За тридцать с лишним лет Тимур в беспрерывных походах и битвах создал огромную феодальную империю - от границ Китая до берегов Северной Африки, от устья Волги и Северного Кавказа до Индийского океана. Укрепляя и застраивая столицы своей империи Самарканд и Шахрисябз, Тимур безжалостно грабил завоеванные страны и истреблял их население. По его приказу было убито семьдесят тысяч жителей города Исфагана; во время индийского дохода Тимур приказал перебить сто тысяч безоружных пленных индийцев. В судьбах Западной Европы войны Тимура сыграли определенную роль: разгром войск турецкого султана Баязида I при Анкаре в 1402 году отсрочил на полвека падение христианского Константинополя. Поддержание порядка в необъятном государстве-деспотии в огромной мере зависело от личности Тимура. Вскоре после его смерти (1405) империя распалась.
      Европейские хронисты XVI века, из сочинений которых Марло почерпнул сюжет трагедии, знали очень немногое о жизни и деятельности Тимура. Скудные фактические сведения, дошедшие до них от византийских историков XV века, они расцветили легендарными и просто вымышленными подробностями. Но и легенда о Тимуре послужила Марло лишь отправной точкой для создания образа, который был наполнен совершенно новым для европейской драмы содержанием и, вместе с тем, связан с традициями, уходящими в глубь времен далеко за рубежи XIV века.
      В эпосе многих народов повествуется о судьбе юноши, одаренного умом и необычайной силой, который покидает родной дом, чтобы совершить множество подвигов, один труднее другого, побороть могущественных врагов, завоевать любовь красавицы и царскую власть. Из памятников народного эпоса этот сюжет, видоизменяясь, проник в средневековые рыцарские поэмы и романы, продолжал он жить и в народной сказке.
      В "Тамерлане Beликом", особенно в первой части, внешний облик героя и его победное шествие по Азии изображены в соответствии с эпической традицией. Исторический Тимур был сухоруким и хромым; как и все представители его расы, он был черноволос, Марло об этом знал из хроник. Но его Тамерлан "высок и прям", "и так широк в плечах, что без труда он мог бы... поднять весь мир", "тугие мышцы длинных, гибких рук в нем выдают избыток грозной силы", он золотоволос, как Ахилл, глаза его - "магические зрительные стекла", в которых отражается вселенная; "свидетельствует мощь его и стать, что миром он рожден повелевать".
      Как эпический богатырь, Тамерлан выдерживает все более трудные испытания: с немногими воинами он побеждает тысячу персидских всадников, затем многотысячную армию персидского царя, затем - войско Баязида, в котором воинов "больше, чем в бездонном море капель", он побеждает египетского царя, женится на его красавице дочери Зенократе и увенчивает себя и ее царскими венцами.
      Традиция народного художественного творчества в "Тамерлане Великом" сказывается и в некоторых частностях: так, например, фольклорного происхождения "прения" Тамерлана и Баязида перед решающей схваткой, когда противники обмениваются уничижающими насмешливыми репликами.
      Но уже в первых сценах трагедии становится очевидным, что характеру Тамерлана недостает таких качеств, без которых немыслим подлинно эпический герой. Мало того, в доспехах эпического богатыря, как оказывается, выступает герой противоположного ему склада. По своему существу эпический герой представитель коллектива людей, собирательный образ, в котором воплощены надежды и лучшие качества породившей его среды. Но Тамерлан не защищает родину, не побеждает врагов своей страны.
      В начале пьесы он - "скиф безвестный", "простой пастух", "свершает беззаконные набеги", "грабит... персепольских купцов", "вор", что верит "предсказаниям пустым, мечтает Азию завоевать", - словом, человек без роду и племени, перекати-поле. Его дальнейшие планы - "грабить города и царства"; грандиозное шествие по Азии предпринято им ради того, чтобы "владеть златым венцом и вместе с ним бесспорным правом награждать, казнить, брать, требовать, не ведая отказа...". С мстительной радостью он говорит, что будет "бичом земных царей". Его товарищи, соратники или, если угодно, сообщники такие же, как и он;
      Весь этот край кишит опасным сбродом,
      Чье ремесло - разбой и грабежи:
      Такие люди клад для Тамерлана.
      Да, Тамерлан ими гордится:
      Просты по виду эти пастухи,
      Но день придет, и поведут они
      В поход столь многочисленное войско,
      Что горы задрожат под их ногами.
      Перед нами - человек, поднявшийся с самого дна общества, опьяненный мечтой о державе, "где никогда не заходит солнце", и о безграничной власти. Было бы неверно искать здесь стремление поэта воссоздать подлинный характер восточного деспота; английская действительность предоставляла ему достаточно психологического "материала" для наблюдений.
      Обратная сторона быстрого общественного прогресса в Англии XVI века появление в стране целых масс деклассированных обнищавших людей. Пестрая по своему социальному происхождению, эта группа была жертвой процесса первоначального капиталистического накопления в деревне, уничтожения некоторых феодальных и церковных привилегий, а также противоречий новой, капиталистической промышленности. Основной состав "дна" елизаветинского общества - обезземеленные вследствие "огораживаний" крестьяне; в начале века бывшие феодальные дружинники и бывшие монахи, а в конце его выброшенные на улицу наемные рабочие вливались в эту массу. Люди без определенных занятий рассматривались правительством Елизаветы как преступника, подлежащие наказанию. Однако ни промышленность, ни поставленные на буржуазную ногу аграрные хозяйства не могли поглотить поток людей, лишенных всего, кроме рук, способных держать ручку плуга и носить оружие.
      Эти люди, если они не становились профессиональными преступниками, в поисках какого-либо выхода вербовались в континентальные армии, участвовали в многочисленных пиратских ("каперских", как они тогда назывались) экспедициях под началом крупных авантюристов, каким был, например, Френсис Дрейк, или служили в английских гарнизонах в бунтующей Ирландии. Вырванные из системы средневековых общественных связей, они в то же время видели изнанку новых, буржуазных отношений. Результатом этого были утрата веры во что-либо, кроме своих личных сил и способностей, озлобление против официальных верхов общества. Эгоизм этих деклассированных одиночек резко отличался от буржуазного индивидуализма - хотя бы тем, что он был выражением отчаяния, свойством психологии людей без будущего. Многие из них мечтали о завоеваниях в дальних странах. Восток привлекал их не только потому, что сулил обогащение и славу, - ведь в родной стране для них не находилось; места.
      Мечты о военных подвигах и завоеваниях получили особенно мощный стимул в канун 1588 года, когда Англия готовилась к решающей схватке со своим злейшим врагом - могущественной и обширной испанской державой. Бой с "Непобедимой Армадой" - гигантским флотом, снаряженным Филиппом II, - должен был решить, сможет ли Англия разрушить империю, где "никогда не заходит солнце", и заложить основу собственного колониального могущества.
      Взгляды и настроения, свойственные среде деклассированных, гонимых людей, и были реальной жизненной основой характера Тамерлана.
      Однако содержание образа Тамерлана этим далеко не исчерпывается. Бунтарство и отверженность Тамерлана, подчеркнутые в самом начале трагедия, дозволили Марло придать своему герою ум и волю нового человека, освобожденного от пороков и предрассудков тысячелетнего миропорядка, от преклонения перед феодальной иерархией, от религиозного смирения - словом, высказать устами Тамерлана собственную гуманистическую программу.
      В трех монологах Тамерлана - о неукротимом духе человека, о красоте и в предсмертном монологе у карты мира - отражено представление Марло о возможностях, назначении и духовной жизни обновленного человечества и каждого человека в отдельности. Тамерлан говорит, что каждый человек имеет право стремиться к лучшей участи, что сила его разума безгранична. Размышляя о сущности красоты, Тамерлан открывает в ней источник духовного подъема и очищения человека, поэзию он называет зеркалом, в котором "мы видим все высшее, что свершено людьми". "Тревожный и неукротимый дух", который природа вложила в людей, зовет их к преобразованию земли, к овладению ее богатствами. Против христианского тезиса о том, что царство подлинного счастья - лишь на небе, Тамерлан выдвигает тезис о счастье на земле, построенном человеческими руками. Умирая, он говорит о своей мечте прорыть канал, чтобы соединить Красное и Средиземное моря и тем сократить дорогу в Индию. С пафосом завоевания сливается пафос открытия новых земель:
      Вот полюс Южный; от него к востоку
      Лежат еще неведомые страны...
      . . . . . . . . . . . . . . .
      И я умру, не покорив все это!
      Тамерлан мечтает о том, что не под силу одному человеку; но его сыновья должны впитать частицу "неукротимого духа" и осуществить задуманное им.
      Судьба человека простого звания, который по тем или иным причинам отпал от общества и преследуется им, всегда интересовала Марло. Он сам был простолюдином по происхождению, более того, человеком, оказавшимся по доброй воле за пределами уважаемых сословий и профессий. В поэме "Геро и Леандр" он горько упрекает мир за то, что "удел ученого - нужда", что лишь "сынам Мидаса" принадлежат места в "нетленном храме Чести", а потому
      ...люди светлого ума отныне
      Начнут искать приюта на чужбине.
      Поэт посещает далекие края лишь в мечте, воплотившейся в художественных образах. В пьесе о Тамерлане Великом - своеобразном драматическом мечтании выразилось глубокое сочувствие Марло к современному ему социально-психологическому типу человека-изгоя, к бунту одинокой сильной личности против враждебного ей мира. В трагедии выразилась и гуманистическая концепция Марло, его задушевные мысли и мечты. Вот почему образ Тамерлана, в котором соединились черты и деклассированного одиночки и гуманиста, выступающего от лица всех, кто ждет освобождения человечества, приобрел сказочный, эпически грандиозный облик.
      Но характер Тамерлана в ходе трагедии не остается неизменным. Постепенно раскрываются присущие ему противоречия. Вместе с тем, обнаруживаются и противоречия гуманистических взглядов самого Марло. Шаг за шагом в Тамерлане угасают черты гуманистического идеала, все реже он становится "рупором идей" автора, в нем берут верх черты отталкивающие и страшные. В чем же противоречия Тамерлана? Они заложены уже в его первом "гуманистическом" монологе. В самом деле, если природа наделила всех людей стремлением к лучшей участи и желанием достигнуть "тайной цели единственного полного блаженства: земной короны на своем челе", то практически это должно привести к борьбе за первенство всех против всех, к подавлению одних людей за счет власти других.
      В "Тамерлане" изображен идеальный случай самоутверждения личности. К каким же результатам это приводит? Начиная с картины осады Дамаска, когда по приказу Тамерлана истребляются ни в чем не повинные жители города - старики, девушки, дети, - в пьесе все больше места отводится изображению жестокости завоевателя. Вся вторая часть "Тамерлана Великого" - это история постепенного ожесточения героя, связанного с его полным внутренним одиночеством и безнаказанностью любых его поступков. Как одержимый, он кочует с места на место, разрушает и сжигает города, истязает побежденных. Если раньше он считал себя "бичом земных царей", то теперь его ярость обрушивается на все человечество, начиная с собственного сына. Он именует себя уже "бичом и ужасом Земли". Все больше он утверждается в мысли о своем избранничестве, о том, что он - неуязвимое орудие мстительного бога, посланное покарать людей, сопротивляющихся его воле. Он подавляет волю других людей. "Свой дух ты хочешь в двух несчастных влить, - говорит Амир, его сын, - но лишь в тебе источник наших жизней". "Мы жить не сможем, если ты умрешь", - вторит ему Целебин. Жалкие и трусливые, сыновья Тамерлана впитали только отцовскую жестокость. "Когда бы трои стоял средь моря крови, я б сделал челн, чтобы к нему приплыть..." - говорит Целебин, но когда Тамерлан велит ему убить Баязида, Целебин отвечает: "Пускай его подержат - я ударю". Персу Теридаму Тамерлан обещает: "Мне равный, ты в венце багряном разделишь трон величья с Тамерланом". Но этого не происходит: Теридам в дальнейшем лишь робко пытается выражать свое мнение, он обречен на роль слуги тирана.
      Среди фигур, составляющих фон пьесы, наиболее значительна Зенократа. Душевные качества ее противоположны характеру Тамерлана: она противник насилия, ожесточения, чрезмерной гордости, для нее свято то, что чуждо Тамерлану, - родная страна, родственные связи. В речах Зенократы постоянно звучит тема: "Все земное недолговечно" - недолговечны, по ее мнению, и успехи Тамерлана. Любовь к Зенократе вызывает в Тамерлане на некоторое время чувство раздвоенности, сомнение в своей правоте: "Я отдал бы весь мир, чтобы поверить, что истинная слава лишь в добре и лишь она дарит нам благородство". Зенократа - причина того, что Тамерлан в первый и последний раз щадит противника, вступает в "перемирие" с Землей. Но после смерти Зенократы все, это смягчало Тамерлана, отброшено, и он ожесточается. Победа принципов Тамерлана оборачивается его поражением.
      В заключительных сценах второй части "Тамерлана Великого" вновь подчеркнуто, что личность, воюющая только за свои права, ожесточается, попирает права других людей, несет в себе семена самоуничтожения. Смерть Тамерлана происходит из-за того, что неутолимая ярость исчерпала его жизненные силы.
      Если для Тамерлана вся трагедия заключена в том, что возможности его не безграничны и смерть кладет предел его завоеваниям, то для автора трагическая сущность "Тамерлана Великого" - в неизбежном столкновении интересов людей. Сочувствие к герою - бунтарю и одиночке не скрывает от Марло зловещих черт этого героя. Поэтому Тамерлан одновременно и привлекает и ужасает. Но как совместить интересы "я" и других людей, не знает и сам Марло; в этом - противоречие его гуманистических взглядов. Нового, освобожденного человека он представляет себе только освобожденным от социальных, национальных и прочих связей. Лишь в последующих произведениях Марло, в особенности в "Эдуарде II", намечается попытка решить эту проблему.
      Романтика гуманистической концепции человека определила построение "Тамерлана Великого". Действие пьесы сконцентрировано вокруг одной фигуры, в то же время ее борьба за самоутверждение "развертывается на безграничных просторах. Источником, побудительной причиной действия в пьесе всегда выступает воля героя. Обстоятельства создаются Тамерланом. Азия приходит в движение из-за его честолюбивых замыслов.
      Обилие действующих лиц в трагедии не нарушает ее "центростремительного" принципа. Внимание драматурга останавливается на них только на то время, когда они нужны для сопоставления с Тамерланом. Теридам, например, обрисован ярко в тот момент, когда изображается сила убеждения и обаяния, свойственные Тамерлану; в дальнейшем образ Теридама обозначен в пьесе лишь "пунктиром". Так, бесследно исчезают из пьесы многие персонажи, чья роль сводится к тому, чтобы оттенить ту или другую сторону образа Тамерлана, создать фон различных этапов его возвышения.
      Подчиняя сюжет задаче как можно полнее и ярче осветить центральный образ, Марло расширяет рамки действия до мировых масштабов. Перед зрителем развертывается калейдоскопическая картина событий, происходящих в разных местах и в разное время; картина эта скреплена лишь единством героя.
      Романтика гуманизма определила заостренность чувств и страстей героев, патетику их речи. Величавый стиль речи в "Тамерлане Великом" характерен обилием сравнений, гипербол, мифологических параллелей. Нерифмованный пятистопный ямб, которым написан "Тамерлан", на сцене народного театра был новинкой. Ранее он был применен в трагедии "Горбодук", но только Марло сумел преодолеть его сухость и монотонность. Вопреки традиции, требовавшей смысловой законченности каждой строки, Марло заботился о том, чтобы мысль была закончена в каждом периоде, а монологи героев состояли из ряда тщательно отшлифованных периодов. Этот принцип дал ему возможность внутри периода с гораздо большей свободой группировать смысловой материал, сокращать и удлинять фразы и все же не терять четкой стихотворной формы. Белый стих, примененный Марло вместо обычного рифмованного, перенес внимание аудитории на образ, заключенный внутри строки, и на звуковую организацию строки в целом.
      Поэтические задачи, поставленные перед собой, Марло разрешил так успешно, что после "Тамерлана Великого" белый стих стал применяться в большинстве английских трагедий.
      Мораль "Тамерлана" истолковывалась современниками по-разному. По христианским воззрениям исторический завоеватель Тимур был "бичом бога", то есть испытанием, посланным человечеству свыше в наказание за грехи. В трагедии выражение "бич бога" применительно к Тимуру-Тамерлану употребляется довольно часто, Но идеи пьесы невозможно было совместить с традиционными представлениями. Было очевидно, что автор испытывает симпатию к своему могучему герою. Более того, Тамерлан произносит слова:
      Ищите, воины, другого бога,
      Того, что в небесах - коль там он есть...
      И это "коль там он есть" автором убедительно не опровергается. Многие из современников Марло усмотрели в пьесе апофеоз тирании и безбожничества. Четыре года спустя после постановки "Тамерлана Великого" это мнение было подтверждено в послесловии к памфлету; Роберта Грина "На грош ума, купленного за миллион раскаяния". Щадя своего бывшего друга, Грин обращается к нему, не называя имени, как к "славному любимцу трагиков": "не удивляйся тому, что Грин, не раз говоривший с тобой, подобно безумцу в сердце своем, что нет бога, теперь прославляет его величие..." Грин убеждает Марло отказаться от безбожия и от поклонения тиранам, преследующим только свою личную выгоду: "... если бы люди, достигшие власти, держались правила: sic volo, sic jubeo {так хочу, так велю (лат.).}, если бы было позволительно и законно, не делая различия между fas и nefas {дозволено и не дозволено (лат.).}, соблюдать только свои выгоды, то одни тираны могли бы господствовать на земле, да и те стремились бы уничтожать друг друга до тех пор, пока из их числа не остался бы один, сильнейший, который, в свою очередь, был бы скошен смертью".
      Трудно сказать, насколько Грин был прав, обвиняя Марло в атеизме. В том, что написал сам Марло, высшая точка его безбожия - это сомнение в существовании бога, а не уверенное отрицание его. Но совсем не прав Грин, отождествляя Тамерлана с идеалом Марло. Опасность, о которой говорит Грин, Марло сознавал. Разница между ними заключалась в том, что Грин "сложил оружие", отрекся от свободомыслия, а Марло продолжал поиски, оставаясь верным гуманистическим идеалам.
      Вслед за "Тамерланом Великим" Марло пишет "Трагическую историю доктора Фауста" на сюжет популярной немецкой легенды о чернокнижнике, продавшем душу дьяволу. Сохранив в неприкосновенности все важнейшие эпизоды легенды, как они изложены в переводе немецкой народной книги о Фаусте, поэт придал легенде совершенно иной смысл.
      Составитель народной книги - ортодоксальный лютеранин; историю Фауста, пожертвовавшего вечным спасением ради мимолетных мирских наслаждений, он рассказывает для того, чтобы предостеречь читателей "от греховного увлечения наукой, от пагубной гордыни, возникающей в людях от чрезмерного ума и недостатка в страхе божием".
      В пьесе Марло с таким сочувствием изображено разочарование Фауста в современной ему науке и философии, его стремление овладеть глубочайшими тайнами природы, быть "на земле, как в небесах Юпитер", с такой силой сострадания передано отчаяние человека, вступившего в неравную схватку с несокрушимым божественным авторитетом, что фигура Фауста осветилась обаянием ума, трагической смелости, бескрайней широты помыслов.
      Вступительное слово Хора указывает на своеобразие пьесы: в ней "не блеском гордых, дерзостных деяний прославит муза стих небесный свой"; судьба Фауста "добрая и злая" - это история внутреннего конфликта, завершившегося духовной гибелью. С полей битв в далекой Азии действие перенесено в кабинет Фауста. Герой пьесы предстает перед зрителем не сказочным богатырем, а обыкновенным человеком; необычайность его заключена в силе ума и чувствований. Победа свободного и одаренного человека над враждебным миром, изображенная в трагедии о скифском пастухе, в "Трагической истории доктора Фауста" - лишь мечта ученого-гуманиста. Но драматурга занимает не столько сама мечта Фауста, сколько ее воздействие на всю его духовную жизнь. "Фауст" Марло - философско-психологическая драма; наибольших высот художественности автор достигает, изображая героя в моменты напряженных раздумий, в минуты экстаза, отчаяния, сомнений. Гуманистической романтикой пронизано изображение душевного разлада Фауста; в этой сфере фантастические картины общения с дьяволом придают драматическую яркость и значительность внутренней борьбе Фауста, не лишая ее психологической убедительности. Когда же "черная магия" переходит в область реальной жизни, когда показываются "чудеса" Фауста, романтический пафос исчезает, уступая место иронии, фарсовой шутливости, где волшебство только фокус.
      Во вступлении четко и кратко очерчена судьба героя при помощи своеобразного мифологического "эпиграфа". Если лейтмотивом "Тамерлана Великого" служит миф о трагической попытке Фаэтона править солнечной колесницей, то Фауст уподоблен легендарному Икару, взлетевшему на крыльях слишком высоко в небо и тем погубившему себя. Дерзкий полет мысли Фауста нарушил неприкосновенность святилища бога, "и небо обрекло его на гибель".
      В первом монологе Фауста высказывается уже знакомая нам гуманистическая концепция "неукротимого духа": неограниченная свобода личности, беспредельные возможности познания вселенной, власть человека над землей. Воодушевленный таким идеалом, Фауст с чувством глубокого разочарования подводит итог достижениям современной науки: она служит мелким, ничтожным целям, полна "мертвой шелухи", заражена корыстным духом.
      Фауст обращается к священному писанию - и в нем видит несовместимые с гуманистическим идеалом догмы. Оно принижает человека, твердя о первородном грехе. Идея церковной благодати, конечно, чужда Фаусту: она противоречит вере в личную, самодовлеющую ценность человека. Несовместим с гуманистической мечтой о свободе личности и фатализм кальвинистского догмата об абсолютном предопределении.
      Характерно для Фауста, человека XVI века, что, резко критикуя библию и христианское богословие, он в то же время мечтает уподобиться богу, рисует свой идеал в библейских красках.
      ...если б мог ты людям дать бессмертье
      Или умерших к жизни вновь призвать...
      Фауст хочет обладать возможностью повторить библейские чудеса: "чтоб луна упала с небес иль океан всю землю залил". Подписывая договор с дьяволом, Фауст сравнивает себя с Христом, воплощающимся из человека в бога.
      Не менее характерно для Фауста - гуманиста эпохи Возрождения, - что его мечты связаны с современными общественными вопросами, "...они (гуманисты. А. П.) почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим" {"К. Маркс и Ф, Энгельс об искусстве", М. 1957, т, I, стр. 347.}.
      Фауст хочет изгнать католические армии из восставших Нидерландов, объединить распавшуюся на множество мелких государств Германию, уничтожить дух аскетизма в университетах - все это практические и прогрессивные цели. Но Фауст возлагает все свои надежды на силу знания. При помощи обычных, уже подвластных Фаусту научных средств идеал его не может быть достигнут. В соответствии с легендой Фауст Марло обращается к магии. Это - понятный, исторически обусловленный путь в эпоху, когда естествознание находилось еще в младенческом возрасте и научные представления были полны теологической непоследовательности, соединялись с фантастикой и суевериями. Многие гуманисты пытались преодолеть отсталость науки, "перескочить" через нее, прямо "к абсолютному" знанию, обращаясь к оккультным наукам, увлекаясь алхимией, астрологией. В глазах современников это означало союз с дьяволом, отпадение от бога.
      В трагедии путешествие Фауста в область "демонического" - это этапы психологического развития образа, а не подлинная история. Не случайно искусство мага рисуется в красках, скорее подходящих для изображения творческого процесса художника, который создает свой собственный мир иллюзорный, но подвластный ему:
      ...Фигуры, буквы, символы, круги.
      Да, это Фаусту всего желанней!
      О, что за мир сокровищ и восторгов,
      Могущества, и почестей, и власти
      Здесь ревностный искатель обретет!
      Заклинания Фауста не имеют подлинной магической силы: демоническое существо появляется по собственной воле. Как уже говорилось, "чудеса", которые Фауст совершает, продав душу дьяволу, изображены с нарочитой иронией: Мефистофель с ловкостью фокусника прикрепляет к голове рыцаря рога, подает из-за сцены виноград; несложен трюк с "оторванной" ногой и т. д. В сценах фаустовских "чудес" сыплются потешные оплеухи и подзатыльники, это балаган.
      Так же как трудно признать или оспорить атеизм Марло, нельзя с определенностью сказать, признавал ли Марло существование таинственных демонических сил или нет. Ясно одно: мировоззрению поэта совершенно чуждо суеверие, наивный демонологизм, объясняющий фокусы, внушение и вообще все непонятные явления, не освященные церковью, вмешательством дьявола. Отказ от традиционного понимания демонизма выразился в самом Мефистофеле Марло. Мефистофель не враг людского рода, уловляющий души из-за извечной злобы; он "скорбный дух", познавший ужасы отверженности, обитатель духовного, не материального ада. "Спутников в горе иметь - утешенье страдальца", - говорит он, объясняя причину - своего прихода за душой Фауста. Он - старший брат Фауста, овладевший колоссальными знаниями и не нашедший в них утешения; с холодной жестокостью и сарказмом он комментирует падение Фауста, повторяющего его собственную судьбу.
      Независимо от магии, заклинаний и проклятия, еще до встречи с Мефистофелем Фауст выступил как бунтарь, противник бога. Но он этого отчетливо не сознавал. В аналогичном случае Тамерлан - по существу, противник христианства - тешит себя мыслью о том, что он "бич бога", его орудие.
      Заклятия, борьба, доброго и злого ангелов за душу Фауста договор с Люцифером и последующие встречи с Мефистофелем - за всем этим стоит психологическая драма Фауста, постепенное осознание им глубины разрыва своих идеалов с господствующим "божественным" авторитетом, с освященным религией моральным кодексом, а следовательно, и с обществом, где религия считалась основанием государства и глубоко укоренилась в сознании огромного большинства людей.
      Вначале Фауст не верит в мрачные предсказания Мефистофеля, не страшится слова "осужденье": ад будет для него раем в обществе единомышленников, да и вообще ад - "басня", Но постепенно нарастает кризис; Фауст утрачивает оптимизм; ему непосильно отречение от бога, сознательное и полное. Непоследовательность и противоречивость душевных состояний, ощущение раздвоенности, все растущее одиночество, отъединение от людей - это ступени интеллектуального ада, по которым он спускается.
      Чрезвычайно существенным и органичным элементом драмы о Фаусте являются вставные сценки, прерывающие и пародирующие трагическое действие. Возможно, что некоторые из них не принадлежат перу Марло, а являются позднейшими вставками. Но нет сомнения, что в замысел трагедии эти сцены вошли. Идеальные, психологические противоречия Фауста оттенены здесь картинами быта социального дна. Если Фауст отпадает от общества по идейным причинам, то бедняк-шут, обовшивевший и голодный, готов продать свою душу кому угодно за баранью ногу или горсть монет. Невежественный конюх, наслышавшись о чернокнижниках-ученых, о "мире сокровищ и восторгов", на свой лад толкует гуманистический идеал: его мечта - кухарка Ненси Спит и бесплатная выпивка во всех кабаках Европы.
      Фауст ищет утраченное спокойствие и веру в прежние идеалы. Сомнения на время утихают, когда Люцифер показывает ему аллегорическое шествие семи смертных грехов. Как в средневековом моралите, персонифицированные грехи несут свои атрибуты и произносят речи. Исследование пороков человечества удовлетворяет любознательность Фауста и отвлекает от главной проблемы. Но ненадолго. Он делает попытку угасить "сомнения, что раздирают душу", вызвав дух Елены Спартанской.
      Образу Фауста Марло присуща особенность, подмеченная у шекспировских героев Пушкиным: Шекспир "...никогда не боится скомпрометировать свое действующее лицо, - он заставляет его говорить со всею жизненной непринужденностью, ибо уверен, что в свое время и в своем месте он заставит это лицо найти язык, соответствующий его характеру" {А. С. Пушкин, Письма, т. I, M.-Л. 1926, стр.478.}. После подъема первых сцен трагедии Фауст надолго покидает патетические высоты; он выступает в комических эпизодах; речь его стилистически снижена. Но уже в сцене с лошадиным барышником совершенно внезапно - и ненадолго - прерывается бытовая интонация.
      "Пошел прочь, негодяй! Коновал я тебе, что ли?" - и в следующей строке:
      О, кто ты, Фауст? Осужденный на смерть!
      И вот время и место найдены: Фауст произносит монолог, обращенный к духу Елены - духу античной красоты, которая вдохновляла не одно поколение гуманистов:
      Так вот краса, что в путь суда подвигла
      И Трои башни гордые сожгла!..
      Не виданный еще в английской поэзии шедевр вложен в уста Фауста. Монолог пронизан двумя противоречивыми ощущениями: восторгом и предчувствием несчастья. Красота Елены и гибель Трои, бессмертие в красоте и смерть от ее пылающего лика, спокойная синева и грозный огонь сплелись воедино. Полный внутреннего движения и контрастов, монолог в то же время обладает безупречной архитектоникой. Торжественность стиля соединена со страстной, нервной, иногда отрывистой интонацией. Фауста не оставляет предчувствие грядущей беды: он хочет биться за Елену, как Парис; но Троя пала.
      В последних сценах усиливается мотив одиночества Фауста; он как прокаженный.