Глава 47

За оставшуюся часть дня мы нисколечко не сузили круг поисков. Когда в шесть вечера мы решили прекратить споры, то поняли, что с обеда ни на йоту не приблизились к разгадке. Правда, назревал ужин. Не бывает совсем непроглядной тьмы.

— Мне нужно выпить, — сказала Рейчел Уоллес, — порций эдак двенадцать.

— Я пойду, куплю бутылку, — предложил Хоук. — Ноги разомну.

— А почему не заказать, чтобы принесли? — спросила Рейчел. — Вас могут заметить.

Хоук посмотрел на нее так, словно она только что заявила, будто земля плоская.

— И прийти следом сюда, — закончила Рейчел.

Хоук посмотрел на нее так, словно она только что свалилась с края земли.

— Скотч? — спросил он.

— И содовую, и лед, и стаканы, — отозвался я.

— Это добро пришлет гостиница, — заявил Хоук. — Я не занимаюсь такими пустяками.

Он потихоньку отворил дверь и вышел.

— В чем дело? — спросила Рейчел.

— Просто ему захотелось, — сказал я.

— Если мы все начнем поступать как захочется, это черт знает к чему приведет, он ведь нарушает... Это ребячество.

— Знаю, — кивнул я. — Почему бы тебе не позвонить и не заказать все остальное к скотчу?

Рейчел Уоллес взглянула на Сюзан.

— Они друг друга понимают, — сказала Сюз. — И не позволяют никому лезть в свои дела. Как ты и говорила — чистое ребячество.

Рейчел Уоллес покачала головой и потянулась к телефонной трубке.

— Нужно поговорить, — повернулась ко мне Сюзан.

Я указал на соседнюю комнату. Потом обратился к Рейчел Уоллес:

— Когда придет обслуга, дай мне знать, прежде чем откроешь. И не вставай перед дверью, когда постучат.

Она улыбнулась и кивнула. Сюзан прошла в соседнюю комнату. Я отправился следом и прикрыл дверь. Она села на кровать. Я рядом.

— Мне необходимо переговорить с Расселом, — сказала она.

Я кивнул.

— Я совершенно четко знаю, чего хочу. Я не хочу снова быть с ним. Но не могу прервать наши с ним отношения так, как это получилось. Я уехала, оставив его на обочине.

Я опять кивнул:

— Ты выяснила, хочешь ли быть со мной?

— Я знаю, что не хочу быть без тебя, — сказала она.

— Знаешь номер, по которому ему звонить?

— Да.

— Почему бы не позвонить отсюда? — предложил я.

Она ответила:

— Но по номеру Мартин Квирк сможет установить местонахождение телефона.

Я согласился.

— Я не могу, — сказала она.

— Знаю. Потому и не прошу.

— Отца с ним может и не быть, — промолвила Сюзан.

— Может, — признал я.

— Даже если бы он был с ним, я не могу...

— Да, — сказал я, — не можешь. Не можешь использовать свои личные сведения о Расселе для убийства его отца. Даже несмотря на то, что Расселу это может понравиться.

— Ты понимаешь?

— Да.

— О Джерри и Грэйс я все могу рассказать. О них и всем таком прочем. Но не могу назвать тебе номер телефона, который он дал, доверяя мне.

Я промолчал.

— Понимаешь разницу?

— Да, — сказал я.

Она взяла мою правую руку в свои пальцы, склонилась и поцеловала меня в губы. Легко-легко.

В дверь постучала Рейчел.

— Пришла гостиничная обслуга, — сообщила она.

Я высвободил руку из ладоней Сюзан и потрепал ее по щеке. Затем вышел в другую комнату, вытащил пистолет, встал в дверях ванной так, чтобы оружия не было видно, и сказал:

— Открой.

Когда официант ушел, на столе остались стаканы, содовая и большая ваза миндаля.

— А лед дальше по коридору, — сказала Рейчел.

Я глазел на миндаль.

— Когда Хоук вернется, я схожу за льдом.

Рейчел улыбнулась.

— Я помню твои вкусы, поэтому заказала миндаль, — сказала она.

— Если бы ты не была извращенной, — хмыкнул я, — я бы на тебе женился.

Послышался стук в дверь, и голос Хоука произнес:

— Гонец прибыл.

Я отпер дверь, и вошел Хоук с двумя бутылками «Гленнфидиха» и бутылкой шампанского «Домэн Шандо Бланш де Нуар».

— Встряхнемся, — сказал он.

Я взглянул на шампанское:

— Наше?

— Французский рецепт, калифорнийский виноград, — сказал Хоук. — Самое лучшее.

Я сходил за льдом. А когда вернулся, увидел, как Рейчел Уоллес толкует с Хоуком:

— И он знал, что ты стоишь возле двери один. Откуда он мог знать, что никто не вынуждает тебя постучать под дулом пистолета?

Хоук мрачно взглянул на меня.

— Если я правильно понял вопрос, — сказал я, — то могу сам ответить: Хоук попросту не стал бы этого делать.

— Даже под страхом смерти он бы не предал тебя?

— Сомневаюсь, что кто-нибудь из нас смог бы высказать это так элегантно... Так вот — нет, не предал бы.

— И ты об этом знаешь?

— Да.

— Но откуда такая уверенность?

— Оттуда, — сказал Хоук. — Он точно знает, что не предал бы.

Рейчел Уоллес отмахнулась в нетерпении:

— Именно это я и стараюсь понять. Откуда ты можешь знать, что он не предаст? Откуда тебе знать, что он знает, что не предаст? Вы подобные вопросы хоть когда-нибудь обсуждали?

— Такие вещи не обсуждают, — сказал я.

— Прекрати вставать в хэмингуэевскую позу, я умоляю.

Я ухмыльнулся:

— Нет, не обсуждали.

— Но, черт побери, почему?

— Такие вещи не обсуждают, — повторил мой ответ Хоук.

— Черт, — только и сказала Рейчел и принялась класть лед в стаканы.

Сюзан открыла дверь в спальню.

— Нужно поговорить, — позвала она.

Я зашел и прикрыл за собой дверь. Телефон валялся на постели, трубка была снята с рычага.

— Он хочет пообщаться с тобой, — сказала Сюзан.

Лицо ее было бледным и осунувшимся.

Я взял трубку.

— Да?

— Со Сюзан, — услышал я голос Рассела, — похоже, я проиграл, а ты можешь выиграть. Пусть, все будет так, как она хочет. Я желаю ей только хорошего.

Голос Костигана был хриплым, но твердым.

Я представлял себе примерно, что он должен чувствовать. Я молчал. Костяшки сжимающих трубку пальцев побелели.

— Мы с тобой, конечно, не друзья, — продолжал он, — но между нами существует определенная связь. Мы знаем такие вещи, о которых большинство просто не догадывается.

Я сказал:

— Н-да?

— Ты хочешь убить моего старика, — сказал Рассел.

— Н-да.

— А он — тебя.

— Да.

— Он в Буасе, — сказал Рассел. — Со своей старушкой. Они там с того самого времени, как ты вломился в «Крепость».

— В Буасе? В Айдахо? — спросил я.

— Ага. Там есть древний серебряный рудник, который он восстановил.

— Восстановил?

— Да, превратил в настоящую цитадель. Если возьмешь его там, значит, ты самый крутой человек, когда-либо живший на свете.

— Он знает, о чем ты мне сейчас говоришь? — спросил я.

— Нет.

— А ты тоже там? — поинтересовался я.

— Буду.

— Увидимся в Буасе, — сказал я.

Он повесил трубку. Несколько секунд я слушал гудки. Затем тоже положил трубку на место. Сюзан сидела на кровати, спиной прислонившись к подушке, а ноги подтянув к груди. Разглядывала коленки. Правой рукой я принялся массировать ей шею.

— Все очень плохо, — сказала она.

Я ничего не ответил. Левой рукой она потянулась за спину, взяла мои пальцы и приложила к щеке.

— Я с тобой, детка, — успокоил я.

Она кивнула и прижалась к моей руке изо всех сил.

Глава 48

Когда я пришел к Хью Диксону, дверь мне открыл какой-то азиат. Он без всяких колебаний произнес:

— Пожалуйста, мистер Спенсер, — и я вошел в баронское фойе.

Здесь ничего не изменилось со времени моего последнего визита. Полированный каменный пол, по центру — огромный рояль. Я видел не так много фойе, в которых мог бы запросто разместиться рояль. Например, «Трамп Тауэр»... и все.

— Я сообщу мистеру Диксону о вашем приходе, — сказал азиат так, словно мои посещения этого дома были регулярными. А ведь в последний раз я был здесь в семьдесят шестом.

— Благодарю.

Он отсутствовал секунд девяносто, затем снова объявился и сказал:

— Сюда, пожалуйста.

На сей раз меня провели не на террасу, как раньше, а в рабочий кабинет, или в библиотеку, или в офис — в общем, не знаю, как это называют люди с диксоновскими доходами. Книжные шкафы, обитая кожей мебель, восточные ковры, огромный резной стол красного дерева, на котором стояли телефон и банковская лампа под зеленым абажуром. За столом в инвалидном кресле сидел сам Диксон.

— Приятно снова с вами увидеться, — сказал он, когда я вошел.

Азиат бесшумно удалился.

— Сэр, мне нужна помощь.

Диксон кивком головы указал мне на одно из обитых кожей кресел:

— Присаживайтесь.

— Боюсь, могу в нем заблудиться, — сказал я. — Мне случалось жить в домах поменьше этого кресла.

— Как угодно, — кивнул он. — Что нужно?

Выглядел Диксон получше, чем восемь лет назад. Лицо поспокойнее, в глазах поменьше ярости, побольше жизни. Но массивный торс все так же громоздился над креслом-каталкой — грозно, неколебимо. Взрыв в Лондоне отнял у него семью и ноги.

— Деньги, — сказал я. — Много.

Диксон кивнул. Волосы здорово поседели со времени нашего последнего рандеву.

— Запросто, — промолвил он. — Этого добра у меня больше, чем нужно.

— Лучше будет вам не знать, на какие нужды они пойдут, — отозвался я.

— Меня это не касается, — заметил Диксон. — Когда не о чем больше заботиться, заботишься о себе — или по крайней мере пытаешься. Тебя начинают волновать другие проблемы. Данное когда-то слово, например.

— Да, сэр, — согласился я.

— Я когда-то сказал, что, если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, вы ее получите. Вы и тот негр.

— Да, сэр, это было в Монреале.

— Негр все еще жив? — спросил он.

— Да, сэр, он тоже замешан. Деньги требуются нам обоим.

— Сколько?

— Десять тысяч долларов.

Диксон спросил:

— Выпьете?

Вошел азиат. Он вытащил из шкафчика поднос и поставил на стол перед Диксоном. На подносе высился графин из резного стекла и два стакана под бренди.

— Разумеется, — сказал я.

Азиат налил два стакана бренди и подал один мне, второй Диксону, а графин поставил на поднос.

— Лин, — сказал Диксон. — Мне нужно десять тысяч долларов в... — он взглянул на меня: — мелких купюрах?

— Десятками, двадцатками и сотнями, — уточнил я.

Диксон кивнул Лину:

— Можешь идти.

Лин вышел. Мы с Диксоном выпили бренди.

— Я не смогу вернуть их вам, сэр, — произнес я.

— У вас может и не быть такой возможности, — сказал Диксон. — Я не жду от вас возврата этих денег.

Мы выпили еще.

— Как ваши дела, сэр? — спросил я.

— Получше, — сказал он. — Время лечит. И, — он сделал еще глоток бренди и почти что улыбнулся, — я снова женат.

— Мои поздравления, — сказал я. — Приятно это слышать.

— Жизнь идет своим чередом. А как у вас?

— Довольно сложно в последнее время, но... — Я пожал плечами. — Сложность должна вот-вот упроститься. Я, по крайней мере, на это надеюсь.

Диксон поднял графин и махнул им в мою сторону. Я подошел к столу, и он подлил мне бренди. Затем налил и себе, закрыл графин пробкой.

Мы выпили.

— Вероятно, я не увижу вас до тех пор, пока вам снова не понадобятся десять тысяч долларов, — сказал Диксон по-прежнему с полуулыбкой.

— Вполне возможно, сэр, — сказал я. — Я не очень общителен.

Диксон сказал:

— Человек с подобным количеством денег привыкает к тому, что люди поддерживают с ним отношения только на тот случай, если им вдруг понадобятся десять тысяч. Поэтому приятно видеть человека, который не лицемерит.

— Верю вам на слово, сэр.

— Так все говорят. Но вы, похоже, и в самом деле верите. Надеюсь, вы не каждому верите на слово.

— Нет, сэр, не каждому. И не каждой. Только тем, кому можно верить.

— Как же вы различаете, кому можно верить, а кому нельзя? — спросил Диксон.

Я постучал пальцем по лбу:

— С помощью могучего интеллекта.

— Или удачи, — предположил Диксон.

— Она не мешает, — сказал я.

Солнце заглянуло в комнату справа. Оно садилось, и в том месте, где лучи падали на край ковра, краски его переливались. Мы беззвучно потягивали бренди. В доме было тихо. Он был настолько огромен, что казался бы тихим даже тогда, когда кому-нибудь в голову пришла бы мысль построить в соседнем крыле атомную подводную лодку.

Вернулся Лин. В его руках был пакет величиной с картонку из-под обуви, завернутый в коричневую бумагу и аккуратно перевязанный бечевкой. Он отдал мне его и вышел.

— У меня, — сказал Диксон, — кроме денег в мелких купюрах, есть еще и иные ресурсы.

Из ящика стола он вытащил небольшую карточку. На ней стоял только телефонный номер, и больше ничего. Диксон протянул ее мне, я взял и положил в карман рубашки.

— Благодарю, — сказал я и выпил оставшееся бренди.

Диксон произнес:

— Удачи.

Я еще раз поблагодарил вышел.

Глава 49

Шахта находилась к северу от Буасе по Пятьдесят пятому шоссе, если ехать к Плейсервиллю. Мы припарковали взятую напрокат машину на пустынной обочине дороги и посмотрели в долину, раскинувшуюся у наших ног.

— По карте это здесь, — сказал Хоук.

Он держал топографическую карту США со скрупулезными инструкциями, выписанными округлым и аккуратным почерком Рейчел Уоллес. Долина простиралась на север и на юг, а дорога извивалась по гребню восточного склона. По дну долины текла речушка, а бегущая по ее западному берегу узкая тропа, загибаясь, исчезала в роще сосен, скрывающих северную половину дола.

— Там, — уточнил Хоук. — За рощей.

Он сидел рядом со мной. Сюзан — на заднем сиденье в огромных солнцезащитных очках с бледно-лиловой оправой. Я тронул автомобиль и проехал по гребню. Наконец долина завернула на восток вместе с дорогой, и мы смогли заглянуть за деревья.

Я остановил машину, и мы обозрели вход в рудник, находящийся примерно в полумиле под нами. Квадратный и темный, даже с такого расстояния он выглядел заново обшитым деревом и аккуратно подчищенным. Справа находилась площадка для вертолетов, а слева — широченная автостоянка. В ста ярдах от нас, ближе ко входу, протянулась высокая сетчатая ограда, украшенная сторожкой. На асфальте перед воротами были сделаны бетонные бугры, расположенные в некоем подобии лабиринта, — так, чтобы машина могла проехать, но только очень медленно. Вокруг входа в рудник вся поверхность холма была освобождена от растительности. Обнаженная порода вздымалась примерно на тысячу футов и была затянута металлической проволочной паутиной — меры против эрозии. Рядом со сторожкой находился огромный щит, но мы были слишком далеко и не могли прочитать, что именно на нем написано.

— Бьюсь об заклад, что не «Добро пожаловать», — сказал я.

— Может быть, «Заходите, гостями будете»? — предположил Хоук.

Мы посидели, вглядываясь во вход в рудник.

— Можно спуститься по скале, — выдал идею я.

— Можно, если наверху нет охраны, — ото звался Хоук.

— Можно и с охраной, если ее убрать, — сказал я.

— Но убрать ее так, чтобы не всполошились те, кто дежурят внизу, — продолжил мою мысль Хоук.

— А можно приземлиться на вертолетной площадке, прямо у шахты, — сказал я.

— Если найдем пилота, готового пожертвовать своей головой.

— Обычно пилот жертвует рукой и ногой, не больше. Но, даже сев на площадку, мы окажемся всего лишь за оградой.

— Есть ли хотя бы один шанс из миллиона, — спросил я, — что Рассела обнаружат на склоне холма с перебитыми лодыжками?

Сюзан болезненно улыбнулась и покачала головой.

— Я не хочу шутить по этому поводу, — сказала она. — Хотя я понимаю, что ты просто стараешься разрядить атмосферу.

— Хорошо, — кивнул я. — Просто ты говоришь, что в случае, если меня, или Джерри, или нас обоих убьют, — все равно выигрывает Рассел.

День начал клониться к закату. В Буасе наступила осень. На самом деле она наступила во всем полушарии, но заметил я ее лишь в Буасе.

Солнечный свет красил алым верхние этажи городских приземистых зданий, а сами улицы находились в тени. Движения на дорогах вообще не наблюдалось. У меня появилось ощущение, что в Буасе его практически никогда нет.

— Похоже, впервые моя жизнь зависит от того, прав был Фрейд или не прав.

— А еще Софокл, — добавила Сюзан.

— И он тоже.

Глава 50

— Если люди в шахте зависят от наружных источников электроэнергии и воды, мы могли бы отрезать их от жизненных благ и таким образом выманить наружу, — сказал Хоук.

Мы yжинали в столовой «Айданы».

— Если сможем обнаружить, каким образом это сделать, — заметил я. — Но когда они появятся, вокруг Костигана будет столько охраны, что это не даст нам никакого преимущества.

— К тому же они будут знать, что мы пришли, — сказал Хоук.

Сюзан потихоньку поедала лосося под сладким миндалем. Хоук заказал «Сокол Блоссер Пино Нуар», я отпил глоточек и одобрительно кивнул головой.

— Орегон, — сказал Хоук. — Лучшее «Пино Нуар» делают в Орегоне.

— Кто бы мог подумать! — удивился я.

И налил немного вина в бокал Сюзан. Она улыбнулась мне.

— Вот еще что, — сказала она. — Ведь официально Костиганы не совершают ничего противозаконного. Они всегда могут — и наверняка так и поступят — вызвать полицию. Вы снова попадете в беду, и тогда уже вам вряд ли кто-нибудь поможет.

— Разумно также предположить, что Кости — ган, где бы ни находился, всегда может нажать на некоторые рычаги силовых структур, — сказал я.

— Ладно, — бросил Хоук. — Следовательно, мы не станем выкуривать его из норы. Значит, нужно войти внутрь.

— По крайней мере, он не ожидает, что мы на это решимся, — отметил я.

— Черт, — сказал Хоук, — я сам этого не ожидаю.

— Прорваться мы не сможем.

— Верно, — согласился Хоук. — Даже Восемьдесят вторая десантная не сможет туда прорваться.

— Остается хитрость, — сказал я. — Мы должны придумать, как проникнуть внутрь.

— Можно нарваться, — глубокомысленно заметил Хоук.

— А пока, — сказал я, — лучшее средство — побродить вокруг и как следует обдумать то, что мы увидим.

Сюзан оторвалась от лосося.

— Такова ваша основная стратегия? — спросила она. — Шнырять вокруг и наблюдать за тем, что делается?

— Правильно, так каждый может, — сказал я. — Но наше отличие в том, что, когда начинаем шнырять мы, нас очень тяжело напугать и отвадить.

Ее рука легко коснулась моей.

— Ты неисправим, — сказала она.

Мы съели какой-то десерт, выпили какой-то кофе, затем какой-то грушевой водки, а после ужина мы со Сюзан прошлись по центру Буасе. На Мэйн-стрит мы остановились у витрины книжного магазина и заглянули за стекло.

Через дорогу магазинчик с одеждой в стиле вестерн выставил напоказ коллекцию ковбойских высоких сапог, широкополых шляп и широких полотняных штанов. Ресторанчик возле самой гостиницы предлагал бифштексы, яичницу и свежие булочки. Рядом находился ломбард, где в заклад люди оставляли охотничьи ножи и дробовики. Все это было закрыто, и над маленьким городом, казалось, сомкнулось мрачное, залитое звездным светом пространство, распространившееся по темному безразличному небу.

— На Бостон совсем непохоже, — сказала Сюзан.

— Да, — отозвался я.

— Я раньше никогда не бывала на Западе, — сообщила она. — А ты?

— В каком-то смысле бывал. Я здесь родился.

— В Буасе?

— Нет, в соседнем штате. В местечке Лереми, штат Вайоминг.

— Не знала, — сказала Сюзан.

— Когда я был совсем ребенком, отец, с двумя моими дядьями и мной, переехал на восток.

— Твоя мать умерла, когда ты был еще совсем маленьким? — спросила Сюзан.

— Нет, — сказал я. — Она умерла... На самом деле она умерла, когда я еще не родился.

В свете уличного фонаря Сюзан внимательно разглядывала меня. Подняв брови.

— Произошел несчастный случай, — пояснил я, — на девятом месяце беременности. Умерла она в операционной, и врач сделал ей кесарево сечение.

— То есть, в каком-то смысле, у тебя никогда не было матери, — сказала Сюзан. — Рожден после ее смерти.

— Н-да. Не женщиной.

— А что за несчастный случай? — спросила Сюзан.

— Не знаю. Отец об этом никогда не рассказывал. Ни он, ни мои дядья.

— Насколько мне помнится, они не были братьями твоего отца, да?

— Да, — сказал я. — Братья матери. Отец так с матерью и познакомился. Они втроем держали столярную мастерскую.

— И твой отец больше не женился?

— Нет. Он вырастил меня вместе с дядьями.

— Он сейчас жив?

— Нет.

— А дядья?

— Нет.

— Ты о них никогда не рассказывал.

— Меня интересует только то, что произойдет в будущем, — сказал я.

— То, что произойдет в будущем, тесно связано с тем, что случилось в прошлом, — покачала головой Сюзан.

— Может быть. Только то, что произошло в прошлом, лежит вне сферы моего влияния.

— Но ты можешь изменить то, что сотворило с тобой прошлое, — сказала Сюзан.

— Да, — кивнул я. — Думаю, это возможно.

Мы снова вошли в гостиницу. Я придержал дверь и пропустил Сюзан. Мы отправились к номеру.

Хоук без рубашки лежал на кровати, почитывая местную газетенку. Когда мы вошли, он положил ее на грудь и улыбнулся.

— Ура-ура, — сказал он. — Позвонил Рассел и сказал, что протащит тебя в шахту.

Глава 51

— Он очень сложная натура, — сказала Сюзан. — И делает это, видимо, потому, что считает, что так хочется мне. Или думает, что я буду благодарна ему и вернусь. Или по известным ему одному причинам.

— Хочет, чтобы меня убили, — сказал я.

— Или отца. Или вас обоих.

— Или хочет убить меня собственными руками, — добавил я.

Сюзан опустила глаза:

— Может быть... нет. Этого я себе представить не могу. Он опасен. Жесток. Хотя со мной никогда... И все же... он этого не сделает. Нет.

— Поглядим, — сказал я.

Сюзан обвила меня руками и положила голову на грудь.

— Пора, — сказал я.

Она кивнула, не поднимая головы. А затем отступила.

Хоук протянул мне «триста пятьдесят седьмой» в наплечной кобуре и помог облачиться в сбрую.

Я приподнял правую штанину, и Хоук примотал изолентой к ноге охотничий нож. Я опустил штанину обратно. На моих ногах были серые «найковские» кроссовки, и я надел черную футболку.

Мягкую серо-черную штормовку я натянул поверх футболки и кобуры. Правительственную битку положил в правый карман джинсов. На куртке спереди был карман на молнии, в который я сунул пригоршню патронов. Я встал, сделал три шага по направлению к окну. Патроны зазвенели, как мелочь. Я покачал головой.

— Нет, — одновременно сказали мы с Хоуком.

Я вытащил патроны, и Хоук, пройдя в ванную, возвратился с пластырем. Я приподнял куртку и футболку, и Хоук прилепил дюжину патронов 357-го калибра мне на живот. Я оставил футболку навыпуск, чтобы доставать было легче, Снова прошелся по номеру. Тихо.

— В порядке, — сказал я. — Увидимся здесь, только позже.

— Мне бы не хотелось оставлять тебя одного, — произнесла Сюзан.

— Мне тоже. Но таковы его условия.

Сюзан кивнула. Я взглянул на Хоука.

— Если придется убить его, — сказал Хоук, — убей. Не позволяй себе умереть только потому, что ты ей что-то там обещал.