– От тебя пахнет мятой и лимоном, мой маленький шеф-повар. Ты уверена, что выросла не на грядке?
      Мадлен смущенно рассмеялась, подняла голову, и он приник к ее губам. Приоткрыв их губами, он коснулся языка Мадлен движением, от которого у нее перехватило дыхание.
      Он отстранился.
      – Почему ты так вздрагиваешь, едва я касаюсь тебя языком? Неужели прежде ты никогда не целовалась, Миньон?
      Этот вопрос ошеломил ее. Должно быть, она допустила ошибку. Но врожденная честность не позволила ей солгать.
      – Нет, никогда.
      – Жаль. – Он провел кончиками пальцев по ее мягким, полным губам. – Ты заслуживаешь тысяч поцелуев, Миньон.
      Слыша лихорадочное биение собственного сердца, Себастьян вновь нежно поцеловал девушку. Страсть исчезла, уступив место ласке и вниманию. Но самым ярким стал миг, когда Мадлен подняла руки, чтобы обнять его.
      Она невинна, думал Себастьян. Поразительно! Разумеется, он знал, что неумение целоваться еще не свидетельствует о добродетели. Во время своих исследований он не раз поражался тому, как умело мужчины отучают своих жен от пылких поцелуев. Одни считали поцелуи никчемным или чрезмерно интимным развлечением, другие воспринимали их с отвращением. Потаскухам платили лишь затем, чтобы проникнуть между их ног. Только любовницам доставались более разнообразные знаки внимания, но большинство мужей не желали возбуждать жен столь непристойным способом, как поцелуи. В этом была своя логика.
      Какая досада, рассеянно размышлял Себастьян. Ни разу не поцеловать такую женщину, как Миньон, – все равно что предаваться с ней любви сквозь дыру в одеяле: цели при этом можно достигнуть, но истинного блаженства – никогда! Он продолжал исследовать ее рот, убеждаясь в своей правоте. Он улыбнулся, видя, что Мадлен так и не разжала губы.
      – Пойдем, – позвал он и осторожно повел Мадлен к стулу. Усевшись, Себастьян привлек ее к себе на колени. – Итак, – начал он, обняв ее за талию, – сейчас я посвящу тебя в тайны искусства поцелуев, Миньон. Ты не против?
      Мадлен неотрывно смотрела на его лицо, ставшее еще привлекательнее от игры света и тени. Сердце ее бешено колотилось.
      – Я хотела бы научиться всему, что знаете вы.
      Ослепительная улыбка Себастьяна показалась Мадлен таким щедрым даром, что она потупилась. Он осторожно взял ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
      – Не бойся, милая. Мы оба стремимся к одной цели – к наслаждению. Я мечтаю доставить его тебе.
      Он наклонился так, что его губы оказались на расстоянии всего нескольких дюймов от губ Мадлен.
      – Обними меня за шею, Миньон. Не так крепко. Вот так. Прислонись ко мне плечом. Сделай глубокий вздох. Еще один. Медленнее… Еще медленнее… Вот так лучше.
      На миг он прижался к ее губам.
      – Видишь, как уютно в моих объятиях? А теперь поцелуй меня. Коснись моих губ.
      Смущенно закрыв глаза, Мадлен дотронулась дрогнувшими губами до атласного рта Себастьяна. Тепло показалось ей прежним, но что-то было не так. Он не ответил ей. Его губы остались неподвижными. Нахмурившись, Мадлен слегка склонила голову набок, чтобы было удобнее дотянуться до губ Себастьяна, но опять не дождалась ответа. Мадлен попыталась придвинуть его ближе. Себастьян подчинился. Его губы напряглись и спустя секунду приоткрылись.
      Мадлен с изумлением поняла, какое огромное значение может иметь ничтожная, казалось бы, почти незаметная разница. Дыхание Себастьяна овеяло ее. От Себастьяна пахло вином, теплом и неповторимым ароматом его кожи.
      Спустя мгновение он отстранился, глядя на вспыхнувшие щеки Мадлен и ее затуманившиеся темные глаза.
      – А это тебе понравилось?
      Она кивнула.
      – Что именно тебе понравилось? Не робей, признайся мне.
      Некоторое время Мадлен обдумывала ответ.
      – Ваш вкус – вкус вина и еще какой-то, тонкий и неуловимый… – Она нахмурила брови в раздумье. – Напоминает вкус имбиря.
      Себастьян усмехнулся: маленький шеф-повар не нашел ничего лучше, чем сравнить его с пряностью!
      – Это хорошо?
      – Разумеется! – Смущенная улыбка тронула губы Мадлен. – С детства люблю имбирные пряники. Я и сейчас без ума от их сочного, сладкого и пряного вкуса.
      – А я без ума от тебя, – произнес он и изумился, увидев недоверчивое выражение лица Мадлен. Скорее всего прежний любовник не научил Мадлен искусству выражать свои желания. Себастьян намеревался восполнить этот пробел в ее образовании.
      Он провел ладонью вниз по спине Мадлен, одновременно прижимая ее к своей груди.
      – Попробуй меня еще раз, Миньон.
      Мадлен подалась навстречу ему, неожиданно исполнившись уверенности. На этот раз она не вздрогнула, когда язык Себастьяна проник между ее губами. Объятия Себастьяна стали крепче. Он проник в ее рот языком во второй и в третий раз, нанося плавные влажные удары, от которых у Мадлен что-то вздрагивало внутри и тревожно перестукивало сердце.
      Большим пальцем Себастьян слегка оттянул книзу ее нижнюю губу, обнажая чувствительную внутреннюю поверхность рта.
      – Вот так, – бормотал он, проводя языком по влажной губе, а затем с величайшей осторожностью прикусывая губами соблазнительную плоть, что слаще любого фрукта.
      У Мадлен вырвался прерывистый вздох. Как такое могло прийти в голову Себастьяну?
      Довольный ее реакцией, Себастьян продолжал орудовать пальцами и языком, заставляя Мадлен подчиниться его поцелуям. Наконец он добрался до ее робкого языка, коснулся его, и Мадлен снова задрожала. Под его прикосновениями ее страсть пробуждалась в бездумных движениях ладони по груди Себастьяна. Улыбаясь, он втянул в рот ее нижнюю губу, и Мадлен задохнулась от неожиданных ощущений. Но едва Себастьян отпустил ее, он был вознагражден за новый урок. Мадлен игриво лизнула кончик его чувствительного пальца.
      Возбуждение охватило его мгновенно и так мощно, что он тихо застонал. Он ни минуты не сомневался в том, что Мадлен – незаурядная женщина, а теперь начинал думать, что таких, как она, больше нет на свете.
      – Дай мне язычок, милая. – Улыбаясь, он дразняще коснулся ее губ своим языком. – Откройся, Миньон. Дай мне вкусить первой из твоих тайн.
      После краткого замешательства Мадлен исполнила его просьбу и быстро просунула язык между губами Себастьяна.
      – Еще, – прошептал он.
      На этот раз она обвела влажным горячим кончиком контур его приоткрытых губ.
      – Да, милая, не торопись. Открой мои тайны, пока я буду открывать твои. – Его ладонь медленно скользила вверх-вниз по спине Мадлен. – У нас впереди вся ночь.
      Да, вся ночь, с облегчением подумала Мадлен, поскольку не вдруг могла свыкнуться с новыми, необычными ощущениями. Искусство любви оказалось более приятным, чем она ожидала. Себастьян был подобен выдержанному вину с насыщенным, пьянящим, но тонким вкусом: от его прикосновений хмель мгновенно ударял в голову. Неужели можно захмелеть от поцелуев Себастьяна? Ее сердце стучало торопливо и испуганно, голову заполнил приятный туман. Если это и есть наслаждение, Мадлен вдруг поняла, почему ради него женщины готовы на все. Или этот секрет ведом только одному-единственному мужчине? С растущим любопытством она села поудобнее, призывно приоткрыв рот.
      С трудом сдерживая желание, Себастьян коснулся языка Мадлен. Дрожь удивления, прошедшая по ее телу, достигла его рук. Губы Себастьяна напряглись, уже не дразня, а требуя страстного ответа. Он запустил пальцы в волосы Мадлен, другой ладонью обхватил ее бедро и притянул к себе.
      Удивленная внезапным агрессивным жестом, Мадлен вскрикнула и попыталась вырваться, но тут же затихла. Что-то произошло с ней: пока Себастьян касался ее губ и языка, посасывал и покусывал их столь изощренными движениями, губы Мадлен, казалось, обрели особую чувствительность. Что-то вспыхнуло в ней и грозило охватить все тело. По необъяснимой причине разъединенность их тел начала тяготить Мадлен. Вместо того чтобы оттолкнуть Себастьяна, она придвинулась к нему.
      Он вопросительно поднял голову.
      – Тебе нравится?
      – Конечно, месье! – выпалила Мадлен искренне и решительно.
      – Себастьян, – поправил он с усмешкой, на миг оторвавшись от ее губ. – Скоро мы станем любовниками, Миньон. С глазу на глаз зови меня по имени.
      – Хорошо… – сдержанно отозвалась она и, помедлив, добавила: —…Себастьян.
      Благодаря французскому акценту Мадлен его имя прозвучало необыкновенно возбуждающе.
      – Повтори еще раз, – шепотом попросил он, не поднимая головы.
      – Себастьян… – пробормотала Мадлен, радуясь ласке его губ. Когда он вновь поднял голову, она вопросительно начала: – Себастьян…
      – Что, Миньон?
      – Мне нравится целоваться с тобой.
      – И мне тоже, девочка из монастыря, – подтвердил он.
      Звуки, доносящиеся откуда-то снизу, отвлекли их, но Себастьян удержал Мадлен за талию, едва она попыталась встать.
      – Никто не осмелится помешать нам, – заверил он.
      Но заверения не убедили Мадлен, и она уклонилась от очередного поцелуя.
      – Но разве они не догадаются, чем мы заняты? – прошептала она.
      Уловив робость девушки, Себастьян решил не оставлять без внимания ее вопрос. Если кто-нибудь из слуг злорадно намекнет Мадлен, что ему известно о ее развлечениях с хозяином дома, это станет для нее жестоким ударом.
      – Мои слуги не сплетничают. Они будут относиться к тебе с уважением, какое только возможно в твоем положении.
      «В каком положении?» – хотелось спросить Мадлен, но она промолчала. Какое место отведено любовнице среди прислуги джентльмена?
      Сколько женщин сидело на коленях Себастьяна до нее, наслаждаясь его искусными поцелуями и ласками? Неужели слуги уже привыкли к постоянной смене женщин в жизни их хозяина?
      Понимая, какой оборот приняли мысли Мадлен, Себастьян взял ее за подбородок.
      – Ты считаешь, что я способен намеренно причинить тебе боль?
      Заглянув в глаза Себастьяна, Мадлен узрела в синих глубинах не только желание, но и поразительную откровенность. Она верила, что Себастьян попытается защитить ее, но не знала, справится ли он с этой задачей. Чего еще она могла ожидать? Любовнице не пристало капризничать.
      – Я хочу быть с вами, ме… Себастьян, – если вы, конечно, не против.
      – Об этом я мечтаю больше всего на свете, – искренне прошептал он и крепко поцеловал ее.
      Удовлетворившись ответами Мадлен на его поцелуи, Себастьян поднял ее с колен и встал.
      – Пойдем, милая. Мы удалимся туда, где сможем отгородиться от остального мира.

* * *

      – Ты позволишь раздеть тебя? Или разденешься сама?
      Мадлен повернулась к Себастьяну, стоя на пороге жарко натопленной спальни. До сих пор ей хватало смелости. Доверчиво подав Себастьяну руку, она вошла за ним в спальню и даже подождала, когда он повернет ключ в замке. Но предстоящее событие, заключенное в словах «ты позволишь раздеть тебя?», до смерти перепугало ее.
      – Хочешь бренди? – мягко спросил Себастьян, успев обманчиво-беспечным взглядом уловить выражение на лице Мадлен. Внизу, в столовой, она не ощущала страха. Значит, следовало напомнить ей об этом.
      Себастьян направился к столику со стоящим на нем хрустальным графином.
      – Может, составишь мне компанию? Обычно я пью бренди перед сном. – Он увидел, как глаза Мадлен испуганно раскрылись, метнувшись в сторону кровати, и мысленно упрекнул себя. Мадлен явно не привыкла к подобному обращению. Ему не терпелось узнать, сколько мужчин у нее было, но в нынешних обстоятельствах вопрос оказался бы чудовищно бестактным. Впрочем, о многом Себастьян догадывался и без лишних расспросов. Скорее всего у Мадлен был единственный, но чрезмерно придирчивый любовник – по меркам Себастьяна, это было хуже, нежели девственность. И все-таки кто прислал ее? Элиотт? Тревор? Какой-нибудь заносчивый денди, который однажды проиграл Себастьяну в карты, о чем сам Себастьян давным-давно забыл?
      Он плеснул немного бренди в бокал и предложил его Мадлен:
      – Выпей, согреешься.
      Мадлен покачала головой, но даже этот незначительный жест выдал ее испуг. Ее глаза казались огромными на застывшем лице, в их темных глубинах отражалось пляшущее в камине пламя. Мадлен сжала руки на груди, вцепившись в свое платье, словно в бесценную реликвию.
      Боясь окончательно перепугать кухарку, Себастьян не решился приблизиться к ней. Взглянув на постель, он пришел к выводу, что ложиться пока рано, и присел в кресло у камина.
      Он видел, как Мадлен обводит взглядом спальню: просторную комнату с украшенными лепниной стенами, росписью на потолке и камином из черного мрамора с белыми прожилками. Большую часть спальни занимала кровать с балдахином из дамасского шелка цвета потускневшего золота. Это грандиозное сооружение воздвигли более двух веков назад, в ожидании так и не состоявшегося приезда королевы-девственницы. С тех пор в эту постель не попало ни единой девственницы – ни королевских, ни иных кровей. Себастьян подозревал, что Мадлен можно почти с полным правом назвать девственницей.
      – Приятная комната, верно?
      Мадлен попятилась, будто Себастьян бросился к ней. Но он не двинулся с места. Удобно расположившись в кресле, он ослабил шейный платок и вытянул длинные мускулистые ноги.
      – Что вы сказали, месье?
      Она вновь прибегла к церемонному обращению. Плохое предзнаменование.
      Себастьян отставил нетронутый бокал и поманил ее к себе:
      – Подойди сюда, Миньон.
      Мадлен заставила себя сделать несколько шагов к камину, с трудом преодолевая грохот в ушах, подобный океанскому прибою. Со мной ничего не случится, убеждала она себя. Через это проходит почти каждая женщина. Ей вспомнилась Оделия и тетушки. Мадлен не могла заставить себя думать о матери – теперь, незадолго до ее собственного грехопадения, эти мысли казались кощунством.
      Она остановилась в двух шагах от Себастьяна.
      – Вы будете добры ко мне, ме… Себастьян?
      Ее испуг тронул Себастьяна. Неужели он выглядит грубым мужланом? Или она считает, что у нее нет выбора?
      – Я буду ласков, Миньон. Ты ни о чем не пожалеешь… если доверишься мне.
      Он не приблизился к ней ни на дюйм, сдержав желание схватить ее за запястье. Вместо этого он протянул Мадлен повернутую ладонью вверх руку.
      – Так ты доверишься мне?
      Мадлен подала ему руку и подошла поближе. Себастьян бережно поставил ее перед собой, обнял за талию и посадил на колено.
      Себастьяна переполнило чувство благодарности. Он положил голову Мадлен к себе на плечо и обнял девушку обеими руками, словно оберегая от ее опасений и своих желаний. Вместе с тем он понимал: долго так продолжаться не может. Он ощущал вес легонькой Мадлен, ее запах дразнил ноздри, в нем смешивались аромат лимона, исходящий от волос, и другой, более теплый запах тела. Себастьяну не терпелось осыпать кухарку ласками, но сначала требовалось завоевать ее доверие.
      – Знаешь, что я делаю, когда остаюсь один в спальне? Когда невыносимая усталость мешает мне уснуть?
      – Нет, – робко отозвалась она.
      – Курю сигары. Ты никогда не пробовала курить, Миньон?
      Она покачала головой, касаясь его плеча.
      Себастьян опустил руку чуть ниже, положил ее на бедро Мадлен и прижал ее к своим чреслам.
      – Не хочешь ли попробовать?
      Мадлен резко вскинула голову.
      – Попробовать сигару? – переспросила она, удивленно раскрыв темные глаза.
      – Нет, пожалуй, не стоит. – Себастьян дружески усмехнулся. – Но бренди тебе может понравиться. – Он взял со столика бокал и поднес его к губам девушки.
      Едва Мадлен успела сделать глоток, Себастьян убрал бокал и прижался к ее губам, не давая времени сглотнуть. Дразня ее губы языком, он чувствовал острый привкус бренди. Постепенно Мадлен расслабилась, отдаваясь его страстным и пылким поцелуям, подчиняясь опаляющему желанию.
      Внезапно Мадлен почувствовала какую-то перемену в самой себе: прежде пугающие, поцелуи Себастьяна стали для нее желанными. При каждом прикосновении его губ ее тело отзывалось новыми ощущениями. Она не понимала, что происходит, но радовалась.
      Когда Себастьян наконец поднял голову, Мадлен ответила ему улыбкой.
      – Теперь твоя очередь, – заявил он и пригубил бренди. Задержав терпкую жидкость во рту, он вновь принялся целовать Мадлен. Она с воодушевлением отвечала на поцелуи. Постепенно она постигла ритм ласк, которым терпеливо обучал ее Себастьян, и принялась поглаживать его волосы в такт движениям языка. И наконец, принимая условия игры, она начала наносить удары языком и прятать его, заставляя Себастьяна с силой сжимать ее талию. Ниже, в средоточии ее существа, возникла тянущая, но приятная боль. Невольно Мадлен задвигалась на коленях Себастьяна.
      Себастьян понял причину этого беспокойства и склонился ниже, осторожно покусывая напрягшуюся шею Мадлен. Он положил ладонь ей на затылок, будто впитывая нежность кожи, на скулах и висках кажущейся необыкновенно тонкой. Он обвел пальцем контуры изящных скул, обнаружил бьющуюся жилку под подбородком и спустился к впадинке у основания шеи. Затем его ладони заскользили ниже и наконец остановились на груди Мадлен.
      Она негромко ахнула, когда пальцы Себастьяна сжали ее.
      – Тебе нравятся мои прикосновения?
      Она не ответила, но придвинулась ближе, бессознательно прижимаясь грудью к его ладоням и потираясь о них сосками сквозь ткань платья. «Разумеется, милая! – мысленно ответил сам себе Себастьян. – Но подожди, я знаю уйму других способов доставить тебе наслаждение».
      Обняв Мадлен, он отвлек ее внимание поцелуями, а сам начал с поразительным проворством расстегивать пуговицы ее платья на спине и спускать ткань с плеч.
      Совсем потеряв голову, Мадлен поняла, что с ней происходит, только когда теплый воздух коснулся обнаженной кожи плеч. Она отпрянула и открыла глаза. Себастьян улыбался, но смотрел не на ее лицо.
      – Ты… бесподобна, – пробормотал он, любуясь ее полушариями идеальной формы, проступающими под прозрачной нижней кофточкой. Себастьян нежно тронул пальцем шелковистый розовато-коричневый живой бархат. – Изумительна…
      Мадлен словно очнулась и схватила Себастьяна за руку.
      – Прошу вас, не надо!
      Он нахмурился. Какой болван отнял у нее девственность, даже не удосужившись оценить ее утонченную натуру? Себастьян удивлялся тому, как мгновенно мысль об измене Мадлен распаляла его. Однако он всерьез намеревался стереть из ее памяти все воспоминания о прошлом. Сегодня она станет счастливой, эта ночь пробудит в ней жизнь и страсть.
      Он взял Мадлен за запястье, приложил руку к ее собственной груди, а затем осторожно заставил разогнуть пальцы. Ладонь Мадлен коснулась своей кожи.
      – Ты прекрасна, Миньон. То, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе, – верный признак того, что я тебе нравлюсь.
      Он взял двумя пальцами указательный палец Мадлен и просунул его под вырез кофточки, слегка поглаживая грудь.
      – Смотри, что происходит с твоими бутонами, – пробормотал он, целуя ее в лоб, и направил палец Мадлен к твердому соску. – Разве это не приятно – ласкать и принимать ласки? Я тоже жажду этого удовольствия – прикасаться к тебе и видеть, как ты откликаешься. – Он отпустил палец Мадлен и спустил пониже кофточку, обнажая атласную кожу. – Да, я тебе нравлюсь. – Его палец описывал круги вокруг ее соска. – Я прав, Миньон?
      – Да, – в отчаянии прошептала она. Дрожь пробегала по ее спине, а грудь горела от утонченных ласк опытной руки.
      Он улыбался, представляя, как трудно Мадлен впервые в жизни совладать со своей страстью. Ведь она никогда не была влюблена и не отдавалась возлюбленному.
      В голове Себастьяна промелькнула любопытная мысль: будь Мадлен влюблена в него, силой своей страсти он мог бы сегодня навсегда покорить ее сердце. Но Себастьян не причислял себя к мужчинам, заслуживающим любви. Он предпочитал страсть, не затрагивающую сердце. На более выгодную сделку Мадлен было нечего и надеяться. Себастьян решил не лгать ей и в порыве страсти не говорить слов, которые она сможет неверно истолковать. Он не хочет обманывать ее, а лишь доставит ей удовольствие. Пусть Мадлен отдаст свое сердце кому-нибудь другому.
      – Немного погодя я покажу тебе, как надо ласкать меня, чтобы ты поняла, как я жажду твоих прикосновений. Но прежде… – Он склонил голову и взял ее набухшую бусинку в рот.
      Острый и сладкий взрыв наслаждения застал Мадлен врасплох. Она выгнула спину, предлагая себя его губам и не замечая этого. На глаза Мадлен навернулись слезы; она запустила пальцы в его волосы. Она опасалась причинить ему боль, но Себастьян ничем не выказывал недовольства: дразнил языком затвердевший сосок, пока грудь не набухла от невыносимого наслаждения, а слезы высохли. Когда он передвинулся к другой груди, Мадлен откинулась в кольце его рук, еле сдерживая стон сладкой боли. Она жаждала еще не изведанных удовольствий.
      Не замечая, что делает, Мадлен сильнее прижалась бедрами к его чреслам, касаясь его затвердевшей плоти в ритме, который подсказывало ей чутье. Она услышала, как Себастьян тихо застонал, и решила, что он доволен тем, как она воспринимает его ласки.
      «Скоро ты будешь моей, – мысленно ликовал Себастьян. – Я знаю, твое тело жаждет меня, и оно получит свое. Это я тебе обещаю, Миньон».
      Он оторвался от ее груди, скользнул языком по ключицам, шее и лицу, оставив на коже теплую дорожку. Найдя ушко Мадлен, он просунул внутрь кончик языка, вызвав у нее удовлетворенный вздох.
      – Ты ведь знаешь, что будет дальше? – прошептал он. – Тебе нравятся мои поцелуи. Тем лучше – я намерен насладиться тобой.
      Мадлен хотелось что-нибудь ответить, все равно что, лишь бы быть с ним на равных. Но слова отступили перед красотой его страсти. Она только смотрела во все глаза на мужчину, пробудившего в ней безумные желания. Впрочем, даже этого было слишком много, и Мадлен опустила голову, гадая, неужели любой повеса способен с такой же легкостью превратить женщину в безгласное и покорное существо.
      Подхватив под колени, Себастьян легко поднял Мадлен и понес к постели.
      Он опустил ее на покрывало, накрыв своим телом. За первым поцелуем последовало множество других, и Мадлен впивалась пальцами в его плечи, а он дышал хрипло и прерывисто.
      – Подожди минутку, милая, – шепотом попросил он и легко поднялся.
      Себастьян привык быстро избавляться от одежды. Вслед за шейным платком на пол полетела рубашка, за ней последовали туфли и чулки. И наконец, он расстегнул пуговицы панталон и спустил их.
      В этот миг послышался изумленный возглас. Подняв голову, Себастьян увидел, что Мадлен села на постели, ужасаясь столь дерзкой демонстрации обнаженного тела.
      – Значит, рисунки не солгали! – воскликнула она.
      – Рисунки? – переспросил Себастьян. Внезапно его осенило: видимо, любовник никогда не показывал Мадлен свои достоинства, стесняясь их. – Неужели ты никогда прежде не видела раздетого мужчину?
      – Только на рисунках, – призналась Мадлен.
      Себастьян грустно улыбнулся.
      – Об этом я не подумал. – Он поднял руки, пытаясь держаться развязно. – Ну, что скажешь, милая?
      Мадлен нехотя перевела взгляд с его чресел на лицо.
      – Вы поразительно щедро одарены, месье.
      Себастьян расхохотался, отчего Мадлен смущенно потупилась.
      – Тебя не упрекнешь в банальности суждений. – Он уперся коленом в постель. – Не хочешь прикоснуться ко мне?
      Мадлен отстранилась, быстро покачав головой.
      – Не бойся. Я же пообещал показать тебе, как узнать, нравишься ли ты мужчине. Вот и доказательство. – Он взял девушку за судорожно прижатую к груди руку и поднес ее к своим чреслам. При первом же прикосновении ее пальцев его пронзила дрожь, а Мадлен ахнула.
      – Он живой! – в ужасе воскликнула она.
      – Да, такой же живой, как и я. Это самый неуправляемый и дерзкий из моих органов, Миньон, и тем не менее он создан, чтобы дарить наслаждение. – Он подвигал руку Мадлен вверх-вниз. – Чувствуешь, как он растет от твоих прикосновений? Хороший признак: чем длиннее и тверже он станет, тем больше удовольствия я тебе доставлю.
      Мадлен перевела взгляд на его лицо. Значит, рисунки не солгали. Себастьян наверняка ждал, когда она поднимет платье до пояса, обнажив бедра. Мадлен задрожала, и орудие Себастьяна в ее руке вздыбилось.
      – Не знаю, смогу ли я…
      – Сможешь, – уверенно перебил он. – Только позволь помочь тебе раздеться, иначе платье будет непоправимо испорчено.
      Себастьян все-таки не мог понять, почему женщины соглашаются снять с себя всю одежду, чтобы спасти ее. Он поднял муслиновое платье над головой Мадлен и тут обнаружил, что не сумеет снять его, пока Мадлен не отпустит его.
      – Вот уж не думал, что придется просить даму отпустить меня в такой момент, – заметил он, убирая руку Мадлен. – Впрочем, ты вновь сможешь взять бразды правления в свои руки, как только я… Так-то лучше. – Он бросил платье Мадлен на пол и снял с нее кофточку.
      – Итак… – произнес он, вытягиваясь на постели рядом с Мадлен, – на чем мы остановились? Ах да, ты лежала, – он привлек Мадлен к себе, – а твоя ручка располагалась… – он положил ее ладонь к себе на бедро. – Распоряжайся мной по своему усмотрению, Миньон. Я твой покорный слуга.
      Долгую минуту Мадлен бездействовала. Себастьян закрыл глаза и закинул руки за голову, решив набраться терпения. Но его била дрожь, возбуждение причиняло боль. Он благодарно вздохнул, когда наконец пальцы Мадлен робко охватили его.
      Мадлен приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его тело, распростертое перед ней. Длинную, стройную, с рельефно очерченной мускулатурой фигуру освещал отблеск огня из камина. Глубокие тени залегли по бокам и на ровной долине живота. А ниже непокорный орган вздымался столь дерзко, что Мадлен поняла, почему художник так гордился достоинствами изображенных им героев. Мужчина, лежащий рядом с ней, тоже гордился своим копьем. Эта мысль вызвала у Мадлен улыбку.
      Его грудь была ровной и гладкой, не считая маленьких плоских шоколадно-коричневых сосков. Вспомнив, с каким наслаждением Себастьян ласкал ее соски, Мадлен задумалась о том, понравится ли подобная ласка ему.
      Себастьян застонал, едва Мадлен наклонилась над ним, прижавшись упругой грудью к руке. Горячий маленький язычок коснулся его груди, обвел левый сосок, и Себастьян стиснул зубы. Сосок мгновенно пробудился к жизни, затвердел от влаги и ночного воздуха. Живот Себастьяна дрогнул, Мадлен инстинктивно сжала его достоинство и принялась медленно поглаживать его, словно желая вытянуть в длину. Себастьян со стоном прикусил нижнюю губу.
      Она замерла.
      – Вам больно?
      – Нет! – пробормотал он. – Мне приятно.
      Себастьян закрыл глаза, не зная, сумеет ли вытерпеть эту сладкую пытку. Неужели всего десять минут назад он не знал, сможет ли заманить эту женщину в постель? Должно быть, она все же не настолько наивна, как ему показалось. В своей жизни она наверняка не раз предавалась плотским утехам – как и сам Себастьян.
      Постепенно возбуждение становилось невыносимым. Поцелуи Мадлен жгли кожу, нервные окончания Себастьяна отзывались на изощренную ласку языка Мадлен. Он впился зубами в нижнюю губу, всерьез опасаясь, что не сумеет сдержаться, если вовремя не остановит кухарку. Ни одна женщина еще не доставляла ему такого блаженства и муки.
      Внезапно восприятие Себастьяна обострилось. Он слышал шипение и потрескивание огня в камине так отчетливо, словно сидел вплотную к нему. Влажный шелест ветра в ветвях деревьев за окном громом отдавался в его ушах, будто его не приглушали толстые стены дома. Себастьян уставился на Мадлен. Он слышал ее тихие вздохи, чувствовал, как воздух вырывается из ее губ и ноздрей. Ее лицо окружило ослепительное сияние, переливающееся всеми цветами радуги. «Мыслительный шторм»! Никогда прежде Себастьяну еще не случалось предаваться любви во время свойственных ему приступов.
      Вдруг он понял, что больше не вынесет ни секунды. Приподнявшись, он уложил Мадлен на спину. Она покорно легла, но тут же потянулась к нему. Себастьян взял ее за запястья и пригвоздил их к постели у нее над головой.
      – Теперь моя очередь, – срывающимся голосом возразил он.
      Наклонившись, он крепко поцеловал ее, вновь и вновь погружая язык в глубины ее рта, требуя капитуляции, однако Мадлен и не думала протестовать.
      Ее сердце колотилось в безмолвной панике. Оставив ее губы, Себастьян спустился ниже и остановился на одной груди, втянув ее в бархатистую жаркую пещеру рта. Мадлен выгнула спину, чувствуя, что мгновенно оказалась на грани боли, вслед за которой пришло облегчение.
      Безумное, неописуемое блаженство охватило ее, когда Себастьян спустился еще ниже, продолжая держать ее запястья в тисках пальцев и раздвигая ее ноги коленом. Потрясенная неведомыми ощущениями, гораздо более ошеломляющими, чем физическое превосходство Себастьяна, Мадлен беспрекословно отдалась его власти.
      Быстрые и легкие прикосновения языка к коже девушки распалили и самого Себастьяна. Он закрыл глаза, впитывая запахи и звуки, переполнявшие спальню. Она была сочетанием бархата и сливок, тепла и сладости, нежной влаги и пряного аромата. Он постигал отличие ее шелковистых грудей от нежных, сливочно-белых бедер. Языком впитывал неожиданный лимонный привкус ложбинки между грудей и пряный сок ее потайного местечка. Она извивалась под ним, вынуждая его прижаться к ней чреслами и на миг облегчить боль. Он не хотел разочаровать Мадлен, но взрыв был уже близок.
      Когда он наконец отпустил ее запястья, она затихла. С величайшей осторожностью Себастьян спустился пониже и нашел средоточие ее существа, влажные и теплые складки плоти, такие нежные, что ему не верилось, что перед ним настоящая, живая женщина. Вздох Мадлен с силой хлестнул по натянутым нервам Себастьяна. Она еле слышно вскрикнула, когда он коснулся ее.
      – Тише! – прошептал Себастьян, смакуя ее вкус, и Мадлен всхлипнула, мотая головой.
      – Не надо! Прошу вас! Сжальтесь!
      Это уже чересчур, мелькнуло в голове у Себастьяна. Мадлен изнывает от страсти, да и сам он близок к взрыву – нельзя затягивать удовольствие. Он медленно лег на ее нагое тело и замер, давая ей возможность почувствовать его тяжесть и жар. Он так дрожал от страсти, что понимал: на этот раз уж лучше проявить себя эгоистом. А потом, когда к нему вернется рассудок, можно начать все сначала и подарить Мадлен блаженство, которого она заслуживает.