Глава 28

Это был удивительный праздник, долгий и свободный, словно полет птицы. Наконец, Сюзан заснула как была, в своем белом пушистом свитере. Я встал с кровати, взял пистолет и, поднявшись на кухню, проверил состояние куриных грудок. Похоже, от долгого лежания в таком своеобразном маринаде они стали даже еще лучше. Я оставил их как есть, отправился в ванную и, положив пистолет на полочку, встал под душ. Ополоснувшись и вымыв голову французским ореховым шампунем, который стоял тут же, на полочке, я облачился в зеленый махровый халат, нашел под умывальником бутылочку содовой, подхватил пистолет и, вернувшись на кухню, приготовил себе виски с содовой и встал у окна. Пистолет лежал сзади на журнальном столике. На деревьях вдоль Линнейн-стрит начали распускаться почки. На другой стороне улицы перед кирпичным многоквартирным домом стояла женщина в длинной куртке поверх ситцевого платья и ритмично раскачивала детскую коляску. Из квартиры Сюзан не доносилось ни звука. Мною вновь овладело чувство спокойствия и умиротворенности, какое всегда наступало после того, как мы занимались любовью с Сюзан. У соседнего дома остановился фургон «Фидерал Экспресс». Из кабины выскочила девушка в фирменном комбинезоне и, сжимая в руках какой-то срочный пакет, отправилась к двери. Прямо напротив меня, на карниз второго этажа многоквартирного дома, опустились четыре голубя. Я снова окинул взглядом улицу. Никто не крался по ней с пистолетом и мотком веревки.

— Черт побери, — громко проговорил я.

"Если только он попробует забраться сюда, я просто убью его и покончу с этим делом раз и навсегда. Конечно, Хоук или Квирк вряд ли выпустят его из виду. Но всякое бывает. Очень трудно удержать в поле зрения того, кто знает, что за ним следят, и хочет избавиться от хвоста. А если он при этом еще умеет шевелить мозгами и может проявить изобретательность, то уследить за ним практически невозможно. И все это прекрасно понимаю и я, и Квирк, и Белсон. Понимает это и Хоук, хотя и не верит, что кто-то может обвести его вокруг пальца.

Вот поэтому я никогда и не оставлю ее одну".

Я приготовил себе еще одну порцию виски с содовой и снова выглянул в окно.

«А что, если ему самому удастся убить меня? — Я решительно покачал головой, стараясь отбросить эту мысль. Нет, нельзя думать о таких вещах. Слишком мучительно. Да и не приведет ни к чему хорошему. Чтобы оставаться самим собой и вести эту борьбу, нельзя допускать и мысли, что проиграешь. — Да и почему это вдруг он сможет меня победить?»

— Только потому, что он лучше прыгает через забор? — усмехнулся я. Голос эхом разнесся по квартире.

Так часто бывает: испытываешь страх не тогда, когда, казалось бы, нужно бояться, а когда сам внушаешь себе страшные мысли. «Но если ему удастся каким-то образом пройти меня и добраться до Сюзан... — Я снова покачал головой. — Для этого ему понадобится вначале уйти от Хоука, а потом еще пройти меня. И напасть на Сюзан раньше, чем она успеет схватиться за пистолет. Хотя... Сможет ли она вообще выстрелить в человека? Да. Да, да, да. Сможет. Сможет, если придется. И не будет нервничать. И рука не дрогнет».

Я снова выглянул на улицу.

— Ну, давай. Давай, попробуй.

Я представил себя со стороны. Идиот, разговаривающий сам с собой в пустой комнате. Да, дурацкий вид. Но что еще остается делать, если от страха сводит мышцы и выбивают барабанную дробь зубы?

Из спальни донесся голос Сюзан.

— Эй, привет. Ты где?

Я спустился вниз и подошел к кровати. Сюзан лежала на простынях все в том же свитере.

— И как только не стыдно заниматься любовью в свитере, — улыбнулся я.

— Ну скажи мне, что у нас где-то есть бутылочка диетической колы, — прошептала она.

— По-моему, видел где-то в ванной, — ответил я. — Думаю, ты не будешь возражать против теплой?

— Нет. Тащи быстрее.

Я отправился в ванную, вытащил из-под раковины кока-колу и наполнил большой стакан. Затем достал из холодильника лимон и, отрезав тонкую дольку, бросил в колу. Вернувшись в спальню, я застал Сюзан все так же лежащую на кровати. Я поставил стакан на ночной столик, собрал валяющиеся на кровати подушки и, слегка приподняв Сюзан, усадил ее на постели.

— О, Боже, — промурлыкала она.

Я придвинул к ней стакан. Она быстро схватила его обеими руками, осушила и поставила обратно на ночной столик. По-моему, она была единственным человеком, который мог пить теплую диетическую колу. Сюзан шумно вздохнула и подняла на меня глаза.

— Так что ты там говорил насчет свитера?

— Говорил, что бессовестно и распутно заниматься любовью в свитере.

— Да, — задумчиво кивнула Сюзан. — Наверное, ты прав. — Она улыбнулась. — Но валяться на кровати и пить колу в одном свитере тоже, наверное, бессовестно.

— Ничего, после пяти стаканов коктейля еще и не такое бывает, — усмехнулся я.

— Пяти?!

— Пяти.

— Боже правый, — Сюзан поджала ноги. — Сколько сейчас времени?

— Без четверти пять. Час вечернего похмелья.

Сюзан вздрогнула и обхватила руками колени.

— Может, лучше пару таблеточек аспирина?

Я подал ей две таблетки. Она отправила их в рот и запила теплой колой.

— Мы пропустили завтрак, — покачала головой Сюзан.

— По-моему, дело стоило того.

— Конечно, стоило, — улыбнулась Сюзан и тут же нахмурилась. — Но я есть хочу.

— Курочки ждут, — пригласил я.

— Так они не сгорели?

— Перед тем, как тащить тебя в спальню и отдаваться во власть твоего свитера, я успел выключить газ.

— Я знала, что ты не подведешь, — радостно улыбнулась Сюзан.

...Пора сматываться. Сумка со всем барахлом при нем, время смыться и исчезнуть есть. Он был одет в черный свитер с высоким воротом, черные джинсы и черные кроссовки. На голове — темная кепка с большим козырьком, как у торговых моряков. «Замазывать черной краской лицо нельзя: любой прохожий раскусит. К огромному негру присоединилось двое белых. Обошли вокруг дома и проверили все входы. Потом черномазый ушел. Оба белых остались. Уселись в свой фургон на другой стороне улицы, чтобы видеть и парадный, и пожарный вход. Уроды. Думают, поймали его в ловушку. — Он окинул взглядом комнату. — Нет, ни одна вещь здесь не поможет им найти его. Все голое и безликое, как паршивый сортир». Он спустился в холл, открыл заднее окно и спрыгнул на крышу пристройки. Всего каких-то полтора метра. Пробежал по крыше мимо окна, за которым какой-то толстяк вместе с женой валялся на диване и пялился в телевизор. Он взобрался по пожарной лестнице и оказался на крыше соседнего здания. Чердачная дверь открыта. Повезло. Он нырнул внутрь и осторожно двинулся вниз. В животе и в паху словно взрывались электрические разряды. Ничего. Сумка с ним, одежда неприметная, в самый раз для ночных походов. Он справится. Что бы не возникло на пути, он справится. Добравшись до первого этажа, он тихо выскользнул в заднюю дверь и вышел в переулок. В ногах взрывались все те же электрические разряды, но дыхание было легким и свободным. Он дошел до улицы и растворился в темноте, унося с собой свое страшное снаряжение.

Глава 29

Сюзан снова отменила все приемы, и мы отправились ко мне в контору на встречу с Квирком, Белсоном и Хоуком.

— Единственное, что я могу сказать, — начал Квирк, — это то, что он вылез через заднее окно. Там сзади к дому примыкает одноэтажная пристройка. Скорее всего, спрыгнул на крышу и по ней добрался до соседнего здания. А там поднялся по пожарной лестнице, влез в чердачную дверь и спустился вниз. Ну и через задний вход — на Кордис-стрит.

— Что в квартире? — спросил я.

— Разве мы имеем право на обыск без ордера? — притворно удивился Белсон.

— Имеем, имеем, — проворчал я.

— Ни хрена там нет, — буркнул Квирк. — Абсолютно ничего. Какие-то шмотки, телевизор, банки из-под томатного сока. Как будто никто там и не жил никогда.

— Что он сейчас может делать? — спросил я у Сюзан.

— Не знаю. Сейчас у него в голове бог знает что происходит. Потребность давит. До этого даже мои сеансы не могли удержать его от убийств, а теперь... — Она покачала головой.

— А ты не могла бы продолжать эти сеансы до тех пор, пока мы не схватим его? — спросил Квирк.

— Вы бы лучше следили за ним получше, — нахмурился Хоук. Как обычно, он стоял у окна, прислонившись спиной к стене.

Квирк обменялся с ним быстрыми взглядами, все понял и кивнул.

— Извини, — обратился он к Сюзан. — Глупый вопрос.

— После того, как мы проворонили Фелтона, у лейтенанта паршиво на душе, — объяснил Белсон. — У меня, кстати, не лучше.

Сюзан молча кивнула.

— А мог он обозлиться на тебя? — спросил Квирк.

— Вполне. Я же обидела его. И мать тоже обижала его. Так что сейчас он охвачен просто безудержной яростью. Раньше, когда им овладевала злоба, он не мог выплеснуть ее непосредственно на объект, поэтому и пользовался символикой. Но как он теперь будет давать ей выход, сказать трудно. Может, он попытается расправиться лично со мной, а может, снова найдет кого-то, кто будет символизировать меня. И невозможно догадаться, каким будет этот символ.

— Значит, теперь у нас еще меньше шансов найти его, чем раньше, — вздохнул я. — Раньше мы хоть знали, что он нападает на черных женщин, которым за сорок. А теперь, когда он может наказать тебя...

— Ладно, — заключил Квирк. — Начинаем поиск. Я еще в отпуске, но уж как-нибудь сумею договориться с десятком-другим знакомых полицейских, чтобы они тоже подключились.

— Есть его фотография? — спросил я.

— Да, из конторы, где он работал.

— Я останусь с Сюзан, — предупредил я. — Он вполне может вернуться.

— Мы поможем, — кивнул Квирк. — А его бывшая жена?

Я взглянул на Хоука.

— Буду счастлив встретиться с ней, — кивнул он. — Если, конечно, не нужно тебя подстраховать.

— Нет, — покачал головой я. — Я все время буду рядом с Сюзан.

— Смотри, будь осторожна, — Хоук взглянул на Сюзан. — Если я понадоблюсь, звякни Генри.

— Хорошо, — улыбнулась Сюзан. — Спасибо.

Хоук, Белсон и Квирк ушли. В кабинете сразу стало очень тихо.

— Ну, а мы что делаем? — спросила Сюзан.

— Мамаша, — напомнил я. — В таких случаях мы обычно ищем мамашу.

— Думаешь, он отправится к матери?

— Он ведь перенес на тебя многие чувства, которые испытывал к ней?

— Да.

— Значит теперь, когда он зол на тебя, вся его ярость вполне может быть направлена на нее. Логично?

— Логично, — согласилась Сюзан.

— К тому же я просто уверен, что сюда он больше не сунется.

Глава 30

В этом году я ездил на черном джипе с высоким верхом и таким количеством всевозможных приспособлений, что, глядя на всю эту роскошь, не мог удержаться от улыбки при воспоминании о том гробике на колесах, который мне доводилось водить в Корее. Мы с Сюзан остановились недалеко от дома матери Фелтона. Она занимала весь первый этаж большого трехэтажного строения, стоящего как раз напротив пляжа «Кинге бич» в Суампскотте.

— Пистолет в сумочке? — спросил я у Сюзан.

— Да.

— Сумочка расстегнута?

— Да.

— Хорошо.

Мой собственный пистолет покоился в наплечной кобуре под курткой с расстегнутой молнией. Я заглушил мотор и открыл окно. В салон ворвался свежий запах океана.

— Это ты в справочнике телохранителя вычитал, — улыбнулась Сюзан, — что женщину, которую охраняешь, нужно брать с собой на поиски человека, от которого ее охраняешь?

Я помолчал.

Стояло ясное весеннее утро. Молодые мамаши с детьми, пожилые даны с собачками и ухоженные старички с тросточками — все высыпали на берег и мирно прогуливались по пляжу, протянувшемуся на несколько миль через Суампскотт и Лини до самого Нейханта. Улица шла вдоль береговой линии. С одной стороны тротуара тянулась широкая дорога, с другой — бесконечная металлическая ограда, за которой уходила вниз трехметровая стена, а у ее подножья — пляж и темная гладь океана, несущего свои волны от самой Португалии. На горизонте застыл длинный танкер, только что вышедший из Бостонской бухты.

— Я не могу оставить тебя одну, — наконец, заговорил я. — И в то же время должен искать Фелтона. Так что будем заниматься этим вместе.

— Я все понимаю, — кивнула Сюзан. — Может, мне даже и нравились бы эти приключения, если бы не страх.

— Не волнуйся, ты в надежных руках, — подбодрил я.

И вдруг в зеркале заднего вида я увидел Фелтона. Он только что появился из-за угла и шел прямо в нашу сторону. На плече висела синяя спортивная сумка. Он был одет во все черное и очень походил на ниндзю из японских фильмов.

— Фелтон, — шепнул я Сюзан. — Наклонись и поцелуй меня.

Сюзан быстро развернулась и полностью прикрыла меня своим телом. Фелтон прошел по тротуару мимо нашего джипа. Я наблюдал за ним одним глазом сквозь волосы Сюзан. Он двигался очень осторожно, даже слишком осторожно, словно мальчишка, играющий в войну. Итак, он прошел мимо нас и свернул прямо к дому матери.

— Иногда лучше быть удачливым, чем рассудительным, — улыбнулся я Сюзан.

Она откинулась на сиденье и следила взглядом за Фелтоном.

— Ну и что теперь?

— Понятия не имею, — признался я. — Черт его знает, что представляет собой эта мамаша. Если он ей расскажет обо всем, как ты думаешь, она ему поможет?

— Я знаю ее только по его описанию и восприятию. Если оно соответствует действительности, то ее будет заботить только одно: как оградить от неприятностей себя. Если для этого нужно будет помочь ему, она поможет. Если ей будет безопаснее сдать его, она и глазом не моргнет. Как сказал ее сынок, ее ничуть не заботит, что думают о ней окружающие.

— Зачем же он к ней заявился?

— Не знаю.

— Ведь в присутствии мамаши он всегда становится особенно ранимым и уязвимым, так?

— Так, — кивнула Сюзан.

— Ладно, — вздохнул я. — Но одет он явно в боевые доспехи. Прямо как Рэмбо на тропе войны.

Фелтон подошел к дому матери и исчез за дверью.

— У него спортивная сумка, — продолжал рассуждать я. — Может быть, там просто чистые носки и зубная щетка. А может, веревка, пластырь и пистолет тридцать восьмого калибра. Если мы поймаем его с этим пистолетом — он наш.

— Было бы хорошо иметь серьезную улику, — сказала Сюзан.

— Но было бы просто глупо расхаживать с оружием убийства, зная, что на нем висит четыре трупа.

— А может, он специально дает нам шанс поймать его.

— Если он хочет, чтобы его поймали.

— Одна его часть наверняка хочет, — ответила Сюзан. — Та, что привела его ко мне на лечение. И та, что заставила его писать и звонить.

— И заявиться сюда, к мамаше, прямо средь бела дня, — добавил я. — Ладно, пошли в дом.

— И что потом?

— Посмотрим по обстановке.

— Но разве у нас есть право на глазах у матери?..

— Сюзи, — вздохнул я. — До сих пор я почти все время играл в твою игру. Но сейчас мы перешли на мою территорию. И будем делать так, как решу я.

— Потому что?..

— Потому что в этих вещах я разбираюсь лучше тебя. Потому что это моя работа.

Сюзан замолчала и снова взглянула на дом миссис Фелтон.

— К тому же вполне может быть, что он приволок с собой веревку и пластырь для самой мамочки, — добавил я.

Сюзан задумчиво кивнула и открыла дверцу джипа.

Глава 31

Сразу за входной дверью начинался небольшой холл с рыжевато-коричневыми узорчатыми обоями. Справа располагалась крошечная столовая с обеденным столом и двумя кухонными шкафчиками. Слева находилась гостиная, задрапированная яркой тканью с огромными красными цветами. Фелтон сидел в ярко-красном бархатном кресле в глубине комнаты. Мать расположилась на диване, покрытом цветастым покрывалом.

— Это еще кто? — вскинула брови миссис Фелтон.

Она оказалась невысокой женщиной с заостренным лицом и золотисто-каштановыми волосами, завитыми на «перманент». На ней было серо-зеленое платье и зеленые туфли на высоком каблуке.

— Меня зовут Спенсер, миссис Фелтон, — представился я. — А это доктор Сильверман.

Миссис Фелтон перевела взгляд на доктора Сильверман и хмуро сдвинула брови. Обычно все доктора — мужчины. Да и фамилия какая-то еврейская — Сильверман. Фелтон продолжал неподвижно сидеть в кресле, глядя в одну точку куда-то между мной и Сюзан. Спортивная сумка стояла на полу рядом с креслом.

— Что вам нужно? — еще сильнее нахмурилась миссис Фелтон. — Вообще-то у нас принято стучать.

— Миссис Фелтон, вам известно, что совершил ваш сын? — спросил я.

Подглядывал в женскую раздевалку? Подложил учительнице кнопку на стул? Ну, что еще? Ее лицо застыло, глаза сузились. Она повернулась к Фелтону.

— О чем они говорят, Гордон? Что ты там опять натворил?

Фелтон не шелохнулся.

— Ничего, — спокойно ответил он. — Я их не знаю.

— Доктор Сильверман — психотерапевт вашего сына, — пояснил я.

Черты лица миссис Фелтон еще больше заострились.

— Психо?.. — попыталась повторить она.

— Психотерапевт, — повторил я. — Доктор Сильверман психолог. Она лечила вашего сына.

Ее лицо сморщилось, словно резиновая маска.

— И что он наговорил?

— Про вас? — я улыбнулся. — Очень долго рассказывать.

— Гордон, что ты там обо мне наговорил?

Фелтон, казалось, окаменел.

— Я вообще не признаю все эти психологические штучки, — заявил он наконец. — Большинство этих врачей еще более сумасшедшие, чем их пациенты.

— Конечно, уж ты-то знаешь, — криво усмехнулся я.

Мы замолчали. В комнате нависла тяжелая тишина. Я не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Если надавить слишком сильно, Фелтон может снова замкнуться. Если сразу же проверить содержимое его сумки и потом окажется, что там действительно только носки и зубная щетка, счет сразу станет один-ноль в пользу Фелтона, а его больной психике нельзя давать набирать очки. Если же пойти напролом и рассказать его мамаше, кто он есть на самом деле, она может еще, чего доброго, грохнуться в обморок или выкинуть какой-нибудь фортель, либо просто-напросто обозвать нас лжецами и выпроводить вон. А это опять-таки дает Фелтону лишние очки.

Мы все так же стояли у входа в гостиную: я чуть впереди, Сюзан — на шаг сзади. На противоположной стене я заметил дверь, скорее всего ведущую на кухню. Но для того, чтобы добраться до нее, Фелтону потребовалось бы встать и обойти вокруг кресла. Если он ухитрится сделать это быстрее, чем я смогу остановить его, я потеряю даже те очки, которые уже собрал.

— Гордон, — наконец нарушила молчание миссис Фелтон. — Так о чем идет речь?

— Ни о чем, — ответил Фелтон. Голос прозвучал глухо, словно застрял где-то в горле.

— Знаете, я скажу вам одну вещь, — обратилась к нам миссис Фелтон. — Ни у одного мальчика не было лучшей матери, чем у Гордона. Я никогда не оставляла его ни на минуту. Я всегда была с ним и помогала пережить любую неприятность. Всю жизнь чуть ли не ползала перед ним на брюхе.

Я взглянул на Фелтона.

— Ну что, малыш, она права?

Фелтон, наконец, очнулся от своих мыслей и перевел взгляд на Сюзан.

— Видите? — прошептал он. — Видите теперь, что это за женщина?

— Гордон, — вскинула брови миссис Фелтон. — Что ты такое говоришь? Не смей со мной так разговаривать.

Фелтон не отрывал взгляда от Сюзан.

— Разве я с ней разговаривал? Нет, я разговаривал с вами. А она говорит, чтобы я не смел так разговаривать с ней.

— Гордон, не смей, — повторила миссис Фелтон.

— Ну, видите? — Фелтон криво улыбнулся. — Очень хорошо, доктор, что вы сюда пришли. Может теперь вы поверите тому, что я о ней рассказывал.

Я украдкой взглянул на Сюзан. Она молчала.

— Все, Гордон, хватит, — нахмурилась миссис Фелтон. — Если ты попал в беду, я хочу знать, в чем дело. Только не нужно больше дерзить мне.

Фелтон повернул голову и окинул ее злобным взглядом.

— Знаешь, ма, — медленно проговорил он, — пошла бы ты к ... матери, сука.

Миссис Фелтон отпрянула назад, словно от удара. От лица отлила кровь.

— Что?! — прошептала она.

Фелтон вдруг рывком вскочил с кресла.

— Я сказал, чтобы ты шла к... матери. Ты тут рассказывала, как ползала на своем дерьмовом брюхе всю мою дерьмовую жизнь, но мне надоело слушать этот бред. Доктор Сильверман прекрасно знает, что к чему. Ты меня самого заставляла ползать перед тобой на брюхе. Ты никогда не любила меня. И никого не любила. Ты любила меня, когда я делал то, что тебе нравится, и ненавидела, когда я делал то, что тебе не по вкусу. Но и то, и другое — полная чушь. Ты просто холодная сука, ты загубила всю мою жизнь, вот что ты сделала.