- Это мысль... - начал было Авид, но Могре перебил его.
      - У меня вопрос, - сказал он. - Сколько времени на это уйдет?
      Пиер Ипаиз на мгновение задумался.
      - Максимум - шесть месяцев. И мы вполне сможем уложиться и за четыре, если возьмем больше людей. Фактически...
      - Четыре месяца, - повторил Могре. - Вы предлагаете отложить войну на четыре месяца, пока ваши студенты будут читать учебники о праве собственности. - Он покачал головой. - Если вы скажете, что сделаете это за четыре недели, то да, это будет полезный вклад. В противном случае нам придется пользоваться картами из архива, по которым, если мне не изменяет память, и составлены карты в реестрах.
      - Да, но в учебниках есть дополнительная... - заговорил было Ипаиз, однако все так недовольно смотрели на него, что он снова сел и откинулся на спинку стула.
      - География - знание местности, - продолжал Могре. - Надо проверить, все ли карты составлены в одинаковом масштабе. Не смейтесь, - добавил он. И такое случалось. Один командир просчитал, что до города - два дня пути. А карта его коллеги была нарисована в другом масштабе. Результат? Один из них прибывает на место раньше другого, сталкивается с противником и погибает. Вы тоже можете помочь, - продолжал он, глядя на Пиера Ипаиза. - Пусть ваши студенты перерисуют все карты в одинаковом масштабе. Хорошо?
      Ипаиз молча кивнул.
      - Замечательно, - сказал Стен Могре, - мы потихоньку продвигаемся вперед. Значит, Пиер занимается картами, что еще? Эрнан, вы не могли бы подсчитать кое-что для меня, во-первых, сколько потребуется продуктов и оружия, во-вторых, сколько есть в наличии, в-третьих, сколько надо купить и где. Согласны?
      Эрнан Майнс, невысокий нервный помощник декана факультета математики, несколько раз кивнул.
      - Отлично. - Могре развернулся к седоватому мужчине, сидевшему слева. Хиорс, пожалуйста, поднимите всю информацию по повстанцам в учебниках истории: их число, тактики, примерные резервы, все, что найдете. Свяжитесь со всеми своими шпионами и постарайтесь найти последние данные: поставки оружия, демографические данные и все такое.
      Он замолчал, чтобы перевести дух, и посмотрел прямо на Авида Соефа.
      - А от вас, Авид, мне потребуется следующее, - продолжал он, не обращая внимания на выражение лица коллеги. - Раз уж вы подняли вопрос о кораблях, то узнайте, сколько и каких кораблей нам понадобится, где их можно достать и за какую цену. Поддерживайте связь с Хиорой, он вам расскажет, какие у противника военные корабли. У кого-нибудь есть предложения? Я ничего не забыл? - Он подождал несколько секунд, потом продолжил: - Ну, если придет в голову гениальная идея, дайте мне знать. А пока предлагаю встретиться через два дня и обсудить, чего мы достигли. Согласны? Великолепно. - Он встал. Думаю, мы неплохо сегодня потрудились. Если продолжим работать в том же темпе, то, кто знает, может, и останемся в живых.
      Члены комитета покинули залу, остались только Авид Соеф и Мигель Боверт.
      - Знаю, - сказал Боверт, прежде чем Соеф успел открыть рот. - Это катастрофа.
      - Ты так думаешь? - Соеф весело улыбнулся. - А я - нет. На самом деле. Я считаю, что дела идут замечательно.
      Боверт уставился на него.
      - Правда? Эта свинья врывается на собрание, врывается на войну, выставляет нас полными идиотами...
      - Расслабься. - Авид Соеф присел на краешек стола. - Используй мозги. Значит, Стен взял на себя руководство. Если помнишь, мы здесь оказались не по своей воле. Теперь, если все пойдет не так, мы переложим ответственность на Стена.
      Боверт кивнул.
      - А если все получится?
      - Тогда мы разделим лавры его славы. И, кроме того, впереди еще много работы. Но у меня предчувствие, что Стен будет настолько занят, что у него не останется времени вспомнить, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
      - Не пойми меня неправильно, - сказал Зонарас за завтраком, - но надолго ли ты к нам?
      Завтрак состоял из остатков вчерашнего хлеба, засохшего сыра и сидра, который давно пора было вылить. Никто не казался особенно голодным.
      - Не знаю, - ответил Бардас. - Честно говоря, я об этом не думал. А что? Хотите избавиться от меня?
      Зонарас и Клефас переглянулись.
      - Ты же знаешь, это и твой дом, - сказал Клефас. - Но надо быть реалистами.
      Бардас вопросительно изогнул бровь:
      - Реалистами?
      - Верно, - ответил Зонарас. - Посмотри в лицо фактам, Бардас. Мы производим достаточно, чтобы прокормить двоих. На троих еды не хватит.
      Бардас поерзал на стуле.
      - Не обязательно, - возразил он. - Троих бесполезных неудачников вроде вас - может быть. Заткнись, Клефас, когда я захочу узнать твое мнение, то скажу тебе об этом. Ферма - очень хорошая, по крайней мере была во времена отца. Согласен, богатыми мы не были, но на хлеб нам всегда хватало, никто не ходил голодный и голый, насколько я помню.
      Зонарас вспыхнул.
      - Мы очень много работаем, Бардас. Мы встаем и уходим пасти стада, когда ты все еще спишь в своей берлоге. Так что не смей диктовать нам, что делать.
      - Но кому-то ведь надо этим заниматься, - невозмутимо ответил Бардас. Я вовсе не говорю, что вы ленивы, никто не смог бы вас в этом обвинить. Вы просто бесполезны. Тупы. Вы портите все, к чему прикасаетесь. Если есть девяносто девять способов сделать что-то правильно и один неправильно, вы всегда выберете неправильный способ. И знаете почему?
      Клефас вскочил, потом, поколебавшись, сел.
      - Полагаю, ты скажешь нам.
      - Угадал. Потому что вы неудачники, вот и все. Это не ваша вина, продолжал Бардас. - Вы младшие сыновья, и если бы мы были обычной семьей, то за вами постоянно присматривали бы старшие, все, что от вас требовалось бы, - работать. Сначала присматривали бы мы с отцом и Горгасом, потом наши сыновья. А вам пришлось думать самостоятельно, хотя никто вас этому не научил. Ну? Нечего возразить?
      Повисла тяжелая, напряженная тишина.
      - Хорошо, - наконец промолвил Зонарас. - Но кто во всем виноват? Кто усвистал отсюда, потому что не мог больше оставаться в Месоге? Если бы у тебя хватило мужества не убегать и не бросать нас...
      - Ради Бога, я все для вас делал, - сердито ответил Бардас. - Все эти годы я рисковал жизнью, спал в таких местах, в которых даже свинья бы спать побрезговала, и все ради вас...
      Клефас снова вскочил.
      - Как мило! - прокричал он. - Все, что от тебя требовалось, - это посылать нам деньги, да? Как будто мы какие-нибудь инвалиды. А мы мечтали только о том, чтобы заработать больше денег и сказать тебе, чтобы ты засунул свои подачки сам знаешь куда. И если ты думаешь, что можешь как ни в чем не бывало вернуться и начать нами командовать, то ты глупее, чем кажешься.
      Бардас смерил его ледяным взглядом:
      - Сядь, идиот. И перестань дергаться, у меня от тебя голова болит. Факт остается фактом, я могу взять на себя управление фермой, и уже через год у нас будет более чем достаточно на троих. Продолжайте работать, как сейчас, и так и будете до старости гнуть спины с утра до ночи, чтобы наскрести на кусок хлеба. И ради чего? Ради тупой гордости. Вы оба - как дети.
      - Правда? - сказал Зонарас. - Ну хорошо, большой брат, давай расскажи нам, что мы делаем не так.
      Бардас пожал плечами:
      - С чего начать? Ладно, сейчас я наобум назову десять вещей, которые вы делаете неправильно. От первой до десятой включительно. Посмотрите в окно и увидите десять рядов виноградных деревьев, одни листья и никаких виноградинок. Хотите знать почему? Потому что вы перекормили, переудобрили и пересушили их. Дальше - десять кустов бобов, которые вы сожгли заживо, засыпав их навозом. Теперь переходим к засохшим сливам, которые вы так окольцевали, что плодов они больше не дают, а потом переходим к вашей гордости - оливам. Должно быть, много времени ушло на то, чтобы довести их до такого состояния, но они все погибнут, потому что между ними растут два дуба, а каждому дураку известно, что корни дуба отравляют оливы. Теперь лук...
      - Хорошо, - прорычал Зонарас. - Мы поняли. Но ведь все люди ошибаются.
      - Да, - вздохнул Бардас. - Однако не во всем, что делают. Чтобы портить все вокруг, нужен настоящий талант. И знаете что самое печальное - ваши беды от того, что вы слишком стараетесь. Если бы вы делали только самое необходимое, а остальное время сидели, балдея, под деревьями, проку было бы намного больше.
      - Ладно. - Теперь Зонарас был вне себя от ярости. Бардас понял, что тот в любой момент готов начать махать кулаками, и внутренне собрался. - Значит, мы дураки. Ну и что? Нам никто никогда ничего не рассказывал. Отец все объяснял только тебе и Горгасу. Если бы мы остановились и спросили, то сразу же получили бы затрещину. Так было всегда: "Тебе об этом знать не надо, Бардас знает. Делай что велено, а думать обо всем будут старшие". Хорошо, мы делали что велено, и чего мы добились? Мы умеем лишь трудиться. А где все это время был ты? В Городе, убивал людей.
      Бардас почувствовал, что ему не хватает дыхания. Странно. Человеку, который зарабатывает на жизнь, убивая людей, не знакомо чувство ярости.
      - На твоем месте я бы замолчал. - Братья презрительно посмотрели на него.
      - Угрожаешь? - сказал Клефас. - Я знал, что этим рано или поздно кончится. Бардас - воин, могучий фехтовальщик, делай как велено, или я проткну тебя мечом. Что, убьешь меня, если я скажу? - Он расслабился, злобно улыбаясь. - Говорю тебе, Бардас, я всегда считал, что вы с Горгасом - одного поля ягоды.
      - Это... - начал было Бардас, потом замолчал. - Так нельзя говорить, Клефас. Хорошо, я сделал много плохого, но сравнивать меня с ним...
      Клефас с любопытством посмотрел на него.
      - Все сравнивают. А почему мы не можем? - Бардас уставился на него.
      - Что ты имеешь в виду, все?
      - Нам стыдно за тебя, брат, - вмешался Зонарас, - за вас обоих. Когда ты присылал нам деньги, приличные люди не хотели их принимать даже в уплату долгов. Мы все знаем, откуда деньги, говорили они. Все трое, говорили они, один стоит другого, вот что они говорили. Но имели в виду всю семью, как будто мы такие же, как вы и она. А что мы такого сделали? Мы просто остались дома и пытались честным трудом заработать на кусок хлеба. - Он рассмеялся. Пытались, да ничего у нас не вышло. Так что пойми, Бардас. Ты нам здесь не нужен, даже если удвоишь или утроишь наше состояние, потому что мы завязали с вами, со всеми тремя. Почему бы тебе не уехать и не оставить нас в покое?
      - Зонарас? - Бардас посмотрел на старшего брата.
      - Клефас прав, - ответил он, - ты нам здесь не нужен. Это больше не твой дом. Возвращайся в ад, откуда ты и пришел, и не приезжай сюда.
      Бардас кивнул:
      - Хорошо. Я думаю, не имеет смысла здесь оставаться. И куда мне идти?
      Братья промолчали. Он подождал, затем продолжил:
      - Я не могу вернуться в Город, потому что какой-то ублюдок сжег его. Для того чтобы податься в солдаты, я слишком стар. Ну, скажите, куда мне идти?
      Клефас пожал плечами.
      - Не наша проблема. Возвращайся туда, откуда пришел. Ты жил там два года, значит, там не так плохо. Если тебе хочется тепла и уюта, почему бы не примкнуть к Ньессе с Горгасом? Вы созданы друг для друга.
      Бардас молча смотрел на него несколько секунд.
      - Похоже, ты действительно так считаешь, - наконец сказал он, - в таком случае это больше не мой дом. И это ужасно.
      Зонарас покачал головой.
      - Возможно, ты самый лучший фехтовальщик на свете, но о своей семье не знаешь ни черта. Посмотри в лицо фактам: мы, Лорданы, ничего делать не умеем. Так все вокруг говорят.
      - Правда? - Бардас улыбнулся. - Ну, если все так говорят, значит, правда. - Он встал и направился к двери. - Если бы вы только знали, как я мечтал о доме, когда был в армии, и потом, когда занимался фехтованием. Я думал: хорошо, моя жизнь ничего не стоит, но по крайней мере я стараюсь ради семьи. Поэтому я не приезжал, я знал, что здесь от меня никакой пользы, зато вдали от дома я мог заработать достаточно денег. Все это было только ради семьи.
      Клефас посмотрел ему в глаза.
      - Значит, ты попусту тратил время, - сказал он.
      Бардас кивнул и вышел. На улице было тепло, встающее солнце лишь начало прогревать землю, в воздухе пахло дождем. Повинуясь импульсу, Бардас остановился, поднял с земли камешек и кинул его в овечий череп; он попал в самую середину, но череп даже не покачнулся. Бардас пожал плечами и медленно побрел к калитке, ведущей в заднюю аллею. Он как раз отодвигал заржавевший засов, когда сзади раздались тяжелые шаги. Бардас обернулся и увидел четырех мужчин, четырех лучников со Сконы: сержанта и трех солдат.
      - Бардас Лордан? - спросил сержант.
      - Правильно.
      Сержант поколебался, затем быстро шагнул вперед.
      - Вы должны пройти с нами. - В его глазах застыл страх.
      - Хорошо, - сказал Бардас.
      - Таков приказ, - добавил сержант.
      - Хорошо, - повторил Бардас. - У меня нет никаких вещей. Я готов идти прямо сейчас.
      Солдаты сделали шаг назад, чтобы он оказался между ними.
      Они меня ужасно боятся, - вдруг понял он. - Интересно, они боятся того, что я их убью, или что им придется убить меня? По правде говоря, приди они на пять минут раньше, у них были бы для этого основания. Я бы убил их всех.
      Он хотел было рассказать об этом, чтобы знали, как им повезло, но потом передумал. Вместо этого забрал лук у одного из солдат и быстро согнул его.
      - Все в порядке, - сказал он, прежде чем тот успел что-либо сделать, просто профессиональная привычка. Значит, вот что они вам теперь дают?
      Лучник кивнул и потянулся за своим луком. Лордан взял его и внимательно рассмотрел.
      - Хорошо, что вы не пробовали из него стрелять, потому что не успели бы вы и глазом моргнуть, как он сломался бы. Мусор, - добавил Бардас, втыкая его в мягкую землю и опираясь на лук всем телом, пока он с треском не переломился. Солдат молча наблюдал. Боже, ему же теперь, наверное, придется заплатить за него, я не подумал об этом. - Так что, сынок, я всего лишь оказал тебе услугу, верно?
      Лучник посмотрел на него.
      - Да, сэр, - ответил он.
      - И не называй меня "сэр", я не военный.
      - Нет, сэр.
      - Не важно. - Он вернул обломки солдату так, как будто вручал ему медаль. - Я просто раньше делал их. Луки. За деньги. К счастью, этот сделал не я. Хотя мои тоже иногда ломались. Тут какой-то бездарь разрушил кольца роста, после этого любой лук развалится. - Бардас начал оборачиваться, чтобы окинуть родной дом прощальным взглядом, затем передумал. - Один надрез, и все идет насмарку.
      Глава шестнадцатая
      Война началась преждевременно, и, как часто случается с недоношенными детьми, было немного шансов, что она протянет долго.
      Первый удар был нанесен по грузовому судну с Коллеона, стоящему на якоре в бухте Люкаса в двухстах милях от Сконы, и ни один человек, участвовавший в битве, не был ни жителем Сконы, ни Шастела. Капитан судна, чье имя никому не известно, шел на Шастел в надежде сдать в аренду свой корабль. Чтобы не плыть порожняком, он взял с собой сто шесть бочонков отличного коллеонского изюма, который всегда хорошо шел в Шастеле.
      Капитан торгового судна в Люкасе случайно подслушал, как тот говорил о своем изюме в одном постоялом дворе, и решил прибрать товар к рукам. Чтобы придать видимость законности своим действиям, он воспользовался знаменитым декретом о нейтралитете в Люкасе, гласившим, что Сенат и народ отказываются вмешиваться в любые военные действия, совершающиеся на их земле и водах, объявил себя капером Сконы и поднял флаг Банка Лорданов, который купил у агента Банка. Чтобы полностью исключить возможность вмешательства береговой охраны, капитан сообщил о своих планах государственному чиновнику, который случайно оказался таможенным инспектором; тот, получив небольшой дар от хозяина грузового судна с Коллеона в знак благодарности за то, что его подчиненные провели только поверхностный осмотр корабля и объявили, что он пуст, решил, что было бы вполне справедливо предупредить капитана грузового корабля о готовящейся засаде. В результате, когда торговое судно подошло и объявило, что изымает изюм во исполнение декрета о нейтралитете, обнаружилось, что вся команда выстроилась на палубе, готовая к обороне.
      Не на таких условиях уравновешенные купцы с Люкаса предпочитали заключать сделки, поэтому капитан грузового судна решил отказаться от своей угрозы и убраться восвояси. По какой-то причине корабль с Коллеона решил последовать за ним. Среди моряков было несколько опытных стрелков, которые развлекались, пуская стрелы в отплывающее судно. Одна стрела попала в ногу офицеру, тот поскользнулся и упал за борт. Корабль остановился, чтобы выловить его, позволив грузовому судну догнать себя и попытаться взять на абордаж. В результате моряк Люкаса по имени Сепрес Оркас торжественно развязал войну между Шастелом и Сконой, ударив парламентского пристава кортиком в спину.
      Так получилось, что бой длился недолго. Моряки с Люкаса были лучше вооружены, однако команда грузового судна обладала численным преимуществом: три к одному. Ни с той, ни с другой стороны серьезных жертв не было, единственное ранение оказалось случайным. Один из членов команды грузового судна так быстро бежал, что поскользнулся, упал и получил сотрясение мозга, что в конце концов привело к потере глаза. Достоверные источники дают разные сведения о его имени: Горг Пилом из Коллеона, Миасс Конондин из Перимадеи или Гуил Лафин с Острова.
      Как только новости достигли Фонда в Шастеле, он сразу же выпустил указ, что никакие корабли не могут находиться на службе Фонда без предварительной договоренности с Шастелом. Фонд сделал это в целях обеспечения безопасности коммерции и предотвращения повторения люкасской аферы, не говоря о собственной репутации. В конце концов, эта битва была первой, и Фонд не хотел, чтобы подобные глупости имели какое-либо отношение к нему.
      Лавка была неудобной, и Бардас Лордан, который всегда ненавидел попусту тратить время, ужасно устал и хотел наконец снять с себя мокрую одежду и погреться у камина. Можно было встать и уйти, но у него совсем не осталось сил, и кроме того, идти все равно было некуда.
      Наконец клерк нашел его - Бардас сидел, уронив голову, как человек, умерший во сне, - и разбудил.
      - Она готова принять вас, - сообщил он.
      - Отлично, - сонно ответил Бардас.
      Он встал и последовал за клерком в кабинет. Ньесса была одна.
      - Привет, Бардас, - сказала она.
      - Привет, Ньесса. Можно мне сесть?
      - Конечно, можно, и спрашивать было не нужно. Хочешь горячего супа?
      Ему пришло в голову, что все то время, пока он ждал, сестра варила суп, но Бардас был голоден и сказал:
      - Да, спасибо.
      Ньесса налила суп в деревянную тарелку и передала ему, он наклонил тарелку к себе и отпил. Суп оказался густым, острым и вкусным.
      - Молодец, - похвалил он.
      - Шастелский рецепт, - ответила она. - Мои люди изучают там все.
      Он кивнул и отпил еще.
      - А как насчет сидра?
      - Я - за, - ответил он, - хотя предпочел бы столовое пиво, если есть. У меня болит голова от того, что я спал в неестественном положении.
      Ньесса улыбнулась и налила ему кружечку слабого пива.
      - Хорошие снились сны?
      - Не знаю, - ответил Бардас. - Не помню. А голова болит из-за того, что я заснул в неестественном положении.
      - Значит, болит голова. Ну, - продолжала Ньесса, - что будем делать с тобой на этот раз, а, Бардас?
      Он посмотрел на нее.
      - Не спрашивай меня. Тебе же все равно. Лодка, которую ты послала за мной, была ужасной.
      Он чихнул.
      - Тебе придется остаться в городе, - продолжала Ньесса. - После того, что случилось, я не хочу, чтобы ты шатался по округе, дожидаясь, пока алебардщики поймают тебя и захватят в заложники.
      Бардас медленно кивнул и допил остатки супа.
      - В этом все дело? - спросил он. - Ну, полагаю, ты права.
      - Я просто подумала об этом первой, - ответила Ньесса. - Если мне так легко удалось найти тебя, значит, и для них это было бы не сложно. В первую очередь ищут дома.
      Бардас вздохнул.
      - Что ж, расскажи мне о своей драгоценной войне. Ты, кажется, относишься к ней чересчур серьезно, судя по рассказам твоих лучников.
      - Шесть тысяч алебардщиков, - ответила Ньесса. - Горгас считает, что мы можем победить, а я продолжаю напоминать ему, что дело не в этом. Помнишь историю, которую рассказывал отец о старике и его бочках с грушами?
      Бардас на мгновение задумался.
      - Вообще-то нет.
      - О! - Ньесса удивилась. - Может, и не отец рассказывал. Так или иначе, история занимательная. У одного старика было очень хорошее грушевое дерево, и однажды на нем выросли самые красивые груши на свете. "Я не собираюсь нести их на наш рынок, - сказал он себе, - лучше отвезу в Город, где мне заплатят вдвое больше". Итак, он положил груши в бочки, загрузил их в тележку и отправился в путь. Но он никогда не был в Городе, поэтому не знал, что дорога будет такой долгой, и взял еды только на три дня. Пять дней спустя, когда все запасы кончились, а он не прошел и половины пути, старик сильно проголодался. Вокруг была пустыня, поэтому он открыл бочку, выбрал самую маленькую и плохую грушу и съел ее. В общем, в результате он все же доехал до Города, хотя по дороге съел все груши. Хорошая история?
      - Да, - ответил Бардас. - Но отец нам ее не рассказывал.
      - Может, ты и прав, - согласилась Ньесса. - Как бы то ни было, я не хочу, чтобы Горгас потратил все наши деньги и ресурсы; это то же самое, что сделал старик, который съел все груши. А в последнее время бизнес процветает. Нет смысла начинать бесцельную войну.
      - А, теперь вспомнил, - сказал Бардас. - Так часто говорил дядя Максен.
      - Верно. Он однажды приехал к нам - как раз тогда, когда ты сказал отцу, что уезжаешь с Максеном, чтобы присоединиться к его армии.
      - Но так и не присоединился, пока отец не умер. - Бардас резко замолчал, вздохнул, затем продолжил: - Так или иначе, говорил он правильно.
      - Спасибо. - Ньесса несколько минут молча изучала его, словно Бардас был головоломкой, которую она хотела разгадать. - Ты либо сделался мягче, либо потерял интерес. Мне больше нравится первый вариант, хотя он маловероятен. Похоже, дома тебя ждало разочарование.
      Бардас пожал плечами:
      - Если тебе интересно, с Клефасом и Зонарасом все в порядке. Ну, ты их помнишь, твои братья.
      Ньесса нахмурилась:
      - Спасибо, мне это уже известно. Я плачу человеку, который регулярно докладывает мне, как у них дела. Если бы ты спросил, я бы все тебе рассказала, и не пришлось бы никуда ехать.
      Бардас поднял голову.
      - Интересно, - сказал он. - И кто же твой шпион?
      - Ни за кем я не шпионю, просто забочусь о семье. Но раз ты спросил, это Мигас Сойдан. Помнишь, он повсюду ходил со своей тележкой и ремонтировал горшки?
      - Боже мой, так он до сих пор жив? Должно быть, ему лет сто.
      - Семьдесят семь, - ответила Ньесса. - Каждый месяц он ездит в Торнойс, передает информацию моему поверенному, а тот сообщает новости мне. Я давно за ними слежу, просто чтобы знать, что с ними все в порядке.
      - Ясно. - Бардас на мгновение задумался. - Значит, ты в курсе, что я посылал им деньги.
      Ньесса кивнула.
      - С деньгами ты никогда не умел обращаться. Как говорила мать, ты бы попытался залепить дырку в чайнике водой.
      Бардас покачал головой.
      - Так мне, наверное, и надо, - сказал он, - за то, что решил, что им можно доверить такое простое задание, как получение денег. - Он печально улыбнулся. - Помнишь ведьму, которая жила в полуразвалившемся сарае? Ее сын несколько лет посылал ей деньги, а она их аккуратно закапывала в землю, питаясь одной репой и одеваясь в старые мешки. Говорила, что хранит на черный день. А потом, когда она умерла и деньги раскопали, оказалось, что там было не менее трехсот золотых квотеров, хватило бы, чтобы купить всю долину. Не знаю, хуже это или лучше, чем расточительство.
      Ньесса щелкнула языком.
      - Крестьянин с деньгами - то же самое, что обезьяна с луком, пользы никакой. Кстати о семье, ты так и не спросил, как дела у Горгаса.
      - Да, не спросил.
      - Он уехал на пару дней за лесом, должен вернуться сегодня или завтра. Я хочу, чтобы ты был здесь, когда он приедет. Я больше не желаю наблюдать за вашими перепалками. Ты не обязан его любить, но постарайся хотя бы не провоцировать неприятности.
      Бардас улыбнулся:
      - Я? Как ты сама сказала, я потерял интерес. Знаешь, последи за тем, чтобы он не вставал на моем пути, и я не буду с ним связываться, идет?
      - Нет. - Ньесса смотрела на Бардаса так, как будто он отказывался есть свой обед. - Я не могу позволить ему расстраиваться и переживать, ему надо руководить войной. Но мы подумаем об этом позже. И еще одно. Моя дочь сейчас живет у Горгаса. Мы прикладываем все усилия, чтобы она не узнала, что ты здесь, однако рано или поздно это случится, и возникнут проблемы. Горгас говорит, что научился контролировать ее, сейчас она ведет себя намного лучше. Но я ее мать и понимаю, что давно прошло то время, когда на нее можно было повлиять. Я не хочу заключать ее в тюрьму, однако, кажется, выбора у меня нет. Исъют ужасно эгоистична.
      Бардас потер подбородок.
      - Собираешься запереть ее? Интересно. И на сколько? Навсегда?
      Ньесса нетерпеливо посмотрела на него.
      - Пока не знаю, - сказала она. - Я просто смотрю в лицо фактам. Ее нельзя отпускать. Но и в тюрьму сажать не нужно, нет, ей требуется тихое, уютно местечко, где о ней будут заботиться, по крайней мере некоторое время. В любом случае, если вы не встретитесь, беспокоиться не о чем.
      Бардас кивнул:
      - Все под контролем. Хорошо. А теперь мне можно идти?
      - Думаю, да, - ответила Ньесса. - Я хочу, чтобы сейчас ты находился в главном здании, клерк покажет дорогу. Не знаю, чем ты собираешься заниматься, дело твое. Ты достаточно взрослый, чтобы уметь самостоятельно найти себе развлечение. Но я не желаю, чтобы ты покидал здание, не предупредив меня, или болтался вокруг без охраны. Ясно? Я не прошу слишком многого, - добавила она. - Ты понимаешь не хуже меня, что это для твоего же блага.
      Бардас вздохнул.
      - Если несложно, мне хотелось бы иметь какую-нибудь мастерскую, инструменты, материал и все такое. Просто чтобы у меня появилась иллюзия, что я занимаюсь чем-то полезным.
      - Без проблем, - ответила Ньесса. - Уверена, Горгас скажет, что вклад в войну будет принят с благодарностью. По-моему, он высоко ценит твою работу. Хотя я лично считаю, что это пристрастное мнение.
      - Знаю, - согласился Бардас. - Он всегда был слишком мягкосердечным.
      Островитяне строили самые великолепные палаты для совещаний во всем мире и называли ассамблеи, которые устраивали там, городскими встречами.
      Дом встреч возвели семьдесят лет назад, и островитяне им очень гордились, в частности, потому, что построен он был на благотворительные деньги.
      Островитяне отличались от остальных своей способностью превращать обязанность в удовольствие, благодаря чему добивались во всех начинаниях огромного успеха. Большей частью это было продолжением навязчивого желания соревноваться друг с другом; однажды кто-то из них выделил двадцать золотых квотеров в фонд строительства Дома встреч, и, естественно, следующий вкладчик отдал двадцать пять квотеров, а следующий - тридцать. Для каждого торговца стало делом чести привезти из путешествия что-нибудь для проекта: бочонок цветной мозаики, рулон алого бархата, серебряный канделябр, десять тысяч коллеонских металлических гвоздей.
      Когда наконец было объявлено о завершении постройки дома, со стороны купцов поднялась волна недовольства и негодования, ведь многие не успели внести свои пожертвования, и ходили слухи, что под стенами здания хранятся листы золота, заплесневелые тюки с парчой и бочки с гипсом. Как только постройка была закончена, все потеряли к ней интерес, поток пожертвований постепенно начал уменьшаться и вскоре совсем иссяк, и теперь никто уже не обращал внимания на великолепную мозаику или причудливую крышу. Дом встреч стал частью повседневной жизни, как будто стоял здесь всегда, и люди смотрели на него только как на место, где проводились встречи, ничего более.
      Венарт Аузейл прибыл на встречу на час раньше, лишь для того, чтобы успеть занять место. Новости о том, что Шастел хочет взять в аренду семьдесят кораблей и напасть на Скону, облетели Остров подобно слухам о бесплатном пиве. Сначала жители отнеслись к ним с недоверием, потом все владельцы судоходных средств размером больше, чем чаша для супа, пришли в Дом встреч, чтобы попробовать отхватить кусок шастелских сокровищ. Наконец Венарту удалось найти место на скамейке в седьмом ряду между полным купцом, с которым он однажды разговаривал на ярмарке, и группой пожилых мужчин с кислыми лицами из синдиката торговцев сельдью.
      Спустя некоторое время (время, проведенное в непосредственной близости с торговцами сельдью, тянется очень медленно) спонсоры встречи поднялись, представились и объявили цель собрания: да, Шастел действительно хочет взять в аренду корабли, в основном грузовые суда, которые можно использовать в военных целях, хотя также они заинтересованы и в катерах, которые могут служить эскортом. Аккредитованные представители Фонда на Острове наделены властью принимать тендеры на контракты от частных лиц, синдикатов и компаний, в письменном виде, в главном офисе Фонда на Малом рынке, результаты будут вывешены на площади через три дня. Есть вопросы?
      Венарт набрал в легкие воздух и сел прямо.
      - Мне хотелось бы кое-что сказать, - прокричал он, недооценив легендарную акустику дома.
      Все уставились на него.
      - Мне хотелось бы кое-что сказать, - повторил он тише. - Кто не знает меня, я Венарт Аузейл, может, вы знали моего отца, Ноя Аузейла. Дело в том, что у меня есть сестра, и семья Лорданов держит ее против воли на Сконе. Почему, я не знаю. Стерва, которая управляет Банком, послала за нами, когда мы собирались уезжать, потом арестовала мою сестру и дала мне два дня на то, чтобы покинуть Скону.