Были и другие гости, но они казались потерянными, одинокими. Резали глаза, были удивительно не на месте. Слишком грубые, слишком яркие, слишком... вульгарные для того, что послужило поводом для этого собрания. И было очень важным и очень личным делом моего народа. Прекрасно. Именно этого впечатления я и добивалась.

Он сопроводил продекламированное вслух совершенно уморительным сен-образом, подробно описывающим, как все эти исполненные собственного достоинства гости ловят удирающих из тарелок кузнечиков. Против воли я хихикнула и лишь затем, не без труда придав лицу возмущенное выражение, повернулась к Арреку.

И подавилась порицающей тирадой, зачарованно глядя на это великолепное создание.

Разумеется, в день всеобщего траура Консорт Хранительницы и не подумал надеть белое. Какое там! Уверена, он специально проследил, чтобы в костюме не оказалось ни одной белой нитки. Более того, весь его наряд оставлял впечатление какой-то нарочитой... неофициальности. Так можно было одеться на пьяную вечеринку в не очень приличной компании, но никак не на выход в высший свет.

Облегающие — очень облегающие! — черные штаны, дополненные высокими, до середины бедра, черными же сапогами. Впечатляющая коллекция холодного оружия, украшающая охватывающий бедра широкий черный пояс. Камзол, или куртка, или хотя бы жилет вызывающе отсутствовали. Нарочито небрежно заправленная рубашка была наполовину расстегнута, позволяя всем желающим любоваться перламутровыми переливами дарайской кожи. Разумеется, рубашка была совершенно невозможного цвета: пурпурно-винная, огненная. Яркая. Должно быть, сделана из какого-то необычного материала, потому что ткань обладала удивительным свойством: она не была прозрачна, но пропускала перламутровое сияние кожи, позволяя свету распространяться вокруг, но полностью изменяя его спектр. Никогда раньше не видела рубина, который сиял бы насыщенной неразбавленной тьмой, но именно такое создавалось впечатление: будто ярко-красная ткань каким-то образом порождала тени, причудливо игравшие вокруг фигуры юного князя.

Одежда оттеняла светлую, играющую перламутровым блеском кожу, подчеркивая сумрачно-угрожающую красоту. Черные волосы рассыпались по плечам не хуже эльфийской гривы: казалось, они самим своим существованием отвергали понятие «расческа». Единственная драгоценность — сверкающая в левом ухе сережка. Огромный кровавый рубин, варварский и прекрасный. В серых глазах кипели, сталкиваясь, стальные льдины. А в правой руке он небрежно держал наполовину пустую бутылку вина. Судя по всему, недостающая половина напитка была вылита на рубашку, чтобы добиться столь... сногсшибательного запаха.

Общее впечатление создавалось просто чудовищное. Что-то, менее соответствующее понятию «тихий траур», представить себе было просто невозможно.

Я сглотнула, сообразила, что стою, пожирая его глазами, попыталась собраться с мыслями. Обнаружила, что мысли текут в направлении: «а не удастся ли выкроить пару часиков и удалиться куда-нибудь, где не так людно?» Обреченно вздохнула. Тридцать лет в браке, а по-прежнему он способен одним своим видом творить со мной такое.

Пугающе.

Судя по ответному взгляду, даже после всех этих лет я способна была творить с ним то же самое. О Ауте!

Игнорируя оторопевших оливулцев, он целенаправленно приблизился ко мне, протянул руку (с бутылкой), удивленно посмотрел на булькающий сосуд, опустил, протянул другую руку, завладел моей ладонью, прижал когтистую кисть к губам.

— Моя леди.

От прикосновения меня вновь начала бить дрожь: для этого было так много, так безумно много причин.

— Мой лорд, — удивительно, но мой голос прозвучал ровно. Ну, почти.

Он выпрямился, чуть пошатнувшись, но продолжая удерживать мою руку у губ. Взгляд его прочно зафиксировался на обтянутой белым шелком груди. Ткань вдруг почему-то стала ощущаться гораздо более тонкой, чем она была минуту назад. Так, пора брать себя в руки. Иначе меня в них возьмет кто-нибудь еще.

— Прекрати цирк, Аррек. Ты трезв, как стеклышко.

— Это, — угрожающе прорычал он, — можно легко исправить.

Дарай поболтал в воздухе бутылкой, будто обдумывая возможности. Дебош могущественного, в стельку пьяного князя, — пожалуй, он и в самом деле может все сорвать, если приложит к делу немного воображения.

— У меня был друг, который очень впечатляюще применил подобную тактику во время одного важного дипломатического приема, — радостно поддакнул он моим мыслям.

— Не будь идиотом. Ты никогда не позволишь себе напиться. Слишком ценишь контроль, чтобы позволить себе утратить его, даже ненадолго. А трезвый ты слишком хорошо понимаешь последствия, чтобы так сглупить.

— И то верно, — Аррек вдруг резко выпрямился — спокойный, гневный, страшный. И трезвый, как стеклышко.

Теперь, когда он уже не притворялся, мне в ноздри резко ударил переставший вписываться в контекст ситуации запах. Ауте, он и правда вылил на себя содержимое этой бутылки. Жуть. Правда, вино было самого высшего качества, с прекрасным букетом, так что при желании можно было принять аромат за хорошие духи. Но концентрация!

Недовольно раздув ноздри, я перестроила рецепторы, отсекая восприятие запаха. Не хватало еще потакать его глупостям. Однако когда ужасающее амбре перестало меня отвлекать, мысли вновь, точно магнитом, притянул к себе проход в переливающийся тенями Зал. Пальцы Аррека больно впились в ладонь — и отпустили ее. Я поймала себя на том, что зачарованно смотрю на вход, не в силах сдвинуться с места, не в силах даже дышать. Меня трясло.

— Падальщики, — с ненавистью выдохнул Аррек, проследив направление этого взгляда.

— Прекрати. Ты только делаешь хуже, — выдавила сквозь зубы. Усилием воли выпрямилась, готовясь сделать последний шаг.

Глубоко вздохнула, решившись.

— Вы боитесь туда идти, — неожиданно вмешался в мою внутреннюю борьбу человеческий голос. Резко повернулась, удивленная неожиданной проницательностью Ворона.

Закрыла глаза.

— Да, — судорожно вздохнула, и звук подозрительно напоминал рыдание. Ни одно признание не требовало от меня такого мужества. — В жизни так не боялась. — Потом, после паузы и немного не по теме: — Это унизительно.

Они, разумеется, так и не поняли, к чему относилось последнее замечание.

— Ну так не ходи, — прошипел Аррек, пряча свои чувства (если они у него были) под маской гнева.

Я просто устало на него посмотрела, и арр, выругавшись себе под нос, сунул бутылку под мышку. Предложил мне освобожденную таким образом руку. Я положила ладонь ему на локоть, и под этим прикосновением он, кажется, еще больше напрягся, если такое вообще было возможно. Младший князь Дома Вуэйн прошел слишком суровую школу, чтобы выдать себя нервной дрожью, но состояние, в котором он сейчас пребывал, было дарайским эквивалентом моего судорожного возбуждения. Казалось, оба мы готовы взорваться от не находящей выхода яростно-решительной энергии.

В Ауте все. Я подобрала свободной рукой длинные струящиеся юбки, и вместе, рука об руку, мы шагнули вперед. Шагнули под своды арки. Шагнули навстречу судьбе.

Зал замер. Разговоры стихли. Все головы, точно по команде, повернулись в сторону царственной пары.

Хранительница — закутанная в белое, бледная и отстраненная. Ее консорт, полыхающий алым и нахально лезущий в глаза на общем утонченно-печальном фоне. Трое закованных в черное оливулцев, возвышающихся за их спинами.

Уверена, бутылка произвела на всех желаемое впечатление. Аррек мог собой гордиться.

Вздернув нос и всем видом демонстрируя, что она сама по себе, а вовсе не с этим сияющим варваром, Антея тор Дернул-Шеррн улыбнулась своим гостям.

Одно из основных отличий этого Бала от всех остальных официальных мероприятий Эль-онн — происходящее в зале транслировалось в прямом эфире на все планеты Империи. Если я правильно просчитала реакцию общественности, подданные в этот момент все как один приникли к экранам, пытаясь понять, что же тут происходит.

Флаг им в руки. Чем пристальнее люди будут смотреть, тем лучше.

Мы медленно шли по террасе, одаривая присутствующих царственным вниманием. Сзади несколько эль-воинов незаметно подталкивали троих оливулцев. Я ожидала, что Аррек окажется центром всеобщего внимания (Ауте свидетельница, мне самой приходилось прикладывать сознательные усилия, чтобы не коситься на него время от времени), но обнаружила, что это не так. Взгляды приковывала я сама. И взгляды эти были... уклончивыми. Эль-лорды шарахались от меня. Эль-леди опускались в глубоких официальных реверансах.

Я кивала в ответ, едва замечая окружающих и думая о своем. Вокруг набирала силу светская воркотня. Все пикировали со всеми. У всего сказанного следовало слышать подтекст. Все отчаянно пытались вести утонченно-оскорбительные речи. Скучно.

Группа оливулцев, воинственно сплотивших ряды перед лицом наступающей опасности (меня), встретила приближение своей Императрицы выпяченными в преддверии бойни подбородками. Ворона наградили несколькими косыми взглядами. Грифона и Орлину — откровенно потрясенными. Пусть гадают, как эта троица попала в свиту Хранительницы. Мы, игнорируя их, прошли мимо, но вдруг я затормозила, пытаясь понять, что же во всей сцене было неправильно. Коснулась ментальной защиты, которой были окутаны все находящиеся в Зале смертные.

Устало покачала головой. Да, это были чары, призванные защитить эльфов от людей. Но, похоже, прежде всего ментальные блоки защищали самих людей.

От меня.

Теперь, зная, что искать, заметила мощные щиты, которыми древние окутали более молодых эль-ин, не позволяя им читать в моем сознании. В воздухе витали чары, кажется, сплетенные Аллом Кендоратом из клана Расплетающих Сновидения и отсекающие меня от всех присутствующих. Так могли бы отсечь смертельно опасное творение Ауте. Просто... на всякий случай.

Эль-ин редко используют ментальную блокировку. В широко открытых сознаниях любой интересующийся может попытаться считать любую информацию. Справедливости ради скажем: любопытствующих мало. Слишком велик шанс после таких попыток превратиться в пускающее слюни растение. Во время первых контактов с людьми произошло несколько крайне неприятных несчастных случаев, и в конце концов мы научились ставить барьеры — просто для спокойствия не слишком умелых смертных псионов. Но на моей памяти никто и никогда не прибегал к подобной защите ради безопасности самих эль-ин. Должно быть... должно быть, что-то очень странное творилось сейчас в сознании Хранительницы, если старейшины кланов вынуждены были пойти на столь крайние меры.

Кто-то осторожно провел пальцем по моей руке. Я ответила мужу чуть кривой улыбкой и быстро набросила на свой разум паутину защитных блоков, которые тут же укрепила мощными, подпитанными в Источнике щитами. Эль-ин, находящиеся поблизости, ощутимо расслабились, перестали ежиться под своими белоснежными одеждами.

Аррек сжал губы, но ничего не сказал.

По верхним балконам вдруг пробежало странное возбуждение — гомон удивленных вздохов, восхищенных сен-образов, тихий шелест голокамер. Я повернулась к ограде, отделяющей террасу от бездонной глубины Зала. Кто?

Эльфийка вспорхнула на ограду, на мгновение застыла в хрупкой неподвижности, давая всем возможность насладиться ее торжествующим великолепием.

Всплеск цвета. Квинтэссенция жизни. Феерия чувственности.

Изумрудный, золотой, серебряные блики сливаются в дивный, бьющий в самое сердце образ.

Вииала тор Шеррн была еще одной непокорной душой, демонстративно отказавшейся надеть сегодня траур. И как демонстративно!

Крылья — трепещущие полотна живой энергии — раскинулись за спиной великолепным плащом, подчеркивая и оттеняя все, что нужно было подчеркнуть и оттенить. Золотые, серебряные, отливающие медом пряди волос подняты в высокую воздушную прическу, создающую впечатление чего-то нереального и странно гармоничного. Самые зеленые на свете глаза, оттененные столь же зеленым камнем, пылающим во лбу. Макияж вокруг глаз — сложный узор из золотистых нитей и крошечных изумрудов.

Платье... Тут Ви превзошла себя. Такого я на ней еще не видела.

Начнем с того, что, строго говоря, на старшей генохранительнице вообще ничего не было надето. Ни единой нитки. Вииала была признанной обладательницей самой великолепной фигуры на всем Эль-онн, и сейчас она бессовестно пользовалась этим. Обнаженную бархатистую кожу скрывали, трепеща тонкими изумрудными крылышками, сотни экзотических бабочек. Облако дивных насекомых окружало Вииалу, создавая иллюзию бального платья — вот длинная, разлетающаяся в стороны юбка, тугой, стягивающий талию корсет, вот царственный воротник и живой, отливающий всеми оттенками зеленого шлейф... А в следующий момент бабочки складывали крылья, или меняли положение, или отставали, не успевая за ее стремительными движениями — и перед разгоряченным взглядом наблюдателя мелькали изгибы божественной фигуры. Грудь и бедра все время оставались прикрыты, но все остальное мерцало, переливалось, трепетало на ветру и дразнило воображение. Мужчины (и некоторые женщины) поблизости выглядели так, будто их стукнули между глаз чем-то очень тяжелым. Ви всегда знала, как стать центром всеобщего внимания.

Пожалуй, старшая советница выделяется на общем фоне даже больше, чем Аррек. Хотя... Я покосилась на четкий профиль мужа, эффектно обрамленный черными прядями. Ну, по крайней мере, она может занять почетное второе место.

— Генохранительница, — я вежливо взмахнула ушами в ее сторону, но отдавала себе отсчет, что выражение моего лица сейчас довольно болезненное. Аррек зарычал: очень, очень тихо, я скорее ощутила кожей вибрацию, чем услышала звук. Многие отводили глаза.

Причина, по которой Ви пошла на этот маскарад, была предельно ясна. Она не считала нужным надевать траур в день, когда наконец умрет убийца ее единственной дочери. Праздничный наряд, вызывающее поведение, неприкрытое торжество в глазах — после долгих лет сдержанности и благоразумия Вииала тор Шеррн наконец позволила себе показать, что чувствует и думает на самом деле. Я виновато потупилась, затем заставила себя вновь посмотреть на нее. Да, тетя Ви. Понимаю. Теперь можно. Ты имеешь право праздновать.

Ее кривая улыбка блеснула клыками. Ви гибко соскользнула с перил, заставив облако бабочек брызнуть в разные стороны, чтобы тут же вновь собраться вокруг нее, создавая иллюзию струящегося изумрудного шелка. Голографические камеры зачарованной стайкой летели за золотоволосой эльфийкой, транслируя каждый ее шаг на всю Империю.

— Хранительница, — она поклонилась несколько более официально, чем следовало, опустив уши, высоко подняв крылья... и одаривая плотоядным взглядом моего мужа. Повинуясь кодексу этикета, который задала Ви, я протянула ей руку. Золотоволосая эльфийка взяла мою ладонь, поднесла к губам... и пребольно укусила. Невозмутимое выражение лица далось мне нелегко.

Когда Вииала вновь подняла голову, чтобы вызывающе встретиться со мной глазами, губы ее были в крови. Она улыбалась.

— Довольно интересное сборище, вы не находите?

— Да, Ви, ты прекрасно все организовала. Благодарю.

— Некоторое время назад появился темный король, а затем и его первый советник. У обоих были приглашения, так что охранникам пришлось их пропустить.

Мои уши дрогнули, благодаря за информацию и выражая любопытство. Интересно, как этой парочке удалось вырваться из круговерти дворцовых интриг, чтобы заявиться на Бал? Если, конечно, они не помирились... Нет, тогда бы пришли вместе. И все равно тревожный знак. Темные на Совете? У воинов, обеспечивающих безопасность сегодняшнего мероприятия, кажется, выдался жуткий вечер. Эти двое здесь — большая угроза, чем вся Оливулская Империя. Однако это открывает уникальную возможность...

— Прекрасно.

Ее уши удивленно дрогнули, когда первая советница поняла: я действительно именно это имела в виду. Взгляд Ви стал неуверенным, будто она вдруг засомневалась: а не спятила ли Хранительница под влиянием тяжелого стресса?

— Очень может быть, — буркнул Аррек. Вот уж кто ни когда не опасался проникать в чужие мысли.

— Проводите меня к ним, Вииала-тор, — попросила я, игнорируя мужа. — Грех упускать такую возможность по промывке мозгов.

— Чьих? — опять подал голос Аррек.

— Как вам будет угодно, — вновь преувеличенно официально поклонилась Вииала и, рассыпая шлейф из изумрудных бабочек, направилась выполнять мою просьбу.

А я последовала за ней, таща на буксире упирающегося Аррека и размышляя, а так ли хороша идея: знакомить этих двоих с Вииалой, особенно когда она в таком настроении. Демонам и так сегодня здорово досталось, надо их поберечь... А если серьезно, то последствия подобного «знакомства» непредсказуемы.

Однако Ауте, в том своем капризном воплощении, которое принято называть Судьбой, сочла нужным вмешаться в события. Делегация Высокого Дома Вуэйн — конечно, совсем случайно! — оказалась на нашем пути. Пришлось срочно перестраиваться на иную волну политической игры.

Первой с аррами столкнулась Ви. Надо отдать интриганам Эйхаррона должное, они среагировали на мою первую советницу гораздо сдержанней, чем те же оливулцы, провожавшие генохранительницу остекленевшими взглядами. Рубиус, одетый в черное, с огненными волосами, убранными под темный берет, изобразил что-то вроде поклона, перешедшего в сложный отступательный маневр, когда Ви попыталась протянуть руку для поцелуя. Правильно, не стоит позволять ей к себе прикасаться. Этот дарай всегда был сообразительным. Заметив, как вздернулись в охотничьей стойке остроконечные ушки моей тетушки, я сплела фаталистичный сен-образ. Можно было лишь гадать, поможет ли бедняге его сообразительность, но помощь ему явно не помешает. Переглянувшись с Арреком, мы постарались оказаться между молодым Лиран-ра и плотоядно улыбающейся эль-леди.

Рубиус наградил Аррека (который являлся его подданным) пристальным взглядом, и я почти слышала свист, когда его мысли понеслись ураганом, в попытке вычислить все социальные подтексты происходящего. Затем Лиран-ра Дома Вуэйн перевел взгляд на меня, явно собираясь отвесить поклон и сказать одну из тех ничего не значащих приветственных фраз, которыми принято обмениваться на официальных приемах.

Я укрепила ментальные блоки. Это не помогло. Рубиус отшатнулся, побледнев, и только аррская школа политической корректности не позволила ему выразить потрясение более явно. Аррек, то ли не желая открывать лишнюю информацию, то ли просто сжалившись над своим молодым повелителем, прикрыл меня тонкой вуалью Вероятностных щитов. Но это, кажется, тоже не очень помогло.

— Леди Антея... что с вами случилось? — Голос огненноволосого дарай-князя был тих — он уже взял себя в руки.

Я улыбнулась своей самой таинственной улыбкой, стараясь не показывать при этом клыки.

— В преддверии сегодняшнего события я произвела некоторые... изменения в собственном сознании, ваша светлость. Ничего серьезного.

— Она накачала себя наркотиками — эльфийский вариант, — сухо перевел Аррек.

Фраза «ничего серьезного» здесь была по меньшей мере неуместна, и все это понимали, но были слишком хорошо воспитаны, чтобы выражать свои сомнения вслух. Рубиус попытался спасти положение:

— Позвольте поблагодарить вас за приглашение, торра. Это... удивительное место. Не думаю, что я когда-либо видел нечто подобное. — Его слова не были простой данью этикету. Его глаза пробежали по мерцающим огням, по бесчисленным закутанным в белое тонким фигурам. Зрачки вдруг расширились, и я поняла, что дарай-князь перешел на иной уровень восприятия, что он видит и чувствует тонкую вязь древнейших сенсорных образов, хрустальной паутиной окутывающих Зал. Мысли, и чувства, и жизни древних эль-ин оплетали все вокруг, пронизывали каждую ноту, каждый порыв ветра. Большой Зал Эль-онн был наполнен идеями и образами, открывающими тем, кто способен видеть, суть философии моего народа. Я не думала, что Рубиус способен был это понять. Но он смог увидеть... и смог оценить красоту. Я склонила уши.

— Благодарю вас, — янтарные глаза встретились с многоцветными. — Могу ли я предположить, что княгиня Адрея тоже сегодня здесь?

— О да. На нее также произвело неизгладимое впечатление и это место, и... собравшаяся компания. Ее светлость отошла взглянуть на какую-то совершенно особенную галерею, которую, как ей сказали, она просто обязана увидеть.

Я склонила голову на плечо Аррека, прижалась щекой. Устало закрыла глаза. Адрея арр Тон Грин была как раз одной из тех немногих, кто мог не только увидеть, но и понять, что же именно она видит. А если кто-то из наших, заинтересовавшись прекрасной Лиран-ра, додумается ей еще и подсказать...

«Ты сама ее пригласила, Антея. Принимай с достоинством последствия своих решений. И признай, что помимо потенциальной катастрофы это несет в себе еще и обещание очень интересного поворота событий. Не забывай, кто затесался среди дальних-дальних предков этой темнокожей красавицы».

— Хорошо, — я открыла глаза, отчужденно, и, подозреваю, довольно странно посмотрев на Рубиуса. — Леди Адрея увидит то, что готова увидеть.

Аррек сделал странный рубящий жест, прервав уже начавшего задавать вопросы Рубиуса. Я сонно улыбнулась им обоим, понимая, что человеческая маска все более соскальзывает с моего лица, открывая... Что?

— Лиран-ра арр-Вуэйн, позвольте представить вам, — я ухом указала на троих закованных в черное оливулцев, — Ворон — шпион. Грифон — герой. Орлина — ожившая легенда. Думаю, вы найдете знакомство небезынтересным.

Затем чуть повернула голову, обдав соревнующуюся в невозмутимости троицу ироничным взглядом.

— Возлюбленные мои подданные, позвольте представить вам главу Великого Дома Вуэйн, Рубиуса. Он тоже... весьма известен в своей среде.

Аррек осторожно обнял меня за плечи свободной рукой, и я прижалась щекой к его груди, скользя взглядом по галереям. Рубиус, понимая, что происходит что-то из ряда вон выходящее, и не зная, как себя вести, попробовал продолжить светскую беседу.

— Я много слышал о вас, лорд Грифон, леди Орлина. Никогда не думал, что встречу во плоти...

Ворон, достаточно долго следивший за эль-ин, чтобы заразиться некоторыми нашими дурными привычками, вроде полнейшего презрения к этикету и светским манерам, перебил его (неслыханная, небывалая дерзость!), тихо и очень лично спросив меня.

— Антея, о чем вы сейчас думаете?

Никто не обратил внимания на столь явное нарушение правил приличия, когда я начала отвечать.

— Думаю? — Потерлась щекой о мягкую ткань Аррековой рубашки. — О цикличности. О том, что все, что когда-либо начиналось, приходит к концу и что любой конец является одновременно и началом. Я думаю о банальных глупостях, мой милый Ворон. Вы знаете, что все это началось именно здесь?

— Что?

— Завоевание Оливула. В этом самом Зале, тридцать пять лет назад. Совет рассмотрел мое прошение и ответил положительно. Мама тогда закатила такую истерику... И я станцевала эль-э-ин. — Белый капюшон соскользнул с головы, Аррек успокаивающе коснулся губами моих волос. — И потом, пять лет спустя, здесь умерла Нуору-тор, и я стала Хранительницей. Еще одно начало, которому давно пора положить конец...

В ушах все громче и громче звенел детский плач.

— Уже скоро, — шепнула я.

— Что? — спросил Рубиус.

Руки Аррека напряглись, крепко прижимая меня к груди, отказываясь отпускать. Напряженная, раскаленная энергия плескалась в Зале, танцуя по нашей коже, ища выхода. Что-то подсказывало, что переговорить с глазу на глаз с королем демонов и его первым не то врагом, не то советником я уже не успею.

Уже почти...

— Хранительница!!! — Крик взрезал напряженное ожидание, события завертелись, сорвавшимся с тормозов смерчем понеслись к развязке.

Я отстранилась. Улыбнулась, чуть пьяно и нервно:

— Прямо по расписанию.

Аррек выругался.

Ранящая мельчайшими кристаллами льда вьюга ворвалась на галерею, ударила по нашим лицам, по нашим душам. Холод.

Ткань реальности была разорвана, грубо и торопливо. В образовавшуюся прореху грациозно прыгнул огромный седой волк. Мягко приземлился в нескольких метрах от нас, сделал два изящных бесшумных шага, разворачиваясь. На спине чудовища, плотно обхватив его бока ногами, сидела яростная эль-ин, с кожей черной, как самая темная ночь, и глазами цвета весенних фиалок. Когтистые ладони умело сжимали натянутый лук, коротко остриженные седые волосы были взлохмачены. И белоснежный комбинезон всадницы, и белая шерсть волка были испачканы в крови, оба они выглядели дикими, ощерившимися, только что вырвавшимися из смертельной ловушки.

— Хранительница! — Лейри скатилась со спины зверя, каким-то невероятным кувырком оказалась передо мной на одном колене, натянутая стрела смотрела в пол у самых моих ног. Запрокинутое вверх лицо приемной дочери было искажено болью и яростью, уши прижаты к голове, клыки обнажены в беззвучном рычании. — Предательство! Демоны собираются напасть — сегодня! Здесь! Сейчас! Раниэль заключил перемирие с Ийнэлем на сегодняшний вечер. Они хотят воспользоваться твоим приглашением, чтобы изнутри открыть путь в Зал своим воинам.

Гигантский волк за ее спиной присел на задние лапы, а когда поднялся, это был уже Зимний, окровавленный, с убийственной вьюгой, бушующей в фиалковых глазах. Приближаясь к нам, он чуть подволакивал заднюю ногу.

— Темное воинство уже занимает позиции. У нас больше нет времени.

Лидер Атакующих, как всегда, был одет в белое — единственный цвет, который он признавал. Я раздраженно тряхнула головой, отгоняя мысли о нем. Да, что-то в последней фразе было странное. Похоже, он обращался к кому-то другому, но я не могла сейчас разгадывать все эти загадки.

Хлестнула всех успокаивающим сен-образом.

— Все в порядке. Нам всего лишь придется сдвинуть расписание. Ждать до полуночи не имеет смысла.

Стремительный обмен взглядами. Лейруору отпрянула, опустив уши, на ее лице мелькнуло отрицание. Аррек повернулся к ней, яростно зашипел:

— Доигралась?!

Нет времени со всем разбираться. Я вскинула руки, призывая силу Источника. И хлестко, резко активировала древние, столь древние, что большинство эль-ин даже не подозревали об их существовании, защитные щиты, встроенные в стены Зала. Это были старые заклинания, сравнительно примитивные. Но, во имя Ауте, при такой мощи и не нужно особой изощренности. Это были оборонительные укрепления из серии: «против стремительно падающей на тебя горы нет приема».

Стены Зала задрожали. Вдруг, без всякого предупреждения, начали гаснуть светильники. Вииала, вскочившая при появлении Лейри на тонкие перила, чтобы лучше видеть из-за спин высоких оливулцев, не удержала равновесие и упала оттуда. В последнюю секунду ей удалось развернуть крылья, затормозить буквально в нескольких сантиметрах от пола и почти избежать синяков, обычных при столкновении падающего объекта с твердым препятствием.

— Дар!!! — Вопль моей прекрасной тетушки, оказавшейся в таком нелепом положении, разнесся по всему залу, перекрывая готовую начаться панику и удивленные возгласы: — Контролируй свое отродье!

Оливулцы затаили дыхание. Голокамеры испуганно опустились пониже, ожидая неизбежного взрыва.

Которого не произошло.

Гробовую тишину нарушил властный, смягченный искренней иронией голос:

— Если ты думаешь, что Антею можно контролировать, то можешь попробовать, Ви. Я уже давно отказалась от бесполезных попыток.

Даратея тор Дернул скользнула на сцену в облаке белого шелка и длинных черных волос. Чуть затормозила, чтобы поднять с пола свою старую подругу и на мгновение успокаивающе прижаться к ней. А потом подошла ко мне, остановилась, склонив голову набок, с затаенной улыбкой глядя на свою долговязую непутевую дочь.

Зрители головидения, наверное, попадали из кресел. Матриарх клана Изменяющихся отнюдь не выглядит так, как положено чьей-то матери. Ритуальная траурная роба сидела на ней, как слишком большая ночная рубашка на худеньком ребенке. Огромные серые глаза, узкое лицо, облако пушистых волос — Даратее нельзя было дать больше четырнадцати лет. Даже серебряная прядь на этот раз не портила впечатления юной хрупкости.

А потом она улыбнулась, и впечатление это разлетелось на тысячу осколков. Дети так не улыбаются.

— Ты совсем не выглядишь удивленной, Антея. — В голосе — добродушный упрек.

— Конечно нет, — я по-человечески пожала плечами. — Раниэль не может не попытаться устроить пакость. Такие оскорбления, как то, что я нанесла ему сегодня утром, так просто не прощают.

Она кивнула. А затем вдруг порывисто обняла меня, сильно и отчаянно. Мир пошатнулся, я затрясла головой, пытаясь прогнать стоящий перед глазами туман, но мама уже отошла, усилием воли умело отодвигая эмоции на задний план.

Трагичность и внутреннюю красоту момента нарушил исполненный отвращения голос Зимнего:

— Я сейчас расплачусь. Да делайте же что-нибудь, Регент!

Вот гад.

Обожгла его презрительным взглядом.

— Я не богиня милосердия, чтобы выполнять вашу работу, Атакующий.

— Нет. Но ты ближе всех подходишь к параметрам божественности. Так что заканчивай себя жалеть и действуй!

— Он неисправим. — Мама улыбнулась глазами. — Иди.

Это было и благословение, и приказ. Я повернулась...

— Нет!

Аррек попытался двинуться наперерез, но рядом с ним вдруг оказались Зимний и Бес. Дарай-князя в мгновение ока скрутили, поставив на колени и заломив руки назад. Краем глаза я увидела, что Раниэль-Атеро и еще один древний удерживают в таком же положении отца — Ашен застыл, не сопротивляясь, но в устремленном на меня взгляде сине-зеленых глаз была тоскливая безнадежность. Вииала мягко обняла крыльями маму.

— Какого? — Рубиус был готов к бою, но явно не понимал, на кого обрушивать огненный ад.

Я проскользнула мимо него, одарив на прощание улыбкой застывшего в шоке Ворона. Разбежалась, вскочила на ограду балкона, оттолкнулась...

Падение было недолгим и прекрасным. Распахнувшиеся золотые крылья легко приняли мой вес и позволили взмыть в воздух. Галереи и балконы проносились мимо все быстрее и быстрее, таинственно мерцающие огни слились в сплошные полосы призрачного света. Я заложила петлю.