— Да, попросила, — ответила Джилл с упрямым выражением лица. — И ты не можешь выгнать ее, Джек, это не твой дом. Я попросила приехать, и я наняла ее, для того чтобы она выяснила, кто убил папу и Пита. Она считает, что это сделал один и тот же человек.

— Послушай, Джилл, — сказала старшая сестра. — Я думаю, что это дело полиции, и тебе незачем тревожить мать, нанимая частных детективов.

— Как раз это я и старалась внушить ей, миссис Торнсдейл, — раздался ликующий голос Люси.

Джилл сморщилась; казалось, она вот-вот заплачет.

— Успокойся, моя ласточка, — сказала я. — У всех и без того взвинченные нервы, зачем лишние споры? Почему бы тебе не представить мне всех присутствующих.

— Извините, — проговорила она. — Это моя мать, моя сестра Сьюзан Торнсдейл и ее муж Джек. И Джек думает, что можно помыкать мной, как и Сьюзан, но...

— Спокойнее, Джилл, — сказала я, кладя руку ей на плечо.

Сьюзан была вся пунцовая.

— Ты испорченная, избалованная девчонка, Джилл; тебе следовало бы проявлять больше уважения к человеку, куда более опытному, чем ты. Ты представляешь себе, что будут говорить люди о нашем папе и об этом убийстве? Дело выглядит так, буд-" то его убили гангстеры, а это может навести кое-кого на подозрение, будто наш папа был связан с гангстерской бандой. — Ее голос поднимался все выше, вплоть до последнего предложения.

— Похоже, что тут действовала организованная преступность, — сказала я. — Некоторые гангстерские шайки совершают такие убийства, но обычно у них не бывает достаточно ресурсов.

— Послушайте, — сердито произнес Джек. — Мы же попросили вас уйти. А вы, видимо, решили блеснуть своим красноречием. Сьюзан сказала правильно: нам будет достаточно трудно объяснить смерть мистера Тайера, а уж вмешательство частного детектива нам и совсем ни к чему.

— И это все, что вас беспокоит, — вскричала Джилл. — Что скажут посторонние люди? А смерть Пита и папы вас совершенно не волнует.

— Никто так горько не сожалеет о смерти Питера, как я, — сказал Джек. — Но если бы он слушался своего отца и жил в приличной квартире, а не в этой трущобной развалюхе, да еще вместе со своей потаскухой, его бы не убили.

— О! — прорыдала Джилл. — Как вы можете говорить так о Питере? Он пытался делать что-то действительно полезное, важное... Вы такой лицемер. Вы и Сьюзан только и думаете о том, сколько денег зарабатываете, да еще о том, что скажут о вас соседи. Ненавижу вас. — Она разразилась новым потоком слез и бросилась мне в объятия. Я ласково обняла ее правой рукой, а левой стала искать в сумке мой носовой платок.

— Джилл, — сказала миссис Тайер мягким, жалобным голосом. — Пожалуйста, не кричи так, доченька. Мои нервы совершенно не выдерживают крика. Я точно так же, как и ты, сожалею о смерти Пита, но Джек прав, доченька: если бы он слушался советов отца, всего этого не случилось бы и его отец был бы все еще... — Ее голос прервался, и она тихо заплакала.

Сьюзан обвила одной рукой мать и похлопала ее по плечу.

— Видите, что вы натворили, — язвительно сказала она, обращаясь то ли ко мне, то ли к сестре, я не поняла.

— Не знаю, как вас там зовут, польская сыщица, но вы уже причинили достаточно беспокойства, — начала Люси.

— Не смейте говорить с ней таким тоном, — крикнула Джилл, прижимаясь к моему плечу, отчего ее голос звучал приглушенно. — Ее зовут мисс Варшавски, и вы должны называть ее «мисс Варшавски».

— Я сожалею, мама, — сказал Джек с удрученной улыбкой, — но, поскольку Джилл не желает слушать ни свою сестру, ни меня, скажите ей, пожалуйста, чтобы она увела эту женщину.

— Успокойся, Джек, — сказала теща, опираясь о Сьюзан. Не глядя на него, она протянула ему свою руку, и я с удивлением заметила, что ее глаза отнюдь не красны от слез. — У меня просто нет сил уговаривать Джилл, когда она в таком настроении. — Однако она села прямо, все еще держась за руку Джека, и внимательно посмотрела на дочь. — Джилл, я просто не выдерживаю, когда ты так буйствуешь. Вы с Питером никогда никого не слушали. Если бы Пит был послушным сыном, он был бы сейчас жив. Но после того что произошло с Питом и Джоном, я не могу думать ни о чем другом. Пожалуйста, не говори больше с этим детективом. Она только добивается, чтобы ее имя напечатали в газетах, а я не хочу никакого нового скандала.

Прежде чем я смогла что-нибудь выговорить, Джилл вырвалась из моих объятий, все ее личико было пунцовое.

— Не смей так говорить со мной! — крикнула она. — Я любила Питера и папу, а ты нет. Это ты позоришь нашу семью. Все знают, что ты не любила папу. Все знают, что ты встречалась с доктором Малгрейвом. Может быть, папа потому и...

Сьюзан вскочила с кушетки и залепила своей сестре громкую пощечину.

— Да замолчи ты, проклятая девчонка!

Миссис Тайер снова заплакала, на этот раз уже всерьез. Под напором сильных, непреодолимых чувств зарыдала снова и Джилл.

В этот момент в сопровождении одного из патрульных в комнату с обеспокоенным видом вошел какой-то человек в строгом деловом костюме.

Он подошел к миссис Тайер и взял ее за руки.

— Как только я услышал эти печальные новости, я сразу же приехал, Маргарет. Как ты себя чувствуешь?

Сьюзан покраснела. Джилл перестала рыдать. Джек сидел, как будто проглотил палку. Миссис Тайер обратила на только что пришедшего большие, полные трагического выражения глаза.

— Как хорошо, что ты пришел, Тед, — достаточно смело, хотя и полушепотом, сказала она.

— Доктор Малгрейв, если не ошибаюсь — сказала я.

Он отпустил кисти рук миссис Тайер и выпрямился.

— Да, я доктор Малгрейв. — Он посмотрел на Джека. — Эта женщина — полицейский?

— Нет, — ответила я. — Я частный детектив. Мисс Тайер наняла меня, чтобы я установила, кто убил ее отца и брата.

— Маргарет? — недоверчиво переспросил он.

— Нет. Мисс Тайер. Джилл, — сказала я.

— Миссис Тайер только что велела вам оставить ее дом и оставить ее дочь в покое. Я думаю, что даже самый навязчивый адвокат понял бы, что в его услугах здесь не нуждаются, — вмешался Джек.

— Тише на поворотах, Торнсдейл, — сказала я. — Какая муха вас укусила? Джилл попросила меня приехать, потому что была страшно напугана — как и всякая нормальная девочка на ее месте. Но вы все так ополчились против меня, что я невольно задумалась: уж не скрываете ли вы что-то?

— Что вы хотите сказать? — нахмурился он.

— Почему вы не хотите, чтобы я расследовала убийство вашего тестя?. Вы боитесь какого-то разоблачения? Может быть, он и Питер поймали вас на каком-то воровстве и вам пришлось пристрелить их, чтобы замять это темное дело?

Он онемел от бешенства.

— А как насчет вас, доктор? Может, мистер Тайер узнал о ваших отношениях с его женой и пригрозил ей разводом, но вы решили, что богатая вдова — более лакомый кусочек, чем разведенная женщина, которая вряд ли получила бы достаточно большое содержание?

— Эй вы, как бы вас там ни звали, послушайте. Я не желаю слушать эти грязные инсинуации.

— Тогда молчите, — сказала я. — Или, может быть, Люси руководит отсюда ограблением богатых домов на северном берегу, как экономка, она, вероятно, знает, где хранятся драгоценности, важные документы и тому подобные веши. Когда мистер Тайер и его сын заподозрили, что она работает наводчицей, она наняла убийцу. — Я с энтузиазмом улыбнулась Сьюзан, которая бормотала что-то невнятное; я чувствовала, что моя фантазия разгуливается все сильнее. — Вероятно, и у вас мог бы быть свой мотив преступления, миссис Торнсдейл. Я хочу сказать, что ваше враждебное отношение удивляет меня. Чем большее нежелание проявляете вы, чтобы я провела расследование, тем подозрительнее кажется мне ваше поведение.

На некоторое время воцарилось молчание. Малгрейв сел возле миссис Тайер и вновь взял ее за руки. Сьюзан была похожа на кота, готового плюнуть на собаку. Моя клиентка сидела на одном из бамбуковых кресел, сложив руки на коленях. Она внимательно следила за происходящей сценой.

— Уж не хотите ли вы нас запугать, нас, семью Тайер? — спросил Малгрейв.

— Если вы имеете в виду, что я угрожаю выяснить правду, то ответ будет: да. При этом я, конечно, не исключаю, что вскроется множество грязных вещей, боюсь, что этого не избежать.

— Минутку, Тед, — сказал Джек, махнув рукой пожилому человеку. — Я знаю, как обходиться с такими, как она. — Он кивнул мне: — Назовите свою цену, — сказал он, вытаскивая чековую книжку.

У меня было поползновение вытащить «смит-и-вессон» и съездить его рукояткой по голове.

— Какая глупость, Торнсдейл, — резко сказала я. — Не все в жизни покупается. Несмотря на вас, на вашу тещу, на мэра Виннетки, я уже расследую это убийство — эти убийства. — Я безрадостно рассмеялась. — Два дня назад Джон Тайер предлагал мне пять тысяч долларов, чтобы я прекратила расследование. Вы здесь, на северном берегу, живете в каком-то воображаемом мире. Вы полагаете, что можете откупиться от любых неприятностей точно так же, как вы нанимаете мусорщика, чтобы он вывозил всю грязь, которая здесь накапливается, как вы нанимаете Люси, чтобы она поддерживала для вас порядок. Сильно ошибаетесь. Джон Тайер мертв. Он был вовлечен в какое-то грязное дело и не смог откупиться, точно так же, как не мог спасти и своего сына. Отныне причина их смерти не является вашей личной тайной. Эта тайна — общее достояние. Я и хочу ее раскрыть.

Миссис Тайер тихо стонала. Джек был явно смущен. Пытаясь как-то сохранить свое достоинство, он сказал:

— Разумеется, если вы собираетесь совать нос не в свое дело, мы не можем вас остановить. Мы только считаем, что этим должна заниматься полиция.

— Они не слишком-то поворотливы, — сказала я. — Они считали, что убийца Питера сидит за тюремной решеткой, но сегодня утром, пока заключенный ел свой тюремный завтрак, была убита вторая жертва — Джон Тайер.

Сьюзан повернулась к Джилл:

— Это все ты виновата. Привела сюда эту сыщицу, которая осыпает нас оскорблениями, — я никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни. Папа убит, и что же ты предприняла — привела какую-то постороннюю женщину, которая унижает нас своими несправедливыми домыслами.

Малгрейв повернулся к миссис Торнсдейл, и Джек и Сьюзан заговорили с ним оба. Тем временем я подошла к Джилл, встала перед ней на колени и заглянула ей в лицо. Она была на грани обморока.

— Послушай, я думаю, тебе надо уехать отсюда. Нет ли у тебя какого-нибудь друга или родственника, который мог бы тебя приютить, пока худшее не останется позади.

Подумав с минуту, она покачала головой.

— Нет. У меня, конечно, множество подруг, но я не думаю, чтобы их матери пригласили меня к себе на несколько дней. — Она беспомощно улыбнулась. — Джек же говорил, что это скандальная история. Как жаль, что нет Аниты.

Поколебавшись, я сказала:

— А ты не хотела бы поехать со мной в Чикаго? Моя квартира разгромлена, и я живу у своей подруги, она с удовольствием примет и тебя на несколько дней. — Я знала, что Лотти не будет возражать против еще одного жильца. А я смогу задать Джилл кое-какие вопросы. К тому же я хотела ненадолго оторвать ее от семьи. Она была не робкого десятка и могла постоять за себя, но после того потрясения, которое она испытала, потеряв отца и брата, нуждалась в милосердии и покое.

Ее лицо просветлело.

— Вы в самом деле меня приглашаете?

Я кивнула.

— Пока тут идет спор, сбегай наверх, в свою комнату, и возьми с собой то, что тебе может понадобиться.

Когда она убежала, я сообщила миссис Тайер о том, что приглашаю с собой Джилл. Это, как и следовало ожидать, вызвало новый всплеск страстей.

Однако Малгрейв сказал:

— Сейчас важнее всего абсолютный покой для Маргарет — миссис Тайер. Если Джилл и в самом деле действует ей на нервы, пусть она поживет несколько дней вне дома. Я наведу справки об этой особе, и, если отзывы будут отрицательные, мы всегда сможем забрать Джилл домой.

Миссис Тайер улыбнулась улыбкой мученицы:

— Спасибо, Тед. Если ты одобряешь, я уверена, что все будет в порядке. Надеюсь, вы живете в благополучном районе, мисс...

— Варшавски, — сказала я сухо. — На этой неделе там еще никого не застрелили из автомата.

Малгрейв и Джек решили, что я должна назвать кого-нибудь, кто мог бы меня рекомендовать. Я поняла, что они пытаются соблюсти хоть какие-то приличия, и назвала им имя одного из моих старых профессоров-правоведов. Он будет изумлен, но выскажется положительно, если его попросят отрекомендовать меня.

Джилл вернулась причесанная и умытая. Она подошла к матери, которая все еще сидела на кушетке.

— Прости меня, мама, — шепнула она. — Я не хотела тебя огорчать.

Миссис Тайер слабо улыбнулась.

— Ничего, дорогая. Я понимаю: тебе трудно понять, что я чувствую. — Она посмотрела на меня. — Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Ради меня.

— Да, конечно, — ответила я.

— Надеюсь, вы не доставите нам неприятностей, — предостерег меня Джек.

— Постараюсь, мистер Торнсдейл. — Я подхватила чемодан Джилл, и мы с ней направились к двери.

В дверях Джилл остановилась и оглянулась на свою семью.

— До свидания, — сказала она.

Все посмотрели на нее, но никто не проронил ни слова.

Когда мы подошли к парадной двери, я объяснила сержанту, что мисс Тайер нуждается в покое и заботе и проведет у меня несколько дней; получила ли полиция от нее все необходимые показания? Переговорив со своим лейтенантом по радио, он согласился отпустить ее — при условии, что я дам свой адрес. Я дала адрес, и мы пошли по подъездной дороге.

По пути Джилл не обронила ни слова. Она смотрела прямо перед собой и не обращала никакого внимания на окружающую местность. Только когда мы въехали на улицу Кеннеди с ее светофорами, она наконец повернулась ко мне.

— Может быть, я поступила неправильно, что оставила свою мать?

Я нажала на тормоза, пропуская вперед пятидесятитонную махину.

— Видишь ли, Джилл, все они старались внушить тебе чувство вины. Неудивительно, что ты чувствуешь себя виноватой, этого ведь они и добивались.

Несколько минут она переваривала мои слова.

— В смерти моего папы есть что-то и в самом деле вызывающее подозрение?

— Многие, возможно, обсуждают его смерть. Поэтому Джек и Сьюзан очень нервничают. И все же главный вопрос — почему его убили, — и даже ответ на этот вопрос не должны вызывать у тебя опасения скандала. — Я обошла фургон, развозящий экземпляры «Геральд стар». — Дело в том, что у тебя должно быть свое собственное чувство справедливости. Возможно, твой отец пошел на столкновение с бандой людей, которые расстреливают тех, кого считают своими противниками, потому что они оскорбляли его чувство справедливости. В этом нет ничего постыдного. И даже если окажется, что он занимался какой-то сомнительной деятельностью, это не должно затрагивать тебя, если ты сама этого не хочешь. — Я перестроилась в другой ряд. — Я не верю в то, что грехи отцов непременно должны пасть на головы их детей, и я не верю в людей, вынашивающих месть в течение двадцати лет.

Джилл недоуменно взглянула на меня.

— Конечно, это случается. Но вы должны сами хотеть, чтобы это случилось. Как эта несчастная женщина, твоя мама. — Джилл кивнула. — А несчастна она, возможно, из-за того, что произошло три десятка лет назад. Это был ее собственный выбор. Такой же выбор и перед тобой. Положим, мы выясним, что твой отец и в самом деле преступник. Это, конечно, тяжелое испытание. Но оно сможет отравить твою жизнь только в том случае, если ты это допустишь. В этой жизни происходит много такого, за что ты не несешь никакой ответственности. Например, смерть твоего отца и брата. Но какое влияние эти события окажут на твою жизнь — зависит от тебя самой. Ты можешь ожесточиться, хотя, судя по твоему характеру, это мало вероятно, а можешь воспользоваться этим уроком для своей дальнейшей жизни.

Я вдруг поняла, что проехала Аддисон, и вынуждена была свернуть на Белмонт.

— Извини, я прочитала тебе целую проповедь и так увлеклась, что проехала нужный" поворот. Но ведь проповедь никому не помогает.

Джилл кивнула и ничего не ответила; я же проехала на север по Пуласки и затем свернула к востоку от Аддисон.

— Без Питера мне так одиноко, — сказала она наконец. — Он был единственный в нашей семье, кто... кто любил меня.

— Да, тебе придется трудно, моя ласточка, — ласково сказала я и пожала ей руку.

— Спасибо, что приехали ко мне, мисс Варшавски, — шепнула она.

Мне пришлось нагнуться к ней, чтобы расслышать ее слова.

— Друзья зовут меня Вик, — сказала я.