Глава 26

Лодка исчезла, и свет переместился так, что теперь проникал в огромное окно с западной стороны. Я вылил шесть чашек кофе, и меня преследовало ощущение, что моя кожа вот-вот сорвется с тела и протанцует тарантеллу вокруг стола.

— Богачи действительно очень отличаются от других, — говорила Тайлер Костиган. — В особенности если они беспринципны.

— Благодаря этому они и становятся богачами, — сказал я.

Она машинально кивнула, на самом деле совершенно не обращая на меня внимания.

— Они всегда получают желаемое и через какое-то время начинают думать, что так оно и должно быть. Если у них возникает проблема, они нанимают кого-нибудь для того, чтобы ее решить. А к тем, кто этого не может сделать, начинают относиться свысока. И к тем, у кого просто возникают проблемы. В конце концов это отношение распространяется на весь мир, а сами они думают только о том, чего хотят.

— Может быть, таковы только Костиганы, — предположил я.

Она посмотрела на меня так, словно я вырвал ее из мира грез.

— Думаю, все они таковы, — сказала она.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Но меня не интересуют все. Меня интересует Рассел Костиган, вернее, если по правде, он меня не интересует, просто я хочу знать, где он может пребывать.

— Если бы мне пришлось гадать, — сказала женщина, — я бы предположила, что он в Коннектикуте. Там у них есть завод по производству оружия, включающий в себя испытательный и тренировочный полигоны. Очень секретное производство. Расселу нравится играть в прятки тогда, когда его убежище заведомо в безопасности.

— А где именно в Коннектикуте? — спросил я.

— К западу от Хартфорда, рядом с городком под названием Пекод.

— А как называется компания?

Она покачала головой:

— Не знаю. Понятия не имею, существует ли она под вывеской «Транспена» или же под собственной.

— У них не было заморочек с рабочими несколько лет назад?

Она снова, на этот раз раздраженно, покачала головой.

— Я больше ничего не знаю. Семейному бизнесу я стараюсь уделять как можно меньше внимания. Кстати сказать, Рассел, по возможности, делает то же самое. Какое-то время в Вашингтоне он занимался лоббизмом. По крайней мере, так он это называл. А на самом деле устраивал гулянки и ходил на вечеринки, в самом крайнем случае с кем-нибудь обедал в «СанСуси». Думаю, отец отослал его туда, только бы чем-нибудь занять. Но его маменьке это нравилось. «Рыжик договаривается с правительством», — говорила она.

— Рыжик?

— Господи, это просто Грэйс его так обозвала. Вы ее видели?

— Да.

— Она уникальна, — сказала Тайлер Костиган. — Маленькая жирная баба. Дура. Ей, наверное, лет шестьдесят пять, она разговаривает, как ребенок, и крутит обоими мужиками как хочет.

— Детей больше нет?

Тайлер Костиган улыбнулась:

— Только Рыжик. — И "р" у нее получилось как "в".

— Обожаемое дитятко, — хмыкнул я.

— Он во многих отношениях обожаемый, — сказала женщина. — Кроме... — И тут откинулась на спинку, подыскивая нужное слово. — Просто он живет в... — Она сделала беспомощный жест правой рукой. — В общем, он какой-то ненастоящий. Забавен, смешон, добр, нежен, но, как только надвигается что-то серьезное, он тут же отходит. Он никогда никого не любил. Может быть, только Грэйс, которую сейчас возненавидел.

Солнце, по-видимому, зашло, и в комнате стало намного темнее.

— Возможно, отсюда шлюхи. Они не требуют того, что он не может им дать или не умеет предложить. Но если хоть одна из них потребует чегото большего, он тут же исчезнет.

— Судя по всему, Рассел у Сюзан первый любовник, — сказал я. — И она не шлюха.

Она расправила юбку, хотя на ней и так не было ни единой морщинки.

— Знаю, — сказала женщина. — Прошу прощения. Просто таким образом я их унижаю.

— Понимаю вас, — кивнул я.

— Если бы я была мужчиной, — сказала она, — вряд ли бы вы позволили мне так о ней отзываться.

— Нет, — возразил я. — Если бы я не нуждался в вашей помощи, я бы и сейчас не позволил вам говорить такое.

Она села прямее и слегка отклонилась назад, словно пытаясь внимательнее меня рассмотреть.

Она вновь расправила юбку на бедрах.

— Вам ведь совершенно точно известно, чего вы хотите?

— Да, — сказал я.

Мы замолчали:

— Любовь — штука сложная, — произнесла она.

Я ничего не ответил.

— Ну почему все так жестоко, — сказала Тайлер Костиган.

На меня она не смотрела, а наблюдала за тем, как над озером Мичиган день превращается в вечер. Я смотрел туда же.

— Почему любовь такая жестокая? — Она отвернулась от окна и пронзительно посмотрела мне в лицо. Слегка нагнулась над разглаженной юбкой, не убирая рук с бедер. — Вам известно почему? — спросила она.

— Первородный грех, — сказал я.

Когда я вышел из дома, где проживала Тайлер Костиган, к тротуару подъехал темно-бордовый четырехдверный «понтиак». Передняя и задняя дверцы со стороны тротуара одновременно открылись, и из каждой выскочило по мужчине. Первый носил серый узкий костюм и черную, распахнутую у ворота рубашку — кончики ее воротничка вылезали на лацканы пиджака. Он был повыше меня, и его черные волосы были зачесаны назад и лежали волнами. Выскочивший с заднего сиденья носил дизайнерские джинсы, сапоги на высоком ковбойском каблуке и сия ющую коричневую кожаную куртку с коротким мандаринового цвета воротничком. На воротничке — ремешок, видимо, на случай тайфуна. У него была рыжеватая, коротко подстриженная бородка и коротко стриженные курчавые волосы. Кварталом дальше из-за поворота выехал серый «плимут» и остановился у поребрика с включенным двигателем.

Тот, что в костюме, сказал:

— Полезай в машину, мы хотим с тобой побеседовать.

Его приятель встал слева от меня. Куртка у него была расстегнута.

— Вы от Костигана? — спросил я.

Тот, что в костюме, что-то промычал и дернул головой в сторону отворенных дверей «понтиака».

— А о чем это вы хотите со мной побеседовать? — поинтересовался я.

— Мы хотим побеседовать о том, чтобы ты не совал свое поганое рыло туда, куда твое поганое рыло не приглашают.

— А, — протянул я, — значит, разговор пойдет и об этом тоже.

— Давай, давай, — сказал он и откинул полу пиджака, чтобы я смог увидеть пистолет у него за поясом.

— Ну-ка, еще разочек покажи, — попросил я.

Он снова распахнул пиджак, и я провел мощнейший удар левой под ребра, туда, где заканчивается грудина. Это парализовало диафрагму, он задохнулся, сломался пополам и грохнулся лицом вперед на мостовую. Рука курчавого метнулась под куртку к левой подмышке. Водитель «понтиака» распахнул со своей стороны дверь и тоже вылез из машины. Правым кулаком я нанес курчавому сильный и точный удар в нос. Моментально полилась кровь. Пистолет наполовину показался из кобуры, но все еще оставался у курчавого под курткой, когда я сграбастал его за запястье, прижал пистолет ему к груди и еще два раза ударил его правой прямо в нос. Он осел, и я оттолкнул тело, ныряя вниз и вбок, скорее чувствуя водителя, нежели видя его. Шофер вытащил пистолет и положил руки на крышу машины, широко распахнув дверцу автомобиля на проезжую часть, но в этот момент серый «плимут» взревел рядом с «понтиаком» и сшиб водилу, оставив его валяться на Озерном проезде. Я обежал «понтиак» и вскочил на сиденье рядом с водителем в сером «плимуте».

— Могу заодно переехать и тех двоих, — предложил Хоук, и мы помчались по проезду.

— Ты, когда брал напрокат эту штуковину, подписал страховку? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул Хоук, — но, так как я пользовался фальшивым удостоверением личности и такой же кредиткой, думаю, большого значения это не имеет.

— Ага-а, — сказал я.

Хоук выехал на Норт-Мичиган-авеню.

— Это ребята Костигана? — спросил он.

— Да. Сказали, что собираются потолковать со мной насчет того, чтобы я не совал свое поганое рыло туда, куда мое поганое рыло не приглашают.

— А ты объяснил, что это является твоей профессией?

— Только собрался, — сказал я, — как этот парень принялся пугать меня своим пистолетом.

Хоук свернул направо к Онтарио-стрит, направляясь к Кеннеди-экспрессвэй.

— Удалось что-нибудь выведать? — спросил Хоук. — Пробыл ты там довольно-таки долго.

— Ей потребовалось время, чтобы рассказать мне хотя бы что-то, — сказал я. — Знаешь, а ведь она — я и не подозревал — действительно любит этого сукина сына. Ненавидит — и любит.

— Плевать на то, кто кого любит, и наоборот, — буркнул Хоук. Он выехал на Кеннеди и отправился к аэропорту О'Хэйр. — Она хоть что-нибудь сказала?

— Да.

И я подробно рассказал ему, о чем мне поведала Тайлер Костиган. Рассказывая, я сам вспоминал все в подробностях на тот случай, если что-нибудь упустил или не придал какому-нибудь факту надлежащего значения. Хоук слушал молча, управляя автомобилем скупыми, едва заметными движениями пальцев, не отрывая взгляда от дороги.

— Коннектикут, — сказал он, когда я завершил рассказ. — Господи. Надо было с самого начала записаться участником программ, которые проводят аэрокомпании, ну, знаешь, кто больше часов налетает за определенное время. Могли бы выиграть бесплатное путешествие в Даллас или еще куда.

— Второй приз, две бесплатные поездки в Даллас, — сказал я.

Глава 27

Пекод находился на реке Фарминпон, двадцатью милями западнее Хартфорда, в зеленой холмистой коннектикутской местности. Река делала поворот, а вместе с ней поворачивала и дорога, приживавшаяся к руслу, и, когда вы выезжали из петли, — там-то оно и стояло. Трехэтажное кирпичное здание с куполом на крыше, рестораном на первом этаже и вьющимися растениями на окнах. Здесь также присутствовали станция «Суноко» и магазинчик компании «Камберленд фармз» в деревенском стиле, обитый посеревшей от времени дранкой-фанерой. Напротив ресторана — еще один трехэтажный дом из кирпича.

На сей раз без купола, но по всему протяжению второго этажа шел открытый балкон. На небольшом склоне холма, поднимавгпегося прямо от дороги, громоздились два или три белых старомодных викторианских здания с широкими верандами — вот и весь Пекод. Вы проезжали сквозь него и снова видели холмы и реку.

— Выглядит, как шикарный вольный город, — сказал Хоук.

— Потрясно, — восхитился я.

— Кажется, единственное, чего им недостает, — это... — Хоук открыл обыкновенный коричневый конверт и прочитал запись Рейчел Уоллес: — «Многопрофильного производства оружия и полигона».

— Ответвления «Транспен Интернешнл».

Через пять миль от Пекода, возле знака со стрелкой, гласившего: «ЦАРСТВО САТАНЫ», мы свернули с дороги и переехали реку по небольшому мостику. Вместо асфальта — мостовое покрытие, напоминающее решетку и выполненное из переплетения стальных пластин, поэтому, когда мы ехали по нему, из окна виднелись мчащиеся воды реки.

Съехав с моста, мы отметили, что дорога разветвляется: основное двухполосное шоссе устремляется прямиком к Массачусетсу, а дорожка поменьше уводит влево по реке, исчезая в рощице сахарных кленов. Мы поехали по этой дороге.

На север простиралась равнина, на которой разместились длинное шлакобетонное здание, небольшое сборное деревянное строение и примерно шесть крашенных серой краской хижин. На десять футов вверх возносилась ограда из сборных звеньев, поверх которой была натянута режущая проволока. На каждом углу периметра — сторожевая вышка.

— Смахивает на тюрьму, — заметил Хоук.

— "Транспен Интернешнл", — сказал я. — Или же Рейчел Уоллес сильно ошиблась.

— Бьюсь об заклад, что не ошиблась, — сказал Хоук.

Мы медленно проехали мимо огромных ворот со сторожкой. За обнесенной оградой территорией находился полигон со стрельбищем, а дальше — что-то смахивающее на полосу препятствий, уводившую в леса. На стрельбище не было ни души, зато на полосе препятствия мы заметили движение: люди в маскировочной одежде носились и прыгали среди деревьев. С такого расстояния и из-за множества заграждений мы не смогли рассмотреть их получите.

Пока мы проезжали мимо, Хоук молча наблюдал.

— Отстрелялся на огневом рубеже, прошел полосу препятствий — и получай увольнительную в Пекод, — наконец произнес он.

— Похоже, тебя снова потянуло в армию, — сказал я.

— Только вот чья это армия? — спросил Хоук. — Кто эти ребятки в пятнистом барахле?

Я остановил машину в ста ярдах дальше по дороге, и мы оглянулись на комплекс.

— Что там говорила Рейчел о неприятностях с правительством? — сказал Хоук.

Огромная металлическая дверь ближайшего бетонного здания начала подниматься, и из нее выполз автопогрузчик, на вилах которого лежало несколько одинаковых ящиков; он проследовал через небольшой двор и исчез в следующем здании.

— Федерация рабочих военных предприятий решила взять это местечко под свой контроль и создать ответвление. «Транспен» ответила локаутом. Федерация подала в суд, и в дело вступила организация профсоюзов. «Транспен» наняла не занятых в профсоюзах рабочих. Были беспорядки, проявления жестокости, насилия. С восемьдесят первого года дело шляется по судебным инстанциям.

— Система охраны, похоже, классно поставлена, — сказал Хоук. — Взгляни на собак.

— Ага.

По внутренней стороне периметра, за оградой, шел охранник в пятнистой форме с немецкой овчаркой на коротком поводке. С его плеча свисал автомат.

— Там еще трое, — заметил я.

— Да, и идут таким образом, что каждый наблюдает а одной из сторон прямоугольника.

— Сторожевые вышки по углам, — сказал я.

— Могу поспорить, что ограда находится под током, — заявил Хоук. — Рейчел упоминала, что они тут делают?

— Нет. Производство оружия. Но какого именно и зачем здесь вся эта зеленоберетная гвардия, она не уточнила.

— Что ты намереваешься предпринять? — спросил Хоук.

— Судя по всему, здесь больше ничего нет.

Следовательно, если ребятишки выпивают, то приезжают за этим в Пекод. Значит, нужно пошататься в баре и посмотреть, что мы сможем выудить. Если, конечно, ты не хочешь с боем прорываться на завод.

Хоук ухмыльнулся.

— Покамест не хочу, — сказал он.

Из ворот выехал темно-голубой «джип» и направился по дороге в нашу сторону. Хоук выхватил из-под утепленной куртки пистолет и взял его в руку так, что он почти исчез между его ногой и дверцей машины.

«Джип» остановился рядом, из него вылезли двое мужчин в голубых комбинезонах и голубых бейсбольных кепках. Они направились к нашей машине. Один остановился сзади, второй подошел к водительскому окну. Оба носили армейские закрывающиеся сверху кобуры на плетеных ремнях. На рукавах нашивки: «ОХРАНА ТРАНСПЕН». Мужчина наклонился и заглянул в окошко: зеркальные очки от солнца, густая борода, лица из-под надвинутой на глаза голубой кепки не разглядеть.

— Прошу прощения, — сказал охранник, — могу ли я полюбопытствовать, почему вы, джентльмены, остановились именно здесь?

— Гм-м, — промычал я. — Мы не хотели причинять вам беспокойство. Нам просто было интересно, что это за местечко. Военная база? — Извините, — сказал охранник, — но здесь запретная зона, и я должен попросить вас проследовать дальше.

— В этом месте? Я и не знал. Думал, обыкновенная государственная дорога.

Охранник покачал головой:

— Я должен просить вас уехать отсюда.

— Да ради Бога, офицер, — сказал я. — Мы не местные. А скажите-ка, есть тут где-нибудь местечко, где можно было бы получить бифштекс и пару пива?

— "Пекод-Хаус", — посоветовал он. — Езжайте вон туда, через мост, и милях в пяти восточнее наткнетесь.

— А вы там бывали? — спросил я. — Кормят-то неплохо?

Он ухмыльнулся, и в темной бороде внезапно сверкнули ослепительные зубы.

— Плохо, неплохо — какая разница, если на пятьдесят миль в округе это единственная забегаловка.

— А, — сказал я. — Понял. Ладно, спасибо. Тогда туда и отправимся. А вы, ребята, армейские?

— Нет, частное подразделение. А теперь разворачивайтесь и проезжайте.

— Слушаюсь, сэр, — отрапортовал я. — Спасибо за помощь.

Я развернул машину и неторопливо поехал в направлении, откуда мы прибыли. «Джип» катил за нами, провожая до самого моста.

Переехав на другую сторону реки, Хоук сунул «магнум» обратно под куртку.

— Ты держался достойно, — сказал он. — Не стал прыгать вокруг и лизать ему задницу.

— Я человек маленький, но гордый, — изрек я. — Зато теперь мы знаем, куда направляются охранники, когда заканчивается смена.

Глава 28

Мы с Хоуком сняли номер на втором этаже «Пекод-Хауса», закинули багаж и спустились в бар.

Это был большой квадратный зал со стойкой по одной из стен и столиками, занимавшими остальное пространство. У стойки сидели трое мужчин, а в дальнем конце зала ужинала пожилая пара, хотя было еще довольно рано.

У официантки оказались жесткие белые волосы и яркая губная помада. Она была худая, и коричневая форма висела на ней мешком. Женщина положила перед нами две отпечатанные карточки меню.

— Главные блюда сегодня — куриный паштет в горшочках и телячья печенка с беконом, — сказала она.

— А отбивные у вас имеются? — спросил Хоук.

— Да, сэр, — сказала она, — лучшие в Долине.

— Верю, — успокоил Хоук. — Мне одну, немного недожаренную. И двойную порцию водки с мартини со льдом из шейкера.

— Подать перед едой, сэр?

— Угу.

Я заказал то же самое. Официантка моментально отошла к стойке.

— Хочешь спросить, не видела ли она здесь Сюзан Сильверман? — повернулся ко мне Хоук.

— Пока не хочу.

Официантка принесла наши мартини.

— То что надо перед обедом, — объяснил Хоук. — Правда, я всегда считал, что их подают в толстых стаканах с соломинкой.

Я отпил.

— Похоже, я понял твой план, — сказал Хоук. — Ты намерен сидеть здесь до тех пор, пока сюда не заявятся Рассел со Сюзан, и тогда мы их сможем захватить.

— Черт, до такого изыска я не додумался, — сказал я.

— Ты решил, что будешь делать?

— Нет.

Хоук отпил мартини.

— Неплохо, — отметил он.

— Даже самое плохое мартини не бывает слишком уж плохим, — сказал я.

Мы снова выпили.

— Не хотелось заказывать шампанское, — объяснил Хоук. — В таком местечке попросишь шампанского, а принесут шипучку в пластиковой чашке.

Я прикончил свое мартини и помахал официантке, подняв два пальца. Она подошла к нашему столику.

— Хотите еще чего-нибудь, сэр?

— Еще два, — сказал я.

— Еще два коктейля?

Я обворожительно улыбнулся:

— Да.

— Каких именно, сэр?

Улыбка моя несколько окривела.

— Мартини. Еще два мартини, — уточнил я. — Со льдом, из шейкера. То есть из двух шейкеров, по одному на каждый мартини.

— Хорошо, сэр.

И она поскакала к стойке.

— Резво бежит. Есть шанс, что не забудет, пока дойдет до стойки, — сказал Хоук.

— Ни одного лишнего движения, — заметил я.

Официантка вскоре вернулась к нашему столику, неся перед собой поднос. Поставила тарелки со стейком и жареной картошкой, затем две маленькие посудинки с консервированной морковью и корзиночку с рогаликами. В корзиночке, кроме рогаликов, помещались завернутые в фольгу квадратики масла.

— Сейчас принесу налитки, — пообещала она.

Хоук взглянул на свою тарелку, а затем на меня. Стейки были широкими и плоскими и закрывали практически все пространство тарелки. К тому же оказались в полдюйма толщиной. В каждом из них торчала здоровенная кость.

— Давай-ка лучше подождем второго мартини, — посоветовал я.

— Как тебе кажется, что это? — спросил Хоук.

— Верблюжатина.

Хоук кивнул:

— Правильно, мы ведь не предупредили, что нам нужен говяжий бифштекс.

Официантка принесла вторую порцию мартини. Мы с Хоуком отпили из стаканов.

— Джин, — сказали мы одновременно.

— Можно отправить назад, — предложил Хоук.

— Можно, только учти, что следующее мартини будет смешано с микстурой от простуды, — предупредил я.

— Ты прав, — согласился Хоук и отпил еще глоток.

Потoм мы попробовали мясо. Оно выглядело много лучше, пока спокойно лежало на тарелке.

Картошка оказалась просто несъедобной. А морковь варили не меньше полутора часов, после того как вытащили из банки. Рогалики по вкусу напоминали зефир без сахара.

— Ух ты, ну, ребята, вы, видимо, действительно проголодались, — сказала официантка, забирая наши тарелки.

Бар постепенно заполнялся: кто-то надеялся поесть, но большинство — выпить. Я заплатил за еду, и мы прошли к стойке. Заказали пива.

— Чем тут народ на жизнь зарабатывает? — спросил я бармена.

— Большинство вкалывает на «Транспен», — ответил он. — Половина тех, что сидят сейчас здесь, работают на заводе.

— И чем занимается этот «Транспен»? — спросил Хоук.

— Оружие делает, — сказал бармен. Он носил белую рубашку и черный узкий галстук. Седоватая шевелюра была коротко острижена. — Милях в пяти отсюда у них здоровый завод. Есть полигон и стрельбище. Действительно большое предприятие.

— Наняться к ним можно? — поинтересовался я.

— Это сложно, — ответил бармен. — Нужно быть специалистом. Оружейным мастером, спецом по тяжелому вооружению — все в таком духе. Никогда не слыхал, чтобы они нанимали к себе местных.

— Я немного разбираюсь в оружии, — сказал я. — К тому же мы не местные. С кем бы потолковать?

Бармен пожал плечами, но дал совет:

— Видишь мужиков, вон там, за большим круглым столом? Попробуйте подкатиться к ним. Только я бы на вашем месте отправился в контору штата по найму рабочей силы, что в Хартфорде.

И он отошел.

Я повернулся, положил локти на стойку бара, отпил глоток пива и посмотрел на круглый стол.

За ним пили пиво «Пабст Блю Риббон» из бутылок с длинными горлышками, а на столешнице сгрудилось много пустой посуды. Также там был выложен круг из горящих сигарет, в котором состязались в арм-рестлинге: проигравший обжигал себе костяшки пальцев. Победитель первых двух схваток — толстяк с коротко стриженными рыжими волосами и богатой бородищей, в джинсовой рубашке с закатанными рукавами — демонстрировал всем свои лапы: ярко-розовые, сильно смахивающие на ветчинные окорока.

— Попробуем? — обратился я к Хоуку.

— Кто из нас?

— Тот, кто сможет добиться цели, — произнес я.

— Будем выигрывать или проиграем?

— Смотря по обстоятельствам.

Взяв свое пиво, мы подошли к столу и встали рядом, наблюдая за состязанием. Толстяк снова выиграл, медленно перегнув руку подтянутого, худощавого негра и резко прижав его костяшки к горящей сигарете. Сидящие за столом завопили.

Толстый оглядел стол. Рядом сидел еще один черный — приземистый, с длинными ручищами, бейсбольная кепка которого была надета козырьком назад.

— Не хочешь поддержать своего брата, Чико?

Негр пожал плечами и сел напротив толстяка. Он поставил на стол локоть, и они сомкнули ладони.