Увольнение было почетным. В семидесятом году Рассел женился на женщине по имени Тайлер Смитсон. Родилось двое детей: Хизер - в семьдесят первом и Джейсон - в семьдесят втором. Где они сейчас, не известно. Сведений о разводе нет. Частенько Рассел представляет в официальных кругах интересы своего отца: "Транспен" имеет в Вашингтоне, округ Колумбия, свой офис, и Рассел много времени проводит именно в этом городе. Он никогда в открытую не объявлял себя лоббистом, но несколько лет подряд одной из его главных задач было заставить правительство поступать в интересах семейного бизнеса. Теперь, став исполнительным вице-президентом - кстати сказать, это совершенно новый пост, до него такого не существовало, - он реже появляется в Вашингтоне, хотя с некоторой регулярностью все же наезжает в столицу. Держит наготове номер в "Л'Анфан Плаза". Несколько раз Рассела арестовывали по незначительным поводам. Например, за появление в публичных местах в нетрезвом состоянии, за вождение автомобиля в пьяном виде, за хранение легких наркотиков. Пару раз он участвовал в драках, возникших в сомнительного рода питейных заведениях. Но ни один из арестов не привел к заключению: дело заканчивалось приездом в полицейский участок адвоката и затыканием рта репортерам и журналистам. Откопать упоминания об этих инцидентах в прессе может только необычайно одаренный исследователь.
      - И скромный до застенчивости, - заметил я.
      - Я тоже так считаю. В общем, это все, что удалось отыскать. Единственное, что мне хотелось бы добавить: ни отец, ни сын публично не высказывали своих взглядов на проблемы женского движения.
      - Удивительно, - сказал я. - По всему видно, что они могли бы стать примерными феминистами.
      - Я могу продолжить, точнее, я в любом случае буду продолжать раскопки. Потому что я замечательный археолог. Достану дополнительную информацию, но на это потребуется время.
      Может быть, есть что-то особое, какая-нибудь глухая тропка, по которой мне следовало бы пойти?
      - Мне необходимы фамилии всех, кто связан с Костиганом, Костиганом-младшим и "Транспеном".
      - Внушительный список, - заметила Рейчел Уоллес.
      - Я разыскиваю Сьюзен, - сказал я.
      - Понятно, - промолвила Рейчел. - Тогда постараюсь собрать как можно больше. Главное - определить, кому уделить первейшее внимание, а кого отложить на потом. И если я не смогу с тобой связаться, то буду сама принимать решения.
      - Ты знаешь, чем я занимаюсь, - сказал я. - Делай то, что посчитаешь нужным.
      - А когда ты закончишь это дело, когда отыщешь ее, что тогда? поинтересовалась Рейчел Уоллес.
      - Об этом будем думать, когда найдем. Главное сейчас - найти ее.
      - Значит, вот как ты на это смотришь, - произнесла Рейчел Уоллес. Для тебя это задание, которое нужно выполнить.
      -Да.
      - И ты думаешь только о том, как это лучше сделать.
      -Да
      - И ты постараешься обойтись без эмоций.
      -Да
      - Но ты должен, обязан чувствовать, - сказала Рейчел Уоллес.
      - Идеальных людей не бывает, - вздохнул я.
      - Помни об этом, - сказала она. - И позвони, когда сможешь.
      9
      К ПЯТНИЦЕ ИЗ ЕДЫ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ. МЫ ПИЛИ растворимый кофе, слонялись по квартире и глазели в окна.
      - Это нечестно, - наконец заявила Мэг. - Вы не имеете права морить нас голодом.
      - Вечером наедитесь, - сказал я. - Осталось терпеть каких-то семь часов.
      - Я хочу есть, - проныла Мэг. - Давайте я схожу за едой. Я никому ничего не скажу. Принесу хотя бы сэндвичей и еще чего-нибудь.
      - Нет, - отрезал я. - Подожди до вечера.
      - Я так давно нормально не ел... - вставил Хоук.
      - Я тоже, - сказал я. - Да еще плохо спал.
      Мы стояли у окна и смотрели на Мишн-стрит.
      Я наблюдал за женщинами. Изящных дам здесь, в этом районе, почти не попадалось. В основном полненькие, с излишками веса. Брюки в обтяжку, в руках пакеты с продуктами, но пакетов от "ГАМПа" я не заметил. Молоденькие негритянки почти всегда - несмотря на одежду - элегантные. Девушки-чикано с густыми длинными волосами. Женщины под руку с мужчинами.
      И одинокие усталые дамочки.
      - Трудно заниматься ничегонеделанием, - пожаловался Хоук.
      - Ожидание - это тоже дело, - сказал я.
      Хоук пожал плечами:
      - Трудно ждать. Трудно не думать, пока ждешь.
      - Я думаю о том, как ее найти, - сказал я. - Вот и все.
      - М-м, - протянул Хоук.
      Наши женщины смотрели телевизор. На экране улюлюкали и свистели зрители какой-то викторины.
      - Сартр утверждал, что ад - это люди, - заметил я.
      - Он не видел, что такое телевикторина, - уточнил Хоук.
      Из окон была хорошо видна пиццерия. Люди покупали пиццу кусками и ели на ходу. Я им завидовал.
      - Если Лео - такая дрянь, как утверждают крошки, - сказал Хоук, тогда, может, лучше его прикончить?
      - Иначе он их достанет?
      - Да. - кивнул Хоук. - Ты сможешь?
      - Придется смочь, - вздохнул я.
      Мы еще немного посмотрели в окно.
      - У тебя мозги загажены, - сказал Хоук. - Слишком много правил. Хладнокровно убить Лео- это против них. И против них же - позволить ему убить ни в чем не повинных шлюх. - Он улыбнулся.
      - Мы использовали этих шлюх, - напомнил я.
      - Значит, должны прикончить Лео, - сделал вывод Хоук.
      - Если мы его убьем и пришьем телохранителя, женщинам придется объяснять полиции, что это за жмурики.
      - Это в том случае, если дамочки намерены жить здесь и дальше, сказал Хоук.
      Я повернулся и спросил:
      - Вы снимаете эту квартиру или она принадлежит вам?
      - Снимаем ее у Лео, - сказала Мэг.
      Хоук рассмеялся:
      - Наш пострел везде поспел.
      - Вы подписывали бумагу о найме? - спросил я.
      Фэй без намека на веселость расхохоталась мне в лицо. Мэг отрицательно покачала головой.
      - Ну и жучила, - сказал я Хоуку. - Квартира принадлежит Лео, он сдает ее шлюхам, они платят ему за аренду, используют для работы и отдают часть доходов. Лео получает двойную прибыль.
      - Сие означает, что, если эти две пташки упорхнут, никто не будет знать, что они вообще здесь были, - сказал Хоук.
      - Да. А если они вдруг перестанут приносить доход, Лео спокойно сунет сюда двух других, а этих выкинет.
      Фэй смотрела на нас.
      - Зачем вам все это нужно? - спросила она Со вчерашнего дня это были ее первые слова.
      - Лучше знать, чем не знать, - сообщил я.
      - Вы решили убить нас, - произнесла Фэй.
      - Господи, - сказала Мэг и повернулась к Фэй, оторвавшись от созерцания викторины.
      - Вы хотите выяснить, хватятся ли нас и кто знает о том, что мы здесь работаем?
      - Как, вы думаете, отреагирует Лео, когда его ограбят в его же собственной квартире? - задумчиво спросил я.
      - Мы никому ничего не скажем, - сказала Мэг. Она наклонилась вперед, зажав руки между колен. - Ей-богу, не скажем.
      Фэй потянулась и дотронулась до стиснутых кулаков Мэг.
      - Что именно вы имеете в виду? - спросила она.
      Рука ее успокаивающе лежала на стиснутых кулачках Мэг.
      - А если Лео обвинит в происшедшем вас? - спросил я.
      - Боже мой! - прошептала Мэг. И принялась раскачиваться.
      Фэй похлопала ее по руке.
      - Об этом я не подумала, - сказала она.
      И замолчала.
      Мэг высвободила руку из-под успокаивающей ладони Фэй и прижала ее ко рту.
      - Господи, - шептала она сдавленно. - Господи, Господи, Господи.
      - Он может подумать, что мы в этом замешаны, - сказала Фэй. Наверняка поймет, что именно мы рассказали вам о том, как он собирает деньги. К тому же быть ограбленным перед своими девицами... Даже если он ничего не поймет, все равно нас уделает.
      - Если придется отсюда убираться, вам есть куда пойти? поинтересовался я.
      Примерно полминуты Фэй смотрела на меня, потом ответила:
      - Мы не Красные Шапочки.
      - Отлично, - сказал я. - Тогда собирайтесь и будьте готовы к уходу.
      Мэг прекратила бормотать свое "Господи".
      Ее кулачки были крепко прижаты ко рту, она перестала качаться и поверх кулачков посмотрела на нас с Хоуком.
      - Пошли, надо собраться, - с улыбкой обратилась к ней Фэй.
      Женщины направились в спальню. Хоук смотрел в окно, на Мишн-стрит, и тихонько напевал: - Прощай, Лео, прощай, как тяжело расставаться с тобой.
      - Что мне в вас, черных, нравится, - сказал я, - это то, что душа у вас широкая.
      Хоук отвернулся от окна и ухмыльнулся: - Рожден петь, милый, рожден плясать.
      10
      ЛЕО ПОСТУЧАЛ в ДВЕРИ РОВНО в пять. ПОКА Фэй впускала его, мы с Хоуком стояли за дверью.
      - Привет, Лео, - сказала Фэй. - Элли, заходи.
      Бархатистый голосок промурлыкал так тихо, что я едва разобрал:
      - Хорошо прошла неделька, девочки?
      Дверь закрылась, и перед нами возникли двое. Мы с Хоуком направили на них стволы. Лео был крупный мужчина с аккуратно уложенными седеющими волосами. Он носил очки в роговой оправе и полный костюм от братьев Брукс. Рубашка-в полоску, вязаный галстук, твидовый пиджак, серые фланелевые брюки, шотландские ручной выделки мокасины. За его спиной возвышался Элли, выглядевший так, словно воспитывался на фильмах Виктора Мэтьюра: волнистые волосы, набрякшие веки, темная рубашка и белый галстук.
      Воротник кожаной куртки поднят, а в уголке рта дымится сигарета. За моей спиной фыркнул Хоук.
      Лео посмотрел на нас, затем оглянулся на Фэй.
      Мзг стояла, прислонившись к стене.
      - Курва, подставила меня, - промямлил Лео.
      Он крепко сжимал ручку чемоданчика. Не аккуратного атташе-кейса, а достаточно большого потертого саквояжа.
      - Идите за вещами, - велел я женщинам.
      Мэг начала было что-то говорить, но Фэй остановила ее, и они быстро двинулись по коридору в спальню.
      Лео взглянул на меня, на его верхней губе выступил пот, глаза влажно блестели.
      - Я поджарю им задницы, - заявил он.
      - Толковать с ним совершенно бесполезно, - сказал Хоук.
      - Ты прав.
      Поплотнее сомкнув зубы, я выстрелил в Лео.
      Он отступил на несколько футов и грохнулся на пол.
      Элли как раз сунул руку под куртку, когда его застрелил Хоук. Элли упал на Лео, ногами к кухне. Запах пороха стоял в комнате, а эхо, казалось, еще звучало в тишине. Я взял саквояж, поставил его на стойку и открыл. Он был набит деньгами. Хоук вытащил бумажники у Лео и Элли и принялся просматривать содержимое.
      - У Лео шесть кредитных карточек на шесть разных имен, - сообщил Хоук. - Мне кажется это бесчестным.
      Фэй и Мэг осторожно высунулись из коридора.
      - Мне кажется, вам лучше на это не смотреть, - сказал я им.
      Мэг сразу же отвернулась, а Фэй внимательно оглядела тела. На ее лице ничего не отразилось.
      Она перевела взгляд на меня.
      - Что будет с нами? - спросила она.
      Я вытащил из саквояжа четыреста долларов и протянул ей.
      - За два дня работы, - сказал я.
      - И мы можем уйти?
      -Да.
      - Вы застрелили его из-за нас, - заявила она. - Он ведь решил, что мы его подставили.
      Денег в чемодане оказалось слишком много, и я не смог их сразу пересчитать.
      - Кидай, что нашел, сюда, - бросил я Хоуку, - и давай выкатываться.
      Он положил кредитные карточки, права, пистолет Элли и деньги из обоих бумажников в саквояж.
      - Тут еще ключи от машины, - сказал Хоук. - Надеюсь, Лео разъезжает не в балаганном фургончике?
      - В такой одежде - вряд ли, - предположил я. - Скорее, на "БМВ".
      Фэй все еще стояла в коридоре и смотрела на меня. Мэг спускалась по лестнице с двумя чемоданами.
      - Вам не нужно было их убивать, - сказала она. - Зачем же вы так?
      - Мне это показалось заманчивым, - заметил я. - Двух незнакомых мужчин за двух незнакомых шлюх.
      - Вас мы знали несколько лучше, чем Лео, - объяснил Хоук.
      - До свиданья, - попрощался я. - Простите за беспокойство.
      - Пока, - отозвалась Мэг.
      Фэй смотрела нам вслед, пока мы спускались по лестнице и выходили на улицу.
      У обочины был припаркован серый "вольво".
      - Почти в точку, - восхитился Хоук. - Вот ведь котяра. Не рассчитывал на подобный прием.
      Он сел за руль, я устроился рядом, закинув саквояж на заднее сиденье, и мы двинулись по Мишн-стрит.
      - Сначала поедим, - сказал Хоук, - но что дальше?
      - Милл-Ривер, - откликнулся я. - Хочу взглянуть, как поживает Джерри Костиган.
      - Любишь бизонье жаркое? - спросил Хоук.
      - Конечно. И оленье, и говяжье...
      - Нет, именно бизонье. На ВаН-Несс есть одно местечко, где подают бизонов. Мы проскочим внутрь - незаметно, - немного поедим, выскользнем обратно и отправимся в Милл-Ривер.
      - А если покажутся копы, - сказал я, - поставим фургоны в круг и будем отбиваться.
      Саквояж мы заперли в багажнике "вольво" и зашли в "Забегаловку Томми", где отведали бизоньего жаркого. Бизоны по вкусу сильно напоминали говядину. Но я ничего не имею против бизонов. Мы съели по огромной порции, вместе с пончиками и гарниром из мелконашинкованной капусты, запив все тремя бутылками пива "Энкор стим". Копов я не заметил. Сирены не выли. В ресторан не зашел ни один вооруженный офицер, и никто не клал нам руки на плечи. Мы спокойно поели, вышли из ресторана и отправились на юг, к Милл-Ривер.
      Через десять минут после того, как мы выехали за черту города, я попросил Хоука остановиться и съехать на обочину. Меня стошнило.
      Когда я снова сел в "вольво", Хоук сказал:
      - Ты застрелил Лео, чтобы шлюхи остались целы.
      Я промолчал.
      - Это было необходимо, - сказал Хоук.
      - Я знаю, - согласился я.
      - Немного погодя полегчает. Правда, будешь чувствовать себя не в пример лучше, - сказал Хоук.
      - Не в пример лучше Лео, - сострил я.
      11
      ПОКА ХОУК ВЕЛ МАШИНУ, я ПРОСМОТРЕЛ СОДЕРЖИМОЕ саквояжа. Пистолет Элли оказался "кольтом" 45-го калибра с полной обоймой. Таким образом, у нас было четыре пистолета без запасных боеприпасов. К каждому пистолету полагались свои патроны, и если дело затянется, придется переорганизовывать арсенал. Двадцать пятый я оставил при себе, а полицейский тридцать восьмой с одним использованным патроном и сорок пятый "кольт" сунул в саквояж, затем сосчитал деньги.
      Когда закончил, мы снова ехали по Сто первому шоссе к югу от аэропорта.
      - Одиннадцать тысяч пятьсот семьдесят восемь долларов, - сообщил я.
      - Восемь долларов? - уточнил Хоук. - Кто же это платит шлюхе восемь долларов? "Получишь, малыш, все чудеса мира всего за тридцать восемь зеленых!"
      - Может быть, это Эллины карманные деньги, - предположил я.
      - Да, такой парень вполне мог таскать с собой восемь долларов, сказал Хоук.
      Я снова сунул деньги в саквояж и затем просмотрел водительские права и кредитные карточки. Три "АмериканЭкспресс", "Виза", две "Мастеркард" - и все на разные фамилии. На каждую фамилию имелись свои водительские права, на каждом из которых была наклеена фотография Лео.
      - Если тебе нацепить очки в роговой оправе, - сказал Хоук, - и сбрить пятидневную щетину, ты вполне мог бы воспользоваться этими карточками. Ты вообще смахиваешь на Лео.
      - Лучше я отращу бороду, - отозвался я. - Все будут думать, что с тех пор, как я фотографировался, у меня изменились вкусы, и это скроет мою мощную волевую челюсть, потому что у Лео она слабовольная и ненадежная.
      Кредитные карточки тоже отправились в саквояж.
      - Помнишь, где Милл-Риверский бульвар?
      -Угу.
      - Джерри Костиган живет рядом с ним, в каком-то местечке на Костигановском проезде под названием "Крепость",
      - "Крепость"? - переспросил Хоук.
      - "Крепость".
      - Чем больше у вас, белых придурков, денег, - сказал Хоук, - тем глупее вы становитесь.
      - Минутку, минутку, - возразил я. - Не ты ли вырос в местечке под названием "Гетто"?
      - Черт, - ругнулся Хоук. - Поймал.
      - Вот так-то, нахал нетерпимый.
      Хоук несколько секунд вел машину молча, а потом начал хохотать.
      - Может быть, я перееду в Беверли-Фармз, - сказал он, - прикуплю дом побольше и назову его "ГЕТ-ТО". - "Гетто" он произнес, разделив его на две части [Игра слов, основанная на одинаковом звучании сущствительного GHETTO (гетто) и глаг. GET ТО, значение которого можно передать существительным "убежище", или словосочетанием "укромный уголок". ]
      - Белые расисты и ку-клукс-клан позеленеют от злости, - сказал я.
      - Пусть только в штаны не наделают, - хмыкнул Хоук.
      Когда мы съехали со Сто первого шоссе, начало садиться солнце, его жестокие лучи ударили прямо в зеркальце заднего обзора, и Хоуку пришлось вытянуть шею, чтобы не ослепнуть. Сначала мы поехали по бульвару Милл-Ривер не в ту сторону, но, поняв ошибку, сделали разворот и двинулись в обратную сторону, пока не наткнулись на Костигановский проезд. Хоук остановил машину на обочине, и, слушая тихое урчание мотора, мы сидели и наблюдали за дорогой.
      Перед нами на доске красного дерева было вырезано и покрыто золоченой краской: "ЧАСТНАЯ ДОРОГА". Она, извиваясь мимо нас, вползала в каньон. Никаких почтовых ящиков, Ничего такого, что бы говорило, что здесь кто-то проживает. Гора, в которую врезался каньон, была лесистой и мирной. Тишину не нарушало даже пение птиц.
      - Давай пройдемся, - предложил я.
      - Это может быть далеко, - сказал Хоук.
      - Времени предостаточно, - заявил я.
      Он вылез из машины, открыл багажник и взял домкрат. Я сунул в карман джинсов двадцать пятый. Мы отправились по дороге. В заднем кармане штанов Хоука лежал огромный сорок четвертый, рукоятка высовывалась наружу. Тяжелое оружие оттягивало брюки вниз: ремни у нас забрали еще в милл-риверском полицейском участке.
      - На следующей стоянке, - сказал я тихо, - обязательно купим ремни.
      - Хреново будут выглядеть девичьи спасители, если штаны у них вдруг упадут, - согласился Хоук.
      - Уж не сэр ли Гавейн это сказал? - спросил я.
      Хоук поднял руку, и мы застыли на месте.
      Рядом не было никого, но за поворотом слышалось радио: толстяк Фэтс Домино пел свою "Блюбери-Хилл".
      - Старый добрый рок-н-ролл, - пробормотал Хоук.
      Мы вошли в лес и стали пробираться между деревьями, ориентируясь на звуки музыки.
      Она доносилась из сторожки, стоящей слева от кованых железных ворот, от которых в обе стороны простиралась десятифутовая, сложенная из каменных глыб стена с колючей проволокой поверху. За воротами дорога, извиваясь, вписывалась в шикарный зеленый английский газон, а затем снова исчезала вдали. Хоук присел рядом со мной на корточки. Мы послушали, как диск-жокей треплется с кем-то из Менло-парка. Через открытую дверь я видел голову человека, откинувшегося назад и сложившего руки так, будто он сидит на стуле, задрав ноги вверх.
      - Назовите сумму денег правильно, и она ваша! - проорал диск-жокей звенящим от возбуждения голосом.
      - Вижу только одного, - сообщил я Хоуку.
      Хоук сказал:
      - Надо знать наверняка.
      - Ох-х-хх, какая жалость, - протянул дискжокей дрожащим от отчаяния голосом. - Ничего не поделаешь, оставайтесь с нами, слушайте нас. Ведь всегда остается надежда, что мы снова вам позвоним. - Если даже он один, то он внутри, а мы снаружи. Стоит попытаться его взять, прежде чем он нажмет сигнал тревоги.
      По радио запел Ленни Уэлш. Он исполнял "Когда я в тебя влюбился".
      Мы с Хоуком не двигались и продолжали наблюдать. Никто не вошел в сторожку. Никто не вышел. Голова в дверном проеме куда-то исчезла. Какие-то насекомые тихо гудели в кустах вокруг. По радио началась реклама ресторана со знаменитым салатным баром. Элвис Пресли запел "Люби меня нежно".
      - Никак не пойму, почему он нравится буквально всем, - сказал Хоук.
      - Потому что он белый, - фыркнул я.
      В дверях сторожки появился охранник. Он носил соломенную ковбойскую шляпу, белую рубашку, хлопчатобумажные штаны и ковбойские сапоги. На правом бедре висела кобура, из которой высовывалась рукоятка пистолета. Он взглянул на часы, затем на дорогу и снова вошел в сторожку.
      - Нужно выманить его наружу, - сказал Хоук. - Но нам не нужна бессмысленная стрельба, потому что мы хотим всего лишь устранить его.
      - Смоляное чучело, - ухмыльнулся я.
      - Это ты про меня? - поинтересовался Хоук.
      - Ты когда-нибудь "Сказки дядюшки Римуса" читал? - спросил я.
      - Ты о чем? - удивился Хоук.
      - Братец Кролик и Смоляное чучело, - сказал я. - "Смоляное чучело сидело и не произносило ни слова".
      Хоук замолчал и посмотрел на сторожку.
      - Я просто выйду на дорогу и стану ждать, пока он не покажется из своей сторожки и не пойдет посмотреть, какого черта я там делаю.
      Я вытащил из кармана свой двадцать пятый и сжал его в руке.
      Потом двинулся по лесу к дороге, чтобы выйти за пределы видимости сторожа. Затем медленно направился по дороге прямиком к сторожке, а когда очутился в десяти футах от ворот, то сел на землю, сложил руки так, чтобы пистолет не был виден, и уставился на стену.
      Из сторожки вышел охранник и вперил грозный взгляд в меня. Нас разделяли лишь закрытые ворота.
      - Что за черт, - сказал он. - Что ты там делаешь?
      Это был коренастый мужчина с обвислыми усами и толстой шеей. Когда я не ответил, он внимательно осмотрел меня. Я не шевелился, продолжая упорно смотреть на ворота.
      - Ты меня слышишь? - спросил охранник. - Что ты там делаешь?
      "Смоляное чучело сидит и не произносит ни слова".
      - Слушай, мужик, это частная собственность. Ты находишься на частной дороге. Понимаешь? Ты незаконно проник на частную территорию. Будешь там сидеть - как пить дать попадешь в кутузку.
      Молчание.
      Охранник снял шляпу и провел рукой по лысой, как колено, голове. Нахлобучил шляпу обратно и сдвинул ее на лоб. Затем сложил губы куриной гузкой, положил одну руку на ремень с кобурой, вторую на ворота и снова взглянул на меня.
      - Эспаньол? - спросил он.
      За спиной радиоприемник выдал рекламу адвокатской конторы, специализирующейся на несчастных случаях на дорогах.
      - Убирайся, - сказал охранник по-испански.
      Я сидел, скрестив ноги, как индейцы в кино, и от этого у меня начинались судороги. Но я не шевелился. Из сторожки послышалась песенка Биг Боппера: "Шантильские кружева, твоих глаз синева..."
      Охранник глубоко вздохнул.
      - Черт, - выругался он и открыл ворота.
      Подходя ко мне, охранник достал из правого кармана брюк обтянутую кожей битку. - Ладно, приятель, последний раз говорю. Или ты встаешь и убираешься отсюда на своих двоих, или я проломлю тебе башку. Выбирай.
      Когда он наклонился, я расцепил пальцы рук и наставил на него свой двадцать пятый.
      - Ка-ак поживаешь, Братец Медведь? - поинтересовался я.
      Глаза охранника расширились. Он так и застыл в полунаклоне с обалдевшим лицом.
      - Положи битку обратно в карман, - продолжал я, - выпрямись, тогда я встану, и мы с тобой отойдем к обочине дороги -. так, словно я делаю все, что ты приказываешь. - Я взвел курок. - Если допустишь хоть одно неверное движение, я прострелю тебе башку.
      Охранник выполнил все, что я ему приказал.
      Пистолет я держал сбоку, а охранник находился между мной и воротами на тот случай, если ктонибудь выйдет и увидит нас. У обочины я сказал: - Иди вперед, да, да, в лес.
      В пяти футах, в глубине чащи, стоял Хоук, прислонившись к дереву. Когда мы подошли, он стук нул охранника по голове рукояткой домкрата. Тот хрюкнул и грохнулся на землю. Он лежал тихо, и только правая нога слегка подергивалась.
      - Братец Домкратец, - сказал Хоук.
      12
      Мы С ХОУКОМ ПРОШЛИ В РАСПАХНУТЫЕ ВОРОТА,' И Я закрыл их за собой. По радио играла незнакомая мне группа песню, которую я никогда не слыхал. В сторожке стояли стол, стул, телефон и располагалось электронное устройство, открывающее и закрывающее ворота. Я выдвинул верхний ящик стола.
      - Хорошо было бы найти патроны, - сказал я. - Слишком много стволов, слишком мало пуль.
      -Но в ящике не нашлось ни одного патрона.
      Я положил туда пистолет охранника и задвинул ящик.
      Домкрат Хоук бросил в лесу. Из левого бокового кармана его брюк высовывалась дубинка, которую он снял с бесчувственного тела охранника. Рукоятка сорок четвертого выглядывала из правого заднего.
      Солнце село, и, пока мы шли по вьющейся среди ухоженных газонов дорожке, стало совсем темно. На повороте возвышалась стенка вечнозеленых растений, а за ними, примерно в ста ярдах, - дом. Он был ярко освещен скрытыми прожекторами.
      Если бы мастеров, построивших Диснейлэнд, попросили создать жилище для миллиардера-затворника, они бы сделали дом Джерри Костигана. Мы с Хоуком стояли среди аккуратно подстриженных вечнозеленых деревьев и смотрели.
      Тут и там на огромной величественной лужайке высились кусты различных форм и очертаний.
      Сам дом больше напоминал английскую загородную усадьбу. Родовое гнездо потомков норманнов.
      Огромнейшая терраса окружала высокий квадратный каменный особняк с нависающей мансардной крышей. По углам возвышались небольшие круглые башенки с узкими прорезями окон - из таких хорошо поливать викингов кипящим маслом. Дорожка ускользала куда-то за дом.
      - Через десять-пятнадцать минут совсем стемнеет, - сказал Хоук.
      Я кивнул. Мы спокойно стояли среди деревьев. Во всем доме были зажжены огни, и окна светились слегка желтоватым, теплым светом, отличным от холодного сияния прожекторов. Два человека спокойно обходили террасу, останавливаясь, перекидываясь замечаниями, и снова двигались дальше, постепенно огибая дом. Даже со ста ярдов легкий бриз доносил до меня запах сигаретного дыма. С нашего наблюдательного пункта были видны вмонтированные под скаты крыши телекамеры. Они медленно поводили окулярами влево-вправо.
      - Камеры, - отметил Хоук.
      - Вижу.
      -- С такой системой охраны, - сказал Хоук, - они быстро обнаружат, что с охранником у ворот что-то случилось.
      - Знаю, - буркнул я. - Удивляет, почему обе охранные системы не связаны между собой.
      - Если бы они были связаны, сейчас бы по нам стреляли, - заметил Хоук.
      - Глупо, - сказал я. - Глупо городить такую систему и позволить пробить в ней брешь одним лишь устранением охранника у ворот.
      - Зато приятно сознавать, что они такие дураки, - хмыкнул Хоук.
      Черный "форд-бронко" с белыми цифрами "4x4", написанными на боку, и мотающейся позади антенной выскочил из-за здания и поехал к воротам. В нем сидели двое мужчин.
      - Умнеют на глазах, - сказал я.
      Я взглянул на дом - ничто не изменилось - и на красные задние огни удаляющегося "бронко".
      - Пора, - сказал Хоук.
      - Захватим машину, - предложил я.
      Мы выскочили из-за деревьев и по извивающейся дорожке кинулись следом за "бронко".
      Хоук на бегу вытащил из кармана сорок четвертый и перекинул его в левую руку. Налги ноги, обутые в кроссовки, практически не издавали ни единого звука. Впереди показался "бронко": он был припаркован у сторожки, мотор тихонько урчал, двери были широко распахнуты, в салоне горел свет. В свете фар мужчина осматривал ворота. Приемник в сторожке молчал.
      - Этот твой, - бросил я Хоуку. - Сторожка за мной.
      Человек в сторожке стоял спиной к двери и просматривал лежащий на столе журнал наблюдения. Ладонями он упирался в крышку стола, перенеся на руки тяжесть тела. Он услышал, как я появился за его спиной - как раз вовремя, чтобы напрячься, но слишком поздно для того, чтобы выпрямиться. Я ткнул дуло двадцать пятого ему за ухо, в самый стык челюстей.
      - Ни звука, - сказал я.
      Он остался в прежнем положении. Мужчина оказался высоким и мясистым. Носил белую с короткими рукавами рубашку, а на боку, под свисающей над ремнем жировой складкой, находился пистолет в застегнутой кобуре. Еще один "магнум-357". Видать, любимое оружие Костигана.
      Я отстегнул с пояса пистолет и сунул себе в задний карман. В сторожку вошел Хоук.
      - У мужика был шикарный ремень, - сказал он, улыбаясь.
      Теперь шикарный ремень носил Хоук. Он крепко охватывал его бедра, но был ему явно велик. Из-под пряжки, как язык муравьеда, высовывался конец ремня. Сорок четвертый был заткнут за пояс спереди. Дубинка все еще торчала из бокового кармана, но теперь уже из правого.
      - Положи руки обратно на стол, - приказал я охраннику, - чуть отступи и расставь пошире ноги.
      Я как можно тщательнее обыскал его, но нашел лишь перочинный нож. Отличный нож с лезвием в два с половиной дюйма. Я передал его Хоуку, и он обрезал свободный конец ремня, после чего сунул нож мне, и я положил его в карман.
      - Главное - аккуратность, - изрек я.
      Хоук протянул руку, взял охранника за воротник, поставил прямо и, повернув, встал с ним нос к носу.
      - Давай побеседуем об охране, - сказал он. - Только не о том, какая она замечательная.
      - Я не говорю о всякой ерунде, - заявил охранник.
      Он был коротко подстрижен, без бакенбардов, и над ушами у него блестела хорошо выбритая кожа.
      Я ударил его в челюсть. Он бы наверняка упал, если бы его не подхватил Хоук.
      - Расскажи нам об охране, - повторил я.
      Он начал было трясти головой, и я снова ударил его. Он едва не потерял сознание, и я увидел, как напряглись мышцы у Хоука на шее, когда он попытался не уронить мужика на пол.
      - В последний раз спрашиваю, - сказал я. - Если ты и сейчас не заговоришь, я тебя прикончу и сам все выясню.
      - Двадцать пять человек, -- промямлил охранник. - Три смены по шесть человек на базе и семеро для охраны мистера Костигана во время его путешествий.
      - Как организовано техническое наблюдение?
      Хоук все еще держал охранника за ворот рубашки, но тот уже стоял самостоятельно. Хоук больше не поддергивал его вверх.
      - По всему периметру усадьбы - телекамеры. Мониторы - здесь. Камеры на каждом углу дома, а мониторы находятся на пульте у дежурного.
      - Зачем вы сюда приехали?
      - Охранник у ворот должен связываться с нами каждые пятнадцать минут.
      - Вы должны доложиться?