного глотка никогда не достаточно.
      – Мне хватило!
      – Значит, у вас был никудышный любовник. Впрочем, возможно, он был молод и неопытен.
      – Не был он ни молод, ни неопытен. Он был во многом похож на вас, – презрительно сказала Тедди и нахмурилась. – Нет, не по внешности, Джейс был блондин, с огромными карими глазами. Когда я сказала, что он похож на вас, я имела в виду, что он… ну такой… симпатичный. И у него были женщины. Они налетали на него, как мухи на мед, гонялись за ним. У него их было столько…
      – Мух?..
      – Женщин, черт побери! – яростно рявкнула Тедди. – Но в Вишбоне он смотрел только на меня.
      – А… В этом мы с ним похожи, – улыбнулся Рис.
      – Черта лысого! – ответила Тедди. – Ну, в общем, я была впечатлительной, глупой дурочкой девятнадцати лет. А он тайком ухаживал за мной, и я поверила, что краше меня никого в городе нет. Ну, как я уже сказала, я была полной дурой. Однажды весной я удрала из дома и ночью встретилась с ним возле реки, думая, что стою на пороге рая, и готовясь к чему-то необычному и волшебному.
      – А что произошло? Она махнула рукой:
      – А ничего! Вместо волшебства было много тяжелого дыхания. Я вволю нанюхалась пота, а потом целую неделю вычесывала песок из головы.
      – Если судить по тому, что ты сейчас рассказала, ты еще не занималась любовью.
      – Не знаю я, но все произошло очень быстро. Может, он очень спешил, но только закончил быстрее, чем я успела чихнуть. Вот я ему и сказала, что если это и есть любовь, то я без нее могу прожить легко и просто.
      – Да нет, Тедди, любовь – это значительно большее.
      – Все вы так говорите! И он тоже толковал мне про это! Но я очень быстро поняла, что мужчины много болтают, да и, вообще, от них одни разочарования!
      Рису с трудом удалось сдержаться, чтобы не возразить на последнее утверждение Тедди. Но спустя минуту, он все-таки спросил:
      – А вы встречались потом когда-нибудь с этим Джейсом?
      – Нет! Он был большой любитель пострелять. Чуть что, сразу хватался за оружие. После этого он уехал, и его где-то подстрелили. Так что, – равнодушно закончила она, – похоже, в этом случае он оказался не очень тороплив.
      Во время разговора Риса разрывали на части самые разные эмоции. Сильный, всепоглощающий гнев охватывал его при мысли, что Тедди уже принадлежала другому, хотя прежде его никогда не интересовало прошлое женщины, с которой он общается. С другой стороны, Рис испытал огромное облегчение, когда узнал, что не Тедди прихлопнула этого малого, Джейса.
      К этим довольно противоречивым чувствам примешивалось и еще одно: подозрение, что она только что придумала всю эту историю, чтобы в очередной раз разозлить и унизить его. И ей, действительно, удалось это сделать. Рис сказал внешне спокойно:
      – Все это случилось давным-давно. Наверное, с тех пор был кто-нибудь, к кому ты испытывала любовь, чьих объятий желала, кого хотела?
      Румянец залил лицо Тедди, и она резко ответила:
      – Не было никого!
      – А если правду, Тедди? – не отставал Рис, вспомнив, как она страстно отвечала на его поцелуи, как дрожала от его прикосновений. – Когда я обнимал тебя, целовал, ты ведь желала меня, разве нет?
      Девушка сжала зубы, напряглась всем телом, но решила ни в коем случае не выдавать своих истинных чувств, пусть даже сказанное сейчас Рисом – тысячу раз правда.
      – Нет! – сквозь зубы процедила она, – я вас целовать не желала! И думаю, что потом это вы хорошо поняли!? Не думайте, что между вами и мною возникло какое-то чувство, если не считать того, что вы вели себя по-идиотски. И я ничего не почувствовала, кроме отвращения! Вот так!
      Отвращения?!. Э, нет!.. Рис так не думал. Но на этот раз он решил пока прекратить обсуждение этой темы. Настанет время, когда она скажет сама, что он прав. Обязательно настанет! Рис был сейчас уверен в этом.

* * *

      Лошади, привязанные рядом с загоном, были в сбруе. Не очень хороший знак. Дилижанса нигде, между тем, не было видно.
      – Порт! – громко позвала Тедди, как только они с Рисом подъехали к станции.
      Из-за здания, держа ружье на изготовку, вышел человек с выгоревшими волосами, одетый в джинсы и клетчатую рубашку. Это и был Портер Ландау.
      – Это ты, Тедди? – Он приложил руку козырьком ко лбу и посмотрел на подъезжающую пару. – А это кто с тобой?
      – Я, я, – подтвердила девушка. – А это тот француз, о котором тебе Булит, наверное, рассказывал. Слушай, Порт, ты видел дилижанс?
      Порт опустил ружье.
      – Я страшно беспокоюсь, – взволнованно ответил он. – А поскольку в рейсе Здоровяк Билл и Руп… нет ничего хорошего.
      – Может, ты и прав.
      Тедди вплотную подъехала к колодцу и спешилась. Не желая, чтобы мужчины заметили ее усталость и волнение, она надвинула шляпу на самые глаза и подвела лошадь прямо к колодцу, чтобы та могла напиться.
      – Я и сама тоже беспокоюсь, – сказала она через некоторое время. – Вот решила поехать поискать пропажу!
      Рис спрыгнул с лошади рядом с Тедди. Он пожал руку Портеру и представился.
      – Вы помогаете Тедди? – спросил у него смотритель станции.
      – Пытаюсь, – подтвердил Рис. – Хотя она довольно опытна и прекрасно справляется сама.
      – И все-таки советую присмотреться к Тедди, – лукаво произнес Портер. – Это такая особа, которая сначала что-нибудь сделает, а потом только думать начинает. И я уверен, что у вас с нею что-то может получиться.
      Тедди бросила на Портера уничтожающий взгляд, но ничего не сказала. Она дождалась, пока он закончит свои разглагольствования, и только потом спросила:
      – Эй, Порт, что там у тебя есть в кладовой? Нам понадобится что-нибудь съестное, а то я мало захватила с собой.
      – У меня еще целая куча вяленого мяса. Можете воспользоваться им, – ответил старый смотритель. – Есть крупа, бобы, кофе, здоровенный кусок бекона. Пожалуйста, забирайте.
      Тедди укладывала продукты в сумки, в то время как Рис наполнял водой дополнительные фляги. И спустя десять минут они оседлали лошадей и вновь двинулись в дорогу.
      Теперь Тедди была так печальна и задумчива, что уже не могла скрыть этого. Рис понимал, что ей хочется сейчас побыть одной.
      Примерно через час после того, как они выехали со станции, Делмар заметил, что его Демон задвигал ушами. Кобыла Тедди испуганно фыркнула. И Тедди тоже насторожилась. Дальше дорога шла среди нагромождений валунов, многие из которых были даже больше, чем дома в Вишбоне.
      Рис внимательно и настороженно осматривался по сторонам, но несмотря на свое прекрасное зрение, так и не заметил ничего, что насторожило лошадей. Слева от дороги на плоском, согретом солнцем камне неподвижно лежала, поблескивая чешуйками, крупная ящерица, справа – какая-то птица с пестрой спинкой разыскивала в кустах корм.
      Ничто не могло встревожить лошадей, и все же они вели себя беспокойно. Наверняка, инстинкт животных подсказывал им, что где-то рядом ждет опасность, которую Рис не чувствовал.
      – Видишь что-нибудь? – спросил он Тедди. Она неподвижно, словно изваяние, застыла в седле, но Рис заметил, что ее рука медленно поползла к оружию.
      – Там может быть все, что угодно – змея, койот или человек. В этих камнях просто укрыться. А вам лучше быть готовым сразу брать с места в карьер, как только станет ясно, что там такое.
      Рис пожалел, что не успел проверить купленный у Пенрода кольт. Оставалось только надеяться, что продавец сказал правду и, если дойдет до дела, то ему удастся защитить себя и Тедди.
      Внезапно девушка резко натянула поводья и указала на землю. На твердой поверхности дороги и на обочине были видны какие-то странные следы. Присмотревшись, Рис понял, что здесь лошади, по-видимому, остановились, перебирая копытами. Следы колес вели в другую сторону, словно дилижанс тут развернули. Кроме того, все вокруг было истоптано людьми, ботинки которых тоже оставили отпечатки подошв на твердой аризонской земле.
      И тут Тедди, наконец, сказала вслух то, о чем они оба подумали почти одновременно:
      – Это грабители остановили здесь дилижанс… Вооруженное нападение.
      С револьвером в руке девушка соскользнула с лошади и стала рассматривать почву. Опустившись на колени, она обследовала почти каждый дюйм дороги и вдруг в одном месте заметила на песке темное пятно странного бурого цвета. Все это время Рис оставался в седле, следя за окрестностями и стараясь не пропустить ни малейшего шороха и движения на дороге и среди скал. Рука Делмара напряженно застыла на рукоятке кольта, однако пустыня была необычайно тиха и спокойна, и даже живые существа, которые могли бы и не бояться человека, попрятались от встревоженных всадников. Рис почувствовал, как ожидание опасности мягкими, сильными тисками сжало ему грудь.

* * *

      Тедди растерла влажный песок между пальцами.
      – Кровь? – спросил Рис.
      – Похоже, да! – ответила девушка, вытирая руку о чистый песок. – Вот только чья? Бандитов или наших людей?
      Не садясь в седло, она медленно стала обходить место происшествия.
      – Интересно все же, – сказала Тедди, – почему дилижанс повернул назад, если тут все было закончено. Все-таки станция Портера отсюда ближе. И разумнее всего было двигаться именно туда.
      – Садись-ка ты на лошадь, – посоветовал Рис. – Если эта кровь еще не высохла, то, значит, нападение случилось совсем недавно. И мы можем догнать дилижанс и тех, кто его остановил.
      Тедди кивнула и пошла к лошади. Но стоило ей взять поводья и попытаться сесть верхом, как ее Дюна, захрапев, отступила назад.
      – Пожалуй, мы не просто близко, а совсем рядом, – сказала взволнованно Тедди и похлопала рукой по холке лошади, успокаивая ее. – Дюна слышит запах крови, и это ее беспокоит.
      Девушка взволнованно оглянулась, но ничего опять не увидела, кроме скал, песка и колючих кустарников.
      – А может, она услышала запах другого животного или человека?
      – Это человек, – тихо сказал Рис. – Примерно в тридцати ярдах позади нас. Там, в валунах.
      – Он вооружен?
      Тедди вскочила в седло и попыталась рассмотреть прятавшегося среди камней человека. Но то ли Рису показалось, то ли человек затаился, только она никого не увидела. Сомневаясь, что это бандит, Тедди, тем не менее, настороженно оглянулась и посмотрела даже через дорогу, где практически рассмотреть нельзя было ничего из-за росших вокруг кустарников.
      А Рис, не сводивший глаз с подозрительного места, увидел вдруг, как среди камней тускло сверкнул металл.
      – Он вооружен!
      Быстро спрыгнув с лошади, Рис выдернул Тедди из седла и потащил в укрытие. В то же мгновение прозвучал ружейный выстрел, взвизгнула пуля, и вниз упала срезанная ею ветка придорожного куста. Следующим выстрелом от небольшого валуна, за которым они укрылись, отщепило большой кусок. Затем раздалось еще несколько выстрелов. Невидимый стрелок с удивительной меткостью всаживал пулю за пулей в камень, от которого посыпались мелкие брызги, осыпая Риса и Тедди каменным дождем.
      – Давай туда! – крикнула Тедди сквозь грохот стрельбы, кивнув в сторону огромной глыбы, разрезанной прямо посередине узкой трещиной. – Там он нас не увидит.
      Они одновременно бросились через незащищенное простреливаемое пространство. Рис втолкнул Тедди в расщелину, а вслед за ней протиснулся туда и сам. Там было тесно. Места в этом укрытии едва хватало на одного человека, и им некоторое время пришлось стоять, прижавшись друг к другу, чувствуя дыхание каждого. Стараясь устроиться поудобнее, Тедди изогнулась и попыталась отодвинуться от Риса подальше. И это движение так возбуждающе подействовало на Риса, что он на мгновение забыл обо всем, что происходит вокруг.
      – А тут ничего, удобно, – улыбнулся он. Тедди, которая тоже испытывала волнение от близости Риса, в ярости лягнула своего соседа так, что он вылетел на незащищенное, открытое место около валуна.
      Немедленно его шляпу пробила пуля. Головной убор удержался на его голове благодаря тому, что был завязан у подбородка, но приобрел жалкий вид. Гнев Тедди уступил место страху, что его убьют. Быстро сориентировавшись в обстановке, девушка схватила его за рубашку и втащила обратно в укрытие.
      – Залезай в укрытие, черт тебя побери! – закричала она на Риса.
      Она тянула и тянула его к себе до тех пор, пока Рису не показалось, что они с Тедди стали напоминать затычки, плотно всаженные в пивную бочку. Рис чувствовал жар, исходящий от Тедди. Он слышал громкое, торопливое биение ее сердца и видел, как высоко вздымается упругая грудь девушки. Не забывая о том, что из-за нее он только что чуть не погиб, Рис все-таки не удержался и пошутил:
      – Тедди, дорогая, если ты меня и дальше будешь так тянуть, то после окончания стрельбы я, как честный человек, обязан буду на тебе жениться.
      Положение, в котором они очутились, особенно ощущение мускулистого мужского тела, прижимающегося к ней, не оставляли сомнения в истинном смысле его слов. Тедди обдало жаром. Она и сама не понимала, отчего это происходит: то ли от близости опасности, то ли от близости Риса. Она почувствовала, что он желает ее, все его тело горело желанием, и девушка на короткое мгновение вдруг забыла свои страхи: перед ней был только мужчина и его сильные, мускулистые руки. Осталась радость, внезапная пронизывающая радость от сознания того, что ею восхищаются, ее хотят. Но это чувство возникло, и тут же ему на смену пришло сознание опасности всего происходящего.
      Грязно выругавшись, Тедди попыталась отстраниться, но от этого только сильнее прижалась к нему. Тяжело дыша, девушка затихла и прошептала в лицо мужчине:
      – Чертов бабник! Французская скотина! Если бы я смогла достать пистолет, я бы сама тебя пристрелила!
      – Я бы умер с радостью, – улыбнувшись, прошептал Рис, потом схватил девушку за плечи и, притянув к себе, внезапно поцеловав в макушку.
      – А теперь стой тихо, – приказал он, – стой, пока я не повернусь, иначе путешественники еще через сто лет будут смотреть на наши бренные останки и гадать, чем это мы тут занимались в минуту, когда нас пристрелили.
      Этот маневр мужчины оказался для Тедди настоящим испытанием. К ее удивлению, ее собственное тело с готовностью отозвалось на напряженное усилие мужского тела, на прикосновение сильных мужских ног и рук. Всего несколько часов тому назад она пыталась доказать Рису, что тот напрасно теряет время, стараясь затащить ее в постель. И что же? От его прикосновений тело ее горело, и в этой тесноте не было уже никакой возможности скрыть от него, что с ней происходит. У Тедди даже груди заболели от желания, а ее горячее дыхание обожгло ему шею.
      – Только не думай, что мне нравится тут торчать с тобой, вовсе нет! – ложь сорвалась с губ девушки, и она вздрогнула от страха, что Рис этому поверит, но упрямо продолжала. – От тебя мне рыгать хочется!
      – Да уж, могу представить, – Рис кивнул, – только все же, успокойся, дорогая моя. Если ты забыла, напоминаю – нам все-таки угрожает смертельная опасность. Я успею заметить этого парня с оружием, когда он решит подойти поближе, чтобы пристрелить нас. Однако, думаю, мы выбрали неудобное место, чтобы прятаться. Приятное, но не удобное.
      – О-о-о! Ублю… – девушка заколотила своими кулаками в широкую спину Риса.
      – Ой-ей! Прекрати!
      – Прекращу, когда сломаю тебе хребет! – крикнула она.
      Рис не мог от нее отбиваться, но в этот момент он случайно посмотрел вверх и увидел, что расщелина, в которую они забились, расширяется у них над головой. Значит, при желании и как следует постаравшись, он все-таки сможет туда забраться и оказаться там, где его появление никто не ждет.
      Тедди прекратила его лупить так же внезапно, как и начала.
      – Угу, мерси! – благодарно произнес Делмар. – А теперь я думаю, что с твоей помощью сумел бы угомонить этого стрелка.
      – Как? – до нее вдруг дошло, что она делает, и теперь девушку охватило чувство раскаяния. – Что я должна сделать?
      Опершись ногами и руками в стены расщелины, Рис начал медленно карабкаться вверх. Почти добравшись до вершины, он посмотрел на Тедди и сказал:
      – Ну, давай руку, или ты собираешься здесь ночевать?
      Девушка выругалась и, уперевшись руками ему в ягодицы, резко толкнула его.
      – Двигайся давай! – крикнула она. – Может, он тебе там голову отстрелит!
      Однако ожидания Тедди не оправдались. Все обошлось благополучно, о чем Рис довольно насмешливо поспешил сообщить своей спутнице.
      Напавший на них человек стрелял достаточно метко, но вслепую. Очевидно, он получил ранение в голову, и теперь кровь заливала ему глаза, слепя и мешая целиться. Этот стрелок был незнаком Рису. Он, явно, двигался за камнями на звук голосов. Сосредоточив свое внимание на расщелине, он не заметил, что Рис выбрался наверх. Двигаясь вперед, этот незнакомец стрелял с такой скоростью, что Рис никогда бы не поверил в это, если бы не видел сейчас своими собственными глазами.
      Рис обрушился на стрелка сверху, и ему удалось сразу выбить оружие из рук бандита. Но теперь ему вдруг показалось, что он оседлал разъяренного быка. Человек отчаянно ругался, рыча, как сумасшедший кабан, и если бы не его ранение, исход борьбы было бы угадать нетрудно.
      – Подлый убийца! – закричал человек. – Тебе меня так просто не взять!
      Извернувшись и выкрикивая страшные проклятия, он нанес удар кулаком прямо в челюсть Рису. И когда он все-таки не сумел сбросить Риса с себя, то ударил его головой о камень. Делмару оставалось либо погибнуть, либо мгновенно вскочить на ноги. Стрелок опять развернулся и, бросившись на упавшего Риса, обрушил на него град ударов. Тот, отчаянно защищаясь, сильно пнул нападавшего коленом, целя в пах, но попал в бедро. Нападавший упал навзничь, и Рис рухнул на него сверху, прижав к земле. Бандит, лишенный возможности двигаться, стал шарить в пыли рукой, ища оружие. Француз замешкался, и в этот момент его противник нащупал свой револьвер. Он судорожно схватил его и, наведя на Делмара, два раза нажал курок. Риса спасло только то, что в момент, когда его противник разворачивался, он не удержался на нем и свалился. Пули, зловеще просвистев у его головы, улетели в небо. Сделав резкий рывок в сторону и вперед, Делмар бросился на врага, словно прыгун в воду, и ударил его в челюсть. Удар, видимо, был силен. Рис в кровь разбил себе костяшки пальцев, заныло от боли плечо, однако его противник только зарычал от боли и гнева. В этот момент Тедди выбралась, наконец, наверх. Она вскинула револьвер и прицелилась, но, опасаясь попасть в Риса, никак не могла найти подходящий момент.
      А Рис, увидев ее и понимая, какой она подвергается опасности, нанес удар по руке противника, вложив в него все свои силы.
      – Почему ты не стреляешь? – яростно завопила Тедди. – За каким чертом тебе тогда револьвер?
      Ругаясь, словно кучер, она навела свое оружие на врага, собираясь выстрелить, и вдруг ее лицо побледнело, окаменело, и она опустила руку.
      Сначала Рис подумал, что она ранена, но вспомнил, что выстрела не было.
      – Тедди! Господи! Что с тобой? – воскликнул он.
      – Боже милостивый! – воскликнула Тедди, протягивая к ним руки, словно собираясь обнять сцепившихся драчунов.
      За одно мгновение до выстрела она увидела и узнала глаза незнакомца.
      – Боже мой, ведь это же Руп!

      Она положила револьвер в кобуру и бросилась на колени. Однако Рупер, казалось, не слышал ее и продолжал отчаянно отбиваться.
      – Черт побери! Руп! – в отчаянии закричала девушка. – Да что с тобой, почему ты один?
      Внезапно Рупер затих, и Рис отпустил его.
      – Тедди? – неуверенно спросил окровавленный мужчина.
      Тедди обхватила своего друга за плечи. Вся дрожа от пережитого, она беззвучно заплакала. Раны Рупера выглядели ужасно. А ведь она минуту назад ругала Риса за то, что он не убил противника. Только благодаря растерянности Риса, ее друг остался жив.
      – Да, да, Руп, это я, – тихо, дрожащим голосом ответила Тедди. – Это я и Рис Делмар.
      Она посмотрела на Риса, который в этот момент растирал свои разбитые в кровь пальцы. В глазах девушки он видел боль, но в голосе явно звучало осуждение, и это осуждение относилось к нему.
      – Давай, иди к лошадям и принеси сюда вьюки! – скомандовала девушка. – Ему нужна вода. Да пошевеливайся же! Что, я за тебя должна думать?
      Она тяжело вздохнула.
      – Черт побери!
      Это восклицание вырвалось у Тедди, когда она увидела, во что превратилось лицо Рупа.
      – Проклятый француз! Посмотри только на его челюсть! Ты что, собирался выбить ее?
      – Да успокойся ты, Тедди, – слабым голосом остановил ее Руп. – Он правильно делал. В вас ведь стреляли. Черт возьми, как все же я вас не узнал?! Я бы вас обоих пристрелил, если бы хорошо видел. – Он провел ладонью по лбу, пытаясь стереть кровь и грязь. – Дилижанс захватили бандиты. Один их них выстрелил в меня, и я на время потерял сознание. Наверное, решили, что меня убили, и оставили здесь. А когда я пришел в себя, рядом уже никого не было.
      Рупер зажмурился от боли, когда дотронулся пальцами до раны на виске.
      – У меня от ранения, кажется, голова распухла, и глаза ничего не видят. Впрочем, я даже и рад, что плохо вижу, а то просто совестно смотреть вам в глаза.
      – Честно говоря, мне тоже, – смущенно ответил Рис, обрадованный тем, что Рупер не винит его в этой невольной ошибке.
      Что касается Тедди, то ее мысли и поступки объяснить все равно никто бы не смог. Вместо ожидаемой благодарности она ведет себя так, словно крокодил. И будь он проклят, если из-за ядовитого язычка этой чертовки ему не захотелось нанести ей такой же удар, какой он нанес Руперу перед этим.
      Он много хотел бы ей сказать и сделать. Наверное, правильнее всего было бы перегнуть эту бешеную кошку через колено и как следует отшлепать. Однако Рис с сожалением подумал, что сейчас для этой экзекуции не время. Поэтому он просто отвернулся и пошел разыскивать лошадей, напуганных выстрелами. Но лошади, к счастью, не убежали, и он их быстро нашел. Обученные животные стояли неподалеку, дожидаясь своих хозяев и, словно люди, обрадовались, когда к ним подошел Рис. Однако из предосторожности он спутал их, после того как подвел поближе к Рупу и Тедди. Если лошади снова испугаются и побегут, то побегут они очень медленно.
      Тедди помогла Руперу опереться спиной о камни, и когда Рис вернулся, она сняла льняной платок, завязанный у нее вокруг шеи. Когда Делмар поднес ей воду, она намочила платок из одной фляги и начала вытирать кровь и грязь с лица Рупера. Раненый потянулся за второй фляжкой и с жадностью сделал несколько глотков. Тедди, смочив его лицо, стала вытирать сухим концом.
      – О черт, Тедди! До чего ж у тебя тяжелая рука, – поморщился Руп, когда девушка мягкими движениями стала обтирать синяк на его подбородке. – Дай-ка ты мне эту штуку, я лучше сам.
      Мужчина принялся за дело, тихо постанывая и морщась.
      – О-о-о! Кажется, больно даже от прикосновения воздуха.
      Руп отбросил платок, вместо этого поднял над головой фляжку и вылил на лицо струю воды. Освежившись таким образом, он почувствовал себя немного лучше и даже попытался улыбнуться:
      – Ух, Тедди! Хороший удар у твоего француза!
      – Он – не мой француз! – Тедди резко выхватила фляжку из рук Рупа и метнула разъяренный взгляд на Риса, который стоял рядом, насмешливо улыбаясь. От этой его противной улыбочки она пришла в еще большую ярость и рявкнула:
      – Если бы он был моим, я бы упаковала его в какую-нибудь корзину и багажом отправила обратно во Францию.
      – Знаете, а я бы с радостью поехал, – пожал плечами Рис. – Однако давайте лучше послушаем сейчас, что произошло с дилижансом. Может быть, другие охранники тоже где-нибудь лежат в пустыне. И если так, то нам нужно попытаться разыскать и остальных.
      Рупер опустил голову.
      – По правде говоря, мне не хочется и вспоминать об этом, – глухо произнес он. – Здоровяк Вилл погиб. Ему выстрелили прямо в сердце еще до того, как я был ранен и потерял сознание. Пассажиров у нас не было, правда. Но, черт их всех возьми, Тедди, они забрали всю корреспонденцию и деньги!
      Тедди выругалась, надеясь, что ни Рис, ни Рупер не заметят слез, показавшихся в ее глазах.
      – За то, что они убили Билла, их повесят, я добьюсь этого! – поклялась девушка.
      Рупер кивнул, так как и сам испытывал подобные чувства.
      – А ты их узнал? – обернулась она к Рупу, настороженно ожидая ответа. – Это что, те же самые мерзавцы, которые охотились за нами все это время?
      – Трудно сказать, Тедди, – выдохнул задумчиво Руп. – Похоже, что это было что-то посерьезнее. Во всяком случае, эту троицу я никогда не видел. Один из них стоял на дороге с седлом в руках. Он помахал нам с Биллом, показывая, что хочет подъехать. А как только мы притормозили, откуда ни возьмись, выскочили еще двое верхом. Они стреляли, как дьяволы, и я думаю, что все было кончено за минуту.
      Он помолчал, потер ладонью глаза и закончил:
      – Они с самого начала собирались убить меня и Билла.
      – Пожалуй, нам следует поискать Билла, – произнес Рис, до сих пор молчавший, заметив, что приближаются сумерки. Он уже хорошо знал, что ночная пустыня похожа на мрачную морскую бездну, в которой опасность подстерегает за каждой волной.
      – Надо будет похоронить его, – тихо сказала Тедди. Она с ужасом подумала о том, что тело ее друга лежит где-то среди камней, и, возможно, к нему сейчас уже подбираются хищники. По сердцу будто полоснули лезвием. Тедди судорожно проглотила комок, подступивший к горлу, и поспешно отвернулась от мужчин.
      – Где они… бросили его? – не оборачиваясь, глухо спросила она.
      – Где-то там, на дороге, – ответил Руп, глядя на Тедди с жалостью. – Развернули дилижанс и…
      – Его мы тоже найдем, – резко оборвала его Тедди. Ее голос еще дрожал, и, чувствуя это, она заговорила резко и уверенно. – Только, скорее всего, без корреспонденции.
      – Вот еще одна странная вещь, Тедди, – сказал Рупер. – Я услышал их разговор, когда они разворачивали дилижанс.
      – О чем же они говорили? – тут же спросила Тедди, надеясь, что раз уж к Рупу возвращается память, то, может быть, он вспомнит что-нибудь такое, что поможет опознать налетчиков.
      – Они говорили о дилижансе, – задумчиво протянул Руп. – Готов поклясться, как какой-то здоровенный малый, судя по всему, их главарь, говорил, что они оставят его себе.
      – Не может быть, Руп! Ты, наверное, ослышался, – пораженно ответила Тедди. При этом она подумала, что от ранения в голову у Рупера еще будут проблемы: он явно заговаривается. Девушка помогла подняться раненому и добавила:
      – А зачем им дилижанс? Ну подумай сам.
      – Не могу представить, что они будут делать с такой громоздкой повозкой. Ее же никуда не спрячешь.
      Тедди ободряюще похлопала Рупера по спине, когда он сделал первые неуверенные шаги, и сказала:
      – Должно быть, ты просто ослышался. Мы обязательно найдем дилижанс где-нибудь на этом перегоне. Вот увидишь! Разве только без лошадей.
      – Может, и ослышался, – согласился Руп. Рис тем временем распутал лошадей и подвел Дюну к Руперу.
      – Давай садись на лошадь Тедди, – сказал он. – А Тедди может сесть со мной. Демон сильная лошадь, он и двоих легко повезет.
      Девушка открыла было рот, чтобы высказать французу, что не его дело командовать тут и, вообще, нечего совать нос не в свое дело, но вдруг сообразила, что у них на троих только две лошади. А так как они с Рисом все-таки полегче, нельзя было не признать, что его слова разумны. И Тедди признала его правоту.
      – Ладно, – с явной неохотой буркнула она. – Садись. Я буду позади.
      Они проехали почти милю в сумерках, когда Рис заметил тело Здоровяка Билла, лежавшее в нескольких ярдах от дороги. Он услышал, как за его спиной всхлипнула Тедди и, соскочив с лошади, бегом бросилась к убитому. Она встала возле него на колени, а Рис и Рупер подошли тихо и молчаливо замерли возле нее.
      – Будь они прокляты! – сквозь рыдания произнесла девушка, подняв лицо к темнеющим небесам. – Будь они прокляты, эти подлые убийцы! Он был таким человеком! Таким другом! Почему?! Почему?! О, Руп!
      Когда мужчины начали выдалбливать яму в твердой каменистой пустынной земле, она отошла в сторону и села на камень, скрестив ноги. Тело Здоровяка Билла уложили в неглубокую ямку и завалили камнями. Когда все было окончено, уже светила луна, и трое спутников собрались вокруг могилы, чтобы произнести над ней последнюю молитву.
      Затем они разожгли неподалеку маленький костер и занялись устройством лагеря. После всех дневных тревог у них еще хватило сил, чтобы разогреть свой скромный ужин, а после него утомленный Руп раскатал на земле одеяло и быстро заснул. Рис и Тедди сидели у догорающего огня, молча глядя, как в ночную тьму отлетают яркие искры.
      – Мне очень жаль Билла, очень жаль, что его убили, – тихо сказал Рис.
      – Тебе-то что! – горько воскликнула девушка. – Тебе это все равно.
      – Нет, мне не все равно, когда человек погибает так, как погиб он, – покачал головой Делмар.
      – Это только слова…
      Рис вздохнул. Лицо Тедди выражало мучительную боль – чувство, которое она изо всех сил старалась скрыть от него. Наверняка смерть Билла стала для нее очень тяжелым ударом. Делмар вспомнил, что рассказывал ему Рупер о гибели ее брата и о том, как Тедди винила во всем себя. И сейчас он верно догадался, что она обвиняет себя и в смерти Билла. Это чувство было ему хорошо знакомо. Рис сам жил с ним уже долгое время. Понимая, что сейчас испытывает девушка, как печаль разрывает ее сердце, Рис хотел от всей души помочь ей, хоть как-то утешить ее. Однако он понимал, что не сможет в эту минуту пробиться сквозь стену, которой она окружила себя.
      И все-таки Рис вновь сказал:
      – Я знаю, как бывает, когда теряешь близкого друга, Тедди. Я знаю, какую в эту минуту испытываешь боль и гнев на судьбу и обиду оттого, что не можешь ответить на вопрос, почему это случилось. Снова и снова думаешь, что мог бы изменить то, что произошло, что-то сделал бы по-другому и дорогой тебе человек остался бы жить. И поверь мне, я очень хорошо знаю, каково это – думать, что ты виноват в том, что произошло…
      – Я виновата… – Тедди встала и отвернулась от Риса. – Вилл работал у меня, и поэтому его убили.
      Опустив голову, девушка пошла прочь. И тогда Делмар встал и, еще не зная, правильно ли он поступает, пошел вслед за ней.
      Звука шагов мужчины слышно почти не было, но голос его эхом отдавался среди огромных камней, разбросанных по пустыне.
      – Ты не могла знать, что будет еще одно нападение, – сказал он.
      Когда Тедди резко обернулась, Риса поразило, до чего она похожа на ребенка, которого ударили. В бледном свете луны было видно, как у нее блестят глаза, то ли от слез, то ли от гнева.
      – Я знала, – сказала она. – И Вилли тоже знал. Кому-то очень хочется, чтобы я разорилась. Думаю, и тебе тоже.
      Рис подошел к ней вплотную, положил ладони ей на плечи и почувствовал, как она дрожит.
      – Неправильно, – мягко возразил он, покачав головой. – Ты сильно ошибаешься, Тедди, думая так обо мне.
      Затем он приподнял ее лицо за подбородок и добавил:
      – Я очень хочу, чтобы «Геймбл Лайн» преуспевала до тех пор, пока ты не получишь ответ на свой запрос из Лондона. Еще я хочу получить свои деньги, но больше всего мне бы хотелось, чтобы мы смогли стать друзьями.
      Мужчина провел пальцем вдоль линии девичьего подбородка, чувствуя ее напряжение и сдерживаемые рыдания.
      – А тебе нужен друг, Тедди…
      – У меня был друг, – с горечью сказала она, – теперь он мертв.
      Рис нежно обнял девушку. Она ни за что не позволила бы себе разрыдаться в его присутствии. Однако ее сдерживаемые рыдания жестоко ранили его сердце, заставляя забыть обо всем и в первую очередь о том, что перед ним очень решительная, волевая молодая женщина. В эти мгновения перед ним, казалось, открылась совсем другая грань души Тедди, которая до сих пор была для него недосягаема, как обратная сторона луны. И все-таки мужчина в глубине сердца понимал, что Тедди позволяла ему так долго держать себя в объятиях не потому, что он – это он, Рис Делмар. С сожалением приходилось признавать, что эта минута близости возникла только потому, что ему случилось оказаться рядом с нею в этот трагический день. Рис хотел только утешить Тедди. Однако ее дыхание было таким трепетно-горячим и нежным, так податливо гибко было ее тело и так упруги были мягкие холмики ее грудей, что он не выдержал. Желание охватило его, подобно пламени. Мужчина привлек девушку к себе, и губы его прильнули к нежным завиткам волос у нее на виске. Прохладные губы Риса заскользили по серебристой от лунного света коже девушки.
      – Я бы мог тебя так держать всю ночь, Тедди, – прошептал он, задыхаясь от горьковатого запаха пустынных ароматов, казалось, впитавшихся, в ее волосы. – Пусть твоя боль уйдет прочь. Позволь мне, и я изгоню ее из твоего сердца. Ты не будешь печальной в моих объятиях…
      От осторожных, чуть шершавых прикосновений сухих мужских губ лицо Тедди загорелось, словно его овеял жаркий ветер песков, а Рис протянул руку к кожаному ремешку, стягивавшему волосы девушки, и развязал его. Словно водопад пролился ей на плечи, тяжелые густые струи заструились по спине Тедди, затопили ей грудь, а Рис запустил пальцы в эти теплые потоки волос, наслаждаясь их текучей нежностью и любуясь тем, как они мерцают при свете луны. Она вся, казалось, была окружена этим призрачным сиянием, словно нимбом. Легкое дуновение ночного ветерка вдруг донесло до Делмара какой-то тонкий восхитительный аромат, и уже в следующую секунду он догадался, что это волосы девушки сохранили запах мыла, которое использовала Тедди при купании. И тут же перед мысленным взором мужчины возник пленительный образ: вот она нагая выходит из речки или озера после купания, и капли воды, сверкая на солнце, дрожат на ее плечах и животе. А вот она, обнаженная и прекрасная, лежит на восхитительном ковре из синих цветов и, раскинув руки, зовет его, Тедди… Желанная, любимая!..
      А Тедди, зарывшись лицом в грудь Риса Делмара, сотрясалась от беззвучных рыданий. Ее больше всего угнетало чувство, что она, одна она виновата в смерти Билла. Если бы не упрямство, с которым она боролась за то, чтобы мечты ее отца воплотились в жизнь, возможно, удалось бы сохранить жизнь человеку. У нее уже не осталось сил, чтобы бороться с невзгодами. Какая-то более слабая часть ее «я» говорила: «Все, хватит! Сдавайся! Хватит смертей!». Однако Тедди знала, да нет, она была твердо убеждена, твердо уверена в том, что никогда не бросит свое дело, не позволит, чтобы были забыты планы отца или чтобы смерть Билла оказалась напрасной. И еще ей в эту минуту вдруг страстно захотелось подольше оставаться в этом сильном кольце мужских рук. Не желая признаваться себе самой, Тедди знала, что ей нравятся его объятия и магическая властность его ладоней.
      Девушка мучительно захотела забыть обо всех горестных событиях сегодняшнего дня. Она так долго подавляла это тайное, еще незнакомое желание прижаться к Рису Делмару, найти в его объятиях утешение! Это был настоящий зов плоти, зов одинокой души, и его нельзя было не услышать, нельзя было не удовлетворить. Она тихонько застонала, когда Рис нежно прижал ее к себе. От его поцелуев становилось так тепло, так уютно. Медленно, словно во сне, руки девушки обвились вокруг мужчины. Тедди с наслаждением ощущала под пальцами перекатывающиеся бугры мускулов. Он казался незыблемым, как скала, стремительным, словно ветер. От него исходило такое уютное тепло, словно от жаркого костра в холодную ночь. Словно в забытьи, Тедди прошептала:
      – Рис…
      Затем подняла к нему свое лицо:
      – Держи меня! Пожалуйста, держи!
      – О, Тедди!… – прошептал он в ответ.
      Ее глаза блестели в темноте и казались бездонными, словно горное озеро. На лице сверкали то ли звезды, то ли отблески далеких звезд. От длинных ресниц девушки на ее щеки падали темные, густые тени. Они трепетали, словно крылья бабочки, готовые упорхнуть при первом дуновении ветерка. А губы ее, полные и манящие, молили о поцелуе. И он потянулся к ним, желая узнать их вкус, не думая больше о том, что это запретный плод. Он желал испить сладость ее дыхания и забыться, попробовав этот божественный нектар. Его язык, теплый и мягкий, скользнул меж ее губ. Рису казалось, что он пьет какой-то хмельной напиток и никак не может утолить жажду. Его губы ласкали, дразнили и вызывали желание, которого Тедди боялась и хотела. Рис пил ее дыхание, и она слабела, все подставляя свои губы, желая задохнуться в этом угаре и моля о новых поцелуях. Какие у него поцелуи! Как они манят и завораживают! От легких, а иногда жадных мужских прикосновений девушка забыла, что она хотела только того, чтобы он обнял ее, чтобы ее покинула боль утраты. Однако Тедди не понимала, что чувства, которые она так долго сдерживала и подавляла, однажды вырвавшись на волю, уже не покорятся ей больше. Наверное, Рису Делмару удалось подчинить себе ее чувства и передать ей часть огня, сжигавшего его.
      Тедди ощутила, как ее захватил какой-то вихрь. Земля ушла у нее из-под ног, и вокруг не осталось ничего, кроме звезд, ярко сиявших на чернильно-синих небесах, и они с Рисом вдвоем возносились все выше и выше к этим небесам и пустынным горным вершинам. Руки мужчины бережно поддерживали ее, и она знала, что ветер, уносящий ввысь, и огонь, сжигающий кожу, не причинят ей вреда.
      Непередаваемое ощущение овладело ею. Она почувствовала себя невесомой птицей в полете, стремительно взлетевшей высоко-высоко над всеми заботами и бедами земли. И там, на этой огромной высоте, оказывается, дует сильный ветер, его порывы пытаются сорвать с нее одежду, и она, испугавшись этого и обрадовавшись этому, обвила руками шею Риса и потянула его лицо к своей обнаженной груди. И уже в следующее мгновение вскрикнула, ощутив его губы вокруг своего набухшего соска. Какой же силой обладает он! Что за волшебство доверено ему, с помощью которого он сумел пробудить в ней женщину?!
      Тедди не знала, что с нею происходит.
      – Ты никогда не пожалеешь об этом. Я обещаю тебе это! – страстно прошептал он, и она почувствовала на своей коже тепло его дыхания.
      – Cherie, cherie!
      Ее, словно плетью, хлестнуло этим словом.
      Именно так он называл ту шлюху. Значит, для него нет разницы между ними. Тедди вскрикнула неожиданно громко, как будто внезапно пробудилась ото сна, который оказался жестокой реальностью.
      – Назад! Отпусти меня сейчас же!
      Она выхватила револьвер и навела его на Риса. Однако Делмар не был так очарован страстью, как она. Он увернулся от удара и сразу отпустил девушку.
      Тедди, как дикая кошка, вскочила с каменистой земли, на которой, неизвестно как, она оказалась.
      Ругая Риса на чем свет стоит, Тедди схватила блузку, которую он за минуту до этого снял с нее, и поспешно натянула на плечи. Тедди отступила еще на шаг и, схватив горсть пыли, швырнула в мужчину. Теперь она стояла над ним, трясясь от гнева, держа палец на курке.
      – Ну, погоди! – угрожающе сказала она. – Однажды…
      Желая, чтобы она успокоилась, Рис остался лежать неподвижно, проклиная себя и называя всякими нелестными именами.
      Нет! Однажды она станет его, или иначе он умрет. Однако вслух он сказал другое:
      – Однажды, Тедди, с тобой не окажется этого револьвера.

      Тавиз сидел в удобном кожаном кресле дилижанса, принадлежавшего «Геймбл Лайн». В руках у него было письмо, взятое из разорванной холщевой сумки, в которой перевозилась почта, а в зубах дымилась сигара.
      – Э-э, послушай-ка, Хуан, вот это… – сказал он, отбросив в сторону конверт с маркой из Филадельфии.
 
       «Дорогой Томас, мне очень пригодились те двадцать долларов, которые ты мне выслал. Наш маленький Томас заболел и несколько месяцев доктор лечил нас в долг. Надеюсь, что тебе улыбнется удача, и в будущем тебе повезет больше. Дорогой мой, мы по тебе очень скучаем. Ты так давно от нас уехал. Дети каждый день спрашивают о тебе.
       Твоя любящая жена Марта».
 
      Громко расхохотавшись, Тавиз разорвал письмо и выбросил в окно дилижанса.
      – Ох, уж этот Томас! Бьюсь об заклад, что он потратил свой золотой песок на виски и потаскушек, пока его женушка горбится дома. Э-э… как ты думаешь, Хуан?
      – Si. Я бы так и поступил, – согласился Хуан, невысокий, кривоногий мексиканец.
      – Нет, – печально сказал Тавиз. – Это ты врешь.
      Ты бы заставил свою женщину копать золото, а сам бы сидел дома.
      – Si, si, – громко расхохотавшись, Хуан набрал полную руку писем и протянул их Тавизу. – Мне так смешно от этих писулек. Почитайте еще что-нибудь, сеньор.
      Тавиз отбросил письма в сторону и решительно ответил:
      – Нет, хватит!
      Затем он высунулся в окно дилижанса и крикнул:
      – Эй, Ренни, останови экипаж! Мне надоело так ехать! Я хочу сесть на свою лошадь!
      Этот второй бандит, которого Тавиз взял с собой, был самым жестоким во всей шайке, не считая, конечно, самого Тавиза. Он остановил дилижанс и подождал, пока главарь вылезет и сядет верхом на своего черного с белыми чулками на ногах жеребца. Хуан взобрался на коня после Тавиза, держа в руках обитую железом зеленую шкатулку. Замка на ней не было. Его отстрелил Тавиз, как только они захватили карету. В присутствии Бойда Смита, подозрительно заглядывавшего ему через плечо, Тавиз аккуратно пересчитал деньги, лежащие в шкатулке. Бандиты согласились забрать себе только пятьдесят процентов от награбленного, а вторую половину должен был получить Адамс, который обещал за это удержать шерифа от поисков преступников.
      В ящике, который они захватили, содержалось четыре тысячи долларов золотыми монетами. Они лежали расфасованные по восьми мешочкам, которые были посланы в компанию «Уэлз Фарго», расположенную в Юме.
      По приказу Тавиза Хуан пересыпал содержимое четырех мешочков в седельные сумки, а четыре других мешка были переданы Бойду Смиту, который вместе с Тавизом участвовал в ограблении дилижанса.
      – А-а-а, Адамс будет доволен, – сказал Бойд, привязывая переметные сумы к седлу и готовясь скакать с ними в Вишбон. Он и сам надеялся на вознаграждение и думал о том, что сможет приобрести себе, наконец, новое седло или красивые ботинки, которые продавались у Пенрода.
      Тавиз ухмыльнулся:
      – Скажешь Адамсу, что я скоро сделаю ему еще лучший подарок.
      – Да? – вежливо изумился Бойд, который боялся сказать что-нибудь не так главарю шайки. – А что это будет?
      – Это будет «Геймбл Лайн»! – гордо сказал Тавиз. – Я скоро преподнесу ему ее на блюдечке.
      Прежде чем посланец Адамса забрался на лошадь, бандит схватил повод его лошади. День был жаркий, однако от взгляда холодных змеиных глаз Тавиза у Бойда тело покрылось гусиной кожей.
      – Э, подожди-ка немного, – произнес Тавиз. – Тогда ты сможешь поподробнее рассказать Адамсу, что я делаю.
      – Ну, конечно, – с готовностью сказал Бойд, желая на самом деле как можно быстрее и как можно дальше убраться от бандитов.
      Сделав Бойду знак следовать за ним, Тавиз пустил лошадь галопом по каменистой равнине и резко остановился на самом краю глубокого каньона, прорезавшего пустыню в этом месте. Копыта лошади скользили по каменистой осыпи. Только несколько дюймов отделяли его от падения в бездонную пропасть.
      Бойд последовал за ним значительно медленнее и догнал его только минут через пять. Он свисал с седла, чтобы заглянуть за край обрыва. От того, что Смит увидел, ему чуть не стало дурно, и он ощутил тошнотворный холодок в животе. Земля была футах в двухстах ниже, а Бойд Смит с детства не любил высоты. Так он и сказал Тавизу и судорожно подал лошадь назад.
      – Тебя пугает высота? – засмеялся Тавиз и указал на человека, все еще сидевшего на козлах дилижанса примерно в четверти мили от них. Посмотри на Ренни. Сейчас он покажет тебе, что такое храбрость! Эй! Тавиз поднял над головой руку, подождал мгновение и опустил ее вниз. По этому знаку Ренни хлестнул уставшую упряжку лошадей и на бешеной скорости помчался к обрыву. Дилижанс мчался все быстрее и быстрее, поднимая клубы пыли. Бойд почувствовал, как его сердце бешено застучало в ответ на стук мчащегося к пропасти дилижанса. Позади галопом скакал Хуан, держа повод лошади Ренни.
      Зачем Тавиз и его люди затеяли эту глупую игру, было выше понимания Смита. Одно он знал совершенно точно: Ренни не оставил времени на то, чтобы остановить упряжку у края пропасти.
      Впрочем, Ренни даже и не пытался это сделать. Когда головные лошади оказались всего в шести футах от края, возничий спрыгнул со своего места и кубарем покатился по каменистой земле. Спустя еще минуту лошади догадались о том, что их ждет впереди, но было уже слишком поздно останавливаться, и вся упряжка вместе с дилижансом с грохотом обрушилась вниз.
      Скривившись, как от зубной боли, Бойд не нашел в себе сил посмотреть на то, что происходит внизу. Бандиты, наоборот, были довольны содеянным. Они получили огромное удовольствие и теперь весело подшучивали друг над другом.
      – Мы бы могли немного заработать, если бы продали лошадей, – нерешительно заметил Бойд.
      – Зато мы наделали целую кучу отбивных, – ухмыльнулся Тавиз и сильно хлопнул по крупу лошади Бойда – она помчалась по равнине. Бойд отпустил поводья, и все-таки ему казалось, что он недостаточно быстро удаляется от Тавиза и его дружков.
      – Ты передай Адамсу, дружище, что Тавиз четко выполняет свою работу, – донесся до Бойда голос главаря шайки.

* * *

      В сотнях миль от этого места стук вагонных колес не давал уснуть Дерби Сьюрду. Он устал, и ему страшно хотелось выпить. Угольная пыль, которую заносило ветром в открытое окно вагона, въелась ему в кожу и скрипела у него на зубах. Раздраженный Сьюард, чтобы как-нибудь развлечься, взял смятую газету, оставленную одним из попутчиков. Вообще, эта поездка была тяжелой. Ему пришлось в спешке покидать Лондон, потому что Эйвери Нокс, не желая ничего слушать, требовал от Сьюарда только одного: найти Делмара и избавиться от него. За несколько недель нежелательного путешествия Сьюард весь измучился, так как питался он, как придется, мало спал и пил отвратительное виски. Наконец, его путешествие, кажется, подошло к концу, хотя ему и думать не хотелось о том, что ждет его, когда он покинет неудобный вагон поезда и пересядет в еще более неудобный дилижанс, следующий до какого-то Вишбона.
      Он надеялся, что Делмар еще не покинул этот городок, и, словно в ответ на его молитвы, впрочем, в этом случае лучше было бы сказать благодаря вмешательству дьявола, взгляд Сьюарда случайно упал на коротенькую заметку в газете недельной давности. В глаза бросилось словечко «Вишбон». Писали о том месте, куда он сейчас направлялся.
      В этой заметке говорилось о попытке ограбления дилижанса и о том, как она сорвалась благодаря меткому броску камнем некоего француза по имени Рис Делмар. Сьюард сразу воспрянул духом; на его толстых губах заиграла улыбка, и он мысленно поаплодировал себе за свои детективные способности. Нокс скоро сможет успокоиться, потому что его проблема будет решена. Впрочем, улыбка тут же исчезла с лица Сьюарда, когда он подумал об омерзительном будущем графе Эйвери Ноксе. Ему пришлось признать, что когда он выполнит поручение, то, возможно, награду свою выбивать ему придется долго и упорно. Нокс не любит расставаться с деньгами. Это сейчас он опустился. Что случится, когда Сьюард вернется в Лондон? Каким он там найдет этого графа? Может, тот совсем станет сумасшедшим и даже не захочет признавать его? А? Что тогда он, Сьюард, получит за свои хлопоты? И он решил как следует пораскинуть мозгами.
      Во-первых, следовало подумать о том, как обезопасить себя и получить то, что ему причитается независимо от того, что случится с Ноксом. Во-вторых, надо было подумать о том, как бы не вызвать подозрений, прибыв в Вишбон невесть зачем. Сьюард не считал себя глупцом и понимал, что в маленьком американском городке появление дородного рыжеволосого англичанина обязательно вызовет разные толки и сплетни, поэтому необходимо прямо сейчас придумать приличную причину, объясняющую его приезд. А, действительно, зачем он едет в Вишбон? Нельзя же в самом деле сказать, что он приехал убить Риса Делмара!
      По-прежнему держа смятую газету в руке, Сьюард закрыл глаза, потер пальцами виски, напряженно размышляя о дальнейших действиях.
      Солнце заливало горячим светом расстилавшуюся за окном вагона степь. В отдалении медленно и величаво проплывали красные холмы.
      После долгих размышлений о своем будущем у Сьюарда стало вырисовываться что-то определенное. Может быть, конечно, только может быть, но ему совсем не стоит торопиться с убийством Риса Делмара. Не стоит ли подумать о том, чтобы рассказать французу о наследстве и посоветовать ему вернуться в Лондон? Делмар может предложить значительно большую компенсацию человеку, который принесет ему такую новость. Особенно если этот человек еще и поможет снять с себя подозрения в убийстве. Почти наверняка он окажется щедрее Нокса. С другой стороны, может, все-таки не уходить от Нокса. Сьюард облизнул пересохшие губы: Делмар или Нокс? Вот проблема.
      – Извините, пожалуйста, – послышался тихий голос. – Вы не будете против, если я сяду здесь?
      Сьюард открыл глаза и увидел перед собой не очень красивую женщину в дорогой одежде. Она вопросительно смотрела на него.
      – Да, пожалуйста, – ответил он, тепло улыбнувшись. – Вы чрезвычайно украсите этот тусклый пейзаж.
      Женщина порозовела от удовольствия и села напротив.
      – Ах, я уверена, что вы шутите, – сказала она. – Однако, так надоедает смотреть в окно – там все одна картина. Я подумала, что если пересаживаться с места на место, то хоть немного можно разогнать скуку.
      – Возможно, – снисходительно кивнул Сьюард. – Может быть, вот эта газета поможет вам немного развлечься?
      Он аккуратно сложил газету, которую только что читал, и подал женщине, добавив при этом:
      – Она старая, но, может быть, развеселит вас. Женщина стянула с рук перчатки кремового цвета и, развернув газету, пробежала глазами заголовки на первой странице. Взгляд Сьюарда привлекла большая рубиновая брошь у женщины на груди. Дама улыбнулась.
      – Благодарю вас, мистер… э-э-э…
      – Сьюард. Дерби Сьюард.
      – А я – Ада Пенрод, – представилась женщина. – Я собралась в эту поездку, чтобы навестить своего брата в Вишбоне.
      – Вишбон? – спросил Сьюард. – Как мне все-таки везет в этой поездке:
      – О-о-о! – протянула она изумленно.
      – Видите ли, я тоже еду в Вишбон, – пояснил он. Ада Пенрод поинтересовалась, опустив, глаза:
      – У вас там семья?
      – Нет. У меня там нет родных, я буду в Вишбоне впервые.
      Внезапно он придумал объяснение своего приезда в город и нашел причину, чтобы расспросить о Рисе Делмаре.
      – Видите ли, я репортер. Я еду на Запад, чтобы сделать серию репортажей для моей лондонской газеты.
      Ада наклонилась вперед:
      – Ах, как интересно!
      – Да, очень! – продолжал Сьюард все увереннее, начиная с увлечением импровизировать. – Темы моих статей – преступники и блюстители порядка и закона на Западе, а более точно – я хочу написать о любом необычном человеке.
      – О, это, практически все, есть в Вишбоне! – воскликнула, блестя глазами, Ада. – Конечно, я уверена, что западнее Сент-Луиса вы не найдете ни одного цивилизованного человека.
      Ее глубоко посаженные глаза сверкнули:
      – Я была бы рада поговорить с вами через пару недель снова. Уверена, что вы тогда полностью со мной будете согласны.
      Сьюард задумчиво погладил бороду.
      – Это очень интересное предложение, – сказал он.
      – Возможно, я могла бы… Ах, нет! – Узкое лицо Ады разрумянилось. Волнение и смущение показывали ясно, что ей нечасто приходится встречать по-настоящему интересных мужчин.
      – Это будет дерзко с моей стороны.
      – Ну, пожалуйста, продолжайте, если уж начали, – попросил Сьюард.
      – Ну, видите ли, мой брат – торговец, у него свой магазин в Вишбоне. Некоторое время, пока я не поеду домой, буду помогать ему торговать. Так что, вы понимаете, мы с ним всех в городе знаем.
      – Отлично! – радуясь, расцвел в улыбке Сьюард. Ада Пенрод не могла бы доставить ему большего удовольствия. Если у него в Вишбоне появится кто-то, кто сможет поручиться за него, ему будет легче легкого провернуть дело, порученное ему.
      – Возможно, вы не откажетесь со мной пообедать или хотя бы выпить чаю… – Как бы оробев, он замолчал и очаровательно ей улыбнулся: – Теперь я дерзок.
      – Вовсе нет, – расцвела Ада Пенрод. – Я с удовольствием с вами пообедаю и выпью чаю. Это просто необходимо для вашего дела.
      – Ах, милая леди, вот кого я опишу в своем репортаже. Ваше гостеприимство просто потрясающе, – с восхищением воскликнул Сьюард.
      Этого простенького комплимента было достаточно для того, чтобы Ада пустилась в рассказ о своей жизни.
      За час, без малейшего перерыва, она выплеснула на слушавшего ее с преувеличенным вниманием Дерби Сьюарда массу анекдотов о жителях Вишбона. А поскольку она знала многих, то ее информация была бесконечной, как река. Сьюард очень быстро узнал практически все подробности жизни Вишбона, а через некоторое время ему показалось, что он всю жизнь только и жил в этом городе. Самые интересные факты он заносил в свой блокнотик в кожаной обложке, который он достал из бумажника.
      По мере того как Ада все больше расходилась, на страницах блокнота Сьюарда появлялись новые имена, которые, как он думал, могут ему пригодиться. И среди них шериф Лен Блэлок, Перриш Адамс – владелец шикарного салуна под названием «Алмаз» и Тедди Геймбл.
      По словам Ады, это несколько дурно воспитанная молодая девушка, которая пытается управлять транспортной компанией – «Геймбл Лайн». Как понял Сьюард, речь шла о той самой компании, в дилижансе которой Рис Делмар подвергся нападению. Это было не самым приятным. Ведь и самому Сьюарду предстояло проделать часть пути в экипажах «Геймбл Лайн».

      Когда Тедди проснулась, рассветное небо было окрашено ярко-алыми красками восходящего солнца. Ей сразу пришли в голову мысли о крови, смерти, и она почувствовала такую боль в сердце, словно небеса всей своей тяжестью обрушились на нее. Первым ее желанием было закутать голову в одеяло и лежать на месте, пока не пройдет эта боль. Если она, вообще, когда-нибудь пройдет.
      Однако вскоре печаль Тедди сменилась любопытством. Она услышала потрескивание сучьев в костре, шкварчание бекона, и утренний ветерок донес до нее аромат свежего кофе. Сначала она подумала, что это Рупер немного пришел в себя и уже хозяйничает вовсю.
      Однако тут же сообразила, что ошибается. Рупер был абсолютно беспомощен, сильно страдал от своих ран и, наверное, без посторонней поддержки едва ли смог бы встать. А это означало, что ей придется быть обязанной Рису еще и за завтрак.
      Когда девушка осторожно сдвинула одеяло с лица, то увидела, что ее опасения не беспочвенны. Симпатичный француз хлопотал возле маленького костра, поджаривая на закопченных металлических прутьях бекон. Каким-то образом даже здесь, посреди пустыни, ему удавалось сохранить свой лощеный вид. Он уже был чисто выбрит, словно где-то поблизости находился его слуга, который тщательно поухаживал за своим господином. Темные волосы Делмара были так аккуратно уложены, словно он все утро только своей прической и занимался. На нем была белоснежная накрахмаленная сорочка, рукава которой были закатаны до локтей. Он выглядел необычайно элегантно.
      Рис готовил завтрак и тихонько мурлыкал себе под нос какую-то песенку.
      Тедди охватило уютное тепло, когда она вспомнила, как чудесно она себя чувствовала в его руках и как поцелуи Риса помогли ей забыть обо всех бедах. Как легко, оказывается, потерять голову от этих не известных ей и таких волнующих ощущений, забыть, что у нее целые горы проблем.
      Рис Делмар был элегантен и очень красив. Он был как раз таким мужчиной, о котором Тедди мечтала целыми днями в те времена, когда была глупой молоденькой девчонкой, верящей в то, что" принцы только и мечтают о ней и желают слететься, словно мотыльки всего мира, и пожертвовать собой ради нее.
      Тедди вздохнула и потерла глаза ладонью. Какая-то ошибочка вышла с той детской сказкой. Вместо прекрасного принца она получила князя тьмы. Рис Делмар вовсе не собирался жертвовать собой ради нее. Он оказался здесь, чтобы разорить ее и отобрать у нее самое дорогое – ее компанию. И будь он проклят за то, что ей хочется, чтобы именно он стал ее прекрасным принцем.
      Медленно и раздраженно Тедди откинула одеяло и встала.
      – Есть что-нибудь поесть? – спросила она хрипловатым со сна голосом.
      Рис повернулся и посмотрел на девушку, которая в это время потягивалась, наклонялась, приседала, разминая затекшее тело.
      О боже! До чего же она хороша! Как красивы ее шелковистые, растрепавшиеся во сне волосы, глаза, хранящие отражение сонных видений! Риса бросило в жар. Он почувствовал, как его охватывает желание схватить ее в объятия и вновь, как вчера, ощутить благоуханную свежесть ее губ, тростниковую гибкость ее тела. Понимает ли она сама свою красоту, эта недоступная Тедди. Пока недоступная!
      – Ну, конечно! – ответил Рис на вопрос девушки. – Бекон, омлет с приправой из…
      – Что?!
      – Ом-лет, – раздельно повторил он, – яйца, тщательно перемешанные и приготовленные на медленном огне…
      – Я сама знаю, что такое омлет! – Тедди переминалась с ноги на ногу, пытаясь натянуть свои прекрасные, но немного узкие сапоги.
      – Откуда ты взял яйца?
      – Птички небесные в гнездышках оставили, – беззаботно ответил Делмар и вновь занялся завтраком.
      Девушка бесшумно подошла к нему, стала у него за спиной и подозрительно заглянула ему через плечо. М-да, действительно омлет. Он где-то ограбил гнездо, и теперь у них на завтрак был солнечного цвета омлет, приправленный какой-то аппетитно пахнущей зеленью. Когда Тедди готовила сама, она обычно всегда пережаривала бекон, однако француз, очевидно, сделал все вовремя, и теперь тонко нарезанные пластики мяса словно хвастались перед всем миром своей золотисто-коричневой хрустящей корочкой. Желудок Тедди властно напомнил хозяйке о своем существовании при виде всего этого великолепия.
      – Выглядит съедобно, – хмыкнула девушка, изо всех сил стараясь не давать Делмару возможности загордиться. – Я отнесу кофе Рупу, посмотрю, как он там себя чувствует.
      – Он уже попил кофе и позавтракал, – сообщил ей Рис, – и чувствует он себя значительно лучше.
      – Я сама спрошу его, – упрямо ответила она, злясь за то, что он опередил ее и уже успел переделать кучу дел.
      – Только не сейчас, – покачал головой Рис. – Он – гм, гм…
      И теперь только Тедди увидела, что спальный мешок Рупа пуст. Она быстро сообразила, что он отлучился по своим нуждам и вряд ли очень обрадуется, если его от этого отвлекут. Тогда девушка, скрестив ноги, села у потрескивающего костра и налила себе в металлическую кружку горячего кофе. Она успела сделать пару глотков ароматного, дымящегося напитка и взяла тарелку, на которую Рис положил омлет и несколько ломтиков хрустящего бекона. Затем он положил то же самое себе, и в полном молчании, но с большим аппетитом они принялись за завтрак.
      – Очень неплохо, – обронила, наконец, Тедди. – Я бы даже не подумала.
      – Это заметно, – перебил ее Рис.
      Она заметила вдруг, что его хорошее утреннее настроение куда-то исчезло.
      – Интересно, что ты, вообще, обо мне думаешь? Ужасно хотелось бы знать! А, Тедди?
      – Ну, ты… ты… – Дальше ей что-то ничего не приходило в голову. Большая часть ее отрицательных мыслей о Рисе Делмаре оказалась несостоятельной и не оправдала себя. Она не могла придраться ни к его внешнему виду, ни к смелости. Чувствуя, что начинает злиться на себя, Тедди так и не нашла в эту минуту ничего, к чему можно было бы придраться. Она задумчиво подцепила омлет на кончик ножа. Ну вот, даже готовит он лучше нее.
      – Ты… От тебя одно беспокойство! – наконец сказала она.
      Рис улыбнулся:
      – Ага, беспокойство?! Уже прогресс!
      Незадолго до конца завтрака к костру подошел Руп. Он медленно подковылял к ним и, совершенно обессилев, опустился на землю рядом с Тедди. Она тепло улыбнулась старому другу, но от него не укрылась тревога, мелькнувшая на ее лице.
      – Ну, как твоя голова? – спросила она.
      – Такое чувство, что в ней взорвалась бочка с порохом, – ответил Руп. – Но, конечно, по сравнению со вчерашним, лучше.
      Он попросил еще кофе. И снова Рис оказался проворнее Тедди и быстро налил кофе в помятую жестяную кружку Рупа.
      – Мы недалеко от второй станции, – подала голос Тедди. – Когда мы доберемся туда, ты там отдохнешь как следует до прихода сегодняшнего дилижанса. Потом ты доедешь до Вишбона, сходишь обязательно к доктору и полечишься по-человечески. А мы с…
      Она остановилась и, помолчав, продолжила:
      – Я постараюсь отыскать угнанный дилижанс и отыскать мешок с почтой, если, конечно, смогу. Вряд ли бандиты далеко увезут письма, в которых нет никаких денег. Так что, скорее всего, почта отыщется вместе с дилижансом. Деньги, разумеется, мы не найдем, но я не прекращу поиски, пока не возмещу ущерб золотом или кровью бандитов.
      – Нам придется дать знать Нортропу о случившемся, – неохотно сказал Рупер. – И еще мы обязаны сообщить «Уэлз Фарго» о гибели нашего охранника и о потере груза и дилижанса.
      Рупер поднял кружку, сделал большой глоток уже остывшего кофе и добавил с горечью:
      – Вряд ли Нортропу понравятся наши новости.
      – А, черт! А кому эти новости понравятся! – с досадой и обидой воскликнула Тедди и откинулась назад. – Вот проклятие!
      Потом она с осуждением посмотрела на Риса.
      – Впрочем, смею думать, что некоторым из твоих друзей это понравится.
      Рис позволил девушке излить на себя гнев. В конце концов, она потеряла товарища, друга и от отчаяния готова была поцапаться с кем угодно. Да, ее можно понять.
      Через пару минут Тедди сунула ему свою пустую тарелку и решительно встала. Когда она уже не могла их слышать. Рупер тихо сказал Рису:
      – Послушай, ты не суди ее слишком строго, а лучше присмотрись к ней получше. У нее снаружи колючек больше, чем у кактуса, а сердце доброе и мягкое, между прочим.
      – Поверю вам на слово, – перебил его Рис спокойно, следя за Тедди, которая седлала Дюну. Когда она оседлала и Демона, Рис раскидал костер и начал укладывать сумку.
      Спустя несколько минут все трое взобрались на лошадей и двинулись в путь. Они ехали ко второй сменной станции линии «Геймбл Лайн». Рупер из-за головной боли не мог быстро скакать, поэтому Рису постоянно приходилось сдерживать своего жеребца, и Тедди, сидевшая позади него, в таких случаях стукалась о спину Риса. Девушка внимательно осматривала окрестности, не забывая при этом разглядывать на земле следы от украденного экипажа. Примерно через полчаса пути они достигли места, где следы явно сворачивали с основной дороги и вели на север, в сторону от того направления, где находилась сменная станция. Тедди от отчаяния громко выругалась. До этой минуты у нее еще сохранялась слабая надежда на то, что лошади, оставшись без возницы, вернулись назад, на станцию, где их запрягали. Теперь стало ясно, что эти надежды не оправданны. Кроме того, девушка поняла, что тому, кто организовал это нападение, нужно было не золото, а нечто другое. Эти люди хотели уничтожить ее и «Геймбл Лайн». Другого объяснения кражи кареты она просто не находила. Рупер тоже пробормотал ругательство:
      – Тедди, если бы я только мог, мы бы вместе отправились на поиски дилижанса и тех, кто угнал его.
      Однако голос его прервался, и Тедди с Рисом вдруг заметили, как дрожат его руки на поводьях. Рупер, вне всяких сомнений, страдал от полученной раны. К тому же, он слишком долго находился в седле.
      – Пожалуй надо дать отдых лошадям, – сказала Тедди.
      – Да нет! Я доберусь до станции, – слабым голосом возразил Рупер. – И потом, мне лучше остановиться там, где я смогу прислониться хоть к чему-нибудь. Потому что, как только я спешиваюсь, мне так и хочется свалиться скорее куда-нибудь на землю.
      – Ты уверен, что выдержишь?
      В ответ Рупер снова утвердительно кивнул. Все трое проехали еще несколько миль, и Рису настолько наскучил однообразный пейзаж с кактусами и обветренными скалами, что он стал очень сомневаться в том, что где-нибудь еще существует другой мир.
      Внезапно на горизонте показалась крыша станционного здания, а затем стал виден и загон для скота.
      Уставшие лошади приободрились, как только почувствовали близкий конец пути, и Тедди, к своему облегчению, увидела, что даже Руп воспрянул духом, заметив здание. На его лице вновь заиграли живые Краски, и голос окреп.
      – А! Вон у загона, видишь, Бо Тилтон и его брат Джолли! – сказал он.
      Рис посмотрел в том направлении, куда ему указали, и увидел возле ограды двух мужчин, одного – широкого и дородного, а другого – худого и жилистого.
      – Отличные парни! – добавил Рупер. Его голос вновь ослабел, поводья бессильно повисли в руках. Похоже, его силы окончательно иссякли. Рис подъехал вплотную к раненому и обнял качающегося в седле наездника. Вдвоем с Тедди они смогли удержать его, пока не въехали на территорию станции. А братья Тилтоны, увидев всадников и узнав их лошадей, поспешили им навстречу.
      – Ого, Руп! Похоже, ты напоролся на пулю! – Бо Тилтон принял Рупа в свои заботливые руки и помог ему спешиться.
      – Да, остановил ее своей скулой, – Тедди спрыгнула с лошади и попросила:
      – Отведите его в дом, пусть полежит. Мы нашли его вчера под вечер на полдороге от вас к Портеру. Налетчики убили Билла и угнали карету вместе с лошадями.
      – Вот черт! – Бо Тилтон бросил быстрый, вопросительный взгляд на Риса, а потом повернулся опять к Рупу. Закряхтев, он с усилием приподнял Рупа с земли и потащил в дом из необожженного кирпича, в котором жил вместе с братом.
      Джолли Тилтон постелил одеяло на раскладушку, и Бо бережно опустил на нее Рупера. Как и все, кто работал на Тедди, братья Тилтоны беспокоились о будущем «Геймбл Лайн» не меньше, чем сама Тедди. И вся эта история не могла их не взволновать.
      – Прямо не верится, что Здоровяк Билл погиб! Все это очень тревожно! – сказал Бо.
      – Что-то надо со всем этим делать, – добавил Джолли Тилтон. – Надо кончать со всеми этими налетами.
      Младший Тилтон зачерпнул ковшом воды из ведра и понес напиться Рупу.
      – Пожалуй, мы с Бо и с другими могли бы поехать и поискать этих бандюг. Нам надо это сделать, – многозначительно добавил он, – потому что помощи, как видно, ждать неоткуда и не от кого.
      – Мы их найдем! – решительно произнесла Тедди. – Обещаю, что найдем! И все же лучше вам с Бо работать по-прежнему, а не рыскать по округе. Если вы покинете станцию, мы понесем убытки. А убытков и без этого хватает.
      – Ты права, Тедди! – неохотно согласился Джолли. – И только все равно я чувствую себя, как собака, которой только что отрубили хвост, сидя здесь и ожидая нового нападения.
      – Я увеличу число охранников… как только смогу! – ответила Тедди, выбила пыль из шляпы и устало потерла лицо ладонями. – Скажите ребятам из сегодняшнего рейса, чтобы они были поосторожнее. – Помолчав, она добавила:
      – И проследите, пожалуйста, чтобы Руп с этим рейсом отправился в Вишбон.
      – А как же ты? – Бо стянул с Рупера ботинки и уложил его поудобнее.
      Несмотря на заботы о раненом, он внимательно вслушивался в разговор и нет-нет, да и бросал заинтересованные взгляды на незнакомца, приехавшего с Тедди и Рупом. Когда Рупер был, наконец, устроен, Бо уже откровенно посмотрел на Риса и спросил:
      – А этот молодец, кто он?
      Тедди заговорила прежде, чем Рис смог объяснить свое присутствие:
      – Я буду искать угнанный дилижанс или поеду домой.
      Она посмотрела на Рупа, который забылся тяжелым сном. Это было для него сейчас самым необходимым. С кровати донесся легкий храп. Рупер будет чувствовать себя значительно лучше после сна. Даже с этой раной в голову он неплохо стрелял в них, так что на обратном пути сможет немного охранять дилижанс.
      – А этот? – Бо встал между Тедди и Рисом, решив, что пора поближе познакомиться с незнакомцем. – Он с тобой или…
      – Я с нею! – ответил Рис, немного, пожалуй поспешно, быстро сообразив, что мужчина собирается и его пристегнуть к охране дилижанса.
      – Это Делмар, – сказала коротко Тедди.
      – Эхм! – Бо протянул свою большую, шершавую ладонь Рису. – Мне следовало и самому догадаться. Здоровяк Билл говорил вчера мне о тебе. Говорил, что ты – неплохой парень.
      Рис пожал руку Бо, чувствуя стальную хватку пальцев мужчины.
      – Билл был тоже хорошим парнем.
      Он помнил, как Здоровяк Билл по-дружески разговаривал с ним в первый день, и поэтому счел необходимым добавить:
      – Мы постарались получше похоронить его.
      Бо печально кивнул:
      – Если есть на свете справедливость, то убийца Билла найдется и получит по заслугам!
      – И поэтому нам пора, – тихо сказала Тедди.
      Они все вышли во двор, залитый горячим солнцем. Джолли и Рис шли последними.
      – Что, поедете прямо сейчас? – спросил озадаченно Бо.
      Тедди направилась к загону, где стояли их лошади, и на ходу ответила:
      – Да, сейчас. Наши животные здорово устали, потребуется одна свежая лошадь.
      – Две! – поспешно кинул Рис. – Я не отпущу ее одну.
      – Это правильно, – одобрил Джолли, а Тедди хмуро посмотрела на француза. – Только смотри, Тедди, надвигается буря. Он указал на изломанную линию гор на севере.
      – И кажется, она идет как раз к нам. Тедди недолго помолчала, глядя на темные тучи, клубящиеся над острыми пиками. Ее лицо помрачнело. Но для Риса эти далекие тучи были безобидными и слишком маленькими, чтобы обращать на них какое-то внимание.
      – И все-таки мы поедем! – решительно и упрямо произнесла Тедди и начала расседлывать свою Дюну.
      Тогда Бо, который хорошо знал, что если Тедди что-то решила, то отговорить ее все равно не удастся, отодвинул девушку в сторону и сам занялся лошадью. Джолли в это время взял пару уздечек и через ограду полез в загон, где паслись животные. Младший Тилтон изловил для Тедди и Риса двух гнедых меринов, которых они с братом держали специально для верховой езды. Конечно, эти животные были не так красивы, как Дюна или Демон, но казались очень выносливыми. Пока Бо седлал, Джолли наполнил водой фляжки и собрал свежие припасы для Тедди и Риса. Тедди, испытывая какое-то смутное беспокойство, села в седло, не дожидаясь, пока вернется Джолли. Рис тоже приготовился вскочить на лошадь, когда Бо придержал его за плечи и, снизив голос почти до шепота, сказал:
      – Присмотри там за Тедди. Не дай бог, что случится с ней.
      – Да я отдам за нее жизнь, если понадобится! – тихо, но с чувством ответил Рис и сам себе удивился. Он отдаст свою жизнь, защищая Тедди? Но желание сделать это до сих пор не появлялось у него. То, что вначале было простым увлечением, желанием завоевать непокорную женщину, простым стремлением переспать с нею, со временем превратилось во что-то большее, в совершенно необъяснимое и незнакомое ему чувство. Теперь оставалось только ждать и гадать, куда все это его заведет. Джолли вышел к ним и подал сумки с припасами и фляжки с водой. И Тедди рванула с места галопом, крикнув через плечо:
      – Давай, пошевеливайся! Что, бандиты тебя весь день ждать будут?!
      Рис поспешно вспрыгнул на коня и помчался вслед за девушкой, однако успел догнать только пыль из-под копыт ее лошади.
      – Тедди, подожди! – крикнул он ей, но она даже не оглянулась.
      Вот бессердечная чертовка! Она только и делает, что издевается над ним и дразнит его. Но до чего хорошо она смотрится на лошади, когда сидит, пригнувшись к шее животного. Рис не мог оторвать глаз от плавных, изящных линий ее спины и от туго обтянутых мужскими штанами ягодиц, плавно покачивающихся над седлом. Зрелище скачущей впереди девушки оказалось неожиданно таким соблазнительным, что у него закололо в паху. Она, действительно, мастерица зажигать в нем такой огонь в самые неподходящие моменты.
      – О боже! – прошептал он про себя. Что же это такое с ним происходит? Кажется, он стал очень много, даже слишком много думать об этой невозможной девушке. Похоже, он просто потерял голову. Приехал он в этот городишко, чтобы обеспечить себе жизнь, а вовсе не для того, чтобы усложнять ее.
      И все-таки Рис не сделал попыток ни остановить Тедди, ни повернуть назад, а пришпорил лошадь и во весь опор помчался вслед за ней.

      Звезды мерцали над головами двух усталых всадников, которые остановились, чтобы расположиться здесь на ночлег. Высоко в небе сияла луна тревожного золотисто-багрового цвета. Рис и Тедди не стали разводить костер. Они двигались по следам украденного дилижанса, пока глаза их хоть что-то различали в сумерках. Наконец, они решили остановиться и переночевать в гостеприимной тени одной из стен каньона, козырьком нависшей над ними.
      – Вот, если пойдет дождь, то ночью нам здесь будет сухо.
      Рис кивнул и с радостью и облегчением остановил лошадь. Следом за ним спешилась Тедди и настороженно огляделась вокруг. Конечно, она бы предпочла разбить лагерь где-нибудь повыше, однако выбора не было – вокруг простиралась опаленная солнцем пустыня, а на том месте, где они сейчас располагались, все-таки росла хоть какая-то трава. Это было важно для лошадей.
      Между стен каньона лениво текла узкая ленточка небольшой речушки. Вдоль ее берегов тоже росло достаточно зелени, годной для корма лошадям. Они расседлали животных, спутали их и пустили пастись. Кони неторопливо вошли в воду и стали пить. А Тедди и Рис подошли к реке выше по течению, чтобы наполнить фляжки и обмыть дневную пыль. Затем, не претендуя на роскошь, они приготовили скромный ужин. Оба были задумчивы и молчаливы. Рис чувствовал, что у Тедди слишком тяжело на сердце, и поэтому не лез к ней с разговорами. Однако попозже, когда они ложились спать, Рису удалось узнать, что так занимало и печалило Тедди.
      – Не бери себе в голову, что я хочу, чтоб со мной кто-нибудь лежал под этим одеялом. – Она взяла револьвер и выразительно крутнула его на пальце несколько раз.
      Рис демонстративно зевнул. С насмешкой в голосе он сказал:
      – Единственное, с кем бы я хотел лежать под одеялом, – это мои сны. Так что твоей невинности ничто не угрожает, – заверил он ее.
      Не считая себя слабаком, Рис, просидевший сегодня весь день на лошади, чувствовал себя усталым и разбитым. У него, правда, мелькнула мысль расположиться со своим одеялом поблизости от Тедди, но все его тело так болело и ныло, что свои нескромные желания он отложил до лучших времен.
      – Твоя безопасность будет под серьезной угрозой, если ты хоть на дюйм приблизишься к моей постели!
      Тедди была рада тому, что в ночной темноте Рис не видел, как она устала и вряд ли смогла бы теперь нажать на курок. Она видела, как мужчина неторопливо опустился на свое одеяло и с трудом стянул сапоги. И только убедившись, что он улегся, разложила одеяла в нескольких ярдах от него и торопливо скользнула в их теплый сумрак, а пистолет положила рядом с собой. В глубине души Тедди хотела, чтобы Рис не испугался угроз. Револьвер, хотя и мог защитить ее жизнь, не был таким нежным, как руки Делмара. Его металлический вороненый ствол не согревал и не мог изгнать печаль.
      Но Рис лежал спокойно, наблюдая за луной. Девушке казалось, что он мог бы дать ей все, чего она желает, и даже помог бы ей забыть тревоги и огорчения. Тедди прикусила нижнюю губу, думая о том, что подобные мысли о Рисе Делмаре, наверное, самые глупые и странные из всех, которые когда-либо приходили ей в голову. Для нее ведь француз почти такой же враг, как и те, что напали на дилижанс. И вот сейчас она не понимает, почему разрешила ему отправиться вместе с ней. Совсем не понимает.
      Посмотрев на небо, девушка внезапно почувствовала страх перед этим чудовищным океаном темноты, сделавшим ее ужасно одинокой, и вновь, в который раз, она задала себе вопрос: что она делает тут, посреди холодной пустыни, с Рисом Делмаром?
      Конечно, оказалось, очень просто свалить на его голову все свои беды. Обвинять всегда легко. Оттого, что он рядом, она полностью лишилась возможности разумно размышлять. Впрочем, может быть, это и не так уж плохо. Сейчас Тедди вовсе не была уверена в том, что ей нужен ее здравый смысл. Будь у нее хоть капля его, ей пришлось бы думать о смерти Билла и горевать о скором разорении «Геймбл Лайн», как только весть о смерти ее работника и пропаже лошадей дойдет до Нортропа. Чувствуя, как у нее ноет сердце и болит душа, Тедди повернулась на бок, чтобы не видеть ни Риса, ни этого свинцово-тяжелого неба. Но это не помогло ей избавиться от беспокойных мыслей. Перед Тедди возникли лица всех тех, кто поверил в нее: Фелиция, Руп, Здоровяк Билл, Булит – все те, кто остался работать в компании после смерти ее отца.
      Она обещала им, что никогда не проиграет и не разорит их. Хуже всего было то, что она и сама поверила в это. Она уже совсем было уверилась в том, что она – достойная преемница своего отца и легко справится с его обязанностями.
      Печально думая о том, что у нее уже давно ничего не получается, Тедди задремала. Однако, и сон ей не принес облегчения. Она беспокойно ворочалась, металась, и сбившееся одеяло, словно твердые комья, впивалось в ее тело. Она стонала, и от стона девушки Рис проснулся. Он долго лежал с открытыми глазами. Если бы она только позвала его, один только звук – он бросился бы к ней в ту же секунду. И будь у него уверенность в том, что она его не оттолкнет, он не ждал бы ни одного мгновения, а разбудил бы Тедди и постарался утешить ее.
      Однако, предположив, какой может оказаться ее реакция на его совершенно искренний порыв, Рис остался на месте и дал девушке возможность досмотреть ее тревожные сны. Несмотря на все свои тревоги и печали, она наутро будет чувствовать себя лучше. Не нами сказано: «Утро вечера мудренее».
      Тедди не услышала дальнего раската грома и не заметила отдаленного росчерка молнии, озарившей своим мертвенно-голубым сиянием небо. Яркие вспышки полыхали на горизонте уже почти час, но они казались такими далекими, что Рис и сам едва слышал глухое небесное ворчание. Он решил, что эта гроза бушует где-то в десятках миль от того места, где они заночевали, так что беспокоиться не о чем. И уже совсем засыпая, Делмар успел подумать о том, как, должно быть, неприятно было бы угодить в такую грозу, находясь посреди пустыни.
      Он не был так взволнован, как Тедди, и устал значительно меньше, поэтому спал крепко и безмятежно, и тем не менее через какое-то время его разбудил незнакомый странный звук. Рис заморгал, всматриваясь в темноту и стараясь определить, сколько времени он спал. А звук, между тем, нарастал, становился все громче и громче, словно гигантский пчелиный рой направлялся к ним по лощине, наполняя ее своим гулом. Этот гул то наступал, то удалялся, напоминая шум океанского прибоя – такой же грозный и магический. Рис еще немного повалялся, затем попытался все же определить, что происходит в природе. Однако спросонья ему что-то ничего путного не приходило в голову.
      Так что это? Это, явно, не ветер. Делмар никогда еще не слышал, чтобы ветер так выл. Да это уже, пожалуй, и не вой, а рев бешеного зверя. А вокруг них воздух затих так, что сухая травинка не шевельнется, а земля слегка подрагивает, словно испуганное животное. Внезапно одна из лошадей испуганно заржала. И тогда Рис не выдержал. Он сел и натянул сапоги.
      – Тедди… – он подбежал к девушке и потряс ее за плечо. – Тедди! Что-то происходит…
      Она вскочила, словно подброшенная пружиной, ругаясь и проклиная его:
      – Ах ты, негодяй! Убери свои лапы сейчас же… О боже!
      Только теперь она заметила, что происходит, и закричала уже совсем по-другому:
      – Быстрее распутывай лошадей, да режь ты путы к чертовой матери! И бежим! Сейчас тут все затопит!
      Рис бросился к лошадям и быстро разрезал веревки, спутывавшие им ноги. Животные стремительно поскакали прочь. Однако и Рис, и Тедди успели заметить, что один мерин не бросился вниз по каньону, а, найдя какую-то изломанную, крутую тропинку в стене, начал взбираться наверх. Тедди схватила Риса за руку и потянула вслед за лошадью. Но добраться до верха каньона они не успели. По руслу реки хлынул мощный вал воды. Он мгновенно затопил все узкое пространство, словно петлей, охватил ноги людей и потянул их вниз в бешеный водоворот. Отчаянно закричав, Тедди полетела вниз головой прямо в мутные волны. И Рис, не успев удержать девушку, не раздумывая ни секунды, бросился вслед за ней, стараясь изо всех сил держаться поближе к ней и уберечь от ударов о камни и утесы, на которые то и дело бросали их разъяренные волны. Крепко схватив девушку рукой, Рис отчаянно боролся с потоком, пытаясь остаться на поверхности воды и зацепиться за какой-нибудь выступ в стене каньона.
      Внезапно на одном из поворотов вода вынесла их прямо к сломанной ветром сосне, ветки которой зацепились за каменистый выступ. Они ухватились за дерево, переводя дух и радуясь этому, хотя бы временному, спасению. Тедди судорожно глотала воздух. С глазами, полными ужаса, она крепко вцепилась в толстый ствол и держалась за него изо всех сил, боясь быть смытой потоком. Рис тоже схватился за какой-то толстый сук и облегченно перевел дух, чувствуя, что спасен. Ему осталось только подтянуться к стволу и лечь на него, как вдруг ему в спину ударил валун, проносившийся мимо. От резкой, неожиданной боли Рис на мгновение потерял сознание, выпустил ветку и рухнул в воду. В ту же секунду сук обломился, и Делмара подхватило и понесло прочь от спасительного дерева и от Тедди вниз по каньону.
      До него донесся пронзительный крик Тедди:
      – Тимми! Тимми!
      – О боже! Кого она зовет? – успел еще подумать Делмар, и у него мелькнуло в голове, что так, кажется, звали ее брата. Наверное, она вспомнила, как погиб ее брат.
      А ревущий, бурный поток уносил его все дальше. Последнее, что он успел заметить, было белое пятно ее помертвевшего лица и дикий ужас в ее глазах.
      Рис никогда не был религиозным фанатиком, однако сейчас он всем сердцем молил бога о спасении, и, очевидно, его молитва была услышана ангелами, а может, и самим господом богом, потому что вскоре его толкнуло к краю каньона мощной волной.
      Пытаясь удержаться на поверхности воды, Рис хватался за все подряд торчащие в стене каньона выступы. И только в сотне ярдов от того места, где осталась Тедди, ему удалось ухватиться за одинокое, обляпанное грязью дерево. Его с такой силой ударило о ствол, что он закричал от боли, но все же, повинуясь инстинкту самосохранения, он еще крепче ухватился за скользкий ствол и почувствовал, как живительный воздух вновь наполняет его легкие.
      Спустя еще несколько мгновений, отдышавшись, Рис начал медленно карабкаться наверх к спасению, к жизни.
      До верха каньона расстояние было не очень велико. Однако стена была мокрой и скользкой, а руки Риса, израненные и избитые во время его вынужденного путешествия, постоянно срывались. И все же Рис хоть и медленно, но упорно полз наверх. Может быть, по дюйму в минуту, зная, что одно неверное движение, и он снова рухнет вниз, в бурлящий поток. Он полз, не оглядываясь назад, а когда однажды он бросил взгляд вниз, его замутило. Только-только он подтянулся на новый уступ, как внизу раздался грохот, и Рис увидел, что в воду обрушилось дерево, которое спасло ему жизнь.
      Когда его ноги стали на сухую, прочную почву, Рис сразу подумал о Тедди. Удалось ли ей взобраться наверх или она по-прежнему цепляется за шершавый сосновый ствол там, где он покинул ее? Рис стал кричать, звать Тедди и побежал назад по берегу, надеясь увидеть, надеясь, что она расслышит его голос за ревом воды.
      И действительно, Тедди услышала Риса. Его голос прозвучал для девушки настоящей райской песней, и она пришла в себя от потрясения, вызванного воспоминаниями о смерти брата. Сама Тедди была уже по плечи в воде, и, хотя ее ветка оказалась достаточно прочной, само дерево постепенно сдавалось под напором стихии. Девушка понимала, что, как только вода подмоет как следует берег, дерево вновь рухнет в воду, и она вместе с ним понесется по ущелью, и тогда бог знает, чем все кончится. Она отчаянно закричала, зовя Риса на помощь, и попыталась забросить ноги на дерево, но ей это не удалось. Тедди увидела, как Рис бросился на землю всего в четырех футах над нею, собираясь помочь ей, однако в эту самую минуту дерево не выдержало и переломилось. Часть ствола ударила девушку в плечо так, что она сразу перестала чувствовать руку и уже через мгновение, закричав, исчезла под водой, как когда-то исчез Тим. Она еще успела подумать, что ее просто разобьет о камни. Казалось, прошла целая вечность, пока Тедди удалось вновь вынырнуть на поверхность. Она успела заметить отчаянные попытки Риса добраться до нее и в последний раз закричала, моля его о помощи. Но тут же ей в открытый рот плеснула вода. Тедди закашлялась, захлебнулась и снова ушла под воду. Последнее, что она увидела, было по-мальчишески испуганное лицо Тимми, такое, каким она увидела его тогда, когда он скрылся под черной водой в тот страшный день.
      – Тимми! Тимми! – она тысячи раз представляла его смерть и думала о том, как ему страшно, должно быть, было умирать. И вот сейчас она уходит вслед за братом тем путем, теряя его, теряя всех. Внезапно тело девушки пронзила страшная боль. Особенно больно было голове, и Тедди показалось, что у нее голова отрывается от шеи. Девушка открыла рот, чтобы закричать, протестуя против смерти, не желая так рано уходить из жизни.
      О господи! Она и не думала, что умирать так больно!

      Рис успел дотянуться только до мокрых золотисто-каштановых волос Тедди, которые, будто водоросли, колыхались на воде, постепенно погружаясь в глубину. Он подцепил их сначала только пальцами и, отчаянно хватая скользкие длинные пряди, наконец, смог как следует ухватиться за нее. Тогда, преодолевая сопротивление бушующей воды, Делмар рванул изо всех сил, потянул и себя, и девушку вверх и спустя мгновение увидел, как из мутной воды потопа показалась вновь ее голова.
      Надеясь, что не вырвал ей все волосы, он уложил девушку на берегу. Глаза ее были закрыты, однако, когда он обтер ей лицо, Тедди закашлялась и замотала головой. Рис облегченно вздохнул – будет жить. Надеясь, что вода не перельется через берега каньона, он оттащил все-таки ее подальше и начал делать искусственное дыхание. Через пару минут девушка застонала, и он, перевернув ее на живот, стал еще сильнее нажимать ей на спину. Изо рта Тедди хлынула вода. Волосы прилипли к лицу, и она казалась ему похожей на мокрого котенка, которого только что вытащили из воды. И совсем как дикая кошка, она начала отбиваться и извиваться, стараясь освободиться из его рук.
      Наконец, она открыла глаза, поморщилась от боли в голове и прижала свои грязные, избитые руки к волосам.
      – О боже! – издала она звук, напоминавший глухое ворчание. – Ты что, хотел скальп с меня снять?
      Рис не обратил бы сейчас внимания на ее выходки, даже если б она начала драться с ним, а уж привычные ругательства и вовсе оставил без внимания и ответа. Он был слишком счастлив, что остался жив, рад тому, что жива она, поэтому просто промолчал.
      – Извини, пожалуйста, – минутой позже спокойно сказал он. – Твоему скальпу ничто больше не угрожает.
      Она стала приходить в себя.
      – Так ты за волосы меня вытащил?
      – Да.
      Он ладонями вытер ее бледное лицо, убрал со щек мокрые пряди.
      – Мне пришлось тебя вытягивать из воды, и у меня не было другого выхода. Ты ведь уже совсем ушла под воду, только волосы плавали еще на поверхности.
      Кожа Тедди была холодной, как лед. Лицо исцарапано о кору той сосны, возле которой она искала спасения. Ладони Риса нежно коснулись ее щек. Его сердце сжалось от нежности и жалости.
      – Ты прости, пожалуйста, что я причинил тебе боль. Если бы я мог поступить иначе, я бы ни за что не сделал бы тебе больно. Ни за что на свете!
      Тедди тихо застонала, только сейчас, наконец, начиная понимать, что именно Рис каким-то чудом умудрился вытащить ее из воды.
      – Ты спас мне жизнь! – почти шепотом произнесла она.
      – Пожалуй, да.
      – Никаких «пожалуй», – девушка закашлялась, очищая горло и легкие от остатков проглоченной воды. – Если б ты меня не выудил, я бы сейчас плыла по дну каньона вместе с прочим мусором. Если бы не ты, я бы точно погибла.
      – Пожалуй, да, – еще тише сказал Рис.
      Теперь Тедди вспомнила, что и его унесло водой, а, значит, и он был на грани жизни и смерти. Наверное, сейчас и Рис радуется тому, что остался жив. Он сумел каким-то образом найти путь к спасению и, выбравшись из бешеного потока, еще и ее спас. А если вспомнить, как она придиралась к нему и издевалась постоянно, то остается только удивляться тому, что он рисковал своей жизнью ради нее.
      И все-таки Тедди была рада, что именно он спас ее. Как ей было страшно, когда она поняла, что пришел конец и через минуту ее уже не будет. И как приятно сейчас чувствовать, что живешь и что впереди еще столько дней. Благодаря Рису, она выжила и победила смерть. Суровое испытание изменило Тедди. Она поняла, что любую проблему можно решить.
      После всего, что произошло, Тедди совершенно по-иному взглянула на Риса Делмара. Может быть, потому, что нахлебалась воды, а может быть, и по другой причине, но Рис перестал быть для нее врагом. Он возвышался над распростертой девушкой и казался ей величественным и гордым, словно языческий бог, только что совершивший один из своих подвигов и теперь ожидавший награды.
      Глаза Риса ярко блестели и казались маленькими копиями тех больших звезд, что сияли над их головами. Под прилипшей к телу мокрой и разорванной рубашкой угадывались сильные, упругие мышцы. Впрочем, и угадывать ничего особенно не приходилось, так как от рубашки мало что осталось, и он был, практически, обнаженным. От соприкосновения с острыми камнями и от воды одежда Тедди тоже сильно пострадала. Рубашка порвалась и едва держалась на одном плече. Вряд ли она отвечала теперь своему прямому назначению: укрывать тело хозяйки от нескромных посторонних взглядов.
      Что было, действительно, по-настоящему важно, так это то, что они оба выжили и будут жить, и увидят яркое восходящее солнце, несущее миру тепло и свет нового дня.
      С волос Риса на шею Тедди стекла струйка чистой, холодной воды. Она попала прямо в ямочку между ключицами, и серебряные капли медленно потекли между ее мягко вздымающимися грудями. Рис не мог оторвать глаз от этих подрагивающих капель. Ему показалось, что он сам чувствует дрожь ее тела, когда холодные капли прикоснулись к ее коже.
      Внезапно они посмотрели друг на друга. Рис стоял на коленях, наклонившись над Тедди, в той самой позе, в которой делал ей искусственное дыхание. И вдруг им обоим показалось, что между ними пробежала какая-то электрическая искра, и от нее стало тепло и даже жарко. И Тедди подумала, что все происходящее сейчас – лишь прелюдия к чему-то более прекрасному. У нее и у Риса появилось ощущение, будто в них попал в этот момент разряд молнии. И Делмар понял, что наступает та самая минута, когда еще чуть-чуть, и он потеряет голову.
      Огонь, который в нем сейчас вспыхнул, грозит испепелить и его, и Тедди, и весь мир.
      – О боже, Тедди! – прошептал он. Однако, голос его показался девушке громче громового удара, и когда он наклонился над нею, его дыхание опалило ей кожу сильнее пламени.
      От прикосновения сильных мужских рук кожа Тедди загорелась, и она вдруг поняла, что сейчас хочет только одного. Она хочет его! Хочет доказать, что будет жить вечно! Будь проклята смерть! Она страстно желала Делмара, так же, как желала глотка свежего чистого воздуха в ту минуту, когда Рис вытащил ее из воды.
      – А, черт! – прошептала она, и руки девушки простерлись к нему, обвились вокруг сильной, крепкой шеи мужчины. Она силой притянула Риса к себе, подставила свои холодные, дрожащие губы его губам, горячим и жаждущим и почувствовала холодок его зубов и легкие, мимолетные прикосновения языка. Кровь зашумела в ушах, заглушая гул воды, и лунный свет, освещая лицо Тедди, казалось, своим безумным, красно-золотым сиянием лишил их рассудка. Девушка выдохнула его имя, не сдерживаясь, всхлипывая от радости, когда сильные, мужские руки срывали с нее то, что осталось от рубашки. Мужские пальцы, не встречая сопротивления, стремительно скользили по ее атласной коже, легко взбегая на холмы и ныряя во впадины ее тела. Остатки одежды превратились в тяжелые цепи, и Тедди возненавидела эти влажные вериги. Она не знала, сама ли попросила Риса убрать их или Рис догадался сам, но, когда почувствовала, что с нее соскальзывают последние покровы, она вдруг словно опьянела от буйной радости.
      Она бы закричала от наслаждения, если бы он не накрыл ее губы своим ртом, жадно выпивая медовое дыхание девушки.
      Рис задыхался от волнения и нежности. Лежащая под ним девушка казалась ему мягкой, словно облако, и благоуханной, словно целое поле прекрасных цветов. Волосы Тедди чудесным покрывалом укрывали ее стан, лежали на плечах. Медленно, осторожно и нежно Рис запустил пальцы в эти влажные золотистые струи и поднес их к своим губам. От прикосновения шелка ее волос Делмар задрожал всем телом. Снова и снова произнося шепотом ее имя, Рис лег рядом с Тедди.
      Как она нежна! Она нежнее первой весенней земли! Ее поцелуи падали на его лицо, словно капли теплого летнего дождя и будили его желание, как дыхание весны будит спящую природу. Он прижал девушку к себе, с наслаждением ощущая ее беззащитную наготу под своими ладонями и чувствуя, как дрожит ее гибкое, тугое, словно натянутая струна, тело.
      Тедди бросало то в жар, то в холод, она извивалась и билась, отдавая себя и желая его, и в то же время опасаясь, что все сейчас закончится, и не имея сил остановить то, что сама же начала. А руки Делмара все так же нежно ласкали ее груди. Он слегка надавливал на них, нежно мял и тискал, и это было восхитительно! Их вершины напряглись и слегка восстали, а соски девичьих грудей набухли, словно розовые бутоны. От прикосновения мужских ладоней Тедди бросило в жар, затем сразу охватил холод, такой, будто подул ледяной ветер. Но в следующее мгновение губы Риса скользнули по горлу девушки, и лед мгновенно растаял, а вместо него вновь вспыхнул костер.
      Она громко, жалобно и беспомощно застонала, чувствуя, что снова тонет, только на этот раз тонет в океане желания. Тихо шептала она его имя, снова и снова умоляя его не разжимать объятий. Чувствуя, что распадается на атомы от каждого прикосновения мужских рук, от тепла его ладоней. Она умирала во всепоглощающем пламени страсти и возрождалась вновь к жизни, как птица Феникс.
      Казалось, что из глаз Риса струятся темно-синие потоки света. Чистый, теплый океан желания пьянил девушку, мягко баюкал на своих широких волнах и уносил вглубь на дно, туда, где вихрились потоки серебристой страсти. Словно в забытьи, Тедди почувствовала, как мужчина лег на нее, и ее руки судорожно обвились вокруг него – он стал ее миром, и не осталось ничего, кроме его крепких, будто отлитых из металла мускулов. Впившись пальцами в его бедра, она потянула мужчину на себя, с готовностью распахиваясь ему навстречу. В холодном лунном свете твердое, прохладное тело Риса показалось ей прекрасной античной статуей, внезапно ожившей от прикосновения ее пальцев.
      Того, что произошло потом, она не ждала – этого не могло быть! Весь ее скудный опыт общения с мужчинами говорил о том, что за этим должны последовать боль и стыд. Однако Тедди даже не поняла, каким образом Рис проник в нее. Но это случилось и было так прекрасно! Он был таким нежно-твердым, таким настойчивым и бережным, что она от неожиданности и радости громко вскрикнула и тут же задохнулась от счастья и наслаждения. Ей казалось, что это длится целую вечность. Исчезло все, и осталось только восхитительное движение мужского тела над ней и в ней. Словно нежные, трепетные языки пламени проникали в нее, и она просилась навстречу им, желая, чтобы они наполнили ее глубже… глубже!
      Где-то ревел поток, звенели хрустальные, звездные сферы, и Тедди взмывала вверх вместе с потоками лунного света, и на нее проливался звездный щедрый дождь. Ногти девушки впились в кожу Риса, она спрятала лицо у него на груди, не думая больше ни о чем, желая только одного, чтобы не останавливались эти нежные толчки, сотрясающие ее тело и наполняющие любовью. И, словно почувствовав ее желание, мужчина становился все больше и тверже, теперь он заполнил ее всю, его движения стали стремительными и мощными. Она едва успевала подставить себя под эти ослепительные протуберанцы и затем вздохнуть полной грудью, чтобы в следующий момент громко вскрикнуть от разрывающего ее наслаждения. Тедди не знала, чем это закончится, но она хотела и страшилась конца. Она не знала, что ее ждет в конце этой прекрасной дороги. И вдруг… на самом взлете, на самой высшей точке этого ослепительного полета Тедди почувствовала, что обрушивается в феерическую реку экстаза, полыхающую слепящим сиянием, и в следующее мгновение волны этой реки подхватили ее и понесли вдаль. И все чувства сгорели в этом невероятно прекрасном огне…
      Они долго лежали, не разжимая объятий, наслаждаясь наступившим покоем и близостью, пока их разгоряченные тела не почувствовали окутавшую их ночную прохладу.
      – Мил… Тедди, – прошептал Рис, – мне страшно не хочется тебя отпускать, но надо. Необходимо разжечь костер, чтобы просушить одежду и…
      Тедди медленно села, сжала колени и обхватила их руками, глядя, как Рис ищет в мокрых карманах сухие спички, чтобы разжечь огонь. Ей почему-то было неуютно. Глядя на Риса, Тедди желала, чтобы он оказался вновь рядом с ней и чтобы его руки обнимали ее. Безразличие было ей защитой, оборонительной стеной, и вот теперь она его лишилась. Внезапно Тедди сказала:
      – Думаю, что мне следует знать на будущее, что это так бывает.
      Рис обеспокоенно посмотрел на нее, бросил искать спички и подошел к девушке.
      – Что с тобой? Ты разочарована? Может, я слишком поторопился?
      – Да нет, черт побери! Никто не поторопился, ты сам знаешь! Но вот это меня и беспокоит.
      На его лице мелькнула улыбка, словно луч света в розовом небе. Он понял, что Тедди испытала с ним полное удовлетворение, хотя вовсе и не надеялся на то, что этого удастся достичь сразу.
      – Я очень рад, что тебе было хорошо, – тихо произнес он.
      – Иди к черту! Я не сказала вовсе, что мне было приятно! – вспыхнула девушка. – Я даже не знаю, как это случилось, черт возьми! Это купание совершенно вышибло из меня весь рассудок!
      – А может, наоборот, оно помогло тебе, – сказал он. – То, что произошло сейчас с нами, – это так прекрасно! И случилось это все потому, что должно было случиться. Нет никакой другой причины.
      Он говорил эти слова тихим, звенящим от напряжения голосом, чувствуя, что не только Тедди поражена глубиной охватившей их страсти, но и с ним самим происходит нечто удивительное. Делмар цинично думал, что просто хочет переспать с ней для собственного удовольствия. Однако это уже произошло, а его желание стало еще сильней. Он хочет ее бесконечно. И Рису показалось, что теперь так будет всегда. Ему почудилось на мгновение по выражению ее глаз, что она поверила в его искренность, и он не одинок в своем желании. Но внезапно на ее лицо набежала туча, и она превратилась в прежнюю упрямую Тедди. Девушка скрестила руки на груди и, откинув голову назад, глубоко вздохнула и сказала:
      – Ладно. Больше это не повторится! Ну, а теперь… собираешься ты разжигать костер или нет?

      Сломанное колесо, изувеченные оглобли, несколько лоскутов кожи, изломанные останки лошадей – вот все, что осталось от похищенного дилижанса компании «Геймбл Лайн», когда вода схлынула из каньона, в который Тавиз сбросил и повозку, и животных.
      Тедди и Рис стояли на краю обрыва, глядя вниз на эти жалкие обломки, внутри у Тедди все дрожало от боли и горя. То, что она видела, было чудовищно. Тедди не могла поверить в то, что Адамс мог пасть так низко. Даже для этого нечистоплотного человека происшедшее было слишком. Но если не он… кто же тогда в ответе за случившееся? Обычные бандиты не потащили бы дилижанс за двадцать миль от места происшествия и не сбросили бы его в пропасть.
      – Ни почты, ни дилижанса – ничего! – с горечью проговорила Тедди. Она сидела в седле одной из лошадей, которую они нашли после той ужасной ночи. Ей удалось разыскать и свою поклажу. Помятый кожаный мешок лежал, придавленный тяжелым камнем. Большая часть содержимого сумок исчезла, но кое-что осталось. Она нашла мокрую рубашку, которую быстро высушило солнце. Несмотря на утрату питьевой воды и продуктов, Тедди настояла на продолжении поисков, и вот теперь она видела, что все их усилия были напрасны. Девушка с силой сжала поводья, так, что побелели костяшки пальцев, и повторила:
      – Ничего!
      – Какая бессмыслица, – отозвался Рис, не зная, как выразить свое сочувствие девушке и с сожалением глядя на ее искаженное болью лицо. У нее новая потеря. И пусть на этот раз она потеряла не друга, не близкого человека, эта утрата не менее тяжела.
      Посмотрев вновь на девушку, он спросил:
      – А без этого дилижанса ты сможешь работать нормально?
      – Тебе-то чего беспокоиться! – резко и недружелюбно ответила она. – Я еще не разорена! «Геймбл Лайн» будет существовать, хотя бы мне пришлось самой сопровождать каждый рейс.
      Резко дернув поводья, Тедди развернула лошадь и разъяренно посмотрела на Риса:
      – Получишь ты свои деньги! Можешь не беспокоиться!
      Он сел на лошадь позади нее и тихо сказал:
      – Да мне, в общем-то, наплевать! В настоящий момент, по крайней мере.
      В следующее мгновение Тедди почувствовала, как ее волосы на затылке колышутся от горячего дыхания мужчины. Она вздрогнула и подалась вперед.
      – Бьюсь об заклад, что совсем не наплевать, – хмыкнула девушка.
      Всю первую половину пути обратно на станцию Тилтонов Тедди молчала и не говорила с Рисом. Она боялась, что если откроет рот, то может сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. Ему вовсе нет необходимости знать о том смятении, в котором находится ее душа, или о том, что как только она чувствовала за спиной его крепкое, сильное тело, сердце у нее начинало биться так сильно, что у нее останавливалось дыхание. Думать о нем, чувствовать прикосновение его рук, вспоминать его поцелуи, такие жадные, как будто он боялся умереть, если не поцелует, – все это было и мучительно, и приятно, и переполняло сердце сладкой болью. И она хотела его! Хотела даже сейчас, в эту минуту.
      Черт побери! Она не должна думать о нем. Только не о нем! В ее жизни не найдется ни времени, ни места для человека, который пытается превратить ее в одну из этих легкомысленных, болтливых кумушек в длинных платьях, готовых всю ночь просидеть у окна и ждать, когда же приедет их муженек. Нет! Она никогда не станет такой! Никогда!
      То, что случилось с ними, было ошибкой, случайностью, которой бы никогда не было, если бы их не подхватил тот поток и она не оказалась на грани смерти. Конечно, это было ошибкой. Страшной ошибкой – снова и снова пыталась уверить себя Тедди. И все же она чувствовала, что до конца ей так и не удастся убедить себя в этом. Наоборот, все больше и больше эта смертельная опасность, пережитая ими, сближала их. Она была причиной ее падения.
      Внезапно Рис почувствовал гнев и спросил себя: неужели он способен в ней вызывать только раздражение?
      Однако в следующее мгновение он вспомнил, как она прижималась к нему. Ему вновь послышались ее тихие стоны, когда он держал девушку в объятиях. Нет, нет! Он не должен на нее сердиться! Да, он был нужен Тедди. Она хотела его больше жизни.
      Рис тоже испытывал противоречивые чувства. Отныне он обречен желать Тедди и думать о ней. Он не ждал и не хотел этого. Это было неправильно! Он не считал себя частью этой грубой, дикой страны и жалел о том, что позволил себе увлечься этой женщиной, такой же дикой, как и ее страна. Рису больше нравились изысканная пища и прекрасное шампанское. Он предпочитал их еде, приготовленной на костре, и сырой воде, зачастую довольно грязной. И ему нравились элегантные, удобные спальные комнаты намного больше, чем запорошенные песком мешки, на которых приходилось спать здесь.
      Рис тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь! Эта девушка вошла ему в плоть и кровь. И все-таки их союз не имеет будущего. У него проблем более чем достаточно. И ему не нужны чужие, особенно проблемы Тедди. У него и так уже болит сердце, когда он думает о ней. Он не хочет, чтобы она поселилась там.
      Лошадь трусила медленной рысью по каменистой пустыне. Рис скользнул вперед по мокрой от пота лошадиной спине и ткнулся в спину Тедди. Он еле удержался, чтобы не обнять ее за талию и не прижать к себе. Безумное, всепоглощающее желание охватило его, словно говоря Делмару, что он лжет самому себе. Тедди нужна ему, нужна настолько, что ради нее он готов отказаться от привычного ему мира.
      Лошадь оступилась. Рис инстинктивно обхватил Тедди одной рукой и почувствовал, как ее груди колышутся от дыхания. Горячее, словно пламя, желание окатило его волной. И он снова забыл обо всех своих заботах и тревогах. Он хотел ей сказать, что она может забрать его долю, и не сказал только потому, что его доля в компании была тем единственным, что связывало его с Тедди. Он не был готов порвать эту связь, нелогичную, невозможную, неизвестно куда ведущую. От его прикосновения Тедди испытала такую же бурю чувств. Ее наполнил ужас, и кожа снова вспыхнула. Тедди оттолкнула его руку. В конце концов, это невозможно! Из-за этого щеголя она забывает обо всем на свете и думает о таких вещах, о которых просто нельзя думать. Нельзя! Дыхание у него теплое, а у нее мороз по коже бежит. Желание захлестнуло ее, как тот поток в каньоне…
      Тедди нахмурилась. Все, хватит! Нельзя жить, постоянно думая о нем, постоянно ожидая его прикосновения и загораясь при одной мысли о его поцелуях. Жаль, что пока нет возможности заплатить ему эти чертовы деньги, отправить его вон из города и забыть, забыть о нем! Впрочем, у нее тут же мелькнула мысль, что, если бы она даже и смогла все это сделать, она, наверное, не стала бы выкупать его долю.
      – Господи! – раздраженно проворчала девушка. – Ну и клячу ты выбрал! Нам лучше спешиться и повести нашего мерина в поводу, пока он не сдох на обратном пути.
      Она стремительно перебросила ногу и соскользнула на землю, не отпуская поводья.
      – Ну, как хочешь, Тедди, – Рис тоже спрыгнул, не меньше спутницы радуясь возможности быть от нее подальше, и они так и пошли дальше пешком, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Голодные и уставшие, испытывая страшную жажду, они пришли на станцию Тилтонов уже после захода солнца. Там Тедди с радостью узнала, что последние два рейса прошли четко по расписанию, и Бо с довольным видом сообщил, что Руп тоже благополучно добрался до Вишбона. Так что пока все более или менее пришло в норму.
      На следующее утро, как следует отдохнув и набравшись сил, Тедди с Рисом оседлали своих лошадей, собираясь отправиться обратно в Вишбон.
      – Я прослежу, чтобы тебе возместили стоимость лошади, которая утонула, – пообещала девушка Тилтону. – А вы тут, ребята, все-таки посматривайте за порядком и будьте осторожны.
      – Можешь на нас положиться, – хором ответили братья.

* * *

      Когда Рис и Тедди в полдень того же дня подъехали к последней станции перед городом, Портер Ландау уже ожидал их, задумчиво пережевывая табак. Увидев их, он поднес одну руку козырьком к глазам, а другой приветственно помахал над головой.
      – Руп говорил, что вы будете ехать вскоре после него, – сказал он и, звонко хлопнув по крупу одну из лошадей, стоявших в загоне, спросил:
      – Ну, и что вы обнаружили?
      – Обломки дилижанса на дне каньона, – мрачно ответила ему Тедди. Портер сокрушенно сплюнул табачную жвачку в пыль себе под ноги и покачал головой:
      – Так что же, выходит, эти бандиты угнали дилижанс только ради забавы, а потом скинули с обрыва?! Так, очевидно.
      – Они просто злобные псы! – воскликнула Тедди.
      – И это, конечно, – согласился Портер. – Что-нибудь узнали о том, кто это сделал?
      Тедди покачала головой.
      – Нет. Мы попали под грозу, потеряли в каньоне лошадь и не смогли продолжать поиски бандитов. – Она спрыгнула с седла и отряхнула пыль с рукавов рубашки.
      – Ну, и что будем делать, Тедди? – Портер снял кожаную ременную петлю, которой были заперты ворота загона. Затем, в ожидании ответа, отворил их, вышел навстречу приехавшим и снова тщательно запер за собой.
      – А делать мы будем, Портер, вот что! – сказала девушка, продолжая отряхиваться. – Прежде всего, наймем еще людей, чтобы удвоить количество охраны. Эти негодяи должны будут в другой раз подумать, прежде чем нападать на мои дилижансы и грабить их.
      Сама в эту минуту искренне поверив в то, что планы ее не просто благое пожелание, а реальное дело, Тедди добавила:
      – Все, что нам сейчас надо, это найти людей на эту работу. «И заплатить им…» – мысленно закончила она.
      – Вообще-то я неплохо стреляю, – вдруг подал голос молчавший до сих пор Рис. – Пока этих налетчиков не изловят, я мог бы быть вторым охранником на каком-нибудь из маршрутов.
      – Ты?! – изумленно выгнула брови Тедди. – Зачем это ты собираешься так рисковать?
      – Но почему бы и нет? – пожал плечами он, хотя, если сказать по правде, он и сам не знал, зачем. – В конце концов, у меня тоже есть определенная заинтересованность в том, чтобы «Геймбл Лайн» не разорилась. По крайней мере, пока не получу деньги.
      – Давай, рассказывай, – фыркнула Тедди, старательно скрывая теплое чувство, в это мгновение вспыхнувшее у нее к Рису. – Ты сначала докажи, что вообще умеешь стрелять.
      – У меня как раз найдутся старые бутылки, – ухмыльнулся Портер, любивший такие развлечения. – И где-то завалялся «винчестер».
      Как Тедди ни старалась, как ни меняла дистанцию до мишеней, Рис разбил десять бутылок, потратив на них только десять патронов, и сделал это легко, словно играючи.

* * *

      – Хорошо, – сказала Тедди, изумленная и приятно удивленная меткостью Риса. – Теперь, если ты сможешь сделать то же самое, находясь на едущем дилижансе, не побоишься выстрелить в человека, то можешь стать отличным стрелком.
      – Отличным? – переспросил Рис, улыбаясь.
      – Да, отличным! – ответила Тедди. – И имей в виду, ты добровольно берешься за эту работу! Так что потом не жалуйся на меня, если тебя подстрелят в первом же рейсе.

* * *

      Следующее нападение случилось не в том рейсе, с которым отправился Рис. Тавиз, бывший меткий стрелок, ранил обоих охранников и возницу, устроив засаду в узком месте между горами по дороге на Юму. Испуганные лошади понесли, однако бандиты, заарканив коренника, смогли остановить бешено мчавшийся дилижанс. На этот раз дилижанс и люди остались целы, но почта и пять мешков золотого песка исчезли. Кроме того, «Геймбл Лайн» лишилась еще троих своих работников. И в довершение всех несчастий Тедди получила телеграмму от Кейба Нортропа, в которой говорилось, что он собирается прибыть в Вишбон на следующей неделе, чтобы обсудить происходящее. Уже всего этого хватило бы для того, чтобы свести в могилу любого человека. А дело осложнялось еще и тем, что Тедди постоянно думала о Рисе Делмаре. Особенно невыносимо становилось по ночам, когда мысли не были заняты дилижансами и охранниками. Тогда она лежала без сна в своей постели, беспокойно металась, сбивая в ком простыни, и вспоминала ту ночь любви с ним.
      А он, черт бы его взял, отлично поладил со всеми людьми. Отправляясь в рейс, он одевал длинный холщовый пыльник, и в своей низко надвинутой на лоб шляпе, с длинноствольным ружьем за спиной выглядел, как настоящий кавалерийский офицер. Тем более, что на лошади он сидел превосходно.
      Джастин Блэлок тоже так думала и тщательно следила за тем, чтобы Рис, отправляясь в рейс, непременно брал с собой какое-нибудь аппетитное кушанье, приготовленное на кухне Мей.
      Тедди до смерти надоела эта юная особа с телячьими глазами, которая взяла обыкновение прибегать в офис «Геймбл Лайн», держа в руках корзинку с любовно упакованным в нее завтраком. Тедди раз попыталась поставить на место дочку шерифа, объяснив, что пообедать охрана и возница могут на станциях, где для них специально готовят. Но девица не обратила на ее слова ни малейшего внимания.
      – Глупости это все, – доверительно ответила Джастин. – Я принесла ему свежие сандвичи и пирожные. – И, покраснев, добавила:
      – Мей всегда говорит, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
      Тедди не смогла бы точно сказать, что она испытала от слов Джастин, однако все же взяла, хоть и с недовольным видом, корзинку у девушки и сказала:
      – Ладно, черт с тобой, я передам это ему. А теперь – брысь!
      Однако Тедди ошиблась, подумав, что смогла припугнуть Джастин нелюбезным приемом. Уже на следующий день девушка впорхнула в контору с другой корзинкой. И если бы еще только одна дочка шерифа втюрилась в него. А то ведь стоило только Рису сесть верхом, и Тедди без труда могла насчитать уже с дюжину красоток в окнах Вишбона, лелеющих надежду, что он одарит их своим взглядом. Самое же ужасное заключалось в том, что Тедди самой страшно хотелось, чтобы синие глаза Делмара посмотрели на нее.

* * *

      Перриш Адамс стоял возле красной полированной двери «Алмаза». Только-только раскурив сигару, он выглянул на улицу и вдруг увидел, как по ней проехал дилижанс, рядом с которым в качестве охранника ехал верхом Рис Делмар. Адамс грязно выругался, швырнул на землю сигару и со злостью раздавил ее каблуком.
      Затем он отворил вращающиеся двери и резко позвал Бойда Смита, который в этот момент стоял у стойки бара и как раз собирался погрузить свои губы в первую за сегодняшний день кружку с пивом. Услышав зов Адамса, Бойд недовольно поморщился, неохотно поставил пиво на стол и направился к хозяину.
      – Звали меня? – спросил он.
      Адамс внимательно огляделся кругом, чтобы убедиться, что улицы пусты, и сказал:
      – Да, я хочу, чтоб ты поехал к Тавизу. Делмар снова отправился в Юму. Нарисуй Тавизу его портрет и передай ему, что с французом ничего не должно случиться. Мне нужно, чтобы Делмар был жив и здоров, когда будет упрашивать меня выкупить свою долю.
      Рот Бойда Смита наполнился слюной, когда он подумал о холодном пиве, оставшемся на стойке бара, и о том, что в поисках Тавиза ему придется отправиться в невыносимую, жаркую пустыню.
      – Могу и поехать, если вы хотите, – ответил Бойд, лихорадочно отыскивая причину, чтобы не ехать. – Только я думаю, что это будет напрасная трата времени. Сегодня Тавиз не собирался вообще нападать. Вы ведь уже сказали ему, чтобы он давал охранникам дилижансов немного отдохнуть и расслабиться.
      Бойд тут же пожалел о сказанном, потому что в следующую секунду черные, словно бездна, глаза Адамса остановились на нем и голос хозяина салуна прозвучал, как голос судьи, выносящего смертный приговор.
      – Я плачу вам не для того, чтобы дважды повторять свои приказы! – тихо произнес он, но у Бойда забегали мурашки по коже. – Быстро седлай свою клячу и отправляйся к Тавизу!
      – Да, сэр!
      Бойд только каблуками не щелкнул. Не могло быть и речи, чтобы возвратиться в салун и допить свое пиво. Развернувшись, он стремительно ринулся по улице в конюшню, где стояла его лошадь, понося про себя Адамса страшными ругательствами. Он очень боялся встретиться снова с Тавизом, однако, по справедливости следовало признать, что Перриш Адамс в гневе был не менее опасен, чем Тавиз. Поэтому Бойд послал мальчика в лавку к Пенроду за припасами и вскоре уже был готов выехать. Будь он проклят, если ему хоть на пенс нравится эта чертова работа! Да и общество, с которым он должен встретиться, тоже не из лучших. Одно утешает, что Адамс платит хорошо.

* * *

      Норин Адамс, одетая в вызывающий наряд ярко-алого цвета с золотым шитьем, вышла на улицу как раз вовремя, чтобы шокировать своим нарядом почтенную матрону, проходившую мимо, и услышать, как Адамс грозится, что больше у него никто не получит ни пенса.
      – За исключением меня, – нежно промурлыкала она, приближаясь к мужу. – Помнишь, дорогой, как сегодня ночью ты говорил мне, что я такая же приятная, как золотой рудник, что владеть мною так же хорошо, как золотой шахтой.
      Адамс откусил кончик сигары и сплюнул на дорогу.
      – Да, Норин, ты очень полезная собственность.
      С выражением озабоченности на лице он чиркнул спичкой о каблук, затем сложил руки лодочкой и, раскурив сигару, продолжил:
      – Теперь и настало время – использовать тебя с еще большей пользой.
      – Это как?
      – Это будет называться страховым полисом. Его улыбка стала хищной. У него зародился еще один план, как завладеть долей Делмара, и составной частью этого плана должна была стать Норин. Когда она захочет, она любого мужика наизнанку вывернет. Адамс не допускал и мысли, что какому-то французишке удастся устоять перед сиреной, подобной Норин, или сохранить свое состояние, связавшись с нею, так как она и умела больше любой салунной девочки, и стоила больше их, всех вместе взятых.
      Норин не любила, когда он принимал решение за ее спиной. Ее угрюмое лицо ясно показало это.
      – Перриш, – сердито произнесла она. – Иногда ты бываешь туп, как пробка от бутылки.
      – Подожди вязаться в узлы, крошка, – ответил он спокойно. – Эта работа придется тебе по душе.
      Он увидел, что у Норин проснулось любопытство. Она взяла его под руку, и ее длинные ногти стали тихонько царапать ему кожу. Она внимательно слушала слова хозяина «Алмаза».
      – Я хочу, чтобы ты подмазалась к французу, который почти каждую ночь заходит к нам выпить.
      – Это ты про того красавчика?
      – Да, про того, около которого все время трется Хонор. Посмотрим, может, тебе удастся добиться большего. Мне нужны бумаги, которые есть у француза. Если он не захочет денег, то может, ему еще что-нибудь надо.
      – Как далеко мне можно с ним зайти? Норин облизнула свои ярко-красные губы и с подозрением уставилась на мужа. Это дело ей явно нравилось. Но она лучше кого-либо знала цену словам Адамса.
      – Заставь его чувствовать адский голод, но не утоляй его. По крайней мере до тех пор, пока я не скажу.
      – Мадам! Сэр!
      Они и не заметили, как возле них остановился рыжеволосый, с пышными бакенбардами и бородой англичанин, который и прервал их разговор. А тот продолжал:
      – Я приезжий в вашем городе и ищу какое-нибудь приличное место, где можно было бы выпить стаканчик хорошего виски.
      – В таком случае, вы у цели, – на лице Адамса засияла самая дружелюбная улыбка из всех, когда-либо виденных в этом городе. Приезжий, кажется, был человек, который без особых страданий расстанется со своими деньгами, поэтому Адамс сделал шаг в сторону и широко распахнул дверь перед новым посетителем «Алмаза».
      – Пройдите, пожалуйста, к бару, – предложил он, – и скажите там человеку, что первый стакан за мой счет.
      – И кого я обязан благодарить? – вежливо осведомился англичанин.
      Адамс поклонился и представился:
      – Меня зовут Перриш Адамс, я – владелец «Алмаза». Слежу за тем, чтобы любого человека у нас первоклассно обслужили, да и вообще, чтобы люди могли спокойно и хорошо отдохнуть.
      Рыжеволосый иностранец приподнял шляпу и произнес с любезной учтивостью:
      – Позвольте вас заверить, что ваше радушие меня просто потрясло. Я – Дерби Сьюард.

      Дерби Сьюард был приглашен на ужин на следующий вечер. Это Ада Пенрод пригласила его в скромный домик брата, и, как ожидал Сьюард, знакомство с этой женщиной принесло немедленные дивиденды. Миль Пенрод, ее брат, достаточно словоохотливый человек, с легкостью поддержал разговор о людях, недавно приехавших в Вишбон, и очень скоро упомянул о французе по фамилии Делмар.
      Сьюарда поразило, что Делмар живет открыто и даже не сменил имя. Хотя, с другой стороны, в этом не было ничего удивительного: если бы у Делмара была хоть крупица ума, то он мог бы и вообще не уезжать из Лондона.
      – Вишбон – неплохое место для начинающего новую жизнь, – поучительно говорил Пенрод. – У нас тут есть народ разного сорта. Главным образом, конечно, фермеры и ковбои, которые вечно ищут способ быстрее и легче разбогатеть. Однако есть тут и торговцы, и служащие. Там, в горах, есть даже один классный доктор. Правда, он с большей охотой роется в камнях, чем в костях.
      – Действительно, уйма интересных парней, – иронично согласился Сьюард. – Как я понимаю, проблем с материалом для моих статей у меня не будет.
      – О, да! – воскликнула Ада. – Да мы с Милтом можем вам рассказать практически обо всех. Любой, кто приезжает в Вишбон, обязательно хоть раз да заходит в магазин брата. Каждому ведь надо то одно, то другое: снаряжение, припасы. А еще ведь и почта у Милта в магазине. Надо отправить письмо – идут к нему.
      Для сегодняшнего вечера Ада надела свое лучшее платье из розового шелка, которое выглядело немного странно в сочетании с багровым цветом лица. Но оно ей так понравилось, что она не могла удержаться от соблазна и не купить его.
      – Я уверена, что Милт не будет против, если вы иногда будете навещать нас, чтоб встретиться с некоторыми посетителями магазина.
      – О, конечно, это без сомнений, – уверил Милт. – Обычно тут бывают один-два старателя, которые меняют немного песка на разные нужные вещи.
      – Чрезвычайно буду вам благодарен, – ответил Сьюард с чувством. – Можете быть уверены, я обязательно воспользуюсь вашим гостеприимством.
      Выдержав для приличия паузу, он поднес белоснежную салфетку к лицу, обтер рот и бороду.
      – А вот интересно, однако, – произнес он дальше, – что происходит с теми обитателями, которые не становятся старателями?
      – А таких совсем немного, – охотно ответил Милт Пенрод. – В этом году, по-моему, только Рис Делмар не поднялся в горы. Я, кажется, уже говорил о нем. Да еще тот парень, его слуга. Вот, пожалуй, и все. – Милт покачал пальцем, призывая к вниманию, пока сам прожевывал кусок бисквита. Закончив с этим, он продолжил:
      – А теперь самое странное и интересное для вас: этот Делмар такой щеголь, каких вы никогда и не видывали. Вот представляете, он стал охранником дилижансов. А слуга этого парня бросил его и сейчас организует игру в «фараон» в «Колоколе» – это второй наш салун.
      – Интересно, – кивнул Сьюард и улыбнулся Аде, от чего сердце женщины затрепетало. Но я хочу ограничиться темой путешественников, заблудших душ, да еще, пожалуй, старателей. Позвольте выразить вам благодарность за все, что вы мне сегодня рассказали.
      Чуть позже, в этот же вечер Сьюарда ждала еще одна, едва ли не самая крупная, удача. Ада сказала, что поскольку с гостиницами в городе дело обстоит из рук вон плохо, то он мог бы считать себя их гостем на все время своего пребывания в Вишбоне.
      Изобразив подобающие случаю восторг и удивление, он согласился.
      – К тому же, так нам с Милтом будет проще познакомить вас с теми, кто может быть вам интересен, – продолжала Ада рисовать ему все выгоды жизни в домике ее брата.
      Естественно, Сьюард снова выразил благодарность сестре с братом за их гостеприимство.
      – Я обязательно должен буду упомянуть в одной из своих статей о вашем альтруизме, милая леди, – добавил он.
      Ада Пенрод, услышав такое, сразу воспрянула духом и принялась болтать без умолку, совершенно вне себя от радости, что столь искусно вынудила англичанина дать это обещание.

* * *

      Сьюард принял решение сходить в «Колокол» в этот же вечер, чтобы встретиться с Люсьеном Бурже, который был слугой Делмара. Если этот парень откололся от Делмара после того, как последовал за ним из самого Лондона в Аризону, уж, наверное, он не слишком пылает любовью к своему бывшему хозяину. Наверное, что-то такое между ними произошло.
      По опыту Сьюард знал, что обиженные слуги всегда охотно рассказывают всякие любопытные вещи о людях, которым когда-то служили. А он как раз хотел как можно больше узнать о планах Делмара и об образе его мыслей. Только после этого он и примет решение, убить ему этого француза или, наоборот, продать ему Нокса. В особенности, Сьюард надеялся выяснить, знает ли Делмар хоть что-нибудь о наследстве, ждущем его в Лондоне. По всей видимости, придется принять участие в партии «фараона», чтобы поговорить с хромым французом. Да и потом, будет вовсе не плохо, если ему удастся поймать удачу за хвост и выиграть какую-то сумму. Однако когда до закрытия салуна оставалось уже полчаса, Сьюард все-таки обрадовался, что картежники разошлись и оставили его с Люсьеном наедине. Сьюард выбрал момент и рассказал Люсьену, кто он такой и зачем приехал в Вишбон.
      – Я собираюсь написать несколько статей для своей газеты. Думаю, мне следовало бы сделать вас героем одной из них.
      Люсьен отрицательно покачал головой. Ему нравилась жизнь, которой он теперь жил, а большую часть своего прошлого он хотел бы забыть и никогда не вспоминать.
      – Месье, – сказал он – думаю, что вы сможете себе найти лучшую тему и лучшего героя.
      – Уж и не знаю, смогу ли, – настаивал Сьюард. – Я слышал, что вы приехали сюда в качестве слуги, а затем потеряли свое место. Не думаю, что у вас сохранились слишком теплые чувства к вашему хозяину, который выгнал вас.
      – Ну что вы, наоборот! – воскликнул Люсьен. Ему вдруг на мгновенье показалось, что он уже встречал где-то этого англичанина. Но он отбросил эту мысль, решив, что, наверное, во всех англичанах есть что-то такое, что делает их похожими друг на друга.
      Вежливо, но неохотно, только чтобы ответить своему собеседнику и не показаться невежливым, он ответил:
      – Ну что вы! Месье Делмар сделал для меня очень много! Я перед ним в неоплатном долгу!
      – Как вы говорите? Делмар? – переспросил Сьюард, делая вид, что впервые слышит это имя. – Я слышал, этот человек работает сейчас охранником в транспортной компании. Пожалуй, он опустился в своем общественном положении, не так ли?
      Люсьен почувствовал обиду за своего друга. Ему показалось, что он прямо сейчас должен поставить Сьюарда на место и объяснить, что Рис вовсе не так уж пал.
      – Месье Делмар – один из владельцев этой самой транспортной компании, – заявил он.
      – Ах, вот как?! – изумился Сьюард.
      – Да, вот так!
      Люсьен закончил игру, встал и направился через весь салун к лестнице, оставив Сьюарда одного. Он радовался окончанию длинного дня и с удовольствием думал о предстоящей приятной ночи с Кармен.
      У него сладко защемило сердце, когда он увидел, как она весело болтает с последними посетителями. В эту самую минуту он снова подумал о том, что сказал этому чрезвычайно любопытному англичанину. Действительно, Люсьен чувствовал себя в неоплатном долгу перед Рисом Делмаром. И он никогда не сможет рассчитаться с ним. Рис Делмар не просто однажды спас ему жизнь. Если бы не он, то Люсьен никогда бы не приехал в Аризону, никогда бы не оказался в «Колоколе». Страшно подумать: никогда бы не встретил Кармен!
      Люсьен медленно поднимался по лестнице в большую комнату, которую он делил со своей любимой женщиной. Он слишком редко сейчас видит Риса. Пожалуй, это надо исправить.

* * *

      У Риса был выходной, и он собирался в этот день зайти к Люсьену, чтобы повидаться с ним, а затем сходить в «Алмаз» и сыграть в «покер», если удастся найти партнера. Вообще-то, он на это не надеялся, однако Хонор на днях прислала ему записку с просьбой зайти к ней, как только у него появится возможность. Сегодня как раз такая возможность появилась.
      Рис переступил порог «Алмаза», и его сразу окутал дым сигарет, терпкий аромат виски и пива. Кто-то из посетителей сидел возле пианино и неуверенной рукой пытался сыграть какой-то незатейливый мотивчик. Хонор внизу еще не было. Вместо того чтобы подняться наверх и там найти девушку, Делмар попросил бармена послать за ней. А себе, пока будет ждать, заказал виски. Он уже допивал свой стакан, когда кто-то тихонько тронул его за плечо. Рис обернулся и увидел, что рядом с ним стоит умопомрачительно красивая женщина.
      – Хонор сегодня занята, а я – нет.
      – Вы – жена Адамса, – сказал Рис, вспомнив, как Хонор однажды показывала ему Норин Адамс, когда та проходила по залу. Ее нежный, шелковый голос, казалось, звучал в унисон с нежными прикосновениями ее пальцев, которыми женщина слегка поглаживала его плечо.
      – Я жена Адамса, когда хочу, а сегодня я хочу быть такой, какой захотите вы, мистер Делмар.
      – Право, я даже и не знаю, что вам предложить, – осторожно ответил Рис, догадываясь, что их встреча сегодня не случайна, и не без оснований предполагая, что разные господа могут быть заинтересованы во внимании к нему Норин.
      – Может, вы выпьете со мной, – предложил он. Затем встал и подал даме стул, надеясь, что она будет не так бросаться в глаза, если просто сядет за его столик.
      – Я с радостью, – мурлыкнула, словно кошечка, Норин, грациозно скользнула за его столик и села поближе к нему. Сегодня она была одета так, словно собиралась кого-то убить своим нарядом. На ней было черное шелковое платье с тончайшими красными кружевами. Глубокий вырез обнажал почти до половины ее полные, соблазнительные груди.
      И когда она, усевшись, нагнулась к Рису, он понял, что это сделано для него специально. Это ему не понравилось. Намеренно или нет, но она втягивала его в конфликт, которого он не желал. Он знал, что некоторые мужья дают своим женам возможность вести себя достаточно вольно и отпускают вожжи, будучи полностью уверенными в их благоразумии. Однако было совершенно очевидно, что Норин Адамс неизвестно, что такое благоразумие и осторожность.
      Рис не знал, насколько далеко Перриш Адамс разрешает заходить своей супружнице. Да и не особенно хотел это знать. Но осторожность не помешает.
      Норин сделала знак Харлею, стоявшему за стойкой бара. И тот в мгновение ока принес хозяйке ее любимый напиток. На широком, круглом лице бармена не отразилось никаких чувств при виде жены босса, сидящей в такой близости к чужому мужчине. Заметив это, Рис немного успокоился. К тому же он заметил, что пара посетителей, глазевших на Норин, заинтересовалась чем-то другим.
      Рис только и ждал этого момента. Он решил поскорее закончить с выпивкой и распрощаться, по возможности вежливо, с этой красоткой.
      – Я пью за вашу красоту, мадам, – галантно сказал он, поднимая свой наполовину пустой стакан. – И прошу извинить меня за то, что я вынужден уйти и не смогу насладиться вашей красотой подольше.
      Рис начал было подниматься, но Норин быстро схватила его за руку и задержала. Острые ногти впились ему в кожу.
      – Я не привыкла, чтобы мужчины уходили от меня, – капризно проворчала она. Ее затемненные длинными ресницами глаза медленно, призывно перебежали с его лица на грудь. – Побудьте со мной немного. Перриша здесь нет, и мы могли бы еще выпить в моей собственной комнатке, если вы захотите. Думаю, вы поймете скоро, что со мною легче иметь дело, чем с ним, и значительно проще договориться.
      Договориться? Делмару стало интересно. Однако в настоящий момент важнее было найти повод, чтоб отвязаться от Норин. И он не стал выяснять, что значат эти слова.
      – Прошу меня простить, но это не совсем удобно. Я вынужден отказаться, – сказал он и осторожно, но настойчиво разжал ее пальцы. Затем бережно придержал теплую женскую руку и легко скользнул по ней губами.
      – К сожалению, у меня сегодня встреча с другом, и к вам я заглянул на минутку, – объяснил свою спешку Рис. – Хонор попросила меня прийти, а вот самой нет. Это одна из девушек, которые здесь работают. Может, вы передадите ей, что я хотел, но не смог ее дождаться.
      Норин с изумлением посмотрела на руку, которую поцеловал Рис, и легонько прижалась губами к тому месту, которого он коснулся.
      – Еще никто и никогда не целовал мне рук, – тихо сказала она. – Честное слово, мне это понравилось.
      Рис кивнул:
      – Так не забудьте передать Хонор мои слова, ладно?
      – Да забудьте вы об этой девке! – воскликнула Норин, и ее полные, красивые губы обиженно искривились. – Это же я прошу вас остаться здесь сегодня! Поверьте мне, вы не пожалеете!
      – Мадам, – произнес Рис спокойно, не подавая виду, что она ему смертельно надоела, – мне было очень приятно, поверьте.
      – Вам может быть очень приятно, – игриво ответила она.
      Не ожидая того, что может потерпеть поражение, Норин вскочила и, схватив Риса за руку, почти повисла на нем. Таким образом они прошествовали из салуна. Когда Рис попытался освободиться от ее цепкой хватки, она тут же обхватила руками его шею, очень стремительно изогнувшись, прижалась к нему нижней частью своего тела и жарко, жадно поцеловала прямо в губы.
      – Как только захочешь чего-нибудь покрепче, – прошептала она, – возвращайся!
      Весь этот долгий, трудный день Тедди сидела над расписанием рейсов и подсчетом доходов и расходов в своей конторе по соседству. Она видела эту бурную сцену прощания и, конечно же, представила себе то, что было перед этим.

      Разочарование Норин еще больше усилилось, когда она, пройдя через шумный, заполненный посетителями зал салуна, миновала дверь, которая вела в частную половину дома. Там были комнаты, в которых жили они с мужем. Большую часть огромной спальни занимала широкая, удобная кровать под балдахином.
      В комнате было темно, так как в изогнутом, серебряном подсвечнике горела только одна свеча. Дверь в соседнюю комнату была чуть-чуть приоткрыта, и там царила такая же темнота. Однако Норин сразу с порога заговорила.
      – Я одна! – громко сказала она. – Он не захотел прийти, во всяком случае этой ночью.
      Тогда чуть открытая дверь распахнулась во всю ширь, и перед Норин предстал Адамс с револьвером в руке.
      – Как ты узнала, что я здесь?
      Не обращая не него внимания, она села за свой туалетный столик и, глядя на свое отражение в зеркале, еле видимое в дрожащем свете свечи, стала вытаскивать шпильки из волос.
      – Я же тебя знаю! – резко ответила она. – Ты думал, что я притащу сюда Делмара, и тут прибежишь ты и начнешь строить из себя несчастного, обманутого мужа.
      Адамс сунул револьвер за пояс черных брюк и, подойдя к жене, стал у нее за спиной. Его длинные, тонкие пальцы легли на белую женскую шею.
      – А ты заставила меня напрасно ждать. – Он положил на шею и вторую руку и слегка сжал. Он весь вечер предвкушал, как француз, обезумев от страха, будет умолять сохранить ему жизнь и, наконец, отдаст ему свою долю в «Геймбл Лайн» ради спасения. Тяжело дыша, он нажал на шею Норин еще сильнее и с удовольствием увидел, как в глазах у нее мелькнул страх.
      – Ты что, Норин, потеряла сноровку? Жадно хватая ртом воздух и уронив руки на туалетный столик, она беспомощно смотрела на отражение Перриша Адамса в зеркале. Он стоял позади нее, слегка ослабив хватку, а его руки медленно, словно примериваясь, поглаживали ее горло. Улучив момент Норин рванулась из его рук и холодно заявила:
      – Нет! С французом я еще не закончила! Ты получишь то, что тебе нужно!
      Адамс схватил жену за плечи и резко повернул спиной к себе, оставляя красные пятна от пальцев на молочно-белой коже женщины.
      – А ты? – тяжело дыша спросил он, пригибая голову Норин к столу. – Ты получишь от него то, чего хочешь?
      В ту же секунду в комнате раздался треск рвущейся материи, и дорогое платье, разодранное напополам, упало к ногам женщины.
      – М-м-м, – мурлыкнула она. – Лучше от кого-нибудь другого.

* * *

      Эта неделя прошла довольно спокойно. Новых нападений не было, и у Тедди появилась надежда, что эти налеты совершали какие-то залетные бандиты, которые теперь обратили свое внимание на что-то другое. Может быть, Адамс махнул рукой, оставив свои надежды на получение «Геймбл Лайн».
      А может, она просто вообразила себе бог знает что и переживает из-за этого.
      Может, и не Адамс стоял за теми последними налетчиками на ее дилижанс? Во всяком случае, ее охранники, оставшиеся в живых, в своих описаниях бандитов явно расходились и называли совсем не тех, которых видел Рупер. Что касается Риса Делмара, то она с ним и двух слов не сказала с тех пор, как увидела его целующимся на улице с Норин Адамс. Единственное, чего ей теперь хотелось больше всего, – так это чтобы письмо из Лондона пришло как можно быстрее. А вообще-то, ей уже было все равно – законны его требования или незаконны, она хотела поскорее избавиться от него. Было невыносимо видеть его почти каждый день и испытывать боль в сердце, вспоминая то, что произошло между ними там, в каньоне.
      Он предал ее! Тедди не давала себе труда даже подумать, в чем же состояло это предательство. Она чувствовала, что ее предали, и мысль об этом не давала ей спокойно заниматься тем, чем нужно было. Еще хуже было то, что Тедди, похоже, ощущала себя лишившейся своей обычной выносливости и выдержки. Практически, к полудню она уже чувствовала себя слабой и разбитой.
      – Это все от переутомления, – говорила ей Фелиция, обеспокоенно глядя на свою усталую внучку.
      – Тедди, – однажды она сказала девушке, – ты уже сделала все, что только могла, чтобы сохранить компанию. Может быть, действительно, ее продать? В конце концов, если тебе неприятен Адамс, найди другого покупателя. После продажи у нас ведь все равно останется наше ранчо.
      Опасаясь, что ей не удастся одолеть упрямство внучки, Фелиция не теряла надежды убедить Тедди.
      – Ни один нормальный человек не станет тебя осуждать, если ты сейчас отступишь. И твой отец… он бы понял тебя и не осудил. Ты же знаешь, что я права. Еще не известно, смог бы он сам-то справиться со всем тем, что теперь свалилось на тебя. Лично я не уверена.
      – Черта с два! Я не сдамся!
      Тедди стремглав выбежала из столовой, в которой они с Фелицией встретились за завтраком. Все время одно и то же! Фелиция утверждает, что все идет так же, как при Теодоре Геймбле: и расписание соблюдается, и дела идут в гору. Конечно, Тедди благодарна Фелиции за тот порядок и комфорт, которые она привносила в ее жизнь. Но это не мешало ей изводить свою бабушку капризами, а главным образом, своим упрямством. А сегодня утром Тедди даже к завтраку не притронулась. Хотя она и знала, что сегодня предстоит тяжелый день, и нужно как следует подкрепиться. Девушка не хотела даже смотреть на еду. Никакого аппетита. Фелиция, Вздохнув, как обычно, соорудила два толстенных бутерброда с такими же толстыми ломтями ветчины и сунула их в сумку, висевшую на спинке стула Тедди.
      Тедди, быстро утолив свой голод, поцеловала сухую щеку Фелиции. Ее вспышка раздражительности уже угасла.
      – Извини меня, пожалуйста, – сказала она. – У меня нет права кричать на тебя, но все равно я тебе еще раз повторю – я не сдамся. Сегодня должен приехать Кейб Нортроп, но я и ему скажу то же самое.
      Надеясь, что хотя бы бабушка поймет ее, Тедди перебросила через плечо мешок с припасами и продолжила:
      – Если он захочет расторгнуть мой контракт, я буду драться с ним до конца. А если он желает, чтобы нормально функционировала связь, то пускай лучше пришлет сюда одного из своих детективов, а не запугивает меня. Может быть, если бы как следует занимались поисками этих бандитов, а не надеялись на Лена Блэлока, мы бы уже давно со всем этим покончили.
      Фелиция ласково похлопала внучку по руке: – Все не так просто, Тедди. Но я уверена, что все наладится и будет, как нужно. Вот увидишь.
      Тедди кивнула, всем сердцем желая поверить, что бабка сказала правду. Однако поверить в это было нелегко. «Уэлз Фарго» что-то очень медлит и не торопится вмешаться. Правда, в первых нападениях они не потеряли ни цента своих денег, но после двух последних ограблений два сейфа были потеряны. Насколько известно, «Уэлз Фарго» должна будет теперь потребовать возмещения ущерба. Она, в общем-то, не против того, чтобы заплатить им. С другими компаниями, которые допускают подобные промашки, эти парни никогда не церемонятся и разбираются очень быстро. С нею поступают иначе только потому, что она женщина, но это вряд ли будет продолжаться слишком долго. Кейб может вообще ничего не говорить об этом – результат очевиден и так.
      Тедди уехала с ранчо еще до восхода солнца, и настроение у нее было самое мрачное. Первое, что захочет узнать Кейб, – это когда приедет Зак Геймбл, чтобы наладить дела в компании. И тогда ей придется сообщить, что Зак скончался, единственный мужчина, который по праву должен был управлять компанией «Геймбл Лайн». А потом она станет свидетелем того, как Нортроп разрывает контракт с нею. Внезапно Дюна заржала, и Тедди только тогда поняла, что она, оказывается, резко дернула поводья. Черт побери! А ведь это выход! Если только ее не стошнит при этом, она могла бы представить Риса Делмара как совладельца компании. Если она сумеет убедить его сказать Кейбу, что он приехал в Аризону, чтобы работать в компании, и если к тому же представить дело так, будто у Делмара есть уже опыт работы с транспортными компаниями во Франции, то это, может быть, удовлетворит Кейба и «Уэлз Фарго» и спасет «Геймбл Лайн». Конечно, такой оборот дела попахивает прямым надувательством, но у нее просто нет другого выхода.
      Поморщившись от того, что приходится идти на черт знает какие ухищрения и сделки с совестью, Тедди прикрикнула на лошадь и дала шпоры, погнав ее галопом. Черт побери! И это единственный выход! С таким же успехом можно было бы просить об одолжении скорпиона – но больше ничего не придумаешь. Если не представить им своего нового партнера, мужчину, с нею все будет кончено. Нахохлившись, словно грач, с совершенно испорченным настроением, она продолжала обдумывать создавшееся положение. Конечно, говорить Кейбу о том, что Руп управляет делами, нет никакого смысла. Кейб их обоих хорошо знает, даже слишком хорошо, как знает и то, что Тедди Геймбл может отменить любое решение Рупера, и Руп ей ничего не скажет. Итак, значит, Рис Делмар. Она отыщет потом, позже какой-нибудь способ избавиться от этого подлого француза. А сейчас, как ни тяжело об этом думать, он ей нужен.
      Начать разговор с Рисом для Тедди оказалось труднее всего. Перед глазами так и стояло его прощание с Норин Адамс, когда та обвилась вокруг него и жадно прильнула к нему губами. Ей стоило бы забыть ту ночь, которую она и Делмар провели вдвоем. Но эта ночь не забывалась, Тедди все чаще и чаще о ней думала. Она теперь, кажется, все время желала одного – быть с ним, видеть его и чувствовать на себе его руки, хотя подозревала, что он все свободное время проводит в «Алмазе» с Норин Адамс или какой-нибудь из этих девиц.
      Тедди подошла к нему сзади и позвала:
      – Рис!
      – Да!
      Он резко обернулся, услышав ее голос. То, что она позвала его по имени, а не просто отдала приказ, как обычно бывало в последнее время, конечно, было хорошо, но в то же время вызывало определенные подозрения. После той ночи Тедди стала относиться к нему едва ли не хуже, чем в день, когда он только приехал в город и сообщил, что хочет получить долг Зака Геймбла. Последние несколько дней вообще превратились в кошмар. Она вела себя с ним, словно с бешеным псом.
      И все же Рис держался, понимая, как нелегко сейчас приходится Тедди, понимая, что ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Единственное, что оставалось, – запастись терпением. А это было неимоверно трудно. Рис, наверное, раз сто уже хотел затащить ее за шиворот в какое-нибудь местечко, где им никто не помешает, и напомнить, что между ними произошло все-таки кое-что. Рис хотел объяснить ей: глупо пытаться делать вид, что ничего не случилось, и верить, что больше ничего между ними не будет…
      – Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она. – Это очень важно. Я нашла человека, который сегодня заменит тебя в рейсе.
      Риса на миг охватило мрачное предчувствие. Ему показалось, что ее радушие и сердечность ничего хорошего не предвещают. Почта в Вишбон приходила, практически, каждый день, и, возможно, уже во вчерашней могло оказаться письмо, которому суждено решить его судьбу. Очень может быть, что лондонский агент Тедди узнал о следствии и обвинениях в адрес Риса и сообщил ей об этом. Оставалось только гадать, как она поступит, если это действительно так.
      Дилижанс отправлялся из Вишбона через несколько минут. Кучер уже несколько раз взмахнул хлыстом над спинами лошадей. Оба охранника сели верхом. Единственным пассажиром дилижанса, отправляющимся в Калифорнию, был местный школьный учитель, получивший более заманчивое предложение.
      Вскоре по улице загремели колеса, и их стук показался жизнерадостным прощанием всем, кто его услышал.
      Когда дилижанс скрылся из виду, Тедди сделала Рису знак следовать за ней в контору «Геймбл Лайн». Они прошли мимо множества ящиков и тюков, приготовленных к отправке на восток, затем Тедди освободила плетеный стул и уселась на нем, забросив ноги на спинку. Посмотрев на него, как ему показалось, неуверенно, она сказала:
      – Полагаю, что ты у нас находишься достаточно долго для того, чтобы понять, что у нашей компании серьезные проблемы. И ты, наверное, очень хорошо понимаешь, что твоя доля может вскорости обесцениться.
      – Я знаю, что есть определенные проблемы, – осторожно ответил Рис. Тедди все время старается подыскать какую-нибудь причину, лишь бы не выплачивать долг Зака Геймбла. Кажется, теперь она придумала еще одну.
      – Проблемы? – переспросила Тедди. – Черт побери! Через несколько часов я лишусь своей компании. Меня вышибут из бизнеса. А когда я окажусь не у дел, ты окажешься без денег.
      – По-моему, все идет хорошо, – пожал плечами Рис. – Сейчас, когда мы добавили еще по одному охраннику, поездки дилижансов проходят нормально.
      – Это так, – ответила Тедди, вытягиваясь вверх, чтобы казаться выше. – Но поскольку несколько дилижансов были ограблены, то «Уэлз Фарго» послала для выяснения своего агента, который и приезжает сегодня.
      Кто-то прошел за закрытой дверью. Тедди замолчала, дожидаясь, когда стихнут шаги. Затем она развернула стул и села на него верхом, положив руки на спинку.
      – Он едет сюда, чтобы разорвать со мной контракт, и когда это произойдет, мы прогорим – и я, и ты!
      – Прогорим?
      Раньше Рис не слышал такого выражения. Пытаясь сообразить, о чем идет речь, он в то же время никак не мог отвести глаз от широко раздвинутых ног Тедди, затянутых в тугие штаны из оленьей кожи. Неужели она не понимает, что женщина не должна так сидеть?
      – Ну, разоримся! – с досадой пояснила Тедди и встала. Однако встала она слишком поздно. Его мысли не хотели больше возвращаться к деньгам и представителям «Уэлз Фарго». Рис почувствовал, что ему стало жарко. Все его мускулы напряглись, в висках бешено застучала кровь. Он бы сейчас схватил ее на руки, но Тедди металась по комнате, расшвыривая все попадавшееся под ноги. Поэтому при всем своем желании осуществить свои намерения он не мог.
      – Черт побери, у меня остался только один шанс! – Тедди резко повернулась к нему. – Я хочу, чтобы ты сказал Кейбу Нортропу, что ты управляешь компанией!
      Девушка замолчала, набираясь храбрости, чтобы произнести следующие слова:
      – Я не жду письма из Лондона и признаю, что ты действительно владеешь долей дяди Зака! Я готова прямо сейчас подписать любую бумагу! Но если ты хочешь, чтобы твоя доля стоила больше, чем бумага, скажи Кейбу Нортропу, что ты – мой партнер! И что будешь здесь столько времени, сколько будет существовать наша компания. Она снова остановилась, чтобы перевести дыхание, а затем продолжила:
      – Кейб должен думать, что ты умеешь руководить транспортной компанией. Он должен думать, что у тебя уже есть опыт в этом деле, понятно?
      Рис медленно кивнул.
      – Как только «Геймбл Лайн» окажется вне опасности, – добавила поспешно Тедди, – я смогу собрать средства, чтобы расплатиться с тобою без промедления.
      Тедди остановилась в тени, но Рис успел заметить слезы в ее глазах. Даже в худшие моменты он никогда не видел ее плачущей. А когда слеза скатилась у нее по щеке, она вытерла ее ладонью и выругалась:
      – Черт побери! В глаз что-то попало!
      Рис был убежден, что от нее можно ожидать всего чего угодно. Всего, но только не того, что она обратится к нему с просьбой. Но это произошло сейчас, и Тедди признала его права на компанию и согласилась выплатить его долю. Она открывала путь к отъезду из Вишбона и возможность вернуться к той жизни, которая ему больше нравится, которая, несмотря на все проблемы, все-таки проще и легче жизни здесь, в Вишбоне. Наверняка, Ален Перрол получил его письмо и написал ответ. Рис верил, что Ален уже кое-что предпринял, чтобы снять обвинения с него, Риса. Как только он получит деньги от Тедди, он сможет нанять себе адвоката, уехать куда-нибудь и забыть о прошлом. Забыть про Тедди и стать человеком, которому сам черт не брат.
      На губах Риса заиграла еле заметная усмешка, и Тедди вся покрылась пятнами от гнева, думая, что он просто насмехается над ее слабостью и поражением. Поэтому она и не особенно успокоилась, когда он сказал:
      – Я сделаю то, о чем ты просишь. Я сделаю все, что ты хочешь.

      Ближе к вечеру самочувствие Тедди не улучшилось, хотя встреча с Кейбом Нортропом прошла как нельзя лучше.
      – Это сюрприз, но из числа хороших, – сказал он, сердечно пожимая руку Рису, после того как просмотрел документы о партнерстве, которые Рис и Тедди только что оформили. – Думаю, что руководство «Уэлз Фарго» будет очень довольно.
      Кейб улыбнулся Тедди. Направляясь сюда, он ждал тяжелого разговора с ней. Однако, теперь с облегчением мог сказать, что она приняла его совет и пригласила мужчину для руководства компанией. Говоря откровенно, Кейб и не думал, что Тедди последует его или чьему-то совету вообще. Так что теперь, познакомившись с французом, он почувствовал огромное облегчение. Наверное, все будут довольны, за исключением, разумеется, Перриша Адамса.
      – Да, теперь все будут довольны! – отрывисто сказала Тедди. – Мне кажется, что ты собираешься зайти в «Алмаз» после нашего разговора.
      – Да вот, хочу выпить, Тедди, – добродушно оправдывался Кейб, ерзая на маленьком стульчике. – Совершенно пересохло в горле.
      – Ну что ж, в таком случае, можешь передать ему, что «Геймбл Лайн» в отличном состоянии и он может оставить свои попытки выставить меня из бизнеса.
      Кейб покачал головой.
      – Ах, Тедди, Тедди! Адамс – деловой человек с большими планами. Нет ничего удивительного в том, что он хочет купить маленькую компанию и создать свою собственную, более крупную и сильную. Послушайся моего совета и подружись с Адамсом. Он становится важной фигурой на этой территории, черт возьми! Да он уже сейчас тут почти всем владеет. Однажды он тебе может пригодиться.
      – Да ему скорее придется перевозить грузы на собственной спине, а «Геймбл Лайн» и письма от него не перевезет!
      Тедди отшвырнула ногой коробку, на которой только что сидела, и пошла к двери. Бахрома на ее куртке стремительно закачалась в такт ее гневным шагам.
      – Похоже, никто, кроме меня, не хочет спросить, откуда Адамс берет деньги, чтобы все здесь покупать.
      Рис почувствовал, что сейчас Тедди своими словами может нарушить взаимопонимание с Кейбом и «Уэлз Фарго». Он встал между Тедди и Кейбом и улыбнулся толстяку своей самой очаровательной улыбкой.
      – Поверьте мне, сэр. «Геймбл Лайн» обслужит клиента, который заплатит за услугу. И мы уверены, что месье Адамс будет нашим лучшим заказчиком. Его благополучие – наше благополучие.
      Кейб Нортроп довольно засмеялся и хлопнул Риса по спине.
      – Вот и отлично! Вижу, что у вас есть голова на плечах. Тедди и компании вы принесете только пользу, и большую.
      Тедди пришлось прикусить язык, пока закончился этот церемониал пожимания рук и похлопывания по плечам. Но как только Кейб ушел прямиком в «Алмаз», она круто повернулась и рявкнула на Риса:
      – Мне следовало бы влепить тебе в задницу хороший пинок! Я управляю компанией! Я! И позволь тебе заметить, что я не допущу, чтобы она перевозила грузы для Адамса, если…
      Рис прервал ее довольно резко:
      – Пока ты не выкупишь у меня мою долю, я – управляющий компанией. Именно так ты говорила Кейбу Нортропу. Нет?
      Затем улыбнулся ей своей умопомрачительной улыбкой, изогнув брови, и добавил:
      – Тебе ведь не хочется, наверное, чтобы я рассказал ему правду? А?
      – Ты – тупой французский осел! Единственное, что от тебя требуется, – отвалить отсюда побыстрее!
      Тедди замахнулась кулаком на Риса и бросилась на него, но Рис уже знал, чего от нее можно ждать, и поэтому атака Тедди встретила хороший отпор. Он быстро перехватил ее руки, завел их за спину и, толкнув девушку к какому-то деревянному ящику, всем телом налег на нее.
      – Партнеры должны уважать друг друга, – произнес он насмешливо. – Понятно? Нет? – И вдруг Тедди заметила, что его лицо приближается к ней, и отчаянно забрыкалась, пытаясь освободиться от его стальной хватки. Она закричала прямо ему в лицо, догадавшись, что он собирается делать.
      – Не смей меня целовать! Мерзавец!
      И все-таки он поцеловал ее. И в ту же секунду против воли ее губы разомкнулись, и напряженные мускулы расслабились.
      Рис отпустил ее руки, и она, словно под гипнозом, подняла их и обвила вокруг шеи Риса. Тедди почувствовала, как его язык коснулся ее губ, и желание, то желание, которое она так старательно гнала от себя, охватило ее и пробудило к жизни и любви, как весна пробуждает землю после зимнего сна. Тедди мучительно застонала и прижалась к нему, смертельно желая его. Когда он наконец оторвался от ее губ, она едва могла дышать и чувствовала, что силы совершенно оставили ее.
      – Так тебе понятно? – шепотом переспросил он, почти касаясь своими губами ее полураскрытых губ.
      – Да! – выдохнула она почти беззвучно.
      – Тедди! – раздался голос Рупера, который уже вошел в контору и постучал три раза в дверь, чтобы предупредить о своем приходе.
      Тедди покраснела и, резко оттолкнув Риса, сказала срывающимся голосом:
      – А мы тут… Мы обсуждаем, что сказать Кейбу.
      – А, да-да. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.
      В глазах Рупера мелькнула понимающая усмешка.
      – А я, между прочим, и пришел спросить, что он сказал.
      – Он доволен! – Тедди сухо посмотрела на Риса. – Он думает, что этот сукин… э-э-э… Рис может управлять компанией лучше нас с тобой.
      – А может, и так! – ответил Рупер, явно не желая понимать, что так раздражает Тедди. – Ты не имеешь права отказываться от любой помощи, которую можешь сейчас получить. С тех пор как мне сделали вот эту отметину, я ни цента не стою. – Его пальцы коснулись красного шрама на виске. – Я как сяду в седло сейчас, так у меня голова кружится. Это как раз и еще одна причина, по которой я пришел к вам. У меня тут повозка для Портера и Тилтонов, полная товаров, а я все не могу ее туда доставить.
      Тедди подошла к вешалке в углу комнаты и сняла с нее кобуру.
      – Оставайся здесь до закрытия, – сказала она Рупу. – А я отвезу припасы и вернусь завтра к обеду.
      – Тебе не следует ехать одной, – проговорил Рупер встревоженно.
      – Отправь завтра вместо меня другого охранника, Рупер, – подал голос Рис, молчавший до сих пор. – Я буду сопровождать Тедди. Увидев ее протестующий взгляд, он быстро добавил:
      – По дороге мы обсудим кое-какие деловые вопросы.
      Понимающая ухмылка Рупера так разъярила Тедди, что она чуть не плюнула ему в лицо. А когда Рис вышел, чтобы выгнать фургон из-под навеса, Рупер невольно еще подлил масла в огонь:
      – И до чего же приятно видеть, что ты стала обращать внимание на мужчин. Да и то сказать – пора уже, пора подумать о собственном гнездышке и о том, чтоб завести деток. Как ни крути, а ты – последняя из Геймблов. А тебе ведь не хочется этого, правда?
      От его слов у Тедди даже мороз побежал по коже. Она гордо выпрямилась, скрестила руки на груди и надменно произнесла:
      – Последней я буду или нет, но племенной кобылой я становиться не желаю. И позволь сказать, что этот француз очень подходит на роль племенного жеребца.
      Рупер кивнул:
      – А ты откуда это знаешь?
      – А, черт! – взорвалась девушка и рванулась на улицу, крикнув на ходу: – Скажи Фелиции, где я буду.

* * *

      Рису пришлось проезжать мимо «Алмаза».
      Перриш Адамс махнул ему рукой, прося остановиться. Владелец салуна только что переговорил с Кейбом Нортропом. Этот разговор сильно разочаровал Адамса. Снова Тедди ускользнула, и контракт с «Уэлз Фарго» снова продлен. Опять эта паршивая сучонка разрушила его планы. А время уходит, уходит! Адамс оплачивал свои приобретения и покупал новые земельные участки, закладывая и перезакладывая уже имеющиеся у него владения. Однако средства для этого практически иссякли. Теперь ему нужно было подобраться к маршрутам, которые вели к старательским поселкам, чтобы без проблем организовать несколько успешных ограблений. Тогда он, действительно, станет тем, кем пытается стать, – богатым и влиятельным бизнесменом.
      – Делмар! – тихо и добродушно окликнул француза Адамс.
      Ни тот, ни другой в эту минуту не заметили, что прямо над ними, возле открытого окна, прикрытый красной шторой стоял Дерби Сьюард. Девушка из «Алмаза», к которой он пришел, честно отработав деньги, теперь дремала на смятой кровати, а англичанин с огромным интересом наблюдал за тем, что происходит внизу на улице.
      – Я слышал от Кейба Нортропа, что вы стали полноправным совладельцем «Геймбл Лайн», это правда?
      Рис потянул за тормоз, останавливая фургон, затем неторопливо поставил ногу на деревянную подставку на переднем сиденье и только потом ответил:
      – Да, сэр.
      Адамс предложил Рису сигару и закурил сам.
      – Ну уж, знаете! – изумленно поднял плечи владелец салуна и выпустил несколько крупных колец дыма. – Я просто удивлен! Удивлен до глубины души! В особенности потому, что я решил предложить вам в два раза больше, чем раньше, за вашу долю.
      – Сорок тысяч долларов! – невозмутимо сказал Рис.
      Адамс проводил глазами облачко дыма, поднимавшееся с кончика сигары, затем посмотрел в сторону и увидел в отдалении Тедди Геймбл, которая пристально, не отводя глаз, смотрела на него.
      – Пятьдесят! Пятьдесят тысяч! К ночи я вам их доставлю!
      Наверху Сьюард раздвинул шторы, чтобы они не помешали услышать ответ Делмара, а Рис с трудом перевел дыхание.
      Да за пятьдесят тысяч он сможет нанять лучшего адвоката в Лондоне. И тогда показания лжесвидетеля будут опровергнуты. Пятьдесят тысяч! Это все, что ему нужно. По крайней мере, он думал так, пока не посмотрел в ту сторону, куда глядел Адамс, и не увидел Тедди, которая стояла на пороге конторы и смотрела на них так, словно собиралась пригвоздить их обоих к земле. Тедди, удивительно беспокойная женщина, плохо воспитанная, сквернословящая, постоянно оскорбляющая его. Тедди, с которой невыносимо трудно иметь дело, но все же… все же… Да уж не влюбился ли он в нее? Одно он знал точно: он ни за что не причинит ей вреда.
      – Извините, сэр, у меня заключен договор с Тедди!
      Рис откинул тормоз, взял в руки вожжи, и повозка покатилась, оставляя посреди улицы осатаневшего от ярости Адамса.
      Сьюард задернул штору и прошелся по комнате, задумчиво теребя свои рыжие бакенбарды. Он был изумлен, так как ожидал, что Делмар набросится на деньги, но тот отказался их даже принять. Это могло означать, что Делмар – человек с принципами, и если так, то Сьюард только зря потеряет время, стараясь договориться с ним.
      Бойд Смит остановил своего коня перед «Алмазом» в тот момент, когда сигара Адамса, очертив круг, упала на дорогу.
      Запыленный и до смерти уставший Бойд мечтал только о холодном стаканчике пива.
      – Я вернулся, – сказал Бойд хрипло и начал привязывать лошадь к коновязи.
      – Не расседлывай лошадь! – приказал Адамс.
      – Это еще почему? – изумленно посмотрел на него Бойд.
      – Потому, что ты сейчас поскачешь назад к Тавизу! Скажешь ему, чтобы он забыл все, что я говорил ему раньше, и чтобы он устроил на «Геймбл Лайн» такую кутерьму, чтобы небесам жарко стало! Пусть делает все, что хочет, но из Вишбона не должен выйти ни один дилижанс! Что он будет делать и как – меня не интересует.
      Бойд пожал плечами. Его зад болел так, словно он только что сидел на муравейнике. Ехать ему совершенно не хотелось.
      – А вы еще раз не передумаете? – спросил он, оттягивая нежелательную поездку.
      В следующее мгновение Бойд увидел в глазах Адамса такое, что у него мороз пробежал по спине. И он понял: не надо было ничего спрашивать.
      – О'кей! – тяжело вздохнул он. Хорошо еще, что Тавиз со своими головорезами перебрался поближе к городу, и можно обернуться туда и обратно до наступления ночи.
      – Я еду, – произнес он. – Только мне надо поесть, и еще – мне нужна свежая лошадь.
      – Смотри, побыстрее, не задерживайся, – сказал Адамс уже нормальным голосом. – Перед тем как отправишься, зайди ко мне.
      Адамс указал на контору «Геймбл Лайн», возле которой стоял фургон, и добавил:
      – Я хочу выяснить, куда этот фургон направляется и кто с ним поедет.

* * *

      Примерно через час после ужина уже на станции Портера Тедди решилась спросить Риса, зачем он остановил фургон у «Алмаза» и о чем разговаривал с Адамсом. Им пришлось выйти во двор, так как Порт наорал на них за то, что они мешают ему спокойно помыть посуду и, вообще, путаются у него под ногами. Тедди хорошо знала, что на самом деле Портер просто хотел в тишине и покое сделать пару своих традиционных глотков виски на сон грядущий. У него на этот случай была даже припасена большая плетеная бутыль, тщательно припрятанная в буфете.
      – А-а… Так вот почему ты молчала всю дорогу из Вишбона, – протянул насмешливо Рис.
      Тедди взобралась на верхнюю жердь ограды и посмотрела на него. Яркая серебряная луна освещала ее лицо тем светом, который придает красивой женщине выражение чувственности и соблазнительности и заставляет мужчин делать совершенно неожиданные и неосмотрительные предложения. Поэтому Рис, глядя на Тедди, призвал себя к осторожности.
      – Это еще не вся причина, – ответила, наконец, Тедди. – Другая заключается в том, что я терпеть не могу твою тупую рожу и терпеть не могу, когда меня лапают, облизывают и когда…
      – Занимаются с тобой любовью, – улыбаясь, закончил Рис.
      Она нахмурилась и отчеканила:
      – Вот именно! У меня к этому нет никакого интереса!
      Рис подошел поближе и оперся руками на жердь так, что одна рука оказалась по одну сторону девушки, а другая – по другую.
      – У тебя к тому же еще и память плохая, – сказал он тихим вкрадчивым голосом, от которого у Тедди сердце забилось, как сумасшедшее. Он еще ближе подошел к ней, практически прижавшись к ее коленям. Девушка задрожала, в тот же момент поняв, что Рис это чувствует.
      Рис знал, что она лжет, говоря, что терпеть его не может, знал, что она хочет оказаться в его объятиях, хочет его любви и хочет любить сама. Он знал, что если прижмет ее к себе покрепче, то они заскользят вдвоем в лучах лунного света, и Тедди с радостью примет все то, от чего она только что отрекалась.
      Внезапно Тедди разозлилась на него, на себя. Эта злость спасла ее на этот раз. Девушка быстро перебросила ноги через изгородь и стала за нею, оставив между собой и Рисом преграду из жердей.
      – Так ты не ответил мне на вопрос об Адамсе.
      – Он предложил мне пятьдесят тысяч долларов за мою долю, – спокойно ответил Рис.
      Тедди даже дышать перестала.
      – Ну… и что ты ему сказал?
      Да, доля Риса стоила этих денег, но у нее не было времени и возможности собрать огромную сумму, даже если бы дела компании шли нормально.
      В ответ Рис облокотился на жердь и, задумчиво глядя на Тедди, сказал:
      – Я ответил ему, что ты можешь дать мне больше.
      На мгновение Тедди потеряла дар речи – так переполнило ее чувство благодарности и счастья. Он мог продать свою долю и покинуть Вишбон с пятьюдесятью тысячами долларов в кармане, а вместо этого повел фургон со снаряжением и продуктами для станции через пустыню. Она не могла даже представить себе, когда и как сможет расплатиться с ним, и сейчас откровенно сказала об этом Рису:
      – Я не могу выразить, как я благодарна тебе за то, что ты согласился подождать. Обещаю, что я сделаю все возможное, чтобы тебе не пришлось долго ждать. Надеюсь, что ты не пожалеешь о сегодняшнем решении.
      – Я рассчитываю на это, – ответил Рис. – Надеюсь, что действительно не пожалею о своем решении.
      Тедди было улыбнулась, но уже через минуту поняла истинный смысл его слов. Ее глаза потемнели от гнева, и она почувствовала, что сейчас взорвется, как гейзер. И как только Рис потянулся к ней через изгородь, то есть сделал то самое движение, которого она так ждала, Тедди выругалась и присела, ускользая из кольца его рук. В ту же секунду прямо перед лицом Риса просвистела пуля.
      – А, черт! Тедди, ты с ума сошла! – воскликнул Рис, думая, что он, в конце концов, довел-таки ее до того, что она выстрелила из револьвера.
      Но вдруг рядом просвистела еще одна пуля, и Рис сообразил, что это выстрел из ружья. Он бросился на землю, а Тедди уже лежала там, держа в руках свое оружие. Однако оба они хорошо понимали, что револьвер – это игрушка против ружья, и если они хотят остаться в живых, то им следует немедленно подумать об убежище.
      Словно змеи, они поползли через весь загон между встревоженными лошадями, каждую секунду опасаясь быть растоптанными. Они старались укрыться в маленьком сарайчике, где Портер хранил снаряжение и продукты. Раздался новый выстрел, и пуля со свистом впилась в один из столбов ограды. Испуганные лошади с диким ржанием сбились в угол загона, а Рис с Тедди остались одни, открытые всем пулям, летящим неизвестно откуда.
      Раздался четвертый выстрел, и пуля вонзилась в каблук Тедди в тот момент, когда она уже почти скрылась в сарае. Следом за ней в сарай кубарем вкатился и Рис.
      – Вот сукин сын! – тяжело дыша, проговорила Тедди, глядя на свой изуродованный каблук. – Сапоги же были совсем новые.

      На высоком холме, с которого была хорошо видна станция Портера, Ренни приложил ружье к плечу и прицелился в окно небольшого сарая, куда только что скрылись двое. Из маленького строения огонь никто не открывал. Но из кирпичного дома, где жил сам Портер, продолжали греметь выстрелы.
      – Слышишь, Хуан, тех двоих я поставил на колени, – произнес он и тут же откатился в сторону, так как пуля, прилетевшая со станции, ударилась о камень, и от него полетели брызги.
      – Давай-ка, обойди вокруг и прищучь того придурка с ружьем. Стрелок он неплохой, еще попадет в нас.
      – Si, я позабочусь о нем, – тихо ответил Хуан, а затем, быстро двигаясь на своих кривых ногах, направился в обход холма. И, скрываясь за складками местности, стал подкрадываться к дому Портера.
      Ренни опять открыл огонь по сараю и дому, отвлекая внимание. Наконец он заметил, как коротенький мексиканец скользнул к двери дома.
      Держа в каждой руке по пистолету, Хуан выстрелил в замок, затем пинком вышиб дверь и четыре раза выстрелил в Портера Ландау. После этого, по-прежнему держась под прикрытием стены, он открыл стрельбу по окну сарая. Со своей позиции его поддержал Ренни. Деревянные осколки, куски упряжи, труха посыпались на Тедди и Риса, которые стрелять могли только вслепую, через стены. Рис услышал, что ружейные выстрелы стали приближаться. Это могло значить только одно – первый бандит шел на помощь своему сообщнику.
      Пока Тедди кое-как отстреливалась, Рис торопливо перезарядил свой револьвер. У него осталась последняя обойма. Теперь уже он старался расходовать патроны как можно экономнее. Следуя его примеру, Тедди тоже прекратила беспорядочную стрельбу, однако, несмотря на это, патроны у них подходили к концу.
      – У тебя есть еще патроны? – спросила Тедди озабоченно, когда в стрельбе наступил небольшой перерыв.
      – У меня осталось четыре, – ответил Рис. В ту же секунду он услышал, как кто-то подбежал к сараю и выстрелил два раза т да, откуда послышались голоса.
      У Тедди патроны кончились совсем. Затем раздалось еще несколько редких выстрелов, и в сарае наступила тишина. Тишина наступила и на улице. Рис и Тедди понимали, что это спокойствие временное, и после него наступит развязка. Может случится самое худшее для них.
      Тедди показалось, будто сердце колотится так, что стены сарая шатаются. Рядом в темноте она слышала тяжелое дыхание Риса.
      – Какая глупая смерть! – прошептала сердито Тедди. – Поймали, как двух крыс, в капкан!
      – Мы не умрем! – спокойно сказал Рис. – Я…
      Он не успел закончить фразу, как дверь в сарай отворилась, и в дверном проеме Рис увидел силуэт человека. Он выстрелил по нему и услышал болезненный и гневный вскрик:
      – Меня зацепило, Ренни!
      Рис напряженно вслушивался, не раздастся ли голос в ответ, но тот, кого назвали Ренни, очевидно, был очень осторожен. Во всяком случае, он ответил выстрелом из ружья. В следующую секунду пуля из крупного калибра пробила громадную дыру в задней стене сарая, буквально в дюйме от головы Тедди и Риса. Рис бросился на Тедди и прекратил стрелять, приберегая последний патрон на тот случай, когда сможет попасть наверняка. Этот момент представился ему уже через секунду: Ренни выстрелил через окно, и в проеме мелькнул его силуэт. Рис тут же выстрелил, однако мгновением раньше пуля бандита зацепила его руку, и он не попал.
      Крикнув Тедди, чтобы она не высовывалась, Рис вскочил, приготовившись к решающей, может быть, последней схватке, но не успел и этого. Ренни ворвался в сарай и тут же, не давая Делмару опомниться, нанес ему удар прикладом в челюсть. Рис рухнул, как подкошенный, а бандит, не давая ему опомниться, еще раз ударил его по затылку.
      – О боже! – Тедди бросилась к Рису на помощь, изо всех сил пнула грабителя в голень и в ту же секунду покатилась на грязный пол, получив удар прикладом по уху.
      – Убей их! – в дверном проеме показался Хуан. – Убей, или я сам пристрелю этого ублюдка.
      Этот второй налетчик закрывал рукой рану в боку, а в другой держал дулом вниз свой «винчестер».
      Однако Ренни выругался и забрал у Хуана оружие.
      – Нет, дружище, – сказал он. – Тавиз хочет, чтобы эти двое еще немного пожили. А я думаю, что не в наших интересах злить Тавиза.
      Без малейшего намека на вежливость Ренни поднял девушку за воротник и держал так до тех пор, пока Хуан, ворча и проклиная свою судьбу, ходил за лошадями, которых преступники оставили на холме.
      Раньше, чем Тедди пришла в себя, Ренни связал ей руки и ноги.
      Сопротивляться теперь она не могла. То же самое сделали и с Рисом, не обращая внимания на его рану. Его забросили на лошадь, но он уже ничего не чувствовал, потому что был без сознания. Кровь хлестала из раны ручьем. Когда примерно через час их с Тедди привезли в лагерь Тавиза, Рис еще так и не пришел в себя. Но Тедди сопротивлялась с такой бешеной силой, что Ренни вынужден был заткнуть ей рот кляпом.
      – Где Тавиз? – спросил Хуан у черноволосой женщины, одиноко сидевшей на одеяле возле лагерного костра.
      Бок у Хуана болел все сильнее, рана кровоточила, не переставая, и он просто сгорал от нетерпения увидеть, что сделает Тавиз с пленниками, которые были виноваты в его, Хуана, мучениях.
      – Тавиз в город уехал, – угрюмо ответила молоденькая женщина.
      Она приехала в лагерь недавно, после того как Тавиз, которому наскучило спать одному, послал за ней в главный лагерь.
      – Ему виски захотелось.
      Девушка встала и, покачивая бедрами, направилась к приехавшим.
      Все бандиты знали, что Адамс запретил им и Тавизу появляться в городе. Хуан напомнил девушке об этом, но она дернула головой и ответила:
      – А ему плевать на это! Если он захотел виски, его никто не удержит в холмах.
      Сообразив, что с местью придется обождать, Хуан соскочил с лошади, сел на одеяло и потребовал, чтобы женщина осмотрела его рану.
      – И принеси нам чего-нибудь поесть, – добавил Ренни, вытягиваясь около костра.
      Женщина даже не пошевелилась, совершенно не обратив внимания на их просьбы, так как все ее внимание было приковано к пленникам.
      Вначале, обойдя вокруг лошади, она подошла к мужчине. Взяв его за волосы, приподняла голову и улыбнулась, увидев его красивое лицо.
      – Вот этого мы оставим, – нежно произнесла она, а затем, посмотрев на Тедди, раздраженно пнула ее ногой и добавила:
      – А вот эту мы отправим назад – нам таких не нужно.
      – Такие нужны Тавизу! – рявкнул Хуан и, рванув повязку со своей раны, зашипел от боли и стал оглядываться по сторонам в поисках чистой тряпки, чтобы перевязать рану.
      – У Тавиза есть я, и ему никто больше не нужен! – возмущенно крикнула мексиканка, стукнув себя кулаком в лоб. В следующее мгновение она заметила, что Хуан покушается на ее имущество. Женщина ринулась к одеялу и вырвала из рук Хуана свое барахло, но затем, порывшись, нашла какую-то старую косынку и неохотно протянула раненому. Потом она стала разрывать на полоски одну из своих длинных, домотканых юбок. Хуан, думая, что она старается для него, хотел было их взять, но мексиканка резко отложила их подальше.
      – Это для него! – кивнула она в сторону Риса. Хуану пришлось довольствоваться тем, что ему дали. Но рана его оказалась не опасной, и кровь уже не текла, поэтому он успокоился. Перевязав рану, бандит растянулся на земле и заснул. А Ренни стащил Риса с лошади и поволок в пещеру, вход в которую был так мал, что ему пришлось чуть ли не пополам сложить пленника, чтобы затащить его туда.
      Тедди, которую к этому времени уже развязали, тоже загнали в эту пещеру. Затем Ренни снова залез в пещеру. Он разжег факел от костра, воткнул его в мягкую землю и встал над Тедди, широко раздвинув ноги.
      – Хочу тебе сказать, злючка, что ты будешь в восторге от нашей компании, вот увидишь.
      В ответ Тедди только посмотрела на него с яростью и ненавистью, потому что говорить она не могла из-за кляпа во рту.
      Бандит, догадавшись по взгляду Тедди о ее чувствах, довольно усмехнулся и опустился возле нее на колени. Он неторопливо ощупал девушку: ее плечи, высокую грудь, длинные, обтянутые штанами из оленьей кожи ноги.
      – К сожалению, у нас тут закон, – ухмыльнулся он, – первым свежую женщину пробует Тавиз, и я не могу нарушить это правило.
      Затем он вытащил свой нож, ногтем попробовал лезвие и улыбнулся:
      – Но я хочу тебе признаться, что я с большим нетерпением буду ждать своей очереди. А ты?
      Тедди замотала головой и что-то гневно замычала, но что – понятно не было. А в следующее мгновение она замерла от ужаса, так как увидела, что бандит с ножом в руке направился к лежащему без сознания Рису, но тут же облегченно перевела дыхание, увидев, что ножом бандит всего лишь перерезал веревки на руках и ногах. Затем Ренни снова подошел к девушке, предупредил ее, что любой из пленников, посмевший появиться до утра у выхода из пещеры, будет безжалостно застрелен.
      С этими словами он перерезал веревки и на Тедди. Как только он это сделал, Тедди тут же вытащила кляп изо рта и застонала от боли, чувствуя, как кровь вновь побежала по затекшим рукам и ногам.
      Ренни терпеливо подождал, пока мексиканка принесла пленникам воду и перевязала раны Риса, а затем вновь потребовал у нее еды для себя. Спустя некоторое время, часа два или больше, Тедди подползла к выходу, но с отчаянием заметила бодрствующего у костра Ренни, который был готов в любой момент привести в исполнение свою угрозу.
      В этот момент зашевелился и тихонько застонал Рис, приходя, наконец, в сознание. Его голова и челюсть сильно болели, взор затуманивался. Первое, что он увидел, придя в себя, было печальное лицо Тедди, уныло сидящей рядом. У нее было такое выражение лица, какое бывает у маленькой девочки, когда у нее отберут любимую куклу. Она сидела около него, смачивая его синяки грязной тряпкой, которую нашла на полу пещеры.
      – Ну, наконец-то ты пришел в себя! Пора бы уж! – взволнованно зашептала девушка мужчине. – Я уж подумала, что ты собираешься умереть и оставить меня тут одну.
      – Э, нет! Я не умру, пока ты не расплатишься со мной, – хрипло ответил ей Рис.
      – Ха! – хмыкнула она. – Насколько я понимаю, это ты теперь мой должник. Ведь из-за тебя мы оказались в таком положении.
      Тедди подвинулась к нему поближе, чтобы их не услышали бандиты.
      – А при чем здесь я? – удивленно спросил Рис и попытался сесть, но тут же рухнул на подстилку, так как двигаться ему было очень трудно, да и сил совсем не было. И, кроме этого, сильно болела раненая левая рука.
      – Лежи-ка ты поспокойнее! – приказала ему Тедди, а потом, помолчав, добавила:
      – Если бы ты не любезничал со мной там, на станции, и не пялил бы на меня свои синие глазки, я, может быть, и сообразила бы, что нужно выставить охрану.
      Рис улыбнулся. Это единственное, что удавалось ему без боли.
      – Выходит, ты признаешь, что я тебе не безразличен.
      Она приложила к его голове холодную, мокрую тряпку и мрачно сказала:
      – Я чувствую, что зря не убила тебя собственными руками, хотя и могла это сделать сотню раз. Но если ты еще жив до сих пор, давай думать, что будем делать. Не ждать же, в самом деле, пока бандиты Тавиза перережут нам горло.
      Вместо ответа Рис схватил ее за руку:
      – А все-таки признайся, малышка, тебе нравится заниматься со мной любовью, а?
      – Ну, если сравнить то, что мы имеем сейчас, с тем, о чем ты говоришь, – бесстрастно ответила Тедди, – то, конечно, второе лучше.
      – Это было не неплохо, а прекрасно, и ты сама так думаешь!
      – Да ладно тебе! – воскликнула она и тут же закрыла рот рукой, сообразив, что говорит слишком громко. И шепотом добавила:
      – Ну, хорошо, хорошо, я согласна – это было, действительно, прекрасно. А теперь ты можешь заткнуться и не кудахтать, словно петух в курятнике? Давай лучше подумаем хорошенько, как нам отсюда выбраться.
      – Я знал, что тебе было хорошо со мной, – прошептал Рис в ответ. Он поднял руку, обнял девушку и нежно провел пальцами по ее лицу. Тедди вся дрожала, и кожа у нее была на ощупь холодная, как лед.
      – Я боюсь, – прошептала она.
      Он притянул ее к себе, положив голову девушки к себе на плечо, совсем забыв о боли в руке. Ее волосы рассыпались по плечам и упали Рису на лицо и на руки. Еле слышный запах цветов, ее запах наполнил его, и сердце мужчины сильно забилось. Он поцеловал ее глаза, а затем нашел своими губами полные губы девушки и жадно прильнул к ним, словно желая насладиться ее ароматом и словно она была для него чудесным бальзамом.
      – Мы еще долго будем жить, Тедди, – прошептал Рис. – И отсюда мы обязательно сбежим, вот увидишь.

* * *

      Когда на следующее утро они спали, крепко обняв друг друга, к ним в пещеру вошел Тавиз. Носком сапога он оттолкнул их друг от друга и приказал Тедди встать, предварительно прижав дуло револьвера к горлу Риса. Рубашка Риса была вся перемазана кровью, и, судя по его бледному лицу, в нем самом крови осталось очень мало. Внезапно глаза его закатились, он слабо застонал. Тедди испугалась, решив, что вновь открылась рана.
      Тавиз, взглянув на пленника, решил, что тот, хотя и ранен достаточно серьезно, жить будет.
      – Шевелись давай, или я тебе вообще руки отстрелю! – рявкнул он Рису. – Будешь тогда писать ногами! Хе-хе! Мне наплевать, а вот Адамс крепко расстроится, если ты не сможешь подписать свое имя на тех бумагах, которые он принесет тебе.
      – Я знала, знала, что именно эта тварь стоит за всем этим! – закричала Тедди, словно фурия. Она стояла, прислонясь спиной к стене пещеры в том месте, куда отшвырнул ее Тавиз. Девушка собралась сопротивляться до последнего и гордо выпрямилась, подбоченившись, слегка расставив ноги и вскинув голову.
      – Ты можешь сказать этому скорпиону, что он не получит от нас никаких подписей!
      Тавиз повернулся и сейчас, когда в пещеру проникли солнечные лучи, впервые внимательно посмотрел на Тедди. Он привык к темноволосым, темноглазым женщинам. Тедди с ее волосами медового цвета и зелеными глазами была полной противоположностью. Его взгляд медленно скользнул по фигуре девушки. Все, что он увидел, ему понравилось, хотя он и был убежден, что рассмотрел ее недостаточно хорошо.
      Тавиз шагнул к Тедди и, схватив ее за волосы, провел по ним своими грязными пальцами. Затем резко дернул за них.
      – А что касается тебя, – зловеще сказал бандит, – то Адамсу вовсе и не нужна твоя подпись. Тебя он подарил мне.
      Тедди поняла, что Адамс собирался принудить Риса отдать ему свою долю. Как только он получит ее, ему уже будет все равно, кто владеет остальной частью компании. Он скажет только одно слово и сольет ее компанию с «Адамс Овеленд». Итак, она уже почти погибла. И Рис, наверное, тоже погибнет, как только отдаст свою долю Адамсу.
      На несколько секунд Тедди забыла о своем отчаянном положении, потому что ее захватили мысли о том, что хорошо бы убить Перриша Адамса. Этот подонок ненавидел её отца за то, что тот отказался сотрудничать с ним, и вот теперь свою ненависть он перенес на нее. Будь проклята его черная душонка! Он не уйдет от справедливого возмездия. Тедди громко выругалась, даже не заметив, что Тавиз внимательно смотрит на нее. В следующее мгновение он рявкнул на нее, приказывая заткнуться.
      Девушка мгновенно пришла в себя и увидела дуло ружья, нацеленное на нее. Оно медленно опустилось вниз, а затем бандит подошел к ней поближе и, прикоснувшись кончиком дула к ноге Тедди, начал его медленно поднимать вверх вдоль внутренней стороны девичьего бедра. Девушка задрожала от страха, чувствуя холодок металла у себя между ног. Она изо всех сил старалась не показать этому мерзавцу, что боится. А Тавиз, между тем, облизнул свои толстые губы и, ухмыльнувшись, хрипло сказал:
      – Ты слишком много болтаешь, детка, но думаю, мне понравится то, что я сейчас получу, хе-хе…
      Тедди резко оттолкнула ружье и, гневно посмотрев на бандита, сказала:
      – Ты ничего от меня не получишь! Тавиз, откинув голову, громко захохотал.
      – Ах, какая упрямая. У меня давненько не было таких упрямых и непослушных девочек.
      Тавиз еще раз окинул девушку взглядом с ног до головы, словно оценивая ее и мысленно уже представляя, как будет срывать с нее одежду и мять ее тело. Бандит снова облизнулся, представив, как эта своенравная молодая женщина будет лежать под ним, визжать и отбиваться, а потом затихнет и будет только всхлипывать, а он… Нет! Тавиз больше не мог ждать. Он оглянулся на неподвижно лежащего француза и на всякий случай предупредил его не двигаться, если хочет жить. Тедди снова выкрикнула в его адрес что-то оскорбительное, однако бандит только расхохотался. Он перехватил ружье левой рукой и, положив палец на спусковой крючок, протянул к ней свою правую руку. Одним резким движением преступник рванул рубашку на груди девушки и запустил ей за пазуху свои грязные пальцы.
      – А-а-а, как тут мягко! – снова облизнулся он.
      Однако теперь Тедди уже оправилась от шока, вызванного его грубостью, и, почувствовав на своем теле жесткую мужскую ладонь, она решительно оттолкнула наглеца.
      – А ну убери от меня свои поганые лапы, ублюдок!
      Тавизу нравилось, когда женщина, которую он насилует, слегка сопротивляется. Но слишком энергичный отпор вызвал у него бешеную ярость. Поэтому он, переменившись в лице, снова схватил девушку за воротник и с силой швырнул на каменную стену пещеры, затем, указав на Риса, он прорычал:
      – Ну, ты! Поласковей с Тавизом, а не то я убью твоего дружка.
      – Адамсу это не понравится, – с ненавистью прошипела ему Тедди, но Тавиз, прижав ее к стене всей своей тяжестью, проговорил, дыша пленнице прямо в лицо:
      – А может, Адамсу от меня вообще ничего не достанется. Может, я сам захотел стать владельцем компании. А? Что ты на это скажешь?
      Однако бандит не был глуп и помнил о втором пленнике, поэтому, только оглянувшись и убедившись, что раненый по-прежнему не двигается и даже, похоже, потерял сознание, только тогда мексиканец полностью занялся женщиной.
      – Я сейчас прикончу твоего друга, – пообещал он, – если ты не станешь со мной поласковее и будешь дальше сопротивляться.
      И в доказательство серьезности своих намерений он направил ружье на Риса.
      – Оставь его в покое, – упавшим голосом сказала Тедди, понимая, что бандит не шутит. – И я не буду… я сделаю, что ты захочешь…
      Усмехнувшись, Тавиз начал срывать с нее рубашку. Когда его грубые руки сжали ее груди и стали их мять, она только часто задышала, изо всех сил стараясь не ударить негодяя. А тот довольно хмыкнул.
      – Ага! Вот что ты прячешь под мужской одеждой, Тедди Геймбл. Ты ведь это для меня приберегала, правда? Ну-ну, не волнуйся… Тавиз покажет тебе, что со всем этим делают… Я сейчас объясню тебе, для чего нужны женщины…
      Какие у него грязные, мерзкие руки! Как зловонно его дыхание! Тедди боялась, что сейчас взорвется от ярости и омерзения, что надает ему по поганой физиономии, и она из последних сил старалась сдержаться, надеясь, что бандит все же не собирается насиловать ее здесь, в пещере, да еще на виду у Риса, слишком слабого, чтобы защитить ее. Тедди сдержалась, теперь уже не сомневаясь, что если только она попытается оказать сопротивление, негодяй тут же пристрелит Риса. И все же, когда его мокрые губы оказались там, где только что были его руки, она не смогла этого дальше вынести и, оттолкнув мужчину, бросилась от него к другой стене.
      Тавиз, сгорая от похотливого желания, сжигавшего его, грязно выругался, попытался снова схватить девушку. Однако, к счастью для Тедди, после того, как он пропьянствовал целую ночь, его реакция несколько притупилась, и ему этого не удалось сделать сразу. Грубо захохотав, бандит бросился за своей жертвой, понимая, что ей все равно никуда отсюда не деться и, рано или поздно, она окажется снова у него в руках.
      Он уже перестал опасаться, что неподвижно лежащий в углу Рис вмешается, и поэтому без опаски гонялся за Тедди, громко объявляя ей, что он с нею сделает, когда, наконец, схватит.
      Тедди удалось от него увернуться, потом еще раз и еще… Она несколько воспрянула духом, чувствуя, что если понадобится, то сможет так уворачиваться от бандита хоть целый день. К тому же он, похоже, и думать забыл о Рисе. Однако, как оказалось, это она сама кое о чем забыла. Тедди могла бы уворачиваться долго, но Тавиз внезапно вспомнил о своем ружье. Он поднял его и направил на пленницу. После этого ей ничего не оставалось, как только подчиниться его команде и прекратить сопротивление.
      Она крикнула ему, что он грязное животное, но мужчина только захохотал в ответ и стал приближаться к ней, собираясь, наконец, получить то, что хотел. Он снова грубо схватил Тедди и так сжал, что чуть не сломал ей грудную клетку. Его небритый подбородок с грязной щетиной царапнул кожу на щеке девушки, а в следующее мгновение Тавиз начал гнуть ее к земле, стараясь повалить.
      Впрочем, Тедди тут же поняла, что, по крайней мере, в эту секунду у бандита не было желания падать на пол, но от его намерения тут уж ничего не зависело. Просто это Рис, которому каким-то образом удалось прийти в себя, бросился Тавизу в ноги, и тот, не удержавшись, рухнул на земляной пол пещеры, увлекая за собой и Тедди. Однако Тедди упала очень неудачно. Она тяжело рухнула вниз и, ударившись головой о какой-то камень, тут же потеряла сознание. Бандит упал сверху на Нее, но и он на какую-то долю секунды растерялся и не сразу понял, что происходит. Громко звякнув, ружье Тавиза отлетело в конец пещеры так, что его теперь не смог бы достать ни один из них.
      Но Тавиз был не из тех, кто рассчитывает только на оружие, и, чтобы опомниться от падения, ему не понадобилось слишком много времени. Уже через мгновение он выхватил из висевшего на боку кожаного чехла нож с длинным, тонким лезвием и, отшвырнув Тедди, резко ударил Риса. Однако лезвие разорвало рубаху на Делмаре, но кожи его не коснулось.
      Рису пришлось несколько отклониться, чтобы увернуться от ножа, и этого мгновения Тавизу оказалось достаточно для перехода в атаку. Бандит пригнулся и бросился на француза, снова выбросив вперед руку с зажатым в ней ножом и пытаясь поразить противника в живот. Но Рис и на этот раз сумел увернуться, потом еще, еще… Он отчаянно увертывался от мексиканца, внимательно следя за ножом, которым тот размахивал, и терпеливо ожидая, когда бандит допустит хотя бы малейшую оплошность, чтобы успеть перехватить его руку и увернуться от смертельного лезвия.
      В этот момент Тавиз решил, что ему следует вызвать подкрепление. Он громко позвал Ренни, однако его призывы не возымели никакого эффекта, и бандиту пришлось рассчитывать только на себя. Дело в том, что Ренни провел всю ночь без сна, охраняя пленников, и, как только приехал вожак, Ренни полез в соседнюю пещеру отсыпаться, предварительно опорожнив почти целую бутылку виски. Хуан, составивший ему компанию, так страдал от раны, что нуждался в «обезболивании». Он тоже надрался до полной неподвижности. Женщина-мексиканка еще раньше покинула лагерь, не желая видеть, как Тавиз будет в ее присутствии забавляться с другой женщиной. Но ни Рис, ни его противник всего этого не знали и продолжали поединок, ставкой в котором была их жизнь, а для Делмара еще и жизнь Тедди.
      Их дуэль длилась уже целую вечность. Мексиканец яростно полосовал перед собой воздух лезвием ножа, заставляя француза отступать и уворачиваться. Со стороны могло показаться, что противники танцуют какой-то страшный, загадочный танец, музыкой к которому были проклятия и тяжелое дыхание, вырывавшееся из их глоток. Через какое-то время Рис с ужасом почувствовал, что у него появился еще один странный противник – слабость. Он потерял слишком много крови и понимал, что если в ближайшее время не сможет что-нибудь придумать, то Тавиз просто порубит его своим длинным ножом на куски. И мексиканец, казалось, тоже заметил состояние Риса, потому что стал еще яростнее нападать на Делмара. Наконец бандиту удалось добиться своего. Во время одной из атак лезвие ножа вонзилось в руку Риса, следующий выпад, и нож пробороздил грудь француза. Рис задыхался, ему не хватало свежего воздуха, глаза заливал пот. Однако и для мексиканца этот смертельный танец не прошел даром. Он тоже жадно глотал ртом воздух. Его движения стали судорожными и не всегда расчетливыми.
      Конец поединка наступил неожиданно и не без помощи Тедди, лежавшей без сознания. Тавиз угадал то место, куда попытается подскочить его противник и, бросившись наперерез, нанес удар. Лезвие скользнуло по груди Риса, и он вскрикнул от боли, но все-таки удержался на ногах. А вот Тавиз, находившийся по-прежнему под воздействием выпитого виски, от резкого движения покачнулся и слегка отступил назад, чтобы удержать равновесие.
      В следующее мгновение он споткнулся о ноги лежавшей на земле Тедди и упал на спину. В ту же секунду Рис одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от ружья, валявшегося у самой стены пещеры. Он не успел даже подумать о том, что произойдет, если будет осечка. Просто, не раздумывая, вскинул ружье и, увидев, как мексиканец делает замах, чтобы метнуть нож, не целясь, выстрелил.
      Нож пролетел мимо цели. Пуля – попала. Почти одновременно с выстрелом во лбу Тавиза появилась огромная багровая дырка, из которой хлынула кровь, и бандит рухнул, не издав ни звука. Все кончилось. Рис, тяжело дыша, постоял секунду-другую, собираясь с силами, а затем поднял Тедди на руки и выбрался с нею из пещеры. Большая чалая лошадь Тавиза стояла оседланной неподалеку. Вокруг все было спокойно, никого не было видно, костер затух. Рис подсадил Тедди на лошадь, затем сам взобрался в седло позади девушки, обхватил ее безвольное тело и хлестнул лошадь.

      Рис безжалостно погонял лошадь до тех пор, пока не почувствовал, что вот-вот свалится. Только тогда он решил сделать небольшой привал и повернул к небольшому ручейку, протекавшему поблизости. Там он, убедившись, что все спокойно, спешился, снял с седла безжизненное тело Тедди и потащил ее к воде. Зачерпнув в пригоршню воды, он побрызгал в лицо девушке и, только когда заметил, что она начинает приходить в себя, занялся своими ранами.
      Тедди открыла глаза раньше, чем он успел раздеться по пояс и начать мыться. Однако еще несколько мгновений, пока окончательно не рассеялся туман в глазах, она лежала молча и наблюдала за ним. Внезапно сообразив, что они не в пещере, а где-то на свежем воздухе и, главное, не связаны, Тедди подумала с радостью, что более прекрасного человека, чем Рис, она еще никогда не видела, хотя вид у Делмара в эту минуту был просто ужасный. Он был весь в крови, которая еще сочилась из ран и порезов, но живой и, похоже, полон энергии.
      – О господи! – произнесла Тедди слабым голосом. – Кажется, тебя хотели порубить на салат, как капусту.
      Он улыбнулся, прекратил плескаться и, повернувшись к ней, ответил:
      – Да нет! Вернее будет сказать, что меня чуть не порезали на бифштексы. Ну, а как твоя голова? Тавиз тебя крепко ударил.
      Тедди опасливо приставила палец к губам, словно желая остановить Делмара, и сказала:
      – Ой, только не произноси ты вслух это имя. Лучше скажи мне, где этот ублюдок и насколько далеко он от нас…
      – В настоящий момент он, я полагаю, в аду. – Рис еще несколько раз плеснул на себя холодной водой и, выйдя на берег, повалился на землю рядом с девушкой.
      – Ты убил его?! – спросила она.
      – К сожалению, не очень быстро. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить все это.
      – Мне тоже… – Тедди только теперь сообразила, что она, как и Рис, лежит без рубашки. Однако она не сделала даже попытки прикрыться. После всего, что пришлось пережить, быть рядом с Рисом полуобнаженной казалось ей не такой уж большой причиной для беспокойства.
      – Уф! – облегченно вздохнула она и слабо улыбнулась. – У меня такое ощущение, словно я вляпалась в коровье дерьмо. Помоги мне, пожалуйста, добраться до воды – я хочу смыть с себя следы от пальцев этого ублюдка.
      Рис поднял ее на руки, однако тут же выяснилось, что он несколько переоценил свои силы. В настоящий момент он был слаб едва ли не так же, как она. И как только Делмар ступил со своей ношей на скользкий берег, он тут же потерял равновесие и вместе с Тедди рухнул в воду. К счастью, у ручья оказалось мягкое песчаное дно, поэтому их падение не привело ни к каким серьезным последствиям, если не считать таковыми фонтан воды, который взметнулся на месте их падения.
      Тедди вынырнула, отфыркиваясь и смеясь, вслед за ней на поверхности показался Рис, смущенный и виноватый.
      – Мне, честное слово, очень жаль! – сказал он. – Я, право…
      – Да ладно! Забудь, все нормально! – она снова окунулась, отбросила от лица волосы и стала шумно плескаться. Она нежилась в прохладном потоке минут десять, постанывая от наслаждения и чувствуя, как постепенно ее кожа очищается от прикосновений Тавиза.
      А Рис тем временем ожидал ее на берегу. Он внимательно осмотрел ружье, доставшееся ему от убитого бандита и теперь следил за дорогой, опасаясь, что Ренни, который сейчас уже, наверное, нашел труп своего вожака, решит преследовать их.
      Когда Тедди отдохнула, и уже была готова продолжать скачку, Рис откуда-то достал жилет из оленьей кожи и подал ей. Конечно, этот предмет гардероба прикрывал не очень много у девушки, однако в нем все же было поприличнее.
      Тедди торопливо оделась и вышла из воды. Внезапно лицо у нее побледнело, Рис протянул ей руку, чтобы помочь выбраться на берег, но она, не обращая внимания на него, пулей проскочила мимо и побежала к ближайшим зарослям. По звукам, вскоре донесшимся оттуда, мужчина догадался, что ее стошнило.
      – Тедди! Тебе нужна помощь? – спросил он.
      – Нет! – крикнула она, а вскоре и сама вышла из кустов и, подойдя к Делмару, без сил повалилась на землю рядом с Рисом.
      – Вот черт! Меня даже вырвало от этого негодяя, – пробормотала она, поморщившись. – И, похоже, у меня больше просто сил нет взобраться на эту проклятую лошадь. Мне кажется, тебе тоже следовало бы перевязать все эти порезы. Как ты думаешь, ничего, если мы хоть пару часов еще побудем тут? Это не опасно?
      Говоря откровенно, Рис считал, что скорее всего Ренни отправится в другую сторону. Бандиты вряд ли отважатся задержать их теперь, когда главарь их банды убит, а еще один преступник получил тяжелое ранение. Хотя, конечно, полной уверенности у Риса не было.
      – Ладно, я присмотрю за дорогой, – тихо ответил он.
      От звуков его спокойного голоса у молодой женщины стало легче на сердце, и она поверила, что все у них будет отлично.
      – Давай поищем, где тут можно отдохнуть, – предложил он и ободряюще улыбнулся.

* * *

      Лен Блэлок любезно согласился принять предложение Адамса уехать на время из города. Так что, когда прибыл очередной дилижанс, и кучер объявил, что Портер Ландау, смотритель ближайшей к городу станции, мертв, в Вишбоне не оказалось ни одного представителя власти.
      Рупер, забыв о собственной болезни, собрал всех людей «Геймбл Лайн», способных держаться в седле, чтобы немедленно отправиться на поиски Тедди и Риса. Фургон, на котором они поехали, по словам кучера, был обнаружен возле дома Портера наполовину ограбленным.
      Руп как раз вскочил в седло и собирался дать команду своим людям выступать, как вдруг заметил, что к офису торопливо направляется человек. Он заметно хромал, но спешил, как было видно, изо всех сил.
      – Кажется, Бурже, не так ли? – спросил у него Рупер.
      – Да, – Люсьен подошел к нему поближе.
      Он обеспокоенно поискал в толпе, собравшейся у офиса, кого-то, кто, очевидно, был ему срочно нужен, и, не найдя, повернулся к Руперу. Утром этого дня Люсьен опять разговаривал с недавно приехавшим в город английским газетчиком, и во время разговора он внезапно вспомнил, где мог видеть этого рыжего англичанина раньше. Теперь Люсьен разыскивал бывшего хозяина, так как хотел предупредить его о том, что человека, который называет себя репортером, он почти наверняка видел напротив дома графини Клемансо в то утро, когда была убита Дженни Перрол.
      – Я ищу месье Делмара, – сказал он. Рупер медленно кивнул.
      – Я его тоже ищу и боюсь, что он в большой беде. Рупер в нескольких словах объяснил, что, по его мнению, могло случиться с Рисом, и спросил, не хочет ли Люсьен присоединиться к их экспедиции.
      Люсьен, испугавшись, что с его другом могло случиться несчастье, пока он сидел и ничего не делал, огорченно ответил:
      – Месье, я очень плохой наездник. Я буду для вас только обузой. Может быть, я мог бы быть полезен вам здесь, на месте?
      – Ну конечно, – Рупер надвинул шляпу низко на лоб, собираясь выезжать. – Возьмите повозку и отправляйтесь на ранчо Геймблов. Скажите там Фелиции о том, что произошло, и передайте, пусть она не волнуется. Мы разыщем и Тедди, и Риса.
      Люсьен заверил Рупера, что сейчас же отправится выполнять поручение. Он направился на конюшню «Геймбл Лайн», в то время как маленький отряд покидал город, отправляясь на поиски пропавших. К несчастью, по дороге к конюшне бывший слуга Делмара встретился с Дерби Сьюардом, который, держа под руку Аду Пенрод, как раз выходил из кафе. Сьюард приподнял шляпу и поздоровался, но к этой минуте подозрения Люсьена относительно англичанина уже окончательно переросли в уверенность, и он неприязненно посмотрел на парочку, прошел мимо, не отвечая на приветствие.
      – Какая ужасная невоспитанность! – возмутилась Ада Пенрод достаточно громко, чтобы удаляющийся француз мог ее услышать.
      – О, не думайте об этом, моя дорогая! – Сьюард слегка пожал тонкую руку Ады. – Между англичанами и французами давно идет скрытая война.
      Он громко рассмеялся, скрывая под этой маской веселости свою тревогу. Ему было совершенно ясно, что невоспитанность в этом случае совсем не при чем. Страх – вот что заставило хромоногого слугу Делмара поспешно пройти мимо! И причина страха Сьюарду, похоже, была понятна. В тот день, когда Люсьен Бурже обнаружил у дверей дома графини смертельно раненую женщину, Сьюард находился неподалеку. И хотя ему казалось, что его никто не заметил, он не был уверен в том, что этот слуга его не видел. Люсьену достаточно было бы одного взгляда, чтобы запомнить и потом вспомнить такую примечательную голову, как у Сьюарда.
      И пока Ада Пенрод болтала без умолку о разных пустяках, англичанин улучил момент, чтобы оглянуться и посмотреть вслед Люсьену. Требовалось немедленно выяснить со всей точностью, почему так быстро изменилось отношение к нему со стороны хромого француза.

* * *

      Спустя несколько часов, тщательно выбрав себе столик в «Алмазе», Сьюард сидел у окна, наслаждаясь выпивкой и обществом одной из девиц, служивших в салуне. Отсюда открывался отличный вид на улицу, и он увидел, как мимо заведения Адамса проехал в повозке Люсьен, возвратившийся откуда-то из поездки за город. Вообще этот столик оказался прекрасным наблюдательным пунктом, так как давал возможность следить еще и за Перришем Адамсом и даже подслушивать, о чем он разговаривает вполголоса со своей милашкой женой.
      – Боюсь, что ты потеряла свой шанс соблазнить Делмара, – глаза Адамса, когда он это говорил, горели, словно два уголька. – Этот парень довел меня. Я потерял всякое терпение.
      – Если оно у тебя вообще было, – фыркнула Норин.
      Адамс пожал плечами. Упрямство жены было не лучшим качеством ее характера.
      – Терпение – совершенно бесполезная вещь! – сказал он. – Важен результат, запомни это, Нории!
      – Я-то помню, – ответила женщина и спросила, помолчав:
      – Интересно, а что заставило тебя так вдруг изменить отношение к Делмару?
      – Этот сукин сын отказался от пятидесяти тысяч, которые я ему предложил! Он, видишь ли, договорился с Тедди!
      Складки на красной юбке Норин взметнулись, когда она резко качнулась к мужу.
      – Но у нее же нет таких денег! – с удивлением заявила она.
      – Мужчин интересуют не только деньги! Уж кто-кто, а ты-то это хорошо знаешь.
      Женщина уперлась в бедра руками:
      – Да я скорее поверю в то, что ему просто наплевать на деньги, чем тому, что он предпочел меня ей.
      Сомневаюсь, что эта девчонка раздвигала когда-нибудь ноги для чего-нибудь другого, кроме как залезая на лошадь.
      Адамс цинично улыбнулся жене:
      – Ну зато она очень хорошо знает, как сидеть на лошади.
      Норин качнула аккуратно причесанной головой и сказала:
      – Может быть, этот француз из тех мужчин, которые слишком высоко ценят свои принципы?
      Адамс медленно отвернулся от жены и пробурчал:
      – Теперь не имеет значения – ценит он или нет.
      Оставив жену в раздумье, владелец салуна отправился в свой кабинет, а Норин, некоторое время оставаясь в неподвижности и невидящим взором глядя на улицу, вдруг резко встала и, подойдя к бару, попросила Харлея налить ей виски.
      Дерби Сьюард перестал обращать внимание на девицу, сидевшую рядом, и принялся анализировать информацию, которую только что получил. Итак, Адамс предложил Делмару весьма впечатляющую сумму денег, и француз от нее отказался. Адамса, видимо, это крепко разозлило. В этом месте Сьюард довольно улыбнулся. Ну что ж, еще один человек, ставший врагом французу, может стать другом ему, Сьюарду.
      И Делмар! Человек, который хладнокровно отказался от таких денег! Глупец! Да еще и принципиальный глупец! Нет, с таким ему договориться не удастся!
      Сьюард подумал о Люсьене Бурже. Он слуга, человек, специально обученный забывать все, что видит и слышит. Неужели он что-то вспомнил? Если так, то он становится опасен.
      Сьюард допил свое виски. Ну что ж, может быть, Ноксу придется заплатить двойную цену.

* * *

      Луна была красной, как кровь, и зловещей от призрачных облаков, то и дело набегавших на нее. Это было первым, что увидела Тедди, когда проснулась. Она и не подозревала, что уже так темно, и не ожидала увидеть такую мрачную картину полнолуния. Дьявольская луна, как говорит Фелиция. Луна, несущая перемены для тех, кто смотрит на нее, и не всегда эти перемены к лучшему. Иногда за такой луной следует наводнение, иногда ураган, но всегда что-нибудь да происходит.
      Тедди зябко передернула плечами, но так и не смогла отвести глаз от багрового светила.
      – Я уже однажды видел такое, – вдруг раздался негромкий голос Риса. Заложив руку за голову, он тоже не сводил глаз с луны.
      – Это было ночью, как раз накануне моего приезда в Вишбон. Мне показалось тогда все здесь удивительным: красная луна, красная земля. У меня было такое чувство, словно я попал на другую планету, в совершенно другой мир, где все…
      – …Никогда не будет прежним, – продолжила Тедди. Она снова посмотрела на луну. Темные видения на лунном диске изменили свои очертания. Грядут какие-то перемены! Снова! Но какие – к лучшему или худшему?
      – Я не буду спать, – снова заговорил Рис, – так что ты можешь отдыхать спокойно, я подежурю.
      – Тебе тоже надо отдохнуть – ты ранен, – возразила Тедди.
      Прежде чем покинуть берег ручья, она прополоскала изуродованную рубаху Риса, разорвала ее на полосы и, как смогла, перевязала раны, которые оставил на его теле нож Тавиза. Лезвие ножа неглубоко проникло под кожу Риса, но было ясно, что даже когда раны затянутся, останутся шрамы, как напоминание о смертельной схватке, которую ему пришлось выдержать.
      – Да не так уж я сильно и ранен, – услышала Тедди жаркий шепот Риса. Он взял ее руку в свою ладонь, поцеловал и положил себе на грудь. Как хорошо было просто лежать рядом с ней! Она была такой же прекрасной и загадочной, как луна, висевшая у них над головой, и такой ни на кого не похожей.
      – Ты уверен, что твои раны не опасны? Она повернулась к нему, прижавшись всем телом. Завязки на ее куртке разошлись, пока она спала, и теперь куртка только чуть-чуть прикрывала ее тело. Внезапно Рис увидел на коже Тедди синие пятна, оставшиеся от пальцев Тавиза, и почувствовал, как его снова охватил гнев.
      Он положил руку на плечо девушки, а затем закрыл пальцами синие отметины чуть пониже ее ключиц. Он тихо, еле слышно коснулся кожи Тедди и с горечью прошептал:
      – Он причинил тебе боль!
      – Да нет, не очень, – ответила она, желая, чтобы нежные, мягкие прикосновения его руки длились как можно дольше. Чувствуя на теле тепло его ладони, Тедди вся задрожала от возбуждения. Он спас ей жизнь! Его самого чуть не убили из-за нее, а все, что его сейчас беспокоит, – это синяки на ее теле, оставленные пальцами Тавиза.
      Улыбаясь и чувствуя, что сердце замирает от того, что он рядом, Тедди взяла в руки широкую ладонь мужчины и потянула к своей груди. Делмар почувствовал, как она вздрогнула, когда его пальцы коснулись мягкого нежного холмика. И он забыл обо всем: и о том, что он ранен, и о том, каким ужасным был этот день. Еще мгновение назад ему казалось, что не может быть ничего лучше, чем просто лежать с рядом с нею и смотреть на луну. Но теперь желание буквально взорвало его, словно дикий ураганный ветер, оно пронизало его так, что ему показалось, будто кровь закипела.
      В следующую секунду он ощутил на своей груди маленькую горячую ладонь Тедди. Вот ее рука вздрогнула и двинулась вниз по его телу. Прерывающимся голосом Рис взмолил:
      – Тедди, не делай этого, пока…
      Однако закончить ему Тедди не дала. Она наклонилась к нему, и длинные волосы упали на грудь мужчины, закрывая ее своей шелковой вуалью. Пряди волос словно ласкали и дразнили его кожу. Девушка приблизила свои губы к его рту, и Рис почувствовал, какие они сладкие, как летние ягоды, и пьянящие, как странный свет ярко-красной луны.
      Он обнял девушку и, зарывшись лицом в благоухающий водопад ее волос, отыскал своими губами нежный изгиб ее плеча и прильнул к нему.
      Тедди тихо застонала, чувствуя, как ее всю охватывает страстное желание слиться с ним, однако вовсе не для того, чтобы доказать себе, как в прошлый раз, что жива, а совсем по другой причине. Они были мужчина и женщина, и судьбе было угодно свести их вместе. И что случится потом – теперь было неважно. Ничего не было сейчас важнее, чем снова почувствовать в себе его упругую, тугую силу. Ничего не было важнее для нее в эту секунду!
      Ее руки обвивались вокруг Риса, словно лунные лучи. Они обхватили его так нежно, легко и возбуждающе, что он совсем забыл о возможной опасности со стороны бандитов. Сейчас он мог думать только о нежной гибкости тела Тедди и нежной трепетности ее. Если понадобится, Рис готов умереть с радостью за эту женщину.
      На мгновение ему показалось, что он уже умирает. Мир, реальный мир вокруг них исчез. Теперь их миром стал лунный свет. Он стал вселенной без времени, без границ и без пространства.
      Рис стянул с Тедди куртку, и в призрачно-багровом лунном свете ее кожа заблестела неземным сиянием. Их ласки становились все стремительнее и откровеннее. И, наконец, не в силах больше сдерживаться, Рис приподнялся на локтях, а затем лег на нее.
      Его язык, словно легкий мотылек, стремительно порхал вокруг ее упругих розовых сосков. И Тедди, дрожа от возбуждения, чувствовала, как вся ее хваленая выдержка покидает хозяйку, бежит от этой сладкой муки. Но еще больше она боялась, что Рис остановится. И поэтому, вонзив ногти в плечи мужчины и изогнувшись всем телом навстречу ему, она хотела, чтобы его ласки никогда не заканчивались.
      Она ощутила, как руки Риса стягивают с нее штаны. И тогда она стала помогать ему снять с себя одежду. И не прошло и минуты, как они оказались полностью обнаженными. Мужчина и женщина застыли в объятиях друг друга, словно прекрасное изваяние из лунного света. Однако их спокойствие было кажущимся и длилось недолго. Потом их захватил бурный вихрь страсти, и Тедди громко воскликнула:
      – Ну, пожалуйста, Рис, я же хочу тебя, хочу!
      – Я знаю! – прошептал он, а его руки продолжали ласкать женскую кожу. Прикосновения были воздушно-легкими и нежными, словно прикосновения облаков, и обжигающими, словно жаркий пламень.
      Делмар нежно ласкал губами ее кожу в том месте, где еще виднелись синие пятна. Тедди почувствовала, как руки мужчины бережно раздвигают ей ноги, желая прикоснуться к ее лону, и, когда его пальцы оказались внизу ее тела, Тедди мучительно застонала, а Рис, заглушив стоны поцелуем, погрузил свои пальцы глубоко в недра женщины. Словно искры и языки огня опалили кожу Тедди там, где губы мужчины прикасались к ней. Казалось, на ней не осталось ни одного дюйма, которого не коснулся раскаленный пламень его поцелуев. Ей казалось, что она растворяется в нем, сгорает и вновь возрождается из пепла, словно птица Феникс.
      Тедди закрыла глаза, дрожа от предвкушения и утраты чего-то, что было частью ее самой, она раскрывалась навстречу мужчине так, как распускается цветок навстречу солнцу, приветствуя его тепло и принимая его в себя так глубоко, как только возможно, радуясь его стонам, безумным, бурным толчкам. И Тедди встречала его порыв таким же сильным напором, подставляя себя ему, падая и взлетая… И так, вдвоем, они взмывали все выше, пока не достигли самой вершины, самых райских врат, и оттуда, с этих сияющих высот, все так же вместе они стали стремительно по спирали падать в глубокую, но такую манящую пропасть…
      А потом, все так же не размыкая объятий, они лежали, и Тедди чувствовала, как спадает напряжение в мускулах Риса, и как его дыхание становится спокойнее и тише. Она подумала о том, как все же странно то, что произошло между ней и Делмаром. Он был ее врагом, наверное, и сейчас еще опасен для нее, и все же этот человек стал ее любовником. Она его желала так, что перехватывало дыхание, и в то же время боялась своего чувства к нему. Как только они оказывались вместе, Тедди казалось, что еще немного, и весь ее мир разлетится на куски и превратится в пыль. Рис, к ее удивлению, очень легко привык к суровой жизни здесь, в пустыне, на краю цивилизации, он органично вписался в эту жизнь, которую Тедди так любила, но тем не менее, остался по-прежнему изысканно-элегантным, словно изнеженный завсегдатай светских салонов. Теперь Тедди очень хорошо знала его, и все-таки он оставался для нее все такой же загадкой… Так кто же он такой – Марк Андре Рис Делмар?
      Словно во сне, молодая женщина взглянула в глаза возлюбленного, теперь уже спокойные и умиротворенные, как море без волн, а затем перевела взгляд вверх, где все так же тревожно сияла золотисто-багровая дьявольская луна. И снова Тедди подумала о том, какие же перемены несет ее загадочный, неестественный свет.

      – Мы похороним Портера за станцией. Рупер, Тедди, Рис и другие участники поисков сидели вокруг маленького костерка, поджаривали бобы и готовили кофе для ужина.
      Около полудня Рис и Тедди услышали вдалеке стук копыт и сразу спрятались между скал, думая, что Ренни все же обманул их ожидания и отправился в погоню за ними. Однако страх и напряжение тут же уступили место бурной радости, как только они увидели знакомые и такие родные лица.
      – Во всем виноват Адамс, – сказала Тедди, – эти мерзавцы говорили, что выполняют его приказы.
      На ней сейчас была рубашка Рупера, длинная и широкая настолько, что девушке пришлось закатывать рукава и к тому же еще постоянно их поддерживать, однако это одеяние все же имело то достоинство, что прятало ее тело, скрывая его от посторонних глаз, и давало ей возможность сидеть и ужинать в кругу мужчин.
      – Тогда надо идти по их следам, пока мы еще можем отыскать бандитов, – сурово заметил Рупер.
      – Когда один из них почувствует у себя на шее веревку, они все, как один, зарекутся навеки выполнять приказания Адамса. Надеюсь, что они сами признаются, кто стоит за всеми этими нападениями и убийствами.
      – Я еду тоже! – сказала решительно Тедди, однако тут же в ответ раздалось громкое «нет», причем Рис протестовал громче всех.
      – Следует хорошенько подумать, как нам захватить Ренни! – предупредил Рис. Он отложил в сторону пустую миску и взял обеими руками помятую кружку, до краев наполненную горячим кофе. – Этот парень очень хорошо стреляет! Если он вас увидит, то перестреляет еще до того, как вы сумеете подойти!
      – Да я своими руками отправлю этого негодяя в ад! – мрачно пообещал один из ковбоев. Этот хмурый бородач начал работать в компании «Геймбл Лайн» еще с отцом Тедди. Портер был его лучшим другом, поэтому недавняя смерть смотрителя потрясла мужчину до глубины души.
      – Мы оставили человека на станции, – сказал Рупер, помешивая палкой угли костра. – Он хорошо вооружен, и припасов у него вдоволь, так что станция будет работать, как обычно. Но, конечно, раз мы все тут, то придется поставить дополнительных охранников на маршруты.
      Рис снова заговорил:
      – Лично я думаю, что Ренни, как уже тут говорилось, неплохой стрелок. Однако с ним раненый, так что можно надеяться, что, по крайней мере, в ближайшее время он не отважится нападать в одиночку на наши дилижансы.
      Рупер согласно кивнул и предложил:
      – И знаете что, поезжайте-ка вы с Тедди в город и посмотрите на месте, что можно сделать с Адамсом. Вряд ли он ожидает увидеть вас, да еще и живыми. Может быть, он себя чем-нибудь и выдаст. Только советую обойтись без стрельбы!
      При этих словах Рупер посмотрел на Риса.
      – Стрелок ты, конечно, хороший, но у Адамса всегда поблизости вооруженные парни. Да и закон нам пока – плохой помощник. Сначала следует сообщить обо всем Кейбу Нортропу и дождаться помощи от «Уэлз Фарго».
      Тедди неохотно согласилась и пообещала не устраивать перестрелку с Адамсом. Рис тоже принял это предложение, а наедине поклялся Руперу проследить за благоразумием Тедди, если она начнет терять голову от ярости при встрече с хозяином салуна.
      – Я больше не хочу терять людей, – сказала с отчаянием Тедди, после того как они свернули лагерь и расселись по лошадям. – Возвращайтесь, парни, назад здоровыми и живыми!
      Маленький отряд помчался вперед, и только Рупер на минуту задержался.
      – Да, чуть не забыл! – крикнул он Рису, поднимая лошадь на дыбы. – Этот парень – Бурже – он искал тебя, когда мы выезжали из города. И вел себя он так, словно был сильно встревожен.

* * *

      За милю до города Рис и Тедди расстались. Тедди на одной из свободных лошадей, которых оставила поисковая группа, поскакала к себе на ранчо, чтобы сообщить Фелиции, что она жива и здорова. А Рис на чалой лошади Тавиза поскакал в Вишбон. Он знал, что вид у него не из лучших. В разорванной рубашке зияли дыры, потому что часть ее пришлось использовать для перевязки ран. Лицо, грудь и руки Риса были в синяках, что и говорить, хватка у Тавиза была железная.
      Появление Риса в городе вызвало множество любопытных взглядов и разноречивых толков. Недоуменные вопросы о том, что произошло, сыпались дождем. Рис отвечал, что он сам ничего еще не знает, не понимает и хочет во всем разобраться. Не вступая в подробные разговоры, он направился к дому Мей. Он прекрасно понимал, что если даже Адамс лично и не увидел его, то слух о том, что француз жив, все равно скоро, очень скоро достигнет его ушей.
      Рис считал, что ему надо сначала как следует поразмыслить над задачей, что делать с Адамсом. Он явно недооценил этого человека, и похоже, совершенно напрасно отмахивался от слов и обвинений Тедди в адрес хозяина «Алмаза», напрасно считал их безосновательными и надуманными. Конечно, в какой-то степени Риса может извинить то, что все его мысли были только о Тедди. Он давно уже думал, что ему следовало бы поговорить с девушкой после того, как они занимались с ней любовью на берегу реки в каньоне. Он должен был рассказать ей, кто он такой, почему оказался здесь. Сейчас Рис испытывал вину за свое глупое молчание. Разве Тедди не поняла бы его, не поняла бы, что не он виновен в убийстве? И сейчас он мучился еще из-за своей идиотской клятвы: он ведь поклялся, что переспит с Тедди, чтобы унизить ее. В теперешнем положении слабым, но все-таки утешением служило для Риса сознание того, что он оказался в крайне стесненном положении. Он потерял практически все: доброе имя, деньги, а теперь, возможно, потеряет и ее. И все же он обязательно расскажет ей о себе полную правду. Да, он так и сделает! И очень скоро!
      – Святые угодники! Рис Делмар! Что это с вами случилось? – всплеснув руками, заохала перепуганная Мей, выбежавшая из дому. И тут же Рис увидел на веранде Джастин Блэлок. Она стояла, теребя руками передник, и не сводила с него испуганных, широко открытых глаз.
      – На нас напали бандиты около первой станции, – соскакивая с лошади, ответил Рис. – Мы даже в плену у них побывали. Правда, не долго.
      – А что случилось с Тедди? – сразу понизив голос, поинтересовалась Мей. К сожалению, как и большинство жителей Вишбона, хозяйка Риса находилась под влиянием щедрых вкладов Перриша Адамса в городскую казну. И, как большинство жителей, она разделяла мнение о том, что отказ Тедди договориться с владельцем «Алмаза» был препятствием на пути прогресса в родном городе. И вызван этот отказ, по мнению Мей, был только упрямством и глупостью владелицы «Геймбл Лайн».
      – Тедди поехала к себе на ранчо, – ответил спокойно Рис. – Сейчас с нею все в порядке.
      Все прошли на кухню и, пока Мей делала ему перевязку, Делмар рассказывал ей о том, что произошло, благоразумно умалчивая об Адамсе.
      Услышав о том, что им пришлось пережить, хозяйка изменила свое отношение на девяносто градусов. Она тут же прониклась симпатией и жалостью к бедной «сиротке» и, посмотрев на Джастин, спросила:
      – Интересно, а где же твой папа, Джастин? В конце концов, это его работа – организовать погоню и разыскать этих мерзавцев. Где он?
      – Я не знаю, – понурясь, чуть слышно ответила Джастин. Ей было очень стыдно за отца. Совсем недавно ее отец первым бы пришел в ярость, узнав, что совершено преступление. Но теперь он старался избегать всяких опасностей и никогда не предпринимал ничего серьезного, не зайдя прежде к Перришу Адамсу. Он теперь так сильно отличался от себя прежнего, от того, которого Джастин любила и которым гордилась. Ей было страшно, потому что она догадывалась о причинах такой перемены.

* * *

      Умывшись и перевязав свои многочисленные раны, Рис направился в контору «Геймбл Лайн», чтобы убедиться самому в том, что дилижансы, хотя и с некоторым опозданием, все-таки следуют по расписанию. После этого он неторопливо направился в «Медный колокол». Он демонстративно прошествовал мимо «Алмаза», приподнимая шляпу и приветствуя всех, кто ему встречался на пути.
      В «Медном колоколе» было людно. Стойка бара смутно виднелась из-за густо-синего табачного дыма. Но, к удивлению Риса, столики, за которыми обычно велась игра в «фараон», были пусты. Не понимая, почему это Люсьен сегодня так рано закрыл игру, Рис подошел к бару и спросил там, где он может найти своего друга. Ему ответили, что Люсьен плохо себя почувствовал и сейчас отдыхает у себя в комнате наверху.
      Если бы Рис не так торопился и был бы чуть-чуть повнимательнее, он бы наверняка заметил, что его появление вызвало огромный интерес со стороны рыжеволосого бородатого мужчины, который сидел за столиком, старательно закрываясь газетой.
      Дерби Сьюард подождал, пока Рис поднялся по лестнице, затем осторожно последовал за ним, становясь на ребра ступенек, чтобы его не выдал нечаянный скрип деревянной лестницы. После своей случайной встречи с Люсьеном на улице Сьюарду никак не удавалось поговорить с ним еще раз. Бурже явно избегал его, а это было нехорошим знаком. Неслучайно ему показалось в тот раз, что в глазах Люсьена мелькнул какой-то странный проблеск воспоминаний. Вполне возможно, что Люсьен вовсе не был болен, а просто не хотел с ним встречаться. Пока Риса не было в городе, Сьюард был спокоен. Но теперь, когда Делмар вернулся, этот хромоножка становился опасным. И даже очень! Потому что Сьюард был уверен, что Люсьен сейчас будет о чем-то разговаривать со своим бывшим господином.
      Бесшумно ступая по ковру, которым был застелен пол в холле, Сьюард заметил, что Рис в дальнем конце стучит в дверь. Стараясь и дальше оставаться незамеченным, англичанин тихо отступил в нишу и совершенно случайно стукнул каблуком в деревянную дверь, находившуюся в этой нише. Этот звук настолько был тихим, что Сьюард не особенно встревожился, будучи уверенным, что его никто не услышит, кроме него самого. Но вдруг ручка двери двинулась вниз, и дверь отворилась. В дверном проеме стоял Люсьен Бурже, на его лице застыло выражение ужаса.
      Люсьен слишком медленно приходил в себя. Слишком медленно, чтобы преградить дорогу Сьюарду и не дать ему войти в комнату. И он поздно сообразил, что можно было закричать и приказать англичанину убираться.
      – Итак, ты узнал меня, дружок? – тихо проговорил Сьюард, плотно прикрывая дверь своей спиной.
      Люсьен в страхе отступил назад, совершенно парализованный зловещим блеском ножа, блеснувшего в руке Сьюарда. Именно в эту секунду он отчетливо вспомнил, что когда открыл дверь в доме графини и обнаружил смертельно раненую Дженни, ему бросился в глаза мужчина с носовым платком в руках, стоявший на другом конце улицы. У этого человека были огненно-рыжие бакенбарды и борода, и он что-то вытирал этим самым платком.
      – Нет, я… – испуганно воскликнул Люсьен и в то же мгновение длинный, узкий стилет вонзился Люсьену в грудь и пронзил ему сердце. Он умер сразу, не издав ни единого звука. Когда Сьюард убедился, что его жертва мертва, от вытащил стилет и придержал тело, чтобы оно, падая, не произвело шума. А потом довольно улыбнулся. Убийство было произведено чисто и безо всяких следов. Его охватило пьянящее ощущение собственного могущества. Как всегда, в самые опасные моменты, ему лучше всего удавалось его ремесло. Еще только погружая нож в тело Люсьена Бурже, Сьюард уже думал об алиби. Не медля ни секунды, он перешагнул через труп и поспешил в смежную комнату в поисках выхода. Ему сегодня чертовски везло. Комната, в которой он оказался, была угловой, и из нее вела дверь в совершенно другой коридор, к черному ходу. Англичанин скользнул к выходу тихо, словно тень, как раз вовремя, потому что в дверь соседней комнаты вошел Рис Делмар и позвал своего бывшего слугу.
      – Люсьен! Люс! – позвал Рис.
      Поднявшись на второй этаж, он перепутал комнаты, а затем еще минуты полторы втолковывал разочарованной хозяйке, что он пришел не к ней. Когда она, наконец, поняла, он поинтересовался у девицы, где он может найти своего друга, и она указала дверь Люсьена.
      Дверь в его комнату была слегка приоткрыта, Рис толкнул ее и снова окликнул Люсьена, но вдруг увидел своего слугу лежащим на полу без признаков жизни.

* * *

      – Шериф вернется завтра!
      Пейви Такер, заместитель Блэлока, исполнял его обязанности всегда, когда шериф отсутствовал в городе. Вернее, считалось, что он их исполняет. У него не было ни возможности, ни желания искать убийцу, поэтому он довольно раздраженно заметил посетителю, что в бесконечной череде людей, которые приходят в салуны и уходят из них, любой мог бы подняться наверх, сделать там все, что угодно, и затем спокойно спуститься вниз, не вызывая никаких подозрений. Да, кстати же, вот Риса как раз и запомнили все девушки, утверждающие, что видели, как он поднимался на второй этаж в тот злополучный вечер.
      – Я прослежу, чтобы похороны его были достойными! – рыдая и закрывая лицо своим кружевным платком, сказала Кармен Белл.
      – Он был так добр ко мне! Он был настоящим джентльменом, не то что все эти, и обращался со мной, как с королевой. Мне его так будет не хватать!
      Она снова всхлипнула и посмотрела на Риса красными, опухшими от слез глазами.
      – Он очень хотел увидеть вас, – устало проговорила она. – Хотел что-то важное вам сказать.
      Здесь рыдания стали сотрясать ее с такой силой, что одна из девушек, работавших в салуне, подхватила хозяйку под руки и повела ее в постель. Но перед тем, как покинуть комнату женщина оглянулась и тихо сказала:
      – Думаю, он хотел бы, чтобы вы забрали его вещи.
      Рис заверил ее, что вернется и заберет вещи Люсьена сразу, как только у него будет время. Затем он спустился вниз, пошатываясь от горя, заказал виски и закончил тем, что взял бутылку с собой и пошел к Мей на квартиру. Тедди не будет в городе до завтрашнего утра, и, значит, до этих пор он будет сидеть у себя в комнате, пить и думать о Люсьене. Загадочная смерть внезапно сделала Люсьена известным. Бедный, бедный Люсьен!
      Это он, Рис, виноват в его смерти. Ему не нужно было привозить парня с собой в Аризону.
      Эти мысли сжигали Риса. Он попытался было прогнать их, заглушить новой порцией виски. Мягкий, добрый Люсьен мертв! Убит, как Дженни! Ножом в сердце, совсем, как Дженни!
      Наконец Рис поставил полупустую бутыль на столик рядом со своей кроватью. Алкоголь возымел желаемое действие, и, уже откинувшись на подушки и проваливаясь в тяжелое забытье, Рис снова спросил себя: что Люсьен хотел ему рассказать?
      Ну что ж, может быть, Кармен Бэлл завтра ответит на его вопросы. Завтра.

* * *

      Фелиция растерла Тедди какими-то благовонными мазями, приготовила ужин, которого бы спокойно хватило на дюжину гостей, и отправила после этого в постель. Тедди полулежала, подложив под спину кипу подушек, и через открытое окно смотрела на ночное небо. Сегодня луна блестела, словно слиток серебра: полная и круглая, она напоминала зрелую тыкву. Спокойно и величаво луна несла свою ночную службу на темно-синих бархатных небесах, озаряя земную бесконечность. Однако настроение Тедди совсем не было таким торжественным, как у окружающей ее природы. Еще совсем недавно она была по горло занята работой. Столько всего надо было сделать! Столько требовалось решить вопросов! Такой груз свалился на ее плечи, что просто не хватало времени подумать о днях и неделях, которые пролетели с тех пор, как Рис спас ее во время наводнения в каньоне. И потом они занимались любовью на равнине, а внизу по-прежнему бушевала вода.
      Тедди не считала, сколько времени прошло с тех пор, но точно помнила, что луна один раз уже была полной, такой же, как сейчас.
      Она осторожно провела руками по животу и вновь убедилась, что ее опасения подтверждаются. Живот, который еще недавно был плоским, как сковорода, теперь немного округлился. Она не была наивной девчонкой, на своем веку достаточно повидала и женщин, и животных в таком положении, чтобы знать, что есть и другие признаки беременности. Да, несомненно, она беременна! Под сердцем у нее ребенок Риса Делмара! Словно ей других проблем мало, господи!
      – Черт возьми! Черт бы все побрал! – пробормотала она в тишине комнаты. Она совсем не хочет быть матерью. У нее просто нет времени для ребенка. И до чего же глупо она теперь будет выглядеть с животом до земли и сосками, как у дойной коровы. Это нечестно! Все неправильно! Тедди уткнулась лицом в подушку и застонала от отчаяния. Ей следовало в свое время послушаться своего внутреннего голоса и пристрелить Риса Делмара, когда он в первый раз поцеловал ее. Это было бы куда легче, чем терпеть все это. Рука Тедди легла опять на живот и оставалась там. РЕБЕНОК! Тедди подумала, что, наверное, следует рассказать об этом Рису. А, вообще-то, за каким чертом она будет это делать? Разозлившись, она швырнула одну из подушек через всю комнату, и та, ударившись о стену, разорвалась, и пух мгновенно разлетелся по всей комнате. Нет, рассказывать Делмару она не будет. Он добился чего хотел, этот проклятый француз-красавчик!
      Проклиная свою судьбу и попутно себя и Риса, Тедди яростно повернулась на бок. Чтоб ему пропасть, этому прекрасному сукиному сыну! Внезапно девушка вспомнила свои ощущения, когда лежала в его объятиях. Как хорошо ей было с ним! Она вспомнила силу Риса, перекатывающиеся бугры мышц под ее пальцами, все те необыкновенно нежные слова, которые он шептал ей. Это было прекрасно! И у них с Рисом будет замечательное дитя!

      Дерби Сьюард не считал, сколько выпил в ту ночь, когда убил Люсьена Бурже. Но, сидя в «Алмазе» и ожидая, пока Перриш Адамс найдет для него время, он тщательно еще раз обдумал свой план и то, как ему выполнить обязательства перед Эйвери Ноксом.
      Когда Адамс, наконец, позвал его в свой кабинет, он уже точно знал, как все будет выглядеть.
      – Сэр! – сказал он галантно, переступив порог. – У меня к вам есть деловое предложение.

* * *

      Пять узких теней почему-то пересекали солнечный свет, который падал на лицо спящего Риса. Он несколько раз моргнул, чувствуя, что голова раскалывается на куски, и, наконец, открыл глаза. Сначала ему показалось, что это продолжается ночной кошмар. Он оказался не в мягкой пуховой кровати в доме Мей и даже не в своей комнате. Вокруг него были голые стены из необожженного кирпича и решетки из крепкого металла. Делмар быстро и резко сел и только теперь понял, что он находится в Вишбонской тюрьме.
      – Да, это тот самый человек, – раздался чей-то голос.
      Лицо шерифа было нездоровым, плечи опущены, и сам он имел очень усталый вид от долгой ночной скачки. Сейчас Блэлок сидел за своим столом. Перриш Адамс послал за ним и приказал быть в Вишбоне до восхода солнца. И он, как всегда, послушно выполнил приказ хозяина.
      За столом, напротив шерифа, сидел рыжеволосый мужчина в дорогом твидовом костюме, держа в своих больших руках свернутую газету.
      – Право, не знаю, почему я обратил внимание на эту статью.
      Дерби Сьюард развернул газету с репортажем из Лондона, в котором сообщалось о преступлении в доме графини Клемансо и давался портрет Риса.
      – Видите ли, это довольно интересный случай, а я все-таки репортер. Ну, и узнал его в «Медном колоколе». А потом я случайно поднялся наверх и увидел, как он входил в ту комнату, где убили беднягу. Уверяю вас, это он. И если надо, я побуду в городе до суда. Думаю, это не займет много времени.
      – Это очень любезно с вашей стороны, мистер Сьюард, – кивнул Лен Блэлок. – Процесс будет коротким. Если бы этот случай рассматривался в суде штата, тогда пришлось бы подождать, а так мы постараемся назначить слушание дела на ближайший день, когда согласится судья.
      Сьюард тоже согласился, что процесс необходимо провести как можно скорее. В заключение шериф Блэлок заверил своего посетителя, что не может быть и речи о передаче Риса Делмара в руки лондонских властей, пока его не осудят здесь, в Вишбоне. Это устраивало Сьюарда. Он хотел, чтобы Риса повесили еще до того, как он отправится назад в Лондон. Когда этого малого вздернут, ему только останется захватить с собой статью в «Вишбон газетт» и показать Ноксу. Придется, может быть, рассказать о том, как он все это устроил. А потом Нокс получит свое наследство, а он, Сьюард, свое вознаграждение. Конечно, то, что он придумал, куда лучше, чем убивать Делмара своими руками. Лучше и безопаснее. За это время Дерби Сьюард узнал, что Делмар, оказывается, отличный стрелок и очень осторожный малый, который, не задумываясь ни на мгновение, начинает драку при первых признаках опасности.
      Вполне возможно, что в честной драке этот француз может даже одолеть. А если бы Сьюард попытался убить Делмара, то была опасность, что на него все-таки могло пасть подозрение в убийстве второго человека.
      Получив заверения шерифа, что его письменно уведомят о дне суда, Сьюард еще раз с удовольствием оглянулся на камеру, в которой все так же на деревянной скамье сидел, потирая голову, совершенно обескураженный Делмар, пытавшийся осмыслить то, что ему довелось услышать.
      – М-да, этот малый, кажется, доигрался, – удовлетворенно кивнул англичанин.

* * *

      Тедди быстро узнала о том, что случилось с Рисом: в Вишбоне все от мало до велика судачили об убийстве Люсьена Бурже и обсуждали новость о том, что его убийца, оказывается, еще замешан и в кровавой истории, происшедшей в Лондоне.
      Сама Тедди не знала, что больше разозлило ее: весть о том, что Рис находится за решеткой, или угроза Лена Блэлока упрятать ее туда же, если она не перестанет клеветать на Перриша Адамса.
      – Мне надоело выслушивать бред, Тедди, – проворчал шериф. – Пока у тебя не будет доказательств, веских доказательств причастности Адамса к тому, что, как ты говоришь, произошло…
      – Я говорю?! – в глазах молодой женщины горела ярость. – Портер Ландау убит!
      – Мне очень жаль, что это случилось, но…
      – Но не настолько жаль, чтобы схватить человека, который виноват в его гибели! – взорвалась она.
      Блэлок остался невозмутим.
      – Да, пока ты не представишь мне доказательств.
      Тедди резко ткнула пальцем в сторону Риса, сидящего за решеткой.
      – Он тоже был там и слышал, как бандиты говорили, что их нанимал Адамс.
      Шериф сел ровнее и запустил пятерню себе в волосы.
      – Его слова не слишком много стоят.
      – Я не верю, что он вообще кого-нибудь убил, слышишь? – взорвалась Тедди, совершенно выйдя из себя.
      При этих словах Рис встал со своего ложа. Шериф так и не позволил Тедди подойти к дверям его темницы и поговорить с ним. Поэтому он не знал точно, что теперь думает она об обвинениях в его адрес. Сам он кричал о том, что не виновен и требовал своего освобождения до тех пор, пока, не охрип. А потом, убедившись, что все тщетно, решил ждать суда, слабо надеясь на то, что может быть, там найдется хоть один человек, который не поверит в его виновность.
      Теперь, когда он услышал, что Тедди не верит обвинениям в его адрес, перед ним забрезжил первый луч надежды на освобождение. Может быть, ему еще удастся выбраться из этой переделки. Рис не отважился улыбнуться, но постарался взглядом выразить, насколько он ей благодарен. В ту же минуту Тедди недовольно нахмурилась, так как Лен Блэлок, сославшись на неотложные дела, приказал ей уходить.
      – Ну, хорошо, – пригрозила она. – Но я вернусь и очень скоро. Рупер и мои ребята притащат сюда этих бандитов и тогда посмотрим, что ты запоешь.
      На следующее утро в офис шерифа пришла Мей Спрейбери. Мей частенько приносила заключенным еду со своей кухни, поэтому отношение к ней Блэлока было иным, нежели к Тедди Геймбл. Доброй женщине было дозволено пройти в камеру к Рису вместе со своей плетеной корзиной, накрытой ситцевым платком. В корзинке оказались бисквиты, домашний хлеб, мед и ветчина в достаточном количестве, чтобы сытно прожить целый день. Кроме того, она принесла ему свежее белье, оставшееся в комнате, которую Рис снимал у нее в доме. Мей сочувствовала Рису из-за его ран и потребовала, чтобы ей разрешили войти к нему и перевязать его.
      Тем не менее, добрая женщина была ужасно расстроена тем, что человек, которому она столь явно симпатизировала прежде и который заставил трепетать сердечко Джастин, оказался замешан в таком серьезном преступлении. Поэтому она поздоровалась с ним достаточно прохладно и ледяным тоном попросила мужчину снять рубашку. Однако Мей принадлежала к тем женщинам, которые не могут долго молчать, поэтому вскоре она начала выговаривать Рису все, что думала о его серьезных недостатках. Она быстро сняла повязки с руки и живота Делмара, заменила их на свежие и сокрушенно добавила, подводя итог своей речи:
      – Уж и не знаю, куда катится мир, если женщине приходится давать приют убийцам в собственном доме.
      Мей немного напоминала Рису Делмару Дженни, и он тоже искренне был расстроен тем, что она перестала ему доверять, хотя это и произошло не по его вине.
      – Люсьен был моим другом, – тихо возразил он, – я его не убивал…
      Мей на мгновение перестала перевязывать мужчину и недоверчиво сказала:
      – Ну да. А как же та женщина в Лондоне?
      – Меня можно обвинять в этом так же, как и в том, что я убил Люсьена.
      – Гм-гм, – женщина туго завязала концы повязок, а затем, удовлетворенно осмотрев результаты своей работы, подала Рису чистую рубашку. – Джастин была так расстроена, когда узнала обо всем, что съехала из своей комнаты.
      Голос Мей несколько смягчился.
      – Вы же знаете, бедная девочка полюбила вас.
      – О, нет! – ответил он, продевая руки в рукава рубашки, – я никогда…
      – Знаю, знаю. Вы никогда не сделали ничего такого, чтобы поощрить ее в этом.
      Мей полезла в корзину, которую принесла с собой, и достала из нее новые чистые бинты и бутылку лекарств, чтобы он мог воспользоваться ими попозже. А затем, уже собираясь уходить, добавила:
      – Но ей, бедняжке, очень тяжело. Особенно из-за того, что именно ее отец арестовал вас.
      Рис мрачно посмотрел на женщину. Меньше всего ему бы сейчас хотелось, чтобы Лен Блэлок стал думать о нем как о соблазнителе его дочери. Только этого ему не хватало!
      – Пожалуйста, передайте Джастин, что я очень благодарен ей за ее заботу, – сказал он, наконец, – и скажите ей, что я желаю ей встретить кого-нибудь, с кем она будет по-настоящему счастлива.
      После визита Мей прошли три дня, которые показались Рису бесконечными. Тедди подходила к двери тюрьмы и всякий раз уходила, не увидев Риса, потому что не могла совладать со своими нервами и потому что боялась, что снова начнет ругаться с шерифом. Когда пошел пятый день пребывания Риса в тюрьме, в Вишбон вернулись Рупер и ковбои, отправлявшиеся с ним на поиски бандитов. Но приехали они с пустыми руками.
      Люди в запыленной одежде на уставших лошадях еле держались в седлах. И в контору компании пришел только Рупер. В ответ на вопросительный взгляд Тедди, которым она встретила его на крыльце, Руп только медленно покачал головой. Он неторопливо слез с лошади, передал поводья одному из конюхов и затем устало двинулся в помещение конторы.
      – Мы нашли Тавиза в той пещере, о которой ты нам рассказывала, – произнес он. – Но все остальные, видимо, сбежали. Должно быть, уехали вскоре после вас с Рисом и направились скорее всего на север. Мы последовали за ними по их следам, но на каменистых осыпях ничего не видно. Нам так и не удалось их найти, как мы ни пытались. Так что в конце концов решили, что от такой езды по кругу нет никакого толку, и вернулись в город.
      Рупер сдвинул шляпу на затылок, и стало видно, что пыль глубоко въелась в его лицо.
      – Ну, а как тут дела? Ты уже рассказала об Адамсе?
      – Все оказалось бесполезным, – глухо произнесла Тедди. – Я послала письмо Кейбу, скоро должен прийти ответ, но сомневаюсь, что от этого будет какой-то толк.
      Рупер нахмурился:
      – А как же Рис? Ведь он тоже слышал, как бандиты говорили об Адамсе!
      – Блэлок засадил его за решетку! – Голос Тедди дрогнул, но она сдержалась и рассказала Руперу о событиях последних дней. Об убийстве Люсьена, о том, что Риса обвиняют в совершении такого же преступления в Лондоне. И, похоже, не без оснований. «Газетт» опубликовала статью из какого-то лондонского издания, в котором писалось об этом. И все же, вопреки всем доказательствам, Тедди не верила в виновность Риса. Не могла верить! Если бы она поверила, то ей бы пришлось признать, что отцом ее будущего ребенка стал убийца. А это не могло быть правдой.

* * *

      Прошло еще три дня. Окружной судья прислал записку, в которой сообщал, что через десять дней он прибудет для проведения специального процесса. Рису сообщили эту новость незадолго до того, как к нему пришла долго добивавшаяся встречи Кармен Белл.
      Женщина по-прежнему находилась в трауре по Люсьену, поэтому была одета в черное шелковое платье, а маленькая черная шляпка с вуалью закрывала ее глаза и щеки.
      – Я чуть рассудка не лишилась и не знала, что подумать, когда услышала, что вас обвиняют в убийстве Люсьена, – прошептала она. – Однако время шло, и чем больше я думала над этим, тем больше убеждалась, что этого не может быть. Люсьен говорил всегда, что вы – его единственный друг и что однажды вы даже спасли ему жизнь.
      Кармен опасливо оглянулась на Лена Блэлока, чтобы убедиться, не слышит ли тот ее слов. Но шериф даже не смотрел в их сторону. И тогда женщина продолжила:
      – Я знаю, что хотя Люсьен и был у вас слугой, но он любил вас, как родного брата.
      – Я тоже, – ответил Рис.
      – Все его вещи я отнесла к Мей, – сказала Кармен, – и она согласилась подержать их у себя, пока вы…
      Она запнулась. Будущее Делмара было неопределенно, и она не хотела лишний раз напоминать ему об этом и о том, что ему грозит виселица. Помолчав немного, Кармен заговорила вновь.
      – Я пришла сюда, чтобы сказать, что я вам верю и сделаю все, что только в моих силах, чтобы помочь вам. Я расскажу им, как относился к вам Люсьен. Может быть, это поможет. Мне так жаль, что меня не оказалось наверху в тот злополучный вечер. Люс был очень обеспокоен и хотел, чтобы вы поскорее вернулись, так как ему нужно было рассказать что-то важное о том англичанине, который недавно приехал в город. О том рыжем репортере, знаете?
      Рис почувствовал, как по его телу пробежал озноб.
      – Кармен, он что-нибудь рассказывал вам об этом?
      Она кивнула:
      – Да, немного. Правда, я не знаю, что все это значит и почему это так его расстроило. Он просто сказал мне, что, кажется, видел этого англичанина раньше и что тот не случайно приехал в Вишбон.
      В страшном волнении Рис схватил через решетку руку Кармен.
      – Послушайте, Кармен, а Люсьен не говорил, где он видел этого англичанина раньше?!
      Кармен нахмурила лоб, стараясь припомнить все, что говорил Люсьен. Наконец она кивнула:
      – Да. Он говорил, что заметил англичанина, когда увидел… Дженни… Для меня это ничего не значило, но…
      Вдруг она испуганно подняла ладонь ко рту и прошептала:
      – Так это же Дженни, которая…
      – Да! – в отчаянии ответил Рис. Вся правда открылась ему. Люсьена убили точно так же, как и Дженни. И оба раза обвинили его, Риса Делмара! Но это значит, что за всем этим скрывается кто-то еще.
      Дерби Сьюард – вот кто это! Этот рыжеволосый англичанин, который свидетельствовал сейчас против него. Это он убил Люсьена и Дженни! Наверняка, это он!
      Но зачем?! Рис никак не мог понять, кому нужна была смерть Дженни. Еще можно объяснить смерть Люсьена, который, очевидно, стал в Лондоне свидетелем убийства и теперь узнал Сьюарда. Выходит, Сьюард последовал за ними из Лондона и вовсе не затем, чтобы передать его, Риса Делмара, в руки правосудия. Значит, у него есть на то какие-то свои грязные причины.
      Ему обязательно нужно добраться до Сьюарда. Необходимо заставить признаться англичанина в том, что это он совершил убийства. Но Рис понимал, что выбраться отсюда он не сможет.
      После ухода Кармен Рис снова сделал попытку обратиться к шерифу.
      – Спросите у Дерби Сьюарда, что он делал в «Медном колоколе» той ночью! – потребовал он. – Спросите, почему Люсьен прятался от него. Вы же обвиняете не того, кого нужно.
      Рис в ярости ударил кулаком по прутьям решетки, убедившись, что все его призывы к справедливости не возымели ни малейшего действия.
      – Прекрати стучать и вопить, или я закую тебя в цепи и заткну рот кляпом! – пригрозил Лен Блэлок.
      Не сомневаясь, что шериф искренен в своей угрозе, Рис бросился на свои нары и в отчаянии замер. Ему осталось уповать только на то, что суд будет законным и что, когда настанет этот день, правда восторжествует. Но, честно говоря, он мало на это надеялся. Ему не удалось даже своего адвоката убедить в том, что в смерти Люсьена он не виновен. Джон Дуглас, его адвокат, дважды приходивший к Рису, чтобы дать ему свои рекомендации, больше был заинтересован в выпивке, чем в защите клиента.
      После ухода Кармен Рис и сам не знал, как ему удалось заснуть. Однако его сон был тревожным, наполненным видениями и кошмарами, в которых Дженни и Люсьен умоляли пощадить их жизни, а он, имея возможность их защитить, стоял и смотрел, как убивают дорогих ему людей.
      Где-то среди ночи ему приснился голос Тедди, озабоченный, но язвительный и нежный одновременно. Такой, какой есть только у Тедди. Он звучал во сне, но словно наяву:
      – Да вставай же, лодырь, черт тебя возьми! У нас всего пара минут, чтобы скрыться из города.
      Внезапно Рис понял, что голос Тедди ему вовсе не снится. Он открыл глаза, резко сел и увидел, что дверь его камеры открыта и рядом с ним, бешено жестикулируя, стоит Тедди в своих потертых штанах из оленьей кожи.
      Чуть подальше, за столом шерифа, Рис увидел лежащего без сознания Пейви Такера.
      – Тедди! – воскликнул Рис. – Что ты наделала! Неужели ты не понимаешь, что тебе за это будет!
      Он резко притянул ее к себе, обнял и страстно стал целовать. Закипев, словно разъяренная кошка, она вырвалась из его объятий и со злостью прошептала:
      – Мне следовало знать, что у тебя на уме только любовные забавы! Давай, пошевеливайся, пока кто-нибудь сюда не зашел, иначе мы оба закончим свою жизнь здесь!
      Они затащили Пейви в камеру и закрыли его на замок. Затем осторожно, по черному ходу, прошли в темную аллею, где их ждали две оседланные лошади. Вскоре они миновали последние приземистые домишки Вишбона и пустили лошадей вскачь. Они мчались, не разбирая дороги, до тех пор, пока не убедились, что за ними нет погони. Только тогда они решили дать лошадям передохнуть. Тедди и Рис направлялись на восток. В нескольких милях от Вишбона они съехали с дороги к холмам и там, среди скалистых обломков, спешились. Тедди стояла, держа лошадь в поводу, и в призрачном лунном свете Рису было видно ее озабоченное, встревоженное лицо. Тихим голосом она сказала, что он должен ехать дальше и миновать следующий по пути город, который ему встретится. Только теперь Делмар заметил, что на его лошадь навьючены тугая переметная сума и спальный мешок, а на лошади Тедди не было груза. Он печально посмотрел на свою спасительницу.
      – Я никуда не поеду! Мне надо повидать в Вишбоне одного человека!
      Тедди дотронулась до его руки, и он почувствовал дрожь ее пальцев и увидел, как сильно тревожится она за него.
      – Ты не сможешь ничего сделать с Адамсом, – тихо произнесла она, и голос ее дрогнул. – Поверь мне, я ведь пыталась, пока ты был за решеткой.
      – Адамс еще получит свое, его время придет! Но не сейчас! – Рис хищно сжал зубы и, помедлив секунду, процедил:
      – Я пока что не с ним собираюсь встретиться. Мне нужен Дерби Сьюард!
      – Сьюард?! – горько воскликнула Тедди. – Они с Адамсом – закадычные друзья. Адамс поселил его в «Алмазе», кормит и поит его за свой счет. И лелеет его так, будто он бог весть какая важная персона. Да они там, в «Алмазе» давно уже приговорили и повесили тебя, как если бы приговор суда уже состоялся на самом деле. Все уже давно решено, и судья давно куплен. Даже эта водяная крыса, которая тебя должна защищать, по-настоящему защищает только Адамса. Более того, твоя собственность, я имею в виду твою долю в «Геймбл Лайн», решением суда будет конфискована, и мне не нужно тебе говорить, кому первому она достанется потом.
      Она тяжело вздохнула:
      – И не смотри на меня так, словно я сумасшедшая. Это Джастин слышала, как Адамс разговаривал обо всем этом с ее отцом.
      – Джастин?!
      Он схватил Тедди за плечи и резко встряхнул ее.
      – Так она знает о том, что ты освободила меня?! Тедди, я не могу позволить тебе… Тедди…
      Тедди снова тяжело вздохнула:
      – Черт побери! Все равно ты сейчас ничего не сможешь сделать. А Джастин?.. Да, Джастин знает. Она сама мне помогала!
      – О господи! Вы обе что, рехнулись?!
      – Может быть! Но только Джастин тоже не поверила в то, что ты виновен. А когда подслушала, что замышляет Адамс, не смогла дольше терпеть. Она пришла ко мне, и мы договорились, что сегодня она притворится больной, и ее отцу придется остаться с нею. Она так сделала, чтобы быть уверенной, что дежурить в тюрьме будет не ее отец, а Пейви. Она считала, что Пейви заснет во время дежурства. Так оно и вышло. Поэтому… закрой свою пасть! Он меня не видел, и никто не знает и не узнает, что это я тебя освободила.
      – Тем более ничего не случится, если я теперь проберусь в Вишбон и повидаюсь со Сьюардом, – сказал Рис.
      – Нет! Если не хочешь, чтобы тебя пристрелили! Я прошла через такие испытания, мне столько пришлось пережить, чтобы спасти твою драгоценную башку, что я теперь не желаю, чтобы это все было зазря! – воскликнула она.
      Рис усмехнулся:
      – Если ты таким образом выражаешь, что беспокойство обо мне, то я тронут.
      – А, чтоб тебя! – взорвалась Тедди и отскочила от него. Она дала себе клятву сегодня не обращать внимания на объятия и чувства, которые приходится из-за этого испытывать. Но сопротивляться самой себе оказалось необычайно тяжело. Нахмурившись, женщина полезла в карман рубашки и достала пачку банкнот.
      – Вот – тысяча долларов, это все, что мне пока удалось собрать.
      Она сунула деньги ему в руку.
      – Забирай и скачи дальше, пожалуйста! Уезжай из штата и никогда не возвращайся! А когда шум уляжется, напиши мне, где ты будешь, и я пришлю тебе деньги за твою долю.
      Рис сунул деньги в карман. Ему не хотелось с нею спорить. Он хотел бы нежно обнять ее, долго-долго не выпускать из своих объятий и наслаждаться ее близостью, пока солнце не взошло бы над горами.
      – Мне необходимо видеть Сьюарда! – тихо, но решительно сказал он. – Возвращайся назад в город, а я вернусь попозже.
      – Нет! – она схватила его за рубашку. – Нет! Назад, в Вишбон, ты не поедешь!
      Он медленно провел ладонями по ее рукам, потом обнял девушку и притянул к себе. Ему показалось, что он прочел в ее глазах в этот момент что-то такое, что она хотела скрыть от него. Рис слегка сжал плечи Тедди и посмотрел на нее сверху вниз.
      – Ты никогда не уходишь от борьбы, Тедди, почему это должен делать я?!
      Тедди закипела от гнева. Она не рассчитывала на такое ослиное упрямство и неблагодарность. Почему бы ему просто не выполнить то, что она говорит. А он, как назло, лезет головой в петлю.
      – Да потому, что в этой борьбе ты не сможешь победить! Если ты вернешься, тебя просто-напросто схватят и повесят! А я не хочу, чтобы повесили отца моего ребенка!

      – Ты бы никогда не сказала мне! Ты бы отправила меня сейчас отсюда, и я бы никогда об этом не узнал!
      Тедди без сил опустилась на камень. Сколько раз говорили, что ее несдержанность дорого ей обойдется. И вот это произошло. Она же собиралась благоразумно молчать о своей тайне и вот так глупо выболтала все! Выболтала, как какая-нибудь сорока-трещотка! Ее как будто за язык тянули. И черта с два она соображала, что делала в ту минуту.
      – Я думала, что будет лучше, если ты не будешь это знать, – совсем растерявшись, пробормотала она. Затем сжала зубы, почувствовав, что сказала глупость, и вслед за этим торопливо добавила:
      – Я думала, что у тебя и без того полно забот. Рис опустился на камень рядом с ней. У него было такое чувство, как будто ему изо всех сил саданули в солнечное сплетение. И он чувствовал себя обманутым. Рис редко, а по правде говоря, почти никогда не думал о том, что у него могут быть дети и он может быть их отцом. И все-таки иногда он представлял себе, как держит на коленях ребенка и даже играет с ним. Конечно, в этих его фантазиях рядом с ним была женщина любящая и преданная, и, конечно же, он был богат и знатен. Ему и в голову не могло прийти, что у него появится ребенок сейчас, когда он находится в бегах и без денег, словно жалкий изгой.
      В детстве, когда он был сыном служанки, да еще и рожденным вне брака, дети хозяина, на которого работала мать, часто смеялись и дразнили его. Те годы ему очень хотелось бы забыть. И уж тем более ему не нравилась мысль о том, что такую же судьбу он уготовит своему ребенку.
      – Тедди, – сказал он тихо, – мужчина имеет право на то, чтобы знать такие вещи.
      – Может быть, – так же тихо ответила Тедди.
      – Да не может быть! – с досадой воскликнул Рис. – Это очень важно для меня! Этот ребенок твой и мой… Нет, я должен все как следует обдумать!
      С несчастным выражением лица Тедди покачала головой. Она все еще злилась на себя за то, что проговорилась, чувствовала себя виноватой, но, как ни странно, чувства раскаяния в сделанном она не испытывала, потому что в глубине души она и сама хотела, чтобы он узнал о том, что случилось, чтобы он заботился о ней, чтобы он разделил ее радости и беды.
      – Немного поздно сейчас думать. Я хочу сказать, что надо решать, что нам теперь делать.
      Сам Рис никогда не знал своего отца. И даже имени его не знал. Мать до самой смерти так и не сказала ему, кто этот человек. Рис предполагал, что отношения матери с отцом как раз и испортились из-за того, что на свет появился он. Рис был убежден в том, что мать всю жизнь сожалела о разрыве с мужем. Нет, она, безусловно, любила сына. Очень! Он был ее радостью, ее единственным счастьем. Однако, он ничего и никогда так и не узнал от нее о своем отце.
      Тедди подумала, что он рехнулся. Дети рождаются, и пока что никто другого способа для этого не придумал. И думать тут вовсе нечего.
      – Мы должны пожениться! – решительно сказал Рис, выводя ее из состояния изумления.
      – Нет, вы только послушайте, – она всплеснула руками, – за нами, наверное, уже весь город гонится, а он толкует о свадьбе! Забудь об этом, понял! Ты сейчас уедешь, и все!
      – Понял! Я остаюсь!
      – Ты глупец! – ледяным голосом сказала Тедди. – Если ты сию минуту не уедешь, то погибнешь раньше, чем станешь отцом. Так что я прошу тебя – садись на лошадь и уезжай!
      Рис поймал ее за запястье и так сжал, что ей стало больно.
      – Слушай меня внимательно, Тедди. Ты называла меня ублюдком – бастардом. И ты была права. Меня, действительно, можно так назвать. Но я не хочу подарить это «почетное» звание своему ребенку. Так что ради нашего ребенка выходи за меня замуж.
      Тедди сердито посмотрела на него.
      – Это имело бы какой-то смысл, если бы ты любил меня, а я любила бы тебя, – сказала она, неприятно задетая тем, что он даже не попытался сказать, что он испытывает к ней.
      Рис понял, что ее так задело, и рассердился.
      – Послушай, когда-нибудь, возможно, мы с тобой сумеем поговорить о наших чувствах. Но сначала надо все остальное урегулировать. А кроме того, не забывай, меня ждет петля.
      Он отпустил ее руки, провел рукой по своим волосам и умоляюще посмотрел на молодую женщину.
      – Если не хочешь, можешь не жить со мной, – сказал он, – только я прошу тебя, пусть у ребенка будет мое имя.
      Тедди язвительно усмехнулась, так, как улыбалась ему в те времена, когда они только повстречались.
      – Право же, я не знаю, – сказала она.
      Рис почувствовал себя самым несчастным, самым жалким созданием во вселенной. Он не мог предложить ребенку ничего, кроме своего имени, но даже этот дар отвергался с презрением. Беглый убийца, без единого цента в кармане, человек, слова которого недостаточно, чтобы изобличить подлинного преступника, – вот кто такой сейчас Рис Делмар. И он не мог помочь Тедди остановить Адамса, если не хотел, конечно, доставить ей лишние хлопоты.
      Когда-то она сказала ему, что он не очень-то похож на мужчину. И похоже, она права.
      – Отыщи какого-нибудь попа, который сможет нас обвенчать, и затем я отдам тебе всю свою долю в «Геймбл Лайн», – пообещал Рис. – Это поможет тебе свести концы с концами и продержаться, пока не удастся покончить с Адамсом.
      Тедди сначала даже не поверила тому, что услышала. Оказывается, он хочет, чтобы ребенок, их ребенок носил его имя! И он желает этого так сильно, что готов лишиться последних ценностей, которые у него еще остались. Но он, похоже, совсем не хочет ее.
      – Если я обвенчаюсь с тобой, ты уедешь? – она посмотрела вдаль, на залитую лунным светом пустыню.
      – Да, – он должен сделать так, как ей будет лучше. И, может быть, ему тогда удастся все исправить, если он сначала, вернувшись в Лондон, с помощью Алена снимет с себя подозрения в убийстве Дженни. Сделав это, Рис вернется сюда. А если этого ему не удастся, то тогда Тедди лучше и не знать о том, что с ним там случиться.

* * *

      Рис и Тедди ехали весь день, изредка обмениваясь короткими односложными фразами, под палящими лучами солнца. Тедди старательно объезжала все сменные станции и поселки, куда могло дойти известие о бегстве. Наконец, первые лучи заката позолотили белесый окоем небес, и изнуряющий зной начал медленно спадать. Только тогда путешественники увидели в отдалении несколько строений, силуэты которых дрожали в вечернем мареве: маленький кирпичный домик, сарай во дворе и рядом с ними колодец.
      Тут жил преподобный Джек Четэм и его жена Бесс, которых Тедди хорошо знала. Почтенная пара вела свое хозяйство в уединении и частенько оказывала помощь индейцам, жившим по соседству. А раньше преподобный Джек, как его чаще все называли, был одним из лучших друзей отца Тедди и одним из тех, кто приехал в Вишбон, когда городок представлял из себя только скопище запыленных палаток.
      Позже Джек переехал в эту глухую местность и занялся работой, к которой, как он считал, он был призван свыше.
      Преподобному Джеку можно было довериться в том деле, которое предстояло Рису и Тедди. Он вполне мог провести простую церемонию венчания, которая должна была соединить их и, что самое главное, сохранить ее в тайне от всех. Правда, временами на его ранчо бывало полно индейцев или каких-нибудь странников, но сегодня, к счастью, некому было приветствовать жениха и невесту, за исключением самого хозяина.
      Когда они въехали во двор, он с ружьем в руке стоял у колодца, набирая воду для своего небольшого стада.
      – Приветствую вас, незнакомцы! – несколько напыщенно произнес преподобный и вдруг узнал всадницу. – О, Тедди!
      Вместо слабой вежливой улыбки его лицо тут же осветилось неподдельной радостью.
      – Вот это сюрприз! – воскликнул он.
      Тедди стремительно соскочила с лошади и так энергично обняла старика, что у того шляпа слетела с головы и обнажились седые волосы.
      – Ну, как тут Бесс? – спросила она.
      – Отлично! Она будет рада видеть тебя, – старик отстранился от Тедди и повернулся к Рису. – А это твой друг?
      Тедди познакомила мужчин, а когда все вошли в дом, и Бесс, наконец, оправилась от удивления, рассказала им, зачем они с Рисом приехали.
      – Жаль только, что твоего батюшки тут нет, – печально сказала старушка.
      Она была такой же седовласой, как и ее муж, и лицо ее так же избороздили морщины и опалило жаркое аризонское солнце. Но улыбка женщины была теплее, сердечнее, чем у преподобного Джека.
      – И все-таки я совершенно не пойму, зачем вам понадобилось ехать венчаться в такую даль, – она легонько дотронулась до руки Делмара. – Тедди не нужны всякие ужимки и объяснения, молодой человек. Вы вообще знаете, что за невесту вы себе выбрали?
      – О, да! Так хорошо, как только может мужчина знать женщину, – улыбнулся Рис, но Тедди заметила, как многозначительно он посмотрел на нее.
      Ее лицо порозовело.
      – Мы понимаем друг друга, – заявила она. – И оба хотим, чтобы все было сделано поскорее.
      – Ну, конечно, вы хотите! – преподобный Джек принес воды, кусок мыла и пообещал: – Мы сделаем все, как только вы отдохнете и приведете себя в порядок.
      Затем он оставил их умываться, а сам пошел в дом, чтобы переодеться для обряда и взять библию. А Бесс тем временем решила набрать букет диких астр синего цвета с желтой серединкой, в изобилии растущих вокруг дома.
      – Мы очень хорошо понимаем друг друга, – с горечью повторила Тедди, когда преподобный Джек ушел в дом. Она вымыла руки, умыла лицо и принялась вытираться махровым полотенцем.
      – Сейчас мы поженимся, и ты уедешь из Аризоны. Так лучше для тебя.
      Рис кивнул:
      – Я подпишу контракт, в котором передам тебе свою долю. Преподобный Джек и Бесс будут свидетелями. Мои вещи у Мей Спрейберри. Там ты найдешь все документы. Тедди!..
      Не желая слушать, Тедди торопливо направилась в дом. Вообще-то, у нее никогда не было иллюзий насчет прекрасных свадебных церемоний. Она не слишком много думала о замужестве. И все-таки ей казалось, что такой незаурядный случай в жизни должен быть более торжественным, а слова Риса превращали все в обыкновенную сделку. Когда Бесс предложила ей надеть свою фату, Тедди сначала наотрез отказалась:
      – Неужели мне это одевать на куртку?
      – Сделай, пожалуйста, так, мне это будет очень приятно!
      Бесс нежно сжала обветренные руки Тедди и подала ей невесомую, кружевную паутину фаты, увенчанную изящной диадемой в виде шелковых колосьев.
      – Я хранила ее сорок лет. Глаза Бесс затуманились.
      – Все-таки у невесты должно быть что-нибудь такое. И вот еще букет цветов. Они, правда, голубые, но зато совсем свежие. Тедди сдалась.
      – Мне тоже очень приятно, Бесс, – сказала она и поцеловала морщинистую щеку старушки, надеясь, что бог простит ее маленькую хитрость. Затем взяла в руки маленький букетик цветов и так неумело и крепко сжала их в руке, что мягкие, нежные стебли помялись. Бесс тем временем закрепила диадему на ее небрежно причесанных волосах. В душе Тедди понимала, что выглядит очень нелепо и смешно в своих штанах и куртке и с фатой на голове, хотя Бесс была счастлива и искренне любовалась девушкой. О Рисе и говорить было нечего. Он, как всегда, был элегантен и опрятен, а сейчас, выступая в роли жениха, выглядел очень торжественно. Он улыбался ей самой идиотской улыбкой, с восхищением глядя на нее. Тедди невольно фыркнула и чуть не послала «молодого» куда-нибудь подальше. Ей оставалось утешиться только тем, что здесь не было зеркала, и она не могла увидеть себя в нем в этом нелепом виде. Впрочем, может быть, такой наряд как раз больше всего и подходит для такой свадьбы. Свадьбы от отчаяния.
      Бесс настояла на том, чтобы Тедди встала рядом с Рисом. Невеста при этом изо всех сил пыталась изобразить на лице счастливую улыбку. Вообще она была похожа на овцу, которую ведут на заклание. Ей хотелось кричать от отчаяния и раздражения. За каким чертом она позволила втянуть себя в эту идиотскую историю с бегством и дурацкой свадьбой!
      Несколько раз она была на грани истерики и с трудом удерживалась от слез. Поэтому на протяжении церемонии ей приходилось как можно крепче сжимать зубы. Хорошо еще, что вуаль скрывала гримасу боли, время от времени появлявшуюся на ее лице. Бедный Джек! Он искренне верил в то, что сейчас совершает таинство брака, в святости которого он ни секунды не сомневался.
      Слова преподобного Джека сливались в монотонное жужжание, но ей, очевидно, удавалось разбирать в нем что-то, так как она иногда отвечала вместе с Рисом на полагающиеся вопросы.
      – Кольцо есть? – священник посмотрел на Делмара.
      – Нет, колец нет.
      Жужжание возобновилось с новой силой, потом оно стихло, и Рис повернул ее к себе, поднял вуаль и обнял. Губы мужчины коснулись ее губ, но не так, как обычно, когда от его поцелуя у Тедди перехватывало дыхание и слабели ноги. Нет, это был тот целомудренный мгновенный поцелуй, которым жених и невеста обмениваются в церкви на глазах у целой кучи родственников и знакомых. Но даже от этого стремительного поцелуя веяло такой страстью, таким пламенем, что Тедди почувствовала, как ее всю охватило легким жаром и закружилась голова. Она не смогла удержать глупый, неизвестно откуда взявшийся всхлип.
      Все! С этим пора кончать. Достаточно того, что ей пришлось выйти за этого глупца! Тедди показалось, что все тело у нее вдруг стало ватным, словно у тряпичной куклы, и тогда она обхватила Риса руками за шею, чтобы не упасть, и уже сама прильнула губами к его лицу, чувствуя, как все ее тело дрожит и сгорает от желания.
      – Ну вот! А теперь мы все будем праздновать! У Джека была бутылка виски, которую он хранил на лекарство и для всяких экстренных случаев. Старик разлил спиртное и провозгласил тост, желая молодым счастья и долгой жизни.
      Тедди сразу выпила свою порцию, надеясь, что от этого разойдется комок в горле и утихнет сердце, поскакавшее галопом. И все же, когда настало время подписывать свидетельство о браке и контракт, приготовленный Рисом, рука Тедди дрогнула. Неужели в самом деле Рис Делмар стал ее мужем? В голове у молодой женщины шумело, в ушах стоял звон.
      Рис, как раз наоборот, чувствовал себя превосходно, и мысль его работала необычайно ясно. Поэтому, когда преподобный Джек предложил новобрачным свободную комнату, он охотно согласился. Мысль о том, что ему предоставилась возможность провести первую брачную ночь с Тедди на мягкой постели, была слишком хороша, чтобы отказаться от нее. Не торопясь, специально на виду у Тедди, он сунул свидетельство о браке и контракт в карман, перед тем как садиться ужинать.
      Вскипев от наглости Делмара, Тедди помогла Бесс сложить драгоценную фату. Похоже, Рис думает, что у него еще будет и брачная ночь, но это не входило в условия их договора. Единственное, чего ему удалось добиться, это того, что она теперь постоянно думает о нем. Но хватит! Довольно же он мучил ее. Будь он проклят! Ей только-только удалось наладить свою жизнь, и вдруг появился он, и весь ее мир взорвался на тысячи кусков так, что теперь ей, возможно, уже не удастся собрать его в единое целое.
      Во время этого ужина Рис улыбался ей, словно ничего особенного не происходит, словно бы это не она, несчастная, печальная беременная невеста, и не он, случайный отец, человек, которого обвиняют в убийстве и который скрывается от закона. Все это абсурдно, горько, а ему, похоже, и дела нет. Он беззаботно болтал, любезничал с преподобным Джеком и Бесс. И постоянно, при каждом удобном случае обращал к Тедди свою соблазнительную улыбку. Она постоянно ощущала на себе его взгляд, от которого мгновенно таяла, словно масло на сковородке. Чего он, несомненно, и добивался. Но он не должен этого добиваться, черт бы его взял!
      Тедди крепко сжала под столом свои кулаки. Рис в это время продолжал очаровывать Бесс, его голос завораживал и околдовывал.
      – У Тедди просто не хватает сдержанности, – услышала она его слова. Ах, он! Чтоб ему!.. Почему она сразу не пристрелила этого наглеца и позволила втянуть себя в такую историю! Ее раздражение продолжало стремительно нарастать, но Тедди, пока длился ужин, все-таки сдерживалась. Ей все же не хотелось, чтобы Джек и Бесс что-то заподозрили. Пусть уж думают, что Рис и она – счастливая влюбленная парочка. Лучше уж приберечь тяжелую артиллерию до той минуты, когда Делмар останется с ней наедине.
      Когда, наконец, хозяева пошли спать, а молодые вошли в отведенную для них комнату, Тедди уже была готова сделать первый залп, орудия главного калибра наведены и заряжены, а сигналом к началу артподготовки послужил стук закрывшейся двери. Огонь! При слабом свете единственной свечи молодая жена зашипела, яростно потрясая кулаком перед носом своего суженого:
      – Ты что, чертово семя, думаешь, я не поняла, что за игру ты ведешь? У нас, между прочим, была договоренность!
      Не обращая внимания на ее угрожающий тон, Рис похлопал по карману, где лежали документы.
      – Все это станет твоим, но утром, – сказал он, снял пиджак и повесил его на спинку стула, стоявшего у него за спиной.
      Первой мыслью Тедди было схватить этот пиджак и… А что, собственно, делать потом? В следующее мгновение этого уже просто невозможно было сделать, потому что она, как зачарованная, засмотрелась на Риса, который вытащил рубашку из брюк и принялся медленно расстегивать на ней длинный ряд пуговиц. Затем он неторопливо снял рубашку и повесил ее туда же, на стул, после чего тепло улыбнулся и произнес:
      – Как я рад, что мы, наконец-то, можем спокойно провести ночь.
      – Чтоб ты провалился! – Тедди снова взмахнула кулаками. – Ты же говорил, что уедешь? Мне следовало догадаться, что ты не выполнишь свое обещание.
      Рис тяжело вздохнул, повернулся к ней спиной, словно специально давая ей возможность понаблюдать, как перекатываются на его широкой спине бугры мышц, а сам принялся стаскивать ботинки. Ей в глаза бросились шрамы, оставленные ножом Тавиза, и она тут же подумала, что он рисковал собой ради ее спасения. Каким мелким и ненужным показался ей самой охвативший ее гнев, но Тедди ничего не могла с собой поделать. Она раздражалась уже от того, что при всем своем старании не могла почувствовать при взгляде на Делмара ничего, кроме восхищения. И то, что комната была освещена единственной свечой, только усложняло все до предела. Тени плясали на его поджаром мускулистом теле, и от этого он становился особенно желанным, особенно красивым какой-то греховной, дьявольской красотой. По-прежнему обнаженный по пояс, Рис склонился над кроватью, отвернул покрывало и повернулся к женщине, так неожиданно ставшей его женой. У Тедди сразу перехватило дыхание, а сердце учащенно заколотилось в груди.
      – Пожалей ты меня, Тедди, – тихим голосом, глухим от желания, сказал он.
      Она стала его женой, но, возможно, всего на одну ночь, и Рис хотел, больше всего в жизни хотел провести остаток этой ночи в объятиях Тедди.
      – Я старательно соблюдал условия нашего соглашения, но сегодня ночью…
      От совершенно отчетливого призыва, прозвучавшего в его голосе, Тедди задрожала всем телом. Она снова безуспешно попыталась бороться сама с собой, со слабостью, охватившей ее. В отчаянии молодая пробормотала:
      – Я не буду с тобой спать!..
      И ругнувшись, рванулась к выходу, понимая, что если останется еще хоть на минуту в этой комнате с Рисом, то все рухнет, и она вновь окажется во власти того притяжения, которое исходит от него и от этой разобранной постели… И тогда она останется с ним на ночь.
      Рис успел схватить ее за плечи и потянул к себе.
      – Почему, Тедди?
      И тут же, не давая ответить, его рот накрыл ее губы.
      Словно удар молнии пронзил женщину, потоки огня охватили ее тело, вихрем взвились к небесам, и она вся содрогнулась от охватившего ее желания. Тедди стала отбиваться, стремясь вырваться из пленительного кольца мужских рук, понимая тщетность своей борьбы и зная, что нельзя не сопротивляться, иначе – гибель. Но он все крепче прижимал жену к себе, чувствуя, как она бьется в его объятиях, словно птица, попавшая в силки.
      Тедди уперлась руками в грудь Риса и снова сделала попытку оттолкнуть его, но уже и она сама, и мужчина понимали, что борьба окончена, и это просто последний всплеск. Под ее ладонью мощными толчками колотилось его сердце, и с каждым ударом страх и раздражение уходили из ее души, и она покорялась и отдавалась его силе и теплу его тела. И вдруг ее руки взметнулись вверх, она обняла Риса и, прижавшись губами к его лицу, ответила на его поцелуй.
      «Зачем бояться чего-то, когда бояться уже нечего? – думала она. – Все, чему суждено было случиться, уже случилось. Семя брошено, и оно дало всходы. Пусть останутся в памяти последние мгновения радости перед тем, как вновь начнется долгая и тяжелая страда. Утром он уедет, и она, возможно, никогда больше не увидит его. Так пускай же у нее останется эта ночь и последние мгновения, проведенные с ним!».
      Тедди громко, возмущенно застонала от того, что Рис вдруг прервал свой поцелуй. Ее охватило нетерпение, такое же сильное, как гнев, душивший всего несколько мгновений назад. Она торопливо, путаясь в шнуровках, сбросила с себя все, всю одежду до последней нитки, чувствуя, какое это счастье – быть рядом с любимым совсем-совсем обнаженной. Нет, не просто быть, а лежать на кровати рядом с ним и слышать его возбужденное, прерывистое дыхание, и чувствовать, как его руки скользят по ее телу, нигде не встречая преграды.
      Рис нежно ласкал лицо Тедди, и влажное тепло ее дыхания легким туманом окутывало его кожу. Он прикасался к ее волосам, вдыхая тончайший аромат полевых цветов. Под его горячей ладонью, двигавшейся вдоль женского тела, трепетала нежная атласная кожа, и ее холмы и низины, казалось, манили к себе сокрытой в них тайной. Рисом овладело властное желание обладать, но обладать не только ее телом, но и всем, что только может быть у мужчины и женщины, – временем, любовью и… детьми. Да! Пусть у них все это будет!
      Когда-нибудь он скажет, обязательно скажет о своей безграничной любви к ней. Но это случится, когда все наладится. А сегодня ему остается только радость физического обладания, которую его возлюбленная дарит ему в их первую брачную ночь. Радость от ее тихих стонов, от ее дыхания, от трепета ее ресниц с дрожащей на них слезой и разметавшихся по подушке волос. И сейчас Рису было совсем не важно, что Тедди, наверное, совсем не любит его. Главное, что она хочет быть с ним! Когда-нибудь она полюбит его так же сильно, как сейчас он любит ее.
      Его руки ласкали тело любимой женщины, прикасаясь к самым сокровенным местам. И, наконец, бережно поддерживая ее за бедра, он приподнялся и ринулся туда, куда стремилось все его существо. Широко разведенные в стороны ноги Тедди вздрогнули, она вскрикнула и порывисто рванулась навстречу ему. Наконец, они стали единым целым. Он жадно пил медовую свежесть ее губ, стремительно и глубоко погружаясь в нее. Тедди взмывала навстречу ему, и Рису казалось в такие мгновения, будто он несется куда-то ввысь в бурных вихрях дикого ветра. И она в его объятиях взлетала и падала в бездну, словно чайка, которую подхватил и несет куда-то порыв бури. Волосы ее блестели, они разметались у нее по плечам и по подушке и окутывали ее, словно облака белого муслина.
      Порывы страсти сотрясали их тела. Казалось, еще немного, и они не устоят и рухнут под напором чувственной стихии.
      И вдруг, на самом взлете, тело Риса вздрогнуло от мощных спазмов, сотрясших его. Пальцы Тедди впились в спину Риса, она изогнулась всем телом навстречу ему, хрипло выкрикнула его имя, потрясенная силой наслаждения, затопившего ее…
      Так продолжалось всю ночь. Бесконечные часы любовных ласк, лишь на короткие минуты прерываемые сладостной дремой, и никаких вопросов, никаких обещаний.
      За час до рассвета Тедди проснулась от того, что почувствовала приятную тяжесть мужской ноги на своих ногах. Одна рука Риса покоилась у нее на груди, а другую он закинул за голову. Тедди подумала, что он снова хочет заняться любовью, но вдруг увидела, что его глаза закрыты и он крепко и безмятежно спит.
      Тедди улыбнулась и нежно прикоснулась к его плечу. Ее удивило, что, проведя всю ночь в бурных ласках, она все еще чувствовала наслаждение от того, что он рядом.
      Освобождая его из заточения, Тедди испытывала только гнев и раздражение против него и надеялась, что он навсегда исчезнет из ее мыслей и из ее жизни. Но теперь она понимала, что это невозможно. Рис Делмар вошел в ее сердце, в ее плоть и кровь.
      У них будет ребенок. Какая восхитительная, счастливая мысль! Теперь Тедди не хотела, чтобы он уезжал. Что бы ни случилось потом с каждым из них, они встретят это будущее вместе и вместе преодолеют все. Она скажет ему об этом, когда он проснется.
      И еще надо будет сказать ему о том письме, которое пришло на его имя позавчера. Днем она была слишком взволнованна, слишком возбуждена и просто забыла о нем. Сунула его в сумку у седла на лошади Риса и забыла. Но ничего, она еще скажет об этом, у них впереди много времени. Тихо вздохнув, Тедди теснее прижалась к нему, чувствуя исходящее от него тепло. Она слегка пошевелилась, устраиваясь поудобнее и в глубине души надеясь, что он проснется и вновь обнимет ее. И тогда она скажет ему все, и при свете ясного утреннего солнца она раскроет свою душу и сердце. Но пока он не проснулся. В теплом кольце его рук приятная истома сковала тело Тедди, и пришел сон и, захватив ее, укутал своей темной вуалью.
      Когда она проснулась, было уже позднее утро, и Риса рядом не было. Он исчез, а вместе с ним исчезла и ее тысяча долларов.

      Рис надеялся, что Тедди простит ему его невольную ложь. Он честно собирался сдержать свое слово и покинуть территорию штата и даже пошел в конюшню седлать лошадь, пока жена спала, так как опасался, что не сможет спокойно распрощаться с нею. И вдруг среди припасов, которыми были набиты его дорожные сумки, он случайно наткнулся на долгожданное, невесть откуда взявшееся письмо от Алена.
      У Риса до сих пор комок подступал к горлу, когда он вспоминал слова, написанные ему Аленом. Сын Дженни Перрол, конечно же, ни на минуту не поверил в то, что это Рис убил его мать. Более того, он немедленно начал вести собственное расследование, чтобы восстановить справедливость. Вскоре он узнал, что у его матери перед смертью было письмо и новости для Риса. Ему удалось обнаружить это письмо, которое Дженни спрятала в их доме. Письмо было удивительным. Его написал душеприказчик, представлявший интересы некоего Нокса и следивший за исполнением завещания этого самого лорда Эндрю Нокса. И самое замечательное было в том, что этот лорд, оказывается, отец Риса.
      Не доверяя почте, Ален снял копию с этого письма, которую и послал Рису. Недоверчиво читал Рис эту копию. Если верить тому, что в ней написано, он является законным сыном графа Нокса. Более того, он должен унаследовать его титул и состояние, размеры которого изумляли Риса даже сейчас, по прошествии нескольких часов. В приписке, сделанной Аленом, говорилось, что он узнал о двоюродном брате Риса Эйвере Ноксе, проживающем в Лондоне. Этот братец, оказывается, должен был унаследовать все состояние сэра Нокса, но при условии, если Рис умрет или окажется осужденным за какое-либо преступление. Эйвери Нокс, как сообщал Ален, известен в Лондоне своими долгами, а также тем, что напропалую обещал своим кредиторам, что вскоре унаследует дядюшкино богатство и тогда уж щедро расплатиться с ними. Алчность Эйвери Нокса вызвала у Алена подозрение, и он решил узнать о нем поподробнее. И вскоре выяснилась интересная деталь. Оказывается, у Нокса был любимец, которого он специально нанял для выполнения разных грязных поручений. Этот презренный малый не гнушался никакими средствами для достижения своих целей. Знавшие этого типа люди описывали его так: огненно-рыжие волосы и такая же огненно-рыжая борода.
      – Сьюард! – громко сказал Рис…
      Луна уже легла на отдаленные вершины аризонских гор, когда Рис вновь въехал в Вишбон. Спасительная темнота стала его союзницей, его покровом, его домом. Он попытался отыскать Кармен Бэлл, надеясь, что ее любовь к Люсьену поможет ему осуществить его месть. Прикрыв лицо полями низко надвинутой шляпы, Делмар попросил какого-то полупьяного бродягу отнести записку Кармен.
      Рис надеялся, что женщина не выдаст его и поэтому назначил место свидания в темной аллее. Вскоре он увидел, как из дверей «Медного колокола» выскользнула женская фигура, и тут же услышал ее приглушенный встревоженный голос.
      – Я знала, знала, что это вы! – прошептала она. – Как только ваш посыльный произнес имя Люсьена, я сразу же подумала, что это вы!
      Она взяла его за руку своей маленькой ручкой и потянула туда, откуда только пришла сама: в маленькую, уединенную комнатку при салуне.
      – Вы, должно быть, сумасшедший, раз появились здесь! Лен Блэлок уже отправил за вами погоню!
      Рис встревожился.
      – Они не знают, кто меня…
      – Кто вас вытащил из тюрьмы? Нет, не знают. И не говорите мне об этом! – Кармен налила ему стакан виски, и он медленно выпил его. Дождавшись, пока он поставит стакан, Кармен спросила:
      – Зачем вы вернулись сюда?
      – Я пришел за Сьюардом – убийцей Люсьена!
      Кармен замолчала и сидела так несколько мгновений. Затем она низко опустила голову и всхлипнула, но, совладав с душившими ее рыданиями, сказала:
      – Я… Я помогу вам во всем, в чем только смогу! Правда, дня два я уже не видела этого человека, но если он еще в городе, то вы его найдете в «Алмазе».
      Пока Кармен стояла на страже, наблюдая за улицей, Рис осторожно выставил окно в задней стене «Алмаза». По его расчетам, он должен был попасть как раз в личные апартаменты Перриша Адамса.
      Комната, в которой он оказался, была задрапирована тяжелыми бархатными шторами с золотыми Кистями. А стены в ней были обтянуты японским шелком. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с балдахином, пожалуй, даже чересчур изысканная для хозяина салуна и его девиц.
      Мягкий тусклый свет единственной лампы под большим абажуром помог пройти Рису через комнату, не задев по дороге ничего. Он уже совсем было собрался поблагодарить своего ангела-хранителя за помощь, как вдруг большая, обшитая дубом дверь распахнулась, и Рис моментально скользнул к стене и спрятался за длинную бархатную портьеру.
      – Норин, ты здесь? – послышался голос, и в комнату вошел Адамс, по-видимому, собиравшийся спать.
      Вжавшись в стену и затаив дыхание, Рис наблюдал из своего укрытия, как хозяин салуна снял сюртук и жилет, затем расстегнул пояс с висевшим на нем револьвером и положил все это на комод, стоявший возле кровати. И как только он сел на круглый, мягкий табурет, чтобы разуться, Рис, крепко сжав в руке свое оружие, отдернул портьеру и предстал перед Адамсом.
      – Где Сьюард? – резко, без всяких вступлений спросил он.
      От изумления и ненависти лицо Адамса исказилось страшной гримасой. Он было дернулся, но тут же вновь сел, быстро соображая, что такие резкие движения могут стоить ему жизни.
      – Я считал вас более умным человеком, Делмар! – наконец, тихо произнес он. – Вам следовало принять мое предложение, тогда бы не пришлось беспокоиться из-за Сьюарда.
      – Насчет меня вы можете успокоиться. Я, не раздумывая, влеплю вам пулю между глаз, – спокойно и бесстрастно ответил Рис. – Кстати, я это и собираюсь сделать, если вы только не напишете собственноручное признание в том, что это вы были организатором бандитских нападений на дилижансы «Геймбл Лайн».
      Револьвер качнулся в руке Риса, и его дуло нацелилось прямо в лоб Адамсу, туда, где сходились темные брови. Делмар шагнул к своей мишени и почти весело добавил:
      – Вы не понимаете, Адамс, что терять мне уже абсолютно нечего, поскольку, по вашей милости, я влип в серьезную историю!
      От его холодной, спокойной улыбки Адамсу сделалось нехорошо, по спине у него пополз холодок, а с лица мгновенно исчезло презрительное и самоуверенное выражение. Французу, действительно, терять нечего, и он, в самом деле, ничего не потеряет, если пристрелит его, Адамса. Но зато он приобретет все, если получит в руки признание. Этот француз убил Тавиза, самого жуткого из всех чудовищ, которых только знал Адамс. Этот француз сумел скрыться от головорезов Тавиза. Поэтому у Адамса сейчас даже сомнений не возникло в том, что и отсюда Делмар скроется целым и невредимым, да еще и с документом, который напишет он. Адамс прохрипел проклятие и вдруг оборвал себя на полуслове, так как услышал за дверью чьи-то приближающиеся шаги. Рис недвусмысленно предупредил хозяина салуна, что звук, который Адамс, возможно, думает издать, может оказаться последним в его жизни. А сам стал за дверь. В следующее мгновение дверь вновь отворилась. В комнату вошла Норин Адамс. Рис схватил ее за тонкую руку и втолкнул в комнату с такой силой, что она пролетела прямо к мужу, мелькнув нижними юбками.
      – Ой! – воскликнула женщина, в то время как Рис захлопывал дверь.
      Адамс поймал Норин, крепко обхватил ее одной рукой за талию и посильнее прижал к себе свою дрожащую половину. Норин от испуга и боли тихонько охнула. Она смотрела испуганными, удивленными глазами на все происходящее и ничего не понимала.
      – Не волнуйся, любимая! – зловеще ухмыльнулся Адамс, теснее прижавшись к жене, свободной рукой, скрытой пышной юбкой Норин, скользнул в карман юбки, где, как он знал, всегда лежал крохотный однозарядный дамский пистолет. Это было слабое женское оружие, но в этой ситуации и оно могло сгодиться.
      Адамс мгновенно выхватил пистолетик и навел его на Риса. Но Делмар лишь засмеялся и покачал головой:
      – Адамс, ты с ума сошел. На таком расстоянии из этого пугача ты даже муху не застрелишь.
      Адамс, видимо, тоже это понял, потому что тут же сменил прицел, приставив дуло пистолета к виску Норин.
      Норин опять охнула и завизжала:
      – Перриш, нет, что ты делаешь!
      Рис был потрясен больше, чем несчастная жена хозяина «Алмаза». Адамс поставил Норин прямо перед собой, так что ее макушка касалась его подбородка. Очевидно, он причинял ей боль, потому что лицо женщины исказила гримаса, и казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
      – Адамс, она же твоя жена, – сказал Рис. Глухо заворчав, Адамс еще сильнее прижал дуло к виску Норин, так что на ее гладкой коже осталось красное пятно.
      – Да, она моя жена! – оскалился он. – Но я таких жен могу найти себе сколько угодно еще! Однако у меня такое чувство, что хотя тебе и нечего терять, ты все же не позволишь умереть женщине на твоих глазах. Так что давай бросай оружие, или я ее пристрелю раньше, чем ты убьешь меня!
      Но ему не удалось убедить Риса. Адамс понял это, увидев, что Делмар вовсе не собирается уступать ему. Большим пальцем тот взвел курок и прицелился в голову Адамса.
      Но Норин лучше Риса знала своего мужа.
      В ту самую секунду, когда Делмар вскинул свой револьвер, она резко присела и попыталась вырваться из рук Адамса. Освободиться ей не удалось, но, стремительно повернувшись к мужу, она успела ухватиться за его руку, державшую пистолетик. Они сплелись, словно пара разъяренных котов, и началась борьба между ними. Норин царапалась и шипела, Адамс бесновался и изрыгал проклятья. Рис оставался единственным зрителем и судьей поединка, в котором сошлись яростное отчаяние, желание выжить и грубая сила, жестокость. Правда, Рис не был просто безучастным свидетелем. К несчастью, теперь он никак не мог прицелиться в Адамса – мешала Норин. Он был убежден в том, что Адамс легко пожертвует женой, чтобы только спасти свою шкуру. С каждой минутой возрастала опасность. Либо Адамсу удастся убить жену, либо кто-нибудь прибежит на шум драки. Единственным выходом было оглушить немедленно Адамса.
      Делмар осторожно направился к дерущейся парочке, держа свой револьвер наготове. И вдруг, прежде чем он подошел к драчунам, прозвучал выстрел. Норин, взмахнув руками, грохнулась на пол, и ее красное платье веером раскинулось по полу вокруг нее, словно гигантская лужа крови. Адамс, оскалившись, с каким-то странным выражением растерянности и ненависти на лице отступил назад. Внезапно он пошатнулся, ноги у него подломились, и хозяин «Алмаза» грузно опустился на пол.
      – Проклятый ублюдок! Убийца! – всхлипывая, прокричала Норин. Она поползла на четвереньках от мужа, стараясь не попасть руками в струю крови, с бульканьем вытекающей из горла Адамса.
      Рису показалось, что он никогда не слышал ничего страшнее последнего вздоха Адамса.
      В следующую секунду он понял, что ошибался, потому что в дверь кто-то громко и настойчиво постучался.
      – Мистер Адамс! – раздался голос Питерса Смита, затем он сильно толкнул дверь плечом. Рис понял, что все пропало. Он взглянул на Норин, которая торопливо вскочила на ноги и быстро стала поправлять одежду.
      В следующую секунду она громко крикнула:
      – Успокойся, Пит! Все в порядке!
      – Я слышал выстрел!
      В дверь снова что-то грохнуло. Норин сделала Рису знак скрыться, затем поправила прическу и, подойдя к двери, открыла ее.
      – Лен Блэлок вернулся в город? – спросила она.
      – Да, вернулся.
      Пит попытался войти, но женщина ему не дала это сделать.
      – Быстро иди за ним и приведи его сюда! – приказала она.
      Пит несколько секунд поколебался, но потом развернулся и пошел за шерифом.
      Норин, закрыв дверь, облегченно перевела дух и, прислонившись к дверному косяку, с благодарностью посмотрела на Риса.
      – Конечно, я не подарок, я это знаю, – сказала она уже спокойно. – И мир наш дерьмо! Но кажется, у меня появился шанс кое-что в нем исправить. Я начну с того, что расскажу шерифу, что это не ты убил парня из «Медного колокола».
      – А ты знаешь, кто это сделал? Внезапно Норин увидела кровь на своей руке.
      Несколько секунд она смотрела на нее, затем брезгливо вытерла руку о юбку и только потом ответила:
      – У Перриша было какое-то особое чутье на подонков. Он их умело находил среди множества людей. Тот англичанин, который называл себя репортером, пришел сюда и предложил Перришу сделку. Он сказал, что они оба заинтересованы в том, чтобы ты был повешен. И что у него есть возможность обвинить тебя в убийстве того парня в «Медном колоколе». И тогда же он намекнул. Перришу, что на самом деле убийство совершил он.
      Норин все еще дрожала от волнения и страха. Зубы у нее стучали, и она никак не могла успокоиться. Находясь в трансе, она подошла к высокому шкафу, открыла дверцы и, взяв оттуда шаль, накинула ее на свои обнаженные, подрагивающие плечи.
      – Перриш принял его предложение и заплатил тому подонку-адвокату. Старик Дуглас хотел проследить, чтобы твои документы на «Геймбл Лайн» не стоили и ломаного гроша.
      – Но ты не слышала ни разу, чтобы Сьюард прямо признался в убийстве Люсьена?
      – Нет, – с сожалением покачала головой Норин. Рис вспомнил письмо Алена. Его друг называл Сьюарда дьявольски изворотливым и коварным. И уж, конечно, этот тип слишком осторожен, чтобы прямо признаться, что именно он совершил это убийство. Но тут уже не было никаких сомнений. Именно этот оборотень убил двух дорогих Рису людей. Только изловив его, Рис сможет снять с себя подозрение в убийстве. Сьюард должен заплатить за все, что совершил.
      – Где он? – спросил Рис у Норин.
      – Он скрылся, ответила она. – Он страшно перепугался, когда ты сбежал. Думаю, он знал, что ты будешь его искать, и сбежал в тот же день, когда ты рванул из тюряги. Этот шелудивый пес сказал одной из девчонок, что возвращается в Лондон и что Перриш, если захочет, может послать за ним, когда тебя отыщут.
      Лен Блэлок почувствовал огромное облегчение, увидев мертвого Перриша Адамса. И поэтому он даже не выдвинул обвинений против Норин и Риса.
      – Лучшее, что я могу сделать, – сказал он подрагивающим от волнения голосом, – это закрыть на случившееся глаза. У меня есть клятвенное заверение Норин, и для суда этого достаточно. Судья прибудет сюда на следующей неделе, и он единственный, кто может снять обвинение с Делмара. Конечно, если Норин выступит как свидетель, то судья может снять все обвинения. Но, с другой стороны, черт его знает, ведь ее слова – это только предположения и догадки. И…
      Норин добавила то, что шериф побоялся выговорить.
      – И судья тоже был подкуплен Адамсом, так что можно сразу сказать, какое будет вынесено решение, если Делмар появится на суде.
      Лен Блэлок прищурился. Слишком долго он был в аду под страшной властью Адамса, этого дьявола в человеческом обличье. И вот, наконец, появилась надежда на выход из этого тупика. И шериф захотел сделать все, что только возможно, чтобы положить этому конец и чтобы его родная дочь могла бы им по-прежнему гордиться. Он кивнул Рису:
      – Ладно, сынок, давай, скачи отсюда, я тебя не видел!

      Гнаться за Сьюардом было не очень трудно, труднее было его догнать. Рис шел за ним по пятам от самого Вишбона до Нью-Йорка, опаздывая всего на день-другой. Теперь, через несколько недель этой сумасшедшей гонки за рыжим убийцей, Рис стоял в порту крупнейшего города Америки, глядя на бесконечный лес мачт, белоснежные полотнища парусов бесчисленных кораблей, многие из которых скоро отплывают в Англию. Последние три дня бушевал обычный осенний шторм, который и загнал все эти суда в бухту. Такая погода выводила из себя моряков, но для Риса это было хорошим предзнаменованием.
      Капли холодного дождя стекали Делмару за воротник, ледяной ветер с норд-веста пронизывал его насквозь, но Рис не обращал на это внимания. Он дал себе клятву, что уж этот шанс, предоставленный ему судьбой, он использует до конца. Сьюард не мог отсюда скрыться. Ему просто некуда деться. Этот рыжий убийца, как и другие пассажиры, вынужден ждать на берегу, пока море утихнет. Рису только нужно найти его. Он обязан оправдать себя, доказать свою невиновность! Это необходимо ради Тедди и их ребенка.
      К ночи Рис почувствовал, что проиграл. Погода улучшалась с каждой минутой. И к утру корабли, наверняка, начнут выходить в море. А ему так и не удалось обнаружить имени Сьюарда в списках пассажиров. И ни один матрос не видел ни одного человека, похожего на Сьюарда.
      Решив хоть чуть-чуть согреться и немного выпить, Рис зашел в портовую таверну и совершенно случайно оказался возле полыхающего очага рядом с капитаном какого-то корабля, отправлявшегося в Лондон.
      – Меня зовут Абнер Бейл, – хриплым голосом представился капитан, после чего залпом осушил свою кружку с пивом и резко поставил ее на стол. У капитана было такое помятое и морщинистое лицо, каким бывает парус, прослуживший не один год верой и правдой на корабле. Суровые ветры Атлантики и морская соль основательно продубили его кожу. Как и большинство старых морских волков, Вейл мог быть таким же коварным и изменчивым, как океан, однако, прямой взгляд его карих глаз выдавал в нем честного человека.
      – А я видел парня, о котором вы говорите, – сказал капитан «Глорианы». – Он подходил к моим ребятам и спрашивал, не найдется ли одного свободного места на моем корабле.
      Рис сказал, что ему необходимо увидеть этого человека. И чем дольше он говорил с капитаном, тем больше убеждался в том, что речь идет о Сьюарде.
      – Этот человек должен мне, – сказал Делмар, – и скрылся, не заплатив. Может, вы знаете, где его можно найти?
      Заметив, что Бейл его внимательно слушает, а рассказы о неоплаченных долгах обычно всегда находили благодарных слушателей в портовых тавернах, Рис рассказал капитану, почему он ищет Сьюарда, тщательно избегая всяких упоминаний о том, что именно его, Риса, жизнь поставлена на карту и находится в руках рыжего убийцы.
      Бейл пожал плечами, хотя и не остался совсем равнодушным к истории, которую рассказал ему Делмар.
      – Вообще-то мне плевать на ваши дела, – сказал капитан своим прокуренным басом. Затем поставил на стол еще одну опустошенную кружку с пивом и, протянув руки к огню, потер озябшие ладони одна о другую.
      Немного помолчав, капитан добавил:
      – Но если уж вам так необходимо увидеть этого типа, как его там – Сьюарда, то вы можете с ним встретиться, когда он поднимется на борт «Глорианы». Но лучше всего придите до рассвета. Мы и так уже опаздываем с отплытием почти на неделю. И если ночью тучи разгонит, то мы поднимем якорь при первых лучах рассвета.
      С этими словами капитан повернулся спиной к огню и, считая, что сделал все, что, по его мнению, должен сделать честный человек, бросил на Риса холодный взгляд.
      – Но смотрите, чтоб на борту моего корабля не было никаких разборок! – строго предупредил он.
      Спустя некоторое время Бейл ушел, а Рис остался сидеть у огня, постепенно согреваясь и чувствуя, как огонь изгоняет холод из его тела. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что человек, о котором говорил капитан, и Сьюард – одно лицо.

* * *

      Все больше и больше убеждаясь в том, что правильно сделал, сбежав из Вишбона, Дерби Сьюард сложил свой маленький дорожный сундучок и попросил хозяина постоялого двора вызвать ему извозчика, чтобы направиться в порт. Он сделал все, что мог, чтобы избавить мир от Риса Делмара. Ноксу придется довольствоваться этим. Правда, Делмар все-таки жив, но он теперь обвинялся в убийствах сразу на двух континентах. Ноксу без особого труда удастся убедить суд в том, что Делмар не выполнил условия завещания и что он, Нокс, имеет теперь полное право на получение дядюшкиного наследства.
      Если все же Ноксу не удастся эта афера, в целом свете не будет человека несчастнее, чем Дерби Сьюард. Но его жизнь дороже всяких денег.
      Поэтому, когда он узнал о том, что Делмар бежал из тюрьмы и теперь на свободе, решил сразу же возвратиться в Лондон. У него были серьезные опасения, что француз захочет встретиться с ним. Шериф Блэлок сообщил ему, что Рис подозревает в убийстве Люсьена Бурже именно его, Сьюарда. Сьюард не совсем понимал, зачем шериф сказал ему об этом, так как теперь хорошо знал, что и Блэлок, и другие, замешанные в этом деле, работали на Адамса. Но шериф передал ему слово в слово все, что сказал в тюрьме Делмар, явно давая понять, что эти подозрения могут когда-нибудь всплыть еще.
      Сьюард был неглупым человеком. И уж тем более он не был дураком, когда дело касалось его благополучия или жизни. Поэтому, как только он узнал о бегстве Делмара, немедленно покинул Вишбон. И в дальнейшем он не медлил. На всем пути от Аризоны до нью-йоркского порта Сьюард чувствовал затылком погоню за собой. Раз по десять на день он оглядывался, ожидая увидеть Делмара за своей спиной и страшась расплаты. К счастью, всякий раз тревога оказывалась ложной. И все же страх гнал его вперед и заставлял все время быть настороже.
      Сьюард был в страшном напряжении все последние дни, когда не мог отплыть из Нью-Йорка из-за шторма. Ему казалось, что, только взойдя на борт корабля и отплыв в открытое море, он сможет, наконец, успокоиться, перевести дух и не ожидать поминутно появления Делмара за своей спиной. И вот сегодня, кажется, этому затянувшемуся бегству приходит конец. На рассвете измученный путешествием Дерби Сьюард подал свой сундучок ожидавшему его матросу, бросил несколько монет кучеру и направился к стоявшей у пирса «Глориане».
      Он облегченно, полной грудью вдыхал соленый морской воздух. Стук колес удаляющегося экипажа и звук его собственных шагов звучали в ушах волшебной музыкой. Дерби Сьюард направлялся к стоявшему у пирса фрегату…
      Рис затаил дыхание, услышав громкий звук шагов на пустынном причале. Небо было по-прежнему затянуто темными тучами, а порт и огромный город за ним были скрыты клубами густого тумана. В его серой, густой пелене Рис едва различал фигуру человека, вылезшего из одинокого экипажа и теперь идущего к кораблю.
      Он осторожно выглянул из-за стены ящиков и бочонков, за которыми до сих пор укрывался. Да, у идущего по пирсу человека точно была борода, но какого она цвета, Рис не мог рассмотреть. Тогда Делмар решил сделать иначе. Он вышел из своего укрытия и громко крикнул:
      – Сьюард!
      Дерби Сьюард, услышав свое имя, машинально повернулся и сразу понял, что выдал себя. Черт возьми! Ему следовало внять своему внутреннему голосу и сесть на другой корабль, чтобы добраться до Лондона. И вот из-за такой пустяковой оплошности все его ухищрения оказались напрасными. В эту минуту тучи на небе разошлись, и серебристый предутренний свет луны осветил лицо Сьюарда, стала отчетливо видна рыжая борода – предмет его особой гордости. Рис бросился к нему, а Сьюард со всех ног помчался от него к кораблю, зовя на помощь матросов и умоляя остановить человека, который его преследует. Порыв ветра подхватил шляпу англичанина и швырнул в мутную воду. Полы его пальто развевались и хлопали, путаясь в ногах и мешая бежать. С отчаянием крысы, пытающейся укрыться в трюме, Сьюард вскочил на борт «Глорианы». Он уже бывал на корабле прежде и поэтому очень хорошо ориентировался на палубе. Сьюард рассчитывал, что кто-нибудь из знакомых уже матросов окажет ему помощь. Задыхаясь от бега и страха, он бросился на нижнюю палубу и помчался мимо матросов и тюков с грузом.
      Несколько человек, уже знавших Сьюарда и знавших, что он очень щедро заплатил за поездку, бросились было ему на помощь, но тут же остановились, так как капитан Бейл, стоявший на юте, жестом приказал им не вмешиваться. Все снова занялись своими делами. Сьюарду ничего не оставалось, как бежать дальше. Он бросился к трапу, ведущему в трюм корабля, и там ему попался на глаза ящик, в котором корабельный плотник хранил свои инструменты. В тусклом свете лампы, освещающей трюм, сверкнуло лезвие маленького топорика. Он схватил его и сунул себе за пояс. Нож для Сьюарда был орудием труда. Но против Риса Делмара, у которого, естественно, был револьвер, топор мог оказаться более надежной защитой. Гневный крик вырвался у Риса, когда он бросился за убегающим от него Сьюардом. Он боялся, что матросы могут помешать ему, если попытаются задержать его. Однако те расступились и дали ему дорогу. Рис пробежал через палубу. Сьюарда нигде не было видно. Но Рис еще раньше заметил, куда скрылся англичанин, и сейчас бросился за ним вниз по лестнице, в трюм. Внизу он услышал шаги Сьюарда и тяжелое дыхание запыхавшегося человека, не привыкшего к бегу. Только теперь, увидев, что Сьюард нырнул в трюм, Рис остановился на секунду и вдруг обнаружил, что, пока бежал, потерял револьвер. Делмар теперь не знал, что будет делать, когда догонит Сьюарда. Но зато он твердо знал, что душу из этого рыжего вытряхнет и заставит признаться в преступлениях, совершенных им.
      Там, в темном чреве корабля, рыжебородый убийца мог затаиться на сколько ему угодно. Мысль о том, что Сьюард может выбраться из трюма через другой выход и уйти с корабля еще до того, как он выйдет в море, подстегнула преследователя. Он уже собирался броситься в трюм, не думая об опасности, как вдруг его кто-то тронул сзади за плечо. Он резко обернулся. Перед ним стоял матрос, державший в руке револьвер, оброненный Рисом во время бега по палубе.
      – Кажется, это вы потеряли, сэр, – сказал матрос.
      Благодарно кивнув ему, Делмар схватил оружие и теперь уже без колебаний шагнул в темноту трюма. Одним прыжком он спустился до середины трапа и затем спрыгнул вниз в штабеля тюков и бочонков. Сьюард стоял возле лестницы, приготовившись одним ударом перерубить ноги Риса, как только тот начнет спускаться по трапу. Однако маневр француза лишил его этой возможности и обескуражил его. Издав яростный вопль, Сьюард бросился на Делмара, размахивая топориком. В обычной обстановке это выглядело бы довольно забавно, но сейчас Рису было не до смеха. Уже первым ударом Сьюард выбил револьвер из руки Риса, не ожидавшего такой прыти от рыжего; револьвер упал на кипы товара, расположенные вдоль борта, и проскользнул в щель между двумя мешками, оказавшись, таким образом, недосягаемым как для Риса, так и для Сьюарда. В этот самый момент корабль заскрипел и накренился, оба противника покачнулись и едва удержались на ногах.
      Сьюард остался, тем не менее, вооруженным и теперь поднял свой топорик, собираясь обрушить его на голову врага.
      – Мне крепко повезло, Рис Делмар, что ты направился за мною! – прошипел сквозь зубы Сьюард. – Я тебя на куски здесь порублю, и никто об этом не узнает! Свидетелей нет! – Сильно размахнувшись, он нанес удар. Рис резко отшатнулся, и топор просвистел мимо. Раздались проклятия Сьюарда.
      – Тебе это сначала нужно сделать, – насмешливо ответил Рис, ловко уклоняясь от очередного удара. На этот раз топор скользнул настолько близко, что у Риса на голове даже волосы зашевелились.
      – Так я сделаю это! – рявкнул Сьюард и бросился вперед. – Ты мне надоел! К тому же мне хорошо заплатили за твою смерть!
      Рис отскочил назад. Он отступал и отступал, уворачиваясь от жутко сверкающей в полумраке трюма стали топора. Один раз англичанин попал по мешку с пенькой, и волокна из разрубленного мешка разлетелись и усыпали пол под их ногами. Сьюард ринулся за Рисом, расшвыривая ногами пеньку и размахивая топором. Рис продолжал отступать, уклоняясь от наносимых англичанином ударов. В любой момент он мог остаться без головы. Желая получить хоть крохотную передышку, Рис нырнул за большой бочонок. Он надеялся, что своими маневрами вымотает Сьюарда и выведет его из себя, так что тот допустит какой-нибудь промах, и это даст шанс для победы.
      – А сколько тебе заплатили за смерть Дженни Перрол? – крикнул он, прячась за другой бочонок.
      – Ни фартинга! – зарычал Сьюард, бросаясь в темноту за Делмаром. Пот заливал его глаза, он тяжело дышал, не произнося, а выплевывая слова. – Она умерла за то, что могла рассказать тебе одну тайну!
      – Об Эндрю Ноксе, моем отце?!
      Рыжий убийца прыгнул на голос Риса и крикнул:
      – А, так ты все-таки узнал об этом! Ну, теперь это уже не имеет значения.
      На мгновение Рис замер, услышав, как Сьюард признался в убийстве Дженни. Но он тут же вышел из оцепенения, так как англичанин отшвырнул в сторону бочонок, служивший Рису защитой, и с силой рубанул по руке Делмара.
      Рис едва успел отдернуть руку, но острое лезвие успело разрезать материю на рукаве и оцарапать кожу. Он бросился бежать между тюками с товарами. Ему стало ясно, что когда он отдыхает, притаившись в темноте, отдыхает вместе с ним и Сьюард. Так вымотать его не удастся никогда.
      Тогда Рис решил избрать другую тактику. Он отскочил за очередной бочонок и в тот момент, когда Сьюард отшвырнул эту преграду в сторону, Делмар высоко подпрыгнул и, ухватившись за толстую веревку, которая прикрепляла груз к борту корабля, нанес ногой сильный удар в челюсть Сьюарду.
      В глазах рыжего убийцы заплясали кровавые пятна, он застонал, покачнулся и, ничего не видя от ярости, ринулся на Риса. Он сделал несколько неуклюжих, тяжелых прыжков, пытаясь достать противника. Увидев бесполезность своих усилий, Сьюард на секунду приостановился, и тут взгляд его упал на веревку, за которую держался вверху, над ним, Делмар. Конец этой веревки находился на полу под ногами Сьюарда. Не задумываясь, он рубанул по нему. Веревка лопнула, и Рис, беспомощно хватаясь за ослабевший конец ее, рухнул на пол трюма в нескольких футах от Сьюарда. Он потерял выигрыш в расстоянии, но самообладание и ловкость сохранил. Не давая Сьюарду опомниться, Рис, словно пружина, подпрыгнул вверх, ухватился за верхний конец другой веревки и, быстро перебирая руками, стал подниматься как можно выше. Все повторилось вновь с той лишь разницей, что, когда Сьюард перерубил и эту веревку, Рис упал возле деревянной кадушки прямо к ногам Сьюарда, ударившись при этом об угол какого-то ящика. В глазах у него потемнело, он застонал и помотал головой, чтобы прийти в себя и успеть избежать смертельного удара. Сьюард дал ему на это немного времени. Он захохотал:
      – Ну вот, скотина, ты и попался!
      Он размахнулся и резко, с силой опустил топор на Риса.
      Рис и сам не понял, каким образом ему удалось увернуться от этого удара. Возьми Сьюард на волосок в сторону, и ему пришел бы конец. Но Сьюард ударил топором в верхний обруч огромной бочки. От этого бочка разошлась, и из нее хлынула целым потоком густая черная патока. Эта липкая масса окатила Сьюарда, и он не удержался на ногах и упал на пеньку, разбросанную по всему полу.
      Откашливаясь и отплевываясь, проклиная Делмара, Сьюард стоял на четвереньках, по локоть перемазанный патокой. Он судорожно пытался отыскать топор.
      За минуту перед этим Рис успел вспрыгнуть на лежавшие рядом тюки с хлопком и теперь сверху наблюдал за своим врагом. Он всласть бы посмеялся над этим зрелищем, если бы не понимал, что разозленный до предела, измазанный в патоке и обвешанный клочьями пеньки Сьюард не остановится теперь до тех пор, пока не изрубит его в куски. Если, конечно, найдет свой топор. Этого нельзя было допустить.
      Примерившись, чтобы оказаться как можно ближе к Сьюарду, Рис бросился на спину елозившему на полу в патоке противнику, с яростью вцепился в его густые волосы и, с силой нагнув голову, погрузил ее в густую массу. Сьюард набрал полный рот патоки, его глаза и нос были забиты этой вязкой черной массой. Рис дал ему возможность приподнять голову, и тот, выплевывая патоку, попытался вдохнуть полной грудью, но Делмар вновь погрузил его голову в патоку, выкрикивая при этом:
      – Ты убил Люсьена! Ты убил Дженни! Я сейчас утоплю тебя, ублюдок!
      Сьюард взвыл от бессильной ярости и прохрипел в ответ:
      – Да, это я убил их обоих! И бабу, и этого хромоножку Бурже!
      И когда Рис снова приподнял его голову, дав таким образом вдохнуть глоток воздуха, Сьюард с ненавистью выкрикнул:
      – Да, это я убил их обоих, но повесят за это тебя! Тебя, а не меня, грязная сволочь.
      Почти ослепнув от ярости, задыхаясь от ненависти, Рис изо всей силы ткнул англичанина лицом в патоку, уже не заботясь о том, что его противник может захлебнуться.
      – Ты прямо сейчас отправишься в ад! – выкрикнул он.
      Сьюард отчаянно брыкался, пинался, стараясь сбросить француза со своей спины или хотя бы разжать его пальцы, мертвой хваткой впившиеся ему в волосы. Но постепенно его сопротивление слабело, и он, несомненно, захлебнулся бы насмерть, если бы внезапно трюм не осветился. Рис оглянулся и увидел возле трапа, ведущего наверх, капитана Бейла и нескольких его матросов. Он поднялся и посмотрел на команду.
      – Да, я вижу, вы не выполнили своего обещания насчет порядка на моем корабле, – добродушно произнес капитан. Его хрипловатый спокойный голос вернул Рису здравый рассудок. Но он все еще продолжал держать голову Сьюарда в патоке.
      – Отпустите его, – сказал Бейл. – Я и мои люди слышали его признания, мы подтвердим это, где потребуется. А теперь, сэр, все-таки отпустите его.
      Рис выдернул голову Сьюарда из патоки. В первый момент показалось, что у англичанина нет лица. Оно было черным от патоки и все облеплено волокнами пеньки. Точно таким же было и все его тело. Единственным доказательством того, что Сьюард был человеком, а не каким-то чудовищем, извлеченным из адских глубин, явился его длинный, розовый язык, свисавший изо рта, пока англичанин жадно глотал воздух.
      Рис выглядел немного лучше, но его голова была чистой, и он мог стоять без посторонней помощи.
      – Вы – хороший человек, капитан! – с благодарной улыбкой произнес он утомленным голосом. – А теперь помогите мне, пожалуйста, доставить этого убийцу на берег и сдать властям.
      Капитан приказал своим людям вытащить Сьюарда наверх и отмыть его. А потом он повернулся к Рису:
      – Извини, парень, но это невозможно. «Глориана» подняла паруса и вышла в открытое море! Следующая остановка будет только в Англии!

       Август, 1876.
 
      Над ранчо Геймблов взошла кроваво-красная луна. Тедди смотрела на ее яркий диск из окна спальни и, вдыхая полной грудью ночной воздух, думала о том, что не видела такой луны с тех пор, как…
      – Черт побери! – выругалась она и плотно задернула шторы.
      Снова та же самая дьявольская луна – алый зловещий шар с темными танцующими пятнами на нем. Она не видела такой луны с той самой ночи, когда они с Рисом убежали от бандитов и заночевали где-то в пустыне, на берегу какого-то ручья. Это было незадолго до того, как она поняла, что ждет малыша. Вернее, малышей.
      Тедди склонилась над колыбелью, в которой спали Закери Геймбл Делмар, черноволосый маленький крепыш, и его золотоволосая сестренка Теодора Геймбл Делмар. Славные малыши. Тедди нежно улыбнулась, чувствуя, как ее сердце наполняется удивительным теплом, что случалось всякий раз, когда она смотрела на них. Да… Они дороже всего, в них вся ее жизнь.
      Но этот ублюдок, их отец! Настроение молодой матери резко изменилось. На лице вместо нежной улыбки появилась гримаса озабоченности. От лондонского корреспондента Фелиции пришло известие, что Марк Андре Рис Делмар совсем не внебрачный сын. Он законный сын одного сварливого графа, который не желал знать своего наследника, пока был жив.
      К тому же, если верить этой подруге Фелиции, Рис оказался жертвой заговора, организованного племянником графа. Этот мошенник, Эйвери Нокс, подстроил так, что Риса Делмара обвинили в совершении убийства, так как он хотел, чтобы законного наследника повесили. Однако у этого злодея ничего не получилось. Сам Нокс и его грязный сообщник Дерби Сьюард теперь уже получили по заслугам.
      Итак, Риса больше никто не называл преступником. Теперь ему удалось восстановить свое доброе имя и снять подозрения в убийстве, совершенном в Лондоне, а впоследствии с помощью своего нового адвоката он оправдался и на суде в Аризоне. Вся эта история вызвала большую шумиху в лондонских газетах, и подруга Фелиции исправно сообщала им все новые и новые подробности, присылая к тому же еще и различные газетные вырезки со статьями.
      В последнем письме сообщалось, что Рис Делмар недавно вступил во владение оставленным ему наследством и отныне носит титул графа…

* * *

      Тедди плевать хотела на то, кем теперь стал Рис – графом, грифом или попугаем. Он бросил ее. Оставил ее и детей. И с тех пор от него не было еще ни слова. Чего теперь стоили все его красивые и высокие слова о том, что он хочет, чтобы его ребенок носил имя отца? Он за все это время даже не соизволил поинтересоваться, кто у них родился, сын или дочка!
      Тедди считала раньше, что она перед ним в долгу. Он спас «Геймбл Лайн». После гибели Адамса нападения на дилижансы прекратились, и дела компании быстро пошли в гору. Она уже практически выплатила все свои долги, контрактам ее ничто теперь не угрожало. Более того, Кейб Нортроп буквально не находил себе места из-за того, что не верил словам Тедди об Адамсе. Когда открылась вся правда, он лично проследил за тем, чтобы «Уэлз Фарго» оказала «Геймбл Лайн» максимальную помощь.
      За все это она перед Рисом в долгу. К тому же Тедди не забыла о том, что он и ей самой несколько раз спас жизнь. Он вернул ей свою долю в компании. Не вернул, правда, тысячу долларов, так за эти деньги и хорошую упряжку лошадей не купишь…
      В это мгновение один из малышей зашевелился, что-то тихонько пискнул, и на губах молодой женщины появилась нежная улыбка. Рис подарил ей также и этих малюток, Зака и Дору. И как бы Тедди ни хотела, она не могла заставить себя ненавидеть человека, который подарил ей самое прекрасное, что есть у нее в жизни.
      Когда ребенок успокоился, Тедди встала и опять подошла к окну. Она чувствовала беспокойство и проклинала луну за это. Конечно, она, Тедди Геймбл, согласна: она в долгу перед Рисом Делмаром, но если ей доведется его увидеть, то лучше бы ему тогда иметь рядом быструю лошадь, чтобы успеть убраться подобру-поздорову.

* * *

      Ален Перрол привел в порядок запущенное хозяйство Эндрю Нокса, приобрел лошадей для конюшни, нанял хороших рабочих, которые расчистили земли для посадок. Даже огромный старый родовой замок, казалось, стряхнул с себя оцепенение и меньше походил на руины. Все приобретало благопристойный, благополучный вид, жизнь поместья налаживалась, чего, однако, нельзя было сказать о жизни владельца всего этого имущества.
      Ален, широкоплечий, узкобедрый и такой же красивый, как Рис Делмар, сказал однажды своему другу детства:
      – Ты совсем не похож на графа.
      – Это еще мне повезло, что ты был управляющим в таком же примерно поместье, – ответил задумчиво Рис. – Если бы вдруг мне самому пришлось заниматься всем этим, то я, пожалуй, справился бы еще хуже, чем Нокс в последние годы.
      – Конечно, раз твои мысли заняты этой дикаркой – невестой, которую ты там где-то оставил.
      – Тедди Геймбл не нужен был муж!
      Рис отвернулся от Алена и пошел прочь по мраморному полу старинной комнаты с высоким потолком, находившимся футах в тридцати от его головы. Ему не хотелось, чтобы Ален заметил боль и горечь в его глазах. Любой другой человек на его месте был бы счастлив сверх меры, оказавшись на месте Риса. Да и сам Рис был бы счастлив. Всю жизнь он мечтал стать владельцем вот такого поместья. Такие мечты бывают у всех, кто хоть однажды был в бедственном положении и служил другим людям. Но сейчас, когда Рис стал обладателем огромного состояния, он отдал бы все за то, что оставил в Аризоне: за Тедди, за детей.
      Мей Спрейберри написала ему о детях. Родились мальчик и девочка. Симпатичные и бойкие, совсем как их мать. И ни слова о Тедди! Но это-то как раз было понятно. Она пошла ему на уступку один единственный раз, когда согласилась взять его имя.

* * *

      – Может, она уже думает по-другому, – предположил однажды Ален. Рис покачал головой. Тогда, вернувшись в Лондон, он не думал, что останется здесь надолго. Но сначала ему нельзя было уезжать, так как он ждал оправдания, а власти все тянули с этим. Потом пришлось ждать, пока будет решен вопрос о наследстве. Так прошел месяц. За ним еще один. Потом еще, и Рис начал бояться, что когда он вернется в Аризону, единственное, что он услышит от Тедди, будет предложение убраться навсегда. Не находя себе места, Рис вышел в сад, который недавно разбил Ален. Была ясная, свежая ночь, и луна на небе казалась огромной и красной, будто кровь. Он не видел такой луны с той самой ночи, когда они с Тедди спаслись от Тавиза.
      Это была та ночь, когда он понял окончательно, что его сердце принадлежит этой непокорной, гордой женщине. Черт бы ее побрал!

* * *

      Дилижанс прокатился по Вишбону в клубах пыли, которая, поднявшись кверху, неестественно долго качалась в тихом горячем воздухе.
      Тедди Геймбл в потертых кожаных штанах, с повязанной вокруг шеи косынкой шагнула навстречу ему.
      – Привет! Как поездка, Келли? – окликнула она своего нового возницу.
      – Все как по маслу! – улыбнулся мужчина и махнул ей в ответ шляпой. – А я привез тебе пассажира. Парень крепко волновался, когда ехал сюда.
      Улыбаясь, Тедди открыла дверь экипажа:
      – Добро пожаловать, незнако…
      Из дилижанса вышел Рис, одетый очень элегантно и изысканно. В черном, прекрасно сшитом сюртуке и таких же брюках он ступил на землю, стряхнул пыль со своего жилета и со своей так хорошо знакомой полуулыбкой повернулся к Тедди. Сердце Тедди упало, она почувствовала, как бешено запульсировала в висках кровь. Несколько мгновений она смотрела на него со смешанным чувством удивления и открытого подозрения.
      – За каким чертом ты явился?! – гневно спросила она.
      Он удивленно поднял брови:
      – Господи, Тедди, я думал, что ты будешь счастлива увидеть меня!
      – Черта с два! – резко ответила она. – А теперь давай выкладывай, зачем заявился сюда?!
      – У меня есть несколько причин, чтобы приехать сюда, – ответил Рис. – Во-первых, надо решить, что делать с нашей женитьбой. Потом – наши…
      Понимая, что, ссорясь, на улице они начали привлекать внимание всего города, Рис взял жену под руку и потянул в контору.
      – Ха, вовремя же ты вспомнил! – хмыкнула она. Сердце Тедди к этому времени уже вернулось на свое прежнее место, но билось оно так стремительно, что у нее даже голова кружилась. Ее рука онемела в том месте, где пальцы Риса касались кожи, и казалось, будто она медленно начинает загораться. Это удивительное чувство не исчезло и после того, как мужчина отпустил ее. Тело словно окатил теплый летний дождь, и Тедди внезапно поняла, что все ее раздражение, весь гнев на Риса, которые она так старательно растила и лелеяла все эти долгие месяцы, исчезли, как исчезают упавшие осенние листья, смытые проливным дождем. Тедди снова испытывала привычное влечение к этому человеку.
      Независимо от ее желания, она помнила, что делали с нею его ласки помнила, как его руки нежно скользили по ее телу, как даже самый мимолетный поцелуй Риса возбуждал ее и наполнял огнем сердце. И, черт побери, она хотела его! Всем сердцем она хотела его, как в самый последний день перед его отъездом.
      Тедди не ожидала, что все это так будет. Ей казалось, что как только он появится, ее единственным желанием будет пристрелить его на месте. Однако, как оказалось, ее желания не имели со всей этой кровожадностью ничего общего.
      «Но он же тебя не любит! – горько сказала она себе. – Неизвестно даже, зачем он вообще вернулся».
      Они вошли в маленький кабинет. Рис сразу заметил, что тут за месяцы его отсутствия произошли кое-какие перемены. Пол был завален разными свертками и коробками, на письменном столе лежали билеты и деловые бумаги, а на стене, словно зримое доказательство достатка, висело новое расписание. Оказывается, Тедди ввела новые маршруты, что говорило о том, что дела в «Геймбл Лайн» идут хорошо. Это обрадовало Риса.
      – Я никогда не забывал о тебе, Тедди, – прервал он молчание. – И я вообще ничего не забыл.
      В его голосе исчезли насмешливые нотки.
      – Может, ты слышала, что обстоятельства переменились за то время, пока меня не было.
      Тедди нахмурилась, все еще не желая сдаваться.
      – Ну, как же! Я слышала, что у тебя теперь титул и денег столько, что запросто можно купить целый золотой прииск. Насколько я могу судить, ты истратил кучу монет на свое щегольское барахло. Ну? Ничего не забыла?
      Рис кивнул. Ну что ж, он ждал этого… Она не облегчала путь к воссоединению, а ему было дьявольски трудно сидеть и сохранять спокойствие в то время, когда хотелось сжать ее в объятиях и сказать, что она его жена и он любит ее больше жизни!
      Рис хотел вновь почувствовать тепло ее тела. Она нужна ему! И всегда будет нужна!
      – Меня оправдали, – сказал он. – Так что можешь добавить к списку еще доброе имя.
      Тедди уперлась руками в бедра и, глядя ему в глаза, сказала:
      – Да, кстати, об имени. Нокс, да? От меня, наверное, требуется, чтобы я тоже его поменяла, так?
      Она наклонила голову набок и задумчиво сказала, словно прислушиваясь к звукам своих слов:
      – Тедди Нокс… Не скажу, чтобы мне это очень нравилось…
      – А ты еще собираешься носить мою фамилию?
      – Какую? Нокс, что ли?
      – Нет… Делмар.
      Тедди вдруг улыбнулась и кивнула, и лицо ее при этом словно осветилось. Ее жизнь, ее мир менялся опять, и она в эту секунду поняла, что от всей души рада этим переменам.
      – Учитывая, что тебе пришлось столько вынести, чтобы сохранить свое имя, и поскольку оно тебе так дорого досталось, думаю, будет справедливо, если я его приму.
      – А меня? – Рис почувствовал, как бурная радость охватила его.
      Вместо ответа Тедди протянула к нему руки и в следующее мгновение крепко обвила его шею.
      Мужчина вздрогнул, как только она прикоснулась к нему, и Тедди тоже задрожала всем телом от возбуждения и счастья.
      Посмотрев вверх, в лицо Риса, она тихонько ответила:
      – Мне, может, понадобится какой-нибудь щеголь вроде тебя. Особенно если у него умелые, опытные руки…
      Она потянулась губами к его лицу:
      – …И умелые губы… И…
      – И?
      – И если он меня любит.
      – Он любит тебя, Тедди. – Рис бережно поцеловал женщину. – И он очень хочет как можно скорее увидеть своих сына и дочку. И еще… он очень хочет показать их матери, что он еще умеет… если, конечно, она не против…
      – Она не против, – прошептала Тедди, замирая от счастья.
      Рис прижал ее к себе и поцеловал, вложив в свой поцелуй всю нежность, всю любовь к этой женщине и всю огромную радость от того, что они вновь вместе. Прильнув к ее губам, он медленно, с наслаждением пил аромат ее дыхания, словно прекрасное холодное вино. Время для них двоих остановилось. Но это было только начало…