Роман Папсуев

Цейтнот

Шахматы похожи на жизнь, только жизнь – тотальная война, а шахматы – война ограниченная.

Р. Фишер

Автор благодарит за оказанную помощь Марину Ивановскую, Ирину Шишкову, Татьяну Юрьевскую, Викторию Смирнову, Владимира Смирнова, Александра Смирнова, Александра Бурдакова и Михаила Ладыгина.

Пролог

«Приди и возьми!»

Фаланга гоплитов сражалась молча, но слова крутились в Его голове непрерывным хороводом, словно кто-то невидимый шептал Ему в ухо каждый раз, когда Он наносил новый удар. Слова упреком прорывались сквозь пелену бешенства битвы, они заглушали стук крови в висках, они стирали из сознания крики умирающих и стоны раненых. Они придавали смысл всему бою.

Шаг, удар копьем, снова шаг, удар...

И каждый удар – смерть врага, а каждый шаг ведет к победе.

Персы бестолково толкались, пытаясь смять шагающую вперед спартанскую фалангу. Слева уже вышли на линию афиняне; объединенные войска полисов продвигались общим строем, тесня персов к реке, сея панику. Еще один поверженный противник упадет к Его сандалиям, захлебываясь кровью, еще один шаг вперед, еще один удар – и армия врага обратится в бегство.

Сегодня день спартиатов, потомков Гераклидов. И сегодня Он, познавший презрение, смоет свою вину кровью врагов, выплатит долг сполна, навсегда изгнав призрачный голос из памяти.

Он проник в «общину равных» хитростью, выдав себя за погибшего на охоте Полидора. Он жил среди спартиатов пять лет, считая себя одним из них, но тогда так и не понял смысл их девиза: «Вместе победить или вместе умереть!» Он вернулся в Спарту живым и невредимым, когда отряд трехсот полег на камнях Фермопил, а Он, выжив в том бою, запятнал свою честь позором. Спартиаты мало говорят, но слова и не нужны.

Почти год Он сидел в своем клере, боясь поймать очередной взгляд, полный ненависти и осуждения. Все это время он чувствовал себя презренным илотом и понимал, что допустил ужасную ошибку, вернувшись. Ему следовало навсегда покинуть Спарту и найти себе новую жизнь в другой части ойкумены.

Но Он слишком хорошо помнил запах серы, пыли и крови. Каждую ночь память возвращала его в ущелье, напоминая, как взмыли в небо стрелы трусливых персов, как падали рядом спартиаты и феспийцы. Он помнил гордую улыбку на устах Леонида, когда царь оседал в пыль с тремя стрелами в груди.

Он слишком хорошо помнил слова Леонида, которые и крутились в его голове сейчас, во время битвы с армией персидского царя Мардония при Платеях. «Что, перс, хочешь моего оружия? Приди и возьми».

Приди и возьми!

Это не Игра. Это искупление.

* * *

Меланхолично, хлопьями, падал на землю снег, и так же лениво я попивал вино из бокала, стоя на балконе и рассматривая небольшую часть своих владений. Сугробы холмами возвышались в саду, в воздухе висела тишина, и снег, налипший на голые ветви деревьев, превратил лес вокруг дома в уголок сказочного зимнего королевства. Снегопад не унимался уже второй день, и скоро дорожки сада занесет так, что будет сложно выбраться из особняка. Впрочем, выходить на улицу и не хотелось.

Я вернулся в комнату и, опустившись в кожаное кресло, налил в бокал еще вина. Какое же паршивое настроение! Депрессией это, конечно, не назвать, скорее меланхолия пополам с апатией, но от этого не легче. Вот уже который день мною владеет мерзкая мысль о бесцельности собственного существования, и скука сводит с ума. Изредка я развлекаю себя чтением или прогулками на свежем воздухе, пытаясь выбраться из болота душевной тоски, но сегодня даже погода против меня.

Положив ноги на табуретку из черного дерева, я переводил взгляд с пылающих дров в камине на огромный напольный глобус, прекрасно понимая всю бессмысленность подобного занятия. Увы, обстановка располагала именно к бесцельной трате времени.

Моя подмосковная резиденция погружена в тишину, только трещат дрова да гудит каминная труба. Тоскливо. Ничего не хочется, ни о чем не думается, в голове звенит пустота, и лень пошевелиться.

Поэтому я и не шевелился. Бокал в руке уже давно опустел, а я все смотрел на глобус, на котором приветливым разноцветным пятном пестрела Африка.

Когда возле камина образовалась черная дыра, я протянул руку к столику, взял бутылку и наполнил бокал. Равнодушно наблюдая, как чернота сжимается в некое подобие фигуры, я глотнул вина и сказал:

– Привет, Игрок.

Фигура, наконец, обрела устойчивую форму и превратилась в черноволосого человека, глаза которого, как всегда, полыхали красным пламенем. Я смотрел из-под полуопущенных век на своего повелителя и не чувствовал ничего, кроме желания послать его ко всем чертям.

Что он в Игуасу говорил про планы Белых? Мол, они готовят очередной Прорыв. Как же! Прошел уже год, а Шкала Силы даже не шелохнулась. Я, послушав Игрока, как последний болван, развел лихорадочную активность, «пробудил» двух Пешек, обучил их. Этого мне показалось мало, и я усовершенствовал особняк, довел его до уровня крепости, выкопав с помощью наемных рабочих целую сеть подземных переходов, бункеров и складов. Строители установили по периметру башни-вышки с широкими амбразурами, укрепили и расширили сам дом, и в результате невзрачный двухэтажный коттедж превратился в фортификационное сооружение, которым мог бы по праву гордиться любой вояка. Огромный объем работ, и все в короткий срок.

А что в итоге? Да ничего. Никакого намека на Прорыв.

Месяц назад я отпустил Пешек по домам, а сам засел в своем Кульков-граде и по причине вынужденного бездействия погрузился в пучину меланхолии. И то, что Игрок заявился ко мне собственной персоной, осчастливив своим присутствием, не вызывало у меня никаких эмоций. Мне плевать. Плевать на все. И на Игрока тоже.

Конечно, мне, как воспитанной и дисциплинированной Фигуре, полагалось вытянуться по стойке «смирно» и послушно внимать, но вставать не хотелось, поэтому я только поднял голову, чтобы лучше видеть пылающие глаза.

– Депрессия? – спросил Игрок.

– Что-то в этом роде, – ответил я.

– Скука?

– И скука тоже.

– Ты предложишь мне сесть или необходимо скинуть тебя с кресла?

– Конечно, садись. – Я указал на широкое кресло напротив.

Босс сел и принялся молча изучать меня. Я тоже молчал, недоумевая по поводу поведения Игрока. Он обычно сразу переходил к делу, не размениваясь на обмен любезностями или многозначительное молчание. Ну и ладно. Расспросов от меня не дождетесь.

Я понимал, что Игрок может прочесть мои мысли, но мне было все равно. Мы сидели в тишине около минуты, затем я сообразил, что, наверное, нужно предложить повелителю вина. Он поднял руку.

– Нет, спасибо.

Мне оставалось только пожать плечами. Значит, мысли все-таки читает. Плевать.

– Ты забываешься, Король, – хмуро сказал Игрок. – В былые времена за подобную дерзость я бы превратил тебя в пепел.

Мне меланхолично подумалось, что его слова – не пустая угроза. И все равно плевать.

– Былые времена канули в Лету, Игрок, – лениво заметил я. – Возможно, мне пора отправиться за ними. Ты не поверишь, но я не против.

– Твоими устами говорит апатия. – Игрок по-прежнему хмурился, но, учитывая, что он сразу же не прикончил меня за хамство, настроение у него скорее всего благодушное. – Похоже, ты и в самом деле слишком подвержен человеческой природе.

– Иногда я тоже об этом размышляю. И не могу сказать, что моя подверженность меня смущает.

– ...и в тебе осталось слишком много от Ферзя.

Что это с ним? Он никогда не снисходит до разговоров о бытии. Уж тем более – о моем. Обычно он просто коротко разъясняет ситуацию и тут же отдает приказы. А сегодня ведет себя как-то не так.

– Сегодня нетипичный день, – ответил на мои мысли Игрок, поглаживая короткую бородку.

– Это точно. – Я глотнул вина, изобразив на лице абсолютное равнодушие.

В голову неторопливо вползла мысль о том, что следует прислушаться к словам Игрока. Не знаю, то ли он внушил мне эту мысль, то ли она появилась сама, но апатия отступила, а ее место заняло любопытство. Все-таки Игрок не каждый день меня навещает, а значит, наверняка речь пойдет о работе.

– Как ты помнишь, я предупреждал тебя о возможной атаке Белых, – сказал Игрок, рассматривая ногти на правой руке. – Ты, вероятно, неправильно понял мои слова и воспринял их слишком буквально.

Я поджал губы. Интересно, как мне еще воспринимать слова своего повелителя, если мне говорят о грядущем Прорыве? Проблема в том, что Шкала Силы за этот год не сдвинулась ни на миллиметр.

– Я не называл сроков, – мягко, почти ласково произнес Игрок. – Ты бессмертен и знаешь, что время относительно.

– Не для тех, кто проводит его в ожидании, – заметил я.

Игрок отвлекся от созерцания собственных ногтей и посмотрел на меня, приподняв бровь.

– Так и есть, в тебе слишком много осталось от Ферзя. Как бы то ни было, время пришло, – произнес Игрок, не дождавшись моего ответа. – Скоро Белые атакуют. И спешу сообщить, что на этот раз Белый Игрок сменил всю стратегию своей Игры.

Сегодня действительно нетипичный день. День удивления.

– То есть как? – поинтересовался я, наливая вина в бокал.

– Он переключил все свое внимание на Атл, – спокойно ответил Игрок. – Он отошел от стратегии одновременной игры на разных Досках, теперь он всю свою энергию направит на Землю. Ты понимаешь, что это означает?

Я пожал плечами.

– Что он в отчаянии? Столько раз пытался захватить Атл, все неудачно. Подобное, наверное, сильно бьет по его самолюбию.

Игрок нахмурился. Видимо, мой шутливый, беспечный тон ему не понравился. Что ж, на этот раз мне не плевать. Потому что он прав. Когда речь идет о работе, шутки нужно оставить. Это не детская игра, слишком многое на кону. Игрок кивнул.

– Ты должен понимать, – сказал он, складывая пальцы домиком, – что в случае, если Белый Игрок сконцентрируется на этой Доске, ты не справишься с нападением в одиночку. И две завербованные Пешки делу не помогут.

Я поинтересовался:

– Интересно, почему это? Белый и раньше атаковал немалыми силами, и я прекрасно справлялся. В этот раз я специально взял двоих, чтобы облегчить себе жизнь, ведь...

– Совсем недавно ты погиб, – напомнил Игрок, и его слова заставили меня поморщиться. – А во время последнего Прорыва ты оказался на волоске от...

– Да-да-да, – расстроенно махнул я рукой.

Он кругом прав, и мне действительно понадобится помощь. Завербовать еще несколько Пешек я, конечно, могу... Но, если исходить из того, что противника недооценивать не следует, одними Пешками мне не обойтись...

– Я пришлю тебе помощь, – спокойно заявил Игрок. – Выставлю на Доску все Фигуры.

Вот это новость! Я чуть не поперхнулся вином.

– Все Фигуры? – переспросил я. – Полный набор?

– Да. По условиям этой Партии у тебя будет полный набор, ни больше, ни меньше. Поэтому твоя задача – найти еще шесть Пешек. – Игрок поднялся. – Внимательно следи за Шкалой. Вполне возможно, что Белый Игрок в этот раз поменяет и тактику Прорывов.

– А как же Правила Игры? – хмуро спросил я.

Игрок немного помолчал, а потом тихо ответил:

– Однажды кто-то сказал, что правила придумывают для того, чтобы их нарушать. Белый Игрок уже неоднократно доказывал нам, что способен и нарушать, и хитроумно обходить их. Он учится на своих ошибках и в этот раз наверняка преподнесет нам массу сюрпризов. Да и сама Партия станет в своем роде уникальной. Ты с подобным точно не сталкивался, поэтому советую готовиться. С большой тщательностью отбирай себе помощников: от них в предстоящей Партии будет зависеть очень многое.

«Воистину, сегодня нетипичный день», – подумал я, глядя, как исчезает мой повелитель.

День новой Игры.

Часть 1. Клетка

Ничто не грозит спелому плоду, кроме падения; Ничто не грозит рожденному на свет, кроме смерти.

Древнеиндийская мудрость

Танзания. Король

– Мамочки, – тихо прошептала Соня, глядя на серую громадную тушу, которая стремительно неслась на наш джип.

Костя, сидевший за рулем, беспомощно оглянулся на меня, словно ждал совета. Но я только одарил его холодным взглядом. Ты же адреналиновый наркоман, парень, давай, думай. Твои мозги сейчас должны работать с утроенной интенсивностью.

Сидевший рядом со мной Барри поднял фотоаппарат и равнодушно принялся фотографировать животное, идущее на таран. Я подумал, как это забавно – Слон фотографирует слона.

Матерый самец с громадными бивнями, видимо, объелся плодов марулы и захмелел. Его внимание привлек наш джип, и он, оставив стадо, попер на нас, мотая головой, хлопая большими ушами и размахивая хоботом. Не стоит и говорить, что зверь подобных габаритов мог без труда растоптать и джип, и нас, – это понимали все, кто сидел в машине, но не все знали, что опасность нам не угрожает.

Я мог бы сразу отогнать слона прочь, но хотел посмотреть, как поведут себя в такой ситуации мои Пешки. Узкая дорога, вокруг буш, мотор машины заглушен, на нас несется бешеная зверюга. Задачка простая, но, при всей ее безопасности, вполне экстремальная. А уж я-то прекрасно знал, что в минуты опасности проще всего определить, из чего сделан человек. Некоторые ломаются, некоторые, наоборот, концентрируются, принимая правильные решения. Я искренне надеялся, что Пешки справятся с таким простеньким тестом. Но, судя по всему, ошибся.

Соня тоненько поскуливала, вжавшись в кресло, позабыв о своих магических талантах, а Костя лихорадочно и тщетно пытался завести двигатель, который я отключил.

Когда стало ясно, что животное нас не просто пугает, а действительно намеревается втоптать машину в бурую землю саванны, Костя, матерясь, потянулся за автоматом.

Я шевельнул бровью, и слон остановился. Он потоптался на месте, рассерженно хлопая ушами, фыркая и качая хоботом, затем развернулся и ушел в буш.

Несмотря на кондиционер, мои Пешки обливались потом. Костя положил автомат на место и шумно выдохнул, а Соня отпустила ручку двери, в которую судорожно вцепилась во время атаки слона, и тихо спросила Костю:

– Как называется место, где у человека раньше был хвостик?

– Копчик?

– Да... У меня от страха копчик поджался...

Костя фыркнул, я улыбнулся. Я любил Соню за ее детскую непосредственность, сейчас нечасто встретишь подобную наивность и невинность. Она иногда изрекала такие перлы, что их впору заносить в словарь нового русского языка. Однако сейчас, несмотря на мое благодушное настроение, следует объяснить Пешкам, что произошло, поэтому я поспешно скрыл улыбку и спросил:

– Вы в курсе, что оба мертвы?

Они обернулись, непонимающе глядя на меня. Я пояснил:

– Если бы я не отогнал слона, он бы уже танцевал на нашем раздавленном джипе. Меня в данный момент интересует чем вызвана ваша полная беспомощность? Почему вы даже не попытались использовать свои силы, чтобы самостоятельно справиться с проблемой?

Соня сконфуженно отвернулась, а Костя глянул на меня исподлобья и буркнул:

– Еще минута, и я бы справился с проблемой при помощи «калаша».

– У тебя есть оружие помощнее автомата, – напомнил я ему. – Неужели полгода тренировок и учебы прошли мимо? Заводи мотор, обсудим ситуацию по дороге.

Костя поджал губы, догадавшись, что «поломка» автомобиля тоже моих рук дело, завел джип, и мы поехали на запад, минуя стадо слонов и редкие заросли акаций.

– Вы могли поступить по-разному, – продолжал я лекцию. – Соня могла оплести слона растениями или провалить под ним почву, ты мог атаковать Силой или же просто внушить животному страх. Но нет, вы этого не сделали. Вы просто сидели и смотрели, как слон на вас мчится, собираясь раздавить. Почему?

– Потому что было страшно, – тихо ответила Соня.

Костя промолчал из принципа, но было понятно, что страх в тот момент владел им так же, как девушкой. Ужас не разбирает полов.

– Вот именно, – сказал я. – Страх помешал вам думать логически, и вам следует научиться преодолевать его, поскольку в будущем, уверяю, вы столкнетесь с вещами пострашнее, чем бешеный слон.

– Легко сказать, – в голосе Сони послышалась обида. – «Преодолейте страх!» А как?

– В этом и загвоздка, дорогая. Страх – это лишь часть вашего инстинкта самосохранения, а отвага – это преодоление страха. Вот ей вам и следует научиться. Попробуйте сделать так: когда вам страшно, когда видите предмет, вызывающий в вас панический ужас, просто подумайте. Быстрый мыслительный процесс. Есть причина, которая вас пугает. Ее нужно устранить. Как? Можно, конечно, сбежать, крича почем зря. А можно, к примеру, использовать страх в качестве катализатора. Ваш мозг – это подарок Природы. Используйте его с толком.

Я прекрасно понимал, что общие слова, которые я говорю, мало им помогут. Тренировать волю следует каждый день, в реальных ситуациях, сталкиваться с ужасом лоб в лоб и выходить победителем. Мне не хотелось делать из помощников сорвиголов, но они действительно должны научиться обуздывать свои страхи. Ради элементарного выживания.

– Побег, впрочем, тоже вариант действия, – сказал я. – Если вы увидите, что ситуация безвыходная, если других вариантов нет, то следует отойти в сторону. Но в любом случае надо в первую очередь думать.

– Не понял. Ты же только что говорил про отвагу, – хмуро бросил Костя. – И вдруг – побег?

– Безрассудная отвага до добра не доведет, – терпеливо пояснил я. – Повторю: в первую очередь вы должны думать. И уже потом действовать. Но учтите, что трусость не подарит вам победу.

– Лучше сдохнуть, чем считаться трусом, – процедил Костя.

Я вздохнул. Да, для многих людей дела обстоят именно так. Особенно для многих категоричных людей.

– А что такое, по-твоему, трусость? – меланхолично произнес я. – Простая неспособность преодолеть страх. Вы только что поддались страху, но это не означает, что вы трусливы, не так ли?

– Урок усвоен, – сказал Костя, раздраженно дернув плечом.

Соня согласно кивнула.

– Надеюсь, – проронил я.

Ну что ж, усвоен, так усвоен. Продолжать лекцию я не стал. К счастью, мои Пешки достаточно сообразительны, талдычить им одно и то же не нужно, да и тема меня несколько смущала. Ведь, по сути, очень сложно толком разъяснить, где проходит та самая черта, отделяющая благоразумие от трусости.

Было бы у меня больше времени, уделил бы серьезное внимание психологической подготовке своих Пешек, но увы. Оставалось надеяться, что отобранные мною люди окажутся достаточно стойкими, чтобы справляться и со страхом и с возможными стрессами. Пусть пока у них не все получается, опыт – лучший учитель, я не сомневался, что он поможет. Это касается и людей и Истинных, которых мне прислал Игрок...

Я посмотрел на молчаливого Барри, который трясся на сиденье рядом. Ни дать ни взять – турист. Посмотри на него со стороны, сомнений не возникнет – какой-нибудь небритый англичанин, выбравшийся на сафари. Фотоаппарат на шее, светлая рубашка и шорты, жилет путешественника с огромным количеством карманов, ему ружье в руки – и получился бы Великий Белый Охотник. Или, вернее, Великий Черный Охотник, учитывая его статус Черного Слона.

– Ты как? – спросил я его.

– Удовлетворительно, – ответил он лаконично.

– Чувак, ну говори ты по-человечески, – с досадой бросил через плечо Костя. – Когда тебя спрашивают: «Ты как?» – надо говорить «Нормально» или «Хреново». А то ты как Терминатор, блин.

– Блин, – задумчиво повторил Барри, поглаживая щетинистый подбородок.

Вообще-то его зовут Барр, и он новичок – прямо из «Ящика». Игрок сдержал обещание и выставил на Доску все недостающие Фигуры. Но большинство из них необстрелянные воробьи, из всех присланных мне на помощь Истинных Фигур опыт по ликвидации Прорывов есть только у Ферзя и двух Тур. Собственно, именно этот факт стал основной причиной равной комплектации групп.

И именно этот факт больше всего меня беспокоил.

* * *

Пыль клубилась за нашим джипом, подобно огромному облаку. Я смотрел на высокую, но уже изрядно выжженную солнцем траву по обе стороны дороги, на невысокие акации с плоскими кронами вдали, на пятнистые шеи жирафов, которые пестрыми подъемными кранами мелькали между ветвями...

Ребята на жирафов уже не обращают внимания. Сначала – сплошные «охи и ахи», хоровое пение про «желтую, жаркую Африку», а теперь – «подумаешь, жирафы, эка невидаль». Два дня наблюдения за дикими животными, и удивление сменяется равнодушием. Человек ко всему привыкает, даже к экзотике экваториальной Африки.

Соня уперлась ступнями в торпеду и мазала свои белые ножки кремом от загара – кожа у нее светлая, без защиты мигом обгорает. Костя, упрямо выпятив подбородок, вел джип. Барри дремал, надвинув шляпу на глаза.

Дорогу впереди перебежала пара задравших хвосты бородавочников, достаточно далеко от нас, но Костя все равно успел ругнуться по поводу «беспредела на дорогах».

Он возмущался с тех пор, как сел за руль в Найроби. Непривычный правый руль, недисциплинированные водители, пробки – все это сказалось на его настроении. Я старался приободрить его, время от времени напоминая на суахили, что проблем особых нет, но вскоре прекратил свои попытки, поскольку фраза «акуна матата», похоже, действовала на вспыльчивого Костю, как красная тряпка на быка.

Причиной его скверного настроения был не столько тяжелый характер, сколько его внезапное решение бросить курить. Костик вдруг осознал, что пагубная привычка вредит здоровью, и резко завязал. К несчастью, мы все стали свидетелями последствий этого решения...

Отговаривать его я, разумеется, не собирался. В конце концов, курение действительно плохо влияет на человеческое здоровье. Я – другое дело, мне с моими способностями можно дымить хоть весь день напролет, на самочувствии не скажется, разве что думать начну лучше – никотин хорошо подстегивает мыслительные процессы.

Но Косте, смолившему с шестнадцати лет по две пачки в день, оказалось нелегко отказаться от этой привычки. Первый день он держался – молчал, ходил насупившийся, с «чупа-чупсом» во рту, но о курении даже не говорил.

На второй день он стал вслух размышлять о том, что необходимо бросать постепенно, а не резко, поскольку решительный отказ от курения может повредить здоровью, нужно просто снижать количество сигарет... Несмотря на подобные разговоры, в тот день он сдержался.

На третий день его настроение заметно ухудшилось, вечером он сдался и выкурил одну сигарету. По его собственному признанию, он получил «неземной кайф» и решил, что это отличная идея – сесть на бестабачную диету на три дня, потом позволить себе одну сигарету, «словить кайф», затем снова ждать три дня, потом...

Все уже решили, что Костя сорвался, но в тот день он не выкурил больше ни одной сигареты.

И держался уже неделю. Чувствовал он себя хорошо, если не считать скверного настроения. Я уже подумывал предложить ему сигарету, чтобы приободрить страдальца, но передумал. Пусть мучается. Это тоже закаляет волю.

На горизонте призраками маячили сливающиеся с небом холмы Мето. Хотелось добраться до них до конца дня, но мы не успели. В семь часов, когда село солнце, мы остановились под огромным баобабом, который возвышался прямо у дороги настолько картинно, что в голову приходила мысль о достопримечательности, специально выращенной здесь на радость туристам.

Вытащив из багажника палатки, мы быстро разбили лагерь и развели костер. Соня по моей просьбе соорудила вокруг нашего кемпинга ограду и занялась готовкой, мурлыча под нос какую-то легкомысленную песенку. Костя, уставший от вождения, отказался от ужина и отправился спать. Мы с Барри сели возле палатки, намереваясь обсудить планы на завтра и заодно связаться с другими группами.

Я прихлопнул комара, безрассудно севшего мне на руку, включил фонарик и принялся изучать карту. Три дня назад мы прилетели в Кению на частном самолете – после того, как Белый Игрок как-то раз грохнул регулярный рейс, на котором мы летели с Дженни, я решил, что лучше впредь пользоваться частными авиалиниями, так меньше риска, что из-за нас погибнут ни в чем не повинные люди. Благо с деньгами у меня никаких проблем не было.

Из Найроби мы сразу поехали на юг, к границе Кении и Танзании, по вполне сносному шоссе, которое пересекало Экватор.

Конечно, мы могли бы отправиться прямиком, через Магади, но рассудили, что проще доехать по приличной дороге до Наманги, чем с трудом продираться из Магади по саванне. Менять пробитые колеса на жаре – удовольствие ниже среднего. Ну а частный самолет лишил бы ребят удовольствия насладиться красотами дикой Африки. К счастью, время у нас еще имелось, так что поездка по саванне показалась мне удачной идеей.

Позавчера мы покинули Намангу, свернули на запад и поехали по ухабам в сторону озера Натрон, минуя туристические маршруты и мелкие города. Наша цель – низина между холмами Мето и горой Гелай. Там, судя по всему, нас и ждет бой.

Невозмутимый, как скала, Барри сидел рядом и налаживал спутниковую связь. Интересно, он вообще переживает по поводу предстоящего Прорыва? По виду и не скажешь.

Создав сигарету, я закурил и уставился на место, отмеченное на карте жирной красной точкой. Завтра мы окажемся у цели. Что ж, прекрасно. Очередная драка, к которой, как мне казалось, мы вполне достойно подготовились.

После визита Игрока я с головой окунулся в подготовку к очередной Партии. Я вызвал Степана и Егора, которых пробудил еще в прошлом году, и мы отправились на поиски новых Пешек. Временные ограничения, которые я сам себе поставил, заставили нас искать кандидатов в России.

Поиски увенчались успехом. Несмотря на то что некоторые намеченные мной рекруты не прошли проверку, шесть подходящих человек я все же нашел, причем довольно быстро. Комплект получился славный. Четыре женщины и четверо мужчин. Идеальное сочетание. У каждого из них свои способности, которые я после процедуры Пробуждения постарался максимально развить.

К сожалению, на расширенное изучение магических дисциплин у нас попросту не было времени, поэтому девушек я решил тренировать по схеме базовых магических элементов, обучая каждую пользоваться собственными индивидуальными источниками. По замыслу, в физическом воплощении они должны олицетворять четыре стихии – воду, землю, воздух и огонь. На мое счастье, девушки подобрались талантливые, мне, подобно скульптору, оставалось лишь придать форму их природным способностям, направить их Силу в нужное русло. Я остался доволен результатом.

Софья, например, обладала чрезвычайно яркими способностями к телекинезу и созиданию, энергию она черпала из Земли, а фантазия помогала ей находить нетривиальные способы использования Силы в своих целях. Когда обучение подходило к концу, она в качестве подарка соорудила вокруг особняка живую ограду – некий гибрид из плюща и терновника, который цвел круглый год, даже под снегом, и густо источал феромоны, отпугивающие обычных людей от моего жилья. Тот же самый трюк она проделала и сегодня, когда огородила наш импровизированный лагерь кустами, отгонявшими диких животных и змей.

Что до личных качеств, то, признаюсь, мне очень полюбилась эта веселая и инфантильная блондинка с серо-голубыми глазами и игривым темпераментом. Маленькая девчушка-хохотушка, которая смеется, когда ей хорошо, и плачет, когда плохо. Она никогда не скрывала своих эмоций и, видимо, поэтому производила впечатление беззащитной лани. Глядя на Софью, становилось понятно, почему никто ее так не называет, предпочитая пафосному имени милое, уменьшительное – Соня. Конечно, она еще не полностью приняла всю силу, что я в ней пробудил. Она часто в себе сомневалась, чему в очередной раз мы и стали сегодня свидетелями. Но я считал, что рано или поздно она обуздает свои страхи и неуверенность.

Как, впрочем, и Костя.

Несмотря на то что, в конце концов, он стал прекрасным бойцом, ему еще предстоит научиться контролировать свои эмоции. Его буйный характер может в критический момент сыграть с ним злую шутку, заставив сделать нечто очень храброе и... очень глупое. Источник Силы в нем спал колоссальный, такой же, как был у Олега, погибшего в Египте. Но в отличие от Олега, который обладал прекрасными данными, но не успел их толком реализовать, у Кости нашлось время на подготовку.

В процессе его обучения я с удивлением обнаружил, что, помимо отличных навыков в атакующей магии, у него есть потенциальная способность к трансформации, что крайне редко встречается у людей. Костя – настоящий самородок, его вообще-то следовало хранить как зеницу ока, беречь от бед и невзгод, пестовать и лелеять. Но проблема заключалась в том, что, лишь участвуя в рискованных предприятиях, он смог бы развить свои способности. Сдувая с него пылинки, я бы не добился результата.

Да и сам Костя не стал бы сидеть взаперти, даже если бы я сообщил ему, насколько он одарен. Характер бы не позволил. Он из тех людей, которые упорно ищут неприятности, а те сами охотно их находят. Он экстремал до мозга костей, настоящий адреналиновый наркоман, обожающий любые опасные виды спорта, от дайвинга до парашютов. Жилистый, гибкий, он олицетворял собой безудержную страсть к опасности и всячески это подчеркивал. Татуировки, серебряная парашютная шпилька в качестве кулона, хулиганистое поведение и явные проблемы с дисциплиной – таков наш Костик.

Самородок, и знает об этом. Но его бунтарство, похожее на подростковое отрицание авторитетов, выглядит несколько странно, учитывая то, что Костику двадцать семь. Вроде бы голова уже должна думать...

– Связь есть, – коротко сказал Барри, передавая мне телефон, и добавил: – Это Реджи.

Я взял трубку:

– Привет, Реджина. Habari gani?^[1]

– Привет, Толя. Tudo ben, obrigada, querido^[2].

Связь, хоть и спутниковая, далека от совершенства. Будь моя воля, использовал бы магию, но силы следовало экономить. Вскоре придется драться, и поэтому я предусмотрительно взял с собой телефон. Шипение и другие посторонние шумы в трубке меня немного раздражали, но главное, что голос Реджины слышен вполне отчетливо.

– Где вы сейчас? – спросил я.

– Выехали из Куаибы, сейчас встали лагерем возле реки.

– Осложнения?