- Не говори глупостей, - сказал Бардас с нежностью. - Ну, с чего ты взяла, что меня непременно убьют? Просто так, бесплатно, - добавил он, Вот если б за деньги!
      - Тем более. Поехали вместе. - девушка сделала попытку улыбнуться. Это было бы здорово: снова вместе, как раньше.
      Теперь Лордан смотрел ей прямо в глаза, но Эйтли не увидела в них ничего, кроме бликов пламени.
      - Ты так думаешь? Впрочем, не важно.
      Несмотря на жестокость последних слов, девушка старалась сохранив присутствие духа.
      - Хорошо, если ты не едешь, не поеду и я, - спокойно сказала она. - В бизнесе это называют шантажом, но мне все равно. Весьма полезное качество для помощника адвоката.
      Лордан допил вино и поднялся.
      - Я же не сказал, что не поеду, - произнес он. - Просто я еще ничего для себя не решил. - Экс-фехтовальщик поставил чашу на стол и натянул пальто. - Помнишь письмо, которое ты мне прислала? Что там было насчет замка в моей квартире?
      На мгновение Эйтли застыла в недоумении.
      - О боги, конечно, ключ! Обожди, я сохранила его для тебя.
      Девушка склонилась над изящным письменным столом и достала из ящика кожаный сверток.
      - Вот, держи. Но имей в виду, замок тугой, чтобы открыть, нужно хорошенько надавить на дверь.
      - Спасибо, просто ответил Бардас. - Сколько я тебе должен?
      "Забудь об этом", - едва не сорвалось с ее губ, но Эйтли сдержалась.
      - Пять квотеров. Можешь оставить этот долг до завтра.
      - Нет, по-моему, у меня есть с собой мелочь.
      Лордан отсчитал монеты и протянул ей - Эйтли едва не выронила их, настолько эти деньги жгли руку. Лордан молча пошел к двери.
      - Корабль называется "Белка", - сказал он. - Северная пристань, двухмачтовый парусник. На твоем месте я бы не отказывался.
      - Я подумаю.
      Вместо ответа Бардас тихо притворил за собой дверь.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      - Посторонись!
      - Что, простите? - Геннадий нервно обернулся.
      - Я говорю, посторонись. Стоишь на пути.
      - А... Понятно.
      Геннадий поспешно отшагнул в сторону, пропуская моряков.
      - Извините, - продолжил он им в спину, - просто я в первый раз на корабле...
      Матросы оглянулись, ничего не ответили и продолжали свою работу, состоявшую по большей части в натягивании каких-то веревок. Насколько Геннадий мог судить, здесь, на борту, все непрестанно тянули за веревки, завязывали их, укорачивали, растягивали и так далее.
      Поздравив себя с тем, что больше не путается под ногами, он снова воззрился на горизонт. Геннадию часто приходилось слышать от знакомых, сколь величественно смотрится город с моря, хотя ему никогда не хотелось самому насладиться подобным видом. Однако сейчас ему представлялась такая возможность, и он никак не мог понять, о чем же было столько шума.
      - Правда, красиво?
      - Да, весьма, - машинально согласился Геннадий. - Очень... впечатляет, с этого ракурса.
      Тот, кто стоял рядом с ним, опираясь на борт локтями, не отрывал взгляда от роскошного вида.
      - О, Тройной Город, - торжественно изрек он наконец. - Слеза богов, сверкающая жемчужина в бархате волн, видный издалека венец из слоновой кости. Перимадея, Перимадея Сияющая, колыбель прекрасных женщин, вечные врата.
      Геннадий пробормотал что-то невнятно-вежливое. По его мнению, город издали напоминал слегка осевшую груду сахара. Но от своего соседа он узнал без труда - обычные эпитеты и клише, которые повторяют, не вдумываясь, все кому не лень. Если быть точным, строка из "Возвращения" Физаса воспевала "колыбель отважных женщин", а не "прекрасных"; но это место никто не помнил правильно, кроме немногих, потрудившихся вчитываться.
      - В самом деле жалко, - вздохнул сосед. - Но ничего не поделаешь. - Он поднял глаза и несколько секунд изучал выражение лица Геннадия. - Впервые на море, как я вижу?
      Геннадий кивнул.
      - Потом привыкнете, успокоил его собеседник. - Все привыкают. Главное - не пытайтесь бороться с тошнотой. Когда вас пару раз вывернет, станет куда легче, вы уж поверьте.
      На корме толпилось множество желающих бросить последний взгляд на белый город, исчезающий за горизонтом. Как высокий гордый корабль, медленно погружающийся в воду, невольно подумал Геннадий. Сколь печальное сравнение... Что бы там ни говорил его сосед у борта, Геннадия не тошнило (ему в самом деле было нехорошо, но вот тошноты не было). Также не чувствовал он и пафоса скорби от происходящего. "Может быть, - предположил он, - я просто не могу полностью принять, что с большой вероятностью вижу город в последний раз".
      - Вот я, например, - продолжал его собеседник, сам со Сконы родом. В городе всего лет пять прожил. Вы были на Сконе когда-нибудь? Нет, вижу, что не были, ну и правильно. Скверное это место. Но на худой конец, вокруг него то и дело не снуют враги, раздумывая, с какого края его поджечь.
      - Вы думаете, этим все кончится?
      Уроженец Сконы расхохотался.
      - Если нет, я выйду круглым идиотом, отвалив шесть сотен смайлеров за место на этой посудине. А вы-то неужели так не думаете? Если нет, чего ж вы здесь делаете?
      - У меня рабочие дела на Острове, так что так или иначе пришлось бы уезжать, - ответил Геннадий.
      - Понятно.
      Собеседник не назвал его лжецом в открытую, но этого и не требовалось.
      - Тогда у вас все удачно совпало. А по какой части работаете, если не секрет?
      - По... банковской.
      - В самом деле? А что за банк?
      Геннадий слегка скривился, этим только подтверждая репутацию лжеца, который что-то скрывает.
      - Маленький семейный банк... Вряд ли вы о нем слышали. "Бордан", банк "Бордан".
      - "Бордан"? Начинается на "Б"?
      - Да, именно так. Банк "Бордан". Как я уже сказал, учреждение маленькое, узкопрофильное...
      Собеседник смотрел на него, не мигая.
      - Должно быть, вас жутко утомило, что люди все время пугают вас с другим банком, а? Были такие случаи?
      - Да, случалось, - упрямо глядя перед собой, отозвался Геннадий. - А сами вы кем будете? Чем занимаетесь?
      - Примерно тем же, чем вы, - махнул рукой тот. - Кредитные письма, счета, обмен валюты - все такое. Обыкновенная надоедливая кредитная служба. Однако странно, что в городе есть банк "Бордан", о котором мы ни разу не слышали. Пир Хираут, - отрекомендовался он, протягивая руку. - Может быть, нам стоило бы поддерживать отношения?
      Геннадий с воодушевлением пожал широкую ладонь, улыбаясь во весь рот.
      - Может быть то есть, я имею в виду, это следовало бы обсудить поподробнее...
      Вспышка энтузиазма не прошла даром - он схватился за горло и издал булькающий звук. Собеседник ухмыльнулся, пожелал ему удачи и поспешно отошел.
      - В следующий раз, - раздался новый голос, на этот раз слева, назовитесь лучше купцом. Придумайте что-нибудь очень скучное, вроде торговли сушеной рыбой. Никому не захочется долго общаться о работе с торговцем сушеной рыбой.
      Геннадий обернулся, смущенно улыбаясь.
      - Вы... э... слышали?..
      Ветриз кивнула.
      - Лучше было бы сказать ему, что вы - волшеб... то есть член Ордена. На Острове они пользуются большим почтением, вы же знаете. А там в самом деле есть отделение?
      - Да. Крохотное представительство, блюдущее наши финансовые интересы, вот и все. Там совсем нет преподавательской практики, только немного экспериментальной. Но все же это работа. Лучше, чем у большинства безденежных беженцев.
      Не думаю, чтобы кого-нибудь из наших беженцев можно было назвать безденежным, - хмыкнула Ветриз. - Иначе их бы не было на этом корабле. Я думаю, здесь найдется несколько настоящих банкиров, торговцев и так далее то есть людей, чья деловая жизнь не заключена в городских стенах. Вот почему им было так легко решиться на отплытие - девушка оперлась локтями на борт и положила подбородок в чашу ладоней. - Поймите меня правильно - нам не составило труда продать все места на корабле, но и огромных очередей тоже не стояло. Большинство горожан не собираются уезжать, особенно сейчас, после того, как штурм был отражен.
      Геннадий передернул плечами.
      - Надеюсь, что они окажутся правы. Если так, я пересижу опасные времена и потихоньку двинусь домой, пробивать себе путь обратно в правление Ордена. Конечно, шанс стать Патриархом я упустил, но если честно, не жалею. Не такая уж сладкая жизнь у Патриарха, как представляется многим.
      Ветриз приподняла бровь.
      - Однако он остался.
      - Алексию далекие странствия не позволяет здоровье, - ответил Геннадий. - Он, конечно, это скрывает, но организм у него уже не тот, что прежде.
      Он с минуту помолчал, раздумывая, увидит ли когда нибудь еще своего друга. У них не было времени попрощаться, пришлось ограничиться короткой запиской на дощечке, которую Геннадий торопливо сунул в руки гонцу. Но это было совсем не то же самое, что лично сказать "до свидания". Геннадий жалел, что не успел этого сделать. Любое подобие искренней дружбы на высших ступенях иерархии было большой редкостью, нежданным даром судьбы. Обретя подобный дар, Геннадий не был готов так быстро его потерять.
      Но желание скрыться, убежать, спастись было непреодолимо. Благодаря изобретательности Алексия, проявившейся в последнюю минуту, у Геннадия появилась возможность отбыть с почетом, получить работу по прибытии - и упускать такой шанс было бы непростительной глупостью.
      Город уже почти совсем скрылся в море; только слепящая белизна верхней стены все еще сверкала на солнце.
      Это напомнило Геннадию старую легенду о Сгинувшем Граде Мизо островном королевстве небывалой красоты и могущества, которое разгневало богов и было покрыто волнами миллион лет назад, когда боги все еще существовали и подобным вещам позволялось происходить. В те времена география полностью подчинялась требованиям поэтического вымысла - по крайней мере так считало население города.
      Что же, вполне возможно, они были Правы.
      Почувствовав необходимость некоего прощального жеста, Геннадий поднял руку, повернув ее ладонью к далекой вспышке белизны, и так стоял, пока сияние Перимадеи не угасло. Потом уронил руку.
      - Вы прощались?
      - Скорее позволил себе побыть мелодраматичным, - отвечал он. - Я так долго был преподавателем, что имею слабость к красивым жестам - даже когда они совсем не уместны. Знаете, я удаляюсь от города в первый раз за всю свою жизнь. А мне пятьдесят четыре года! Думал, буду чувствовать себя потерянным - однако ничего подобного.
      - Рада это слышать, - кивнула Ветриз. - На ностальгию у вас еще будет достаточно времени.
      Она оставила его размышлять в одиночестве и пошла на другую сторону палубы - проведать свою новую подругу. Ветриз обладала большим запасом сочувствия, но никогда не знала, что делать со слезами. Потому и на этот раз при виде слез Эйтли отошла от нее, не желая смущать и давая ей время успокоиться.
      - Извини, что не сдержалась, - обратилась к ней Эйтли. - Я не хотела тебя смущать... Просто...
      Она не закончила фразы, все еще неотрывно глядя на горизонт.
      - Ты правда подумала, что он пришел? В Последнюю минуту?
      Эйтли покачала головой.
      - Нет, дело не в том... Но так оставлять город, не зная, будет ли он стоять, когда я вернусь...
      Ветриз промолчала. Она не была уверена, что правильно понимает Эйтли, но не имела шансов это узнать. Ветриз всегда обладала чрезмерной восприимчивостью к трогательным историям и знала за собой эту черту склонность видеть везде романтику, порожденную всего лишь собственным воображением. С другой стороны, сейчас ситуация располагала к однозначному пониманию происходящего.
      Но все это в общем-то было не ее дело.
      - Я думаю, город будет стоять, - сказала она, - ты только дождись. А наше дело - не теряться и добиваться больших успехов в делах. Нельзя позволить какой то дурацкой войне путать наши деловые планы.
      Эйтли улыбнулась;
      - По меньшей мере один твой брат думает так же.
      - Вот именно.
      Произнося эти слова, Ветриз знала, что сейчас грешит против собственной интуиции. Неизвестным образом она понимала, что город падет рано или поздно. Не то чтобы она долго над этим раздумывала, проверяя интуитивное соображение; воистину мысль об этом только вызывала у нее головную боль. Девушка просто знала, и все.
      Так же, когда она встречалась со своей двоюродной бабушкой Аламандой, Ветриз знала, что это их последняя встреча, отличный шанс для прощания навеки. Бабушке было девяносто два, ее измучил артрит, и последние десять лет она ждала смерти, как нетерпеливый мореплаватель ожидает гавани. Ветриз никогда не была особенно привязана к бабушке Аламанде - так же как и к Тройственному Городу Перимадее (довольно приятное место, в котором, однако же, не хочется поселиться на всю жизнь). Возможно, надлежит быть отстраненно равнодушным, чтобы доверять своей интуиции.
      Из-за этого чувства девушка и старалась невольно сделать так, чтобы все ее новые друзья оказались вне города, в безопасности. Жалко, что Патриарх не уехал, и Лордана тоже жаль, конечно. Но этого следовало ожидать; оба они люди чести, мужчины с сильно развитым чувством долга - не из тех, что бегут, спасая свою жизнь.
      "Мужчины, подумала она. - Как есть мужчины!"
      Венарт, должно быть, сейчас на носу корабля, нетерпеливо смотрит на морскую дорогу, несущую их домой. Сестра пошла к нему, чувствуя внезапное довольство, что она - та, кто есть, и самая большая причина для волнения у нее сейчас это груз веревок, оставшийся в нижней части порта, и возможность того, что упущен хороший заработок.
      - На самом деле, - говорил ей Венарт немногим позже, - это какая-то... проклятие, что у нас противоположно обычной удаче? Скажем так, удача замаскированная, да, мы теряем прибыльный рынок, один из самых хороших. Но это же не конец света; остается весь остальной мир, желающий покупать и продавать, и если они не смогут делать это в Перимадее, им придется найти другое место. Возможно, именно такого шанса Остров и ждет веками. Ведь не так давно мы сами пытались разрушить город ровно из этих соображений.
      - А, - значительно протянула Ветриз, - значит, у нас все в порядке.
      Венарт прищелкнул языком.
      - Я знаю, это звучит жестоко и бесчеловечно, и уж поверь - на самом деле мне жалко их, бедняг. Хотя если подумать, делается ясно, что они сами виноваты: сами пустили врагов в город, научили делать оружие и машины, а теперь уже поздно жалеть! Факт остается фактом - нам нужно зарабатывать себе на жизнь.
      Ветриз кивнула.
      - Так ты думаешь, мы стоим на пороге прекрасных новых возможностей?
      - Вполне вероятно. Вполне вероятно.
      - Ну и отлично. - Ветриз солнечно улыбнулась. - Значит, ввиду всех этих перемен я поступаю только разумно, наняв еще одного служащего. Я скажу Эйтли, она будет очень рада.
      - Ветриз...
      Венарт набрал было воздуха, но выпустил его обратно долгим укоризненным выдохом. По правде сказать, когда его сестре приходила в голову какая-нибудь идея, переупрямить ее делалось практически невозможно. Единственной разумной реакцией было принять это как данность и попытаться максимально сократить грядущие расходы, пока она сама не взялась за дело.
      Венарт представил, что перед ним простирается широкая, прямая дорога к дому. Вернуться домой с выгодным товаром, с полным денег карманом - ради этого стоило сюда тащиться. Большего и просить невозможно.
      * * *
      Сколько известно об осадах, дела могли бы идти и куда хуже.
      Бывают осады, когда защитники города голодают. Когда дохлая крыса или дрозд переходят из рук в руки по цене хорошего бушеля пшеничной муки, когда по городу бродят слухи о разрытых могилах и людоедстве, вырастая на почве черного отчаяния, как поганые грибы во тьме. Бывает и наоборот: лагерь осаждающих в гиблых бесплодных болотах наблюдает спокойную жизнь крепкого, хорошо снабжаемого города - как часовым на стенах приносят сытный обед, в то время как их врагов косит равно голод и горячка. Или осады, когда требушеты осаждающих сыплют в город кусками гниющих трупов, чтобы распространить мор в его стенах; или напротив - требушеты города посылают в гущу осаждающих ковриги черствого хлеба, чтобы посмеяться над их голодом. Бывает и так, что город выдерживает двойную осаду - врага снаружи и болезнь изнутри. А иногда мор переходит с одного врага на другого, так что по обе стороны стены войско истаивает, как дождь на горячих камнях. Осаждаемые страдают летом от жестокой жары, осажденные - зимой, от ледяного холода. В общем, осада - крайне неприятное занятие для всех участников. Затянувшаяся война никому не приносит добра.
      Другое дело осада Перимадеи: ее и осадой-то трудно было назвать. Конечно, горожане не могли свободно выходить из города на равнину - но, по правде говоря, они в этом и не нуждались. Гуртов мост в основном предназначался для входа и выхода чужеземцев; сами перимадейцы испокон веков пользовались морским путем, через гавань. Завоз товаров с суши никогда не был важен - основную часть продуктов доставляли по воде. Если же доставка морем обходилась несколько дороже, это компенсировалось ростом цен. Когда стало ясно, что вряд ли можно ожидать нового штурма и по реке во вражеский лагерь не доставляется материал для новых осадных машин, лестниц и так далее, горожане начали терять к осаде интерес. Кроме продолжавшихся дебатов о допустимости использования горючей смеси (политические фракции считали нужным их поддерживать, как продолжает чадить лампа с сырым фитилем), мало что в ходе войны волновало простых людей. Они просто выбросили осаду из головы и вернулись к будничным обязанностям.
      Люди Темрая также оказались мало-помалу затянуты в повседневную рутину. Равнина за городом не выкашивалась лет десять, что теперь сделало ее превосходным пастбищем. Река также изобиловала рыбой, и после изнурительного труда над осадными машинами отдых только приветствовался. У кочевников было немало забот. Они восстановили дамбу, трудились над изготовлением и оперением стрел, отковкой наконечников, починкой доспехов.
      То ли для того, чтобы повысить уровень мастерства, то ли просто чтобы не дать людям прозябать без дела, Темрай организовал еженедельные состязания лучников. Победителей ждали ценные призы, а десятку наименее успешных стрелков - усиленные тренировки. Это давало людям пищу для обсуждения, развлекало их и помогало восстановить доверие между вождем и его народом, слегка пострадавшее после битвы на плотах. Почти никто не обсуждал, каким будет следующий шаг войны; все приняли как данность, что длится некое ожидание. В мире много куда худших мест для того, чтобы постоять лагерем несколько месяцев.
      Картина приобретала почти мирный характер. Перимадейцы с интересом наблюдали за состязаниями стрелков и заключали пари, кто станет победителем; об этом говорили в тавернах за кружкой сидра. Наблюдая за жизнью пришельцев, горожане высматривали, что у них можно перенять - город привык обмениваться опытом с чужестранцами. Кочевники также приноровились к новой жизни. Трудно долго жить под такими стенами и не проникнуться к ним уважением, дивясь искусству мастеров, возведших нечто столь величественное. Многие проводили часы на берегу, наблюдая за кораблями и размышляя, каково это - быть несомым на деревянном суденышке среди бескрайней синей пустоты, открывая для себя новые берега, подобные твоим родным, но на самом деле совсем иные, которые и представить-то невозможно.
      Некоторые даже поговаривали о том, чтобы не разрушать город. Разве же разумно уничтожать подобное сокровище? Не остеречься ли столь недальновидных поступков? Однако подобных разговоров было все-таки мало. Большинство жителей равнины над этим не задумывались, занятые более насущными проблемами.
      Лордан снова открыл свою школу фехтования - и вскоре набрал полный класс. Ожидался рост количества судебных процессов, и нужда в адвокатах стала больше, чем когда бы то ни было. В школу поступали также и те, кто не мыслил для себя карьеры адвоката, а просто хотел научиться фехтовать. Лордан нанял нового клерка, старичка лет шестидесяти, заведовавшего кассой, собиравшего плату и ведшего книги прихода и расхода. Он также продал мебель Эйтли, сдал ее жилище внаем и нашел надежного гонца, чтобы доставить выручку ей на Остров. Через три недели получил от нее ответ - записку аккуратным красивым почерком, сопровождавшуюся стандартным набором благодарностей, списанным из книги деловой переписки.
      "Белка" вернулась в гавань с грузом луков и павлиньих перьев и снова отбыла однако заняты на ней были не все места. Народ по-прежнему покидал город, но цена места на корабле упала в полтора раза. Венарт на этот раз приплыл один; он прислал Лордану записку, ища с ним встречи, но тот как раз в это время отсутствовал и не смог даже передать с гонцом ответа. Венарт передал Патриарху письмо от Геннадия и удалился, нагруженный стопками книг, чистым пергаментом, перьями для письма и двумя бутылками прекрасного вина одна из коих предназначалась лично ему в уплату за беспокойство.
      Алексий, кстати, уже вставал с постели и мало-помалу возвращался к обязанностям Патриарха, ведь Совет Безопасности теперь собирался всего-то раз в неделю. Он попросил Венарта передать наилучшие пожелания Ветриз, с интересом раздумывая, не привезет ли "Белка" в следующий свой заход бочку-другую засахаренных груш. Конечно, доктора настрого запретили ему такие лакомства, но что они понимают? Кроме того, что за удовольствие быть магом, если не можешь есть свои любимые сладости?
      Префект, новый генерал-губернатор и остальные их коллеги в правительстве с удвоенной энергией вернулись к своим обязанностям после вынужденных каникул боевого положения. Для них наступили золотые дни, исполненные новых возможностей. Время вынужденного бездействия фракции использовали для того, чтобы ковать друг на друга оружие, так что, когда постоянное правительство вернулось к работе, обе стороны были основательно подкованы для дальнейших споров и борьбы.
      Первую неделю или около того их состязание шло с переменным успехом, потом стало ясно, что радикалы генерал-губернатора мало-помалу берут верх над популистами префекта. В особенности благодаря двум деяниям последних, сразу приковавшим к себе внимание Совета и вызвавшим повсеместное неприятие: неудачному кавалерийскому набегу и незаконному использованию варварской и бесчеловечной горючей смеси.
      Префект чем дальше, тем больше убеждался, что время - его враг номер один. Менее чем через месяц ему предстояло утверждение в должности Советом; возможно, на этот раз это могло оказаться не такой уж формальностью, как бывало доныне. Радикалы жаждали его крови, указывая на то, что как командующий префект несет полную ответственность за обе напасти. В истории уже случались прецеденты низложения префекта - последний был зафиксирован около века назад. Но в тот раз это произошло с бедным чиновником, не желавшим творить историю.
      Префект быстро догадался, что сейчас единственная приемлемая для него тактика защиты - это нападение. Переложив вину на полковника Лордана (который, как известно, исполнял обязанности генерал-губернатора, хотя и был подотчетен напрямую ведомству префекта), умный политик так расставил силы, что теперь его падение неизбежно повлекло бы за собой конец карьеры генерал-губернатора. Возможно, дело и шло к полной смене правящей верхушки, после чего обратного пути уже не было; но когда угроза низложения нависла над ними обоими, им ничего не оставалось, кроме как объединить силы для предотвращения краха. Все советники префекта единодушно рекомендовали ему подобный стиль поведения и обещали непременный успех. Теперь для успеха дела надлежало только устроить суд над Лорданом как можно раньше.
      * * *
      - Не могу поверить, - покачал головой Кьюскай. Прочти еще раз.
      Темраи кивнул и снова поднес к глазам клочок пергамента. Света в его шатре едва доставало для чтения - при условии что написано разборчиво.
      - "От Бардаса Лордана - приветствия вождю Темраю - начал он. Возможно, Вы помните, что между нами существует некий договор. Не будете ли Вы любезны назначить удобное для Вас время встречи, с гарантированной безопасностью для нас обоих, чтобы мы могли подробнее обсудить эту договоренность? С нетерпением ожидаю ответа".
      - Он просто спятил, - вынес свое суждение дядя Анакай. - Наверно, из-за того, что его низложили и отстранили от командования. На твоем месте я бы бросил эту писанину в костер.
      - Должно быть, он в самом деле подвинулся разумом, если думает, что мы признаем дурацкий обычай поединков, - кивнул Кьюскай. Даже его собственное правительство вряд ли это позволит.
      Темрай поднял голову.
      - Кто здесь говорит о поединках?
      Участники военного совета переглянулись.
      - Конечно же, он явился за этим, - сказал кто-то наконец. Конечно, избрал не самый удачный путь добиться своего - но чего еще ждать от спятившего вояки?
      - Наш договор не имеет отношения к войне, - покачал головой Темрай. Это наше личное дело. Он хочет, чтобы я выковал ему меч.
      В шатре на миг стало очень тихо.
      - Ты уверен? - спросил наконец дядя Анакай. - Боюсь показаться неуважительным, но не слишком ли много ты прочел в короткой записке.
      - И в общем-то, - продолжал Темрай, - он в своем праве. Да, в самом деле, вы же не знаете этой истории. Я вам не рассказывал? Он на это уже намекал в тот раз, когда мы играли в дипломатию во время последней нашей встречи. Помните?
      Кьюскай нахмурился.
      - Я помню непонятные намеки на какие-то знаки и что ты как будто ему чем-то обязан. Но если ты и объяснял что к чему, я, должно быть, пропустил тот разговор.
      - Гм... - Темрай скривил губы. - Раз так, рассказываю сначала. Мы с Лорданом встречались, когда я жил в городе, как раз в ночь моего отъезда. Мы с Журраем ехали верхом по дороге к мосту, и тут нам подвернулся этот Лордан, мертвецки пьяный, в я... м-м... его слегка потоптал. То есть это сделал мой конь. Лордан остался цел, но его имуществу повезло меньше. Один рисованный значок, достаточно ценный, был непоправимо испорчен. Лордан потребовал, чтобы я возместил ущерб, и я по той или иной причине обещал заплатить ему - сковать для него меч. Как вы можете видеть, его теперешние притязания обоснованны.
      Снова воцарилось молчание.
      - Нелепая история, - наконец высказался Кьюскай. - Что-то я не пойму, Темрай. Ты говоришь так, будто в самом деле собираешься это сделать.
      Темрай задумчиво поскреб в затылке.
      - Может, и собираюсь. Может, и нет. Я еще не решил, по правде говоря.
      Все заговорили одновременно. Ничего не понимая, Темрай поднял руку, призывая вождей к тишине.
      - Я имею в виду встречу с Лорданом, - пояснил он. Лучше подумайте об этом, чем понапрасну драть глотки. Этот человек долгое время возглавлял оборону города, теперь он низложен. По последним слухам, его собираются судить; если он в самом деле хочет получить от меня меч, скорее всего оружие ему нужно именно по этой причине. - Он помолчал, чтобы дать всем осмыслить свои слова. - Иначе говоря, Лордан сейчас в стесненных обстоятельствах и затаил обиду на градоправителей. Может быть, рассудок его в самом деле поврежден. А мы, разве неделю назад мы не дошли до мысли, что единственный для нас способ проникнуть в город - это воспользоваться помощью кого-то, кто откроет ворота изнутри?
      - Понятно, - тихо отозвался Анакай. - Значит, ты думаешь, что он явился за этим?
      - Возможно. И даже если он об этом еще не думает, что мешает нам подкинуть ему такую идею? Или у вас на примете есть кто-нибудь другой, настолько же связанный с городским руководством и настолько же безумный, что бы передать нам город? К тому же владеющий ключами...
      - Начнем с того, что ключами он не владеет, - возразил кто-то. - Ты же сам сказал - он отстранен от командования.
      - Но он должен знать, как открыть ворота, - настаивал Темрай. - В любом случае попробовать всегда стоит. Разве не так?
      Военный совет погрузился в размышления.
      - Рассмотрим другой вариант, - предположил один из вождей. Перед нами низложенный командир обороны, которого унизили и лишили всех привилегий. Смысл его жизни потерян, он предал свой город, ему нечего больше терять. Почему бы не предпринять попытку сделаться из предателя народным героем, убив неприятельского вождя? Конечно, это самоубийственная миссия, но такая судьба все же лучше, чем быть казненным своим собственным народом
      Темрай задумчиво кивнул
      - Это мне тоже приходило в голову. Поэтому, если мы все-таки будем с ним встречаться, я хочу, чтобы лучшие лучники клана держали его под прицелом, едва он войдет в наш лагерь. Тогда мы сможем послать правителям города его голову и сообщить, что он являлся, дабы предать нам Перимадею. Им будет над чем по размыслить.
      Анакай покачал головой.
      - Ты, похоже, уже принял решение? Ты действительно собираешься встречаться с этим безумцем. Темрай, он поливал плоты горючей смесью. Я не оскорблю тебя вопросом, помнишь ли ты об этом.
      - Он всего лишь исполнял свой долг, - тихо ответствовал Темрай. - Так же как мы исполняли свой, подгоняя плоты под стены. Если ты желаешь обсуждать со мной вопросы морали, можно сделать это позже, хотя лично я предпочел бы шахматы.
      Снова молчание, и никем не высказанные вслух слова повисли в воздухе: "Он никогда не был таким, это война его изменила, должно быть, причина в войне".
      - А если предположить, что он в самом деле просто хочет получить от тебя меч? - раздался вопрос. - Что тогда?
      - Пока не знаю, - отозвался Темрай, глядя спросившему прямо в глаза. Может быть я хочу скорее видеть этого человека живым, нежели убитым на поединке. Кроме того, я еще никогда не ковал судебного меча, это очень интересный опыт - говоря о технике.
      - И подумайте вот над чем... - Темрай подпер голову ладонями. Предположим, Лордан выиграет процесс и снова войдет в честь. Предположим, ему вернут место командующего. А теперь предположим, всем станет известно, что он выиграл поединок с помощью меча, изготовленного для него лично неприятельским вождем. Я думаю, наши друзья по ту сторону реки из-за этого порвут друг друга в клочки.